I. СИСТЕМА КОЛОНИАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

Введение. Система колониального управления Бразилии коренным образом отличалась по духу от системы, сложившейся в испанских колониях. В последних центральное правительство было сильным, в Бразилии – немощным. А так как централизованный контроль отсутствовал, господствующее положение, естественно, приобрели органы местного управления. Именно с этой свободой действия в местных делах в значительной степени было связано отсутствие сравнительно крупных восстаний, вроде тех, какие часто характеризовали историю испанской империи. В то же время бразильцы американского происхождения имели возможность разрабатывать ресурсы колонии в основном в своих собственных интересах. Только в одной области – горнодобывающий промышленности – португальский король осуществлял власть, которую можно было поставить в один ряд с властью испанских монархов.

Королевские учреждения. Генерал-губернатор, резиденция которого находилась в столице Баия, был наделен обширными полномочиями – на бумаге. Он являлся высшим по рангу офицером, ответственным за оборону колоний. Эту власть он осуществлял в основном в деле защиты побережья от пиратов и контрабандистов. Во внутренних областях генерал-губернатор теоретически имел право требовать о «донатариев» создания милицейских формирований и помощи в деле обороны капитанств от нападения индейцев и восстаний рабов. Главные гражданские полномочия, возложенные на генерал-губернатора, делали его ответственным за сбор налогов и обуздание (там, конечно, где ему это удавалось) действий губернаторов отдельных капитанств, на которые была разделена колония. В реальной действительности генерал-капитан (а позднее вице- король) редко осуществлял сколько-нибудь значительную власть за пределами самой столицы.

Генерал-губернатору помогал в управлении ряд должностных лиц, имевших местопребывание в Баие. Генеральный прокурор, так называемый «овидор жерал» (ouvidor geral), перенял большую часть юридичеcких функций, выполнявшихся «донатариями», и был наделен полномочиями улаживать споры, которые возникали между колонистами и "донатариями». Королевское казначейство было представлено казначеем (provedor mor), который осуществлял надзор над колониальной торговлей, взыскивал таможенные пошлины и другие королевские налоги, а также осуществлял надзор над представителями своего ведомства в отдельных капитанствах.

В капитанствах носителем прерогатив королевской власти являлся «овидор» – судейский чиновник, наделенный широкими полномочиями в гражданских, уголовных и военных делах. В качестве такового он формировал королевскую полицию, на которой лежало подержание порядка в округах капитанств.

Самоуправляющиеся города. Несмотря на наличие всех этих королевских учреждений, ряд факторов – первоначальное пренебрежение Португалии к колонии, власть, дарованная первым «донатариям», наконец, огромные пространства Бразилии при отсутствии налаженной связи между ее отдельными частями – сделал правящей силой капитанства и самоуправляющиеся города. Королевские чиновники в капитанствах подпали под господство бразильского «капитан-мора» (capitan mor), капитан-майора, а самоуправляющиеся города осуществляли власть над обширными областями. Бразды правления самоуправляющимися городами сосредоточились в руках городского совета, носившего название «сенаду да камара» (senado da camara). Учреждение это отнюдь не было демократическим. Обычно должностные лица его комплектовались из представителей богатых семейств – землевладельцев, купцов и зажиточных ремесленников. Члены городского совета либо избирались, либо назначались пожизненно, либо, наконец, занимали свой пост в силу наследственного права. «Камара» обладали законодательной и исполнительной властью. Последнюю они осуществляли через посредство «капитана-мора», о полномочиях которого речь пойдет несколько ниже.

Законодательная деятельность «камара» была направлена на защиту интересов их членов. «Камара» взимали налоги и таможенные пошлины; руководили строительством общественных зданий и мостов; собирали милицейское ополчение; в прибрежных районах обеспечивали морскую оборону; наконец, устанавливали порядок функционирования портов и плавания кораблей, а также правила, регулировавшие деятельность цехов в больших и малых городах. В отличие от испанских самоуправляющихся городов бразильские города сохранили право иметь представителя в Лиссабоне, который деятельно защищал их интересы. Надо отметить также, что самоуправляющиеся города (а не португальский король) являлись главной материальной опорой церкви. На их пожертвования создавались больницы, сиротские приюты, церкви, соборы и монастыри. Страдало от этого положения низшее духовенство, представители которого часто бывали доведены до нищенства на улицах, чтобы добыть средства к жизни. Напротив, епископы при этом положении неминуемо стали могущественными персонами, а их деятельность – источников вспыхивавших время от времени конфликтов между церковью и самоуправляющимися городами.

