Борис ШТЕЙМАН

ИГРА С ПОДДАННЫМ

Императору было скучно. Военный совет близился к концу. Начальник штаба генерал Петров докладывал оперативную обстановку. Император прямой, на негнущихся ногах подошел к окну. Слегка покачался с каблука на носок. И обратно. "Солнце... Как больно на него смотреть... Другие не выдерживают и секунды!" - подумал он. Увидел посреди площади свое огромное изображение. Поморщился. Нач штаба умолк, приняв его неудовольствие на свой счет. Император доброжелательно кивнул ему головой, и тот снова забубнил, тыкая указкой в огромную карту. "Со всех сторон враги... Бедная империя!" - Императору стало себя жаль. - Как же все несправедливо устроено!"

- Но пока есть император, будет и империя! - твердо, чеканя каждое слово, произнес он вслух. Нач штаба вздрогнул и приоткрыл от удивления рот. - В противном случае, все будет тогда называться иначе... - закончил император с усмешкой, миролюбиво.

Неожиданно произнесенная фраза произвела сильное впечатление. Начальник инженерных войск генерал Болкан, он должен был выступать после нач штаба, немного побледнел. Лица остальных сохраняли серьезное выражение. Император прошелся взглядом по физиономиям признанных остряков, но и на них, кроме преданности и восхищения, ничего не отражалось. "Потом будут хохотать, потом, передразнивать... Как дети... Неужели не догадываются, что мне обо всем докладывают?! Или просто не могут удержаться! Где-то читал?.. Или рассказывал кто?.. Министр в какой-то стране взял, да и обворовал ювелирный магазин! А? Каково?! Вот она природа человеческая... Непременно надо будет записать в дневник... И эти ведь все понимают, страшно, рискуют и... все равно. Ну, да ничего, на осенней раздаче не получат очередных наград. Вот и пригодится тогда это ценное чувство... юмора. Казалось бы, побрякушки. А как будут горевать! Ну, чисто, дети..."

- Продолжай, дружочек! - ободрил он нач штаба.

- Я закончил, господин император!

- Спасибо тебе, дружочек! Отличный докладик! Следующий, прошу!

"Господин император! Как все же демократично... А какой превосходный паркет! Блестит, прямо, как зеркало... Как удается, каким образом? Такой идеальный блеск?! Окна... Изумительные стекла! Ни одной соринки... Сегодня меня посещают просто удивительные мысли... удивительно не императорские мысли. - Он ухмыльнулся. - Это значит, я не потерял свежести восприятия!" Император любил тонкую миниатюру, удачную шутку и не выносил помпезных полотен. "Господин император! Народ любит большие изображения своего императора. Таков уж он дурак, господин император! - вспомнил он объяснения своих советников. - А может, издеваются? И ведь не с кем посоветоваться... Не с кем! Прямо, беда!.. Если только с парикмахером?.. Кажется, он человек неглупый! И так славно бреет! И как-никак из народа голосок... Народ - дурак? Это вы дураки... Скука, прямо, скука..." Император любил свой народ.

О глупости начальника инженерных войск при дворе ходили легенды. Император любил его за громкий голос. "Настоящий служака!.. Ну, глуповат немного... Так, с кем не бывает. А вот чем-то мил... - Он окинул его взглядом. - Почему-то люди небольшого роста и скверного сложения обладают такими выдающимися голосами?.. Непременно надо будет записать это наблюдение в дневник. Главное, не забыть! Может быть, организовать при дворе хор? Немного бы отвлекло. Надо обсудить это с Кротовым".

- Хочу еще раз напомнить, господа! С севера наибольшую угрозу представляют многочисленные дикие племена. - Начальник инженерных войск провел указкой по карте.

"Какой он все же болван! - Брезгливо поморщился император. - Ну, зачем же снова о неприятном?! Все и так всем известно! Если скажет, что гарнизоны малочисленны и разложились, придется пощекотать этого важного коротышку, - мелькнула странная мысль. Чуть улыбнулся. - А что? Император я или нет, в конце концов?! Решат, что я нездоров... Ну и хрен с ними!"

