Арабский зигзаг

В начале сентября Сальери пригласил Генриха на встречу. Генерал получил указание из Москвы подготовить диверсионные группы из числа бывших своих подчиненных. Генрих к тому времени практически завершил оформление иммиграционных документов и ждал окончательного приглашения из Германии. Время для него шло бесконечно медленно, как всегда бывает, когда не имеешь интересной работы.

Звонок генерала пришелся кстати: тот просил его приехать в течение 2 часов в их условленное место, на пляж Чарвакского водохранилища. Оба тепло поздоровались, Генрих вел себя с генералом как ученик рядом с учителем. Сальери пригласил Генриха в заранее арендованный им катер, они взяли пару спасательных жилетов, завели мотор и помчались под рев мощного двигателя. Минут через пять они были на середине водохранилища, в 200 метрах от берега. Сальери приглушил двигатель, переведя его на малые обороты.

– Как дела?

– Спасибо, Борис Анатольевич.

– Скучаешь, говорят?

Генрих улыбнулся, он знал, что генерал заранее готовился к встречам, обладая свежей информацией о своих подчиненных, коллегах и просто знакомых, чтобы начинать разговор.

– Верно. Никак не могу выехать из страны.

– Послушай, я не собираюсь вмешиваться в твои личные проблемы. Мы как-то говорили об этом. Пока же предлагаю тебе немного заработать, поработать с моим ведомством.

Генрих вопросительно посмотрел на Сальери, стараясь не перебивать генерала.

– Тебе ведь известно, что произошло в Таиланде, с нашими нелегалами в Штатах. Произошло много негативного, в Москве проводится чистка… – он помолчал и произнес: – Мне нужны надежные сослуживцы, из числа тех, кто не является кадровым сотрудником моего ведомства. Для работы, естественно.

Генрих хорошо соображал. Речь шла о разведывательной работе, которую нельзя было доверить своим до тех пор, пока однозначно не выявится крот, системно сдававший российских разведчиков. Каждый, кто хотя бы раз имел дело с разведывательным сообществом, как бы оно ни называлось, всю оставшуюся жизнь гордился своим ведомством, имевшим некий романтический ореол делать невозможное возможным. Сальери затронул именно эти тонкие струны у Генриха. Тот, не мешкая, спросил:

– На какой срок, товарищ генерал?

– Ты лучше спроси, для какой работы.

– Раз Вы обращаетесь ко мне, то для той самой, по которой меня учили.

– Предлагаю тебе командировку в Арабские страны, пойти по стопам отца.

– Вы серьезно? – это действительно было неожиданно.

– Вполне. Серьезней не бывает.

– Хорошо.

– Мы живем в реальном мире, у тебя есть дети, определенные планы на будущее. Спрашивай, согласишься – обратного хода не будет.

– В каком качестве и где мне предстоит работать?

– В Каире. Поедешь представителем крупной российской туристической компании. Общаться будешь со мной или с тем, кого я тебе скажу. Работа по дискредитации американцев, их нужно поставить на место и восстановить наше статус-кво. Необходимо все тщательно подготовить, делать как раз то, чему тебя учили. Будешь отвечать за размещение туристов в арабских странах, встречи-проводы и тесный контакт с россиянами и арабами.

– Значит, не только Египет?

– Верно, Тунис, Йемен, Алжир, Египет, Ливия, Бахрейн. На месте тебя встретят. Повторяю, работать будешь со мной, с моими людьми. Ни с кем в контакты из ГРУ без моего ведома не вступать.

– Понятно. Разрешите вопрос, Борис Анатольевич?

– Ты так спрашиваешь меня, словно мы в ОМСБОНе. Конечно, я слушаю тебя.

– Обычно подготовительные операции моего профиля бывают нескольких уровней…

– Я тебя понял. Здесь нужно готовиться по полной. По полной, братишка. Американцы взялись за нас с удавкой. В прессе пока нет информации про Потеева, зам. начальника СВР по американскому направлению, он ушел к американцам. Может, это и игра, но тогда достаточно крупная. Сам понимаешь, всего тебе я сказать не смогу. Вот авиабилеты, родных с собой лучше не брать. Еще вопросы есть?

– Зарплата у меня будет?

– Ты же в турфирму едешь. Чуть ли не региональным представителем, точнее, замом. А там хорошо платят. Арабский не забыл?

– Немного.

– Вот и попрактикуешься… Молодчик, – произнес Сальери и рукой потряс за шею Генриха.

Сальери не произнес истинной цели командировки Генриха. Раз американцы решили довести до конца с экстрадицией Бута в США, то для развала дела следовало устранить свидетелей, которые могли быть привлечены к даче показаний. В случае успеха миссии Генриха он мог устранить либо сместить с занимаемых должностей тех, кто когда-либо соприкасался с Бутом при поставках оружия в африканские страны. В том, что Генрих сможет сделать то, о чем ему сообщил генерал, Сальери до конца не был уверен, у того было 60–70 % шансов на успех. «Посмотрим, как сложится, подвести не должен» – подумал в заключение Сальери.

Генрих взял билеты, обратный был с открытой датой, внутри был также купон Интуриста на размещение в гостинице Софител. Вылет послезавтра. Кое-как объяснив жене, что у него срочные дела за рубежом, пообещав ей, что будет поддерживать связь и при необходимости первым же рейсом вернется в Ташкент, Генрих налегке вылетел в Каир.

В зале прилета его встретили с табличкой, на которой было написано его имя. Шофер Василий повел его к вэну, припаркованному недалеко от входа в аэропорт. Через час они были в отеле, а еще через полчаса они заехали в региональный офис турфирмы. Генрих познакомился с руководством. Уладив формальности, он прошел в предоставленный ему скромный кабинет с мягкой мебелью, телевизором, столом и компьютером.

Чтобы как следует разобраться со своей работой, которую официально предстояло отрабатывать, он попросил у секретаря количество заезжающих россиян в месяц по странам, охватываемым представительством. Получалось, что туристов в среднем прибывало 50,000–60,000 в Египет, 20,000–30,000 в Тунис, по 3000–5000 в Алжир и Йемен, т. е. в целом около 100,000 туристов в месяц. Приличная цифра, которую Генрих на калькуляторе перевел в долларовый эквивалент: порядка 200-милионного пирога для принимающей стороны в целом. Что ж, всем этим ему придется заниматься вполне серьезно.

Генрих запросил масштабированную карту региона, благо она имелась в офисе, и повесил её сбоку от себя. Затем подробный список рейсов из России, других стран и лишь затем каталог гостиниц, предлагаемые скидки для турагентов и тур-пакеты по гостиницам и пляжным районам региона. Через Скайп он вышел на Сальери, отписал ему, что прибыл на место. Еще через полчаса он взял Васю на весь день и попросил его отвезти в те гостиницы Каира, где жили россияне. Пока не увидишь, не поймешь, кто и что есть что: он приезжал в гостиницу, вручал визитку менеджеру и ему быстро показывали стандарт, полулюкс и люкс в каждой гостинице, затем плавательный бассейн и ресторан. На это ушло около 8 часов.

На следующее утро Генрих поехал в Хургаду, а затем к египетским пирамидам. Он должен был сам, вживую, пройтись теми маршрутами, которые проходили российские туристы. Каждый пляж, по возможности ключевые рестораны и гостиницы, в каждом городе Египта. За две недели он сделал это, по пути пользуясь купонами компании, и останавливался в гостиницах: во-первых, он узнавал сервис изнутри, во-вторых, это было приятно и бесплатно.

По ночам у него были встречи, так что днем он часто дремал в автомобиле. Требовались новые связи, и он их успешно нарабатывал. Для этого нужно было дать человеку заработать, затем сделать зависимым, испытать в работе – словом, связи не появлялись за один день, работа была нервной и заставляла выкладываться. Он поднял знакомых отца, везде его встречали как желанного гостя, либо по работе, либо в честь заслуг его отца. Приходилось пить много алкоголя, ему было не привыкать.

Светские приемы представительство проводило раз в 2–3 месяца, куда приглашались агенты турфирм по городам и странам, представители других российских фирм, происходил неформальный диалог с теми из властей – в основном из министерств по туризму – кто соглашался прилететь на такого рода приемы. Среди гостей на этот раз был и Генрих.

На 20-й день пребывания в Египте Генрих вылетел в Тунис. Побыв там 4 дня, он полетел далее в Йемен, где был два дня и затем перебрался в Алжир. Тамошнее его пребывание также не было длительным, три дня, в основном из-за приятных встреч с отцовскими знакомыми, их детьми, которые хорошо отзывались об отце Генриха. Таким образом, турне, в котором он провел почти месяц в непрерывных поездках и напряжении, требовали от него больших энергоемких затрат, которые с лихвой восполнялись прекрасными пляжами: достаточно было окунуться в море и полежать на топчане с часок-другой.

Работа ему нравилась, получал он что-то около 4000 долларов чистыми, плюс самые различные бонусы от российских туроператоров за удачное размещение туристов, получение скидок от отелей, разрешение споров между российскими фирмами и авиаперевозчиками и т. п. Большую часть средств он пересылал жене. В конце ноября Генрих сообщил Сальери, что готов к выполнению поставленной задачи, подготовлена инфраструктура и ждет соответствующего сигнала. Отдельно Генрихом была озвучена смета расходов. Оставалось ждать.

 

Ташкент, 12.10.2010

Оставшийся в Ташкенте знакомый Саши, Евгений, или просто Женя, был связным Макса. Макс поехал к нему домой, проверяя, нет ли за ним хвоста. Женя открыл дверь: на его лбу был бинт, который ему наложили после аварии, в которой он чуть не погиб. А произошло вот что: вдвоем с другом они порядочно выпили, и под утро выехали из кабака. Женя спал, когда машину, в которой они ехали, срезал Камаз. На вопрос о том, что произошло, водитель сказал, что заснул. Макса интересовало, насколько случайно то, что произошло с этим парнем, и нет ли здесь какого подвоха?

– Привет. Как дела? – спросил Макс, еле успев отогнать от себя огромную собаку, сторожившую дом Жени.

– Да ничего, – Женя отвел от Макса свой взгляд. Нос был разбит, правая щека заклеена пластырем.

– Ты передал мою просьбу Саше? – спросил Макс.

– Какую?

– Мне нужно с ним поговорить. Он стал какой-то недостижимый.

– Саша скоро приедет в Ташкент, вот тогда и встретитесь.

– Отлично. Не забудь сказать ему, что я ищу его…

– Не волнуйтесь. Он прослышал обо мне и решил навестить.

– Береги себя. Ты мне живым нужен, – напоследок произнес Макс.

Встреча с Сашей состоялась через 10 дней. Тот, освоившись в Ташкенте, позвонил Максу и назначил встречу в кафе на Лабзаке. Они заказали по бутылке крепкого пива.

– С приездом!

– Макс, а Вы что-то долго у нас задержались, – у Саши радостно светились глаза.

– У вас? Ты меня удивляешь: сам работаешь в Москве. Какие новости?

– У Лутфи появилась скрипка. На фото она принадлежит Страдивари. Надо её оценить. Комиссионные 15 % от цены, пополам если выгорит. Идет?

– Я попробую, – ответил Макс и добавил: – дай мне неделю.

Макс не сказал Саше, что у него полное музыкальное образование: когда-то он закончил 7 классов музыкальной школы. У него был абсолютный слух, но сказать, что это было его достоинством, он не мог, так как слышал то, что другие – нет. Следующие три дня Макс висел в Интернете. Он послал запросы в Сотби, Кристис, Тарузио, нашел известный в мире топ-магазин по оценке и продаже скрипичных инструментов. С оценкой не было проблем.

Как и в любом деле, здесь тоже существовало «но». Звук, внешний вид и последующий маркетинг – эти три позиции должен был кто-то проверить, наладить и т. п. К сожалению, скрипка выглядела из рук вон плохо, в середине правого края инструмента обод скрипки был поврежден. Зато она давала шанс Максу возможность наладить конкретный разговор с Лутфи. Он нашел номер его телефона среди своих записей в контактах Outlook Express.

Было около 7 вечера. Макс бродил по городу и зашел в Интернет-кафе. Он закурил, благо здесь не придирались. Когда ему принесли чашку кофе, он попросил свежевыжатого лимонного сока. Усевшись поудобнее, он огляделся. Приятное кафе, вокруг сновали официанты, было людно. «Воистину, понедельник день тяжелый» – подумал Макс, неожиданно осознав, что «понедельник» на фарси звучал как «душанбе», т. е. точно так же, как именовалась столица Таджикистана. Черпавший информацию из Интернета и «случайно» появлявшихся ссылок на рабочем столе в его ноутбуке, он пытался методом исключения, логически провести анализ ситуации. Его также интересовал ответ на классический вопрос «кому все это выгодно?» Он нарисовал таблицу из нескольких столбцов и стал методично заполнять пустующие места крестиками.

Таджикам, ущемленной части населения, или же оппозиции? Определенно нет: усугубление конфликта влечет за собой большую кровь, горе и смерть на этой земле. Да и денег для этого нужно немерено. Жили-жили не тужили сколько лет, больше десяти, по крайней мере, и вот на тебе, решили порезвиться? Вряд ли, пусть даже самый оппозиционный лидер, он вынужден был считаться с властью, правящей в Таджикистане. Так что заговор внутренний, без поддержки извне исключается. Таджикистан Макс вписал в столбец «нет».

«Ну и дела», – потирая лоб, произнес Макс и попросил себе кофе. Таджикистан экономически слаб, зажат с двух сторон нестабильным Кыргызстаном и воюющим Афганистаном. Проникновение в страну афганцев или кого-либо с юга означает беспрепятственное прохождение через север страны к киргизам. А это почти одно и то же, что рано или поздно киргизов, весь регион в целом ждут серьезные проблемы.

Арабы? Они имеют влияние на ИДУ через «Аль-Каиду», и вполне могли бы профинансировать акции в Центрально-Азиатском регионе. То, что здесь приложились спецслужбы одной из мусульманских стран, скорее факт, чем неопределенность. Арабам по большому счету здесь ловить вообще нечего, это не их вотчина, разве что арабский халифат решили устроить. Выяснить бы, кто вышел с ними на контакт и является заказчиком.

Говорят, что арабами управляет еврейский капитал, мировой синдикат евреев, сидящих в офисах Вашингтона, Лондона: где их еще только нет. Насколько верно это в данном случае? Евреям, которые присутствуют на рубиновом месторождении, политическая нестабильность внутри Таджикистана прямо противоречит их экономическим интересам. Разве что Моссад проводит мудреный расклад, когда кто-то в Израиле пытается перехватить инициативу у Шломи в Таджикистане. Нет, еврей скорее договорится с другим евреем, чем начнет таким вот образом уничтожать его бизнес. Этого у них не отнимешь. Значит, нет.

Русские? Положительный ответ означал бы, что некий вопрос, в котором заинтересована Россия, для нее здесь столь критичен, что они, несмотря ни на что, идут на дестабилизацию в странах Центральной Азии – партнерах России по ОДКБ. Что их может не устраивать в Таджикистане? Растущее влияние американцев? Да, конечно. Наркотрафик? Не столь критично. А что еще? Алюминий и хлопок? Это несерьезно. Ущемленное русское самолюбие в связи с тем, что в рубиновое месторождение вошли евреи? Путин и не такое «проглатывал», стоит вспомнить демонтаж российской РЛС на Кубе. В любом случае Россия сейчас не столь богата, чтобы инициировать региональные конфликты у себя под боком: ей бы с разрухой в Южной Осетии справиться. Рубины? Рубины всем нужны. Убивать из-за них ни в чем неповинных людей из-за этого – нет, они на это не пойдут. Рубины и военные лазеры? Военные лазеры – напрашивается – можно установить на российской РЛС в горном Таджикистане. Ну и установили бы. Что здесь критичного? Ага. Стратегический ядерный паритет. Через кого?

Узбеки? Для чего им было вступать в самоубийственный сговор с ИДУ, ярым противником правящего режима в Узбекистане? Предположим, что Узбекистану не нравится Таджикистан. Не предположим, а точно: иначе пропускали бы вагоны, которые сотнями стоят на границе в Бекабаде. Но ИДУ? – скорее нет. Узбеки вовлечены в конфликт и используют ситуацию, чтобы выжать из неё максимум возможного. По большому счету, географически расположенные рядом таджики с узбеками должны бы организовать ювелирный кластер предприятий: в одной – золото, в другой – рубины: нужно их совместно гранить и развивать этот бизнес. Интересно, кто, кроме меня, еще так думает?

Американцы… Великая нация свободных. У них своих проблем хватает: не остывший Ирак, внутриамериканские экономические проблемы, вызванные огромным внешним долгом и непомерными военными расходами. Например, поняв, что Россия заинтересована в высокогорном пятачке базирования стратегических лазеров на Памире, США могли пойти на этот шаг. Но это идет вразрез с их официальной позицией оказывать помощь таджикам в решении их проблем: после приезда Симмонса США передали Таджикистану 22 джипа на укрепление таджикско-афганской границы. Может, американцы хотят надолго влезть в этот регион, одной рукой дестабилизируя ситуацию и обвиняя россиян во всех бедах таджиков, а другой – протягивая соломинку для утопающего? Рубиновый бизнес любит стабильность, хотя… в стабильных условиях цены на них падают».

С удовольствием сделав несколько последних глотков, он расплатился, затем вышел на улицу и резко углубился в стоявшее рядом метро. Пробежав по подземному переходу около 15 метров, он присел, чтобы поправить туфли. Другой рукой он выключил телефон, вынул сим-карту, и пошел снова наверх, снял второе подъехавшее такси и попросил довезти к Интернет-кафе. Там через Скайп он связался с Женей, попросив сделать ему паспорт, второй звонок был куда важнее – Лутфи.

– Добрый вечер, уважаемый!

– Кто это? – раздалось на той стороне телефона.

– Простите, не представился. Меня звать Макс, я знакомый Саши Ревзина.

– Саши? Из Ташкента?

– Насколько мне известно, он был в Москве, но сейчас в Ташкенте.

– Верно. Чем могу?..

– Он перекинул мне на почту фотографии музыкального инструмента, скрипки. Я бы хотел её посмотреть, послушать.

– С этим нет проблем. Когда Вы можете приехать?

– Так, значит, нужно ехать к Вам?

– Да, скрипка у меня дома.

– Хорошо. Я получу визу и буду у Вас через несколько дней.

– Позвоните, когда будете выезжать, я встречу Вас на границе.

Формальности с таджикским посольством, к которому обычно не подступится, уладил Евгений с помощью нескольких банкнот. Виза, которую обычные граждане ждали по нескольку месяцев, была в паспорте Макса через день после разговора с Лутфи. Рано утром следующего дня он заказал такси и выехал в сторону Бекабада. В 8 утра он был на границе, прошел формальности и лишь потом позвонил Лутфи. Он приятно удивился, услышав голос Макса: он не ожидал, что тот так быстро подъедет, и попросил подождать водителя, который заберет Макса с пограничного пункта.

 

Поселок Бустон. Таджикистан, 17.10.2010

Лутфи встретил его дома как настоящий хозяин. Резиденция наркобарона была расположена в 20 километрах от пограничного поста, и в 45 километрах от Худжанда. Лутфи было не больше 40 лет. Внешне чуть полноватый, с сединой на висках и приятным баритоном в голосе, в его доме и голосе чувствовались достаток и умеренность. И без того переполненный съедобным стол в гостиной все время заполняли чем-то, меняя блюда и сервировку. Дом у него был огромным, каким и должен быть у человека его положения.

– Как доехали?

– Спасибо, все нормально. Как Вы сами?

– Да ничего, – Лутфи развел руками. – От урожая к урожаю живем, – произнес он так серьезно, что несведущий и впрямь бы поверил ему. – Как Саша?

– Ничего, у себя дома, смотрит за своим сыном. Он молодчик.

– Я его по Москве знаю, мы с ним бок о бок жили и работали несколько лет.

– Он рассказывал, – Принесли первое, жареных куропаток с картошкой.

– Что пьем? – предложил Лутфи, подвигая одной рукой виски и водку, а другой – доставая колу из холодильника.

– Нет, спасибо, еще весь день впереди.

– Вы мой гость, друг моего друга…

– Ну, тогда виски.

– За Ваш приезд.

Макс закусил, поел немного и спросил:

– А где же скрипка?

– Она никуда не убежит, – произнес Лутфи. – В соседней комнате. Вы можете её настроить и опробовать?

– С удовольствием. Я как раз просил Сашу приготовить струны, смычок и ушки.

– Это такой дефицит в наших краях, даже не представляете себе какой. Сейчас принесут.

Максу нужно было 20 минут повозиться со скрипкой. И разговаривать, говорить, играть.

– Саша говорил, что Вы профессор. По какой специальности?

– Экономист.

– Какими судьбами снова на родине, исторической родине? Америка не понравилась, что ли?

– Что Вы! Штаты многое дают человеку, если он чего-то достиг в своей жизни. У меня английский, кое-что в науке, повезло, можно сказать. А домой мать пригласила.

– Счастливый Вы человек, раз Ваши родители еще живы.

– Пока Бог миловал. – Макс поблагодарил за угощение и перешел к стоявшей возле окна скрипке. Первым делом он сухой тряпкой тщательно вытер её от пыли, и выдул то, что было внутри неё. Затем поочередно вставил струны в два ушка, натер канифолью смычок, натянул на нем конские волосы и отложил в сторону. Двумя пальцами он опробовал первую струну «соль», через квинту, то бишь еще пять нот была следующая струна «ре». Выставив обе струны, он взял смычок и опробовал аккорд, медленно ведя вниз и вверх смычком по струнам. Звук был сочный, грустный, выдержанный. По крайней мере, Максу звучание нравилось. Он взял следующие два ушка и стал проделывать с ними то же самое, что и с первыми двумя.

– Лутфи, так можно Вас называть?

– А как еще Вы хотели бы это делать? Только так и надо, – произнес он и усмехнулся.

– Звук у нее приятный, честное слово. Я не эксперт, всего лишь учился и играл на скрипке. Её надо немного подремонтировать и затем оценить. Самый известный в мире магазин с оценщиками находится в Нью-Йорке, а филиал – в Сеуле.

– Странно, как корейцы здесь примазались. Такие уж они и любители классической музыки?

– Понятия не имею. Но это так.

– Здесь, в нашей глуши, да и во всем Таджикистане, боюсь, не найдется мастер, кто мог бы её отреставрировать.

– Это верно. Её надо везти либо в Россию, либо дальше – за пределы СНГ.

– А сколько может это стоить, и по срокам?

– От 5 до 10,000. Может сказать только мастер. Вы же видите, заусеницы по краям и по внутреннему ободу, сошедшая в середине краска. Все это есть. Сроки – месяц, два.

– Так это оригинал?

– Я связывался с двумя экспертами в Кристис и Тарузио. Оба сказали, что это – одна из копий, которые были изготовлены мастерами где-нибудь в Европе. Могу Вам переслать оба отчета.

– Ясно. Что же мне с ней делать?

– Отдать её мне, – сверкнул глазами Макс. – Зачем она Вам? Продать её Вы не сможете. А я буду на ней играть, играть концерты.

Лутфи задумался. Желваки на скулах, сновавших туда-сюда, выдавали его внутреннее напряжение. Он что-то замышлял, Макс не мог взять в толк, что именно.

– И скоро домой?

– Месяца через два.

– А в какой школе Вы учились?

– Так Вы мне не доверяете? Вот, смотрите, – Макс вытянул свои пальцы перед Лутфи, левый мизинец был длиннее правого на 5–6 миллиметров.

– Ин-те-рес-но. Кто у меня только не бывал здесь, но такой гость у меня впервые. Вы, говорят, игрок?

Голова Макса ушла чуть вниз и вправо, и он с удивлением переспросил:

– В каком смысле?

– В шахматы играете?

– Немного. А Вы имеете разряд по шахматам или как?

– Кандидат в мастера.

– Ну, тогда я пас.

– Я пошутил. Какой я шахматист?! Как мы оба играем, покажет только игра, – произнес Лутфи, расставляя фигуры. – Вы белыми или черными?

– Выбирайте Вы. Чувствую, что мне придется защищаться.

– Хорошо, я играю белыми.

Макс должен был сыграть с ним в лучшую из своих партий. Он терпеливо ждал, когда Лутфи вызовет его на разговор.

– Вы всегда были в науке?

– После окончания университета.

– Вам нравится экономика? Вы много получаете?

– Достаточно, чтобы свободно дышать воздухом, передвигаться по миру и еще кое-что.

– Что именно?

– Ну, например, поесть мороженое, или… или купить в рассрочку автомобиль и дом, – Макс не стал спешить и попытался переменить тему: – А какое у Вас хобби?

– Я играю в шахматы… Давайте начистоту, Макс. Я слышал о Вашем приезде к нам от своего брата. Вы, прямо скажу, весьма любопытный человек. Имеете американский паспорт, ученый, играете на скрипке, свободно владеете английским. И вот Вы здесь у меня в гостях. Хотя в Таджикистане Вы уже были. Кстати, я знаю зачем.

– От кого?

– …узнал? Теперь Вы мне не верите, – произнес он с ударением. – Я достаточно информированный человек.

Фигуры на доске перешли в эндшпиль, первая партия подходила к концу.

– Если бы Вы более конкретно изложили свою точку зрения, мне было бы намного проще Вам ответить.

– Выпьете?

– Доиграем, потом.

– Вас интересовали рубины, таджикские самоцветы. Саша показал мне подготовленный Вами контракт, который Вы безуспешно пытались здесь продавить. А все знаете почему? Потому что ставили не на тех людей.

– Ну, мы были незнакомы, во-первых, это вполне естественно. Я намеревался познакомиться с кем-либо из влиятельных лиц в Таджикистане. Так что я рад нашей встрече… А Вы?

– Конечно. Каждому своему гостю я рад, каждому. Вы же умный человек, Макс. Саша все еще считает, что Вы работаете на одну из разведок, на узбеков или на американцев.

– А Вы, значит, на русских?

– Смеетесь, да?… неплохо, честное слово.

– Рубины меня интересуют, но не только они. Если про камешки, и конкретно про них, то было бы интересно, если бы появилась возможность получать камни не здесь, а за пределами Таджикистана, в Израиле, или в Дубае, Лондоне и т. п. Когда говоришь это кому-нибудь здесь, в голову лезет один и тот же вопрос: а почему этот человек не может того же сам, при чем тут я? Вот потому я про рубины здесь и молчу.

– Да, но Вы пришли ко мне от Юры, а не с улицы. Саша работает с Фоксом, это совсем другое дело, другой уровень… У меня больше на пешку, предлагаю ничью.

– Согласен.

– Так вот, чтобы работать по камням, мне нужен партнер в Штатах. А Вы здесь, и еще неизвестно когда поедете обратно. Честно говоря, то, чем я здесь занимаюсь, вынужден, скажем – в противном случае другой займет мое место и будет делать то же самое – мне откровенно надоело. Это не позывы совести, не хочу врать, просто стало опасно работать. А связи пока есть.

Принесли свежезажаренного ягненка. Они выпили и снова закусили. – Ваше здоровье, – произнес Лутфи.

– Вас интересует легальный бизнес? Я правильно понял?

– В принципе да. Есть предложения?

– Конечно, хорошим людям всегда есть хорошие предложения.

– Вы шутник, ей Богу.

Зазвонил сотовый, Лутфи ответил.

– Да, он приехал, сидим, играем в шахматы, хочешь поговорить? Вот, – сказал Лутфи, протягивая трубку, – это Саша.

– Привет, как дела?

– Нормально. Устроились?

– Да, спасибо. Меня встретили на границе, сейчас тепло встречают, и надеюсь, так же проводят.

– Восток дело тонкое. Лутфи еще тот любитель водки. Звоню, чтобы справиться, как Вы доехали.

– Спасибо, все нормально.

– Ну, тогда пока, – сказал Саша и положил трубку.

Стало темнеть, было что-то около 5 вечера. Лутфи прервал партию, отошел на 15 минут, и у Макса появилось время чуть сосредоточиться и перевести дух. Пока удача ему улыбалась, хотя итоги подводить было рано. Вскоре хозяин дома спустился вниз в темном костюме поверх водолазки, завел стоявшую во дворе белую Тойота Лэнд Круйзер и пригласил гостя погулять.

– Если я решу вопрос с поставками камней, Вы гарантируете мне прибыль?

– Если Вы будете поставлять мне камни в Дубай или Нью-Йорк, в любой город вне СНГ и предоставите возможность проводить выборку, я гарантирую Вам, что у Вас будут быстрые и большие деньги. Однозначно.

– Хорошо. Едем в город. Отдохнем на природе. Детали обговорим завтра.

Через полчаса они оказались в хорошо обставленном и освещенном ресторанчике. Играла музыка, танцовщицы сходились и расходились веером, было красиво и эстетично. Лутфи пригласил Макса на ужин. В ресторане их ждали несколько знакомых Лутфи, где Макс по большому счету был предоставлен самому себе. Макс с Лутфи немного поклевали со стола и затем, попрощавшись с завсегдатаями заведения, сели в джип и выехали. Через 20 минут они въехали в Худжанд, а еще через 20 минут оказались за его пределами.

– Догадываетесь, куда мы едем?

– Кажется, в казино.

– Точно.

Через 10 минут они были в Шангри-Ла, на входе их встретил брат Лутфи Рахим, после чего гости прошли в ВИП-зал. Немного проиграв в покер, Лутфи и Макс вновь уселись за отдельный столик.

– Послушайте, Макс. У Вас здесь есть хорошая возможность, чтобы наладить торговые связи с Таджикистаном.

– Например?

– Отработайте схему поставок горюче-смазочных материалов, сахара, других товаров народного потребления. Будем работать. Как Вам такое предложение?

– Насколько я понял, Вас интересуют цена, условия отгрузки и пр. по позициям, которые Вы только что назвали?

– Верно. Хотя бы по ним. Раз уж Вы здесь, то почему бы не затеять этот разговор? Вы мне определенно нравитесь.

– Вы шутите. Вы же меня совсем не знаете.

– Но я чувствую людей, часто вижу насквозь их устремления. Вы разительно отличаетесь от коррумпированных, сластолюбивых чиновников или же корыстных коммерсантов, которые приезжают к нам сюда. Мы ведь в еще большей глубинке, чем Узбекистан. К нам и добраться-то непросто, а заработать здесь, у нас и с нами – еще тяжелее.

В общей сложности они пробыли в казино около 5 часов и разместились на ночь в доме брата Лутфи в Худжанде. Утром, часов в 10 был накрыт завтрак, который по тому, что подавали на стол, скорее можно было назвать обедом. Жареная рыба нескольких видов из Сырдарьи, протекавшей через черту города, каймак и свежий хлеб подавались молчаливым улыбчивым служивым. Хозяева приветствовали его за столом.

– Перейдем к деталям, я про рубины. Мой человек привезет их Вам. Вопрос такой: куда и на каких условиях.

– Постараюсь Вам объяснить так же, как это я бы объяснил своему партнеру, от которого мне нечего скрывать. Чтобы проверить камни, нужна геммологическая лаборатория, причем за пределами СНГ. Оборот необработанных камней внутри бывшего СССР карается законом: срок 5–7 лет, во всей остальной части света это не так, не столь строго. Геммологическая лаборатория нужна потому, что в стационарных условиях можно определить, что получится из того или иного образца. Геммолог, приглашенный в Худжанд, на глаз может определить стоимость и полезный выход из камня, но погрешность все равно будет велика. Что мы делаем после отборки? Мы граним их и полируем, затем сажаем на коронку в кольцо и продаем, оптом, конечно. Кому? Тем, кто сидит на 47-й в Нью-Йорке, на Хаттон Гарден в Лондоне, или в Антверпене. Потом мы делим прибыль и покупаем следующую партию товара.

– Вы не назвали город.

– Я к этому иду. Товар принять удобно в более-менее нейтральной стране. Нам было бы очень удобно в Штатах, но туда нужна виза, досмотр на прилете и куча вопросов. Конечно, это не Россия, но все же вопросы будут. Еще менее удобной, на мой взгляд, является Британия. Поэтому одна из африканских стран, скажем, Тунис, или Эмираты нас бы устроили. Эмираты удобны для Вас: сели в самолет и на месте. Или же Турция.

– По конкретике денег. Сколько нужно первоначально?

– 100,000 было бы достаточно. Мы бы вложили половину.

– Кто это – мы?

– Я работаю с моими двоюродными братьями.

– Понятно. Что ж, в целом схема ничего, надо еще раз взвесить за и против. Если всё сложится, вскорости начнем.

Через 3 дня Лутфи вылетел в Москву, еще через день в Дубай прямым рейсом из Худжанда вылетел его племянник, которому Лутфи поручил несколько деликатных дел в Эмиратах: подготовить прием и инфраструктуру. Сам он решил еще раз как следует пробить Макса и круг его знакомых через российских и своих силовиков.

Макс по возвращении в Ташкент в кафе-бистро встретился с Алексом, вкратце передал ему суть состоявшейся беседы, и упомянул о двух транзитных странах: Тунисе и Эмиратах, где имело бы смысл наладить перевалочную базу. Генриху он отписал по электронной почте. Алекс, в отличие от Генриха, поверхностно отнесшегося к сделанному предложению, крепко задумался и произнес:

– Дубай интересен во всех отношениях. Там есть геммологи, много моих знакомых и деньги, которые легко достать.

– В таком случае предлагаю рассматривать Тунис как резервный вариант. На всякий случай. Неизвестно когда и как всё это выгорит, – пошутил Макс. Он не знал и не мог знать, что Тунис активно отрабатывается Генрихом на предмет диверсий, и вскоре эта страна будет отпугивать мало-мальски обеспеченного человека, и уж тем более тех, кто занимается драгоценными камнями. Жена Генриха сказала Максу, что её муж в загранкомандировке в Египте, неизвестно когда вернется. По виду она была счастлива, по-видимому, Генрих прислал ей немного денег.

– Тунис так Тунис, – произнес Алекс и быстро пошел к своей машине.

 

Офис компании «Феликс». Москва, ноябрь 2010

Фокс был одним из тех олигархов, чье влияние и состояние были известны в российских деловых кругах. Тем не менее, о его бизнесе почти ничего, кроме отрывочных сведений в общероссийском реестре предприятий, не было известно. Forbes ни слова не упоминал о нем. Это объяснялось как характером бизнеса Фокса, так и необходимостью уйти в тень, особенно после ареста Виктора.

Весь 2010 год Юра находился в непосредственном контакте с рядом ответственных лиц российского МИДа и ГРУ. Те в силу служебных обязанностей занимались судьбой Бута. Ситуация после встречи с генералом Ивановым и последовавшая за этим его гибель, многочисленные провалы российской разведки в этом году, наконец, решения тайского суда по экстрадиции Бута в США, привели к сильнейшему нервному напряжению и истощению его эмоциональных сил.

30 октября состоялись переговоры министров иностранных дел России и США Сергея Лаврова и Хиллари Клинтон. На них по инициативе Лаврова была затронута тема Виктора Бута. Российский министр высказал пожелание, чтобы дело Бута рассматривалось без внешнего вмешательства. Таким образом, тема «оружейного барона» впервые вышла на высокий межгосударственный российско-американский уровень. Это было следствием длительного лоббирования интересов Бута его командой на всех уровнях, где он когда-то был задействован, и где работали его нынешние партнеры.

Фокс сидел в своем кабинете, размышляя о том, что еще можно было бы сделать для Виктора. Если допустить, что того живым вывезут в США, что это позволят сделать российские спецслужбы, то кому-то из его коллег нужно будет отстаивать там интересы Бута. Адвокаты, понятное дело, смогут присутствовать, но от них мало толку: Таиланд ясно это показал. Если бы там был он, люди его уровня, капитала, они смогли бы что-нибудь придумать, а так эти растяпы развалили дело Бута, так что теперь… теперь Виктор висел на волосок от смерти, которая могла наступить от пули или яда.

Юридически дело шло к тому, что Виктора могли выпустить из тюрьмы 19 ноября, когда истекал срок действия решения первого заседания суда, который приговорил выдать Бута американцам. Однако тайское правительство в результате давления США приняло решение, согласно которому 16 ноября рано утром Виктора Бута самолетом «Гольфстрим» экстрадировали в США. Этому российские дипломаты, а также адвокаты Бута не смогли помешать. Самое страшное для Виктора теперь было впереди, и об этом Фокс, знавший их совместный бизнес как никто другой, догадывался и почти не спал. «Его будут изощренно потрошить, склонять к сотрудничеству, а наши, я … я ничем не смогу ему помочь» – все время крутилось в его голове.

В США должны быть люди, партнеры Фокса, о которых американцы не знают, и одновременно имеют доступ в Белый Дом. Никогда ничего не забывавший (профессиональная привычка с тех еще лет), он вспомнил о Максе, который когда-то предлагал начать ему бизнес по огранке и продаже рубинов в Нью-Йорке. Фокс набрал Сашу:

– Привет. Как дела?

– Спасибо, Саша.

– Заедь ко мне, когда сможешь.

– Я тебя понял. Что-то срочное?

– Надо посоветоваться.

Саша приехал в центральный офис компании «Феликс» на Нижегородской улице. Они тепло приветствовали друг друга и уселись в креслах напротив друг друга. Затем Фокс произнес:

– Саша, помнишь, ты меня знакомил с немцем из Узбекистана? Звать не помню как, он предлагал развивать бизнес в Штатах.

– А-а, это же Макс. Он предлагал поставку рубинов, мы бы отвечали за транспортировку, они за огранку и продажу в США.

– Да. Ситуация складывается таким образом, что нам может понадобиться легальное присутствие в США, это возможно только через новых партнеров, о которых американцы ничего не знают. Ты хорошо знаком с Максом?

– Немного больше, чем Вы. Я с ним пару раз обедал, откровенный и скромный бывший наш, иммигрировавший в Штаты из Ташкента, живет в Нью-Йорке.

– Да, я навел о нем справки. Устрой нам встречу в Москве или где-нибудь рядом в третьих странах, в той же Турции или у таджиков. Ты же был туроператором.

– Нет проблем. Попробую созвониться с ним в ближайшие дни. Вообще он не совсем простой товарищ: часто возникал возле моего дома именно тогда, когда я туда приезжал.

– Ну, насчет этого не волнуйся. Он такой же, как мы все, к тому же доктор наук, экономист. В плане разговора, если не удастся его привезти сюда, нам надо обсудить, как вызволить Виктора из тюрьмы. Я с трудом уговорил знакомых с Ходынки не прибегать к его физическому уничтожению, и до последнего надеялся, что судебная справедливость существует и восторжествует в Таиланде. Теперь, когда все: я имею в виду и наших дипломатов, и конторских, не говоря уже о многочисленных нанятых адвокатах – когда все они опростоволосились и бросили Виктора на произвол судьбы, не в тиски, а буквально в пасть американской судебной системы, Виктора ждут серьезные испытания.

Саша внимательно слушал олигарха, помешивая трубочкой апельсиновый сок, который занесла секретарь Фокса. Тот тем временем продолжал:

– Я видел лица охранников, которые вели Виктора под руки от трапа американского самолета в Нью-Йорке: у них лица победителей. Для меня, и не только: поверь мне – это пощечина, пощечина российскому влиянию в мире. Виктор долго молчать не сможет, рано или поздно сломается, как любой человеческий организм во время пыток, недоедания и недосыпания, причем это в лучшем случае. Сказать ему есть о чем, но лучше бы ему ничего не говорить: он сразу окажется предателем. Сопротивляться американской Фемиде практически бесполезно, – Фокс протер веки у глаз и закурил. Саша решил прервать паузу:

– В новостях передавали, что судья весьма жесткая по нраву и выносит суровые приговоры.

– Это так… Одного не могу понять: кто и как принял решение отдать Виктора американцам. В конторе оказался крот, который по очереди сдает наших американцам. Поэтому вытаскивать Виктора надо сейчас, но не силами тех, с кем я работал, а задействовать совершенно неизвестного, чистого по документам человека, который мог бы принять наших и решить детали на месте. Деньги, как понимаешь, у нас есть.

– Вы полагаете, что Макс или некто вроде него, скажем, наш человек, справиться с такой задачей? Тюрьма-то американская!

– Ну и что? не Алкатрас!.. Рядом море, может быть куча вариантов. Нужно быстро, аккуратно, деликатно, а в случае с Максом – интеллигентно провести подготовку операции. Так мы сможем предотвратить утечку информации.

 

Нью-Йорк, ноябрь 2010

Было 10 утра, когда Макс вошел в офис и набрал телефонный номер оператора. Он четко осознавал, что его «слушают».

– Оператор Эй Ти энд Ти, чем могу Вам помочь?  – в трубке раздался приятный женский голос. Макс, по обыкновению, им не доверял, понимая, что иначе, т. е. невежливых или грубых американцев уволят с работы. Улыбки и деланное хорошее настроение не проходили бесследно: количество антидепрессантов, принимаемых американцами после работы, было наибольшим в мире.

– Мне нужно, чтобы Вы связали меня с Худжандом, – ответил Макс. У него был акцент, немногие могли уловить, какой: неазиатский – он говорил внятно и разборчиво, лучше чем китаец или «товарищ из Вьетнама», не немецкий, французский и тем более не британский. Но и не русский, так как многолетняя практика общения с американцами, просмотры CNN, его монографии на английском, когда по сотне раз перечитываешь и правишь свою работу, приучили его мыслить и говорить на американском. И все же, когда Макс уставал, то начинал мыслить и говорить с явным русским акцентом или на родном языке.

– Какая страна, простите? – спросила женщина, которую можно было легко представить: с навесным наушником и микрофоном, прямо перед монитором, на котором высветился номер его телефона.

– Таджикистан.

– Подождите, сэр, я свяжу Вас с международным оператором.

– Хорошо. – Прошло несколько секунд, прежде чем в трубке снова заговорили, не менее любезно, чем предыдущий оператор, но сжато и профессионально:

– ЭйТи энд Ти. Международный операторский центр в Питсбурге. Меня звать Моника.

– Привет.

– Сэр, ваш местный оператор передала мне, что Вы намеревались говорить с Таджикистаном, верно? – по всей видимости, отсюда в эту страну звонили не часто, раз его переспрашивали по нескольку раз.

– Да.

– Хорошо. Какой город?

– Худжанд, номер …… – и Макс произнес номер телефона Пайшанбе.

– Телефон ответил. Хорошего Вам дня, – оператор, казалось, была действительно рада, что смогла соединить клиента.

– Благодарю, – коротко произнес Макс. После трех гудков ему ответили, и Макс начал:

– Здравствуйте, Пайшанбе.

– Салом. Кто это? – у них было 8 часов вечера, после работы, когда люди трапезничают и собираются возле телевизора. «Но не звонить же ему на работу!» – подумал Макс.

– Вы, конечно, заметили номер, откуда я звоню? Я Макс. Звоню из Нью-Йорка. У Вас есть о чем говорить?

– А-а, привет. Как дела? Как дети? – Макс отметил, что разговор пошел в нужном русле.

– Слава Богу, спасибо. Как Ваши?

– Живем, чем Бог послал, – прошла небольшая пауза, Макс её выдержал, понимая, что открыто говорить нельзя, и что тот думает, как произнести нужное. – Максим. Я тут приготовил тебе небольшой презент: наше темное вино, которое тебе понравилось, когда ты был у нас. На твой день рождения. Вот как передать тебе, не знаю. – Темное вино иначе как красно-бардовым быть не могло, а это были рубины.

– Многолетней выдержки? – вопрос касался качества и веса в грамм.

– Как минимум 10 лет.

– Большое спасибо. Оно, наверно, дорогое?

– Не дороже вина.

– Шутите, ако. Вам позвонят от моего имени. Да, раз Вы так его хвалите, Вы не могли бы добавить пару-другую бутылок?

– Нет проблем, – ответил Пайшанбе.

– Да, кстати, у меня тоже есть Вам подарок, его Вам передаст мой знакомый.

– Хорошо, – и они попрощались.

Говорить о ценах было бессмысленно, учитывая, что Пайшанбе никогда бы не стал обсуждать это по телефону. Связь вживую через киргизского посыльного Нурбека, Навруз запасной вариант. Макс сделал еще пару малозначащих звонков знакомому бухгалтеру и в бюро путешествий. В последнем он уточнил стоимость билета в Таджикистан, создавая видимость деятельности. Затем он юркнул в такси.

Проехав не более 2-х километров, Макс расплатился и попросил остановить у метро. Спустившись в подземку, он смешался с толпой, по ходу полностью отключил свой сотовый и вынул симку, затем включил совершенно новый аппарат, обернулся несколько раз возле газетных киосков, и, перейдя на другую станцию, решил позвонить Саше.

Набрав номер телефона, Макс дождался, пока Саша, находившийся в Москве, ответит и заговорил:

– Привет, дружище. Надеюсь, не разбудил?

– Ну что ты, Макс. Что нового? – Саша сделал вид, что он совершенно равнодушен к звонку Макса. Неизвестно, согласится ли Макс, сможет ли он, и не спрыгнет ли затем. Отказ Макса после того, как он узнает о том, что планируется в отношении Бута, означало бы необходимость ликвидации Макса.

– Надо перевезти товар из Худжанда сюда, в штаты, через Эмираты. У тебя там связи. Сможешь? – продолжал Макс.

– Сколько?

– 50 грамм.

– Хорошо. Скинь на почту номер телефона и имя человека, я поговорю.

– И заплати ему 15 штук зелени.

– Понятно. А мне с этого что будет?

– 1000 перевозка, и штука бонусов. Устроит?

– Договорились. Тогда бабки мне на счет. Ты его знаешь.

– Хорошо… – сказал Макс. Затем добавил: – Буду ждать от тебя вестей.

Сразу после состоявшегося разговора Саша позвонил Фоксу и известил его о состоявшемся разговоре. Получив его «добро», Саша вылетел в Ташкент, чтобы оттуда поехать в Худжанд. На всё про всё у него ушло 5 дней. Еще через два дня Макс набрал Сашу, тот коротко произнес:

– Дружище, жду Вас через сутки в Стамбуле в гостинице «Интерконтиненталь».

– Хорошо, – ответил Макс. Через 8 часов самолет с Максом на борту вылетел из аэропорта Ла Гардиа.

 

Стамбул, 2.12.2010

В холле гостиницы Интерконтиненталь, располагавшейся на берегу Мраморного моря, Макс заказал себе кофе и стал перебирать свежую газету Уолл Стрит Джорнел, взятую у портье. Он забронировал номер в этой гостинице, однако расположился в отеле по соседству. Через 30 минут, когда было выпито две чашки кофе и Макс увлеченно углубился в колонки деловой хроники, за его столик подсели двое. Макс еще минуту почитал статью, затем не спеша перевернул страницу и в это время обратил внимание на незнакомцев. Один из них был светловолосым, оба русские, но что это? Вторым был Женя, работник Саши по Итен в Ташкенте.