«Капитан-мор». Губернаторы капитанств назначали в качестве своих помощников чиновника, который назывался "капитан-мор», или капитан-майор; название это происходило от титула «донатария», введенного при создании системы капитанств в XVI столетии. Чиновник этот стал наиболее могущественной фигурой в системе местного колониального управления. Обычно «капитан-мор» назначался из числа представителей одного из ведущих семейств округа (будь то капитанство или самоуправляющийся город). Он осуществлял над населением деспотическую власть, против которой обычно негде было искать управы. «Капитан-мор» претворял в жизнь законы, формировал милицейское ополчение, вмешивался в судебные дела; часто, опираясь на эту полувоенную власть, он ущемлял интересы своих врагов и притеснял их. Многие из этих чиновников использовали свое положение для расширения собственных земельных владений (или, если они являлись купцами, для расширения монопольных прав в области торговли) либо для получения доходных местечек в административных органах капитанств. После 1750 года, когда Португалия стала опираться в своей борьбе против Испании в бассейне Ла-Платы на колониальное население, пост "капитан-мора» занимали чаще бразильцы, чем португальцы. Вот почему этот институт оказался прочно связанным с богатыми семействами, под знаком господства которых позднее развивалась бразильская национальная история.

Несмотря на то, что некоторые авторитеты в области истории Бразилии заклеймили «капитан-мора» как тирана, не все оправдывали эту характеристику. Мо описывает «капитан-мора» Сан-Жозе (провинция Сан-Паулу) как человека, «живущего по-королевски и владеющего весьма значительным состоянием, которое он тратит с великой пользой для общества и щедростью».

Отмеченное нами господство органов местного колониального управления открывало в Бразилии возможность свободы действий, обнаруживавшей большее сходство с положением английских колоний в Северной Америке, нежели с регламентированным укладом жизни соседних испанских колоний. Ясно, во всяком случае, что мужественные, проникнутые духом индивидуализма бразильцы возглавили экспансию колонии во внутренние области континента.

II. ЭКСПАНСИЯ БРАЗИЛИИ (1580-1750)

Экспансия на севере. (1580-1713). Переход Бразилии к Испании в 1580 году вновь сделал колонию объектом нападений иностранцев. Французы, интерес которых к Бразилии имел вековую давность, воспользовались возможностью создать колонии на северном побережье. Еще раньше французские корсары вторгались в эти северные воды и поддерживали торговые сношения между амазонским побережьем и Францией. Чтобы преградить им путь, Португалия после 1584 года направила ряд экспедиций, которые утвердили ее власть в Сеаре, Риу-Гранди-ду-Норти и Параибе. Однако испанская оккупация связала португальцам руки в метрополии, и в 1610 году они столкнулись с тем фактом, что французское правительство пожаловало сиру де ла Равадьеру полосу территории в прибрежном районе к югу от Амазонки. В 1612 году Равадьер обосновался со своей колонией на острове Маражо, расположенном в устье Амазонки, и предпринял поиски лучших земель во внутренних областях. Однако португальцы с помощью бразильцев и индейцев, не мешкая, организовали нападение на колонию, которая, не получая подкреплений, в 1614 году убралась восвояси. Вслед за тем, в 1616 году, португальцы основали напротив острова поселение Санта-Мария-да-Белем. Пять лет спустя, в 1621 году, Португалия учредила генерал-капитанство Мараньян, подчиненное не Баие, а непосредственно Лиссабону.

Все эти шаги ознаменовали собой начало притязаний Португалии на долину Амазонки и процесса передвижения демаркационной линии. Начиная с этого времени португальцы устремились во внутренние области вдоль самой Амазонки и принялись присоединять к своим владениям и исследовать реки, впадавшие в этот великий водный поток. В 1637 году Педру Тейшерейра прошел всю Амазонку до Кито и возвратился с ценной информацией, воспламенивший надежды на открытие серебра и золота во внутренних областях. Этим надеждам не суждено было исполниться, но португальцы и бразильцы вскоре обнаружили, что индейцы добывают ценные продукты, такие, например, как какао, ваниль и корица. Вновь стало усиливаться стремление к продвижению на север. Охотники за рабами принялись совершать налеты на индейские селения, чтобы снабжать невольниками прибрежные плантации. За ними двинулись иезуиты, которые выступили в защиту индейцев и развернули деятельность по созданию миссий.

Голландская оккупация (1621-1661). Португальская экспансия в северном направлении оказалась прерванной, когда голландцы захватили береговую полосу от Баии на север до своих владений в Гвиане. Первоисточник этого интереса к Бразилии коренился, с одной стороны, в антагонизме между Голландией и Испанией, с другой – в надежде на прибыли, которые были бы одного порядка с теми, каким Голландия извлекала из своих восточных операций. Что же касается Востока, то голландская Ост-Индская компания совершала успешные налеты на португальские постоянные базы в Африке и заложила фундамент голландской империи в Ост-Индии. Начиная с 1600 года голландцы обратили свои взоры на Новый Свет. Они направили туда Генри Гудзона (Хадсона), который исследовал и присоединил к владениям Голландии район будущего поселения Новый Амстердам на реке Гудзон. Другие голландские купцы и пираты стали вторгаться в испанские владения в Карибском бассейне и уже в 1613 году создали постоянную базу на гвианском побережье. Видя в этих событиях доброе предзнаменование Генеральные Штаты в 1621 году санкционировали создание голландской Вест-Индской компании, призванной действовать в Новом Свете. Компания, облеченная широкими полномочиями в деле строительства фортов, заключения договоров с туземным населением развития торговли с Южной Америкой и организации налетов на испанские торговые корабли, выбрала в качестве наилучшей базы для развертывания своей деятельности ту часть Бразилии, где континент далеко вдается в океан.