- ...они очень мобильны. Перемещаются на тонконогих быстрых лошадях. Что позволяет им совершать все более и более глубокие вылазки! Наши гарнизоны малочисленны и не могут оказать должного сопротивления. Есть предложение... - генерал сделал паузу.

"Проклятые непоседы! - подумал император про варваров. - Ну, нет от них покоя!" Подошел к начальнику инженерных войск и слегка поддел его большими пальцами под микитки. Тот несильно хихикнул. Император отошел и, с удовольствием оглядев присутствующих, важно произнес:

- Ну, и что за предложение?

- По всей границе между фортами роются небольшие, но достаточно глубокие ямки! Размеры - сорок на тридцать. Сверху прикрываются соломой. Лошади спотыкаются, падают и ломают ноги! - торжественно изрек генерал.

"Какое идиотство! - восхитился император. - А с другой стороны... Самая нелепая глупость частенько оказывается первейшей государственной мудростью". Вслух же похвалил:

- Очень недурно, дружочек! Оч-чень! Хотя на первый взгляд… Хм-м... В общем, надо пробовать.

А в зале уже К.Кротов, министр и наиглавнейший советник, тайных дел несравненный мастер. Прошептал радостно:

- Moй господин! Известие от Тридцатого!

- Все, господа! Все! Благодарю. Все свободны, - громко произнес император.

Дружно поднялись министры-генералы, похожие на больших птиц. Слегка оживились лица. Стали чуть слышно переговаривать¬ся, пощелкивая клювами, позвякивая шпорами. Заскользили по глянцевому полу зала заседаний, кивая седыми головами с аккуратными бобриками волос. Приоткрылась высокая черная, резная дверь с золотыми ручками-львами. Стали быстро проходить по одному.

- Ну, где? Давайте! Быстрее, черт возьми! - заторопил император.

А К.Кротов уже вытащил из папки большой плотный серый конверт. В углу крупно, красиво - тридцать.

"Очень удобное местечко для обычной пластиковой бомбы... Очень..." – подумал с усмешкой император и надорвал конверт...

На площади одни по старой армейской привычке вскакивают в седло. Перебирают на месте тонконогие красавцы, мотают нервно мордами, фыркают, косят большими карими глазами. Другие же рассаживаются в роскошные лимузины. С мощными безотказными моторами. Застывает впереди шофер-телохранитель. Широкая спина, крепкая шея, внушают уверенность. Это ничего, что с севера наседают племена, да и на юге неспокойно!.. А у иной большой птицы целых два телохранителя. В случае чего не дадут в обиду. А нужно, то и закроют тело… телом. На то они и приставлены. Обиты сиденья мягчайшей кожей, и очень удобно на них сидеть. А телохранители проходят специальную тренировку и двойную проверку. Заменяют им тайно боевые патроны на холостые и устраивают небольшую инсценировку. Будто бы нападают смутьяны-крамольники и прочие умалишеты. Прием известный. На самом-то деле никакие не крамольники, а люди самого К.Кротова, проверяющие. Устраивают ловко засаду, окружают со зверскими рожами лимузин, наставляют автоматическое оружие. Начнет палить охранник, бросится закрывать телом сановника - прошел проверку! Дрогнул, засомневался - марш из телохранителей! Резерв большой, а работа - не бей лежачего. Кому на самом-то деле нужны они?! Эти сановники?! Мчатся лимузины по пустынным улицам. Визжат покрышками на поворотах. Перекрыты улицы службой безопасности. Притаились в подъездах агенты. В серых плащах, надвинутых на глаза шляпах. Закрыты окна, опущены ставни. Только кое-где блестит за занавеской любопытный глаз. Риск, конечно, чрезвычайный... Вспоминают обыватели жуткий случай. Передают шепотом в очередях друг другу. Засмотрелся как-то один. Да и отогни по неосторожности занавесочку больше положенного. А нервишки-то у всех на пределе. Главное первым, и не прохлопать ушами. Ну и шлепнул-пальнул один ретивый. И полетело вниз на мостовую тело, черное, нелепо кувыркаясь в воздухе. И глухо стукнулось о мостовую. Дело под вечер было, и воздух уже сиреневым становился... Потом уже слушок пополз: мол, ошибка, ошибочка вышла. Кто-то из своих подглядывал. Быстренько тело уволокли. Подмели. Помыли, где надо. Только занавески еще долго полоскались в окне. На сквозняке...

