Представитель темной расы (СИ)

Шёпот Светлана

Морридан — один из трех признанных владык своего мира, но это не уберегло его от предательства друга. Произнесенное в последний момент заклинание гарантировало ему сохранение воспоминаний. Спустя некоторое время Морридан приходит в себя и осознает, что попал в тело твари из темного мира Ивуалу. Неприятно, но не смертельно. Главное, что воспоминания на месте, а тело, как оказалось, можно и изменить.

 

Пролог

Мы побеждали. В этом не было чего-то необычного, поэтому я даже слегка расслабился. Это и стало моей ошибкой. Впрочем, ошибся я, как оказалось, намного раньше, примерно тысячу лет назад.

Оттеснить гармов к Льдистым горам было нетрудно. Именно там, по словам Анхеля, зиял разрыв. Да я и сам ощущал, как энергия, наполняющая Этту, медленно утекает и стремится именно в сторону гор. Не верить другу причин не было. Я знаю его столько, сколько большинство людей не живут. Проклятый Имай со своими жрецами в этот раз отлично постарался, разместив на гранях разрыва кучу камней.

Между нами и разрывом лежала половина Мертвой равнины. Когда-то здесь был великолепный лес, но гармам полюбились эти горы, и воевать с ними в лесу оказалось весьма и весьма сложно. Было жаль, но лес пришлось уничтожить. На его месте долго красовались одни пеньки. Из-за этого люди прозвали равнину Мертвым лесом, но со временем название сократилось и осталось только слово Мертвая.

Я махнул рукой Анхелю. Он стоял чуть поодаль от меня и увлеченно раскидывался воздушными заклинаниями. Несмотря на то, что всё его внимание было отдано гармам, мой жест он заметил и быстро кивнул. Пора было пробиваться сквозь строй противников к горам. Да и не так уж много осталось этих тварей. Наши воины справятся и без нас, а вот разрыв нужно закрыть. Хватит, жрецы и так достаточно высосали в этот раз.

Когда мы уже были в самой гуще, то у меня появилось стойкое чувство опасности. Откуда? Рядом Анхель, а позади наш третий друг — Галдор. Вот именно оттуда и веяло опасностью! Я дернулся, желая отойти в сторону — не успел. Анхель в этот момент как раз посмотрел в мою сторону. Его глаза расширились, в них скользнуло непонимание, а потом шок и испуг, пополам с болью. Он быстро глянул в ту сторону, где должен был быть Галдор и махнул рукой, открывая прокол. Уходит… И правильно.

Боль была такой силы, что я едва смог удержать себя в сознании. Выплевывая кровь, я опустил голову. Каменные пики проткнули меня насквозь.

Галдор.

Если Анхель любил воздух, то я уважал больше огонь. И он отвечал мне тем же. А Галдор отдавал предпочтение земле.

Вот значит как.

Я даже никогда бы не подумал, что меня могут предать. Столько лет мы дружим, что даже смешно. А Анхель правильно сделал, что ушел — сейчас тут будет очень жарко.

Я стиснул зубы, с ненавистью глядя на землю перед глазами. Если мне суждено уйти, то я заберу с собой столько, сколько смогу. Если повезет — и Галдора прихвачу.

Я прикрыл глаза, впитывая в себя столько энергии мира, сколько мог. Сейчас я и сам был похож на камни жрецов Ивуалу. Каналы начали гореть от боли. Ядро и так до этого пульсирующее, пошло в разнос. Убить мага моей силы трудно, но от предательства, как оказалось, не застраховаться. Я был беспечен, слишком увлечен уничтожением гармов, забыв о своей защите. Правильно, что эти твари могли сделать мне — одному из трех магически признанных владык, Морридану Огненному? Они и не могли. А вот друг… друг смог, ударив в спину. Он хорошо знал меня и подгадал отличный момент для удара. Если бы мог, я бы похлопал ему.

Впрочем, мой прощальный удар, можно считать одним хлопком. Зато каким!

— Высвобождение, — прошептал я окровавленными губами, чувствуя, как холод уже начал сковывать мое тело.

На короткий миг холод сменился обжигающим жаром. Хорошо, что длилось это недолго, так как дольше мое сознание просто бы не выдержало. Огонь внутри был настолько силен и горяч, что я просто не представлял, как такое можно вытерпеть дольше секунды. Он хлынул из меня, разрывая ядро, сжигая каналы, уничтожая это тело.

Впрочем, мне было уже все равно. Я собрал последние крохи сознания и мысленно произнес заклинание сохранения сущности. Я не хотел уходить на перерождение.

Кто знает, как будет на этот раз. Смогу ли я после перерождения снова сохранить свою память или же мне ее сотрут? Вдруг мне давался лишь один шанс. Нет, я хочу все помнить. И прошлую свою жизнь и эту.

Мои мысли выцвели. Я почувствовал себя так, словно меня скручивает в позу эмбриона. Страх прошел, боль исчезла, вокруг заклубилась сплошная темнота. Я не ощущал своей магии и тела. Мне хотелось облегченно вздохнуть, но ничего не вышло. Когда меня потянуло в сон, я слегка забеспокоился, но сопротивляться не мог, поэтому постепенно уснул.

И, конечно же, я уже не видел, что случилось после того, как огонь ревущей лавиной обрушился на давно оправдавшую свое название равнину, уничтожая на пути всех, кто попадался. Я не знал, какой облик примет моя спящая сущность. Мне оставалось лишь надеяться, что когда-то давно я родился под счастливой звездой, и однажды мне выпадет шанс снова возродиться.

 

Глава 1

Дорогой читатель, прежде чем вы начнете читать, хочу предупредить о двух вещах. Первая: книга прошла только первоначальную вычитку, корректор до нее еще не добрался. Вторая: это первая книга дилогии. Над второй я начну работу только в конце весны, ближе к лету. Если все это вас не останавливает, то приятного прочтения.

Просыпался я поэтапно. Наверное, это даже сном не было, но очень похоже. Сначала появилось ощущение движения. Я чувствовал свое тело, знал, что оно делает в тот или иной промежуток времени.

Постепенно спектр чувств увеличивался. В какой-то момент я ощутил боль. Захотелось, как раньше поморщиться, но не получилось. Свое тело я воспринимал отдаленно, словно из глубины. Та же боль показалась несущественной, будто бы просто слегка ударился, хотя что-то подсказывало мне, что тело поранилось весьма сильно.

После этого вернулся вкус. Я до сих пор был в каком-то пограничном состоянии между сном и явью, поэтому мыслительные процессы протекали медленно, словно с неохотой. Я пытался ускориться, вырваться из ватного кокона, но ничего не получалось, оставалось только набраться терпения.

Когда пришел вкус, то я даже слегка порадовался. Зря. Не знаю, чем там питалось мое тело, но на вкус чем-то отвратительным. Самое интересное, что вкус я ощущал, а нечто внутри меня пыталось убедить, что это вкусно.

Сначала я хотел задавить этот «голос», а потом передумал. Судя по всему, мое тело как-то питалось само. И пусть пища была так себе, но оно ведь как-то умудрялось добыть хотя бы это. Я же сейчас, по сути, был слепым и глухим. Как бы не вышло так, что заглушив «голос» я заставлю тело вообще не питаться. И умру с голоду, потому что сам я сейчас не в состоянии отыскать что-то более вкусное. Хотя бы терпимое. Да и телом толком не могу управлять. Так что пусть ест, если ничего другого добыть ему не суждено пока что.

Еще вечность спустя тело стало ощущаться намного лучше. Кажется, я попал в какое-то существо, которое не знает, что такое вода. Тело чесалось нежадно. Ощущение грязи было просто нестерпимым. Удивительно, но само тело словно бы считало такие ощущения нормой и даже не трепыхалось.

Иной раз я пытался наощупь понять, в кого попал. Получалось плохо, а результат нравился мне с каждым разом все меньше и меньше. Конечно, сам по собственному желанию исследовать тело я не мог, но это не отменяло того, что я был способен считывать информацию из случайных прикосновений. Тело голову почесало, например, или в грудь себя стукнуло.

К счастью, я не испытывал проблем с памятью. Я отлично все помнил. Значит, заклинание сохранения сущности работает и весьма эффективно. В обеих своих прошлых жизнях я был человеком, но в этот раз, кажется, мне несколько не повезло. К тому же, после первой смерти я просто переродился, а тут, судя по всему, попал каким-то образом во взрослое тело.

В первой своей жизни я был простым человеком. Иной раз в той жизни мне казалось, что мое рождение было для мира какой-то ошибкой. Уж больно не жаловал он меня, заставляя буквально выгрызать себе право хотя бы на более-менее нормальную жизнь. В раннем возрасте остался сиротой, определили в детский дом за неимением других родственников. Пока там жил, квартира, оставшаяся еще от деда по линии отца, была кому-то продана, причем весьма законным образом. После выхода из детдома пытался что-то сделать, но мне быстро объяснили, что квартира — это благодарность за то, что позаботились обо мне после смерти родителей. Было четко сказано, что если я такая неблагодарная скотина, то стоит ли тогда мне вообще жить, да воздух портить своим существованием? Намек был более чем прозрачен и понятен. Понятное дело, что денег у меня на учебу не было, попробовал поступить своими силами, но после сдачи экзаменов, в списках себя не нашел, хотя был уверен, что на все вопросы ответил правильно. Здравствуй армия. Горячие точки, несколько ранений. Цеплялся за жизнь, как мог. Хотя иной раз казалось, что кому-то не угодил, раз посылают раз за разом в места, где меня будто дожидалась костлявая с косой. После армии жить на что-то надо было, устроился охранником, снял комнату, попытался наладить жизнь. Не удалось — пуля, не сумевшая отобрать мою жизнь на войне, добралась до меня на гражданке.

Помню, как, умирая, ощущал сильную обиду и разочарование. Тогда я желал еще одного шанса. Мои мысли явно были кем-то услышаны, потому что вместо рая там или ада, я очнулся в теле младенца в утробе матери. Первые годы были ужасными. Я теперь понимаю, почему люди не помнят то время.

На этот раз, казалось, новый мир решил отсыпать благ на много жизней вперед. Мои родители в новой жизни оказались родовитыми и богатыми. Особняки, дорогая одежда, высшее общество, обучение, в общем, о такой жизни можно только мечтать, а у меня она оказалась реальностью. И я справедливо опасался, зная, что ничего не дается просто так. Но жизнь, вопреки моим ожиданиям, складывалась отлично, и в этот раз в ней присутствовал новый элемент — магия.

Наверное, большинство скажет, что никогда не мечтали иметь какие-либо способности. Я, честно говоря, тоже особо на эту тему в прошлой жизни не думал. Хотя иной раз, смотря фильм или читая интересную фэнтези книгу, ловил себя на мысли, что бы я сделал на месте того или иного героя. Думаю, это вполне нормально и говорит о том, что над историей отлично постарались, смогли зацепить зрителя или читателя. И вот я оказался в мире, где магия не просто слово из фэнтези, а самая настоящая реальность.

Конечно, я заинтересовался. Куча книг, большие библиотеки, самая настоящая академия магии, учителя, репетиторы, спарринг партнеры. Я изучал магию, как науку, пытался постичь все ее тайны.

Родители мне ни в чем не отказывали. Еще бы! Наследник ведь. Целеустремленный, спокойный, сильный, магически одаренный, гений! Трудно не быть гением, прожив одну жизнь, и снова родившись с памятью о прошлом, можно сказать, с сознанием взрослого человека. Казалось, все блага мира — мои. Я не верил в подобную удачу очень долго, постоянно ожидая удара в спину, но постепенно успокоился, стал наслаждаться, погрузился в новый, просто невероятный мир с головой.

Этта — так назывался мир, в который я попал, и был он не единственным. Если у нас на Земле была популярна теория множественности миров, то тут считалось, что миров всего четыре.

Донгор, Сильдарийя, Ивуалу и последний — Этта.

В трех мирах жили люди. Правда, люди из разных миров значительно отличались друг от друга. Полагаю, это из-за разного размера планет и разного притяжения. Может быть, были еще какие-то причины для подобной разницы, но я не изучал, хотя время от времени интерес проскальзывал.

Например, на Сильдарийе люди были очень высокими, редко встречались ниже двух метров, тонкие, гибкие, словно всю жизнь занимались пластикой и легкой атлетикой. Они быстро бегали, высоко прыгали и любили воздушную магию. В них не было неуклюжести или порывистости, все их движения отличались плавностью.

На Донгоре люди, наоборот, были невысокого роста, одаренные невероятной силой. Вот они могли подкову голыми руками не просто согнуть, а разорвать ее, скомкав потом в пару железных комочков. Толстокожие, веселые донгорцы отличались вспыльчивостью и веселым нравом. Земля откликалась на их зов так хорошо, что, мне кажется, донгорцы даже не учили толком заклинания по земляной магии, просто управляли ее мысленно, одной силой желания.

Люди Этты по своему внешнему виду более всего напоминали привычных людей. В отличие от сильдарийцев и донгорцев стихии не так охотно подчинялись нам, зато мы могли, выучив, хорошо швыряться любыми заклинаниями. Даже из магии смерти и хаоса. Этакие универсалы магических миров.

Конечно, и в двух других мирах люди вполне могли усвоить разные заклинания, но чаще всего их выбор падал на то, что лучше всего получалось. Сильдарийцы — воздух. Донгорцы — земля.

Понятно дело, что иной раз рождались эттийцы, способные все-таки управлять какой-нибудь стихией. Хотя, это было не прямое управление, а скорее, предрасположенность. Например, я. Огненные заклинания давались мне на диво легко. А еще они были мощнее и быстрее остальных.

С Анхелем и Галдором мы познакомились еще в академии. Анхель был сильдарийцем, а Галдор — донгорцем. Все трое из хороших семей, магически сильные, любознательные и жаждущие жизни. Мы сдружились быстро. Той дружбой, что связывает людей, увлеченных одной идеей. М-да…

С тех пор прошло много времени. Мы отыскали способ увеличить нашу жизнь. Хотя в магических мирах люди и так жили очень долго. Самыми живучими были донгорцы. Я видел одного донгорца, которому было пятьсот три года. Старый, слепой, почти глухой, но он был еще жив. Конечно, такие долгожители редкость, но донгорцы и так доживали спокойно лет до четырехсот, а то и чуточку больше.

За ними шли сильдарийцы. Их мудрецам было немногим больше трехсот, и они считались древними старцами.

Этиийцы жили меньше всех. Моему прадеду, который уже не ходил, когда я родился, было около ста пятидесяти, умер он, когда я был еще ребенком. Вроде бы по сравнению с Землей громадные сроки, но… Вот всегда есть это веское «но». То ли из-за магии, то ли из-за какого-то закона равновесия, рождаемость была не такой уж большой. Каждый ребенок в любом из трех миров был натуральным счастьем для семьи. Я думаю, миры так страховались, опасаясь перенаселения. С такими сроками жизни — немудрено.

Так вот. Нам с друзьями такие сроки не подходили. Казалось, что этого времени будет мало. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что мы смогли значительно увеличить срок своей жизни. Можно было умереть от ран, но нельзя от старости. Магия, что тут скажешь.

В итоге, спустя долгие годы, нам удалось добиться звания магических владык. Конечно, мы стремились к этому целенаправленно. Нам казалось, что только самый высокий статус среди магов позволит открыть новые тайны. И верно, мы узнали многое о наших мирах.

Например, одно из знаний касалось академии, в которой мы обучались. До этого момента мы никак не могли понять, где она находится. Дело в том, что из мира в мир могли ходить только владыки, была у них особая сила (потом мы выяснили, что это такое и овладели этим умением), но ведь в академии учились люди из трех миров. Как так? Не станут же владыки за ручку водить в академию каждого ученика. Оказалось, что очень давно жил человек по имени Вилитандар, который был владыкой трех миров разом. Вот он и построил академию, на стыке миров, с помощью своих сил. Как это ему удалось, мы так и не разобрались. Не успели.

Это если коротко о той тысячи лет, что я прожил на Этте.

 

Глава 2

Забыл сказать о четвертом мире в нашей связке. Все остальные считали Ивуалу чем-то вроде ада, из которого время от времени лезут черти. Вредоносный мир, темный, с уникальной и пугающей энергией. Мы не спешили в него соваться, понимая, что это может закончиться плачевно, хотя подобные мысли в последние столетия проскальзывали. Просто нас уже начинали доставать эти постоянные разрывы и гармы.

Все, связанное с Ивуалу, жрецами и с этими разрывами, мы узнали у пленного гарма. Нет, не у простого. Наверное, нужно назвать его командиром.

Гармы сами по себе уродливые, похожие на искореженных человекоподобных монстров — воистину мерзкие создания. Они прожорливые, кровожадные и, как по мне, безмерно тупые существа. Но еще среди них встречаются немного другие. Здоровые, крупные особи, которые руководили основной массой. Вот одного такого мы и поймали. Конечно, язык не был нам знаком, поэтому пришлось пользоваться услугами мага с ментальной силой.

При таком способе допроса всегда бывают некоторые трудности, ведь маг менталист, как я их называю, не слышит слова, а улавливает мысли-образы, то есть картинки. При упоминании своего бога и Имайя Валуату появлялась одна и та же картинка. Самый простой вывод — Имай и бог одна и та же личность. Но ведь это может означать, что для гармов главный жрец само воплощение бога. Или же то, что бог говорит через жреца. В общем, с этим мы так и не разобрались.

Верховный жрец Ивуалу или как его еще зовут Имай Валуату, обладал способностью, которая доставляла остальным трем мирам ощутимые проблемы — разрыв мировой ткани. На такое в трех мирах способны были только магически признанные владыки.

И чертов жрец.

И то, мы не рвали ткань, а просто делали небольшой прокол, позволяющий нам переходить из одного мира в другой. Прокол был контролируемым и имел строго очерченную площадь и жесткий каркас. Без нашего желания прокол не увеличивался и по приказу закрывался, не причиняя никакого вреда ни энергии мира, ни его тканям. Разрыв отличался от прокола так же сильно, как нормальный человек от гарма.

Жрец просто рвал ткань. Грани такого прохода напоминали истерзанную плоть, которая к тому же продолжала рваться дальше. Это могло грозить полным уничтожением миров. То ли жрец знал, что мы успеем закрыть проход, то ли у него был какой-то способ самостоятельно закрыть разрыв, но, несмотря на всю опасность, разрывы между Ивуалу и остальными тремя мирами происходили с большой частотой.

Нужно сказать, что на Ивуалу магическая энергия отличается от магии остальных миров. Она намного гуще. Если сравнивать энергию с жидкостью, то на Ивуалу она подобна густому дегтю, а в наших трех мирах что-то вроде воды. Полагаю, именно это и было причиной постоянных разрывов. Скорее всего, ни Имай Валуату, ни остальные жрецы, ни гармы не принадлежат Ивуалу. Если бы это было не так, то им не составило бы труда воспользоваться энергией своего мира, а не лезть каждый раз к чужим.

Впрочем, теперь уже что об этом думать? Прошлая жизнь закончилась, и неизвестно, что меня ждет дальше. Хотелось бы мне узнать, что подвигло Галдора на предательство, но вряд ли когда-нибудь это желание исполнится. Кто знает, в теле кого я оказался и как далек этот мир от моего прошлого. На Этту я пытался отыскать путь на Землю, но даже близко не приблизился за всю тысячу лет к этому. Я даже не знал, зачем мне это, просто было интересно. Конечно, обратно я не собирался, так как жизнь на Этту меня вполне устраивала, если не вспоминать о гармах, жрецах и постоянных проблемах с разрывами.

После вкуса, кажется, через целую вечность, появился слух. Поначалу я обрадовался. А потом ужаснулся.

Гармы!

Это их, так называемая речь. Сплошной скрежет с прищелкиванием.

Неужели я каким-то образом попал в одного из них? Ответ лежал на поверхности. Любое иное существо гармы бы точно сожрали давно, значит, теперь я один из них.

Не скажу, что обрадовался, слишком хорошо я помнил этих отвратительных созданий. Иной раз меня передергивало, когда я видел их. Гармы словно вышли из какого-то фэнтези фильма, в которых отыгрывали монстров. Большие головы, покрытые редкими и странными на вид волосами, похожими на удлиненные то ли трубки, то ли щупальца. Глаза у гармов маленькие, глубоко и близко посаженные. Надбровные дуги сильно выступают вперед. Носы сплющенные, иной раз их и вовсе нет, просто две дырки на лице. Губы очень тонкие, почти отсутствующие. Массивные подбородки и мощные зубы, способные перекусить с легкостью любую кость. Шеи толстые, короткие. Плечи узкие, зато руки длинные, почти до самой земли. На пальцах когти, а сами руки весьма массивные. Тело бочкообразное. Кожа обычного зеленовато-серого цвета, иногда очень темного, почти черного, покрытая какими-то наростами. А еще от гармов всегда жутко воняет, словно они только что искупались в какой-то тухлятине.

И я теперь, судя по всему, один из них. Ясно, почему тело так чешется. Сейчас и предполагать не надо, и так понятно, что эти твари никогда не моются.

Не скажу, что воспринял эту новость спокойно и радостно. Я уверен, если бы я мог, то меня попросту стошнило бы. Но умирать я точно не собирался. Кто знает, что меня ждет дальше. Пусть гарм, зато и в этом можно найти положительный момент.

Наверное.

Ну, например, я смогу узнать и изучить Ивуалу, так сказать, прямо изнутри. Мы все давно подозревали, что в этом мире что-то творится, и вот теперь мне дается шанс выяснить, что именно. Чем не повод рассмотреть свое новое тело с положительной точки зрения?

Надо признать, что, будучи человеком, я бы тут и дня не прожил. Всё-таки для гармов люди — отличная и сытная еда. Хотя кто знает, единственные ли они тут жители, или же есть кто-то еще. Может быть, гармы и местным уже поперек горла. Или же они всех тут сожрали, я бы не удивился этого сильно.

Представил, что мне тоже придется питаться людьми или иными разумными существами — стало не по себе. Людоедством заниматься не хотелось. Омерзительное занятие, впрочем, под стать гармам. А это значит что? Искать альтернативу подобному питанию. Впрочем, пока что нужно выяснить, смогу ли я стать полноценным хозяином в теле. Пока что я толком не понимаю, в качестве кого я тут. Тело вроде бы живет само по себе, а я словно «заяц» в нем. Жить и дальше вот так — желания у меня не было. Значит, придется каким-то образом отвоевывать себе тело.

Конечно, я не понимал, о чем говорят окружающие меня постоянно гармы. Однажды мы с друзьями хотели научиться этому щелкающему языку, но потом отвлеклись и как-то подзабыли. И верно. Отвлек нас Галдор, притащив откуда-то трактат о магии жертвы. Это увлекло нас надолго.

Делать мне в этом ничто было нечего, так что я стал прислушиваться. Звуки доходили до меня, как из-под толщи воды, с небольшим искажением, гулкие, но вполне понятные. Ощущения тела по-прежнему были странными. Я быстро понял, что гармы общаются не только посредство слов, их речь нечто иное. Эти потрескивания, будто посылали собеседнику некую волну, которую мозг другого гарма принимал и расшифровывал.

Это стало не очень приятной новостью. Поначалу мне показалось, что при таком раскладе выучить язык гармов — невозможно для тех, кто не имеет похожего мозга. Но поразмыслив, пришел к выводу, что мне переживать рано. Всё-таки, если я не ошибся, то это тело принадлежит пока что именно гарму, так что необходимый мозг у меня будет. Правда, это вызывало некие опасения. Не стану ли я полностью гармом, в прямом смысле слова, когда отберу тело? Не утрачу ли я себя? Такой расклад меня совершенно не устраивал. Конечно, паниковать причин пока не было, а потом… не думаю, что я пойму, если изменюсь, ведь я УЖЕ изменюсь. А значит, мне будет все равно.

Однажды я додумался даже до того, что я на самом деле младенец и сейчас просто нахожусь в утробе женской особи гарма. Такое вполне могло случиться. Впрочем, паника быстро прошла, и я понял, что в утробе ощущаешь себя по-другому. Сейчас же я был именно где-то в теле взрослого гарма.

Не знаю, что произошло, но в какой-то момент я стал понимать, что говорят вокруг меня. Казалось, словно я подключился к чему-то в мозгу этого гарма. В этот же момент и ощущения тела изменились. Однажды, когда носитель спал, я даже сумел пошевелить частью тела. Предположительно это был палец на левой руке.

Вот тогда я и понял, что заклинание сохранения сущности сработало и сейчас оно постепенно разворачивалось, медленно подключая мою сущность к телу гарма. Не ясно только как моя свернутая сущность попала в гарма, но, боюсь, это я если и узнаю, то очень не скоро. Вполне возможно, что сработала случайность. Видимо, сущность затянуло в разрыв, а, попав на Ивуалу, заклинание зацепилось за первый попавшийся объект, через некоторое время, начав разворачивать мое сознание. Через какое-то время на определенной стадии развертывания я очнулся, осознав себя.

Время шло. Постепенно я ощущал все отчетливее и больше. Шевелить телом удавалось всё чаще, но я старался этим делом не увлекаться. Мало ли кто увидит, еще сочтут, что с гармом что-то не так. Что-то мне подсказывает, моего носителя могут и убить за такое, а потом съесть.

Гарм часто дрался. Боль я ощущал уже вполне отчетливо. Иной раз мне казалось, что я нахожусь в каком-то зверинце, в котором все только и делают, что жрут, спят, ругаются и дерутся. Иногда спариваются.

И да, через некоторое время я стал разбирать речь гармов вокруг. Кажется, заклинание начало увеличивать точки соприкосновения с мозгом. Я теперь чаще прислушивался к себе, пытаясь понять: изменяет ли мое мышление или нет. Надо ли говорить, что вычислить подобное сложно? Думаю, что нет. Если что-то во мне и менялось, то я этого не замечал, ощущая себя тем же, кем я был до этого. Мне оставалось лишь надеяться, что заклинание не допустит подобного.

Я хотел знать, о чем говорят гармы. Так вот, они говорят о том же, что и делают. То есть о еде, сне, драках и самках.

Когда я впервые услышал о самках и понял речь, то прямо обмер. Быть женщиной мне совсем не хотелось. И я не хочу никого оскорбить, даже в мыслях не было, просто за тысячу с лишним лет я как-то привык ощущать себя всё-таки мужчиной.

К тому же, человеческая женщина и самка гарма — это два совершенно разные понятия. Не думаю, что гармы будут интересоваться у самки, хочет ли она спариваться или нет. Всё-таки гармы своеобразные существа.

После мыслей о самках, я еще более тщательно прислушался к этому телу. Судя по тому, как я ощущал себя, мне всё-таки достался самец. Отлегло.

Разговоры их обычно были примерно такими:

— Хры хочет есть.

— Дахы тоже.

— Идите и ищите!

— Ночь. Хры не пойдет.

— Тогда спи.

— Но Хры хочет есть.

В общем, все в таком духе. Как мы раньше и предполагали: интеллектом гармы не блистали. Примитивные желания, мысли и речь.

После слуха появилось обоняние. Лучше бы не появлялось! Кругом стояла сплошная вонь. И если я это понимал, то для самого носителя такой запах не был неприятным. К тому же я понял, что для них наоборот, чем сильнее воняло, тем лучше. У них что-то было не так с носом и восприятием запахов. Впрочем, такое было не только с запахом.

Взять, например, еду. Если был выбор между тухлым и свежим мясом, то гарм всегда выберет тухлятину. В такие моменты мне приходилось всеми силами отстраняться. Однажды гарма замутило, и он расстался с только что съеденным обедом. Понятно, что подобная реакция не принадлежала гарму.

С одной стороны, хорошо, ведь, получается, моя власть над телом усиливается. А вот с другой, не очень. Если гарм не будет питаться, то он ослабнет, станет легкой добычей для остальных и, в конце концов, его убьют, и тогда уже он станет едой. Не слишком веселая перспектива, поэтому я всеми силами старался не мешать насыщаться телу.

 

Глава 3

Зрение не появлялось очень долго, но однажды, гарм открыл глаза и я увидел! Да, верно говорят, что человек больше всего информации о мире получает через зрение. Не скажу, что раньше я чувствовал, что мне чего-то не хватает, но стоило зрению появиться, как понял, насколько был слепым.

Картина, представшая передо мной, удручала весьма сильно. Пока что-то, что делало гарма живым, по-прежнему управляло этим телом, а я в нем был бесправным подселенцем. Если ли у гармов душа? Наверное, есть, все-таки живые же существа, пусть и уродливые без меры. И не только внешне.

Зрение у гармов оказалось на удивление отличным. Они просто великолепно видели. Четкость поначалу даже резала глаза. Удивительно, а ведь и не скажешь. Такие крохотные глазки и такое зрение. Несколько мешали надбровные дуги, но это дело привычки, зато нос не мешал. Кажется, у этого тела его вообще не было.

В итоге, я видел, слышал, осязал, обонял и чувствовал вкус. Это хорошо. Плохо то, что тело по-прежнему не подчинялось мне полностью, но я умел ждать и был терпелив.

Кстати о жизни гармов. Они постоянно дрались, причем весьма жестоко и кровожадно. Часто бывало, что после таких драк ужином становился один из зачинщиков. Сожрать еще недавнего товарища, было вполне нормальным и обыденным. Хотя, надсмотрщики пытались следить за этим, наверное, именно поэтому гармы пытались съесть проигравшего полностью, вместе с костями, чтобы не оставлять улик.

Надсмотрщиками были как раз те более крупные особи, которые соображали чуточку лучше, чем все остальные.

Жили гармы в одиноко торчащей посреди каменистой пустоши горе. Вся гора была буквально изъедена тоннелями и небольшими пещерами, в которых и селились гармы. Конечно, ни о какой мебели речи не шло. Тканей у них тоже не было. Гармы ходили голыми, покрытыми лишь непонятными струпьями. В темноте пещер видели отлично.

Вопреки моим ожиданиям кое-какие вещи у них все-таки имелись. Например, кирки, которыми они работали. Да, да, гармы работали. Судя по всему, их заставляли жрецы. Утром, после сигнала, каждый гарм брал кирку и плелся на место работы. Кто вглубь горы, а кто на улицу. Мой носитель работал на улице.

Как я понял, эта гора раньше была вулканом. А может, и осталась, просто пока что спит. Когда-то давно вулкан активно извергался и залил местность толстым слоем лавы. Вот в ней гармы и ковырялись целыми днями. Поначалу я не понял, что они там пытались найти, а затем мой носитель что-то отковырял. Радости было выше крыше.

Оказалось, что ищут они невзрачные зеленоватые камни небольшого размера. Хотя, как я понял, размер мог быть разным. За эти камни гармы получали еду, а так как твари были прожорливыми, то этих крох им было мало, вот они и дрались, пожирая потом своих бывших товарищей.

Камни сдавались надсмотрщику, которого явно боялись. Думаю, что не зря, всё-таки гарм был огромен, головы на две выше остальных. К тому же вместо кирки таскал с собой что-то вроде молота. Он забирал камни, как-то на глаз оценивал и выдавал пайки из протухшего мяса. Иногда появлялись недовольные, но встревать в спор с главным не спешили, видимо, тот давно уже научил, что спросить с ним нельзя.

Жили гармы в своих пещерах целыми толпами. Спали на полу. Часто спаривались с подвернувшимися самками. Они, кстати, не слишком отличались от самцов. Конечно, половые признаки присутствовали, но вот внешний вид… Если бы я не видел их отвисшей до живота груди, то подумал бы, что это самец. В драках самок старались не трогать. Если самка сама лезла, то ее пытались убрать, оттащив в сторону. Неудивительно, ведь их было немного, а спариваться хотелось всем. Даже со скудными мозгами гармы понимали, что самки не для того, чтобы их есть.

За пределами равнины рос густой лес. Гармы туда не ходили. Да и я просто не представляю, какое животное может не учуять запах этих тварей издалека.

Не знаю, что именно всех этих существ держало около горы, но, никто никуда не расходился, покорно возвращаясь вечером в гору.

Однажды я увидел, как рожает самка. Рожала она прямо в пещере. Остальные гармы окружили ее и чего-то ждали. Я прислушался к ощущениям тела и понял, что ждут они младенца, надеясь закусить им. За то время, что я мог видеть, я впервые встретил беременную гарму. Даже странно, учитывая, что с ними постоянно спариваются. Видимо, не все самки могут забеременеть. Или же не все самцы дать потомство.

Когда в пещеру влетел надсмотрщик, расшвыряв нас по сторонам, я даже вздохнул облегченно. Всё-таки как бы я не относился к самим гармам, смотреть, как они поедают новорожденного, было бы отвратительно.

Но было во всех этой истории с родами кое-что поразительное. Нет, меня удивило не то, как тут относятся к новорожденным детям и их матерям, всё-таки я и до этого понимал, что гармы — обычные твари. Их даже со зверями сравнивать не стоит. Пусть в животном мире и есть такие звери, что поедают свое потомство, но встречается это редко. Поразил меня внешний вид младенца.

Он не был похож на гарма! Насколько я успел заметить, новорожденный внешностью походил на обычного человеческого ребенка. Один в один, если не обращать внимания на серую кожу.

Гарм, принявший роды, забрал ребенка вместе с матерью, утащив их куда-то вглубь горы. Остальные немного поворчали, но быстро разошлись и затихли, наверное, все-таки такое тут было вполне привычно.

И да, детей среди местных гармов я не видел, хотя замечал, как появляются новые жильцы горы, будто бы ниоткуда.

Сказать, что меня заинтересовал облик младенца — ничего не сказать. С того дня я усилил напор, желая поскорее взять тело под контроль, вытеснив из него душу гарма, если она у него есть, конечно.

Вскоре у меня стало получаться. Ночами, я вставал, медленно бродил, ощущая себя отходящим от паралича калекой. Постепенно ощущения тела усиливались. Я стал чувствовать его тяжесть. Стал слышать сердцебиение. Гарм иной раз замирал на месте, будто забывал, как ходить. Бывало, что мне срочно приходилось перехватывать управление, чтобы никто не заметил подобного. Особенно страшновато было в драках, в такие моменты я напряженно отслеживал ситуацию, готовый в любой момент взять все на себя.

И вот однажды я проснулся. Поначалу я даже не понял, что произошло и почему гарм не встает, раз открыл глаза. А потом до меня дошло, что отныне я в этом теле один. Куда делась душа или сознание моего носителя, я не знаю. Просто я ясно понял, что больше внутри этого куска мяса с костями нет никого кроме меня.

И то, что я стал полноценным владельцем, ощущал весьма сильно. Я раньше думал, что у гарма отличное зрение. А сейчас я понимал, что был слегка слеповат. Сейчас я видел каждую трещинку и паутинку в пещере, хотя тут и царила полная темнота.

Слух тоже усилился. Я мог спокойно выбирать, кого и что послушать. Я слышал, как где-то вдалеке осыпались камни. Слышал голоса и понимал, что они чуть ли не на улице. Слышал тихий шорох, словно от десятков мохнатых лап, скребущих по камню.

Запахи… Не будем сейчас об этом. Скажу только, что воняло в пещере так, будто тут лежали не гармы, а поеденные червями трупы.

Пошевелившись, я не торопился вставать, пребывая пока что в легком недоумении. Через мгновение вдалеке прозвучал гонг, оповещающий, что пора вставать и работать. Решив, что валяться не дело, я подскочил, да так резво, что едва до потолка не подпрыгнул. Гармы поглядели на меня с недоумением, но быстро потеряли интерес. Я же понял, что это тело, несмотря на общую несуразность и уродство, весьма сильное, гибкое и ненормально прыгучее.

Схватив кирку, я постарался действовать медленнее, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания. Одно я знал точно — такое для гармов не нормально. До этого гарм ничего подобного не вытворял. Такое ощущение, что мое вселение сняло какие-то запреты в мозгу. Придется разбираться еще и с этим. Что ж, ничего не поделаешь. Главное — не привлекать пока внимания, узнать, что там с младенцами, а потом можно будет и уйти отсюда. Жить всю жизнь такой вот жизнью мне совершенно не хотелось, но и уйти без ответов я не мог. Так что терпим, узнаем, а потом уходим так быстро, как только можно. План минимум составлен, пора выполнять.

 

Глава 4

Пошатавшись по равнине, я закинул кирку на плечо и пошел в сторону леса. Нет, я не надеялся поймать там что-нибудь, но и есть тухлое мясо, которое гармам раздают в обмен на зеленые камни, я не очень-то хотел. Я, конечно, попытаюсь отстраниться, так как с голоду умереть не очень хочется, но нужно поискать альтернативный источник питания. Я знаю, что гармы едят всё, что им попадется на пути, предпочитают мясо, но могут сжевать и древесную кору, если дело совсем худо.

Я рассчитывал, что мне хватит пару дней, чтобы разузнать что-нибудь о детях гармов, а потом можно будет с чистой совестью покинуть эту гору, отправившись куда-нибудь подальше. Всё-таки Ивуалу совершенно не изучен. Кирку я, пожалуй, оставлю себе, будет вместо оружия. А еще надо будет в спокойной обстановке посмотреть, что там у меня с магией.

До того, как тело стало моим, я ее вообще не ощущал, а сейчас, невольно прислушиваясь к себе, чувствую что-то такое неясное. Не хотелось бы потерять ее совсем.

Поначалу шел спокойно, потом решил, что нужно проверить возможности тела. Уже хотел побежать, но резко остановился. Кто знает, могут ли жрецы наблюдать за своими рабами или нет. Побегу сейчас, покажу свои способности, а при возвращении окажусь в ловушке. Конечно, вполне возможно, что это всего лишь мои догадки и жрецы как-то по-иному управляют этим стадом гармов, но перестраховка не помешает.

Перед тем, как войти в лес, поглядел на гору, замечая чуть сбоку вдалеке еще одну. И с другой стороны. Значит, эта гора тут не единственная. Запоминать свою гору не было нужды, так как остальные находили всё-таки весьма далековато.

Когда вошел под кроны деревьев, остановился, прислушиваясь к себе. Никакой усталости не было и в помине. Правда, тело чесалось нещадно, даже отстраняясь от этого, я иной раз дергал то рукой, то ногой и скрежетал зубами.

Подняв руки, поглядел на струпья, похожие на нечто среднее между лишаем и толстой омертвевшей кожей. Сдается мне, что чешется у меня как раз вот это.

Зайдя чуть в лес, присел на трухлявый пень, и попытался сковырнуть непонятный нарост на теле. На удивление он поддался, отвалившись. Под ним обнаружилась розоватая молодая кожа с несколькими дырочками, из которых сочилась прозрачная жидкость. Нахмурился. Это мне совершенно не нравилось. Подняв сковырнутый нарост, перевернул его и стиснул зубы, чтобы не выругаться от омерзения. Судя по всему, эти коросты были какими-то паразитами. Те дырки в моей коже, проделали тонкие усики, которые сейчас активно так шевелились. Аккуратно разломив «нарост» я только еще больше уверился, что это живые существа. Отбросив от себя мерзость, попытался выбросить из головы то, что у меня сейчас все тело в этих «наростах». Получалось плохо. Мне казалось, что я ощущаю, как они шевелят своими усиками у меня под кожей, высасывая жидкости. Я раньше считал гармов мерзкими, но сейчас это мнение только укрепилось.

Постаравшись убедить себя, что, если я удалю все «наросты», то это вызовет подозрения и все может закончиться для меня плохо, я встал с пня и принялся оглядываться.

Лес выглядел внушительно. Высокие деревья, с толстыми, вековыми стволами, напоминали сосны. Стояли они друг от друга далеко, поэтому в просветах росли лиственные деревья, высотой заметно уступая исполинам. Встречались места, где росла различная трава. Куча пожухлой листвы вперемешку с иголками, поваленные старые деревья и всякие кусты. В общем, вполне нормальный такой смешанный лес, если не обращать внимания на высоту «сосен».

Побродив немного, учуял воду. Именно учуял. Просто в какой-то момент ощутил прикосновение прохладного воздуха, а потом запахло рекой. У водоемов особенный запах.

Шум в лесу стоял сильный, но мне пока что удавалось приглушить его, иначе только от шороха листвы можно было оглохнуть. Иногда среди однообразного шума выделялся какой-нибудь новый звук, и тогда мое внимание само по себе концентрировалось на нем, словно пыталось опознать. Часто получалось.

Обладать подобным слухом, зрением и чутьем, оказалось весьма полезно. Только ради этого можно было пока что смириться со всем остальным. Потом с этим телом нужно будет что-то делать. Мне как-то не хотелось всю жизнь спариваться с самками гармов, а человеческая женщина посмотрит на меня только в том случае, если она дикая извращенка. И пусть жениться я пока не собирался, но отказываться от секса не хотелось. А с моей нынешней внешностью о подобном можно было забыть.

На этих мыслях я себя одернул. Тут выжить бы для начала, а потом уже размышлять о женщинах. К тому же я сейчас на Ивуалу, а это как бы мир гармов. А выбраться из этого мира можно только с помощью магии. Мысли снова вернулись к тому, что нужно как можно скорее разобраться с этим вопросом, но в этот момент я вышел к реке.

Повертев головой, пришел к выводу, что река самая обычная. Не слишком широкая и глубокая, если будет желание, ее вполне можно перейти. Подойдя ближе, заглянул в воду и подавил желание отшатнуться. Я и раньше знал, что вряд ли буду красавцем, но, кажется, этот гарм был уродом даже среди своих соплеменников.

Правда, было кое-что, что меня зацепило. Глаза. Они немного отличались от привычных глаз-жуков. Если рассматривать глаза гармов вблизи, то можно было понять, что они состоят из сплошной черноты. Можно сказать, глаза гармов — один сплошной зрачок. У меня же они имели вполне себе человеческое строение, и размер их был чуть больше положенного. Было ли так до моего вселения или же это результат вмешательства моей сущности — не ясно. Узнать я все равно ни у кого не смогу, значит, надо понаблюдать — вдруг что-нибудь еще изменится.

Остальное было вполне себе уродливо. Громадные надбровные дуги, отсутствующий полностью нос, куча «наростов», как на голове и лице, так и на теле. Губы, их тоже почти не было, отчего желтые и кривые клыки, ничем не прикрытые, торчали в стороны. Кожа была темно-серой, и это тоже отличало его от остальных, ведь никакой зелени я не заметил. Вместо волос длинные кожистые трубки, заостренные на концах. В общем, тот еще красавец. Впрочем, если смотреть на тело, то можно выделить физическую силу, а еще вполне высокий рост, правда, до надсмотрщика далеко. По человеческим меркам, рост, я думаю, был приблизительно метр девяносто. Вполне неплохо, низкорослый сильдарийец, если забыть о внешности.

Все мое плохое настроение смыло, когда отражение в воде что-то побеспокоило. Зрение тут же перестроилось, а тело бросило вперед неосознанно.

Я стоял по колено в воде и с удивлением наблюдал, как в руке трепыхается рыба. Длинными когтями я почти вспорол ей брюхо, видимо, чтобы удержать было удобней. Рыба длиной в полметра слабо почти сразу не затихла. Тонкое тело, зубастая пасть, чем-то походила на щуку.

Надо же, какие рефлексы. Кажется, я даже толком не понял, что увидел, а тело само уже начало действовать. Я даже забеспокоился: не осталось ли чего от души этого гарма, который и действовал минуту назад вместо меня. Прислушался к себе. Кроме сводящего с ума зуда по всему телу, ничего необычного, но расслабляться не стоит.

Выбравшись на берег, бросил рыбу, размышляя над тем, съесть ли ее сырой или же попытаться как-нибудь добыть огонь. Немного покрутившись, решил, что пока я найду, чем высечь огонь, наступит вечер. Мучиться с деревяшками не хотелось. С непривычки, да с такими не слишком чуткими и подвижными руками можно провозиться долго. Если бы время не поджимало, то я, может быть, и попробовал, но сейчас хотелось осмотреться вместо того, чтобы сидеть часами, накручивая деревяшки.

Тщательно выпотрошив рыбу, ногтем попытался очистить ее, но потом плюнул, и начал выдергивать мясо изнутри. Вкусовые рецепторы у тела были совершенно другими. Рыба казалась безвкусной и пресной. Положение могла бы исправить соль, но где ее тут возьмешь. Оглядевшись, приметив траву по виду напоминающую дакор. Есть на Этте трава очень похожая на земной щавель. Осторожно попробовал. Я, конечно, понимаю, что у гармов желудок может переваривать даже кости, но мало ли, вдруг ядовитые растения убивают их так же, как и людей.

Растение на вкус оказалось горьковато-кислым. Вкус слабый, но уже лучше. Посидев минут пятнадцать и не ощутив никаких изменений с организмом, надергал этого «щавеля» и разнообразил свой обед. С приправой рыба была по-прежнему безвкусной, но уже хотя бы так. А еще ее оказалось мало.

Задумчиво оглядев горсть потрохов и костей, выбросил все это в реку, а сам встал по колено в воду и замер, всматриваясь в прозрачную гладь. Спустя минуту тело опять само по себе дернулось. Уже позже, сидя на берегу и уплетая очередную «щуку», я вспоминал. Кажется, краем глаза я всё-таки успевал заметить движение, после чего подсознание моментально обработало информацию и выдало задачу мозгу, а он уже послал нужные импульсы телу. Мое «Я» толком ничего не успело осознать, зато биологическая структура, под название тело все успело сделать. Это походило на то, как работает тело в стрессовых ситуациях. С людьми такое бывает и после, когда опасность минует, они даже сказать толком не могут, как это у них получилось. Теперь я уже сомневался, что дело в душе бывшего владельца. Скорее всего, мое подселение сняло с мозга все естественные запреты.

Обычно как? Сначала мы видим происходящее, потом мозг перерабатывает то, что мы увидели. На этом этапе все и замедляется, ведь нам нужно осознать увиденное, потом решить, что с этим делать, выбрать наилучший, по нашему мнению, вариант, а уж потом действовать. То есть, мы неосознанно притормаживаем мозг своими размышлениями, не давая ему действовать самому. В стрессовой ситуации мы бессознательно уступаем место мозгу, позволяя ему выбирать наилучший вариант самому.

Казалось бы, позволь ему самому работать и не мешай, но такое невозможно. Что-то мешает работать ему постоянно в полную мощь, будто стоит какая-то закладка, не позволяющая этого делать. Полагаю, что для такой работы мозгу требует большое количество ресурсов, например, сжигается больше каких-нибудь клеток, энергии, так что работать постоянно в таком режиме весьма расточительно.

После четвертой рыбы я пришел к выводу, что наелся. Поглядев на воду, выбросил из головы мысли о купании. Я и так навозился сегодня с водой. Не хотелось бы, чтобы моя вонь совсем пропала. Кто знает, как отреагируют на это другие гармы.

 

Глава 5

Побродив вдоль реки некоторое время, не нашел больше ничего интересного, так что вернулся в лес. Сколько бы я ни силился, но никакой живности не слышал. Казалось, лес вымер. Хотя, нет, жучки всякие летали, да черви в земле ползали, но ими разве наешься.

В лесу пахло хвоей, палой листвой, растеньями, трухлявым деревом и чуть влажной землей. Великолепный запах. Главное, к себе не принюхиваться, и не вспоминать, что вскоре мне придется окунуться в зловонную гору.

Пару раз натыкался на полянки с грибами, похожими на грузди. А еще встречал кусты с ягодами и несколько раз деревья с какими-то небольшими плодами. Перед тем как вернуться в гору, задумчиво посмотрел на лес. Если попытаться определить сезон, то выходило, что перевалило за середину лета. Это если сезоны тут сменялись.

Раньше мы ничего не знали об Ивуалу. Нам казалось, что это мертвый мир, населенный одними гармами. Эти существа донельзя прожорливы, поэтому мы даже не предполагали, что здесь может быть что-то живое. Нам рисовались мертвые земли, но судя по этому лесу, не весь Ивуалу был мертв. Кто знает, кто может жить в глубине этого леса. Исконные ли жители гармы или же тут что-то нечисто? Судя по их младенцам, я склоняюсь ко второму варианту.

Под вечер я вернулся к горе, внимательно оглядывая гармов. Они в ответ скалились, дергались, словно показывая, что готовы в любой момент напасть. В общем, проявляли всячески агрессию. Я тоже рычал, скалясь, так как понимал, что молчание может быть воспринято, как признак слабости. А слабых, как я уже рассказывал, тут употребляют в пищу.

После того, как мы все вернулись в свои пещеры, счастливчики, которым удалось откопать камни, нестройной толпой отправились к надсмотрщику. Самое интересное, что камни не принято было отбирать. А ведь это довольно странно. Хотя, если присмотреться, те, кому не повезло, смотрели на более удачливых товарищей завистливыми и злыми взглядами. Их явно что-то удерживало от того, чтобы броситься. Я представил, что началось бы, если бы камни можно было отбирать. Массовая драка, в которой могли запросто погибнуть большинство гармов. Такое вряд ли могло понравиться жрецам, видимо, поэтому драки за камни, скорее всего, попросту запретили.

Не выпуская из рук кирку, я устроился в углу, в котором до этого постоянно спало мое нынешнее тело. Разглядывая гармов, я удивлялся странной системе. Драки за камни запрещены, зато простые бои — нет. Разве жрецам выгодно, чтобы поголовье гармов уменьшалось? Хотя, наверное, такое вполне допустимо, чтобы взращивать в гармах еще большую агрессию, силу, даже некую изворотливость. Такой вот естественный отбор. Если так подумать, драки с последующим поеданием сородича хоть и нередкое явление, но происходили не так часто, как мне казалось изначально. Видимо, жрецы как-то могли управлять этими монстрами, удерживая их популяцию на определенном уровне. Всё-таки если бы гармы слишком сильно расплодились, то кормить их стало бы труднее.

Не закрывая глаз, я обратился к своему внутреннему миру. Где-то в глубине явно тихо горело небольшое ядро. Сначала я немного расстроился. Всё-таки магичить с таким ядром — нереально. Оно мало того, что совсем небольшое, так еще в теле нет ни одного канала. Привыкший за тысячу лет к тому, что без каналов человек не является магом, я стал размышлять на тему, что с этим делать. Но в какой-то момент заметил, что ядро нестабильно. Обычно при таком раскладе человек должен ощущать боль, но ничего подобного я не чувствовал. Сделать я ничего всё равно не мог, поэтому оставил едва уловимо бьющееся ядро в покое, дав себе зарок, посмотреть на него в ближайшие дни.

Дождавшись, пока все гармы успокоятся и заснут, я медленно поднялся и тихо вышел из пещеры. Неожиданно легко ступая, я спустился немного ниже и с удивлением понял, что отлично знаю, куда мне можно ходить, а куда нельзя. Это были не мои знания, однозначно, ведь я лично в этой горе не так давно.

Остановившись около темного входа, ведущего куда-то вниз, задумался. По знаниям гарма выходило, что соваться сюда — крайне запрещено. Если поймают, обязательно убьют, даже спрашивать не станут, как я сюда попал. Этот проход был под строжайшим запретом.

А я еще в прошлых жизнях уяснил, что всё самое интересное находится именно там, куда ходить запрещают. Раз запрещают, значит, что-то скрывают. И я уверен, что мне нужно именно туда.

Оглянувшись, не заметил никакой охраны. Видимо, совсем уж дураков среди гармов не было, чтобы соваться сюда. Либо там, в конце, меня ждет что-то такое, что и само за себя постоять может.

Минут через пятнадцать, заметил слабое свечение. Коридор изгибался, поэтому я аккуратно выглянул из-за угла, застывая. На стенах висели странные растения, похожие на подводные кораллы. Вот именно эти наросты и светились слабым светом сильно похожим на лунный.

Но меня удивило совсем не это.

Размеры пещеры поражали. А еще она вся была в паутине. И я точно знаю, что не хотел бы встретиться с пауками, плетущими такую паутину. Боюсь, мне совершенно не понравятся их размеры.

Внимательно осматривая паутину, я заметил множество коконов, разных размеров. Даже не хочу знать, на кого охотятся местные пауки. Судя по размерам коконов там и гармов полно.

Я уже собирался уходить, как в коридоре, по которому я шел, послышались шаги. Быстро сориентировавшись, спрятался в нишу, словно бы прикрытую валяющимся рядом валуном, пытаясь при этом не прикасаться к паутине. Я знаю, что пауки отлично чувствуют ее колебания. Притаившись, осторожно выглянул из своего убежища, тут же замечая, как из коридора вышло несколько гармов, ростом с нашего надсмотрщика. Видимо, их в горе работает много.

Они что-то несли в руках. Я поначалу не разобрал, а потом понял, что это спящие младенцы, причем до сих пор грязные, с пуповинами, словно только что родившиеся.

Подойдя к паутине, один из надсмотрщиков рукой аккуратно понажимал на нее, отойдя на несколько шагов. Они оба застыли истуканами, даже не оглядываясь и не разговаривая.

Когда сверху спустился паук, я только еще больше уверился, что встречаться с подобным чудовищем, не подготовившись, не имею никакого желания.

Черный, мохнатый, размером с карету, паук выглядел весьма внушительно. Спустившись вниз, он остановился, будто чего-то дожидаясь. Гармы словно под гипнозом, одновременно протянули ему младенцев. Я напрягся. Неужели скормят? Но нет. Вместо того чтобы сожрать, паук изловчился и принялся заворачивать ребенка в кокон, а потом ловко подвесил его рядом с остальными. Остановившись, он словно бы «поцеловал» кокон, а потом занялся вторым, повторив процедуру. Полагаю, он впрыснул вовнутрь вещество, которое должно что-то сделать. Первая мысль — вещество растворит ребенка, чтобы пауку потом было удобнее высосать его. Но что-то во всем этом меня настораживало.

Я уже другим взглядом поглядел на коконы. Что бы это все значило?

Будто ответ на мой вопрос, один из самых больших коконов покачнулся. Паук отреагировал мгновенно. Подлетев к нему, он одним взмахом лапы срезал паутину, на котором держался кокон. Тот кулем свалился на пол и лопнул. Из трещины полилась зеленоватая жижа, а в воздухе завоняло протухшим яйцом.

Сначала в трещине появилась рука с когтями, потом вторая. Через пару минут, кокон разорвали изнутри и наружу буквально выполз гарм. Двое других даже не думали подходить, с безразличием наблюдая за происходящим, словно видели подобное тысячу раз.

Гарм из кокона потряс головой, а потом уселся на задницу, оглядываясь. Всё бы ничего, мало ли что он там делал в этом коконе, но вот одно меня весьма заинтересовало — на нем не было никаких «наростов». Да, гарм был уродлив, но его кожа отличалась чистотой, несмотря даже на вонючую слизь, оставшуюся от кокона.

Больше всего это походило… на рождение? И это настораживало. Получается, пауки заворачивали младенцев, похожих на человеческих детей, а потом из них внутри вырастали гармы? Явно что-то в этой паутине и яде, который впрыскивал паук, было такое, что обезображивало тела, к тому же влияло на мозговую деятельность.

И что из этого следует?

Ничего хорошего, как по мне. Если брать на вооружение самую безумную идею, то гармы — это бывшие люди. Безумно, невероятно, но такое вполне может быть. Кто знает, что там, в коконе с ними происходит.

Если предположить, что эта теория рабочая, то из этого следует, что уродство гармов наносное. Гены человека устойчивы и передаются по наследству, а уже после тела внешне меняют, но изнутри это все еще люди, пусть у них при рождении и странная сероватая кожа.

Если бы эти пауки воздействовали на генетику, то результат, рано или поздно, закрепился. И тогда самки рожали бы именно гармов. Но, судя по всему, либо это невозможно, либо что-то этому препятствует, сохраняя гены всё равно «чистыми».

Пока я размышлял, еще несколько коконов свалилось и лопнуло. Из них точно так же вскоре вылезли гармы. Честно, я ощущал себя в каком-то фильме ужасов про монстров. Неужели нельзя было просто рождаться, как все нормальные существа?

Гармы между тем, придя в себя, повставали, качаясь, словно были пьяными. Надсмотрщики быстро разорвали остатки коконов на куски, прихватив их с собой, а гармов чуть ли не пинками погнали к выходу. Те были заторможенными, но постепенно отходили, будто начинали осознавать себя.

Проследив за их уходом, поглядел наверх, но высокий потолок пещеры был полностью затянут паутиной. Кое-где виднелись аккуратные дырки, видимо, для входа и выхода.

Мне хотелось бы отрезать какой-нибудь промежуточный кокон, да поглядеть, как выглядит гарм на этом этапе, но я понимал, что стоит тронуть паутину, как меня тут же сцапают пауки.

Присмотревшись к коконам, в которые еще недавно завернули младенцев, я нахмурился. Могу поклясться, что еще недавно они были меньше. Через минут пять наблюдения я понял, что они действительно ненормально быстро растут. Неужели в яде этих пауков столько питательных веществ, что позволяет телу настолько быстро расти и не истощаться? Однозначно, тут не обошлось без магии. Физически такое попросту невозможно.

Уходить я не торопился, надеясь увидеть еще что-нибудь интересное. Через пару часов надсмотрщики снова притащили младенцев и забрали тройку дозревших гармов. У них тут прямо производство, причем довольно быстрое. Неудивительно, что гармам разрешается жрать друг друга, с такой рождаемостью не жалко.

Подождав, пока они уйдут, а звуки их шагов стихнут, выскользнул из своего укрытия и тихо последовал на выход. Правда перед одним поворотом заколебался и решил поглядеть что там. Я уже сделал шаг, но потом остановился и принюхался. Воняло, конечно, но сквозь вонь можно было учуять знакомый запах самок. Конечно, они имели чуть другой запах, чем самцы — это естественно, даже для таких существ, как гармы.

Постояв немного, решил все-таки посмотреть. Это был длинный коридор, который имел сотни небольших пещерок. В них спали самки. По трое. Все беременные. Все на разных сроках.

Покачав головой, я ушел, вернувшись к своему углу. Я мог бы и вовсе покинуть гору, но подумал, что привлекать к себе внимания лишний раз не стоит. Мало ли ночью окрестности патрулируют, не хотелось бы, чтобы меня заметили.

Утром в нашей пещере гармы передрались, прикончив одного из своих. Я не встревал, наблюдая за происходящим со стороны. Когда они всей толпой начали рвать мертвеца, меня передернуло. Гармы торопливо жевали, поглядывая на выход, явно беспокоились из-за надсмотрщика.

Подхватив кирку, я вышел на улицу, решив, что тут мне больше делать нечего. Работать за еду на жрецов, опасаясь, что однажды эти звери ополчатся на меня и точно так же задерут, чтобы утолить свой голод? Нет, спасибо, я лучше как-нибудь сам.

И пусть раньше они, возможно, были людьми, но что-то их изменило. Спасти? Меня бы кто спас, был бы очень благодарен.

Хотя, можно поджечь паутину. Только что это даст? Я уверен, что таких вот колоний на Ивуалу явно больше, чем одна. Те же горы вдалеке, кто даст гарантии, что там не живут гармы? А может они живут и не только в горах, и что мне тогда делать? Бегать от одной колонии до другой, пытаясь как можно сильнее навредить? И однажды жрецы поймут все и прикончат меня, как пить дать, прикончат. И что-то подсказывает мне, что узнают они очень быстро.

Нет, пока я не верну себе магию, рыпаться не стоит. Да даже с магией я десять раз подумаю, прежде чем рисковать. Лучше уж сразу отправиться к жрецам. Если повезет их уничтожить вместе с их Имайем, то будет шанс хоть что-то изменить, а так, уничтожая простых гармов, можно лишь оттянуть день своей смерти. А учитывая скорость их размножения, они быстро восполнят потери, зато поймут, что кто-то их уничтожает целенаправленно. И захотят этого «кого-то» прикопать, вернее, сожрать.

Решив все для себя, я вскинул кирку на плечо и бодро зашагал вперед. Никто не обратил на меня внимания, так как все были заняты копанием. За ними даже никто не смотрит, будто знают, что никуда они не денутся. А может и не денутся, мало ли что там гармам с ядом пауки впрыскивают.

Сначала, нужно отойти глубже в лес. Потом найти место для ночевки, желательно около реки. После этого оторвать эти проклятые «наросты», иначе они скоро сведут меня с ума. Я до сих пор пытаюсь не думать о них, но получается, откровенно говоря, плохо. И после этого тщательно вымыться, избавившись от удушливой вони. Хотелось бы мне верить, что этот запах результат загрязнения тела, а не естественный запах гармов.

Немного повеселев, я встряхнулся и поспешил к лесу. Жив? Это самое главное, с остальным, я надеюсь, разберусь. Кое-что в теории о том, что гармы бывшие люди мне крайне нравилось. Если возможно превратить человека в гарма, то почему нельзя проделать то же самое, только наоборот? То есть, гарма превратить обратно в человека. И если вспомнить, что глаза у меня вполне себе человеческие, то мне хотелось бы верить, что подобное вполне возможно.

Конечно, жить в мире гармов, будучи человеком, весьма опасно, но кто знает, что тут за мир такой. Мы толком о нем ничего не знали, а я видел лишь малую часть. К тому же этот лес как-то не вязался с гармами. Раньше нас удавалось прихватить немного энергии этого мира из разрывов. Мы удивлялись насколько тяжелой, должна быть атмосфера на Ивуалу, но сейчас я ничего подобного не ощущал, хотя что-то такое все-таки было. Но не тяжесть, а некая плотность, что ли.

Войдя под кроны исполинов, я обернулся, окончательно прощаясь с горой. Если я сюда вернусь, то это будет либо не по моей воле, либо для того, чтобы все тут уничтожить. Буду надеяться на второй вариант, а теперь вперед — я просто сгораю от желания помыться!

 

Глава 6

Подходящее место нашлось часа через три. Я постарался отойти как можно дальше от горы.

Остановившись, уселся на берегу и принялся аккуратно убирать «наросты», старательно задавливая в себе чувство омерзения, которое подталкивало меня содрать все, как можно скорее. Мало ли, вдруг еще наврежу как-нибудь. Самой сложной была спина, но кое-как я убрал все и стал напоминать далматинца, только пятна у меня были не черные, а светло-розовые на сером. Стараясь не смотреть на горку непонятных паразитов, я залез в реку, с наслаждением принимаясь смывать столетнюю грязь и вонь, помогая себе песком и пучком травы, сорванной на берегу.

Когда с помывкой было законченно, я выбрался на берег и стал снова рассматривать паразитов, которые по-прежнему шевелили белесыми отростками, но, как мне кажется, делали это с каждой минутой всё медленнее, словно погибали от жаркого солнца.

Еще раз тщательно проверив свое тело на предмет неучтенных нахлебников (даже в ушах поковырялся, опасаясь, что они могли остаться там) я принялся размышлять об этих подозрительных наростах. Для чего-то ведь они нужны были. Если вспомнить, то гармы «рождались» из коконов без них, а потом в пещерах не было ни одного без этих украшений. Можно было бы подумать, что они просто прилипали в самих пещерах, но я не видел их нигде, кроме как на телах гармов. И потом, приходя, новенькие уже имели наросты, мало, но имели. Значит ли это, что после «рождения» им для каких-то целей подселяли паразитов? Для чего?

Подняв аккуратно одного, я с большим интересом принялся рассматривать его. Паразит походил на кусочек оторванной коры, снаружи шершавой и как бы безжизненной. Но стоило его перевернуть, как перед глазами представало плоское, нежное тельце с шевелящимися отростками.

Они явно для чего-то служили. Я не уверен, что самим гармам. Думаю, что без жрецов не обошлось в этом деле. Я не видел, чтобы их собирали, значит, паразиты были полезны лишь тогда, когда находили на теле гармов. Может они как-то позволяли воздействовать на существ с расстояния? Или впрыскивали в кровь гармов какие-нибудь вещества, которые гарантировали, например, повышенную агрессию или же постоянный голод. А что? Когда все тело постоянно чешется, хочешь или не хочешь, а агрессивным станешь. Да и кто знает, что у этих жрецов на уме. Я вот их ни разу не видел, хотя закрывал разрывы столько раз, что сбился со счета.

Встрепенувшись, решил, что пора бы и поесть. Дикого голода, как ни странно, я не ощущал. Так, небольшое желание перекусить. Даже странно, учитывая, что меня, по идее, должно корежить от желания кого-нибудь сожрать, но ничего подобного не было. Вполне себе человеческое желание перекусить, так как последний раз ел вчера под вечер.

Долго думать не стал, забрался в воду, прищурившись от удовольствия. Ощущение текущей воды было приятным, особенно сейчас, когда тело перестало чесаться и вонять.

Чуть наклонившись, я вгляделся в свое отражение, тут же поморщившись. Если внутри я ощущал себя все тем же, с небольшими поправками, то вот внешне…

Впрочем, если присмотреться, то, кажется, что-то во мне всё-таки изменилось. Я стал рассматривать себе более внимательно. Надбровные дуги стали мельче? Или губы полнее? Толком и не понять. Или же это из-за моего желания?

Повертев голову и так и сяк, решил, что просто непривычно без паразитов, вот и кажется, что что-то поменялось. Да и окрас у меня теперь весьма странный.

Подняв руку, поглядел на нее, с изумлением понимая, что еще недавно нежно-розовая кожица, темнеет, приобретая такой же цвет, как и остальная кожа. Да и дырки затянулись, и на коже виднелись небольшие подсохшие пятнышки, словно из дырочек вышла какая-то жидкость и под солнцем полностью высохла.

То, что регенерация хорошая, это просто отлично, но оставлять на себе непонятную жидкость, пусть и засохшую — не дело. Надергав на берегу травы, повторил процедуру помывки, тщательно натирая тело, чтобы не оставить на нем ничего постороннего. И только после того, как все было смыто окончательно, немного успокоился, решив, наконец, порыбачить. Правда, воду я в этом месте взбаламутил сильно, пришлось уходить дальше, вверх по течению. Паразитов, я, кстати, прикопал, перед этим раздавив на всякий случай камнем.

В кристально чистой воде ловилось отлично. Вскоре на берегу, на новом месте, лежало три рыбины. В этот раз для разнообразия — разных. Подумав немного, попробовал попить воды. Не сказать, что я испытывал жажду, к тому же, не помню, чтобы гармы вообще когда-нибудь пили воду или иную жидкость, кроме крови, но эксперимент провел. Вода пошла на ура. Необходимости в ней я не ощущал, но она оказался весьма вкусной сама по себе, немного сладковатой, как мне кажется. Всё-таки вкусовые рецепторы у гармов странные.

На этот раз время у меня было, поэтому я решил, что хочу жареной рыбы. Отыскав более-менее подходящие деревяшки, скептически оглядел их и принялся тереть. Правда, перед этим сложил небольшой костерок, чтобы было чего поджигать в случае удачи.

Немного попривыкнув к тому, что тело мое может действовать очень быстро, если ему это надо, я не ожидал того, с какой скоростью могу шевелить руками. Спустя некоторое время подсунутый пух с сухим мхом затлел. В итоге, вскоре огонь весело лизал хворост, уютно потрескивая.

Покачав головой, с сомнением поглядел на собственные руки. Поем и пойду проверять — на что способно мое новое вместилище.

Очистив рыбу, аккуратно разорвал ее на куски, эти куски наколол на деревяшки и расставил вокруг костра, расслабленно дожидаясь хотя бы небольшой готовности. Есть хотелось уже чуть сильнее.

Подумав немного, решил, что одной рыбой сыт не будешь, так что отправился за чем-нибудь еще. Отыскал в лесу неподалеку грибы, с сомнением взял с собой, решив зажарить. С виду они не выглядели ядовитыми, да и пахли знакомо — грибами.

Пошатавшись по лесу недолго, вернулся к костерку, подкинул в него хворосту, помыл грибы и повторил процедуру с насаживанием их на палки. Минут через десять от грибов поплыл весьма соблазнительный запах.

Когда все было готово, я решил не спешить. Откусив небольшой кусочек, подождал с полчаса, но ничего опять же не произошло. Вкус у грибов был отличным. Их можно было есть даже без соли. Жареная рыба тоже была гораздо вкуснее свежей. Со своим нехитрым обедом я управился в два счета, а потом, затушив тлеющий костер, решил, что пора поглядеть, на что я способен с этим телом.

Сказано — сделано. Оглядев берег на предмет чего-нибудь забытого (что я мог забыть, если у меня даже трусов не было с собой, не совсем ясно, но я на всякий случай оглядел берег), я резко сорвался с места, устремляясь вверх по течению реки.

Все это время, помня тот момент, когда я подскочил в пещере, я старался осознанно сдерживать свое тело, сейчас же я позволил ему бежать так быстро, как оно только может. И результат меня, откровенно говоря, удивил очень сильно. Не гоночная машина, конечно, но скорость приличная. А ведь еще надо учитывать, что мне приходилось оббегать разные препятствия. Всякие валуны, кустарники или деревья, словно выпрыгивали мне навстречу, так и кидаясь под ноги.

Такой бег для человека не совсем нормален. Я еще могу понять мага, ведь порой магия усердно игнорирует любые физические законы. Хотя, какой я сейчас человек? Скорее уж чудовище.

Остановившись, поморщился, приподнимая ногу. Босиком по камням сильно не побегаешь, но до этого момента я не ощущал дискомфорта, но всё-таки умудрился обо что-то рассечь кожу на ступне. Оглянувшись, поискал глазами то, обо что порезался, но ничего не нашел. Доковыляв до воды, опустил в нее горячие ноги и прислушался к окружающей обстановке.

Пробежка удалась на славу. Я даже слегка запыхался, хотя совсем не устал. Правда, тело по-прежнему пока что было в напряжении, и расслабляться не торопилось. Видимо, такой скоростной бег что-то вроде боевого режима. Слишком усердствовать, значит, не стоит. В таком темпе обычно тело изнашивается быстрее.

Итак, реакция и скорость у меня отличные, осталось проверить только силу. Но перед этим нужно осмотреться, всё-таки убежал я достаточно далеко, вдруг тут рядом будет что-нибудь интересное или опасное.

Оглядевшись, не приметил ничего особенного — все такой же лес и тихо журчащая река. Хотя, если подумать, то вот крупных валунов стало больше. И выглядят они как-то подозрительно.

Подтянув к себе ноги, проверил порез — оказалось, что он уже затянулся. Отличная регенерация! Если бы не страшная, как сама смерть внешность, я был бы весьма доволен нынешним попаданием.

Сполоснув пот, проверил свою кожу на предмет розовых пятен. Если так дело пойдет дальше, то уже завтра моя кожа будет иметь однородный цвет. Что странно, мне кажется, что он как-то изменился. Посветлел, что ли? Или же наоборот потемнел?

После того как помылся, проверил тело на появление наростов. Мало ли, вдруг они не прилипают к телам гармов, а вырастают прямо на них. Ничего не нашел, успокоился.

Выбравшись из воды, забрался на один из валунов, задумчиво оглядывая его, пока обсыхал. Что-то в них меня привлекало. Вроде камни, как камни. Спрыгнув, осмотрел его бока. После этого оглядел еще парочку. Вот теперь всё ясно. Эти камни когда-то были частью какого-то сооружения. Видна рукотворная обработка.

Поглядев задумчиво по сторонам, решил, что надо осмотреть ближайший лес, потом поесть, найти место под ночлег, а все остальное уже завтра.

Посмотрев наверх, прикинул, сколько сейчас примерно времени. По всему выходило, что часов пять. Кивнув самому себе, пошагал в сторону леса. Валуны попадались на каждом шагу, из-за чего можно было сделать вывод, что на этом месте раньше было не одно строение. И судя по размерам камней — маленьким оно точно не было. Замок? Городская стена? Крепость? Всё возможно. В одном месте даже нашел нечто вроде фундамента, но все было очень сильно разрушено, практически под корень.

Обойдя окрестности и найдя уже знакомые грибы, вернулся к реке. Самое интересное, что никакой живности, кроме насекомых и рыбы в реке я так и не увидел. Даже птиц не было слышно.

Неужели гармы всех сожрали? Тогда, почему оставили рыбу? Может, из-за ее безвкусности. Они ведь любят все тухлое, неужели даже в протухшем виде рыба не пришлась им по вкусу? А может, гармы не любят возиться с водой? Ответ на этот вопрос я если и узнаю, то точно не сейчас. Есть еще вариант, что животные умнее и ушли как можно дальше от опасной территории, опасаясь гармов.

 

Глава 7

Уже привычно приготовив себе ужин, поел и принялся размышлять, где бы мне переночевать. Можно было прямо тут, на берегу, но что-то меня в этой идеи не устраивало. Пусть днем лес и кажется пустынным и спокойным, кто знает, что тут бывает по ночам. По той же причине не хотелось ночевать на земле. Но если так подумать, то ночевать на дереве тоже не самая удачная идея.

Я знаю кучу хищников, которые с большой сноровкой умеют лазать по деревьям, а некоторые так и вовсе отлично живут среди ветвей всю жизнь. Да и свалиться во сне с дерева проще простого. Можно было привязаться, только вот никакой веревки у меня нет.

И что в итоге? Получается, что ночевать мне придется все-таки на земле.