Голландцы перешли в наступление в 1624 году, захватив Баию, но уже в следующем году были из нее выбиты, В 1627 году они снова овладели Баией и подготовили почву для оккупации Пернамбуку, осуществленной в 1630 году. Когда к концу растянувшейся на семь лет войны голландцы прочно закрепили свои позиции, Голландия послала управлять новыми владениями принца Мориса Нассауского (1637). Морис вскоре расширил подвластную Голландии область, которая простиралась от Баии до реки Мараньян. На всей этой территории он ввел свободу торговли, поощрял развитие земледелия, вернул бразильским семействам их владения, разрешил свободу вероисповедания и даже предпринял попытку создать представительное правление. Однако эти благоразумные усилия пришли в столкновение с алчными вожделениями компании, стремлением Португалии скинуть с себя иго Испании и стремлением коренных бразильцев выдворить голландцев из своей родной страны.

Жуан Фернандис ди Виейра. В 1640 году, когда национальное движение в Португалии увенчалось свержением испанского владычества, дон Жуан IV, новый король Браганцской династии, согласился заключить договор о признании голландских завоеваний в Бразилии, рассчитанным предприятием до 1720 года и в весьма значительной степени способствовала росту доходов короны.

Маскатиская война. Продолжавшийся упадок экспортной торговли сахаром, португальская торговая монополия, дороговизна импортировавшихся товаров и гнет налогов в северных капитанствах – все это вызвало в 1710 году повторение восстания Бекмана. В этом году коренное бразильское население Олинды – первоначальной столицы Пернамбуку, – доведенное до отчаяния участившимися банкротствами и задолженностью португальским купцам в Ресифи и возмущенное преуспеянием последнего, оказало отпор попыткам правительства метрополии предоставить Ресифи статус города. Выступление жителей Олинды ввергло всю провинцию в гражданскую войну, получившую название Маскатиской войны (1710-1711), в которой бразильские плантаторы были разбиты во второй раз. Начиная с этого времени Ресифи, обретший в своей прибрежной торговле более прочную экономическую базу, занял место захиревшей «сахарной столицы» – Олинды.

Португалия в долине Амазонки. Торговля и противодействие контролю иезуитов над индейцами дали толчок португальской экспансии в бассейне Амазонки, а также в северной направлении в области, на которые притязала Франция, вроде Гвианы. Наступление на иезуитов, предпринятое после восстания Бекмана, вынудило их отступи в глубь амазонской территории. Права Португалии в данном районе усилило учреждение в 1676 году нового епископства в Пернамбуку, которое оказалось поддержку амазонским миссиям. Показателем продвижения Португалии в долине Амазонки явилось также основание в конце XVII столетия на этой великой реке города Манауса, обязанного своим возникновением торговой деятельности. В 1711 года, после Маскатиской войны, наметилось новое направление экспансии – к югу от реки. Связано это было с тем, что плантаторы Пернамбуку, которых падение цен вынуждало бросать свои владения, устремились во внутренние области. Плантаторы и другие поселенцы, путь которым расчистили охотники за рабами, в 1718 году создали Пиауи. Торговля, колонизационная деятельность и иезуитские миссии в районе Амазонки к 1715 году заложили прочный фундамент португальского владычества над долиной великой реки. В этом году права Португалии, закрепившие экспансию Бразилии в северной направлении за Амазонку, получили свое первое международное признание, когда по Утрехтскому миру Франция и Португалия избрали в качестве границы между Французской Гвианой и Бразилией реку Ояпок.

III. ЭКСПАНСИЯ НА ЮГЕ СТРАНЫ (1580-1763)

Экспансия паулистов. Итак, в XVII столетии бразильцы и португальцы, вытеснив французов и голландцев с Севера, начали продвижение в долину Амазонки. В те же годы на Юге они развернули агрессию из Сан-Паулу против соседних испанских колоний бассейна Ла-Платы. Паулисты, которые возглавили это экспансионистское движение, были известны под многими прозвищами – паулистов, «мамелюков» и «бан- дейрантис». Люди сильного характера, они легко стали наиболее динамичной группировкой в составе населения колониальной Бразилии. Подобно своим двойникам – жителям пограничной полосы Северной Америки, паулисты двигались на запад группами, неся знамена (откуда и пошло название «бандейрантис» ), вместе с семьями. Часто они временно прекращали свое продвижение, чтобы обрабатывать землю и искать золото в районе соседних рек. Некоторые рядились в иезуитские одеяния с целью заманить в плен индейцев.

Паулисты внесли многообразный вклад в развитие Бразилии. В роли исследователей они прокладывали тропы во внутренние области к верховьям крупной реки Сан-Франсиску. Паулисты открыли богатые месторождения золота Минас-Жераиса, Гояса и Мату-Гросу. Повсюду они брали с собой в южную Бразилию крупный рогатый скот и лошадей. После того как паулистами были обнаружены плодородные земли внутренних областей, часть из них занялась земледелием, создавая тем самым условия для поселенцев, обосновавшихся на обширной территории от Сан-Паулу до Уругвая. В политической отношении экспансия паулистов позволила Португалии не без успеха выдвинуть владельческие права на земли, расположенные к югу от демаркационной линии, отделявшей португальские владения от владений Испании.