– Здравствуйте, Макс, – он протянул ему руку, они поздоровались.

– Саша подъедет? – спросил Макс.

– Он уже здесь, – произнес Женя. Через минуту в холл вошел Саша. Он был одет в модную рубашку с желто-голубыми тонами и в темных очках. Его выдавал чуб и коротко постриженные волосы.

– Здравствуйте, здравствуйте, – произнес он, растягивая слова и широко улыбаясь. Саша рос без отца и рано пошел работать. В свои 12–13 лет он был самым высоким среди своих сверстников. Может быть, в силу этого или по каким-то другим причинам, он пользовался доверием взрослых и начал вносить существенную лепту в семейный бюджет.

Год его работы в Ташкенте не принес ему каких-либо особых дивидендов. Казино Шангри-Ла в Кистакузе потратило на рекламу в Узбекистане свыше 150,000 долларов, окупив лишь десятую часть своих расходов. Затраты, направленные на создание ниши в Узбекистане, сформировали совершенно новый сегмент посетителей казино: узбекское законодательство не разрешало присутствие игорных заведений на его территории. По этой причине вокруг Узбекистана, в непосредственной близости от Ташкента, на территории Южного Казахстана открылись несколько игорных заведений, имевшие несколько столов блэк-джэк, покер и рулетку. Подотчетный непосредственно англичанину-менеджеру казино Шангри-Ла, Саша сообщил ему, что поток туристов скоро, вот-вот должен наладиться. Тот, получив сведения о размерах затрат и дохода, принял решение закрыть ташкентский офис. Поэтому, когда разговор заходил про бизнес в Узбекистане, Саша считал, что это «практически то же самое, что и прокладки «Олвейс».

Теперь он сидел в Стамбуле, имея перед собой четкую задачу, зная интересы Макса и способы его привлечения к совместной работе. Взяв инициативу в свои руки, он произнес:

– Спасибо за то, что Вы без лишних расспросов согласились сюда приехать. Вот Ваш товар. Надеюсь, Вам понравится. В целости и сохранности, как договаривались, – он вытащил небольшой мешочек и передал Максу. Тот не спеша открыл его и посмотрел внутрь: камешки были темно-бардового цвета и цвета алой крови. Максу спешить было некуда, но и пристально рассматривать камни было бессмысленно: он ничего в этом не понимал. «Светиться» в ресторане, где неизвестно кто мог быть рядом, также было неблагоразумным. Оставалось полностью довериться Провидению, и он произнес.

– Их девять, так?

– Совершенно верно. Всё устраивает?

– В целом да. Надо бы проверить качество, сделать этого здесь я не могу. Здесь, – он повторился – чисто на доверии. Вот Ваш гонорар, – Макс протянул Саше конверт. – Кофе или покушаем?

– Давайте в другом месте. Поедем к нам в офис, машина ждет.

– Как скажешь, – оба сидевших за столом встали. – У нас есть о чем поговорить?

– А Вы как думаете? – хитро промолвил Саша.

– Мне кажется, нам всегда было интересно общаться. В плане моих предложений по совместной работе остается надеяться, что мы продолжим продуктивное общение друг с другом. – Оба вышли и сели в поджидавший в сторонке джип с затемненными окнами, одновременно с ними тронулся еще один автомобиль. Через 20 минут поездки они вышли у дверей пятиэтажного здания, где их встретил охранник.

Как только они вдвоем разместились за столом, Саша предложил кофе. Макс сунул руку в карман пиджака и включил автономное устройство по подавлению подслушивания разговора, обещавшего стать интересным.

– Как бизнес?

– Честно? Не совсем так чтобы очень. Возвращаюсь в Нью-Йорк на свою кафедру, – произнес Макс и пригубил кофе. – Мне снова могут понадобиться твои услуги, где-то через месяц-два.

– Нет проблем. Я заказал жаркое из баранины. Вы не против?

– Это мое любимое блюдо. Так что мы обсуждаем?

– Макс, если Вы помните, я познакомил Вас с Фоксом, партнером Виктора. Это один из его многочисленных офисов, который сейчас находится на карантине: работа здесь временно приостановлена, хотя никаких претензий со стороны местного правительства и банков мы не испытываем.

– Понятно.

– Да, так вот. Ситуация с Виктором Вам, скорее всего, известна из телевизионных сообщений, – Макс кивнул. – Ситуация аховая, но не безнадежная. Нам нужен свой человек в Нью-Йорке.

– Пожалуйста, конкретнее.

– Расклад таков, что вытащить его оттуда легитимными способами практически невозможно. Оставить его там означает погубить его жизнь: американцы сначала выпотрошат его: он знает секреты правителей многих стран мира, – а затем ликвидируют, как это происходило в прошлом, под видом сердечного приступа или еще чего. Освободить Виктора нужно во что бы то ни стало: политики умыли руки, в российской конторе ищут крота, так что нам нужен человек с незапятнанной репутацией, свободно владеющий английским и прекрасно вращающийся в американских кругах.

– Ты сказал «нам».

– Я имел в виду Фокса и его знакомых. И говорю в данном случае от его имени.

– Положим, я согласился. Какова моя роль?

– Вы смотрели фильм «Оушн и 11 товарищей»?

– Да, конечно.

– Нужно провести что-то вроде этого. Вы в качестве Оушна. Задача – подобрать нужных людей, технику и сценарий, чтобы четко сработать и вытащить Виктора.

– Что взамен?

Саша подвинул к нему салфетку и протянул ручку:

– Ваши условия?

– Так сразу?.. Надо немного подумать. У вас есть свой план?

– Пока нет. Есть люди и средства.

– Пока я размышляю, прошу подумать вот о чем. Мне нужна гарантированная поставка таджикских рубинов в Нью-Йорк. Мы также можем открыть совместное дело по огранке рубинов и продаже их на американском рынке. Насколько мне известно, Фокс имеет авиационный парк, который летает в том числе к таджикам и за пределы СНГ. Если вы решите вопрос с транспортировкой рубинов, то считайте вопрос о моем участии решенным.

– Я передам Ваше предложение, ответ получите по электронной почте через день после моего возвращения в Москву.

– По второму вопросу: определиться по деталям можно лишь на месте; пока ничего конкретного. Будут расходы, возможности согласовывать их по телефону не будет, только при личных встречах. Хорошо бы, если кто-нибудь из ваших представителей был, скажем, в Нью-Джерси, или Коннектикуте или даже в Торонто, т. е. в пределах часа-двух езды из Нью-Йорка. – Он щелкнул автоматической ручкой и написал на салфетке «10 млн. дол.» и подвинул Саше. – Что-то вроде этого. Детали можем обсудить сегодня вечером или завтра.

– Лучше сегодня, – произнес Саша, постукивая по циферблату часов.

Они расстались, условившись вечером встретиться на том же месте. Макс поехал в гостиницу, взял листок бумаги и стал чертить схемы. В двери раздался стук. Макс открыл. На пороге стоял Толик, тот самый эксперт по камням из узбекской разведшколы в Кибрае. Он быстро вошел в номер, затворил за собой дверь, и увидев широко раздвинутые зрачки Макса, произнес:

– Вижу, что меня здесь не ждали.

С трудом сдерживая эмоции, Макс подал ему руку и заставил себя улыбнулся:

– Напротив. Меня ваше отсутствие сначала удивляло, затем возмущало. Я был совершенно один. Через что только я не прошел. Будьте вы все в …

– Макс, ты тряпка или кто? У меня не так много времени, чтобы обсуждать из пустого в порожнее. Я должен оценить, как говорится, «кота в мешке». Что тебе подсунул Саша, или таджик Пайшанбе, так ведь?

– Шакалы! Следите за мной, да?! – спросил Макс. Его желваки стали быстро передвигаться, он был на грани срыва и медленно приблизился к щуплому Толику. Еще мгновение, и его кулаки вмяли бы того в стенку.

– Если ты, собака, не уймешься, даю тебе слово, я пришью тебя на этом самом месте, – жестко произнес Толик, передергивая предохранитель Вальтера, неожиданно появившегося у него в руке. – Сядь, профессор. Успокойся и выпей воды из холодильника. Мы за ним носимся, чтобы его муха не обидела, чтобы подстилка под ним не пошевелилась, а он, видите ли, находится под стрессом! Тебе осталось самую малость. А пока лучше закрой рот и помолчи, приди в себя, и мы поговорим.

Макс молча громыхнулся на кресло, достал платок и протер им лицо. Толик включил погромче телевизор и сел напротив.

– Где товар? – спросил Толик.

– На верхней полке тумбочки.

Толик достал мешочек, высыпал оттуда камни на гостиничный бланк для писем, лежавший на столе. Затем достал лупу и стал их один за другим внимательно осматривать. Макс, наклонившись к холодильнику, достал воду, налил в два стакана и начал медленно поглощать свою порцию. Неужели из-за этих самоцветов ему, да и не только ему столько досталось? Из-за них люди убивают друг друга, из поколение в поколение передавая друг другу тягу непонятно к чему. Рубины, бриллианты, что еще там? – это не хлеб, не сталь, из которой может получиться молоток или автомобиль. Бесполезная в жизни роскошь, когда-то вошедшая в привычку человечества.

– Вроде ничего. Первичный осмотр показал пригодность к строевой службе, – пошутил Толик. – Ну что, профессор, как там экономика, не страдает?

– Деньги у меня есть.

– С нервами-то у Вас не в порядке, Макс… К сожалению, путевки на курорт у меня с собой нет… Насчет Вики. Она с матерью, учится и работает. Если есть необходимость, могу дать её телефон. Но не рекомендую ей звонить откуда бы то ни было, кроме как из Узбекистана… Ради её же безопасности.

Толик чиркнул на листке номер телефона, приложил туда свежее фото, на котором дочь была с матерью. Выглядели они неплохо.

– Мне пора. Продолжайте в том же духе. Будете в Ташкенте, я Вас найду. За это, – он нажал на курок Вальтера. Вместо выстрела раздался щелчок, а пистолет превратился в зажигалку. Толик расплылся в улыбке, – прошу меня извинить. Вам нужна была встряска. … Да не волнуйтесь Вы, профессор. Удачи!

Толик исчез так же мгновенно, как и появился. Словно его и не было. Пока всё шло гладко, по их меркам, конечно. Им нужно было, чтобы Макс нашел постоянного поставщика камней. И связать его с русскими. И американцами. Бог знает что происходит. Наконец, Макс встал с кресла, задернул защелку на двери. Затем налил и залпом выпил добрую порцию виски, принял холодный душ и завалился спать. Вечером Макс стал собираться, оставалось 45 минут, когда к нему в номер снова постучали.

– Кто это?

– Макс, это я, Женя. Меня послали заехать за Вами.

– Привет, – произнес Макс, не открывая дверь. – Буду в холле через пять минут.

Еще через двадцать минут он снова встретился с Сашей и молча протянул ему исписанный листок бумаги, на котором было написано следующее:

*) вход без штурма с заменой караула: отработка на базе, прибытие команды в Нью-Йорк через Канаду, Мексику и Европу. Грим. Подстраховка резервной группой отхода штурмовой группы, работавшей внутри тюрьмы.

*) штурм.

2–3 виллы в Нью-Йорке; Нью-Джерси; Коннектикуте; 3–4 резервные виллы в Майами, Сиэтле, Торонто, 3–4 автомобиля. Пластиковая операция, частный самолет, пилот. Работник иммиграционной службы США, катер, подлодка.

– Прости за циничность, но какой вам смысл вытаскивать Бута? Он все равно не сможет снова работать под своим именем или в том же бизнесе, верно? – начал Макс, пока Саша внимательно осмысливал прочитанное.

– В какой-то степени Вы правы, пока, скажем так. В России он будет в безопасности. Нужно сохранить его жизнь, разморозить финансовые счета и начать новую, легальную деятельность.

– Прочитал? Прошу, – Макс протянул руку, жестом показывая, что ждет возвращения листка бумаги.

– Да, конечно, – не сразу произнес Саша. – Я все понял. Нам и раньше, еще в Таиланде, предлагали привезти морских котиков, пострелять к одной матери охрану и вывезти его из страны. Но тогда за Виктором точно закрепится то, в чем его обвиняют. Сейчас ситуация изменилась… Когда вылетаете в Нью-Йорк?

– По идее, меня здесь ничего не держит. Я готов вылететь первым утренним рейсом, через 8–12 часов.

– Я провожу Вас в аэропорт.

– Саша, ты теряешь драгоценное время. На твоем месте я бы немедленно вылетел к Фоксу и обсудил с ним, кто и при каких обстоятельствах выйдет на меня, чтобы мы могли начать совместную работу.

Саша быстро начертил что-то на листке и передал Максу.

– Здесь также пароль. Общаться будем через него. – Это был адрес электронной почты, контролируемый Сашей.

– Всего доброго, – произнес Макс, и они тепло обнялись.

 

Офис компании «Феликс». Москва, 3.12.2010, 22.35.

Фокс затемно сидел в своем кабинете и анализировал информацию, полученную от Саши. С одной стороны, он был доволен тем, что Макс согласился сотрудничать, другого ответа он и не ждал. Ситуация сложилась так, что теперь они стали нужны друг другу: олигарх и экономист, у которого за душой не было ничего, кроме порядочности и диплома доктора наук. Фоксу предстояло решить, на кого из своих бывших и нынешних коллег он мог бы положиться всецело.

«Может, стоит подумать о СВР, о крупных российских компаниях, работающих за рубежом? Нет, они все под колпаком, как американцев, так и нашего управления собственной безопасности. Неужели этот ученый сможет мне, нам чем-то реально помочь? Чтобы профессор вытащил Виктора из американской тюрьмы? Полный бред» – подумал он. Тем не менее, даже если это так, другого выхода у него не было: его бездействие будет расценено как предательство.

Ему или кому-то из его коллег светиться в США было делом обреченным: их сразу же могли привлечь к ответственности по делу Бута. Он также понимал, что те в Москве, с кем контактировал Виктор, заинтересованы в его ликвидации. Но полностью без них, без разведывательного сообщества он обойтись бы не смог. Нужны были паспорта, визы, оружие, подразделение спецназа, крыша, наконец. А вот с последней Макс как раз и может помочь, рубиновый бизнес в Нью-Йорке пришелся бы здесь как нельзя кстати.

Обращаться к генералам олигарх не хотел. В случае фиаско с операцией его ожидал громкий скандал, а также отмежевание от компании «Феликс» влиятельных и даже самых преданных сторонников его бизнеса – государственные чиновники не захотят иметь ничего общего с ним. Россия пока еще не столь едина, как, скажем, Израиль.

«Сроки. 15–20 дней на проработку плана тюрьмы, несколько дней на подбор лиц, работающих внутри неё и в иммиграционной службе США, еще несколько дней на их изучение, слежку, а затем сломать на предмет безусловного сотрудничества с группой. Одновременно 10 дней на подбор персонала в России и за рубежом, их документы. Трансферт средств на счета в оффшорах или доставка наличности: вот тут может произойти „утечка“: в деньгах заинтересованы все. 3–5 дней на переброску персонала в США. 10 дней на подготовку на месте. Всего получается 40–45 дней. В принципе неплохо, учитывая, насколько медленно работает американская фемида. Начинать нужно немедленно, это понятно.

Очередность и приоритетность действий. Всё, что касается тюрьмы: её план, смена караула, количество дверей, пароли на дверях, механизм прохождения через КПП, выход осужденных через подземный тоннель в суд – это первое. Ключевым для варианта без штурма является порядок допроса сотрудниками АНБ и ЦРУ заключенных в тюрьме. Для штурма важно время прибытия подразделений поддержки тюрьмы, количество персонала в охране, оружие, схема электропитания. Для начала работы на месте нужен аванс, так что это – тоже первое. Второе – персонал и его подготовка. Третье – переброска персонала и технические средства исполнения. И все же это на 99 % утопия».

Принятие решения, обсуждение и одобрение кем-то помимо него деталей операции, страховка ими на случай фиаско означало, что будут дополнительные глаза и уши, которые вовсю будут следить за подготовкой и исполнением операции, если она все-таки состоится. На первом этапе, чтобы понять, можно ли вообще что-либо сделать, он решил никого не посвящать в суть дела, начать свое присутствие в Нью-Йорке с открытия совместного бизнеса с Максом.

Фокс распорядился доставить в США 2 миллиона долларов наличными, чтобы выдать Максу один из них, а второй хранить в надежном месте. После этого он договорился о встрече с Сашей и в двух словах дал ему добро на совместный бизнес в США и добавил:

– Документы вышлю по почте. Открой оффшор, Сейшельскую компанию, от её имени нужно войти в американскую компанию, в которой у нас должен быть 51 %. Если хочешь свою долю в этом бизнесе, то можешь себе взять себе столько, сколько позволит Макс.

 

ГРУ. Ходынка, 5.12.2010

В здании Фокса встретил бывший однокурсник по спецшколе Богдан в звании полковника, занимавшийся оперативной работой в управлении погибшего Иванова: он был его учеником, выполнявшим ответственные и, по словам сослуживцев, рискованные задания.

– Привет, рассказывай, что тебя привело тебя к нам в ведомство… хотя я догадываюсь. Как жена, дети?

– Спасибо, не жалуюсь. Не буду отнимать много времени и надеюсь, что я могу довериться тебе, а то сейчас такое времечко пошло, – криво улыбнувшись, произнес Фокс, и вкратце изложил суть просьбы.

Для работы в первой группе нужны были асы, готовые рискнуть жизнью, чтобы войти в пекло американской тюрьмы, никогда не числившиеся в конторе, т. е. речь шла о нелегальной и когда-то заброшенной за рубеж резидентуре ГРУ. Вторая штурмовая группа должна быть переброшена нелегально и быть в Нью-Йорке за двое-трое суток до часа Х. Они необязательно должны были говорить по-английски: но ей нужно было свободно ориентироваться на пути отхода от тюрьмы до пристани, расположенной недалеко от гавани Нью-Йоркского порта. Сформировать вторую группу Фокс предложил из отставников возрастом не более 40 лет. Да, финансирование он гарантировал.

– Я долго думал, стоит ли к вам идти, – заключил Фокс. – Похоже, в конторе крот, идет расследование, – Богдан удивленно приподнял брови и развел руки, но Фокс не дал ему произнести ни слова. – Поэтому согласование на всех уровнях нецелесообразно, лишь шеф конторы и ты, договорились?

– То, что ты сказал, было предсказуемо, но неожиданно, согласись? – в ответ Фокс улыбнулся. – Полномочий таких у меня нет. Более того, руководство, поставь я его в известность об этом, будет обязано доложить президенту, речь идет о взаимоотношениях двух сверхдержав. – Немного помолчав, Богдан добавил: – Так что обе группы должны будут действовать на добровольной основе, а вот подобрать добровольцев из числа тех, кто крепко держит язык за зубами, помочь я могу.

– По рукам, – сказал Фокс. Обе группы Фокс попросил быть в готовности через 30 дней.

– Поосторожней, – произнес Богдан, когда они прощались. – Ты, конечно, мужик, своих не забываешь, и по большому счету, я с тобою согласен, но как лицо при исполнении, я никогда об этом не слышал, хорошо? – Фокс кивнул. Список рекомендованных лиц он получил через 10 дней.

 

Изолятор временного содержания.

Нью-Йорк, декабрь 2010 – январь 2011.

Виктор Бут находился в одиночной камере. На 5-й день пребывания в тюрьме его повели на допрос. Он сразу же почувствовал это по тому вниманию, которое ему стал оказывать надзиратель. В предыдущие дни приезжали российские дипломаты, адвокат-американец и следователь из прокуратуры. Человек из российского посольства на встрече с Бутом был полковник Краснов, резидент ГРУ в Нью-Йорке, проинструктированный по характеру и привычкам Бута.

На свидании с Бутом Краснов, с трудом сдерживавший себя: в застенках у американцев находился кадровый офицер ГРУ – изобразил непроницаемое лицо дипломата. Нужно было сообщить Виктору нечто особенное, придать ему уверенности, в том, что его не бросят. Как только Краснов вошел в комнату свиданий, они оба внимательно посмотрели друг другу в глаза. Краснов начал:

– Раз уж так сложилось, что Вы здесь, то российское правительство уполномочило меня заявить, что мы приложим необходимые усилия для Вашего освобождения и проведения справедливого судебного процесса. За семью не волнуйтесь. – Они общались около часа. В заключение российский дипломат добавил: – И почаще ходите в камере, ничто так не помогает, как физические упражнения и ходьба. – Виктор понял, что ГРУ, находившееся на Ходынке, его помнит и что-то планирует.

Они попрощались рукопожатием, и Краснов пошел прочь. А у Виктора начались допросы, сначала из обычных следственных органов США. Вопросы американских дознавателей были ожидаемыми, а следователь был явно из твердолобых. Он упрямо гнул свое: что Виктор продавал оружие. Его интонации, тон обращения были вызывающими. Бут терпеливо его выслушал, а затем, послав его про себя туда, куда обычно посылают, спокойно произнес, что без адвоката говорить не собирается.

То была обычная тюремная возня, досудебные будни, к которым он так или иначе был готов. Виктор был уверен в том, что состоится качественно другая встреча. Он подспудно ждал и немного боялся её, когда им займутся специалисты другого профиля: его по максимуму должны «прокачать» американцы из разведывательного ведомства. Он был в их руках. Психотропные методы, перекрестный допрос, лишение сна, детектор лжи, запугивание, избиение и «мягкий» следователь: всё, чему их в свое время учили выдерживать, ему предстояло испытать на своей шкуре. Здесь, в американской тюрьме, в любой момент его мог ждать смертельный укол, удушение или повешение по приказу своих.

Бут в силу офицерского кодекса и принципов не мог и не должен был стать предателем. Он был богат: впервые в руках американского дознания находился российский кадровый разведчик-олигарх, и методы финансового стимулирования в плане вербовки здесь не работали.

Он слишком много знал. Поэтому Виктор, еще будучи в Таиланде, до последнего надеялся, что российские спецслужбы не допустят его передачи американцам. Но что-то не сложилось в Москве, не вписывалось в то, что ГРУ не отдает свои секреты в чужие руки, руки своего сильнейшего оппонента.

Он многократно проходился по своему прошлому и мысленно стирал все, что знал и помнил. То, что нужно, он вспомнит потом, сейчас надо было достойно выжить или умереть. Нужна была легенда, отрицание всего при накопленных ими фактах поможет до поры.

Виктор знал свои возможности, и по тому, как их учили, он мог продержаться 7–10 дней. Он пытался сосредоточиться, получалось кое-как. Сразу после завтрака его провели в отдельную комнату с ярким светом, который бил прямо в глаза. За лампой, упершись в стену, сидел человек, лица которого не было видно.

– Садитесь, – произнес голос. – Меня зовут Росс Гамильтон, я работаю в Агентстве национальной безопасности США.

Виктор молча сел, с него сняли наручники.

– Вам нужен переводчик?

– Нет. Хотя… пригласите его на всякий случай, – ответил Виктор. Это давало время на то, чтобы подумать, прежде чем ответить. – Я требую, чтобы допрос проводился в присутствии моего адвоката.

– Виктор, здесь правила устанавливаем мы. Скажите спасибо, что я не избиваю Вас, хотя Вы поставляли оружие группам и силам, воевавшим против США. Ваш процесс так или иначе состоится, и этим, как Вы поняли, занимаются другие люди. Специфика моего ведомства предполагает иные цели и методы, – Росс нажал на кнопку, в комнате появился человек лет 55-ти. «Один из иммигрантов» – подумал Виктор, внимательно оглядев вошедшего.

Виктор промолчал, пытаясь понять, кто этот Гамильтон: бестолочь или опытный спец? Его пытаются зацепить за что-то, затем эмоции начнут зашкаливать, а вот это надо было избежать.

– Начнем. Назовите имя, фамилию, дату и место своего рождения.

– Виктор Анатольевич Бут, 13 января 1967 года, г. Душанбе, Таджикистан.

– Наименование и год окончания высшего учебного заведения, которое Вы окончили?

– Институт военных переводчиков.

– Наименование и год окончания военного заведения, в котором Вы прошли подготовку?

– Курсы военной подготовки при этом ВУЗе.

– Бросьте. Мы доподлинно знаем Ваше звание подполковника ГРУ. Повторяю: Вам не имеет смысла играть с нами в прятки. Итак? – Виктор молчал. – Ну что ж, давайте по-другому.

Он подвинул к нему сигареты.

– Вы оказались у нас, и это факт. Российские ведомства, дававшие Вам особые поручения, интересы которых Вы столь долго обслуживали – они безропотно передали Вас нам. Миллиардера, который знает о множестве тайных операций, счетах чиновников в различных странах, и, что хуже для них – но не для нас, заметьте! – сети агентов России и ряда других стран, с кем Вы сотрудничали. Ответьте мне, почему?!

– Удача в этот раз на Вашей стороне.

– Американское судопроизводство в конечном итоге приведет к тому, что Вам до конца Ваших дней придется отсиживать у нас в тюрьме. Более того, существует реальная опасность, что Вас попытаются ликвидировать до суда. Я предлагаю Вам…

– Вы предлагаете мне, чтобы я сдал Вам свои контакты, и начал на Вас работать. Но я не предатель. Предавший однажды сделает это и во второй раз, затем их убивают.

– Так Вы хотите жить? – медленно спросил Гамильтон.

– А Вы? – Бут цепко посмотрел ему в глаза.

– Не переоценивайте свои возможности, Виктор. У Вас нет другого выхода, я предлагаю Вам защиту американского правительства, новое место работы, новую жизнь, подумайте об этом. Даже если предположить, что случится невероятное: на землю приземлятся марсиане и освободят Вас из нашей тюрьмы, то кем Вы станете, где и что будете делать? Вы засвечены, Ваш бизнес под колпаком… – После паузы Гамильтон добавил: – Если откажетесь, то Вам придется войти в роль доживающего свой век цветка.

– Попробую Вам ответить, Росс. Мне кажется, что Вы испытываете определенные затруднения в разговоре со мной. И недостаточно подготовились. Ваша проблема в том, что я не нуждаюсь в средствах, мои дети – под надежной охраной у себя дома. Кто Вы такой, чтобы судить меня? Инкриминировать мне то, чего я не совершал, выбить у меня показания в том, чего я не делал? Может, начнете пытать? – Виктор затянулся сигаретой, затем продолжил. – Лживое правосудие, готовое в угоду интересам американского образа жизни, власти капитала уничтожать нации и народности. За столетия ничего не изменилось: Панама, Югославия, Ирак, попытки расчленения России через Чечню, через террористические группировки мусульманского мира. Вы делаете это изощренным образом, чужими руками, используя общественные организации, фонды и глобальные финансовые институты. Если бы не финансовый кризис, парализовавший вашу волю и устремления, миру пришлось бы куда тяжелее.

– Вы достаточно информированы, господин Бут, я в этом не сомневаюсь… Но сейчас Вы, право, задели меня за живое, – Гамильтон медленно встал из-за стола, одновременно поправляя волосы на висках, затем взялся двумя пальцами левой руки за переносицу, немного постоял так с закрытыми глазами, а потом начал вышагивать по комнате. – Вам должна быть известна история создания Аль-Каиды. Один из её основоположников, некий Аль-Завахири, в 1996 году был задержан на полгода за незаконное пересечение российской границы в Дагестане, а затем перевербован вашими спецслужбами, так?.. Не случайно после 1996 года в действиях Аль-Каиды появилась антиамериканская направленность, что привело к многочисленным террористическим актам по всему миру против граждан, институтов и компаний США… Факты, г-н Бут, факты, в нашем деле они являются конечной точкой, фотографией свершившегося. Вы ведь не болван и умеете их анализировать.

Виктор молчал. Он немного обмяк, с ним работал профессионал, который сумел-таки задеть в нем определенные струны.

– Всё еще пытаетесь отрицать явное?… Чем иным, кроме как участием ваших спецслужб, объяснить, что вот уже в течение десяти лет мы не можем ликвидировать бен-Ладена? Они умудряются информировать его за 15 минут до нанесения нами ракетного удара… Ваши эмоции понятны, но у нас не дискуссия в салоне благородных девиц. Вам предъявлены конкретные обвинения: покушение на убийство американских граждан путем поставки переносных зенитных комплексов в Колумбию. Неужели Вы настолько наивны, полагая, что это Вам сойдет с рук?

– Какие-то обстоятельства привели к тому, что я все еще в руках вашего ведомства.

Гамильтон молча проглотил сказанное, понимая, что тот готовился к разговору и имеет внутреннюю установку. Как-никак, они оба в какой-то мере коллеги, но по разные линии фронта.

– Итак, мистер Бут, наш разговор носит деловой характер. Я здесь не для того, чтобы пытать Вас или угрожать, этим займутся другие. Ваши самолеты стоят припаркованные к земле, на них никто не летает, ваши счета блокированы. Мы знаем ваших партнеров и отслеживаем их. Рано или поздно мы узнаем о них больше, чем знаете Вы. Пока Вы отсиживались в Таиланде, нам пришлось немало покопаться в Вашем белье, и мы нашли там немало интересного. Например, Вашим делом в Москве занимался некто по имени Иванов.

– Я требую российского консула, при его отсутствии отказываюсь от предоставления каких-либо сведений.

– Виктор, вы не американец. Учитывая Вашу специфику, Вы скорее военнопленный. А с военнопленными разговор у нас жесткий.

– Росс, я не тянул Вас за язык. Так Вы говорите о войне? Вы воюете с Россией? Неужели история ничему вас не учит? Наполеон, затем Гитлер – кто только не пытался завоевать Россию и подмять её под себя. Откуда в вас такая ненависть к богатой и независимой России?..

– Ну что ж, я пытался вразумить Вас, упаси Боже наставлять на путь истинный. Вы как и всякий русский, тешите себя иллюзиями, идеей всероссийского единства, забывая, сколько миллионов сначала Ленин, а затем Сталин вырезал до 53-го года. А скольких он заставил эмигрировать? Заметьте, всякий раз там, где останавливается нога американского солдата, мы несем народам процветание и благополучие. Да, не всегда всё и сразу получается. Я подытожу: Вы не хотите сотрудничать со следствием или давать показания. По крайней мере, Вы знаете, как меня зовут, так что обращайтесь.

Следующие 72 часа Буту не давали спать. Он сидел привязанный к привинченному стулу, в глаза светила яркая лампа-прожектор. Попытки уснуть были бесполезны: его по очереди обливали холодной водой, наступали на ступни ног, умудрялись бить по почкам: применялись в целом известные приемы, чтобы сломать человека перед допросом. Вода текла по его усам, он смотрел головой вниз, в пол, силы были на исходе.

На столе появился детектор лжи, затем в камеру вошел скромный служащий, который в присутствии одетого в джинсы и куртку вооруженного охранника быстро убрал вокруг. Потом появился человек, напоминавший клерка. Он сел за детектором, подключил свои провода к Виктору и сел за компьютер. Вошедший врач подкожно ввел Виктору инъекцию – т. н. сыворотку правды. После того, как приготовления были закончены, в камеру вошел следователь, который стал задавать вопросы: начало работать подсознание и многолетняя тренировка.

Так продолжалось до тех пор, пока, наконец, не наступил новый 2011 год. Рождество для американцев так же символично, как для русских – Кремль или Москва. Они стремятся к себе за семейный очаг. Поэтому для Бута отдельным указанием, поступившим из самых глубин Госдепа и АНБ, дубинка в тюрьме сменилась на пряник: на допросах снова появился официальный представитель прокуратуры штата Нью-Йорк. Кроме того, на 10 января было назначено первое слушание суда в Нью-Йорке. Виктора привели в порядок, 3 дня его никто не трогал, он не харкал кровью: его истязали профессионалы, не оставлявщие следов.

5 января Бута одели в цивильную одежду, и повели на допрос. После того, как официальная вводная протокола закончилась, ему вновь несколько раз предложили сотрудничать со следствием. В обмен на это ему обещали свободу, проживание и работу в Штатах.

Допрос окончился ничем. Виктор для проформы попросил 30 минут, после чего взял ручку и письменно на английском написал свой отказ в сотрудничестве со следствием, и твердой рукой разборчиво подписался.

 

Викиликс. Москва, ноябрь – декабрь 2010

В 2010 году, с того момента, когда за пределами России посыпались разведчики-нелегалы, дело Бута, как и поиски аналогичного компромата на американцев, находилось непосредственно под контролем высших лиц российского государства. Руководители спецслужб получили задание в кратчайшие сроки локализовать персонаж, какую-либо компанию либо материал, который по своему содержанию лишил бы американцев появившегося в 2010 году ощутимого политического перевеса в связи с делом Бута и провалом российских разведчиков, а в перспективе мог бы стать предметом торга с американцами.

По сути, дело Бута носило антироссийскую направленность, замешанную на общечеловеческих ценностях, которым угрожали поставки оружия компаниями Бута. Сделано же это было для того, чтобы лишний раз бросить тень на действия России на мировой арене, спецслужбы которой де-факто поддерживали Бута, и тем самым перехватить инициативу у России в глазах политической элиты мира, не доверявшей США во время и после эпохи Буша-младшего. Это было одной из веских причин того, что российское правительство долго дистанцировало себя от Бута в Таиланде, настаивая на справедливом рассмотрении его дела.

Теперь задача состояла в том, чтобы не просто обменять Бута на кого-то, а максимально нанести урон престижу США, дезавуируя американские спецслужбы, и ликвидировать нанесенный процессом Бута ущерб глобальным российским интересам. Эта сверхзадача, ребус со многими переменными не имел бы никаких шансов на успех, если бы не его величество случай, и, по меньшей мере, несогласие множества живущих на планете людей с методами, которые американцы применяют для достижения своих целей на мировой арене. Такой невероятный случай вскоре представился. В августе 2010 года, вслед за провальным тайским делом, когда началось муссирование слухов об экстрадиции Бута, было принято решение по Викиликс. Вот тогда-то у первых лиц России снова появились улыбки и хорошее настроение.

Тщательно рассчитанная россиянами акция по дезавуированию политики и методов США состояла в том, что пакет переписки госдепартамента США был выкраден сотрудниками ГРУ России, а затем переправлен в компанию Джулиана Ассанджа со всеми вытекающими последствиями для правительства США. Нелегалы-разведчики, асы высшего пилотажа в своем деле, сделали это, ненавязчиво подталкивая граждан развитых стран к противоправным действиям, оправданным с точки зрения этики и человеческой морали. Огласке были преданы не только методы и мнения американских дипломатов, но и внутренние коды, неформальные инструкции, запрет на чтение которых в опубликованных Викиликс документах мог бы длиться десятилетиями.

Первые 2000 писем нанесли колоссальный урон престижу США. Можно было представить себе размах последствий при опубликовании всего пакета информации из 250,000 писем! Учитывая потенциальную опасность материалов Викиликс, американские судебные органы начали негласное преследование Ассанджа с целью его экстрадиции из Великобритании в Швецию и оттуда «экспрессом» в США.

Ликвидация Ассанджа была отменена в силу того, что в этом случае американцы устранили бы его методами, против которых активно выступал Госдепартамент, а именно: неприменение силы против прессы как зеркала и щита демократии. Другим важнейшим фактором сдерживания было содержание неопубликованных файлов: стоило устранить Ассанджа, как на всех сайтах, т. н. зеркалах, копировавших Викиликс, автоматически раскрывалась информация, находившаяся там в зашифрованном виде.

Спецслужбы США получили указание найти сподвижников Ассанджа, имевших доступ к секретному коду, в том числе к неопубликованной части материалов Кейблгейтс. АНБ, ЦРУ и ФБР пытались выяснить, кто, когда и за сколько «уговорил» Брэдли Мэннинга, передавшего секретные файлы в Викиликс. АНБ США издало специальное распоряжение по поиску среди своих подчиненных на базе в Форт-Миде, штат Мэриленд, лиц, которые были перевербованы российской разведкой и могли впоследствии передать секретные файлы в Викиликс.

Затем 14 декабря правительство США подало в суд иск на Twitter, чтобы тот предоставил данные о переписке и контактах Джулиана Ассанджа и его коллег по Викиликс, в том числе на депутата парламента Исландии, на добровольных началах помогавшей в работе сайта Викиликс.

Когда материалы госдепа США впервые появились в российском ГРУ, знакомый из российского ведомства Богдан позвонил Фоксу:

– Юра, привет. Заедь, посоветуемся.

Несмотря на позднее время, олигарх встретился с представителями российской военной разведки. Он спустился на 3-й этаж, и постучался в дверь с номером на ней. В кабинете сидел человек в штатском. По всей видимости, у них в эти дни было много работы, и особого повода подкидывать шапки вверх не было.

– Здравствуй, можно? – спросил магнат.

– Да, конечно, – произнес Богдан, вставая с кресла и расплываясь в улыбке.

– Я был у генерала, прости, немного опоздал.

– Присаживайся, – произнес Богдан. – Я в курсе ваших проблем. В какой-то степени это и наш вопрос. Возникли определенные сложности с тем, как к этому публично относятся определенные лица, – он показал пальцем вверх: – Нужно найти способ, чтобы в сложившихся обстоятельствах можно было бы соблюсти российские интересы и установку правительства, вывести из-под ответственности российского гражданина, и одновременно сохранить нейтралитет нашего ведомства. Есть предложения?

– Ты специалист, предлагающий нестандартные решения, – произнес Юрий. Богдан помолчал, подвинул пепельницу и предложил олигарху сигареты. Затем, подойдя к окну, плотно задернул шторы, сел за стол и что-то включил под столом.

– Есть тут одна мысль. Узбеки давно просятся в игру, у них свои интересы. Они хотят закрепить свои интересы в Таджикистане и проводят, пока безрезультатно, одну нехитрую комбинацию. Задействовали иммигранта, выехавшего в Штаты, и путем шантажа привлекли его к работе. Вот фотографии и материалы, – майор подвинул к нему папку с документами: – Это твоя копия. Насколько мне известно, у твоих людей с ним были контакты. Мы предлагаем усилить эту связь, перевербовать его. Его целью является получение доступа к рубиновому месторождению таджиков. Мы не заинтересованы, чтобы израильские или американские компании контролировали эту отрасль в стратегически важной для нас стране. Однако дело даже не в этом. Мы предлагаем провернуть операцию по защите Бута чужими руками, и тут твой контакт как нельзя подходит. Его нужно пощупать, попробовать в деле. Пусть пока мельком, выпытать, что он и кто он… Вроде бы дилетант.

– Что конкретно он должен делать? Насколько я понял, служба на сближение с ним не пойдет? – Фокс стер проступивший на лбу пот, казалось, они знали о происходящем в Нью-Йорке, в чем он даже себе признаваться не хотел.

– Это было бы глупо, зная, что он под колпаком узбеков и американцев, тем более в деле Бута. Но… Вы можете это сделать, я имею в виду бизнес и Ваших людей. Так вот, тебе известно о деле…? – он взял ручку и лист и написал на нем «Викиликс». – Мы держим его на контроле, он активирован нами. И те, кто сделал это, ушли в тень, нужно продолжать управление ресурсом. Конспиративно, конечно. Через человека, личность и связи которого исключают какую-либо взаимосвязь с нами. Рано или поздно он попадет под прицел своих же, я имею в виду американцев, которые раскроют его. Вы, и мы останемся в тени, ведь он не так много знает. Если к тому времени он успеет и разбогатеет, то останется жив… Иначе ему сидеть или…

Богдан замолчал. Фокс прикурил вторую сигарету, а майор тем временем стал разливать чай.

– Обмен возможен в случае, когда на руках сильные козыри. Мы должны стать крупье, а игрока – перевербовать. Я надеюсь, Вы меня поняли?

Фокс кивнул. Они поговорили еще минут пятнадцать. Когда в кабинете от дыма сигарет стало нечем дышать, олигарх откланялся и пошел восвояси: ему было над чем подумать. «Я уже завербовал его. Сейчас профессор предлагает ему открыть дело в США по огранке и продаже рубинов. Вот как перепоручить ему задачу по управлению информацией, сброшенной на сайт Викиликс?»

С этим ему помог Богдан. Он тщательно проверил досье Максима Вольфа-Волкова, где и когда он работал, что делал, и круг его знакомых. Несмотря на то, что собранная информация была далека от требуемого объема и развернутости данных для полноты сведений, Богдана привлекла информация об обучении Макса в США в годы его юности. Ассандж интересовался квантовой механикой, оставалось найти тех, кто знал их обоих и познакомить Ассанджа и Макса. На проработку ушло еще 2 дня.

 

Атлантик Сити, 8.12.2010

Через день после встречи Фокса с Богданом Саша нашел Макса по почтовому ящику. Договорились встретиться через день в Атлантик-Сити. Казино «Тадж Махал» было удобным во всех отношениях: здесь было много народа, можно было поиграть и свободно разговаривать, не привлекая внимания. Крупный бизнес охрану заведения вел за свой счет, своими силами, и здесь агенты спецслужб особо не суетились. Легенда поездки также не вызывала нареканий.

Они встретились в 9 вечера. Оба зашли в ресторан казино под открытым воздухом, и выбрали место вне досягаемости видеокамер заведения. Саша заказал много закуски; виски, пиво и водка были на столе. Вскоре разговор пошел по деловому руслу.

– Вы решили с авиаперевозками?

– Почти… Мне необходимо, чтобы Вы контролировали слив «инфо» через сайт: – он вынул заранее заготовленный конверт, приоткрыл страничку, где было мелко написано «Викиликс», поднес его прямо к глазам Макса. Убедившись, что тот прочел надпись, Саша проворно засунул конверт обратно в карман.

– Вы серьезно?

– Вполне. Действовать будете по команде и через связь моих людей, имена я Вам сообщу.

– М-да…, невероятно, – не сразу проговорил Макс. – Сколько?

– Денег?

– Времени. Ну и денег, конечно.

– Сколько потребуется… Денег…? Это мы обговорим. Вы же в них сейчас не нуждаетесь, верно?

– Это другая работа и риск. Мне кажется, Вы хотите как можно туже затянуть петлю на моей шее, – с сарказмом произнес Макс.

– Но ведь это же шанс, неужели не ясно? В этом случае, возможно, не нужен будет фейерверк в Нью-Йорке.

Саша передал Максу фото работника Джулиана, поляка Леха и его данные, а затем попросил Макса установить с Лехом связь. Студенты хорошо помнят друг друга. Лех, как и Макс был середнячком, Джулиан был в числе одаренных.

Информация, которую получил Макс от Саши, была сильной и невероятной. Слишком велики могли быть последствия. Ну а если так обстояло на самом деле, то еще и отличной комбинацией российских спецслужб. Мир буквально кипел от страстей вокруг публикаций секретных материалов Госдепа США. Вот она, цена мира и сотрудничества сверхдержав: за столом переговоров – друзья, улыбки, широкие жесты, а вне его – руководители стран каждый отстаивают интересы своих государств.

Не блеф ли это? Время, конечно, покажет… А он, оказывается, теперь участник этого процесса. Россияне отводят от себя подозрения, а Макс Вольф, никому не известный экономист, входит в игру. Рано или поздно тайное становится явным, и что тогда? Они могут его сдать. Макс шел по улице, честный перед Всевышним, с открытым сердцем, пытавшийся сделать лишь то, что должен каждый отец. Но дело заходит слишком уж далеко.

 

Исламабад, 11.12.2011

За день до этого Абдель пригласил к себе Мухтара. Терявший терпение торговец в Намак Манди решил выйти на связь с Максом, чтобы уточнить, когда же с ним расплатятся. По всем раскладкам выходило, что до Нового года. На звонок Макс ответил и быстро сказал, что перезвонит сразу через полчаса или на следующий день. Уточнив у Алекса, Макс через час перезвонил в Пакистан и попросил счет Абделя. Еще раз сверив цифры, Макс сообщил, что переводит 2 миллиона долларов. Информация была доложена по каналам ЦРУ и МРП: оба офиса были удовлетворены результатом, при этом цели у них оставались разнонаправленными, не говоря уже об их несоответствии планам Макса.

Абдель, услышав сумму, потерял дар речи. «Надо же, значит, американец получил намного больше, как минимум 7–8 миллионов, раз так запросто переводит мне 2 миллиона!» – подумал он.

На следующий день к нему пришел связной Улами. Абдель передал ему чек на 1,800,000. Тому это очень понравилось. Они тепло попрощались и Улами сказал Абделю, что скоро тот получит новую партию товара.

Через сутки состоялась встреча Улами с Усамой бен-Ладеном. Улами был финансистом террориста номер 1 в мире, и обязан был полностью информировать Усаму о поступлениях и расходах в «Аль-Каиде». Когда операция с рубинами была на стадии планирования, он вскользь упомянул о ней бен-Ладену, жившему в пригороде Абботабада. Отключив телефоны, глава «Аль-Каиды» жил со своей семьей и парой телохранителей. Связь с миром поддерживалась через связных, каждому из которых напрочьбыло запрещено упоминать его имя на людях.

Узнав, что американец столь щедро расплатился за небольшую партию товара, оба стали прикидывать возможные перспективы развития бизнеса, и подумывали открыть компанию по сбыту и обработке драгоценных камней в Нью-Йорке. В отличие от нормальных людей, которые радуются хорошей прибыли и готовы тратить её на расширение бизнеса, пользу общества и благополучие своих семей, эти двое стали планировать финансирование и исполнение террористических актов в США за счет поставок рубинов.

После встречи с бен-Ладеном Улами поехал в лавку к Абделю и предложил партию товара в 3 раза большую, чем это было в прошлый раз. Он попросил уточнить, когда приедет Макс, чтобы подготовить камни. Фатальной ошибкой Улами было произнесение приставки «бен-»:

– Абдель, мой уважаемый господин бен-…, да, он был очень доволен и просил уточнить…

Настроенные на телефон Абделя военный спутник и корабль радиоэлектронной разведки США четко зафиксировали эту фразу. Далее пошел трекинг телефона Улами: где и когда он бывает, помимо самих разговоров и обработки текста. Многократное посещение места в пригороде Пакистана позволило установить потенциально возможное местонахождение террориста номер 1. Напротив и по периметру дома Усамы были установлены радиопередатчик направленного действия и видеокамеры дальнего наблюдения.

ЦРУ, получив утвердительные данные о хозяине виллы в Абботабаде, сделало соответствующие выводы и представило докладную по инстанции наверх для принятия решения. После длительного совещания в узком кругу лиц, где обсуждались возможные политические последствия, Вашингтон решил устранить бен-Ладена. Человек, планировавший и осуществивший 11 сентября 2001 года невероятно дерзкую ликвидацию башен-близнецов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, был уничтожен американскими коммандос из группы SEAL (Sea-Air-Land) Team 6 ВМФ США.