На открытой местности? Плюсы? В случае нападения можно будет быстро убежать, не тратя время на то, чтобы убрать преграды. Минусы? Я буду как на ладони. Меня могут подстрелить издалека. Если тут всё-таки есть кто-то, кто способен стрелять.

Если искать укрытие? Убежать быстро не получится, так как из укрытия для начала надо будет выбраться. Зато не подстрелят.

Мне бы подошла какая-нибудь пещера, желательно с двумя входами и выходами, которые можно было закрыть изнутри, но такой поблизости либо нет, либо я не заметил. А значит, нужно построить себе временное укрытие. Как раз проверю силу этого тела.

Спустя несколько часов, когда я снова проголодался из-за потраченной энергии, мое временное место для ночевки было готово. Отойдя чуть подальше, оглядел дело рук своих. Что могу сказать? Тело очень сильное. Все эти валуны я могу воротить только так, а ведь весу в них прилично.

Убежище получилось… несколько неказистым, но, по крайней мере, я уверен, что все эти камни не сваляться мне на голову посреди ночи. Имелось два входа и выхода, как я и хотел. Надеюсь, по ночам тут никого нет.

Перед сном пришлось снова подкрепиться, все-таки в усиленном режиме энергия сжигалась только так.

Ночь прошла беспокойно. С моим новым слухом мне постоянно мерещилось, что кто-то подкрадывается к моему месту сна. Я засыпал, резко просыпался, иногда даже выбирался на улицу, чтобы поглядеть. Самое интересное, что ночью в лесу было более неспокойно, чем днем. Там постоянно кто-то ухал и кричал. Судя по звукам — это были какие-то ночные птицы. В общем, неспокойная ночка выдалась. Зато я теперь знаю, что гармы не все в округе сожрали. Это несколько воодушевляло.

С утра перекусив, я бодрой трусцой отправился в лес. Стало весьма интересно, откуда все эти камни. Хотелось узнать, одно ли было это строение или же нет. Через некоторое время я увидел впереди просвет и поспешил вперед, надеясь, что-нибудь там отыскать. Даже, если там будет просто поляна, то на ней можно какие-нибудь ягоды. Всё-таки питаться одной почти безвкусной рыбой и грибами надоедало. Телу было все равно, а вот мне хотелось разнообразия.

Осторожно выйдя из леса, я замер, осматриваясь. Впереди был обрыв. Медленно подобравшись, я заглянул туда, надеясь, что земля подо мной не обвалится.

Внизу был город, вернее, его развалины. Оглядевшись, нахмурился, пытаясь понять, как так получилось, что громадный пласт земли так сильно просел. Такое ощущение, что под городом раньше была пустота и в какой-то момент она исчезла, заставляя город рухнуть вниз.

А вообще, судя по всему, город раньше стоял на холме, окруженный каменной стеной и глубоким рвом. Если так подумать, то вполне себе обычный человеческий город. Конечно, сейчас все развалилось, заросло, но тому, кто видел подобные города, не трудно понять, где что было.

Судя по небольшому водопаду с противоположной стороны, город раньше стоял на реке. Возможно, она была ответвлением от моей знакомой речки. Скорее всего, река сейчас уходит куда-то под землю, иначе тут давно уже образовалось бы озеро.

Немного поколебавшись, решил спуститься и осмотреть все там, уж больно мне хотелось узнать, кто же раньше жил на Ивуалу. Предметы быта иной раз многое могут сказать.

Местность была каменистой, поэтому спуск не составил труда. Пару раз едва не свалился, но резко прорезавшаяся ловкость не позволила этому случиться. Подобраться к самому городу было сложновато, учитывая, что все кругом заросло кустарником. Даже странно, что тут до сих пор деревья не растут. Хотя, нет, кое-где и растут. Правда, какие-то низкие те деревья и разлапистые.

Добравшись до ворот, перелез через валун и стал осматриваться. Ворота были двойные. Одни из дерева, другие в виде железной решетки. Решетка, кстати, здесь была, вот только вид у нее… Вся покореженная, посередине дыра. Потрогав края, удивился. Тут явно порезвился маг огня. Сила его заклинания была такова, что попросту выплавила в железе дыру. Что уж говорить о деревянных воротах — они просто вспыхнули и едва не моментально сгорели от такой температуры.

Оставив ворота в покое, пошел бродить по городу. Улицы кое-где были разворочены, но каменная кладка отлично сохранилась. Это говорит о том, что руки у тех, кто тут жил, росли из правильного места. Да и дома… Из валунов была собрана стена, окружающая город, а вот дома складывались из небольших и аккуратных камней, скрепленных друг с другом каким-то раствором. На цемент не похоже, скорее какая-то затвердевающая до состояния окаменения смола.

Мебель внутри домов давно сгнила. В городе не было ни одного целого дома. Во многих местах виднелись следы от огненных заклинаний. Уж я-то их везде узнаю. Силен был маг, стоит признать. Его заклинания плавили камень и железо только так.

Пару раз натыкался на обломки мечей. Взял бы, да только они сильно проржавели, буквально рассыпались коричневой трухой в руках. Никаких предметов обихода или оружия я не нашел. Такое чувство, что город обыскивали с большой тщательностью и утащили все, что могло, так или иначе, пригодиться.

Кое-где встречались непонятные письмена. Мне совершенно незнакомые, выдолбленные прямо на камнях.

Посередине возвышались самые большие руины. Видимо, раньше это был замок правителя.

Оставив в покое дома, направился прямо к замку, надеясь хоть там что-нибудь отыскать. Начал с самого верха, осматривая каждую щель. В таких местах, я точно знаю, бывают всякие тайники и секреты. Когда добрался до подземелий, решил, что так ничего и не найду, но, привыкнув доводить дело до конца, упрямо шел дальше. Внизу обнаружились камеры, у которых были выдраны с мясом двери. Тут точно держали пленных, но никаких оков, ни скелетов я не нашел. Пусто. Нашел еще большую комнату с каменным столом посередине. Хотя, столом этот кусок прямоугольного камня было сложно назвать, скорее уж алтарь какой-то. Судя по железным колышкам, торчащим в определенных местах на столе, раньше это была пыточная. Ничего необычного (кроме формы стола), вполне стандартный набор для замка любого правителя. Конечно, и тут было пусто.

Необычной формы стол меня заинтересовал, все-таки до этого почти всё, что можно и нельзя, было разрушено. Обойдя его по кругу, постучал по поверхности пальцем, размышляя, стоит ли его двигать или нет. Я уже собрался плюнуть и уйти, но в конце все-таки толкнул стол. Для обычного человека он был совершенно неподъемный. Думаю, тут и десяток ничего не смог бы сделать. Даже с моей новой силой пришлось подналечь, чтобы хотя бы сдвинуть этот треклятый стол. Что это за камень такой тяжелый? Может металл вообще? Или сплав какой?

Хотел было бросить это занятие, но когда выходил, оглянулся и заметил, что стол на чем-то стоит. Встрепенувшись, вернулся и подналег, все-таки сдвигая камень (или не камень) в дальний угол.

Оскалившись, поглядел на крышку люка, которую раньше скрывал стол. Крышка оказалась тоже каменной. Что бы там ни прятали, это явно должно быть очень ценным, иначе я просто не знаю, к чему такие тяжести.

Как я и думал, внизу были ступеньки. Оглядевшись и на всякий случай, прислушавшись, но, так и не услышав ничего подозрительно, медленно стал спускаться. Ничего живого я встретить не ожидал, все-таки город разрушен явно не вчера или даже не десять лет назад. А вот ловушки тут вполне могли быть.

Как оказалось, я был прав. Пару раз меня едва не проткнули колья, выскакивающие из стен, потолка и пола. С моей реакцией я легко успевал отскочить. Один раз под ногами пропал камень, и если бы я не рванул вперед, то свалился точно на колья, торчащие остриями вверх в яме. Надо же, люди, жившие тут, явно отличались умом и сообразительностью. И причем все это хорошо сохранилось.

В итоге я все-таки добрался до круглой комнаты. Конечно, тут было совершенно темно. Подумав, все-таки еще немного плюсов в пользу этого тела добавил. Пусть внешний вид меня по-прежнему весьма огорчал, но вот функциональность у него была выше всех похвал. Темнота совершенно не доставляла мне проблем. Оглядевшись, я потоптался на месте, не торопясь идти вперед — ловушки еще не были мною забыты.

Понятно, что скрывали именно эту комнату. Я думал, тут будет сокровищница или что-то в этом роде, а оказалось что-то странное. Одна сторона комнаты была совершенно пустой, если не считать факелов на стенах. А вот с другой стороны громоздились… камни? На первый взгляд, казалось, что кто-то просто собрал в одном месте небольшие идеальной, прямоугольной формы камни. Я сомневался, что подобное нужно так тщательно скрывать и охранять, поэтому медленно пошел в сторону «камней», внимательно оглядываясь и прислушиваясь после каждого шага. Кто знает, может параноики прошлого и тут ловушек понаставили. К счастью, в этом месте ничего такого не было, видимо, люди рассчитывали остановить похитителей еще на подходе.

Поглядев с сомнение на один из «камней», поднял его. Я могу поклясться, что на короткий миг по всему камню резко зазмеились какие-то символы, но почти сразу погасли. Если бы я отвлекся, то и вовсе ничего не заметил, насколько мгновенным было произошедшее. Повертев камень в руках, заметил тонкую полосу. Кажется, я знаю, что это такое. Немного посомневавшись, размахнулся и швырнул «камень» об стену. Вместо того чтобы развалиться, он только выбил в стене выемку и свалился на пол.

Ничего себе крепость! Повертев его и так и этак, я подхватил еще один «камень» (на нем тоже вспыхнули символы, но погасли еще быстрее, не давая толком рассмотреть) и принялся долбить один об другой. На этот раз задумка удалась — нижний громко хрустнул и развалился, показывая свое нутро.

 

Глава 8

Как я и думал, это были вовсе не камни, а каменные сундуки, с намертво приклеенной крышкой. Внутри было нечто, что меня изрядно удивило.

Поставив сундук на пол, я осторожно развернул какую-то тряпку. Что это такое? Внутри ничего не оказалось, просто плотно свернутый рулон… кожи?

Помяв неизвестное нечто в руках, погладив его и даже понюхав, я пришел к выводу, что это все-таки кожа. Только я не представляю, кому она может принадлежать. Раз так охраняли, значит, она должна быть весьма ценной. По крайней мере, когда-то в прошлом ее весьма ценили, раз так охраняли. Развернув ее полностью, примерился к ней и так и этак. По всему выходило, что раньше это была какая-то змея с ногами. Причем задние были больше и мощнее. Динозавр? Но я как-то думал, что шкура у динозавров должна быть жесткой, даже не знаю почему. А тут прямо шелковая мягкость. Может, на нее так повлиял способ обработки? Черт его знает.

Попытавшись разорвать кожу, с удивлением понял, что сделать это весьма трудно даже мне. Вот это крепость! Прямо под стать сундукам. Из этой кожи можно сделать отличные вещи, сносу им не будет с такой прочностью. А еще мне весьма понравилось, что кожа эта была легкой и компактной. Если сильно поднапрячься, то ее можно было свернуть с небольшой рулончик.

Оставив шкуру в покое, разломал еще пару ящиков. Там тоже была кожа. И что мне с ней теперь делать? Одежду? Ага, вот только ни ножниц, ни иголок, ни ниток у меня нет. А судя по крепости, для этой шкуры нужны специальные инструменты.

Повертев в руках одну из них, накинул ее себе на плечи. Ладно, пусть будет что-то вроде плаща. Хоть какая-то одежда, а то бегаю по лесу, в чем мать родила. А так хоть укрыться ночью будет чем. На всякий случай, взял еще парочку. Свернул в рулоны, так, чтобы лапами можно было перевязать и на поясе пристроить. Одну накинул на плечи, завязав. Повертелся, покрутился, вроде не мешает.

Расколотил еще парочку ящиков, но и там были все те же шкуры. С сомнением оглядев остальные, решил, что там, скорее всего, все то же самое. Так что оставил в покое ящики, подумав, что, если будет возможность, то вернусь сюда и заберу. Мало ли, вдруг эти шкуры нуждаются именно в таком хранении.

Ловушки пришлось возвращать на место, как и крышку и стол. Кажется, делать тут больше нечего. Да и темнеет уже, а я сегодня толком и не ел, утром только.

На свету еще раз осмотрел свои находки. Рисунок явно был змеиным, окрас у шкур колебался между серо-зеленым цветом и зеленовато-коричневым. Еще бы оружие найти до комплекта и можно хоть сейчас на войну. С голой задницей, зато в плаще! Ну, почти…

Возвращаться к реке не стал, пошел в сторону водопада, подумав, что там обязательно должно быть какое-нибудь озеро, в котором можно половить рыбешку. Озеро нашел, но никакой рыбы там не было. Под скалой вода уходила под землю, и утаскивала сильным течение все, что падало сверху вниз.

Поглядел на солнце, нахмурился, сомневаясь. Вернуться до темноты я вряд ли успею. А раз так, то стоит ли вообще идти назад к реке? Конечно, завтра лучше вернуться, все-таки она пока что мой единственный источник питания, но сегодня можно и на голодный желудок поспать. Тем более что такого уж зверского голода, я не ощущал. Даже странно, учитывая, кому раньше принадлежало это тело.

А вот помыться не мешало бы. Видимо, та вонь, которая преследовала меня в горе у гармов до сих пор заставляет меня опасаться ее появления. Для моего чувствительного нюха подобные запахи слишком неприятны.

Скинув шкуры, оглядел окрестности, послушал, нет ли поблизости каких-нибудь воров (откуда им тут взяться, не понятно, но мало ли, я не заметил, как в город наведались какие-нибудь существа), а потом залез в воду, тут же принимаясь отмываться по уже обкатанной схеме. То есть трава, песок, увы, но ни мыла, ни душистой воды мне как-то предложить забыли.

Закончив, отыскал более-менее целый до и забаррикадировался там. Натаскал перед этим хворосту, решив посидеть немного у костра.

Когда опустилась ночь, я привалился к одной из стен и погрузился в себя, желая посмотреть, как там поживает мое новое магическое ядро. Вообще, это было странно, что оно у меня есть. Я ведь помню, как подорвал его, желая утащить вместе с собой как можно больше врагов, а в идеале и предателя Галдора. Взрыв, должно быть, был эпичным. Хотя, я сомневаюсь, что мне удалось прикончить Галдора. Ничего, далеко я не ушел, всего лишь на Ивуалу, значит, еще свидимся, если тот жив остался.

Хватит об этом. Что сейчас думать о мести, если руки пока что не дотягиваются? Лучше сосредоточиться на том, что сейчас более важно. А если кратко, то магия. Если есть шанс ее вернуть, то нужно постараться. Магия — моя возможность вернуться на Этту и воздать по заслугам.

Итак, мое ядро. Как бы невероятно это ни было, но в теле гарма оно есть. Мое ли оно или же изначально принадлежала этому существу — не совсем понятно.

Во-первых, ядро по-прежнему было нестабильно, но в его колебаниях улавливалась какая-то схематичность. Оно словно расшатывалось для чего-то, а еще, как мне кажется, росло. Никакого дискомфорта от этого я не ощущал.

Во-вторых, от ядра не отходило ни одного канала. В любом другом случае я бы сказал, что существо с таким дефектом колдовать не в состоянии. Но пока что воздержусь от таких громких заявлений. Всё-таки, как я думаю, это тело претерпело насильственное изменение, кто знает, к чему это привело.

И в-третьих, энергия внутри ядра была такой плотной, что мне даже слегка страшновато было. Да и цвет… Раньше мое ядро имело красно-оранжевый цвет, сейчас же оно было фиолетово-черным. И что-то подсказывает мне, что черный — это цвет энергии Ивуалу. Не зря она такая тяжелая и тягучая, как деготь.

Оранжевый с красным — это огонь. Белый — воздух. Зеленый с коричневым цветом — земля. Разных оттенков синий — вода. А фиолетовый?

Сдается мне, что магии на Ивуалу мне придется обучаться заново, если, конечно, мое новое ядро позволит магичить.

Мысленно попытался прикоснуться к ядру, но меня словно током прошибло, отчего я тут же очнулся, едва не подскочив. С характером! Похоже на электричество или на молнию. Не слышал о такой стихии, но мало ли как в этом мире обстоят дела с магией.

Тряхнув головой, в которой немного гудело, потер руками лицо, замерев. Что-то было с моими руками не так. Приглядевшись, повертел ладони в разные стороны, хмурясь. Мне кажется или они стали как-то меньше, что ли? И вроде бы… короче?

Встав, примеряясь руками к телу и пытаясь понять: стали ли руки короче или нет. По всему выходило, что вроде бы, как и стали, только если не обращать внимания, то и не поймешь сразу.

Оставив руки в покое, стал оглядывать себя. Не поймешь вот так сразу, но у меня появилось стойкое ощущение, что мое тело меняется. Потрогал клыки и надбровные дуги. Без сомнений — они стали меньше.

Завтра надо будет глянуть на себе в воде. Если тело меняется, то вполне вероятно, что оно возвращается к тому, чем изначально должно было быть. Или же на него так влияет моя сущность, на пару со странным ядром.

Повозившись еще немного, я все-таки кое-как заставил себя заснуть.

Утром же ни свет, ни заря отправился обратно к реке. Слюни едва не капали изо рта, так хотелось есть. Наверное, именно поэтому обратный путь буквально промелькнул перед глазами. Вскоре я уже рыбачил, жадно вылавливая одну рыбу за другой.

После пятой я выбрался на сушу, и хотел было съесть прямо так, сырой, но потом тормознул. Я же не гарм, в самом деле, так что еще немного можно и подождать. В итоге я вполне культурно позавтракал, тренируя желания тела. И только после этого я удовлетворил свое любопытство, поглядев на себя в воде.

Что ж, я определенно меняюсь и это хорошая новость. Клыки и дуги стали меньше. Губы полнее. Глаза чуть больше, даже что-то вроде носа начало появляться. Странные трубчатые волосы около головы словно привяли, будто собрались отпадать. Процесс медленный, так что если так пойдет дальше, то, я надеюсь, через месяц это тело будет выглядеть более достойно.

Что в таком случае делать с гармами, если они мне встретятся, не имею представления, поэтому, пока что-нибудь не решится с моей магией, нужно вести себя осторожней и постараться не высовываться. Благо, судя по всему, гармы далеко в лес не ходят и тут можно найти что-нибудь интересное, не боясь наткнуться на них. Так что сидим пока тихо, исследуем лес и свое новое тело, поглядываем в сторону магического ядра, а там дальше видно будет.

 

Глава 9

Если поначалу я сомневался и думал, что мне мерещится, то месяц спустя я наглядно видел: тело сильно изменилось. Теперь меня сложно было причислись к гармам. Ноги стали длиннее и ровнее, плечи раздались вширь, руки укоротились. Я стал походить на человека. Вполне себе стройного и высокого человека, почти как сильдарийец. Лицо тоже претерпело изменения.

Появился нос, почти такой же, как был у меня в прошлой жизни, только чуть более острый, с небольшой горбинкой, придающий лицу хищность. Лицо вытянулось, щеки слегка впали.

Губы не стали слишком полными, но выглядели вполне нормальными. Клыки помельчали и теперь отлично умещались во рту. На глазах появились ресницы, да и сами глаза приняли вполне человеческий размер. Цвет остался таким же, как и в прошлой жизни — светло-серым. Брови тоже проросли, как и волосы.

Правда, с волосами вышла странность. Те трубки, что были у этого тела до этого, всё-таки высохли и отвалились. Причем процесс сопровождался легкой болью. А вместо них стремительно начали расти… ну, волосы, наверное. Почему, наверное? Потому что они походили на тонкие резиновые нити, только не тянулись и странно ощущались. Когда прикасаешься к ним, будто трогаешь, например, руку или ту же ногу. Цвет у них был жгуче-черным. Когда они отрасли по плечи, я хотел попробовать обрезать их и взвыл от боли. Сразу стало понятно, что обрезать я их точно не буду. Пришлось оставить волосы в покое. Завязывал их, а потом и вовсе пришлось в косу заплетать, так как отрастали они стремительно.

В итоге, вид я имел вполне себе человеческий. Конечно, некоторые мелочи (вроде тех же клыков, цвет которых заметно побелел или волос) показывали, что я некий иной вид, но внешность уже не была безобразной. И еще, кожа так и осталась темно-серого цвета.

Учитывая, что у младенцев гармов кожа тоже отличалась от привычной мне, то я посчитал, что именно так выглядели люди Ивуалу. Думаю, мое присутствие запустило обратный процесс, вернув телу истинный облик. Возможно, что-то было взято и от меня, все-таки я был слегка похож на себя прежнего. Вполне может быть, свою роль сыграло то, что я убрал те наросты. Или же все вместе.

За это время я обзавелся некоторыми вещами. Например, отыскал себе отлично сохранившийся нож с костяной ручкой. Им я и пытался волосы себе подровнять. А еще чуть помятый котелок, в котором можно было теперь варить вполне отличную уху. Все это отыскалось в еще одном городе, который попася мне на пути. Зато потерял кирку, что меня весьма огорчило. Забыл на одном из привалов, спохватился потом, но возвращаться не стал.

Я облазил лес с одной стороны реки вдоль и поперек. По-прежнему не встречал зверей, зато однажды ночью смог подбить камнем птицу, чем-то похожую на сову. По ночам я редко бродил, всё-таки не доверяя внешнему спокойствию. Мне все время казалось, что стоит мне поверить и расслабиться, как тут же из-за кустов повалят либо гармы, либо какие-нибудь хищники.

С помощью своего ножа мне всё-таки удалось разрезать одну из шкур. Кто бы знал, каких трудов это стоило. Не представляю, что это за змея такая, но у меня создалось впечатление, что без магии тут не обошлось. В общем, теперь у меня есть набедренная повязка, совсем как у пещерного человека и накидка. Примитивно, страшно, но хотя бы немного тело прикрывает.

Несколько раз тут шли проливные дожди. Да такой силы, что река из берегов выходила. А так все время жара, хотя около воды и в лесу вполне отлично. Либо я не угадал с временем года, либо смен сезонов тут нет.

Кстати, мой рацион пополнили клубни, растущие практически везде. Сырыми их есть было невозможно, а вот если пожарить или сварить, то вполне себе неплохо, почти картошка, только чуть кисловатая. Чего я только не перепробовал за этот месяц. И всяких ягод, и плодов, и новых грибов, и трав. Либо в этом мире все было съедобным, либо желудок у этого тела непробиваемый.

Самое отличное во всем этом — моя сила, ловкость, скорость остались при мне, даже после того, как тело настолько сильно изменились. А еще ядро стабильно увеличивалось, пугая меня неизвестностью. Оно по-прежнему бурлило. Если так посмотреть, то сейчас оно было в три раза больше, чем мое в прошлой жизни. Каналы так и не появились.

Я все время поднимался вверх по течению, не отходя от реки. И вот сегодня я наткнулся на дорогу. Она шла немного наискосок и в этом месте с помощью каменного моста пересекала реку. Не знаю, ухаживали ли за мостом, но выглядел он волне сносно. Да и сама дорога смотрелась неплохо. Конечно, видно, что давно не подновляли, но и не давали зарасти. Побродив вдоль дороги, нашел свидетельства, что по ней точно ходят. Скорее всего, гармы, хотя, кто знает, кто еще живет на Ивуалу.

Смотреть, куда ведет дорога, не стал, зато перешел на другой берег реки, решив поискать с той стороны что-нибудь интересное. Я чувствовал, что вскоре с моей магией станет всё понятно, вот тогда и можно будет расхаживать, меньше опасаясь всего на свете. Правда, до того момента надо будет научиться управлять магией. Что-то подсказывается мне: сделать это будет не так просто. Впрочем, дело пока что еще неблизкое.

Что интересно, чем больше разрасталось ядро, тем длиннее становились мои волосы. Вскоре коса опускалась ниже лопаток, и я иногда даже размышлял: постоянным ли будет этот рост или же он остановится однажды? Отстричь я их по-прежнему не мог, да и не пытался, отлично помня, что это весьма болезненно, а иногда мне мерещилось, что они слегка шевелятся, но это просто мои глюки. Спорить со своим новым телом я не стал, поэтому покорно мыл свою шевелюру и заплетал. Впрочем, особых проблем они не доставляли, их даже причесывать не нужно было, так как они не путались.

С той стороны реки поначалу мне не попадалось ничего интересного. Все тот же лес и та же река. А однажды я наткнулся на нечто новое и интересное. Издалека это было похоже на пирамиду. Небольшую, правда, заросшую, но точно пирамиду.

Чем может быть пирамида? Храмом? Гробницей?

К таким вещам, в любом случае, нужно относиться с осторожностью. Если гробница, то можно и на проклятие нарваться. Люди во всех мирах во все времени были, есть и будут находчивым и крайне мстительными.

А если храм, то осторожность должна быть помножена вдвое. Это в моей первой жизни я к богам относился с легким неверием, а тут в мирах, где магия — вполне обычное явление, к таким вещам стоит относиться серьезнее и осторожнее. Не знаю, боги ли это или какие-то иные сущности, но что-то вышестоящее здесь точно присутствует.

Здесь, на Ивуалу, как я уже говорил, есть свой бог у гармов, вполне возможно, что с Имай Валуату они одно и то же лицо. Но ведь здесь и до этого должны были жить боги. Или нет, кто знает. Даже, если нет, то это никого не мешала людям самим придумать себе богов и потом поклоняться им. А вера людей порой способна на невероятные вещи.

На Этте этих богов целая куча. Придуманных или нет, не так уж важно. Прямо как в старые времена на Земле. Конечно, всегда есть самый главный, могучий, прародитель остальных, отец и создатель.

На Этте — это Великий Создатель Талинар. Бог солнца и луны. Покровитель воинов и магов.

На Сильдарийе — Звездный Советник Силиманиаль. Они там вообще любят длинные имена, иногда черт выговоришь. Считается, чем длиннее имя, тем сложнее его будет запомнить демонам нижнего мира, которые, по их легендам, зная имя, способны украсть душу человека.

На Донгоре — Бог земли, воды и неба, Трехликий Голколтар. Грозный бог, не терпящий лжи и обмана.

Кроме этих трех богов в каждом мире существует куча других богов. И о каждом из них есть множество всяких легенд. Я как-то даже заподозрил, что все эти боги когда-то были простыми магами, которые нашли еще один мир и ушли туда.

К чему я это? А, точно, храмы.

Строить храмы для своих богов — это естественно и вполне нормально для человека. Людей объединяет вера и им нужно ведь куда-то приходить и разговаривать о своих богах, вот они и строят храмы. Само интересное, что в магических мирах с этим не так все просто. Полагаю, что вера как-то со временем трансформируется в энергию, которая начинает окружать такие вот строения. Чем больше людей посещает храм, тем сильнее в нем энергетика, которую верующие принимают за проявление силы их бога.

Со временем эта энергетика становится настолько сильной, что начинает влиять на реальный мир. Я долгое время наблюдал за этим феноменом, и понял, что проявляется она не хаотично, а в строгом порядке, будто приходящие в храм люди и жрецы программируют ее на определенные действия. Например, если кто-то разрушит храм, то его обязательно будет ждать возмездие. Я-то понимаю, что энергия храма просто воздействует на энергетическую структуру тех, кто разрушил храм, причиняя тот или иной вред таким людям, но остальные видят в этом проявление божественного наказания. Я никогда с этим не спорил. Зачем? Людей не переубедить, зато можно навлечь на себя их неудовольствие.

Немного подумав, решил, что посмотреть всё-таки стоит. Храм выглядел заброшенным. Валуату покровительствует гармам, и вряд ли бы он позволил, чтобы его владения оказались в столь плачевном состоянии. Скорее, жрецы бы нагнали сюда гармов, застав все вылизать до блеска. Я решил пока что все-таки считать бога гармов и их верховного жреца одним существом.

Если не гробница, значит, храм какого-то иного бога.

Чем ближе я подходил, тем сильнее ощущалось колебание и напряжение энергии. Казалось, что сам воздух уплотняется. Несколько раз я подумывал развернуться, но как обычно, упорно шел дальше, оглядываясь по сторонам. Становилось понятно, что когда-то в этот храм приходило множество людей, и вера их была очень сильна.

Возле самого храма — а что это именно он, стало понятно почти сразу, как я ощутил давление магии — идти стало резко легче, да и дышалось спокойно, словно кто-то дал мне разрешение на вход. Глупо, конечно, но ощущение было именно таким.

Дверь оказалась не заперта. Я прищурился, с подозрением посматривая на ручку.

Входить? Не входить?

 

Глава 10

Медленно потянув дверь на себя, заглянул внутрь. Темно, но это не страшно, зрение, благо, позволяет видеть все до мельчайших трещинок. Поначалу бродил, оглядываясь, да прислушиваясь, постоянно ощущая витающее в воздухе напряжение. Такое еще можно назвать «взгляд в спину». Потом уже освоился более-менее, поэтому стал осматриваться с интересом.

Коридоры, небольшие комнатки, видимо, в них отдыхали служители, разные залы. К вещам я не притрагивался, хотя видел и золотые кубки и чаши. Надолго завис около статуи, высеченной из белого камня. Бог был изображен стоящим и облаченным во что-то вроде римской одежды, даже на голове был какой-то лиственный венок. Статуя выглядела вполне внушительно, даже несмотря на то, что бог был изображен длинноволосым и слишком уж красивым, будто андрогин какой-то. Когда я подошел к статуе, то чувство чужого взгляда усилилось. Концентрация энергии ощущалась отчетливо.

Потоптавшись, решил, что нужно выказать чужому богу хоть каплю уважения, все-таки пришел без приглашения. Что бы я там ни думал по поводу энергии, но наверняка не знал, а значит, надо перестраховаться, пусть я и ощущал себя в тот момент немного глупо. Сложив ладони лодочкой, неловко поклонился, замер на пару секунд и выпрямился. Наверное, нужно сделать подношение. С богами всегда так. Придешь с пустыми руками, останутся недовольными. По словам служителей, конечно. Я больше чем уверен, что те подношения в карманах жрецов оседают. Но традиция есть традиция. В этом явно должен быть какой-то сакральный смысл.

Хмыкнув, снял с пояса одну из прихваченных давно в разрушенном городе шкур и аккуратно возложил около ног статуи. Место там такое, что сразу понятно, куда подношения класть.

— Надеюсь, это подойдет, — пробурчал я, желая покинуть зал со статуей. Я еще не все осмотрел, а время ведь идет.

С подозрением покосившись на статую последний раз, я вышел из зала, тут же выбросив ее из головы. Вскоре я отыскал комнату, в которой около стенки рядами были выложены таблички с уже знакомыми мне символами. Такие я встречал в рухнувшем городе, когда вскрывал каменные сундуки.

Таблички сделаны были вроде как из золота, но толщина и вес не соответствовали, поэтому я решил, что они глиняные и покрытые сверху золотом.

Аккуратно вернув табличку на место, зевнул. Кажется, я бродил в этом храме слишком долго. Нужно поискать место для сна. Оглядевшись, махнул рукой. К чему ходить куда-то? Около одной из стен, стоял каменный топчан, на котором вполне можно устроиться. И по росту вполне подходит, как под меня делалось. Спать на камне то еще удовольствие, но я слишком устал, чтобы привередничать.

С утра я, конечно, был иного мнения. Едва смог встать! Нет, спасибо, на камнях я больше спать не хочу. Кажется, мне всю ночь снилась какая-то муть. Впрочем, я давно перестал удивляться снам, учитывая, сколько я прожил и что видел. Иной раз сны даже с моим опытом казались бредом сумасшедшего.

Решив для начала перекусить, а потом побродить по храму еще недолго — все-таки не все помещения обошел — я оглянулся на таблички, но не стал ни брать, ни пробовать прочесть. Читать бесполезно, так как подобной письменности я не знал, а на расшифровку нужно время, тратить которое я пока что не хочу. Может быть, позже я вернусь сюда и попробую узнать, что здесь написано. Не думаю, что кто-то стал бы записывать расход и приход зерна на золотых таблицах.

А брать… К чему мне одна? Да и кто знает, как отреагирует энергия храма, если я попытаюсь вынести отсюда хоть что-то. Я вот не знаю, и узнавать, как-то не тянет.

Из храма я вышел вполне спокойно, энергия, словно получив установку, больше не досаждала. Кажется, на нее так подействовало мое подношение. Замечательно, хоть какая-то польза от растраты. Вернувшись к реке, наловил рыбы. Себе и для подношения. Кто знает, пустит ли меня повторно «бог», если я приду с пустыми руками, лучше перестраховаться. Перекусив, рысцой вернулся к храму, беспрепятственно войдя внутрь. Сначала отправился в зал со статуей.

В зале меня ждал сюрприз. Шкуры, которую я вчера положил здесь — не было. Куда она делась? По ощущениям в храме я всё-таки был один, да и вчера никого не встретил, тогда кто забрал шкуру? Немного повертевшись около статуи, подумал, что тут какой-то хитрый механизм, не иначе. Или же бог на самом деле существует и почтил заброшенный храм своим присутствием, приняв мой дар. Разбираться с этим не очень хотелось, так как первый вариант не находил доказательств, во второй не верилось уже мне.

Повозившись еще немного, плюнул на это дело. Скорее всего, в этом месте наверчено какое-то заклинание, которое переносит подношения в другое место. Тем более что некое более сильное напряжение здесь ощущается.

Но рыбу положил. На всякий случай.

* * *

Во всем этом меня кое-что заинтересовало. Я раньше как-то не задумывался над этим, а сейчас вот мысль пришла. Я давно знал, что магия этого мира совершенно иная. Энергия здесь тяжелая, густая, но пока что я ничего особенного не ощутил. Если не считать моего странного ядра и его цвета. Воздух чистый, вода вкусная, еда тоже вполне хорошая. Да на Донгоре есть местечки и похуже. Например, их знаменитый Лес Костей. Мрачноватое место, однозначно. Ивуалу чувствуется слегка по-другому, но так как это тело изначально родилось в этом мире, то я не могу сказать, что не так.

Уходить из храма я не торопился. Каждый день я исправно таскал всякие подношения (рыбу, грибы, ягоды, плоды) опять же, на всякий случай и обследовал храм. Золото меня особо не интересовало, всякие кубки, чаши и прочая посуда тоже. Грабить такое место только себе вредить. Все, что меня интересовало — это одежда. Отыскал я тут нечто вроде склада. Но и ее брать опасался. Мало ли, как отреагирует бог или программа, заложенная в энергию.

Кажется, я облазил всю пирамиду. Больше ничего интересного не нашел. В комнате с одеждой, полагаю, это был раньше склад, отобрал себе подходящее, прихватив еще и плащ, сделанный из знакомой мне шкуры, отправился в сторону зала со статуей.

Комплект был самым простым (не считая плаща, конечно). Свободные штаны, черного цвета, серая рубашка и сапоги из мягкой кожи. Цена всему — копейка. Но даже так забирать и выносить из храма вещи, не спросив на то разрешения, я опасался.

Положив вещи на пол, поклонился. Спина не переломится, ведь я на чужой территории, а судя по напряжению энергии бога, в честь которого построили храм, его почитали сотни тысяч людей… или не людей.

— Светлейший бог, прошу простить мою наглость, но могу ли я взять эти вещи? — спросил, чувствуя себя тем самым человеком, который разговаривает сам с собой в пустой комнате, считая при этом, что с кем-то ведет разговор, если коротко, то сумасшедшим. Подхватив оставшуюся у меня шкуру, положил ее перед статуей. — И примите от меня еще подношение.

Сумасшедший или нет, но подстраховаться всё-таки надо.

Стоило мне отойти обратно к вещам, как шкура слабо засветилась и исчезла прямо на моих глазах. Всё-таки заклинание! Наверное, на несведущих людей такое должно было производить неизгладимое впечатление. Я подождал еще минут пять, но ничего больше не случилось.

Пожал плечами и, подхватив мою новую собственность, устремился прочь из храма. Делать мне тут больше было нечего, так что сидеть и дальше — смысла нет. Отойдя к реке, с удовольствием оделся. Тело было не слишком привычно к одежде, да и сам я уже за это время как-то привык скакать по лесу в полуголом виде, но выглядеть, как дикарь мне совершенно не хотелось. Самое большое неудобство доставляли сапоги. Мне казалось, что мои ноги сковали, хотя размер вполне подходил, поэтому я терпел, понимая, что вскоре привыкну.

Плащ был с капюшоном, зеленым с коричневыми прожилками, прямо идеально для скрытого передвижения по лесу. Легкий, очень тонкий, но прочный. Сшит аккуратно, видимо, без магии не обошлось, иначе я просто не представляю, какой остроты должна быть игла, способная проткнуть эту кожу.

Продолжая свой путь, я размышлял о том, что узнал. Итак, значит, в этом мире кроме гармов должны существовать и нормальные люди… или не люди. Стоит ли их искать? Почему нет? Не буду же я всю жизнь скитаться по этим лесам в одиночестве. Как-то мне такое совершенно не нравится. К гармам обратно я тоже не хочу. Было бы идеальным вернуться на Этту, но если подумать, что мне там теперь делать? Доказать, что я тот самый Морридан я смогу, но нужно ли? Кто знает, сколько прошло времени с той битвы, может, у мира давно уже новый магический владыка. Что-то подсказывает мне, что он не будет рад моему возвращению. И что? Война? И зачем она мне? Разрушений на Этте я совершенно не хочу. Всё-таки привык я к тому миру, привязался, жалко будет разрушать то, что сам долгие столетия строил. Да и эттийцы ни в чем не виноваты, чтобы привлекать их к войне.

Нет, я пока что тут побуду. Новый мир, новые знания, новые люди. Интересно же, разве нет? Что-то мне как-то не хотелось верить, что тут нет больше никаких разумных существ.

Вечером, расположившись на ночлег, я обратил свой взгляд внутрь себя. Ядро меня беспокоило все сильнее. Оно разрослось так сильно, что еще немного и выйдет за пределы тела. Чем мне это может грозить, даже не представляю. На всякий случай подготовился ко всему. Освежил в памяти заклинание сохранения сущности, а то мало ли, придется снова помирать.

Через пару дней снова проверил ядро и был весьма удивлен. Рост ускорился, но даже не это поразило меня. Достигнув границ моего тела, оно не стало выходить за них, а начало искривляться, повторяя контуры тела изнутри. Такого я еще точно никогда не видел.

Когда это началось, я почувствовал себя неважно. Слегка заболела голова, заломили кости и заныли суставы. Часто начало мутить, накатывала слабость.

Опасаясь уже в серьез, я окопался на одном месте, решив дождаться окончания. Либо я все-таки помру, либо ядро достигнет того, чего оно хочет и успокоится.

Просто так целыми днями сидеть на месте было скучно. Несмотря на то, что меня шатало из стороны в сторону, я днями бродил по лесу неподалеку от лагеря, надеясь отыскать чего-нибудь интересное. Перепробовал от скуки все корешки от встреченных растений. Почти все гадость еще та, но у одного оказались ничего так, чем-то напоминали морковку. В вареном виде не очень, а вот в сыром можно было погрызть.

Спустя две недели, когда ядро почти вписалось в контур моего тела, я стал чувствовать, что недомогания проходят. А еще через три дня, когда магическое ядро и тело стали единым целым, я ощутил такой заряд бодрости и силы, что едва сдержал себя на месте. Магия внутри меня успокаивалась. Становилось понятно, что нестабильность ядра была обусловлена его ростом, а сейчас, достигнув того, к чему оно стремилось, энергия в ядре перестала волноваться.

 

Глава 11

Правда, называть его теперь ядром как-то не совсем правильно, учитывая, как я теперь выгляжу с магической точки зрения. Если говорить прямо, то я сам ядро, наполненное густой, фиолетово-черной энергией. Если я и раньше отличался от человека или иного создания, которое имеет ядро и магические каналы для оперирования магией, то сейчас и подавно.

И кто я теперь? Самым близким определением будет — магическое существо. Хорошо это или плохо, я пока что не понял, но решил ничему не удивляться.

Когда мое состояние стабилизировалось — то есть я не помирал и не желал немедленно оббежать полмира — я решил, что пора попробовать воспользоваться магией внутри меня. Не может же быть такого, чтобы она меня наполняла, и только. Раз она есть, значит, я могу как-то ею управлять, создавать заклинания, применять ее мне во благо и все такое.

Не сказать, что нервничал перед первой попыткой, но что-то подобное все-таки было.

Поставив на крупный валун камень поменьше, отошел на всякий случай подальше, вытянул вперед правую руку и выкрикнул заклинание, подкрепляя его горячим желанием уничтожить камень. От руки мгновенно отделился плотный сгусток энергии, невидимый глазу, но вполне ощутимый для меня.

Рвануло так, что меня отбросила на несколько метров. В воздухе запахло озоном, с неба посыпалась каменная крошка. Я подскочил, отбегая подальше, при этом с опаской поглядывая наверх. Мало ли, что там сверху прилетит кроме мелких камней.

Рука горела, словно я сунул ее в огонь. Кости жутко ломило. Рефлекторно тряхнул ею, и тут же чуть не взвыл от еще более сильной боли.

Замерев, приподнял руку, внимательно осматривая. Кисть вся почернела, а вены, в буквальном смысле слова, светились голубоватым светом. Между пальцев время от времени проскакивали маленькие молнии.

Боль медленно отступала, а рука светлела. Вены тоже приходили в норму.

Выдохнул. Плюс несомненно во всем этом есть — магия у меня есть. Осталось только заново научиться управлять. Понятно, что прошлый подход в данном случае не применим.

Странно, что молния. Я думал, что моей стихией является именно огонь, но, видимо, после перерождения что-то изменилось. Что могло так повлиять на мою магию? Конечно же, энергия Ивуалу.

Подойдя к камню, хмуро оглядел дело рук своих. Мелкий камень, несомненно, был уничтожен. Но только этим не обошлось. Большой валун весь развалился мелкой крошкой. К тому же на земле четко выделялся рисунок, словно в это место ударила молния. Трава вся выгорела, причем моментально, не оставив даже запаха гари и дыма. Речной песок, которого в земле было достаточно много, запекся.

Прислушавшись к себе, не ощутил внутри никаких изменений. Магия была спокойна, и никакого оттока даже близко не ощущалось. Рука тоже вскоре полностью восстановилась и боль прошла.

Поразмыслив немного, собрал хворост, сложил его для костра и отошел чуть подальше. Сомневаясь, я снова вытянул руку и указал на костер пальцем, молча пожелав подпалить хворост. В этот раз я ощутил, как от меня в сторону костра понеслась капля энергии. Была она такой плотности, что сложно не заметить.

Палец прошило болью, в костер ударил белый свет, послышался треск, комья земли полетели во все стороны. Я отшатнулся, хватаясь за пострадавший палец.

В этот раз разрушения были минимальными, а почерневший палец пришел в норму за пять минут. Да-а-а, с такой магией и врагов не надо, сам себя покалечишь.

Я уверен, что выход есть, вот только, где он? Над этим вопросом я промаялся до самого утра, даже не пытаясь ложиться спать.

В чем была разница между первым разом и вторым? Я не произносил заклинание — это раз. Сила желание была в разы меньше — это два. В первом случае сгусток энергии был больше и плотнее, вот втором заметно меньше. И в первом и во втором случае я пытался направить магию, указывая в нужное место рукой. Все это работает, но в случае драки я могу и руки лишиться, если буду действовать подобным образом. Так что это совершенно не подходит.

Под утро, когда над рекой заклубился полупрозрачный и сырой туман, я зевнул, глядя бессмысленным взглядом на кучку камней, сложенный ночью. Хотел еще раз попробовать, но передумал.

Может, не надо так сильно желать? Представил, будто эта куча исчезает и появляется чуть в стороне, при этом вообразил себе действие, словно уже видел его в прошлом.

Внутри меня при этом словно колыхнулось что-то громадное. Такое чувство, будто все потроха встряхнули. Я даже испугаться не успел, как куча перед моими глазами испарилась и с грохотом появилась почти там, где я хотел. Вот только камни все были расколоты, а некоторые и вовсе куда-то испарились. И я был уверен, что от меня отделилось нечто вроде плотной искры. Я не видел ее, но отчетливо ощутил.

С минуту я сидел неподвижно, размышляя над тем, что произошло. А еще прислушивался к себе. Никакой боли я не ощущал. Что изменилось? Я представил, и результат появился, не совсем тот, на который я рассчитывал, но он оказался довольно близок к необходимому мне. Озоном не пахло, молнии не трещали, а действие пусть и коряво, но все-таки совершилось. Без заклинаний, без сильного душевного желания, без спецэффектов. Небольшой внутренний дискомфорт перед магическим действием — небольшая плата. Возможно, со временем и вовсе сойдет на нет.

Когда увлеченный человек чем-то заинтересовывается, то остановить его весьма сложно. Магия всегда была для меня интересна и завлекательна. Я и раньше мог днями сидеть в библиотеке, выискивая новые факты и забытые подробности. А сейчас, когда мне не надо было заучивать длинные и сложные заклинания, магия превратилась для меня во что-то невероятное. Я понимал, что поджечь костер, нагреть воду, переместить предмет с места на место, изменить внешний вид предмета — это далеко не вся магия. Познавать ее грани можно годами и столетиями. Некоторые действия не получались, как бы я ни старался, какие-то выполнялись, но не совсем так, как мне бы хотелось. Я начал понимать, что для контроля такой большой мощью нужно уметь держать себя в руках и иметь своеобразный склад ума. Воображение, сила воли, четкое представление желаемого, вплоть до всевозможных мелочей, удержание результата неизменным на протяжении всего времени, пока магия выполняет заданное. Стоит чему-то измениться в мыслях, как все срывается. И хорошо, если результат будет немного не таким, а то ведь все и взорваться может. Причем, создавать что-то большое, легче, чем мелочь. Самым легким было уничтожение чего-нибудь.

Представить результат. Казалось, что может быть проще? А на самом деле приходилось раз за разом прокручивать в голове нужное действие, пока оно не становилось похоже на правду. Иногда складывалось такое чувство, что я вовсе не представил, как загорелся костер, а заглянул на пару секунд в будущее и увидел этот момент своими глазами. Было сложно, с заклинаниями намного проще. В прошлой жизни я мог спокойно получить доступ к любым заклинаниям, мне оставалось лишь выучить их и немного потренировать, здесь же такой роскоши у меня не было.

Торопиться мне было некуда, поэтому я исследовал свои новые возможности столько, сколько хотел.

Проснувшись однажды утром, я открыл глаза, а потом медленно сел, оглядываясь. Мое зрение не изменилось, но что-то по ощущениям все-таки поменялось. Это было неожиданным, но не сильно испугало меня.

Я не видел магию, но очень четко ее ощущал. Не могу точно объяснить на то это похоже, все на грани мировосприятия. Например, около реки я ощущал едва заметное сопротивление, причем влажное, словно попал в какой-то невидимый, но очень плотный туман. Около земли чувствовалась непривычная тяжесть, тело наливалось, шевелиться становилось сложно. В лесу чувствовалась свежесть, легкость, воздух чуть горчил, будто кто-то растер свежие пахучие травы. Казалось, что я ощущаю на кончике языка этот горьковатый запах.

Это настолько меня увлекло, что я провел много времени, исследуя мир новой способностью. Это было похоже на то, словно у меня вдруг появился дополнительный орган чувств, сравнимый с тем же слухом или обонянием.

Что самое интересное, я не ощущал никакого давления. Учитывая, что раньше мы считали Ивуалу чем-то вроде темного мира, можно сделать вывод, что я темное существо, которому подходит именно такая магия и среда обитания. Да и если вспомнить какого цвета энергия внутри меня, то напрашивается вполне логичный вывод. Не сказать, что я сильно расстроился, скорее, это вызвало у меня еще больший интерес.

Как я буду себя ощущать в мире с преимущественно светлой энергией? Смогу ли я там пользоваться магий? Будут ли обычные маги меня как-то ощущать?

Эти и еще множество вопросов крутились у меня в голове, пока я не решил, что пора двигаться дальше. Тренировать свой разум и учиться колдовать можно и в пути. Думаю, пора отыскать местное население. И это я сейчас совсем не о гармах. С ними я уже знаком, как-то больше не хочется.

Решено, последний день около реки ночую, а завтра выбираю новый путь. Осталось только выбрать, в какую сторону идти.

 

Глава 12

Это дерево попалось мне пути очень удачно. Я давно уже подумывал о том, чтобы забраться повыше и осмотреться, но исполины были примерно на одном уровне, а вот это выросло на пригорке, отчего возвышалось над остальными очень даже заметно.

В плаще лезть на дерево не очень удобно, но и оставлять его внизу не хотелось. Все это время я продолжал изучать мир, поражаясь, насколько глубоким и насыщенным он стал. Конечно, я не смог пройти мимо того, чтобы не исследовать свой плащ. Благодаря новой способности, я узнал, что кожа буквально пропитана магией. Она так плотно вплетена в кожу, что убрать ее вряд ли получится. Неудивительно, что кожа такая прочная.

Не желая оставлять полезную вещь без присмотра (и неважно, что я за эти месяцы ни одного разумного не встретил), я свернул плащ и привязал его к поясу, а сам примерился к самой низкой ветке.

Я не скалолаз, но на верхушку дерева всё-таки забрался. Кругом сплошное море зеленого леса. И только на юге виднеются горы. Стоит ли мне туда идти? А куда еще? В этом лесу, судя по всему, давно уже никто не живет. Даже странно, обычно разумные любят селиться именно недалеко от рек, но почему-то именно эта осталась невостребованной.

Получается, я все время шел к горам. И река, скорее всего, берет свое начало где-то в них же, а на севере впадает либо в море, либо становится подземной. Впрочем, там может быть и океан и другая река, вариантов много.

Раз такое дело, то можно идти дальше вдоль реки, никуда не сворачивая. Дойду до гор, а там видно будет.

К тому же, есть в тех горах какая-то необычность. В магическом плане они в одном месте как-то по-другому ощущаются. И эту странность обязательно нужно проверить. Даже если там никого не будет, все равно надо глянуть. Надеюсь, горы там не заселены гармами.

Я никуда не торопился, хотя и не старался замедлить свой путь специально. Осматривал лес, тренировался в магии и целенаправленно шел дальше. Я все больше склонялся к тому, что в этой полосе сезоны не сменяются. А может тут просто такие длинные периоды.

Оказалось, что с магией не все так сложно, как мне казалось в самом начале. Например, разжигание костра. Достаточно пару раз выполнить действие идеально, как потом даже толком представлять ничего не нужно. Подумал — костер загорелся. Словно вырабатывался рефлекс.

Поняв это, я доводил до подобного автоматизма все, что только мог. Я мог целый день посвящать какому-нибудь одному действию. Муторно, но что поделать. Иной раз весьма надоедало, но я понимал, что это все однажды очень пригодится. Гораздо сложнее было удерживать детализированный образ того, что я хотел достаточно времени, чтобы магия успела сработать правильно.

Горы были уже близко. Река с каждым днем становилась все беспокойнее. Местность стала каменистой, лес менялся. Пропали исполины, зато обычные лиственные деревья разрослись только так.

А однажды я сам того не ожидая, наткнулся на кабана. Сначала я его услышал. Не поверил своим ушам. Стоит сказать, что поначалу я даже не понял, что это за звук такой, настолько непривычно он звучал. Конечно, меня заинтересовало, поэтому я медленно стал пробираться к источнику звука. Мое удивление было безмерным, когда я увидел обычного такого лесного кабана. Он мирно рыл землю под деревом, видимо, выискивая какие-нибудь съедобные коренья, и издавал свойственные ему звуки.

Рот сам собой наполнился слюной. Мясо. Как давно я не ел нормального, поджаренного до хрустящей корочки мяса. Жаль, соли нет, но есть кое-какие травки, благодаря которым можно добиться вполне себе хорошего вкуса. Даже безвкусная рыба с ними становится вполне съедобной.

Нет, отпустить это мясо на ножках я никак не мог. Достав медленно нож, я с сомнение поглядел на него, а потом на кабана. Не уверен, что этим его можно будет убить. Все надежда на мою новую силу. А если магией? Можно, например, запустить молнию в него.

Все решил сам кабан. Резко вскинув клыкастую морду, он уставился прямо на меня, а потом, как-то нехорошо рыкнув, бросился в мою сторону. От неожиданности я даже толком не сообразил, что делать. Вместо того чтобы прирезать или замагичить, я вмазал ему ногой. Прямо пяткой в лоб. Говорю же — не ожидал. Немного даже растерялся от такой прыти.

После этого отскочил. С моим телом — это означало, отлетел на несколько метров. Если бы не дерево сзади, то отскочил бы еще дальше.

Кабан остановился, жалобно хрюкнул и повалился набок. Несколько минут я стоял и ждал, что он сейчас придет в себя и вскочит, но все было спокойно. Медленно подойдя ближе, присмотрелся. Надо же, убил. Прислушался к своей ноге, ничего, даже легкой боли нет.

Разделка не заняла много времени. Я понимал, что всего кабана съесть я не смогу, все-таки животное было довольно крупным. Можно было засушить мяса, но так долго оставаться на одном месте не хотелось.

Именно поэтому я отрезал все, где было больше всего мяса, и вернулся к реке. Что-то съел, что-то зажарил и взял с собой, за один день хорошо прожаренное мясо не должно испортиться.

С того дня мне стали попадаться разные представители животного мира. Лес как-то ожил, хотя мне и раньше казалось, что он неплохо себя чувствует даже без зверей. Хотя, стоит сказать, что звери тут были весьма агрессивные. Даже чертовы белки, вместо того, чтобы удрать, верещали и кидались, стараясь причинить как можно больше вреда.

Магия вокруг не сказать, что изменилась, но будто бы стала более подвижной, что ли. Еще я стал замечать некоторые странности, совершенно непонятные мне. Например, в лесу я сталкивался с деревьями, которые явно были наполнены магией под завязку и ощущались живыми существами. Иногда такое же чувство исходило от простых булыжников. Я старался обходить стороной такие места, не доверяя им. Мало ли, что это такое.

Я нутром чуял, что все вокруг меняется, а однажды увидел первого разумного в этом мире. Гармов за разумных существ я не считал. Их даже животными сложно назвать.

Заметив человека, я резко остановился. Вода довольно громко шумела, поэтому я и не услышал его заранее. Наверное, не стоит называть местных пока что людьми. Судя по моей внешности, живут или жили тут не совсем люди. Хотя, вот, например, этот не больно-то от человека и отличался. Даже кожа у него не была ни темной, ни серой, просто слегка золотистой, загорелой. А волосы вполне обычные, хотя и длинные, седые.

Дед это был, обычный старый дед.

Не зная, как обратиться, я подошел ближе, с интересом рассматривая человека. Он занимался тем, что доставал рыбу из корзины, скидывая ее в деревянное ведро. Одет дед был в слегка потрепанные темно-коричневые штаны, рубашку грязно-серого цвета, доходящую до середины бедра и подпоясанную широким поясом. На ногах какие-то потрепанные сапоги явно ручной работы.

Повернувшись в мою сторону, дед вздрогнул и впился в меня взглядом, в котором на мгновение проскользнул испуг. Меня явно не ожидали тут увидеть. Белоснежные усы, не слишком длинная борода, морщины по всему лицу. Если бы это был простой человек, не маг, то я дал ему лет сто, по меркам Этты, конечно же. Если мерить земными мерками, то лет семьдесят, может, восемьдесят. Дед оказался весьма высоким, лишь немного ниже меня.

Медленно опустив корзину, он выпрямился и обтер руки о штанины, не отрывая от меня беспокойного взгляда.

Я бы заговорил, вот только на каком языке? Я знаю много разных, включая язык гармов, но что-то подсказывает мне, что говорить на нем не стоит. Всё-таки людям они враги.

Дед что сказал. Ну вот. А я и не подумал об этом. Это же Ивуалу, совсем иной народ, конечно у них будет свой собственный язык.

Я покачал головой.

— Не понимаю, — ответил я на языке сильдарийцев. Он звучал более мягко, напевно, приятно слуху. В нем почти не было рычащих нот, так что, мне показалось, такой язык должен успокаивать и не нервировать человека.

Дед нахмурился, внимательно оглядел меня и сделал шаг. Я даже не думал бегать или пугаться, просто стоял и ждал, что будет дальше. Медленно подойдя ко мне, он опять что-то сказал. Я качнул головой, вопросительно глядя на него.

Дед указал рукой куда-то мне за спину. Я аккуратно оглянулся, но так и не понял, что ему надо. Через секунду дед зачем-то схватился за свои волосы и потряс ими. Не понял, ему волосы, что ли показать. Они, кстати, за это время опустились до самой поясницы. Отрезать я их по-прежнему не мог, но и сильно не страдал. Они никогда не путались и крайне легко заплетались. Раз собрав, я мог пару недель их не трогать, потом приходилось мыть.

Поначалу они меня дико раздражали, все-таки не привычен я к подобному, но потом смирился, что они одно целое с телом. Я боялся, что рост их не остановится, но в последнее время заметил, что расти они перестали, замерев на одной длине. Надо будет потом как-то обезопасить их, что ли.

Чуть качнув головой, поймал рукой толстую косу и показал деду, вопросительно вскидывая брови.

Дедок, увидев ее, замер, разглядывая с таким выражением лица, словно то, что он видел его изумило до глубины души. Когда он потянул руку, я нахмурился и отступил на шаг, отпуская волосы. Еще чего придумал.

Человек встрепенулся, его взгляд прояснился, а потом он весь как-то засиял, словно ему только что сообщили, что все гармы вымерли.

Каркнув что-то, он развернулся и едва не бегом помчался к ведру. Оставив корзину на берегу (забыл, кажись), он махнул мне рукой, явно приглашая следовать за ним, а сам, кряхтя и отдуваясь, поспешил в лес.

Я сомнением поглядел на ведро. Неужели так тяжело? Большое, литров на пятнадцать. Пожалев деда, я догнал его и аккуратно забрал у него ведро. Не так уж и тяжело, впрочем, с моей силой и стокилограммовый валун — не тяжело.

Странно, но дед отдал ведро безропотно, только глянул, как я несу, а потом снова засиял. Странный человек. Я надеюсь, он сможет поучить меня языку.

 

Глава 13

Шли мы не так долго. Я думал, дед приведет меня в какую-нибудь деревню или еще куда, но оказалось, что живет он один посреди леса. На небольшой поляне стоял дом, сложенный из камней. Они явно подбирались одного размера и не были даже отесаны. Как их склеили друг с другом, пока что не знаю. Окон в доме я не увидел, дверь обычная, деревянная.

Недалеко от дома, был разбит небольшой огород, окруженный плетнем.

Все вокруг говорило о том, что строилось своими руками, причем явно без инструментов. Камни не отесаны, доски не струганы, крыша вообще не понятно чем покрыта. То ли глиняными черепками, то ли какими-то плоскими красноватыми камнями.

Внутри дома было так же бедно и просто. Стол, стул, кровать, печь, куча полок, всякие травки, горшочки. Пол выложен камнями, а сверху накидана какая-то трава. Я ничему не удивлялся и даже не думал кривиться. В моем прошлом мире так жили деревенские люди. Конечно, большинство вещей было сделано более аккуратно, но общий вид почти такой же.

Показав, куда поставить ведро с рыбой, дед завис. Он как-то неловко покрутился, а потом показал мне рукой на стул. Я сел, не понимая толком, что ему от меня надо. Дед, между тем, запричитал что-то, засуетился. Вытащив небольшой сундук из-под кровати, он достал оттуда тарелку, ложку и кубок. Кажется, все это было серебряным. И откуда у него такое богатство? Быстро сполоснув все это, он стащил с печи котелок, накидал быстро мне в тарелку густого варева, и поставил передо мной.

Не понял. Я что, таким голодным выгляжу или что?

Дед даже не смотрел на меня. Он порылся снова в сундуке, достал нечто, замотанное в тряпки. Это оказался глиняный сосуд, похожий на бутылку. Суетливо открыв его, он наполнил кубок и пододвинул его ко мне. А потом уставился на меня, словно ожидая чего-то.

Чудак какой-то.

Что ж, раз угощают, то грех отказываться, надо уважить хозяина.

Взяв ложку, зачерпнул нечто среднее между кашей и супом, понюхал, и съел. Мне показалось, что дед даже выдохнул облегченно. Я глянул на него, но тот только провожал каждую ложку мне в рот, словно боялся, будто я есть не стану. Варево, кстати, было отличным, а главное, соленым! Как давно я ничего соленого не ел. Верно, с прошлой жизни.

Пододвинув к себе кубок, понюхал. По запаху вроде самое настоящее красное вино. Пригубил чуть, замечая, что дед снова засиял. Не отравил ли он меня? Хотя, с моим желудком, можно и ртуть пить, как воду, ничего не будет.

— Спасибо, — поблагодарил я снова на сильдарийском, когда закончил есть. Я бы еще поел, но просить не стал, мало ли. Судя по тому, какой шустрый дед, если по каким-то их правилам надо будет, то он сам предложит.

Все это время дед прижимал к себе бутылку, и когда я доел, он выдохнул и заулыбался, сверкая темно-карими глазами.

Я остался. Спешить мне было некуда, причем без знания местного языка так и вовсе выходить в люди не стоило.

У меня был уже опыт по изучениям языка, но в этот раз дело пошло быстрее. Даже не знаю, в чем причина, но слова запоминались быстро и навсегда.

Нахлебником в доме старика я не был. Спал в лесу, напрочь отказавшись ночевать в тесном доме. Постоянно охотился, так как мясо с солью — пища богов.

Деда звали Ухалтар. С возрастом я сильно не угадал, так как было ему почти семьсот лет. О своей семье он много рассказывал, но там было столько имен, что я даже не пытался все запомнить. Оказалось, он уже давно живет в лесу и больше не контактирует со своими близкими людьми. Причина? Его долгожительство. Он живет так давно, что все его дети и внуки давно умерли. За праправнуками и их детьми он присматривает издалека, не стремясь возвращаться в город. А живет он так долго, потому что полукровка. Кого с кем? Начну издалека.

Когда-то давно, в этом мире жил только один народ. Они были уверены, что до них был какой-то другой, но куда они все делись, Ухалтар не знал. От того народа остались только разрушенные города. Люди старались обходить их стороной, так как от городов веяло чем-то страшным и темным. Как обычно, в общем. Это, впрочем, не помешало людям полностью обчистить все, что они смогли найти.

Но однажды в мир пришли две иные расы. Они очень отличались от людей. Ростом, цветом кожи, глазами, статью, красотой. Расы непохожие и в то же время похожие друг на друга какое-то время держались вместе.

Одни из них имели длинные светлые волосы. Длина волос говорила о здоровье существа, его магической силе и знатности. Кожа молочно-белая. Глаза их имели все оттенки карего, начиная от желтых, заканчивая темно-карими, почти черными. Они умели искусно варить зелья и создавать артефакты. Понимали природу, уважали ее и выглядели мирными и дружелюбными. Они называли себя иллайри.

Другие полные их противоположности. Тоже высокие, стройные, с темно-серой кожей, хищными лицами и светлыми глазами. Волосы их были частью тел. В общем, они были именно такими, какие у меня. Эти существа имели вспыльчивый характер, все поголовно были воинами и сильными магами, способными взмахом руки уничтожить любую преграду. Звались они иллиатарами.

Что держало две разные расы вместе, неизвестно. Лишь в летописях сказано, что имели они некую слабость друг к другу, но в то же время совместных детей у них быть не могло. В тех же летописях рассказывается, что иллайри всегда лечили, создавали, а иллиатары воевали, охраняли своих светлых соседей от разных внешних бед мира.

Так было, пока они не покинули свой мир, которого сотрясали какие-то катастрофы и не пришли на Ивуалу. По какой-то причине иллайри смогли сохранить свой небольшой, но всё-таки дар. А вот с иллиатарами приключилась беда. Сначала иллайри пытались помочь, но потом стало понятно, что их темные товарищи никогда не смогут больше использовать магию. Было среди них лишь два иллиатара, которым энергия мира Ивуалу не причинила никакого вреда — Имай Валуату и Имай Малеаду. Два брата близнеца, они изначально обладали огромной силой, и здесь смогли перебороть странную напасть, сохранив свой дар. Они стали надеждой для всех иллиатар. Именно поэтому им даровался титул Имай, что означает примерно следующее — «сохранивший благословенный дар богов».

Но взгляды на жизнь у близнецов различались. Если Валуату ратовал за то, чтобы оставить иллайри и начать искать выход из ситуации, который позволит их народу вернуть себе дар, то Малеаду был категорически против того, чтобы оставлять иллайри.

Остальные иллиатары тоже не хотели оставлять светлых без своей защиты, но все-таки им не хотелось, чтобы светлые товарищи видели их немощность. Они попросили позаботиться об иллайри одного из Имай, и ушли за Валуату. Малеаду даром своим построил для светлой расы город на скале, укрыл его барьером, и через многие столетия, так и не дождавшись брата, умер, окруженный теми, кого не смог оставить наедине с незнакомым и вероятно враждебным миром.

Проходило время и иллайри с ужасом узнали, что сотворил со своим народом Валуату. Измененные не подпускали их к себе. Валуату и слышать ничего не хотел, но словно в память, все-таки не трогал тех, кого его народ испокон веков защищал и охранял.

Чуть позже иллайри наткнулись на местных людей. Оказалось, что между ними вполне может быть потомство. Иллайри, чтобы очистить кровь, иногда выбирали себе самых красивых людских девушек и роднились с ними. Иногда рождались слишком похожие на людей дети. Тогда им с их матерью предлагался выбор: остаться в городе или уйти к людям. Кто-то выбирал одно, кто-то другое. Мать Ухалтара ушла обратно к людям, забрав сына с собой.

Выросший среди людей Ухалтар всегда с восхищением относился к своим словно бы сказочным родственникам, но сам в городе на скале никогда не был. Истории эти он знал со слов своей матери.

Ухалтар говорил, что не мог поверить своим глазам, когда увидел чистого иллиатара, благословенного Идани. Он даже не понял, поначалу кто я такой, но потом вспомнил рассказы матери, и все встало на свои места. Я сразу же спросил, что означает это Идани, оказалось, что-то вроде мага. Раньше все иллиатары были Идани. А указывало на это необычные волосы. После того, как иллиатары потеряли свою магию, волосы их иссохли, а в измененном виде и вовсе стали напоминать нечто страшное и непонятное.

— Раньше, — рассказывал мне Ухалтар, — почти все ходили с такими косами. Редко какой иллиатар рождался без дара. Это были калеки, родственники о них старались не говорить. Такой великий народ погубил проклятый Валуату. Мать рассказывала, что иллайри до сих пор помнят своих темных защитников, надеясь, что они всё-таки сбросят гнет гнилой силы Валуату и вернутся к ним, — дед расстроенно махнул рукой.

Узнал я и то, что есть города по эту сторону гор и по ту. А город на скале находится именно с этой. Ухалтар знал это, поэтому в надежде встретить кого-нибудь из легендарного народа, поселился в этом лесу. Мать ему говорила, что город тот где-то поблизости, но, сколько бы его не искал Ухалтар — так и не нашел.

— И пусть я не видел иллайри, зато мне довелось увидеть иллиатара, — хмыкал Ухалтар, с какой-то гордостью смотря на меня, будто он не просто увидел меня, провел некоторое время и обучил языку, а словно приходится моим кровным дедом.

Конечно, не все так радужно. Если к иллайри гармы, а именно они были измененными иллиатарами, не лезли, то вот на людей их благосклонность не распространялась.

Раньше люди не строили высокие каменные стены, но после того, как гармы стали нападать на города, то людям пришлось спасать себя от свирепых существ за высокими оградами и глубокими рвами. Помогало слабо, но сделать они ничего не могли.

Маги среди людей рождались, но слабые. Полукровки очень ценились, так как они несли в себе силу иллайри и могли усилить природный дар. Ребенок от человека и полукровки мог быть заметно сильнее, чем его родители, но и это была капля в море. Да, люди научились варить отличные зелья, мастерить артефакты, но от измененных все это помогало плохо.

— Что уж говорить, прислужники Валуату не иллиатары больше, отступники они, проклятые твари. И облик у них под стать, — говорил Ухалтар, расстроено качая головой, но потом, вскидывая подбородок, смотрел долго, пристально, и в темных глазах его начинало искриться веселье. Казалось, один вид мой воодушевлял его и развеивал тяжкие мысли.

Даже удивительно, насколько полукровка близко к сердцу принимал невзгоды народа, которого никогда не видел.

 

Глава 14

Конечно, деду было интересно, откуда я такой нарисовался. Пришлось говорить, что из другого мира. Впрочем, это была чистая правда. Про то, что жрецы делают разрывы, Ухалтар ничего не знал, но насчет мира не сильно удивился. Всё-таки и иллайри и иллиатары пришли из иного мира.

А то, как он встретил меня, старинная традиция. Раньше, если к дому приходил благородный иллиатар, то иллайри встречали его именно так. То есть усаживали со всеми почестями за стол, кормили всем, что есть, не жалея ни дорого вина, ни драгоценной посуды, которое часто передавали по наследству. Считалось, что иллиатар верно устал с дороги, потратив много сил на их защиту, поэтому и отношение к нему было такое. Наверное, это то же самое, что и у нас на Земле в старину полагалось встречать дорогих гостей с хлебом и солью.

Моему появлению старик искренне радовался, считая, что это знак того, что иллиатары еще могу подняться с колен и вернуть свой облик. Он почему-то был уверен, что я не просто так пришел в их мир. Что сам Малеаду привел меня к ним за руку. Говорил, что ему теперь можно спокойно помирать и ничего его во владениях его любимого бога тревожить не будет. Да, да, как-то так случилось, что оба Имай стали восприниматься богами.

Вообще, Ухалтар оказался весьма ценным знакомцем. От него я узнал не только язык, но и много разных мелочей. Какие деньги в ходу, о всяких традициях и запретах, правилах, принятых в их обществе и многом другом. Конечно, среди людей. Но и о быте иллайри кое-что рассказал, правда, не ручался, что все осталось неизменным. Хотя, учитывая, что любой иллайри живет больше тысячи лет, не думаю, что у них там что-то сильно поменялось со времени, пока мать Ухалтара гостила в городе на скале.

Он щедро поделился сведениями о городах и правителях. Сказал, как себя правильно вести, когда приду в город. Говорил, что обязательно нужно первым делом посетить любой храм. Это вызовет уважение у жителей города. Так принято, в общем. Не обязательно что-то подносить каждый раз, просто достаточно войти и поприветствовать.

Он рассказал, что в городе на скале в честь Малеаду тоже построен храм, и если я найду город, то обязан первым делом пойти туда и поблагодарить свое брата за то, что он сделал для народа иллайри.

Я все это принял к сведению и поблагодарил за науку. Мне не сложно, а старик просто глядя на меня радовался.

Спустя какое-то время, когда я понял, что ничего больше не узнаю, засобирался уходить. Ухалтар, к моему удивлению, спокойно отпустил меня, пожелав легкого пути и выразив надежду, что я не оставлю иллайри и позабочусь о том, чтобы вернуть иллиатарам истинный облик.

Я не стал ничего обещать, просто сказал, что в ближайшее время уходить из этого мира не собираюсь. Этого оказалось вполне достаточно. Старик был уверен, что раз не ухожу, значит, обязательно помогу. Переубеждать его я не стал. Кто знает, что там ждет меня дальше.

А пока я держал путь к месту, где ощущалась высокая концентрация магии. Что-то подсказывает мне, что именно там находиться сначала построенный для своих светлых друзей, а потом и укрытый магией город на скале, в котором до сих пор живет так любимый Ухалтаром народ.

Не уверен, что меня примут положительно, но с чего-то надо начинать, верно? Можно было бы и к людям пойти, тем более Ухалтар указал примерное расположение ближайшего города, но меня почему-то влекло к городу, укрытому магией. Наверное, это было просто любопытство.

* * *

Хорошо, что я был предельно осторожен и осмотрителен. Я давно заметил, что при приближении к горам, лес изменился еще сильнее. В нем буквально чувствовалось присутствие разумных существ. И нет, я не видел глазами, оставленные ими следы, не слышал голоса или шорох их шагов, просто я ощущал их в магическом плане. Они оставляли едва уловимый «запах».

Я понимал, что это, скорее всего, защитники города патрулируют ближайшие территории, чтобы в случае обнаружения врага, передать эту информацию в город, но попадаться им не хотелось. Даже не знаю, почему. Я просто старался отойти от них подальше, избегая. Хотя с интересом рассматривал каждый раз оставленный ими магический след. Слабый и какой-то… светлый, что ли. Легкий такой, будто воздушный.