Экспансия в сторону Параны. Как мы уже видели, после 1609 года испанские иезуиты основали ряд миссий среди гуарани на пространствах к востоку от рек Парана и Уругвай. Но еще раньше обращением в христианство индейцев занялись португальские иезуиты, которые двинулись на запад из Сан-Паулу. А по стопам последних неотступно следовали паулистские охотники за рабами. В миссиях они увидели удобные центры для захвата беззащитного индейского населения. Впоследствии они сбывали свои жертвы владельцам разраставшихся прибрежных сахарных плантаций, которые на первых порах испытывали недостаток в рабочих руках.

К началу XVII столетия паулисты развернули наступление против редукций испанских иезуитов вдоль реки Парана. Между 1580 и 1640 годами, несмотря даже на то, что Португалия и Бразилия находились под властью Испании, паулисты совершили ряд налетов на парагвайские миссии. В ходе борьбы целые племена были истреблены или вынуждены деградировать до дикого состояния, бежав в леса. В 1640 году иезуиты начали отступление вместе со своей паствой к новым редукциям в юго-восточной части Парагвая. Здесь индейцы миссий, вооруженные парагвайскими властями, нанесли в 1642 году решительное поражение паулистам. Остановленные в своем продвижении, «бандейрантис» стали заниматься контрабандной торговлей. Эта их деятельность была одобрительно встречена и иезуитами и индейцами. Так как последние страдали от дороговизны испанских товаров, импортировавшихся из Лимы.

Экспансия в сторону Ла-Платы. К югу от Сан-Паулу «бандейрантис» устремились в обширные, еще не разделенными границами пространства лесов паранской сосны и через холмистые степи Риу-Гранди-ду-Сул. Здесь они создали постоянные жилые строения и выстроили громадные усадьбы в самом центре своих ранчо, где паслись непрерывно разраставшиеся стада крупного рогатого скота. Продукты своего хозяйства – кожи и животный жир – «бандейрантис» направляли в прибрежные города для экспорта. В прибрежном районе к югу от Сан-Паулу тянулись плодороднейшие земли, которые давали высокие урожаи сахарного тростника, фруктов, маниока, оливок и апельсинов. Здесь возник ряд городов; они экспортировали высокую паранскую сосну для нужд судостроения, а также рогатый скот, кожи и животный жир из внутренних областей и рыбу из китобойных стоянок. Санта-Катарина, заселенная в 1651 году, разрослась за счет колонистов, прибывших с Азорских островов в 1693 году. В 1654 году была основана Лагуна, в 1743 году – Порту-Алегри и в 1737 году на далеком юге – Риу-Гранди.

Морская торговая экспансия привела португальских купцов на юг, в район реки Ла-Плата. К 1580 году, когда португальская империя перешла к Испании, они вели торговые операции в Буэнос-Айресе. Следующее столетие ознаменовалось расцветом на Ла-Плате контрабандной торговли, взращенной тми меркантилистскими ограничениями, которыми Испания сковала торговлю Буэнос-Айреса. К 1680 году многочисленные португальские торговые фактории, возникшие вдоль восточного берега Ла-Платы, слились в колонию – Колония-ду-Сакраменту, которая в том же году получила формальное признание со стоны Португалии. В свою очередь испанцы развернули контроккупацию этого района, получившего название «Восточного берега» (Банда-Ориенталь), основав в 1723-1726 годах Монтевидео, и стали просачиваться через реку Уругвай во внутренние области. В конце концов, Испания завоевала и Колонию, и область миссий вдоль реки Уругвай, но экспансия паулистов передала в руки Португалии обширные территории нынешних штатов Санта-Катарина и Риу-Гранди-ду-Сул.

Административные перемены. В знак признания важного значения этой новой южной области Португалии в 1709 году преобразовала Сан- Паулу в генерал-капитанство. В 1712 году город получил право создать "сенаду да камара» для управления собственными муниципальными делами и заменил Сан-Висенти в качестве административного центра. В 1739 году от Сан-Паулу была отделена Санта-Катарина, ставшая капитан- ством. Тот же процесс коснулся и Риу-Гранди-ду-Сул, который прежде являлся военным округом, а в 1760 году был возвышен до положения самостоятельной административной единицы. В 1763 году по Сан-Ильдефонскому миру Португалии был возвращен остров Санта-Катарина, расположенный в районе побережья Санта-Катарины.