- Жуть! - вскрикнет шепотом обыватель.

- Жуть... - еле слышно отзовется другая душа...

Мчатся лимузины по пустынным улицам. "Может, и нет никакой империи? И вообще никого нет? А только они, высшая власть?" - посещает странная мысль большую птицу. Жара, а в лимузине приятная прохлада, климат-контроль! Вьется дымок от ароматной сигары. Расстегнуты пуговицы мундира. Вот и лезут в голову несуразные мысли. Расслабился сановник, почувствовал себя силой, никому неподвластной. Не то, что на военном совете! А телохранитель думает о тренировках, хорошей выпивке и о стройных девочках... Хотя еще сутки дежурить... Но думать-то никто не запретит. Правда, ходят слухи - изобретают кабинетные люди хитрые приборы и смогут даже, страшно подумать, читать чужие мысли! Чепуха, конечно! А вдруг?! Ну и что?! Чего нам-то бояться! Что, не будет развлечений? Будут! Иначе тоска! И уже можно не охранять. Кому нужна эта вся бодяга, если скука и нельзя повеселиться?!

А сановники разъезжаются по своим особнякам. Вечером соберутся у "Синего" в клубе для избранных, солидных, привилегированных, влиятельных людей. А не шалопаев каких-нибудь! Там все продумано, все для отдохновения от государственных дел и забот. А шоу просто супер! Главное в нем - певичка! И кружится голова, играет воображение. Поговаривают, покровительствует ей сам К.Кротов… У телохранителей планы попроще. У "Синего" им делать нечего. Там своя служба безопасности. Но проверяют всех! Иначе нельзя! В любой момент может быть ловушка или угодишь во вражеские сети! Сегодня ты наш, да чего там, минуту назад ты наш, а уже и нет. Переманили. Вкусно хрустят банкноты... Тс-с-с...

Каждый вечер около певицы маячит лейтенантишко. С наглыми глазами и черными усиками. Это еще что такое?! Как попал?! Выгнать сей момент! Где Синий? Почему пустили?! Спокойно, господа! Спокойно! Отдыхайте и ни о чем не думайте! Это адъютант самого! И уже потише, почти шепотом, К.Кротова! Обер-лейтенант Данилка Губин. Есть еще вопросы?

Данилка сидит за столиком и читает последнюю инструкцию. Он тысячу раз уже слышал все эти дурацкие песенки. Да и сама Люська ему, честно говоря, уже изрядно надоела. Скромная, в меру обнаженная, весьма соблазнительная... Но надоела. Очень самолюбивый молодой человек этот Данилка. С прекрасными физическими данными, в совершенстве владеет всеми видами оружия, с аналитическим складом ума и безупречной биографией... И кому, спрашивается, все это нужно? Да, никому! Отчаянно смелый... Вот это другое дело!.. Смеется Данилка. Ему страшно... Страшно? Да, да, страшно нравится инструкция. А она гласит: "... рекомендуется производить ликвидацию объекта на съемочной площадке. Целесообразно использовать съемки боевика. Следует незаметно присоединиться к группе, используя киношную неразбериху и под шумок, под холостую пальбу и рев моторов произвести ликвидацию объекта. Затем незаметно скрыться..."

- Хитро! И очень остроумно придумано! - восхищенно произносит Данилка.

Ведь, если подумать, то действительно с объектом очень удобно разобраться на съемках. Похоже, инструкция - изделие шефа. Надо непременно ему польстить... Но шеф может спросить, как ты догадался, Данилка? И хорошо ли быть таким догадливым, Данилка? "Нет, пожалуй, не буду, - решает он. - Догадливым быть опасно".

Данилка - любовник Люськи и ее жених. Так решил К.Кротов. Только он знает, что Люська - дочь Тридцатого. А спокойствие Тридцатого - важнейшая государственная задача. Император обожает читать донесения Тридцатого. У императора не так уж и много радостей в жизни. Вот почему Данилка - жених Люськи. Ну и, естественно, любовник. Кто же устоит до свадьбы с такой невестой, как Люська?!