Я отлично ощутил границу, когда пересек барьер. Даже замер, ожидая кары какой-нибудь, но ничего не случилось. Я прислушался, принюхался, весь обратился в ощущения. Да, этот лес отличался от оставленного за спиной. Можно было сказать, что он пропитан магией, но не обычной для Ивуалу, а совершенно иной. Странно, мне должно было это не понравится, но вопреки моим ожиданиям, я ощутил легкость и странное чувство, будто возвращаюсь домой после долгого путешествия. Магия вокруг тихо ластилась, струилась сквозь пальцы тончайшим шелком и лес вокруг будто бы наполнялся искристыми красками.

Я не торопился, поэтому заметил, когда впереди забрезжил просвет. Замедлился. Что бы там ни говорил Ухалтар, но я сомневаюсь, что мое появление вызовет восторг у всех иллайри.

Через просвет между деревьями уже виден был город. Если я и удивился, что мне в отличие от того же Ухалтара так легко удалось его отыскать, то удивление мое длилось недолго.

Всё-таки этот Малеаду был весьма силен, как маг. Хотя, может быть, что это просто место такое. Всё дело в том, что одной стороной город плотно прилегал к горе, едва не наползая на нее. А с трех других он был окружен весьма своеобразным рвом. Честно говоря, это была самая натуральная пропасть. Такое чувство, что гора с целым куском плоской земли отодвинулась, показывая нутро земли.

Ширина пропасти была приблизительно метров десять, может чуть больше. А вот глубина…

Я вышел из-за дерева и подошел к краю, заглядывая в пропасть. Внизу слышался шум воды. Высота внушала уважение и вполне объяснимый дискомфорт. Хотелось немедленно отойти от края. Я не торопился поддаваться инстинктам, рассматривая открывающийся мне вид.

Через пропасть был перекинут мост, который, судя по всему, можно было в любой момент убрать. Город окружала стена, близко подходящая к пропасти с того края. Если отсюда кинуть какое-нибудь бревно, то ему просто не за что будет зацепиться с той стороны, и оно свалится вниз.

Можно было бы попробовать пробраться в город через горы, но даже отсюда мне было видно, что там отвесные скалы, преодолеть которые очень сложно. Да и снизу подняться нереально, учитывая, что я даже отсюда слышу грохот воды. С помощью магии, конечно, все возможно, но на голой силе…

Нет, я бы рисковать не стал. Лучше уж заиметь предателей, которые опустят в нужный момент мост. Самый надежный и безопасный вариант. Предатели опустят мост, враги проберутся в город и захватят его.

Конечно, я не собирался ничего захватывать, просто размышлял об эффективности такой обороны. Меня смущал немного этот кусок скалы, на котором стоял город, всё-таки кто его знает, вдруг однажды он рухнет, а так, вполне неплохо защищенное поселение.

Отсюда видны были только те дома, которые сроились на горе, остальное закрывало от обзора высокая стена. На ней прохаживались стражи, и, кажется, меня уже заметили.

Не став больше ждать, направился в сторону моста — по какой-то причине он был опущен. Было ранее утро, и я вскоре узнал, почему мост опустили. Видимо у тех, кто бегал по лесу, закончилась смена, и им пора было меняться с другими. Я как раз подходил к мосту, когда из города вышло человек (иллайри, наверное, их всё-таки стоит называть именно так) пятнадцать. Назвать их бойцами было сложно. Это скорее легковесные следопыты.

Когда они увидели меня, то тут же замерли, словно наткнулись на прозрачную стену. Я не стал останавливаться — подошел к мосту и ступил на него, с интересом рассматривая этих иллайри. А то, что это были именно они, сомнений не было.

Чем-то похожи на сильдарийцев. Высокие, стройные, все с длинными волосами, собранными в хвосты и косы. Кожа очень светлая, но без всякого там свечения. Черты лица тонкие, правильные. Женщины у них, наверное, настоящие красавицы.

Одеты они были в обычную одежду, ничего сверхъестественного. Штаны, ботинки, рубахи, короткие куртки. Ткани не яркие, защитного цвета. На поясах висели мечи, за плечами можно было увидеть луки с колчанами.

Когда сзади послышался шум, я остановился и обернулся, заметив, что из леса возвращаются закончившие свою смену отряды.

Они о чем-то переговаривались, выглядели при этом расслабленно и спокойно. Заметив меня, они сначала напряглись, а потом, как и первые, замерли.

Я, прищурившись, оглядел их, а потом медленно повернулся в сторону города. Не хотелось бы, чтобы мне в спину прилетела стрела. Надеюсь, что успею ее услышать. Сомневаюсь, что они станут это делать, но мало ли, нервы у некоторых бывают слабыми.

Мост, кстати, был деревянным и новым, явно недавно сделанным. Не слишком широким, ровно таким, чтобы было удобно пройти по нему небольшой группе, не задевая друг друга плечами. Никаких перил, конечно же, не было, вместо них была натянута толстая веревка.

Подойдя к группе, вышедшей из города, остановился и посмотрел на них выжидающе и с интересом.

Возраст в отряде колебался. Молодых больше, но заметил парочку и побитых мужчин, выглядящих довольно взрослыми. Один из таких стоял ближе всех ко мне, смотря на меня пораженным взглядом. А еще в глазах читалось явное опасение.

— Имай? — словно сомневаясь, спросил иллайри, не отрывая взгляд от моего лица, будто что-то ожидал там увидеть.

Имаем называться мне не хотелось. Всё-таки Имай после стольких лет утерял свое изначальное значение и стал почти синонимом бог. Я как бы скромнее буду, чтобы приписывать себе подобное. Вот владыка, мне вполне пойдет, но пока что и на этот титул я не могу претендовать. Стать владыкой не так просто. И не достаточно просто убедить всех называть тебя так. Нет, это тоже нужно, но главное — это пройти один небольшой обряд. Но об этом позже.

— Иллиатар. Маг, — ответил я.

Светло-карие глаза иллайри расширились, будто он не мог поверить, что я умею говорить. Я по глазам видел, что все они растерялись и не знали, что со мной делать.

Я вздохнул.

— В храм проведете? — спросил, подумав, что меня могут ведь и в город не пустить. Мало ли, что там говорил Ухалтар. Столько тысячелетий прошло, вдруг они больше не считают иллиатар своими друзьями. Несмотря на то, что все они выглядели неопасно, я не расслаблялся ни на секунду.

Иллайри отмерли, зашептались, поглядывая на меня, а потом как-то в один момент расступились, давая мне пройти. Пропускают? А ведь они меня даже не знают. Святая простота. Как так можно? Мало ли как я выгляжу, вдруг я враг? Неудивительно, что им требовались защитники с такой-то наивностью. И ладно, мне же лучше.

 

Глава 15

На воротах стояла стража, которая давно заметила, что на мосту случилось какое-то столпотворение. Я запоздало подумал, что с меня могут спросить входную плату. На Этте при входе в город всегда требовали с чужаков. В неспокойные времена так и вовсе могли не пустить, если покажешься подозрительным. Или сдать стражникам, чтобы они проверили пришедшего человека.

Я скосил глаза вбок и прошел мимо застывших иллайри так, словно каждый день подобное делаю и вообще, понятия не имею, что нужно что-то там платить.

Хочешь быть королем? Выгляди как король!

Вот и я так. Конечно, если бы моя внешность была обычной для них, то никто бы и не подумал меня просто так пропускать, скорее всего, тормознули и обстоятельно расспросили. Но мне то ли повезло, то ли не повезло, в этом еще надо будет разбираться. Пока что от всего больше плюсов, но кто знает, что будет дальше.

Город уже просыпался. То и дело встречались люди, спешащие по своим делам.

Итак, где тут может быть храм?

Попытался спросить у проходящей мимо женщины, так она от меня шарахнулась в сторону, едва не упав. И смотрела при этом, будто я восставший из ада родственник, которому она должна денег.

Самое интересное, что когда я пошел дальше, то заметил, что женщина крадется следом. Я не стал показывать, что для меня ее «слежка» — слишком очевидна. Просто покачал головой и пошел дальше.

Если рассудить логически, то храм должен быть в центре. Тому несколько причин. Первое — этот город всё-таки построил Малеаду, который имеет очень большую историческую важность для местного народа, а это означает, что его храму должны были отвести самое почетное в городе место. Почетней, чем центр не бывает.

Улицы были достаточно прямыми, так что вскоре я все-таки вышел к зданию. Чем-то он походил на храмы Греции, с круглыми колонами и широкими многочисленными ступенями. Поднявшись, остановился на самом верху и оглянулся. Конечно, я их слышал. С моим слухом не услышать топот ног и бесконечные шепотки весьма сложно.

Когда я повернулся, то небольшая толпа отпрянула и застыла. Я слышал, о чем они говорили до этого. Самое интересное, что я еще ничего не сказал, а иллайри сами все придумали. Версии о том, кто я такой и зачем сюда пришел, выдвигались стремительно, на ходу придумываясь и обрастая подробностями.

Мне хотелось осуждающе покачать головой, но я вовремя остановил себя — кто знает, как они воспримут этот жест.

Войдя в храм, сразу же устремился к большой статуе Малеаду. Я сомкнул ладони, прижал руки к груди, пальцами вверх и коротко поклонился. Думаю, я достаточно выказал уважения.

Только после этого я более внимательно присмотрелся к статуе. Она изображала сидящего человека, удерживающего чашу из желтоватого камня. Чаша была наполнена для чего-то водой. Знать бы еще, для чего она?

— Это Чаша Благоденствия, — послышался сзади голос.

Я обернулся, тут же находя взглядом, как я подозреваю, служителя храма. Служитель, если это он, конечно, был высокий, худой, лет под сорок. Волосы, конечно же, светлые, длинные, черты лица острые, глаза цепкие, под ними синяки, будто он не спал дня три, а то и больше. На ногах сандалии, а одежду выполняет кусок тряпки, намотанный на тело. Чем-то этот служитель напоминал мне буддийского монаха с Земли или талинарского почитателя с Этты.

Он торопливо шел в мою сторону, не отрывая взгляд от лица. Весь его вид говорил, что он взволнован. И чем ближе он подходил, тем сильнее возрастало его волнение, хотя он и старался это не показывать.

— Прошу прости, я издалека, поэтому многое не знаю, — начал я, размышляя о том, что у иллайри похоже острый слух. В одном я уверен — человек вряд ли бы услышал мой шепот с другого конца зала. Либо тут какая-то особая акустика, позволяющая служителям подслушивать молитвы прихожан, либо этого особенность слуха иллайри. Не стоит сбрасывать со счетом ни первый вариант, ни второй.

— Ничего, — служитель остановился в двух шагах от меня. — Было бы странно, будь это иначе. Чаша Благоденствия раз в год наполняется исцеляющей водой. В праздник Возвращения верующие и нуждающиеся приходят в храм и берут немного этой воды. У нее сильные лечебные свойства.

Я кинул взгляд на чашу еще раз.

— Судя по тому, что Чаша полна, ваш праздник скоро, — сделал я предположение, чувствуя надвигающиеся неприятности.

— Верно, — служитель тоже глянул в сторону чаши, но взгляд его быстро вернулся ко мне, словно иллайри волновался, как бы я не испарился, пока он не смотрит на меня. — Праздник Возвращения сегодня. Обычно к полудню приходят те, кому нужна вода. Они приносят бумагу о том, что не лгут. А к вечеру в городе начинаются празднования.

Я нахмурился. Что-то во всем этом рассказе меня цепляло. То ли то, что служитель рассказывает так подробно, будто отчитывается, то ли еще что-то непонятно. А потом до меня дошло.

— Я не Малеаду.

— Вижу, — по тонким губам служителя зазмеилась легкая улыбка. — Вы не похожи на него.

Я чуть повернулся, еще раз окидываю статую взглядом. Ну да, если скульптор был прав, то у Малеаду было круглое, одухотворенное лицо. Не сравнить с моим узким, скуластым, на котором выделялись слишком светлые глаза и чуть горбатый нос.

— И я не Имай, — добавил на всякий случай. Служитель с сомнением глянул на меня и его взгляд тут же метнулся к голове — его явно интересовал главный признак иллиатарских магов. — Я — маг, но не Бог, — пояснил, с легким раздражением. Если бы можно было, я давно подстригся, чтобы привлекать к себе меньше внимания. Конечно, остальную внешность не спрячешь, но так хотя бы вопросов меньше было.

— Как скажете, — сомнения во взгляде служителя не пропали, к тому же в глазах иллайри появилось нечто вроде понимания. Что-то себе точно надумал.

Я видел, как зал со стороны входа, заполняется служителями. Они вставали вдоль стен и неотрывно смотрели на нас. Их одеяния отличались цветом. Более взрослые служители носили белые одежды. А вот молодые иллайри, с менее длинными волосами, ходили в черных балахонах. Явно, что тут какая-то иерархия.

И что дальше? Под прицелом всех этих взглядов, я стал ощущать себе не слишком уютно.

— Полагаю, мне пора.

— Уходите? — служитель, возможно даже самый главный в этом храме, удивился.

— Я хотел посмотреть город. А еще надо найти ночлег, — поделился некоторыми планами. Насколько я знал, в городе есть что-то вроде таверн, в которых вполне можно снять комнату. Вот только денег у меня не было.

— Вы можете остаться в храме, — торопливо заверил меня служитель, вышагивая рядом со мной. Я в этот момент как раз направлялся к выходу. Около двери, стоящие там иллайри разошлись в стороны.

Остаться в храме? Заманчиво. Мне не придется выдумывать, где взять денег и искать место для ночлега. Впрочем, я всегда могу просто вернуться в лес и заночевать там. Но я не очень хочу и дальше бродить по миру в одиночку. Мне надо налаживать связи с иллайри и людьми, занимать причитающееся мне место в обществе. В лесу удобно, но что там делать без цели? Просто бродить с места на место? Нет, спасибо, столь странно тратить свою жизнь я не намерен.

Выйдя на крыльцо, я резко остановился. Площадь перед храмом была полна народу. При моем появлении по толпе прошлась волна шепотков, а потом все замолчали, глядя на меня так, будто я пришел рассказать им какое-то откровение. Боязни толпы у меня не было, всё-таки я столько столетий являлся владыкой. А владыки — публичные люди, которым иногда приходиться выступать перед большим скоплением людей. Редко, конечно, но такое всё-таки в моей практике бывало.

Но здесь я не владыка, так что задвигать «пламенные речи» мне совершенно не хотелось. Развернувшись, я вошел обратно в храм.

— Я принимаю ваше приглашение, — сказал я, хмуро оглядев служителей, по-прежнему стоящих вдоль стен.

— Хорошо, — иллайри, который говорил со мной до этого, выступил вперед. — Как называть нам вас?

Я уже хотел представиться, как привык, но вовремя прикусил язык.

— Мое имя Морридан.

— Хорошо, Идани Морридан, идемте со мной. Я покажу вам вашу комнату.

— Идани?

— Вы ведь сказали, что вы — маг. Идани — это обращение к магу, — охотно пояснил служитель, открывая дверь. Впрочем, я и так уже знал это, Ухалтар ведь рассказывал. Просто меня несколько удивляла такая доверчивость. Во-первых, мало ли кем я назвался, я ведь мог быть самим Валуату, решившим, наконец, навестить давних союзников. Во-вторых, мало ли как я выгляжу, вот так сразу верить тому, что я маг, несколько странно. Не зря их раньше иллиатары охраняли, слишком беспечный народ.

Мы вошли в темный коридор, слабо освещаемый чадящими факелами. Ничего больше тут не было.

— А как мне называть вас? — спросил после нескольких минут молчания. В коридоре было чисто, но никаких дверей и разветвлений я не заметил. Словно коридор соединял лишь зал и чьи-то покои.

— Можете звать меня старшим Иликом — это что-то вроде старшего хранителя в храме.

— Хранителя? Не служителя?

— Верно, — Илик кивнул, взглянув на меня. — Мы не служим богу нашему Малеаду, а храним знания его и заветы, которые передаем следующему поколению. И храним веру, что братья наши иллиатары смогут однажды вернуться к нам. И не даем другим позабыть о них, — заученно пояснил он, словно читал с какого-то листа.

— Ясно. А имя?

— Шаударан, Идани, — представился Илик, открывая дверь и отходя чуть в сторону. — Ваши покои.

Я подозрительно прищурился, глянув на служителя-хранителя, и вошел в комнату, тут же осматриваясь. На мгновение в голове мелькнула мысль, что меня так могли в камеру какую-нибудь привести. Но при первом же взгляде стало ясно, что волноваться пока что не стоит.

 

Глава 16

Комната имела круглую форму. Причем выражалось это не только в округлых стенах, но и в своеобразном потолке. Справа от меня стояла кровать. Ее окружала легкая, полупрозрачная ткань, видимо, для чего-то служившая. Напротив, виднелся то ли выход, то ли балкон какой-то. Дверь явно выходила на улицу, к тому же была весьма широкой, в половину стены, так что в комнату заливал солнечный свет. На полу лежал ковер из сшитых между собой короткошерстых шкур. Напротив кровати разместился стол, кресла и шкафы, которые тут же привлекли к себе внимание, ведь на них стояли книги. На столе я приметил кувшин с кубком, вазу с какими-то плодами. Надо же, как быстро подсуетились. Обстановка выглядела если не богато, то весьма удобно, практично и уютно. Ничего лишнего и в то же время все, что нужно есть.

— Вы торопитесь? — спросил я у Шаударана, подходя к проему в стене и выглядывая наружу. Как я и думал, это своеобразный балкон. На нем были размещены какие-то растения в горшках, стояло еще одно кресло с небольшим столиком. В общем, почти курорт.

— К полудню я должен быть в зале с образом Малеаду, — пояснил Илик, наблюдая за тем, как я рассматриваю комнату.

— Отлично, — я подошел к креслу и сел, указывая рукой на второе. — Надеюсь, вы ответите мне на некоторые вопросы? Помните — я издалека?

— Да, конечно. — Шаударан невозмутимо сел и выжидающе посмотрел на меня.

Меня немного напрягало такое отношение. Не сказать, что я чувствовал себя не в своей тарелке, все-таки годы правления наложили свой отпечаток, но там я знал, за что меня уважают и почему передо мной склоняют головы. А тут все смотрели на мой внешний вид, относились ко мне как к старому другу, с неким не благоговением, но странным дружелюбием. Конечно, отказываться от подобного отношения я не торопился. Зачем? Я был не из тех людей, что предпочтут сидеть тихо и мирно, ни во что не вмешиваясь, но и получать что-то просто так, только за физические данные… Это было странным и настораживало меня.

— Итак, — начал я, решая, что спросить первым. Оставалось надеяться, что лгать мне не станут. — Сегодня праздник Возвращения, расскажите мне о нем.

— Когда великий Малеаду создал город на скале и дал ему имя Ранкеаледан, он истратил много силы. Из-за этого жизнь его была слишком коротка для благородного иллиатара. Когда он умирал, то сказал, что однажды, в день, когда солнце на небе задерживается дольше всего, а Чаша Благоденствия наполняется исцеляющей водой, он вернется к нам. С тех пор любой иллайри ждет этот день, надеясь, что наш Имай вернется к нам.

Хотел еще раз сказать, что я не Малеаду, но потом передумал. Чем сильнее буду отрицать, тем больше вызову подозрений. Еще подумают, что я и есть тот, кого они так ждали. Умудрился же я прийти именно в этот день. Впрочем, я не знал, иначе точно пошатался по лесу пару дней, для надежности.

— В этом городе живут ведь не только иллайри, я прав? — задал я новый вопрос.

— Верно, — Илик кивнул. Вообще, я подозреваю, что его не зря поставили старшим. Больно уж спокойный. — С приходом на Ивуалу иллиатары лишились своего дара. Вы ведь знаете об этом? — как-то слишком уж тревожно спросил он.

— Знаю. И про Валуату знаю и про Малеаду. Но могу послушать еще раз, мало ли, вдруг мои знания неполные.

На имени Валуату, Илик поджал недовольно губы.

— Мы не говорим Валуату. Мы называем его Изгоем, Предателем. Имя даруется только тем, кто заслуживает этого, ведь имя определяет судьбу любого иллиатара или иллайри. И те, кто следуют за ним, так же лишаются имени.

Я безразлично пожал плечами.

— Мне все равно, как его называть. Так что там с даром иллиатаров? — напомнил я, уводя разговор в прошлое русло.

Илик помолчал с минуту, а потом снова спокойно заговорил, будто ничего и не было.

— Ивуалу принял нас, но в обмен на позволение жить здесь, забрал дар иллиатар. Они больше не хотели оставаться с нами и ушли, в надежде, что отыщут способ вернуть утраченное. Нам пришлось смириться с их выбором. Наш дар остался с нами, но нас было очень мало. Почти все, пришедшие в этот мир были в той или иной степени родственниками. Мы понимали, что вступая в связь с близкими, загрязняем нашу кровь, пачкаем дар, поэтому, когда мы встретили людей, то воспряли духом, решив, что это наш шанс. Мы осторожно подбирали себе тех людей, кого потом вводили в семьи. Не всегда в таком союзе рождались иллайри, бывало, что людская кровь пересиливала нас, и на свет появлялся человек с некоторыми нашими чертами. Но даже тогда мы не прогонялись тех, кто откликнулся на зов о помощи. Мы оставляли им выбор. Кто-то оставался, кто-то уходил. Но сейчас в Ранкеаледане живут чистокровные люди. Вы их узнаете сразу, они хоть и похожи на нас, но всё-таки отличаются сильно. Мы не гоним их и не презираем. Они помогли нам сохранить свой вид, и мы ценим это и благодарны за их исцеляющую кровь.

— Я заметил, что хранители немного отличаются от остальных в городе. Это что-то значит? — поинтересовался, размышляя над тем, что самыми чистокровными во всем Ивуалу будут те же гармы. Достаточно не дать замотать детей в паутину, не позволить начаться изменениям и можно будет вырастить чистокровных иллиатар. Правда, остается вопрос: что у таких детей с разумом? Понятно, что на внешний вид меняется в коконах, а разум? Будут ли такие дети разумными или же разумом они будут как те гармы?

— Значит, — Шаударан кивнул. — Мы храним не только заветы, но и кровь. У нас она самая чистая. Мы ведем записи и стараемся, чтобы в крови нашей было все же больше от истинных иллайри, опасаясь, что однажды кровь людей взыграет в наших венах, и облик наш станет походить на людской. А еще кровь людей даровала нам необычный дар, который раньше принадлежал иллиатарам. Мы же, иллайри, не были склонны к нему совершенно. Но сейчас среди нас рождаются те, кому подчиняется магия мира.

Шаударан вытянул руку вперед и напрягся. Я с интересом смотрел, как на его ладони вспыхнула красноватая искра, выросшая в небольшой язычок пламени. Правда, Илику понадобилось для этого минут пять и массу душевных сил — выглядел он так, словно только что пробежал стометровку на скорость.

— Впечатляет, — похвалил я, подумав, что для иллиатар больше подходил путь, которым пошли иллайри. Им надо было родниться с людьми, ведь, кажется, их магические системы были схожего характера. Как я понял, иллайри не брали энергию мира, они колдовали только тем, что сами вырабатывали. Иллиатары же были обычными магами, с ядром и каналами. Каналы эти забились энергией Ивуалу, и народ потерял способность магичить. Но ведь есть люди, которые пусть и слабо, но все-таки могут пропускать через свои каналы тяжелую энергию Ивуалу. Если их соединить, кто знает, что могло бы получиться. Впрочем, возможно, что иллиатары и с людьми не смогли бы иметь общего потомства. — А на что способны люди?

— Примерно, то же самое, — Илик откуда-то из складок своей одежды достал платок и вытер выступивший на лбу пот. — Простите. Это всегда трудно, — он слабо улыбнулся и спрятал платок. — У людей есть еще один дар. Они умеют уговаривать металл, отчего их оружие долго остается острым и не покрывается коричневой стариной.

— И вы тоже умеете это?

— Мы узнаем и храним все, что может пригодиться нашему народу, — как мне кажется, несколько горделиво сказал Шаударан. — А вы, Идани, не покажете…

Илик запнулся, словно не знал, какие слова ему подобрать.

— Что? — спросил, ощущая легкий голод. Ну да, засиделись мы. А ведь ему нужно еще в полдень к той чаше.

— Ваш дар, — выдохнул Илик, смотря на меня пристально и несколько недоверчиво. А еще слегка испуганно, будто сам не мог поверить в то, что усомнился. Я его вполне понимаю. Мало ли, какая у меня внешность. И даже хвалю за такую недоверчивость, оказалось, что не все потеряно.

— Почему бы и нет, — я пожал плечами, а потом вытянул перед собой руку, позволяя проявиться искрящейся молнии. Тут же послышался треск, а пальцы закололо. Насмотревшись на расширившиеся глаза Илика, я тряхнул кистью, заставляя молнию исчезнуть. Небольшая боль в руке вскоре пропала.

— Вы смогли подчинить себе Небесный гнев? — Шаударан вскочил, заметался по комнате. Видимо, он растерялся и не понимал, как ему теперь вести себя со мной. Я видел, что он кидает на меня взгляды, но быстро их отводит. Я даже слегка забеспокоился.

— Это плохо? Опасно? Невозможно? Преследуется вашими законами? Что не так? — задал я вопросы, хмурясь с каждой секундой все сильнее. Мало ли, у них тут те, кто умеет управлять молнией — враги номер один, похлеще, чем Валуату.

Шаударан резко остановился, явно взял себя в руки и снова сел в кресло.

— Невозможно — да, — сказал он. — Небесный гнев — он мимолетный, свирепый и ослепительный. Подчинить его невозможно.

Илик молчал с минуту, а потом весь буквально засиял. Я видел, что ему пришла в голову мысль, которая ему весьма и весьма пришлась по вкусу.

— Мне пора, — сказал он, подскакивая, как ужаленный. — Скоро полдень.

— Я пойду с вами, — мне не хотелось оставлять этого иллайри наедине с той мыслью, которая только что посетила его голову. Что-то мне подсказывает, что мне совершенно она не понравится. — Хочу посмотреть на праздник.

— Конечно, идемте, — легко согласился Шаударан.

 

Глава 17

Мне снилась полная кружка ледяной и невероятно вкусной воды. Я тянулся к ней, но отчего-то не мог дотянуться. Из-за этого на меня поочередно накатывало то раздражение, то злость. Во рту было сухо, я хотел пить так сильно, будто до этого неделю провел в пустыне без капли воды во рту.

Когда кружка, наконец, оказалась у меня в руках, я благоговейно припал к ней и проснулся. Хмуро облизнув пересохшие от жажды губы, попытался сфокусировать взгляд. Получалось плохо. Голова подозрительно гудела, а еще меня сильно настораживал неприятный привкус во рту.

Попытавшись вспомнить, где я и что вчера было, едва не застонал от прошившей голову боли. Глаза заслезились, хотя в комнате не было слишком уж светло. Попытавшись встать, чтобы хотя бы осмотреться, я понял, что меня до этого смущало. Тяжесть в районе груди, а еще вполне знакомое тепло.

Опустив медленно голову, я наткнулся взглядом на одну светловолосую макушку. Чуть вернувшись, увидел вторую.

Это небольшие действия стоило мне больших сил. Я прикрыл глаза. Итак, что вчера было? Судя по тому, в каком я состоянии, да еще и не один в постели, праздник прошел… очень хорошо.

Я помню, как мы со Шаудараном пришли в зал со статуей. Как я стоял чуть в стороне, наблюдая за тем, как поток иллайри и людей подтягивается к храму. Потом Чашу спустили вниз, и началась раздача воды. Помню, как старался не обращать внимания на то, что все смотрят на меня. Даже когда они выходили из зала, то постоянно оборачивались, словно не верили в то, что видели.

Тянулось это долго. Я даже засомневался в том, есть ли у этой Чаши дно. Через несколько часов, мы с Иликом пообедали. Потом начались приготовления к вечеру. Около храма выставлялись столы, на которые горожане выставляли все, что могли. А потом, вечером, весь город гудел. Кто-то притащил бочки с вином. Кажется, прибыл кто-то важный, то ли правитель, то советник. Помню, как рядом со мной постоянно крутились девушки, причем явно человеческие, ну, я сильно не возражал. Всё-таки столько месяцев бродил по лесу, отдохнуть ведь надо, как человек. А потом… не помню.

Значит, вино было хорошим.

Пошевелившись, я скривился от вспышки боли и разбудил красавиц. Девушки медленно просыпались, поэтому я успел их хорошо рассмотреть; стройные, длинноногие, симпатичные, молочный цвет кожи весьма привлекательный. Надеюсь, меня теперь жениться не заставят? Вдруг я тут какой-нибудь закон нарушил.

В этот момент в дверь тихо постучались.

— Войдите, — прохрипел я.

Девчата от звука моего голоса встрепенулись, засмущались, прикрывая свои прелести.

В комнату вошел Шаударан. Заметив нашу композицию, он нахмурился, а потом зашикал на девчат, отчего те похватали свои одежды и, сверкая… в общем, всем, чем только можно, учитывая, что одежду они просто прижимали к груди, вылетели из комнаты, при этом тихо хихикая. Они были намного ниже Шаударана, который пытался сделать вид, что недоволен, хотя сам то и дело косился на каким-то уж странным и подозрительным меня взглядом.

— Пить, — попросил я, даже не стараясь соблюсти приличия и прикрыться. Было жарко, хотелось немедленно помыться, почистить зубы и убрать эту боль.

— Конечно, сейчас, — он подошел к столу и наполнил из кувшина кубок. А потом поднес его мне, с явным интересом рассматривая мои расплетенные волосы. Да, что-то я такое припоминаю. Кажется, девчатам вчера стало интересно, и я позволил им расплести их и потрогать. Кажется, их это возбуждало. Кажется, меня тоже. — Вот, перед этим выпейте лечебного отвара. У вас, должно быть, голова болит.

— Спаситель, — я встрепенулся, выхлебывая с жадностью из небольшой чарки зеленоватую бурду. Чуть не стошнило от вкуса, но я мужественно стерпел. — Надеюсь, я не нарушил никакое ваше правило? — спросил, от души запив отвратительную гадость кристально чистой и прохладной водой.

— Вы по поводу девушек? — деловито поинтересовался Илик, стараясь выглядеть невозмутимо. Но я же видел, что это наиграно.

— Да, — я повалился на кровать, накинув на себя покрывало и закрыв глаза. Голова еще болела.

— И что вас заботит? — спросил он. Я кожей ощущал его взгляд, и мне от него было не по себе. Ох и не прост этот Шаударан. Что-то я не помню, чтобы вчера столько пил. Да и девушки как-то подозрительно быстро стали крутиться рядом, слишком откровенно предлагая себя.

— Учти, — я хмуро глянул на него одним глазом, пытаясь передать все свое недовольство подобными манипуляциями. — Жениться я не собираюсь.

— Вам не стоит волноваться об этом, — Шаударан выглядел невозмутимо. — Если девушки понесли от вас, то мы сами воспитаем этих детей.

А, вот что ему нужно.

— Мне это не нравится, — я открыл второй глаз, ощущая, как головная боль стихает. Отличные у них тут отвары.

Я сомневался, что общее потомство между иллиатаром и людской девушкой возможно. Кажется, Илик и сам был не уверен в положительном исходе, но надежду не терял. Если бы все вышло, то меня подпрягли бы возрождать целый народ. Та еще задачка.

Илик вздохнул.

— Мы не можем позволить себе проигнорировать вашу чистую кровь, Идани. Захотите — будете сами воспитывать. Если же нет, то они никогда не попадутся вам на глаза.

Я поджал губы. На самом деле я хорошо понимал Шаударана. Не знаю, как бы сам на его месте поступил, но не думаю, что мой выбор был бы иным. Если речь идет о сохранении генофонда, то я тоже пошел бы на что-то подобное. Но всё равно быть быком производителем мне не хотелось. Нет, сам процесс мне вполне нравится, а вот моральная сторона вопроса…

Впрочем, я уверен, что ничего не вышло, так что и думать тут нечего. Но… пусть пытается, я не против. Какой мужчина будет против того, что ему и подберут, и в постель уложат, ему только и останется, что получать удовольствие? Не уверен, что такие найдутся.

— Кажется, вчера меня куда-то приглашали, — задумчиво пробормотал я, старательно отгоняя мысли о своем легком коварстве.

— Верно, Идани. Советник Ранкеаледана приглашал вас в свой дворец, — ответил Илик, недовольно поджимая губы.

— Что такое? — спросил, вставая и осматривая ближайшие поверхности. Одежды нигде не было, пришлось заматываться в покрывало. — Вещи мои где?

— Их приводят в порядок. Если вы хотите помыться, то прошу, идите за мной.

— И всё-таки, что тебе не понравилось? — спросил, не давая Шаударану сменить тему. Но следом за ним шел.

Оказалось, в комнате есть еще одна дверь. Совсем не та, через которую мы вчера ходили. Эта вела, так сказать, с общественный коридор.

— Я много раз просил старшего советника взять на себя бремя власти, и надеть венец правителя. К сожалению, последний правитель иллайри погиб почти у самой границы миров. Трагическая случайность, как написана в древних хрониках. Наследника он не ставил, к сожалению. С того времени нашим народом фактически правит семья нынешнего советника. Все уже и так относятся к ним как к семье правителей, но те упрямятся. А ведь в мире неспокойно. Гармы требуют дань с людского народа. Их правители боятся силы гармов, и предпочитают платить им дань. Да, гармы не забредают за барьер, но кто знает, что может произойти дальше. И ведь тогда нам понадобиться тот, кто поведет народ за собой. Без правителя никак, — Илик осуждающе и печально покачал головой, всем своим видом давая понять, как ему невыносимо подобное отношение советника.

— Дань? — я заинтересованно слушал, так как информация была крайне важной.

— Мертвецы, больные, немощные старики. Люди обязаны отдавать их гармам, — Илик презрительно скривился. — Не знаю, встречали ли вы этих… существ, но им все равно, кого поедать. Кроме этого гармы требуют ежегодно около десяти здоровых и молодых людей. И так с каждого города. Короли людей предпочитают отдавать дань, но не вступать в противостояние.

Илик замолчал, открывая для меня дверь в купальню. Я тут же осмотрелся. Около стен стояли небольшие скамеечки и тазы с водой. На полочках какие-то горшочки. А посередине помещения в полу был выдолблен бассейн, в котором можно было посидеть. Судя по глубине, вода едва достигала груди.

— И что? Неужели эти гармы до сих пор не знают, где находится Ранкеаледан? — спросил, отбрасывая в сторону покрывало и садясь на одну из табуреток. Судя по всему, сначала надо помыться, а потом можно будет полежать в бассейне.

— Помочь? — Илик и сам разделся, складывая и свою одежду и мое покрывало, явно намереваясь тоже помыться. Похоже, здесь было несколько проще с чем-то подобным. На Этте со мной в купальни не посмел бы пойти ни один советник. Купаться со мной дозволялось только друзьям. Остальные попросту не имели такой привилегии. Здесь же, все проще и в то же время сложнее.

— Спасибо, я сам, — хмыкнул я, принюхиваясь к горшочкам.

— Конечно, они знают, где находится Ранкеаледан, — тут же начал отвечать на мой прошлый вопрос Шаударан, подсовывая мне горшочек, в котором, судя по всему, была какая-то пенящаяся жидкость. — Малеаду постарался укрыть нас так, чтобы чужакам сюда ходу не было. Впрочем, гармы к ним тоже относятся. Но они и не стараются как-то пробраться за барьер. Бывает, проходят мимо, но к городу относятся с безразличием. Сами люди тоже не могут войти. Сила Малеаду отводит им глаза, уводит их в сторону, не позволяя приближаться к нам. Приходится проводить их сюда за руку. И вообще все, кто, так или иначе, желает зла иллайри, не способны пройти через барьер.

— Просто замечательно, — довольно заметил я, теперь понимая, что даже предатели не смогут провести в город гармов. Не ясно было, вечно ли такая защита будет стоять, или же в один далеко не прекрасный день она исчерпает свой запас. Надеюсь, что первое, но надо быть готовым ко второму. — И? Когда там меня желает видеть ваш советник? — спросил я, размышляя, что меня там ждет. Вполне возможно, что ничего хорошего.

Хотя, если советник города желает подраться с гармами, то я вполне могу составить ему компанию. Мне они тоже не по душе. Правда, для начала надо будет плотнее позаниматься в боевой магии. Всё-таки управляться молнией гораздо сложнее, чем огнем. К тому же надо будет что-то придумать, чтобы не калечить каждый раз свое тело. Как-то это не сильно приятно. А я не люблю дискомфорт. Особенно тогда, когда его вполне можно избежать.

Но что-то я сомневаюсь, что среди иллайри мог найтись кто-то столь кровожадный. Скорее всего, ему прости интересно.

 

Глава 18

Сидя рядом со старшим советником за длинным столом, я размышлял обо всей ситуации в целом. Конечно, про мелочи не стоит забывать, но иногда полезно обхватить всю картину целиком.

Вся эта история с гармами и Валуату какая-то странная. Я привык к тому, что, если человек что-то делает, то за его действиями скрывается смысл, даже если первоначально его не видно. Какой смысл в действиях Валуату? Зачем он меняет иллиатаров? К чему жертвоприношения? Зачем ему дань с людей? Ладно, больные, мертвые и старые, но к чему ему молодые? А еще камни, высасывающие энергию из миров? Откуда они взялись?

Много вопросов, а ответы как всегда не торопятся появляться.

— Вы как считаете? — вывел меня из раздумий голос советника Ранкеаледана.

Нынешний советник Трастиан внешностью походил на иллайри даже больше, чем Шаударан.

Очень длинные, гладкие волосы светлого цвета. Многие женщины из моей первой жизни отдали бы многое за такое богатство. Ростом советник был с меня, имел, конечно же, светлую кожу. А еще янтарного цвета глаза. Одевался богато, в расшитые коричневыми и золотистыми нитями мантии до пола. Никаких украшений. Если не обращать внимания на длинные волосы и лицо со слишком уж правильными чертами лица, то мужиком он был нормальным и весьма серьезным. Правильно говорит Шаударан, что советнику пора надевать венец. Всё равно он ведет себя как истинный правитель Ранкеаледана.

Обладает ли советник какими-нибудь способностями или нет, не могу сказать, не видел.

На вид Трастиану было не больше двадцати пяти, на самом деле триста пятьдесят. Его сыну исполнилось всего тридцать. Звали его Трамирон, и он во многом походил на отца, кроме того, что выглядел как мальчишка лет восемнадцати-девятнадцати. Я так понимаю, что после определенного порога их тела начинают стареть медленнее.

— Я думаю, что просто так выступать против гармов нельзя. Их слишком много. Если кто-то рассчитывает победить их в честной битве, то ему лучше забыть о подобном героизме, — ответил я. Пусть размышлял я совершенно иных вещах, но то, о чем говорят за столом, слушал внимательно.

Конечно же, разговор зашел о гармах, войне с ними и методах борьбы. Я видел, что их пугает война, но они не отвергают такую возможность. Да, гармы их не трогали, но ведь если они взялись за людей, кто знает, что им стукнет в голову завтра.

— И что вы предлагаете? — заинтересованно спросил Трастиан, ставя на стол кубок.

Подняв взгляд, я с любопытством поглядел в глаза советника, понимая, что он спрашивает не от пустого любопытства. Кому-то Трастиан мог бы показаться слишком высокомерным, но я видел людей и похуже. Например, на Сильдарийе обитали такие экземпляры, что я диву давался, как со всеми ними справляется Анхель и не поубивает их так. Просто сложно удержаться, когда какой-нибудь аристократ, возомнивший себя пупом земли, разговаривает с тобой через губу, глядя на тебя так, будто ты грязь на его ботинках. И это с магическим владыкой, который по определению и родовитее, и могущественнее, и богаче.

— Вы ведь давно следите за гармами?

— С самого начала, — спокойно отозвался советник, не отрывая от меня взгляд. — Мы знаем, где все их горы.

— Горы? — я удивленно встрепенулся.

Советник кивнул.

— На Ивуалу много одиноких гор. Многие из них безжизненные, некоторые до сих пор активны и извергают наружу огненную землю. Гармы селятся в потухших горах.

— И много тех гор? Потухших гор, я имею в виду.

— Двенадцать по кругу, — ответил советник, а я подумал, что число весьма символичное. — А по середине место, где чаще всего мы видели жрецов. Мы называем ту гору замком. Просто они изменили очертания горы, магией или просто физической силой. Теперь гора похожа на громадный темный замок.

— Они ведь в горах добывают камни, не так ли? — поинтересовался, оглядывая притихший стол. Кроме нас с Трастианом и его сыном тут сидели еще с десяток иллайри.

Советник буквально впился в меня взглядом. Другой на моем месте бы поежился или почувствовал себя неловко, но что мне с моим опытом правления тушеваться перед такими взглядами?

Помню, как на меня порой смотрел Анхель, вот кто мог одним взглядом выразить все презрение, на которое только способен. Все его высокородные проходимцы во дворце не умели и сотой доли того, на что способен был мой друг. Наверное, именно этими самыми взглядами он с ними и справлялся.

На самом деле Анхеля звали Анхельданин, но я напрочь отказываться тратить столько времени на произношение его имени. Его всегда раздражала моя прямолинейность, отсутствие изящности в речи, слишком простое поведение. В общем, по мнению Анхеля, человек благородного происхождения так себя вести не мог. Даже еще более простецкий и даже грубый Галдор не вызывал у Анхеля столько раздражения, как я. Он говорил, что тому по внешности позволено. А вот мне — нет. Впрочем, и раньше и сейчас я понимаю, что друг просто старался сделать меня лучше, чем я есть, по его мнению, конечно, лучше.

Подняв руку, Трастиан, щелкнул пальцами. Я подавил в себе желание хмыкнуть или еще как-нибудь выразить свое мнению по поводу такого позерства.

Краем глаза, заметив, что один из слуг тут же вышел, а потом почти сразу вернулся обратно. Стало понятно, что Трастиан подозревал, что разговор зайдет о камнях и позаботился, чтобы нам не пришлось ждать долго.

Слуга подошел к нам и поклонился, вытягивая впереди себя поднос, на котором лежали знакомые мне камни. Ну, как я и думал: советник подготовился. Впрочем, в этом не было ничего странного.

— Эти, — произнес он, подхватывая с подноса один из самых крупных камней. Посмотрев на него с несколько секунду, он протянул его мне. Я, конечно же, узнал те простенькие зеленоватые камни, которые все время добывают гармы. Трастиан скривился. — Не понимаю, зачем они им. Никакой красоты и изящества. Обычные булыжники.

Я взял камень в руки и принялся его рассматривать. Когда я был еще в облике гарма, то сильно ими не интересовался, задавшись одной целью — как можно скорее уйти из горы. Сейчас же у меня была возможность рассмотреть их лучше.

Зачем камни могут понадобиться? С виду и в самом деле булыжники, но не думаю, что жрецы или же Валуату придумали их добычу ради того, чтобы занять гармов или вообще просто так. Значит, в них кроется какой-то секрет.

Сразу почему-то вспоминаются камни, ворующие силу. Насколько я знаю, эти камни вытягивают энергию, скорее всего, потом еще и успешно хранят все наворованное внутри себя.

А что если?..

Поддавшись наитию, сосредоточился, даже глаза прикрыл и представил, как моя энергия наполняет камень. Надеюсь, он не взорвется у меня в руках.

Энергия не слишком охотно, но все-таки пошла. Правда, было такое ощущение, словно я ее силком запихиваю. Причем, входила она как-то рывками, будто предыдущая куда-то проваливалась. Не слишком приятное ощущение. Зато в какой-то момент, словно сорвало заслон, и энергия хлынула внутрь. Странно, но я ощутил какое-то легкое воодушевление, похожее на облегчение, будто я смыл с себя трехдневный пот, образно говоря, конечно же.

Я настолько сосредоточился, что не сразу заметил шум вокруг меня. Осторожно прекратив свои эксперименты, открыл глаза и замер, рассматривая камень в моих руках.

Он однозначно изменился и, судя по гомону вокруг, удивлен подобным был не только я.

Вместо невзрачного булыжника у меня на руках слегка светился темный изумруд, почти кристально прозрачный. Полагаю, если бы меня не отвлекли, то он стал бы полностью прозрачным. Я прислушался к своим ощущениям, понимая, что энергия надежно заперта внутри камня. Она была настолько густой и темной, что устройство камня попросту не выпускало ее наружу. Конечно, я лично мог забрать ее назад, но признаюсь честно, делать этого мне не хотелось. Такое ощущение, что я слил туда нечто застоявшееся.

Задумался. А ведь ничего удивительно в этом нет. Обычно магия в моей прошлой жизни весьма быстро обновлялась — небольшое ядро попросту не успевало застояться, так как магия я пользовался постоянно. Потратив магию, я позволял чистой энергии влиться в ядро. Здесь же мое ядро было с меня размером. Чтобы потратить его… Даже не знаю, что такого магического мне надо сотворить и останусь ли я после такого фокуса в живых. Что-то подсказывает мне, что вряд ли. Сила потока попросту разорвет меня. Колдовать постоянно и непрерывно я тоже не могу. А вот наполнять эти камни, обновляя тем самым мою магию — очень даже да.

Трастиан протянул руку и я, чуть поколебавшись, положил камень ему на ладонь. Он взял его двумя пальцами и посмотрел на свет, явно стараясь скрыть свое удивление.

— Полагаю, именно для этого им и нужны эти камни, — пробормотал он. — И как долго он может быть таким? Вы ведь наполнили его своей силой? Шаударан поведал мне, что вам подвластен Небесный гнев. Это так?

Трастиан резко обернулся ко мне, смотря с каким — то новым, не совсем понятным мне интересом. Если бы у него была дочь, а не сын, я бы заподозрил в нем желание породниться.

— Долго. Из этого камня силу могу забрать назад только я, — ответил я на вопрос о камнях, решив не развивать тему о моей новой стихии. Хотя, я раньше не слышал, что существует стихия молнии. — Хотя, если разбить, то вероятность того, что сила внутри камня хлынет наружу — велика. Что в таком случае произойдет, не могу сказать. Вполне возможно, что сила рассеется, а камень потускнеет, превратившись в булыжник, каким выглядел до этого.

Советник снова перевел взгляд на камень, будто его очаровывал его блеск. Оглядевшись, я заметил, что и все остальные смотрят на камень с каким-то странным выражением. Неужели их так привлекает сила, закаченная в него?

Судя по лицам, им пришелся по душе новый облик камня. Видимо, иллайри оказались теми еще ценителями красоты. Или же их влечет моя темная энергия. Всё-таки она пусть и тяжелая, но какая-то завораживающая, что ли. Я бы сказал, что она похожа на теплую и ласковую летнюю ночь. Правда, меня самого энергия внутри камня совершенно не привлекала. Она казалась… лишней и теперь уже полностью чуждой.

 

Глава 19

Я был абсолютно уверен, что никто кроме меня магию из камня не вытянет. Такое ощущение, словно у нее были невидимые крючки, которыми она цеплялась за структуру камня, не желая покидать новое вместилище. Такой вот накопитель, который лично для меня был бесполезен, впрочем, для остальных тоже.

Интересно, что-то может связывать эти грязные булыжники с камнями силы? По сути, те тоже были чем-то вроде накопителей, только высасывали магию самостоятельно и, судя по всему, успешно делились ею со жрецами.

Впрочем, то, что сейчас нет никого, кто может воспользоваться энергией из камней, вовсе не означает, что таких людей не появится никогда. Почему? Все очень просто.

Пусть сейчас иллиатары больше походят на чудовищ, но, что будет, если перестать подвергать их тела изменениям? Вот именно, что, вполне возможно, они вернут свой облик и кто знает, может, смогут пользоваться энергией Ивуалу. Все-таки с момента переселения прошло более восьми тысячелетий. Даже странно, что Валуату еще жив. Может, это уже и не он? Или же он продлевает свою жизнь как раз всеми этими жертвоприношениями? Или может, именно для этого ему понадобились люди?

А еще среди иллайри есть маги, которые пусть пока что хило, но все-таки могут оперировать энергией Ивуалу. Достаточно вспомнить Шаударана. Их энергетическая структура явно претерпела изменения. Конечно, с нынешней силой, у них вряд ли получиться выкачать энергию из камня, но кто знает, что будет еще через десять тысяч лет.

— Тогда нужно сначала придать камням соответствующую форму, а потом наполнять, — советник, аккуратно, словно драгоценность положил камень на поднос, а потом снова заговорил: — Хорошо, что мне уже однажды пришла подобная мысль. Конечно, не о том, чтобы наполнять камни силой, а об их огранке. Я как чувствовал, что в них есть какая-то ценность. Принесите, — повелел он, глянув на слугу таким взглядом, что тот невольно вздрогнул и поклонился, пятясь назад. — И не уроните, — посоветовал Трастиан. И между строк все, кто желал, мог расслышать явную угрозу. Оглядевшись, он едва уловимо скривился и встал, — Прошу нас простить, но, как видите, у нас появились срочные дела. Уважаемый Идани, мне бы хотелось побеседовать с вами наедине.

Я даже слегка изумился такой напористости и, что уж таить, наглости.

— С удовольствием, — я встал и пошел следом за Трастианом, замечая краем глаза, как за нами поспешил Трамирон.

В итоге мы торговались до хрипоты и до самого утра. Советник оказался упертым, наглым и считающим, что я ему просто обязан наполнить все предоставленные им камни бесплатно. Причем, я был уверен, что все он понимает, но действует на дурачка, то есть, получится — отлично. Нет — я пытался.

Трамирон наблюдал за нашим торгом молчаливо, явно не радуясь тому, что все свернулось на тему золота, камней, и прочих материальных благ. Мне не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять — юнец желает хорошей драки, лучше всего, с гармами. Молодость, горячность, несмотря на вроде как вполне сознательный возраст. Но надо отдать ему должное, он лишь мрачно сверкала на нас глазами, но молчаливо наблюдал.

Я ничего не имею против того, чтобы пойти и прикончить пару тысяч гармов. Они в прошлом доставляли мне кучу проблем, поэтому у меня, можно сказать, выработался рефлекс убивать их при первой же возможности. Скорее всего, я и сам бы пошел их убивать. Всё-таки я рассчитываю и в этом мире стать владыкой и мне совершенно не нужно, чтобы у меня под носом жили такие существа.

Но ведь об этом никто не знает. А раз не знает, значит, можно сделать вид, что мне плевать и на мир и на каких-то там гармов, которые далеко и может быть я их в свое жизни вообще не встречу, если не буду искать этих самых встреч. Зачем? А чтобы не привыкли ездить на горбу. Один раз так сходишь, а потом буду всю жизнь бегать за тобой, причем искренне считая, что ты обязан им помочь, бесплатно, по доброй воле. И вообще, должен быть благодарен за то, что пришли к тебе и попросили помощи.

Оно мне надо? Я уверяю, что совершенно точно не надо. И пусть, по сути, те же деньги мне не особо нужны, в случае чего я могу прожить и без них или же найти способ хорошо заработать, но зато все будут знать, наглеть они могут где-нибудь в другом месте.

В итоге мы доторговались до того, что на мое имя отписывают великолепный дом в Ранкеаледане — не могу же я постоянно спать то в храме, то во дворце советника. За это я наполняю силой пять ограненных камней.

Каждый следующий камень обходился советнику в десять золотых. Если что, то на эту сумму средняя семья в городе могла прожить лет пять.

Еще договорились, что наполнять я буду только его камни. Если ко мне придет кто-то, то могу со спокойной душой слать его подальше. Я понимал, что конкуренты Трастиану не нужны, да и мне не хотелось, чтобы мой новый дом превратился в проходной двор.

Позже, когда нами выяснилось, что на камни людские маги могут накладывать плетение защиты, делая их артефактами, цена камней подскочила до пятидесяти золотых. Я считал, что все честно — всё-таки артефакты могли стоить целое состояние.

Трастиан кривился, поджимал губы, бросал на меня свирепые взгляды, пытался давить своим авторитетом, но я лишь пожимал плечами и сообщал, что деньги пока что мне не слишком нужны.

Естественно, с Трастианом мы обсуждали возможность стереть с лица Ивуалу гармов вместе с теми, кто ими заправляет. Я честно говорил, что сами иллайри сделать ничего не смогут — их слишком мало. И пусть все мужчины иллайри прекрасно владели мечами, а некоторые могли костерок запалить или ветерок нагнать, но силы всё-таки были неравными. Честно говоря, у меня закралось подозрение, что сам Трастиана не слишком хочет драться с гармами. Вот если их укокошит кто-то другой, то он будет очень сильно благодарен, даже на спасибо расщедриться. А вот своих иллайри ему посылать в бой не хотелось, ему их было жаль. Впрочем, немудрено, сколько их в городе? Капли, а ведь он, как и Шаударан печется о том, чтобы гены полностью не растворились в людской крови.

Я так понял, что в семью советника лишь единожды добавлялась кровь людей. И если так посмотреть, то он с сыном действительно очень сильно отличался от простых иллайри. От людей он не был в восторге, понимал, что они необходимы, но считал, что единственная их ценность, это способность очищать их кровь. И при этом не передавать слишком многое от себя через ту самую кровь. Все. Их заигрывания с гармами ему совершенно не нравились. И пусть он понимал, что людям, по сути, деваться некуда, так как у них не было хорошо защищенного Ранкеаледана, всё равно некие предубеждения к иной расе у него существовали.

Я к людям относился спокойно, так как отлично их знал. Причем в разных вариациях. И был полностью уверен, что иллайри те же люди, только вид сбоку. Мою уверенность не могло ничто поколебать. Если у двух представителей разных рас может быть общее потомство, то о какой разнице идет речь? Я просто считал, что иллайри — это что-то вроде иностранцев. Те же люди, только из другой страны. Другой язык, другая культура, немного другая внешность, но в остальном внутренности те же самые. Конечно, свои мысли я не озвучивал, тем более в присутствии Трастиана.

Дом в городе мне вполне понравился, трехэтажный, вполне обустроенный, с купальнями и небольшим садом, в котором росло несколько плодовых деревьев. Как я понял, в этом доме иногда отдыхал Трамирон с друзьями. Именно для этого он и был куплен и обустроен.

Через некоторое время ажиотаж вокруг меня спал. Люди, конечно, косились, но пальцем не тыкали, хотя за спиной всё так же шептались.

Я много времени проводил в тренировках. Пробовал под руководством Шаудараном сварить какое-нибудь зелье, но вышла такая термоядерная бурда с убойной вонью, что провонял, как по мне, весь город. Итогом послужил немного дикий взгляд Илика, который попросил меня больше не пытаться что-нибудь сварить. Я сильно не обиделся и насел на мастеров по артефактам. Увы, но и эта область осталась для меня недостижимой. Небольшой взрыв, вынесший одну из стен мастерской — стал результатом моего энтузиазма. Тогда мне популярно объяснили, что иллиатары никогда не могли делать ни того, ни другого. Но я ведь был не совсем иллиатар, хотя зелья и артефакты я решил пока оставить. Потом, когда-нибудь я вернусь к этим весьма увлекательным занятиям.

А еще я часто бывал во дворце правителя. Он сам меня к себе зазывал. Поначалу я не слишком понимал, чего ему от меня надо, а потом до меня дошло. Трастиан мало кого считал равным себе. Он мог спокойно поговорить со старшим Иликом, с сыном, и с парочкой советников. И то, это были лишь деловые разговоры в случае с Иликом и с советниками, и в воспитательных целях в случае с сыном.

Меня же он решил считать кем-то вроде своего друга. В моем присутствии Трастиан немного расслаблялся, скидывая свое вечное презрительное и высокомерное выражение лица. Мог говорить, не прибегая к слишком безликой вежливой речи. Он мог рассказать мне совершенно личные вещи, хотя за рамки не выходил. Мой несколько прямолинейный характер его совершенно не смущал. Он любил поспорить, поторговаться, подловить на чем-нибудь. В общем, главный советник Ранкеаледана оказался вполне нормальным «человеком», несмотря на некоторые заморочки.

— Все посланные мною разведчики вернулись, — сказал он как-то раз в один из вечеров, примерно спустя пару месяцев, как я появился в городе.

Я тут же оживился. Он мне рассказывал, что некоторое время назад отправил отряды последить за гармами и их горами. Кстати, я видел примерную карту, на которой Трастиан отмечал горы гармов.

— И что? — спросил, потягивая из кубка красное вино.

— Гармы проявляют странную активность.

«Разрыв?» — подумал я, но спросил другое: — Думаешь, что-то замышляют?

Трастиан колко глянул на меня. Он часто так смотрел, будто пытался проткнуть взглядом и прочесть мысли.

— Уверен, — спустя пару секунд ответил он, о чем-то размышляя. — Их заметили несколько раз около Тоборга — это один из городов людей. А еще стали чаще видеть рядом с барьером. Обычно они не приближались, а теперь так и крутятся неподалеку.

— И что они делают? — спросил с неким скепсисом. — Гармы как-то не походят на разведчиков. Собирали дань?

— В том-то и дело, что нет. Время не подходящее, — Трастиан покачал головой, показывая сомнения и отрицание одновременно. — Я носом чую, что что-то затевается. Вот только мои люди ничего, как они говорят, больше подозрительного не заметили. Хотя и признают, что гармы как-то встревоженны, что ли. Будто ищут чего-то или ждут.

Я задумался. Сидеть в Ранкеаледане мне порядком поднадоело. Тренировки шли нормально, но такая спокойная жизнь мне слегка напрягала. В какой-то момент я даже засомневался, что снова хочу возложить на себя обязанности владыки. В прошлой жизни это меня интересовало, я активно учился управлять людьми, старался сделать их жизнь лучше, защитить их, сейчас же меня интересовало нечто иное. По крайней мере, пока.

— Хорошо, я схожу туда, — задумчиво произнес я, а потом заметил на себе удивленный взгляд Трастиана. — Разве не на это ты мне сейчас намекал?

— Намекал, но не думал, что ты вот так просто согласишься, — прищурившись, сказал советник.

— Считай, у меня в этом есть свой личный интерес, — отмахнулся я.

— Тогда, у меня будет еще одна просьба, раз ты сегодня такой щедрый, — Трастиан сначала усмехнулся, а потом лицо его посуровело. — Возьми с собой Трамирона.

— Аргументы?

— Я больше не могу сдерживать его. Он рвется в бой, — Трастиан поморщился. — В молодости я тоже был такой. Я понимаю, что для открытого противостояния у нас нет ничего, но разве ему объяснишь, — советник тяжело вздохнул. — А с тобой, я уверен, он выживет. Может, поглядит на гармов вблизи, принюхается и поймет, как все это опасно.

Возиться с сыном главного советника не хотелось, но мне стоило признать, что тот был отличным мечником и не менее отличным лучником. Молодой, гибкий, сильный, он дрался с задором, упрямством и великолепным мастерством. Что ж, если получится хоть немного его сдерживать, то он будет отличным подспорьем. Один я бы быстрее добрался, но и против спутника ничего не имею. Трамирон не раздражал меня, был вполне послушен и сдержан, хотя иногда ощущалось, что он сдерживает себя.

— Хорошо, пусть собирает походную сумку, — я встал и поставил кубок на стол. — Завтра утром выступаем. Если проспит, догонять будет самостоятельно. А теперь, покажи мне карту. Где там этот Тоборг, говоришь?

 

Глава 20

Я понимал, что в Ранкеаледане ко мне отношение неоднозначное. У них тут давно власть поделена, все устоялось, некоторые интриги тянуться из поколения в поколение, а тут я, весь такой красивый нарисовался. Понятно дело старые легенды и древнее сотрудничество двух рас, но с того времени иллиатары успели себя скомпрометировать, так сказать. И в то же время иллайри верили, раз я тут, значит, грядут какие-то перемены. И пока что они не знали, нужны ли они им или нет. Конечно, иллайри запнулись, не понимая, что со мной делать дальше.

Выкинуть за ненадобностью — нереально, всё-таки почти каждый иллайри постоянно вздыхал о былом величии, старых легендах, могущественных защитниках и прочей дребедени.

Доверять? Невозможно. Это поначалу у них лица были удивленные, одухотворенные, а потом они все очухались, задумались, заподозрили неладное. Понятное дело, что поводов я не давал. Я стал непонятной политической единицей с неясными намерениями.

Мною интересовались Илики во главе с Шаудараном. Как я узнал, зачатие не удалось, но старший Илик не унывал и всеми силами пытался затянуть меня в свой храм. Честно говоря, я старался ему не попадаться — детей с иллайри у меня все равно не будет, а вот с людьми мне не хотелось испытывать удачу. Что бы там не говорил Шаударан, но детей влиятельных людей можно использовать, как угодно. Я же не полный отморозок, чтобы совершенно отстраниться от их судьбы и воспринимать, как чужих.

Именно поэтому я больше бродил по городу, разглядывая его красоты, и в этих прогулках меня почти всегда находил Трастиан. Как я понимаю, он тоже не мог понять поначалу, что со мной делать. Видимо, он интуитивно осознавал, что подчиняться я не стану, и некоторое время решал, как, в таком случае, себя со мной вести. В итоге, он выбрал линию друзей — приятелей. Я особо не сопротивлялся, от таких знакомств не отказываются. Правда, понятное дело, что ни о каком глубоком доверии речи не шло, но быть приятелями, почему бы и нет.

В свой первый день в Ранкеаледане я толком не разглядел город, когда шел к храму, потом же у меня было время тщательно его исследовать. Не скажу, что он поражал воображение или был чем-то невероятным, но город производил приятное впечатление.

Узкие улочки, дома, сложенные из какого-то слегка желтоватого камня, который под дождем становился серым. Все дома были увиты странным растением. Конечно, оно росло не из камня. Вдоль домов шли узкие клумбы, высотой примерно в полметра. Растение походило на смесь вьюна и винограда. Правда, листья были только на самом верху, в районе первых этажей виднелись только голые, коричневые стебли. Как я потом узнал, это растение действительно плодоносит и плоды их чем-то напоминают упомянутый мною виноград.

Город не напоминал обычные средневековые города людей. Архитектура здесь была более тонкой, что ли, воздушной. Например, тут в ходу были громадные окна. Почти в каждом доме не было целой стены. Такие «окна» украшали растениями в горшках, прозрачными тканями, резными в виде кружев решетками. Конечно, такое на первом этаже не практиковалось, а вот на втором или третьем, почти в каждом доме. В ходу были увитые каменным плющом колонны, изящные арки. Иногда улицы были выполнены в виде галерей.

Тут не было фонтанов, зато в нескольких местах прямо из горы били водопады. Небольшие, но смотрелось красиво. Что бы вода просто так не текла по улицам города, для них делали узкие каналы, которые прорезали город насквозь. В некоторых местах для красоты ставили каменные горбатые мосты с резными перилами.

И еще. Во дворце советника был небольшой пруд, со статуей изящной иллиатары, держащей на плече высокий кувшин. Статуя была выполнена из какого-то черного камня. В том пруду плавали всякие рыбки и цветочки. Недалеко размещалась уютная беседка, в которой я частенько прятался от вездесущего Шаударана. Я, конечно, не против красивых девушек, но все это принимало какой-то нездоровый окрас.

Наверное, именно это и стало причиной, что я решил как можно скорее уйти из города. Место красивое, уютное, одухотворенное даже. В нем отчетливо ощущалась магия. Я не знаю, вернется ли на самом деле сознание Малеаду в этот мир, но его последнее детище живо до сих пор.

— А связываться как? — спросил я, вспомнив, что так и не обговорил этот момент. — Мне бы не хотелось скакать туда — сюда, если появится какая-нибудь интересная информация. Птицы у вас какие-нибудь для этого есть.

— Конечно, — Трастиан кивнул. — В каждом городе. Давно озаботились, на всякий случай.

На следующий день я рано встал, обстоятельно собрался, никуда не торопясь. Недавно узнал, что у них тут даже лошади есть. Мало, но есть! Конечно, я не мог пройти мимо и не купить. Стоила она как тот дом в Ранкеаледане.

Утром я уже дожидался Трамирона за пределами города, размышляя о том, что же гармам могло понадобиться в Тоборге. Как объяснил Трастиан, Тоборг — город рыбный. Стоит он недалеко от реки и ничем особо от города людей не отличается.

Когда я попал в лес после стольких месяцев неспешной жизни в каменном городе, то что-то привлекло мое внимание. Было какое-то новое чувство, которое я ощущал не так давно. Я даже прислушался к одному из крупных деревьев, полностью уверенный, что это оно виновато в том, что мне что-то мерещится. Я его едва не обнюхал, но так и не понял, что не так. Единственное, чем оно отличалось от остальных, это тем, что было гораздо крупнее и мощнее. А ведь такое уже было, но за пределами барьера.

Солнце уже начало припекать, когда из ворот на коне вылетел Трамирон. Следом за ним мчались еще двое. Они явно торопились. Я вывел свою лошадь из тени деревьев, показываясь на глаза сыну советника. Тот тут же рванул в мою сторону.

Я усмехнулся, постаравшись скрыть улыбку — уж больно серьезно и сосредоточенно выглядел Трамирон. Нет, я понимаю, дело у нас важное, но выглядел он так, будто уже сейчас говорился к смертному бою. Впрочем, кто знает, что там нас ждет.

— Доброе утро, — поздоровался я, вскакивая верхом на лошадь.

— Доброе, — откликнулся Трамирон, притормаживая. — Простите, мы опоздали, — повинился он, потемнев лицом.

Я не стал спрашивать причину опоздания, решив, что это не так важно. Да и по сути, никто нам жестких рамок не ставил, так что может хоть завтра выйти.

— Представишь своих спутников? — спросил, разглядывая еще двоих парней. Хмурые, сосредоточенные, они уверенно держались в седлах, прямо держа спины. Один поглядывал на меня с интересов, второй с легкой неприязнью во взгляде. А, и еще они были близнецами.

— Конечно, — Трамирон кивнул и указал рукой на того, кому было любопытно. — Илиотур, — а потом кивнул в сторону второго. — Алианур. Они мои друзья.

— Твой отец разъяснил задачи? — спросил я, давая понять, что тема друзей закрыта, уж больно недовольным выглядел сам Трамирон. Видимо, парней приставил к нему Трастиан, сообщив об этом в последний момент.

— Добраться до Тоборга, провести разведку, разузнать о планах противника, если такая возможность появится. Не попадаться гармам по пути и не нарываться, — отчитался Трамирон, хмурясь.

— Верно, — кивнул я, соглашаясь с каждым словом. — Главное — не попадаться и не нарываться.

Дальше мы ехали в полном молчании. Пообедали прямо верхом, взятыми с собой лепешками и запили все водой. Двигались мы параллельно горам, по окраине леса на восток.

Дорога тут была, но такая, что ее проще назвать тропинкой. Как пояснил Трастиан, с людьми они хоть и сотрудничают, но не так плотно, как можно было бы подумать. В прошлом, это сотрудничество было более плотным, но потом Ранкеаледан дистанцировался, сведя контакты с внешним миром к минимуму.

Конечно, Трастиан полностью не обрывает связи с миром, так как понимает, что необходимо быть в курсе происходящего. Он часто посылает разведчиков, но иллайри не живут среди людей просто так.

Вечером, забравшись на всякий случай глубже в лес, мы остановились на ночлег. Я внимательно наблюдал все это время за Трамироном и парнями, готовый в любой момент услышать жалобы на то, что нет удобств. Всё-таки он сын главного советника Ранкеаледана.

Но, судя по тому, что я видел, этого парня явно не слишком баловали.

 

Глава 21

Ростом Трамирон был довольно высок. Волосы золотистые, глаза орехового цвета и такие же пронзительные, как у его отца. В остальном… обычный парень.

Еще с того времени, как я начал осваивать магию, я привык делать больше дел, прибегая к ней. Конечно, не потому что мне было лень, например, поджечь костер, а для тренировки.

Вот и сейчас я уже привычно собрал с помощью магии хворост, выложил костер, поджег и только тогда увидел, как за всем этим наблюдает Трамирон.

— Что-то не так? — спросил, доставая котелок. Крупа у меня была, даже мясо с собой немного прихватил, так что сегодня и завтра можно не беспокоиться о том, чтобы искать себе пропитание.

— Почему вы согласились взять нас с собой? — спросил иллайри, стушевавшись. Он явно хотел задать другой вопрос, по глазам видел, но в последний момент отчего-то передумал.

— Кто-то из вас против? — поинтересовался, удобнее пристраивая рогатки из палок, на которые собирался подвесить котелок. — Если да, то есть еще время вернуться в город.

— Нет, но это странно, — пробормотал Трамирон, наблюдая за моими действиями.

— Почему? Я все равно собирался вскоре уйти из Ранкеаледана. А тут отличный повод. Конечно, я обычно не нуждаюсь в компании, но никогда не будут против того, чтобы мне прикрыли спину. Я видел твои тренировки. Твои умения показались мне вполне приемлемыми, чтобы я дал согласие на твое участие в этом походе.

— Почему вы хотели уйти из города? — Трамирон даже слегка ожил.

— А что там делать? — я налил в котелок воды и отмахнулся от дыма, лезущего прямо в глаза.

— Как что? Жить, — отозвался Трамирон. — Вы ведь Идани. У вас там есть дом. Вы чистокровный иллиатар с даром. Я уверен, что многие согласны будут отдать за вас своих дочерей, даже несмотря на то, что детей в таком браке не будет. Я слышал, как Шаударан обсуждал эту возможность с моим отцом, — хмуро сказал Трамирон, принимаясь натирать идеально чистый и сверкающий меч. Скорее всего, ему просто хотелось заняться чем-нибудь.

— Только гарема мне не хватало, — пробурчал я тихо, мысленно проклиная слишком приставучего и активного Илики. Одно радовало — когда он узнает, что я покинул город, он с потрохами сожрет Трастиана. А если не сожрет, то замучает своими нотациями и нытьем о моих гипотетических детях и о том, как здорово будет, когда по улицам Ранкеаледана станут бегать темнокожие мальчишки и девчонки. — Сам-то чего из города смылся?

— Я не смылся, — Трамирон фыркнул. — Просто там… так тихо и спокойно, что иногда выть хочется. К тому же, я понимаю, что рано или поздно, но гармы придут в Ранкеаледан и тогда нам несдобровать. Отец тоже этого опасается, но никто всерьез об этом не задумывается. Все думают, что милость Малеаду скрыла нас навечно, но кто знает, так ли это? Да и гармы в последнее время слишком подозрительно себя ведут. Может быть, они не пересекали барьер, потому что им это не нужно было, а кто знает, что им понадобиться завтра или послезавтра.

— То есть, тебя потянуло на приключения, — подытожил я, засыпая в котелок немного крупы. — Так что ты на самом деле хотел у меня спросить?

Трамирон вскинул взгляд, открыл рот, но потом как-то весь сдулся и выдохнул.

— Магия, — он замолчал, запнувшись. Всё-таки иллайри еще слишком молод. Можно сказать, подросток. Я даже слегка забеспокоился. Не поторопился ли я, дав согласие? Мали ли как он на тренировках себя показывает, вдруг во время настоящего боя испугается и погибнет. Не хотелось бы мне ссориться с Трастианом. Нужно будет тщательней приглядывать за парнем. — Как вы обучились всему этому? Это сложно? Я тоже кое-что могу, но… это такая малость.

— Да? — я приподнял брови. — Покажи, что ты можешь.

Трамирон поджал губы, хмуро поглядел на молчаливых друзей, которые были, скорее всего, больше охранниками, а потом аккуратно отложил меч в сторону и вытянул руку. Прикрыв глаза, он задышал глубже, концентрируясь.

Насколько я понял, магия людей Ивуалу, местных жителей, я имею в виду, не столько слабая, сколько требующая колоссального контроля. Сами люди считают такую магию вполне нормальной. И это понятно, ведь они не видели, что бывает по-другому.

Если подумать, то внутренняя структура у них такая же, как у людей на Этте или на Сильдарийе. Но! Здешняя магия намного гуще и ее приходится буквально выдавливать из себя.

У обычного мага есть ядро. Оно вырабатывает и накапливает внутреннюю энергию. Есть каналы, по которым эта энергия стремится наружу. Но маги способны не только производить магию, но и вытягивать ее из мира. Внешняя энергия в ядре смешивается с внутренней. Это позволяет магу выполнять более мощные, более сложные заклинания.

Судя по всему, иллиатары в прошлом мире работали точно так же. Но на Ивуалу внешняя энергия намного тяжелее и гуще. Попав в ядра иллиатар, она попросту если не остановило его работу, то весьма усложнило. К тому же, вероятно, забила собой каналы. На самом деле такое весьма опасно и я уверен, что первые иллиатары прожили намного меньше, чем им отпущено природой.

А иллайри, как я уже говорил, вероятно, пользуются энергией только своего ядра. Но смешавшись с людьми, их потомки заимели возможность магичить как местный люди. То, что Трамирон «кое-что может» виновата та капля людской крови, что все-таки есть у него. Надо же, гены людей весьма сильны. В род лишь раз за несколько тысяч лет ввели человека, а его гены все равно проявились в потомке. И не важно, что иллайри живут по тысячи лет.