IV. ЭКСПАНСИЯ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ БРАЗИЛИЮ (1580-1763)

Основание Минас-Жераиса. Неугомонные паулисты рыскали в поисках не только рабов, но и золота. Первое их открытие относится еще к началу XVI столетия; сделано оно было в Жарагуа, в двадцати четырех милях к югу от Сан-Паулу. Так как целые племена индейцев исчезли с лица земли, охота за рабами стала менее прибыльным делом. Начиная с середины XVII столетия паулисты стали заниматься во все больших и больших размерах промывкой песков рек, которые текли в западном направлении, в поисках золота. Усилия их увенчались крупным открытием, когда они вступили в район, получивший позднее название Минас-Жераиса; продвигаясь в 1693 году вдоль Риу-дас-Вельяс, одного из истоков реки Сан-Франсиску, они открыли богатые месторождения золота.

Вести об открытии быстро распространились до Сан-Паулу, Рио-де- Жанейро и даже на север до Баии. В долину Сан-Франсиску, а оттуда на юг, к золотым приискам, с востока через горные перевалы хлынули внушительные толпы старателей Баии, негров, разорившихся плантаторов, иммигрантов из прибрежных областей и даже из Португалии. «Бандей- рантис» повели против этих посягателей нескончаемую борьбу. На протяжении последующих десяти лет новоприбывшие (или, как их называли, «эмбоабас»), число которых непрерывно росло, отобрали у паулистов богатейшие прииски. Паулисты, доведенные до бешенства, в 1708 году объявили открытую войну. Враги, во главе которых стоял Мануэл Нуна Вьяна, разбили незадачливых «бандейрантис» и вышвырнули их вон. Тем ничего не оставалось, как, зализывая раны, двинуться через горы на запад, где они обнаружили новые месторождения золота в Гоясе и далеком Мату-Гросу.

Алмазы. В 1725 году, в самый разгар золотой лихорадки, охватившей Минас-Жераис, было сделано еще более потрясающее открытие – залежей алмазов. На первых порах бразильцы прошли мимо этого богатства. По одному сообщению, «красивые камешки» попали в Португалию; здесь об их достоинствах стал догадываться голландский посол, который посла камешки на гранильни в Голландию. По другой, еще более расцвеченной фантазией легенде об открытии алмазов один странствующий священник, которому доводилось жить на Востоке, узнал их в сверкающих камешках, служивших горнякам фишками в карточных играх. Так или иначе, но алмазные богатства, молва о которых быстро распространилась, вызвали новый наплыв поселенцев в Минас-Жераис. Однако правительство действовало без промедлений: провозгласило монополию над округом, оградило его от внешнего мира и в 1730 году основало Диамантину.

Добычу золота и серебра португальцы вели ужасающе примитивными методами. Телеги, фургоны и даже тачки были совершенно неведомы. Вместо кайл использовались заостренные колья и железные ломы, а молотками для размельчения руды служили обыкновенные камни. Все работы выполнялись вручную негритянскими и индейскими рабами. Заработок их шел владельцам, которые съезжались сюда, селились по соседству с алмазными копями и вели праздный образ жизни. Многие рабовладельцы, естественно, подстрекали негров тайно выносить драгоценные камни. Неграм, прятавшим камни в своих кудрявых волосах, за ушами и между пальцами ног, удавалось проносить такие громадные количества, что, по сообщению одного авторитетного лица, алмазы являлись наиболее распространенным средство обмены в Тезуку (Диамантина). С целью выкорчевать воровство королевские чиновники в конце концов установили бдительный контроль за мытьем алмазов, стали подвергать зверским наказаниям негров, пойманных с поличным, и предлагали крупные вознаграждения за поимку похитителей в контрольных пунктах, так называемых «режистру», созданных на всей территории округа. Воровство золота и алмазов достигало колоссальных размеров; в 1806 году было подсчитано, что одних лишь алмазов в Европу проникло незаконным путем более чем на 2 миллиона долларов.

Но, несмотря на потери, которые несло правительство, португальская монархия извлекала из алмазных копей и золотых приисков громадные доходы. Последние в одном лишь Минас-Жераисе (беря данные за 1715- 1771 годы) давали королевскую пятую долю почти в миллион долларов ежегодно; всего же за столетие, до 1812 года, королевские доходы в этой провинции достигли почти 69 миллионов долларов. Меньшие сумы поступали из Мату-Гросу и Гояса.

Развитие центральной Бразилии. Однако наибольшее значение открытие; золота и серебра имело не для Португалии, а для самой Бразилии, Минас-Жераис, Гояс и Мату-Гросу – все это были районы паулистских странствующих исследователей и иезуитских миссионеров. В результате полотых и алмазных лихорадок здесь возникали города. В 1698 году близ района первых открытий вырос Оуру-Прету. В 1711 году получила городское устройство Вилья-Рика, которая уже была заселена золотоискателями. В 1715 году на карте появилась Вильяду-Принсипи. В 1720 году в Мату-Гросу была основана Куяба. Ее богатые месторождения привлекли к 1726 году сотни паулистов, которые перегоняли свой рогатый скот и рабов с востока из Сан-Паулу на расстояние свыше тысячи миль. На основе неуклонного роста продукции копей и приисков со временем образовались колоссальные семейные состояния главарей этих новых капитанств.

