Спустя два дня майор Лешек Калинович, улучив свободную минутку, решил заняться таинственным письмом, полученным Станиславом Ковальским. Он решил, что прежде всего следует поговорить с Барбарой Ярецкой. Может быть, она знает автора письма или хотя бы подскажет, кого можно подозревать в этом.
- Мне хотелось бы встретиться с вами, пани Барбара,- сказал майор, услышав в трубке низкий мелодичный голос.
- Еще один допрос? - Ярецкая без энтузиазма приняла предложение майора.
- Правильнее было бы сказать - разговор. Мне нужно кое-что узнать, но ради этого я не вижу необходимости вызывать вас к нам. До которого часа вы будете на Хелминской?
- Мы закрываем в шестнадцать.
- Прекрасно. Постараюсь приехать к этому часу,
- Пожалуйста, жду вас.- Тон, каким были сказаны эти слова, совершенно не соответствовал их прямому смыслу.
Случилось, однако, так, что на майора свалились всякие непредусмотренные дела, и он смог вырваться только в половине четвертого. Как нарочно, под рукой не оказалось пи одной служебной машины, а о таксп в этот час нечего было и мечтать. Калиновичу с трудом удалось втиспутьгя в переполненный автобус. На Хелминской он оказался в начале пятого. Майор подходил к дому номер семнадцать, когда от него отъехал «рено» Барбары Ярецкой. Калинович выскочил на мостовую, взмахом руки пытаясь остановить автомобиль. Дама за рулем узнала его, затормозила и приоткрыла дверцу.
- Опаздываете, майор,- заметила Ярецкая, когда Калинович сел рядом с ней.
- Извините. Не моя вина, дела не позволили уйти раньше, а потом и транспорт подвел. У сотрудников милиции нет таких шикарных машин, как у некоторых представителей нашего ремесленного производства. Нам, говорят, достаточно и месячного проездного билета.
- Быть сотрудником милиции никого не обязывают,- ответствовала прекрасная дама,- а вот представителей ремесленного производства, как постоянно пишет наша пресса, у нас не хватает.
- Сотрудников милиции - тоже.
- Едем в ваше управление?
- Боже сохрани! Я там насиделся с раннего утра. Вы уже обедали?
- Я всегда ем в мастерской. Вместе со всеми. И ресторанов не люблю. Так приучил меня Влодек. Надеюсь, вы уже нашли убийц?
- Вынужден огорчить вас - мы не напали даже на их след.
- Вы затем и приехали, чтобы сообщить эту «приятную» новость?
- Нет. Хочу поговорить с вами о некоторых вещах, что, возможно, будет иметь большое значение для следствия. Поговорить полуофициально. Без протоколов, предупреждений об ответственности за ложные показания и других формальностей. Хотел пригласить вас пообедать, но поскольку это отпадает, то, может быть, зайдем куда-нибудь выпить чашечку кофе? И еще: поскольку наш разговор не официальный, вы имеете право отказаться от него, тогда останавливайте машину и я покину вас.
- Вы, майор, сегодня очень любезны, миролюбивы и сердечны. Не то что во время нашей последней встречи у вас в управлении, когда вы допрашивали меня. Вы тогда явно подозревали меня в убийстве мужа. Я уже стала думать, выпустят ли меня из здания милиции.
- Последний раз мы виделись у адвоката Рушинского,- уточнил Калинович.- Что же касается того допроса, то не следует обижаться. Когда ведется следствие, все в известной мере подозрительны. Не нужно, однако, забывать, что главная цель следственной работы и заключается в том, чтобы снять подозрение с невиновных людей. В итоге такой работы подозреваемым остается лишь тот, с кого нельзя спять подозрение, то есть преступник.
Я обязан был проверить ваше алиби, узнать о вашей супружеской жизни, о материальных и прочих ваших делах. Не скрою, все сказанное вами было самым тщательным образом проверепо.
- Теперь вы меня уже не подозреваете? - с улыбкой спросила Барбара Ярецкая.
- Теперь уже нет.
- Весьма вам признательна. Чем объяснить эту милость?
- Тем только, что сейчас я знаю о деле и о вас значительно больше, чем тогда, на допросе.
- Любопытно, что же вы узнали обо мне?
- Вероятно, все. Однако мне хотелось бы поговорить о другом.
- Я решила не выпроваживать вас из машины,- сказала Ярецкая,-хотя бы потому, что это ничего не изменит. Просто я тогда получу официальный вызов и должна буду явиться в милицию. Предпочитаю уж «полуофициальный разговор».
- Есть тут поблизости какое-нибудь кафе?
- У меня другое предложение. У вас есть немного времени?
- Для вас - всегда.
- Я устала. У меня болит голова. Предлагаю поехать к Заливу. В Непоренче также можно выпить кофе. В будни, в эти часы там малолюдно.
- Отличная мысль.