Пока я опять размышлял который уже раз о магии этого мира, Трамирон наколдовал легкий вихрь, закруживший листья около его ног. Понятно, его стихия, как и у сильдарийцев — воздух.

— Как-то так, — Трамирон открыл глаза и поглядел на небольшой вихрь. На самом деле легче всего управлять подходящей магу стихией. Она всегда откликается первой. То, что показал мне сейчас Трамирон — на Сильдарийе может сотворить только что родившийся младенец. А то и хлеще.

Шаударан показывал мне огонь. Трамирон — воздух. Похоже, что иллайри, как и эттийцы — универсалы. Когда они пытаются магичить, то неосознанно обращаются к тем стихиям, которые откликаются намного охотнее.

Можно ли сделать так, чтобы иллайри могли магичить нормально? Для этого нужно убрать каналы и вырастить ядро до размеров тела. Или хотя бы увеличить каналы, чтобы их пропускная способность стала выше. И научить их магическую систему втягивать энергию извне. Даже на словах непросто, а вот в реальности, скорее всего, невозможно. Если бы было по-другому, то иллайри давно уже смогли расширить их. Но этого не происходит.

— Вполне неплохо, — кивнул я, подбадривая Трамирона.

Иллайри фыркнул, глянув на меня осуждающе.

— Да, но ведь вам доступно больше. Почему?

Я помешал почти готовую кашу, отложил ложку в сторону и, немного подумав, заговорил. Я объяснял ему про ядро, каналы, про то, почему получается у меня. Эта была не та информация, которую нужно было скрывать. Даже если она дойдет до тех же Иликов, то ничего они с ней сделать не смогут.

— Так что в этом нет твоей вины, — почти закончил я короткую лекцию. — Просто магия этого мира вам не подходит. Просто вы изначально устроены иначе.

— Тогда, может нам стоит уйти отсюда? — задумчиво спросил Трамирон.

Я прикинул такую возможность и тут же ее отбросил. Иллайри весьма гордый народ. Никто терпеть их просто так не станет и заставить либо влиться и раствориться в исконном народе. Это тут до них нет дела тем же людям, а вот, например, на Сильдарийе их сразу же возьмут в оборот. Ведь свободный народ — это всегда вероятность войны. А кому захочется войны.

Я хмыкнул и покачал головой.

— Ты ведь не думаешь, что вас кто-то где-то будет ждать с распростертыми объятиями? — спросил я. — К тому же, свет клином не сошелся на магии. Вполне можно жить и без нее. Тем более что она у вас всё же есть. Поверь мне, те же артефакты или зелья могут спасти чью-то жизнь. А если уж они сделаны с умом и искусно, то их оторвут с руками и ногами. А если захочется убивать, то у вас есть вон… — я кивнул в сторону меча. — Отлично головы рубит.

— Вы так говорите, потому что сами Идани, — Трамирон фыркнул, пряча меч в ножны.

— Может быть, — пожал плечами. — Но согласись, каждому отмеряно по способностям. Иллайри изначально не владели магией на том уровне, на котором с ней обращались иллиатары. И ты посмотри, что стало с моим народом. И кто знает, какая участь постигла бы иллайри, если бы они умели чуть больше. Вероятно, сейчас не было бы ни тебя, ни твоего отца, а все вы бегали в облике гармов, пожирали людей и воняли похлеще десятидневных трупов. Зависть никогда не доводила до добра. Нужно доводить до совершенства то, что даровано. У каждого из нас есть роль, и нам отпущено на ее исполнения ровно столько, сколько необходимо. Поверь мне, стать сильным и занять главенствующее положение в мире можно и без магии. Тем более что иллайри не беспомощные и кое-какими достоинствами все-таки обладают, — сказал я, вспомнив свою первую жизнь. Ведь на Земле у человечества не было никакой магии. Или же я о ней ничего не знал.

— Шаударан с вами не согласился бы.

— Вас очень мало. Как я понял, храм несколько ограничивает рост населения в Ранкеаледане, боясь, что однажды иллайри не хватит места. Ты посмотри на людей. Даже под гнетом гармов они плодятся и множатся. Если Валуату не решит их полностью уничтожит, то со временем они заселят весь мир. А иллайри придется либо влиться в их общество и раствориться в нем полностью, либо всю оставшуюся жизнь скрываться.

— Почему?

— Потому что никто не потерпит рядом с собой предполагаемых соперников. Если бы иллайри что-то значили в этом мире, зачем-то здесь были нужны, то люди еще может быть их оставили в покое, тщательно следя, чтобы вас не стало много. А так, зачем вы им под боком? Для своего же спокойствия им проще уничтожить вас полностью и забыть, занимаясь после своими делами.

— Почему вы так думаете? — спросил Трамирон, заметно хмурясь. Ему явно не нравилось то, что я говорил.

— Потому что я знаю людей.

— Откуда?

— Поверь мне, Трамирон, я был в разных мирах и нигде, я повторяю, нигде я не встречал никого, кроме людей, — я чуть прищурился, отслеживая реакцию парня. Сначала он явно не понимал, что я хочу сказать, а потом осознание буквально вспыхнуло на его лице.

— Потому что они уничтожали другие расы, — пробормотал он.

— Я этого не знаю, — признался я, подавая ему ложку и кивая в сторону котелка. — Они могли быть изначально там одни. А может, и уничтожили. Но согласись, что это всё же странно.

Я не стал говорить, что и иллайри я считаю теми же людьми. Пусть несколько иными, судя по слегка необычной внешности, но всё-таки теми же людьми. В конце концов у них же нет щупалец каких-нибудь, глаза в половину лица, да и шести рук тоже нет. Вполне человекоподобное существо. Так почему бы им не быть людьми, просто немного другими?

 

Глава 22

— Расскажите о мирах, в которых вы бывали, — попросил Трамирон, аккуратно забирая у меня из рук пожаренное еще в Ранкеаледане мясо и лепешку. — Спасибо.

Остальные двое парней молча вслушивались в наш разговор, даже не думая вмешиваться.

Я задумался. Стоит ли рассказывать? Впрочем, что они смогут сделать с этими знаниями? К тому же можно преподнести все это туманно, без лишних подробностей. Например, рассказать о богах и разных легендах. А еще не забыть упомянуть, что в каждом мире есть свои проблемы и трудности. А то еще подумает, что это тут так плохо, а вот где-то там, там да, настоящий рай.

Много я не рассказывал, так, немного затронул всякие мифы, да описал, как выглядят люди в том или ином мире. Трамирон слушал внимательно, словно ребенок, которому рассказывают сказку.

— Все, ложитесь спать, завтра рано вставать, — приказал я, очищая магией котелок.

Парни не стали спорить, поблагодарили за еду, рассказ, а потом расстелили вокруг костра что-то вроде ковриков и завалились спать. Правда, не все.

— Я подежурю, вы ложитесь, — предложил Иллиотур мне. — Если вы не против, то мы подежурим с братом до утра, а утром, перед рассветом, вы немного посидите. Или вы предпочитаете смену вечером?

— Ложитесь, я разбужу, — сказал я. Мне понравилось, что парни проявляют подобную инициативу.

Я давно уже тренировался для того, чтобы устанавливать сигнальную сеть. Выглядело это так, будто место нашей стоянки окутывает тонкая паутина, конечно, невидимая даже мне. Я ее ощущал, даже кончиками пальцев мог по ней провести, но глазами не видел. Пока что не получалось обхватить много, но достаточно, чтобы в случае неприятностей у нас было время отреагировать и собраться.

Ночь прошла тихо. Утром же Трамирон с ребятами немного позанимались с мечом. Я же в это время сидел и жевал холодное мясо, запивая травяным отваром, сваренным только что.

— Запястье на этом моменте еще сильнее ослабь, — посоветовал я Трамирону, наблюдая за тренировкой.

— Меч вылетит, — недовольно отозвался тот, но сделал, как я велел, отчего движение получилось более плавным и законченным.

— Не вылетит, — хмыкнул я. — Заканчивайте и ешьте, скоро выступаем.

Парни послушались, хотя я видел, что им этого было мало. Они даже толком не вспотели. Ничего, нам торопиться некуда, так что теперь можно будет делать привалы длиннее.

Спустя пару дней окружающая обстановка стала меня напрягать. И нет, дело вовсе не в Трамироне и парнях — они оказались нормальными спутниками. Иллайри не капризные, спокойные, собранные, указания выполняли четко и быстро. С готовкой не очень у всех нас, конечно, но это сущая мелочь.

Просто в последние дни нам перестала попадать дичь. Хотя, я знал, что вдалеке от гор ее почти нет, но рассчитывал хотя бы на птиц и меткий лук Трамирона. Да и мы толком от гор не удалялись ведь. А тут глухо, будто где-то недалеко гармы притаились. Да и весь лес выглядел таким затаившимся, напряженным, что это ощущение передавалось и нам.

А потом я ощутил знакомый запах. Вскинув руку, я остановился. Парни тоже затормозили лошадей, вопросительно глядя на меня.

Я указал пальцем на свой нос, отчего иллайри втянули, как по команде, воздух, принюхиваясь, а потом отрицательно покачали одни за другим головой, давая понять, что они ничего не чувствуют.

Спрыгнув на землю, я прислушался. Звук, как и запах, доносился откуда-то спереди. Гармы. Их вонь я узнаю из тысячи.

— Я разведаю, — прошептал я, передавая Трамирону поводья от своей лошади. — Перевяжи им морды чем-нибудь, чтобы они случайно не выдали вас. Спрячьтесь за деревья и ждите. Никуда отсюда не уходите.

Иллайри покивали, молча уводя лошадей в сторону кустов. Я же сорвался с места, бесшумно приближаясь к источнику отвратительно запаха. Благодаря своему слуху я остановился вовремя. Прижавшись к широкому стволу, выглянул из-за него и мысленно присвистнул. Судя по всему, тут целая армия.

Внимательно огляделся. Слева горы, справа лес. Между горами и лесом узкая пустая полоса. Ну как узкая? Километра три, наверное. Вот здесь они и расположились со всем комфортом. И куда же они идут?

Я осторожно обошел по большой дуге, всё-таки находя следы. Судя по всему, они вышли из леса и идут к горам. Что им нужно?

Немного покружив вокруг них, решил, что стоит тут задержаться недолго и поглядеть, что гармы задумали. После этого вернулся к Трамирону с друзьями.

— Гармы, как я и думал, — объяснил я, направляя лошадь вглубь леса. — Нужно узнать, куда они двинуться дальше.

— Много? — деловито поинтересовался Трамирон. И хоть он старался выглядеть невозмутимо, но я видел, как его рука то и дело тянулась к мечу, а в голос закралось беспокойство.

— Много, — кивнул я. — Целая армия.

— Может, стоит вернуться и предупредить отца? — спросил он, прислушиваясь и изредка принюхиваясь.

— А толку? Нет, если они пойдут в сторону Ранкеаледана, то можно будет и вернуться. Если же пойдут в какую-нибудь другую сторону, то смысла возвращаться я не вижу. Доберемся до Тоборга и отправим твоему отцу письмо с предупреждением.

— А проследить? — Трамирон азартно сверкнул глазами, но тут же постарался взять себя в руки.

Я мельком глянул на него.

— Если они пойдут в сторону гор, то лошади будут мешать нам, — задумчиво выдал я. Идея проследить мне нравилась. Я поглядел на свою лошадь. Оставлять ее в лесу мне совершенно не хотелось, судя по лицу Трамирона своего коня он тоже не оставит просто так. И неудивительно, лошади здесь редкость. — До Тоборга еще два дня пути в том же темпе, в котором мы двигались до этого.

— Если быстрее, то доберемся за день, — Трамирон полностью справился с эмоциями и говорил теперь привычным уже мне спокойным тоном. — Не думаю, что армия гармов будет двигаться слишком быстро.

— Верно, — я кивнул, соглашаясь с рассуждениями парня. — В общем так. Ждем, смотрим, куда они идут. Если в сторону Ранкеаледана, то возвращаемся, предупреждаем Трастиана. Если же в какую-то иную сторону, то скорым маршем добираемся до Тоборга, отправляем птицу твоему отцу, оставляем у кого-нибудь лошадей, а потом возвращаемся сюда. Они оставляют после себя такой след, что мы легко отыщем их.

— Без лошадей будем долго добираться. Они могут далеко уйти, и мы их не нагоним, — с сомнением предположил Трамирон.

— Значит, придется пробежаться, — я усмехнулся. — Твой отец хвастался как-то, что ты способен бежать полдня, не останавливаясь. Вот и поглядим.

Трамирон вскинул подбородок, явно возмутившись, что я засомневался. Теперь точно побегут. Надо будет придерживать их, а то из-за своей гордости загонят еще себя.

Ждать долго не пришлось. На следующий день армия гармов двинулась в сторону гор. Правда, не прямо, а чуть наискосок, но было понятно, что до Ранкеаледана им дела нет никакого.

— В этих горах есть что-то необычное? — спросил я у Трамирона, когда мы к вечеру остановились на ночлег. Ночью гнать лошадей не хотелось — ноги еще переломают.

— Люди говорят, что там ничего нет. Только снег и холод, — сказал Илиотур, когда Трамирон вопросительно глянул на него, видимо, переадресовывая мой вопрос.

— А иллайри там бывали?

— Да, — он кивнул, отламывая лепешку и не торопясь, прожевывая ее. — Мы с братом там были. Ничего особенного, обычные горы. Внизу нормально, а вот чем ближе к вершинам, тем холоднее. На самом верху часто идет снег. Можно попасть в снежную бурю. Наши много раз там были, но ничего необычного не встретили.

— А далеко они бывали? Я имею в виду, не в горах напротив Ранкеаледана, а чуть в стороне.

Илиотур задумался, а потом пожал плечами.

— Мы как раз бывали напротив города. Насколько я знаю, далеко наши иллайри не ходили. Да и к чему? Нет ведь там ничего и никого. Камни и пустота.

— Ну не скажи, — я вытянул ноги. — Совсем пустым ничего быть не может. Ни лес, ни река, ни болото, ни гора. Если вы никого не видели, то это еще не значит, что там на самом деле никого нет. Взять хотя бы тех же гармов, они же сами живут в глубине вулканов, прорывая их почти насквозь. Кто даст гарантии, что внутри этих гор не живет какой-нибудь народ, который никогда не выходит наружу?

Илиотур на это пожал плечами, показывая, что он не знает ответа.

— Что они там могут делать? А пища? Среди камней ничего ведь не растет, — Трамирон недоуменно поглядел на меня.

— Мало ли, что они там делают. Живут, например, руду добывают, с монстрами какими-нибудь борются. Или друг с другом воюют. Что делать, всегда можно придумать, было бы желание, — хмыкнул я. — А в пище вполне можно употреблять грибы какие-нибудь или траву, которой не нужен свет. Да и не думаешь же ты, что под землей нет никаких существ? Да и на поверхности тоже может кто-нибудь жить. Не разумные, так какие-нибудь животные.

— В горах? При таком холоде? — с сомнением потянул Трамирон, но при этом слушал меня внимательно. Ему совершенно точно нравились разные истории, которые я рассказывал. Ему явно казалось, что всё, о чем я говорю, я лично видел.

— Почему нет? — я удивленно вскинул брови. — Правда, я не думаю, что гармы стали бы собирать армию для того, чтобы поохотиться на каких-нибудь снежных барсов. Может, им что-то понадобилось с той стороны гор. Иллайри там бывали?

— Я лично нет, но я читал пару отчетов. Все, как и здесь. Леса, реки, озера, ничего необычного, только чем дальше, тем жарче становится. В одном отчете писалось, что однажды они встретили людей, которые ходили почти голыми, — снова поделился своими знаниями Илиотур.

— Значит, и там люди есть. А может, и не люди, — я потер бороду, тут же подумав о том, что у этого тела есть еще один плюс — на лице не растут волосы.

— Раньше главные советники не слишком стремились узнать что-нибудь. Это мой отец постоянно отправляет иллайри в какие-нибудь дали. Шаударан часто упрекает его за это. Особенно, когда кто-нибудь не возвращается. Хотя сам отец в такие моменты сильно переживает, правда, скрывает это от остальных, — выдал своего отца Трамирон, тоже, видимо, посчитав меня другом Трастиана, которому многое можно рассказать.

— Правильно делает твой отец. Кто знает, какие опасности таит в себе Ивуалу. Кроме Валуату, конечно, и гармов. Вполне может быть, что это всего один материк, а может и вовсе просто крупный остров. А где-нибудь там, на другом конце света, растет и развивается враг, который и иллайри, и людей, и гармов перемелет и не подавится. Сидеть на жопе ровно и никуда не лезть — позиция закрытых глаз. Мол, если я не вижу, значит, этого нет. Что ж, если мы поторопимся, то узнаем, что понадобилось измененным в горах. А сейчас спать.

 

Глава 23

До Тоборга мы добрались в рекордные сроки. Вполне обычный людской город рядом с рекой. Из-за основной деятельности рыбой от города несло за версту.

Естественно он был окружен стеной. Невысокой, слабой, но всё же. Был и ров, который наполнялся от реки. Дома каменные, одноэтажные. Камень темно-серый, неприглядный и грубый. Кое-где встречались сделанные из древесины вторые этажи. Город стоял на небольшом холме. Вдоль всех улиц были проделаны канавы, от которых воняло так, что, казалось, город заполнен гармами. Даже парней проняло, что уж говорить о моем чутком нюхе.

Здесь было не так чистенько, как в Ранкеаледане. Да и теперь я видел, что люди заметно отличаются от иллайри. И мужчины и женщины были низкорослыми, крепкими. Женщины в большинстве своем в теле. Одевались они в длинные коричневые или серые платья, спереди надевали кожаные фартуки, видимо, чтобы не пачкать одежду рыбой. На ногах башмаки из грубо выделанной кожи. На головах чепцы, скрывающие волосы. Лица все загорелые, обветренные.

Мужчины бородатые. Одеты стандартно (обычные штаны, рубашки, фартуки), с поправкой на местные ткани.

Нет, конечно, можно было встретить молоденьких девчат. Они вполне себе ничего. И пусть многие из них пухленькие, но зато, какие бедра, какие груди. Молодые парни тоже были. Вполне обычные пацаны. Люди в Тоборге напоминали мне донгорцев. Очень похоже, правда те более… крепкие, что ли. На донгорца смотришь и понимаешь, что он тебя запросто в бараний рог согнет и не почешется. А здесь просто люди невысокого роста. Как японцы с Земли, например, только черты лица другие. А еще встречались блондины с блондинками и рыжие.

Конечно, на нас смотрели. Я и сам бы смотрел, если бы был человеком и увидел мое нынешнее тело со стороны.

Найти нечто, похожее на таверну, было несложно. Илиотур с братом уже были в этом городе, поэтому сориентировались быстро. Я же поглядывал на людей и не видел у них ни паники, ни страха. Если гармы и шерстят неподалеку от города, то от простого люда это скрывают. Как обычно — чтобы не было паники.

— Надо птицу еще купить, — напомнил мне Трамирон, ведя под узды своего коня. — И отца известить, что в Тоборге все спокойно.

Он немного настороженно оглядывался по сторонам, совершенно не обращая внимания, как молодые девчонки поглядывают на него. Моя внешность для них явно казалась слишком экзотической, а вот более молодой юноша их явно интересовал, как и два его друга.

Добравшись до здания, которое носило гордое название «Пьяный глаз» мы переглянулись. Алианур, приведший нас сюда, пожал плечами, будто говоря, что не он подбирал название.

Лошадей мы кое-как пристроили к местным быкам. Людям же нужно как-то возить свой товар из города в город, вот они и используют быков. У простых людей лошадей отродясь не было.

Хозяин таверны заверил, что с ними ничего не случится, но на всякий случай, я показал ему кулак, объятый искрящейся молнией. Рука потом слегка болела, недолго, с полминуты, зато мужик все отлично запомнил.

Птицу мы тоже тут купили.

— Она из Ранкеаледана? — спросил я, рассматривая помесь голубя с сорокой какой-то, что ли.

— Нет. Почему вы так решили? — удивился Трамирон, пряча небольшую записку в легкий цилиндр и привязывая его на шею летуна.

— Тогда, как она отыщет город, да еще спрятанный магией?

По мне так даже без магии птица не должна знать, куда лететь. Она ведь не понимает слова и не осознает, чего от нее хотят. А вот если бы Ранкеаледан был ее изначальным домом, то тогда понятно, как она найдет к нему дорогу.

— Это из-за артефакта, — Трамирон кивнул на шею птицы. — В Ранкеаледане во дворце отца есть основной, на зов которого птица и полетит. Наши придумали и теперь продают людям в городах.

— Ошейник — артефакт? — я внимательней поглядел на шею птицы, различая едва заметные узоры.

— Верно. Отец дал несколько, чтобы я везде мог купить птицу и отправить. Можно было и не покупать, но, сами понимаете, везде таскать клетки — не слишком удобно, — Делитас поднял птицу и выбросил ее в небо. Та пронзительно крикнула и тут же захлопала крыльями, безошибочно направляясь в сторону Ранкеаледана. — Что дальше?

Я поглядел на темнеющее небо, на западе окрашенное в красноватый цвет.

— Лошадей мы пристроили, птицу отправили. Снимаем номер, берем ужин, спим, а завтра выходим.

Еда в городе была простой, но сытной. Я даже под вечер немного привык к неприятному запаху, заставляя себя не принюхиваться. А утром мы спешно покинули Тоборг. Правда, сразу не ушли. Я обошел его по кругу, проверяя следы. Судя по всему, здесь и правда, недавно толклись гармы, но сейчас никого поблизости не было. Но всё-таки витало в воздухе что-то тревожное, будто некая опасность надвигалась сюда.

— Ничего, — ответил я на безмолвный вопрос Трамирона. — Гармы были, но больше их тут нет.

Я привык, что его друзья особо не встревают в наши разговоры, начиная говорить лишь тогда, когда к ним обращаешься. Было это свойством их характеров или же он просто ощущали себя неловко рядом со мной, не могу сказать. Трамирон уж точно никакой неловкости не чувствовал, быстро адаптировавшись. Прямо как его отец.

— А это не те, которых мы встретили?

— Не думаю, — я покачал головой. — Следов не так много. Скорее всего, небольшой отряд. Впрочем, это могли быть разведчики, — с сомнением потянул я, не представляя себе разведчиков гармов. — Хотел бы я на них посмотреть, наверное, умные должны быть ребята.

— Вы видели близко гармов? — Трамирон заинтересованно поглядел на меня.

— Конечно. А теперь хватит разговоров, у нас долгий путь впереди. Дыхание беречь, бежать не быстро, но и не медлить. Если кто-то начнут задыхаться, сразу говорите — остановимся. Все ясно?

— Да, — парни с энтузиазмом закивали, и мы сорвались почти одновременно, устремляясь к дороге, по которой пришли сюда.

Впереди нас ждало несколько монотонных, наполненных бегом часов.

* * *

Когда мы добрались до гор, то, конечно же, никого не застали. Отыскать тропу, по которой шли многочисленные гармы не составило никакого труда. Всё-таки аккуратностью эти существа не отличались. Да и, видимо, в скрытности не видели никакого смысла.

Я их даже понимаю. Кому понадобится следить за несколькими тысячами гармов? Если только нам. Остальные точно обошли бы их стороной, даже не подумав связываться.

— Думаю, на сегодня достаточно.

Сказав, я пошел под небольшой выступ, под которым вполне можно было спрятаться от дождя. А то, что дождь будет, я чувствовал носом — воздух пах грозой.

— Но еще даже не стемнело, — Трамирон остановился, но всё-таки пошел в мою сторону. За ним следом молчаливой тенью двинулись Илиотур с братом.

— Будет гроза, — пояснил я свои действия, осматривая более внимательно наше место для ночлега.

Я бы может и не заметил, но из-под одного из камней, который успешно изображал кусок скалы, тянуло прохладным воздухом. Вход куда-то?

Мельком бросил взгляд на сына советника. Стоит ли именно сейчас проверять, что там такое? А если не сейчас, то кто знает, когда я вернусь сюда еще раз. Но вдруг идти придется долго, и мы что-нибудь пропустим? Куда-то же гармы идут.

Подойдя к камню, присел рядом с ним, подставляя ладонь под небольшую щель. Прищурившись, подхватил булыжник и чуть поднапрягшись, отодвинул его в сторону. Тяжелый, зараза! Даже с моей силой еле сдвинул.

— Что это? — Трамирон подскочил ближе, удивленно заглядывая в темный вход пещеры. Алианур поймал его за плечо и задвинул себе за спину.

— Правильно, — я одобрительно кивнул молчаливому иллайри. — Кто знает, что оттуда может выскочить. Ты поторопился, — укоризненно сказал я Трамирону, отчего тот явно смутился. — Не знаю я, что там. Почувствовал воздушную тягу, вот и решил глянуть. Может быть какая-нибудь сквозная пещера, а может, что-то и поинтереснее.

— Идани, — глаза Трамирона вспыхнули любопытством.

— Нет, — я взмахнул рукой, заставляя парня замолчать. — Мы только глянем: пещера это или же вход в какое-нибудь подземелье. Если вход, то вернемся сюда после того, как разберемся с историей гармов.

Кажется, Трамирон был совершенно не против подобного. Он резко кивнул, непроизвольно положив руку на рукоять меча.

— Мы пойдем первыми, — Илиотур сделал шаг, но я остановил его рукой.

— Нет. Я пойду первым, следом ты, за тобой Трамирон, Алианур прикрывает, — распределил я роли. А потом подошел к краю обрыва, и огляделся прищуренным взглядом. Всё было спокойно, горы безмолвствовали. Небо на западе потемнело и его время от времени расчерчивали светлые вспышки. Если прислушаться, то можно было уловить далекий рокот, который словно резонируя с горами, переходил в земной гул. Гроза шла с той стороны, куда ушли гармы.

Прикрыв глаза, я обратился весь вслух, с удивлением понимая, что звуки усилились. Я не просто слышал, я ощущал ток крови в телах иллайри позади меня. Их сердца громыхали, будто тот же самый гром. Я мог различить свист ветра и далекое эхо от упавших капель где-то глубоко под землей. Из-за двигающейся на нас грозы, казалось, небо искрит и щебечет.

Поблизости не было никого, кто мог причинить нам вред. Живность, если какая и была, то разбежалась из-за прошедшей здесь совсем недавно армии гармов.

— Идемте, — открыв глаза, я резко развернулся и шагнул в пещеру, тут же вытягивая руку вверх и сосредотачиваясь на своей магии. Под потолком медленно, будто нехотя разгорелось два небольших шара из яркого света.

Один я пустил вперед, другой подвесил над нами. Контролировать их было немного сложно. И нет, не потому что они двигались, просто приходилось точно отмеривать магию по капле. Интересно, если я угрохаю всю свою магию в создание такого вот светильника, у меня получится сотворить новое солнце магического плана? Как долго оно будет гореть? Выживу ли я после того, как потрачу всю магию? Всё-таки она теперь полностью заполняет меня, мало ли, вдруг потратить все, то же самое, что сцедить всю кровь из организма.

Судя по тому, что я вижу, это была самая обычная природная пещера. Но в какой-то момент все изменилось. Я остановился.

— Что? — шепотом спросил Трамирон, обходя Илиотура и вставая рядом со мной. Правда, мне пришлось притормозить его, чтобы он от энтузиазма не пошел слишком далеко. — Что там? Ничего не видно.

Остановился я не просто так. Впереди был небольшой выступ, а дальше пол обрывался. Было понятно, что впереди пещера увеличивается, но света шара не хватало, чтобы осветить все нормально.

Сосредоточившись на шаре, я заставил его подняться как можно выше. Оказалось, потолок уходит высоко вверх. Когда свет осветил его, стало понятно, что его обрабатывали разумные существа.

 

Глава 24

Братья тоже подошли ближе, с непроницаемыми лицами осматривая потолок.

— Глаза в сторону отведите, — предупредил их, а потом стал увеличивать шар, вливая в него магию.

Вроде какой-то обычный шарик света, на Этте я бы не потратил и секунды на него, до того простым было это заклинание. Здесь же мне приходилось концентрировать на этом все свое внимание. Я почти ничего перед собой не видел, так как перед глазами крутилась картинка того, что я хочу сделать. Хорошо еще шар не тух, когда я терял концентрацию и сбивался. Он просто начинал медленно угасать, заставляя меня вновь сосредотачиваться. В сильной магии есть один несомненный минус — ее просто нереально сложно контролировать.

Когда шар дорос до нужного размера, то я мог слегка расслабиться. Поддержание его в таком виде не требовало полной отдачи внимания.

— Как солнце, — Трамирон рядом шумно выдохнул. Его явно впечатлила такая магия.

— Солнце в десятки миллионов раз больше, — хмыкнул я, принимаясь оглядываться.

— Да? Но по размерам похоже, — с сомнением потянул сын советника, тоже поглядывая по сторонам. Если его увиденное впечатляло, то явно меньше, чем висящий под потолком шарик, сотворенный из чистого, белого света.

— Просто оно на самом деле очень далеко, — пояснил я ему, подумав, что мы нашли странное время для урока астрономии. — Я так понимаю, это не простая пещера.

Что данное место не природного происхождения догадаться мог любой на нашем месте. До пола от нас было метров десять, не меньше. До противоположной стены все пятьдесят.

— Это деревья там внизу? — Трамирон всматривался в покореженные черные стволы.

— Если это и были деревья, то они давно мертвы, — я потер задумчиво подбородок, размышляя, кому понадобилось выращивать деревья внутри горы. К тому же, судя по потолку, света не предусматривалось, а деревья вроде как его весьма любят. Он им необходим для фотосинтеза, насколько я помню из уроков по биологии, которые прослушал более тысячи лет назад. Или это были какие-то неправильные деревья, для которых расти в пещере в полной темноте — милое дело? — А может это и вовсе просто камни, — предположил я. — Хотя, кому могли понадобиться скульптуры в виде покореженных деревьев их камня?

— Если бы они не выглядели такими корявыми, то в Ранкеаледане они смотрели бы неплохо, — Трамирон оценивающе глядел вниз, явно представляя, где в городе можно было поставить такие… шедевры. — Это придало бы ему своеобразную красоту.

Я хмыкнул.

— Раз мы выяснили, что тут не просто природная пещера, то возвращаемся назад, — сказав это, я начал тушить медленно верхний шар, отчего все вокруг постепенно погружалось во тьму.

Трамирон глянул на меня, но спорить не стал.

— Мне кажется, по ту сторону я видел дверь, — заметил он, когда мы шли обратно.

— Не исключено. Если эти деревья были когда-то живыми, то за ними должны были ухаживать.

Снаружи уже бушевала гроза. Небольшой выступ совершенно не спасал, так как ветер попросту швырял горсти воды в разные стороны.

— Думаю, мы можем переждать грозу здесь.

Я отступил обратно в пещеру. И пусть тут слегка продувало, зато нам не грозило вымокнуть до нитки. Спорить никто не стал. Ужинали мы холодным мясом и лепешками, запивая все просто водой. Костер не разводили — не из чего. За день все устали, к тому же атмосфера убаюкивала, даже несмотря на грохот грома и сверкающую молнию.

Мы с близнецами уже привычно договорились, кто в какую смену дежурит, негласно исключив недовольного подобным Трамирона.

— Скажите, Идани, каково это иметь власть над небесным гневом? — тихо спросил Трамирон, возясь на своем месте. И пусть мы убрали крупные камни, но мелочь порой попадалась, мешая и раздражая.

Илиотур с Алиануром молчали, но я буквально кожей ощущал направленный с их стороны интерес.

— Больно, — честно ответил я.

— Больно? Отчего? — Трамирон приподнялся, смотря в мою сторону.

— Ничего не дается просто так, — я хмыкнул, а потом подвесил под потолок небольшой шарик света. — Смотри, — сказал я, вытягивая руку и пуская по ней короткую молнию. Руку тут же объяли электрические разряды, послышался легкий треск. Я специально никак не защищал свою руку, желая показать парню последствия такой магии. Спустя несколько секунд я стряхнул с пальцев светящиеся нити, которые практически сразу затихли. — Видишь? — спросил, протягивая Трамирону руку, кожа на которой потемнела еще сильнее, став почти черной, вены слегка вздулись и чуть светились сейчас голубоватым светом. Все постепенно приходило в норму, но я все равно чувствовал легкий жар и покалывание в руке.

— Вижу, — Трамирон кивнул. Я заметил, что и близнецы тоже качнули головой, словно я спрашивал их.

— Чем больше молния, которую вы называете небесным гневом, тем больший ущерб наносится моему телу.

— А такую молнию вы можете создать? — Трамирон кивнул в сторону улицы. В этот момент прямо напротив пещеры небо расчертило ветвистыми нитями. Через пару секунд небо затрещало, а потом раздался такой грохот, что все мы рефлекторно вжали головы в плечи.

— Не пробовал, — ответил честно, хмыкнув. — Думаю, что если и смогу, то потом долго буду восстанавливаться.

— А это? — Алианур глянул на тусклый светляк под потолком, который походил на какое-то светящееся насекомое. Во время демонстрации я совсем о нем позабыл, и свет начал гаснуть. — От этого тоже больно?

— От такого маленького, конечно же, нет, — я полностью затушил шар. — Но если сделать его в тысячу раз больше, то вполне возможно. Я не пробовал. Ни к чему мне был такой большой источник света.

— Но почему от одного больно, а от другого нет? — Трамирон явно не желала ложиться спать. Видимо, они привыкли уже, что по вечерам я что-нибудь им рассказываю.

Я уже открыл рот, чтобы подробно объяснить, но потом решил, что времени на это уйдет слишком много.

— Потому что молния очень разрушительна и сильна, — нашелся я с ответом, который, по моему мнению, мог бы устроить этих троих. — Ее сложно держать под контролем. Она поселилась в моем теле, но даже так проявляет свой разрушительный характер.

Может быть, они хотели послушать более подробно, но, словно всё поняв без слов, не стали больше ничего спрашивать.

Гроза утихла только рано утром. Горы накрыло молочным туманом.

Выйдя из пещеры, я хмуро огляделся. Идти дальше при такой погоде — не самая лучшая идея. Но если мы и дальше будем медлить, то можем все проворонить и так и не узнать, куда ходили гармы.

— Опасно, — проворчал рядом Илиотур, с прищуром оглядываясь по сторонам. Видно было не дальше пары метров.

— Верно, — я кивнул, складывая руки на груди. — Есть два варианта. Первый: мы остаемся тут и ждем, пока туман рассеется.

— А второй? — спросил выползший из пещеры сонный Трамирон.

— Второй, — я качнулся с носка на пятку, — проще показать, чем объяснить. Встать спиной к скале, — приказал, раскинув руки в стороны.

Создать ветер легче всего магу со стихией ветра, но это не значит, что больше никто не сможет сотворить порыв ветра или же какой-нибудь смерч. Например, сильдарийцы практически не могли управляться с огнем, и огненные заклинания хоть и получались у них, но были такими слабыми, что тратить на них время многие считали нецелесообразным.

Я же в прошлом землянин, а после эттиец был универсалом, с огненным уклоном. Заклинания ветра или земли давались мне сложнее, но если я старался, то всё получалось отлично. Сейчас же у меня и вовсе какая-то странная стихия молнии, но ведь я по-прежнему универсал. Я так думаю.

Все маги в той или иной мере являются стихийниками, даже местные. Например, разжечь костер — стихия огня. Сотворить порыв ветра — стихия ветра. Заставить почву смягчиться или наоборот затвердеть — земли. Думаю, что с этим все понятно.

Просто тому или иному магу легче взаимодействовать с какой-то определенной энергией. И это не просто так. Склонность к определенной стихии сказывается на чертах характера. Или же наоборот. Например, маги земли более основательны, последовательны и серьезны, чем маги воздуха или огня. Огненные более вспыльчивы, но быстро отходят. Гнев огненных магов порой бывает разрушительным, но если знаешь, как с этим справляться, то такого мага можно успокоить очень просто. Водяные — мягкие, обволакивающие, практически никогда не отступающие от своих замыслов и решений. Воздушные маги легки в общение, их проще подвигнуть на какие-нибудь безумства. Если им предоставить железные аргументы, то они спокойно могут изменить решение, которое минуту назад считали единственно верным. Характер так влияет на выбор стихии или же наоборот — не знаю.

Разжечь костер, наполнить ванную водой, очистить спальное место с помощью небольшого порыва ветра. Все это стихийная магия.

Но магия на стихийной не заканчивается.

Например, превратить кусок ветки в ложку, из камней сделать острые пики и послать их во врага, превратить воду в лед или цветок в камень. Это иная магия. На Этте ее называли магией преобразования. То есть, маг, с помощью заклинания преобразует одно в другое. Продолжительность такого изменения зависит от силы мага. Ложка от слабого мага вернет свою первоначальную форму быстро. Сильный и умелый маг, может преобразовать одно в другое хоть навечно. Конечно, то, что на предмете использовалось заклинание, другие маги отлично видят, так что настругать таким способом себе гору золотых монет можно, но толку от этого золота не будет никакого. По крайней мере, в знакомых мне трех мирах.

Если нужно установить сигнальный барьер, сотворить тот же шар света или какое-нибудь поисковое заклинание, то применяется магия создания. Ее еще можно назвать конструктной магией. То есть магом с помощью заклинания создается некий конструкт, который заполняется чистой энергией. Конечно, конструкт для сигнального барьера и конструкт для светового шара отличаются.

Для каждого подобного действия на Этте я учил заклинания. Поначалу вслух, позже мог просто проговаривать их про себя, наполняя энергией. Здесь же все одновременно и сложнее и легче. Мне не нужны заклинания, который порой бывают такой сложности, что можно мозг себе сломать, пока выучишь и натренируешь. Здешнюю магию я бы назвал магией образа.

Кроме названных, есть ведь еще и магия крови, жертвы, ритуальная, духовная, призывная. И еще куча всевозможных направлений.

Так вот, если бы я был на Этте, то просто прочел мысленно заклинание для создания порыва ветра, и все. Здесь же мне пришлось четко представлять, что именно я хочу, чтобы получилось. Именно поэтому я пришел к выводу, что здешнюю магию нужно называть магией образа. Создавая в голове некий четкий образ, я проецирую его в реальность, наполняя после энергией. По идее, таким способом я могу сделать всё, что угодно. Главное, натренировать должным образом свой мозг. И научится концентрироваться на мелочах, ведь они очень много значат в подобной магии. Чуть что не так — результат будет не таким, как хотелось и представлялось. Просто обычно мы представляет все немного абстрактно, не вдаваясь в подробности, а местной магии этого мало.

Выдохнув, я выпустил небольшое количество магии, держа в голове образ исходящего от меня во все стороны резкого порыва ветра. Сзади охнули, а я открыл глаза, наблюдая, как туман разгоняется ветром. Получилось. Конечно, очистилось лишь небольшое пространство, примерно на километр вперед, но и так вполне неплохо. Даже несмотря на то, что стоило только ветру затихнуть, как туман снова начал медленно заполнять только что очищенную область.

— Мы можем передвигаться вот так, — сказал я, кивая в сторону видимой дороги. — Но сами понимаете, это будет медленно. Придется постоянно останавливаться и убирать туман.

Иллайри переглянулись, похватали свои вещи и выжидающе посмотрели на меня.

— То есть идем дальше? — уточнил я, наблюдая на лицах парней нетерпеливое ожидание. — Отлично, значит, идем так.

 

Глава 25

Поначалу нам приходилось останавливаться, чтобы я мог разогнать туман, то потом, как обычно, я приловчился и стал проворачивать подобное прямо на ходу. Благо мучиться долго не пришлось, так как к обеду туман разошелся, как и тучи, позволяя местному солнцу (кстати, на самом деле, местную звезду иллайри называют Ай) начать испарять разлитую воду.

Двигаться приходилось с большой осторожностью. Бежать, как в лесу, мы не могли, но мы утешались тем, что гармы ползут еще медленнее нас, всё-таки их достаточно много. Судя по передвижению, мы забирали сильно на запад.

Как бы там ни было, но вскоре мы все-таки догнали их. Сначала я учуял, потом услышал, заставив всех быть более собранными и осторожными.

Нам пришлось тащиться за ними несколько дней, пока мы не поняли, что, наконец, достигли того места, к которому они так стремились.

Я огляделся, нахмуриваясь. Если меня не обманывают глаза, то мы были прямо за горой, с обратной стороны которой расположен Ранкеаледан.

— Тс, — зашипел я, призывая своих спутников к тишине. Мы столпились около громадного валуна, который больше походил на небольшую скалу, и выглядывали из-за него. — Они все спустились вниз, — прошептал я, хотя вряд ли кто-то из гармов сейчас обратил бы на нас внимание. Тем более для этого им пришлось бы задирать голову вверх.

— Там какая-то пещера, кажется, — так же тихо сказал Трамирон, указывая рукой по другую сторону небольшой долины среди гор, сейчас почти заполненной гармами.

— Да, — я согласился с парнем, вглядываясь в темный провал в горе.

Гармы гомонили, смотря на пещеру — они явно были перевозбуждены.

— Смотрите, — взволнованно прошептал Илиотур, хотя делать это было необязательно, так как мы и сами видели, как возле пещеры зашевелилась большая куча камней.

Гармы как с ума сошли. Они дружно, всей толпой кинулись на эту кучу. Мы же во все глаза наблюдали, как еще недавно совершенно обычная куча камней встала и заревела. Горы подхватили рев, и он прокатился громких эхом. Где-то вдалеке послышался нарастающий гул. Мы тревожно огляделись, но ничего не заметили. Я бы заподозрил лавину, но эти горы не были такими уж высокими, так что снега на их вершинах не было. А вот дальше виднелись настоящие гиганты.

Гармы между тем, не обращая внимания на то, что неизвестное существо раскидывало их как котят, лезли напролом, пытаясь взять числом. Существо ростом было метров шесть, не меньше. Здоровое, с толстой шеей и небольшой головой, ногами — колоннами и руками — ковшами. Что это, тролль какой-то или может какой-нибудь местный горный орк?

— Знаете, что это? — спросил у парней, хотя можно было и не спрашивать — все трое смотрели такими глазами, что становилось ясно, видят они подобное впервые.

Значит, будет считать, что это горный каменный тролль. Так и буду его называть, пока меня не переубедят.

Гармам удалось свалить гиганта. Тот хоть и быть силен и громаден, но весьма неповоротлив. Кажется, гармы загрызли его. Гигант ревел, ворочился, а потом постепенно затих. Мы уж думали все, но в этот момент из пещеры вылез еще один, а за ним еще и еще.

К вечеру в долине не осталось в живых ни одного гиганта и ни одного гарма. Победителями вышли тролли, но оставшийся на ногах, раздавив последних гармов попросту свалился, и не подавал больше признаков того, что он жив.

— Вот это… да, — выдохнул Трамирон, а потом весь скривился. Немудрено, мы почти весь день проторчали неподвижно, удивленные открывающимися действиями. Битва вышла впечатляющей.

— Посмотрим ближе? — спросил, выпрямляя спину. Затекла. Глянув по сторонам, покачал головой. — Хотя, давайте уже завтра, а сейчас встаем на ночлег.

Мне пришлось усыплять парней магией, потому как, находясь под впечатлением, они никак не хотели засыпать. Как дети, право слово.

Утром мы собрались в темпе вальса и осторожно спустились вниз. Воняло там, так, будто всю долину залили отходами, вперемешку с гниющими трупами. Впрочем, трупы и в самом деле были, причем очень много.

Остановившись рядом с одним из гармов, я с отвращением поглядел на него. Сразу вспомнилось, что я и сам не так давно был примерно таким же, а еще эти наросты… Я словно снова ощутил, как у меня чешется все тело. Передернуло.

— Что это? — Трамирон, закрывая нос рукой, присел перед одним из гармов и указал рукой ему на грудь.

— М? — я приблизился, сразу же замечая, что именно привлекло внимание Трамирона. На груди гарма был выжжено знакомое клеймо. Проверив одно за другим несколько трупов, понял, что такой знак есть на всех гармах. Судя по свежести ожога, видно, что делали его не так уж и давно — зажить успел, но вид был, как у недавно затянувшейся раны. Очередные жертвы. — Подобные символы встречаются в магии жертвы, призыва, ритуалистики. Учитывая, что этот Имай Валуату любитель всего кровавого… — я замолчал, рассматривая одного из гигантов, мы как раз добрались до них. Ну и чудище! А запах, хлеще, чем у гармов. Боюсь, что так можно и нюхательный шок заработать.

— Что дальше? — поторопил меня Трамирон, старательно удерживая на своем лице маску безразличия, хотя, я видел, что его едва не корежит от отвращения. Даже удивительно, что он еще не кинулся блевать в кусты, хотя, стоит признать, что сын у главного советника крепкий иллайри.

— Магия жертвы, скорее всего, — закончил я, аккуратно прикасаясь к руке тролля. Рукой эту громадину назвать сложно, но всё-таки. Что-то меня смущало.

А ведь верно. Кроме того, что я его видел, чуял запах, мог прикоснуться, я его еще и ощущал магически. Прикрыв глаза, я сосредоточился, едва не отшатываясь от неожиданности. Гигант буквально фонтанировал энергией. Темной, густой, как патока, она сочилась из него, словно кровь из раны.

— Он каменеет!

Я тут же тряхнул головой, подходя к Трамирону. И правда, тролль, начиная от ног, медленно превращался в обычный камень. Я глянул на кончики пальцев на руках — они тоже стали каменными. Коснувшись рукой ноги, я снова сосредоточился — в каменных конечностях магии больше не было.

— Будем пещеру проверять? — поинтересовался Алианур, явно потеряв интерес к необычному существу и целой куче мертвых гармов. Или же его просто допек запах.

Я посмотрел на вход, представил, как там может вонять. Идти не хотелось, но на всякий случай проверить надо. Мало ли.

— Вы можете, ну, отогнать порывом воздуха? — спросил подошедший Трамирон. Он только что перестал осматривать остальных троллей. Видимо, там не было ничего интересного. Я бы может, попробовал вскрыть одного из них, но я как представил запах… Нет, как-нибудь обойдусь без этих знаний.

— Думаешь, будет толк? — я хмыкнул, качнув головой. — У меня есть идея лучше.

Подозвав к себе остальных, я представил себе сферу, наполненную чистым горным воздухом. Спустя некоторое время, судя по облегченным вздохам, понял, что получилось. Правда, как это обычно бывает, поначалу придется думать исключительно об этой сфере, иначе слетит только так.

Иллайри уже привыкли, что когда я магичу, то отвлекать меня не стоит. Пещеру мы проверили, но ушли оттуда разочарованные. Эти гиганты оказались не слишком разумными существами. Внутри мы нашли только кости разных зверей и охапки мелких веток вперемешку с травой, а еще кучи экскрементов.

Больше делать тут было нечего. Трупы гармов нас не интересовали. Тролли к вечеру полностью окаменели, а потом и вовсе рассыпались кучей мелких и не очень камней. Может быть, в них надо было что-нибудь вырезать для варки зелий, но ни я, ни иллайри не знали ничего такого, поэтому мы просто дождались, когда гиганты просто разваляться, взяли по парочке камней, на всякий случай, и покинули долину. В дальнейшем практика показала, что это были самые обычные камни.

Почти ночью, сидя у костра, я размышлял об увиденном сегодня днем.

Что-то подсказывало мне, что в природе не могут просто так существовать такие существа, как эти тролли. Начать надо хотя бы с того, что я не представляю, из чего должны быть их кости, чтобы удерживать в вертикальном положении подобную тушу. Титан? А мышцы тогда из чего? Какое-нибудь супер крепкое волокно?

К тому же, тела из плоти и крови (и то и другое я видел, так как гармы прекрасно постарались, буквально выгрызая у троллей мясо кусками) не могут просто взять и превратиться в камень. Я понимаю, мир магии, но некоторые вещи даже в таких мирах незыблемы.

Такое возможно только в двух случаях. Первый: какой-то могущественный маг, собрал камни, наложил на эти кучи заклинание псевдо-жизни и оставил свои творения в горах. Зачем он это сделал? Мало ли, вдруг просто тренировался. Но стоит помнить, что при нарушении заклинания оно не ведет себя так, как было сегодня. Вот если бы тролли взорвались от повреждений, тогда я был бы полностью уверен, что эти создания дело рук какого-то мага. Правда, маг мог поставить какой-нибудь предохранитель, но я не представляю тогда, каким громоздким должно быть заклинание. А учитывая, что тут туговато с заклинаниями… В общем, не знаю, кто и зачем мог бы подобное провернуть.

Второй вариант: это магические существа. Вот тут я бы поверил без всяких «если» и «но». Магическое существо — это живое существо, заполненное полностью энергией. Именно большая концентрация магии удерживала скопление камней и придавала им форму гигантов. Когда в дело вступает энергия мира, то можно забыть о некоторых физических законах.

Например, легендарные фениксы — магические существа. Они живут, сгорают, возрождаются, снова живут и так по кругу, едва ли не всю вечность. Надо ли говорить, что они нарушают подобным своим поведением некоторые законы мироздания? Думаю, что нет. И их точно нельзя назвать обычными птицами.

Или взять меня. Я больше, чем уверен, что не знаю обо всех своих возможностях. И не удивлюсь, если улучшенная сила, слух, зрение — это самая малость того, что может это тело. Скорее всего, мне мешает мой разум, который привык думать в одном ключе, как бы я ни старался, но он всё-таки сдерживающий фактор. Вероятно, если был бы туп, как эти тролли, то мог, например, телепортироваться спокойно, а то и вовсе перемещаться во времени или между мирами. Кто знает, на что энергия внутри меня способна.

Взять мой первый мир — Землю. Когда я там жил, то в каждом народе были свои легенды о всяких волшебных существах. Причем в разных народах говорилось об одних и тех же, просто называли их по-разному. Может быть, что-то люди и придумывали, но ведь не всё. Куда-то ведь делись со временем все эти феи, русалки, лепреконы и прочие волшебные народцы.

Да и во второй своей жизни на Этте я тоже сталкивался с рассказами о чем-то подобном. Тогда я посчитал, что это просто… ну, наверное, часть культуры человека. Что-то вроде: «Кровь из носа, но нам обязательно надо придумать легенды о всякой нечисти». Как обязательный квест в становлении главенствующей и могущественной расы. Но дело в том, что в трех мирах все эти легенды еще не стали чем-то таким, что и не понять уже — было или не было. В академии в библиотеке были книги вроде справочников о всяких магических существах. И библиотекарша как-то раз рассказывала мне, что в архиве содержатся старые учетные записи, по которым видно, что в давние времена этими книгами активно пользовались. А уже позже, когда я стал владыкой, я нашел информацию, что раньше даже была такая дисциплина — магические существа и расы. Именно поэтому, когда я понял, что мое ядро выросло до размеров тела, я неосознанно сделал вывод о том, в кого я превратился.

Но если принять то, что подобные существа все-таки не сказки, а самая настоящая реальность, то куда они со временем деваются?

На Земле, насколько мне известно, магии не было. Самое интересное, что все знали о ней, бывало, говорили, но относились к ней, как в выдумке. Может ли быть такое, что магия, как и существа, была, но… сплыла? Испарилась, истощилась, можно назвать по-разному. Мир был магический, а стал технологический. Или правильнее говорить техногенным? Может ли это быть как-то связано с исчезновением существ? Понятия не имею и могу сейчас только предполагать.

Впрочем, об этом можно будет думать, когда у меня на руках появятся хоть какие-нибудь факты, а так все мои размышления снова из разряда сказок, легенд и небылиц.

Зевнув, я поглядел на небо, а потом растолкал Илиотура — пришла его очередь дежурить.

 

Глава 26

— Сейчас пойдем или с утра? — спросил, похлопав по знакомому нам булыжнику.

Мы вернулись к входу в заинтриговавшее нас подземелье. Вопрос о том, чтобы не лезть туда вообще или не стоит, не стоял. Парням было любопытно, да и, чего греха таить, мне и самому хотелось посмотреть, что там такое.

— А разница? Там все равно темно, так что и в том и в другом случае придется вам использовать магию, — Трамирону явно не терпелось.

— Это да, но ведь после дневного перехода мы устали. Не лучше ли для начала передохнуть, а завтра с новыми силами и все такое? — я хмыкнул, скидывая сумку и усаживаясь на вполне удобный камень.

— Раз вы и так все уже решили, стоило ли спрашивать? — возмутился Трамирон, но весь его вид говорил о том, как он на самом деле вымотался, хоть и старался не показывать этого.

— Так ведь не интересно.

Мы знали заранее, что тут нет никаких дров, поэтому пока шли днем, подбирали всё, что могло гореть. Сегодня нам повезло, ведь Трамирону посчастливилось пристрелить какого-то животного, отдаленно напоминающее хорька. Только вот размером побольше. Как раз нам на разок четверым и хватит. А не успеет поджариться на костре, (всё-таки хвороста в этих горах маловато) то поджарю так, магией.

Мясо было нормальным и вполне съедобным, хотя никто и нас не знал, что это за зверь такой был. Утром все встали бодрые, перекусили чертствыми лепешками и приготовились к новым открытиям. Я уж точно. Впрочем, иллайри, насколько я понял, тоже особо не стремились познать новый мир вокруг, так что многое из увиденного было им в новинку.

Отодвинув булыжник, уже привычно подпалил шар света и бодро пошагал вперед, правда, перед этим убедившись, что все идут следом.

До обрыва мы дошагали быстрее, чем в прошлый раз — всё-таки уже знали, чего ждать, поэтому не рассматривали пещеру, просчитывая каждый шаг.

— Всё-таки это деревья, — задумчиво выдал Трамирон, присев на корточки и внимательно смотря вниз. — Как будем спускаться? — поинтересовался он, поднимая голову.

Я уже и сам об это думал. Веревки у нас были, но не так много, так что не вариант. Можно было связать вещи и спуститься по ним. А еще был вариант с магией.

— Магия, — уверенно выдал Трамирон, когда я озвучил оба варианта.

— Почему бы не связать вещи с веревками? — спросил я заинтересованно, пытаясь понять, почему он выбрал самый сложный вариант. Заклинание воздушной подушки я знал, но в этом мире всеми своими знаниями я мог только… В общем, ничего они тут не стоили. По крайней мере, знания о заклинаниях. Они здесь не ра-бо-та-ли.

— Разве не проще с помощью магии спуститься? — Трамирон глянул на меня, и я понял, что ему просто так будет интересней.

Я мог бы и не идти на поводу, но чем больше я буду практиковаться, тем быстрее овладению своей новой силой от и до. Мне очень хотелось познать все ее грани, так стоит ли отнекиваться и облегчать себе жизнь?

— Хорошо, — я пожал плечами, подходя к краю и закрывая глаза.

Итак, мне нужна воздушная подушка или платформа, которую я смогу передвигать по воздуху, стоя на ней. Необязательно делать ее прозрачной, но добавление цвета будет отнимать толику концентрации. Оно мне надо? Не особо. В любом другом случае я, может быть, и повозился, придумывая что-нибудь для красоты и эффектности, но не сейчас.

Открыв глаза, посмотрел перед собой, удерживая в голове картинку того, что мне нужно. Легкий посыл и я буквально всей кожей ощущаю, как небольшое количество энергии покинуло мое тело, начиная формироваться в то, что мне необходимо. Платформа была прозрачной, но воздух в том месте стал настолько плотным, что это не осталось незаметным. Было похоже на прозрачный кусок льда.

Не колеблясь, я занес ногу и аккуратно поставил ее на платформу. Та слегка просела, но осталась на месте. Тогда я полностью встал на нее. Если не присматриваться, то, казалось, я просто стою на воздухе.

А теперь медленно спускаемся вниз. От усердия у меня даже пот по вискам побежал. Пол стремительно приближался. В пару метрах концентрация слетала, и подушка размягчилась, отчего мои ноги, словно провалились в мягкое одеяло. Я качнулся и начала заваливаться вперед. Понимая, что равновесие больше не удержать, я сгруппировался и прыгнул сам, смягчая падение. Вполне удачно. Ничего не сломал, только плечо слегка ушиб, но это мелочь.

Поглядев на дело магии своей, увидел уже не платформу, а нечто напоминающее целлофановый пакет, плавающий в воде. Послав очередную порцию энергии, сконцентрировался на образе прозрачной, чуть светящейся платформе (это я знаю, куда наступать, а иллайри наверху могут и не увидеть платформу) и послал ее наверх.

Поднятие прошло быстро. Платформу было отлично видно. Как и иллайри, освещенных моим шаром света. Я даже слегка удивился, что тот до сих пор горит, ведь я совершенно про него забыл и даже не думал поддерживать в нем магию. И вот, пожалуйста, видимо, краем сознания я его все-таки отслеживал. Это уже прогресс, однозначно.

Я видел, как на платформу шагнул один из близнецов. Удерживать ее стало сразу сложнее. Медленно опускаем. Вроде всё отлично. Это был Илиотур. Он не стал дожидаться, пока я опущу до самого пола — спрыгнул заранее.

— Нормально все? — спросил, осматривая чуть более бледное, чем обычно лицо. Кажется, кому-то такой способ не пришелся по душе.

— Да, Идани, все хорошо, — ответил тот, глядя на снова размякшую платформу. Мне кажется или он еще сильнее побледнел? Наверное, всё-таки кажется. С этой светлой кожей толком не разберешься.

Я с сомнением отвернулся, приведя в один момент платформу в порядок, и уже более уверенно и быстро отправил ее наверх.

В отличие от Илиотура Трамирону настолько понравилось, что он почти заставил меня «покатать» его, когда будет время. Пришлось дать слово. Хотя, мне и самому было это нужно, поэтому я не сильно-то и сопротивлялся.

Мне кажется, что, чем больше времени мы проводим, тем все более открытым становится Трамирон. Он хоть и пытается вести себя, как вдумчивый и спокойный взрослый, но время от времени у него проскальзывает этакое ребячество, из-за которого сразу становится понятно — иллайри еще очень молод.

После того, как к нам присоединился Алианур, я развеял платформу, вытирая пот с лица. Отлично, надо чаще придумывать такие вот моменты, прокачивая воображение.

Когда я повернулся к остальным, то не застал рядом с собой никого. Правда, все они обнаружились около странных деревьев.

— Это что-то странное, — пробормотал Трамирон, протягивая руку к стволу.

— Лучше не трогать, — предупредил я, подходя к ближайшему дереву ближе и «всматриваясь» в него всеми органами чувств, которые у меня были. — Мертвы, — поделился я с остальными своими наблюдениями, носком поддевая почву. Здесь внизу оказалась самая настоящая земля.

— Но почему они такие черные? — Трамирон всё-таки коснулся дерева, обходя его по кругу. — Как каменные.

Я и сам подошел ближе. Я бы понял, если бы деревья просто засохли, если за ними перестали ухаживать.

— Вполне вероятно, что деревья изначально были какие-то особенные, — я вспомнил, что на Земле существовало железное дерево. Вдруг и тут бывают, например, каменные деревья. В этих горах, по ходу, все сделано из этого материала. Коснувшись ветки, я слегка нажал на кончик, который тут же отломился. Шар света всё-таки потух после того, как я развеял подушку, поэтому я зажег новый, тут же удивленно вскидывая брови. Нет, в темноте я видел отлично, но для моего зрения эти деревья выглядели просто непроницаемо черными. А тут…

— Кажется, это не простые деревья, — задумчиво выдал Трамирон, рассматривая слегка мерцающие под светом светляка ветви. — Но неужели они так просто ломаются?

Схватившись за ветку, Трамирон попытался отломить кончик, как совсем недавно сделал я, но у него ничего не вышло.

— Магия? — спросил он, выпуская так и не поддавшуюся ему ветку.

Я пожал плечами.

— Я просто сильнее, — сказал, бросая камешек Трамирону. Он тут же его поймал, принимаясь рассматривать со всех сторон. Интересно, это какой-то кварц? Черный янтарь? Нет, я не эксперт, не скажу.

— Мне кажется, в нем есть магия, — совершенно серьезно сказал Трамирон, протягивая камушек мне. — Ощущение от него такое же, как от тех зеленых камней.

— Да? — я направил энергию в камень, наблюдая происходящие с ним метаморфозы.

Вместо того чтобы начать светиться, он превращался в обломок ветки с темно — зеленой, почти черной корой. Ради любопытства я подал чуть больше, с удивлением наблюдая, как сбоку вырастает почка, из которой вскоре появляется ярко — зеленый лист.

— Ого, — восхитился Трамирон, неотрывно смотря, как листок растет, стремительно увеличиваясь. А потом рядом с ним появляется еще крохотная веточка, которая раскрывается и в буквальном смысле слова расцветает. Заметив движение рядом, мельком глянул — Илиотур и Алиануром тоже подошли к нам и встали рядом, стараясь не мешать мне.

Я не пытался увеличить поток, просто аккуратно вливал энергию, наблюдая, как цветок отцветает, лепестки его скукоживаются, потом опадают. В этом месте появилась завязь, потом плод, который стремительно наливался. В какой-то момент отпал единственный листок, а плод, став в десятки раз больше самого кусочка ветки, потемнел и, в конце концов, упал. Трамирон, кажется, готовый к этому, тут же его поймал.

Плод чем-то напоминал персик, только темно — коричневый с едва заметной краснотой.

Обломок ветки же в моих руках просто рассыпался прахом. Кажется, для него все это было сложно.

— И что это значит? — подняв на меня взгляд, спросил Трамирон.

— Ты сказал, что камень чем-то похож, вот я и влил в него немного своей магии, — я пожал плечами, размышляя, что это за плод такой и что с ним делать.

— Полагаю, есть его не стоит, — словно прочитав мои мысли, высказался Алианур, забирая фрукт у Трамирона. Слишком уж тот пристально поглядывал на плод в своей руке.

— Я тоже думаю, что не стоит тянуть в рот нечто подобное, — я поймал брошенный мне Алиануром фрукт и, понюхав его, спрятал в своей сумке. — По крайней мере, пахнет хорошо, даже аппетитно, но обманываться не стоит. Он вполне может быть ядовит.

Трамирон с сомнением оглянулся по сторонам, а потом с легким неверием в глазах посмотрел на нас.

— Целый сад деревьев, которые плодоносят ядовитыми плодами? Как-то это слишком глупо, нет?

— Не скажи, — я качнул головой, подходя к дереву и присаживаясь на корточки. Все выглядело так, будто дерево на самом деле когда-то просто росло. А вот потом что-то случилось, и они превратились в черные камни, которые, впрочем, могут еще ожить. Хотя, стоит проверить свою теорию на дереве. Вдруг кусочек — всего лишь странная и незапланированная изначально неожиданность. — Может быть, их и можно есть, но только, например, сваренными или пожаренными.

— Это фрукт. Их едят просто так.

Я положил ладонь на один из корней, немного торчащих из земли, и подал магию, сосредотачиваясь.

— Может они компот из них делали, — пробормотал я, считая, что тему давно уже можно было закрыть.

По мере того, как магия уходила из меня, дерево оживало. Если взять сухофрукт и опустит в горячую воду, то он постепенно намокнет, и станет выглядеть так, будто налился соком. Вот и это дерево, воспринимало мою магию как воду.

Прекратив подачу, я поднялся и отошел от дерева.

— Сдается мне, что они не мертвы, а будто в спячке. Им нужна магия, — я глянул на парней. — Примерно такая магия, как у меня.

— И что бы это могло значить? — Трамирон коснулся кончика ветки и сосредоточился, но ничего не произошло, хотя я ощутил легкое волнение энергии вокруг него. То ли он не умеет направлять энергию в одно место, то ли дерево просто не принимает ее у него.

— Всего лишь то, что здесь когда-то жили существа, способные поддержать своей энергией весь этот сад. И были они чем-то похожи на меня. Может, не внешне, но магически, — пояснил я, отламывая для Трамирона кусочек ветки и кивая на нее. — Попробуй.

Трамирон пробовал, но никакого результата его от усилий не было. Черный кусок оставался безжизненным. Хотя мне показалось, что на секунду где-то в глубине будто бы сверкнула искра, но почти мгновенно погасала.

После этого мы настороженно побродили по саду, стараясь не разделяться, но лес каменных деревьев был тих и пуст, лишь черные ветви-кристаллы сверкали глянцевым светом от магического шара.

 

Глава 27

В итоге мы добрались до выхода с другой стороны. Прежде чем войти, внимательно оглядели арку. По краям арки шел вырезанный в камне цветочный орнамент.

— Как будто ветки эти живыми были.

Трамирон осторожно потрогал каменный лист, с любопытством оглядывая древнее творение.

Я тоже аккуратно прикоснулся к веткам, даже чуть магии подал, но ничего не случилось. Отвернувшись, я шагнул уже внутрь, как меня за руку притормозил Илиотур.

— Глядите, — он кивнул в сторону арки, показывая в какую сторону мне нужно смотреть.

Я тут же повернулся. От того места, к которому я прикасался, во все стороны змеились голубоватые нити странных и знакомых мне символов, чем-то отдаленно напоминающие арабскую вязь или сильдарийскую письменность. Всякие точечки, изящное кружево, в котором не понять, буквы это или целые слова, а может и вовсе фразы. Я видел подобные символы в рухнувшем городе и на золотых таблицах в затерянном храме неизвестного мне бога.

Медленно вся арка засветилась. Еще недавно безжизненные растения сдвинулись с места, почернели, а потом замерли.

Я тревожно поглядывал и в черноту входа и на сад, ожидая, что в любой момент откуда-нибудь нам прилетит какая-нибудь гадость. Но всё было тихо. Символы по-прежнему мирно сияли. Не представляю, зачем это сделано, но если для красоты, то смотится и в самом деле симпатично.

— Идемте, — позвал я остальных, удостоверяясь, что дальше ничего происходить не будет.

В коридоре были полукруглые, высокие потолки, глянцево — черные полы, покрытые толстым слоем пыли. Полы, казалось, сделаны из черного стекла. Здесь явно не обошлось без магии. Впрочем, ничего удивительно, учитывая все увиденное до этого.

Впереди нас ждала либо дверь, либо тупик. Никто не стал ничего говорить — все просто дружно поглядели на меня, будто я должен одним махом устранять такие препятствия.

— Что? — спросил, с легким раздражением поглядывая то парней. — Может быть, дальше ходу нет? Возможно такое?

Трамирон скептически приподнял брови.

— Может, тут тоже надо прикоснуться? — Илиотур протянул руку, даже слегка погладил дверь, но ничего не произошло.

Мне было интересно, что там дальше, но проскальзывало и некое сомнение — стоит ли туда соваться? Вдруг, это опасно. Впрочем, сомневаюсь, что все мы отсюда так спокойно сможем уйти. Боюсь, нас загрызет неудовлетворённое любопытство.

Конечно же, я протянул руку, чтобы прикоснуться, но даже не успел положить ладонь на поверхность, как по всей дверь как-то разом, вспыхнули знакомые уже нам символы. Я даже отшатнулся от неожиданности. Да и Трамирон схватился за меч. О близнецах вообще молчу — они оба дернулись в сторону сына советника, явно стремясь закрыть его собой.

— Предупреждать надо, — проворчал Алианур, раздраженно передергивая плечами.

— Ага, — я хмыкнул, стараясь задавить кривую улыбку. Кажется, мои нервы слишком натянуты. — В следующий раз обязательно. Как только меня самого предупредят о чем-нибудь подобном, так я сразу.

Илиотур мельком глянул на брата, который явно хотел еще что-тосказать. Алианур тут же поджал недовольно губы и отвернулся. Я ему с самого начала не сильно нравился, даже не знаю, почему.

Пока мы перекидывались этими фразами, дверь полностью… испарилась.

— Это нормально? — Трамирон тревожно оглянулся на меня, смотря такими глазами, будто был уверен, что я знаю все тайны вселенной.

— Полагаю, что да, — я только подивился тем, кто тут когда-то жил. — Скорее всего, это магия иллюзии. Причем очень сильная, — я подошел к проему и стал всматриваться в косяк. Как я и думал, по нему змеились всё те же символы. Не удивлюсь, если дверь снова появится, стоит нам только войти внутрь.

— Иллюзия? — Илиотур нахмурился, смотря на свою руку.

— Да, морок, нереальность, мираж. Называй, как хочешь, — пояснил я, взглядом показывая, чтобы все вошли внутрь. Как я и думал, стоило нам только войти, как дверь снова соткалась из воздуха.

— Но я ощущал ее, как нечто вполне реальное, — возразил Илиотур.

— Поэтому я и говорю, что она очень сильная. Магия в таких иллюзиях не просто действует на ваши глаза, она заставляет верить вас в ее реальность. Странно, что она еще на месте. Вероятно, где-то тут стоит накопитель…

— Не представляю, как такое возможно, — проворчал Илиотур.

— Возможно, — сказал я, осматрвиаясь по сторонам. Было темно, поэтому пришлось постепенно увеличивать шар света, поднимая его повыше. — Например, во сне тебе ведь часто кажется, что всё, что ты видишь — реальность. Ты даже не можешь осознать, что это сон. И понимаешь это только тогда, когда проснешься. Но ведь когда ты там, например, дуновение ветра или прикосновения вполне реальны. Твой мозг убеждает тебя в этом. Такая магия, как на этой двери, действует схожим образом. Зал какой-то, что ли?

Я замолчал, рассматривая пустую комнату, больше похожую на широченный коридор.

— Здесь везде двери, — поделился открытием Трамирон, внимательно осматривая то, что принял за неглубокие ниши.

Подойдя к первой, я протянул руку, и символы вспыхнули, а дверь исчезла. Мы переглянулись и стали считать, сколько тут этих дверей. Выходило, что тринадцать.

— Ну, посмотрим, что там у нас, — пробормотал я, отодвигая Трамирона в сторону и входя в комнату. На потолке тут же что-то начало разгораться уже знакомым светло — голубым светом. Я так и остался стоять в проходе, с подозрением смотря на новое явление. Это было похоже на… светильник. Круглый такой, выпуклый светильник. И он отлично освещал всё вокруг, пусть и немного непривычным светом.

Быстро оглядевшись, я вошел внутрь, позволяя остальным присоединиться ко мне.

— Ничего не трогать, — предупредил я, подходя к столу, на котором виднелись книги и бумаги.

Судя по всему, это была чья-то спальня. Об этом говорила кровать.

— Здесь все истлело.

Я резко обернулся, смотря, как Трамирон выпускает из рук какую-то разваливающуюся на волокна тряпку.

— Я же просил ничего не трогать, — проворчал я, подходя к парню и осматривая сначала его ладони, а потом небольшую горку почти что трухи. — Яд может сохраняться очень долго. Магические ловушки тоже никто не отменял. Как и механические. Мы толком не знаем, что за народ тут жил и на что он был способен. Судя по состоянию этой тряпки, народ отсюда ушел очень давно. Я даже не представляю, сколько должно пройти лет, чтобы ткань рассыпалась трухой от малейшего прикосновения. И всё-таки кое-какая магия в этом месте осталась.

— Идани, — позвал меня Илиотур, заставляя тут же вскинуть голову. — Посмотрите сюда.

Я подошел, перед этим, правда, пригвоздив Трамирона взглядом к месту. Тот даже не подумал пугаться, просто якобы покорно склонил голову, хотя я видел, что он, мелкий паршивец, улыбается.

— Что там? — спросил, подходя к Илиотуру.

— Вот, мне кажется, это что-то важное, — он махнул рукой на стену.

Я приблизился, рассматривая небольшую выпуклость, на которой посередине вспыхивал и гас какой-то символ. Немного поколебавшись, я положил на это место руку и, сосредоточившись, послал энергию. Когда из-под моей ладони во все стороны по стенам заструились светящиеся голубоватым светом символы, я едва не отдернул руку от неожиданности, но в последний момент расслабился. Оглянувшись, понял, что символы словно текут по всему в комнате. По стенам, потолку, кровати, столу с бумагами. Лишь нас они никак не касались. Спустя минут пять символы потухли. Я убрал руку. Символ больше не мигал, а просто слабо светился.

— И что это было? — тут же спросил Трамирон, подходя ближе и рассматривая непонятное устройство явно магического характера.

Я пожал плечами, а потом по наитию быстро подошел к столу и осторожно коснулся одного из свитков. Если ткань истлела, то бумаги уж точно должны были рассыпаться в прах от простого дуновения ветра. Но нет, свиток остался в моих руках целым и будто бы новым.

— Полагаю, это вроде магии обновления или что-то похожее, — сказал я, разворачивая свиток. На нем были всё те же неизвестные мне письмена. Ради эксперимента я прикоснулся к ткани на кровати. Ни кровать, ни ткань даже не думали рассыпаться. — Или сохранения.

— Да, магия всё-таки весьма полезная вещь, — Трамирон глянул на меня вопросительно, да так выразительно у него это получилось, что я буквально услышал его вопрос о том, можно ли тут осмотреться или всё еще опасно.