Так как население этих внутренних провинций непрерывно росло, поселенцы стали искать выходов к морю для экспортной и импортной торговли. К 1725 году экспедиции, двигавшиеся в северном направлении, обнаружили пути в долину Амазонки через реки Тапажос, Шингу и Токантинс. По этим трассам товары, ввозившиеся в Бразилию через Белен, достигали поселения Гояса и Мату-Гросу. Однако для большей части Минас-Жераиса главной торговой магистралью стала Сан-Фран- сиску. Помимо того, была проложена хорошая дорога от Рио-де-Жанейро в северном направлении до Барбасены, откуда, разветвляясь, она шла в двух направлениях: на Куябу, расположенную на далеком западе, и на север, в Минас-Новас и другие золотые прииски Минас-Жераиса.

В связи с необходимостью удовлетворения потребностей обширного населения, хлынувшего в Минас-Жераис и в меньшем числе в Гояс и Мату-Гросу, высокого уровня достигли земледелие и скотоводство. Один путешественник, посетивший в начале XIX столетия внутренние области Минас-Жераиса, хотя и скорбел по поводу жалкого технического состояния сельского хозяйства, повсюду видел поля и сады, на которых выращивались хлопок, табак, кофе, лен, пшеница, маис, виноград, ваниль, артишоки, шпинат, капуста, фасоль и картофель. В ногу с развитием земледелия шел баснословный рост скотоводства. Вдоль берегов реки Сан-Франсиску паслись стада, насчитывавшие сотни тысяч голов. В итоге, когда горнодобывающая промышленность пришла в упадок, земледелие и скотоводство остались оплотом экономики центральной Бразилии.

Система управления. Для управления этим новым богатым районом Португалия вскоре воздала ряд административных органов. В 1710 году самостоятельное административное устройство получил Минас-Жераис, в связи с чем он вышел из-под юрисдикции Сан-Паулу. Внутри Минас-Жераиса была образована отдельная административная единица – Диамантина, во главе которой в конце XVIII столетия был поставлен интендант, облеченный судебной властью. Другими должностными лицами являлись «овидор» – казначей и «капитан-мор», командовавший войсками. Генеральный администратор, под началом которого находился ряд должностных лиц меньшего ранга, ведал добычей алмазов из многочисленных месторождений. Мату-Гросу и Гояс были отделены от Сан-Паулу и преобразованы в новые капитанства соответственно в 1744 и 1748 годах.

V. РЕФОРМЫ ПОМБАЛА (1750-1777)

Положение в Португалии. К середине XVIII столетия система правительственных учреждений и главные линии развития Бразилии приобрели законченную форму. Открытие горнорудных богатств ускорило занятие внутренних областей, но не изменило основного характера колониального развития Бразилии. Оно оказало, однако, революционное воздействие на Португалию. В самом начале столетия значительно умножившиеся доходы, поступавшие из Бразилии, попали в руки мота – Жуана V (1706-1750). Он принялся растрачивать их на любовниц и строительства дворца в подражание Версальскому. Легкомыслие короля, правление которого растянулось на сорок с лишним лет, позволило знати и церкви низвести Португалию до положения феодальной державы .

В то же время португальские купцы, которые понесли серьезный урон от упадка империи в Африке и на Востоке, не получили доступа к горнорудным богатствам. Благосостоянию их был нанесен новый удар Метуэнским договором 1703 года, который открыл португальские и бразильские порты для английских товаров. Бразилия и сама дорого заплатила за неспособность своего монарха. Метуэнский договор, связавший Англию и Португалию союзными отношениями, сделал португальские колони объектом французских нападений. В 1710 году Жан Дюклерк предпринял попытку захватить Рио-де-Жанейро. Попытка не удалась, но в 1711 году Дюге-Труэн добился полного успеха, разграбил столицу и освободил ее за выкуп в 20 миллионов крузадо.

Наконец, в 1750 году на престол вступил Жозеф I. Он был преисполнен твердой решимости восстановить могущество короны. Получив поддержку со стороны разоренного и недовольного среднего класса, король передал осуществление своей политики маркизу Помбалу. Помбал находился под влиянием идей французских философов эпохи Просвещения, но придерживался беспощадных методов. Он-то фактически и правил Португалией на протяжении всего царствования Жозефа I (1750-1777). Направив свои усилия прежде всего на восстановление могущества монархии, Помбал нанес удар знати и церкви. Самой поразительной мерой, задевшей последнюю, явилось изгнание иезуитов из Португалии и Бразилии. В интересах среднего класса Помбал приступил в осуществлению созидательной программы, разработанной с целью возродить португальскую торговлю, вытеснить из нее, насколько возможно, англичан и содействовать развитию промышленности, земледелия и образования с особым упором на создание технических училищ.

Реформы Помбала в Бразилии. Программа реформ в Португалии была дополнена в Бразилии реформами в трех основных областях: 1) управления, 2) торговли, 3) социальных отношений.