Ряд высокопоставленных лиц в Вашингтоне выступили с заявлением о том, что одиозный символ современного анти-американского, в меньшей мере антисоветского террора в период 1979–1989 годов, основатель и финансовое сердце Аль-Каиды, бен-Ладен был ликвидирован. Он оказался заложником своих принципов, заставивших его поднять оружие против американцев после ухода советских войск из Афганистана в 1989 году. США потеряли смысл его поддерживать, а он привык воевать, нужен был символ врага, и он нашел его в лице своих бывших союзников.

Утверждениям американцев мало кто хотел верить. Как только информация о бен-Ладене просочилась в средства масс-медиа, его последователи, многочисленные журналисты, а также те, кто доверяет только своим глазам и ушам – спецслужбы – предприняли собственное расследование. Блеф или правда, и если блеф, то какова цель, если же правда, где тело и фото, доказательства произошедшего? Свидетелем мог оказаться спецназ США, члены семьи бен-Ладена, выжившие при штурме, т. е. реальные участники инцидента. Фото и видео можно подделать, поэтому последовали публичные выступления членов семьи террориста.

Очевидно, первым заинтересованным ведомством была МРП, пакистанцы ревностно отнеслись к ликвидации Усамы бен-Ладена: произошло нарушение территориального суверенита Пакистана. Если позволить это американцам, то аналогично может повести себя любая другая страна, с кем у Пакистана в силу тех или иных обстоятельств могут сложиться недружественные отношения. МРП потребовало видеоматериалы, частицу его одежды или тела для проведения теста на ДНК. После того, как были представлены неопровержимые доказательства произошедшего, эмоции поутихли, работа сосредоточилась на многоплановом подавлении возможных контрмер Аль-Каиды против американцев.

Сей человек оставался жив потому, что он все еще был нужен могущественным силам Пандоры, в том числе в США, ряде арабских и других стран. Соответственно ликвидация бен-Ладена не изменила по сути ничего в раскладе сил: россияне против американцев, индусы против пакистанцев, израильтяне – за себя и в альянсес другими, если это не вредит их интересам и т. д. Все они – против террористов на территории своих стран, но иногда не против мер устрашения за их пределами.

Сведения о том, кто входит в группу SEAL где она находится, её база, средства коммуникации и передвижения, стали предметом пристального внимания и разработки в заинтересованных ведомствах. При этом неизбежно часть информации стекалась к террористам, деньги делали свое дело. Журналисты в данном случае невольно служили интересам террористов, раскрывая то, что навсегда должно было оказаться сокрытым в недрах Пентагона.

 

Варшава, 14.12.2010

Лех, поляк из Варшавы, учившийся в Штатах вместе с Максом на одном курсе, оказался близким знакомым Джулиана, членом его команды. Жил в Варшаве, детей было двое, мальчик и девочка, старшему было 18, в этом году он собирался поступать в университет в Варшаве на журналистский факультет. Лех часто наведывался в Испанию, работал маркетологом.

Началась аккуратная работа аналитиков. В течение недели на компьютере Леха стали появляться сведения о Максе, с его фото, через социальные сети, поисковики и просто во время работы. Макс написал Леху пару ничего не значащих писем, получил ответ, оба установили фото друг друга в социальных сетях среди знакомых. Утром следующего дня в офис Леха постучался человек в темно-синем плаще со шляпой, которую он снял после того, как приоткрыл дверь.

– Вы позволите?.. – произнес незнакомец на натурально британском английском. Ростом они были одинаковы, что-то около метр 80. Тот снял шляпу и поправил черные как смоль волосы.

– Да, конечно, прошу Вас, – Лех выдвинул стул.

– Вы Лех Колоницки?

– Да, это я. Чем могу, простите?

– Меня звать Павел Костомаров, я пресс-секретарь российского посольства. Можно просто Пол, – произнес Пол, уже на чистом русском, достал из портмоне визитку и передал Леху. Тот недолго разглядывал её.

– Пол, я слушаю Вас, – Лех продолжал говорить на английском, хотя, как и каждый поляк, он понимал русский.

– Я знакомый Вашего однокурсника, Максима Вольфа. Надеюсь, Вы помните его, вот его фото.

– Ах да, это же Макс. Замечательный малый! Как давно Вы его видели?

– Около недели назад, – произнес Костомаров, но он врал, поскольку не был с ним знаком. Также вымышленной была должность пресс-секретаря посольства. Пол только что прибыл из Лондона транзитом через Испанию, откуда он добирался на перекладных с паспортом на имя гражданина Великобритании Майкла Сваровски.

– Да Вы что?.. Чай или кофе?

– Кофе. Если Вас это не затруднит.

– Ни в коем разе. Так чем я могу помочь?

– Я пришел с просьбой, которая может показаться Вам необычной.

– Ваше кофе, – Пол тем временем снял плащ, который оставил у себя на руках. Он казался бодрым и вел разговор в энергичном тоне.

– Благодарю. Вот фотографии, где Вы в постели с голыми дамами.

В комнате наступила глухая тишина, разрываемая звуком поглощаемого кофе.

– О нет… То дела минувших дней, – Затем на русском с явным польским акцентом Лех продолжал: – Что Ви хотите от меня?

– А вот дело, изъятое из прокуратуры Варшавы о взломе банковской ячейки три года назад. Это Ваша копия, – Пол положил на стол тонкую папку в пластиковом файле. – Как Вы думаете, что будет, если я вышлю эти документы по назначению, например, Вашей польской жене и второй возлюбленной, что живет в Мадриде? Или в Интерпол? Поверьте, я сделаю это, если…

– Вы блефуете, мой друг, – прервал его Лех, он лихорадочно соображал. Его вербуют русские, чего в принципе и стоило ожидать в связи с делом Викиликс. – …Так что там с Максом?

– Он просил Вас передать привет Джулиану. Вот и всё. Моя просьба состоит только в этом.

– Вы уверены? Хм, простите за глупый вопрос… Ваш визит столь неожидан для меня. Я не болван, и не трус… Вы вербуете меня? Шантаж удел неблагородный.

– Вы простите меня. Наверно, надо было немного помягче, но у меня не так много времени… Так мы договорились?

Помолчав, Лех произнес:

– Хорошо. Ваши гарантии?

– Насчет?

– Бумаг и фотографий.

– Вы помогаете мне, а я не делаю того, что просите Вы. Вот и весь наш «контракт».

– А Вы уверены, что Джулиан знает Макса?

– Нет, но есть же Вы! С другой стороны, им не мешало бы когда-нибудь познакомиться. Он знаком с принципом неопределенности , ха-ха-ха. Скажите ему, что это химик, который теперь работает по экономике в Нью-Йорке… И то, что Макс добился определенных высот в науке.

Лех не дал ему договорить:

– Наш контракт ограничен по времени?

– А Вы как думаете? – парировал Пол.

На душе у Леха было мутно: его завербовали за неполные 20 минут. Выкрутиться ну никак нельзя было. К американцам или своим пойдешь, так те ждут не дождутся, обвинят в пособничестве Викиликс, закроют и надолго. А ему сына нужно было устроить в этом году, в общем, самая что ни на есть обычная жизнь. На это и рассчитывал Пол, то бишь Павел Костомаров, Майкл Сваровски, на деле нелегал-резидент ГРУ в Великобритании. Дело было сделано.

Контакт Ассанджа с Максом стала поддерживать девушка по имени Салли, работавшая в Южной Корее. Шифр их общения был построен на принципе от обратного. Макс просил отправить документы об отгрузке: в этом случае секретные файлы либо вообще не публиковались, либо количество обнародованных материалов уменьшалось. Отгруженная продукция означала отправку всех файлов Кейблгейтс или значительной их части в независимые газеты мира.

 

Лиссабон, 3.1.2011

Игнасиосу Сантосу было 55 лет. На вид он выглядел моложе, если бы не седина на висках и немного сгорбившаяся походка. Он был состоятельным человеком: ему принадлежало несколько ломбардов, он играл акциями на биржах, где ему несколько раз крупно повезло.

Утром он проснулся от стука в дверь посыльного, оставлявшего газету у порога дома. Тот вручил Сантосу приглашение на свадьбу к тете Розмари через 15 дней, обратный адрес указывал на Аргентину. Расписавшись в получении заказного письма, Игнасиос пошел в дом. Письмом была весточка от русского резидента в Швейцарии: ехать нужно было немедленно, так как его ждали там через 15 часов.

Прибыв в Лозанну, он прошел по нужному адресу и позвонил в дверь. Здесь в офисе известного нумизмата и библиофила находилась явка русского резидента в экстренных случаях. Ему не сразу, но открыли.

– Здравствуйте, могу ли я поговорить с господином Штраусом? – произнес Сантос на ломаном английском.

– Вы не устали с дороги? Может, чаю? – ответ совпал с паролем, так что можно было проходить внутрь. В комнате рослый хорошо сложенный человек поднялся с дивана и протянул ему руку:

– Давно не виделись. Прости, что потревожил. Присаживайся, – Это был резидент ГРУ в Швейцарии, Виталий Клейменов, Сантос звал его Витто.

– Что так срочно, Витто?

– Понимаешь, у моего друга случились серьезные неприятности. Янки арестовали его товарища, моего однокурсника. Причем, скорее всего, при жизни он оттуда не выберется, т. е. его хотят запереть туда прочно и надолго. Нет, он не наркобарон, не диктатор и не убийца. Он просто мой, да и твой коллега, выполнявший свою работу. Его нужно оттуда вытащить, но Центр на это ни за что не даст добро.

– Кто он? – Клейменов назвал имя и фамилию Виктора и продолжил:

– Это сугубо добровольное мероприятие. Если согласишься, я введу тебя в детали операции. – Сантос был неглупым человеком. Если он откажется, по пути в Лиссабон его ждало все что угодно: например, автокатастрофа, неожиданный скачок предынфарктного давления, но только не горячий ужин в теплом уютном доме. Но почему он должен отказаться? Витто не один раз спасал ему жизнь.

– Много платят? – Клейменов взял карандаш и нарисовал пять нулей на лежавшем на столе листке бумаги и добавил:

– Каждому. Аванс 30 %.

– Хорошо. Когда и что нужно делать?

Клейменов встал и крепко обнял Сантоса. Тот был взрывником экстра-класса, ему следовало заминировать после себя при отходе группы, привести в негодность подъездные пути нарядов полиции и спецподразделений, прибывающих в тюрьму в течение 5–10 минут по сигналу тревоги в тюрьме.

– Витто, не сомневайся во мне. Мне ничего не надо – у меня есть бизнес. Всем нам когда-то помирать. Янки в XXI веке совсем обезумели: уничтожили в Ираке около миллиона человек, а Саддама повесили без каких-либо доказательств. Эх!.. Когда были Советы, ничего этого и в помине быть не могло. Я все сделаю.

Они попрощались. Помощник Клейменова передал ему билет из Лиссабона в Филадельфию через 10 дней и буквально всучил в руки плотный пакет, набитый купюрами. Как следует выспавшись, Сантос все следующее утро ездил по своим коммерческим точкам в городе, а после обеда пошел навестить родных: еще живых дядю Мореноса вместе с его женой. Пробыв там три часа, к 5-ти он был у нотариуса: он еще раз внимательно проверил свое завещание и внес туда несколько дополнительных пунктов.

 

Нью-Йорк, январь 2011

Прибыв в город, Макс первым делом начал с квартиры. Её хозяин, то ли не желавший его узнавать, то ли это действительно было так, сказал ему, что свободных квартир в доме нет. Вконец уговорив его с помощью тонкой пачки с портретами американских президентов, Макс прошел в комнату, принял душ, энергично убрался и вышел в город подышать воздухом.

Он пошел к метро, сел на поезд, вышел в центре Манхэттена, пошел в парк и через него к музею. Там к нему подошла молодая пара, парень спросил на британском диалекте:

– Не подскажите, как пройти к Линкольн-таннел?

Макс вздрогнул, это было немного неожиданно, прозвучал пароль от человека Фокса. «Значит, завертелось, закрутилось» – подумал он и произнес:

– Прошу вас, я покажу.

Они вместе вышли из музея и прошли к автомобилю втроем, молча выехали за пределы города на 50 километров к северу от Манхеттена и остановились возле виллы: кругом был сплошной лес. Парень представился:

– Меня звать Эндрю, мы пара из Лондона. А это Ильза, гример высшего разряда.

– Рад… Располагайтесь, – произнес Макс. Особо раскачиваться времени не было. Через полчаса Макс поручил Эндрю выехать в Бронкс и приобрести три автомобиля, причем один крытый пикап. Затем ему следовало расставить их где-нибудь на тротуаре в городе, а на пикапе встать напротив тюрьмы и телескопическим аппаратом фотографировать крупным планом всех, кто входит и выходит из тюрьмы, фиксируя при этом время.

Сам он выехал в университет, чтобы отметиться. Там его также ждали, причем двое. Сначала появился безмолвный представитель Фокса, то ли испанец, то ли мексиканец, смуглый, он открыл и закрыл перед Максом плотно набитый чемодан в 1 млн долларов. Через 10 минут после его ухода появился Аскар:

– Я к вам буквально на пару минут. Вот вам моя визитка. Звоните в случае чего, – а затем он быстро ушел, растворился так же быстро, как и появился. Как бы напоминание, что они здесь, рядом. Но ведь совершенно бездействуют, а Макс расхлебывай! Ничего хорошего в этом визите Макс не увидел: все еще более запутывалось: тесное взаимодействие и пересечение интересов ряда спецслужб не сулило ничего хорошего в случае промашки любого из агентов одной из них. Но таков Нью-Йорк. Макс стал чаще менять маршрут по пути к вилле.

На следующее утро, созвонившись с Алексом, Макс поспешил в лавку на 47-й, просмотрел каталог колец и видов огранки, и уточнил, как скоро можно будет забрать готовый товар. Хозяин, пожилой еврей, ювелир с именем Аврам Борисов, посмотрел на него умными добрыми глазами и произнес:

– Сынок, не спеши, не торопи меня. Работа должна быть качественной. Тебе максимальный выход, или обработка автоматом?

Макс промолчал.

– Во-о-т видишь. Главное – выручить хорошие деньги. А товар у тебя неплохой. Так что огранка будет нестандартной. За 10–15 дней должны справиться. Если возникнут проблемы, я позвоню. Делаю это из уважения к Алексу. Поверь, у меня своей работы хватает. Денег на детей и внуков тоже достаточно. И мой тебе совет – никому не говори, что был у меня и зачем. Так что иди с миром.

Макс усмехнулся. Кто надо, и так уже все знает. Время шло, в команде Макса появлялись все новые люди. Аллен Клейн прибыл из Техаса, по внешнему виду: профилю лица и телосложению – он хорошо сливался с толпой. Ему Макс поручил раздобыть сирену, униформу и другие аксессуары полицейских автомобилей, а также фото спецмашин, посещающих и вывозящих осужденных из тюрьмы. Такие машины следовало изготовить.

Из Израиля прилетел Альберт Финкельштейн, по образованию геммолог, его легендой было посещение знакомых на 47-й улице в Нью-Йорке и бриллиантовой бирже в Лос-Анджелесе. Он занимался наружкой и выяснением информации, а также поддержанием контактов с внешним миром.

Немцев в команде было двое, оба прилетели из Германии, по паспорту Марк Дорнброк и Людвиг Боклен. Они занялись поиском доступа к тюремному кабелю, чтобы записать и сделать клип для установки внутри во время операции.

Говарду Шустеру было поручено заняться оружием, пистолеты, автоматы, мины, гранаты, включая противотанковые для подрыва помещения, тихие и бесшумные при установке. Этот спец по оружию был родом из Голландии, долгие годы работал на контору в ЮАР, посещая арабские и африканские страны. Помимо всего, ему следовало раздобыть особые пистолеты, а точнее, пули, куда можно было бы залить снотворное с действием в 36 часов.

Ильзе из прибывающих нужно было подбирать лиц с ростом и телосложением, примерно соответствующим тем, кто служил внутри тюрьмы. На следующий день прибыл Френсис Маккензи, 32–34 лет, сказавший, что он из Торонто. Так это было или не так, выяснять времени не было, диалект был похож, равно как и его развязные манеры. Он привез с собой данные со вскрытого сайта Департамента исправительных учреждений США: они касались офицеров и сержантов внутренней службы, их адресов, семейного положения, личных привязанностей, а также распорядка смены караулов и плана этажей тюрьмы, включая камеру, где мог находиться Виктор.

Макс снял еще три виллы, на расстоянии 3–4 километров друг от друга, связь между ними была запрещена. На ночь Макс выставил посты в автомашинах, расположившихся напротив вилл. Френсису он поручил изготовить удостоверения спецагентов АНБ или ЦРУ, лучше добыть настоящие.

У них было двое суток, чтобы выбрать двух-трех офицеров, чтобы раскачать их на предмет получения паролей, порядка прохождения постов и т. п. и ликвидировать офицеров, без права на ошибку. Времени на кач у них было 36–40 часов, учитывая, что те работали через день. Офицерами тюремной охраны были Самуэль Фитч и Роберт Дейл. У первого было двое детей, второй жил с пожилой матерью. Стали внимательно изучать их личные дела, для чего пришлось вскрыть внутреннюю базу данных их ведомства.

 

Арабский зигзаг. Тунис – Каир, декабрь 2010 – январь 2011

В конце ноября Генриху позвонил Сальери.

– Привет. Неплохо работаешь. Мне часто о тебе говорят, – произнес Сальери.

– Да, спасибо Вам. Работа интересная.

– Твоя бабушка передала тебе привет, – медленно произнес генерал. Это была ключевая фраза на начало операции: – Ты по родине не скучаешь?

– Скучаю. Работы много, да и деньги нужны. Передайте бабке, что у меня все ок.

– Хорошо. Ну, пока. Удачи.

Генрих, не мешкая, через два часа вылетел в Тунис. Он повез туда деньги, полученные нарочным. Мужчина пришел к ним в офис и оставил Генриху под расписку грязный замусоленный чемодан: там было 1.5 миллиона долларов. Никакая революция невозможна без средств, даже та, что была в 1917 году. После прилета из аэропорта он поехал в представительство крупной туристической компании, где успел побывать два раза за предыдущий период. Еще через 3 часа он встретился со своим агентом Джамшидом, передал ему 300,000 долларов.

– Это на все про все. Деньги подотчетны. Будешь отписывать мне, сколько и когда разместил туристов. Общение по скайпу, 1000 баксов как 1 турист, понятно?

– Вполне.

Они коротко поговорили, после чего Генрих поехал в компанию по автопрокату, взял в аренду автомобиль и проехался по городу. Поездив по городу, он встретился еще с двумя знакомыми, каждому из которых передал меньшие, но все же значительные суммы по 100,000 долларов.

Не заезжая на ночь в забронированный им отель, он поехал прямо в аэропорт. Машину запарковал там же на стоянке, а знакомого попросил утром отдать ключи в компанию. Он вылетел обратно в Каир к турагентам из Йемена и Алжира. Из Москвы и нескольких европейских городов прилетели 4 группы поддержки: две из них работали под видом корреспондентов арабского и французского телеканалов, другая была парой туристов, четвертая представляла туроператора из Европы. Генрих раскидал их по разным городам Туниса для отслеживания ситуации. Тем самым он начал дублировать работу российского резидента ГРУ в арабских странах.

Выполнение Генрихом задания было построено на принципах, в целом аналогичных раскачиванию индивидуума: выявление важнейших приоритетов общества, игра на слабых и сильных струнах государства, различных общественных течений, оценке их силы и пр., просчет ситуации в виде вариантов, возможных / предполагаемых сценариев, раскачивание ситуации до достижения поставленных целей. Затем подбор-расстановка кадров, финансирование и начало операции.

Через 10 дней после приезда в Каир Генрих доложил по инстанции, что и как. Он искусно использовал народный гнев, появившийся после публикаций в Викиликс фактов о президенте Туниса. Тунис был первой ласточкой, опытным полигоном для отработки сценария дестабилизации в Арабских странах. Через неделю, 17 декабря в Тунисе, в городке Сиди-Бузид произошло самосожжение уличного торговца. 24 декабря начались народные волнения, всколыхнувшие всю страну. Через месяц уже весь арабский континент буквально гудел от захлестнувших его народных митингов и восстаний. Президент Туниса бежал из страны ночью в Саудовскую Аравию, передав бразды правления в руки Всевышнего.

Ровно через месяц, 17 января произошло другое самосожжение, теперь в Египте. Утром 25 января начались массовые беспорядки в Египте. Через несколько дней был захвачен и парализован Суэцкий канал, что привело к росту цен на нефть, падению котировок на фондовых биржах мира, началось нечто близкое к анархии и экономической катастрофе на Ближнем Востоке.

Египет был одним из ключевых игроков, граничивших с Израилем. Смещение с поста Мубарака имело далеко идущие последствия, о которых масс-медиа предпочитали не говорить и не озвучивать. Слишком неожиданными и более того, неизбежными могли они оказаться в сложившихся обстоятельствах: приход к власти в Египте мусульман-фундаменталистов, снабжение оружием Хамаса на территории Газы, возможно, диверсии и непрерывный прессинг на Израиль.

Мубарак пришел к власти после убийства Анвара Садата, подписавшего, как считали арабы, позорный мир с Израилем после нескольких скоротечных войн. В случае успешного отстранения от власти Мубарака мог встать вопрос о возвращении аннексированных Израилем земель на Голланских высотах. О вероятности такого разворота событий говорила растущая популярность движения «Братьев-Мусульман» в Египте, запрещенного при Хосни Мубараке. Другими словами, дестабилизация в Египте автоматически приводила к дестабилизации обстановки вокруг Израиля, и возможно, к военному конфликту с ним, как только про-исламские политики придут к власти в Египте. Не секрет, что между Египтом и Израилем существовал договор о мире, заключенный на 99 лет. Возникали самые различные перспективы развития ситуации в ближайшие несколько лет, вплоть до его полной отмены, альянса с Ираном и т. п.

Мубарак, опытный политик, призвал армию как единственную силу, способную влиять на обстановку в стране, к восстановлению порядка на улицах. Мубарак, выходец из армии, понимал, что происходящее должно иметь за собой организующий стержень. Вывести на улицы сотни тысяч людей? Которые не работали, но ели-пили и бастовали несколько недель? Кто-то все это время их кормил, направлял и т. п. Кто? Поэтому следующим его шагом было назначение вице-президентом страны руководителя разведки, генерала Омара Сулеймана.

Вечером состоялась беседа Хосни Мубарака и Омара Сулеймана в кабинете президента Египта:

– Омар, Вы влиятельный и опытный военный, а точнее, разведчик. Скажите, кто затеял смуту?

– Те, кто не заинтересован в стабильности Египта, господин президент, – ответил Омар Сулейман.

– Если можно, и если известно, то кто конкретно. Меня интересуют имена, названия фирм, даты и т. п., т. е. факты.

– Нужно еще несколько дней для того, чтобы понять суть происходящих в стране событий.

– Хорошо, я подожду, зайдите ко мне через 2 дня, – произнес Мубарак.

На следующее утро над городом несколько раз низко пролетели истребители, проходя сверхзвуковой барьер прямо над толпой, преследуя целью демонстрацию силы, и психологический эффект. В течение следующих 72 часов Сулейман отдал распоряжение выявить и задержать агентов иностранных разведок, которые могли работать под прикрытием в стране, в том числе представителей журналистского корпуса. Следствием стало преследование папарацци в Египте. Французских журналистов допрашивали 15 часов с закрытыми глазами, трое корреспондентов вообще пропали без вести, а представитель CBS была избита и изнасилована. Всего же в Египте пострадало 140 журналистов.

В назначенный срок они снова встретились, и Хосни Мубарак задал все тот же вопрос: кто, по его мнению, инициатор народных волнений.

– Вы выяснили?..

– Мои сведения говорят о том, что это русские, которые ведут свою игру. Садат в свое время предал их, – при этих словах Мубарак нахмурился. Омар тем временем продолжал: – Сейчас, из-за публикаций Викиликс влияние США в мире оказалось подорванным, русские готовы взять реванш.

– Да, я всегда был сторонником мира и идей Садата… Что ж, если народ хочет, я уйду. Но народ ли этого хочет, или кучка шпионов иностранной державы? – произнес Мубарак.

– Мы работаем, господин президент. Пока нет конкретных лиц или фактов, есть лишь действия «Братьев мусульман», куда внедрена наша агентура. Те, кто с ними встречаются, делают это нерегулярно, в различных частях Египта.

– Вы проинформировали своих американских коллег, я имею в виду американское разведывательное ведомство и Госдепартамент США?

– В данной ситуации им передается лишь часть информации, учитывая противодействие русских, – ответил Омар Сулейман. – Мы по официальным каналам обратились в российские ведомства, включая посла России в Египте, нашего посла в Москве, чтобы те прекратили акции на территории Египта. Они категорически отрицают свою причастность к событиям в Каире. Это же говорят и американцы. Следовательно, у нас в стране действуют автономные группы.

– Понятно… Постарайтесь не допустить кровопролития, – Омар откланялся и вышел.

Тем временем 5 февраля на севере Египта был подорван газопровод, через который осуществлялось газоснабжение природным газом в Израиль, Сирию и Иорданию. Вследствие этого подачу газа пришлось прекратить на неделю.

Американские спецслужбы оказались явно неподготовленными к динамике происходивших событий. Видя полную растерянность представителей разведывательного сообщества, сенат США приступил к выяснению того, насколько глубоко и широко американские спецслужбы отслеживали развитие кризисной ситуации в Египте. Увы, ничего внятного, кроме обычной риторики, «что были предупреждения о возможности изменения статус-кво, но они не могли предвидеть, что конкретно послужит причиной народных волнений», не прозвучало. И хотя по одной стране данная информация и могла соответствовать действительности, факт того, что весь арабский континент всколыхнется после Туниса, разведывательные ведомства США явно проморгали.

У сенаторов возник резонный вопрос: почему? Спецслужбам государств самого разного толка, не только ЦРУ, в те тревожные дни приходилось гадать чуть ли на кофейной гуще. Возможно, потому, что количество вовлеченных в игру работников спецназа ГРУ, в основном отставников, было ограничено, работа и контакт шли не через российские спецслужбы.

Разгадка была рядом, но её никто не замечал. Средства массовой информации вовсю трубили о конфликте в арабских странах, о позиции российского МЧС, который призывал отдыхавших туристов в арабских странах, том же Египте прервать отпуск и срочно вылететь на родину. 99 % туристов из России многократно отказывались это сделать! Генрих, куратор российских туроператоров, отвечавший за подрывную деятельность в Тунисе, затем в Египте и далее по цепочке арабских стран, поставил условием финансирования митингов и пр. полное отсутствие претензий к российским туристам со стороны оппозиции в этих странах. Его работа кормила семью Генриха в первую очередь, поэтому, наравне с диверсионной он вел свою основную работу, т. е. размещал туристов и следил за их отдыхом. Этого никто из специальных служб США, Израиля, вовлеченных арабских стран так до конца и не понял.

Тем временем в Каир, не мешкая, вылетел спецпредставитель президента США Фрэнк Уизнер, целью которого было ознакомление с ситуацией на месте, а также ускорение процесса передачи власти. Промедление могло бы вызвать радикализацию общества в Египте, экономическая часть вопроса – проблемы с Суэцким каналом. Под давлением американцев 5 февраля президент Мубарак и его сын подали в отставку с ключевых позиций в правящей партии.

Пентагон был готов вмешаться, как когда-то с Панамским каналом. На улицах Египта находился народ, сплотившийся как никогда, и его просто так устранить было невозможно. Важно было поставить собственного человека у руля. Основой воззваний митингующих для смещения Мубарака с поста президента было противостояние американским интересам, что не замедлило с появлением сторонников на международной арене.

Аятолла Хаменеи, один из столпов иранского режима, выразил поддержку требованиям египетского народа. Тем самым был выдан карт-бланш иранским специальным службам на участие в событиях Египта, арабских стран, с последующим финансированием тайных операций, которые окончательно выдавили бы американцев из этих стран. Но народ Египта добивался не этого, не того, чтобы вернуться в прошлое, совсем нет. Его интересовало благополучие общества и демократические перемены. Тем временем на другом конце света события развивались по нарастающей, и, чтобы понять, что же происходило в Арабских странах, вернемся в Москву.

 

Обмен поцелуями. Москва – Вашингтон, январь 2011 года

Российская разведка, как свидетельствовали электронные средства наблюдения США, активно занималась отслеживанием действий сайта Викиликс и его работников, методов связи, с целью выявления его организационной структуры, а также того, кто, когда, во сколько заходит, пополняет и выходит с сайта Викиликс. Американцы полагали, что российские спецслужбы пытаются не допустить публикаций материалов, каким-либо образом затрагивающих интересы первых лиц России. Все было так, но имело гораздо более глубокие мотивы. Россия готовила новогодний сюрприз США.

4 января генерал Федоров из ФСБ на 10 утра пригласил к себе генерала Любомирова из СВР и заместителя МИД РФ Сергеева. Перед тем, как пойти на ковер к руководству, Федоров в очередной раз решил проконсультироваться с коллегами, и подстраховаться на случай возможной неудачи за счет их коллегиального решения. После их приезда, когда собравшиеся разместились за круглым столом, что было выбрано не случайно, Федоров предложил обсудить меры по проведению переговоров с американцами по теме Бута.

– Они передают Бута нам, а мы прекращаем публикации Викиликс, – обыденно произнес Федоров. – Что скажете?

Обсуждение альтернатив не заняло много времени, всего около получаса. Для 53-хлетнего Сергеева услышанное сегодня оказалось полной неожиданностью. Опытный дипломат был сдержанным человеком: он был одет в серый костюм, в очках и с прямым пробором коричневых волос. Не сразу, но на его лице появился румянец и гордость за державу. Сергеев улыбнулся, посмотрел в глаза своим суровым коллегам за столом, и наконец, спросил:

– В чем заключаются наши действия? Чем мое ведомство может содействовать в данном случае?

– Вам необходимо связаться с американским Госдепом, причем сделать это на высоком уровне. Вы должны передать им первые 100,000 файлов из числа неопубликованных сайта Викиликс, сказав, что вся акция инспирирована и проведена нами в ответ на их недружественное поведение по отношению к Буту. Содержание файлов, которые Вы передадите американцам, им известно. Нужно показать, что Вы, т. е. мы, также знаем их содержание, продемонстрировать, что это наша работа, и именно мы держим руку на пульсе сайта: нам решать, публиковать материалы или нет – в свободной печати. На ознакомление с материалами лично у Вас 14 часов. Пока долетите до Вашингтона, почитайте. Мы передаем Вам аннотацию файлов, а также отдельные документы полностью. Наконец, Вы совершенно определенно дадите им понять, что материалы Кейблгейтс на Викиликс – лишь один из набора новогодних сюрпризов, ожидающих американцев в случае начала слушаний в суде дела Бута. Настаивайте на немедленном прекращении процесса и передаче Бута нам, живым и невредимым. И еще: мы по своим каналам, через военного атташе в посольстве России в Вашингтоне, и здесь, в Москве, через посла США передадим американцам оставшиеся 150,000 файлов. Обмен нотами и информацией, т. е. все наши встречи – должны пройти синхронно.

Федоров не без оснований полагал, что информация в неопубликованных файлах Викиликс будет иметь столь широкий резонанс, что отдельные государства, континентальные блоки начнут переосмысливать свое отношение не только к конкретным дипломатам, в т. ч. послам этой великой страны, но и в целом к США. Начало признания крупнейшими Латиноамериканскими странами Палестины как государства произошло практически одновременно с публикацией материалов на Викиликс, что было свидетельством существенного ослабления позиций США, и могло стать началом конца американского влияния в мире.

По поступавшим к Федорову сведениям, американцы до сих пор не сумели уточнить наверняка, какие же документы поступили в распоряжение сайта Викиликс, кто руководит Джулианом Ассанджем, нет ли у него в запасниках еще полумиллиона писем по переписке ЦРУ, Пентагона и др.

5 января 2011 года в 10 утра в Вашингтоне (в Москве было 17.00) одновременно состоялись три встречи: две в Вашингтоне и одна в Москве. Бледных или торжествующих лиц ни с той, ни с другой стороны не было: встречались профессионалы, которые замяли за свою жизнь не одну такую историю, двоим из них довелось участвовать в урегулировании нескольких региональных военных конфликтов еще во времена СССР. Во время встреч российская сторона недвусмысленно дала понять, что материалы Викиликс находятся под полным контролем российских спецслужб, при этом Ассандж даже не подозревает о том, кто в действительности стоит за источником информации, взорвавшей мир после публикации первых 2000 писем на его сайте.

Реакция американцев была просчитываемой, тем не менее, сказать наверняка, какой она будет, было невозможно. В тот же день в 15.00 в кабинете помощника госсекретаря США Малколма в Вашингтоне собрались замдиректора АНБ Ритц и его коллега ЦРУ, Коллинз. По иронии судьбы, она зеркально повторяла уровень московской тройки лиц, двое суток назад проводивших аналогичное совещание на Лубянке. Всем троим было известно то, что произошло несколько часов назад, когда их ведомства получили скандально известные, а если точнее, то пока все еще неизвестные широкой публике файлы. Кому-то во флэшке, кому-то на диске, но все трое получили их с аннотацией, хронологией и списком включенных в них документов.

– Итак, господа, русские пытаются взять карт-бланш в свои руки. Немного напоминает шантаж, – Малколм усмехнулся и погладил подбородок одной рукой, а затем затылок: – нам надо обсудить и принять взвешенное решение. Что это: блеф, правда или коктейль-микс с половиной того и другого. Вот что нам нужно определить, прежде чем я пойду с докладом наверх. Прошу Вас…

– Как могло сложиться, – эмоционально начал обычно сдержанный, физически хорошо сложенный Ритц, – что Вы не знаете, что творится у Вас в подноготной? Да, случилось то, что случилось, документы опубликованы. Теперь же нас ставят перед другим фактом, и кто: русские! Вы можете лишь безаппеляционно произносить высокопарные речи перед телекамерами, уселись тут у себя в уютном кабинете. Вы понимаете, что сегодня произошло? У Вас под носом работают русские агенты, и Вы, мы даже не знаем, кто это. Подставили молокососа, который слил им информацию. У нас нет даже времени проверить, кто и когда это сделал! – он замолчал и, уставившись в стакан с водой, который был предложен секретаршей перед началом совещания, спокойным тоном добавил: – М-да, давненько у нас такого не было, я, по крайней мере, не припомню.

– Вот-вот, – заметил Малколм. – Соблюдать безопасность диппочты, внутренней переписки Госдепа и другой секретной информации – дело спецслужб, не так ли? Так что, господа, обсуждать, кто виноват и прочее, будем потом! Давайте конкретней. Коллинз, мне бы хотелось услышать Ваше мнение по поводу сложившегося.

– Сразу так вот ответить непросто. Я подозревал что-то вроде этого должно было случиться, Бут слишком неоднозначная фигура. На допросах выдал лишь то, что мы о нем и так знали. Наши попытки по компрометации России на мировой арене руками Бута, по-видимому, не будут иметь успеха. Прямо скажу, я не вижу позитива в этом направлении, хотя, задержав его на два года в тюрьме, мы сумели приостановить поставки оружия, которое использовалось против американцев. Вопрос в другом: насколько верны сведения о том, что русские имеют другие козыри в своих руках? Что еще они имеют против нас, чтобы прямо об этом заявить даже на официальном уровне, я имею в виду Ваше ведомство, Малколм?

– Да, я встречался с Сергеевым, прибывшим сюда с визитом. Он передал мне, что русские могут прекратить оказывать нам содействие в Афганистане в случае продолжения процесса над Бутом.

– Мне кажется, что суд следует перенести на другую дату, без публичного объяснения причин, – произнес Ритц. – К тому времени мы попытаемся выяснить источник, оценить размер и степень опасности угроз, материалов, фактов, которые имеются у русских. Время играет в их пользу. В конце концов, интересы США больше, чем справедливость над отдельно взятым гражданином России, кем бы он ни был. Выруливать из ситуации будем совместно, отдавать его пока нет причин, русские настаивают на прекращении процесса, но ведь Бут в наших руках, он физически присутствует в Нью-Йорке. И это наш очевидный плюс.

– Господа, как бы нам тут не превратиться в марионеток, за ниточки которых управляют русские. Они заранее спланировали свою акцию, рассчитывая на психологический эффект, и ожидают от нас, что мы с вами переругаемся, затем у нас начнется паранойя или черт знает что еще, – вставил Коллинз. – И еще, в данной ситуации я прежде всего хотел бы, чтобы присутствующие здесь ясно отдавали себе отчет в том, что русские не такие уж беззубые и глупые, как мы их иногда пытаемся себе представить.

Совещание затянулось на час с лишним с использованием нелицеприятных выражений и фактов. Высшие чины трех ведомств прикидывали, как они смогут взаимодействовать в сложившихся условиях. Один из них коварно предложил сливать русским дезу, а всем троим общаться лично без посредников раз в два дня или по мере острой необходимости. Другой настаивал на проведении масштабной акции по дискредитации российских олигархов, так как прецедент уже имелся. Третий держался позиции по доведению судебного дела до конца. Единого мнения у них не было, да и не могло быть: прошло менее 7 часов после того, как были получены депеши россиян.

Они сошлись на том, чтобы потянуть время, насколько позволяли обстоятельства, не привлекая внимания журналистов и без лишней суеты. Через два дня в новостях промелькнуло сообщение о том, что слушания по процессу Виктора Бута переносятся с 10 января на 21 января, без объяснения каких-либо причин. В Москве это сообщение отметили как первую маленькую победу после череды неудач предыдущего года, весьма скромно – исход дела оставался неясным.

13 января, теперь уже в штаб-квартире АНБ состоялась вторая, а еще через день в вашингтонском офисе ЦРУ – третья встреча Коллинза, Малколма и Ритца с глазу на глаз. Последняя была эмоциально сухой и выдержанной, в отличие от первых двух совещаний, когда синхронизированный русский нажим явился той каплей, которая сорвала обычно плотно закрытые шторы на лицах трех выдающихся представителей соответствующих американских ведомств. Вторую встречу вел Ритц.

– Итак, господа, нам нужно было выяснить, блеф ли это русских относительно контроля ими сайта Ассанджа. Вариантов, прямо скажу, у нас немного. Есть определенные сомнения в том, что слив информации Госдепа по сайту Викиликс проделали, … могли проделать, – Ритц закашлялся и смущенно посмотрел вниз: – задержанные нами русские шпионы-нелегалы, позднее выданные России.

– Простите, Ритц, простите, – вежливо перебил его Малколм. Его невыспавшиеся глаза сощурились, а фигура спружинилась. Малколм, методично поправив спадавший чуб волос, через мгновение медленно произнес: – Я не совсем расслышал, Ритц. Вы хотите сказать, что всё это время Вы знали о случившемся, и молчали, пока бездна информации не прорвется, всплывет и не всклокочет на сайте Викиликс?

– С чего Вы взяли, дружище?

– Не надо мне врать!.. До меня только что дошло, Боже мой! Был закрытый процесс, был этот обмен русских нелегалов на русских предателей. Можно же было сказать, намекнуть, черт побери, просто сообщить мне, нам, что наша переписка в Госдепе у-ж-е потеряна нами и будет опубликована Ассанджем!

Коллинз молча вращал ручку на столе, реакция дипломата, увы, была предсказуемой. В данной ситуации Малколму нужно было дать выговориться. Ритц все-таки ответил, потому что молчание довело бы Малколма до истерики:

– Мы, откровенно говоря, не могли предполагать, что дело зайдет столь далеко. Имелись определенные подозрения, но явных улик не было. Нас пока ставят перед фактом, русские работают на опережение.

– Джентльмены, – произнес наконец Коллинз. – Я не могу представить, чтобы интеллектуал, хакер, или как его там по специальности, в общем, цивильно выглядящий Джулиан Ассандж согласился бы работать на русских. Легенда русских о том, что Викиликс у них в руках – блеф и должна быть нами серьезно проверена.

– Т. е. как? – воскликнул Малколм.

– Просто. Мы не идем на поводу у русских, приложим определенные действия, чтобы перехватить у них инициативу. Мы определенно игнорируем их требования по Буту, полным ходом ведем приготовления к судебному процессу: оповещаем прокурора, адвокатов, родственников подсудимого и консульскую службу России. Они ждут, что мы дрогнем. Ни в коем случае.

– И?

– Этого не случится, либо они сольют информацию.

– Так. А если случится, то нас будут продолжать шельмовать за каждым углом, в каждой газетенке, компьютере, сайте? А, что тогда? – воскликнул Малколм.

– Господа, это вариант «Б», не лучший, тем не менее, это пока лишь вариант.

– А кто сообщит русским об этом? – не унимался Малколм.

– Доверьтесь мне, – произнес Коллинз. Они согласились на озвученном сценарии. Коллинз же вызвал к себе шефа Русского отдела ЦРУ, которому поручил связаться (вызвать на чашку чая) с русским резидентом ГРУ, военным атташе в посольстве России. 14 января такая встреча состоялась в одном из городишек штата Вирджиния. Россиянин был одет в коричневый плащ, американец – в теплую нейлоновую куртку бежевого цвета. Встреча с обеих сторон «мягко» фиксировалась.

– Здравствуйте, коллега. Мои боссы просили меня передать Вам, что пора останавливать вакханалию с Викиликс.

– Они не поверили?

– Да… Как Вы догадались?

– Потому что Вы начали не с того. Мое начальство, в свою очередь, ждет от меня новостей по поводу Бута.

– Пока это из области фантастики.

– Что ж, в нашей работе иногда приходится верить и в это.

– А Вы чудак, Иван… Джин-тоник?

– Нет, я лучше возьму двойной виски. Пожалуйста, Red label, – обратившись к официанту, произнес россиянин. – Я не служил, как Вы, в Африке.

– Мы знаем друг друга два десятка лет, однажды чуть не перестреляли друг друга в Лаосе. Жизнь продолжается, каждому хочется есть, пить, независимо от паспорта, вероисповедания и т. п. А у нас сейчас такой вот тупик.

– Смит, к чему Вы клоните, мне известно, это не тот случай. Вопрос денег здесь не стоит. Даже близко. США пошли на беспрецедентный шаг, арестовав олигарха, касту неприкасаемых. Вы можете себе предположить, что мы арестуем Гейтса или Баффета? Вывезем их на Лубянку или поместим в Матросскую тишину? Нет. Но хотя бы представить себе Вы это можете? Я не говорю о всем известных персонажах: потомках Рокфеллера, Форда, Ротшильда, Моргана… Вы же перешли черту. Технически это не представляет труда. Но мы всегда отдаем себе отчет о последствиях, а ваша юридическая машина – нет. Отрицать влияние капитала есть прецедент, никому не нужный, такой же, как с Косово, после которой была Абхазия и Южная Осетия.

– Иван, не забывайте, я не дядя Сэм, а только его подчиненный. И мы не на суде или телевизионном шоу.

– Я показался немного эмоциональным? Всего лишь рассуждал о том, что и как может случиться. А ведь это произойдет.

– Что?

Иван Санин, подполковник, промолчал. Они проглотили свою выпивку одновременно и тепло попрощались, напоследок договорившись так же встречаться по мере необходимости. По итогам встречи Смит написал подробный отчет и немедленно представил по инстанции на самый верх. Он подчеркнул, что русские во что бы то ни стало попытаются вырвать Бута из американских застенков.

Макс по обыкновению вечером пошел прогуляться, поплутал немного и зашел в одну из Интернет-точек. Присел возле окна и заказал чашку кофе. После пережитого за прошедшие месяцы ему было что вспомнить. «Так что же такое разведка? Дьявольская свистопляска спецслужб, или все же их сотрудничество во имя лучшего мира? В основе политики развитых стран, которой она служит, превалирует стремление влиять на мир, на другие страны, стремление подчинить их своему видению, своим устремлениям. И это ведет, рано или поздно, к конфликту интересов, так, как это случилось с Бутом. Баланс власти, где только холодный расчет, око за око, довел до абсурда – страны не флиртуют, а в самом деле воюют на невидимом фронте. И лишь меры в виде противовеса, уравновешивающие дисбаланс силы, благодаря все более изощренным способам работы спецслужб, позволяют избежать конфликта в полной мере. Но, может быть, хватит? Да, мы знаем американцев, русских, немцев, британцев и французов – асов разведки. А ведь скоро их потеснят вездесущие китайцы. И что же тогда? Неужели всё по новой, пока на планете не утвердится новый баланс сил?»

На экране телевизора по новостям передали, что президент Туниса Бен-Али бежал из страны в Саудовскую Аравию. Принесли кофе, вместе с ним Макс взял городскую газету, углубился в колонки объявлений, нашел то, что искал, затем позвонил Салли, попросив отгрузить партию товара как можно быстрее. 12 января вновь началась публикация переписки Госдепа США на сайте Викиликс. За последующие 7 дней огласке были преданы еще 500 файлов. При этом официальная позиция Кремля оставалась незыблемой.

14 января на пресс-конференции министру иностранных дел России Лаврову был задан вопрос, предусматривается ли обмен Бута на кого-либо со стороны американцев. Лавров по-прежнему отрицал такую возможность, равно как переговоры и возросшее напряжение в российско-американских отношениях, остававшееся за кадром.

Первая миссия Генриха была успешно выполнена: 15 января Генрих, находившийся в Каире, получил очередное сообщение от Сальери. «Добрый день, от бабушки привет. Благодарит за подарок. Перешли через знакомых коробку конфет». В течение следующего дня Генрих занимался в Каире тем же, что проделал в Тунисе пару недель назад. Он получил крупные суммы денег и рассредоточил их через своих агентов в Каире, которые готовили массовые выступления в городе. 17 января произошло самосожжение, практически так же, как это произошло в Тунисе. Далее события пошли по заранее спланированной колее.

В тот же день Коллинз пригласил Смита срочно приехать к нему в офис.

– Есть ли какие-нибудь новости от вашего русского?

– Вы имеете в виду русского резидента в Вашингтоне?

– Да. Смит, постарайтесь здесь всегда и сразу отвечать по существу. Вы ведь находитесь в моем кабинете.

– Да, сэр. Пока контактов с его стороны не было. В соответствии с его статусом мы ведем за ним наблюдение. Ничего необычного за эти дни.

