Даже такой служака, как майор Станистав Зайончковский, вынужден был признать для себя, что поручника Барбару Шливиньску упрекнуть не в чем. Она появилась в комендатуре в форменном мундире и представилась начальнику по всем требованиям устава. На худенькой стройной фигурке мундир сидел великолепно, а юбка (на три пальца выше колен) открывала стройные ноги. Темные туфли подчеркивали форму икр. Капитан Полещук, который во всей комендатуре считался самым крупным специалистом «по женскому вопросу», убежденно признал, что новое приобретение Забегово весьма и весьма интересно.

Темные коротко постриженные волосы, овальное лицо, карие глаза, красивый носик с легкой горбинкой, может быть, несколько выступающий рот и четко обрисованный подбородок – все это представляло собой весьма привлекательную наружность. Трудно было бы назвать эту девушку красавицей, но в ее фигуре и лице было что-то такое, что очень притягивает мужчин.

– Садитесь, поручник. – Майор, казалось, не устоял перед чарами вновь прибывшей.

Шливиньска опустилась на предложенный ей стул.

– Чем вы занимались в Ченстохове?

– Сначала работала в службе движения, в хозяйственном отделе. Меня направили в офицерскую школу в Щитно, на заочный трехлетний курс. Потом опять хозяйственный отдел, а последнее время следственный. Вообще-то в Ченстохове не так много людей, поэтому нередко приходилось одновременно вести разные дела.

– Следственный? – переспросил Зайончковский. – Это очень хорошо. Приятно, что нам прислали специалиста. Как раз сейчас у нас есть очень трудное дело. Наверное, вы о нем уже слышали?

– «Алфавитный убийца»? Вся Польша о нем слышала.

– Да. Его я и имею в виду.

– Я, конечно, не знаю подробностей этой истории. Знаю только, что об этом писали газеты.

– Подробности узнаете. Я намерен передать это дело вам.

Девушка улыбнулась. Полещук отметил, что улыбка делает ее еще милее.

– Я так боялась, – сказала она, – что вы воспримете направление к вам женщины как наказание божье и я буду служить затычкой во всех дырах. А тут такая приятная неожиданность. Очень вам благодарна, гражданин майор, постараюсь оправдать доверие.

Полещук изо всех сил старался сдержать смех. А майор, услышав произнесенные с таким энтузиазмом слова девушки, посуровел. Он ожидал другой реакции.

– Разумеется, будете работать под моим контролем, – добавил он.

– Так точно, гражданин майор. – Шливиньска сделала такое движение, словно собиралась вскочить и встать по стойке «смирно».

– Я бы так не радовался, коллега, – вступил в разговор Зигмунт Полещук. – Дело дьявольски трудное. Уже два месяца мы ломаем голову над тем, как поймать этого ненормального, но пока еще не сдвинулись с места. Так что придется вам начинать с нуля.

– Прекрасно! – Девушка продолжала проявлять искренний энтузиазм. – В Ченстохове «своего» дела пришлось бы дожидаться много лет, если вообще удалось бы когда-нибудь получить. А здесь как с неба падает. Вопреки всем конституционным нормам о равноправии женщин у нас, однако, гораздо меньше шансов продвинуться по службе. Везде, в том числе и в милиции.

Шливиньска, естественно, догадывалась, какие причины были у майора «подарить» ей сейчас самое важное следствие во всем воеводстве, если не во всей стране.

– Где мы вас поселим? – забеспокоился комендант.

– Если в Забегово нет гостиницы, то, может быть, на частной квартире? А в худшем случае в какой-нибудь пустой камере вашего КПЗ, – засмеялась она.

– Гостиница в Забегово есть, но жалкая и маленькая. Там только общие номера. О том, чтобы жить там долго, не может быть и речи, – заметил капитан.

– У нас в мансарде есть гостевая комната. Мы отделали ее во время последнего ремонта, – сказал майор. – Но вся беда в том, что там три кровати, а вы женщина.

– Там сейчас кто-то живет?

– Сейчас нет, но к нам часто приезжают из района или воеводства. Не хотелось бы терять всю комнату надолго.

– Ничего. Если кто-то приедет, то я соберусь за полчаса. Чемодан у меня маленький, сейчас он в камере хранения на вокзале. А когда осмотрюсь в городе, наверняка где-нибудь сниму комнату.