Реформы в области управления. В связи осуществлением серии мероприятий, направленных на централизацию королевской власти и умножение колониальных доходов, Помбал произвел ряд крутых перемен в системе управления Бразилии. С целью улучшить работу колониального аппарата и усилить борьбу с коррупцией в нем он положил конец практике назначения должностных лиц сроком на три года. Прежде большинство должностных лиц использовали свой недолгий срок пребывания на посту в целях личного обогащения. Часто по истечении трех лет корона лишалась способных людей, преданных своему делу. Помбал создал Судебный совет с целью уменьшить при помощи подведомственных ему судебных присутствий значение церковных судов и ускорить разбор местных гражданских исков. В колонии были учреждены два верховных трибунала – один в Баие в 1757 году, другой в Рио-де-Жанейро, – на решения которых можно было подавать апелляции в Лиссабон. С целью уменьшить путаницу в системе управления Помбал упразднил должности девяти феодальных «донатариев», прибегнув к полному выкупу или конфискации. Мараньян, поставленный при испанском владычестве в непосредственную зависимость от Лиссабона, был снова включен в систему управления Бразилии. Когда бассейну Ла-Платы стала угрожать опасность войны, Риу-Гранди-ду-Сул было преобразовано в капитанство.

Рио-де-Жанейро – столица. Централизаторские мероприятия Помбала достигли своего апогея в 1763 году, когда было учреждено бразильское вице-королевство и столица перенесена из исторического центра

Баии в Рио-де-Жанейро. Шаг этот он, несомненно, предпринял под влиянием успеха вице-королевской системы в соседних испанских колониях. Однако еще больше приобрели южные и центральные области Бразилии. Минас-Жераис, Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу и Эспириту-Санту – все это были богатейшие провинции, занимавшие видное место в бразильском экспорте минералов, табака, продуктов животноводства, лесоматериалов и иного сырья. Напротив, Баия и сахарные области Севера начиная с середины XVII столетия в связи с конкуренцией европейских сахаропроизводящих колоний Карибского бассейна пришли в упадок. Не меньшее значение имело и то, что рост интересов Португалии в бассейне Ла-Платы, где они столкнулись с интересами Испании, потребовал, чтобы центр управления находился ближе к месту действия, нежели расположенная далеко на севера Баия.

Когда прибыл первый вице-король граф Кунья, главнокомандующий королевскими армиями, Рио-де-Жанейро являл собой прискорбное зрелище, ибо, «несмотря на величественную красоту холмов, сверкающие воды залива… сам город наносил глубокую рану человеческим чувствам». Узкие, утопающие в грязи улочки, уродливые здания, смрадные запахи, население, скученное близ залива, – вот что отличало Рио-де-Жа- нейро, который представлял собой все что угодно, только не привлекательную столицу. По существу это был суетливый торговый центр, совершенно лишенный аристократических традиций Баии. Местные купцы были владельцами торговых и промышленных предприятий: «мелкие лавчонки, кузницы и ювелирные мастерские, красильни, ткацкие фабрики, цирюльни, шляпные предприятия, питейные заведения, аптеки» наряду с множеством магазинов по продаже одежды и продовольствия – все это принадлежало португальским купам, которые благодаря своей торговой монополии составили огромные состояния. Все обязанности домашней челяди выполняли в городе рабы. В отличие от Лимы, Мехико и Боготы Рио-де-Жанейро был не центром культуры, а городом, взращенным горнопромышленными районами внутренних областей и сахарными плантациями, расположенными вдоль соседнего побережья.

Реформы в области торговли. В области торговли цель Помбала заключалась в умножении доходов Португалии и ослаблении господства Англии в португальской торговле в Европе. Для достижения этой цели Помбал создал ряд торговых компаний. Особенно большое значение имела «Всеобщая компания великих провинций Пара и Мараньян» (1755), во главе которой был поставлен брат Помбала. Она получила монополию на бразильскую торговлю в районе амазонского побережья. Меньший успeх сопутствовал второй компании «Компании Пернамбуку и Баии», образованной в 1759 году. Однако обе они привлекли новые капиталы в Бразилию, ослабили влияние английской торговли и дали толчок росту торговли хлопком, рисом и рабами. После ухода Помбала со своего поста обе компании были уничтожены ввиду местной оппозиции португальским монополиям.

Реформы в области социальных отношений. Социальное законодательство Помбала коснулось всех классов Бразилии. Побуждаемый идеями французского Просвещения, Помбал положил конец политическому неравенству бразильцев и индейцев. Особенно значительные последствия эта реформа имела в Сан-Паулу. Она позволила семействам Сан- Паулу установить свою власть над местным ополчением, используя должность «капитан-мора». Самой крутой акцией Помбала явилось изгнание иезуитов из Бразилии и Португалии в 1759 году. Правда, мера эта только по видимости была социальной, корни же она имела в основном экономические. Огромные богатства, которыми иезуиты располагали в Бразилии (как и в испанских колониях), дали им значительную политическую власть. Иезуиты сосредоточили в своих руках контроль над экспортом продукции принадлежавших им лесных разработок, скотоводческих угодий и сахарных плантаций, а также над торговлей с индейцами, которую они вели через посредство своих миссий и которая, кстати, была наиболее чувствительным пунктом в распре. Обе эти монополии издавна вынуждали коренных бразильцев обращаться с протестами к метрополии через посредство своих «камара» в Сан-Паулу, Мараньяне и Паре. Время от времени они даже поднимали восстания против иезуитского контроля. С самого начала иезуиты проводили политику защиты индейцев от охотников за рабами, диктовавшуюся гуманными соображениями, но сами они требовали от своей паствы несения трудовых повинностей. На многих иезуитских плантациях в качестве рабочих использовались не негры, а индейцы. Однако непосредственным поводом, которым воспользовались для того, чтобы оправдать изгнание иезуитов, послужил их отказ сотрудничать с португальским правительством в претворении в жизнь условий Мадридского договора 1750 года относительно семи миссий. Это противодействие дало Помба- лу возможность выдворить из Бразилии могущественный орден. Который препятствовал осуществлению его кампании, направленной на ограничение влияние церкви в светских делах.