Тридцатый ужасно переживал, узнав, что дочь стала певичкой. И не в оперетте, а стыдно сказать! В кабаке! Пусть и самом шикарном. Отцу от этого нелегче. Тридцатый так расстроился, что хотел даже бросить подпольную деятельность. У К.Кротова даже возникла тогда мысль закрыть Синий клуб из-за этого... правда, разумеется, временно, на ремонт. Но Люська - такая штучка, что все равно где-нибудь да будет распевать свои идиотские песенки про моряков, которые долго где-то плавают, а потом придут, поматросят и бросят. Поэтому К.Кротов и решил сделать Данилку женихом Люськи. Надо же было как-то успокоить сердце отца.

У К.Кротова много обязанностей. Но главнейшая - не давать скучать императору. Кому нужна империя, да и сам К.Кротов, если скука?! И он напряг все свое воображение и несколько лет назад изобрел гениальную игру в крамолу. Создал подпольную сеть информаторов-заговорщиков. Которые и стали строчить донесения друг другу и в Центр. Все это держалось в глубочайшей тайне. Но, увы, все заговорщики оказались бездарными графоманами и лишь один, Тридцатый, был выдающимся бунтовщиком. Он был неистощим на выдумки: как сбросить императора и подорвать устои, как разрушить институт семьи и армейский устав. Тридцатый был заговорщик божьей милостью. Но и К.Кротов платил ему благодарностью, создал хорошие условия для работы. Тридцатого устроили на неплохую работенку. Инспектором скаковых конюшен с вполне приличной зарплатой. И Тридцатый не остался в долгу. Он стал еще более изобретательным. Из-под его пера стали выходить буквально инструкции-шедевры по подпольной борьбе и заговору. Почти все из них К.Кротов использовал для борьбы против настоящих смутьянов, которых при желании всегда можно найти в хорошей империи. Как говорится, приятное с полезным. Это был девиз К.Кротова.

Тридцатый ничему не удивлялся. Он считал, что так оно и должно быть. Он и жене своей Дороти частенько говаривал: "Ну, что?! Убедилась теперь?! А? Это ж самая бестолковая империя, какую только можно придумать! Вот, пожалуйста! И зарплата, и уважение! Надо только иметь терпение и ждать. А послушался бы тебя, давно бы уже околачивался на биржах труда... Погоди, скоро еще переберемся в центр города. Надо только уметь ждать. Ты спрашиваешь, почему я получил такую должность? А как ты думаешь?" При этом Тридцатый каждый раз снисходительно и загадочно улыбался. "Почем мне знать?! Только не к добру все это, не к добру!" - обычно отвечала Дора. Она не получила приличного образования, не пришлось, и была очень мнительной. "Дал бог жену!" - думал, вздыхая, Тридцатый, но бодро объяснял: "Тут возможны варианты. Или мои друзья уже просочились в Центральный аппарат, или ошибка Главного компьютера по распределению должностей! Работенка-то, что ни говори, лакомая! Наверняка, предназначалась какому-нибудь папенькиному сынку. Но и то, и другое неплохо! Дора! Неплохо! И не делай такую кислую рожу!" "Лучше бы ты чинил свои кофемолки!" - произносила в ответ Дора и шла на кухню готовить макароны. Тридцатый был хорошим специалистом по кофемолкам. Но кому нужны такие специалисты?! Когда все уже и забыли, как пахнет этот самый кофе?!

Дороти не меняла жизненный уклад, и излишки денежных знаков складывала в жестяную коробку из-под монпасье. Копила на новую квартиру. А в другую точно такую же коробку складывала денежки, которые ей давала доченька. Сама же Люська снимала шикарную квартиру в центре. С Синим был заключен неплохой контракт. Коробки же из-под монпасье достались Дороти от бабушки. В них обычно откладывались денежки на приданое. Это была мудрая семейная традиция.