– Понятно. Пощупайте его на предмет сообщений из Москвы. Белый дом, но больше всех Госдеп нервничает из-за Викиликс. Возобновившиеся публикации задели нас за живое, а они требуют Бута в обмен на отказ от публикации наших файлов в Викиликс. В общем, спросите его, какие гарантии могут предоставить русские, если суд не состоится. Гарантии на предмет Викиликс и невозобновления деятельности Бута. Я имею в виду, как формально они себе это представляют. Ведите переговоры от своего имени. И потом, нужна легенда, чтобы это нечто, сюрприз для политиков, состоялся, так чтобы Бута выпустили из Нью-Йорка.

– Могу ли я это понимать, сэр, что Вы даете мне карт-бланш на принятие решений?

– Нет, конечно. – раздраженно произнес Коллинз. – Поговорите с ним и сразу ко мне… Сколько Вам лет, Смит?

– 57.

– Вы старше меня, а задаете нелепые вопросы. В данной ситуации решение может принять только президент. И то я не уверен, что определенные чины на Капитолийском холме не станут упираться.

Через 10 минут Смит был на автостоянке. Он лихо завел свой Форд Эксплорер серого цвета с затемненными окнами и помчался к ближайшему кафе: ему нужен был телефон-автомат. Заказав себе порцию хорошего Данкин-Донатс с фантой, Смит разменял десять долларов на монеты и позвонил русскому. В трубке довольно долго были гудки, наконец, усталый голос произнес:

– Алло.

– Добрий ден, И-ван, – произнес по-русски Смит.

– Ах, это Вы. Привет. Что нового?

– У меня есть несколько предложений. Мы могли бы встретиться?

– Там же Вас устроит?

– Через час.

– Договорились, – и в трубке раздались гудки. Ехать было около 20 минут, поэтому Смит поудобнее устроился напротив телевизора и со смаком стал наворачивать пищу. В оставшееся время ему, кроме бутерброда, нужно еще было проглотить едкий сарказм Коллинза и свои эмоции, чтобы предстать перед русским резидентом холодно расчетливым и спокойным.

Они встретились в мотеле на Проспекте Евклида, недалеко от поворота на Бульвар Независимости. С невыразительным зданием, слегка напоминавшим общежитие, это заведение, тем не менее, имело закрытую от дороги и неосторожного взгляда лужайку-парк. Речь пошла на английском, при этом оба прекрасно справились бы и на русском. Лишние уши и внимание в данном случае были ни к чему. Санин первым протянул руку:

– Смит, здравствуйте. Надеюсь, ситуация некритична.

– Для кого как. Как насчет пива? – усмехнулся Смит.

– Я лучше покурю. Но от пива не откажусь. Что стряслось? – в лоб спросил Санин.

– У Вас есть новости из Москвы?

– Наши настроены столь же решительно, сколь и оптимистично.

– Понятно. Мои просили уточнить, каковы гарантии на предмет освобождения Бута. Гарантии должны затрагивать невозобновление Бутом поставок оружия третьим странам, отмену каких бы то ни было публикаций файлов Госдепартамента США на сайте Викиликс.

– Нужен предлог, если я Вас правильно понял.

– Легенда. Государство, а ведь мы оба работаем на наши государства, так вот, мое государство начинают линчевать, обливать позором только потому, что публике стала ясна подноготная работы дипломатов. Но ведь ничего не изменилось. Эта переписка продолжается по сей день. Она всегда была и будет иметь место. США серьезно пострадает от продолжения публикаций, и такие, как я, простые смертные, будут бороться с этим фантомом. Бессмысленно бороться, как это делал Луис Хосе Игнасиос.

– И?.. Вы знаете наши условия, – спокойно заметил Санин.

– Я говорю вслух. Все, что должен узнать от Вас, я уже озвучил, поэтому я жду. Но Вы же мне ответить сейчас не сможете. Поэтому давайте порассуждаем.

– Честно говоря, особого времени на это нет. Предлагаю вернуться в конкретную плоскость. Гарантии могут быть устные и письменные. Вас, скорее всего, устроят письменные, не так ли?

– Возможно. Прошу Вас, продолжайте.

– Легенда может быть достаточно проста. Например, Бут согласился работать со следствием, выдал какого-нибудь африканского диктатора, данные мы Вам организуем. Это навсегда закроет ему возвращение в те места. С другой стороны, американскому правосудию будет представлено железное алиби Бута, которого должны будут защищать теперь уже власти США. Обмен в течение 48 часов после подписания соответствующих документов, информация строго секретна. Круг вовлеченных лиц с обеих сторон, полагаю, будет самого высокого ранга.

– Еще что-то?

– Пока все. Мне нужно отъехать, чтобы посоветоваться. Вы со своей стороны, надеюсь, приложите определенные усилия для прояснения ситуации.

– Непременно. И последнее: в случае нашего согласия выдать Бута и прекратить в его отношении уголовное преследование, Ассандж должен исчезнуть.

– Дождемся вашего согласия. До встречи.

Их встреча продолжалась чуть больше 30 минут. Первым вышел россиянин: пригласившая сторона выходила последней. Официальные каналы американцев сохраняли молчание. Одновременно с этим были прекращены публикации файлов Викиликс. Несмотря на это, 21 января состоялось второе заседание судебного процесса над Виктором Бутом, показавшей неизменность позиции американцев. Соответственно снова на полную мощь заработал Викиликс.

Первоначально на 12 сентября была назначена дата очередных слушаний по процессу Бута, куда его защита подала 4 иска в связи с необоснованностью задержания обвиняемого и проведения процесса на территории США. Под давлением защиты судья штата Нью-Йорк согласилась провести судебное заседание в марте текущего года.

В следующие два дня произошли, казалось бы, невзаимосвязанные события. 23 января во втором по величине городе Таджикистана, Худжанде, напротив филиала ГКНБ и РУБОП был предотвращен крупный террористический акт: там находились две автомашины без номерных знаков, начиненные тротилом, почти зеркально повторяя подрыв смертником здания РУБОП в Худжанде, случившегося всего несколько месяцев назад. Уже 24 января, последовал взрыв в Домодедово, находившемся в Московской области. 35 человек погибло, свыше 100 человек получили ранения различной степени тяжести.

Чеченцы, находившиеся в подполье, взяли на себя ответственность за взрыв, но это ничего не объясняло. Произошедшее было выгодно лишь тем, кто был заинтересован в дестабилизации России любыми способами, вызванным беспрецедентным давлением российских ведомств на американские спецслужбы. В результате последние предприняли то, что в хоккее называется «вбросить шайбу в зону соперника». События на родине Бута, в Таджикистане, где местные силовые ведомства контролировались российскими спецслужбами, подчеркивали это, сопровождаемые реакцией властных органов.

Вечером того же дня, ближе к 18.00 к зданию СВР подъехал автомобиль, из которого вышел Федоров и быстро поднялся в кабинет замдиректора СВР. Тот его ждал, поводом для встречи был взрыв в Домодедово. Вкратце обговорив то, что они должны были обсудить в соответствии со своими служебными обязанностями, генералы перешли к основной повестке дня, которая предварительно не обсуждалась и не произносилась ими по телефону.

– Как Вы считаете, произошедшее в аэропорту связано с нашим демаршем по Викиликс? – спросил Федоров.

– Возможно, но факты пока отсутствуют. Есть и другие версии. Агентурные сведения говорят о том, что теракт готовился, мы не смогли взять их с поличным, – ответил Любомиров.

– Не слишком ли закручены события последних дней? Мы задели американцев за живое, это очевидно. Надо показать им приоткрытую дверь, чтобы они знали, как выйти из этой ситуации.

– Наш вариант для них, похоже, слишком унизителен. Вы что-то предлагаете? – произнес Любомиров.

– Нет, пока обсуждаю саму проблему. Я не пригласил нашего общего знакомого, дипломата на эту встречу. Наша проблема, точнее, её разрешение выходит на самый верх. Он… должен понять, что ни одну пядь мы американцам уступать не должны, идеалы в политике не признаются.

– …через кого?

– Попробую через советника, – сказал Федоров.

– Согласен.

– Вы также можете это сделать, если окажетесь в Администрации раньше меня.

– Не возражаю. Если это случится, я дам Вам знать.

– А что, если он и так обо всем знает?

– Так-то оно так, но официальных заявлений по этому поводу пока не прозвучало. Хотя проявишь активность, поймут неправильно, – заключил Любомиров. – В сложившихся обстоятельствах я бы просил Вас, чтобы Х перестал нервировать американцев, и открыто сливать информацию. Но, если не дождемся ответа, надо продолжать работать.

– Проблемы безопасности России и её граждан, рост экстремизма и непрекращающиеся акты диверсий на Кавказе должны иметь источник финансирования, верно? – сказал Федоров:

– Я бы хотел услышать ваше мнение по этому вопросу, – ответил Любомиров.

– Еще при Путине мы устранили недоразумения с исламскими странами. У нас также нет противоречий с Латиноамериканскими странами и КНР. Европейский союз обычно не идет на подобные акции, если только речь не идет о сверхприбылях. Даже ЦРУ, как правило, предпочитают использовать исламских фундаменталистов или Грузию, чтобы не запятнать свою репутацию: у нас достаточно большой объем прямых американских инвестиций. Однако есть соображение стратегического характера.

– Я слушаю.

– В Министерстве экономики вот уже несколько лет «висит» проект открытия алмазной биржи. В России алмазы добываются концерном «Алроса», при этом 20 % акций компании принадлежит Шломи. Вам, вероятно, известно, что он создал совместное предприятие в Таджикистане по добыче рубинов, и вытеснение Бута из этой страны было в пользу интересов производителей Израиля и англо-американцев. Поэтому его бизнес, на мой взгляд, мог инициировать каскад последних событий в России.

– Договаривайте, генерал.

– Имеет смысл начать обсуждение открытия алмазной биржи в России, а также выкупить у Шломи его долю, будет ли это сделано при участии государства или каким-нибудь крупным российским бизнесом.

– Вы имеете кого-нибудь в виду?

– Нет пока.

– Хорошо. Обсудим. На сегодня всё?

– У меня да.

Оба встали и пожали друг другу руки. У них было много других дел, не терпящих отлагательства, они попрощались, и Федоров пошел к лифту.

 

ЦРУ. Каир, 11–31.1.2011

Обычно горячее летнее солнцестояние в Египте сменилось на приятную теплую погоду в январе, когда сюда потоком устремлялись туристы со всего мира. Находившимся здесь было жарче обычного, как известно, по другим мотивам. Офис ЦРУ в Каире, отвечавший за подробное описание событий в стране, первичный аналитический обзор и рекомендации, испытывал огромное давление обстоятельств. Сидевший у дешифратора Дональд не успевал обрабатывать поступающие и отправляемые депеши, аппарат буквально «кипел» от работы.

– Сэр, – произнес он, представив очередную толстую пачку бумаг резиденту ЦРУ в Египте Абраму Теннету. В кабинете горел режущий глаза яркий белый свет, хозяин которого сидел за столом небритый. Массируя руками свое лицо, Теннет нажал на кнопку спикера и попросил:

– Паула, кофе, пожалуйста. Как можно крепче, – затем, обращаясь к Дональду, он спросил: – Что здесь еще?

– Не имею обыкновения запоминать текст, сэр. Документы имеют гриф «совершенно секретно».

– Они у нас всегда секретные, иногда совершенно. Сути не меняет. Работы так много, Дон, что Вам следует давать мне краткую сводку поступающих файлов… Ладно, идите.

Теннет стал просматривать кипу распечатанных бумаг. В них говорилось о необходимости противодействия русским, которые якобы работали в Египте. Теннет последние дни сидел над отчетом, который запросил Лэнгли, по ситуации в стране. Ничего хорошего туда он отправить не мог, но надо было отвечать на вопрос, который рано или поздно встанет: почему он и его коллеги в Каире заранее не предприняли шагов для менее радикального сценария развития ситуации в Египте? За эти дни он невероятно устал, но ответить было необходимо. Он понимал, что его боссов в Вирджинии сейчас точно так же донимают политики из Вашингтона, где скрещиваются интересы страны и крупного капитала.

– Хм, интересно, и кто же это? – пробормотал он, отпивая глоток за глотком крепкого колумбийского кофе. Теннет набрал номер и пригласил к себе Дика Картера. Рослый малый с длинными руками, которые тот обычно прятал в карманах специально заказанных для него джинсов, с растрепанной шевелюрой появился в дверном проеме. Их разговор пошел на южно-техасском сленге, их родине:

– Сэр?

– Заходи. Не спал? – Теннет пригласил Дика сесть за стол.

– Немного.

– Кофе?

– Не откажусь.

– Ты ведь у нас спец по русским. Почитай, – Теннет передал Дику три листа из пачки бумаг на его столе: – Фирма утверждает, что у нас под самым носом работает русская разведка. Если это так, то нужно немедленно выявить их и обезвредить.

Дик взглянул на своего шефа.

– Ты меня правильно понял. Есть санкция на ликвидацию персонажей в случае необходимости. Но их сначала надо найти.

– Сэр, какие основания лежат в основе данной директивы?

– А ты читай, читай. Косвенные аналитического характера и агентурные сведения. Я тут позвонил кое-кому в Лэнгли. На днях состоялась встреча русского резидента в США и шефа отдела конторы. Русские требуют выдачи Бута в обмен на прекращение народных волнений в регионе. Видишь, как далеко все зашло? Если же события приобретут характер цепной реакции, а мы заметили невероятную активность на социальных сетях в арабских странах, то еще неизвестно, как всё обернется.

– М-да, – произнес Дик. Сэр, я полагаю, русские у нас под колпаком? Другими словами, Вы уже отдали соответствующее распоряжение на отслеживание их действий?

– Вообще-то да. Но их так много, российских туристов и представительств, что нам придется полагаться в основном на агентурные сведения. Мы отслеживаем тех, кто работает в посольстве России и представительствах российских компаний. Но покрыть многочисленные компании, аффилированные с российскими интересами, мы пока не в состоянии. В общем, что делать:

– отслеживать все звонки и переписку, в т. ч. через электронные ресурсы между Россией и Египтом, взять на персональный учет лиц, связанных с российской разведкой. По этому вопросу тебя будет поддерживать прибывшая из узбекского офиса Лаура Томпсон. Она хорошо говорит по-русски, да и выглядит неплохо,

– выяснить, кто может стоять за народными волнениями в регионе. Исходить нужно от обратного: кто, когда и как сумел совершить диверсии. И найти цель, конечную цель. Волнения не происходят за один день, нужно готовить почву, агентуру, деньги. Так что нужно отследить потоки. Здесь тебе подспорьем Иосиф Шапиро, – тот был в отделе аналитики Каирского офиса ЦРУ, одновременно являясь связующим звеном ЦРУ и Моссада в Египте. Теннет замолчал. – Вопросы?

– Сэр, прошу прощения, если задам еще один вопрос. Есть ли какая-либо связь между Узбекистаном и Египтом? Не могу взять в толк, причем здесь узбеки.

– Лауру прислал Лэнгли, она прилетела буквально час назад. Если то, что сказал русский резидент в Вашингтоне, правда, то основной целью русских является перехват инициативы в Таджикистане, где находится месторождение рубинов. По этой линии Лаура отрабатывала некоего профессора Колумбийского университета Макса Вольфа, американского иммигранта из Узбекистана. Он оказался задействован узбекской и российской разведкой в операции по выдавливанию израильских компаний, а вместе с ней – и наших долгосрочных американских интересов из Таджикистана. Теперь понятно?

– Это мега-детектив, сэр!

– Данная информация является совершенно секретной, требующей подтверждения до принятия каких-либо действий. Не разглашается при любых обстоятельствах, понятно?

– Конечно, сэр.

Дик вышел и направился в дежурную.

– Привет, Майки. Где Лаура Томпсон?

– В пятой комнате.

– Ок, – он прошел по коридору и вошел в комнату, дверь была приоткрыта.

– Лаура, привет, – произнес Картер, отметив красоту спецагента Томпсон: – Меня звать Дик. Шеф сказал, что нам придется вместе поработать.

– Привет. С чего начнем?

– Нужны данные по твоему Максу. Скинь на флэшку, прочитаю потом. А сейчас вкратце главное о нем, то, что тебе удалось на него накопать.

Лаура в течение 10 минут выложила главное о Максе: иммигрант, экономист, бывал там-то там-то, среди зафиксированных встреч – в основном экономисты, друзья, братья, какие-то шлюхи. Около месяца его готовили на узбекской базе СВР. Увлекается живописью, классической музыкой. Заурядный персонаж.

– Понятно. Я так и не понял, каким образом этот тип оказался вовлеченным в наши дела?

– Макс был в Киргизии. Сразу после его отъезда там начались «маски-шоу» на границе. Побывал в Лондоне, открыл компанию с наименованием «Гейзерс Интернешнл», затем пытался продать таджикские рубины компании Дэйн Лапидари.

– И..? – произнес Дик.

– К таджикам его сопровождал один из коллег Бута. Мы как могли, пытались блокировать его поездку, но таджикское посольство, как и их структуры, испытывают давление русских спецслужб. И что ты думаешь? Он получил визу за два дня.

– Становится интересным. Но пока не за что зацепиться.

– Пару недель назад он появился в Нью-Йорке, затем вылетел в Стамбул, где встретился, на удивление, с тем же представителем Бута. Вот пара фотографий, которые удалось снять с расстояния в 800 метров.

– Хм… Так ты подозреваешь, что он пытается вытащить Бута?

– Я уверена в этом.

– Но при чем здесь арабы?

– Сам подумай. Кому как не русским выгодны конфликты в Арабских странах? Синхронность событий, одинаковость сценария в Тунисе и Египте, неуловимость русских и полное отсутствие информации у нас от наших агентов в Москве. Тебе не кажется, что некто, может, тот же Макс, или такие, как он, используются русскими в большой игре? Я склонна этому верить, имея на руках свежие данные о том, что у вас здесь под носом орудуют русские. Помнишь Потеева? Так он слил нам столько, но ведь без толку, никто из проданных им лиц, а также агентов нашей фирмы, пусть даже косвенно, не может подтвердить, что происходит по сути.

– Ты права, пока мы в роли догоняющего поезд. Что предлагаешь?

– Пробей всех, кто въехал сюда не только из России, но из других стран СНГ. Отдельно тех, кто прибыл из Узбекистана. Интересует их место работы, связи. Не только кадровые работники спецслужб. Нам придется, в зависимости от обстоятельств, быть грубыми и беспощадными. Понимаю, что найти и выпотрошить резидента сейчас главное. Если нет, тоже можно было бы предпринять акции в отношении высокопоставленных представителей русских.

– В Каире, Манаме или где?

– Здешние при посольствах России в Арабских странах, если я права, вообще не знают о том, что происходит. Посмотри на милые лица МИДовских работников России: они совершенно ничего не знают. Акции нужны по России. Шантаж или что другое. Ниточки ведут на самый верх в Москве. Поэтому не мешало бы продумать более тонкую игру.

– Что именно?

– Пока есть только наметки. Сейчас меня интересует подтверждение того, есть ли кто из окружения Макса в нашем регионе. Так что разошли депешу в страны, граничащие с Египтом.

Дик вышел от неё, плотно накачанный информацией. Честное слово, приятная дамочка. Вроде не замужем, да и он как бы… Роман на служебном месте, к тому же в разведке, да еще сейчас в Каире не поощрялся. У себя в кабинете Дик первым делом отдал распоряжение вытащить в службе пограничного контроля Египта данные о приезжих из СНГ. Затем подготовил на подпись шефу депешу, в которой просилось установить местонахождение высших лиц российских спецслужб, их ближайших родственников, и взять одного-двух из тех, кто мог принять решение по Арабским странам или аффилированное с ним лицо, в заложники.

Через час разведывательное ведомство Египта предоставило им данные о приезжих. Началась будничная, муторная работа по отсеву и перепроверке приезжих. Копии инфо Дик переслал в офисы и резидентам ЦРУ по странам, откуда были приезжие. Ответа Дик просил по мере появления данных, т. е. сразу к ним, в Каир. Тем временем Теннет составил рапорт в Лэнгли, в заключение которого он обязан был дать свои рекомендации, где, среди прочего, говорилось следующее:

– рекомендовать Госдепу и посольствам США активно лоббировать привлечение правительствами стран региона американских политических советников для консультаций и разрешения ситуации,

– предложить правительствам этих стран принять пакет профилактических мер, направленных на снятие социальной напряженности, в том числе через повышение зарплаты, повышение стипендий студентов и т. п.

 

Судебный процесс. Нью-Йорк, январь 2011

Незадолго до начала процесса над Бутом в Нью-Йорк прилетела его жена Алла. Её сопровождал юрист Ричард, а также старший брат Виктора Сергей. Работники американских спецслужб вели себя некорректно, более того, вызывающе непрофессионально. В аэропорту они задержали её на 2 часа, досматривая вещи, как будто нет других способов привезти нечто, если у неё действительно были такие намерения. Затем её ни на шаг не отпускала наружка.

Алла, открывшая дом кутюрье в Москве, забросила все дела, решив для себя, что будет с мужем до конца, чего бы это ей не стоило. Друзья и партнеры Бута неоднократно предупреждали её не делать этого. Они советовали хладнокровно вести свои дела и дела мужа, т. е. поддерживать Виктора из Москвы, не останавливая свой бизнес. Она же решила по-своему, весьма решительно настроенная присутствовать в Нью-Йорке, чем бы это ни закончилось. Она имела на это право, и вообще говоря, то был поступок мужественной женщины. Через несколько дней после российско-американского саммита Алла была в своем московском офисе, когда без стука и обычного предупреждения секретарши дверь отворилась, и раздались шаги. Она обернулась и увидела Фокса. Он был в плаще пепельного цвета, на котором виднелись следы моросящего дождя.

– Алла, привет, – бодро произнес Фокс.

– Здравствуй.

– Что такая невеселая? – спросил он.

– Я никак не пойму наших. Что они сдали-то Витю? Ведь он их работник «до мозга костей». Или я не права? – она стала молча плакать, вытирая слезы платком. Он пошел к холодильнику, стоявшему в углу, вытащил фруктовый сок и налил из него в два стакана. В соседнем баре Фокс взял виски и налил себе 150 грамм, а пару глотков подлил Алле в стакан.

– Выпей, я тебя прошу, – сказал он и махом принял свою порцию. – Если мы начнем нервничать, нам не победить. Только холодное сердце и ясный рассудок наши друзья в этой ситуации. Успокойся.

– Я же женщина, – произнесла Алла и жадно стала поглощать напиток. – С чем ты пришел? Увещевать меня?

– Нет. Я пришел спросить тебя, что ты собираешься делать.

– Раз вам всем наплевать на него, то мне нет. – Фокс потянулся снова к бутылке, чтобы налить себе еще большую порцию. По сути, она была ведь права: «Эх, мать вашу!» – подумал он, выпил и, закусив мандарином, сел напротив неё. Он пытался совладать со своими нервами, сколько его не учили в разведшколе, но желваки выдавали его.

– Юра, прости меня, я в сердцах, это тебя не касается. Они же предали его!

Он обнял её за плечи и дал ей рыдать столько, сколько она сможет, крепко прижимая её к себе. Фокс стал быстро прикидывать, что от неё можно ждать. Поедет защищать мужа, а он пытался отговорить её, почему и пришел. Тогда надо использовать то, что во вред и вроде как бессмысленно, на пользу дела. Так как её поездка в Нью-Йорк могла иметь демонстративный и психологический эффект, не более того, по крайней мере, для непосвященных. Но как раз там она будет на виду и в полной безопасности, ведь её будут охранять непримиримые оппоненты Виктора. А вот в Москве или еще где она будет подвержена риску. Интересно. С другой стороны, их присутствие там, на публике было верным решением, потому что снимало с них все подозрения в событиях, которые разворачивались вокруг дела её мужа за пределами США.

Все еще держа засыпающую от небольшого количества алкоголя Аллу, другой рукой он подвинул лежавшую на диване подушку под её голову и аккуратно переложил на неё Аллу. Затем пересел к столу и прикурил сигарету. Она поедет туда не одна, это понятно. С кем? С кем её отправить? Ему туда ехать было заказано. Однозначно. Сергей поедет, юрист должен быть там. Вот как быть с охраной? Посольские должны поддержать. Так, понятно. Посидев еще минут 10, он потушил сигарету и направился к выходу.

По прилетё в Нью-Йорк Алла сделала несколько красноречивых заявлений, подготовленных для неё юристом: вывоз её мужа неправомерен, не имеет под собой юридической основы, вследствие чего она публично через СМИ обратилась к России с просьбой поддержать на суде Виктора Бута. Она позвонила в Москву к ближайшим знакомым, которым могла доверять с просьбой продать часть картин и ценных вещей для финансирования адвокатов и других судебных расходов. Сбыт был организован через евреев в ряде европейских стран, наличные переправлялись через Санкт-Петербург в Москву и далее на счета Аллы.

Она договаривалась, звонила людям, ничуть не скрывая своих намерений. Сказать, что у её мужа, как и у ней самой, было недостаточно денег, так никто не поверит. А вот так, своими действиями она это косвенно демонстрировала. Благодаря её стараниям, как ей казалось, дело Виктора приобрело огласку и общественное мнение в США. Он был депортирован из Таиланда вопреки тайскому законодательству, под политическим нажимом Вашингтона. Свидетельства обвинения были весьма натянутыми, чтобы на них можно было положиться и упечь человека за решетку. В распоряжении обвинения имелись запись переговоров Бута и его напарника в Таиланде с агентами Бюро по контролю наркотиков США, а также несколько заметок на листке бумаги с указанием марок самолетов.

Известные в США и Европе адвокаты, связь с которыми поддерживал Ричард, просмотрев пакет документов по делу, получив соответствующие объяснения на их вопросы, взяли недельный тайм-аут. По истечении срока они должны были сообщить, согласны ли они защищать Виктора, и за какую цену. Неожиданность была в том, что они не только согласились работать в качестве команды адвокатов. Они фактически согласились защищать Виктора Бута бесплатно! – настолько очевидным был для них исход дела, сфабрикованность документов и обвинения.

С другой стороны, тем самым они защищали себя в случае нападок. В качестве вознаграждения юристы попросили проценты от активов Бута, замороженных в соответствии с решениями США и других международных инстанций, во многом принятых под давлением США. Закон и общественное мнение, основанное на фактах, должны были сыграть свою позитивную роль, как это не раз было в прошлом.

Как только в американской прессе стал формироваться подобный расклад, судья по настоянию Аллы и встречного иска адвокатов решила перенести следующее заседание, первоначально назначенное на сентябрь 2011 года, на март.

 

Алекс. Нью-Йорк – Вашингтон, январь 2011

Достигнув высот бизнеса в своей стране, застигнутый врасплох неудачами вперемешку с вялотекущими бизнесом в Узбекистане, Алекс, неуемная энергия которого требовала воплощения в свершениях, 7 января рейсом «Узбекских авиалиний» вылетел из Ташкента в Нью-Йорк. Это был воскресный рейс авиакомпании, которая, надо сказать, предоставляла неплохой сервис благодаря плотному и частому питанию во время полета и современным самолетам. Вместо того чтобы спать, как это сделали две пожилые пары, сидевшие рядом с ним в 1-м классе, Алекс играл на своем ноутбуке. Нет, не в Форекс. Это была обычная игра ковбоя с автоматом в руках, последняя версия компьютерной игры Нинтендо. О его хобби не было известно никому, даже его родителям, и лишь его офис-менеджер знал об этой слабости босса.

В аэропорту Алекса встречал Отто, деверь, выехавший 3 года назад по выигранной им лотерее Грин Кард. Кроме него, Алекса поехал встретить его партнер и давнишний знакомый Рональд, или просто Рон, с кем Алекс вел дела в Нью-Йорке. Объем вложений Алекса в бизнес Рона составлял 2 миллиона долларов, внесенных наличными. У них был общий ресторан в Бруклине, приносивший неплохие дивиденды. Поэтому раз в год Алекс считал своим долгом наведаться в Нью-Йорк, попить чай или кофе с партнером, посмотреть бумаги и при случае поинтересоваться потенциально интересными направлениями развития бизнеса.

Так сложилось, что в зале прилетов терминала «Эйр Франс» среди встречавших этот рейс Рон и Отто оказались бок о бок стоявшими рядом друг с другом, не подозревая, что ждут одного и того же человека. Время было что-то около 5 часов пополудни, и дело шло к вечеру. Сразу же после санитарного контроля располагалась матовая дверь на выход: Алекс, толкнув её тележкой с чемоданом, оказался в шумном зале, всегда привлекавшем его своей неповторимой атмосферой, и, к сожалению, запахом гари Нью-Йорка. Ведь он никогда не курил, более того, он не употреблял спиртного – его тошнило от любого алкоголя! Алекс сразу заметил их, Рона и Отто, которые приветствовали его и улыбались широкой улыбкой. Отто был более застенчив, одет в плащ не первого года свежести, в то время как Рон был в хорошо сидевшей на нем куртке темно-коричневого цвета и таких же джинсах.

Он поздоровался по очереди с обоими, познакомил их, они вдоволь там же посмеялись, как это – встречать одного человека и не знать, что это же делает кто-то другой рядом. Но Алекс был рад, ведь земля круглая, и даже здесь, за три-девять земель от родины он не будет чувствовать себя в одиночестве.

– Как дела? – вежливо спросил Рон уже в машине. Они говорили на английском.

– Ничего, нормально. Это мой деверь, хороший мужик. Преданный слуга своей семьи, – Рон непринужденно и довольно захохотал. Он скучал без своего партнера, которого ценил вот за такие вот меткие выражения, которые были свойственны ему и в бизнесе: тот почти всегда и сразу видел самую суть.

Через полчаса, повернув с автострады, они оказались в Квинсе и еще через 15 минут припарковались возле дома Рона. Отто ехал позади них, припарковался, и все вместе пошли в дом к Рону, которую скорее нужно было называть резиденцией. Наскоро сполоснув руки, гости уселись с хозяином за стол, накрытый тем, что называется «к чаю»: печенье, фисташки и курага вперемешку с нарезанными свежими овощами. Поспрашивав друг друга о знакомых и родственниках, они выпили несколько чашек чаю.

– У меня остановишься? – помешивая сахар в чашке, обронил Рон.

– Не хочу тебя стеснять. Я остановлюсь в отеле; знаешь, надо когда-то тратить деньги.

– В каком из них?

– На Манхеттене. Там есть небольшой отель, прямо возле 47-й.

– Ну ты даешь, – невольно произнес Отто. – Поживи у меня. Дети по тебе соскучились.

– Не волнуйся ты, Отто, я обязательно заеду. Но лучше в отель, я уже забронировал номер.

Рон и Отто поняли, что у Алекса есть дела, а они не любят лишних глаз. Попрощавшись, Алекс и Отто сели в его видавший виды седан «Шевролет Классик» и через несколько минут уже мчались по Квинс-бульвару в сторону Манхеттена. Родственники тепло общались друг с другом:

– Ты совсем не изменился, – сказал Алекс. – Работаешь?

– Да тут по-другому нельзя, – усмехнулся тот. – А ты как?

– По-старому. Приехал к вам осмотреться.

– Ты серьезно?

– Серьезней не бывает.

– Моя помощь нужна?

– Скорее всего, да. Поговорим…, – сказал Алекс и, выдержав паузу, добавил: – обязательно, – и произнес: – Давай разворачивайся, поедем сначала к тебе домой.

«Нет, у него совсем не семь пятниц на неделе», – думал Отто: «просто Алекс цивильно вышел из дома Рона и поехал к родственникам». Отто не на шутку обрадовался этому. Такой высокий гость, и такая честь. Они повернули в сторону Бруклина и через 20 минут были дома у Отто, а это была небольшая трехкомнатная квартирка, в которую с трудом помещалась челядь Отто: жена – младшая сестра Алекса, и трое подросших детей, старшему из которых было почти 20 лет.

– Вики, смотри, кого я вам привез, – радостно произнес Отто, открывая дверь. Жена Отто, её звали Виктория, вытирая руки полотенцем, взмахнула руками, поздоровалась и побежала на кухню готовить к столу. Из комнат стали появляться дети, самый младший, которому недавно исполнилось 7 лет, буквально выскочил из детской.

– Дядя Алекс, дядя Алекс, – дружно закричали дети. Они его хорошо помнили, толстосума, не скупившегося на подарки. Алекс тепло обнял детей, поцеловал младшего и, усадив того на колени, стал им раздавать леденцы. Искренность, которая встречала Алекса в доме его сестры, была для него выше всего. Такое отношение к нему было еще только в доме его отца: им ничего не нужно было от него, кроме него самого. Ни его денег, ни его положения, за что он их и ценил.

На часах стукнуло 8 вечера. Вдоволь напившись чаю, понянчив племянника и наговорившись с сестрой, что было не совсем просто после 14-часового перелета, Алекс решил откланяться. Он поехал с Отто в отель, где оказался через полчаса. У него был заказан полулюкс, Алекс принял душ, затем, с трудом поборов бессонницу (в Ташкенте был самый разгар дня), заснул что-то около 11 вечера.

Утром его разбудила физиология, на часах было 4 утра. Хорошая постель, шоколадное пирожное, которое он привез с собой, и чашка яблочного сока в холодильнике сделали свое дело. Появилось приятное ощущение бодрости. Он включил телевизор и стал планировать свой день. С Роном они договорились встретиться в 8.30 утра: тот решил забрать Алекса в отеле.

Еще через четверть часа они были в офисе Рона. Первые 30 минут говорили обо всем, кроме дел, и пили кофе. Затем около часа разбирали бумаги, Рон показал прибыль, которую Алекс попросил перечислить на его оффшор. Рон попросил подписать меморандум учредителей, формальный документ, который закреплял их отношения по прибылям и деятельности за отчетный период, с одной стороны, и требовался в случае, если различные инстанции штата потребуют показать бумаги: на каком основании были перечислены средства.

– Как насчет нового ресторана, о котором я говорил? Ты можешь мне показать его сейчас? – спросил Алекс. Он просил найти еще один ресторан, так чтобы Алекс вложился, и его деньги начали работать самостоятельно. – Я ведь говорил, что у нас ситуация нестабильная, и мне нужен свой бизнес. Так мы вместе, но ты здесь крутишь-вертишь, вдвоем нам здесь будет тесно.

– Я тебя понял. Ты хочешь переехать?

– Вроде того.

– Тогда поехали.

Оба быстро встали, сели в машину Рона и поехали в северо-западную часть Манхеттена. Рядом были турецкие рестораны, среди которых пустовало одно репрезентабельное помещение. В нем не горел свет, но и так было видно, что здание хорошо отремонтировано.

– Сколько просит?

– Три миллиона. Можно взять кредит в банке, – ответил Рон.

– Тогда мы снова будем вместе. А аренда?

– 35–40 тысяч в месяц и месяц подъемных, т. е. платить аренду 1-й месяц не надо.

Для пущей уверенности они переговорили с хозяином, Алекс внимательно осмотрел помещения и обещал приехать еще через пару дней, ему надо было подумать. Партнеры поехали обедать в свой ресторан. После обеда, а это было уже в 2 часа, Алекс попрощался и поехал в банк, где также надо было уладить формальности, которые требовали его личного присутствия: он вкладывал деньги в золотой бульон, состоявший из разных частей драгоценных металлов. При текущих тенденциях слабеющего доллара он решил увеличить пропорцию золота.

Часам к 3-м пополудни он был свободен. За это и любил он США – за день можно было решить все, или почти все, что угодно – были бы деньги. Алекс знал, что Макс в Нью-Йорке. Времени было достаточно, и он решил набрать номер Макса.

– Алло, – произнес Макс.

– Привет, это Алекс.

– Что-то номер у тебя поменялся. Ты что, в Нью-Йорке?

– Как видишь.

– Ясно. Как дела?

– Ничего. Ты где?

– Недалеко от тебя, в том же Нью-Йорке, – попытался пошутить Макс.

– Давай встретимся. Подъезжай в Макдональдс в Квинсе.

– Срочно?

– Через полчаса. Устраивает?

– Хорошо.

Они встретились, как будто были в Ташкенте, пожав друг другу руки.

– Давно приехал?

– Вчера.

– Видно. Невыспавшийся, – Возле кассы они заказали чизбургеры и одну колу. Макс любил фанту. Усевшись возле окна, стали поглощать пищу.

– Как с камнями?

– Вроде в норме. Аврам сказал, что ждет тебя. Мы с ним посоветовались, поторговались. Он выставил их на продажу. Ты бы ускорил, поговорил с ним. Деньги должны быть на подходе, может, с дисконтом отдашь их.

– Хорошо. Что еще нового? Ты так занят, что не звонишь? – спросил Алекс. На его лице появилась заинтересованность и обычная деловая хватка. Ему определенно нравился Нью-Йорк, где его встречали пока только хорошие новости.

– Я не буду тебе врать. Меня вытащили сюда. Одновременно пытаюсь раскрутить пару своих дел.

– Понятно… Надолго здесь?

– Как сложится.

– Что еще?

– Выключи телефон, мы не в Ташкенте, – сказал Макс. Алекс нехотя отключил свой новенький i-phone. Макс пересел спиной к окну.

– Тут такое дело, брат. Только строго между нами, – тот кивнул. – О деле Бута ты знаешь, верно?

– Ну.

– Они пытаются его вытащить. Такой сыр-бор может подняться!

– Конкретнее…

– Большего сказать тебе не могу. Мне предложили выруливать…

– Что?!.. Ты обалдел?! – Алекс сразу всё понял по необычно широко округленным глазам и интонации Макса. – Нас всех, и тебя в первую очередь, разнесут. О детях, о родителях, о нас всех ты подумал? – воскликнул Алекс.

– Есть другие варианты?.. Нужно влияние в Белом доме. Это прерогатива высших инстанций, и они могут помочь русским в этом деле.

Тот немного подумал.

– Как насчет Джейн? Эплер, помнишь? Она в 1992 году работала с мужем, Питером в команде Клинтона, – оба знали, что после победы демократов чета работала в Вашингтоне: Питер тогда был одним из ключевых лиц в Администрации малого бизнеса. Затем, после победы Хиллари Клинтон в гонке за сенаторским креслом они перебрались в Нью-Йорк. – Может, супруги сейчас работают с Обамой? По крайней мере, через неё можно выйти на госдеп, а там тебе будет проще.

– Я попробую найти адрес. Но говорить они будут с тобой, как тогда, 18 лет назад.

– Давай.

Они встали, решив созваниваться по мере продвижения дел. Макс поехал в Интернет-кафе, где найти Джейн и Питера Эплер было делом техники. Он с ними списался, сказал, что находится вместе с Алексом в Нью-Йорке. Джейн работала госслужащим в Администрации президента в Вашингтоне, а Питер пока работал в офисе Секретаря штата в Олбани, столице штата Нью-Йорк. До Олбани было 1.5 часа езды от Нью-Йорка. Макс попросил встречу, тот назначил время ленча на следующий день в Нью-Йорке. Это было уже кое-что, после чего он позвонил Алексу, чтобы тот немедленно позвонил Питеру, и передал ему телефонный номер американца.

Состоятельный Алекс был уже не тот рыжий малый, который жил и веселился в доме Эплеров. Сейчас он был увешан своим бизнесом, челядью, слугами и многочисленными родственниками. Тем не менее, встряхнувшись, он вспомнил молодость и преобразился – замечательная его черта – чтобы вести себя так, как будто в первый раз, услужливо и эффективно. Предстоящий разговор не сулил ему ничего в плане бизнеса, однако просто так, без «коммерческой нагрузки» звонить Эплеру было бессмысленным. Либо его надо было покупать подарками, а то и крупной суммой, что вызовет отторжение, вроде как неэтично. Следовательно, надо было придумать бизнес. Только вот какой?

После обеда Алекс вызвонил Аврама, приветливо поздоровался и попросил о встрече. Тот с радостью согласился. Аврам не первый год знал Алекса: прошло по меньшей мере 15 лет с момента продажи первых бриллиантов, которые Алекс продал в Нью-Йорке. Торговля давала им обоим неплохие деньги, соответственно оба испытывали удовольствие от встреч и работы друг с другом. Обычные сомнения в добропорядочности и состоятельности при первых встречах были в прошлом. Они были уверены друг в друге, когда дело касалось бизнеса.

Так получилось, что 5 лет назад единственный сын Аврама, Лёня прибыл в Ташкент погостить. Отец его был мультимиллионер с 8 цифрами верхнего диапазона на счете, да и у Лёни были сотни тысяч долларов на счетах. Спецслужбы подложили ему проститутку, затем, когда они были в постели, вломились в дверь и стали требовать отступные. Велась обычная прокачка, и его хотели склонить к сотрудничеству с узбекскими спецслужбами. Не тут-то было. Леня, рослый и статный, едва успев натянуть шорты, с ходу вломил оперу в штатском, второму дал в живот, но тут ему в бок уперся пистолет. Через минуту ему надели наручники и увезли в участок.

Через несколько часов, глубокой ночью Алексу позвонил Аврам. Наитие заставило Алекса, не отвечавшего на ночные звонки, поднять трубку. Аврам попросил выручить. Алекс, ничего не обещая, сказал, что сделает, что в его силах. Аврам плакал, умолял и просил прощения у властей республики за содеянное его сыном. Готов был вылететь первым же рейсом, любые бабки и т. д. и т. п. Еле успокоив Аврама, Алекс быстро оделся и поехал к своим знакомым, пока на сына не завели дело.

Через 2 часа его провели в СИЗО к Лёне. Они коротко поздоровались.

– Я тебя вытащу, не волнуйся. Не болтай и ничего не подписывай. Дай мне слово, что все сделаешь так, как скажу, – сказал Алекс. Тот кивнул. Еще через 5 часов Леня вышел из СИЗО, и Алекс вручил ему билет в Нью-Йорк.

– Вылет через 2 часа. Обещай мне, что не позвонишь отцу, а позвонишь мне, и я сделаю сюрприз для старика.

Леня не знал, как благодарить его. Слезы накатывались ему на глаза, курчавые немытые волосы спадали ему на лоб. Не выдержав царивших внутри него эмоций, он взял Алекса в охапку и стал целовать.

– Друг ты мне на всю жизнь. Друг, приедешь к нам, все сделаю для тебя. Эх, молодец ты какой!

Леня сдержал свое слово. Аврам звонил Алексу каждый час. Он умолял, разъяснял характер вспыльчивого сына, сетовал на свою молодость, что чего-то не доработал с воспитанием сына, мало уделял ему внимания. Алекс хладнокровно, как мог его успокаивал, говоря, что держит руку на пульсе событий. Оставалось ждать 14 часов, пока Леня долетит до дома. И вот, когда тот оказался на пороге отцовского дома, Леня позвонил Алексу. Он, в свою очередь, позвонил Авраму, который вновь начал говорить и говорить, волнуясь за сына.

– Леня у тебя на пороге, Аврам. Открой ему дверь, – произнес Алекс в трубку.

Тот, не отключаясь, пошел к входной двери. Раздались возгласы удивления, изумления, вперемешку со слезами старика и неописуемой радости. Так появилась вера в надежность и могущество Алекса в Узбекистане. Сильные мира сего стараются иметь дела как раз с такими людьми. И вот они вновь встретились.

– Шалом, Аврам, – произнес Алекс, как только он вошел в лавку. На входе висела золоченая вывеска «Appraisal of precious stones and jewelry» . Аврам, склонившись над столом, что-то смотрел за перегородкой под микроскопом. Входящих клиентов от работников лавки отделяло пуленепробиваемое стекло, выглядевшее как обычный толстый пластик.

– А-а, Алекс, дорогой. Здравствуй! – произнес Аврам, раскрывая руки для объятий. Они тепло приветствовали друг друга. Аврам пригласил Алекса в свой внутренний кабинет, маленькую комнатку в 4 квадратных метра, заставленную шкафом и четырьмя сейфами. Аврам попросил на иврите чай, затем что-то произнес на фарси, и через несколько минут на столе появились узбекские чашки-пиалушки и чайник. Аврам явно хотел выглядеть гостеприимным. Оба стали справляться друг о друге, выпили по чашке чая и перешли к делу.

– Я огранил камни. Первые пять оказались высшей пробы. Я посадил их в оправу 18-каратного золота и продал их по 12 тысяч за карат. Моя работа, сам знаешь, сколько стоит. Я её удержал, и 20 % моих комиссионных. Эта сумма твоя, – он взял листок бумаги и стал писать ручкой. На ней была цифра в 250,000 долларов.

– Тебе наличными или на счет? Или купишь чего у меня?

– Деньги здесь?

– Часть. Сколько надо?

Алекс достал стодолларовую банкноту и написал на ней ручкой 125.

– Понятно, – произнес Аврам и стал открывать сейф. – Сейчас, – из недр сейфа Аврам достал завернутую сетку и положил перед Алексом. – Куда остаток перечислить?

– На мой счет в Чейз.

– Погоди минутку, – Аврам снова произнес что-то на фарси. В комнате появился его внук, на голове которого была надета кипа , а в руках у него был включенный ноутбук. Аврам достал записную книжку, уверенно ввел цифры в компьютер, не спеша перепроверил их и молча, уставившись в экран, подождал несколько мгновений.

– Сумма у тебя на счете. Можешь проверить. – Алекс кивнул, позвонил в банк, представился и попросил к телефону знакомую, являвшуюся его персональным эккаунт-менеджером. Та его узнала и через пару минут дала состояние счета. Да, деньги поступили к нему на счет.

– Всего хорошего, приятного времени в Нью-Йорке, – произнесла служащая банка и положила трубку. Алекс был доволен. Теперь надо было решить, что делать с деньгами. Половину он хотел передать Максу. Как уж он ими распорядиться, Алекс не знал, и намеревался предложить часть средств использовать для повторения той же самой сделки. Он тепло попрощался с Аврамом, с трудом сумев отказаться от совместного обеда, и пообещал вечером приехать на ужин. Он, Аврам и его сын Леня, да, больше никого. Алекс обнял старика и вышел из офиса.

Прямо оттуда Алекс поехал в ближайшее кафе и попросил Макса подъехать туда же. Ну конечно, немедленно. Оба вновь оказались друг перед другом, с чашкой кофе и пирожным, который только что принесла официантка. Алекс поковырял ложкой в пирожном, умял половину, затем отпил сладкого черного чая Pickwick и только потом спросил:

– Завтра стрелки с Питером. Что ему сказать?

– Ты у меня спрашиваешь?! – с недоумением произнес Макс.

– Перестань паясничать. Нужно предложить Питеру какой-то бизнес. Ты торчишь здесь не первую неделю. Есть что-нибудь на уме?

– Хм… Честно? Кроме камней, ничего в голову не лезет.

– Ясно. Камни – дело перспективы, может, сами справимся … Или предложим пару машин экспортировать отсюда, партию телефонов Iphone со стоков , тысяч этак на 50? Просчитай, а?.