Качнув головой, я быстро прошелся по помещению, прикасаясь ко всему, вытаскивая ящики из шкафа, пролистывая быстро книги, заглядывая под кровать. В общем, если тут и были ловушки, то их либо нет, либо они не срабатывают из-за моей магии.

После этого я кивнул остальным, сам же отошел чуть в сторону, внимательно наблюдая за происходящим. Если вдруг что-тослучится, то, надеюсь, я успею отреагировать.

Ничего не случилось.

— Это обычная спальная комната, — Трамирон разочарованно отбросил гребень, который до этого вертел в руках, словно размышляя: оставить или забрать с собой. — Необычные материалы, ткани, но обстановка вполне знакомая.

— Ничего удивительно, — я хмыкнул, немного расслабляясь. — Ты не поверишь, как одинаково думают люди, даже если они находятся в разных мирах. Законы везде примерно одинаковые. Колесо, и на Ивуалу будет выглядеть колесом и где-нибудь в Крабовой туманности.

— Где это?

Я отмахнулся, еще раз более вдумчиво пролистывая книги.

— Эти записи и книги — вот что тут есть интересного, — я положил книгу на стол, с сожалением понимая, что этого языка я не знаю.

— Все равно прочесть не сможем, — Трамирон тоже поворошил свитки и бумаги, но после равнодушно отошел в сторону. — Идемте дальше.

Еще шесть комнат были оборудованы похожим образом. Причем явно угадывался шаблон, с небольшими особенностями. Понятно, что в стандартных комнатах жили разные люди. Еще за одной дверью обнаружился небольшой и совершенно пустой бассейн. Думаю, это была раньше купальня. За другой дверью — кухня. Еще четыре комнаты были чем-то вроде больших складских помещений.

— Что ж, — я оглядел последний склад, заглядывая в стоящий рядом ящик, в котором на дне виднелись черные камешки. Мы дружно решили, что это косточки от плодов. Сами плоды сгнили, а косточки вот закаменели и остались. Наверное. Хотя, это могли быть и какие-нибудь семена, кто знает. — Думаю, можно двигаться дальше. Ясно, что здесь жили те, кто присматривал за садом.

Все дружно согласились и вышли в коридор, останавливая перед последней дверью.

 

Глава 28

— Интересно, какой народ тут жил раньше? — задумчиво проговорил Трамирон.

— Возможно, мы еще узнаем об этом, — ответил я, протягивая руку к последней двери. Символы вспыхнули и дверь, как и все остальные до этого, исчезла. Только на этот раз по-другому.

Посередине появилась круглая дыра. Совершенно бесшумно дверь поделилась на тонкие «лепестки», которые задвигались по кругу, как бы сворачиваясь, отчего дыра посередине стремительно увеличивалась, пока проход не был полностью открыт.

— Что-то новенькое, — проворчал я, настороженно посылая вперед шар света. Вроде всё нормально, обычный тоннель, даже слишком. Шагнув внутрь, я быстро перешел на ту сторону. Кто его знает, вдруг эти «лепестки» стремительно вернутся и отрежут мне… голову или ногу.

Ничего не произошло.

Остальные, будто взяв с меня пример, поочередно влетели сюда. После того, как вошел Алианур, последний из нас, то «лепестки» тут же пришли в движение, и дверь закрылась, напоследок ярко вспыхнув символами.

— Прямо высокие технологии, — я пошагал вперед, поглядывая вокруг.

Особо тут смотреть и не на что было. Просто пещера, правда, весьма чистая и сухая. Время от времени нам встречались держатели с факелами на стенах. Мы даже подожгли один ради эксперимента. Загорелся. Похоже, что масло не дало факелам истлеть от времени, хотя некоторые всё-таки не выдерживали соревнования со временем — разваливались в руках. Даже странно их было видеть после магического светильника на потолке и совершенно сюрреалистичной двери.

Шли мы долго. Даже пришлось остановиться и перекусить.

— Мне кажется или пещера медленно спускается вниз? — спросил Трамирон, когда закончил жевать и аккуратно вытер руки небольшой тряпкой.

— Не кажется, — ответил я, поглядев на плавающий в воздухе под потолком шарик света. За последнее время я наловчился управляться с ними. Хорошая тренировка. — Мы медленно спускаемся.

— Не люблю подземелья, — Илиотур передернул плечами, поглядев подозрительно по сторонам, словно совершенно не доверял каменным стенам.

Я на это лишь равнодушно промолчал. Мне все равно, как бы. Конечно, в таких местах большой шанс быть погребенным заживо, но и на поверхности опасностей хватает. Так что это смотря где еще безопасней. Не думаю, что те, кто тут когда-то жил, стали бы выбирать сейсмически опасное место.

— Передохнем? — спросил, замечая, как Трамирон старательно делает вид, что не устал, а Алианур прячет зевки. Ответом мне стали перегляды, а потом слабые кивки. — Ложитесь, я посторожу.

— Разбудите через пару часов, — Илиотур тщательно следил, чтобы график дежурства не сбивался.

— Конечно, — легко согласился я, приваливаясь спиной к стене и прикрывая глаза. Шар полностью тушить не стал, просто чуть убавил свет.

Немного подумав, зажег второй и отправил его по другую сторону. Теперь получалось, что с обеих сторон туннель освещен. Я не думаю, что тут остались люди, но никто не отменял всяких подземных монстров. Те же пауки. Откуда-то они ведь у гармов взялись. Да и вообще, мало ли что тут может водиться. Всё-таки Ивуалу не похожий на остальные мир.

Он ведь действительно другой. Если в остальных трех мирах я ощущал себя почти так же, как и на Земле, с небольшой поправкой на магию, то здесь, будто даже воздух отличается. Хотя, мне вполне комфортно.

Эти тролли, гармы, иллиатары, иллайри. Подземелье это опять же. Странная магия, символы. Может, это что-то вроде рун? На местный лад, конечно. Магия слова? Вполне возможно, но почему тогда она подчиняется мне? Ответ очевиден — моя магия похожа на магию тех, кто все это создал и жил, вероятно, тут многие тысячелетия назад. Сколько с той поры прошло лет? Десять тысяч, двадцать? И куда делся народ отсюда? Самый простой вывод — ушел. Или вымер. Или был перебит.

Оставалось надеяться, что в дальнейшем мы найдем хотя бы часть ответом.

Я не стал будить парней, решив дать им отдохнуть полноценно. Сам же я не спал, просто находился в пограничном состоянии между сном и явью, не забывая при этом прислушиваться и анализировать разные звуки, которые улавливали мои сверхчувствительные уши. Мне приходилось отстраняться от звуков дыхания, сердцебиения или, например, бурчания живота Трамирона.

Я слышал, как гудит гора. Это было похоже на что-то вроде звука гуляющего по трубам ветра. А еще я мог поклясться, что слышу шум текущей воды. Я даже принюхался, но не почувствовал знакомого запаха влаги.

Ни голосов, ни шагов, ни звуков, которые могут производить живые разумные существа, я не слышал. А вот насчет просто живых организмов я не был так уверен. В какой-томомент я уловил шорох, похожий на звук трепыхания сотен маленьких крыльев. Но он был так тих, что становилось понятно — кто бы этот звук ни производил, он был очень далеко.

Конечно, Илиотур не одобрил мою идею не будить его, но лишь молча прожег меня недовольным взглядом, но промолчал. Хотя и всем своим видом дал понять, что в следующий раз он будет первым дежурить. Алианур и раньше не слишком был мной доволен.

Трамирону было все равно. Его мы и так оградили от необходимости сторожить наш сон. Поначалу ему подобное не нравилось, но потом он смирился.

Мы быстро перекусили, собрали вещи и выдвинулись дальше. Через пару часов нерукотворная пещера закончилась.

— Это ступени, — озвучил очевидное Трамирон.

Я кивнул, посылая шар чуть дальше. Это и в самом деле были ступени. Не крутые, вполне широкие и удобные. Стены и потолок здесь были аккуратно отшлифованы.

Переглянувшись, мы стали спускаться. Я как обычно шел впереди, за мной Илиотур, после Трамирон и самым последним молчаливый Алианур. Мы уже надеялись, что, если лестница, значит, скоро мы придем. Куда бы то ни было, но придем.

Спускаться пришлось еще часа три. Учитывая, что все это время каждый из нас был напряжен, ожидая всё, что угодно, то когда мы подошли к двери, то все облегченно выдохнули. Наверное, это была самая длинная лестница в моей жизни.

— А нам еще потом по ней подниматься, — тоскливо выдал Трамирон, смотря назад.

На этот раз, видимо, для разнообразия дверь была выполнена из дерева (и как за это время не рассыпалась?), но не обошлось без уже знакомых всем нам символов. Они тут же засветились, стоило мне слегка коснуться поверхности. Кажется, я даже энергию не успел выпустить, а дверь уже с тихим шелестом отворилась.

Я почти сразу услышал шум воды, и учуял ее запах. С той стороны пахнуло сыростью и прохладой. Входить я не спешил, вслушиваясь в звуки, но ничего подозрительного так и не услышал.

Открыв дверь полностью, как обычно сначала пустил шар, аккуратно выглядывая, но тот попросту потонул во тьме. Тогда я усилил его, понимая, что пещера должно быть очень большая.

Осторожно войдя, я, прищурившись, принялся осматриваться, продолжая поднимать и усиливать свет.

Большая пещера — это не то слово. Она была громадной. Я даже не видел противоположных стен. Как-то резко стало не по себе, поэтому я подошел ближе к стене, показывая остальным сделать то же самое.

Все мы молча наблюдали, как разгорающийся свет вытаскивает из тьмы все больше и больше деталей. В какой-то момент шар достиг потолка, прилип к нему, а потом произошло то, что никто из нас точно не ожидал. Энергию, которую я вкачал в шар, что-то буквально высосало, от чего он почти мгновенно потух, зато в том месте сверкнуло голубым светом. Символы стремительно разбегались, подобно моей молнии по потолку и стенам.

Неужели для активации нужно так мало энергии? Что там в том шаре? Крохи совсем.

Сияния от символов поначалу было мало, но потом, когда они захватывали и громадную каменную колону, и какие-то переходы, и все остальное, становилось всё ярче.

Оглядевшись, я понял, что пещеру опоясывает каменный выступ, на нем мы и стояли. У него даже перила были. Тоже каменные, рукотворные.

— Вот это да, — выдохнул Трамирон, когда символы начали покрывать нечто вроде замка или дворца, стоящего на громадной колонне посередине пещеры. Конечно, он не был слишком большим, заметно меньше, чем можно было бы построить снаружи, но по внешнему виду напоминал именно замок. С пиками, стрельчатыми окнами, с башенками, все, как полагается. Стены вокруг только не было. Впрочем, неудивительно, здесь она ни к чему.

Вообще, эта тумба или колонна была не единственной. Их здесь оказалось очень много, и на каждой из них ютился дом. Все они между собой были соединены мостами. Каменными мостами, с перилами. Выглядело это все как-то слишком уж фантастически, и становилось понятно, что без магии, все это должно было давно рухнуть. А может, и нет, вдруг дома просто вырезали в колоннах, непонятного происхождения. Сталактиты, сталагмиты, как они там называются?

Это был самый настоящий город. На высоком потолке висели каменные пики, впрочем, когда я подошел к ограждению и посмотрел вниз, то увидел, что и внизу они есть. А еще вместо пола там текла подземная река. Ее ширина почти равнялась размерам пещеры, лишь около стен виднелись тонкие полоски берега.

— Поглядим? — нетерпеливо спросил Трамирон.

— Подожди, — тормознул я его. — Сомневаюсь, что той энергии хватит. Гляди, — я показал на рисунок символов на стене и у нас под ногами. Он коротко пульсировал, словно решал: затухнуть ему или же еще потерпеть. — Думаю, что все это держится на честном слове. Сначала надо закачать достаточно энергии, чтобы под ногами мосты не рушились. Что-то подсказывает мне, что водичка там, внизу, весьма прохладная.

— И где его искать? — Илиотур огляделся, словно надеясь, что нужная нам вещь окажется где-то совсем рядом.

— Думаю, по логике вещей, главный рубильник где-то там, — я указал рукой на центральный замок. — Если уж кто и жил в нем, так точно местный правитель. Полагаю, что именно он и должен был следить за безопасностью Ранкеаватура.

— Ранкеаватура? — Трамирон непонимающе глянул на меня.

Я пожал плечами.

— А как еще его назвать? Ранкеаледан — город на скале. Ранкеаватур — город внутри горы. Все логично. Разве нет?

— Хорошее название, — сын советника кивнул, оглядев город новым взглядом. Такое чувство, что название что-то изменило. — Если кому-то интересно мое мнение, то я считаю, что этот город весьма подходит вам, Идани.

— Да? — я огляделся, медленно творя уже использованную ранее платформу. Идти по этим мостикам? Нет, спасибо. Пока что я на них ни ногой. А что? Иллайри прав. Это место будто под меня сделано. Не сказать, что я слишком люблю всякие подземелья, но это место приятное и весьма уютное. Мне тут даже больше нравится, чем в Ранкеаледане. Там все такое светлое, будто бы воздушное. А ведь в прошлой жизни я и сам жил в чем-то похожем, а сейчас вдруг стал тяготеть к такой вот мрачноватой красоте. — Пусть будет так. Значит, слушаем сюда. Я сейчас отправлюсь в замок. Вы же стоите и ничего не делаете. Даже не шевелитесь. Я постараюсь не задерживаться. Все ясно?

Все трое закивали, показывая то, что они меня услышали. Я еще раз обвел их предупреждающим взглядом и наступил на платформу, заставляя ее взлететь повыше.

 

Глава 29

Аккуратно миновав перила, я с большой осторожности направил платформу в сторону замка. Смотреть вниз было не то что бы страшно, но слегка неприятно. Может быть, если бы под ногами был камень, другое дело. Но когда такое ощущение, будто ты просто стоишь на воздухе — голова слегка кружится. Нужно больше тренироваться. И вообще, придумать какой-нибудь способ полета.

Подлетев к замку, прикоснулся к двери, не наступая пока что на пол. Что-то мне не хотелось бы все тут разрушить. Я, конечно, сомневаюсь, что замок вот прямо от одного моего шага рухнет, но береженого бог бережет. Так что пока полетаю, энергии это много не требует, только концентрации.

Внутри было мрачновато. Неудивительно, учитывая, что символы едва светились голубоватым светом, лишь слегка разгоняя темноту. Как я понял, пол был выложен из знакомого уже мне черного камня.

Замок имел странную планировку. Посередине он был пустым. Вместо потолка, которые разделяли бы этажи, у него имелись все те же мостики. Комнаты шли по кругу, но меня больше всего пока что заинтересовала винтовая лестница посередине. Казалось, что она обхватывает круглую тумбу. Именно от этой лестницы во все стороны расходились мосты. Чтобы попасть, например, на третий этаж, надо было подняться по центральной лестнице до него, выбрать мост и пройти по нему до нужной комнаты.

Поднявшись до самого верха, я наткнулся на дверь. Где может быть то, что мне нужно? Логично, что где-то в центре. Именно поэтому я открыл дверь и глянул вниз. Тумба оказалась полой. И внутри нее тоже была лестница, только на этот раз узкая и крутая. Я ее проигнорировал. Влетел внутрь и начал спускаться вниз на своей платформе.

Действовать пришлось крайне осторожно. Всё-таки управление магической платформой — не самое простое и легкое дело. К тому же, тумба внутри была не слишком уж большой. В общем, тесновато тут.

Впрочем, я не зря мучился. Внизу обнаружилось нечто, что вполне могло быть тем, что я искал. Выглядело это немного странно, но кто знает, может, именно такая форма позволяет всей этой магии работать как надо.

Все еще не решаясь наступать на пол, я сел на платформу, чуть не упав при этом, а потом нагнулся и положил руку на каменный шар. Самый верхний размером был как раз под ладонь.

Я подал энергию — шар полыхнул. Рука прилипла к камню. Я даже слегка забеспокоился. А уж когда из меня начали стремительно высасывать энергию, то и вовсе испугался.

Сначала я задергался, чуть не свалился с размякшей платформы, а потом выдохнул и замер. Судя по ощущениям, не так уж много это с меня и берет. Просто отток был в первое мгновение таким сильным и резким, вот я его так отчетливо и ощутил.

Восстановив платформу, я слегка нагнулся, чтобы получше рассмотреть странную конструкции. Это было похоже на необычного снеговика, только шаров гораздо больше. В самом низу, как и полагается, самый большой, а дальше все меньше и меньше. Всего семь шаров. И сейчас они буквально горели голубым светом. Я даже если бы захотел не смог бы уловить отдельные символы или буквы. Тем более, что они постоянно перемещались. Поначалу мне показалось, что хаотично, но потом я понял, что это не так. Символы на каждом шаре крутились в разные стороны. То есть, на верхнем по часовой стрелке, на следующем против, чуть ниже сверху вниз. И только на самом нижнем символы вертелись в разные стороны, но и там можно было увидеть схему. Казалось, что шар что-то вроде планеты, на которой в разные стороны текут водные течения.

Минут через тридцать я почувствовал, что теперь могу убрать ладонь. Но для верности я подождал еще минут пятнадцать. Символы продолжали вертеться, но энергию из меня больше не тянуло. Я встал на платформу и тряхнул головой. Вроде все отлично, только глаза от яркого света немного режет. В следующий раз не надо смотреть за всем этим светопреставлением.

Поднявшись наверх, с удивлением огляделся. Замок выглядел так, будто хозяева вот — вот ожидают гостей. Все сверкало чистотой и блеском. Было светло. А еще на полу, вокруг лестницы появился фонтан — явно иллюзорный, так как до этого в том месте не было ни намека на него. Фонтан в нескольких местах имел проходы, чтобы желающий мог беспрепятственно попасть на лестницу. В нем даже рыбы какие-то плавали, а еще дно слегка светилось, будто там кто-то рассыпал драгоценные камни.

Больше украшений я не нашел. Ни статуй, ни картин, ни гобеленов каких-нибудь. Весьма аскетично, как по мне, но вполне приемлемо, учитывая, что все вокруг слегка светилось символами. Да еще, оказалось, что черный не только пол, но и все остальное. К этому надо привыкнуть.

Вылетев из замка, я чуть подумал и решительно ступил на мост, осматривая уже его. Он на самом деле был каменным. Казалось, что его просто — напросто выложили из небольших булыжников, сверху потом тщательно зашлифовав.

А резные перила явно делались из того черного дерева, плод от которого теперь лежал в моей сумке. Не понятно только, почему оно не зацветает, ведь по ним тоже змеились символы, а значит, энергия. Видимо, тут какой-то запрет в этих письменах. Запрет на цветение.

Вскинув голову, я поискал глазами парней, а потом пошел по мосту. Сначала с небольшой опаской, но с каждым шагом неуверенность покидала меня. Ну не самоубийцы же были те, кто строил все это. Раз работало раньше, и достояло до сих пор, значит, будет работать и дальше.

* * *

Конечно, мы посвятили пару дней на осмотр. Было понятно, что тут нужно основательно готовиться и приходить с определенной целью, а не так как мы с наскока.

По беглому осмотру становилось понятно, что люди ушли отсюда не в спешке. Да, многое было оставлено, но никаких личных вещей, за редким исключением. Просто почти пустой город. Нашли даже библиотеку. Почти пустую. Лишь пару томов удалось отыскать.

А еще, оказалась, что та дверь, из которой мы вышли, не единственная. Во все стороны из этого места шли тоннели. Всем нам было интересно, что там по ту сторону, но мы понимали, что разведка составит не день и не два, тем более, если проверять за каждой дверью.

Да, мы отправили советнику птицу, но он ведь не знал, что мы благополучно подсмотрели, куда это направлялись гармы и теперь лазаем под горами. Если бы я был на его месте, то непременно начал волноваться.

Иллайри уговаривали меня побыть здесь еще немного, но я волей своей постановил, что мы возвращаемся. А потом… потом я вернусь сюда один и все погляжу. Конечно, о последнем я промолчал, но по глазам своих спутников понял, что они обо всем догадались и очень даже против подобного сценария. Уж Трамирон точно не оставит теперь меня в покое.

— Давайте отправим Илиотура или Алианура в Тоборг. Он отправит отцу птицу с пояснениями, а потом они просто вернуться сюда и мы продолжим исследовать Ранкеаватур, — поделился идеей Трамирон, когда мы в последний раз ночевали в городе.

— Нет, я не могу позволить им идти в одиночку. Кто знает, вдруг снаружи бродят толпы гармов. А если они наткнутся на них? Нет, Трамирон, твой отец отпустил вас под мою ответственность, поэтому я успокоюсь только тогда, когда вы будете переданы из рук в руки советнику, — я покачал головой, пытаясь снова сосредоточиться на изменении формы у обычного камешка.

— Тогда давайте просто сходим все вместе в Тоборг…

— Отправим птицу твоему отцу, — я хмыкнул, подумав, что такое вполне можно провернуть. В принципе, эти трое меня не слишком напрягают, так что все возможно.

— Да, — Трамирон хмуро глянул на меня, подозревая, видимо, в том, что я просто хочу от них скорее избавиться. — Объясним ему все. Даже можем подождать ответ. Только надо будет заранее попросить, чтобы он его написал.

— Разве вам не хочется домой? — я с удовлетворением осмотрел полученный колючий шарик. Не так-то легко вытягивать каменные иголки, стараясь не порвать их и не сломать.

— Что там делать? — Трамирон фыркнул. — По лесам бегать, гармов высматривать? Так они все равно дальше определенной черты не заходят. А дальше отец меня не отпускает.

— А ты бы хотел порезать парочку этих монстров?

Трамирон пожевал губы, рассматривая свои руки, словно там был написан ответ.

— Раньше хотел, — заговорил он тихо. — Я сейчас не против, но…

— Смелости и решимости поубавилось, — понял я его заминку. Смеяться не стал. Отлично понимаю его. Это когда сидишь в защищенном месте, в мире и покое, монстры снаружи кажутся неопасными и какими-то нереальными, что ли. А вот когда они прямо перед тобой, мертвые, воняют и разлагаются — это уже немного другое. Думаю, Трамирону нужно встретиться лицом к лицу с гармом, вот тогда он окончательно поймет — хочет ли он и дальше сражаться с ними или предпочтет всю оставшуюся жизнь провести за стенами Ранкеаледана, не высовываясь лишний раз.

После моих слов Трамирон вскинул головой, возмущенно сверкая глазами, но потом выдохнул, слегка сдуваясь.

— Вы правы, — тихо сказал он, наклоняя голову, будто стыдясь. — Я их и раньше видел, но не так близко. И… они ужасны, — прошептал он, будто делился со мной каким-то секретом.

— Тебе нечего стыдиться, — я положил шипастый шар и принялся за следующий камешек — контроль нужно тренировать. — Это вполне нормальная и естественная реакция. Гармы — опасны. И это нормально опасаться подобных существ. Даже я боюсь.

— Правда? — совсем по-детски спросил иллайри, а потом сам же и смутился своего поведения.

— Конечно, — я кивнул невозмутимо, невольно вздрагивая и роняя шарик — слишком много подал магии, шип вырос так быстро, что уколол мне палец. — Любое здравомыслящее существо будет опасаться чего-то подобного. Гармы ведь запросто сожрать могут. И сделают это, если им попасться. Да и омерзительные они на вид, просто жуть. Самое главное запомни — бей в голову. Гармы очень живуче. Поэтому лучше всего — это отрубить голову. Можно еще воткнуть меч в глаз или в рот. Если отрубил руку, будь уверен, что гарм не вышел из строя и вполне может загрызть тебя. У них понижен болевой порог. Нет, он чувствует боль из-за отрубленной руки, но вполне может не обращать на эту боль внимания. По крайней мере, до тех пор, пока не истечет кровью и не потеряет сознание от этого. Можно целиться в сердце, но в горячке боя легче срубить голову, чем попасть в нужное место. Если бьёшь из лука, то определенно целься в глаза. Если сбоку, то в ухо или в шею.

— Вы много о них знаете, — Трамирон проследил взглядом, как я кладу на землю очередной шипастый шарик. Их уже выстроилась целая колонна.

— Всё, что я тебе сказал, убивает так же хорошо и человека, и иллиатара, и иллайри. В этом нет никакой высшей мудрости, — я хмыкнул, возвращая камням прежний вид и начиная заново. — Но ты прав, я близко знаком с гармами.

— Вы с ними сражались?

— Конечно, — не стал я отрицать, правда и не сказал, что это было в прошлом моем мире, можно сказать, в прошлой жизни. Ни к чему им такие знания пока что. А может, и вовсе никогда не узнают. — Очень часто и много. Они отлично горят.

Трамирон поморщился.

— Представляю, какой тогда стоит запах. Они и так пахнут не цветами. Вообще, не пахнут. Что вы делаете? — резко сменил он тему разговора.

Я мельком глянул на него, отслеживая краем глаза перемещения Илиотура с братом. Они сейчас немного в стороне готовили ужин из пойманной в реке рыбы. Она была странной, похожей на ужа, но мясо, мы уже проверяли, оказалось съедобным.

— Тренирую магию. Ты вот мечом постоянно махаешь, а я контроль тренирую.

— Разве вам это нужно? — Трамирон явно был удивлен.

— Почему нет? — я даже слегка удивился.

— Вы так хорошо управляете магией, что я думал, вам это уже не нужно, — с некоторым сомнением потянул Трамирон, принюхиваясь. Ага, жареной рыбкой пахнет. — А мечом вы тоже умеете?

— Умею, — я встал, оставляя камни в покое. — И мечом, и луком, и арбалетом, и… Много еще чем. Идем, кажется, готово.

На следующий день мы покинули город в горе. Я решил, что идти в Тоборг всё-таки ближе, чем возвращать Трамирона с его телохранителями в Ранкеаледан.

Когда мы через некоторое время покинули горы и вошли в лес, я сразу ощутил нечто странное. Такое ощущение, что в воздухе витает напряжение.

Раньше этого определенно не было.

 

Глава 30

Иллайри тоже ощутили это. Они чаще обычного оглядывались и посматривали вокруг с тревогой и легким недоумением.

— Что это такое? — наконец, спросил Трамирон, причем почему-то у меня, будто был уверен, что я совершенно точно в курсе.

— Не знаю, но думаю, долго мы в неведении не останемся. Подождите, — я остановился, выбрав для этого небольшой пригорок, на котором не росло деревьев. Полноценной поляной это место не назвать, но что-то вроде.

Замерев, я закрыл глаза и вслушался. Я давно заметил, что с самого начала неосознанно ограничивал свои физические способности. Нет, мой слух и в обычном состоянии намного лучше, чем был раньше, но если я обращал все свое внимание на него, то он становился просто запредельным.

Гул насекомых. Шелест травы и листьев. Скрип стволов. Треск упавших веток. Легкие шорохи — видимо, грызуны. Далекие крики какой-то птицы. И многие другие звуки, присущие лесу. Например, вдалеке я отчетливо слышал, как какое-то крупное животное трется о дерево чем-то жестким. Рогами или же еще чем-то наподобие этого.

И не было в лесу ничего такого, отчего могла произойти такая перемена с ним. Признаться, я думал, что тут гармы, но нет, хотя легкая остаточная вонь присутствовала. Вряд ли это были те, что погибли в бою с троллями. Не они, но тоже были давно.

— Ничего, — я задумчиво покачал головой.

Мы не бежали, но шли быстро, торопились, ощущая себя не слишком уютно в лесу. И мне было видно, что иллайри хмурятся все сильнее и сильнее. А потом мы встретили первое срубленное дерево. Листья на нем немного повяли, но еще не засохли. Значит, срубили его не больше недели назад. Оно полностью не упало, опираясь раскидистыми ветвями на другие деревья.

— Самое большое, — Трамирон подошел ближе, оглядывая дерево. — И зачем было срубать, если не забрали?

Я, прищурившись, огляделся. И в самом деле, дерево самое толстое из всех, что тут росли. Подойдя ближе, я замер от неожиданности. Ощущение явно было остаточным, будто некий отпечаток, но моя чувствительность к энергии пока что заставляла меня самого удивляться.

Протянув руку, я опустил ладонь на шершавую кору, неосознанно принимаясь поглаживать теперь уже пустое дерево. Да, именно пустое. Прикасаясь к срубленному дереву, я понимаю, что в нем теперь нет чего-то важного, какой-то жизни. Подобные деревья (не пустые, а именно наполненные чем-то непонятным) и раньше попадались мне, но я толком не обращал на них внимание, решив разобраться позже.

— Наверное, хотят, чтобы сначала высохло, — задумчиво пробормотал я, рассматривая оставленные вокруг следы. Судя по всему, тут потопталось много народу. А учитывая, что следы были от голой стопы, сразу понятно, кому они принадлежали.

Но зачем гармам срубать деревья? В горах стало холодно? К зиме готовятся? Так ее тут нет, как оказалось. По крайней мере, полноценной. Да и не слишком ли далеко они от своих гор забрались?

Ближе к вечеру мы нашли еще один поваленный ствол. Все выглядело идентично. Самое большое дерево, срубили и оставили, следы голых ног вокруг. Вот только это дерево явно срубили не так давно, да и запах вокруг свидетельствовал, что гармы тут были от силы дня два назад.

Оставаться в этом месте совершенно не хотелось. Казалось, весь лес, будто осквернен гармами. Атмосфера давила на плечи тяжестью и какой-тоскорбью, что ли.

Мы отошли как можно дальше от дерева, и развели костер. Говорить не хотелось. Такое ощущение витало, словно кто-то умер. Я понимал, что дело не только в гармах. Было во всем этом что-то еще. Что-то важное и, пожалуй, страшное.

Когда я сказал всем спать, никто не стал противиться. Даже Илиотур не возражал и не просил разбудить его, когда смена подойдет. Я же еще долго сидел у костра, не давая огню потухнуть. Окружающая тьма давила на плечи, как никогда. Она не казалась бархатной, нет, сейчас, почему-то в ней чувствовалась легкая настороженность и совершенно не скрываемая скорбь.

Когда она вышла из-за дерева, то я подумал, что невольно уснул, убаюканный треском огня и непривычным молчанием леса. Но нет, встрепенувшись, я понял, что незнакомка — далеко не сон.

Я давно уже знаю, что и девушка может быть смертельно опасной. Нельзя смотреть на ее невинный и нежный вид. Они знают, как действуют на мужчин, поэтому и стараются выставить свою якобы беззащитность вперед, стараясь усыпить этим внимание жертвы.

Именно поэтому, я, когда увидел незнакомку, в первую очередь собрался, готовый к любой неожиданности. Согласитесь, странно увидеть ночью в лесу одинокую девушку. Я прислушался, но нет, никого вокруг больше не было.

Да и выглядела ночная гостья как-то странно.

Я встал, не отрывая взгляда от красавицы. А то, что гостья была красива, у меня лично не вызывало никаких сомнений. Тонкая, стройная, с длинными светлыми волосами, она была почти обнажена. Я даже моргнул пару раз, чтобы удостовериться. Но нет, все осталось по-прежнему. Одежду девушке заменяла прозрачная накидка. И мне было отлично видно и упругие груди с торчащими сосками, и изгибы бедер, и чуть темноватый уголок волос между ног.

Я оторвал взгляд от привлекательного зрелища и глянул на ее лицо. Полные губы, аккуратный, немного вздернутый нос, большие, влажные глаза с длинными ресницами. На голове венок из листьев. Девушка однозначно выглядела этакой лесной нимфой, красивой и вызывающей дикое желание.

За свою долгую жизнь я научился управлять своим телом. Оно должно служить мне, а не я ему. Поэтому у меня давно не было неуместных порывов. Я всегда мог заглушить желание плоти, выпуская его только тогда, когда это было ему дозволено.

— Кто ты и что тебе нужно? — спросил резко севшим голосом. — Если это магия, то тебе лучше прекратить, иначе никакого разговора не выйдет, — сказал я наобум.

Девушка, шедшая до этого мелкими шажками в мою сторону, резко остановилась. Только сейчас я понял, что ее окружает легкое сияние. Ее глаза увлажнились, а завораживающие губы немного скривились, будто она пыталась сдержать слезы.

— Помоги мне, — прошептала она таким сладким голосом, что меня прошила дрожь.

Я скривился. Все эти приемы мне отлично известны. Низкий, чуть хрипловатый шепот, на выдохе, будто она выстанывает слова, а не говорит. Просящий, томный с поволокой взгляд и дрожащие губы.

— Отлично, — я щелкнул пальцем, заставляя костер разгореться сильнее. На самом деле я ничего такого не хотел, мне просто нужно было отвлечь свое внимание. Неожиданно, но это дало результат — девушка шарахнулась от огня, словно боялась обжечься. — Еще раз спрашиваю: кто ты и что тебе нужно? Помочь? Отлично, но сначала скажи, в чем. Вдруг ты попросишь о чем-то таком, что делать я не захочу. Например, убить кого-нибудь, чтобы заполучит наследство. Или утопить недавно рожденного ребенка. Так что?

Я замолчал, недовольный собой. Мне больше тысячи лет, а я по-прежнему не могу устоять перед женской красотой даже в такой опасный момент.

— У меня нет имени, — дрожащим голосом прошептала она. Сев прямо на землю, она подтянула к себе ноги и обхватила колени руками. — Мне нужна твоя помощь.

— Понятно, — я мельком глянул на парней, которые даже не думали просыпаться. Это выглядело странно и подозрительно. — Ты их усыпила?

— Я, — не стала отпираться безымянная. — Но с ними все будет нормально. Ты не злись, пожалуйста, и не волнуйся. Они утром проснутся. Так ты мне поможешь? — она подняла на меня свои громадные глаза, и я четко понял, что у простой человеческой девушки таких глаз не может быть — слишком большие. Даже для более привлекательных иллайри, внешность была искусственно красивой, как кукла, в самом деле.

— Что тебе нужно? — снова спросил, не желая давать согласие, не пойми на что. Мало ли, какая помощь ей нужна.

— Мое дерево, — девушка как-то отчаянно всхлипнула. Я сделал шаг к ней, ощутив себя последним мерзавцем, но тут же остановился, одергивая себе. — Они его срубили.

— Дерево? — почему-то я сразу подумал о тех деревья, которые мы видели недавно поваленными. Ну, это ведь логично. — Кто срубил и зачем? И какое тебе дело до какого-то дерева? И как я могу помочь? Снова срастить его не в моих силах.

— Ужасные существа, злобные и страшные. А в дереве я живу, это мой дом и без него я погибну, — выдала красавица.

Я нахмурился, размышляя, что происходит. Итак, «ужасные, злобные, страшные» — это по-любому гармы. Девушка, живущая в дереве… Если это правда, во что трудно поверить, то это, скорее всего, дриада? Лесная нимфа, живущая в деревьях. Кажется, так их называют. Что я знаю, о них? Ровным счетом ничего.

На Этте я читал пару раз легенды, связанные с этими мифическими созданиями. Там их называли мошами и были эти милые девушки совсем не беззащитными красавицами. Надо сказать, что моша — это душа несчастной, которая решила самоубиться. Чаше всего, от неразделенной любви или из-за мужского предательства. Еще было мнение, что это души тех, кого убили мужья. В общем, эти милые красавицы весьма не любили мужчин. Они заманивали их своей красотой к деревьям, в которых находили себе приют и заставляли засыпать там навечно. Трупы бедолаг медленно гнили и подпитывали эти деревья. А еще говорилось, что никакой красоты на самом деле нет, это все магия мош.

Что-то в свете всего, что удалось вспомнить, мне перехотелось помогать ей. А учитывая, как просто она усыпила парней…

— Я не причиню тебе вреда! — горячо заверила она, вскакивая на ноги и смотря на меня такими несчастными глазами, что хотелось немедленно поддаться. — Да и не смогу, ты во много раз сильнее.

— Покажись, — сказал, оглядываясь украдкой по сторонам. Мало ли, вдруг она тут не одна.

Девушка пару раз хлопнула ресницами, а потом тяжело вздохнула, прикрывая глаза. Красивый облик потек, и я увидел то, что трудно было назвать красивой внешностью. Существо сложно было назвать человекоподобным, хотя вроде как руки и ноги были, только походили они больше на ветки дерева. Древоподобное туловище обмотано гибкой лозой с листьями. Ни прозрачной ткани, ни изгибов соблазнительного тела. Но и на мертвых дух это не походило.

— Уже лучше. Не люблю притворщиков, — сказал я, ощущая, что сексуальная атака прекратилась. Даже дышать легче стало. — Итак, ты дух, живущий в дереве, я правильно понял?

— Да, — ответило существо, хотя и не понятно было чем.

— И твое дерево срубили гармы. Почему? Только твое? Много вас с лесу?

— Много. Мы следим за лесом, ухаживаем за ним. Смотрим, чтобы не было больных деревьев, а если кто-то заболевает, то лечим своей магией. Мы не можем жить без леса — это наш дом. Мерзкие создания как-то узнали о нас, хотя мы никогда не попадаемся на глаза мягкотелых. Они отчего-то решили уничтожить все деревья, в которых мы живем. Без нас лес вскоре погибнет.

— И что я могу сделать? — у меня были нехорошие мысли по поводу всего этого, но свои размышления я оставил на потом.

— Я собрала все свои силы в одной ветке. Дерево почти мертво. Если посадить эту ветку в землю и полить, то я смогу пустить корни. Помоги.

Я вздохнул. Оглянулся на парней. Они по-прежнему спали.

— Я надеюсь, что с ними ничего не случится, пока меня не будет. Иначе, гармы покажутся вам милыми ребятами. Ты ведь любишь свой лес, верно? — я сделал пару шагов сторону создания и остановился. Оно кивнуло, едва не отшатнувшись. — Вот и отлично. Значит, моих людей вы не тронете, а я, так уж и быть, помогу вас. Я ведь правильно понял, что ты тут не одна?

— Да, нас еще несколько, — создание, к которому я по-прежнему обращался в женском роде, махнуло рукой — веткой в сторону.

Я глянул туда, замечая круглолицых девчат, то ли от страха, то ли еще по какой причине прячущихся за деревьями.

— Показывай, — приказал, вернув взгляд к той, с которой я говорил изначально.

Перед тем как уйти, я все-таки представил себе непроницаемый для вторжения барьер и накрыл им парней. Так сказать, на всякий случай.

 

Глава 31

Создание на удивление проворно пошагало в ту сторону, где лежало срубленное дерево, мимо которого мы прошли сегодня вечером. Дошли мы быстро. Потом она подвела меня к одной из веток, которую я с легкостью отломил и, чуть отойдя, воткнул в землю. Воды с собой у меня не было, поэтому я сосредоточился, вытягивая ее из воздуха. Полить удалось, а существо буквально обняло небольшое деревце, в котором попросту растворилось. Ветка, высотой метра три на моих глазах принялась расти. Я по наитию положил ладонь на тоненький пока ствол и влил в него энергию. Деревце стремительно вытянулось вверх, как-то радостно зашуршав листьями.

— Ну, хватит, — сказал, отступая.

— А теперь мне, пожалуйста, — пропищала крохотная девчушка, прячась за стволом дерева и смотря на меня со смесью радости и ужаса.

— Веди.

На этот раз деревце изначально было небольшим. Пришлось с ним повозиться. Стоило мне только закончить, как меня потянули в другую сторону. С моей скоростью и зрением передвигаться по ночному лесу на большие расстояния не доставляло труда, поэтому я не отказывал.

Но когда забрезжил рассвет, я убедился, что закончил с последней просительницей и поспешил вернуться, опасаясь, что с парнями могло что-нибудь случиться, пока я тут как сайгак по всему лесу скачу. Все обошлось. Барьер стоял нетронутым и абсолютно невредимым, даже не развалился из-за отсутствия меня поблизости. Видимо, в стрессовой ситуации у меня получается лучше всего колдовать. Через пятнадцать минут после того, как я вернулся, проснулся Илиотур. Он потянулся, сразу же нахмурился, а потом недовольно взглянул на меня, явно упрекая за то, что я снова дежурил всю ночь один.

Не обращая на него внимания, я вытянул гудящие ноги и понадеялся, что следующей ночью выспаться мне все же дадут.

* * *

— Вы уверены, что это можно пить? — с сомнением спросил я, принюхиваясь к напитку в моей кружке.

Мы благополучно прибыли в Тоборг. Ночных приключений со мной больше не случалось. В городе мы первым делом проверили своих лошадей. Хозяин таверны встретил нас угодливо, но когда он думал, что мы не видим, то весьма красноречиво кривился, явно недовольный тем, что мы не сгинули там, куда ходили и вернулись. Я его даже слегка понимаю. Продав четыре лошади, он стал бы весьма богатым человеком.

Как только их не украли. Наверное, из-за нашей внешности, другой причины не вижу. Всё-таки у людей иной прорезается здравый смысл. А еще у них силен инстинкт самосохранения. Надо же, я уже стал определять себя и людей в разные категории, хотя, наверное, меня действительно сложно уже назвать человеком. И дело не в том, что какая у меня кожа или волосы. Дело в моем настоящем возрасте — люди столько не живут, за редким исключением.

После того, как мы все удостоверились, что лошади на месте, то тут же прикупили птицу. Что там писал Трамирон отцу, я не знаю. Теперь вот сидим, ждем ответа от советника, культурно отдыхаем в какой-то местной забегаловки, которую все встреченные нами люди дружно назвали самой «достойной».

По мне так обычная дыра. Деревянные длинные столы, приколоченные к полу лавки, люстра в виде колеса. Пол тоже дощатый, посыпанный соломой. Что-то вроде барной стойки, за которой постоянно околачивается хозяин местного «ресторана» — пухловатый, низенький, с крупными глазами навыкате и пальцами — сосисками. Он нервно поглядывал на нас, то и дело дергаясь в нашу сторону, словно готов был в любой момент ринуться сюда, если позовем.

Кроме нас тут еще были посетители. Обычные на вид местные, что-то отмечающие или же просто пришедшие выпить в большой компании.

— Остальные пьют, — Трамирон невозмутимо прожевал запеченный кусок рыбы и скосил в сторону моей кружки глаза. — Хотя пахнет неважно, я согласен.

— Как тут что-то можно учуять? — я даже слегка восхитился. Мне самому весь нос забил рыбный запах, смешанный с горьковатым запахом рыбьих потрохов.

— Они называют это медовым пивом, — просветил меня Трамирон, широко улыбаясь. Я недоверчиво глянул на него. Не приподнимаю, чтобы он так сильно улыбался. Однозначно, тяжелая атмосфера леса, по которому нам пришлось пройти слишком сильно давила на них, и теперь, видимо, избавившись от этого ощущения, они чувствуют что-то вроде эйфории. Если не это, тогда нужно искать причину странного поведения Трамирона в чем-то другом.

Я отвернулся от него и принюхался. Пахло однозначно не пивом. Уж я-то отлично узнаю запах пива во всех существующих мирах. Здесь же что-то кислое и перебродившее, как виноградный сок.

Поставив кружку на стол, принялся за свой кусок мяса. По крайней мере, жарить тут умеют.

Пока жевал, думал о том, что происходят какие-то подозрительные странности. Зачем гармам, во-первых, уничтожать троллей, во-вторых, спиливать деревья, в которых живут местные дриады или как их тут на самом деле называют. И тех и других можно считать кем-то вроде магических существ. Что я знаю о тех же дриадах? Если забыть о мошах, то дриады — это древесные нимфы, то есть что-то вроде лесных духов. А нимфы, как я знаю, бывают разные. Если так подумать, то и тролли вполне могут быть духами, только духами, живущими в камнях. И магия и тем и другим дает подобие тела, чтобы они могли влиять на реальный мир. В принципе, их можно назвать даже детьми магии.

Со мной, впрочем, то же самое. Только тело мое не из камней и дерева, а из крови, плоти и костей. Невелика разница. А то, что разум есть, так духи тоже не безмозглые создания. Кто-то умнее, конечно, кто-то тупее, но разум у них есть.

Получается, что жрецы как-то узнали о подобных существах и решили, что им не стоит жить в этом мире. Почему? Неужели те же деревья могут быть опасны для планов жрецов? И какие у них вообще планы? Нет, я понимаю, что они качают энергию из других миров, скорее всего, чтобы магичить, но ведь у них должны быть какая-нибудь глобальная идея. Например, обратить всех существ в себе подобных. Захватить парочку миров. Да мало ли, что можно хотеть.

Интересно, они только сейчас начали уничтожать вместилища духов или же занимались этим и до этого? Если только сейчас, то встает новый вопрос: что послужило толчком для этого? А если не сейчас, то сколько они развоплотили?

А еще интересно, что становится с духами, когда разрушают дарованную магией оболочку? По идее, это же духи, они не должны умирать. Скорее всего, переносятся в какой-нибудь свой духовный мир, вроде иного плана или астрала.

Если это так, то усилия гармов не причиняют духам какого-то особо вреда. Если, конечно, у тех самых духов не единственный шанс на воплощение. А если единственный? Тогда на их место придут другие. А если не придут? Тогда все духи вернутся в свой мир (или куда там они возвращаются?), а в этом мире не останется магических существ. И чем это чревато? А бог его знает. Но я знаю одно — если за дело взялись гармы, значит, ничего хорошего нас ждать точно не может. Их жрецы хоть и умные ребята, но то ли не могут увидеть общей картины и последствий от дел рук своих, то ли им наплевать на всякие последствия. Ни первое, ни второе не может радовать.

— А я тебе говорю, что магов они забирают! — крикнул один из рыбаков за соседним столиком, со всей силы при этом стукнув кружкой по столу. Желтоватая жидкость тут же выплеснулась на стол, разливая чуть пенящейся кляксой по дереву.

Этим своим выкриком он привлек наше внимание. Иллайри тут же замолчали, хотя до этого о чем-то разговаривали, и прислушались. Я же оторвал взгляд от почти пустой тарелки и посмотрел на крикуна.

Бородатый, с чуть волнистыми по плечи волосами, с мутновато — синими глазами. Одет он был в какую-то мохнатую шубейку, длиной до колен, даже странно. Разве ему не жарко? Под ней обычная коричнево — серая рубаха и темные штаны. Если бы не шуба, то вполне обычный местный житель.

— Да кто в таком возрасте поймет: маг или человек нормальный? — возмущенно спросил сидящий напротив мужчина, которого сверлил все это время недобрым глазом косматый.

— То есть маг — ненормальный человек?! — взревел косматый, взмахивая рукой, в которой была зажата кружка. Остатки жидкости выплеснулись ему за спину, но он даже не обратил на это внимания, грохая обратно кружку на стол.

— Садись, садись, — загомонили остальные, хватая разбушевавшегося в шубе за плечи и заставляя его сесть обратно на скамью. Но тот не сводил покрасневшего взгляда со своего оппонента, явно раздумывая, броситься ли ему на него или же попытаться убедить словесно.

— Знаем мы, что твоя дочка чего-то там умеет, — заговорил еще один из их компании. — Так раз боишься, что ее заберут, то прячь! Девка у тебя красивая, кто знает этих чудищ, по какому признаку они каждый год свою дань собирают. Давно пора подняться с колен и надавать им по рогам. Ишь, чего удумали, детей наших забирают.

— Ты, что ли, собрался подниматься? — ехидно поинтересовался тот, который доводил до этого косматого. — Быстро тебя тогда на голову укоротят, — он хихикнул, и вышло это так препротивно, что даже я скривился, как от зубной боли.

— Да уж лучше так, чем ждать, как эти нелюди однажды за моими родителями придут! — вызверился человек, и, долго не раздумывая, засветил мужику в глаз кружкой.

Тот вскрикнул, всплеснул руками и свалился кулем с лавки. Правда, перед этим он рукой задел рядом сидящего, и тому это явно не понравилось. Косматый, поняв, что сейчас будут бить его обидчика, оскалился, и прытко вскочил на стол, ногой расшвыривая в стороны посуду, а потом отчего-то засветил пинком тому, кто говорил о родителях.

Драка? И почему людей вечно тянет подраться в подобных заведениях? Это был риторический вопрос.

Иллайри к этому моменту уж с интересом повернулись, поглядывая на разгорающийся скандал, а сейчас так и вовсе нетерпеливо заерзали.

Я покачал головой, сосредотачиваясь и накрывая нас куполом от внешнего воздействия. Сложно, но здесь всякая магия сложна, так что будет мне новая тренировка в неучтенное время.

Трактирщик даже не попытался выйти из-за своей стойки, только достал пергамент и быстро что-то на нем застрочил, время от времени, поглядывая на дерущихся рыбаков. А кем они в этом городе еще могли быть? Тут все рыбаки.

Что-то подсказывает мне, что он записывает убытки, которые те ему несут. Разломанные кружки, тарелки и все такое прочее.

Один из них, конечно же, заметил нас. И спьяну глазу, ринулся в нашу сторону, неизвестно, о чем подумав. Иллайри дернулись, но в этот момент я слегка увеличил купол, и сделал это так резко, что мужик просто врезался на него со всего ходу и повалился назад. Трамирон тут же глянул на меня. Я на это приподнял вопросительно брови и продолжил медленно жевать, стараясь не сильно отвлекаться. И даже так, я ощущал, как купол то и дело размягчается и идет волнами. Всё-таки насколько проще с заклинаниями.

То ли возмутители спокойствия были слишком уж пьяные, то ли просто уставшие, но драка закончилась весьма быстро. Минут через десять компания вся спала, дружно похрапывая.

Я же задумался над словами косматого. Если он прав, то гармы собирают людских магов. Еще одна странность. То духи, теперь маги. Такое чувство, что они конкурентов изводят. А что? Вполне может быть. Надо узнать, если тут какая-нибудь гильдия магов.

 

Глава 32

Узнавал я у трактирщика. Такие ребята всегда все должны знать, тем более это его родной город. Заплатив мелкую монетку, я узнал все и про гильдию, которую тут называют собранием, и про то, сколько там магов. Оказалось, что немного.

Утром, оставив парней отсыпаться, отправился к дому, который числился, по словам трактирщика, за собранием магов. Дом оказался двухэтажным, не таким уж большим, от других особо и не отличишь.

— Вы что-то хотели? — не успел я войти внутрь, как ко мне подлетел невысокого роста паренек в коричневой хламиде, напоминающий монашескую рясу. Он спросил, и, наверное, только тогда разглядел меня, потому что сразу невольно отступил на шаг. Его глаза округлились, а рот приоткрылся от удивления.

Я посмотрел на него, а потом обвел взглядом помещение. Небольшой закуток со стулом у стены. Приемная?

— Хотел, — сказал я, а человек отшатнулся еще дальше, словно его безумно удивило, что я могу еще и говорить. — Мне нужно задать пару вопрос. К кому я могу обратиться?

Человек хлопнул ресницами, дернулся, словно у него нервный тик всего тела, а потом и вовсе развернулся и как-то слишком уж шустро влетел в дверь напротив. Через минут пять дверь снова открылась, и в комнатку вошел уже знакомый мне парень и пожилой мужчина, лет шестидесяти. На лице мужчины было написано раздражение, но стоило ему увидеть меня, как раздражение мигом сменилось растерянностью. Он явно нервничал, это было видно по часто бегающим глазам.

— Добрый день, мое имя Гилиом, — торопливо представился он, протягивая мне ладонь.

Я посмотрел на руку с неким удивлением. Нет, я, конечно же, знаю этот жест. Как я могу его не знать, если свою первую жизнь прожил на Земле? На Этте я его использовал так редко, что практически позабыл. Среди той среды, в которой я рос, не принято было пожимать руки или вообще без повода касаться постороннего человека. Исключением являлись близкие, друзья и возлюбленные.

— Добрый, — я слабо улыбнулся, пожимая руку человека в ответ. Кажется, тот сильно удивился, только не понятно, чему именно. — Меня зовут Морридан, но вы можете называть меня Идани.

Я и сам не заметил, как привык к тому, что иллайри почти не называют меня по имени, только так.

— Хорошо, — Гилиом улыбнулся и отнял аккуратно руку, мельком взглянув на меня, будто опасался чего-то. Но вскоре вся его нервозность улетучилась, и он расправил плечи, заставляя взгляд приобрести странную твердость. Стоит сказать, что человек этот значительно отличался от всех, встреченных мне тут. Он не носил бороду и усы. Довольно высокий, жилистый, похожий чем-то на жителей Ранкеаледана. — Да, у меня в предках были светлые иллайри. Пройдемте?

Я кивнул и пошел следом за Гилиомом, изредка поглядывая по сторонам. Ничего особенного внутри не было. Небольшой холл, лестница, комнаты. В холле стоял стол и что-то вроде стенда, вокруг которого толклись люди, подозреваю маги. Перед этим они болтали, но, стоило нам войти, как все взгляды тут же были направлены в нашу сторону.

— Светлые иллайри? — спросил я, в принципе, понимая, о чем он говорит, но надо же убедиться.

— Да, — Гилиом кивнул и открыл передо мной дверь в одну из комнат. Она оказалась чем-то вроде личного кабинета. Длинный стол, шкафы с книгами, стулья. Все простое, крепкое, не блещущее изяществом и красками. — Ранкеаледан. Город на скале. Мой прадед встретил как-то невероятной красоты девушку в лесу. А потом через некоторое время ему на крыльце оставили младенца — моего деда. Много позже он снова повстречал ту девушку, тогда она и рассказала о городе волшебном, о том, что дед получился больше похожим на человека и поэтому родители не разрешили оставить его. Они встречались еще несколько раз, но однажды она перестала приходить и прадед больше никогда ее не видел. В каждом городе можно встретить парочку людей с разными историями об иллайри. Все знают, как выглядят жители города на скале. Высокие, светловолосые, безбородые, гордые и ликом красивые. В городе иллайри появляются, правда, не часто. А вот такого, как вы, я встречаю впервые.

— Можете считать меня темным или иллиатаром, — отозвался я, устраивать на стуле удобнее и обозначивая на лице улыбку.

Гилиом еще раз пробежался по моему лицу взглядом и кивнул.

— И то верно, светлым вас никак не назвать, Идани. Что вас привело ко мне?

— Я так понял, вы глава местного собрания магов? — спросил, размышляя о том, что местные маги слишком уж походят на монахов. А в кого вообще верят простые люди на Ивуалу?

В Ранкеаледане иллайри канонизировали Малеаду и теперь почитают его, как бога. Жрецы гармов так же считают своим богом Валуату. А простые люди, в кого верят они?

— Верно, — Гилиом кивнул, продолжая смотреть на меня выжидающим взглядом.

— Это правда, что гармы забирают в дань по десять молодых магов в год? — спросил я напрямую, так как не видел причин ходить вокруг да около.

Гилиом замер на пару секунд, а потом глубоко вдохнул, расстроенно опуская голову.

— Правда, Идани. Мы давно уже поняли это. Мы прячем сильных молодых магов, отдавая им слабосилков. Простых людей они и вовсе не берут и ищут до тех пор, пока не находят нужное им.

— А если сделать вид, что магов вообще нет? — поинтересовался, удивляясь тому, что люди до сих пор не воспротивились подобному.

— Вы знаете историю Криводола? — спросил Гилиом, вскинув на меня взгляд.

— Я даже не знаю, что это такое?

— Вы издалека, верно? Впрочем, это не мое дело, — маг вздохнул, словно собираясь мыслями, и заговорил снова: — Криводол — так называли обычный городок. Он стоял на небольшом пяточке, где сливались две реки. Наверное, угол слияния был неровен, вот городок так и назвали. Но дело не в этом. Они тоже отдавали положенную дань, а потом сказали, вот как вы сейчас, магов больше нет. Гармы перерыли весь город, действительно никого не нашли, но уходить с пустыми руками не стали. Они убили всех, а потом съели, спалив город дотла. Спаслось всего несколько человек и… маги, которые прятались в лесу. О том, что постигло город, они узнали лишь тогда, когда вернулись домой. Уходили они далеко, чтобы их не нашли, поэтому ничего не слышали и не видели. Вот так, Идани, если мы не хотим, чтобы Тоборг тоже исчез, то нам приходится чем-то жертвовать.

Я задумчиво покачал головой. Выторговывают себе спокойную жизнь на год за счет жизни десяти молодым парней и девчонок. Может быть, мне легко говорить и судить, так как я не был на их месте, но я совершенно точно не понимаю подобного.

— Скажите, Гилиом, а в кого вы верите? — спросил, решив не лезть со своими нравоучениями и взглядами на жизнь в целом и на подобную ситуацию в частности.

— Верим? — маг явно не понял, о чем я спрашиваю.

— Да, верите. Как зовут вашего бога?

Гилиом нахмурился, глядя на меня исподлобья, словно я выспрашивал у него какую-то тайну.

— В Верховного Духа Эрру, — всё-таки ответил он, явно ощущая себя то ли неловко, то ли некомфортно. Мало ли, вдруг у них эта вера преследуется по закону. Кто знает.

— Расскажите подробнее, — попросил, делая вид, что совершенно не понимаю намеков.

Гилиом задумчиво поглядел по сторонам, покусал губу и вздохнул.

— Понимаете, Идани, отношение обычных людей к нам несколько… неоднозначное.

— И?

— Многие догадываются, что гармам нужны именно маги. И поэтому люди считают, что эти чудовища не оставят города в покое именно потому, что мы так и живем среди них. Это такая глупость, — фыркнул он, но в голосе всё-таки чувствовалась небольшая неуверенность. — Так вышло, что маги верят в Верховного Духа, а обычные люди в Создателя Юдаари, который создал этот мир и всех, кто населяет его, а потом вдохнул во все это жизнь. Когда человек умирает, люди так и говорят: дыхание Юдаари покинуло его, вернувшись к своему создателю. Мы стараемся не распространять свою веру, так как люди и так в последние годы реагируют на нас несколько агрессивно.

— И что из себя представляет ваш Верховный Дух? — поинтересовался я. — И что маги предоставляют людям?

— Эрру — это дух нашего мира. Он есть везде и во всем. Он позволяет нам делать удивительные вещи. Магия, которой мы пользуемся, на самом деле его сила, взятая нами взаймы на некоторое время. А предоставляем… как и везде. Многочисленные зелья, в основном целебные. Артефакты разные. Силы, что дает нам Эрру хватает только на это. Знания эти пришли к нам от иллайри.

— И почему же люди перестают ценить такое? — я встал, решив, что узнал больше, чем даже хотел, так что пора назад. Тем более, вполне возможно, что ответ от Трастиана уже пришел, а иллайри давно встали и ждут меня.

— Зелья — не всесильны. Да и хорошие артефакты могут сделать только поистине сильные маги, а таких в городах единицы. Остальные тоже стараются, но их поделки не идут ни в какое сравнение с артефактами сильных магов. Среди людей стали появляться обычные, человеческие лекари, которые вполне могут лечить и без зелий. Не так эффективно, но намного дешевле.

— Почему вы тогда сами не уйдете? — я подошел к двери, наблюдая, как Гилиом тоже встал и пошел следом за мной.

— Куда?

— Как куда? Уйдите в тот же лес, — я недоуменно глянул на него сверху вниз. — Отыщите защищенный и отдаленный уголок, да живите спокойно, не слишком распространяясь о своем новом месте жительства. Бродите по городам, в виде… монахом, собирайте детей магов.

— Но если мы уйдем, то гармы будут уничтожать наши города, не найдя нас там, — возразил маг, ужаснувшись подобной перспективе.

Я пожал плечами.

— Значит, надо уничтожить гармов, — тихо проговорил, выходя из комнаты.

Я понимал, что уничтожение гармов не решит все проблемы людей. Скорее всего, за неимением внешнего врага, они обратят свои взоры на врагов выдуманных, внутренних. На тех же магов, например.

Взять хотя бы историю Земли. Помнится, там тоже была когда-то охота на ведьм. Не удивлюсь, что если гармы вдруг запропастятся, то люди начнут третировать тех, кто не похож на них. Начнут с магов, потом обратят свой взор на иллайри и иллиатар.

Увы, но люди такие создания, что попросту не могут жить в мире и спокойствие. Война будто вписана в их генетический код. Благодаря войне они великолепно прогрессируют и видимо тоже понимают это.

Нужно ли мне вмешиваться во все это? К гармам у меня определенно есть свои счеты. Начать хотя бы с того, что они просто сами по себе опасны, пусть даже для моего личного существования. Если жрецы продолжат делать разрывы, то вполне может случиться так, что миры полетят в тартарары. Так что я по-любому приложу все усилия, чтобы уничтожить гармов вместе со жрецами и Валуату. Остается вопрос детей… Да, тех самых, так похожих цветом кожи на меня. Будут ли они нормальными, если их не отдавать паукам и не совать в паутину? А если будут, то что с ними делать?

Попрощавшись с Гилиомом и поблагодарив его за ответы, я стремительно направился к трактиру. Что-то царапнуло меня в общении с этим магом, но я не стал придавать этому большое значение. Одно я знал точно: он что-то пытался скрыть от меня, а еще был взволнован, даже напуган чем-то. И я печенкой чуял, что это будет иметь ко мне прямое отношение.

 

Глава 33

Когда я шел по улицам Тоборга, то затылком ощущал приближающиеся неприятности. Они клубились вкруг, заставляя напрягаться. Это давящее ощущение пристального взгляда, вызывало во мне злость и раздражение. Я ненавидел, когда меня принуждали чувствовать что-то подобное. Это походило на какую-то психологическую атаку. Одно дело слегка испугаться и занервничать перед серьезным врагом, и совсем другое, когда некто пытается играть на нервах.

Присмотревшись к людям, заметил, что не один я чувствую себя странно. Тоборцы нервно оглядывались по сторонам, слишком громко разговаривали, смеялись, торопливо переходили с места на место.

Вряд ли я в самой первой своей жизни смог бы догадаться, что что-то происходит. Сейчас же, я легко вижу все малейшие изменения. Люди могут даже сами толком не понимать, что ведут себя по-другому, но это так.

И много времени, чтобы понять: отчего они так себя ведут, мне не требовалось. Точно такое же бывает с людьми перед битвами, при надвигающейся угрозе. Люди еще не видят, не знаю, но чувствуют. Это интуиция. И пусть большинство не верят ей, игнорируют ее, но она есть у людей. Причем у большинства весьма развитая.

Итак, что-то надвигается. Что это может быть? Ураган? Смерч? Или гармы? Возможно все, но я почему-то уверен в последнем.

Добравшись до трактира, застал парней, мирно беседующих за столом в зале. Они завтракали что-то обсуждая.

— Идани! — Трамирон, увидев меня, подскочил на месте, впиваясь взглядом, словно думал до этого, что я их бросил, а сам ушел.

— Тише ты, — укорил я его за громкость, а потом сел на лавку, с интересом посматривая в их полупустые тарелки. Ко мне тут же подскочила молодая девчонка и выжидающе уставилась на меня. А ведь вчера никаких подавальщиц не было. Может, хозяин по вечерам не выпускает их, чтобы не было какой беды? Всё-таки не стоит показывать пьяным мужикам молодых симпатичных девочек. — Собери нам жареного мяса и лепешек в дорогу.

— Есть еще сушеная рыба и вяленое мясо, господин, — пискнула девчонка, испугавшись своего собственного порыва.

— Отлично, и это тоже. А еще мне сюда принеси… — я еще раз глянул в тарелки парней. — Вот что они ели, то и неси.

— Это тушеные овощи с мясом, господин, — уже более смело сказала она, заулыбавшись.

— Просто великолепно.

Я замолчал, выжидающе смотря на человеческую девушку. Она тоже на меня таращилась, не двигаясь с места.

Трамирон сзади то ли всхлипнул, то ли хмыкнул, не поймешь. Одно ясно — он потешается надо мной.

— И? — я вскинул брови, отчего девушка вздрогнула, едва не подпрыгнула и умчалась, перед этим, правда, поклонившись едва не пола. — И что это было? — спросил у парней, оборачиваясь к ним.

— О, Идани, разве вы не поняли? — насмешливо потянул Трамирон. — Это любовь, самое чистое и прекрасное чувство во всем мире.

Я скептически оглядел этого насмешника и покачал головой.

— Надеюсь, ответ от Трастиана пришел, — сказала я, не спрашивая.

Я чувствовал, что нам пора уходить, так что даже если и не пришел, то ждать его мы не будем.

— Пришел, — Трамирон тут же нахмурился. — Вот, — протянул он мне небольшой клочок бумажки.

Читал я на местном, откровенно говоря, плохо. Ухалтар обучил меня языку и слегка письму. Конечно, вслух я зачитывать не стал, опасаясь опозориться.

Трастиан писал, что гармы заполонили лес. Они так и вьются около барьера, не переходя, впрочем, границу, но это не мешает им бродить неподалеку, мешая покидать и возвращаться в защищенную зону незаметными.

Он просил меня присмотреть за его сыном. Остальное оставлял на мой откуп. Захотим мы вернуться в Ранкеаледан, то он будет рад, и уверен, что я смогу провести всех незаметно. Решим мы побродить еще где-то, он против подобного не будет, главное, остаться целыми и живыми.

Когда я отдавал записку обратно Трамирону, в трактир влетел растрёпанный мальчишка. Он глянул на нас внимательным взглядом, будто убеждался, что мы на месте и никуда не делись, а потом набрал в легкие как можно больше воздуха, закричал:

— Гармы! Гармы идут! Целая армия гармов! — прозвучало это весьма театрально. Так и хотелось сказать, что не верю, но вряд ли бы здешние люди стали бы шутить с подобным.

Мы замерли, а мальчишка, удостоверившись, что его все услышали, выскочил на улицу. Почти сразу после этого оттуда послышался его пронзительный голос, вещающий, что на город идет целая армия гармов.

— Что им тут надо? — встревоженно спросил Трамирон.

— Не знаю, — пожал я плечами, невольно и сам задумываясь над этим. Не это ли так отчаянно пытался скрыть от меня Гилиом? — Нам пора, — я встал, направляясь в сторону кухни — нужно было хоть немного взять с собой в дорогу.

— Мы оставим город? — хмуро спросил Трамирон. Когда я остановился и повернулся, то сразу все понял.

Он смотрел на меня упрямым взглядом, и становилось понятно, что его не переубедить, но я попробую.

— А ты предлагаешь…

— Остаться и помочь в сражении, — горячо выдал сын советника, слегка вздрагивая под моим тяжёлым взглядом.

— Ты видел здесь воинов? — спросил я слегка насмешливо и раздраженно.

— Вот именно! — Трамирон вскочил на ноги. Если бы лавка не была прибита к полу, то обязательно свалилась. И почему мне раньше казалось, что иллайри спокойный? — Здесь простые жители. Гармы их попросту уничтожат! Мы обязаны им помочь!

Я вздохнул. Ох уж эта молодость, горячность. Готов умереть за совершенно чужих людей, многие из которых даже не будут знать, что он им помог. К тому же, не можем же мы вечно торчать в этом городе. Если повезем и мы отобьемся, то все равно уйдем, а гармы в следующий раз придут большим числом и от этого города все равно ничего не останется. Раз жрецам для чего-то понадобилось его уничтожение, значит, городу не жить.

А, кстати, зачем его уничтожать?

Я задумался, заинтересовавшись новой проблемой. Столько лет город стоял, и тут вдруг начал им мешать? С чего бы? И кто сказал, что они, вообще, хотят его уничтожить. Ну да, гармы, много, целая армия, но ведь они не говорили, что идут стирать с лица земли Тоборг.

Я перевел взгляд на Трамирона. И что мне ему сказать? То, что он никому и ничего не должен? То, что если гармы захотят, они сметут и этот город с его жителями и их? Поможет подобное? Вряд ли.

А я сам? Я пока что не владею магией настолько, чтобы не опасаться за свою жизнь. Но даже в таком состоянии, не думаю, что гармы смогут мне сильно навредить. В самом худшем случае, я смогу окружить себя барьером и скрыться.

Конечно, оставлять этих детей не дело. Тут даже не в обещании Трастиану позаботиться об его сыне. В конце концов, мы с советником не такие уж большие друзья. Я с Голдором почти тысячу лет дружил, и это не помешало ему предать меня. А тут всего три месяца.

И всё-таки не мог же я быть настолько слепым? Да и не только я. Анхель ведь тоже до последнего, судя по его лицу, ничего не знал. Я не рассчитываю на лавры самого проницательного, но всё-таки за столько лет научился читать людей. Я думал, что научился.

Впрочем, сейчас не об этом.

— Хорошо, — сказал я, замечая, что Трамирон облегченно выдохнул и на короткий миг, прикрыл глаза. — Стоять позади, под руку не лезть, прикрывать спину и не мешаться. Не отходить далеко. Не глупить, в гущу событий не лезть, в бой без приказа не кидаться. Если вдруг что — звать меня. Я ясно говорю? Повторите.

— Стоять позади, под руку не лезть, прикрывать спину, не мешаться! Не отходить далеко, не глупить, в гущу событий не лезть, в бой без приказа не кидаться! Если вдруг что — звать вас! — четко отрапортовал Трамирон, вытянувшись и приподняв подбородок.

— Вас двоих это тоже касается, — хмуро бросил я близнецам, которые в ответ синхронно кивнули и поглядели на Трамирона. Сдается мне, что идея остаться принадлежит сыну советника. Что-то близнецы подобному решению рады не были. Особенно Алианур. — А сейчас идемте, посмотрим, что там за армия и чего ей надо. Может быть, и драться ни с кем не нужно будет.

Мои оптимистичные надежды не оправдались. Не знаю, что попало под хвост в последнее время гармам, но настроены они были весьма враждебно.

Когда мы взобрались на стену, то нам даже присматриваться не пришлось — город был со всех сторон окружен гармами. И откуда столько взялось? Надо всё-таки узнать, чего им нужно.

Оглядевшись по сторонам, заметил спешащего в мою сторону главного мага.

— Идани! — позвал он, хотя и видел, что я и так смотрю в его сторону.

Трамирон рядом нахмурился, отчего-то неприязненно глянув на Гилиома. Я поглядел на него, но промолчал, хотя мне и было интересно, что его так напрягло.

— Что-то случилось, Гилиом? — поинтересовался я у мага, когда он добежал до нас. Кроме нас тут бегала куча людей, в основном это были лучники. Я даже удивился, думал, в этом городе все просто рыбаки. Им не помешали бы еще разведчики, а то не дело это готовиться, когда враг уже под стенами города. Хорошо хоть ворота закрыть успели.

— Хорошо, что вы не ушли, — выдохнул он, отдуваясь.

Я вскинул брови.

— Отчего же?

— Мне показалось, что вы хороший воин, — Гилиом несколько стушевался, а потом его взгляд упал на парней. — И с вами светлые иллайри, а они уж точно мечом владеют так, что мы может только завидовать. Нам повезло, что вы пришли в наш город.

Ясно. Человек просто пришел убедиться, что несколько самоубийц не сбежали, а решили помочь людям.

— Вы знаете, что им нужно? У вас что, нет никого, кто поглядывает по сторонам? Гармы ведь летать не умеют, неужели только сегодня утром узнали, что на город целая армия надвигается?

Он как-то тоскливо и обреченно посмотрел за стену, а потом вздохнул.

— Знали мы, что они небольшими группами бродят поблизости. Они каждый год перед данью так же толпами бродят по округе. В этом году отчего-то стали деревья в лесу рубить. Мы посчитали, что это их очередная придурь. Пару дней назад люди наши, что по сторонам поглядывают, докладывали, что армия этих… существ куда-то направляется, а вот сегодня ночью принесли весть, что сюда повернули.

Я цепко глянул на Гилиома, но тот даже не думал отводить взгляд.

— И мне не сказали. А с данью что? — спросил, безразлично отворачиваясь и принимаясь рассматривать море черных голов. Был ли я раздражен молчанием Гилиома? Возможно, но я понимал, что человек просто хотел увеличить их шансы. Странно, что он просто не увел людей из города. Посчитал, что за стенами отбиться будет проще? Кто знает, что у него там в голове. Сдается мне, что совсем не сегодня ночью весть ему пришла, но не стану же я его пытать, чтобы узнать правду.

Ненависть к гармам тоже давно прошла. Это первое время на Этте я их люто ненавидел, сейчас же они в моем сознании ассоциировались с неизбежным и неизменным злом.

Я поморщился. Зло, как же. Помер я в своей последней битве на Этте не благодаря этому злу, а кое-кому другому. Что-то я сегодня часто вспоминаю Галдора. Не к добру это.

— Не просят, — ответил Гилиом и глянул вниз с таким выражением лица, словно и сам не верил в то, что говорил. — Им не нужны ни мертвецы, ни больные, ни старики. Они просто встали и стоят, будто чего-то ждут. Даже главного их нет, чтобы отправить переговорщика. С этими, — он скривился, передернув плечами, — бесполезно обращаться. Как животные. Обычно с ними ходят высокие такие, вот они довольно умные, даже на нашем языке говорят, хотя остальные только и могут, что щелкают, да визжат.

— Поглядим тогда, что им тут надо, — пробормотал я, внимательно рассматривая гармов. За время, пока я их не видел, мне кажется, они стали еще омерзительней. На возню людей я не обращал внимания, концентрируясь и создавая воздушный щит на спине — одного предательства мне хватило за глаза. Сложно будет его поддерживать, если начнется атака, но пусть лучше будет, чем я после стану жалеть. — Женщин, детей, стариков хоть спрятали где-нибудь? — спросил, не глядя на Гилиома.