Зимой было холодновато. Тридцатого мучил ревматизм. Он запирался в своей каморке с фанерными стенами. Она служила ему кабинетом. И грел руки над маленькой жаровней с тлеющими угольками. С электричеством и отоплением зимой было не всегда благополучно. Частенько возникали перебои, чего греха таить…

Раздался стук в дверь. Люська с Данилкой зашли проведать стариков. Тридцатого очень интересовал жених. Он его изучал. Как ученый-энтомолог какое-нибудь редчайшее насекомое. Правда, и Данилка изучал Тридцатого. Может быть, не так научно, но тоже очень внимательно.

После обычных приветствий и фраз:

- Ну, как со свадьбой?

- Со свадьбой все нормально, - зашел разговор о музыке и театре. Перескочили на кино. Тридцатый и Данилка принялись расхваливать новинки экрана. Вскоре им это надоело, все-таки будущие родственники, и они эти же новинки, как следует, поругали. Увлеклись, перешли к самой технике съемочного дела, разговорились о тонкостях. Особенно об атмосфере на съемочной площадке. Тридцатый непринужденно, вскользь заметил, что очень легко какому-нибудь беспаспортному хитрецу хорошенько загримироваться да и затеряться там, переждать, особенно, если какие-нибудь там неприятности на хвосте. Уж больно сильная неразбериха царит в кинематографе. А потом, глядишь, и отбыть вместе с группой к морю. Где обычно и любят снимать разные сцены.

Вспыхнули глаза у Данилки и сразу погасли:

- Очень любопытная мысль! Оч-чень!

Но ничего не замкнулось в голове. Ничего! А неудовлетворенность внутри осталась. Бывает, не можешь вспомнить что-нибудь очень известное и мучаешься долго. Напрягаешься...

Поели курицу с лапшой.

- Вкусненькая курочка! - Закрыл Данилка глаза, разморило. А маленькая глазная щель осталась, и взор непроизвольно проник наружу. Так себе, вяло. Изображение расплывчатое и вдруг возник четкий контур. Серый конверт! На этажерке!

- Плотный какой конверт... - сквозь зевок произнес Данилка. - И бумага серая...

А сам подумал: "Очень знакомый... очень! Недавно держал такой же в руках, недавно..."

- Да, плотный, - кивнул равнодушно в ответ Тридцатый. - Инструкции, инспекции, конюшни... Казенный.

Попрощалась с родителями Люська. Набросил Данилка меха на плечи невесты.

У дома уже ждет лихач на дутых шинах. Усаживает поудобнее Данилка невесту. Дергает резко лошадка. И... замыкается, высвечивается все от толчка! Конверт, инструкция, красиво, изящно в углу "тридцать"... Ну, тестюшка!.. Хорош гусь! Нечего сказать! Ай, да, инспектор... скаковых конюшен!.. Ну и дела!..

Тридцатый доволен. Прячет хитрую улыбку среди жиденьких усов и бороденки. Берет с этажерки конверт, пробует на ощупь серую плотную, очень плотную бумагу. "Не разорвать!" - крутит восхищенно головой. Заходит в свою каморку и принимается за очередную инструкцию...

Каждый вечер является Данилка Губин на доклад к К.Кротову. А тут нацепил глушитель на дуло пистолета. Входит в кабинет. Кланяется низко, и сразу же глухой тихий хлопок. И валится всемогущий министр, наиглавнейший императорский советник мешком на пол с аккуратным небольшим отверстием во лбу. Тщательно вытирает Данилка пистолет платком, снимает глушитель и вкладывает пистолет в еще теплую руку шефа. Теперь порядок, комар носа не подточит. Видит Данилка комара, пытается просунуть тот свой хоботок между пистолетом и рукой К.Кротова, а не получается. "Нервы..." - хладнокровно констатирует Данилка, смотрит на шефа и вспоминает, сколько тот ему всякого добра сделал. И удаляется тихонько. Ну, что за жизнь была бы с Люськой?! Он еще со школы любит другую, а она его. А с Люськой?! Ну, будет все время песенки распевать... А кому нужна эта карьера, если скука...