Барбара Ярецкая доехала до перекрестка, развернулась и стремительно повела машину к Висле. Вот они уже мчались бульваром. Спидометр показывал, что она превысила дозволенную в черте города скорость.
Калинович молча наблюдал, как она вела машину. Лицо напряжено, глаза внимательно смотрят вдаль. Вела она уверенно, но рискованно. Из двух вариантов: сбросить газ или прибавить - она выбирала второй.
- Вы любите быструю езду?
- Обожаю. Притом па предельной скорости. Это, наверное, у нас фамильное. Мой племянник Зигмунт - такой же заядлый автомобилист. Ради собственной машины этот парень готов душу дьяволу продать.
- Дьявол уже давно перестал заключать такие невыгодные для себя сделки. Однако, прошу вас, сбавьте скорость, иначе даже присутствие в машине офицера милиции не спасет вас от штрафа. Мы еще не проехали и четырех километров, а вы уже, кажется, нарушили все правила дорожного движения.
- О нет! Извините. Никогда не требую, чтобы мне уступали дорогу.- Ярецкая снизила скорость до шестидесяти. Они миновали бульвары вдоль Вислы и через мост у Цитадели попали на Прагу , проехали Сталинградскую и, выехав на шоссе, повернули к Заливу. И здесь прекрасная дама дала волю своей страсти. Зеленый «рено» стремительно набирал скорость. Стрелка спидометра опасно приблизилась к ста тридцати, а затем продвинулась дальше. Как хорошо, что дорога была почти пуста!
- Опасаюсь, что вы таким образом много не наездите.
- Почему?
- Просто потому, что при такой езде машина долго не протянет. А после повышения пошлины до ста пятидесяти злотых другой такой машины вам не купить.
- Еще несколько лет продержится. Машина проехала не больше пятнадцати тысяч. Я ее купила в ноябре, как раз перед повышением пошлины. На худой конец буду ездить на польском «фиате». Безусловно, не с такой скоростью, ибо оп развалится в течение двух недель.
Майор не стал спорить по такому животрепещущему вопросу, как достоинства и недостатки продукции отечественного автомобилестроения.
Ярецкая остановила машину на стоянке.
- Давайте пройдемся немного, а потом где-нибудь выпьем кофе,- предложила она.
- С большим удовольствием.
Онп шли молча. Белые и красные паруса выписывали замысловатые фигуры на подернутом легкой рябью озере.
- Для яхтсменов сегодня отличная погода. Тепло, и вместе с тем хороший ветерок.
- Я не поклонница этого вида спорта. В нем нет обожаемой мной стремительности. Я предпочла бы глиссер.
- Как вы справляетесь со всеми делами? - Майор старался, чтобы его вопрос прозвучал как можно более участливо и дружески.
- Я теперь одна и должна с этим смириться. Очень помог мне Зигмунт. До смерти Влодека я ему не слишком доверяла. Трудиться он не любит. Ничего не окончил. В голове одни автомобили. Торговал кое-чем, иногда посредничал при продаже и покупке машин и запасных частей к ним. Когда же нужда в деньгах особенно припирала его, работал у нас. Охотнее всего развозил по стране товар на нашей «варшаве». Это, кажется, единственная
работа, которую он считал более или менее для себя подходящей. Несмотря па все это, Влодек пеизмепно благоволил к нему, испытывал какую-то непонятную слабость. Ему нравились в племяннике веселый нрав, беспечность и, казалось, даже сами его недостатки. Не раз муж тайком от меня снабжал пария деньгами.
- Много таких молодых люден. Мы, работники милиции, наверное, лучше других знакомы с этой категорией молодежи.
- После смерти Влодека Зигмунт изменился до неузнаваемости. Право, не знаю, что бы я без него делала в те страшные дни. Он занимался похоронами и всеми формальностями, связанными с ними. Меня опекал, как самая нежная мать. И сейчас продолжает помогать.
- В мастерской?
- Нет, с мастерской уже несколько лет я сама управляюсь. Влодек ведал снабжением и сбытом нашей продукции. Теперь этим частично занимается племянник. Конечно, под моим руководством. Он еще не имеет необходимого опыта и знаний, однако быстро осваивается. Кроме того, по собственному желанию присматривает за моими «рено» и «варшавой». То, что мой автомобиль, как вы могли только что убедиться, в хорошем состоянии,- это заслуга Зигмунта. Он его моет, холит, проверяет каждый винтик.
- Ну и за это ездит на нем,- рассмеялся майор.- К тому же может похвалиться перед своими девушками такой красивой машиной.
- А вот с этим дело хуже: тетка тоже любит ездить, хотя и не для того, чтобы завлекать молодых людей. Я вообще не разрешаю ему пользоваться моей машиной. Даже когда она свободна. В этом отношении я страшная эгоистка. Поэтому бедняга вынужден довольствоваться «варшавой», и более того - ездить в основном по делам фирмы.
- С мастерской нет осложнений?