– С дорогой они встанут в 300 баксов, за 450 можно толкнуть с ходу. За 3 месяца обернемся. Короче, 50 центов прибыли на доллар.

– Получается 25000? Неплохая добавка к пенсии, как думаешь? – Макс кивнул, а Алекс продолжал: – Скажи Отто, пусть найдет партию, а ты отработай логистику, только быстро. И чтобы никто не проложил!.. Да, это твоя доля, – произнес Алекс и протянул ему сверток. – Свои я удержал, – добавил Алекс.

Макс, все еще не понимая, откуда и какие деньги, уж слишком резкий был поворот в разговоре, посмотрел внутрь пакета. Деньги хрустели и пахли свежей краской.

– Обалдеть. Мне? Спасибо тебе, браток.

– Не суетись и положи к себе в банк. Потом обсудим, как быть дальше, – они расстались, оба счастливые и довольные. Правда, с учетом обстоятельств улыбок на их лицах было не так много. Вечером Алекс поехал к Авраму, где в течении 2 часов он общался с семьей Борисовых. Леня был радостный как никогда. Получить доверие бухарских, да еще столь состоятельных, было ой как непросто. Алекс же у них дома был желанным и почетным гостем. Еще через час они поехали в синагогу на Форест-Хилс, где проводилось обрезание новорожденного, как раз через 8 дней. Молитвенные процедуры закончились, и на третьем этаже синагоги был накрыт стол для гостей. Алекс зашел в зал, где его усадили в ряду с мужчинами, прямо напротив расположились женщины, супруги и дочери присутствовавших мужчин.

Полный зал, много еды, изысканной выпивки, длинные и искренние тосты, мелодичная музыка на фарси и русском языках в исполнении заслуженных артистов показывали, что бухарская община успешно справилась с периодом пост-иммиграционной адаптации 1990-х годов, сумела сохранить свое лицо как нация в огромном котле мегаполиса. И всё же не это было главное. За столом мужской половины оказались наиболее известные и состоятельные из бухарских евреев, торговавших на 47-й. Алексу об этом тихо на ухо сообщил Леня. По очереди к ним за стол подсаживались то один олигарх, то другой крупный бизнесмен. Гремела музыка и барабан, в то время как Аврам представлял Алекса коллегам. Так слово за слово Алекса познакомили со многими ведущими игроками на Бриллиантовой улице в Нью-Йорке.

На следующее утро Алекс тщательно побрился, долго перебирал подарки, которые он привез с собой из Ташкента, затем, выбрав маленький сувенир, положил его в сетку и направился к ближайшему магазину, торговавшему спиртным. Там он выбрал Мартел XO 40-летней выдержки за 700 долларов и только потом позвонил Питеру на сотовый.

– Привет, Питер! Это Алекс.

– О, Алекс! Как я рад тебя слышать! Прошло почти 20 лет, как мы не виделись. Я уже еду.

– Я встречу Вас в ресторане Le Bernardin на 5-й авеню, – Алекс специально не назвал свой ресторан, ни к чему привлекать внимание. Еще не известно, как все обернется.

– Буду через полчаса.

Алекс сел в ближайший такси, и уже через 10 минут сидел в ресторане. Он взял меню, тщательно его изучил, затем попросил то, что всегда на столе у американцев: воду и апельсиновый сок. Подарок он положил на соседнем стуле, сверху укрыв его своим пальто. В точно назначенное время появился Питер. Они тепло обнялись, и Алекс попросил Питера за стол. Тот был низкого роста, тощий, в крупных очках, лицо вытянутое, в костюме с галстуком, так что его внешний вид напоминал типичного американского юриста. Волосы были немного потрепаны, наверно он торопился и сильно спешил, когда ехал на встречу.

– Надо же, ты в Нью-Йорке, у меня в гостях, и снова меня угощаешь, – произнес Питер.

– Пит, мы столько лет знакомы, уже почти как родственники. Так что ты меня обижаешь. Как дела? – Последующие 10 минут они вспоминали былое, детей, друзей, жен. Вот тут глаза Алекса стали серьезными, что отметил Питер.

– Где, кстати, Макс?

– У него как всегда что-то с кишечником, может, и подъедет, – произнес Алекс.

– Неужели? Ничего не меняется, – ввернул Питер, и оба захохотали, ведь Макс жил у четы Эплеров и оба знали эту его слабость. Макс же тем временем был на улице напротив, допивая свой чай.

– Ну, давай по делу. Что стряслось, почему такая срочность?

– Просто хотел тебя повидать, – уклончиво ответил Алекс, и немного подумав, решил, что пора начинать тему, иначе тот может спешить и скоро откланяется. – Понимаешь, тут такое дело. Мы завязываемся с русскими по бизнесу, а их босс у вас сидит в тюрьме, в Нью-Йорке. Серьезные люди попросили меня вмешаться, вот я и приехал это обсудить.

– Действительно, звучит немного неожиданно из твоих уст. Ты старался быть вне политики.

– Чем крупнее бизнес, тем он ближе к ней, к тому, что определяет мир и процветание народа. Всего сказать тебе не смогу. В общем, ситуация, как мне объяснили, патовая. Лишь там, где работает Джейн, можно принять решение, правильное и без ущерба имиджу США. Посоветоваться по этому поводу здесь я могу только с тобой. А за мной не пропадет.

– Что же, ценю. Давай-ка сделаем вот что. Я приглашаю тебя слетать со мною в Вашингтон. Не откажешься?

– Когда?

– Например, в субботу. В воскресенье подойдет Джейн, в будние дни она сильно занята. Заночуешь у нас. Возьми Макса с собой, чтобы не скучать.

Алекс согласился.

– Слушай, Пит. Мы сможем обсудить одно дельное предложение, – Алекс вкратце предложил сделку с ай-фонами. Пит с удовольствием выслушал его, и немного подумав, ответил, что он должен посоветоваться с Джейн. До поездки оставалось два дня, телефоны быстро нашлись, удалось четко отработать перевозчика и договориться по поводу таможенной очистки в Ташкенте. Часть инвестиций в сделку Алекс решил предложить Эплерам, в случае их отказа он твердо решил вкладываться сам, а прибыль инвестировать в какое-нибудь дело с Отто и Максом.

В 8 часов утра братья были в аэропорту Ла-Гардиа, затем вместе с подъехавшим Питером сели на рейс авиакомпании «Америкэн Эйрлайнс». Алекс и Питер, сидевшие у окна, увлеченно говорили обо всем, но Алекс не торопил события и старался вообще не упоминать какой-либо бизнес. Он поделился впечатлениями о недавней поездке на Бали, где побывал с семьей. В свою очередь, Питер рассказал, как они отдыхали на Багамах пару лет назад, на публике Питер старался обходить тему работы жены. Макс, оказавшись в салоне самолета в крайнем кресле у прохода, решил прикорнуть.

В 10 часов их почти полный самолет приземлился в аэропорту Вашингтона «Даллас Интернешинл», за бортом накрапывал дождь. Прямо у трапа с ними сухо поздоровался коротко остриженный здоровяк в темном плаще и черных очках, по всей видимости, из команды охраны Джейн: в руке у него был зонт, за ухом – устройство спецсвязи. Подле самолета стоял малиновый укороченный вариант лимузинного «Кадиллака». Здоровяк сел рядом с молчаливым водителем, а Питер с братьями – на заднем сиденье. Через полчаса они были в уютном двухэтажном доме четы Эплеров на участке земли в 3 сотки, в дверях стояла маленькая рыжая собачка с коричневым отблеском на лапках по кличке Taksa.

– Ну-с, как тебе наш дом? – спросил Питер.

– Чувствую, комфортабельный. Надо по нему немного погулять, пожить, тогда скажу не только про его достоинства.

– Ты же знаешь, мы скромная пара. У нас ипотека в банке Фэрст Интерстейт. В Вашингтоне подавляющее большинство домов – такие вот маленькие двухэтажные особнячки, – Питер быстро переоделся, Макс молчаливо рассматривал картины, развешанные по стенам, а Алекс тем временем развалился на диване.

– Кофе или чай, ребята? – Питер был старше братьев на 20 лет.

– Я выпью чай, а Макс любит кофе. Так? – обращаясь к брату, спросил Алекс. Тот кивнул. Питер заварил чаю, затем по комнате разнесся аромат редкого марокканского кофе, все это Питер вместе с шоколадными печеньями поставил на стол. Алекс с удовольствием пригубил чаю, затем произнес:

– Я в Вашингтоне впервые. Какой-то он у вас маленький. Нью-Йорк словно большая глыба, высеченная из камня, на его фоне Вашингтон как небольшая деревня.

– Здешние жители как раз так и зовут его, – вставил Питер. Он включил телевизор, поставил на канал CNN: по нему показывали многочисленных митингующих на Ближнем Востоке. – Черт знает что происходит в мире, – в сердцах выдавил он. Макс молча слушал обоих, медленно упаковывая вкусное печенье во рту.

– Как Джейн?

– Ничего. Работает в госдепартаменте. Хиллари её помнит, разве такое забывается?.. Мы были активистами в штабе демократов во время 4-х последних предвыборных кампаний. Вкалывали по 36 часов без сна и отдыха, – произнес Питер, нацепив фартук: он готовился разогреть из того, что жена заранее приготовила на приезд мужа и гостей из Нью-Йорка. Словно спохватившись, он спросил: – Да что я о нас-то говорю? Ты о себе расскажи.

– У меня все в порядке, выдал дочь замуж.

– Не может быть! Вот время-то лети-и-т! Помнится, когда мы последний раз встречались, вы оба были не женаты.

– Папа с мамой передали привет, я захватил их маленькое фото, вам обоим на память.

– О, большое спасибо, – произнес Питер, и, обтерев руки салфеткой, осторожно взял фото в руки, затем произнес: – А отец твой не изменился. Помнится, я его видел в Нью-Йорке. Поседел, правда. Фото дышит оптимизмом.

– Это верно, – затем, приподнявшись с дивана, спросил: – Помочь?

– Нет, нет, ребятки, я сам. Отдыхайте. Я скоро.

Алекс знал, что Питер, в отличие от Джейн, прекрасно владеет русским, и не начинал разговора с Максом. Через минут 10 в комнате вновь появился Питер, неся на подносе салат из овощей, напоминало оливье, пиццу.

– Сейчас поедим, затем покатаю вас по городу.

Когда бо́льшая часть еды исчезла со стола, Питер, отстранившись от стола, серьезно спросил Алекса:

– Выкладывай, что случилось.

– Пусть лучше Макс расскажет, а то он всё молчит, – произнес Алекс и четко, в самый нужный момент ушел в сторону от разговора.

– Простите меня великодушно, Питер. Я лишь наслаждался атмосферой этого дома, – произнес Макс. Он не мог начать разговор по той причине, что его интеллект подсказывал ему об установленной в доме прослушке. Алекс понял это, кстати, с того момента, как Питер сказал им о Хиллари. – У Вас здесь можно выйти во двор? – и видя недоуменный взгляд Питера, он добавил: – Покурить?

– Вредная привычка, но слово гостя на Востоке закон, не так ли? Да, конечно, – Питер приоткрыл дверь во двор. Макс поблагодарил его, вышел и закурил сигарету. На веранде появился сначала Питер, затем Алекс, после чего Макс продолжил:

– Начну с того, что Вы слышали о деле Бута.

– Торговец оружием? Он у нас в тюрьме в Манхеттене. Я подписывал кое-какие бумаги, так что осведомлен о происходящем.

– Насколько глубоко Вы посвящены в суть происходящего? Я имею в виду, получаете ли Вы сведения ежедневного характера по этому делу?

– Вообще-то нет.

– Бут поданный России, уроженец Таджикистана, кадровый офицер ГРУ, плюс он миллиардер, сделавший состояние на авиаперевозках, в том числе продавая оружие в разные страны мира. Он слишком много знает… Вы видели, что происходит на Ближнем Востоке? Началась война разведок, русской и американской. В обмен на выпад одной из них тут же наносится контрудар, страдают люди, страны, при этом, как мне представляется, США теряют значительно больше, чем русские.

– Макс, откуда тебе всё это известно? – пытаясь обратить в шутку услышанное, произнес Питер и слегка улыбнулся, глаза его при этом оставались серьезными. Тот крепко затянулся, помолчал и ответил:

– Алекс сообщил мне, что сказал Вам о наших интересах развивать бизнес в Таджикистане. У меня там коллеги, знакомые. Они сообщили мне кучу интересных предложений, а заодно и эту проблему. Русские имеют там значительное влияние, нам же нужен доступ к месторождению рубинов.

– Ага, теперь понятно. Это очень серьезно. А ты случаем не в разведке работаешь? – вновь улыбнувшись, произнес Питер. – Хотя какое мое дело? – он смахнул прилипшие окрошки с губ и добавил: – Прости, что перебил. Договаривай, так что там с этим Бутом?

– Если не остановить военных, могут произойти непредсказуемые события. Чем больше затягивается с процессом Бута, тем необратимей могут быть последствия в российско-американских отношениях.

– Что ты имеешь в виду?

– Всем кажется, что то, что происходит последние полгода на мировой арене, события невзаимосвязанные – вспомните их. Но так лишь на поверхности. Конкретные люди, герои новостей часто даже не подозревают, что за всем этим стоит мощный механизм, чьи-то интересы. В данном случае мы имеем дело с глобальной расстановкой сил, перераспределением влияния между Россией и США.

– Может, я уже стар, но я так ничего не понял. Чего конкретно ты хочешь, чем мы можем помочь?

– Боюсь, что только вы на это и способны. Помочь нам, себе, США и России. Прекратить эту бессмысленную бойню, когда на улицах гибнут тысячи людей, прекратить хаос в странах Ближнего Востока, – Макс замолчал.

– Что ж, друзья, – Питер был сообразительным малым. По образованию юрист, он столько всего перевидал на своем веку. – Пойдемте в дом, соберемся и поездим по городу. Остальное расскажешь Джейн, – сказал Питер, похлопав Макса по плечу. – Я старый хрыч, который в этом деле является лишней парой уш. Тебе ведь это ни к чему? – И он рассмеялся, на этот раз искренне.

Больше они об этом не говорили. Питер возил их по городу, показав Арлингтонское кладбище, Белый дом, Капитолийский холм и еще несколько достопримечательностей. Часам к 8 вечера они снова были дома. В распоряжение братьев Питер передал комнату на 1-м этаже, где останавливались его дети и внуки. Переодевшись, уже по-домашнему, Алекс подсел к Питеру и стал негромко говорить с ним, в то время как Макс упорно переключал программы на пульте телевизора, пытаясь найти хороший боевик. На HBO повторялся показ «Крепкого орешка». Сделав погромче, Макс с удовольствием стал его смотреть. Питер, одетый в белую сорочку с расстегнутыми верхними пуговицами, в бизнесе больше доверял Алексу, что было вполне естественно, и сказал, нагнувшись к уху собеседника:

– У Вас с рубинами насколько серьезно? На каком уровне?

– На уровне партнеров Бута. Рубины выгодная вещь, таджики сидят в ж… в плане экономики, конечно. Шломи, которого крышует Моссад, прибрал месторождение к своим рукам. Таджикистан также удобен для космической ПРО России. Весь сыр-бор из-за этого.

– М-да, не знаю, что и сказать, – произнес Питер.

– Ты же знаешь Макса? Тщедушный малый. Его прижали узбеки, выкрали дочь, заставили вернутся из Нью-Йорка и работать на них. Он почти 2 года не виделся с дочкой. Теперь тебе станет понятным, почему у него иногда кипят мозги или сдают нервы.

– Не сказал бы, – заметил Питер.

– Просто ты еще не видел этого. О деталях я не знаю. Макс сказал мне вскользь, что военные с обеих сторон готовы порезвиться, а главы государств делают вид, что ничего особенного не происходит.

– Какой тебе с этого прок? Тебе лично?

– Я мог бы делать этот бизнес, огранку и продажу рубинов в Нью-Йорке вместе с Максом. Нам нужен надежный партнер, им мог бы стать ты, – тут Алекс явно недоговаривал, но раз уж произнес, так тому и быть, таково было его правило. – Это приличный бизнес, с хорошим потенциалом роста.

– Легальный, верно?

– Только так, – утвердительно произнес Алекс. Питер немного осклабился, развел руками в стороны, затем посмотрел в сторону Макса, который сидел, уткнувшись в телевизор.

– Надо подумать. Завтра посоветуемся с Джейн.

– Только имей в виду, Питер. Тебе и Джейн нужно быть исключительно деликатными в данном деле. Если то, что мы тебе сообщили, Джейн выложит вашей секретной службе, Максу конец. Его закроют, причем надолго. Наша миссия в другом. Нам нужно дело делать, заодно установить мир между Россией и США, и войти в бизнес, из-за которого весь сыр-бор.

Ближе к 10 ночи Питер, пожелав им обоим доброй ночи, пошел спать. Затем удалился Макс, в то время как Алекс возился у телевизора до полуночи. Редкий вечер, когда он был свободен от своих дел и досмотрел мелодраму. Еще через час в доме появилась Джейн. Убедившись, что посуда в доме помыта, она пошла наверх к мужу.

Утро в дом Питера пришло вместе со звонком в дверь: почтальон оставил кипу газет и писем. Алекс толкнул в бок Макса и сказал:

– Вставай, хорош спать. Сейчас Джейн подойдет, неудобно будет.

Только они умылись-оделись, как появилась Джейн, а вслед за нею Питер. Джейн по сложению была невысокой, длинноволосой женщиной, умевшей искренне сопереживать и улыбаться. Округлое лицо, длинное до пола платье, второй подбородок как свидетельство волевой установки характера, и искренняя любовь к мужу, с инфантилизмом, когда дело касалось понятий морали и нравственности. Такой её видел Макс в 1992 году, такой она вновь появилась перед ними в тот день.

– Привет, дорогая Джейн. Вы не только не изменились, нахожу Вас намного привлекательнее, да простит меня Питер! – произнес Макс. Слова проникли в самое сердце Джейн, она широко развела руки в стороны, обняла Макса, а затем и Алекса как мать и произнесла голосом, который, казалось, начинался из самой глубины её сердца:

– Мой милый Макс! Дорогой Алекс! Как же часто мы вас вспоминали! Я так рада вас видеть в нашем доме.

– А это вам, Джейн, – произнес Алекс, приготовивший скромный подарок: акварель на холсте 25–40 см, книжка с видами Ташкента и статуэтка.

– О-о! Алекс, стоило ли таких трудов везти это нам за три-девять морей? – она искренне радовалась подаренной картине. На ней был пейзаж утреннего рассвета солнца над озером, на его берегу сидела пара, любовавшаяся величием природы: – Ты бесконечно добр к нашей семье. У меня столько эмоций! Что же мы стоим тут, прошу вас за стол, я быстро, – и она умчалась на кухню вместе с Питером.

Алекс с Максом по-хозяйски сели за стол, включили телевизор и расставили посуду. Макс произнес свои мысли вслух:

– Она всё та же, добрая сметливая хозяйка, – на что Алекс добавил:

– Питер как плясал под её дудку, так наверно, и будет до конца их жизни.

– Любят друг друга, что ж.

Через несколько минут на столе появились молоко, салями и сыр, serials , затем чай, кофе, кола, и, наконец, омлет на пышущей жаром сковородке, которую Питер поставил на деревянную подставку прямо на столе.

– Ребятки, располагайтесь. У нас с Питером двое сыновей, они чуть младше вас. Мы их так редко видим, так что я вдвойне рада видеть вас у нас. Когда Питер сказал мне, что вы хотите приехать, знаете, я так обрадовалась. У меня каждый день работа, а тут такой подарок, – произнесла Джейн, когда они сели за стол, и стала разливать чай и кофе.

– Очень вкусно, – вставил Макс. Он проголодался и умял одну за другой сразу две порции омлета.

– Мы не сразу вас нашли, Джейн, – промолвил Алекс. – Как ваша великолепная резиденция, дом в Ланкастере?

– Питер должен был сказать вам, мы были в штабе демократов, и когда они, т. е. мы победили, я с мужем с 1993 года стала работать в Вашингтоне, вплоть до 2000 года. Затем перерыв, мы открыли маленький бизнес наподобие того, который пытались открыть в Атлантик-сити. А с 2009 снова в администрации. Так что домик в Ланкастере мы оставим кому-нибудь из сыновей.

– Так у вас получилось со строительством дома и рентой? Я очень рад за вас, – сказал Алекс.

– Как ваши дети? Кстати, у вас есть внуки? – спросил Макс.

– Ах, Макс, мои дети не такие, как вы в Средней Азии. У меня всего двое внуков, сыновья закончили учебу, женились вот уже как 10 лет, но родили по одному сыну на пару.

– Дело молодое, у них всё впереди, – добавил Питер, а Джейн продолжила:

– Майкл стал финансистом, работает на Уолл-Стрит, Джека потянуло на преподавательскую деятельность. Он экономист, работает в Йельском университете.

– Так мы коллеги! – произнес Макс.

– М-да? Вы вроде как оба были в бизнесе, – изумленно заметила Джейн.

– Я не успел ей все рассказать, Джейн пришла поздно, так что рассказывай, Макс, – произнес Питер.

– Я стал профессором Колумбийского университета, тоже экономист. Три года как переехал в Нью-Йорк.

– Я обязательно передам твои координаты сыну. Было бы неплохо вас познакомить, – отметила Джейн.

Разговор за столом о том-о сем продолжался еще около получаса. Появился сливочный торт, Джейн с удовольствием его разрезала, разложила по кусочкам и пригласила отведать. Через полчаса само-собой получилось, что сидевшие за столом разделились на пары: Питер с Алексом стали обсуждать бизнес телефонов и спустились в подвал, где был их домашний офис, тем временем Макс с Джейн вновь вышли на веранду.

– Прости меня, пожалуйста, Макс, если тебе придется что-то повторить из того, что ты вчера говорил Питеру. Я слишком занята своей работой, вчера так устала, что валилась с ног. Госдепу сейчас приходится несладко, и мы работаем за двоих. Питер утром в двух словах ввел меня в курс дела.

– Джейн. Сколько у меня времени? – Макс невольно подумал, что это он управлял Викиликс, который работал против США, на глазах теряющий влияние в мире. А теперь находится в доме человека, который работает у вершин администрации США. Это судьба, и, конечно, вездесущий Алекс.

– 30–40 минут, – промолвила Джейн.

– Хорошо, – Макс кратко повторил историю про Бута, сидевшего в американской тюрьме, дожидаясь судебного процесса, про то, как те, кто так или иначе был с ним связан, пытались этого не допустить, а сейчас прилагают усилия, чтобы его вызволить. Дело зашло в тупик, начинают страдать глобальные и региональные интересы как США, так и России. Нужно было найти простое, изящное решение, которое удовлетворило бы все стороны.

– Есть официальная версия, которую знают из новостей. Но есть и закрытая информация, и кому, как не тебе известно, об этом. Русским нужен Бут, американцам – рубины. Я намеренно не говорю о военных и прочих интересах США, предпочту сейчас не озвучивать своего мнения, поскольку оно ровным счетом ничего не значит. Нам с Алексом, мне, в частности, нужно заработать. Всего-навсего нужно поменять действующую компанию, которая бы поставляла рубины из Таджикистана к вам в Нью-Йорк. А Бута нужно передать русским, безо всякого процесса.

– Ты переоцениваешь мои возможности. Я не последний, но и не первый человек в Госдепе. Да, мы дружим с четой Клинтон. Хиллари мне доверяет, не более того, – произнесла Джейн, затем внимательно посмотрела на задумчивое лицо Макса и спросила:

– Питер сказал, что у тебя дочь в заложниках у спецслужб?

– Да. Меня вынудили во всё это вмешаться. Когда я разобрался, оказалось, что региональные конфликты раскручены огромным капиталом, который преследует прибыль и ни перед чем не остановится. Недавний хаос в Киргизии, нестабильность в Таджикистане, на мой взгляд, их рук дело. Русские отвечают нарастающими волнениями в Арабских странах. Я один из немногих, кто оказался посвящен в святая святых происходящего. Многое я прочитал между строк. А ты, Джейн, единственная, кто может достучаться до Белого дома, чтобы там, и только там приняли правильное решение по Буту.

– Слишком много информации. Как бы её…

– Перепроверить? Прошу тебя, Джейн, делай это исключительно осторожно, и только через третьих лиц, поскольку после Викиликс никто не застрахован от внешнего воздействия. Дальнейшая эскалация неопределенности по делу Бута может принять необратимый характер, и тогда поправить что-либо будет невозможно. Да, и прошу тебя, не говори никому, что сказал тебе все это я.

– Невероятно. Даже слишком. Чтобы из-за одного русского, пусть даже военного, поднять такой шум в мире? Хорошо, предположим, ты прав. Что изменится, если мы, вы оба и наша с Питером компания, – войдем в этот бизнес, в тот же Таджикистан? Даже если наша администрация пойдет на то, чтобы передать русским Бута? Неужели ты думаешь, что процессы, которые происходят на Ближнем Востоке, можно развернуть назад?

– Ты позволишь, если я закурю?

– Тебе не жалко своих денег и здоровья, Макс? Да кури уж, – она подвинула к нему стоявшую рядом урну.

– Поверь мне, Джейн. Со временем ты убедишься в моей правоте. Знай, что как только ты попросишь у кого-то из вашей разведки информацию по этому делу, за тобой появится хвост.

– У меня есть другие способы, Макс. За меня не волнуйся.

– Хорошо. В общем, как только ты убедишься в том, что то, что я сказал – правда, постарайся донести до своего руководства, чтобы в Белом доме приняли решение об освобождении Бута, немедленном прекращении дела. И свяжись со мной. Я попробую остановить арабское цунами. Вот моя визитка.

– Это не гарантия, Макс…, – она поправила коврик на полу и добавила: – Ну ладно, что же мы тут стоим с тобой, пойдем-ка в дом.

Алекс и Питер уже сидели за столом, что-то продолжали обсуждать, и пили остывший чай.

– Мальчики, – как ни в чем не бывало, с улыбкой на лице громко произнесла Джейн. Что вам приготовить на обед?

Больше никаких серьезных разговоров в этом доме в тот день не велось. Через 3 часа Алекс и Макс были в аэропорту, а еще через 2 часа они оказались в Нью-Йорке. Весь полет Алекс спал или делал вид, что спал. Обсуждать какую-нибудь тему было делом бессмысленным и опасным. Для него всё более явственным становилось то, что рядом с ним сидит не просто его брат, Макс, а представитель машины спецслужб. Она могла с потрохами поглотить его бизнес, или же вынести на олимп сумасшедших денег и влияния, теперь уже в США. Мысли об этом серьезно тяготили его во время полета.

Через неделю Джейн в составе небольшой делегации помощника госсекретаря США вылетела на Ближний Восток. Там она намеревалась лично пообщаться со своими знакомыми, которых она знала еще по партии: за пять дней им предстояло объехать Саудовскую Аравию, Бахрейн, Египет и Катар.

 

Арабское цунами. февраль 2011

Генрих к тому времени перебрался в Йемен, где события стали разворачиваться по такому же сценарию, что и в Тунисе. Началось с того, что в нескольких городах Йемена десятки тысяч человек приняли участие в антиправительственных акциях. По словам представителей оппозиционной коалиции страны, с требованием отставки президента на улицы вышли сотни тысяч человек, которые собираются продолжать акции протеста по всему Йемену в течение нескольких месяцев. Для разгона одной из демонстраций полицейские открыли огонь и применили слезоточивый газ. В столице Йемена произошли жестокие столкновения противников и сторонников президента Али Абдаллы Салеха. У зданий МВД и Центрального банка в Сане были усилены меры безопасности, в небе над столицей были задействованы военные вертолеты.

В Египте, где продолжались митинги оппозиции, состоялись переговоры оппозиции с Мубараком. Митингующим было обещано, что Мубарак не будет участвовать в сентябрьских выборах и готов передать власть. Его у руля власти удерживало нежелание оставить страну в анархии. Что, в принципе было мудрым шагом.

Тем временем Белый дом усиливал свое давление на руководителей Египта, так как ситуация в любой момент могла там выйти из-под контроля, а далее по цепочке с нарастающей нестабильностью в других странах региона, куда были вложены значительные инвестиции американских компаний. Исходя из этого, сенат США срочно вызвал руководителей разведывательных ведомств на ковер. Заседание проходило 10 февраля на Капитолийском холме в закрытом режиме. Когда собравшиеся были в сборе, председатель комиссии произнес фразу, которая была на слуху у многих, и не только в стенах данного учреждения:

– Господин Коллинз, Вы можете объяснить нам, неискушенной публике, что происходит? Крупные американские компании, а также наши избиратели все чаше обращаются к нам в поисках ответа на этот же вопрос. Что нам ожидать от ближайшего будущего в Арабских странах и на Ближнем Востоке?

Сидевший рядом с председателем сенатор, видя тень смущения на лице у зам. директора ЦРУ, не удержавшись, добавил:

– Мы теряем регионы нашего влияния. Не прошло и 2-х месяцев, как все изменилось. Ситуация вокруг Израиля не выглядит столь безоблачной, как Вы рисуете в Ваших отчетах.

– Уважаемый господин председатель, уважаемые сенаторы! Ситуация, в которой оказались Арабские страны, была нами ожидаема, но не в столь радикальной и скоротечной форме. Многие из них имеют авторитарный режим. Мое ведомство полагало, что это случится скорее рано, чем поздно, и мы ориентировались на ближайшие годы, на постепенность смены режимов. Признаюсь, что мы не смогли предугадать, что послужит ключевым элементом к началу массовых митингов в Арабских государствах.

– А ведь это Ваша основная работа, господин Коллинз, – снова эмоциально произнес сенатор.

– Господа, – строго произнес председатель, и посмотрел от себя вправо, – прошу присутствующих соблюдать протокол и вести себя соответствующе. Сначала выступает представитель ЦРУ, затем другие ведомства, и только потом мы задаем свои вопросы их руководителям. Господин Коллинз, у Вас 20 минут.

Отчет замдиректора ЦРУ был кратким. Зачитывая его, он коротко изложил основную концепцию подхода ведомства, делая упор на то, что его сотрудники прилагают все силы, чтобы оправдать средства налогоплательщиков.

– Господа, мы действительно сделали и делаем всё, что можем. Теперь основной вопрос заключается в том, кто возглавит эти государства… Я закончил.

Затем выступили директор АНБ и ФБР, которые по большому счету здесь были в роли статистов. Они отчитались о том, какие работы проведены внутри США, но никак не в Арабских странах. Начались вопросы, на которые отвечал в основном Коллинз.

– Что Вы предполагаете делать? Саудовская Аравия, которая поставляет США свою нефть, может ли она оказаться под давлением тех же обстоятельств, которые вызвали смену власти в Тунисе?

– Это маловероятно. Саудовская Аравия имеет высокий уровень жизни, страна является местом паломничества мусульман всего мира.

– Есть ли какие-либо другие причины, мотивы или еще что-то, что Вы не озвучили перед моими коллегами, что могло бы успокоить ситуацию в регионе?

– Затрудняюсь ответить, господин председатель. Есть неподтвержденные сведения, которые говорят о том, что русские приложат все усилия для освобождения Виктора Бута, находящегося в настоящее время в изоляторе строго содержания в Нью-Йорке. Мы пытаемся установить связь между событиями в Арабских странах и делом Бута.

– Вы хотите сказать, что это русские затеяли митинги в Тунисе и Египте?

– Господин председатель, повторюсь, я располагаю лишь косвенными сведениями их участия. На данный момент мое ведомство не имеет каких-либо подтвержденных, документально доказанных фактов их присутствия и участия в событиях на Африканском континенте. Мы ведем работу в этом направлении.

– Вы могли бы озвучить, что требуют русские, разумеется, по Вашим каналам связи? – настойчиво и наперебой заговорили сенаторы.

– Лишь то, чтобы судебный процесс был прекращен, и Бута немедленно доставили на родину. Повторюсь, что данная информация является конфиденциальной и малейшая утечка может повредить американским интересам, поскольку начнет формировать общественное мнение. Не уверен, что нам удастся склонить его в нашу пользу. Сейчас не совсем, полагаю, удобное время предавать дело огласке, поскольку оно выходит за рамки отдельно взятого государства, и является международным.

На лицах сенаторов появилось изумление, под действием услышанного они пребывали в глубокой задумчивости, информация была совершенно неожиданной. По-другому и быть не могло.

– Мистер Коллинз, Вы можете быть уверены, что члены настоящей комиссии, каждый из нас, мои коллеги останутся верны своему долгу и чести занимать кабинет сенатора. Мы сохраним конфиденциальность переданной нам информации. Со своей стороны, мы также надеемся, что Вы предпримете шаги и сделаете все от Вас зависящее, чтобы как можно быстрее, в ближайшие месяцы сохранить или восстановить мир, спокойствие в Арабских странах и на Ближнем Востоке.

По окончании заседания представитель ЦРУ Коллинз заявил, что президент Египта Хосни Мубарак может сегодня подать в отставку. Но этого не случилось: президент Египта Хосни Мубарак заявил, что передает власть частично, и изменит статьи Конституции страны, тем самым формально оставив власть пока у себя. Митинги продолжились с новой силой, и лишь в пятницу, 11 февраля произошла окончательная отставка Мубарака, после которой власть в Египте была передана высшему военному командованию военных, всю полноту власти которому передал вице-президент Омар Сулейман. Экс-президент Мубарак, который несколько раз терял сознание во время записи своего выступления по телевидению, после своей отставки попал в кому.

Вашингтон по Египту попал в щекотливое положение. С одной стороны, явным было ослабление позиций США, но и дальнейшее публичное промедление с признанием демократических перемен, если, они в конечном итоге состоятся, также было не в интересах Вашингтона. Показательна встреча тех дней, состоявшаяся с участием двух представителей: одного из Администрации президента, а другого – из Госдепартамента:

– Мы даже не знаем, кто теперь, после отставки Мубарака, представляет власть в Каире. Омар Сулейман передал власть военным. А кто из военных де-факто возглавляет страну, кого же считать за верховного в Египте? Мы ломаем над этим голову который день. Президент считает, что нам необходимо публично озвучить свое отношение к произошедшим переменам в Каире.

– Так Вы одобряете переворот? – произнес помощник госсекретаря.

– Между прочим, это американский рецепт революции, т. н. «оранжевая» версия которой была успешно применена на Украине и в Грузии. Теперь нашу же козырную карту разыграли против нас. Что это за умельцы такие?.. Нет, конечно, публично мы должны поддержать демократическое волеизъявление народа. Однако вне протокола отмечу: мы, а в данном случае – вы, должны предпринять необходимые меры, и в первую очередь через военных, чтобы нейтрализовать массы, а также движение «Братьев мусульман».

После свержения режима в Египте целью Генриха стала дестабилизации ситуации в Иордании, после чего власть уже в обеих странах должна была перейти к радикально настроенным правителям. Король Иордании был на редкость мудрый правитель. Благодаря то ли озарению, то ли не менее прозорливым советникам, он сумел разобраться в ситуации, когда на улицы вышли десятки тысяч его сограждан. Он отправил в отставку правительство Иордании, пообещав народу, что сформирует новый кабинет, который сумеет удовлетворить требования митингующих. 9 февраля, еще днем, т. е. до отставки Мубарака с поста президента Египта, король Абдулла (Второй) принял у себя высокопоставленного разведчика, которого он назначил на пост премьер-министра страны. Произошло это, по сути, идентично египетскому сценарию, когда президент Мубарак передал власть Омару Сулейману. Но в Иордании не было поста президента, там всегда правил король.

Придерживаясь принципа «как можно меньше крови и как можно неожиданнее», Генрих раскручивал беспорядки в регионе. После успеха в Тунисе и Египте стала всплывать возможность плавной революции в Саудовской Аравии и Ливии, где практически любой мало-мальски серьезный сбой в нефтедобыче ударил бы по американским интересам, скупавшим на корню нефть шейхов. Для общения Генрих открыл несколько счетов Скайп на различные имена, и будучи осторожным, он часто пользовался интернет-услугами кафе, ресторанов, кредитками на чужие имена и т. п. Деньги доставлялись ему наличными через Катар: никаких Вестерн Юнион или банковских переводов на суммы более 5000 долларов или динаров и т. д.

Более тонко с деньгами он начал играть, познакомившись через 3 месяца с шейхами, которые коллекционировали крупные бриллианты. Схема, которую он использовал, была предварительно откатана и 2 года назад он слышал о ней из уст Сальери. Натуральные ограненные бриллианты доставлялись курьером из Израиля, куда первоначально их пересылали из ЮАР.

Генриху оставалось налаживать дружбу с шейхами, продавать им бриллианты. Ему также нужно было проследить за асинхронностью получения денег от арабской знати и массовыми выступлениями в странах, где он работал, но это было уже делом техники. Он отсылал полученную сумму в банк ЮАР, после чего в течение суток по его требованию необходимая сумма наличными появлялась сначала в Катаре, а затем там, где ему было необходимо.

Тем временем американцы не могли взять в толк, что происходит, т. е. кто, как и для чего устраивает вакханалию в Арабских странах. Важнейшее предназначение разведки – предугадывать события и варианты развития – в данном случае у американцев буксовало. Агентурная информация, связи в российских силовых ведомствах в данном случае никакой информации им предоставить не могли. Поэтому аналитики ЦРУ, АНБ и ФБР строили самые различные сценарии происходившего, поскольку они терялись в догадках, пребывая в полной растерянности, что давало теневым организаторам массовых беспорядков ключевой фактор времени, т. е. опережения.

12 февраля в 19.00 в кабинете помощника госсекретаря США Малколма в Вашингтоне снова собрались Ритц и Коллинз. Хозяин кабинета выглядел неважно, по-видимому, поэтому он начал эмоциально:

– Господа, нет смысла говорить, для чего мы снова здесь. Объясните мне, что происходит. Почему, черт побери, мы одну за другой теряем позиции в Арабских странах? При этом вы, господа, теряете очки в глазах президента.

– Малколм, я бы не рекомендовал Вам, в первую очередь для вашего же личного здоровья, – веско вставил Коллинз, – предаваться чувствам, даже когда речь идет о глобальных интересах США. Врачи не рекомендуют…

– Постойте, Коллинз, – Малколм стал ходить из стороны в сторону, «свидетельство сильного нервного напряжения» – про себя отметили Ритц и Коллинз: – Вы же не глупый человек, дорогой Вы мой! – Малколм отпил глоток воды из стакана. – Неужели я должен объяснять Вам, сидя в этом самом кабинете, где кто только до меня не сидел, что мы теряем?! Никогда, во всей истории США такого не было, ни при одном из моих предшественников. Я говорю о разрушении каскада интересов США в Арабском регионе, выстроенных в течение десятилетий, о наших потомках, которые не простят нам бездействие или беспечность, – Малколм немного помолчал, затем открыл буфет и, достав оттуда бутылку непочатого виски, предложил: – Налить?..

– Хорошо бы немного. Для разрядки и с тобой за компанию, – произнес Коллинз. Он был профессионал и мог проглотить не одну бутылку, не мигнув глазом. Внешнее состояние Малколма было зеркальным отражением ситуации, просто тот был не профи, а лишь дипломатом.

– Выкладывайте, что собрали, – произнес Малколм.

– Наше бюро в Египте передало информацию, что источник продолжающихся митингов в странах Северной Африки – русские, – начал Ритц. – Кто именно, мы пытаемся вычислить. Наш источник в Москве, а также сведения, полученные по дипломатическим каналам, говорят о том, что в Арабских странах работает автономная группа россиян. Своей основной целью она ставит дестабилизацию ситуации на Ближнем Востоке, осложнение политической обстановки в государствах, где представлены интересы США. Теперь, когда им удалось сместить двух лидеров, я имею в виду Тунис и Египет, мы можем ожидать дальнейшей эскалации в Йемене, Алжире, Иордании, может быть, в Бахрейне, где вот уже двое суток продолжается пикетирование на Жемчужной площади.

– О худшем, да, об этом можно догадаться из новостей и по live отчетам CNN. Скажите же о том, что делается для предотвращения дальнейшего падения имиджа США? Как можно откровенней.

Коллинз и Ритц оба молча выдержали паузу. Наконец, Коллинз с определенной долей сарказма в голосе произнес:

– Я молю Бога, чтобы Вы, Малколм, когда-нибудь оказались на нашем месте. Вы ведь никогда не работали в разведке. Люди, рискуя жизнью, добывают сведения, и то, что сейчас удача не нашей стороне, не на их стороне, я никак не могу вменить им. Русские начали операцию, просчитали её, а они, поверьте мне, умеют работать, и выигрывают нас по всем статьям. Сначала Викиликс, теперь Суэц, а потом – Бог знает что. Объективности ради отмечу, что появился прецедент. Теперь надо держать ухо востро.

– Господа, – не выдержал Малколм, который, расстегнув верхнюю пуговицу, встал из-за стола и произнес: – вы оба руководители мощных и оснащенных, многочисленных и не имеющих недостатка в средствах разведывательных служб мира. Мне больно слушать вас. Вы говорите как немощные бабы, уж простите меня… Хорошо, попробуем сосредоточиться? – спросил он, повернув голову в сторону Коллинза, сидевшего от него справа, затем совершил такой же реверанс в сторону Ритца. Оба кивнули.

– Итак, прошу вас найти и обезвредить группу «ваших» диверсантов, действующих от имени и в пользу России. Кому как не Вам, Коллинз, нужно сделать это? Вам, Ритц, было бы неплохо как можно скорее найти тех, кто лично участвовал в краже переписки по государственным каналам, которая впоследствии была передана Викиликс. Я же приложу максимум сил для того, чтобы предотвратить утечку информации в средства массовой информации, и попытаемся сыграть на том, чтобы назначить своих людей в странах, где произошел либо планируется мирный или военный переворот. Поэтому Вас, Коллинз, прошу передать в распоряжение Госдепа двоих аналитиков из Вашего ведомства. Они могли бы выдавать нам свои сводки о состоянии дел, а также поддерживать взаимодействие наших ведомств в эти критичные для нас дни.

– Нет проблем, – произнес молчаливый Коллинз. Он поправил галстук и пометил у себя в блокноте.

– Что еще, господа? – Малколм не унимался.

– Русские требуют прекращения суда над Бутом.

– Ну и прекратите его.

– Вы, Малколм, по-осторожнее на поворотах-то!

– Боже правый, неужели не понятно! Промедление с нашей стороны грозит ущемлением американских интересов на десятилетия вперед, тех самых позиций, которые пришли к нам за полвека тяжелой борьбы. То, что происходит сейчас, определяет, как и в каком мире мы, США, будем жить через 5–10 лет. Если какой-то там Бут застрял в нашем суде, я бы немедленно его освободил.

– Да, но есть общественное мнение наших граждан, которое формируем не мы, – уклончиво произнес Ритц: – Наконец, такое решение можно принять только в Белом доме, – сказал он, намекая на то, что сие скорее задача ведомства Малколма доложить об этом президенту. Они с полчаса пообщались, затем расстались, пообещав приложить усилия к скорейшей стабилизации ситуации в Арабских странах.

13 февраля состоялась очередная встреча Смита и Санина, на этот раз в Вашингтоне в холле гостиницы «Шератон». По воскресеньям в 18 часов там имел обыкновение играть русский оркестр скрипачей, гостивший в США вот уже в течение двух последних месяцев. Обоих встречавшихся это устраивало. Они сели поближе, чтобы слышать друг друга, оба еще при входе включили устройства анти-прослушки, у Санина спецустройство было в кармане пиджака, в то время как Смит вставил его к себе в телефон. Они договорились о встрече по собственной инициативе, через запасные каналы связи, так что в данный момент их встреча проходила на публике, но, хотя и открыто, все же о ней никто заранее не был оповещен, как это было в прошлый раз.

– Что происходит, Иван?

– Ровно то, о чем я говорил в прошлый раз. Если не будет встречных шагов, ничего мы с тобой изменить не сможем. Вы начали потрошить Бута, у нас есть сведения, что у ЦРУ появились определенные успехи в этом направлении.

– Итак, Бут в обмен на мир?

– Совершенно верно. Вместе с безусловным миром внутри России. Заметьте, что делаете вы, я имею в виду американцев. Пользуясь тем, что между Россией и Грузией имеются более чем натянутые отношения, вы развернули там базы лагерей террористов, или бандитов – как хотите, которых мы выкорчевывали в течение нескольких лет из Чечни. Из Грузии вы направляете, финансируете тех, кто в Дагестане, в Карачаево-Черкесии, а иногда и в Чечне проводит террористические акции, имеющие устрашающий эффект, в первую очередь на население тех районов. Ответьте мне: для чего?

Смит молча слушал. Врать было бессмысленно: они откровенно, бездоказательно, но информировано говорили обо всем. Надо было выслушать.

– И не нужно говорить, что это арабы из Саудовской Аравии, или же Пакистан. За арабами стоят чьи-то интересы, так всегда было и будет. Мы, россияне, со времен прихода Путина к власти по сей день ни разу не перешли эту черту. Мы не направляем наше оружие внутрь США. Но сколько же можно? Доку Умаров взорвал мальчишку в Домодедово. Неужели мы, две сверхдержавы, не можем объединиться, чтобы раздавить к одной матери тех, которые отравляют нам жизнь? – достаточно эмоционально произнес Санин.

– Иван, мы же не политики. Нам остается делать свое дело. Я, конечно, донесу до руководства Ваше мнение. Насчет диверсий внутри России даю Вам слово: мы приложим необходимые усилия, чтобы подобные действия, если они и имели место в той или иной форме, не повторялись в будущем… У нас в конторе, в ВПК, на Капитолийском холме, да и в Белом доме есть как голуби, так и ястребы. Чтобы проводить решения на высоком уровне, нужно давление, адекватное обстоятельствам, которое бы вынудило бы другую сторону принять предложение оппонента.

– В том-то все и дело. Данная ситуация требует действий без промедлений, причем с обеих сторон. Я не идеалист, поверьте. Но мне кажется, назрело время, когда нужно мыслить не как оппоненты, а как коллеги. Мы же можем с Вами найти общий язык! Мы, два человека, работающие на свои фирмы, которые противоборствуют друг с другом, – мы оба сидим и разговариваем за одним столом. Точно так же могут и они, я в этом убежден.

Смит оглянулся по сторонам, поправил хамелеоновые очки и сделал глоток из стакана, который был у него в руке. Его инстинкты автоматически работали на оттяжку времени, параллельно с прощупыванием атмосферы внутри здания и зала, где они находились. Наконец, он произнес:

– Я попробую переговорить по поводу внутрироссийской ситуации и террористов. Всего я знать не могу. Есть такая поговорка: завод большой, а цеха разные… А Вы не блефуете, Санин?