Тот что-то буркнул и умчался, громко подзывая к себе какого-то Филарата.

 

Глава 34

Спустя час, гармы одновременно качнулись. Выглядело это со стороны весьма странно. Внизу будто раскинулось живое, черное, отвратно воняющее море. Сколько их тут? Если учесть, что город окружили полностью (все-таки неудачно он как — то построен) то несколько тысяч точно есть, наверное.

Я огляделся еще раз, обращая внимания на людей с оружием. Ну и что они могут сделать такой толпе? Судя по лицам, многие давно уже были в курсе, что гармы идут сюда. Да, растерянными и испуганными выглядели единицы. Остальные не только осознали, но и приняли свою вероятную гибель.

В рядах гармов прошлось какое-то оживление. Мне даже присматриваться не надо было, я и так видел, что в сторону ворот быстрым шагом двигается один из надзирателей. Увидеть его не составляло труда, все-таки он сильно выше остальных гармов. Неужели всё-таки дань? А чего тогда такой толпой пришли? Боялись, что люди по какой-то причине взбрыкнут?

Я чуть наклонился, замечая, что из небольшой дверцы вышел полный мужчина, и засеменил по мосту в сторону гарма. Я даже отсюда чуял его страх и нервозность. Кто это? Не думаю, что сам глава города, скорее всего, какой-нибудь помощник.

Услышать отсюда разговор было сложно, учитывая, что все вокруг шептались, а гармы так и вовсе не старались понизить голос, но я всё-таки попробовал.

Гарм для начала прощелкал на своем оскорбление в сторону толстяка. Понятное дело, мужчина его не понял, но всё равно принялся кланяться и приторно улыбаться, время от времени вытирая небольшим платком потеющее лицо. Я даже слегка понимаю человека. Всё-таки надзиратель даже гармов пугает, что говорить о простых людях. Этот, например, экземпляр имел весьма зверскую рожу, нещадно кем-то порезанную и с неровно сросшейся кожей. Он таращил злобные глаза, и в буквальном смысле слова, рычал. В отличие от остальных, у надзирателя на бедрах имелась повязка, а в руках он держал самый настоящий хлыст. Тело, покрытое прилипалами, бугрилось от мышц, а выпирающие клыки могли напугать кого угодно.

— Те, кто смотрят мир, сказали мне, что тут есть вода. Они велели взять ее и убить. Ты! Впустишь нас в город. Мы должны убить воду.

Надзиратель ткнул в лицо человека кнутом. Мужчина резко схватился за лицо, а я услышал жалобный скулеж.

— Вода? — спросил мужчина, гундося, видимо, гарм повредил ему нос. Но надо отдать должное мужчине, он даже не думал убегать или как-то показывать, что ему больно. — Ее полно вокруг. Тут ведь река совсем рядом.

Что-то подсказывало мне, что не та вода нужна гарму, но я пока и сам не понимал всего. Для меня слова надзирателя прозвучали полнейшей чушью. Кроме того, что у них есть кто-то, кто смотрит мир. Что это может значить? Всё, что угодно. Может, среди жрецов затесались какие-нибудь провидцы?

— Не пустишь? — прорычал гарм, наклоняясь и нависая над мужчиной.

— Пущу, отчего нет? — торопливо выдал тот. — Сейчас, пойду и скажу им, чтобы открыли ворота.

Надзиратель удовлетворенно фыркнул и выпрямился, царственно кивнув в сторону ворот.

— Иди.

Я поторопился, когда сказал, что они вполне умные. Ясно же, что это простой трюк. Ну да ладно, в том, чтобы обмануть гарма, нет ничего неправильного. А убить — так и вовсе святое дело.

Интересно, что за воду они тут ищут? Да так настойчиво, что притопали в таком количестве. У них в последнее время я смотрю какой-то ненормальный интерес к духам. Местный вариант троллей, дриад, а теперь вот воду ищут. А ведь божество местных магов именно Дух. Не в этом ли причина настойчивости гармов? И что? Они ищут местного бога, поэтому пытаются прибить всевозможных существ?

Кто там у нас дух рек и ручьев? Наяды? Не их ли гармы называют просто водой? Надо будет как-нибудь послушать местные сказки о подобных существах. Хоть узнаю, как они в этом мире называются.

Мужчина, между тем, скрылся за воротами. Я подошел к другому краю стены и поглядел вниз. Там собралось много народу, и все явно не из простых жителей. Конечно, они ругались. Гилиом тоже там был.

— Что они хотят? — шепотом спросил Трамирон, видимо, уже заметивший, что мой слух намного лучше, чем у них.

— Воду, — ответил я, не отвлекаясь от спектакля внизу. Какой-то краснощекий, тощий мужчина средних лет уверял всех, что нужно просто вынести бочонки с местных алкоголем и все будет отлично.

— Не простую ведь? — голос Трамирона излучал уверенность, но в нем всё-таки проскальзывали нотки удивления.

— Учитывая, что реку никто не охраняет… Думают, нет, не простую.

Трамирон замолчал, но я отлично слышал, что он так и остался стоять чуть позади, довольно громко дыша. С моим слухам его дыхание походило на работу кузнечных мехов. Это немного раздражало, но я сам ведь сказал, чтобы никуда не отходили, стояли за спиной и под руки не лезли. Придется терпеть. Не могут же они не дышать, в самом деле.

Высокие господа, между тем, так и не пришли ни каким выводам и в этот раз отправили того худощавого. Полный мужчина наотрез отказался, сказав, что ему хватило сломанного носа.

Я переметнулся на другой край, с любопытством наблюдая происходящее дальше. Худощавый не стал далеко отходить от ворот. Он сделал пару шагов и развел руки в стороны.

— Нужной воды в городе нет. Или же мы вас не так поняли. Будьте любезны, уточните, какую именно воду вам надо?

Надзиратель завис немного, видимо, его впечатлило то, что он должен быть любезным. Спустя несколько секунд он зарычал, пригибаясь, словно готовился к прыжку.

— Кусок мяса! Они сказали, вода в городе этом есть! Впусти нас!

— Прошу меня простить! — как-то совсем по-женски взвизгнул мужчина и кинулся к двери. — Но я не понимая вас!

Мне кажется, надзиратель даже опешил, когда дверь за человеком с грохотом захлопнулась. Ему еще никто так не отказывал, однозначно!

Гарм заревел, его крик подхватили остальные. Люди вокруг отшатнулись от края, торопливо выхватывая стрелы и накладывая их на луки. Я отчетливо слышал грохот их перепуганных сердец, видел, как дрожат их руки и корил себя за легкую жалость, которая каким-то образом пробралась внутрь меня и глубоко засела, будто цепкая заноза.

Что-то делать я не торопился. Стены пусть и не сильно высокие, но гармам всё-таки нужно на них взобраться. Многих перестреляют, но большинство все равно пролезет в город. Только как они собираются лезть на стены?

Ответ я получил очень скоро. Из лесу повалили толпы гармов, несущих в руках стволы деревьев без веток. Гармы сами по себе намного сильнее людей, так что провернуть это им ничего не стоило. Подходя на достаточное расстояние, они ставили ствол вертикально, а потом толкали его в сторону стены. Я чуть наклонился, рассматривая стену. Да, не идеально гладкая, но задержатся стволу сложно. Впрочем, стволы все равно не соскальзывали. С той стороны деревья подпирали большими валунами, подкапывая его со стороны стены и не давая ему двигаться с места. Если бы стена была ровной, отшлифованной, то, возможно, стволы все равно падали вниз, а так они всё же за мелкие выступы цеплялись.

Я, честно говоря, сильно удивился такой продвинутости гармов. С ними явно была проведена большая работа. Хотя, что это я, могут же они камни свои выкапывать, значит, способны обучатся и пусть слабо, но мыслить.

Мимо уха пролетела одна стрела, за ней следов вторая, третья. Я и раньше знал, что Трамирон отличный лучник, но не представлял, что он может выпускать стрелы с такой скоростью. Можно было бы подумать, что это Илиотур с братом послали свои стрелы вслед за ним, они это и сделали, только чуть сбоку. А вот позади меня стоял именно Трамирон.

Эти стрелы стали своеобразным стартом. Со стен полетело несколько сотен. Не все из них найдут свою жертву, но многие.

Я слегка повернулся, наблюдая сосредоточенное выражение лица Трамирона. Стоящие рядом с ним близнецы, то же тянули луки и, прищурившись, выискивали себе жертв. Я отлично слышал громкое, торопливое биение их сердец, но никто не смог бы уличить их в том, что они взволнованы или напуганы.

Трамирон, заметил мой взгляд, посмотрел в ответ и молча вытянул из колчана очередную смерть для какого-нибудь гарма внизу.

Что ж, не стану отвлекать. Вернув взгляд назад на то, что творилось внизу, я вздохнул, закрывая глаза. Итак, что я могу сделать? Как я могу увеличить площадь поражения? Какую магию мне сейчас применить?

По сути, чуть позже, наверное, через пару лет, я вполне мог бы попросту остановить сердца гармов на расстоянии. Но сейчас такой уровень концентрации и воображения мне не доступен. Нет, один или два я еще потяну, но смысл так напрягаться ради мизерного эффекта.

Молния? Было бы отлично, но вот тело свое калечить совсем не хочется. Я пока что так и не придумал, как защититься от небольшого побочного эффекта. Нужно что-то поражающее большие территории. Что-то такое, что не будет вредить непосредственно мне. Значит, магия на расстоянии. Например, воздушная платформа. Ее я уже умею отлично представлять и управлять ею. Натренировался в Ранкеаватуре.

Еще могу применить порыв ветра, но он всего лишь отбросить гармов от стен. Всё-таки у меня такое скудное воображение. Наверное, именно поэтому мне так тяжело дается местная магия. И именно поэтому с заклинаниями было мне проще.

Можно ведь представить себе шквал огня. Или те же земляные пики. Да, я с некоторых пор не очень их люблю, но речь ведь не о моей любви. Анхель умел, например, делать воздушные иглы, которые пробивали врага насквозь.

Нет, столько мелких предметов, пусть и воздушных, я пока что не способен представить, вернее, проконтролировать. Всё же проще выдать просто шквал огня или придавить гадов большой воздушной платформой.

Вдохнув глубже и выдохнув, я вскинул руки и очень четко представил, нет, даже увидел, словно кто-то крутил перед моим внутренним взором постоянно повторяющийся ролик, волну огня. Не зря всё же меня называли Морридан Огненный. И ничего страшного, что моя стихия в нынешнем теле — молния. Я изначально универсал, а местная магия позволяет мне быть универсалом вдвойне. Если бы я был на Этте, то мне пришлось бы читать зубодробительное заклинание, а здесь нужно собрать все свои возможные и невозможные способности к воображению и удержанию образа. Посох себе, что ли, выстругать? Может, с магическим концентратором мне будет легче управлять молнией? Надо будет попробовать.

Удостоверившись, что образ в голове зафиксирован прочно, я открыл глаза и непроизвольно качнулся вперед. Тут же я ощутил, как из меня хлынула энергия, почти мгновенно рассеиваясь и преобразовываясь в представленную мною волну огня.

Волна изначально вышла небольшой, но по мере того, как моя энергия рассеивалась, стена огня разрасталась, словно кто-то подливал в воздух жидкий газ, принявший определенную форму. Огонь гудел, будто кто-то использовал сотни горелок. А потом он рухнул шестиметровой волной на гармов, стремительно увеличиваясь. Я был так сосредоточен, что не слышал поначалу ничего, но когда слегка расслабился, то мне в уши взвился дикий крик, доносящийся от горящих существ.

Сзади судорожно выдохнули. Я и сам передернул плечами, стискивая зубы. Нет, гармов мне не было жаль, я отлично знал, на что все они способны. Наверное, даже лучше всех остальных.

 

Глава 35

Когда я увидел, что часть горящих гармов побежала в сторону леса, то взмахнул рукой слева направо, отчего весь огонь моментально потух. Все-таки моя любимая стихия. Впрочем, молния мне тоже весьма по душе, но не сейчас. Не сейчас.

Повернувшись, я заметил, как побелело лицо Трамирона. Он держал лук с наложенной стрелой опущенным и смотрел на меня, и я видел, как его зрачки расширяются, то ли от ужаса, то ли еще по какой причине.

Некогда разбираться, да и неохота, у нас тут круговая атака, вообще-то.

— Что стоим? — спросил я равнодушно, кивая головой в сторону, где некоторые гармы уже добрались до стены и нападают на людей.

Иллайри как-то синхронно вздрогнули, словно с них спал морок, и резко повернулись в сторону. Илиотур уже хотел выйти вперед, но я рукой придержал его.

Поведя плечами, проверил щит на спине и немного подправил его. Убирать полностью его я не спешил.

— Я иду вперед, ты не допускаешь того, чтобы на нас напали сзади. Если что, кричи мне, — сказал я, отталкивая бросившегося на меня гарма порывом ветра.

Снесло не только его, но и человека, но тот не растерялся, вывернулся и воткнул чуть замешкавшемуся гарму кинжал в шею. А потом резко вскочил, глянул на нас дикими глазами и, подхватив выпавший лук, кинулся в сторону, где гармы плотно уже заползали на стену.

Мимо меня снова полетели стрелы — иллайри помогали людям на стене. Я видел, что некоторые уже лежат с разорванными лицами и шеями. Впереди один гарм сидел и торопливо трапезничал. Я видел, как подрагивает рука человека, которого ели, и меня накрыла такая злость, что молния с пальцев сорвалась сама по себе и тут же гарм молча затрясся, как припадочный, а потом повалился вперед, скрывая своим вонючим телом человека.

Я, не обращая внимания на летящие мимо меня стрелы парней, повернулся в сторону чернеющего моря всё же ненавистных мне существ (надо же, я думал, давно уже эта ненависть превратилась в простое отвращение) и вскинул руки. Наверное, можно было не применять такой жест, но мне так легче концентрироваться.

На этот раз глаза можно было не закрывать — образ все еще крутился на краю сознания. К тому же я видел, как все происходило на самом деле, в реальности, а это очень помогало. Вторая волна огня далась намного легче первой. И, что удивительно, я не ощущал никакой слабости или потери энергии. Хотя и чувствовал, что немного потратился.

Подозреваю, что мой огонь не самый обычный. Всё-таки у гармов своеобразное отношение к боли, а тут они, полыхая, как спички, чувствовали, как минимум, сильный дискомфорт. А если говорить открыто, то после того, как я тушил огонь, только единицы вставали на ноги, остальные так и оставались лежать на земле, грязными, воняющими паленым мясом кучами.

— Идани!

Я резко обернулся, отчего длинная коса хлестнула меня по руке.

Стрелы у парней кончились, поэтому они побросали луки и повыхватывали мечи. К нам по стене неслась целая толпа гармов.

Я раздраженно цыкнул и вышел вперед. Везде я не успею, погибших будет очень много, но не могу же я разорваться, в самом деле.

Вскинув руку я, толком не создавая образ, подумал о том, что желаю бегущим гармам смерти. С кончиков пальцев сорвались нити молнии. Даже в таком шуме послышался треск и тихий щебет.

Бегущие гармы будто споткнулись, а потом затряслись. Я же держал руку, представляя, как молния перескакивает с одного гарма на другого и убивает их. Я так увлекся, что остановился только тогда, когда услышал рядом крик Трамирона.

Повернув голову так, что, я могу поклясться, послышался хруст, увидел, как тот смотрит теперь в другую сторону, судорожно сжимая рукоять меча. Что ж, с этой стороной покончено, вернемся к прерванному занятию. Поморщившись от легкой боли в руке, тряхнул ею, словно сбрасывая последние искры.

В новом мире я до этого момента не магичил еще так долго, как в этот день. Попробовал воздушную платформу, но она оказалась не очень удобной. Мало того, что силы больше забирала, так еще в самый неподходящий момент меняла форму. Всё-таки сконцентрироваться в подобных условиях сложновато. Особенно, когда тебя то и дело зовут, дергают, кругом стоит вонь и крики.

А вот каменные пики оказались весьма полезными. Оказалось, что контролировать каждую пику вовсе не нужно. Наверное, сказались мои тренировки на камешках, когда я делал из них колючих ежей.

Для создания пик, я посылал магию расстилаться по земле тонким слоем, потом представлял, как магия впитывается в землю и общая картина острых земляных кольев, резко вырастающих вверх. Эффективно, но очень шумно. Гармы не помирали сразу от такого, они вертелись, крутились, и оглушительно верещали.

Поначалу я думал, что задохнусь от вони, а потом решил, что обязательно оглохну.

Иллайри изредка подбирали колчаны со стрелами у мертвых людей, которых на стенах было предостаточно. Конечно, они использовали эти стрелы по назначению. Я думал, они бросили свои луки, но нет, таскали с собой.

Я пару раз отвлекался на то, чтобы поглядеть на них, удостовериться, что все нормально. Белые, глаза дикие, губы бескровные, растрепанные, но сосредоточенные. Думаю, что Трамирону надолго хватит благородства и волнения за чужих ему людей. Я ошибался.

В какой-то момент мы услышали грохот. Крики усилились.

— Ворота открыты! — вскричал Трамирон, глянув вниз, а потом сорвался с места в сторону лестницы.

Я сам не понял, как оказался рядом с ним. Схватив его за шиворот, остановил и встряхнул, как щенка.

— Стоять! — рыкнул я, забрасывая его себе за спину. — Позади меня!

На секунду мне показалось, что время словно замедлилось, стало тягучим, как чуть загустевший мед. Мысли в голове метались, образы мелькали один за другим.

Платформа перед нами буквально выскользнула ниоткуда, замирая в нескольких сантиметрах от пола. Шагнув на нее, я хмуро глянул на парней.

Трамирон ожег меня взглядом, яростно тряхнул головой и первым запрыгнул на платформу. Следом за ним залезли и близнецы.

Платформа тут же взвилась в воздух, отчего любителям пощекотать нервы себе и другим пришлось слегка присесть, чтобы не свалиться. Я гневно смотрел на них, управляя магией одними рефлексами.

Внизу уже шел бой. Люди отчаянно сражались, погибая от когтей и клыков гармов. Но все равно они не пускали их далеко, хотя мне отчетливо виделось в этом отчаянная обреченность. Гармов слишком много, людей просто рано или поздно сметут.

Я мельком увидел Гилиома. Он остервенело махам мечом. Я скривился. Ну куда лезет? Не воин же видно, просто маг.

— Назад! — крикнул я, невольно усиливая голос магической энергией. На пару секунд все даже остановились.

Гилиом все понял быстро и правильно. Он схватил какого-то мужчину за руку и дернул его назад. Остальные, видимо, видели мою магию, поэтому они постарались хоть как-то перестроиться. Получалось плохо, но мне нужно было, чтобы люди не смешивались с гармами.

Мне кое-как удалось отделить ветром одних от других. Парочка гармов затесалась к людям, но там им быстро наделали новых отверстий, причем били все, кто был поблизости. Я хмыкнул и опустил платформу так, чтобы мы оказались между гармами и людьми.

Представив эту картину, глухо застонал. Так геройствовал я только в далекой молодости своей второй жизни. Впрочем, я до самой смерти оставался увлекающимся и немного безрассудным. И ведь ничем не вытравишь это из себя. Даже годы не помогают.

Итак, у нас тут толпа гармов, сзади напирают еще. Вопрос: что делать? Можно пускать понемногу и убивать, но… Я поднял голову, смотря, как со стен кое-где спускаются прорвавшиеся твари. Верно, так дело не пойдет. Нужно запечатать ворота.

Представлять порывы ветра было еще проще, чем стену огня. Кое-как мне все-таки удалось сдуть гармов к воротам. Правда, вымести полностью, было весьма сложно, учитывая, что сзади на гармов напирали их товарищи, искрение не понимающие, почему вошедшие до этого кубарем летят назад. Я справился с этой задачей, медленно сходя с платформы и ступая ближе к воротам. Когда удалось вышвырнуть последнего, я создал самый сильный порыв ветра, который отшвырнул гармов, как можно дальше. Мне нужно было хотя бы несколько секунд.

Подойдя к воротам, я положил ладони на обломки. Магия преобразования — она всегда мне отлично удавалась, хотя я больше всегда любил именно стихийную магию, боевую.

Изломанные ворота потекли, распадаясь и превращаясь для начала в бесформенную массу, а потом постепенно начали возвращать свою форму.

Мимо просвистела стрела. Почему-то я был уверен, что выпущена она рукой Трамирона. Я не мог отвлечься, создавая ворота заново, а потому делая их металлическими. Не навсегда, их хватит часов на шесть, а потом они снова превратятся в груду обломков.

Всё. Я выдохнул, опуская руки и поворачиваясь. Хотелось бы мне немного передохнуть, но я увидел, что на стенах люди по-прежнему борются, а гармы всё пребывают и пребывают. Некогда отдыхать. Все потом. Успеется.

Стремительно шагнув на платформу, которая (к моему удивлению!) даже не изменила форму, я поднял ее вверх и направил к тому месту, где гармов лезло больше всего.

Нельзя было просто взять и сдуть. Там же люди. Проблему решили иллайри, расстреляв гармов издалека. Вот, теперь можно воевать дальше. Странно, но раздражающая поначалу битва, всколыхнула что-то во мне.

Подойдя к краю стены, я растянул губы в оскале и вытянул руки вперед.

— Горите, проклятые черти, — прошептал я, сосредотачиваясь.

Сейчас, главное, победить, остальное — потом. И отдых, и питье, и еда, и разговоры. Все это будет позже, нужно просто выстоять и сохранить как можно больше жизней. Неважных для меня жизней, но важных кому-то другому. Может быть, я когда-нибудь об этом пожалею, но когда это будет и будет ли вообще — еще вопрос.

 

Глава 36

Мы отбились. Конечно, были жертвы, в любой войне они есть. А уж если война против подобных существ, как гармы, то жертвы неминуемы. Измененные пусть и выглядят не слишком юркими, но на самом деле способны пролезть в любую щель. Они как голодные звери разыщут любую лазейку, чтобы пролезть в нее и впиться зубами в мягкую плоть.

Гармы не знали слово «отступаем». Они не понимали, что проигрывают и нужно убраться со ставшего для них опасным поля боя. Нет, они лезли в город до последнего, поэтому, если в случае людей наступающая армия, понеся значительные потери, могла отойти назад, то гармов нужно было вылавливать в городе чуть ли не по одному. Хорошо еще, что они не умели таиться, чтобы потом ночью прийти в дом к беззащитным людям и вдоволь наесться. Нет, они шумели и рычали, а их жертвы в голос кричали, поэтому отыскивались такие «залетные» хорошо.

Ближе к вечеру за стенами города образовалась куча сожжённых тел. Я не представлял, куда городские будут девать столько мертвых гармов. Уже завтра к вечеру к запаху паленой плоти примешается трупная вонь.

Кое-где еще видно было одиночек. Некоторые забивали на город и «лакомились» своими товарищами, некоторые шатались вдоль стены, словно искали в ней лазейку. В самом городе тоже слышались крики и шум. На стенах никого не осталось, кроме нас четверых. Остальные, кто выжил, умчались вниз помогать городскому ополчению, спасать друзей и близких.

Оглядевшись, я опустил плечи, расслабляясь и, кряхтя, как самый настоящий дед, сел, опираясь спиной на каменную кладку. Было неудобно, какой-то камень впивался мне прямо в позвоночник. Я чуть пошевелился, устраиваясь удобнее, и прикрыл глаза.

Сразу же на обратной стороне век расцвели разноцветные вспышки. Много раз использованные сегодня образы никак не хотели покидать мое сознание, крутясь и раздражая. Стена огня, земляные шипы, воздушная платформа, таран, порыв ветра, ветряное лезвие, громадный огненный шар и многое другое. Наверное, после сегодняшнего дня все это образы я смогу вызывать из памяти одним щелчком пальцев, настолько я их отработал и запомнил.

Мне нужно будет поблагодарить Гилиома, что не предупредил о гармах и не дал уйти из города.

Да, я жутко устал, но зато какой результат.

Рядом кто-то сел. Я слышал стук сердца, легкое дыхание, шорох одежды, стук меча о камень. С запахом была проблема — всё вокруг настолько провоняло, что я старался ни к чему не принюхиваться, иначе боялся, что могу повредить своему нюху.

— Вам их жаль?

Я кое-как открыл глаза, слегка поворачивая голову. Трамирон. Сегодня иллайри показали себя молодцами. Да, порой их заносило в горячке боя, но чаще всего они беспрекословно выполняли приказ стоять позади меня. Прикрывали спину, поубивали своими стрелами кучу гармов и что самое важное — почти не мешались. Щит позади давно развеялся, а я, увлеченный боем, и не заметил. Вспомнил об этом только сейчас.

— Кого? — прохрипел, понимая, что горло просто дерет и жаждет хотя бы глотка воды. Подняв чуть трясущиеся руки, я пошарил у себя на поясе, но флягу не нашел. Зато она появилась у меня перед носом. Правда, не моя, но какая разница. Я тут же откупорил ее и припал к живительной влаге. Как же хорошо!

Удивительно, я использовал магию почти весь день с короткими перерывами, а энергия во мне не уменьшилась ни на грам. Я чувствовал во время боя движение магии, но сейчас ее во мне столько же, сколько было утром. Видимо, скорость восполнения либо выше, либо равна скорости потери.

А вот с выносливостью не все так радужно. Пусть энергия по-прежнему при мне и я могу прямо сейчас снова начать магичить, но вот физическая оболочка вряд ли это поддержит. Тело болит так, словно я пару дней непрерывно таскал на хребте мешки с песком. Или же меня со вкусом так, тщательно помесили ногами. Хотелось перекусить, но я не был уверен, что смогу двигать челюстями.

— Гармов? — напомнил о себе Трамирон, когда я напился и обессиленно уронил руку вместе с зажатой флягой.

— С чего мне их жалеть? — спросил удивленно, пытаясь понять усталым мозгом, куда клонит Трамирон. Вспомнив свой первый, такой теперь далекий бог с гармами, я вздохнул. Ну, да, тогда я даже не смог удержать содержимое в желудке, а эти иллайри ничего, вроде держатся. Хмурые, сосредоточенные, слегка напуганные, но вполне стоят на ногах и желудки свои держат на привязи. — Нет, — заговорил я, подумав, что мне сейчас надо сказать что-нибудь такое, чтобы выбить из их голов все сомнения. — Гармы — хуже зверей. Они пожирают не только людей и прочих разумных и не очень существ, но и себе подобных. Гляди, те, кто в состоянии ходить поедают своих сородичей, будто это самая естественная вещь в мире. Запомните, такие, как они не достойны сострадания. Они этого просто не оценят и не поймут. Их нельзя перевоспитать, лишь уничтожить.

Я не хотел говорить, что сами гармы, скорее всего, не виновны в своем состоянии, ведь их насильно изменяют, но если я мог забыть об этом ради цели, то иллайри могли бы заколебаться в неподходящий момент.

— Если внутри этих искореженных тел всё же есть души, то наша обязанность освободить их от безумия исковерканной плоти, — проговорил я, устало выдыхая.

— Вы думаете, у них есть души? — Трамирон встал и повернулся в сторону города, где воцарилась тишина. Было видно, как по улицам бродят толпы народа с факелами. Со всех сторон доносились крики и слабая ругань, а еще кое-где можно было услышать смех. Нервный такой, будто слегка сумасшедший.

— Есть, — я на самом деле был в этом убежден. — Когда убиваешь гарма, думай, Трамирон, о том, что ты освобождаешь измученную душу, даруя ей шанс возродиться в новом чистом теле.

— Если вы так говорите, Идани… — он резко обернулся, сверкнув в тусклом свете глазами. — У меня нет причин вам не верить. Сегодня вы спасли этих людей и город. Я уверен, что о вас будет сложено множество легенд, а слава пронесется сквозь века.

Я поморщился.

— К чему подобные напыщенные речи? — проворчал я, размышляя, что на Трастиана порой тоже что-то нападает, и он начинает изъясняться подобным языком. Словно какая-то старая привычка, которую они успешно побороли, но иной раз она всё-таки проклевывается, позволяя посторонним увидеть ее. — То, что сегодня мы отбили город, не означает, что гармы отступятся от своего и оставят всех этих людей в покое.

— И что нам делать? — Трамирон потоптался, но всё-таки сел рядом. Он явно хотел спуститься уж со стены, но из-за меня оставался.

— А ты уверен, что мы что-то должны делать? — я скосил на него взгляд, а потом, вздохнув, начал вставать, рукой опираясь на стену. — Хватит тут сидеть, пора идти отдыхать. Если у меня во рту сейчас не окажется хорошего куска поджаренного мяса, то, боюсь, мой желудок закусить моим же позвоночников.

Илиотур, стоящий рядом, хмыкнул, внимательно проследив за моей нетвердой походкой, но помогать не спешил. И то верно, я же не старик какой, чтобы мне помогать ходить. Тем более чем дольше я шагал, тем дальше отступала усталость.

В таверне, которую мы оставили сегодня утром, почти никого не было. Да и сама таверна слегка отличалась внешним видом от утренней. Тут явно порезвился какой-то гарм. Дверь с частью стены были разломаны, столы и лавки выворочены, «барная стойка» перевернута. Но на люстре — колесе исправно горели свечи, а владелец уже прибирался, так что нам можно было рассчитывать хотя бы на что-то.

Услышав шум, мужчина сначала перепугался, задергался, а потом, поняв, что мы не гармы, слегка успокоился. Правда, ненадолго. Явно узнав нас — сегодня я засветился только так, в прямом смысле слова — он весь как-то съежился, разволновался и едва не затрясся.

Я хмыкнул и посмотрел на Трамирона.

— Как ты там сказал? «Множество легенд и слава сквозь века»? Полюбуйся, вот что меня на самом деле ждет.

— Но почему? — возмутился Трамирон, хмурясь и глядя на кланяющегося и что-то под нос бормочущего трактирщика.

— Потому, — я подошел к одному столу и перевернул его, а затем то же самое проделал и с лавками, — что люди боятся подобной силы. Что уж говорить, они своих же магов недолюбливают, потому как, им отсыпано больше талантов и умений, чем остальным. Это, друг мой, зависть и страх. Принеси нам поесть и попить. Только не этого вашего пива, а воды чистой, простой.

— Слушаюсь, да, конечно, сию минуту. Подождите, я сейчас, — мужчина еще раз кивнул, а потом отбросил метлу и помчался в сторону кухни.

— Не все, — я кивнул, прислушиваясь к себе. Самочувствие улучшалось. Тело уже не так сильно болело, да и усталость отступала. — Но большинство. Впрочем, никакой славы мне не нужно. Чем меньше обо мне будут знать, тем лучше. Понятно, что слухи теперь пойдут, но слухи это такая вещь, что не угадаешь, где в них — правда, а где — чистый вымысел.

Слухи и в самом деле пошли.

На следующий день, мы, потакая упрямому желанию Трамирона осмотреть город на предмет его повреждений, вышли на «прогулку». Люди, завидев нас, вели себя по-разному. Одни кидались благодарить. Другие в чем-то упрекали и проклинали. Как я понял, некоторые стали считать, что гармы пришли в город именно за нами. Откуда появился этот слух, мне неведомо, но я и не старался найти его источник, понимая, что люди могут еще и не такое придумать. Третьи шарахались, смотря глазами — плошками и едва не теряя сознание от страха. Редко кто оставался спокоен.

Город пострадал, но меньше, чем могло бы быть. Поправить все разрушенное, на мой взгляд, не составляло труда, но вот надо ли? Этот вопрос я задал и Гилиому, который быстро отыскал нас, будто знал, куда идти.

— Думаете, не последняя атака? — Гилиом поправил перебинтованную руку, видимо, сломал, и тревожно взглянул на меня.

— А вы отдали им воду? — спросил, скептически подняв бровь. — Или вы думаете, что те гармы, что остались лежать за пределами города — это все существующие твари?

Гилиом вздохнул, рассеянным взглядом осматривая разрушения.

— Не думаю, — ответил он, здоровой рукой проводя по лицу, словно смахивал налипшую на него паутину. — Мы так и не поняли, какую воду они просили. Если бы мы знали, то в следующий раз могли бы отдать.

Я хмыкнул, останавливаясь.

— Не думаю, что вас оставят теперь в покое, даже если вы отдадите всё, что им надо. Они попытаются уничтожить этот город вместе с жителями. Стереть с лица земли, в назидание остальным. Вы ведь не думаете, что их жрецы проглотят произошедшее и не ответят ничего? — я понимал, что бью по больному, но иногда именно это может расшевелить того, кто шевелиться ни в какую не хочет. По большому счету, мне было плевать и на этот город, и на всех этих людей. Они мне никто. Я даже не их владыка, чтобы волноваться о них, как о своем народе. Но даже так, мне всё равно не хотелось, чтобы все здесь погибли.

— И куда нам теперь деваться? — Гилиом стиснул зубы и посмотрел на меня исподлобья. И я увидел в его взгляде нечто, вроде осуждения. В чем он меня упрекал своим взглядом? В том, что я прибил большую часть гармов? Или он тоже верил, что гармы пришли к ним именно вслед за нами? А может, ему не нравилось, что я давлю на рану, не предлагая тут же решения?

— Уйти? — я склонил голову чуть набок, рассматривая мага с легким любопытством.

— Но это наш дом! — возразил Гилиом.

— Да, да. А если не возьметесь за ум, то будет еще и могила. Хотя нет, постойте-ка, могилой вашей станут желудки гармов, которые сожрут в этом городе каждого, начиная от грудного младенца, заканчивая едва шевелящейся старухой. Впрочем, это совсем не мое дело, — закончил я задумчиво.

— Ну, естественно, кто вы и кто мы, — Гилиом раздражено повел плечами, глянув на меня осуждающе.

Я даже не удивился подобному. Некоторым людям всегда всего мало. Вот Гилиому, например, мало моей помощи в прошедшем бою. Ему надо, чтобы я жизнь за чужой город и народ положил. Сражался, не щадя живота и сил. Всячески содействовал и немедленно придумал для них выход. А еще лучше, если я прямо сейчас пойду и прикончу за них всех гармов на Ивуалу, чтобы люди могли спокойно себе жить, радоваться, размножатся, и так далее. А потом, когда они поднимут голову, мне можно будет сложить руки и позволить себя четвертовать, потому как, такая сила может быть только от лукавого, и не несет ничего для мира полезного, наоборот, она противоестественная и вредоносная. И когда мир будет принадлежать им, а моя голова весело поскачет по камням, отделенная от тела — вот тогда они будут довольны. Может быть, даже через некоторое время назовут меня великомучеником, канонизируют, а потом начнут поклоняться как богу. Только мне уже будет безразлично.

— Естественно, — невозмутимо кивнул я. — Посмотри на меня, человеческий маг, и еще раз подумай перед тем, как кривить недовольно губы, — посоветовал я совершенно спокойно, глядя на человека перед собой с безразличием. — Уходите из города. Гармы вернутся, и тогда они не оставят здесь никого живого. Чем быстрее соберетесь, тем скорее доберетесь до других городов. Груда камней не стоит ваших жизней, человек.

Я развернулся и пошел в обратную сторону, не желая больше говорить с Гилиомом.

— А вы? — крикнул он мне.

— И мы уходим! — ответил я, вскинув руку в прощальном жесте.

 

Глава 37

— Почему все так? — Трамирон догнал меня и пошел рядом, поглядывая при этом по сторонам. Причем я видел, что его рука лежит рядом с рукоятью меча, словно он готовится в любой момент выхватить оружие, и защищать себя. От тех, кого еще вчера так рьяно жалел.

— Все просто. Они просто сложили два ярких события последних дней и решили, что они взаимосвязаны. Гилиом оказался одним из тех, кто верит, будто это за нами пришли гармы. Вскоре, они и забудут, что те требовали с них какую-то воду.

— Но это ведь неправда и несправедливо обвинять нас в том, в чем мы не виноваты! — возмутился Трамирон, гневно сверкая глазами.

— Несправедливо? Привыкай, в мире справедливости вообще очень мало, а порой и вовсе не сыскать. Кстати, бьюсь об заклад, через какое-то время по городам поползет слух, что гармы не просто пришли за нами, а мы их лично привели и натравили на город.

Трамирон на это хмуро сдвинул светлые брови и посмотрел на людей вокруг с тихой неприязнью. Правильно, а то он слишком молод и идеализирует всех вокруг. Лучше всего, конечно, учиться на своем опыте, но и такие вот ситуации отлично способствуют разбитию розовых очков.

Вскоре мы уже забрали своих лошадей, которые чудом не пострадали, набрали продуктов в дорогу и покинули город. Понятно, что те, кто защищал город на стенах, смотрели на нас вполне дружелюбно, ведь многим из них спасла жизнь вовремя пущенная стрела или же мое заклинание. Они видели, как мы сражались бок о бок с ними. А такое сближает. Но ведь таких людей капля в море, остальные судят только по слухам и рассказам. Это как сломанный телефон, чуть не так подал информацию, и она уже исказилась. И так от человека к человеку.

Самый первый скажет, что некто сражался как истинный дракон, а потом где-то в другом городе совершенно другой человек будет заверять всех, что на город напал настоящий дракон, истинно так. Еще и приукрасит. Расскажет, как лично видел пламя, извергаемое чудовищной пастью, что крылья у твари затмевали небо, бросая зловещую тень на разрушенный до основания город. Люди любят прикрашивать.

Не знаю, последуют ли они моему совету или нет, но трупы гармов никто убирать не торопился. Идти было сложно, так как лошади вовсю упирались. Они испуганно ржали, вставали на дыбы, косясь на мертвые тела. Кое-как нам все-таки удалось завести их под кроны деревьев, где они немного успокоились, но всё равно еще долгое время испуганно вздрагивали, фыркали и прядали ушами, будто выискивая подозрительные звуки.

Под вечер мы остановились и разбили лагерь. Пока иллайри собирали хворост и разводили костер, я размышлял о том, куда нам идти дальше. Можно было вернуться в Ранкеаватур, но здесь, скажем так, в большом мире, явно что-то происходило. Мне бы не хотелось вылезти однажды из-под земли, и узнать, что города разрушены, люди съедены и в мире господствуют гармы.

В Ранкеаледан ехать тоже не выход. Иллайри закрылись там и носа наружу не показывают. Нет, они, конечно, пытаются быть в «теме», но я там с ума сойду от неспешности их жизни и замкнутости. Я за один день в битве больше достиг, чем за три месяца ежедневных тренировок там. Я бы может, съездил, если бы была возможность научиться делать артефакты или варить зелья, так сказать, перенять опыт. Но как показала практика, ни то, ни другое с моей магией мне недоступно. Смысл тогда мне там сидеть?

Но и просто шарахаться по городам — тоже не выход. Если жители Тоборга разойдутся в разные стороны, то они разнесут слухи о нас во все стороны. Не скажу, что я боюсь, просто стоит ли мозолить людям пока что глаза?

Интересно, гармы вот так пришли только в Тоборг или же еще куда-нибудь? И если пришли, то осталось ли что-нибудь от тех городов? Конечно, то, что я не буду показываться людям на глаза, не означает, что меня перестанут винить. Если человек захочет, то он поверит во все, что угодно. Меня увидят там, где ноги моей не было, если уж на то пошло.

Может, кому-то покажется это несправедливым, но я не намерен спасать всех людей. Я не святой, и тем более не герой. Люди живучие, так что справятся и без меня.

Но если так, то передо мной снова встает вопрос: куда идти? Полностью выпадать из жизни тоже не хочется. Я, конечно, верю в способности людей выживать, но приглядывать одним глазом всё-таки стоит.

Когда костер запылал, я подхватил котелок и направился к ручью, за водой. Мысли всё еще бродили в голове, но я не забывал поглядывать по сторонам. Именно благодаря этому я и увидел около ручья некую странность.

— Добрый день, — поздоровался я, присаживая на корточки и набирая в котелок воды. — Всего доброго, — попрощался, стремясь вернуться к парням и не влезать в новые неприятности. А то, что они будут, я печенкой чуял.

— Подождите!

Я замер, опуская занесенную для шага ногу и медленно разворачиваясь. Разговаривать с этим не хотелось, но я понимал, что раз пришли, значит, так просто не уйдут.

— Что-то хотели? — любезно поинтересовался я, мысленно пытаясь понять, что от меня нужно.

— Вы не испугались и не удивлены, — не вопрос, утверждение.

— Меня даже гармы не пугают, тогда почему прелестная девушка должна? — спросил, разглядывая, полагаю, духа воды.

Девушка была, в самом деле, прелестной. Впрочем, на примере древесных красавиц, я уже убедился, что это вполне может быть и не настоящий облик. Длинные волосы, тонкая талия, высокая грудь и все это подчеркнуто струящимся до земли платьем. Всё бы ничего, вот только состояла эта прелестница из прозрачной воды и походила на ожившую статую, вырезанную из холодного, прозрачного льда.

— А удивляться, — я чуть улыбнулся, прищуриваясь. — Я видел в своей жизни слишком много, чтобы меня можно было чем-то поразить.

Девушка покачала головой, словно осуждая подобное, но прозрачные губы все-таки растянулись в улыбке.

— Так зачем вы меня остановили? — спросил, посмотрев в сторону леса. Мне показалось, что иллайри слишком уж громко разговаривают.

— Вас желают видеть, — ответила она.

— Отлично, я рад. Кто и зачем желает?

— Люди зовут его Верховным Духом Эрру, но он столь многолик, что даровать ему одно единственное имя — неверно. Он может быть матерью, сестрой, а завтра отцом или же возлюбленным братом.

Я задумался. Там могли нас ждать неприятности, а еще некоторые ответы. И это решало проблему, о которой я недавно размышлял.

— И где живет сей уважаемый Дух? — поинтересовался, почти всё для себя решив.

— Много дней на восток. Там будет лес великий, зовется который нами Лунадаэн, что означает Рассветный лес. Люди не могут войти в него, но вам дозволено то будет.

— Прекрасно, — я поставил котелок на землю, расчистил небольшой клочок от камней и мусора, нашел небольшую палку и поглядел на водяного духа. — А теперь, давайте-ка подробнее, куда именно нам надо идти на востоке?

Облик девушки немного переменился, тело ее словно стало плотнее, а потом и вовсе приобрело вполне человеческий вид. Обычное платье, в таких одеждах в Тоборге ходит каждая девушка и женщина. Лицо не слишком красивое, простое, но приятное, открытое. Волосы спрятаны под белый чепец, а кожа на руках как бы говорила, что их хозяйка каждый день не за вышиванием сидит, а работает в поте лица этими самыми руками. И ни намека на то, что эта девушка только что была прозрачной водой.

Она озорно мне улыбнулась, а потом забрала палку, принимаясь чертить на земле что-товроде карты.

— Смотрите, — начала она, ставя на земле точку. — Вам надо пойти на восток, все время держа горы по левую руку. Но будьте аккуратны, измененные хирагантами существа рыскают и по лесу, и в горах, и по долинам.

— Хирагантами? — тут же спросил я, примерно представляя, о чем она, но надо было убедиться.

— Это пауки, живущие в горячих горах на севере. С ними что-то сделали, и их укус перестал убивать, но зато теперь корежит тело, неестественно ускоряя рост.

Я кивнул, давая понять, что все уяснил.

— Дальше. Пока что я не вижу никаких трудностей. Гармов мы всегда можем обойти стороной. Их вонь я учую задолго.

— Вы неправильно понимаете, — девушка вздохнула, принимаясь резко черкать по земле. — После того, как вы оставите позади это место, то на двадцатый день упретесь в болото. Его у нас называют Болотом Печали или Печальной Песни. Почему? Узнаете сами, просто слушайте, и все поймете. Вам нельзя его обходить. Обойдете, и дорогу до Лунадаэна вам не найти. Будьте осторожны, духи в болотах неприветливые и не любят тех, кто вторгается в их владения. Они всеми силами попытаются вам навредить.

— А разве этот ваш Эрру не может им приказать?

— Он присматривает за нами, как за любимыми детьми, но мы ему не рабы, — девушка строго глянула на меня, и я не стал говорить, что приказывать можно не только рабам, но и просто подчиненным. Да и можно же просто попросить по-хорошему. Мол, так и там, дорогие мои, там разумные по вашему болоту идут, так вы не трогайте их, это гости мои, я сам их позвал. Кто их знает этих духов, что у них там на уме. — После болота будут Холмы Ветров. Там водятся свирепые норги. Они быстры, а их когти и клыки опасны для смертных. С ними вам придется договариваться, так как они понимают людей, но кого пропустить, а кого нет, решают сами.

— Весело, — хмыкнул я. — И как они выглядят?

Девушка поглядела на меня и снова принялась черкать на земле.

— Когда их увидите, сразу поймете, что это они, — ответила она, пожимая плечами.

— Это все? — спросил, еще раз все взвешивая. Надо ли мне подвергать себя такой опасности? Наверное, нет, но не просто же так меня зовет к себе Дух. Такие существа никогда ничего не делают просто так. Бывают иногда в жизни такие моменты. Если пойдешь, то можешь погибнуть. А если не пойдешь — проиграешь. И проигрыш этот вполне может быть даже хуже смерти.

— Нет, — девушка качнула головой. — После Холмов будет Красная пропасть. Там заправляют духи ветра. Они, — девушка запнулась, кивнув на меня быстрый взгляд, — хорошие, просто любят играть. Не обижайтесь на них.

— Не обещаю, но постараюсь, — я коротко улыбнулся. Представляю, что могут вытворять духи ветра. Впрочем, мне всегда везло с ветром. Он отлично раздувал мой внутренний огонь. — Теперь-то это все?

— Да, — она кивнула, поднимаясь и отбрасывая ветку в сторону. — Лунадаэн раскинулся по ту сторону пропасти. Вас будут ждать. Удачи, — мягко произнесла она и снова превратилась в водяную статую.

Сделав пару шагов к ручью, девушка нырнула и, ударившись о воду, сама ею стала.

 

Глава 38

— Вот и попрощались, — проворчал, затирая рисунок на земле ногой. Не было в нем ничего сложного, но следов в любом случае не следовало оставлять. Подхватив котелок, я направился назад к лагерю. Кажется, меня уже заждались. И судя по внимательным и осторожным взглядам, что-то они слышали.

— Вы с кем-то разговаривали, Идани? — спросил Трамирон, расставляя рогатки, на которые чуть позже повесил котелок.

— Да, — не стал я отрицать. — Мы возвращаемся в Ранкеаледан. Я оставлю вас там, а потом…

— Нет, — перебил меня Трамирон. — Мы не останемся в городе на скале.

Я нахмурился.

— Я не нанимался с вами нянчиться.

— Мы вам не помешаем! — тут же заспорил за мной, упрямо сверкая глазами, Трамирон. — Вы ведь обещали, что мы вернемся в Ранкеаватур, чтобы все там проверить и исследовать.

— Обстоятельства поменялись, — я насыпал в котелок крупы. Вообще, дух не сказала, можно ли взять с собой парней или нет. Что-то подсказывает мне, что эти упрямцы все равно сделают так, как хотят. Даже самый здравомыслящий Алианур, тоже хмуро поглядывал на меня, показывая всем своим видом, что он согласен с Трамироном. И когда они только успели уговорить Алианура? — К тому же гармы рыщут. Ранкеаледану не помешали бы такие защитники.

— Там хватает своих воинов и без нас, — отмахнулся Трамирон. Не получилось. — Тем более что отец не выпустит нас за пределы, если будет считать, что нам будет грозить опасность. А для него опасно все, особенно гармы. Это он нас с вами отпустил, так как видел вашу силу.

— Разве плохо вам в своем городе?

Честно говоря, если бы я не хотел однозначно для себя компании, то просто бы оставил их в Ранкеаледане и ушел без лишних слов, даже не думая что-то объяснять, спрашивать или уговаривать. Я сомневался, и паршивцы это чуяли.

— А почему вы пробыли там всего три месяца и сбежали? Нет, там хорошо, конечно, спокойно, тихо, но иногда хочется хотя бы каких-нибудь перемен. А в Ранкеаледане, словно само время застыло.

Я почесал подбородок, перевел взгляд с одного на другого, а потом тяжело так, обреченно вздохнул.

— Ладно, только слушать меня во всем.

— Когда было иначе? — спросил Илиотур, явно довольный, как слон.

— Было пару раз, — я нахмурил брови. — Например, когда кто-то чуть не сбежал со стены прямо навстречу своей смерти, — припомнил я Трамирону.

— Это было единожды! — горячо заверил иллайри, помешивая торопливо кашу, отчего вода слегка расплескалась и огонь на это возмущенно зашипел. — А с кем вы говорили и куда мы пойдем? — тут же остыл он и принялся любопытничать.

Илиотур с Алиануром тоже глянули на меня выжидающе так, почти требовательно.

Я не стал их томить.

— В гости мы идем, к местному Богу.

Глаза у всех троих расширились.

— Нет, не к Малеаду, — хмыкнул я, отвечая на немой вопрос. — К нему нам еще рано. И даже не к этому… Валуату. Вот к нему я пока что точно не хочу идти.

«Хотя что-то подсказывает мне, что встретиться нам с ним все же придется», — подумал про себя, не став озвучивать.

— Если не к ним, то к кому? — Трамирон немного нахмурился. — И как можно пойти в гости к Богу? Звучит странно.

— Еще бы, — я фыркнул, а потом и вовсе чихнул, отмахиваясь от едкого дыма. — Вы забыли про людей. Ваши Боги не единственные в этом мире. Мы идем к Духу великому, многоликому и так далее и тому подобное. Эрру зовется он. Вернее, людские маги его так прозвали, а как он там сам себе называет, я не в курсе.

На небольшой поляне образовалась тишина. Видимо, иллайри осмысливали сказанное.

— И далеко идти? — все-таки спросил Трамирон, понюхав кашу, а потом настрогав в нее немного копченого мяса, то ли для запаха, то ли для вкуса.

— Довольно далеко. Через болото, холмы и какую-то пропасть, прямо до леса. Рассветного леса. В Ранкеаледан возвращать не собираюсь, так что… Решайте, у вас еще есть время передумать.

Не передумали.

Водяной дух был прав — кругом рыскало множество гармов. Они что-то будто выискивали. На пути в лесу нам встречалось множество срубленных деревьев. Давно мертвых, бездушных.

Было такое ощущения, что весь лес заполонило гармами. Нам удавалось проскальзывать мимо них незамеченными. А все благодаря моему носу и слуху. Гармов было слышно издалека даже в шумном лесу.

Еще мне казалось, что словно сам лес предупреждал нас о том, что мы приближаемся к гармам. Он сразу становился будто бы темнее, молчаливее, даже листья меньше шуршали. И в воздухе буквально витало чувство тяжести.

Путь до болот хоть и был весьма извилист, из-за того, что нам приходилось обходить дугой то одну группу гармов, то другую, но мы всё-таки пришли к ним.

Ненормальное какое-то болото. Такое ощущение, что два мира четко разделены полосой. С одной стороны обычный лес, с другой стороны болото. Деревья на нем корявые, темные, похожие на скрюченные пальцы древней старухи. Пригорки всякие, трава кое-где высоченная, а еще туман. Странный такой туман, будто искусственный, похож сизый дым, но запаха нет.

Лошадей оставлять не хотелось совершенно, поэтому потащили с собой, надеясь, что не утопим и сами не утопнем. Самое интересное, что когда-то здесь проходила каменная дорога, которую чуть притопило, раскрошило, но она всё еще была видна.

— Глядите внимательно под ноги, — я топнул ногой, отчего вода расплескалась, приоткрыв на мгновение каменную дорогу. Впрочем, вода на ней была вполне прозрачна, так что ее без этого было видно. — Идем шаг в шаг. Если кому интересно, — я ножом кое-как спилил нечто похожее на смесь бамбука и камыша и принялся измерять глубину болота сбоку от дороги. Дна не достал, даже с учетом того, что руку погрузил по локоть, а «травинка» была длиной в несколько метров. — Надеюсь, все видят. А теперь пошли. Первым идет Илиотур, за ним Алианур, передо мной Трамирон.

Я пошел позади всех. И не потому, что не хотел быть первопроходцем, просто так мне удобнее было видеть остальных и реагировать, если что-то случилось бы.

Не слишком приятная атмосфера и повышенная влажность, вымотали нас к вечеру весьма сильно. Хорошо, что нам попался сухой пригорок, на котором мы спокойно смогли развести костер и переночевать.

Ночью, кстати, я понял, почему эти болота носят название Печальной Песни.

Иллайри уже спали, я же сидел, вслушиваясь в тишину, когда меня привлек тихий всплеск. Повернувшись в ту сторону, я напряженно всматривался в темноту. А потом тучи разошлись, и туман рассеялся, словно его сдуло внезапным порывом ветра. Метрах в двадцати от нас был еще один холм, торчащий из воды. Вокруг него росла та самая жесткая трава, похожая и на камыш и на бамбук. Но в некоторых местах почти утопая в воде, виднелись верхушки явно немаленьких камней.

Я сначала даже не поверил своим глазам, но потом мне пришлось признать, что я вижу самую настоящую русалку. Именно плеск от ее хвоста и привлек меня. Она выбралась из воды, залезла на один из камней и принялась расчесывать свои длинные волосы. Лунный свет, словно подсвечивал ее. И я видел и блеск чешуи на хвосте, и то, какими тяжелыми выглядели мокрые пряди, и синевато — бледную кожу на полных грудях. Только лицо не было видно из-за волос.

А потом она запела. Я не знал языка, но пела она явно о чем-то тоскливом. Песня вся была пропитана одиночеством и печалью.

— Кто это? — прошептал Трамирон. Песня его явно разбудила, и сейчас он сидел на своем месте и недоуменно рассматривал местную жительницу.

— Их называют русалками, — тихо ответил я, боясь говорить слишком громко. Пусть песня и была тоскливой, но голос завораживал. — Не знал, что они живут в болотах. Говорят, что русалки — это духи, в которых превратились утонувшие девушки.

В этот момент русалку явно что-то привлекло, так как она резко обернулась в нашу сторону, и мы с Трамироном отшатнулись. Лицо ее было весьма страшным. Большие, молочно — белые, пустые глаза. Приоткрытый рот с мелкими зубами, как у хищной рыбы. Вместо носа просто бугорок с двумя дырками. Если бы какой-то сумасшедший решил скрестить человека и рыбу, полагаю, вышло бы примерно вот это.

Русалка замолчала. Она смотрела на нас пару секунд, а потом зашипела, поворачиваясь так, будто хотела кинуться на нас. Но потом замерла, прислушалась, а после, махнув хвостом, нырнула в воду, исчезая в глубине.

Мы с Трамироном переглянулись. Зрелище было странным и довольно пугающим.

Стоило русалке исчезнуть, как туман вернулся на место, а луна спряталась за тучами, но спустя некоторое время где-то вдалеке песню затянули снова. Не знаю, та же это была русалка или другая, но звучала песня похоже.

Трамирон с утра рассказал об увиденном, так что ближе к ночи Илиотур с братом выглядели так, будто собирались всю ночь не спать, но обязательно увидеть русалок.

На следующую ночь мы не видели русалок, но слышали их песни. А еще мимо нас прошло нечто иное.

Илиотур не спал, сидя рядом с дремавшим братом. Трамирон же сидел возле меня, ковыряясь в неясном свете в своем луке. Я же вслушивался в различные звуки, удивляясь, что вчера болото было почти безмолвно, а сегодня голосит на разные лады.

Конечно, меня привлек звук шлепков. Я нахмурился, напрягая слух еще сильнее и всматриваясь в ту сторону, откуда он доносился. Трамирон, словно почувствовал мое напряжение и тоже замер.

— Что? — прошептал он, и словно маленький придвинулся ближе. Мне хотелось пошутить, но я не стал. Всё-таки странное это болото, пугающее. Даже мне здесь не по себе, что уж говорить про молодых домашних парней, недавно хлебнувших чужой крови.

Когда кусты впереди зашуршали, Трамирон потянулся к мечу, но я положил ладонь ему на плечо, заставляя замереть. По тихой возне, понял, что Илиотур разбудил брата.

Сначала я увидел белые пальцы, а потом сквозь заросли травы прошел самый настоящий скелет. Трамирон снова дернулся в сторону меча, но я лишь сильнее сжал его плечо.

Пустые глазницы скелета, в которых мерцали зеленоватые искры, были устремлены в нашу сторону. Он клацнул челюстью, а потом пошел в нашу сторону прямо по воде. Обычный скелет давно бы утонул, а этот просто шел и от его ступней по поверхности шли слабые круги, словно в те места, куда наступала его нога просто падали легкие листья.

Он не дошел до нас метра три, когда его будто бы дернуло что-то сзади. Если бы я умел читать эмоции по лицу скелетов, то мог бы поклясться, что наш ночной гость не просто удивлен, а ошарашен.

Несколько раз поклацав челюстью, он замер, а потом, как-то обиженно посмотрев на нас, развернулся и пошел в другую сторону. Мы наблюдали за ним до тех пор, пока он не скрылся за очередными зарослями и только после этого все дружно выдохнули.

— Что это было? — шепотом спросил Трамирон, продолжая смотреть в ту сторону, куда ушел скелет.

— Опорно — двигательная система, передвигающаяся самостоятельно, — ответил задумчиво, размышляя об увиденном.

— Что?

— Скелет человека по-простому, — я оглянулся, как-то по-новому смотря на болото.

— Высоковат он для человека, — с сомнением потянул Илиотур.

— Ты прав, — согласился я с ним. — К тому же, зубы у него совсем не человеческие. Да и весь скелет как-то неуловимо отличается. Или он изменился после смерти, или же изначально принадлежал другому существу.

— Какому? — Трамирон принялся рассматривать свой меч, будто отыскивая малейшие пятнышки.

— Не знаю, но кто-то же построил Ранкеаватур, — я зевнул, потянувшись. — Так почему бы это не сделать сородичам нашего недавнего гостя? Ложитесь спать, я подежурю еще немного, а потом разбужу кого-нибудь из вас.

 

Глава 39

Когда иллайри немного угомонились и засопели, я уселся удобнее и вслушался в звуки болота, размышляя. Если поведение уплывшей русалки еще можно было бы принять за случайность, то сегодняшнее происшествие только подтвердило мои подозрения.

Я ведь думал, почему бы Духу не попросить просто пропустить нас спокойно. И вот, пожалуйста, он явно имеет какую-то власть над местными жителями. Скелет сегодня будто бы пошел против его воли, но его так дернули, что ему пришлось отступить.

Не хотелось бы мне ругаться с этим Духом, а то ведь обратно мы тут больше не пройдем в случае нашей ссоры. Не думаю, что ему будет сложно натравить на нас местных существ. А их тут явно немало.

Когда я уже собирался разбудить Илиотура и немного подремать, то заметил на воде рябь, будто около поверхности в нашу сторону кто-то плывет. Понятно, что я насторожился. В предутренние часы туман был гуще, чем обычно, но воду вокруг небольшого островка, на котором мы остановились, было отлично видно. Привязанные лошади покосились в ту сторону, где виднелась рябь, и всхрапнули, слегка попятившись.

Я проследил за этим, но решил не делать резких движений. Минут через пять некто остановился около берега и явно затаился. Я на всякий случай представил перед собой что-то вроде круглого прозрачного щита.

Когда из воды показалась темная макушка, я прищурился, напрягаясь, как струна. Через пару секунд над водой возвышалась голова. Черные волосы мокрыми прядями облепляли мертвенно — бледное лицо пожилого мужчины. Его пустые глазницы смотрели прямо на меня. Схватившись руками за берег, он резво вскочил на него и отряхнулся, словно громадный пес, расшвыривая по сторонам брызги воды и болотную траву. Закончив, он сел на корточки, чуть наклоняя вперед и опираясь кончиками скрюченных пальцев о землю.

Это был лохматый, бородатый, усатый, одетый в лохмотья дед. Болезненно худой старик, судя по пустым глазницам, давно и окончательно был мертв. Возможно, он при жизни был человеком, но сейчас меня однозначно настораживали слишком длинные клыки во рту, не тонкие и острые, а наоборот, желтоватые такие, толстые, крепкие, как у хищного зверя.

Не знаю, что хотел этот то ли леший, то ли местный водяной, но мы поиграли в гляделки минут десять, а потом он совсем не по-стариковски оттолкнулся ногами, выгнулся назад и с тихим всплеском ушел под воду.

Кажется, мы пробуждаем любопытство у местных жителей.

Посидев еще минут пятнадцать, я все-таки разбудил Илиотура и завалился спать.

Так мы и шли. Утром аккуратно двигались по чуть утопшей древней дороге, а ночью ночевали на всяких пригорках. Самое удивительно, что тут было мало насекомых. Поначалу я даже не понял, чего не хватает. Скорее всего, вина этого странного тумана.

А еще меня удивляло, что мы каждый вечер, ближе к ночи обязательно выходили на высокий, сухой пригорок. И все они были так похожи друг на друга, словно это один и тот же бугорок. Я даже как-то раз оставил незаметный крестик, но нет, бугры оказались разными, просто похожими.

— Скоро это болото кончится? — спросил как-то вечером Трамирон. — У меня такое ощущение, что мы ходим по кругу. Эти, — он похлопал по земле, — бугры, похожи, как Илиотур похож на Алианура. Если так дальше пойдет, то нам есть нечего будет. А животных я здесь не видел. Разве только русалку поймаем и пожарим, — он фыркнул и скривился.

— Не думаю, что ее мясо съедобно, скорее уж отравлено. Хотя, я слышал как-то легенду, что мясо русалок не просто продлевает жизнь, но и дарует бессмертие, но это, как обычно, всего лишь сказочка для доверчивых детишек, — проговорил я, заметив, как все трое заинтересованно навострили уши.

— Не дарует? — переспросил Трамирон, словно хотел убедиться еще раз.

— Нет, конечно, — я хмыкнул, глядя на него. — Если бы все было так просто, то на этом болоте уже давно толпились люди, а русалок порастащили на кусочки.

— Откуда тогда пошла эта легенда?

— Полагаю, кому-то сильно мешали эти милейшие создания. Люди поверили, бросились проверять, немного увлеклись, да так, что всех русалок переловили, да пережарили. Удостоверились, разочаровались, забыли, а легенда осталась. Кто знает, для чего подобное было выдумано.

Через пару дней после того разговора мы вышли из болота. Переход был такой же резкий, как и в прошлый раз с лесом. Вроде вот старая дорога, вот туман и камыши всякие, а повернешься в другую сторону, нет ничего этого. И дорогу как обрезает, словно болото это кусок совсем иной реальности, кем-то вырванный и перенесенный сюда.

— Это…

— Холмы Ветров, — ответил я на незаданный вопрос. — По крайней мере, мне так сказали, — дополнил и отошел от болот шагов на десять. Почти сразу ветер швырнул в лицо тысячи разнообразных запахов, а травы, высотой по колено, погнуло до самой земли. Что ж, пока что они свое название оправдывают. Поглядим, что будет дальше.

* * *

Лошадям тут бы настоящий рай. Нервные после болота, они быстро сориентировались в новой обстановке и побежали более резво. На коротких стоянках, их головы постоянно были опущены вниз. Всевозможной травы тут было целое море. До самого горизонта.

Иллайри тоже заинтересованно поглядывали. Бывало, останавливались и срывались всякие травинки. Один раз даже о чем-то там своем поспорили. Немудрено, что их заинтересовало все это разнотравье. Магия иллайри изначально тяготела больше к природе и созиданию. Всё-таки чтобы сварить лечебное зелье нужно не просто знать очень много, но и иметь к этому предрасположенность. Мне пытались это объяснить, но, если какие нужно использовать травы в том или ином зелье я еще мог выучить, то сварить… Мне будет жалко того самоубийцу, что выпьет сваренное мною варево.

Странно, но я совсем не раздражался, когда Трамирон вместе с Илиотуром начинали собирать какие-нибудь цветочки. Я лишь останавливался чуть в отдалении и с легким довольством наблюдал за их работой. Наверное, только теперь я понимаю в полной мере, что тогда говорил мне Ухалтар. Иллиатары по-особенному относились к иллайри. Судя по тому, как меня встретили в Ранкеаледане, эта странная магия двух непохожих рас, словно олицетворяющих день и ночь до сих пор работает.

Иллиатар. Если разбирать это слово, то получится что-то вроде «дитя серебряной луны». Илл — это ребенок или дитя на языке этого народа. Йа — луна. Тар — серебро. По легенде, которую я узнал в Ранкеаледане, считалось, что иллиатары родились из света полной луны. «И свет тот сияющий темным серебром, обернутый в ночную мглу, навеки отразился в глазах великого народа» — строчка о рождении иллиатар из легенды.

Иллайри имеет противоположное значение — «дитя сияющей звезды» или солнца. Илл — как я уже говорил ребенок, или дитя. Ай — местное солнце. Подозреваю, что так свою звезду они называли и в прошлом мире. Ри — сияние или блеск. Надеюсь, не стоит рассказывать, что говорят об этом их легенды?

Иллиатары и иллайри считали, что луна — это обратная сторона солнца. Отсюда и такие названия. Ай — солнце (звезда). Йа — луна. При составлении слова «иллиатары» буква «й» переплавлялась в «и», и значение слова слегка менялось. Иа — это что-то вроде темной луны, или луны имеющей темно — серебристый цвет. Вероятно, были еще нюансы, но я сейчас уже не скажу.

Иллиатары и иллайри как две стороны одной медали, как бы банально не звучало это сравнение.

Вот сейчас, например, наблюдая за иллайри, буквально всей кожей ощущал некое колебание энергии вокруг. Они явно использовали свою магию для поиска самых лучших растений, но то ли не понимали этого, то ли давно уже перестали обращать внимания.

— Это невероятно, — выдохнул Трамирон. Уж кого, кого, но его я бы заподозрил в любви к разной флоре в последнюю очередь. Он всегда казался мне больше воином, чем любителем поковыряться в травках и цветочках. — Здесь столько редких растений, которых мы никак не могли найти. Некоторые из них я знаю только по рисункам из древних книг, которые иллайри принесли с собой во время прихода. Это будто какой-то другой мир.

— Все возможно, — спокойно отозвался я, переворачивая пойманного сегодня днем совершенно случайно зверька, похожего на кролика.

— Что вы имеете в виду? — тут же спросил Трамирон, с сомнением глядя на веточку в руках. Повертев ее немного, он всё же убрал ее в сторону, продолжив перебирать собранные за день травы, и раскладывая их в каком-то только ему понятном порядке.

— Холмы, как и болота, вполне могут оказаться каким-нибудь другим миром. Или же некой отделенной от реальности областью. Какой-нибудь мир духов или что-то в этом роде, — я пожал плечами, поднимая голову вверх и завороженно рассматривая черный бархат ночного неба, усыпанный миллиардами звезд. Я не знал ни одного созвездия, и даже не представлял, как в такой куче их можно определить. Казалось, что еще бы немного и небо ночью в этом мире приобрело бы не черный, а именно вот такой серебристый цвет, настолько много было звезд.

Ветер сейчас вел себя как-то странно, вызывая у меня своим не совсем обычным поведением подозрения. Просто в месте, где мы остановились, спустя минут пять стало безветренно и тихо. Зато стоило отойти от нашей стоянки метров на десять, как ветер тут же бросался, словно только этого и ждал. Если прислушаться, то можно было услышать, как вокруг нас он по-прежнему завывает, сгибая ценные для любого иллайри травы к самой земле.

Днем с нами не происходило ничего особенного. Мы продвигались все дальше на восток, нигде не сворачивая. А вот ночью бывало всякое.

Однажды мы увидели вдали странное сияние, похожее на подсвеченный чем-то зеленоватым дым. Конечно, мы не поехали смотреть, хотя Трамирон и предложил такое. Утром, проезжая примерно мимо того места в траве мы разглядели замшевелые валуны, расставленные, на первый взгляд как попало, но если присмотреться, то становилось понятно, что порядок во всем этом однозначно был. Что тут могло светиться, я не знаю, но при взгляде на камни сразу думается о всякой мистике, призраках, мертвых друидах и прочей ерунде.

Буквально через пару ночей после светящегося тумана, мы наблюдали новое светопреставление. На этот раз это были странные белоснежные олени. Животные явно не были простыми, так как их тела слегка подсвечивались, а вот ветвистые, шикарные рога и копыта буквально сияли голубовато — серебристым светом. Стоило оленю слишком резко дернуть головой, как от его рогов в сторону летели искры, будто никогда не высыхающая жидкая серебрянка слетала из-за неосторожного движения.

Алианур предлагал подстрелить одного, рога спилить и отвести в Ранкеаледан, в подарок Трастиану, но я не разрешил. Не скажу, что мне прямо стало жаль такую красоту, просто я сомневаюсь, что Духу придется по вкусу, если мы начнем отстреливать подобных существ. Не верю я как-то, что это простые олени. А уж когда они, покрутившись около нас, постучали копытами о землю и помчались дальше, только в этот раз уже по воздуху, никаких сомнений в природе этих животных у меня не осталось. По-любому, какие-нибудь священные звери.

Пару ночей все было спокойно, и вот сейчас, стоило только парням угомониться, упаковать все свои травы, как прямо около нас начало происходить нечто подозрительное. Естественно, все мы напряглись и похватались за оружие. Иллайри, может быть, и любят возиться с травками, да камушками, но мечом машут только так, да и как я уже успел убедиться, луком орудуют половчее, чем те же сильдарийцы.

Мы все смотрели в одно место, не забывая время от времени поглядывать по сторонам. Не зря ветер тут утих. Надо было сразу догадаться и уйти, но сейчас уже поздно.

 

Глава 40

Небольшая красноватая искра разрасталась, пока не превратилась в нечто вроде костра, который полыхал просто так, даже без дров. К тому же огонь явно был не реальный, так как трава в том месте совершенно не страдала. На этом все не закончилось. Сразу после того, как костер перестал расти, вокруг него стали появляться… наверное, стоит их назвать девами.

Полупрозрачные, с длинными, распущенными волосами, они принялись танцевать вокруг костра. Стройные, гибкие, как молодые деревца, они совершенно не обращали на нас внимания и не стеснялись своих одежд. Впрочем, назвать кусок прозрачной чуть искрящейся тряпки полноценной одеждой сложно. Что в этом мире за привычка такая оголяться?

Когда Трамирон сделал шаг к костру, я тут же забеспокоился, одергивая его. Иллайри пару раз моргнул, и я видел, как с его глаз спадает пелена. Илиотура с братом мы ловили уже вдвоем. Было понятно, что неизвестные девицы применяли какие-то чары.

Сразу после того, как в себя пришел Алианур, девушки застыли, оглянулись в нашу сторону, как-то жутковато заулыбались, захихикали и медленно истаяли, вместе с костром.

— Что это было? — спросил Трамирон, быстрым движением облизывая губы, словно его резко начала мучить жажда.

Эти слова стали в последнее время его коронной фразой!

— Местные духи далеко не лапочки, — проворчал я.

— Духи? Но зачем им привораживать нас? — Илиотур с тревогой глянул на брата, который до сих пор оглядывался по сторонам, словно ища что-то потерянное.

— Мало ли для чего, — пожал я плечами, опуская взгляд на костер. Хорошо хоть местного зайца снял, а то сгорел бы. — Я пока что не разобрался, как тут все работает. Одно могу сказать точно, вам стоит опасаться духов Ивуалу. Сдается мне, что не просто так они предстают в самом соблазнительном для живых разумных виде. Что они могут от нас хотеть? Душу? Энергию? Может быть и плоть, кто их знает.

— Звучит зловеще, — Трамирон поежился. — И почему мы раньше не встречали их?

— Мы?

— Я имею в виду мой народ, — пояснил иллайри, принимая от меня небольшой кусок мяса. — Спасибо. Просто я впервые встречаю что-то подобное. И отец с Шаудараном ничего такого не рассказывали.

— Раз не рассказывают, значит, духи раньше не показывались вашему народу. Кто знает, почему. И кстати, у вас бывало такое, что пропадал какой — нибудь иллайри бесследно, и никогда больше не появлялся в Ранкеаледане? — спросил, разделяя остальное мясо на равные три куски.

Иллайри тут же закивали.

— Конечно, такое случалось, — быстро управившись со своей порцией, ответил за всех Трамирон. — Но обычно пропадают не в лесу, а за его пределами. В последние годы из-за этого отец перестал посылать иллайри далеко от города. Мы думали, что они были неосторожны и их убили гармы. Вы думаете, что их пропажа может быть делом рук духов?

— Почему нет? — я пожал плечами.

Подумав немного, я решил рассказать им немного о том, что знаю. Если Трамирон говорит, что в лесу с ними ничего не случалось, значит, местные моша по какой-то причине не вредят иллайри. Но ведь моша не единственные духи, которые существуют.