– С этим у нас трудно.

– Не беспокойтесь обо мне, майор, как-нибудь устроюсь.

– Прошу вас: сегодня устраивайтесь и знакомьтесь с городом, а завтра приступайте к работе.

– Я покажу коллеге эту комнату под крышей, – предложил капитан. – А за вещами пошлем на вокзал нашу машину.

Майор хотел вмешаться и отругать капитана за то, что тот распоряжается служебной машиной, но потом передумал. Шливиньска и капитан вышли из кабинета. Комендант слышал, как Полещук познакомил новую коллегу с пани Зосей и как обе девушки начали о чем-то говорить.

– Зося, соедини меня с комитетом! – приказал он. Зайончковский обращался к секретарше по имени. Он знал ее с детства. Зофья Маленко была дочкой его закадычного школьного друга.

– Соединяю.

После разговора майор снова крикнул:

– Зося!

Секретарша появилась в дверях.

– Пожалуйста, сделай мне крепкий кофе. А… что ты о ней думаешь?

– Очень милая девушка. Думаю, мы с ней поладим. В этот момент с лестницы послышался какой-то шум и сдавленный женский крик. Через минуту в приемную вошла Шливиньска, сильно хромая, а за ней капитан с довольно растерянной миной:

– Я забыл предупредить коллегу, что одна ступенька наверху немного качается…

– Я упала на лестнице.

– Ничего с вами не случилось?

– Нет, только каблук сломала. Не знаю, что теперь делать, другие мои туфли на вокзале в чемодане.

– Зося, прошу: завтра же вызови плотника, чтобы починил ту ступеньку, а что касается туфель, то сейчас же пошли машину на станцию.

– Ступенька – ерунда. Были бы молоток и два гвоздя, сама починю. Мой отец был плотником, и я немного знаю это дело.

– Я охотно помогу. А молоток найдется, – предложил свои услуги Полещук.

– Снимите туфли. Напротив живет сапожник, он чинит обувь для всей нашей комендатуры. Дешево и сердито. Заскочим к нему, и через несколько минут все будет в порядке. – Зося схватила поврежденную туфлю и выскочила из комнаты.

Шливиньска в одной туфле доковыляла до стула и села.

– Если коллега даст квитанцию из камеры хранения, я съезжу на вокзал за чемоданом, – снова предложил свои услуги капитан.

Возвращаясь в свой кабинет и вопреки обычаю закрывая дверь, майор подумал: «Уже всех очаровала. Но со мной, дорогая пани, этот номер не пройдет!»

Он вспомнил о кофе. Но кофе не было, так как Зося убежала к сапожнику. Майор подошел к окну. На противоположной стороне улицы стояла небольшая мастерская, которую уже года два занимал приехавший в Забегово старый мастер Юзеф Кунерт. Двери ее были открыты, и майору хорошо было видно Зосю, сидевшую на маленькой табуретке перед старым седым человеком, который, держа в правой руке туфлю, прибивал к ней сломанный каблук.

«Даже телефон не переключила, – разозлился Зайончковский. – Эта девчонка никогда не будет хорошим секретарем».

В этот момент зазвонил телефон. Майор взял трубку.

– Гражданин майор, – докладывала Шливиньска, – звонят из «Крестьянской взаимопомощи». Соединить?

– Да, пожалуйста.

Зайончковский слышал, как вернулся капитан с чемоданом. Вскоре после него вернулась Зося. Потом искали гвозди. Починить лестницу вызвались три милиционера. Через минуту майор услышал стук молотков. Работали с таким азартом, что израсходовали, наверное, пол-ящика гвоздей. Скорее всего, операцией руководил капитан, так как именно его голос чаще всего доносился в кабинет коменданта. Смеху при этом было без меры.

Тем временем сидящей в секретариате Шливиньской по очереди представились все сотрудники комендатуры. Маленькая приемная превратилась в салон приемов.

«Вот сейчас выйду и разгоню всю эту компанию, чтоб не собирались!» – грозил майор мысленно, но не сделал и шагу из-за стола.

Разгорелся небольшой спор из-за того, кому нести наверх чемодан пани поручника, а потом все быстро затихло. Люди вернулись к своим обычным занятиям. Только о кофе для коменданта никто не подумал. Даже пани Зося забыла о нем.