– Хм. Мы с Вами теряем время. Вы, заметьте, при этом теряете регионы влияния и авторитет в мире.

– Вам нужно влияние в регионе, а не только Бут, так?

Оба разъехались, казалось, ни с чем. Через два дня, вновь не дождавшись позитивного ответа от американцев, Сальери дал отмашку Генриху на очередную операцию. 16 февраля в Бахрейне, где базируются 5-й американский флот и крупнейшая региональная база ВВС США, через 5 дней после того, как в стране началось пикетирование и народные демонстрации, митинги переросли в массовые волнения. Протесты проходили в стране, где какие-либо партии были запрещены законом. На следующий день в столицу страны, Манаму вошла тяжелая бронетехника, а уже 18 февраля было применено оружие, не давая митингующим проникнуть на Жемчужную площадь. При этом министры иностранных дел Арабских стран поддержали решение правительства Бахрейна по подавлению митингующих и вводу войск.

Вновь поставленный перед фактом, Лэнгли начал нервничать. 17 февраля Коллинз вызвал Смита, руководителя Русского отдела и нескольких оперативников, и чуть ли не крича, стал разносить подчиненных:

– Вы только посмотрите, как они работают! Они хотят заставить нас сделать то, чего мы не должны себе позволить, если речь действительно идет о защите наших граждан. Подумать только: они нам, нам угрожают! Сегодня в Бахрейне, завтра – у меня дома! Этому надо положить конец.

Один из оперативников, который не был в курсе причинно-следственных связей данного дела, невольно спросил:

– Простите, шеф, кто это – они?

– Русские! Так… Нам надо принять ответные меры. Предложения?

Присутствовавшие молча пытались проглотить новость, все, кроме Смита, который лично беседовал с русским резидентом.

– Сделаем так, джентльмены. Для начала уточню: от ваших русских кротов есть что-нибудь дельное?

– Сведений о вмешательстве российских спецслужб в события в Арабских странах не поступало.

– Но ведь здесь явно заметна рука русских. Значит, они пользуются чужими руками… О проводимых операциях могут знать руководители русской разведки, только они и в курсе, оттуда цепочка тянется в Каир и Манаму. Немедленно предпринять меры к задержанию детей, жен или родителей руководителей российских спецслужб. Вам, – обращаясь к оперативникам, произнес Коллинз, – следует осуществить меры устрашающего характера с минимальным количеством жертв. Всё, действуйте.

19 февраля микроавтобус, везший туристов в Приэльбрусье, был подрезан легковым автомобилем, из которого вышли двое неизвестных в камуфляжной форме и масках. Они попросили сидящих в машине туристов: вместе с водителем их было 5 человек – предъявить документы. По их сведениям, только что в аэропорту приземлилась некая Ирина Патрушева, которая направилась в горы по данному маршруту. Один из туристов, смелый малый, в свою очередь попросил пару вооруженных лиц также предъявить свои документы. В ответ раздалась автоматная очередь. Погибло 3 из 5 человек. В последующие два дня та же группа нападавших, получив из СМИ сведения о том, что они стреляли не по дочери Секретаря Совбеза России, подорвала канатную дорогу, а на следующий день попыталась взорвать начиненный взрывчаткой автомобиль: оперативники в машине обнаружили 7 кг тротила!

Генрих побывал в Бахрейне сразу после Йемена. О проработке этого направления он получил указания в конце ноября, но лишь перед рождеством смог туда слетать. Российских туристов в Бахрейне было немного, поэтому туда он прибыл на круизном лайнере как турист, с паспортом на имя гражданина Алжира Юнуса Мусави, поскольку говорил по-арабски чисто. Он устроился в третьеразрядной гостинице, пытаясь не привлекать к себе внимания, и часам к 4 пополудни поехал на рынок.

Там всегда было людно, там же его ждал связной. Тот подъехал на почтовой машине, остановился напротив него. Номера машины совпали, Генрих произнес пароль, звучало шутливо:

– Сколько объявлений Вы нашли в этой газете?

– Находящемуся в поисках количество объявлений всегда на одно меньше нужного.

Генрих махнул в кабину связника, они тронулись, молча выехали за пределы рынка, затем города и направились к мотелю. Как раз стало смеркаться. Они заказали еду в номер, сами же сели в другой автомобиль, предварительно припаркованный на стоянке позади мотеля, связник завел машину и резко тронулся. Только через 15 минут, когда они вновь по автостраде приблизились к городу, связник назвался:

– Меня звать Акбар. Запомнишь?

– Конечно. Меня Юнус. Знаешь, что делать?

– Обо всем в курсе… Ты друг Сальери?

– Ты его знаешь?

– Служил с ним в Москве, в странах, городах и местах, которые я тебе называть не буду. Договорились? – Акбару было под 50 лет, с очень смуглой кожей лица и рук, последние были покрыты густым волосяным покровом. Волосы смолисто-черные, зрачки карие, губы тонкие, взгляд хладнокровный, речь уверенная и негромкая. Он был в белой робе арабов тех мест.

– Нет проблем.

– Деньги привез?

– Они в нужном месте. Сколько нужно?

– Столько же, сколько в Тунисе. Частями устраивает.

– Хорошо. Завтра по этому адресу, – Генрих написал на визитке название отеля. Моему человеку доверяешь? – спросил Генрих.

– Лучше сам. Если не приедешь, вот пароль, – произнес Акбар, и в свою очередь написал две фразы арабской вязью.

– Хорошо. Я сойду у супермаркета. Не теряйся, – произнес Генрих и похлопал по капоту машины Акбара.

18 февраля события в Иордании начали приобретать характер необратимых. Митингующая толпа потребовала смены состава кабинета министров. Когда толпа получает что-то в обмен на свои требования, она начинает требовать еще что-то, и так по цепочке, пока ситуация не переходит грань хаоса. Этому пытался помешать премьер-министр Маруф аль-Бахтит, которого только что назначил король Абдулла. Сведения, поступившие к нему от американцев с момента, когда он был назначен на должность, говорили ему о том, что в регионе действует диверсионная группа. Кто она, каковы её цели?

Иордания – страна, открытая практически для каждого араба, да, граничащая с Израилем, но все же устоявшаяся арабская страна с неплохим уровнем жизни. Её отличала стабильность, мир и согласие, что удовлетворяло как короля, так и рядовых граждан, живших в достатке и намного лучше палестинцев. Премьер вызвал руководителя спецотряда, в котором многих знал лично. В кабинет, продуваемый кондиционером «Bosch», вошел немолодой, лет 40, плотный мужчина в униформе и сединой в висках:

– Фейсал, вам надлежит расположить своих людей вдоль границ с Египтом, а также Израилем. Пусть сидят в каждой закусочной на границе, слушают небылицы, анализируют, и докладывают самую мелочь. Нам надо найти диверсантов. Не может быть, чтобы арабы континента вдруг, ни с того ни с сего одновременно поднялись против своих правителей. Наша с вами работа, по уставу, присяге, которую мы принимали, защищать строй в этой стране, нашего короля, безопасность и устои страны.

– Я Вас понял, господин аль-Бахтит. Сделаю все, что в моих силах. Прошу прощения, есть ли какие-то другие соображения, кроме общих и высказанных Вами, что это диверсионная группа?

– Заключения наших аналитиков. Кроме того, из ЦРУ поступила аналогичная депеша, это было неделю назад.

– Простите, господин премьер-министр, не могли бы Вы уточнить, представители какого государства работают у нас, т. е. против нас?

– А Вы подумайте, Фейсал! – произнес аль-Бахтит. – Кому выгодно, чтобы вокруг границ Израиля, в Египте и у нас, в Иордании, горела земля под ногами?

– Не могу знать, – произнес Фейсал.

– Честное слово, Фейсал, какой же вы тугодум, я о Вас лучше думал. Русским или Ирану. А вот чего они добиваются, это только Бог знает, да люди в Вашингтоне и Москве. Нам бы Иорданию уберечь от этих подонков… Связь со мной поддерживайте круглосуточно, даю санкцию на применение оружия без предупреждения.

– Слушаюсь, господин премьер-министр.

Они попрощались. Фейсал, недолго пережевывая информацию шефа, разослал людей, предварительно снабдив их фальшивыми документами и деньгами. К сожалению, армейская прямолинейность подвела его: туристические фирмы, приносившие одну из основных статей дохода, у него не вызывали подозрений, и уж тем более какой-то узбекский гражданин, ведь не российский же! Генрих имел паспорта на случай отхода, благо вокруг было море, много катеров и тех, кто за пару «франклинов» перевез бы его в другую страну. Но это как резервный вариант, пока надо было работать, что он и делал – во славу ГРУ.

 

Ливийский поворот. январь – февраль 2011

После успехов в Тунисе и Египте, на фоне оглушительного рева митингующих на севере Африканского континента, акцент в работе Генриха переместился в Ливию. В Арабских странах было множество тех, кто когда-то получил диплом в СССР или в России, в том числе на закрытых военных курсах. Один из них, Джамшид, оказавшийся сообразительным малым, знал дорогу в Ливию наизусть. У него там были родственники, мать по происхождению была ливийкой, а его отец, эксперт музея в Каире и гид для множества туристов, искренне любил его мать. Поэтому они обязательно раз в полгода выезжали всей семьей в Триполи и гостили там неделю.

Джамшид предварительно арендовал несколько автомобилей для их смены по пути в Ливию, благо она граничила с Египтом. Рано утром 20 января Джамшид и Генрих «аккуратно» проехали пограничный кордон, где Джамшид без предъявления паспортов для проверки и регистрации, кивнул пограничникам, знавших его в лицо. Проехав около 40 километров, они оказались в Бенгази, городе, примыкавшем к Египту. Джамшид позвонил по телефону, к ним подъехал его двоюродный брат, проводивший их для того, чтобы они оставили вещи в его доме. Его звали Малик.

– Ассалому алейкум, – произнес он, когда открылась дверь их автомобиля. – Кейф халук ?

– Шукран , – произнес Генрих.

– Малик, угостишь гостей чаем? – шутливо спросил Джамшид, как только они въехали в маленький дворик. Тот утвердительно кивнул, произнес:

– Джамшид, проведи гостя в дом, – а затем быстро удалился. Пока его не было, Генрих спросил:

– Ему можно доверять?

– Как мне. Я бы не привел тебя сюда, если было бы не так.

– Мне нужно кое с кем встретиться в городе, скажи брату, чтобы дал нам свою машину и кредитку. Вот наличные, отдашь их ему взамен. Если на её счете нет денег, скажи ему, чтобы положил их на счет, я потом добавлю его интерес. Скажи ему, чтобы отогнал нашу машину на стоянку, подальше от людских глаз, и своего дома. Тем более ему не нужно на ней ездить. Пусть оставит ключи в машине, мы спросим о ней при необходимости. Вот, передай ему 5 штук, пусть держит на всякий, – Генрих протянул небольшой пакетик с плотно свернутыми в трубочку купюрами.

– На срок…?

– Скоро понадобятся.

Джамшид кивнул и молча вышел вслед за братом. Через пару минут он вернулся с ключами и кредиткой, а еще через мгновение в дверях появился Малик с подносом.

– Прошу, – произнес Малик, и стал разливать чай.

Генрих по возможности молчал, стараясь иногда, как мог поддерживать разговор. Двоюродные братья справлялись друг о друге и многочисленных родственниках. Быстро позавтракав, Джамшид и Генрих стали собираться.

– Могли посидеть. Твои племянники в школе, они соскучились по тебе, – произнес Малик.

– Спасибо, – сказал Джамшид, и добавил: – Удачи тебе, – и сел за руль видавшего виды автомобиля Малика, седан Fiat серого цвета с наполовину выцветшей краской на номерных знаках.

– Главное, что она завелась, – шутя произнес Генрих, и когда они выехали за ворота дома Малика, сказал: – Забронируй два номера в гостинице на эту кредитку, и сними квартиру на ночь. Никаких пистолетов или оружия, Джамшид. Мы здесь с другой миссией, понятно? – Тот, отвернувшись влево, нехотя кивнул.

– Это на расходы, – протянул ему Генрих 1000 долларов, затем что-то быстро написал ручкой на визитке и дал Джамшиду: – Адрес квартиры сообщишь по Скайп на это имя через два часа.

– Ок.

– Нужны рабочие сотки и пару чистых симок с лимитом в 100 баксов на каждой. Встретимся часа через три. Если меня не будет, езжай в любой из номеров, а завтра возвращайся домой, – добавил Генрих. Тот кивнул, вскоре показался отель, где Генрих вышел и быстро растворился среди прохожих в толпе в проулке улицы.

У Генриха в кармане было еще около 9–10 тысяч наличных долларов. Предварительно выбросив свой телефон и уничтожив сим-карту, он остановился у магазина, где продавались сотовые телефоны. Внутри неё сидела старушка лет 70.

– Сынок, что-то рано ты сегодня.

– Ассалому алейкум. Да и вы тоже. У меня нет денег, чтобы купить хороший телефон, а свой оставил на работе.

– Откуда ты, сынок?

– Из Триполи, работаю в офисе Шелл.

– Наверно, хорошо платят, да? Кому-то позвонить хочешь?

– Если можно. Нужно найти знакомого. У меня только 50 долларов.

– Могу продать свой. Хоть и старенький, но работает.

– Сгодится.

Выйдя из магазина, Генрих сел в проезжавшее мимо такси и позвонил по номерам, полученным позавчера от связника Сальери. Ему ответили, по голосу пожилой мужчина. Он попросил Абулкасима к телефону, тот, замешкавшись, произнес, что Абулкасим утром ушел на работу. Услышав ответ на пароль, Генрих попросил его приехать в гостиницу, где его высадил Джамшид, через час.

Абулкасим был его зятем, а дочь старика, Феруз работала учителем арабского языка и гидом для приезжих иностранцев. Старик, его звали Абдусаид, положив трубку, заспешил на улицу. Он завел свой красный Форд пикап и поехал в город. В кафе, где был телефон, он набрал телефон знакомого русского, Никодимова, работавшего в составе группы РЖД с июня прошлого года.

– Привет, Дмитрий, – почему-то его имя особенно тяжело давалось арабам, звучало как Д-м-и-итрий.

– Привет, дед. Появились новые журналы или газеты?

– Да, сынок, оформил бы ты подписку. Я буду в офисе через час. Появилось новое издание на арабском.

– Как называется газета?

– Эль Фадиль.

– Обожаю читать на арабском. Спросите Феруз, может, поможет выучить нашей группе язык?

– Ты поговори сам с ней, телефон знаешь. Ну, пока.

Никодимов ждал этого звонка. Он был одним из переводчиков, переводивших тексты и переговоры в составе присланной РЖД группы россиян для строительства железной дороги в Ливии. Благодаря этому он мог распоряжаться своим временем, благо формальности и переговоры, которые требовали его присутствия, были улажены еще в конце осени прошлого года.

Никодимов выехал сначала к старику, ехать было минут 20, посидел в его конторке еще минут 15, листая журналы, а затем на такси поехал к отелю. Генрих ждал его в магазине напротив, и как только машина с Никодимовым остановилась, мальчишка дернул его за рукав и попросил на противоположную сторону улицы. Риска никакого не было, он открыл дверь и увидел Генриха. Они сухо поздоровались, кивнув друг другу. Магазин имел два выхода, один на улицу с гостиницей, другой – на узкую улочку с многочисленными торговыми рядами. Так же молча, кивком пригласив Дмитрия, Генрих повел его в маленький кабачок со ставнями и отдельными кабинками. Только там они немного расслабились и стали более разговорчивыми.

– Привет. Какими судьбами? – произнес Никодимов. Разговор шел на арабском.

– Так же, как и ты, пытаюсь заработать, – ответил Генрих. Никодимов протянул ему пакет с компакт-диском, на котором был доступ к деньгам, номер счета и пароль, а также инструкции с именами тех, с кем тому нужно было связаться.

– Ты надолго здесь?

– На пару дней, – ответил Генрих. На листке он написал несколько фамилий и пароль-отзыв напротив каждой из них. – Это всё. Я пойду, – произнес Генрих, вставая из-за стола. Они обнялись и попрощались.

Генрих перешел улицу, зашел в гостиничный номер и стал ждать сумерек. Он вызвал в гостиницу пару своих турагентов, компании, с которыми он пытался прорабатывать туристические маршруты для россиян. Получалась экзотика с верблюдами и морской отдых: ничего другого Ливия к тому времени предложить россиянам не могла. Зато он прекрасно отработал свою легенду, спустившись с последним своим гостем отобедать в соседнем кафе, которое располагалось на людной улице.

Ближе к 5 пополудни он принял душ, быстро спустился вниз и поехал по знакомым, которые должны были к тому времени быть уже дома. Каждому из них он передал копию того, что передал Никодимову, коротко поговорил с ними об обстановке в стране, профессионально оценив свои шансы на успех. Предпосылки для этого определенно имелись, но гарантий в таком деле не мог дать никто.

Ливия обладала огромными запасами нефти: она производила 1.5 миллионов баррелей в сутки, или 7–8 % мирового объема добычи нефти, из которых 1 миллион направлялся на экспорт. История высоких доходов страны, равно как и других стран-членов ОПЕК, обязана неприметному событию, случившемуся в ней в начале 1970-х годов, когда французский бульдозер задел ливийский нефтепровод, соединявший Европу с поставками нефти из североафриканских стран. В тот момент проводился ремонт Суэцкого канала, и пришедший к власти потомственный бедуин Муаммар Каддафи предложил Европе нефть по ценам сначала в 2, затем в 5, а через год – в 10 раз дороже, чем она до этого продавалась в течение десятилетий. Буквально за 2 года произошел скачок цены на нефть с 1 до 10 долларов за баррель, достигший в пик кризиса цены в 15 долларов за баррель. Муаммар Каддафи и французский бульдозер смогли сделать то, что ОПЕК не могло сделать в течение предыдущих десяти лет! По иронии судьбы, теперь Муаммар Каддафи и Ливия вновь оказались виновниками глобального повышения цен на нефть.

Каддафи, не занимавший ни одного поста в правительстве, тем не менее, полностью его контролировал. Когда начались волнения, он полагал, что достаточно скоро это пройдет, так же, как случилось в Иордании или Омане. Каддафи подвела его недальновидность, Увы, он так и не понял, кто инициировал беспорядки, которые неумолимо разрастались в его стране. Помощи Запада, пусть даже информативной, он был лишен благодаря своим же воинственным заявлениям.

Глубокой ночью того же дня Генрих поехал на квартиру к Джамшиду. Стучать долго не пришлось. Тот открыл и произнес:

– Алхамдуллила , ты пришел. Я уже начал переживать, – и прикрыл дверь. В квартире был телевизор, кондиционер и компьютер, в общем, всё, что нужно для работы. Есть будешь?

– Нет, спасибо. Я сыт, поел у знакомых.

– Здесь то, что ты просил, – и передал ему два сотовых аппарата с сим-картами. Привыкший перестраховываться, Генрих еще днем в такси оставил свой выключенный телефон, чтобы тот поездил в городе. Поэтому он с удовольствием принял пакет от Джамшида с необходимой для него связью.

– Переключи на новости, – попросил Генрих, и, включив Интернет, открыл несколько окон с видами Ливии и туроператоров, полистал несколько страниц и нашел обзорный отчет по стране. Сделав телевизор погромче, он закрыл окна, прикрыл жалюзи, затем пригласил Джамшида к столу в гостиной, над ним горела яркая лампа.

– Мы сделали полдела. Завтра после обеда поедем обратно, тебе надо будет вернуться через пару дней сюда. Деньги оставишь у Малика и еще кого-нибудь, кому доверяешь. Давать людям будешь по мере необходимости. Надеюсь, мне не надо тебе объяснять, что помимо моих задач, то, что мы делаем, пойдет на пользу Ливии и людей, которые здесь живут.

– Тиран, который гребет под себя, – заметил Джамшид. – Будь он умнее, нас здесь бы не было.

– А теперь давай-ка спать, – произнес Генрих и пошел в свою комнату. Оба проснулись рано утром, под стрессом человек спит как волк на охоте. Утром они выехали обратно. Генрих был верен себе: он работал на опережение.

Сын Муаммара Каддафи вместе с отцом решил отстаивать власть жесткими мерами, включая полномасштабное применение всех видов вооружений против народа, расстрел солдат и офицеров, которые отказывались направлять оружие против своих сограждан. Когда в Бенгази, втором по величине из городов Ливии, армия перешла на сторону народа, ряд стран разорвали дипломатические отношения с Ливией, а ЛАГ приостановила членство Ливии в этой организации – даже этого оказалось недостаточным сигналом для Каддафи. Он грозился подорвать нефтепроводы в стране, обвиняя западные страны и США в ливийской анархии. Вместо этого достаточно было заметить, что беспорядки в Ливии снова произошли 17 числа, точно так же, как в Тунисе и Египте.

24 февраля, не думая о последствиях, Каддафи направил группу диверсантов для того, чтобы подорвать нефтепроводы. Вместо этого, Каддафи должен был вычислить, кто, когда и при каких обстоятельствах породил конфликт власти с народом в его стране, найти диверсантов и только потом принимать меры. Но он всё сделал ровным счетом наоборот. Он стал обвинять бен Ладена и Аль-Каиду, которые боролись с господством США жестокими актами насилия и вандализма. За весь период своего существования Аль-Каида не продемонстрировала структурный подход к решению какой-либо проблемы, так что спецслужбы мира научились заранее просчитывать её действия. Нет, здесь игра была гораздо тоньше.

 

Вашингтон: сотрудничество или… Февраль 2011

15 февраля делегация, в составе которой Джейн побывала в столицах стран Ближнего Востока, вернулась в Вашингтон. Ей было что вспомнить. Поездка была напряженной, содержательной, но непростой из-за того, что имела вескую вторую компоненту, в которой ей приходилось действовать на свой страх и риск. Нужно было собрать факты, чтобы потом в Вашингтоне апеллировать ими к начальству. Всякий раз тем, с кем она беседовала – а это были представители крупного бизнеса, разведывательных ведомств или высокопоставленные работники госдепартамента, которых она знала лично, ей приходилось объяснять, где находятся стратегические интересы США, а где – тактические цели разведок и госдепа США. На этот раз им не пришлось выбирать между партийной принадлежностью и служебным долгом, делясь с ней информацией, но это было на грани.

Первой делегация госдепа приземлилась в Каире. В аэропорту её без фанфар встречали военные: кортеж из бронированных автомобилей, спереди и сзади по бронетранспортеру, вертушка в воздухе над колонной. После окончания двухчасовых переговоров Джейн, занимавшаяся техническим обеспечением протокола переговоров, поехала в посольство США, где из-за эвакуации сотрудников контингент был весьма малочисленным, так что свободных комнат было более чем достаточно. Заняв один из них, она вызвонила Патрика Вайтса, резидента ЦРУ в Египте, попросив его подъехать через полчаса. Тот был оповещен о её приезде, и, не зная истинных причин встречи, был на месте в назначенное время.

– Привет. Какими судьбами? – спросил Вайтс. Он был метр 94 ростом, могучего телосложения, почти седые волосы, по которым все же было заметно, что когда-то он был великолепным блондином. Глаза выглядели уставшими, но он улыбался. Вайтс был знаком с Джейн с 1996 года, когда он обеспечивал охрану выборного комитета демократов.

– Пора устанавливать связи с военными. Работаю в протокольном отделе госдепа, поэтому я здесь, – Вайтс кивнул. – Прости, что потревожила, у тебя, должно быть, колоссальный объем работы. Нужен твой совет. Не выдавая имен, дат и других секретных данных, скажи мне, насколько верно, что в Каирских событиях прослеживается русский след?

– Другого мы не видим. Это явно не Моссад, не МИ6, или китайская разведка, и не наши, конечно. Мистика? В моем офисе мы работаем круглосуточно, имеем достаточное количество средств, чтобы «купить» информацию не только у агентов, но и высокопоставленных чиновников. Ты не поверишь: словно все сговорились, никто ничего не знает, пеняя на негодование масс. В митингах есть организующее начало, но что отрицают даже зачинщики восстания. Нам пришлось под видом египетских военных вытащить парочку-тройку таких активистов для спецобработки. Мы допрашивали их 3 дня подряд, применяя высшую категорию техники допросов, полиграф, спецпрепараты. Они действительно ничего не знают. На внедрение человека в группу, так, чтобы он там дорос до лидера, может уйти время, и успех не гарантирован. Мы ведем такую работу, но результатов, которые могли бы с этой стороны пролить ответ на интересующий тебя вопрос, она не дает.

– Договаривай.

– Есть данные радиоперехвата по России. Полгода назад их военная разведка интересовалась отставниками – специалистами по диверсионной деятельности, вот пока всё, что есть на сегодня… Эту версию отслеживают в Лэнгли, мы пытаемся вычислить, кто из широкого круга лиц был или находится в Каире. Что непросто: Египет открыт для туристов.

– А ты подумай, Патрик. Самый простой метод – внедрение агента как раз в турфирму, что не вызовет никаких подозрений: поездки по стране, частые контакты с иностранцами, отелями и пр.

– Мы отслеживаем работу русских турфирм, ничего необычного в их работе замечено не было: принимают и провожают туристов. Конечно, эту работу можно было бы усилить, но у нас не хватает людей, и времени. Если кто и играет против нас, то делает это грамотно, отдаю должное. Нас ставят перед фактом, – задав еще несколько наводящих вопросов, Джейн поняла, что ничего конкретного Вайтс пока сообщить ей не может.

Другая такая встреча состоялась в Бахрейне. Здесь ситуацию вовремя удалось развернуть, хотя напряженность сохранялась. Её собеседником был помощник резидента ЦРУ, занимавший одну из должностей в аппарате военного атташе посольства США, Джэк Фрэнсис.

– Ставлю тебя в известность, Джек, что мне поручено составить отчет о деталях нашей поездки по Ближнему Востоку, а также выработать рекомендации по урегулированию политической обстановки, которые являются стратегически важными с точки зрения интересов США.

– Мне известно об этом, Джейн.

– Меня не интересуют сведения, которые ты вышлешь в Штаты в ближайшие дни. Мне важно знать то, что ты пытаешься узнать. Что ты думаешь по поводу случившегося, какие есть данные, позволяющие выявить конкретных лиц, способствовавших внезапному появлению митингующих на улицах этой страны?

– Демонстрационный эффект.

– Джэк, ты знаешь меня не первый год. Давай без вступлений и официоза. Кто?

– Нет подтвержденных данных, есть лишь подозрения, – вновь ей пришлось услышать историю о появлении мистического «некто».

По возвращении в Вашингтон она должна была подвести итоги поездки. Одновременно она через знакомых вышла на Ассоциацию отставников-генералов, занимавшихся лоббированием интересов Израиля: там нужно было прозондировать расклад интересов на случай, если некая американская компания, лоббируемая правительством США, заменила бы концерн Шломи в Таджикистане. Те сначала удивились, но затем, когда она в разговоре несколько раз «пропедалировала» про стратегические интересы США и глобальный расклад, ситуация изменилась:

– Поймите, если не сделать этого, то боюсь, что ни Шломи, ни кого-либо еще из израильтян русские не допустят к месторождению. Более того, у нас есть серьезные подозрения, что события на Ближнем Востоке непосредственным образом взаимосвязаны с темой нашего обсуждения, – после этих её слов генералы переглянулись, а их при встрече было двое, и взяли тайм-аут до следующего утра для консультаций с Тель-Авивом. В 10 часов они позвонили и согласились с её доводами.

Еще большую трудность представляла задача найти лиц, на кого можно было опереться: к Хиллари ей можно было зайти только после того, как она четко смогла бы дать расклад по ситуации и выход из неё. В своем отчете о поездке, который составлялся каждым членом делегации по тому кругу вопросов, где, когда и с кем они проводили консультации, она предложила более широкий подход к анализу проблемы урегулирования и самоопределения народов, митинговавших на улицах североафриканских арабских стран. Она внесла свою точку зрения на обсуждение госдепартамента, основываясь на том, что ей рассказал Макс, но обосновала это теми данными, которые ей удалось получить в частных встречах во время этой поездки. Таджикские рубины, стратегические интересы России в Таджикистане, судебный процесс над Бутом, синхронизированные перевороты в Арабских странах – вот лишь неполный перечень тем, которые она дала в сводке на 5 страниц машинописного текста, скомпонованный ею в общую докладную и разосланный заинтересованным ведомствам.

После этого события вокруг неё стали стремительно развиваться. Джейн даже предположить не могла, что в госдепартаменте, ЦРУ и АНБ информация, которая содержалась в её выводах, уже известна и активно обсуждается вот уже второй месяц. Готового решения у них не было, нужно было сохранить лицо, укрепить или хотя бы сохранить американские интересы, какого бы региона мира они не касались. Она не отслеживала и не могла знать про ответные действия ЦРУ в России, когда 25 февраля с целью устрашения группа неизвестных произвела обстрел силовых ведомств в Нальчике. Но как только её докладная попала наверх, с нею ознакомились, и спецслужбы начали её перепроверку, включая её бизнес-контакты с русскими.

Через два дня, после того, как отчет попал в Белый дом, Джейн пригласили на совещание с участием Коллинза, Ритца и Малколма. Когда она вошла в кабинет, мужчины встали и тепло поздоровались с нею, на столе уже стояли чашки с распитыми кофе и чаем.

– Что будете пить?

– Воду, пожалуйста. Спасибо, – произнесла Джейн, когда перед ней Малколм поставил стакан с водой. Она удобно уселась в кресле, перед ней была папка с документами и её собственным отчетом, который она надеялась здесь озвучить и защитить.

– Джейн, – произнес Ритц, – мы внимательно прочитали Ваш отчет. Прямо скажу, он заметно отличается от тех, что мне приходилось видеть в течение последних лет из недр вашего ведомства.

– В самом деле?

– Да, и знаете почему? – поймав удивленный взгляд Джейн, Ритц продолжил: – Сведения, описанные Вами, носят стратегический и разведывательный характер, а Вы, насколько я знаю, не имеете к ним соответствующего допуска.

Видя смущение на лице коллеги, Малколм решил вмешаться:

– Господа, не будем лукавить. Думаю, будет правильным, если я скажу ей, что мы обсуждаем эту проблему второй месяц, и о ней знает действительно очень узкий круг лиц. Так что зачитывать нам заново Ваш отчет нет необходимости. Нас интересует Ваше видение выхода из сложившегося тупика, наших отношений с русскими, которые де-юре совершенно не хотят признавать факт их вмешательства в события на севере Африки. Прошу Вас, – произнес, прямо глядя на Джейн.

– Благодарю Вас за оказанное мне доверие присутствовать на данном совещании, – начала Джейн. В её голосе чувствовалось волнение, которое она пыталась устранить, потирая ручку в руке или перелистывая листки тезисов, ручкой наметанных на двух листках бумаги. – Я прошу прощения, если скажу что не так, я не военный эксперт, политик или экономист, – Коллинз стал поправлять свой галстук, в то время как Ритц стал шуршать бумагами в своей папке. Малколм решил еще раз подбодрить Джейн:

– Это ровным счетом ничего не значит. Итак?

– При составлении своих выводов я решила отвлечься от деталей и посмотреть на происходящее вот уже в течение года с высоты птичьего полета. События на севере Африканского континента принимают необратимый характер по той простой причине, что русские убирают свидетелей в процессе Виктора Бута. Неужели это не заметно? Я понятия не имею, кто является организатором нестабильности на Ближнем Востоке, но выводы напрашиваются сами собой: Израиль начинает опоясывать кольцо политической нестабильности, это не Аль-Каида, так кто же это? Кому выгодна столь оголтелая кампания по дискредитации американских интересов в мире, я имею в виду Викиликс? Только русским. Другое дело, что нет соответствующих доказательств. Присутствие здесь Ассанджа есть лишь профанация несведущей толпы.

Будто застывший в кресле Ритц, отложив бумаги, последние 5 минут слушал Джейн, вперив в неё свой немигающе пристальный взгляд, словно леопард перед прыжком. Лишь после того, как Джейн сделала небольшую паузу, он на выдохе вставил:

– Прошу Вас, продолжайте.

Джейн тем временем пыталась оттянуть момент, чтобы придумать, с чего же ей начать.

– Джентльмены, если по существу, то речь идет о двух вещах, которые стоят русским поперек горла. Первое – судебный процесс над миллиардером, штатным сотрудником российских спецслужб Бутом, который проводится в США. Второе – наше опосредованное присутствие в Таджикистане через израильскую компанию другого олигарха, Шломи. Мне стало известно про доклад Юлии Маерс в недрах ЦРУ по Таджикистану, сделанный два года назад. Поэтому, на мой взгляд, нам следует войти в Таджикистан через совместную компанию с русскими, которые при нашем участии имели бы допуск к рынку в США и полному циклу от добычи и поставок сырья до продажи ограненных драгоценных камней в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Тем самым мы бы успокоили русских «стратегов» в Москве, что не покушаемся на их интересы и прочее.

– Так-так, – вырвалось у Коллинза, его пальцы начали нервно постукивать по столу. – А что по Буту? Наконец, кто эти русские, с кем надо объединить некую американскую компанию для полного рубинового цикла?

– Коллинз, Вы начали опережать события. Дайте же Джейн договорить, – вставил Ритц. Ему определенно было интересно услышать главное, ради чего они её позвали.

– …Так вот. По Буту и русским: нам следует объединиться с его партнерами в России, т. е. группой компаний, которую он создал за годы своей работы. Конечно, речи не может быть о продолжении поставок оружия. Нет, только легитимные способы получения прибыли… Ну, а Бута следует выпустить, обменять – всё что хотите, но как можно скорее передать русским. Насколько я понимаю, это необычное предложение, в том смысле, что для того чтобы принять его, потребуется политическая воля.

– Само собой… Объединиться с партнерами Бута? Невероятно. Вы не вполне представляете себе, что в этом случае нам предстоит сделать, чтобы отыграть назад спектакль, который готовится в Нью-йоркском суде! Мы же пытаемся его осудить, и вот, выпускаем его… Вернемся к бизнесу. Согласятся ли русские на это? У Вас есть соответствующие наработки на этот счет?

– Есть связи, наработок нет. Я не смогу переступить черту, пока не получу разрешение высших инстанций здесь, в Вашингтоне. Мое предложение касается ни много ни мало стратегических интересов США.

Ритц с Коллинзом переглянулись. Джейн предлагала себя в качестве мирового посредника, или же это сорвалось с её губ? Малколм прочитал их мысли, и как опытный дипломат и политик, произнес:

– Джейн, Вы готовы бросить работу в Госдепе, чтобы заняться этим делом?

– Я никогда не была в этом бизнесе. Это определенно неожиданно для меня.

– Если не Вы, то предложите кого-то, кто умел бы держать язык за зубами, имел Ваш авторитет в Вашингтоне и связи по всему миру, – произнес Коллинз. Малколм решил вмешаться, и, обращаясь к Джейн, сказал:

– Вы закончили?

– В целом да.

– Тогда, господа, с вашего разрешения разрешите поблагодарить Джейн Эплер за информацию, – те кивнули, и когда Джейн вышла, Малколм продолжил:

– У неё хорошие связи, поверьте мне, господа.

– Да уж куда лучше. Вы думаете, она справится? – сказал Коллинз.

– Попробует. Если что, то мы поддержим, – ответил Малколм. – Наконец, если кому-то из вас интересно, то участвуйте в бизнесе, почему нет? Но с русскими – это же хорошая идея!

– Мы сейчас проверяем связи Джейн. Если что найдем, то тут уж не обессудьте, Малколм. Бумаги лягут на стол к президенту, и тогда ей не сдобровать, – сказал Ритц.

– Поберегите свои «уши» для другого случая, Ритц. Здесь Вы напрасно тратите своё время, она который год в команде демократов, сопровождающих чету Клинтон в Вашингтоне и Нью-Йорке, вот уже 18 лет, – сказал Малколм.

Они по очереди стали вставать, пожимая друг другу руки, сопровождаемые улыбками на их лицах. Джейн сумела предложить, как говорят, рабочую версию, которая заинтересовала всех присутствующих. Нужно было дать ей выстояться и затем вновь обмозговать на свежую голову.

Тем временем Джейн пошла к себе в кабинет, чтобы позвонить мужу. Тот сразу же взял трубку, он был в своем офисе Олбани в Нью-Йорке.

– Привет.

– Привет, дорогая, как поездка?

– Как всегда, много работы и мало еды.

– Так приезжай ко мне, я так по тебе соскучился.

– Вот об этом я хотела поговорить.

– Не может быть! Ты летишь ко мне? Когда?

– На днях собираюсь, – она стала кусать губы и постаралась выдержать паузу, пока её муж скажет, что она ждала в этом разговоре.

– Вот и хорошо. А то меня Алекс всё приглашает в какой-то особенный ресторан. Поедем вместе.

– Перед вылетом позвоню.

Билет у Джейн был на столе через час. В Нью-Йорк она вылетела первым вечерним рейсом, потому что больше чем на один день её бы ни за что не отпустили, и то благодаря тому, что она нуждалась в отдыхе после изнурительного турне по Ближнему Востоку. Когда она въехала к себе домой, её муж бензиновой косилкой стриг газон, несмотря на то, что вот уже в течение 10 лет у них были помощники, а по периметру стояли охранники. Воскресенье они проводили так, как их проводит любая американская семья: в заботах о доме и друг о друге, детях, внуках, которых было невероятно приятно нянчить. Пострижка газона входила в воскресный моцион супругов. Питер, отирая пот со лба, приблизился к ней и произнес:

– Дорогая, я так по тебе скучаю, тебе стоило бы почаще мне названивать.

– Я звоню, но твой сотовый либо вне зоны, либо отключен.

– Не может быть! Пытаюсь дозвониться до тебя уже третий день, одни короткие гудки. Я уже начал переживать.

– М-да, это наши спецслужбы, – она вздохнула. Они вошли в дом, Джейн заварила чаю, расставила печенье и шоколадные конфеты, и, когда они оба уселись за стол, стала говорить: – В нашем ведомстве любая активность тщательно отслеживается. Во время поездки по Ближнему Востоку мне удалось встретиться с несколькими моими знакомыми по делу Алекса и Макса. Их мнение по ситуации в чем-то подтвердилось. Так вот, представь, как только я оказалась в Вашингтоне, меня вызвали на ковер и попросили отчет. Как только я заикнулась о русских и прочих предложениях, они, по всей видимости, отключили мой телефон, нашу связь… Знаешь, почему? Им уже было известно обо всём, так что моя информация не была для них неожиданностью. Их удивило другое: откуда я узнала обо всём этом. Теперь о предложении ребят знают аж в Белом доме. Так что зови их, пусть приедут завтра в обед, надо обмозговать.

Минут через 10 Питер так и сделал. Алекс с удовольствием принял предложение. До встречи ей нужно было собраться, чтобы решить, насколько глубоко она пойдет в этот бизнес. Коммерческий успех в этом деле гарантировал неприкосновенность и поддержку ЦРУ и АНБ. В противном случае, в случае возможной неудачи её жизнь, безопасность её потомков оказывалась негарантированной от оппонентов, начиная с Шломи, русских и т. п. Успех же в этом деле зависел от ребят, как она называла Алекса и Макса: она все равно была старше них на 15 лет.

На сей раз Алекс подъехал на новеньком Тойота Лэндкруйзер белого цвета. Рядом с ним сидел Макс. Питер и Джейн встречали их в одном из итальянских ресторанов в Квинсе. Их встреча фиксировалась: иного и не могло быть, братья заметили, как швейцар и официанты отводили свои взгляды. Подобная непрофессиональность информаторов часто коробила Макса: даже когда дело касалось ВИП-персон, кем была Джейн, неужели нельзя было установить приличные технические средства, или тех же спецагентов, которые могли контролировать свою мимику.

Внутри ресторана было тихо, настроение за столом – приподнятое, поначалу было даже весело: Алекс стал рассказывать анекдоты про новых русских. На столе появились салаты и ростбифы из хорошо прожаренной говядины. Слово взяла Джейн, предложив поднять бокалы за совместное дело. Алекс уточнил, за какое именно, на что она попросила сначала выпить. «Успокоив» вино, они поставили фужеры на стол.

– Десять дней назад мы с вами беседовали на различные темы, одной из которых был рубиновый проект, точнее, рубиновый цикл. Вы, парни, предложили мне с супругом продумать эту тему. Я не смогу перечислить всего: сколько же здесь препон, подковерной борьбы и всего того, что мы должны преодолеть, чтобы прийти к успеху. Тем не менее, я готова с вами работать. Нам нужно обговорить детали.

Она предложила обсудить структуру бизнеса. Договорились открыть новую фирму. По директору она отвела свою кандидатуру, поскольку, как сказала Джейн, прямо сейчас она не сможет бросить свою работу. Тогда встал вопрос о Питере. Макс предложил посты директора компании, коммерческого директора, а также председателя правления и секретаря, на которые соответственно предложил Питера, Алекса, Джейн и себя. Это устроило всех, с тем, что Джейн в любой момент может войти в бизнес на его активной фазе. По долевому участию супругам должно было отойти 50 %, поровну между обоими Эплерами, тогда как братья решили, что основную часть из оставшихся 50 % Алекс запишет на себя, а Макс получит трехлетний опцион на выкуп своей доли у брата. В конечном итоге должно было быть достигнуто равное распределение долей между каждым из присутствующих.

Финансирование проекта оценили в 200,000 долларов, с необходимостью первых 100,000 для оценки и покупки сырья, а оставшаяся сумма – для его огранки. По источникам сырья Джейн предложила не зацикливаться на Таджикистане, а добавить к нему Мьянму. Обеспечение доступа к источникам сырья взяла на себя Джейн, поскольку в Таджикистане это был вопрос скорее политический, чем больших денег.

– Сразу же отмечу, что понятия не имею о рубинах, кроме того, что у меня в будуаре есть несколько комплектов небольших ювелирных изделий. Тем более я не знакома с лицами, которые могут курировать поставки сырья из названных мною стран. Но то, что я получила согласие определенных ведомств… – она сделала ударение на последних словах: – помогать мне в этом проекте, безусловно, будет способствовать нашему делу во всех отношениях. Я имею в виду налаживание связей и безопасность перевозок. Чтобы было понятней, данное дело получило статус стратегической поддержки на высоком уровне, и мы обязаны получить коммерческий успех. Если мы, имея такие козыри, не сможем его достичь, нас просто спишут: сначала друзья, а затем – враги. Поэтому, пока не поздно, мы еще можем полностью закрыть эту тему и остаться друзьями.

– Ты словно на докладе в своем Госдепе, – подшутил Питер.

– Джейн, вы только что произнесли фразу, которую я бы на Вашем месте никогда не стал бы озвучивать. Но раз Вы сделали это, позвольте спросить вас, насколько благосклонными останутся Ваши влиятельные протеже, когда все успокоится в Арабских странах? – спросил Макс.

– Все зависит от нас же. Как только у нас появятся шесть и более цифр на счетах компании, а я твердо верю в это, нам нужно будет продумать, сколько и как оставлять на лоббирование. Или же давать зарабатывать тем, кто гранит сырье и продает готовые изделия. Словом, нам придется делиться и быть гибкими.

– Остается решить с перевозкой и охраной товара и сырья. Если у нас будут официальные контракты, а ведь в этом масштабном деле речь может идти только о них, мы автоматически сможем решить и эту проблему. Так что, на мой взгляд, все дело в связях. У меня всё.

– Алекс, Макс, у вас есть что добавить? – спросил Питер.

– Я не против попробовать, – произнес Алекс, – но давайте договоримся. Пусть даже 100 долларов, но их нужно тратить лишь тогда, когда все контракты подписаны, имеются необходимые разрешения или договоренности.

Звучало разумно, и они согласились. Питер и Алекс уселись подводить последние штрихи под сделку с электроникой. Джейн поманила Макса к себе.

– Послушай меня, Макс. Я сделала намного больше, чем ты меня просил. Это всё, что я могу сказать тебе сейчас. Я бы хотела, чтобы ты четко понял, что если мы начнем это дело, обратного хода не будет, ни у кого из нас. Нужно будет идти до конца, надеюсь, до успешного конца.

– Джейн, я готов и не столь занят, как Алекс. Только пойми меня правильно. В последние два года мне не раз доводилось слышать, что у меня будет невероятная поддержка той или иной организации. Насколько сильны ваши союзники здесь, в Вашингтоне? Нам рано или поздно придется столкнуться с действующей цепочкой ювелирного бизнеса, с миллиардами долларов, ниточки от которых тянутся в ряд государств.

– Хорошо, приоткрою тебе немного завесу. ЦРУ тебя устроит?

– Нормально. Этого достаточно в США. Я попробую подтянуть россиян, «коллег» ЦРУ по другую сторону океана. Тогда мы сможем решить доступ к таджикам. Как быть с нейтрализацией Моссад?

– Зачем это нам? Ах да, понятно. Вообще говоря, чтобы с ними дружить, лучше привлечь и их, скажем, на последней стадии проекта, при огранке.

– Интересно получается. Некий международный консорциум, американцы – немцы – русские и евреи. Ты веришь, что у нас получится?

– Я не просто верю. Теперь я просто обязана это сделать… Питер, дорогой, не пора ли нам? – она произнесла это, повернув голову к диванчику, на котором удобно устроились Алекс и её муж и что-то активно обсуждали, жестикулируя. И вновь, обращаясь к Максу, объяснила: – Я так устала. Была в турне на Ближнем Востоке, где выкапывала информацию, которая бы подтвердила твои сведения. Мне надо хоть чуть-чуть отдохнуть и переварить её.

Подошел Питер, настроение у него было самое то: Алекс обещал быструю и эффективную сделку, безо всякой политики и хитросплетений. Они расстались до утра, решив созваниваться по мере необходимости. Эплеры сели в темно-коричневый Форд Эксплорер, Питер завел машину и, помахивая руками на прощание, чета быстро удалилась. Через минуту то же сделали Алекс с Максом. Не успели они отъехать и сотни метров, как зазвонил сотовый Макса.

– Кто бы это? – произнес Макс. На проводе оказалась Жаннетта. Боже мой, словно целая вечность прошла, как он с ней разговаривал в последний раз. – Привет, Жаннетта. Как дела? – она хотела встретиться, Макс пообещал перезвонить.

– Кто эта Жаннетта? – спросил Алекс.

– Так, знакомая.

– Хорошо знаешь? Или любишь?

– Пока не знаю. Странно, что звонок раздался прямо сейчас.

– Вот-вот… Так ты к ней?

– У тебя дела? – не отвечая, вскользь спросил Макс. – Тогда высади меня возле метро на Lexington.