— То есть, получается, когда тот гарм просил отдать ему воду, он имел в виду духов воды, скрывающихся по какой-то причине в Тоборге? — спросил Илиотур, осмысливая мой рассказ о духах, которых я встречал здесь и о которых хоть что-то знал.

— Гармы охотятся за местными духами. Почему? — Трамирон подбросил в костер еще пару веточек, отчего во все стороны полетели красные искры. Вообще, в этих холмах не так уж много дров, но иной раз встречались небольшие рощи, в которых мы и запасались хворостом. За пустую растрату ценных веток, Трамирон тут же получил два раздраженных взгляда и мой предупреждающий. — Прошу прощения, — вскинув руки вверх, повинился иллиами.

— Понятия не имею, но подозреваю, что началось это совсем недавно. Помнится, тот гарм что-то говорил о смотрящих за миром или что-то в этом роде. Полагаю, это какие-нибудь оракулы или ясновидящие.

На этом разговор почти увял. Каждый погрузился в свои мысли, обдумывая всё, что узнали. Я помнил, что дух воды предупреждал меня о каких-то свирепых норгах. Я что-то сомневаюсь, что она имела в виду оленей или увиденных сегодня девушек, но пока что мы не повстречали их.

Накаркал.

Увидели мы этих самых норгов буквально на следующую ночь. Мы как раз только распрягли лошадей, привязав их так, чтобы они не ушли слишком далеко, в погоне за более лакомой травинкой. Первым их увидел Трамирон. Он как раз возился с костром, очищая место под него от травы.

Я же не увидел их, а почуял и услышал. Резко развернувшись, я замер с седлом в руках, пристально наблюдая за громадным волком, который медленно двигался в нашу сторону, оставив позади стаю из десяти особей. При этом до этого момента я их не слышал. Впрочем, ничего удивительного, учитывая, что тут постоянно завывают ветра, со временем привыкаешь к постороннему шуму и проверяешь окружающую остановку время от времени, надеясь, что настоящую опасность успеешь и заметить, и почуять, и услышать.

Так значит, норги — это степные волки? Поправка — очень большие степные волки. В холке этот зверь достигал мне подбородка. Их вполне можно использовать вместо ездовых лошадей, но что-то подсказывает мне, что эти звери будут против подобного с ними обращения. Уж слишком умными были желтые глаза хищника.

Шкуры зверей были окрашены в разные оттенки коричневого цвета. Но, несмотря на не слишком благородный цвет, шкуры казались мягкими и слегка сияющими. Волки четко выделялись в ночной темноте, будто подсвечивались со всех сторон.

Все остальные тоже уже повернулись и наблюдали за приближением зверя. Алианур дернулся, но его брат тут же положил руку ему на плечо, останавливая от глупостей. При этом он мельком глянул на меня.

Я понятия не имел, как мне разговаривать со зверем. Понятно, что тот вполне разумен, но я не уверен, что он понимает хотя бы на одном из языков, которые знаю я. Дух воды сказал, что они сами решают, кого пропустить, а кого нет, вот только такое меня совершенно не устраивало. Я в любом случае собирался пойти туда, куда мне нужно.

Словно уловив мой настрой, норг посмотрел на меня и перед моим внутренним взором замелькали картинки. Было такое ощущение, словно я резко решил вспомнить кое-какие моменты своей жизни. Вот только, ничего из показанного со мной ранее не происходило. Думаю, несложно сделать вывод, как именно общаются эти звери холмов.

В общем, нам было в категоричной форме сказано, чтобы мы проваливали. Конечно, я был против такого. Значит, сражаться?

Выйдя вперед, я глянул в глаза волку и показал ему, что с ними со всеми будет, если он не оставит нас и не уйдет. Причем, я не ограничился только ими. Я показал, как отлично будут гореть эти холмы, а ветер, дующий тут постоянно, прекрасно справится с задачей распространения огня на большие территории за малое время.

Волк позволил себе усомниться в моих способностях. Он зарычал, вздыбливая шерсть. Его стая тут же вся ощерилась, поворачиваясь в нашу сторону.

Я медленно поднял руку, ладонью вверх и представил себе горящий шар, зависнувший в нескольких сантиметрах от руки. После битвы в Тоборге я такое могу провернуть с закрытыми глазами, толком не концентрируясь даже.

Огонь отразился в желтых глазах зверя. Вожак отпрыгнул в сторону, завороженно наблюдая за огнем в моих руках.

Снова картинки. На этот раз он показывал, что если мы подожжем холмы, то сгорим и сами. Именно поэтому он считал, что мы не пойдем на такое.

На это я заглушил огонь в руке, а потом намагичил платформу впереди себя, а потом встал на нее и немного приподнялся в воздух. При этом я показал вожаку картинку, в которой мы вчетвером взмываем высоко в воздух и растворяемся в вышине, оставляя далеко внизу горящие холмы, по которым стелется всепожирающий огонь и удушливый черный дым.

Норг зарычал громче, но потом резко осекся и тряхнул головой. Развернувшись, он глянул на меня в последний раз, показав, что его стая будет теперь постоянно где-нибудь рядом, умчался к своим волкам. После того, как вожак присоединился к ним, вся стая задрала вверх морды и протяжно завыла, а после сорвалась с места, растворяя в темноте ночи.

Развеяв платформу, я обернулся к иллайри и хмыкнул в ответ на их вопросительные взгляды. Я, сделав вид, что ничего рассказывать не собираюсь, продолжил свою прежнее занятие, при этом изредка успокаивающе поглаживая встревоженную лошадь.

— Вы как-то с ним общались? — спросил Трамирон, не выдержав.

— А было непохоже? — я глянул на него, а потом, убедившись, что последняя лошадь привязана надежно, уселся прямо на землю, дожидаясь пока костер всё-таки разведут. Хотелось поесть чего-нибудь горячего.

Трамирон явно хотел спросить что-то еще, но не стал, замолчав до самого утра.

Волки, как обещали, не оставили нас в покое. После той ночи они постоянно маячили в поле зрения, иногда подбираясь к нам или лошадям слишком близко. Вожаку явно не нравилось, что его заставили отступить, поэтому он пытался всеми силами вымотать нас и застать врасплох.

Когда трава стала ниже, а потом и вовсе пропала, мы даже вздохнули облегченно. Холмы сменились каменистой равниной. И чем дальше мы шли, тем больше земля приобретала красноватый оттенок. Дух воды сказал, что с Красной пропасти водятся духи ветра. Логичнее было бы водись они в Холмах, но, видимо, там им что-то не нравится.

Чем дальше мы шли, тем более пустой была земля. Травы становилось все меньше, местность становилась каменистой.

Что это за пропасть такая, мы вскоре узнали, подъехав к самому краю. Я думал, что будет что-то вроде каньона, ведь они часто бывают такого необычного красноватого цвета, не все, но те, что видел я, в большинстве своем были именно такие. Но здесь…

Даже не знаю, как и назвать то, что предстало перед нами. Такое ощущение, словно земля в этом месте просто треснула и разошлась в стороны, отделяя один кусок от другого. Я видел каньон шириной около десяти километров на вершине, (на Земле, насколько я знаю, были и поболе) здесь же трещина в земле едва ли достигала километра. Нечто подобное было около Ранкеаватура. Там тоже была примерно такая же трещина в земле.

Спрыгнув с лошади, я подошел осторожно к краю ближе, потом, подумав, лег и глянул вниз. Солнце уже клонилось к закату, поэтому дно утопало в темноте — последние лучи солнца никак не могли его осветить. Я видел лишь блеск кое — где, а потом и услышал шум быстро текущей воды.

Я аккуратно отполз назад, вставая. Не хотелось бы мне туда свалиться. Вряд ли разобьюсь, все-таки маг, но пару секунд неприятных ощущений будет обеспечено.

Оглядевшись, я подхватил лошадь под узды и отвел наш небольшой отряд подальше от края. Не нравится мне такие трещины в земле. Да и глубина — воистину пропасти! — слегка напрягает.

 

Глава 41

— Глубоко? — спешиваясь, поинтересовался Трамирон, поглаживая своего коня по носу.

— Весьма, — кивнул я. — Дна не видно.

Илиотур присвистнул.

— И как будем переходить?

— Наверное, тут есть места менее опасные, — задумчиво потянул я, смотря сначала в одну сторону, а потом в другую.

Трамирон принялся распрягать лошадей, при этом сначала глянув на солнце, которое уже подкатывалось к горизонту, а потом вопросительно на меня. Я и сам подумывал встать тут на привал, поэтому утвердительно ему кивнул.

— Но? — спросил он, сосредоточенно занимаясь делом. Остальные иллайри просто так не стояли, то же освобождая коней от дневной ноши и отводя их к месту, где было немного суховатой травы.

— Но поиск таких мест может занять много времени, значит, пора обратиться к магии, — пробормотал я, подхватывая два камня и сплавляя их между собой.

Это явно были не просто камни, так как сил потратилось не сказать, что много, но я успел заметить отток. Правда, нехватка мгновенно восполнилась.

Я вспомнил, как плавил и возвращал воротам Тоборга первоначальный вид — там я даже не заметил усилий, которые прилагал. Ворота сделаны из дерева с небольшими полосками и клепками металла.

Здесь же мне пришлось приложить небольшое усилие. Камни, будто сопротивлялись изменению своей формы. Понятно, что неосознанно, просто было в них что-то, что усложняло магию преобразования.

— Вы будете магичить?

Я глянул в сторону Трамирона, замечая, что он нетерпеливо смотрит на меня, словно я пообещал ему интереснейшую историю. Всё-таки иллайри странно реагируют на мою магию. Эти уже немного привыкли, а ведь поначалу в первые мгновения подозрительно зависали.

— Попробую, — я оставил все дела по разбитию лагеря им, а сам принялся размышлять, чтобы мне такое сделать, чтобы перейти эту пропасть, а потом еще и вернуться назад.

Я мог бы соорудить каменный мост, влить в это побольше магии, чтобы он остался тут навечно. И меня не отпугнуло бы даже то, что камни слегка сопротивляются магии. Просто… а нужен ли тут этот мост? Вдруг этим мы нанесем живущим в лесу ущерб или же, наоборот, тем, кто обитает на Холмах. Те же волки, например, вдруг их не стоит пускать в Лунадаэн. Оставишь мост, волки пройдут по нему, да устроят местным зверушкам геноцид. Дух ведь мне потом это припомнит обязательно. А то и вовсе житья не даст. И что мне потом делать? Бегать по лесу и отлавливать волков? А они, судя по нашей встрече, несколько настырные и неприятные товарищи.

Тогда и нечего думать! Делаем платформу, как можно больше, завязываем глаза лошадям, чтобы не испугались и не кинулись в пропасть, и перелетаем спокойно.

Одно плохо — тут водятся духи ветра. Они могут создать проблемы. Например, качнут платформу посильнее, напугав этим лошадей. А ведь те могут от страха ринуться бежать и свалятся вниз. Местные духи не вызывают у меня никакого доверия. Я уверен, что они специально так и сделают. Хорошо, если просто качнут, а то ведь и перевернуть могут, чтобы мы все свалились вниз.

Значит, надо все-таки делать мост, но такой, чтобы пройти по нему, а потом развеять. Вот и отлично. Будет вместо платформы, воздушный мост. Главное, перила сделать, чтобы держаться было за что, а то ведь эти «шутники» могут попробовать сдуть и с моста.

В мыслях звучало и представлялось просто.

На следующий день я сделал мост, правда, при этом концентрироваться пришлось настолько сильно, что я даже говорить толком не мог, не то чтобы идти по мосту самому.

Пришлось развеивать конструкцию, объяснять иллайри, что от них требуется, а потом повторять постройку. Трамирон с друзьями по моему кивку кинулись к тому месту, которое я указал. Что меня удивило, это абсолютное доверие и некое бесстрашие, что ли. Они, ни секунды не сомневаясь, шагнули на воздух, а ведь там ничего не было видно. Глаза лошадям завязали до этого, справедливо опасаясь, что животные не захотят ходить по тому, чего не видно.

Проблемы начались, когда иллайри добрались до середины моста. Налетел ветер. Со всех сторон послышался детский смех, в котором слышалась то ли истерия, то ли сумасшествие. От этого смеха кожа мурашками покрывалась, и волосы на теле приподнимались. Да уж, играют, ничего не скажешь. Особенно, когда духи бросились на иллайри, пытаясь их сбросить с моста. Им явно было интересно, как это живые существа из плоти и крови ходят по воздуху. Я предупреждал парней, что такое возможно, поэтому они своевременно похватались за перила.

Я же поднапрягся, чувствуя, как энергия во мне неспокойно вздымается. Образ дополнился воздушной крышей, защищающей от ветра. Парни все верно поняли и помчались вперед так быстро, как только могли.

Я же боялся моргнуть от напряжения. Образ то и дело подрагивал, желая ускользнуть, но я упорно держал его перед глазами, ощущая, как начинает болеть голова.

Стоило парням сойти с той стороны, как мост задрожал, поплыл, словно расплавляясь от высокой температуры, а под конец и вовсе разлетелся прозрачными брызгами, расшвыривая духов ветра, что до сих пор крутились около моста, пытаясь понять, что это такое.

Как я и просил, парни не стали останавливаться, уходя дальше от пропасти, ведь духи могли обозлиться за потерю игрушек и сбросить их вниз прямо с края.

Проследив за тем, чтобы они успели отъехать как можно дальше, я тряхнул головой, тяжело поднимаясь — все это время я сидел в позе лотоса. На это я пошел ради эксперимента. Что могу сказать, легче не было совершенно.

Напряжение отступало. Голова перестала болеть, а энергия внутри снова затихла. Было странно ощущать ее движение. Не скажу, что приятное. Чувствовать что-то подобное я хотел бы как можно реже.

Итак, парни по ту сторону. Теперь моя очередь. В этот момент передо мной завис дух. Был он прозрачным, постоянно менял свою форму, словно никак не мог определиться, кем ему быть. Похоже было на небольшой сгусток уплотненного воздуха. Если бы он оставался на месте неподвижно, то его можно было бы и не заметить, а так свет все-таки преломлялся и он становился заметен.

Я думал, он хочет поговорить, но вместо этого дух захихикал, закружился около меня, поднимая в воздух ветер вместе с пылью. Я прикрыл глаза, а потом со злостью махнул рукой, выстраивая в голове образ разлетевшегося от меня во все стороны воздуха. Вокруг мгновенно стихло. Я тут же воспользовался этим. Платформа еще никогда не выстраивалась так быстро. Вскочив на нее, взвился высоко вверх, а потом устремился на ту сторону. Наверное, со стороны я был похож на какого-нибудь серфингиста, оседлавшего воздушные волны. Конечно, прямо стоять я не мог, поэтому сгибался в разные стороны, ловя равновесие.

Гнались ли за мной разобиженные духи, не знаю, но пару раз скорость увеличивалась, словно снизу кто-то толкал мою платформу.

Приземлился я около парней, которые отъехали от края на пару километров. Спрыгнув на землю, оглядел всех и остался полностью доволен — переправились.

Повернувшись лицом к темнеющему вдали лесу, внимательно поглядел на возвышающееся вдалеке дерево. Оно было настолько высоким, что за его крону цепляли облака. Полагаю, нам надо именно туда.

Постояв с минуту, запрыгнул на свою лошадь, давая отмашку двигаться дальше.

Что ж, мы благополучно добрались до Лунадаэна. Осталось узнать, ради чего было наше необычное, полное странностей путешествие.

* * *

Когда мы вошли под кроны деревьев, то тут же были окружены непонятно откуда взявшимися существами. Я так понимаю, что это какие-то духи леса. Просто их внешний вид говорил сам за себя. Они были похожи на безликих рыцарей, облаченных в древесные латы. Вместо волос гибкие ветви до самой земли с зелеными листьями. Вместо ног что-то вроде выгибающихся в одну сторону толстых кореньев. В руках — ветках они держали заостренные длинные колья. И не похоже было, что их выстрогали, скорее уж сами такими выросли по просьбе местных жителей.

Иллайри напряглись, но я только еще больше расслабился, готовый в любой момент действовать, если что-то пойдет не так.

Наши встречающие, между тем, указали нам на едва приметную тропинку, а сами пошли по бокам от нас. Может быть, в другом лесу из-за зарослей их не было видно, то здесь лес просматривался далеко вперед.

Деревья тут были громадными в обхват. Их кроны цеплялись друг за друга, образовывая своеобразный лиственный потолок, через который пробивались редкие лучи солнца, но вопреки ожиданиям темно совсем не было. Сами стволы были покрыты ярко-зеленым травянистым мхом. Корни торчали из земли, почти голой, лишь изредка усыпанной странной, голубовато-зеленой травой, похожей чем-то на полынь. Запах земли был очень силен, даже не нагибаясь и не трогая ее, я видел, что поверхность посыпана чистым перегноем. Кое-где лежали листья, но и они, по мере того, как духи к ним приближались, мгновенно сгнивали. Тропинка, по которой мы ехали, лишь слегка отличалась от земли вокруг. Она была притоптана, а вдоль нее встречались различные грибы. И лесные духи строго следили, чтобы мы не заходили за воображаемую линию.

Лес выглядел странно. С одной стороны ухоженным и чистым, а с другой, каким-то дремучим и старым. Одни деревья чего стоили, им явно очень много лет.

А еще тут меня посетило давно забытое чувство. Когда я впервые вошел в местный лес, не этот, совсем другой, показавшийся мне чуть позже вполне нормальным, то почувствовал то же, что и сейчас. Воздух словно тяжелее, чем должен. Он чист, но не звенит от этой чистоты, а будто тихо гудит, словно провода под напряжением. И от вкуса местного воздуха становится вопреки здравому смыслу легче.

— Странное ощущение, — пробормотал ехавший рядом Трамирон.

Я тут же взглянул на него.

— Что не так? — спросил, замечая, как один из духов приблизился, но поняв, что нам ничего не нужно, отошел обратно в сторону.

— Не могу объяснить… — замялся иллайри.

— Такое же чувство бывает, когда вы магичите, — пришел на помощь другу Илиотур. — Когда мы там, на стене, были постоянно рядом с вами, а вы много обращались к своей магии, то ощущалось это примерно так же, как здесь.

— В нашем лесу тоже что-то такое есть, — подхватил Трамирон. — Но намного меньше и… легче, что ли. А вот в Ранкеаледане почти нет этого.

— Полагаю, вы ощущаете магическую энергию, — после некоторых раздумий, сказал я. — Я тоже чувствую ее. Причем, чем гуще она, тем сильнее. Поэтому в вашем городе ощущения слабеют. Есть у меня подозрение, что заклинание, обеспечивающее безопасность вашего города вытягивает энергию прямо из воздуха, поэтому внутри Ранкеаледана ее почти и нет. В вашем лесу есть, просто здесь она сконцентрирована сильнее. Когда я магичу, то выпускаю часть своей внутренней энергии, по-видимому, она схожа с той, что есть в этом лесу.

Лес впрочем, не везде был одинаковым. Встречались более открытые места. А еще рощи, большие поляны, покрытые какой-то ползучей травой овраги. Пару раз обходили стороной небольшие скалы с пещерами, везущими куда-то вглубь земли.

К вечеру мы так никуда и не пришли. Стражи леса привели нас на поляну, посередине которой было пустое от травы пятно, окруженное врытыми в землю камнями. Рядом с чистым пока что кострищем лежал приготовленный хворост и несколько мертвых ощипанных птиц.

— Сервис, — хмыкнул я, спрыгивая с лошади. — Трамирон, сложи костер. Илиотур, выпотроши любезно предложенных птиц. Алианур поищи воды.

Раздав указания, я принялся распрягать лошадей, снимая с них поклажу и привязывая к деревьям неподалеку. При этом я краем глаза наблюдал, как двое стражей остановили Алианура и тот принялся им что-то втолковывать. Те молча выслушали его, а потом кивнули и повели в сторону. Алианур оглянулся на нас и поспешил за провожатыми. Вернулся он минут через пятнадцать, с полным котелком и пополненными флягами. Я бы не давал ему такое задание, но чуял и слышал звук журчащей воды, значит, вода была близко.

Вообще, я бы с удовольствием ванну принял. Хотя и от купания в чистом ручье не отказался, правда, холодно, но желание смыть дорожную пыль и пот были сильнее.

В лесу я не слышал ни зверей, ни птиц, словно всех увели подальше. Лес безмолвствовал, настороженно присматриваясь к нам, будто пытался прочесть наши мысли, узнать наши намерения. Так встречают не друзей, но и не врагов. И, как я понимаю, только от нас зависит, кем мы станем, когда будем уходить отсюда.

 

Глава 42

На следующий день ближе к обеду, стражи привели нас к поваленному гигантскому дереву, которое было перекинуто через широкую реку. Дерево это в отличие от остальных было прямым. Корни дерева расходились по обе стороны и буквально вгрызались в землю. Я постарался не удивляться тому, что внутренностей у дерева почти не было, словно кто-то вынул изнутри все, оставив лишь кору и немного древесины на ней.

Оно было таким громадным, что мы смогли спокойно пройтись внутри него, как в трубе, пришлось только слезть с лошадей. Удивительно, но дерево по-прежнему зеленело, и было совершенно точно живо. С другой стороны его ветви были сплетены между собой так, что имели вид зеленого тоннеля. Однозначно, такого я еще не видел.

Необычные деревья после этого не закончились. Спустя некоторое время перед нами замаячил настоящий исполин, гигант из гигантов. Думаю, именно его я и видел до того, как мы направились к лесу. Рядом с ним все мы ощущали себя муравьями. Корни, торчащие горбатыми китами из земли, исполняли роль мостиков, по которым можно было спокойно пройтись впятером в ряд и не толкаться при этом.

Ветви у дерева начинались высоко над землей, а кора была такой толстой, что в ее щелях мог поместиться взрослый человек.

Нас провели по одному из мостов из корней, попросили оставить лошадей и подвели к дыре в стволе у самого низа. Заглянув внутрь, я увидел самую настоящую винтовую лестницу, выстроганную внутри дерева. Пожав плечами, я стал подниматься, махнув перед этим парням рукой, чтобы следовали за мной. Всё это время мы молчали, явно под впечатлением от увиденного.

Поднялись мы на десятки метров над землей, когда сбоку я увидел новую дверь. Лестница, впрочем, поднималась вверх и дальше. Шагнув наружу, огляделся. Судя по всему, это была одна из веток. Назвать это простым словом «ветка» сложно, но это так.

— Приветствую вас?

Мой взгляд тут же прикипел к высокой фигуре, стоящей в отдалении среди более мелких веточек и громадных листьев. Оторвешь один такой лист и его вполне можно использовать вместо лодки. Судя по тому, что я видел, там и толщина была отнюдь не такая, какая бывает у обычных листьев.

Говоривший между тем подошел ближе, и я мог более внимательно его оглядеть. Высокий, облаченный в длинную, наглухо закрытую мантию до пола темно — серого цвета, на которой серебристыми нитями были вышиты цветочные узоры. Волосы длинные, белоснежные. Прямые пряди, закинутые на плечи, достигали колен. Лицо благородного сильдарийца. Впрочем, на иллайри тоже очень сильно похож. Только вот глаза у него как у иллиатара — светло — серые, сияющие. Лицо вполне мужское. Несмотря на длинные волосы, с девушкой точно не спутать, даже со спины, так как плечи по-мужски широкие.

Я помню, что Эрру многолик, и вполне может быть девушкой или же принять совершенно иной, не людской облик, но сейчас он почему-то предстал в образе мужчины.

— Для подобного образа есть свои причины, — ответил Эрру — а что это был именно он, не оставалось никаких сомнений, — слегка улыбнувшись. Улыбка странным образом смягчила серьезное лицо, придав ему легкости и сияния. Я уже приготовился к тому, что Дух сменит облик на женский, но тот стер улыбку, оставаясь мужчиной.

— И мы приветствуем тебя, Великий Дух Ивуалу, — вежливо поздоровался я, слегка поклонившись. — Позвольте узнать, каковы те причины?

Эрру как-то странно, испытующе на меня глянул, а потом махнул рукой, указывая на то место, откуда он пришел.

— Давайте присядем, там будет удобнее говорить. Мне все равно, но вы проделали длинный путь и ваши тела, должно быть устали. К тому же, я слышал, что среди людей не вежливо держать гостей на ногах.

Словно по команде несколько листов низко опустились и слегка загнулись, имитируя собой стулья. Один же выпрямился и замер. При этом он был похож на темно — зеленый листовидной формы стол. Я даже потрогал его, понажимал, но тот не шевельнулся. На ощупь листья оказались весьма твердыми, толщиной в пару сантиметров.

Ждать мы себя не заставили — расселись. Я не сильно волновался, так как для меня этот Дух ничем не отличался от остальных встреченных мною в этом мире. Да я понимал, что он, вероятно, самый могущественный и может повелевать остальными. Я уверен, что всей его силы я не знаю, и даже не представляю ее границ, но толку волноваться? Вот когда убивать начнет, тогда и начну волноваться.

А вот иллайри явно нервничали, поглядывая на Духа настороженно, но с едва скрываемым любопытством.

— Вы хотели знать причины. Я назову вам несколько. Я уверен, что вы уже поняли — духи не всегда безобидны. Некоторые из них охотятся на тех, кто имеет плоть. Облик юной прелестницы облегчает эту охоту. Да и те, кому не нужны люди для пищи или… иных целей, предпочитают юный, невинный облик. Его легче воспринимают, менее опасаются и по большому счету не ждут от существа с такой внешностью неприятностей. Я знаю, что мужчина начинает совершенно по-иному мыслить, если перед ним красивая девушка. Его мысли могут уплывать, он ощущает страсть. Не всегда, не все, но в большинстве случаев. Вы не жертва и я не хочу ввести вас в заблуждение прекрасным ликом. Мне нужно, чтобы вы мыслили без вмешательства посторонних чувств. Но кое-какие преимущества этот облик мне всё же дает. Не буду скрывать. Вы иллиатар, а они всегда дружественно относились к иллайри. Даже сейчас, когда многие из ваших сородичей превратились в ужасных темных тварей, они бродят рядом с затерянным городом, но не пытаются проникнуть на его территорию. К тому же, прошу простить меня, но я видел в ваших воспоминаниях облик друга.

Наверное, кто-то на моем месте возмутился, что у него в голове покопались, вот только я понимал, что возмущения сейчас ни к чему не приведут. Духи — не люди. У них, видимо, свое представление о том, что правильно, а что неуместно. Судя по тому, что он извинился, он понимает, что поступил не верно, но не собирается скрывать своего поступка. Это даже можно поставить ему в плюс.

Я еще раз окинул его взглядом. Психолог доморощенный, и ведь прав, такой облик не вызывает во мне беспокойства.

— Раз вы выбрали это лицо, значит, вы хотите вызвать во мне дружественные чувства. Зачем?

— Может, вы хотите для начала перекусить? Все-таки время с утра прошло немало.

Оглянувшись на притихших, как мыши иллайри, я кивнул. Эрру сразу махнул едва заметно рукой и из двери, в которую вошли мы, появились лесные стражи, в руках которых были листья, по форме напоминающие тарелки. На них лежали разные фрукты и ягоды. Было и пожаренное без соли мясо. Но придираться мы не стали, поели и запили все чистой водой. Остатки обеда тут же унесли, оставив стол полностью чистым.

— Позвольте начать издалека, — заговорил Эрру, после того, как мы все продемонстрировали ему горячее желание слушать. — Изначально этот мир принадлежал только нам — духам. Тогда тоже были те, кому для поддержания жизни требовалась плоть, но они обходились животными. Остальные духи проводили время, как того желали сами. Я всегда наблюдал за ними, направлял, журил, хвалил. Они всегда были для меня кем-то вроде детей. Кто-то из них трудный, непослушный, но, несомненно, любимый. Кто-то спокойный, способный помочь в нужную минуту, дорогой и близкий. Все они разные. Так было долгое время. Я даже не могу сказать, сколько раз Лунадаэн сменил листья на своих деревьях. Сотни тысяч раз, а то и больше. А потом пришли иные существа. Они имели плоть, душу и жили чувствами, войной. Поначалу нам было интересно, мы к ним приглядывались, они казались нам забавными. Они жили с нами очень долго. Мы старались не показываться им на глаза, но и не мешали жить, решив, что так мир обрел невиданные до этого момента краски. И пусть они воевали, что-то разрушали, но это нам не слишком мешало. Неприятно, конечно, если приходилось уходить с облюбованных мест, но большинство духов подвижно. Проходило время, этих созданий становилось всё меньше, а однажды они и вовсе ушли.

— Куда? — спросил я, решив, что речь идет как раз о тех, кто построил Ранкеаватур и города, встреченные мне когда-то давно в лесу. Рухнувший город, как я называю один из них, а еще тот храм в лесу. — И почему?

— Мы не знаем, — покачал головой Эрру. — Когда они только пришли, то их было очень много, но постепенно с каждым столетием их становилось всё меньше и меньше. Города пустели, храмы тех, кому они поклонялись, закрывались, а иной раз и вовсе разрушались. Когда они уходили, то их было очень мало. Меньше тысячи. Между ними и вами есть что-то общее, но я не могу сказать точнее. Не понимаю, хотя и ощущаю.

Эрру замолчал, словно вспоминая те далекие времена.

— А потом? — поторопил его я. Мало ли, сколько в таком задумчивом состоянии может просидеть древний, как сам мир Дух.

— А потом, — взгляд Эрру прояснился. — Мы снова стали жить одни. Вроде все было то же самое, что и раньше, но мои дети стали скучать по разумным существам. Как-то так случилось, что они им понравились. Мне пришлось объяснять им, что мы ничего не можем поделать, нам остается только смириться и жить дальше. Прошло еще тысячи листопадов, когда в наш мир пришли люди. О, как рады были мои дети. Люди отличались от первых существ, но для нас облик — не самое важное. Вы ведь понимаете.

— Честно говоря, не очень, — признался я, на самом деле не понимая, что так нравилось духам в тех же людях.

— Мы, те, большинство из которых способны по своему желанию менять облик, никогда не смотрим на то, как выглядит кто-то иной. Для нас внешний вид оболочки не значит ровным счетом ничего. Но созданий с плотью от нас отличает много, и это привлекает нас. В вас есть душа, есть энергия, дух и плоть. Да, многие из нас многолики, но мы однородны, а вот вы многослойны, и тем необычны и притягательны для нас. Но мы отвлеклись, — Эрру чуть пошевелился и перестал напоминать живую статую. До этого шевелились только губы и слегка мерцали глаза. — Мы стали жить с людьми. В чем-то они были хуже предыдущих наших гостей, в чем-то лучше. Но потом пришли вы: иллиатары и иллайри. Вас было мало, и вы были чем-то сильно опечалены. Те, кто ощущался теплом, спрятались в городе, окружив себя прирученной энергией. А иные укрылись в горячих горах. Постепенно духи земли и огня покинули эти горы, боясь навредить новым гостям. Мы были рады. Наш мир становился все более оживленным, но беда всё-таки настигла нас.

Эрру замолчал, и даже слегка нахмурился, будто снова смотрел куда-то сквозь время и пространство.

Я вздохнул, уже догадываясь, о чем пойдет сейчас речь.

— Верно, — заговорил неожиданно Эрру. — Вы все правильно поняли. Однажды в этот мир пришло совершенно иное существо. Его дух так силен, что он смог заставить душу остаться с ним навечно. У него есть смертное тело из плоти. Духовное тело, с которым слилась бессмертная душа. И есть энергетическое тело, дарованное ему этим миром. Это не дух, это не обычное существо из плоти. Это кто-то совершенно другой, невиданный нами ранее, незнакомый. Это вы, Морридан. Вы ощущаетесь и как дух, и как разумное существо, и как нечто иное.

— Допустим, — я чуть наклонил голову вбок. — И причем тут я?

— На самом деле вы ни в чем не виноваты, кроме того, что существуете, но это никому нельзя поставить в вину. К тому же, наш мир, видимо, желал вашего появления, раз создал вам одно из тел, в котором вы теперь способны существовать, даже если потеряете все остальные. Но ваше появление обеспокоило иллиатар. За те тысячелетия, что они живут в своих горах, они изменились. Даже мои дети стараются обходить их стороной. Пусть мы и не обращаем внимания на облик, но эти… существа ужасны не только внешне, но и внутренне. Они пугают нас. После того, как им стало известно о вас, они стали убивать моих детей. Да, это не совсем смерть, не окончательное развоплощение, но что-то вроде. Мы теряем память, и становимся кем-то другим. Разве это не смерть?

Я сидел и хмуро разглядывал узоры на мантии Эрру, и не видел их, поглощенный своими мыслями.

— Первый вопрос: откуда измененные иллиатары узнали обо мне? — спросил, не сильно надеясь на ответ. Но неожиданно его получил.

— Когда они пришли в наш мир, я говорил об их печали. Позже мы узнали, отчего же они были такими несчастными. Их тела не способны были слышать наш мир. Они не могли повелевать энергией, которая пронизывает всю сущность этого мира. Они стали глухими и слепыми. Способности иллайри полностью не пропали, но стали почти незаметными, но эти разумные за те тысячелетия, что живут здесь, смогли почти достичь того, что потеряли из-за прихода к нам. А еще им помогли союзы с людьми. Я знаю, что иллайри редко, но берут красивых, похожих на них женщин у людей. Те же, кто был похож на вас, не внутренне, лишь внешне, в горах воззвали с помощью своей крови и крови многочисленных убитых ими людей к древней сущности. И она ответила им.

— Что за сущность? — тут же спросил я. Этот мир удивлял меня все больше. В первой своей жизни я не знал даже о магии. Во второй, свел с ней близкое знакомство. И вот сейчас, по сути, в третьей, мне открываются новые горизонты. Я даже не знаю, чем заслужил подобное, но упускать свой шанс уж точно не намерен.

— Паразит, — Эрру совсем по-человечески поморщился, вздыхая. — Они питаются душами смертных, но просто взять и поглотить ее он не может, ему надо, чтобы душа сама этого желала. А еще есть ритуал, с помощью которого он может поглощать души насильственно. В каждом мире есть духи вроде меня. Если вдруг случается так, что мир гибнет, то у подобного существа есть два выхода: развоплотиться, утратив память, но даровать себе этим возможность воплотиться в каком-нибудь ином мире; или же, оставив себе память, паразитировать на чужих мирах, поглощая души, чтобы продлить тем самым свое существование. Они называют себя богами, но это не так.

— Значит, богов в том самом смысле на самом деле не существует? — взволнованно спросил Трамирон, тут же повинившись: — Простите, что перебил. Мне просто интересно.

Эрру на это лишь слабо улыбнулся, даже, скорее, обозначил улыбку.

— Ничего, — сказал он, подаваясь вперед. Видимо, ему тоже нравились иллайри. Но почти сразу он снова расслабился и принял свой почти неподвижный вид. — Я знаю, что существует, назовем его единым создателем, который силой своей воплотил в реальность все сущее. Миры, звезды, луны, души, духов, смертных, все! Я знаю, что у всякого мира есть разумная душа. Она подобна душам смертным, только несколько иная. Я знаю, что в каждом мире живет подобный мне дух. Я знаю, что у смертных порой рождаются те, кто способен возвыситься над остальными. А богов я не знаю и никогда не видел их. Для чего они нужны? Какая всем в них нужда?

Мы замолчали. Если не прислушиваться, то, казалось, вокруг стоит тишина. Лично мне не было дело до богов, пока они не обращают внимания на меня. Существуют они или нет, меня тоже раньше особо не интересовало. Я вообще когда-то думал, что легенды о богах — это рассказы и пересказы о просто каких-то живущих в древности магах. И в рассказах тех, из-за давности лет, возможно, нет ни слова правды, лишь людской вымысел, да чья-то фантазия.

— После вашего рассказа у меня осталось больше вопросов, чем ответов, — я посмотрел на Эрру прямо, уже догадываясь, что он способен считывать либо полностью все мысли, лишь только поверхностные. — Как Валуату узнал обо мне? К чему вы приняли облик, который на подсознательном уровне способен вызвать у меня дружеские чувства? Почему гармы убивают духов? И причем тут я?

— Он ощутил ваш приход. Как и я. Конечно, я наблюдал за вами. С самого начала. Поначалу я подумал так же, как и этот паразит — что вы дух какого-то погибшего мира, решивший не развоплощаться. Вы ведь понимаете, что теплых чувств во мне не вызвали? Я даже решил, что вы не стоите моего внимания, но потом вы стали меняться. Вы по-прежнему ощущаетесь, как сильный дух, но вы им точно не являетесь. Я узнал это сразу, но паразит не имеет в этом мире таких же возможностей, как я. Он считает вас своим конкурентом, поэтому ищет вас, чтобы убить.

— Среди духов?

— А где еще ему искать, если он вас таковым считает? И надо сказать, что очень плохо, но он всё-таки способен чувствовать этот мир и живущих в нем духов. В скрытом городе даже я почти не видел вас. А он лишь мог ощутить, приблизительное ваше местонахождение. Он послал своих измененных уничтожить всех духов, что встретятся им на пути. Конечно, его интересовал самый сильный источник — и это были духи земли, жившие небольшой общиной. Те духи были старыми, они весьма сильно выделялись среди остальных. Измененные существа добирались туда дальней дорогой, в обход. Но если посмотреть сверху, то станет понятно, что община та жила прямо напротив скрытого города, буквально в следующей горе. Потом, когда вы были в лесу, он приказал убивать духов, живущих в деревьях. Затем, последовал за вами в город людей. Он следовал за вами буквально попятам, иной раз даже невольно опережая.

Мы с парнями переглянулись. Да уж, значит, не так уж и не правы были те люди, которые думали, что я виноват в нападении.

— А мой облик, — Эрру тяжело вздохнул и мягко улыбнулся. — Я не враг вам, Морридан. Миру вы нужны, он ясно дал это понять. Зачем? Не спрашивайте, я этого не знаю. Мне не хотелось настраивать вас против себя. Именно поэтому я позвал вас, чтобы дать ответы. Я понимаю, что рано или поздно вы все равно догадались бы сами, но теперь вы будете точно знать, — он замолчал и замер, словно прислушиваясь к чему-то. — Он безумен. В нем не осталось ума. Он уничтожает города, заставляя своих жрецов приносить людей ему в жертву, пытаясь увеличить тем самым свою силу. Души людей сильнее, чем в измененных существах, его безумие увеличивается с каждым днем. Если так пойдет и дальше, то в этом мире не останется никого живого. А потом он пойдет дальше. Вы ведь понимаете, о чем я говорю?

— Понимаю, — только безумного бога мне и не хватало. — Убить его можно? — спросил я, заметив, как иллайри резко повернулись ко мне. И я буквально ощутил исходящий от них взрыв разных эмоций. Видимо, они весьма сильно удивлены.

— Убить можно любого. Даже миры погибают, что уж говорить о каком-то потерявшем все духе.

 

Глава 43

— И как? — я заинтересовался, представляя, что мне сейчас всучат какой-нибудь экскалибур или нечто подобное.

Эрру растянул губы в улыбке и покачал головой, словно его забавляли мои мысли. Теперь я понимаю, чем так привлекают духов смертные существа. Они их веселят, ведь такому существу, как Эрру, наверное, до чертиков надоело жить. Хотя, кто его знает, как он ощущает течение времени.

— Нет, — наконец, сказал он. — Подобного у меня нет, но кое-что я вам все же дам. Воспринимайте, это как благодарность за то, что поверили и пришли. За то, что так легко приняли новую ношу.

Эрру немного повернул голову и протянул руку к необычному листку, который всё это время был похож на закрытый бутон. Я как-то не сильно обращал на это внимания, мало ли чего его так скрутило.

Стоило Эрру прикоснуться к листу, как он начал медленно раскрываться. И нет, это совершенно точно не был цветок, просто лист вырастили таким специально.

Когда лист полностью раскрылся, то стало видно, что посередине у него лежит венец. Светло — серые, слегка сплюснутые ветви, причудливо сплетались, образуя простой, но от этого не менее завораживающий рисунок. На нем не было камней, а ветви не были украшены узорами или красками, но такая скупая красота подкупала даже больше, чем всякие излишества.

Подхватив венец, Эрру, не отрывая взгляда от моих глаз, протянул его мне.

— Возьмите, это может помочь вам.

Осторожно прикоснувшись к нему, я замер, наблюдая, как на серебристых ветвях вспыхнули уже знакомые мне символы и почти сразу погасли. Металл был холодным, но не бездушным, это точно.

Что-то вроде было у меня в прошлой жизни. Корона владыки переходила по наследству, от одного к другому. Не сомневаюсь, что после моей смерти, она вернулась обратно в грот, в котором каждый раз дожидалась своего нового владельца.

Была ли это корона владыки? Все может быть, но я сомневаюсь, что это именно она. В прошлый раз мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы завоевать ее доверие и суметь надеть на голову.

Хотел уже надеть венец на голову, но меня остановил иллайри.

— Не опасно ли это? — спросил Трамирон, тревожно поглядывая на венец в моих руках.

— Опасно, — я кивнул, всё-таки медленно опуская венец на голову. Кожу тут же обожгло холодом металла. Поначалу я ощущал его тяжесть, но вскоре у меня появилось такое ощущение, что на голове нет ничего. — Но если боятся всего на свете, то лучше сидеть дома и не показывать носа. И тогда, может быть, все беды мира обойдут стороной. Вот только никто не гарантирует, что и при такой жизни умрешь от старости в окружении детей, внуков и правнуков.

Трамирон на это только кивнул и глянул на мой лоб.

— Он вам подходит, — заговорил снова Эрру. — Видно, что вы привыкли носить нечто подобное.

— Скажите, — я чуть наклонился вперед, — это ведь не венец владыки?

Эрру улыбнулся, глядя на нас так, будто мы все вдруг стали его любимыми детьми, которые иногда, конечно, шалят, портят вещи, дерутся, но в целом милые и замечательные ребята.

— У вас есть два варианта. И вы вправе выбрать любой из них. И тот и другой будет верен.

Я нахмурился, но дальше допытывать не стал, понимая, что прямо отвечать Эрру не собирается.

— Есть ли еще что-нибудь, что вы хотели сказать мне? — спросил, только сейчас обращая внимания, что давно уже стемнело. Для моего зрения это была не помеха, но поспать не мешало бы.

— Нет, я сказал все, что хотел вам сказать. Может быть, позже вы навестите меня еще раз? Я был бы рад. А сейчас, — Эрру как-то слишком резко встал, но тут же замер. После этого в проеме появились стражи. — Они вас проводят до места, где вы сможете переночевать.

— Полагаю, мы отправимся завтра, на рассвете. Поэтому, — мы все тоже встали вслед за духом. — До встречи, Верховный Дух Ивуалу. Спасибо вам за ваш рассказ и за… подарок. Я буду рад приехать в этот дивный лес еще много раз.

— Приезжайте, — Эрру встрепенулся, а потом распростер руки в мою сторону, будто стремился меня обнять. — Кажется, люди так прощаются, — пояснил он, делая шаг в мою сторону.

Я не стал разочаровывать духа. Мне показалось это даже забавным, поэтому я крепко обнял его и похлопал по спине, старательно подавляя веселье. Парни несколько скованно тоже пообнимались, смотря на Эрру слегка растерянно и напряженно.

Утром проезжая мимо дерева, ни я, ни иллайри не увидели вчерашнего входа. Нас снова провожали стражи. Они легкими тенями скользили среди гигантов, изредка показываясь на глаза.

Когда мы на следующий день покидали тени Лунадаэна, то были удивлены, что следом за нами шагнули несколько тысяч лесных воинов.

Я тут же остановил лошадь и повернулся.

— Что это значит? — спросил я, смотря на того, кто стоял ближе всего ко мне.

Надо сказать, что стражи изменились. Они больше не походили на странные ожившие кусты. Тела их были высокими и стройными. На вполне нормальных лицах сияли яркой зеленью глаза. Темно — зеленые с коричневыми узорами камзолы до колен не выглядели боевыми доспехами, а в их руках я не увидел никакого оружия.

Стражи странным образом и походили на людей, и не походили на них, напоминая рощу стройных молодых деревьев, что колышутся беспокойно, шелестят, словно в преддверии грозы.

— Эрру велел нам помочь вам, — поклонившись, с достоинством ответил страж.

Я вздохнул, окидывая взглядом зеленое воинство. Только этого мне и не хватало до полного счастья. Нет, я и раньше водил войска, но в этот раз надеялся, что смогу обойтись без всего этого. Я и парней собирался оставить в Ранкеаледане.

— Сколько вас? — явно ведь не уйдут, так толку тогда сопротивляться.

— Три тысячи.

— Как вы переправитесь через пропасть? На болоте нет столько свободного от воды места. И чем будете питаться в дороге?

— Вам не стоит волноваться… — страж запнулся, явно не зная, как ко мне обращаться. По имени нельзя. Я им не повелитель, не король, не правитель, не владыка. Я им никто. Я не человек и не дух. Даже я сам был в затруднении.

— Можешь звать меня, как иллайри — Идани, — пришел я на выручку стражу.

— Идани, — повторил он и снова поклонился, будто заново приветствуя меня. — Мы вполне можем обеспечить себя. Пропасть — не проблема для нас, ведь там живут наши ветряные братья. Мы просто попросим их, и они помогут. Воды Болота Печали нам не страшны, мы легки и не тонем, если в том нет нужды.

— Раз так, — я потянул поводья, заставляя лошадь повернуться обратно, — тогда вы можете идти с нами. Надеюсь, вам не стоит говорить, что вы обязаны слушаться моих приказов?

— Нет, Идани, — страж выпрямился, будто хотел выглядеть еще выше. — Мы здесь, чтобы стать для вас опорой. Так сказал Эрру.

— Отлично, — хмыкнул я, размышляя над тем, как бы так уберечь этих зеленых товарищей, чтобы потом припрячь их к более полезной работе. Например, когда я умыкну у гармов младенцев, то мне точно понадобиться помощь. Вот тогда эти зеленые весьма пригодятся. — Тогда вперед.

Удивительно, но бегали стражи весьма быстро, совершенно не отставая от нас на лошадях. А ведь мы не шли шагом, решив, что стоит поспешить.

Как страж и говорил: духи в пропасти хоть и не очень охотно, но перенесли их через расщелину. Я же не стал доверять этим ветреным созданиям свою жизнь и жизнь парней, поэтому сосредоточился на создании моста.

И тогда-то меня и ожидал сюрприз. Я понимал, что венец, подаренный Эрру, не может быть простым, да и на мгновение вспыхнувшие символы как бы намекали, что у него есть какие-то скрытые функции. Что ж, действительно есть, причем такие, что я сам за такой артефакт (а это был именно он) отдал бы пару мешков золота.

Каким-то образом он позволял мне упорядочивать мысли и более легко держать их в узде. Представлять некое действие с венцом оказалось довольно просто. От меня не требовалось слишком больших усилий. Это походило на мысленное рисование. Однажды представленная деталь, не исчезала, пока я не давал на то согласия или не изменял ее. Я мог постепенно нарисовать какой угодно мост, и мне не нужно было бояться, что в какой-то момент вспыхнет неожиданная мысль и все размоется, исчезнет.

Вечером, сидя у костра, я игрался с пламенем, рисуя с помощью него различные тонкие фигуры. Скорость воссоздания, детализация, длительность удержания образа, всё это было на изумительно высоком уровне.

Да. Такой венец мне дорожи любого легендарного меча, ведь, по сути, мою магию раньше сковывало именно то, что приходилось концентрироваться, не обращая внимания на все остальное.

Конечно, безоружным без венца я не стану, но такая вещь может ведь, и сыграть злую шутку. Вдруг получится так, что без него я потом и вовсе не смогу привести свои мысли в хотя бы какой-нибудь порядок.

Нужно будет приглядеться. Снимать венец иногда и проверять, влияет ли он на меня или нет. Не хотелось бы однажды, лишившись его, вдруг превратиться в идиота, в голове которого ворох из мыслей.

По Холмам мы прошлись, как по парку. Волков видели издали, но они даже не подумали к нам приближаться. Стражи, молчаливо бежали вслед за нами, не прося ни остановится, ни замедлится. В такие моменты становилось понятно, что они не люди. А еще их шагов почти не было слышно, словно по полю бежала не толпа в три тысяч душ, а призраки.

Иллайри поначалу косились на стражей, рассматривали их исподтишка, то потом привыкли, перестав обращать внимания, будто тех и вовсе нет.

— Мы пойдем с вами, — уверено сказал Трамирон, когда мы остановились на ночь. Мы уже несколько дней шагали по болоту, намного более спокойному, чем помнилось нам. Видимо, Эрру приструнил своих детей еще сильнее. Или же на всех этих духов так действует присутствие стражей. Поначалу все мы поглядывали на них с интересом — те и в самом деле шагали прямо по воде. Их ноги лишь слегка утопали, и все.

— Позволь узнать — куда вы со мной собрались? — поинтересовался, проверяя свои способности без венца. Пока что все было вполне нормально. Мне кажется, даже без венца, концентрироваться стало чуть проще. Но все это по-прежнему требовало пристального внимания. Водрузив венец обратно на голову, глянул на хмурых парней.

— Все вы понимаете, — недовольно проворчал Трамирон. — И мы понимаем. Будет война. И вы пойдете сражаться против гармов. Мы с вами, — Трамирон сказал это так, что я понял: не передумает. Всё-таки у советника слишком упрямый сын. Впрочем, сам Трастиан не лучше. Полагаю, именно упрямство позволило иллайри не только выжить в новом мире, но и сохранить многое из того, что они имели и умели. А то и не сохранить, а приумножить.

— Положим, не гармы мне враги, а их кровавый бог. Это он с чего-то решил, что я представляю для него опасность. Даже не знаю, почему, — потянул я, проклиная на все лады неизвестную сущность. Интуиция у нее будь здоров. Я ведь уже давно подумываю о том, чтобы забрать у гармов младенцев и попытаться вырастить из них чистых иллиатаров, не дав подвергнуть изменению.

Не скажу, что я сильно стремлюсь кем-то повелевать, но нужно же к чему-то стремиться. Вот что мне тут делать? Устроить прогресс для людей? Подарить им оружие, порох, асфальт, построить космолет какой-нибудь и отправится покорять космос? Зачем? Править ими? Уже проходили. Не интересно. (Хотя идею с космолетом и космосом можно будет обдумать) Сидеть в Ранкеаледане и тысячу лет чесать языком с Трастианом? Нет, спасибо. Год, максимум два, такой жизни я выдержу, а потом снова сбегу. Просто бродить по миру без цели, без дома за спиной? Как-то это не по мне. Я, конечно, свободолюбивый, но не до такой степени.

Поэтому я и подумал, что спасение иллиатаров как раз то, что мне на данный момент нужно. Город для них у меня уже есть, даже строить ничего не надо. А там можно будет придумать законы, научить их сражаться, выживать в разных условиях, занять чем-нибудь и исследовать постепенно этот мир. Всё-таки как бы я не опасался и не доверял, но когда ведешь за собой людей, то приходится соответствовать.

— Посмотрим, что твой отец скажет, — отмахнулся я, вернувшись из своих мыслей.

Нужно будет застращать Трастиана так, чтобы он испугался и качественно испугался за сына. Там видно будет.

 

Глава 44

Стражи, кстати, спали стоя. Я когда первый раз увидел, очень удивился. Стоять столбом, руки по швам, спина прямая, подбородок держат ровно, и спят. Некоторые даже глаза не закрывали. И смотришь на них, и кажется, что статуи это из дерева искусно выструганные.

Говорят, дорога назад всегда короче. Не всегда, но в этот раз мы не дошли, а долетели. Даже лошади, будто ощущали, что возвращаются домой, бежали легко, резво, почти не уставая.

Когда мы переступили барьер, то я ощутил это очень четко. В прошлый раз подобного точно не было. Сейчас же я сразу понял, когда мы вошли в зону действия укрывающего заклинания. Иллайри сразу как-то расправили плечи, повеселели. А еще не хотят дома оставаться, видно же, что соскучились. Я не ощущал дискомфорт, но однозначно за пределами заклинания мне было немного приятней. Здесь же… слишком чисто. Как будто все вокруг вымыли с хлоркой. Не смертельно, но чувствуется однозначно. Даже воздух другой.

Стражи не стали приближаться к Ранкеаледану. Они рассеялись по лесу, сказав, что подождут нас «снаружи». Я настаивать не стал. Мало ли, может, им не нравится атмосфера или хотят навестить родственников в этом лесу.

Иллайри были рады возвращению Трамирона с друзьями. На мосту нас встречали. Меня немного сторонились, поглядывали с интересом, но всё внимание было приковано к Трамирону. Было видно, что иллайри его любят и рады видеть. А еще у него тут полно друзей. Впрочем, это неудивительно — живет этот народ в закрытом обществе, длительность жизни большая, так что успевают и перезнакомиться и подружиться. Сами по себе иллайри довольно дружелюбные, наверное, поэтому врагов внутри своего народа редко кто наживает.

Правда, дистанцию все-таки удерживали. Обниматься не лезли, но улыбки с лиц не сходили.

Подумав немного, повел лошадь в сторону главного дворца, решив, что не стоит портить своей темной физиономией радостный момент. Да и смущать народ не стоит. Видно же, что косятся на меня, но неприязни в глазах по-прежнему не видно.

— Постойте! — Я остановился и обернулся. Трамирон с парнями бежали за мной, потеряв где-то в толпе и лошадей, и вещи. Только мечи и луки с колчанами все еще были при них. — Вы ведь к отцу? Мы с вами.

Я на это пожал плечами и собрался пойти дальше, но передо мной будто вырос незнакомый иллайри и немного нервно поклонился.

— Позвольте ваши вещи и лошадь. Я отведу ее в ваш дом.

— А ты кто? — спросил, немного сбитый с толку. Нет, я помнил, что у меня тут есть дом, но о прислуге ничего не знал.

— Мое имя Метаний, господин советник приставил меня к вашему дому, попросив следить за порядком, — ответил он.

Я оглядел его, чтобы запомнить. Типичный иллайри со светлой кожей, длинными светлыми волосами и карими глазами. По возрасту не юнец, но и не умудренный годами старец. Если на людской лад мерить, то лет под двадцать пять, если по возрасту иллайри, то лет триста, может чуть больше. Хотя, кто их тут знает, я пока что толком не разобрался. Но выглядит он немного моложе Трастиана, а тому уже триста пятьдесят стукнуло.

— Хорошо, Метаний, позаботься о ней, — я передал ему поводья своей лошади, решив, что воровать у меня тут вряд ли кто-то станет.

Советник ждал нас на крыльце. Стоял, задрав нос до небес, поглядывая на нас с таким холодным спокойствием, что, казалось, и не рад вовсе, но я-то видел в янтарных глазах блеск радости, устремленной к сыну. Рядом с ним уже отирался Шаударан. Вот что неугомонному надо? Знает же прекрасно, что детей между иллиатарами и иллайри не бывает. Хотя, он ведь старший Илики, наверное, обязан присутствовать, чтобы выказать уважение и все такое прочее.

— Трамирон, Морридан, я рад, что вы вернулись, — Трастиан слегка наклонил голову вбок, отчего его светлые пряди скользнули по гладкой накидке.

После недолгого расшаркивания, нас развели в разные комнаты, где уже дожидались горячие ванные, чистая одежда и мягкая кровать, на которой мы могли подремать до вечернего празднества. Отказ — не принимался. Трастиан даже не намекал, а прямо сказал, что желает услышать подробный рассказ о том, где и как мы приключались, и отчего так долго нас не было. Еще хотел знать все о битве на Тоборге.

— Верно, — кивнул Трастиан, держа украшенный камнями кубок и небрежно опираясь рукой на подлокотник кресла, который с легкостью можно было назвать троном. Пусть хоть он сотни раз мне скажет, что он всего лишь главный советник, но я ведь вижу, что Ранкеаледан давно под его пятой и здесь он не кто иной, как правитель. Просто звание его звучит чуть по-другому, но судя по всему, это давно уже не важно. — Разрушены полностью Данкара и Билка. Люди, кто успел, тот разбежался. А кто не успел, того уже точно нет в этом мире. Люди очень сильно разозлились. Правители их городов собираются вместе, решая: идти ли войной на гармов или же стоит просто укрыться где-нибудь.

— Укрыться? Где? — спросил я, откидываясь на спинку стула и поглядывая на веселящихся иллайри. — Неужто у них есть подобное место?

— Нет, конечно, — фыркнул Трастиан, поглядывая время от времени на Трамирона. Тот явно хлебнул немного больше вина, чем нужно, поэтому сейчас вовсю заигрывал с какой-то красавицей. Поймав отцовский взгляд, он стер улыбку с лица, выпрямился, откашлялся и встал, а потом и вовсе вышел из зала. — Долгое путешествие плохо повлияло на него.

— Ты слишком строг со своим сыном, — я качнул головой, жалея парня. — Он вырос отличным воином. В битве за Тоборг он прикрывал с друзьями мне спину. Они не подпустили к нам ни одного врага. Их стрелы всегда били насмерть, а мечи не оставляли даже шанса измененным тварям. Он молод, порывист, но силен, умен, пусть и слегка нетерпелив, зато упрям.

— Твои слова приятны мне, Морридан. Какой отец не пожелал бы услышать подобных слов о своем ребенке? — Трастиан улыбнулся, приподнимая кубок так, чтобы скрыть улыбку от остальных. — Все было именно так или же ты просто приукрашаешь? Не получилось ли так, что в долгой дороге вы сдружились, и ты теперь защищаешь его от меня? Впрочем, даже если и так, то я все равно рад. Как там было? — спросил он уже более серьезно.

Спустя некоторое время, он рассеянным взглядом оглядел зал и покачал головой.

— Нас слишком мало, мне бы не хотелось отпускать никого из них на эту войну, — сказал он.

В принципе, я его хорошо понимаю. Его город защищен. Это не его война. Гармы не угрожают его народу. Вполне возможно, что когда-нибудь они ополчатся на иллайри, но ведь такого может так и не случится. Так к чему ему посылать на смерть тех, кого и так не слишком много?

— Я и не прошу, — ответил, качнув головой. — У меня есть уже небольшое войско, — я не стал скрывать и рассказал ему о встрече с Эрру и о стражах, что остались за барьером. — Но если ты и в самом деле не хочешь никого пускать, то тебе нужно поговорить с сыном. Боюсь, они с друзьями настроены категорично, и желают составить мне компанию в этом походе.

Трастиан нахмурился, поджимая губы.

— Это ведь будет страшно, не так ли? — тихо спросил он, сжимая кубок чуть сильнее. Свет, отразившись от камней, что были вставлены в опоясавшие пальцы кольца, сверкнул, заставляя прикрыть на мгновение глаза. Видимо, этот жест советник принял за согласие, отчего нахмурился еще сильнее, показывая тем самым свое неодобрение сыновьему желанию. — Я могу запереть его.

— Он не простит. Ты бы простил отца за такое? — не сказать, что я слишком уж хотел, что иллайри отправились со мной, но раньше они мне не мешали, может, и сейчас будут полезны.

— Став старше он все поймет. Особенно, когда у него самого будут дети, — отозвался советник. Он приподнял кубок, поглядел на него, а потом поставил на стол, поднимаясь. — Уже поздно, ты верно устал. Надеюсь, постель будет достаточно мягка, Морридан.

Попрощавшись, советник ушел. Понятно, пошел промывать сыну мозги. Ну посмотрим, кто из них упрямее. Сомневаюсь, что Трастиан решится на самом деле посадить сына под замок. А если подобное и произойдет, то тот точно найдет выход и выберется.

Повертев головой, заметил Шаударана, который глядел в мою сторону, хитро сверкая темными глазами и прикрываясь кубком. А еще как-то так получилось, что я в одно мгновение вдруг оказался окруженным сплошными красавицами. Блондинки, высокие, стройные, с длинными, шелковистыми волосами, которые так и хотелось намотать на кулак. Несмотря на однотипность внешности, все они сильно отличались друг от друга.

— Прелестные создания, — прищуриваясь и рассматривая тех, что поближе. Шаударан снова за свое, но мне же лучше. — Я во дворце плохо ориентируюсь. Не проводите меня до комнаты? Боюсь, не дойду один.

Девчата заулыбались, засверкали завлекающе глазами, а потом подхватили меня под руки, и весело смеясь и что-то там щебеча, увели меня из зала. Такому плену я и не думал сопротивляться. Даже с радостью сдался сам.

Утром я выполз из комнаты под монотонную речь Шаударана, который снова обещал позаботиться о моих детях, если они в этот раз получились. Я не возражал.

Добравшись до комнаты, которую называл просто столовой, я застал там завтракающего советника с Трамироном. Судя по недовольному лицу Трастиана и сияющим лукавством глазам Трамирона, становилось понятно, кто победил во вчерашних прениях.

— Утро доброе, — бодро поздоровался я, улыбнувшись. — Как спалось? — обратился я к Трастиану, когда оба поздоровались.

— Отлично. И погода сегодня изумительная. И самочувствие превосходное. О чем там еще надо поговорить? — спросил Трастиан, заставив меня замереть. Да уж, обычно он более мягок, но сегодня ему явно не до дворцового этикета.

— Можно и о самом главном. Мы ведь не на приеме, — фыркнул я, намазывая лепешку каким-то превосходно пахнущим джемом.

— Трамирон хочет отправиться с тобой. Ты не против? — спросил, а сам поглядел таким взглядом, что становилось понятно: он был бы рад, если я сейчас скажу, что против. Вот только они уговорили меня еще до возвращения в Ранкеаледан, а менять свои решения я не очень люблю.

— Все как обычно, — ответил я, пожав плечами и стараясь не смотреть на советника, который весьма красноречиво поджал губы.

— Что обычно? — не понял он меня.

— Стоять позади, под руку не лезть, прикрывать спину и не мешаться, — вместо меня ответил Трамирон, но получив от отца грозный взгляд, тут же опустил голову, уставившись в тарелку.

— Не отходить далеко еще, — добавил я. — Не глупить, в гущу событий не лезть, в бой без приказа не кидаться. Если вдруг что — звать меня.

После этого я молча продолжил свой завтрак, размышляя, придется ли мне топать до дома за лошадью или ее догадаются привести сюда.

 

Глава 45

Мне стоило бы озаботиться тем, как я буду изымать младенцев. А ведь их нужно не только забрать, но и чем-то кормить, где-то держать, пеленки там всякие нужны. К тому же самки гармов ведь не все к нужному моменту родят, будут и беременные, причем на разных сроках. Что делать с ними? Где их держать? Чем кормить? Кто их будет кормить? Не я же, в самом деле.

В итоге выходила не очень радостная картина. Не потащу же я младенцев в Ранкеаватур. Надеюсь, стражи помогут мне с детьми. И потом тоже, ведь когда они подрастут, им понадобятся учителя, а еще те, кто будет за ними приглядывать. А в Ранкеаватуре весьма опасные мосты, дети непоседливы и неосторожны — поубиваются же!

Но и доверять воспитание людям или иллайри мне не хочется совершенно. Люди несомненно окажут на них свое влияние, а иллайри… Нет, иллиатары и иллайри — разные народы. Мы не должны расти вместе.

Странно все это. Я ведь, по сути, и сам человек. Раньше был. Да и до этого считал, что и донгорцы, и эттийцы, и сильдарийцы, и ивуалуйцы, и иллиатары с иллайри — все это люди, просто немного отличающие друг от друга внешностью, но сутью все они одно и то же. Но сейчас я с удивлением понимаю, что меня, на самом деле, мало волнуют люди. Именно люди, как раса.

Раньше я стремился больше узнать, научится, чтобы эффективнее защитить людей. Я сострадал им, жалел, помогал, опекал и оберегал по мере сил. Хотя если вспомнить мою первую жизнь, то я давно уже должен был убедиться, что не все люди достойны хорошего к ним отношения.

Сейчас же, когда Трастиан сказал, что не хочет вести свой народ в губительную войну, я без возражений с ним согласился, считая, что иллайри действительно делать там нечего. А ведь я знаю, что они искусные лучники, мастерски владеют боем на мечах. Они варят прекрасные зелья, с помощью которых можно поднять на ноги раненных. Их артефакты могли бы нам пригодиться. Но нет, я искренне захотел оставить иллайри вне войны, словно… теперь я оберегаю их.

А вот при мысли, сколько, должно быть, погибнет людей, у меня внутри ничего не шевелится. Не скажу, что я считаю себя выше людей или лучше, но они ощущаются… чужими.

До этой жизни люди для меня были кем-то вроде не всегда приятных, но сородичей. Их судьба волновала, я о них переживал, о ком-то сильнее, о ком-то меньше. А сейчас они стали для меня совершенно посторонними. Умрут? Печально и плохо, но особой горечи от их смертей я не испытаю, однозначно.

На мгновение я даже испугался, посчитав, что гарм из этого тела все же не полностью ушел, и отравил мое мировосприятие. И что теперь? Все на свете спихивать на воображаемого монстра, который, возможно, живет внутри, а может, и не живет? Нет, так не пойдет. Скорее всего, это правда, воздействие чужого тела. И это тело принадлежит представителю иной, отличной от человеческой расы.

Конечно, человеком человека делает не только внешний вид, но и разум и сознание. Я знаю, что плохо, когда умирает человек? А когда погибает много людей? Очень плохо. Многие люди все же достойны жизни, и их тоже нужно по-прежнему оберегать. А раз я все это знаю, то обязан сделать так, чтобы погибло как можно меньше людей. И что-то нашептывает мне, что однажды я могу и пожалеть об этом решении.

Это не вернет мне прежних чувств, но позволит не стать монстром. Впрочем, тот, кому безразлична гибель чужой для него расы разве монстр? Сложный вопрос, но, скорее всего, именно так, потому что ни один разумный не должен оставлять другого разумного на погибель, равнодушно наблюдая за мучениями и страданиями. Каким бы чужим не был другой разумный.

Когда я изменился, теперь уже и не вспомнить. Сейчас, размышляя, я вспоминаю, что ощущал в Тоборге к людям вокруг, какое у меня было о них мнение, как я высказывался в их сторону, и понимаю, уже тогда мое отношение изменилось.

Что ж, можно плакать, рвать волосы (в моем случае это приравнивается почти к отрываю пальцев, а то и вовсе рук), корить судьбу — злодейку, но утерянного не вернуть. Теперь я принадлежу другому народу. Его я буду оберегать, а за людьми… присматривать. Издалека, может быть, иногда помогая, кто знает.

Итак, что делать с детьми? И с гармами. Что с ними? Мне просто хотелось бы знать, станут ли они изменяться, если убрать с них все эти наросты. Вдруг в их состоянии виноваты эти прилипалы. А что? Мало ли, яд пауков изменяет тело, а наросты фиксируют изменения, не давая телам вернуть облик обратно. Это даже похоже на какую-то жидкую магию преобразования. Известно, что предмет, над которым поколдовал слабый маг — вскоре вернет свой прежний вид. После сильного мага предмет может поменяться навечно. Вдруг и тут пауки выступают в роли магов, яд — магии, а наросты — что-то вроде стабилизатора, не позволяющего обратить магию вспять. И если это так, то как себя поведут вернувшие свой изначальный вид иллиатары? Будут ли они такими же безумными или же разум начнет возвращаться к ним? Если второе, то будет просто замечательно.

Одно я знаю точно — убивать всех гармов нельзя. Сначала надо провести опыт. Если результат будет положительным, то моих проблем поубавится. Впрочем, радоваться рано, ведь может произойти так, что вид гармы вернут, даже разум станет более вменяемый, но ведь они могут остаться на уровне детей. И что тогда с ними делать? И убить жалко и держать огромное количество детей во взрослом теле… Да уж, задачка.

Ладно, об этом буду думать после того, как проведу эксперимент.

Хотелось бы мне знать силы противников и силы союзников. А так же, как люди вооружены. А то соберется три деревенских деда с вилами и пару городских хлыщей со шпажками, и думай, то ли плюнуть, то ли попытаться хоть что-то с ними сделать. Бывало у меня такое в прошлом. Ничего не имею против людского ополчения, даже они могут сунуть вилы под ребра, но хотелось бы кого-нибудь более обученного и как можно больше.

А вот с гармами затык. У нас имеется двенадцать гор и центральная башня, которая когда-то тоже была горой, но потом ее подтесали с краев, да в башню превратили. Если в каждой горе столько же гармов, как и в той, в которой я очнулся, то у противника весьма грозная армия. К тому же, вполне возможно я видел только тех, кто проживает на верхних уровнях. Кто знает, сколько их там под горами. Отличаются ли горы друг от друга? Что, если в одной горе живет тысяча гармов, а в другой, более «плодородной» и большой, все пятнадцать? Кто даст гарантии, что это не так? Никто. Поэтому нужна тщательная разведка.

Но тут всплывает одно серьезное «но». Валуату, кем бы он ни был, заточил отчего-то на меня зуб. Опять же, я его понимаю, так как он в принципе прав, но мне от этого не легче. Он каким-то образом может отслеживать мое перемещение. Вероятно, чувствует, но повезло хоть не с величайшей точностью.

Мне и узнавать не потребовалось, Трастиан и так поделился новостью, что вокруг барьера рыщут толпы гармов. Понятно, что ищут меня. С таким радаром будет сложнее.

Можно было бы осторожно разведать территорию гармов, но, боюсь, меня тут же засекут. И сбегутся тогда радостные измененные ко мне. Можно послать кого-то другого, но тогда мне надо держаться подальше. Но в таком случае из гор уйдет много гармов и данные окажутся неверными.

А если выманивать их небольшими партиями и постепенно уменьшать поголовье? Ага, с учетом того, что под воздействием яда гармы растут в своих коконах слишком быстро, к тому времени, как мы перебьем всех гармов, в горах не останется ни одного новорожденного, а может быть и беременных тоже. Нет, надо уничтожать их одним махом, стремительно, чтобы они толком и не поняли, что им конец.

Теперь встает вопрос с Валуату. Не сделает ли убийство стольких его невольных последователей его еще сильнее? Перебьем мы всех гармов, доберемся до жрецов, а потом нас этот паразит, как его называет Эрру, всех укокошит, употребив на завтрак. Будет очень печально.

В таком случае, сначала надо убивать жрецов, что-то делать с паразитом, а потом уже обращать внимание на осиротевших гармов. Вдруг после того, как поводок пропадет, они придут в себя. Я сомневаюсь, конечно, но мало ли, чего ведь только в мире не бывает.

Не думаю, что кто-то из людей способен что-то сделать паразиту или жрецам. Я не уверен даже, что и я на это способен, но другой кандидатуры у меня нет. Хотя бы какой завалящий избранный отыскался, но чего нет, того нет.

Значит, в главную башню местного темного зла, иду я. Брать с собой туда иллайри я не собираюсь. Нечего им там делать. Самому бы выжить. Некогда мне будет там за ними приглядывать.

Как добраться? Быстрее всего по воздуху. На лошадях долго, да и потом, слишком приметно. А так можно подняться повыше и спикировать на самый верх. Так даже будет лучше, ведь вряд ли меня будут ждать сверху. Хотя, кто знает. Ищет же он духа, а духи ветра не редкость в этом мире. Но в любом случае для меня нет принципиальной разницы, откуда вламываться в цитадель местного темного властелина. Сверху, снизу, в любом случае меня ждет горячее приветствие. Соваться в такое место в одиночку — безумство. И я это полностью понимаю.

Итак, если я сейчас выйду за пределы Ранкеаледана, то нам придется всем войском маневрировать между рыщущими группами гармов. И стоит учесть, что паразит будет чуять меня и направлять в это место все больше и больше своих прислужников.

Из леса к людям мы в итоге выйдем в таком порядке. Впереди я, такой красивый, следом за мной три иллайри, потом три тысячи лесных стражей. И как вишенка на торте — целая армия гармов. Я уверен, к тому времени их соберется достаточно. Если же прикопать их в лесу — об этом я уже думал.

Нет, надо все-таки сначала убивать Валуату, потом жрецов, а уж после смотреть, что делать с гармами.

Может взять с собой хотя бы Трастиана? Лечить он явно умеет. В случае чего хоть прикроет. Если совсем туго будет, тактически отступим. Да и мечом он владеет вместе с луком. Совсем одному как-то совершенно бредово. Вдвоем тоже, но так больше шансов, все-таки на затылке глаз у меня нет.

Ничему меня жизнь не учит. Снова доверяю постороннему, показывая ему спину. Но без этого никак. К тому же не всякий же разумный только и стремится к тому, чтобы втереться ко мне в доверие, а потом ударить в спину.

Когда мы остались с советником вдвоем, то я посмотрел на него, взвешивая все за и против еще раз. Трастиан, в ответ на мой взгляд, вопросительно поднял бровь, безмолвно спрашивая: в чем дело? Я же хмыкнул.

— Господин советник благороднейших и мудрейших иллайри, как вы смотрите на то, чтобы сходить со мной в небольшой, но весьма важный поход?

Трастиан оглядел меня, будто у меня в один момент на голове выросли рога.

— Что ты задумал?