Корона направила уполномоченных, принявших иезуитские владения. Изгнание, несомненно, усилило централизацию королевской власти, но иезуитские миссии внутренних областей остались без хозяина, и индейцы вернулись к дикому состоянию. Хуже было то, что они, лишившись защиты отцов-иезуитов, стали жертвами налетов охотников за рабами, хотя Помбал и пытался отвратить это бедствие.

Больше того, индейская политика Помбала стала следующим крупным аспектом его реформ в области социальных отношений. В 1758 году он провозгласил посредством королевского декрета отмену всех форм рабства индейцев – шаг, которому за два года до того предшествовало освобождение индейцев в Мараньяне. Стремясь претворить в жизнь признание «равенства» бразильцев и индейцев в колониях, Помбал назначил управляющих индейскими городами и поселениями, многие из которых как раз в том же году были освобождены из-под влияние иезуитов. Управляющим этим было предписано назначать индейцев на посты в местных органах управления. Однако действенность этой реформы были ослаблена самим же декретом, ибо он разрешал распределять индейцев для работы с выплатой вознаграждения за нее и обращать их в рабство в случае восстаний. Наниматели, естественно, нашли пути и средства уклоняться от уплаты заработка, что неизбежно привело к пеонажу; а там, где индейцы восставали, снова устанавливалось рабство. С целью возместить нехватку рабочих рук, вызванную освобождением индейцев, Помбал поощрял иммиграцию португальских рабочих. Однако не наводняли прибрежные города, устремлялись в горнопромышленные области или становились земледельцами, отнюдь не желая выполнять те тяжелые работы, которые были уделом индейцев.

Несмотря на то, что эта подсказанная государственной мудростью попытка реформы потерпела неудачу, отмена рабства индейцев наложила неизгладимый отпечаток на Бразилию в плане формирования ее национального облика. Реформам Помбала пришел конец со смертью короля, его собственным отрешением от поста и высылкой. Королева Мария I под давлением церкви восстановила ее могущество и в Португалии и в Бразилии, а также заменила должностных лиц из числа бразильцев португальцами. И все же, несмотря на то, что враги победили и перехитрили Помбала, искрений интерес, который он обнаружил к благоденствию колонии, снискал ему неизменное уважение со стороны бразильцев.

VI. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ (1778-1808)

Упадок экономики. Благотворные результаты мероприятий Помбала продолжали сказываться на Португалии еще десяток лет после его смерти. Однако реакционное правительство метрополии все определеннее вставало на путь реакционных мероприятий против колонии. С целью возродить быстро клонившееся к упадку производство сахара Португалия в 1785 году закрыла все промышленные предприятия, чтобы обеспечить большим числом рабочих сахарные плантации. Добыча золота пошла на убыль; рынок торговли алмазами затоварился. С падением цен многие горняки стали оставлять Минас-Жераис и переходить в другие районы Бразилии; покинутые города стали обыденным зрелищем. Земледелие пришло в полный упадок. Те же, кто остался здесь, были озлоблены слепым упорством короны, по-прежнему требовавшей взыскания налогов.

Восстание Тирадентеса. В этой обстановке недовольства бразильские студенты, писатели, поэты и другие представители интеллигенции, духовно сформировавшиеся под влиянием французских идей, академии, литературные кружки и научные группировки стали глашатаями требовании о предоставлении колонии большей свободы. Некоторые даже жаждали независимости. В 1789 году Минас-Жераис, который понес большой урон от упадка горнодобывающей промышленности, стал центром заговоров. Ряд влиятельных представителей интеллигенции образовал "Минасский заговор», в число участников которого среди прочих вошли Клаудиу да Коста и Жозе да Силва Шавьер, зубной врач, по прозвищу Тирадентес . В их планы входило установить после достижения независимости республиканский строй, освободить негров , создать ряд промышленных предприятий, ввести в употребление печатные станки и основать университет. Заговор был плохо организован и лишен массовой поддержки; его быстро подавили, Тирадентеса казнили, а других руководителей бросили в тюрьмы или выслали из страны. Непосредственными результатами его, однако, явились ликвидация правительственной монополии на производство соли и сокращение налогов. Вместе с тем – и это гораздо важнее – «Минасский заговор» ознаменовал собой начало движения за превращение Бразилии в республику, увенчавшегося успехом ровно сто лет спустя.