– Созвонимся, – произнес Алекс и дал по газам. По пути он позвонил Отто и попросил завтра подъехать к его ресторану: нужно было довести до конца отгрузку в Ташкент партии электроники. Он припарковал машину возле метро.

Алекс зашел в Бургер Кинг, заказал апельсиновый сок, и наскоро выпив его, углубился в метро. Сейчас он не пытался оторваться от глаз дяди Сэма, который по словам Джейн, с этой минуты должен был оберегать их дело. Он отлично понимал, что информация, которую им сообщила Джейн, вот-вот появится в Моссаде и других спецслужбах, и думал о собственной безопасности. На выходе из станции Алекс купил газету, вынул авторучку, затем включил запасной телефон и позвонил в Ташкент. Склонившись над кроссвордом, он произнес в трубку:

– Привет. Мне нужен твой человек. Пусть твои люди прикроют меня и Макса на несколько дней, пара будет достаточной, по одному на каждого. Работаем так же, как дома… Не вопрос. 3 штуки в день устроит? Мой человек к тебе подъедет через час и даст аванс, – Алекс дал указания своему знакомому, чтобы из резерва консульства в Нью-Йорке к ним приставили двоих «экспертов», для дистанционного и электронного отслеживания ситуации вокруг них.

Одновременно Макс поехал к группе, которая ждала от него сигнала на штурм. Он поблагодарил всех за проделанную работу и велел сворачиваться. Каждому из прибывших Макс дал ваучеры на отдых. Уезжали парами или по одному через курортные зоны в Центральной и Латинской Америке.

21 февраля, в понедельник утром Джейн уже была на работе. Дома она как следует выспалась, а вечером подготовила свой отчет. Одним из результатов её турне было реальное повышение зарплаты граждан в Иордании и Саудовской Аравии как необходимость нейтрализации эффекта «жасминового» домино. Только она включила компьютер, как к ней вошла секретарь Малколма и произнесла:

– Шеф просит Вас немедленно к нему. Он просил передать, что не нужно никаких бумаг.

Через пару минут она была в кабинете Малколма.

– Слышал о твоих успехах, мне звонил Коллинз. Пора переходить к действиям, поскольку лучшая защита – нападение. Как считаешь?

– Ты начинаешь говорить аксиомами. Мне становится трудно с тобой общаться, – она улыбнулась.

– Меня интересуют твои соображения.

– Надо действовать по всему спектру. Мы – по дипломатическим, они – по военным каналам. Нужно успокоить Ливию, затем Бахрейн и далее по цепочке. Убрать самую суть проблемы.

– Итак, я записываю? Первое?

– С каких это пор я стала твоим консультантом?

– А ты не догадываешься? Итак?!

– Мне кажется, что только президент может решить проблему. По телефону, в личном письме либо через посла в Москве, но он должен разъяснить своему русскому коллеге ситуацию, что некто из российской разведки без его ведома затеял возню с Арабскими странами, Викиликс и т. п… В общем, Кремль должен за нас решить нашу же проблему: отодвинуть от дел генерала, который… – Джейн перестала говорить и воскликнула: – Я понятия не имею, кто это… Малколм, что ты так на меня смотришь? И президент может этого не знать, но он должен говорить с Кремлем утвердительно. Пусть Ритц или Коллинз подскажут тебе фамилию. Наконец, помогите повстанцам в Бенгази: Каддафи может их уничтожить одним махом.

– Так, понятно. Еще что-то?

– Необходимо облегчить режим содержания Виктора Бута. Вот пока всё. Я буду развивать коммерческую составляющую по данной ситуации, – сказала Джейн и пошла к себе.

Через 10 минут Малколму позвонил Коллинз и сходу спросил у дипломата:

– Что нового?

– Есть определенные предложения, касающиеся в том числе вашего ведомства.

– Нам пора реагировать на конфликт.

– Если это произойдет, то за нами закрепится кличка «агрессор». Вы забыли, что случилось с Могадишо? Если наши войска войдут в Ливию, то, поверьте мне, это будет надолго. А выходить мы оттуда будем, по крайней мере, с еще более обескровленным бюджетом. Второй Ирак? Нам хватает своих проблем. Я не возражаю против высадки коммандос или наших инструкторов для обучения и, подчеркиваю, консультативной помощи.

– Хорошо, считайте, что мы согласны. Обсудите с другими ведомствами и доложите наверх, – произнес Коллинз и бросил трубку.

Через полчаса соответствующая шифровка поступила в Пентагон, итогом которой стала высадка через два дня десанта спецназа США на северо-востоке Ливии. Намного труднее было с Кремлем. Коллинз был у Малколма еще через пару часов. Он взял со стола листок с напечатанными предложениями Джейн, прочитал его, затем лицо Коллинза побагровело:

– Малколм, Вы в своем уме?! Никаких фактов, одни догадки, и чтобы президент «продавал» русским непроверенные утки? Нет, нет. Так уже было однажды с Ираком. Мое ведомство окончательно утратит марку. Ни за что!

– Мы ведь ничего не теряем. Но если не скажем, то наши потери на Ближнем Востоке будут только расти, – видя плотно сжатые губы замдиректора ЦРУ, Малколм произнес: – Хорошо. Тогда, может, Вы сами попробуете? Или ваш шеф поговорит с московским коллегой?

– Нет, это еще хуже… Так, ладно… Я попробую что-то подготовить. До завтра. – На следующий день он битый час убеждал Малколма, что тот сам должен позвонить в Москву. Коллинз предоставил ему кое-какие данные на русских генералов: выбрали того, который более всего подходил к обстоятельствам и менее всего нравился американцам. 22 февраля ближе к 10 вечера состоялся обмен мнениями по ситуации в североафриканских странах между российским МИДом и Госдепом США. Это произошло после того, как из посольства США на Смоленскую площадь был доставлен пакет документов для ознакомления.

Малколм говорил по телефону, в то время как стоявший рядом Коллинз по другому аппарату слушал переговоры, сопровождавшиеся синхронным устным и машинописным переводом.

– Да, мы настаиваем на этом… Нам стали известны факты участия данного должностного лица в событиях на Африканском континенте. Документы? Они у Вас, их доставили к Вам утром. Это идет вразрез с заявлениями России в Совете Безопасности ООН по ситуации в Ливии… Я не думаю, что если мы обнародуем факты участия ваших спецслужб в массовых беспорядках Туниса и других арабских стран, это послужит на пользу российским интересам. Это не ультиматум, нет, нет… Совершенно верно, я делаю свою работу. Я считаю, что нам надо рука об руку принимать современные вызовы цивилизации. Время, когда мы или вы могли что-то самостоятельно решать на этой планете, а другая сторона противостояла бы этому, прошло… Да, мы за сотрудничество, а наша дверь остается открытой…

Наконец Малколм положил трубку, достал платок из внутреннего кармана пиджака и вытер со лба лившийся градом пот. Коллинз подошел и молча пожал ему руку.

– Вы довольны? – произнес Малколм. – Еще никогда в своей жизни я не лгал так беспощадно. Лучше отойдите от меня, как бы я не двинул в Вас вот этим кулаком.

– Нервы-нервы… Это надо было сделать, дружище. У Вас неплохо получается!

– Уж лучше бы не получалось, – произнес Малколм и ухнул в свое кресло.

– Мне пора, – сказал Коллинз, и пошел восвояси.

 

Саудовский гамбит, март 2011

Март неумолимой весенней поступью стучался на порог неспокойного 2011 года. Природа проступавшей зеленью начала прикрывать оголенные зимой участки почвы, а люди под солнечным теплом пытались залатать свои воспоминания от суровой и изнурительной зимы. Бурями и наводнениями она коснулась далекой Австралии, землетрясения застали врасплох Новую Зеландию и Японию, в то время как на севере Африки продолжал бушевать ливийский пожар.

Ритц находился в своем кабинете, изучая бумаги, когда раздался звонок по прямой линии. На проводе был Коллинз:

– Привет, дружище, как успехи?

Ритц усмехнулся. В их деле друзей почти не бывает:

– Привет. Справляемся. Что у вас нового?

– Мне кажется, что у нас собрано достаточно оснований подозревать Брэдли Мэнинга в шпионаже. Внутренняя безопасность – на вашем ведомстве, поэтому просил бы тебя инициировать предъявление обвинения через военного прокурора.

– Коллинз. Учитывая политическую подоплеку дела, назойливую прессу и широкой круг задействованных лиц по этому делу, я бы хотел, чтобы бумаги, подтверждающие обвинения, лежали у меня на столе. Либо письмо за вашей подписью, излагающее суть дела. Заранее ставлю тебя в известность, что мне придется передать эти бумаги в офис прокурора, так что рано или поздно документы получат огласку. Вы определились с тем, в пользу кого работал Менинг?

– Само собой, – Коллинз лукавил. Работа в этом направлении шла, но конкретных свидетелей у них до сих пор не было.

– Договорились, – Ритц положил трубку и попросил секретаря соединить с офисом военного прокурора, отвечавшего за процесс Мэнинга, как только бумаги из ЦРУ прибудут в офис. Через 3 часа курьер военной связи привез пакет документов. Ритц, вскользь просмотрев их, сам набрал прокурора, попросив предъявить обвинения по максимуму, учитывая последствия опубликования данных Викиликс на интересы США. Ритц напомнил ему про Тунис и Бахрейн, Ливию и список с длинным многоточием. Теперь практически весь Госдеп и большая часть ЦРУ расхлебывает кавардак, появившийся на пустом месте, вот уже 5 месяцев.

Ритцу пришлось повисеть на телефоне около получаса, убеждая коллегу принять решение, после чего ему со скрежетом ответили согласием: при условии предъявления обвинений к моменту начала судебного процесса. 3 марта аналитику военной разведки Брэдли Мэнингу были предъявлены 22 обвинения, одно из которых инкриминировало ему помощь врагу. Ему грозила смертная казнь или пожизненное заключение.

Вместо того, чтобы окончательно переломить ситуацию в Ливии, повстанцы, стоявшие у стен Триполи, шаг за шагом уступали Каддафи города. Дело дошло до наступления на Бенгази – последнего оплота мятежников, к тому времени официально признанных Францией. Генриха во всем этом интересовал прямой транзит из Египта через Ливию в Тунис. Перед ним не стояла задача поставить того или иного человека у власти, его интересовала дестабилизация в этих странах, не более того. Что потом будет, как эти страны будут выстраивать свою жизнь, его как профессионала волновало меньше всего.

Вместо того чтобы помогать свержению Каддафи, Генрих стал прилагать усилия к восстановлению диктаторского режима. Убрать Каддафи можно было в любой момент, войска держались на долларовых банкнотах. Перекрестный огонь из двух, а то и трех снайперских винтовок быстро бы сделали свое дело. Но это было на потом. Восстановление Каддафи у власти, с которым к тому времени несколько десятков стран разорвали дипотношения, было выгодно немногим авторитарным властителям, скромно и молчаливо аплодировавших в своих королевских / президентских апартаментах успехам Каддафи.

Запутанность ситуации с Ливией Генриха вполне устраивала. Легендой его поездок в Ливию были поставки нефти или заключение контрактов на поставку оружия от российских и украинских компаний. Последнее он использовал на территории, занятой сторонниками Каддафи. Как только он оказывался у повстанцев, ему приходилось вспоминать свой лучший арабский, благодаря которому он не сразу, но убедил их, что является покупателем нефти от неизвестной британской компании. Для пущей убедительности Генрих попросил Сальери отправить партию минометов через Тунис в Триполи, а также прислать ему справку банка на контролируемую британскую фирму об 11 цифрах на счете. Технически оба его запроса были выполнимы: оружие так или иначе поступало, так что оставалось «прицепить» Генриха к поезду, наделив его соответствующими полномочиями. С банком было намного проще: деньги поступили на счет, пролежали там несколько дней, и банк выдал соответствующую справку.

Обеспечив свое беспрепятственное появление в любой точке Ливии, Генрих имел самую достоверную информацию, которую время от времени «сбрасывал» через сцепленные почтовые ящики интернета в Москву. Это также давало ему возможность перенаправлять своих агентов из Ливии и Туниса далее по цепочке в Бахрейн и Саудовскую Аравию. Учитывая его легенду, он получал известность, так что его командировки становились все более рискованными, а их длительность теперь зависела от сообразительности его конкурентов: американцев, европейцев и других, которые пока, да, лишь пока не имели доступа на территорию, контролируемую режимом Каддафи.

Генрих нашел связника в РЖД, которому передал свои соображения, тот отписал в Москву по закрытым официальным каналам. При очередной их встрече 5 марта в пустующем и полутемном ливийском офисе РЖД, который все же имел связь с Москвой, Генрих получил записку-сообщение. После расшифровки она гласила следующее: «Псы идут по следу. Не убыстряй бег, чтобы не сойти с дистанции. Не умаляя твоих заслуг, прошу свернуть работу на объекте в течение ближайших 10 дней. Вернись в туризм. Пришлем помощника по другим странам, или предлагай своих людей».

Генрих понял, что ситуация критичная. Он понимал, что вечно так продолжаться не может, аналитики разведок региона рано или поздно должны будут системно вычислить, кто, когда и при каких обстоятельствах запустил триггерный механизм революций. Соответственно Генрих решил переключиться на Бахрейн и Саудовскую Аравию.

Особых интересов россиян в Саудовской Аравии не было. Это была вотчина американских резидентов ЦРУ, крупнейших нефтяных компаний США, где любое появление российских туристов и тем более спецслужб было бы легко замечено. Жизнь хорошо образованных и состоятельных граждан Саудовской Аравии была скорее медом, а не сахаром. Поэтому аппелировать там можно было к отсутствию демократических ценностей в стране, опираясь на успех Туниса и Египта. Генрих сидел и чертил на бумаге карандашом, бубня про себя «непростой орешек».

Тем временем 9 марта в Душанбе произошел взрыв, имевший психологический эффект: несколько десятков граммов тротила разбили окна соседних домов, не более. На следующий день, 10 марта, теперь уже в Москве на выходе из Академии ФСБ на стоянке автомобилей произошел взрыв 200 г тротила. Точно такая же картина повторилась 11 марта: с 7-минутным интервалом прогремели два взрыва по 150 г тротила меж гаражей недалеко от дома, подведомственного ФСБ. Все они имели эффект предупреждения и устрашения: несмотря на то, что были начинены болтами и гайками, поскольку жертв не было.

Генрих вернулся в Каир и оттуда стал следить за ситуацией в регионе. С местными туроператорами он договорился о скидках в 10 и более процентов для россиян на 6 месяцев. Его предложение с радостью приняли в России, здесь же, в Египте восприняли как неизбежное для восстановления потока туристов, поскольку российский поток туристов составлял не менее 15 % от всего количества туристов, прибывавших в Египет в прежние годы. Генрих пригласил к себе для деловых переговоров Шахрихана, гражданина Азербайджана, который второй после Генриха волной прибыл для работы на Ближнем Востоке.

Шахрихан разместился в Бахрейне в ноябре 2010 года, где стал работать в одной из компаний по прокату автомобилей. Незадолго до его приезда, в сентябре того же года контрольный пакет акций прокатного агентства выкупила некая компания на Гибралтарах. По рекомендации одного из её совладельцев Шахрихан получил работу, отдельный кабинет и пост заместителя директора. Бо’льшую часть доходов автопроката обеспечивали хорошие отношения с британскими и иранскими туроператорами, местными гостиницами, а также великолепное состояние 60 новеньких автомобилей американского и японского производства.

Шах, как его называл Генрих, также служил в ОМСБОНЕ, и имел диплом об окончании МГИМО. Соответственно он был хорошо сложен физически, свободно владел 6-ю языками, где, не считая азербайджанского, родственного ему фарси, русского и английского, были арабский и французский, т. е. полный набор джентльмена для работы в любой точке мира. Оперативными навыками работы он не владел, до приезда в Бахрейн был таксистом в Баку, в свободные от смены часы подрабатывая переводчиком-синхронистом для приезжавших в Баку туристов. Денег, как всегда не хватало, поэтому он, недолго думая, согласился на поездку на Ближний Восток.

Разговор проходил в офисе Генриха, они встречались второй раз. Генрих задернул шторы на окнах и произнес:

– Привет. Как дела?

– После беспорядков не так чтобы очень, есть увеличение притока американцев, которые приезжают по военной линии. Доходы снизились на 10 %, не более.

– Как насчет обслуживания российских туристов? – произнес Генрих. На отдельном листке он написал номер счета, пароль и другие данные для управления суммой, которую Генрих передал Шаху для операций в Бахрейне. Автопрокатное агентство давало неплохую мобильность с учетом тех задач, которые стояли перед группой. Шахрихан по этой линии руководствовался указаниями Генриха, предпочитавшего автономность Шаха в работе по Бахрейну.

– Но ведь их не так много. Хотя в принципе, если раскручивать это направление, может сложиться неплохой поток, тепло и море-то есть, – произнес Шахрихан, одновременно внимательно разглядывая цифры и сумму. Снизу на листке было также написано: «Ни слова о бате». Разговор пошел на понятном им эзоповом языке.

– Справишься?

– Должны.

– Помощь нужна?

– У нас налаженный бизнес, все вроде бы на своих местах.

– Понятно. Есть какие-либо просьбы или пожелания?

– Да нет вроде. Бумаги мы уже просмотрели, нужно подписать ежемесячный акт сверки между компаниями. Было бы неплохо выкупить такую же фирму, как в Бахрейне, пока египетский приток туристов не наладился.

– Интересно, я подумаю… – предложение, помимо его интеграции в общую схему обеспечения тайных операций, в перспективе было коммерчески целесообразным, но требовало денег, для получения которых требовалось дать дату их окупаемости. Генрих достал из шкафа виски и предложил Шаху. Они выпили, немного расслабившись, посидели еще немного, после чего Генрих произнес: – Ну что, пойдем, подышим свежим воздухом?

Через два дня после отъезда Шаха из Каира, 13 марта в Бахрейне вновь вспыхнули беспорядки: центральную площадь заняли шииты. Полагая, что далее оттягивать не стоит, 15 марта Саудовская Аравия ввела воинский контингент в количестве 1000 человек. В тот же день в этой стране было объявлено о введении чрезвычайного положения сроком на 3 месяца. Иран, для которого Бахрейн представлял собой лакомый кусок по ту сторону Ормузского пролива, высказал поддержку митингующим шиитам. Немедленно прошли беспорядки в Саудовской Аравии. 17 марта власти Бахрейна с целью ликвидации привлекательности места проведения митингующих взорвали скульптуру, давшую имя Жемчужной площади.

Митинги и массовые протесты с призывом свергнуть глав правительств, изменить конституцию стран в пользу правления демократии, улучшения благосостояния жителей арабских государств проходили с неуменьшающейся активностью в Йемене и Алжире. Это серьезно подрывало имидж США не только в регионе, заставляя страны всего мира пересматривать устои современного миропорядка в поисках новых полюсов, основы, которая могла бы послужить гарантом стабильности в долгосрочной перспективе.

Небывалые митинги с применением оружия и жертвами в Йемене достигли пика, когда президент Али Абдулла Салех сказал, что готов отказаться от власти. В течение 60 дней он намеревался передать её вице-президенту страны, генерал-майору Абд Раббу Мансуру Хади, имевшему влияние в Йемене и знавшему подноготную происходящих событий. В один из тех дней, когда сотни тысяч демонстрантов теснились на улицах городов страны, требуя отставки президента, президент Салех попросил к себе генерала.

– Ассалому алейкум, господин президент.

– Добрый вечер. Я пригласил Вас, чтобы узнать Ваше мнение по складывающейся ситуации.

– Египетский сценарий воодушевил толпу, которая не понимает, что в стране много радикальных исламистов, и стоит Вам уйти, как Йемен может разлететься по швам.

– Так-так. Продолжайте.

– Народ хочет улучшения своего положения, это очевидно. Смены власти, это понятно и можно обеспечить, конечно, при Вашем согласии.

– Всё это так. Но я не могу понять, кто дергает за веревочки манекена. Почему именно сейчас, у нас и в других арабских странах происходят эти явления, кто же в действительности так заинтересован в народных волнениях? Это не мятеж, но искусно используемая ситуация.

– Господин президент. Как мне стало известно, Мубарак перед своим уходом консультировался с военными. По их мнению, катализатором событий оказались русские, в интересах которых развиваются события у нас, и в ряде других арабских стран. Об этом ЦРУ в Каире проинформировало правительство Бахрейна, ведется работа по отлавливанию группы специально подготовленных диверсантов ГРУ. Она работает в наших странах, используя обстоятельства и создавая революции. Это четко видно на примере Ливии, которая провела революцию, но не имеет лидеров. Лидеры в тени, их как бы нет, но они есть. Это самые настоящие диверсанты.

– Какие у них цели?

– Они «ломают» влияние США у нас в регионе. Окончательно и бесповоротно.

– Должны быть более глубокие мотивы для подобных действий.

– Да, конечно. В прошлом году произошло многократное унижение российских спецслужб, и для Москвы это оказалось чересчур. Сейчас они берут реванш.

– Причем здесь Йемен? Мы всегда были на стороне русских.

– Да, но рядом Израиль. По всей видимости, они полностью хотят поменять статус-кво в регионе, и чего-то добиваются от евреев. У Вас ситуация сложная, но я бы не советовал уходить быстро. У нас действительно взрывоопасная ситуация, и власть следует передать в надежные руки.

– Если Вы её получите, полагаю, Вы справитесь с волнениями мирными методами и проведете демократические выборы?

– Почему нет? Это наша страна, я с удовольствием передам власть тому, кого выберет народ. Я в первую очередь военный.

– Ну что ж… Не забывайте сразу же информировать меня о новостях… Хорошо. Можете идти.

– Господин президент, – откозырял генерал и пошел восвояси.

Не менее массовыми были митинги в Бахрейне и Иордании. Даже имея влияние и поддержку американцев, под влиянием которых Саудовская Аравия ввела свои войска в Манаму, власти Бахрейна не могли остановить митингующих. Резиновые пули и слезоточивый газ применялись для разгона толпы лишь до поры до времени, пока она сама не возьмется за оружие. Это понимали все и тщательно избегали подобного противостояния.

Эр-Рияд, традиционно тесно сотрудничавший с Вашингтоном, на основе консультаций с американцами принял решение провести переговоры с российскими визави. 25 марта в Москву вслед за главами Палестины и Израиля на переговоры прибыл министр иностранных дел Королевства Саудовская Аравия принц Сауд Аль Фейсал. Его задачей во время быстро согласованного визита было не столько укрепление межгосударственных отношений между Саудовской Аравией и Россией, сколько желание выяснить отношение России к конфликтным ситуациям в Арабских странах. Единственное, что могло задобрить Москву, это размер крупных и прямых инвестиций в Россию, ряд уступок, которые могли бы заинтересовать Россию в разрешении политического тупика на Ближнем Востоке.

Фейсала внимательно выслушали в Кремле, поблагодарили за визит и за письмо, которое он привез от короля Саудовской Аравии. Россия, в свою очередь, потребовала от Саудовской Аравии в уголовном порядке преследовать тех, кто является донорами вахаббитских течений и террористических актов на территории России. Кремль также высказал готовность тесно сотрудничать в сфере регулирования цен на газ и нефть, разработать пакет предложений для инвестиций из Саудовской Аравии.

Отрицать влияние капитала знойной арабской страны было бессмысленно, но и принимать их в России бездумно также было нельзя. Российская сторона высказала намерение в равной мере получить доступ к инвестициям в нефтегазовой сфере в Саудовской Аравии. Последнее было неожиданным, болезненным и требовало проработки в Эр-Рияде. Принц пытался балансировать между желаемым и действительным, однако козыри были на стороне России.

Тем временем в Ливии ситуация стала закручиваться в своей конечной стадии развития. Западные государства, оказавшиеся втянутыми в военную акцию, непрерывно бомбили войска Каддафи. Чтобы прекратить бессмысленное кровопролитие, Вашингтон, санкционировавший деятельность ЦРУ в Ливии, предпринял необходимые шаги, чтобы соответствующая информация из Бахрейна наконец дошла до правителя Ливии. Каддафи доложили, кто, по мнению американцев, является инициатором «жасминовых» революций. Тот начал поиски виноватых, и его стали покидать сторонники, для которых так же, как и для Каддафи, а также власть имущих региона война в Ливии и волнения в других арабских странах оказались полным сюрпризом.

На этом фоне, сначала 28 марта, под предлогом переговоров страну покинул министр иностранных дел Ливии Муса Куса, вплоть до 2009 года возглавлявший разведывательное ведомство Ливии. Сразу после прибытия из Туниса в Лондон 30 марта на небольшом самолете Муса Куса попросил политическое убежище. На следующий день 31 марта из страны бежал генерал Хуилди Хамиди, координировавший деятельность ливийской разведки, а вслед за ним – руководитель СВР Ливии Абу-Заид Дурдах. Они не выполнили свою миссию, неверно информировали своего правителя и неверно исполнили свои обязанности.

 

Офис Шломи. Лондон, март 2011

Крупный бизнес всегда пользовался защитой своих государств, а в случае с Израилем – еще и поддержкой США, стоявших грудью за интересы народа и компаний Израиля. Если раньше их к этому подвигало противоборство с атеистичным Советским Союзом Сталина, Хрущева и Брежнева, то после Горбачева союз двух государств укрепляло сотрудничество в различных отраслях, где важную роль играл ювелирный бизнес.

С момента начала жасминовой революции в Тунисе влияние Моссада и ЦРУ, которые провели операцию по захвату и передаче Бута в руки американского правосудия, стало резко уменьшаться. Непредсказуемость и быстротечность событий ставили оба агентства в тупик, у них не было козырей, потому что сейчас, впервые за последние 50 лет в соседних с Израилем странах к власти могли прийти его злейшие враги.

Соответственно целью Моссада, пусть и запоздалой, было внедрение в эти организации своих людей и принуждение к сотрудничеству ведущих деятелей «Братьев-мусульман», других скоротечно появляющихся движений, которые могли бы представлять собой угрозу интересам еврейского государства. Практически полностью занятый оперативно-стратегической работой по ликвидации арабских волнений, Моссад был не в состоянии отразить попытки смещения влияния из других регионов, в данное время не являвшихся приоритетами Израиля. К таким было причислено предложение компании Шломи о продаже его доли в концерне «Алроса», поступившее к нему в офис в начале февраля 2011 года.

Российское государство готово было выкупить его пакет акций по рыночной цене. Предложение было твердым, может быть, не совсем выверенным, поскольку Шломи вполне устраивало владение этими активами, которые давали ему доступ и широкую поддержку российского государства внутри России. Тем не менее, от предложения россиян было сложно отказаться. Чтобы выяснить, кто стоит за офертой, Шломи попытался встретиться с Нагодом, на что получил закамуфлированный отказ. Сославшись на невероятную занятость, тот через помощника предложил встретиться с его заместителем. Для Шломи это означало, что их прежние договоренности не имеют силы, поэтому он отказался от встречи.

Затем он попытался прозондировать российские спецслужбы, пытаясь деньгами блокировать данное решение. По большому счету, в таких случаях необходимо понять, от кого исходит предложение, и сделать ему встречное, которое бы устраило обе стороны. Но с русскими он упрямиться бы не стал.

Шломи отнюдь не был глупым человеком. Пытаясь докопаться до истины, он начал искать, где и когда его бизнес, он сам могли пересечь интересы той или иной группы в России. Одновременно он стал готовить почву для инвестирования средств, которые могли поступить ему от продажи активов «Алроса». На этой основе он создал две дублирующих друг друга аналитических группы по 3 человека, каждой из которых было дано задание по поиску и установлению контактов с теми из россиян, кому было бы выгодно работать с ним по ювелирной схеме. Таким образом, в повестке дня потенциально встал вопрос о привлечении российского бизнеса к нему в компанию. Иначе он через продажу акций в «Алросе» терял доступ сначала к якутским алмазам, а в перспективе – и к рубинам. У Шломи были надежные связи в ЮАР и Лесото, но если дело пойдет так дальше, то кто защитит его компанию от вытеснения и с этих рынков? Ему однозначно требовалась поддержка новых силовиков, которые обеспечили бы ему неприкосновенность и гарантии.

До поры до времени Шломи не обращал внимания на взрывы в Душанбе и Худжанде, справедливо полагая, что их количество и частота намного меньше, чем, скажем, в России или же Ираке. Лишь сейчас, в середине марта, сидя за бумагами в офисе, он заметил схожесть событий в Москве и Худжанде. «А ведь это не что иное, как блестящая операция русских» – подумал он, отложив ручку. «Они повернули против американцев их же оранжевое оружие». Он стал протирать у висков, кофе не помогало, ему надо было сосредоточиться и в течение месяца принять решение.

Он вызвал руководителей обеих аналитических групп. Как только они вошли, Шломи попросил их за стол. Первой была 35-летняя Лоренс Розенштейн, по паспорту гражданка США, родившаяся в Тель-Авиве. Она выглядела просто блестяще, являя собой исключительно редкий пример сочетания нескольких качеств: красоты и изящества, ума, личной скромности и финансового могущества, исчисляемого несколькими десятками миллионов долларов, доставшихся ей по наследству. Вторым приглашенным был его давнишний друг, миноритарный акционер и партнер по холдингу Абрам Моше.

– Прошу Вас собрать и сопоставить материалы по Таджикистану, России, делу Виктора Бута, акциям на Ближнем Востоке и в Арабских странах с начала прошлого года, – произнес он, обращаясь к Лоренс. – Вас, дорогой Абрам, прошу сосредоточиться только на русских, компании Бута и её связях. Меня интересует история их бизнеса, а также то, чем они занимаются сейчас. Предлагаю, чтобы каждая из групп ежедневно тщательно перепроверяла выводы коллег и письменно докладывала мне о результатах.

После краткого обмена мнениями по ранее полученным документам и аналитическим сводкам Лоренс уточнила сроки по новой задаче.

– Полагаю, что время играет против нас. Я получил предложение о покупке моей доли в компании «Алроса» и мне нужна полная информация, прежде чем я должен сделать соответствующие выводы. Учитывая характер и сложность задачи, нам необходимо принять окончательное решение в течение максимум 10–15 дней. Поэтому с выводами предварительного характера я бы хотел знакомиться ежедневно и оперативно.

Стараясь не терять инициативу, Шломи вызвонил своему знакомому Рубену Кацаву, работавшему в аппарате премьер-министра Биньямина Нетаньяху. Попросив того о короткой встрече, он вызвал вертолет и охрану. Через полчаса он был в аэропорту, откуда еще через несколько часов он оказался в Иерусалиме. Точно в назначенное время он вошел в здание правительства Израиля.

– Шалом. Прошу прощения, что оторвал Вас от важных дел, – произнес Шломи.

– Шалом, уважаемый Леон. Прошу Вас, присаживайтесь, – произнес Кацав. – Что случилось, почему такая срочность? – они знали друг друга достаточно давно, вот уже пару десятков лет. В то время как Шломи все более укрупнял свой бизнес, Кацав рос по карьерной лестнице. Он представлял деловые круги, вовлеченные в том числе в ювелирный бизнес, в нынешнем правительстве. Более того, Кацаву удавалось сохранять свою должность и влияние при смене премьеров в стране.

Шломи коротко объяснил суть проблемы с акциями «Алросы». Необходимо было нейтрализовать влияние российской стороны. Формально выбор по продаже акций «Алросы» был за ним. Если бы это было, скажем, 2–4 года назад, не говоря уже о старых добрых временах советской эпохи, достаточно было сделать несколько звонков израильскому лобби в Вашингтоне. Как раз об этом подумал Кацав. Но сейчас делать это не имело смысла.

– Как вижу, заинтересованность в покупке Вашей доли в «Алроса» исходит с вершины российской пирамиды власти, – произнес Кацав. – могу рекомендовать Вам только одно: как следует поторгуйтесь и продайте её им, раз уж они этого так хотят. Другие варианты возможны, требуют времени для подготовки, но сейчас в них столько неопределенности.

– Согласен. Рассматривается как последний вариант. К Вам я приехал за другим: нельзя ли использовать правительственные каналы? Насколько мне известно, премьер Нетаньяху собирается в Москву. Если бы он поднял бы эту тему во время переговоров, то у тех, кто инициировал оферту по покупке акций «Алросы», были бы связаны руки.

– Вы имеете в виду российских силовиков?

– Э-э…Прямо скажу Вам, Рубен, я не ожидал подобных шагов от россиян. Я своевременно плачу налоги, у меня несколько предприятий в России, мы активно и успешно сотрудничали на протяжении нескольких десятилетий. Мне казалось, что прерогатива российского государства заключается в привлечении и защите зарубежных инвестиций. В данном случае это напоминает рейдерство. Соответственно мой пример может сослужить интересам России «медвежью» услугу.

Шломи немного лукавил: налоги оплачивались с прибыли, которую он считал необходимым показывать. Под видом сырья он вывозил обработанные камни. Он достаточно часто и регулярно нарушал российское законодательство, но в этих стенах он никогда бы в этом не признался, даже если к его виску приставят пистолет. Здесь, в Израиле, он был законопослушным и процветающим коммерсантом, которого поддерживало государство Израиль.

– Оставим официальные ноты в нашем разговоре, Леон. У нас ведь неформальная встреча, помните?.. Насколько мне известно, Вы пытались решить свои проблемы через Моссад.

– Рубен, я ни секунды не сомневаюсь, что Вы информированный человек, – с ходу произнес Шломи. Кацав немного помолчал, провел пальцами левой руки по губам, затем встал с кресла и пошел по кабинету, переминаясь.

– Я не могу ничего обещать, постараюсь сделать то, что возможно. Что Вы можете предложить взамен?

– Часть своих акций в моем концерне могу продать государственным структурам Израиля. Если, конечно, правительство сочтет это целесообразным, – ответил Шломи.

– Хотя бы так. Попробуем.

Шломи, поняв, что встреча закончилась, поспешил откланяться.

22 марта Салли вызвонила Максу, проинформировав о том, что посылка выслана в Лондон. Связавшись с ней по закрытому каналу, он уточнил, кто конкретно её интересует. На следующий день произошли два теракта в центре Иерусалима, повлекшие за собой жертвы. Территория Израиля также была атакована ракетами Кассам с палестинской территории. 23 марта палестинские ракеты упали в крупнейших городах израильского юга Ашдоде и Беэр-Шеве. В результате подрыва автобуса в центре Иерусалима в среду погиб один человек и были ранены 38.

24 марта в Москву для встречи с президентом Медведевым прибыл премьер-министр Израиля Нетаньяху. Его палестинский визави Аскар Аббас с прибыл в Россию для проведения политических консультаций по ближневосточному урегулированию на два дня раньше Нетаньяху.

Президенты России и Израиля тепло приветствовали друг друга перед телеобъективами журналистов. Первый из них был заинтересован в мире, и последовательном росте политического могущества России за рубежом: вещах, казалось, естественно дополнявших друг друга. Второй был непримиримым ястребом, ратовавшим за заселение исконно палестинских территорий вновь прибывшими в Израиль иммигрантами. В свою очередь, Палестину последовательно поддерживали сначала СССР, а затем и Россия. Так что оба президента были по разные стороны баррикад. Если раньше Нетаньяху мог опереться на США, то сейчас, когда не только у границ его страны, но и внутри еврейского государства стали рваться снаряды, расклад сил кардинально поменялся. Поэтому таким срочным получился визит израильского премьера: Нетаньяху вслед за многими другими влиятельнейшими политиками ближневосточных стран прибыл в Россию для консультаций! Такого не припоминали даже старожилы Смоленской площади со времен образования государства Израиль в 1948 году.

 

Транзитная база. Дубай, март 2011

Макс в это время находился с Алексом в Эмиратах. Сразу после того, как они встретились с Эплерами, братья рейсом компании «Вирджин Атлантик» через Лондон вылетели в Дубай. Их целью было открытие ресторана, который в том числе был бы их базой в этой стране для контактов с таджиками, русскими и пр. Алекс намеревался инвестировать полмиллиона долларов, и ему нужен был юрист для построения корректной с точки зрения оптимизации налогообложения компании.

Макс, в свою очередь, ожидал хороших новостей от Саши. Он снова перевел ему деньги за товар, на этот раз на 110,000 долларов, из которых 10 штук предназначались Саше в качестве комиссионных за проделанную работу. Макс попросил Сашу привезти товар в Эмираты, сам или нарочным. По договоренности, тот мог вложить полученные от Макса деньги в товар на дальнейшую раскрутку. Важнее было то, что Саша при помощи своих российских связей готовил заключение официального контракта на 10 миллионов долларов с таджикской государственной компанией «Губджемаст», который в свое время Макс безуспешно пытался пробить, будучи в Худжанде.

Дубай представлял собой удобный транзитный пункт, процветавший благодаря своему налоговому статусу, торговле со странами Персидского залива, наличию значительного и доступного капитала в банках. В отличие от банков США и Европы, здесь нефтедоллары предлагались по ставкам в 3–5 % годовых, причем планка займов была установлена не сверху, а снизу! – минимальная сумма кредита равнялась 100,000 американских долларов.

Дубай был также местом транзита средств, поступавших от продаж и транзита наркотиков. По самым скромным оценкам экспертов, ежегодный доход от продаж наркотиков из Афганистана составлял 400 миллиардов долларов, из которых лишь 3 миллиарда оседало в стране происхождения. Так что денег в стране было немерено, нужно лишь правильно их использовать. Положив наличность в местный банк, братья намеревались открывать аккредитивы под поставки камней от таджиков, из Мьянмы и т. д. Специально бронированные и особо охраняемые комнаты в банках можно было использовать для оценки камней и расчета, не выходя из помещения. Вариантов было множество.

В это время года Дубай был великолепным местом для отдыха сотен тысяч туристов: не жарко, как летом, когда в тени здесь 60 градусов. Отели, бары и пляжи были в распоряжении туристов, которые вместо неспокойных Египта и Туниса, а также залитой тропическими дождями Юго-Восточной Азии предпочли Эмираты. Алекс и Макс разместились в отеле Марина, номера которого имели выход на море и скорее смахивали на апартаменты. Алекс готовил открытие ресторана исподволь, подбирая место, персонал. Больше всего его интересовал поток туристов, их состоятельность и количество конкурентов. Арабы не умели готовить, но денег у них было море. Рестораны были в основном на английский или американский лад, где сервировалась европейская кухня. Ассортимента блюд, вкусных и сытных, имевшихся в меню любого из ресторанов Алекса, здесь, к счастью, не было.

Обратив внимание, что продукты – составные блюд поставляются морем и по цене сопоставимы, а то и дешевле цен в Узбекистане, 3 месяца назад Алекс принял решение открывать здесь ресторан. Нужно было найти партнеров, как раз этим он занимался всё это время. Не проронив и полслова в Узбекистане о своем деле, он поставил в известность Макса лишь после приземления в аэропорту Шарджи.

Макс и Алекс сидели в ресторане шведского типа гостиницы Интерконтиненталь, прибыв туда из бутика Картье, находившегося внутри комплекса гостиницы. Здесь Алекс купил подарки многочисленным чиновникам в виде золотых часов и сувениров от Картье. Они сидели за столом, ожидая заказанный обед, как вдруг в холле гостиницы показалась статная, высокая и одетая в белый костюм и юбку женщина, со шляпой на голове. Она стала приближаться к ним, не сводя с них глаз. Но они не могли узнать её, или понять, кто это, поскольку свет из окон дверей падал на неё сзади, ослепляя их обоих.

– Привет, ребята, – произнесла она. Алекс встал первым, он узнал её. Перед ними стояла Виола. Да-да, та самая. – Не ждали? А я вот здесь.

Макс немного похолодел, пытаясь понять, насколько случайно её появление здесь. Он сделал усилие, и на его лице появилась тренированная улыбка.

– Боже мой, сколько лет! Присаживайтесь к нам, милости просим.

Алекс молча отодвинул стул для Виолы и руками усадил бывшую коллегу за стол. Затем он сам сел за стол и произнес:

– Выглядишь что надо. Не то, что у меня в Ташкенте.

– Я же говорила, что замужем за иракца, который здесь работает. Слава Богу, я уехала из Москвы. Сдала экзамены, теперь начинаю свое дело.

– Какое? – спросил Алекс.

– Маленькую пиццерию. Уже и место подобрала. Правда, банки не выдают ссуду, требуют залог. Бегаю в поисках инвестора.

– Неужели? Так ты еще не открыла свой бизнес? – Алекс отхлебнул из стакана сок мультифрут.

– Пока нет. А вы, мальчики, здесь проездом?

– Да, ненадолго, – отводя глаза, сказал Алекс. Макс решил помолчать: он понятия не имел, что на уме у его брата.

– Здесь живете?

– Да, на 5-м этаже, – вновь солгал Алекс. – Хочешь подняться к нам номер?

– Зачем? Мне и здесь хорошо, – она сняла шляпу и поставила её на свободный стул вместе с сумочкой. – Я смотрю, у вас куча подарков, да еще и от Картье.

– Какая ты у нас внимательная, – съязвил Алекс. Макс решил вмешаться, он как-никак имел опыт общения с этой женщиной, совсем в другом ракурсе, не будучи её хозяином. Пока они говорили, Максу показалось, что она здесь не случайно. Кто её подослал, узбеки, русские, или команда Фокса? Это могло выясниться в результате беседы. В любом из этих случаев их беседа контролировалась, так что они оба были под наблюдением. Задачка супер: говорить ни о чем, и выяснить, кто есть кто, да еще попытаться сладить бизнес.

– Как дети? Они здесь?

– Со мной только младшая дочь.

– Нравится здесь?

– Я обожаю тепло, после Москвы здесь просто класс. Есть одно но, сами знаете: без алкоголя немного трудно.

– В России привыкла, что ли?

– Нет, просто помогает расслабляться. Могу ли я чем-нибудь Вам помочь, ребятки?

Макс решил уточнить:

– Как давно ты здесь?

– Пару месяцев.

– Понятно. Какие банки ты посетила?

–  Mashreq Bank, HSBCи Standard Chartered. Они заладили как один: дайте нам историю бизнеса или залог. Что за кретины такие? Сами же коллекционируют слитки золота на счетах.

Макс переглянулся с Алексом. Тот его понял, но промолчал.

– Где живешь здесь?

– У мужа на квартире.

– Поможешь нам снять жилье и офис?

– Я не шибко знаю местность, но кое-что найти смогу.

– Летом жарко у вас тут.

– Да. Если бы не кондиционеры и море, то на улицах остались бы одни местные. Только они и могут жить под палящим зноем. А вообще здесь здорово, не сказать, что Ташкент, но го-о-раздо теплее, чем в Москве.

Официант принес и услужливо расставил салаты и напитки.

– Уж это точно. Так ты здесь надолго? – с ухмылкой спросил он у Виолы, начав ковырять вилкой в тарелке.

– Как минимум на полгода. А вы, ребята?

– Мы здесь проездом. На несколько дней… Сколько нужно для твоего бизнеса?

– 60–80 тысяч, зеленых.

– А-а, – проронил Алекс. – Планируемая выручка и время для выхода на полную загрузку бизнеса?

– Таких деталей я вам не скажу. Рассчитываю на 3–4 месяца стартовых после открытия пиццерии. Начну с 10 тысяч в месяц, затем на 20–30 тысяч. Через год будет приток средств в размере 60 тысяч в месяц, из которых 50 % – чистая прибыль.

– На бумаге. Пока только на словах, – отводя голову в сторону, произнес Алекс. – Я подумаю. А пока помоги Максу, найти юриста и кучу других мелочей. Я тебя не забуду, обещаю.

Алекс вытер лицо влажным белым полотенцем, поправил воротник рубахи, и не прощаясь, пошел из ресторана. Виола, глядя вслед своему бывшему шефу, не смогла удержаться от фразы:

– Он и здесь в своем репертуаре.

– Да нет, Алекс просто устал, – вступился за брата Макс. – Ну что, пойдем? – Выйдя из гостиницы, они оба сели в машину Виолы, маленькую Хонда Цивик.

– Итак, что конкретно необходимо?

– Для начала покажи нам пару офисов ближе к центру. Хорошо бы проехаться и пройтись по деловой части города, затем по менее дорогой и так далее.

– Ладненько. Поехали.

Виола не так чтобы очень уверенно, но сумела за остаток дня и последующий день показать Максу основные районы Дубая. Места, где жили и правили шейхи, Макса не интересовали. По ходу он фотографировал, торговался с арендаторами, налаживал и щупал связи. Виола на встречах вела себя как рыба в воде: молчаливая и услужливая, она была его неприметной и симпатично одетой тенью. Времени размышлять в машине она особо ему давала, говорила без умолку. Макс, повидавший к тому времени немало, вел поиск и разговор одновременно с тем, что ему приходило на ум. Она не продаст Алекса, она ему обязана. С другой стороны, четко показывая офисы и апартаменты, она могла дать им фиксируемую квартиру, где в случае их согласия работу братьев будут направлять, и просто так избавиться от наружки в дальнейшем будет исключительно непросто. Другими словами, все эти офисы и апартаменты, особенно в тех случаях, когда она их особенно рекомендовала, имели целевую направленность. Так-так. Получается, Алекс заранее просчитал это и готовит отдельный офис. Заодно сбивая с толку Виолу и её «коллег». Возможно. Хотя Алекс может ей и доверять. Оставаясь в неведении, Максу приходилось отрабатывать версию по полной.

На третий день их общения, когда они уже порядком друг другу надоели, а Макс никак не мог получить полчаса свободного времени у Алекса, Виола не вытерпела и воскликнула:

– Что ты такого ищешь? Мы уже полгорода объездили.

– Наверно, действительно хватит. Теперь займемся банками и юристом, который может открыть нам компанию.

Последнее было во многом техническим моментом, нужно было найти эффективного исполнителя, способного быстро и в срок выполнить заказ. С банками обстояло сложнее. Макс попытался объяснить задачу Виоле:

– Нужен банк, готовый предоставить кредит до 500,000 долларов, причем на второй день после предъявления ему всех необходимых документов по гарантированному обеспечению. Мне нужно изучить их ликвидность, так что давай встречаться, а ты продолжай во время встреч молча слушать. Договорились?

Она кивнула. Банкиры в Дубае оказались менее консервативной публикой, чем, скажем, в России и даже США. Денег им, как всегда не хватало, на то они и банкиры, вечно сетующие на проблемы. Полмиллиона долларов были цифрой, которую финансисты одной из процветающих арабских стран считали приемлемой для бизнеса средней, даже начинающей фирмы. Особенно когда с ними говорили на чистом американском диалекте.