— Хочу вот темную цитадель навестить, ты со мной?

Советник поднял кубок, медленно отпил из него, продолжая рассматривать меня, а потом так же медленно поставил его на стол и проглотил жидкость.

— Рассказывай, — потребовал он, впиваясь в меня, как мне показалось, вспыхнувшими красным золотом янтарными глазами. — И про мелочи не забудь.

 

Глава 46

После моих выкладок, Трастиан задумался, словно взвешивая все за и против. Молчание меня нисколько не тревожило. В конце концов, если он не согласится, то я вполне могу пойти и один. Конечно, от помощи я бы не отказался, но заставить ведь не могу, а самому Трастиану, возможно, и вовсе нет никакого резона влезать во все это.

Если вдруг мы не сможем добраться до Валуату или его жрецов, кто знает, как отреагирует это существо на вмешательство советника иллайри. Да, сейчас они по старой памяти не пытаются проникнуть в город на скале, вероятно, даже не трогают иллайри, которые выбираются на вылазки, но кто даст гарантии, что после нашего похода всё останется по-прежнему?

Если вдруг нам не будет сопутствовать удача, и мы оба погибнет там, что будет с народом иллайри? Вряд ли они смогут сдержать гнев разозленного, сошедшего с ума духа. Хотя, он вполне может предложить им присоединиться к ним. Не уверен, что подобная перспектива порадует иллайри.

Думаю, Трастиан тоже все это понимает. Если мы туда пойдем, то нам нужно будет кровь из носа прикончить духа, кем бы он там ни был и какой силой не обладал.

Честно говоря, поначалу я не подумал, но потом, вспоминая разговор Эрру, мне пришла мысль: а почему, собственно, сами великие духи не разбираются с подобными прилипалами? Почему позволяют убивать смертных, не вмешиваясь во все происходящее? Даже сейчас, когда Валуату стал развоплощать духов Ивуалу, они не собрались все вместе и не надавали зарвавшемуся «гостю» по щам, а скинули эту почетную должность на мои плечи.

Можно было бы обвинить духов в бесхребетности, хитрости или еще в чем-то, но думаю, все намного проще. Подозреваю, что разгадка кроется в том, что духи не способны убивать друг друга. Понятия не имею, так это или нет, но другого объяснения всему этому у меня нет.

По сути, ведь духов убивает не сам Валуату, а гармы, которые уж точно имеют плоть и, вполне возможно, даже душу. В любом случае, ответ на этот вопрос точно лежит где-то в плоскости запретов и взаимоотношений между духами.

Ведь если боги — это потерявшие свой изначальный мир, но не пожелавшие терять память верховные духи, то и в других мирах имеются такие вот чужаки. Полагаю, что большинство из них всё-таки выбирает пусть и долгий, но безопасный путь — приводить людей в веру, мягко подталкивая тем самым к тому, что они сами радостно отдают свои душу такому вот богу.

Да уж, ничего в жизни бесплатно не бывает. Даже за свою веру приходится платить душой. По мне, так слишком высокая эта цена.

— Я подумал, — выдернул меня из размышлений о «высоком», голос Трастиана. Я вопросительно на него посмотрел, показывая всем видом, что ожидаю его ответа. — Я пойду с тобой.

Я был удивлен.

— Не ожидал, — честно признался. — И почему твое решение оказалось положительным? Я понимаю, что я сам предложил, но мне казалось, что ты против подобных авантюр и не желаешь, чтобы в войну, так или иначе, ввязывались иллайри. А как по мне, то ты самый яркий представитель своего народа.

Трастиан колко глянул на меня, будто в чем-то обвинял. Сдается мне, что идея ему все равно не по душе, но он по каким-то своим соображениям решил всё-таки переступить через свои убеждения.

— Моему народу не плохо в защищенном городе. Признаться, я, как и мои предшественники, был бы очень рад не обращать внимания на внешний мир, — советник потер пальцами висок, словно у него внезапно заболела голова. — Понимаешь, Морридан, этот мир встретил нас неласково. Если бы мы были людьми и имели такой же малый срок жизни, то, возможно, давно бы уже и забыли, что мы сюда пришли. Но мы так не можем. Этот мир до сих пор чужд для нас. Мы не ощущаем себя здесь в безопасности. Иллайри сами по себе являются мирным народом, предпочитающим создавать зелья, творить сложные артефакты, любоваться природой, умиротворенно беседуя о всевозможных вещах. Но так ведь не может быть постоянно. Мир не состоит из небольшого кусочка. Там, за пределами барьера, он огромный, пугающий, непредсказуемый. Раньше с тем, что там происходит, разбирались иллиатары. Они любили это. Свободу, путешествия, приключения, бои, какие-нибудь загадки. Их невозможно было удержать на одном месте долго. Да что я тебе рассказываю, ты ведь иллиатар и отлично все это знаешь, потому, как и сам такой. Ты провел в Ранкеаледане в прошлый раз всего три месяца и сбежал при первой же возможности, даже то, что я попросил взять с собой моего сына, не остановило тебя ни на секунду. А сейчас? Ты только вчера прибыл и уже снова уходишь. Кажется, будто тебя не пугает ни сила Валуату, ни то, что придется сразиться с его жрецами или же тысячами гармов. И отчего-то, смотря на тебя, я понимаю, что да, не пугает. Для иллайри такое невозможно. Но и сидеть дальше, старательно делая вид, что мир отдельно, а мы отдельно — невозможно. Нам необходимо двигаться вперед. И у нас есть два выхода; либо измениться еще сильнее, чем мы смогли, либо попытаться вернуть тех, кто станет, как и раньше нашими глазами, ушами и нашей силой. Силой, способной встать между нами и миром, позволив заниматься тем, что нам нравится, не оглядывая ни на барьер, который может в один момент рухнуть, ни на гармов, способных переменить решение и попытаться нас уничтожить, ни на людей, численность которых растет слишком быстро. Иллайри всегда были опорой для своих темных братьев. Каждый из нас, даже беспокойный Трамирон, мечтает вернуть те времена. Не потому что меняться страшно и больно, но и потому, что внутри нас все противиться тому, чтобы забыть иллиатаров, оставить их навечно позади.

Трастиан замолчал, и я видел, что он несколько неловко себя ощущает от такой длинной и наполненной мыслями и чувствами речи.

— Да ты мечтатель, Трастиан, — хмыкнул я, попытавшись разрядить напряженную обстановку.

Советник вскинул подбородок, будто мое высказывание его глубоко оскорбило, но я видел, как дрогнули уголки его надменных губ.

— Все мы в этом городе такие, — вместо отповеди о том, что мои слова всего лишь моя выдумка, сказал советник. — Когда ты появился перед нами, признаться, многие растерялись. Люди говорят, что надежда умирает последней, но когда вот так вдруг исполняется то, о чем желал с давних времен, то порой толком и не можешь понять, как к этому относиться. Все мы пытались отыскать подвох, боясь поверить. А некоторые просто страшились перемен, которые ты принес на своих плечах. Легко ступая по улицам города, ты словно стал финальной точкой в старой истории. И все мы ощутили в тот момент, что после этой точки писаться будет совершенно иная история. Нам нужно было время, чтобы понять и принять это.

Я прищурился, оглядывая Трастиана подозрительным взглядом.

— Только не говори мне, что раньше все иллайри изъяснялись подобным образом?

Советник приподнял брови, всем своим видом показывая, что он думает о невежественных типах.

— Мы живем долго, нам некуда спешить. Любование природой обычно настраивает на лирический лад. Наши зелья не терпят торопливости, а многие растения нужно уметь слушать. Артефакты тоже не любят суеты. Именно поэтому ты и не можешь совладать с подобной магией, тебе не хватает терпения.

— Это все отлично. Получается, что ты соглашаешься на мою авантюру только потому, что хочешь, чтобы я вернул иллиатаров и позволил иллайри и дальше заниматься своим делам, не отвлекаясь на мир снаружи? Я правильно понял? — спросил я, размышляя над тем нужно ли мне подобное. Нужен ли мне целый народ за спиной?

Не стоит отрицать того, что иллайри, несомненно, полезный народ. В принципе, они не кажутся мне опасными, да и их странное отношение к иллиатарам…

К тому же, они могут помочь поначалу с детьми. Конечно, воспитание маленьких иллиатар я им не доверю, а то вырастут тоже созерцателями и любителями травинок всяких, да кустиков, но ведь кое-какую помощь вначале можно принять.

— Все верно, — Трастиан кивнул. — Может быть, когда-нибудь иллайри будут готовы измениться полностью, ведь даже сейчас некоторые из нас смело исследуют мир, не страшась.

— Ага, — я усмехнулся. — Например, твой сын.

Советник поджал губы. Думаю, будь его воля, он точно запер бы наследника в городе и никуда не выпускал.

— Он просто молод, — вздохнул он. — Это пройдет. Еще столетие и ему наскучит подобное.

Я хмыкнул, не уверенный, что Трамирон и в самом деле настолько изменится за какую-то сотню лет, но кто его знает, вдруг так и будет, так что спорить не стал.

— И когда ты готов будешь выйти? — поинтересовался, обдумывая новый вариант платформы. На той, что я обычно выстраивал передвигаться с большой скоростью, нельзя. Свалимся или замерзнем. Да и неудобно будет стоять столько времени. Это раньше платформу я делал на короткий срок. Поднять, опустить, переправить. А тут ведь придется действительно лететь в прямом смысле слова.

— Слишком долгий срок ведь тебя не устроит?

Я моргнул и сконцентрировал взгляд на советнике.

— Причины затягивать?

— Подготовиться?

— И как же? Я был бы очень рад, если бы у нас был какой-нибудь план цитадели, но это ведь невозможно. Вряд ли, местный темный властелин с радостью примет у себя делегацию иллайри или еще что-то в таком роде. Обычные разведчики пробраться туда не смогут. К чему рисковать ребятами?

— Почему нельзя отправить делегацию? А причина… Например, нас взволновало, что гармы стали слишком активны и мы пришли, чтобы выразить желание помочь великому Валуату. В честь давней дружбы между нашими народами.

— Я пойти с вами не смогу, — покачал я головой, сомневаясь, что стоит подвергать членов делегации такому риску.

— И не надо, ведь он все равно сможет тебя ощутить. Ты полетишь, как и собирался. Только к тому времени, как ты спустишься, мы будем ждать тебя внутри. Возможно, даже очистив путь от всяких охранников.

— Или все погибнув. Может быть, этот Валуату еще достаточно вменяем, чтобы не убить вас на подходе, но как только он ощутить мое приближение, он обязательно заподозрит вас.

— И то, что ты предлагаешь — невозможно. Мы не можем просто прийти, свалиться вдвоем им на голову, прорубить себе путь и сразиться с самым древним иллиатаром за всю историю существования расы, возможно, живым воплощением древнего и злобного духа и его жрецами.

— Почему нет? — спросил, недоумевая, что ему так не нравится в моем плане.

— Ты не выносим! — Трастиан порывисто вскочил со стула, отчего тот отодвинулся назад и неприятно скрипнул ножками. Советник прошелся из стороны в сторону, несколько раз, лихорадочно что-то обдумывая.

— Послушай, — начала я, понимая, что миролюбивого иллайри подобное решение явно будет даваться очень тяжело. Несмотря на свой солидный возраст, естественно, он переживает и даже, скорее всего, боится. — Ты просто не представляешь, на что способна моя магия.

— Вот! — он резко остановился и развернулся, отчего полы его длинной мантии взметнулись. — Вы, иллиатары, всегда были безрассудными и самоуверенными. Вечно лезете, куда не надо. А ведь это вы повели нас сюда, даже толком не поглядев, что за мир.

— И что? — я хмыкнул, не понимая такой горячности от всегда спокойного советника. Сейчас я очень хорошо видел, что его сын однозначно пошел в него. — Главное, я уверен, они убедились, что этот мир безопасен для твоего народа. А то, что с самими иллиатарами случилось… От ошибок никто не застрахован. Это не значит, что рисковать не стоит.

— Иногда риск ничем не оправдан, — уже спокойнее сказал Трастиан, а потом поднял глаза и замер.

Я обернулся, замечая в проходе Трамирона.

— Я пойду с вами, — бескомпромиссно выдал он. При этом в его глазах сверкало такое упрямство, что проще было все-таки его запереть, чем переубедить.

Кажется, Трастиан тоже это понял, так как открыл рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл и поджал губы, прикрывая глаза. Мне показалось, что его сейчас явно переполняет тихое бешенство. Лучше не трогать, иначе взорвется.

— Отец, я… — заговорил Трамирон, я же отвернулся, закрывая глаза рукой.

— Нет, это ты меня послушай, — змеей зашипел советник и моментально оказался рядом с сыном. — Ты юнец, ничего не видевший и не смыслящий в жизни. Если погибну я, то останешься ты — мой наследник. Если же погибнем мы оба, то наш род прервется. Ты, может быть, не замечаешь, но наша семья давно встала во главе иллайри. Да, я по-прежнему ношу титул советника, но корона правители лежит в моем столе в кабинете еще со временем моего прадеда! Ты понимаешь, как наша смерть подкосит наш народ? Я не могу позволить этому случиться. Я позволил тебе сходить с Морриданом, но тогда я не знал всего и ситуация не казалась мне опасной. Но сейчас! Валуату — это тебе не обычный гарм. Это дух, бог, старейший иллиатар! Ты ведь видел, на что способен Морридан, а теперь представь, на что способен… — Трастиан запнулся и повернулся ко мне. — Сколько тебе лет, Морридан?

— Одна тысяча двести восемьдесят семь… — я замолчал, подсчитывая в уме правильность названной цифры. — Нет, восемьдесят восемь.

Трастиан округ глаза, а потом снова развернулся к сыну. Его явно поразил мой возраст.

— Вот, а теперь представь, сын, на что способен иллиатар почти в девять раз старше Морридана, — продолжил он свою тираду, будто не было никакой паузы. — Подумай об этом. О своем народе и о долге, — советник замолчал, а потом обошел замершего в проходе Трамирона и вышел. Явно решив последовать своему же совету.

— … могу быть полезен, — закончил свои слова Трамирон, немного растеряно глядя на меня. — Я никогда его таким не видел.

— Он просто переживает за тебя, не обращай внимания, — отмахнулся я, оглядев стол и подтянув к себе после этого блюдо. За всеми этими разговорами я снова захотел есть. Умеет же советник нагнать аппетита своими речами.

— А вам, правда, столько лет? — с любопытством спросил Трамирон, присаживаясь на стул, в котором еще недавно сидел его отец.

— Конечно, — кивнул я, отрезая ножом кусок великолепно запеченного, но уже слегка остывшего мяса. — Зачем мне врать?

— Просто, — Трамирон с сомнение поглядел на меня, а потом последовал моему примеру и принялся за еду. — Я видел старых иллайри, но они выглядели иначе. Наш народ долго сохраняет свою внешность и только ближе к смерти лица покрываются морщинами, глаза тускнеют, волосы белеют. Тела становятся слабыми, немощными, а потом жизнь и вовсе покидает достигших конца своей жизни иллайри. Я думал, вы ровесник моего отца.

— Ты ведь слышал Эрру? Я не просто иллиатар, — пожал я плечами, размышляя о том, что теперь и сам не знаю, сколько отпущено этому телу. Надо будет позже проконтролировать этот вопрос, а то мне как-то не улыбается однажды проснуться седым и с морщинами на лице.

— Значит, вы как Валуату? И Эрру? Тоже дух, да? Хотя, он что-то странное говорил, про то, что вы вроде и то, и вроде не совсем то, — Трамирон не выглядел расстроенным отповедью своего отца.

Пристально оглядев его, вздохнул. Надо будет придумать что-то, что позволит вместить сразу троих. Дожмет ведь Трастиана, полностью в этом уверен, причем сам Трамирон, кажется, тоже это знает.

— Понятия не имею, что собой представляет Валуату. Увижу, сравню, — ответил, поднимаясь. Пора за тренировки. А еще не мешало бы всё-таки обсудить окончательный вариант с советником наших дальнейших действий. Однозначно одно — никакой делегации. В здравомыслие жрецов я не верю ни капли. Они все мне вообще казались психопатами, помешанными на крови и ритуалах. Была бы моя воля — держался бы от этих ребят подальше. — А ты иди к отцу. Отговори его от идеи делегации. Надеюсь, хоть ты понимаешь, что это самоубийственная идея даже хуже, чем моя? Ты ведь видел гармов вблизи, представь, на что способны и насколько вменяемы их создатели.

Сказав это, я оставил Трамирона в одиночестве и отправился к пруду в некотором отдалении от дворца. Там отлично место, чтобы подумать над своим новым летательным аппаратом. Учитывая скудность моей фантазии, придется попотеть.

Место оказалась пустым и свободным. Потрогав рукой воду, полюбовался на стройную фигуру неизвестной мне иллиатары, запечатленной навечно в черный камень, а потом принялся за работу. Сев в беседку, привалился спиной к стенке и прикрыл глаза, пытаясь представить себе то, что могло бы летать. А еще в нем должно быть укрытие от ветра, возможность сидеть, или даже слегка лежать, вытянув ноги и не выпадать. Проще всего представить прозрачным, но с помощью венца я способен удерживать и более сложный образ.

Получилось что-то вроде продолговатого, похожего на мяч для игры в регби болида. Конечно, без колес и прочих ненужных мне деталей. Цвет не был прозрачным, хотя и не имел непроницаемого окраса.

Представил, крышка поднялась вверх. Подошел и заглянул внутрь. Вполне нормально, уместиться можно. Потрогал, ощущая под пальцами прохладу и гладкость. Даже не вериться, что эта штука почти мгновенно создана из уплотненного воздуха, смешанного с энергией. Всё-таки, сколько бы я не изучал магию и не пытался разложить ее по полочкам, как обычную науку, всё равно рано или поздно происходит нечто, что не укладывается ни в одну теорию. Наверное, именно поэтому в прошлой жизни я столько времени изучал магию, пытаясь постичь все ее секреты. И вот, здесь, она снова подкидывает мне сюрпризы, как бы намекая, что мне придется изучать ее заново.

Отойдя на шаг, представил, как болид взлетает. Тот послушно и неслышно поднялся в воздух. Очертания его слегка зарябили, но тут же все пришло в норму. Без венца я бы такое никогда не смог провернуть. Или же мне потребовались столетия тренировок с разумом.

Для начала я заставил его летать вкруг меня, потом подняться, опуститься, а затем полез внутрь. Управлять сразу стало сложнее, как и удерживать образ, а еще и двигать его, стараться наблюдать за дорогой перед собой. В общем, спустя минут десять полета, я с облегчением приземлился, понимая, что даже так мне потребуется некоторое время. А ведь если я буду не один, то усилий придется прилагать еще больше.

Развеяв взмахом руки болид, засел в беседке, размышляя, что может быть, стоит выстроить нечто вроде летающего ковра, а от встречного ветра просто приделать ему что-то вроде лобового стекла. А чтобы не падать, сделать ковер побольше. Не обязательно ведь лететь стоя, можно и лечь.

А чтобы было еще проще, взять какой-нибудь ковер, и сделать его летающим.

Найти ткань нужной формы не составило труда. Ковров не нашлось, но это не главное ведь. Ткань с помощью магии отлично уплотнялась, так какая разница, чем она была ранее?

С летающим «ковром» пошло веселее. Я не был уверен, что способен удержать концентрацию очень долго, но так несколько проще.

Поначалу я был во дворе один, но в какой-то момент заметил, что по углам прячутся иллайри, которые с любопытством наблюдают за тем, чем я занят. Среди этих любопытных заметил и Трамирона с Илиотуром и Алиануром. Махнул им рукой, подзывая. Те тут же вывались из-за угла и бодрой рысцой побежали ко мне.

— Кажется, я обещал покатать? — спросил, вспоминая, как давал такое обещание Трамирону, когда мы спускались на платформах в сад с черными деревьями. — Вот и послужите заодно на благо науки. Забирайтесь, все втроем.

Долго уговаривать их не надо было. Даже Алианур полез, правда, при этом выражение лица у него было такое, словно он делает просто громадное одолжение лично мне. Я на это не обратил никакого внимания, уже привык.

— Готовы? — спросил, и так видя, что те забрались и легки на уплотненную магией ткань как мне нужно. — Тогда полетели, — зловеще выдал я и заставил их взмыть вверх на десятки метров, а потом резко затормозить. Сверху послышались легкие ругательства. Кажется, кто-то совсем не ожидал подобного.

Ничего, сейчас я их покатаю. Да так, что больше не захотят.

 

Глава 47

Пока я ломал голову над тем, как нам долететь за один раз и сделать так, чтобы я не свихнулся под конец полета (я просто не представляю, как можно концентрироваться на чем-то одном целый день), мне пришла гениальная, не побоюсь этого слова, и простая мысль. Я ведь раньше был магически признанным владыкой. Что это дает? А то, что у меня есть знания о том, как делать проколы! Их ведь можно использовать не только, чтобы пройти из мира в мир, но и внутри одного мира тоже. Конечно, раньше для меня это было энергозатратно, но в крайней нужде я прибегал к подобному способу перемещения. А здесь, я просто даже не вспоминал об этом, видимо, неосознанно считая, что проколы привилегия владык. Но ведь это совершенно не так! Главное, у меня есть необходимые знания, а энергии столько, что я смогу, наверное, проделать прокол через всю галактику.

Конечно, я помню, что в этом мире магия работает иначе. Я понимаю, что у меня может ничего и не выйти, но ведь можно попробовать. Если думать логически, то и здесь все будет завязано на образ. Что такое прокол по своей сути? С помощью заклинания тонкая материя одного мира, плотно прилипает к материи другого и можно делать в них небольшое отверстие. Если перемещаться в пределах одного мира, то тут немного по-другому. Реальность, она как плоская ткань. Для того, чтобы попасть из одного места в другой, маг сначала как бы складывает ткань реальности, притягивая нужное ему место к себе ближе, склеивает на короткий период и делает прокол. Понятно дело, что все происходит на магическом плане и в реальности ничто не притягивается и не складывается. Так, мне нужны были только координаты и заклинание.

Как я понимаю, здесь мне потребуются не просто координаты, а образ места, в которое я хочу попасть. То, есть, всплывает ограничение. Маг этого мира может перенестись только туда, где однажды был и видел собственными глазами. Или же, если ему кто-то подробно, не знаю, нарисует ту местность, чтобы он мог воспользоваться этим. Пока что понятия не имею, получится ли так, но позже надо будет разузнать.

В итоге, моя теория о том, что маг должен четко себе представлять себе место, куда он хочет попасть — подтвердилась. Ясно, что никакие заклинания тут не работали. Образ получался многослойный и ступенчатый. Сначала место, потом я представлял, будто оно появлялось прямо напротив меня, а я смотрю не на стену, например, а на пруд советника, затем мысленно делал шаг. И всё это поливал таким количеством энергии, что даже я ощущал ее отток. А наблюдавшие за моими тренировками иллайри так и вовсе начинали странно себя вести, будто их пьянило такое количество разлитой в воздухе энергии, которая оставалась невостребованной. Всё-таки я еще не могу искусно дозировать, поэтому выливал больше, чем требовалось. Меня даже слегка позабавила такая их реакция.

Удивительно, но получалось. Конечно, это забирало много сил, к тому же тело подвергалось колоссальным нагрузкам и после перехода еще с полчаса болело и требовало еды.

После того, как мне удалось пройти несколько раз самому, я решил, что нужно попробовать провести кого-нибудь с собой. Конечно, начал я не с иллайри, а со зверушки, которую мне молодые иллайри во главе с вездесущим Трамироном притащили. Не знаю, что это за меховой комок с глазами и хвостом, но он отлично послужил науке. Проходить с кем-то оказалось еще сложнее. Каждый раз, когда я это делал, у меня было такое чувство, словно меня сплющивает между двумя бетонными плитами, которые вот-вот должны или сомкнуться или же разойтись в стороны. Не слишком приятно чувство.

После комка, я выбрал одного из желающих помочь мне иллайри и уверенно провел его из одной точки в другую. И… чуть не сдох! На этот раз у меня лилась кровь из носа, перед глазами было темно, тошнило, голова раскалывалась. Я на короткий миг потерялся и очнулся около того самого прудика. Иллайри взволновано бегали туда-сюда, вливали в меня какую-то гадость, что-то там говорили, в общем, вели себя крайне шумно.

Надеюсь, понятно, что меня это не остановило? Конечно, нет. Я знал, что придется вести двоих (в талантах Трамирона я не сомневался), поэтому, когда меня отпоили, продолжил тренировки. Иллайри поначалу восхищались и радовались, когда я исчезал в одном месте и появлялся в другом, но после последнего двойного перехода уже не выглядели такими счастливыми.

Но я упрям. И в конечно итоге, мне удалось провести двоих. Самое интересное, что весь удар шел на меня, не задевая моих спутников. А еще я понял, что чем чаще буду проделывать это, тем легче мне будет даваться такой переход.

Куда именно я нас перенесу, было понятно — к границе леса, в который я когда-то впервые вошел в этом мире. А вот дальше придется лететь, так как на горе Валуату я не был и никогда ее не видел. Впрочем, даже это было огромным шагом вперед.

Отговорить Трастиана от идеи с делегацией удалось только тогда, когда я сказал ему, что Валуату, вероятно, давно уже понял, что я в городе на скале. Не зря ведь гармы толпами бродя вдоль барьера. И если он сейчас пойдет к нему, то попросту предоставит себя на блюдечке. Тот, скорее всего, давно думает, что иллайри прячут того, кого он сам назначил своим врагом.

Так что в итоге была принята моя идея с появлением с воздуха. К сожалению, пришлось признать, что неожиданной она может и не быть. Всё-таки, если он чует меня, то будет знать, в какую примерно сторону я направляюсь. От леса до горы долететь еще надо. Оставалось надеяться, что безумие подточило его разум достаточно, чтобы он не раскусил мои намерения слишком быстро.

Хотелось бы мне знать, какой силой он сам обладает, но чего нет, того нет.

Трастиан всё-таки сдался и скрипя зубами, ругаясь и сверкая гневно глазами, разрешил Трамирону идти с нами. Илиотур с братом при этом смотрели такими глазами, что становилось понятно, как им не хочется отпускать Трамирона одного. Но они наблюдали за моими тренировками и понимали, что четверых я просто не вытяну. Можно было сделать два захода, но я и сам не хотел брать так много иллайри. Кто знает, что там нас ждет в горе Валуату. Мне бы за двоими приглядеть. Если будет совсем худо, то, надеюсь, смогу увести назад сразу обоих.

В принципе больше собирать нам было нечего. Иллайри взяли свои луки, мечи, набрали кучу каких-то зелий, к которым мне даже прикасаться не разрешалось, обвешались артефактами, даже на меня что-то нацепили. По их словам, это был какой-то щит, способный удерживать недолго физические удары средней силы. Под средней силой они понимали удар, который может сделать взрослый вполне сильный человеческий мужчина.

Вообще, они раскритиковали мою слишком простую одежду, поэтому в буквальном смысле забрали ее. Вместо этого мне выдали настоящие доспехи.

— Это доспехи Малеаду, — поделился со мной Трастиан, помогая мне надеть кирасу, а потом закрепляя пластинчатые наплечники. — Не смотри, что они из металла и в руках тяжелые. Когда полностью облачишься, то заработают артефактное заклинание, облегчая вес, делая металл более гибким и удобным. По сути, эти доспехи — один единый артефакт, работающий только на теле иллиатара и в полном комплекте.

Я поглядел на лежащие на столе остальные детали доспеха. Кроме уже надетых на меня предметов были еще перчатки, наколенники, набедренники, высокие сапоги до колен, спереди полностью укрытые мерцающим металлом. А еще, по моему мнению, совершенно ненужная тяжелая кожаная накидка, которую прикрепляли к пластинчатым наплечникам, отчего она походила на плащ, развевающийся только сзади. Цветом комплект был черным с серым рисунком. Конечно, доспех не надевался на голое тело. Когда я надел последнюю перчатку, а Трастиан закрепил на плече накидку, весь доспех как-то тихо завибрировал, а потом я и в самом деле почувствовал, как весь вес металла исчез. Что-то похожее было с венцом.

Пройдясь по комнате, взмахнул в разные стороны руками, повертелся на месте, резко оборачиваясь. Наклонился в разные стороны, а потом подпрыгнул, едва не достав под изумленные взгляды советника с сыном кончиками пальцев потолка. Они тоже уже были полностью одеты, только в отличие от моих доспехов у них цвета были светло-золотистыми.

Подойдя к зеркалу, поглядел на себя. Да, зеркала тут были. Создали их иллайри, уже давно. Еще в прошлом мире.

— Не знаю, как там насчет Валуату, — начала я, рассматривая свою темно-серую физиономию с тонким, чуть горбатым носом. Растянутые в подобие улыбки губы, приоткрывающие вид на крепкие клыки мягкости и красоты мне точно не придавали. Как и довольно большие, миндалевидные, сверкающие мрачным весельем светло-серые глаза. Классическим красавцем меня точно не назовешь, но уж намного лучше, чем быть гармом. — Но меня можно прямо сейчас выдвигать в темные властелины. Разве нет?

Я повернулся к советнику с сыном, вопросительно вскидывая брови и дивясь, какой на самом деле легкой казалась накидка. Думаю, что Малеаду не обидится, если я у него экспроприирую его доспехи. Они ему все равно ни к чему. А если вернется, как обещал, так ему еще сделают. Нельзя же быть жадным, в самом деле. И не все же мне бегать в найденном сто лет назад кожаном плаще из неизвестной гадюки.

— Ну, что ты темный — это было видно еще до того, как ты приоделся, — лениво потянул Трастиан, проверяя, как держится его меч. — А насчет властелина я не знаю. Что ты имеешь в виду под этим понятием?

— Тьма безжалостная и жестокая. Абсолютное зло? — несколько неуверенно выдал я.

Трастиан вскинул голову и оглядел меня.

— Может быть, кому и зло, а кому и не очень, так что не уверен, что ты подойдешь на эту роль, — вынес он вердикт, окидывая оценивающим взглядом сына, будто убеждаясь, что тот все надел и ничего не забыл взять. — Итак, мы готовы к выходу. Может, еще раз стоит оговорить наши роли?

— Что тут говорить? — спросил, проходя мимо советника и устремляясь к выходу. — Держитесь позади меня. Ты, Трастиан, приглядываешь за Трамироном. Вперед меня не соваться, стараться держаться так, чтобы не попасть случайно в зону действия моих заклинаний. Если я вдруг всё-таки погибну, хватаешь сына и делаешь оттуда ноги.

— Я говорил, что твой план безрассуден и не продуман? — лениво поинтересовался советник, выходя во двор. Вообще, можно было уйти из любой точки, но Трастиан решил, что он должен перед уходом задвинуть проникновенную речь. Я не сопротивлялся.

Во дворе собралось много иллайри. Всё приближенные. Трастиан что-то там втолковывал им о долге, о чести, о том, что иной раз нужно поступать как должно, а не как хочется. Иллайри слушали его, и я видел, что никто не хочет отпускать их.

— Много раз, — не менее лениво отозвался я, когда Трастиан закончил свою речь, и они с сыном выжидающе поглядели на меня. — Успех подобных планов в их внезапности, непредсказуемости и молниеносности.

Сосредоточившись, я представил себе тот самый лес и вид на гору. Я уже ради тренировки ходил туда, чтобы удостовериться, что память мне не изменяет, и я все запомнил хорошо. Дождавшись, пока перед моим мысленным взором появится нужный образ, выпустил энергию и протянул иллайри руки.

— Я уже это слышал, — Трастиан вздохнул и немного нервно схватил мою ладонь. — Чувствую себя глупо.

Я ничего не сказал, так как говорить в такой момент не мог. Сделал шаг, утягивая за собой иллайри. Меня тут же стиснуло, будто нечто огромное желало раздавить странную букашку, шныряющую странным способом. Я задержал дыхание, стараясь даже не моргать. Через мгновение я вышел с другой стороны, аккуратно вытягивая спутников. Стоило мне это сделать, как я тут же рухнул, как подкошенный, заливая свой новый доспех кровью из носа и ушей. Я ничего не видел, не слышал, ощущал только, как громко стучит сердце в груди и струится кровь по венам. Во рту появилось горечь — иллайри снова отпаивали меня своими зельями.

Кажется, с меня вытирали кровь чем-то влажным. А когда я слегка проморгался, то почувствовал, как мне в руки что-то суют. Я сразу понял, что это, ведь голод набросился на меня с такой силой, что я чуть не взвыл.

— Отошел? — спросил Трастиан, хмуро и немного взволнованно глядя на то, как я, не глядя, наворачивая еще горячее мясо с лепешкой, запивая все чистой водой.

Вместо ответа, я просто кивнул, выдыхая. Живот уже был полон, но я ощущал, как пища стремительно переваривается, причем, судя по всему, полностью.

Нет, энергии у меня было предостаточно, просто само тело плохо еще справлялось с подобными нагрузками. И кроме самой энергии, которая усиливала регенерацию, ему требовалась пища. Полагаю, что это что-то психологическое, иначе я просто не представляю, для чего существу, который под самую маковку заполнен энергией пища. Тем более я ведь не ранен. Если бы был, то я еще понял, что из пищи организм берет необходимые вещества для строительства клеток, а так… Впрочем, кровь ведь идет, кто знает, какие там внутри меня повреждения.

— До ночи, как я говорил, ждать нежелательно, — пробормотал я, выглядывая из-за дерева и осматривая окрестности той самой горы, из которой родом это тело. — Валуату может понять, и тогда его действия станут совершенно непредсказуемыми. Он может, послать к нам гармов или жрецов. А может, слинять куда-нибудь.

Когда я полностью пришел в себя, то довольно просто создал плоскую и широкую платформу, тонкую, как та ткань, с которой я тогда тренировался. Спереди я сжал воздух и выстроил его клином, чтобы повысить скорость и снизить сопротивление ветра.

— Можно подумать, — фыркнул Трастиан, забираясь на нового вида платформу, ориентируясь по тому, как искажается слегка воздух в том месте, — он сейчас для нас открытая книга.

— Готовы? — спросил, а потом поднял нас стремительно высоко в воздух. Если кто-то и видел, то вряд ли понял, что мы такое. Уж гармам точно не до нас. Да и время пока еще было предрассветное, около горы пока никого не было видно.

Я почти сразу выбрал нужное направление и постарался набрать максимальную скорость. Ориентироваться по местности проще простого — нужная нам гора виднелась вдалеке отчетливо.

— И опять же я чувствую себя донельзя глупо, — проворчал Трастиан, пригибая голову, потому как поток воздуха сверху был весьма силен и мог даже сбросить с платформы, если вести себя неосторожно. — Не пробовал научить летать лошадь?

— Прости, но лошадь я никак не смогу заставить лететь с подобной скоростью, — сказал я, ощущая себя превосходно. С помощью венца мне не составляло труда держать наше летательное средство в том положении, которое ему было задано. При этом я еще заставлял лететь всю эту конструкцию и разговаривать, вполне нормально осмысливая сказанное мне, а, не концентрируя все свое внимание только на полете.

Удивительно, столько разных образов, а всё равно легче, чем делать проколы.

Нужная нам гора, превращенная стараниями Валуату со жрецами и гармами в цитадель, виднелась отчетливо. Я думал, что они полностью изменили гору, а на самом деле просто наверху был вырезан из скалы замок. Конечно, он был несколько… хорошо, раз в десять больше любого из тех, что я видел за всю свою жизнь, но всё-таки до всей горы ему всё равно было далеко.

Я был готов ко всему, что мы могли увидеть. Не знаю, туман там какой-нибудь, летающих вокруг замка громадных воронов или виверн, например. Грозу, бушующую только над горой, молнии и проливной ливень. Или, висящую в небе луну, ага, прямо днем, и на ее фоне черного дракона, который тут же кинулся бы на нас, как только увидел. Но все было прозаичней и несколько скучнее. Не было ни туч, ни воронов, ни дракона с грозой и молнией. Даже черного дыма не приметил. Просто вырубленный в скалах мрачный замок.

Мы были высоко, но я всё равно увидел, что местность вокруг замка ведет себя немного странно. Здесь, на высоте было довольно холодно, да и ветер слишком сильный, но спускаться прямо, скажем так, перед главным входом будет с нашей стороны не слишком разумно. С холодом справлялись доспехи, как оказалось, в них было вполне тепло, а вот из-за ветра приходилось туго, учитывая, что вскоре он сменился и принялся дуть с очень неудачной для нас стороны.

Облетев гору, я начал спускаться с той стороны, где скалы были выше, и создавалось впечатление, что здесь задняя часть замка. Если у Валуату есть тут комнаты, не думаю, что он стал бы выбирать вид на скалы, скорее уж на долину внизу.

Кстати, в чем заключалась странность местности, я понял довольно быстро. Перед замком все шевелилось, будто там растеклась какая-то желеобразная жидкость. Хотя, как я понял позже — это были тысячи гармов, собравшихся перед замком по неизвестной причине. Что-то подсказывало мне, что они тут по наши души.

Спустились мы без происшествий на площадку, ограждённую перилами и укрытую куполообразной крышей. Всё каменной, вытесанное, видимо, прямо тут. Не слишком изящное, но имеющее, несомненно, какую-то мрачную красоту.

Стоило нам ступить на пол, как Трамирон, стелящимся шагом, метнулся к одному из столбов и, спрятавшись за ним, аккуратно поглядел вниз. Я же напряженно вслушивался в происходящее. Трастиан, выхватил меч и держал наготове, мрачно глядя в сторону двери.

Всё выглядело подозрительно тихо. Если бы я был на месте параноидального Валуату, то давно уже укрыл бы свой замок сигнальным заклинаниями. И они уж точно оповещали даже тогда, когда мимо моего замка пролетало, проходило или проползало нечто большее, чем обычная зверушка. Валуату не я, но судя по тому, как он резво кинулся искать меня, то нечто вроде паранойи у него точно есть.

Раз все тихо, (не считая гармов внизу) значит, нас приглашают на беседу. Можно отказаться, конечно, но какая разница, мы ведь все равно шли сюда прикопать одного настырного старого духа. Как бы он нас не прикопал, в самом деле. Так что вполне можно и принять предложение, только нужно внимательно следить вокруг, потому что впереди, например, какая-то ловушка. Я чую вкачанную в нее энергию.

Иллайри не шевелились, прилежно дожидаясь моих указаний. Это хорошо, что они не забыли всё мною ранее сказанное. Вперед им точно лезть не стоит.

— След в след, — прошептал одними губами, когда оба иллайри смотрели на меня. Они понятливо кивнули и замерли.

Я же прошелся почти у самых перилл до двери и повернулся. Махнув им рукой, проследил, что они идут по тому же маршруту, что и я. Когда они встали рядом, я обратил свое внимание на дверь. Вроде ничего — звучит, как приглашение. Не будем разочаровывать, тем более я не слышу, чтобы с той стороны кто-то был.

 

Глава 48

Толкнув дверь, мгновенно выставил перед нами воздушный щит, напрягаясь до предела. Но… ничего. За дверью оказалась винтовая лестница, и на ней никого не было, только на стенах услужливо горели факелы, будто зажжённые совсем недавно заботливой рукой.

Трастиан на меня очень красноречиво поглядел, делая страшные глаза. Кивнув в сторону двери, он рукой показал на факелы. Да уж, кто угодно сообразит, что тут не все чисто. Впрочем, что это меняет? Ну, не вышло неожиданно, так ведь в любом другом случае тоже бы не вышло, раз враг может меня учуять.

Пожав плечами, я шагнул внутрь, готовясь в любой момент отражать атаку. Спускались мы минут пять, не больше. Спустились бы быстрее, да только я проверял все перед собой на предмет ловушек. Не было, даже как-то жаль.

Внизу обнаружилась еще одна дверь, а вот за ней я буквально чуял сердцебиение большого количества существ. И судя по вони, я даже знаю, что это за существа.

— Гармы, — предупредил я иллайри, а сам в голове выстроил образ мощной воздушной волны. Сначала их надо отбросить, а потом разберемся.

Резко открыв дверь, сначала пустил внутрь волну, а потом вылетел следом, мгновенно оценивая обстановку. Коридор. Длинный. Забитый гармами. Надсмотрщиками. Отлетели на пять метров. Сзади напирают на тех, кто свалился. Лица перекошенные, что-то орут.

С гармами разговор короткий. Я даже не успел толком осознать, как по коридору прокатилась волна огня. Отшатнулся от неожиданности, так как жар от огня добрался и до меня. Хорошо еще передо мной по-прежнему был щит, иначе точно спалил бы брови и ресницы. А то и ожоги на лице получил.

Мгновенно поднялся такой крик, что я едва не оглох. Я не знаю, что у меня за огонь такой выходит, вроде по внешнему виду вполне обычный, но через минуту крики стихли, и в коридоре не осталось живых гармов.

Я обернулся, проверяя, как там иллайри. Если Трамирон, уже видевший подобное раньше, пусть и не так близко, был хоть и бледен немного, но все-таки смотрел на происходящее вполне спокойно, то вот Трастиан явно был шокирован. Он перевел взгляд с валяющихся на полу тел на меня и, кажется, только сейчас осознал, кто я на самом деле. Слушать рассказы одно, а вот увидеть воочию — однозначно не то же самое.

Сзади послышался шум, резко оглянулся, невольно вскидывая руки, с которых мгновенно сорвались молнии. Послышался треск. Перед тем как обратиться к своей стихии, я подумал лишь о том, что желаю уничтожить, что бы там не шевелилось и не издавало звуков. Сомневаюсь, что в замке Валуату я найду невинных созданий.

Глаза пришлось прикрыть, так как их почти ослепило от яркой вспышки. Аж на слезы пробило, зараза!

Сначала убедившись, что в коридоре больше никого живого нет, я взглянул на руки. Не знаю, что там за артефакт такой эти доспехи, но они оказались просто отличным концентратором, не дающим моей молнии меня калечить.

Оказалось, подпалил я своей последней атакой уцелевших в огне гармов. Да, такие были. Они прикрылись своими приятелями, как щитами, поэтому им удалось не сгореть в огне.

Идти пришлось внимательно, чтобы не угодить в лапы выжившего гарма. Но таких больше не оказалось. В коридоре, усеянном трупами, воняло жареным мясом вперемешку с отвратной вонью, которая обычно сопровождает этих существ. То еще сочетание.

Я мельком обернулся, чтобы убедиться, что с иллайри всё нормально, а потом толкнул следующую дверь. Конечно, за ней тоже были гармы. Много гармов, очень много. Зал был забит ими под завязку, еще немного и они начали бы лезть друг другу на голову. И чего этим добивается Валуату. Впрочем, если учесть, что у каждого гарма на груди выжжено недавно клеймо, то все эти жертвы только усилят главгада.

Конечно, я не желал им ни одной возможности приблизиться к нам. Раз моя молния, пока я в этих доспехах не только подчинятся мне, но и не причиняет вреда, так почему бы не воспользоваться таким шансом? Я тоже думаю, что отказываться не стоит.

На этот раз я зажмурился. Шарахнуло так, что с потолка посыпались камни и кое-где непонятно из-за чего рухнули колонны. Чем мне понравилась молния, когда ее применяешь — гармы не кричат. Их просто молча трясет, а потом они падают замертво. Правда, меньше вонять от этого не стало, наоборот, как мне кажется, вонь только усилилась.

Спустя некоторое время, я остановился, открывая глаза и осматриваясь. Груда дымящихся тел. Про запах я молчу.

Оба иллайри выглядели неважно. Впрочем, держались они вполне нормально, других на их месте давно бы вырвало. Меня и то подташнивает от этих запахов. Да и гармы вблизи весьма неприятные.

— Нормально все? — тихо спросил на всякий случай.

— Все хорошо, Идани, — тут же откликнулся Трамирон, поглядывая на отца. Трастиан тоже кивнул, несколько нервно передернув плечами.

— Вот и отлично.

Я отвернулся и поглядел на дверь напротив. Идти по трупам не хотелось, учитывая, что свободного места от них тут не было. Значит, платформа и вперед.

Спустя минуту мы уже спускались вниз с платформы. На этот раз на двери ощущалось напряжение энергии. Ощутил я ее только при приближении, поэтому нам пришлось снова забираться на платформу и отлетать чуть дальше.

— Встать точно позади меня, — приказал я, а сам направил магию на дверь, выстраивая в голове образ воздушного тарана. Перед этим, не забыв про щит. Подумал, что Эрру нужно будет в следующий раз отнести какой-нибудь соответствующий подарок. Без венца я бы сейчас только и мог, что отмахиваться от гармов огненной волной, выбирая каждый раз, какой из образов удержать, а какой развеять.

Громыхнуло знатно, нас даже слегка отбросило взрывной волной. О щит застучала мелкие камни. Платформу качнуло. Ощутил, как кто-то из иллайри схватился за меня, чтобы не упасть.

Дожидаться пока все стихнет, не стал, тут же впился взглядом в проем, ожидая, что сейчас из него повалять гармы или еще кто страшнее.

И дождался.

В проеме показалась высокая фигура в плаще и направила прямо на нас нечто светящееся. Я толком не разобрал, потому как понял, что в нас сейчас что-то полетит, поэтому резко развернулся и рукой толкнул иллайри, скидывая нас всех с платформы. Хорошо, что поднялись невысоко. Прямо перед моим носом пролетел какой-то зеленоватый луч света. Мы грохнулись прямо на трупы.

Не вставая, протянул руку в сторону фигуры и со всей широтой души пожелал сдохнуть тому, кто заставил нас барахтаться среди тел. Молния не подвела. И хоть фигура метнулась в сторону, искрящиеся нити легко отыскали ее, тут же опутывая и сжимая в своих смертоносных объятиях. Что-то громыхнуло, ярко вспыхнув на мгновение. Мне показалось, что это взорвалось то, из чего неизвестный запустил в нас свой луч. Фигура затряслась, а когда действие молнии закончилось, упала сначала на колени, а потом и вовсе уткнулась в пол носом, отпуская нечто, похожее на посох.

Я подождал, а потом подошел к неизвестному, но прежде проверил дверь. За ней было тихо.

— Трамирон, последи, — попросил я, кивнул в сторону коридора.

Трастиан пошел с сыном. Они встали по обе стороны двери и поглядывали то туда, то на меня, то на тело, лежащее на полу.

Мазнув взглядом по корявой палке, что оказалась действительно каким-то посохом, скинул капюшон с головы мага и тут же скривился. Я ожидал увидеть нормального иллиатара, а тут тот же гарм, только вид сбоку.

Перевернув его, я внимательно рассмотрел, как я понимаю, жреца. Конечно, он не был таким уж уродливым, но деформация лица и тела всё-таки присутствовала. А еще в нем было кое-что, что отличало его от всех гармов.

— Жрец? — спросил Трастиан, не отрывая взгляда от коридора.

— Видимо, — кивнул я. Присев около посоха, я оглядел его, не торопясь прикасаться, все-таки чужое оружие, пусть и погибшее. Мало ли, на что оно способно. — А еще он раньше явно был человеком, — задумчиво потянул я. — Похоже, что из иллиатар получаются только безмозглые твари. Этому может быть две причины; либо их воля настолько слаба, что личность легко деформируется от яда пауков, либо настолько сильна, что заставить иллиатара служить Валуату добровольно — невозможно. И поэтому нужны кардинальные меры. Например, полное стирание личности. В случае с ребенком, необходимо просто не дать ему заиметь эту личность, исковеркав ее с самого начала.

После этого коридора нас ждала новая дверь. Я слышал сердцебиение по ту сторону — нас ждали. И даже подготовились. Мою молнию встретили на совместный щит десяток жрецов. Конечно, нескольких я всё-таки достал, но мне тут же пришлось выставлять свой щит, чтобы не попасть под зеленые, не внушающие мне доверия лучи.

Как-то так получилось, что я вошел в зал слишком далеко. Я крутился, расшвыривая молнии, ставя щит и слыша, что позади меня Трастиан с сыном тоже сражаются.

Взметнув воздушную преграду, я скосил взгляд, замечая только светлые мазки. Иллайри двигались так быстро, что я даже заметить их толком не мог. Я и раньше знал, что эти дружелюбные домоседы за последние тысячелетия наловчились орудовать мечами, но не подозревал, что настолько хорошо.

Немного успокоившись, я прищурился и начал методично уничтожать жрецов. В этой зале их оказалось довольно много. Теперь понятно, зачем Валуату нужны были людские маги. С иллиатарами не получалось, вот он и переключился на людей. Свой народ превратил в тупых монстров, способных только жрать, драться, спать и спариваться, а исполнительных жрецов набрал себе из людей. Интересно, все людские маги переносят процедуру изменения? А камешки на посохах у них, наверное, те самые, в которые они энергию украденную закачивают. Уютно устроились, ничего не скажешь.

Один сидит на самом верху и жиреет из-за жертвоприношений, и никакой тебе конкуренции. Ну, кто тут против пойдет? Эти измененные люди, сила которых вряд ли может сравняться с силой Валуату или гармы?

Через какое-то время я приловчился. Да, лучи эти были неприятными, но двигались жрецы довольно медленно. Но даже так со всех сторон летели заклинания, слышался треск, в основном от моей молнии, что ослепляла и выискивала себе жертв. Вскоре все они лежали, а посохи многих повзрывались. То ли камни эти перенапрягались так, то ли были весьма нестабильны, раз от малейшей молнии разваливались, не знаю.

Когда в зале затихло, я резко обернулся, подходя к иллайри. Оглядев их, заметил кое-где кровь.

— Не наша, — тут же сказал Трастиан, немного прерывисто дыша и приглаживая слегка растрепавшиеся волосы. — Верно? — спросил он у Трамирона, который тут же кивнул, а потом вытащил откуда-то тряпку и принялся вытирать окровавленный меч. Я давно заметил, что он так нервы себе успокаивать. То за мечом ухаживать начнет, то в луке примется ковыряться.

Трастиан на это только хмыкнул и повторил маневр сына. Да уж, нашли время. Доспехи в крови, кругом трупы. Впрочем, оружие должно быть в самом хорошем виде.

Оглядевшись, поснимал капюшоны, убедившись, что у всех жрецов кожа светлая. Комната выглядела пустой, зато на полу я заметил какие-то символы, черточки. Подскочив, оттащил иллайри в сторону и вовремя! Не знаю, что задействовало этот круг, но нам повезло, что оно либо не сработало когда надо, либо было настроено на время.

Послышался тихий гул, а потом в потолок ударил луч света. Все тела, что лежали в пределах круга, почти мгновенно истлели, будто сгорели от высокой температуры.

— Умно, — хмыкнул я, пошагав дальше, внимательно оглядывая все, что попадалось на глаза. Я позволил всем своим чувствам работать на полную катушку, даже нюх не стал приглушать, хотя удушающая вонь болезнено ввинчивалась в мозг, едва не выбивая слезы из глаз.

Так мы и продвигались, сражаясь то с гармами, то со жрецами, то уворачиваясь от разных ловушек, пока не дошли до громадной двухстворчатой двери, которая буквально намекала, что за ней находится именно тот, кто мне нужен. Всё это напоминало какую-то компьютерную игру, когда игроки сражаются с монстрами, а в конце их поджидает супер сильный, злобный, могущественный главный босс.

Меня даже слегка позабавило такое сравнение. На самом деле реальность мало походила на что-то вроде игры, но ничего не могу поделать, наверное, это нервное.

— Стойте тут, — приказал я, решив, что в главный зал войду один. — А лучше отойдите подальше.

Что-то мне подсказывало, что тащить туда иллайри не стоит.

Трамирон что-то хотел сказать, но Трастиан придержал его за руку, строго глянул и пошагал назад. Правильно, интуиции надо доверять.

Я хмыкнул и подошел к двери. Положив руки на обе дверцы, толкнул их. Не знаю, из чего они их делают, но тяжелые даже для моего тела.

Я ожидал, что внутри будет куча жрецов, оберегающих своего господина, но это оказалось не так. Громадный зал, был пуст. И только у стены напротив громоздился гигантский сияющий бледно-зеленым светом трон, на котором восседал Валуату. Конечно, я не знал, что это он, но кто еще мог там сидеть? Кроме самого трона, сияла еще и стена позади него. Судя по всему, в стену были вставлены камни силы. И вставлены не просто так, а в виде какого-то узора.

Фигура на фоне всего этого выглядела не слишком внушительно, но я не обманывался размерами, так как видел, что Валуату на самом деле очень высокий. Одет он был в какой-то черный балахон, скрывающий полностью и тело и голову. Вот только руки его лежали на троне, а я с моим зрением отлично видел, что они костлявые и старческие.

— Явился, — прокаркал он. Голос тоже не принадлежал молодому иллиатару. — Доспех моего братца Малеаду?! — удивленно воскликнул он. — Но лицо не его. Уж мне ли этого не знать. Кто ты и что тебе надо?

Я бы может и поговорил, но вот только я отлично ощущал, как в мою сторону медленно летит сгусток энергии. Кажется, он тоже магичить как я.

Не растрачиваясь на разговоры, я незатейливо вскинул руки и вложил в свою молнии столько желания уничтожить непонятное нечто передо мной, что меня едва не вывернуло от того, как энергия внутри с готовностью откликнулась во мне и вылилась наружу.

Я видел, как вроде бы старый иллиатар метнулся в сторону. Молния с белоснежной вспышкой ударила прямо в монструозный трон. Все вокруг наполнилось щелканьем, пахнуло дождем, а потом громыхнуло так, что сотрясло весь замок.

Я тут же сместился, чувствуя, как в меня летит энергия, на лету превращаясь во что-то воздушное и мощное. Двери позади меня разнесло напрочь. На лету я выбросил руку вперед (никак не могу избавиться от этой привычки) и в иллиатара полетел огненный шар, на лету увеличивающийся в размерах. Воздух загудел, стало жарко.

Валуату взмахнулся рукой, отчего его балахон весьма картинно взметнулся — и выставил щит. Огонь врезался в него, а потом стек на пол раскаленной лавой, принимая шипеть на полу и бурлить. Я толком и не понял, когда вся эта лава собралась в раскаленные пики и полетела в меня. Я изворачивался, выставлял щит, отмахивался ветром, а потом рухнул на пол и мгновенно представил себе, как под иллиатаром камень превращается в острые шипы.

Валуату тут же взлетел, но шипы стремительно росли вверх, отчего ему пришлось свернуть в сторону. Я же вскочил, выстроил образ воздушной плети. Махнув ею, неожиданно поймал старика, и дернул его на шипы, замечая, как те, будто живые, хищно повернулись в нужную сторону острыми концами. Я словно бы ощущал их нетерпение и жажду крови. Они чуть подрагивали, заостряясь все сильнее. Но Валуату рубанул по плети рукой и вырвался на свободу, прилипая ногами к стене напротив меня.

Я тут же почуял опасность, кувыркнулся вперед, а потом ушел вбок, замечая краем глаза, что в том месте, где я только что стоял, прямо из камня вырос какой-то явно хищный цветок.

— А ты неплох, — скрипучим смехом засмеялся Валуату, наблюдая за мной из-под глубокого капюшона. — Присоединяйся ко мне, молодой иллиатар. Мне как раз не хватает таких вот союзников. Мои гармы — мои кулаки. Но я скучаю по своему народу, но они почему-то не желают меняться и оставаться при этом в своем уме. — Старик покачал расстроенно головой, при этом он заставлял меня уворачиваться от цветка, который оказался вовсе не неподвижным. У него стремительно вырастали каменные тонкие лианы, которые и гоняли меня по всему залу. — А людей я не жалую. Хлипкие, слабые, но, к сожалению, их психика оказалась более гибкой. Они спокойно проходят изменения. Один из сотни! Но если бы такое было с моими возлюбленными иллиатарами, то я с радостью пошел бы на это. Но нет! Глупцы оказались слишком гордыми, они не желали себе отвратительного облика. Что значит внешность, если можно поступиться ею и обрести былую силу? Ничего!

Мне надоело скакать, поэтому я вывернулся ужом, но подпалил странный цветок, а потом моментально направил волну огня в старика, который продолжал, будто самый настоящий паук висеть на стене, прилипнув к ней руками и ногами.

Снова этот его щит, который превращает огонь в лаву. Я скрипнул зубами и не размышляя долго, так как опасался, что он сейчас воспользуется этой лавой, высвободил как можно больше энергии, переплавляя ее в молнию. Мне показалось, что этот удар вышел даже сильнее, чем прошлый. По стенам, полу и потолку зазмеились трещины. Но я толком не обращал внимания, не отводя взгляд от Валуату, которые слишком уж прытко для своих лет уходил от молний. Такое чувство, что он не просто бегает, а перемешается, делая почти мгновенно мелкие проколы. Словно в подтверждение моих мыслей, Валуату как-то резко оказался почти напротив меня. Я услышал смешок. Волосы на теле встали дыбом, настолько он мне показался зловещим. Словно какой-то привет из преисподние.

Мои молнии еще метались по комнате, когда я, как в замедленно кадре, увидел, что тот протягивает ко мне костлявую, темно-серую руку, покрытую черными пятнами и чем-то вроде бородавок. Я хотел отшатнуться, уйти от прикосновения, но понимал, что попросту не успею.

Всё, что угодно, лишь бы прикончить врага напротив!

Энергия вздыбилась во мне. Я почувствовал, как тело мгновенно онемело, а потом кожу словно облили кипятком. Я хотел закричать, но мог лишь смотреть.

В какой-то момент Валуату словно почуял что-то и попытался то ли уйти, то ли переместиться, но сам увяз в громадном количестве разлитой около меня энергия.

В одно мгновение все вокруг меня вспыхнуло белым. Я не мог закрыть глаза, смотря, как пространство рядом прошили белоснежные с легким голубоватым оттенком молнии. Они не метались по залу, нет, просто я был в центре шара из кубка молний. Наверное, это была самая большая шаровая молния за всю историю. И я с неким удовольствием увидел, что внутри нее не только я.

Какое-то время Валуату сопротивлялся, но потом послышался грохот, гул, стрекот, и все попросту взорвалось. Пол под ногами затрясся, а потом и вовсе обрушился. Последнее, что я видел, как разлетается на куски трон. Кажется, мне прилетело отлетевшим от него куском по голове. Вроде, перед тем как мое сознание полностью угасло, я выставил самый мощный щит.

Или не выставил.

 

Глава 49

Я резко очнулся, открыл глаза и тут же закрыл их. Голова раскалывалась, во рту ощущался вкус крови. Казалось, что мне в виски, какой-то маньяк ввинчивает тонкие спицы, медленно проворачивая их внутри.

Попытался встать или хотя бы шевельнуться, но добился лишь того, что по телу прокатилась покалывающая судорога, принося еще больше боли. Я чувствовал, как стремительно восполняется моя энергия. И я могу с уверенностью сказать, что это очень, очень болезненно.

Я ничего вокруг не слышал, хотя был уверен, что рядом присутствует какое-то движение. Мне бы попытаться уйти, или хотя бы попробовать узнать, что происходит, но общее состояние тела не давало мне такой возможности.

Через некоторое время я все-таки открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд, но всё, что я увидел, это два светлых пятна, которые метались вокруг меня. И что это? Может быть, я бы подумал, что я умер, но ощущения от тела и боль были слишком уж реальными. Мне не хотелось верить, что после смерти подобная боль теперь будет преследовать меня вечность. К тому же, по мере того, как энергия восполнялась, она слегка стихала.

Постепенно явно поврежденное от слишком яркого света зрение восстанавливалось, и я понял, что светлые пятна это иллайри. Я видел их спины и светлые волосы. Они явно были заняты чем-то важным, раз совершенно не обращали на меня внимания.

Спустя вечность, вернулся слух и до меня, наконец, дошло, что Трастиан с сыном с кем-то сражаются, явно не подпуская этого кого-то ко мне. Я же лежал на спине, среди каменных обломков.

Я бы может, присоединился к иллайри, но тело отказывалось пока что двигаться. Хотя, зрение становилось всё четче, пока не стало таким же, как и прежде. Новоприобретённый слух сказал мне, что вокруг нас куча гармов. Да и вернувшийся нюх поведал то же самое.

Слегка повертев головой, осмотрелся. Над нами было голубое небо. Вокруг каменные обломки. Ни стен, ни потолка. Хотя, чуть в стороне виднелась часть замка. Судя по всему, верхушка и одна сторона замка просто обвалилась из-за взрыва. Что так рвануло, я не знаю. Хотя, нет. Кажется, я догадываюсь.

Если вспомнить, что навершия на посохах у жрецов тоже взрывались от соприкосновения с моей молнией, то не трудно предположить, что трону вместе с камнями позади него пришел полный конец. Я удивлен, что мы не весь замок развалили. При такой концентрации силы рвануть должно было так, что снесло и замок, и половину горы.

Как оказалось позднее, некоторую часть горы все-таки снесло. Всё-таки мне удалось выставить щит — это и уберегло вторую часть замка, ту, в которой были иллайри. Я вообще, не понимаю, как мне удалось выжить. Я думал, что при всей той энергии, что бурлила в момент взрыва вокруг меня, мое тело должно было просто распылить на атомы. Но нет, живой и почти здоровый. И я сейчас это докажу.

Покряхтев, я для начала сел, а потом огляделся. Как я и думал, я валялся на большом обломке стены, плоском и ровном, как на столе. С одной стороны меня бился Трамирон. Надо же, он умудрялся убивать гармов одним ударом. Чаще всего просто срубая головы. С другой стороны так же трудился Трастиан.

Вот упертые создания. А ведь гармов тут море целое. Не знаю, что на них так повлияло, но они упорно лезут сюда. А иллайри, видно же, что начинают уставать.

Прикрыв глаза, вздохнул и потяну энергию мира, заставляя ее ускорится. Она будто этого и ждала, хлынула в меня стремительным потоком. Я вздохнул, открывая глаза и дожидаясь, пока силы мне позволят снова колдовать.

Когда Трамирон пропустил первый удар, я понял, что восстановился достаточно, чтобы отбросить всех этих гармов настолько, чтобы у нас было время для тактического отступления.

Магией притянул их к себе, отчего те вздрогнули. Трастиан даже умудрился обернуться и едва не срубил мне голову, но вовремя остановился, сверкая бешеными глазами и тяжело дыша.

Медленно набрав в легкие как можно больше выздуха, я выдохнул:

— ПРО-О-ЧЬ!!!

И подкрепил свой крик и образ недавно вернувшейся в мое тело энергией.

Мощная волна воздуха, попросту смела гармов, сбрасывая их вниз с обломков.

Тряхнув головой, я кое-как поднялся и тут же начал выстраивать в голове образ для прокола. Судя по тому, что я успел увидеть, гармов тут слишком много. Кажется, что окрестности попросту кишат ими.

Схватив все еще не пришедших в себя иллайри за плечи, шагнул в образ, подкрепленный энергий. Мы буквально вывалились в лесу на знакомом уже месте. Я снова помирал, даже не думая подниматься.

— Когда, — тяжело дыша начал Трастиан, явно валяющийся рядом, — тебе придет еще какая-нибудь самоубийственная мысль, вроде всего вот этого, ты меня предупреди, чтобы я ни за что не соглашался идти с тобой, — выдохнул он и закашлял.

Тут же послышались шорохи, ругательства, а затем весьма примечательный звук откупоривание фиала, в которых держали свои зелья все иллайри. Поплыл горьковатый запах.

— Пей, — потребовал Трастиан, а я ощутил, как губ касается край фиала. В нос тут же ударил тошнотворный запах, но я послушно выпил, проглатывая нечто напоминающее по своей консистенции сопли со вкусом толченой полыни. Хорошо зная, какие на вкус их зелья, Трастиан тут же дал мне запить его водой.

Меня оставили в покое. Я лежал на спине, раскинув руки и ноги в стороны, и вслушивался в звуки, так как опасался, что на нас могут наткнуться гармы.

Рядом послышалось рассерженное шипение Трамирона.

— Терпи, — строго сказал Трастиан. — Мало тренировался, раз удар от безмозглой твари пропустил. Хорошо, если заживет полностью, а то так и останется шрам на лице. Еще немного, надо обеззаразить, а то мало ли, что у них за дрянь на когтях.

Я, слушая возню иллайри, размышлял обо всем, что произошло недавно. Убил ли я Валуату? Я не помню, чтобы его телу был нанесен ущерб, поэтому пока не буду делать поспешных выводов и радоваться. Возможно, что старик по-прежнему жив. Такого зубра не просто свалить. Я и до этого догадывался, что он силен, а сейчас увидел это воочию. Мне кажется, что он не собирался меня уничтожать, если бы это было так, то я давно уже был мертв.

Неужели ему на самом деле нужно было, чтобы я присоединился к нему? А всю эту охоту на духов он устроил именно для того, чтобы я сам пришел к нему? Конечно, подобному существу невместно приходить к каким-то там юнцам, по его меркам, а вот пригласить «вежливо» в гости очень даже да. Своеобразное приглашение, но ведь сработало.

И зачем я ему? Кто его знает. Я уверен, что если он жив, то это не последняя наша встреча, и тогда он мне явно расскажет о своих планах. И что-то мне подсказывает, что предложение то мне совершенно не понравится.

— Идани.

Я вздрогнул, резко меняя свое положение. Даже сам не понял, как оказался на ногах. На пальцах же потрескивала молния, готовая сорваться в любой момент.

Мои глаза моментально отыскали среди деревьев того, кто нас потревожил. Иллайри, кстати, тоже уже стояли, похватавшись за мечи.

Поняв, кто к нам пришел, я прищурился.

— Как ты сюда попал? — заметив движение сбоку, резко огляделся, понимая, что визитер не один. — Попали, — поправил я сам себя.

— Пришли тайными лесными тропами, доступными только духам, — сказал лесной страж, выходя из-за дерева и слегка кланяясь. — Наш повелитель попросил нас прибыть сюда и передать вам, что Валуату не погиб, но он обессилен и был вынужден скрыться. А еще он говорит, что духи с радостью в благодарность помогут вам в вашем деле.

— В каком деле? — спросил, несколько растерявшись. То, что Валуату все же не погиб, я и так догадывался, но всё-таки, получив подтверждение этому, немного расстроился.

— Дети темного народа, — пояснил дух, смотря на меня выжидающе. — Валуату больше не может контролировать гармов. Жрецы пытаются взять их под свой контроль, но это им не под силу. Гармы вскоре доберутся до самок, а после…

— Всё, можешь не продолжать, — прервал я его.

Итак, всё-таки Валуату каким-то образом полностью контролировал гармов. Я видел их, когда иллайри сражались с ними там, наверху замка среди обломков. Они выглядели еще безумнее, чем обычно. Такие и в самом деле могут преодолеть запреты, спуститься к самкам и поубивать их. Или же сами самки поедят своих же только что рожденных детей.

— Что вы можете предложить? — спросил, с тревогой поглядывая в ту сторону, где должны были быть горы.

— Духи земли уже там, — пояснил страж. — Повелитель давно знал, что вы хотите сделать, поэтому еще тогда, когда вы гостили у него, он отправил духов в горы, повелев ждать момента. Он настал.

— Духи земли? — я слегка скептически глянул на стража, вспоминая тех гигантских троллей. — Их размеры… они разве смогут хотя бы удержать младенца и не навредить им?

— Они могут быть какими угодно, — снисходительно пояснил страж, хотя на его лице не промелькнуло ни единой эмоции. — Там сейчас много духов. Они ждут, когда повелитель отдаст приказ.

— Чего же ждет ваш повелитель? — я вздохнул, понимая, что одним подарком я от Эрру не отделаюсь.

— Он ждет вашего решения. Он спрашивает: вы уверены в том, что хотите всех их спасти и возродить темную расу иллиатаров?

Наверное, у стражей с Эрру есть какая-то телепатическая связь. Просто выглядел он сейчас так, будто был совсем не с нами, а где-то очень далеко отсюда. Хотя, кто этих стражей знает, они даже спят с окрытыми глазами.

— Конечно, — я кивнул. — Передай ему, что нужно спасти столько младенцев, сколько это будет возможно. А гармы… — я задумался о них. Ведь хотел же попробовать убрать с них полипы и проверить, не они ли влияют на разум. Но если выбирать между ними и детьми. — Если будут препятствовать, то можно убивать. Всех, без разбора, даже самок. Только не беременных.

Страж кивнул, а потом снова будто бы углубился в себя. Я же, немного подумав, пошагал в сторону выхода из леса. Подойдя к крайнему дереву, выглянул из-за него и с неким недоумением увидел, как из горы на улицу высыпает всё больше и больше гармов. А потом что-то среди них произошло. Драка началась где-то в центре, а потом стихийно разрослась. Спустя пять минут все гармы дрались. Даже досюда долетал их вой.

Рядом со мной встали Трастиан и Трамирон. Я глянул ему на лицо, замечая, что его левая щека почти полностью рассечена, от виска до подбородка. Трастиан явно обработал рану, отчего ее края сомкнулись, но шрам все равно выглядел страшно. Слегка опухший, ярко-алый, рваный. Надеюсь, их зельям удастся убрать подобное украшение. И пусть шрамы украшают любого мужчину, но на лице иллайри он смотрится слишком чужеродно.

Я снова перевел взгляд на происходящее у горы. А ведь гармы были не только в горах, но и в лесу. Представляю, сколько потребуется времени, чтобы полностью всех изловить и уничтожить.

— Духи земли запечатали входы в коридоры с самками, — доложил мне страж, подходя ближе. — Мужские особи рвались к ним и мешались, поэтому они просто закрыли проходы.

Я кивнул, признавая, что это самый лучший выход из ситуации.

Повернувшись, оглядел изрядно потрепанных иллайри.

— Подождем, пока хоть что-то решится. Мы не сможем побывать во все двенадцати горах одновременно. А если везде творится то, что происходит здесь, то нам лучше подождать, пока они поубивают друг друга. Ваши духи могу доставлять детей в определенное место каким-нибудь способом в обход, — я махнул рукой в сторону горы, — всей этой свары?

— Любой дух может пройти по своим тропам, но со смертным ребенком… — страж замолчал, что-то обдумывая, а потом покачал головой. — Если только недалеко.

— Сюда, например?

— Могут, но не дальше.

— Тогда, — я огляделся, а потом пошагал в сторону поляны.

— Переправь нас в Ранкеаледан, — попросил Трастиан. — мы приведем подмогу.

— Вы будете долго идти, — покачал я головой. — Нужны женщины. Ты ведь не станешь их выводить из защищенного города в лес, где по-прежнему бегают обезумевшие гармы?

— Идани, — снова позвал меня страж. Я оглянулся на него. — Они помогут, — указал он рукой в сторону леса. Мы огляделись, замечая, как из-за каждого дерева выглядывает слегка напуганная лесная дриада, а рядом с ними стояли более уверенные наяды. Все они приняли облик прекрасных девушек.

Я нахмурился.

— Вреда не причинять, — попросил я, слегка облегченно вздыхая. Всё-таки с ребенком лучше всего управится именно женщина, пусть она и дух на самом деле. Меня самого одна только мысль о сотнях кричащих младенцев повергала в ступор и растерянность. Я даже сейчас не понимал, что нужно делать. Вот если подраться с кем-нибудь — это, пожалуйста. А дети… И о чем я раньше думал, считая, что смогу воспитать их сам?

Видимо все было написано у меня на лице, потому как вперед вышла одна из девушек и твердо глянула на меня.

— Дети — святое. Мы не причиним им вреда. Вы помогли нашим сестрам, отвели от нас беду, мы поможем, — она оглянулась, потом посмотрела наверх, прищурившись. — Нужно большое укрытие, скоро будет дождь.

Я кивнул и огляделся. Укрытие так укрытие. Это мне больше знакомо. Это я могу, конечно, с радостью даже. Только вот из чего его делать?

Вскоре кругом все закрутилось. Я вертелся как белка, то что-то возводя с помощью магии преобразования, то убирая, то и вовсе чуть ли не создавая из подручных материалов. Несколько раз нам пришлось перемещаться в город на скале, чтобы взять кое-какие вещи. Стражи докладывали, что им пришлось драться и убивать гармов, бродивших поблизости. У меня не было ни минуты свободной, чтобы все обдумать. А потом рядом с тем местом, где я выстроил нечто вроде длинного ангара с крышей, появился небольшой земляной голем в руках которого сладко посапывать первый младенец.

Когда я подошел к нему, то ребенок открыл глаза оказавшиеся светло-серыми, и посмотрел прямо на меня. Я аккуратно взял ребенка на руки, и внимательно оглядел его. Без сомнений — это был пока еще крохотный, но уже самый настоящий иллиатар, один из представителей темной расы.

Тогда я еще не представлял, что отныне моя жизнь на несколько лет превратится в кошмар похлеще, чем какая-то там война с гармами или битва со старым добрым Валуату.

Но если бы много позже кто-нибудь спросил меня, поступил бы я тогда иначе, то я, конечно же, ответил, что нет, не поступил.

Я всё сделал бы точно так же, и мое решение осталось бы неизменным.

Конец первой книги