Император в нетерпении. Сидит у себя за шахматами, а мысли в другом месте витают. Давно ничего не было от Тридцатого. Решает император познакомиться с Тридцатым, но как-нибудь так, эдак, инкогнито... "Почему-то кажется, что мы с ним подружимся... Ей богу, подружимся! Незаурядный ум... - мечтает император. - Но ведь бунтовщик! - останавливает он себя. - Заговорщик! Да, еще какой! Стоит целой дивизии! Лучше сослать его, мерзавца, в какую-нибудь глушь!" Вот так кидает императора из одной крайности в другую. Потому что сердится. И двигает машинально фигурки то туда, то сюда.

Вдруг появляется в поле зрения офицер. "Кажется, из охраны, да точно, из охраны. Зачем, почему?! Кто разрешил?!"

- Где министр? - спрашивает император резко.

- Болен, господин император! Поручил мне. Вот, пакет! От Тридцатого-с!

- Так что же вы?! - Хмурится в нетерпении император. - Давайте! Быстро! - Хочет сразу вскрывать: "Наконец-то! И тяжелый какой! Не зря, не зря долго не было ничего..."

А офицер вдруг мертвенно бледнеет, и пот на лбу бусинами обозначается. Вот-вот в обморок упадет.

- Вы, что?! Нездоровы? - опасливо интересуется император. Не дай бог, инфекция! И уже милостиво отпускает симпатичного парня: - Ладно, ступай, дружок! - И думает: "Побольше бы таких! Давно бы скрутили варварам шею!"

Ползет-бежит Данилка по дворцовым коридорам прочь. Чуть не теряя сознание. Получает оружие у охраны и побыстрее в какую-нибудь нору спрятаться, затаиться со школьной возлюбленной.

Император тянет, хочет продлить удовольствие. "Ого! Тяжелый какой! - Начинает вскрывать пакет. - Именно, в таком может быть обыкновенная пластиковая бом..."

Видит Данилка уже с дворцовой набережной яркую вспышку в покоях императора и мчится во всю прыть...

А Тридцатый, потирая озябшие руки, пишет очередную инструкцию: "Для ликвидации ответственной персоны, - останавливается, усмехается, кивает долго головой, как китайский болванчик, - можно использовать сотрудника внутренней охраны, имеющего допуск к ответственной персоне..."

Стреляет прощально "хлопушка". В последний раз бежит Данилка по дворцовой набережной. Отснят последний дубль. Невесть откуда появившийся ветер трясет фанерные декорации.

- Всем спасибо! - кричит в изнеможении режиссер.

Гаснут юпитеры. Прямо на лужайке в спешке переодевается император. Надо еще успеть на репетицию в театр. Бредет массовка.

- Дворцовая охрана! Кому говорят! Сдайте оружие! - Бегают совершенно озверевшие ассистенты.

Рабочие сноровисто разбирают домик Тридцатого. Быстро строчит, никого не замечая, Тридцатый уже под открытым небом.

"Настоящий мастер, - с завистью думает режиссер про Тридцатого. - Поразительное погружение в образ... Редчайше сочетание. Талантливейший сценарист, а как сыграл! Интересно, что пишет? Новую инструкцию или... новый сценарий?.. Нет, нет... Только не сегодня..." Проходит мимо и видит К.Кротова. Тот и не думает подниматься. Так и лежит себе после выстрела. "Надо же так набраться?! - удивляется режиссер. - Когда успел?.. Вот, пожалуйста, еще один непрофессионал... Кто же его привел? Сейчас уже и не припомнить. Неважно... Фильм поразительных актерских открытий! Поразительных! Ничего, проспится... " Вглядывается режиссер в рану на лбу К.Кротова, и его начинает мутить: "Как натурально сделали... Я, кажется, переутомился..."

- Пойдем что ли! - зовет режиссер Тридцатого и, махнув рукой, уходит.

"За бугром, не торопясь, привстал человек с неприметным лицом в сером костюме и шляпе. Тщательно отряхнулся, сложил винтовку с оптическим прицелом в продолговатый чемоданчик. Внимательно огляделся вокруг. Поправил примятую траву и скрылся в густом кустарнике, примыкающем к лесу", - судорожно дописывает Тридцатый последний сценарий-инструкцию.

И лишь неподвижно лежит К.Кротов, непрофессиональный актер, неизвестно как попавший на съемки и так блистательно сыгравший свою роль.