– Наш годовой отчет, сэр, – протягивая буклет, произнес старший из клерков, когда Макс попросил о встрече с кем-нибудь из старших менеджеров банка HSBC. – Конечно, у нас высокая ликвидность. В хранилище нашего банка находится 5–6 миллиардов долларов наличными. При оформлении ссуды или же при поступлении средств на Ваш расчетный счет необходимая Вам сумма будет немедленно выдана или перечислена по первому Вашему требованию. Кроме того, мы являемся филиалом банка в Великобритании, имеющего ААА+ рейтинг.

– Хорошо. Вы страхуете коммерческие кредиты?

– Под оборудование?

– Нет. Торговлю.

– Оптовую или розничную? Вы не могли бы уточнить?

– С большим удовольствием. Мы планируем два бизнеса, не взаимосвязанных друг с другом, кроме разве что одним хозяином-распорядителем, которого мы здесь представляем. Ресторанный бизнес, основные средства в котором планируются инвестировать из оффшорной к Эмиратам юрисдикции. Нам необходим небольшой кредит на револьверной основе для закупок продуктов. Второй вид бизнеса – экспортно-импортные операции, где мы предполагаем получение кредита под контракт на закуп товаров.

– С кредитованием под закупку продуктов не будет проблем, я полагаю. Сумма до 50 тысяч Вас устроит?

– Более чем. При международной торговле нам потребуются кредиты в размере от 100,000 долларов в виде аккредитива. Гарантией будет поток наличности и наш ресторанный бизнес.

– Резонно. Для однозначного ответа мне нужна Ваша заявка и другие документы по залоговому обеспечению.

– Само собой. Что ж, мистер… – Макс стал вчитываться в визитку клерка: – Абдулрасул, было исключительно познавательно с Вашей стороны ввести нас в курс дела. Мы придем в банк, как только будет принято соответствующее решение.

– Благодарю Вас, господин Вольф. Надеюсь вскорости видеть Вас среди наших клиентов.

В таком же ключе они посетили другие крупнейшие банки, потратив еще 6 часов. Как только за ними закрылись двери Стандард Чартерд, телефон Макса зазвонил не переставая. Это был Алекс.

– Жду Вас в гостинице.

Макс и Виола, оба взмыленные, вошли в прохладный зал гостиницы Интерконтиненталь. За пышным столом их ждал Алекс, совсем один, с довольной улыбкой на лице и мобильником в руке. На сей раз он встал и приветствовал их обоих. Что ни говори, Алекс ценил хорошую работу. Его позитивное настроение говорило о многом: ему удалось здесь повторить ту же схему, что в Ташкенте: Алекс знал об их делах, его собственные замыслы также реализовывались. Правда, его обоим землякам оставалось гадать, какими же они, эти планы, были на самом деле.

Через день, вдоволь накатавшись на катере, Алекс и Макс возвращались с моря в гостиницу, когда раздался звонок на сотовый Макса. Он, быстро поговорив, прервал разговор и бросил Алексу:

– Товар прибыл. Встречать поедешь?

– Ты лучше сам, сам давай.

– Хорошо.

Макс, на ходу вытираясь и натягивая брюки, побежал к такси. Через полчаса он был в аэропорту. Саша, поджидавший его в зале прилета, подошел к Максу. От него несло ароматом одеколона Hugo Boss.

– Поедем? Я без сопровождения, – сказал Макс.

– Меня встречают. Отойдем, – произнес Саша. – Вот товар. Как только проверите качество, дайте знать. Контракт подписан, оригинал должен привезти директор компании. Вот его и жду здесь.

– Отлично! – произнес Макс. – Тогда не прощаемся? Я закажу ресторан. Посидим все в сборе.

Саша кивнул и вновь пошел к стойке бара в аэропорту заказать себе чего-нибудь из выпивки. Макс, не теряя времени, позвонил Алексу. Тот, как всегда, не дал сказать ему ни слова.

– Ты где?

– Выезжаю из аэропорта.

– Не двигайся. Стой возле полицейского. Я приезду.

Через 20 минут Алекс на гостиничном лимузине забрал его у входа в зал прилета. Молча он взял у Макса товар, развернул мешочек, поглядел внутрь и вышел у здания банка, в котором они открыли счет.

– Езжай в гостиницу. Я подъеду, – произнес он. Алекс не собирался хранить драгоценности в банке. Туда он пригласил геммолога из местной лаборатории GIA, который за 2 часа в защищенной комнате банка проверил качество рубинов. Все это время Алекс молча стоял рядом, не отрывая глаз от камней. Как только процедура закончилась, Алекс рассчитался с ним, попросил шофера подъехать и помчался в гостиницу. По пути он позвонил в Нью-Йорк и Вашингтон.

Вечером Алекс, Макс и Саша вместе с таджикским гостем отметили в ресторане «Рим аль Бавади» первую сделку. Таджик передал им оригинал контракта. За столом он мало говорил и ел, всё приглядываясь к своим новоявленным коллегам. Они вовсе не казались ему нуворишами, с которыми он привык иметь дело. Саша был за тамаду, поскольку знал всех сидящих за столом. Закончив обсуждать с гостем планы на перспективу, Алекс, наклонившись к официанту, что-то ему сказал. Тот исчез и через мгновение появился с фирменным пакетом. Алекс, быстро поднявшись с места, взял его в руки, достал из кармана плотно набитый конверт и передал всё это директору «Губджемаста» со словами:

– Примите этот скромный презент в качестве залога успеха нашего предприятия.

Презентом были часы с бриллиантами от Ролекс на 50,000 долларов и наличные на 10,000. Алекс умел пускать пыль в глаза. В данном случае это имело смысл: через несколько месяцев капитал братьев должен был составить несколько миллионов долларов. Для этого сейчас имелись основания, непосредственно находившиеся в кармане Алекса.

Когда они расстались, Макс стал потягиваться и зевать. Алекс холодно произнес:

– У нас еще встреча.

– С кем? – удивился Макс.

– Умойся, переоденься. Выпей кофе или еще чего. Через 2 часа жду тебя здесь. Чтобы был как огурчик.

Алекс поехал встречать Питера. В сделке принимали участие средства супругов Эплеров в сумме 20,000 долларов, заработанные на электронике, поставленной в Узбекистан. Алекс мог бы обойтись своими деньгами, но уговор есть уговор. Благополучно встретив гостя, которого сопровождали два агента американских спецслужб в темных очках, Алекс пересел к ним в машину и повез гостя снова в тот же ресторан.

Здесь уже за столом разговор вел Алекс, телохранители прогуливались один внутри и другой вне здания. Питер был рад, что удалось подписать первый контракт, да еще и получить товар. Они с Алексом стали что-то тихо обсуждать, и Макс пошел помыть руки. Когда он вернулся, Питера уже не было.

– Не волнуйся. Питер отдаст товар Авраму. Теперь можем отдыхать, – сказал Алекс, поднимаясь со стола, и с улыбкой добавил: – Что может быть лучше, если американская секретная служба, охраняющая президентов США, сейчас охраняет наш товар!

Доехав до гостиницы, братья пожелали друг другу доброй ночи и ударили по рукам. Войдя в номер, Макс открыл кран в душе и стал наполнять ванну. Вернувшись в комнату, он обнаружил неприятный сюрприз: за столом сидел человек, которого он где-то видел. В кресле перед телевизором сидел не кто иной, как Аскар Фатих.

– Простите за сюрприз, профессор.

– У вас получается их делать. Второй раз мы встречаемся по написанному Вами сценарию.

– Поздравляю с контрактом. Ваша дочь с матерью у себя дома. В целости и сохранности. Теперь, Макс, оглянитесь назад, и посмотрите, чему Вы научились, что приобрели и через что прошли. По-моему, у Вас больше приобретений и радости, чем слез и проблем.

Макс встрепенулся, подошел и обнял Аскара.

– Так я свободен? Целиком и полностью?

– Свою задачу вы выполнили. Теперь Вас не отпустит Алекс. Так что удачи Вам, – произнес Аскар и пошел прочь из комнаты.

 

Охота на резидента. Бенгази – Каир, март – апрель 2011

Офис ЦРУ, где появилась Лаура, за месяц кропотливой работы собрал сведения, согласно которым некий Генрих Берингер, выходец из Узбекистана, что-то около 15–20 раз легально пересек границы Туниса, Ливии, Египта. Оставалось неизвестным, сколько раз он делал это в рабочем порядке, без проставления штампов пограничников. Сначала это не вызывало подозрений: Берингер штатный работник российской турфирмы, который не просто должен, а обязан часто ездить по странам для работы с туроператорами. Томпсон запросила по нему полные данные в Лэнгли, те в свою очередь, передали запрос в Вашингтон и резиденту в Москве. Чем дальше, тем больше они о нем узнавали. Ничего необычного, самый что ни на есть обычный работник, который периодически вовремя посылает домой заработанные деньги.

Стали копать глубже и выяснять круг знакомых, попросив аппарат московского военного атташе в посольстве США поднять историю Генриха вплоть до его рождения. Через 10 дней пришли данные, что он служил в ОМСБОНе, затем в ООН под прикрытием в программе контроля наркотрафика из стран Центральной Азии. Это уже было что-то. Немедленно было установлено наружное наблюдение и круглосуточный радиоперехват его телефонных переговоров. Из личного дела, которое за 3 дня лишь благодаря агентам в миссии США при ООН в Нью-Йорке с трудом удалось выцарапать из недр ООН, явствовало, что Генрих – специалист-психоаналитик, военный психоаналитик. А вот чему его учили в ОМСБОНе, продолжали выяснять.

Задействовали полковника Потеева и других перебежчиков, которые обладали свежей информацией: ничего. Пришлось поднять ташкентский офис, а в Москву была отправлена отдельная группа, перед которой была поставлена особая задача – получить доступ к архивным данным ОМСБОНа и выяснить, какие конкретно навыки, кроме спортивных и общевойсковых, получил в спецназе МВД СССР сержант Берингер. За счет подкупа, большого количества водки и участия предателей – перебежчиков задача была решена. На 25 сутки в досье появилась копия справки ОМСБОНа, выданная при демобилизации в 1987 году о том, что сержант Генрих Берингер получил навыки диверсанта.

Наружное наблюдение фиксировало лиц, встречавшихся с Берингером, места их проживания и работы, а также маршруты передвижения Генриха и его знакомых. На получение и обработку этих данных потребовалось еще 5 дней и 30 человек особо подготовленных специалистов наружного наблюдения. Почти все, кто оказался под колпаком, работали профессионально: вели себя спокойно, замечали и уходили от слежки, заметали следы, практически ни разу не прокололись при передаче радио– и электронных данных. Стало ясно, что работает хорошо обученная группа, которую в обычных, мирных условиях, следовало бы разрабатывать несколько месяцев, внедряться к ним, и, каким-либо образом «простимулировав» контакт, записать их на пленку или видео и затем поймать с поличным. В данной ситуации время играло против американцев.

Ливийская война к тому времени была в разгаре, шла вторая неделя боев, конца которых не было видно. По распоряжению президента США, первоначально затребовавшего предложения ЦРУ и военной разведки по обстановке в Ливии, в регион были высланы несколько специальных групп американской разведки, которые должны были работать с учетом сложившейся обстановки. Их задача была невероятно простой и жесткой: найти и уничтожить диверсантов, которые заварили кашу с революциями в арабских странах. Чем длительней было американское участие, тем более нетерпеливым становился Белый дом по отношению к Лэнгли.

В одну из таких групп были собраны выходцы из стран Ближнего Востока: уроженец Триполи Омар, каирец Абдулла, которыми командовал американец иранского происхождения Мухаммед, все граждане США. Они свободно говорили на своих родных языках, литературном арабском, английском, а Абдулла и Омар сносно говорили по-русски. Каждый из них в разные годы прошел спецподготовку в Ираке и Афганистане. «Мозгами» и связистом группы был Абдулла, Омар владел несколькими видами рукопашного боя, отлично владел снайперской винтовкой, гранатометом, различными пистолетами и т. п.

Эта троица с разницей в полчаса въехала на территорию Египта через Бенгази. В Ливию они прибыли с потоком новобранцев, которые рвались из Туниса к мятежникам. Легендой их движения на восток было обеспечение оружия повстанцам. Остановившись в Бенгази на сутки на явочной квартире, они сменили одежду на местную военную униформу, там же получили седан и пикап с багажниками, доверху набитыми автоматическим оружием, гранатометами и даже парой стингеров.

В Каир решили ехать, вновь разделившись. Мухаммед поехал с Омаром на пикапе, а Абдулла, на всякий случай увешав салон фото– и видеокамерами, решил представляться техническим персоналом корреспондента Аль-Жазира, которого он должен был догнать в Каире. Границу проехали без проблем, встретились в Каире.

– Свяжись с мамой, – произнес Мухаммед в сторону Абдуллы. – Она может спечь нам блины сегодня или подождать?

– Так и передать?

– Не до шуток. Работай, – Абдулла, сидя в машине, быстро вытащил портативную антенну, настроил на особую частоту висевшего над Каиром американского военного спутника и начал пеленг. Через 10 секунд на его маленьком компьютере зажглась лампочка, и в течение доли секунды он передал шифрованное сообщение. Одновременно пришла телеграмма из Манамы. Покопавшись с ручкой и компьютером, он через пару минут произнес:

– Мамочка просит проехать до улицы Аль-Ахсами.

– Далеко это отсюда?

– В часе езды.

– Понятно. Запроси местный контакт. Пусть встречает за пару километров от объекта. Будем через 40 минут.

Тот, на кого они охотились – Генрих – стал чувствовать, осязать каким-то образом слежку. Нет, машины, едущие за ним или обгоняющие его, не чередовались одна за другой вновь и вновь. Он не замечал знакомых лиц за рулем следующим за ним машин, периодически вглядываясь в зеркало заднего вида. Может, это было не так, тогда возможна простая перепроверка иностранцев? Мания преследования? Ведь он здесь работал вот уже 8-й месяц кряду. Чтобы подстраховаться, он вызвал к себе Фирдавси.

– Найди и быстро поставь мне на хвост человека, с кем я, да и ты не знаком, например, таксиста. Пусть поездит за мной неделю. Пусть выяснит, ездит ли кто за мной. Поопытней чтоб был. Заплатишь ему. Потом повторишь то же самое в отношении себя и других наших.

– Понял. Что-то серьезное?

– Перепроверка.

Первые же три дня выявили искусную работу 5–6 человек, которые вели Генриха. Ошибки не было, удалось запечатлеть их лица, это были арабы. Пытаясь угадать намерения оппонентов, Генрих стал отматывать то, что произошло за последние две недели. Возможно, его вели плотно, записывали и анализировали все это. Только кто?

В тот погожий апрельский день Генрих проснулся раньше обычного. Быстро одевшись, он глотнул теплого кофе, сунул под свой пиджак из светлого льна пистолет с глушителем и вызвал машину. Вася приехал вовремя, т. е. через 15 минут. За это время Генрих успел просмотреть несколько колонок прайм-новостей из свежих газет, пестревших заголовками о беспорядках в регионе.

В 8 утра на сравнительно небольшом и потрепанном Тойота RAV4 они выехали в город. До офиса турфирмы было ехать минут 20–25. Отключив сотку, Генрих стал внимательно вглядываться в боковое зеркало и скомандовал:

– Займи крайнюю левую полосу. Так, хорошо. Через 100 метров резко направо в переулок. Давай! – Две машины, ехавшие за ними, также рванулись вправо.

– Понял, – произнес Василий. Он надел темные очки и весь слился с рулем автомобиля, имевшего затемненные окна.

– Газ! Жми!

Сам он достал пистолет, затем взял Васин телефон. Быстро отстучав по клавиатуре «545–100 22 20», он отправил его Джамшиду. Шифровка означала ЧП, применение оружия и встречу на 22-м км шоссе, где располагалась их вилла через 20 минут. Сразу за воротами в переулке Генрих скомандовал «Стоп!» и выбежал из машины, быстро прикрыл сплошные коричневые ворота на стоявшие рядом ставни. Это был его заранее подготовленный ход на крайний случай. Каждый разведчик, если хочет работать в каком-то месте, первым делом готовит пути отхода: дома и заведения с двумя и более выходами, затем специфический круг знакомых для алиби и т. п.

Не успел Генрих захлопнуть ворота, как раздался визг тормозных колодок его преследователей. Генрих вскочил в машину, и джип помчался далее. Вслед им раздались выстрелы, пугаться было нечего, преследователи отстреливали замок. У них было преимущество в 1–2 минуты, или пару километров перевеса при удачном раскладе. Через несколько минут над ними появился вертолет. Почти одновременно на шоссе у них на хвосте появились их преследователи. Их можно было заметить по быстрой скорости и движениям, с которыми они объезжали автомобили. Генрих смачно выругался, и велел, не сбавляя скорости, ехать в условленное место. Их вычислили по телефонам. На спидометре было 160 км.

– Можно переулками. Должны там быть через 5 минут. Машину менять не будем, времени в обрез.

Впереди было пересечение дорог со светофором. Присмотревшись, Генрих заметил приближавшиеся наперерез с обеих сторон перпендикулярных к их направлению два автомобиля.

– Под мост давай. Прими влево. Дальше дорогу знаешь. Не останавливаться!

Сам он перелез на заднее сиденье и расчехлил ПГРК, вставил гранату, рядом поставил винчестер, набитый патронами. Три машины стали их догонять, преодолевая дистанцию в 300–400 метров. Одна не вписалась в поворот, перевернулась и стала вертеться на шоссе. Первая из двух оставшихся машин открыла автоматический огонь.

– Сбавь скорость и открой заднее окно, – громко произнес Генрих. Вася удивленно посмотрел на него через зеркало. Генрих стал целиться и крикнул:

– Я говорю, СБАВЬ скорость… до 120!

Как только машины приблизились, раздался хлопок ПГРК, и стрелявшая машина исчезла в пламени. Последний автомобиль, не сбавляя скорости, объехал преграду и вновь появился за ними. Все это происходило днем, среди множества машин, которые приходилось объезжать или расталкивать бампером джипа. К тому времени они уже были в жилой части города.

– Нам осталось пару километров.

– Заедь в какой-нибудь тоннель или гараж, дом с укрытием, понял? – Генрих, отстреливаясь, пытался попасть в водителя или шины преследователей.

– Хорошо, – буркнул Вася. Через 20–30 секунд машина резко приняла влево, и не сбавляя ходу, въехала в гараж жилого дома.

– Возьми оружие в багажнике, осмотрись… И выкини свой на хрен телефон, – сказал Генрих. Сам он вставил еще одну гранату, пару сунул к себе в карман и стал ждать. Через несколько секунд появились гончие. Мазда, в которой сидело четыре человека, остановилась в 100 метрах от них. Генрих в неё выстрелил, вновь из ПГРК. Прямое попадание, затем взрыв двигателя и бензобака, но трое в кабине машины уже успели из неё выскочить.

– Попал, – он вновь сплюнул порох на губах. – Что там?

– Огороды, узко стоящие дома.

Генрих сосчитал до пяти, выдернул чеку и бросил вторую гранату в RAV4.

– Пригнись, – крикнул он Васе. Раздался взрыв. Весь гараж стал полыхать в огне. Меж домов они пошли к точке, где договорились встретиться со своими. Генрих достал непаленый телефон, вставил чистую симку и позвонил. Зазвучала арабская речь.

– Вы на месте?

– Да.

– Мы рядом. Выезжайте. Пока два человека. В кольцо их, и сними птичку. Она прямо над нами. Далее вариант C.

Поддержка должна появиться через минут 5–10. На том конце был Джамшид, ждавший их на вилле с группой в 10 человек. Вилла охранялась в два кольца на расстоянии 500 метров. Быстро отдав распоряжения, три машины выехали в их направлении.

Далеко уйти Генриху не удалось. Сзади слева раздались выстрелы, пуля пробила ему ногу. Вася стал отстреливаться, а Генрих, волоча ногу, скомандовал:

– В дом! Через окно.

Вариант С означал смену автомашин, их номеров, паспортов, телефонов, паролей и явок, т. е. нужно было резко поменять всю инфраструктуру. Сейчас порог был пройден: прямое противостояние не было предусмотрено его легендой. Генриху нужно было уходить, уходить через границу. Более оставаться здесь было нельзя.

В Лэнгли вели их со спутника. Коллинз лично присутствовал в зале перед огромным экраном, на котором высвечивалась дислокация происходящего на земле в режиме он-лайн.

– Джентльмены, ну-ка поближе. Так, хочу видеть их лица. Это возможно?

– Попробуем, сэр… Не получается, сэр. Слишком быстро движутся.

– Хорошо, тогда в большем масштабе. Распечатайте мне данные объекта.

Когда машина нырнула под мост, Коллинз скомандовал:

– Кажется, жареным запахло. Вышлите к ним поддержку. Сколько у нас там групп рядом?

– В радиусе 10 километров находятся 3 группы по 2 человека, сэр. На удалении 25 километров 12 групп общей численностью 65 человек.

– Возьмите их в клешни. Поставьте людей в портах, с ориентировкой на границу через наших египтян. – помолчав, он добавил: – Могут появиться их коллеги. Постарайтесь взять его живым, этого Берингера, – произнес Коллинз, сняв очки и откладывая от себя листок с данными Генриха. Если они представят его русским, а затем миру, вот шуму-то будет! Озвучивать эти мысли он не стал, в таком деле бабка надвое сказала, чем все закончится. Противник был серьезный, и недооценивать его он не собирался.

Генрих с Васей, ввалившись в здание жилого дома, осмотрелись. Вроде никого из жильцов. Генрих кивком и взмахом руки велел Васе обследовать чердак и крышу, передал ему свою винтовку, затем жестом показал Васе оставаться там для ведения огня по периметру. Тот достал нож из-за пазухи и исчез. Генрих, сев на пол, распорол нательную майку и стал затягивать шину на раненной ноге. Затем вытащил из-за пояса свой Свиридов, привинтил к его дулу колпачок для бесшумной стрельбы и стал готовиться к бою. Посчитав в кармане патроны, их было не более двадцати, он подумал: «Не густо». Должны справиться, их ожидали 20–30 минут скоротечного боя. А там как Бог даст.

Для начала он, развернув занавески, приоткрыл жалюзи, осмотрелся в доме, пытаясь понять расположение помещений. В туалете находился шкаф, внутри которого оказалась труба канализации. Он попробовал пол в этом месте, сделал пару выстрелов, тот подался. Затем Генрих пощупал потолок, его можно было сдвинуть. Снова выскочив в холл, он увидел, что рядом стояла пустая стеклянная бутылка. Генрих разбил её, разбросав осколки возле входа. В окне на улицу никого не было видно, но Генрих догадывался, что американцы шли по следам его крови. Он расположился в углу возле двери напротив окна.

Коллинз произнес:

– Пусть попробуют сзади дома. Сверху мы их подстрахуем.

Экипажем, выжившим среди трех машин преследования, была группа Мухаммеда. Одеты они были как обычные арабы, в широких брюках и таких же широких серых рубахах, совершенно непохожих на ниндзя в черных масках и униформе. Мягко передвигаясь по почве тренированными приземистыми передвижениями, двое из них стали заходить к задним окнам и гаражу. Омара Мухаммед оставил у выхода: на случай если у них ничего не получится, он должен был убрать русских при их удалении из помещения.

Как только двое вошли в здание, Вася, заметивший разместившегося возле кустов Омара, прицелился и выстрелил. Лежавший на земле араб не шелохнулся, только голова его упала ничком. Вася посмотрел по сторонам: было чисто, но над ними кружил вертолет, показывая, где они находятся. Так что затишье было исключительно обманчивым.

Внизу разворачивалась драма. Появившегося в окне агента Абдуллу Генрих убрал сразу, но и тот успел выстрелить в него. Скорее всего, сквозное ранение в правое плечо повредило его движения. Не успел он встать, как дверь с треском открылась, и ввалившийся Мухаммед приставил к его виску пистолет, затем резким движением выбил оружие из рук Генриха.

– Даже не думай. Где второй? – прозвучало на чистом американском. Генрих молчал. Мухаммед, не теряя времени, выдернул из-за пояса шнур и попытался связать Генриха. Тот, все еще сидя, изо всей силы ударил по ногам Абдуллы и сумел его свалить затылком навзничь на осколки стекла.

– Грязная русская дрянь. Я тебя пощадил, я же тебя урою, – произнес Мухаммед. – сказал он. Его лицо было в крови, пистолет все еще был у него в руках. Генрих сумел приподняться и попытался выбить пистолет из рук американца. Не получилось из-за слабости удара: теряя кровь, Генрих терял и свою силу. Пистолет отлетел всего на 10 сантиметров, и одним его движением вновь оказался в руках Мухаммеда. Он стал целиться в Генриха и готов был нажать на курок, когда в его грудь вонзился нож. Спустившийся со второго этажа дома Вася видел их обоих и успел вовремя. Мухаммед в конвульсиях все же нажал на курок, но промахнулся. Генрих, сумев сохранить самообладание, произнес:

– Пора сматываться. Найди в доме одежду местных, женскую, головные уборы в том числе. Если есть, то и сотки. У нас пара минут.

Вася снова исчез, а Генрих стал искать вход в подвал или черный ход из дома. Вдруг раздался сильный взрыв и громкий звук висящего над ними вертолета прервался. Генрих подошел к жалюзям и посмотрел наверх. Горящий вертолет стал разламываться на куски и падал вниз метрах в ста от них. В проеме двери появился Вася с двумя светлыми балахонами арабских женщин.

– Натягивай, – произнес Генрих, подобрав себе одежду по росту. – Наши подошли, сейчас начнется. Нам нужно исчезнуть, если сможем. Они сами разберутся. Быстрее. Найти бы еще косметику.

Генриху нужно было уходить в первую очередь по политическим соображениям, чтобы не вызвать международный скандал. За русского резидента, ключевую фигуру драмы на севере Африки дрались обе стороны. Сдаваться живым тот не собирался, более того, руководитель группы захвата ГРУ имел приказ уничтожить нелегала-резидента в случае, если он окажется пленен иностранной разведкой.

На улице раздалась стрельба. Схватка оказалась скоротечной. Группе ГРУ из 9 коротко постриженных мужчин с кевларовыми майками под верхней одеждой трудно было понять, кто есть кто. Каждый из них за свою жизнь прошел Афганистан и Чечню и имел по несколько наград правительства.

– Ребятки, работаем. Ликвидируем тех, кто с оружием, кроме наших двоих. Быстро, прицельно и эффективно, – подъезжая, скомандовал старший группы, капитан в запасе Игорь Файзулин. Вертушку группа спецназа ГРУ убрала для очистки подхода к месту. Но они не учли спутниковое наблюдение.

Три машины, подъехавшие на помощь Генриху, после открытия огневых позиций немедленно попали под спутниковый контроль. Почти сразу после того, как машины остановились и из них стали выскакивать люди, вслед за ними въехал грузовик и встал поперек дороги. Немедленно по ним открыли перекрестный шквальный огонь. Выстрел из гранатомета, раздавшийся с крыши соседнего дома, подбил переднюю машину. Не успев выскочить из горящих автомобилей, погибли водители первых пришедших на помощь двух машин. Отстреливаясь, группа ГРУ рассредоточилась, и они перебежками по двое с разных сторон пошли к тому дому, откуда пришел сигнал о помощи. По мере приближения россиян к дому американцы завалили еще одного.

Генрих, прочувствовав, что преимущество на стороне американцев, быстро оглядел Васю, выхватил у него одну из соток хозяев и стал набирать смс: «10 300 100 С». Это была команда немедленного отхода с позиций и работы по плану С:

– Переведи свою сотку на вибратор. Еще запоет, когда не надо.

Получив на сотку смс, лидер группы захвата ГРУ Файзулин скомандовал по рации:

– Отходим… отходим, я сказал! Повторяю, отбой!

Но его подчиненных не так-то просто было остановить. Пришедшие в ярость за убитых друзей, те к тому времени сумели убрать троих с автоматами и снайпера, подбившего передние машины. Все это произошло за каких-то 10–12 минут боя. Выскочив на другую сторону улицы, они по очереди вынудили автомобили остановиться и стали быстро убираться из округи.

Одновременно с этим из дома, где были Генрих с Васей, пригнувшись, быстро вышли две женщины и стали покидать дом. В руках у одной из них была канистра с жидкостью. В них Генрих взял находившийся в гараже бензин. В другой руке он держал зажигалку. На всякий случай.

Из Лэнгли сразу пришла команда немедленно осмотреть женщин.

– Эй, куда путь держим? – донеслось до Генриха, когда они отдалились от дома на 100 метров. Они не останавливались, женщины на Востоке нечто святое. Мужчины стали их догонять, Вася пырнул его ножом, а Генрих облил бензином и поджег американца. Тот стал визжать. С точки зрения логики местных картина была понятной: если это действительно женщины, то к ним ворвались в дом, начали стрельбу и теперь угрожают на улице.

Местные жители и проезжавшие мимо, ставшие свидетелями произошедшего, стали скучиваться и поспешили к ним на помощь. Одна из машин остановилась, Вася оглядел водителя и тычком успокоил и затем подвинул того на соседнее сиденье, а потом открыл заднюю дверь для Генриха. Трехлетка форд рванул с места. Генрих связал руки владельцу машины, чтобы тот не брыкался, когда придет в себя, затем произнес:

– Если остановят, молчи. Ты выглядишь как местная красавица. Везешь своего мужа, понял?

– Да, – хмуро ответил Вася.

– Гони к бару Хард Рок. Сменим машину по ходу.

Они без приключений проехали 20 километров, по встречной стали появляться машины полицейских и скорые.

– М-да, там могла быть такая заварушка, мало не покажется… Но они не успеют, – произнес Генрих, переодеваясь в одежду водителя. Прибытие группы поддержки заранее было оговорено для отвлекающего маневра. Иначе им обоим было не уйти от погони десятков, а то и сотен спецагентов, полиции и др. – А ты, Васек, побудешь в этой одежде. Ты молчаливая жена бедуина, ха-ха.

Его смех после огневой стычки каких-нибудь полчаса назад быстро снял у них стресс. Свернув на городской улице в незаметный проулок, они вылезли из машины. Вася еще раз оглушил и перенес связанного водителя в багажник. Оба как следует протерли обувь от грязи, крови и пыли, и пошли по улицам. Генрих, изображая истого мужа – пожилого египтянина, согнул спину и взвалил на спину мешок с одеждой, их оружием: два автомата УЗИ, десяток гранат, и… яблоки водителя автомобиля. Не бросать же добро!

Пройдя несколько улиц, они дошли до условленного места, нашли ключи от квартиры, вошли внутрь и стали ждать. Вася сразу выключился, спал как сурок с полчаса, так что пришлось его будить. По телевизору показывали новости. Число погибших после их стычки, которую назвали бандитской разборкой мародеров, равнялось 8, среди которых были два пилота сбитого вертолета. «Значит, дело попало в полицию, затем в правительство и получило огласку. Соответственно, помимо американцев, в этой стране о них знает теперь каждая полицейская ищейка» – подумал Генрих.

Прошло еще около 2-х часов, стало смеркаться. Наконец, в дверь постучали. Оба встрепенулись, Вася с пистолетом возле дверей опустился на корточки.

– Иди к окну, – прошипел Генрих. – Кто там? – громко произнес он у стальной двери.

– Гостинчик багдадский заказывали? – раздалось в ответ.

– Аж целых три дня назад.

Пароль сошелся с ответом. Генрих впустил незнакомца, с виду араба, внутрь, включил свет и запер дверь. Тот вытащил из-за пазухи два паспорта на супругов подданных Франции, электронные билеты на кругосветный круиз в Рио-де-Жанейро, две золотые кредитные карточки AMEX на их имена, 20,000 долларов наличными, ключи от машины, а также два телефона i-phone с французскими номерами.

– Просили передать, что белье чистое. Вас ждут.

Они попрощались с незнакомцем, по очереди приняли душ и через 20 минут тронулись. Генрих вновь скомандовал:

– Осмотри машину. Без сюрпризов обойдемся.

Василий осмотрел днище машины, затем аккуратно вскрыл капот, внимательно просмотрел электрические соединения, затем багажник.

– Вроде чисто, – Генрих кивнул.

– Тогда едем.

В Каирском порту вместо круиза в Рио их ждала небольшая быстроходная яхта с бразильским названием «Sao Paolo». Капитан сразу завел двигатель, отдал швартовы и вышел в море. Через сутки они были в Италии, где без лишних слов прошли границу и оказались на территории Евросоюза. Не задерживаясь, они взяли машину в «Hertz» и помчались через страны к другому морю на берегу Ниццы, где их должна была ждать нанятая яхта и перевезти в Никосию.

Как следствие происшествия, американцы отдали распоряжение задерживать всех российских граждан, имевших высокую мобильность в Египте и Ливии. Агенты ЦРУ, действовавшие в Бенгази, задержали корреспондентов НТВ и «Комсомольской правды», которых удерживали без каких-либо объяснений на военной базе. Американцы пробивали данные журналистов по своим базам, сопоставляя маршруты их передвижения и т. п… Российский МИД немедленно вмешался, обратившись в ООН с требованием освобождения журналистов. Если бы среди россиян, оказавшихся тогда в Бенгази, были агенты российских спецслужб, их бы не отпустили. К счастью, всё сложилось наоборот.

10 апреля для того, чтобы разрядить напряженность в отношениях, в Берне состоялась формальная встреча представителей ЦРУ и ГРУ. Обе стороны избегали обострения отношений, так как любое преднамеренное уничтожение агентов спецслужб, будь то российской или американской, формально могло рассматриваться как объявление войны. Чтобы не допускать подобного сценария во взаимоотношениях между двумя крупнейшими ядерными державами, помимо дипломатических контактов, существовали неофициальные каналы, а также выдача или обмен пойманных разведчиков / шпионов. В данном случае дело зашло так далеко, что американцы ни перед чем бы не остановились, если бы заранее знали, что Генрих Берингер был тем самым резидентом российской разведки, который затеял весь сыр-бор в арабских странах.

Стороны, отметив необходимость сохранения и укрепления позитивных отношений между разведывательными ведомствами обоих государств, договорились замять инцидент и впредь стараться избегать подобных случаев. Российская сторона изъявила желание получить тела своих сотрудников, которые оказались в местной полиции, дабы похоронить их на родине. В заключение встречи, продолжавшейся 1.5 часа, американцами был задан вопрос в лоб: кого вы вытаскивали из Каира? В ответ полковник ГРУ, представлявший свое ведомство на встрече, улыбнулся и сказал:

– Вы помните про Потеева, Щербакова и других ваших сотрудников? Мы тогда не задавали вам много вопросов. Вы же профессионал. Я не собираюсь делать за вас вашу же работу.

Американец в ответ произнес:

– Должен признать, что с вами иногда приятно иметь дело.

– Вы имеете в виду Каир? Или наших перебежчиков? – съязвил россиянин. – Наступает новая эра, когда ваши умельцы побегут к нам. Поверьте мне и моему опыту: у вас куча внутренних проблем, не на один год или два.

Не вдаваясь в детали, американский полковник, на которого нахлынула буря эмоций, поблагодарил за встречу и попрощался.

 

Яхта «Бригантина». Никосия, Кипр, 2.4.2011

Разместившись на вилле, расположенной на самом берегу моря, прибывшие со штампами Ниццы супруги господин Жак и мадам Беатрис Вивьен внесли чемоданы в номер и долго смеялись друг на другом. Беатрис молчала, распаковывая чемоданы, в то время как Жак хохотал от души. Явка ГРУ была только что снята резидентом на Кипре, ключи Генриху и Васе передал встречавший их водитель. Он исчез так же неожиданно, как и появился. Вилла охранялась с трех соседних направлений, в том числе со стороны моря, где находилась лодка патрульного, служившего спасателем на частном пляже. Внутри лодки под шляпой лежал пистолет Беретта с глушителем и три полные обоймы.

Оба начали отмываться и приводить себя в порядок, не выходя из здания. Раздался стук в дверь три раза и затем звонок. Генрих открыл, на пороге стоял водитель: он принес еды в двух доверху набитых пакетах.

– У вас на сегодня назначена встреча. Приеду через два часа. Поедете со мной один, а Вы, – обращаясь к Васе, произнес связной: – сегодня вечером вылетаете домой.

Забрав Генриха, который все еще оставался Жаком, молчаливый водитель доехал до пирса, там они пересели на катер, и вышли в море. Через 20 минут они добрались до крупной двухпалубной яхты «Бригантина». Генрих, обратив внимание на название яхты, смело перешагнул на мостик, спустился в трюм и увидел там Макса и Алекса. Оба были великолепно одеты, в летних светлых костюмах и сорочках без галстуков. На их фоне Жак-Генрих выглядел совсем как скромный клерк банка Credit Lyonnais.

Они по очереди тепло обнялись, сели за красиво сервированный стол, открыли водку, и Макс с Генрихом стали глушить её, закусывая обильной едой. После второго залпа водки Алекс положил на стол перед Генрихом заверенный американским банком чек в целлофановой обертке на сумму в 200 тысяч долларов.

– Твоя доля. Почти что деньги, кэш на предъявителя, смотри, не потеряй. Расскажешь потом. Мы здесь отдыхаем… Насчет дальнейшего собираешься участвовать?

– Если вы оба не возражаете, – произнес он, улыбаясь. Значит, не зря всё это было.

– Цели достигнуты, – вставил Макс. – Мы в консорциуме трех стран. Просто невероятно, как сложилось всё.

– Хорошо только то, что хорошо кончается. Кончайте трепаться! – прорычал Алекс, и обращаясь к Максу, он добавил: – В крайнем случае, можешь написать историю про нас, но не сейчас. Мужики, хорошо быть под солнцем на такой мощной тачке, а? Когда-нибудь куплю себе такую! И вам, кстати, советую.

– Я уж как-нибудь на суше поживу. На пенсию рановато, а крабов своим мясом кормить не хочу, – сказал Генрих. Они стали прощаться.

 

Ташкент, 4.4.2011

Через двое суток все они разными маршрутами добрались до дома. Созвонившись, решили вновь встретиться семьями. Макса дома встретили любовь и слезы обоих женщин.

– Всё, всё, не плачь, красавица, – прижав к себе Вику, произнес Макс. – Теперь всё позади. Нам бы теперь домик купить в городе.

– Папа, так ты возвращаешься? – изумленно спросила Вика. Её голубые зрачки вопросительно уставились на отца.

– Если мама разрешит, – произнес Макс, хитро глядя в глаза Розалин.

– Даже так! Тогда нам надо это отдельно обсудить, – весело произнесла его супруга.

– Женщины, нас ждут! Собирайтесь и спускайтесь к машине. Жду вас через 15 минут.

На другом конце города Генрих раздавал щедрые подарки детям. Он поцеловал жену в щечку и передал ей 10,000 долларов наличных.

– Тебе. Потрать на детей и себя.

На вопрос когда они поедут в Ганновер, Генрих снял пиджак и кинул его на диван, а затем, улыбаясь, ответил:

– Никуда я отсюда не поезду. Никуда. Мне хватит и того, что я заработал. Купим дом, заживем ого-го!

Семьи Макса и Генриха встретились и вместе поехали в шикарную резиденцию Алекса на окраине города. Их тепло встретили хозяева. Пока ребятишки веселились, а женщины знакомились друг с другом, братья оживленно обсуждали свои истории.

– Ну, хоть бы ты, Генрих, скажи ему, какой же он камикадзе! – воскликнул Алекс. – Хотел вытащить Виктора Бута штурмом из американской тюрьмы в центре Манхеттена!

Генрих помолчал, поняв, что и им пришлось пережить немало острых ощущений, а потом произнес:

– Почему же камикадзе? По-видимому, обстоятельства сложились такие, что он принял это решение. Не каждый день и даже год такие события случаются.

– Кстати, а что там с ним, с Бутом? – спросил Макс у Алекса.

– Американцы, насколько мне известно, пошли на попятную в отношении него, – ответил Алекс: – Ищут достойную причину, чтобы отпустить его. Им надо сохранить лицо. Джейн говорит, что это вопрос 5–6 месяцев. На кону выборы и президент готовит специальное решение по этому вопросу.

– Ему еще как будет нужна поддержка России, – заметил Макс.

– Если бы кто рассказал мне о том, что случилось с нами, даже самые близкие мои сослуживцы, никогда бы не поверил, – произнес Генрих и добавил: – А ты, Макс, молодец, говорят. Превратился из «зеленого» выцветшего профессора в крепкий орешек. Здорово они тебя натаскали!

– Это почему же?

– Глаза твои бегают, не стоят на месте. И водку ты пьешь, как я, и ведь соображаешь!

– Ой, как больно было-то, ты сам знаешь.

– Если бы ты попался, тебя бы выпотрошили оппоненты. А так ты даже в самой гуще событий выглядел естественно.

– Мужики, давайте-ка тост. Мы стали богаче, верно ведь? – произнес Алекс. Женщины, имеющие привычку прислушиваться, при этом обернулись и заулыбались. – Впереди много работы. В нашем случае мы сумели объединить то, что всегда находилось в противоречии или соперничестве. Я говорю о службах американцев и русских. Это как сочетание полюсов. Теперь держите ухо востро, у нас очень серьезные конкуренты.

Они выпили. Семьи просидели еще 2 часа, пока, наконец, каждая из жен по очереди не стали подходить к своим мужьям. Еще через полчаса подали десерт и они откланялись.

 

Ресторан Пинар. Ташкент, 15.4.2011, 15.30

Макс зашел в ресторан, где у него была назначена встреча. По появившейся у него привычке он пришел туда загодя, автоматически прошелся взглядом по приоткрытым комнатам и оглядел обслуживающий персонал. Всё как обычно. У него было 15 минут попить кофе и сосредоточиться. Прикурив сигарету, он сел напротив входа и начал размышлять: «Так что такое разведка? Автоматы и пистолеты давно ушли в прошлое, хотя без них и сейчас не обходится. В нынешнем мире глобальные космическое слежение, прослушивание сотовых телефонов и перехват электронной почты стали обыденным делом. Несмотря на это, разведка продолжает работать. Кому же она служит, каким высшим идеалам? Ради кого и во имя чего агенты отдают жизни, работая по поддельным паспортам? То, что разведка нужна и будет нужна во все времена, остается вне вопросов. Чтобы доверять, нужно проверять – известная и очень древняя пословица имеет самое непосредственное отношение к разведывательной деятельности. Могуществу наций? Сейчас мировая экономика переплетена как никогда, и любое более-менее серьезное вмешательство разведывательных служб может аукнуться на стране-инициаторе событий».

Макс заказывал официанту вторую чашку кофе, когда на пороге появилась улыбающаяся Наташа в темных очках и развевающемся розовом платье. На её левом плече была маленькая сумочка. Через мгновение она кокетливо и с удовольствием подсела к нему за столик.

– Рада Вас видеть в добром здравии.

– Добрый день, Наташа. Да и Вы ничего!

– Привет. Угостите меня чем-нибудь?

– Виски или водочки?

– Покушать бы, Макс. Я же на работе.

– У Вас работа и отдых одно и то же. По крайней мере внешне, так меня учил ваш Никола.

– Он нахал и грубиян, а не инструктор. Хотя он мастер своего дела, что у него не отнять…

– Как насчет бефстроганов? – увидев, что Наташа задумалась, Макс кликнул мэтра: – Меню, пожалуйста.

Просматривая страницу за страницей прейскуранта, Наташа начала беседу.

– Наслышана о Ваших успехах. Надеюсь, теперь Вы не жалеете, что связались с нами?

– Мне кажется, я более не связан какими-либо обязательствами. Я выполнил то, о чем меня просили, верно?

– Это так. Но Вы вошли в обойму. К нам намного легче войти, чем выйти.

– Простите меня, я Вас не понимаю.

– Капитал по мере роста начинает оказывать влияние, не так ли, профессор?

– Заработанного мне хватит до конца моей жизни.

– Как сказать, – многозначительно произнесла Наташа: – Скоро Вы со своими напарниками увеличите его многократно, так что многие здесь будут вам завидовать… Только пожалуйста, не отрицайте явного. Вы же знаете, где я работаю.

– Понятно… Что Вам еще нужно от меня? Надеюсь, шантажа больше не будет?

Она вновь показала ему свою ослепительную улыбку и положила на стол папку бумаг.

– Помните беседу в Цюрихе?

– Густав?.. Не может быть!

Хорошо обученный официант поставил на раскладном столике принесенные им два свежеприготовленных блюда, салаты, напитки и выпивку, и стал быстро сервировать стол. Макс же впал в глубокую задумчивость, от которой его отвлек настойчивый голос представителя узбекской СВР.

– У вас произошла интересная беседа, речь шла о мега-политике и влиянии отдельных групп на глобальные процессы.

– Так-так…, – произнес Макс, начав нервно постукивать пальцами о стол: – Неужто Вам, женщине…, хотя бы инстинктивно, не стыдно подсматривать в замочную скважину?

– Профессор, прошу Вас, оставим пустые эмоции. Я люблю свою работу, говорю Вам искренне… А еда вкусная… Не хотите преподавать где-нибудь в Бельгии? Купить себе маленький домик и работать в свое удовольствие, а?

– Честно говоря, я собирался устроиться здесь. Здесь моя семья.

– А кто Вам говорит, чтобы Вы эмигрировали? Устраивайтесь, и здесь, и там. Вы же состоятельный человек. И семью можете забрать с собой.

– Договаривайте, Наташа. Как не люблю я ваших многоточий! Вы готовились к встрече, знаете, что говорить и вот снова…

Она его перебила словами:

– Остывает… Деньги дают независимость в суждениях, в принципах, которым мы служим. Вы по характеру больше идеалист, верно ведь?

– Я не столь практичен, признаюсь. Не могу быть иезуитом и марксистом одновременно, ха-ха-ха, а вам это удается.

– В Бельгии, в Антверпене находится крупнейшая биржа алмазов. Подступиться к дилерам достаточно сложно. Вы бы могли начать готовить почву. Ваши заокеанские связи помогут Вам в этом.

– Хорошо. Но Вам-то для чего это нужно?

– Профессор, какой же Вы интересный человек. Бизнесу ведь нужна диверсификация… В общем, почитаете папку, потом определимся.

Далее они болтали ни о чем, т. е. ни слова более о деле. Контора хотела получить доступ к бриллиантам, к святая святых ювелирного бизнеса. Макс понимал, что узбекская служба просто так его не оставит, хотя выбор у него сейчас все-таки был, пусть и небольшой. Он не стал ломать голову, решив посоветоваться с Алексом и Генрихом.

Что ждет его на пороге завтрашнего дня? Он мог только гадать об этом, вспоминая отчаянный прошедший год, когда они сумели сохранить мир на родине и объединить в бизнесе тех, кто никогда бы не сделал этого в противном случае. Оставалось надеяться, что появившаяся удача, шальные деньги и дальнейший коммерческий успех его не сломят и не заставят когда-нибудь поступиться принципами.