- Я опасалась, что она будет опечатана до окончания всей процедуры по вступлению в права наследования. Однако адвокат Ресевич сумел сделать так, что я занимаюсь делами мастерской на правах управляющей. После соглашения с Ковальским эта проблема утратила остроту, ибо я теперь единственная наследница. Ведь у Влодека нет родственников, даже дальних. Был он, как говорится, «последним в роду».
- С Ковальским все улажено?
- Да. Сегодня утром в нотариальной конторе были подписаны все необходимые документы. Адвокат Ресевич сразу же отнес их в суд. Обе стороны хотят скорее покончить со всем этим делом.
- А я все думаю,- заметил майор,- как этот Ковальский оказался в завещании.
- Не знаю. Это вообще неприятная для меня тема разговора.- Барбара Ярецкая даже поежилась.
- Вам холодно. Пойдемте посидим в кафе. Ярецкая молча повернулась, и они пошли в кафе.
- Разговор со следователем,- сказал майор, когда официантка обслужила их,- как правило, удовольствия не доставляет. И все же, как это ни печально, я должен вернуться к той же теме.
- Я понимаю. Трудно, но ничего не поделаешь. Спрашивайте.
- У вашего мужа перед смертью не обнаруживалось какой-либо нервозности или подавленности?
- Все пытаются объяснить странность завещания тем, что Влодек сошел с ума. Хотя завещание, и прежде всего содержащееся в нем замечание по моему адресу, глубоко обидело меня, я категорически отвергаю такое предположение. Мой муж был прекрасным человеком. До последней минуты он был абсолютно здоров как физически, так и умственно.
- Каким же образом этот Ковальский…
- Не знаю. И думать об этом отказываюсь. Я просто ничего не понимаю.
- Прочитайте, пожалуйста, это письмо.- Майор передал женщине письмо, полученное от адвоката Рушинского, которое тот «купил» у Ковальского.
- Кто это написал? - спросила Ярецкая, прочитав письмо.
- Не знаем. Как вы сами могли убедиться, какому-то «другу» Ковальского очень хотелось, чтобы он вступил в права наследования. Еще более удивительно, что «друг»
прекрасно знал содержание завещания вашего мужа. Обратите внимание, какого числа было отправлено письмо. Его послали в тот день, когда Влодзимеж Ярецкий был найден мертвым. Спрашивается, откуда таинственный автор письма мог знать об этом? Ведь милиции пришлось потрудиться, прежде чем ей удалось установить личность погибшего.
- Вы даже не разрешили мне увидеть мужа после смерти. Никогда не прощу вам этого.
- Пани Барбара, это я отдал такое распоряжение. Уверяю вас, что сделал это, только щадя ваши чувства. Вид человека, который упал с высоты двадцати метров головой вниз на асфальт, страшен. Я хотел избавить вас от этого.
- Но как его опознали?
- По одежде. В карманчике брюк у пояса с левой стороны сохранилась записочка. Ее написал портной, который шил вашему мужу. В ней были указаны фамилия и адрес заказчика. Портной узнал свою работу и подтвердил, что шил этот костюм по заказу Ярецкого. Работники вашей мастерской таким же образом опознали своего хозяина.
- Когда вечером в Закопане мне сообщили о смерти мужа, я совсем обезумела. Не помню, как доехала до Варшавы. Знаю только, что дорога заняла у меня менее пяти часов. Умоляю, сделайте все, чтобы найти убийц.
- Вы все еще убеждены, что это убийство?
- А что же еще?
- Милиция не так уж уверена в этом.
- Вы шутите?!
- Как вы могли подумать такое? Я говорю серьезно. А несчастный случай? Его также нельзя исключать. Нашему следствию до сих пор не удалось обнаружить ничего, что указывало бы на преступление.
Майор, не имея права сказать о самоубийстве Ярецкого, пытался убедить Барбару Ярецкую в том, что ее муж погиб не от руки преступника. Ведь через несколько дней прокурор известит ее о прекращении следствия, и майор счел нужным подготовить ее к этому. Хотя бы для того, чтобы она ке обращалась во все инстанции с жалобами на решение прокурора и не составила ложного представления о работе милиции и прокуратуры.
- Надеюсь, вы не будете утверждать, что Влодек сам бросился с моста? Он не мог покончить с собой.
- В таком случае, как этот, ничего нельзя исключать,- осторожно заметил майор Калинович.
- Вздор! Муж был человеком жизнелюбивым, веселым и по-своему религиозным. О самоубийцах говорил с осуждением, как о людях, капитулировавших перед жизненными невзгодами.
- Я не утверждаю, что это самоубийство, но не могу исключить и несчастного случая. Влодзимеж Ярецкий в тот роковой день, выражаясь мягко, выпил лишнего. Могло быть и так: шел по мосту, почувствовал себя плохо, слишком далеко высунулся за ограждение и потерял равновесие. Такое не раз случалось.
- Нет! Никогда не поверю в это. Что мог делать Влодек на мосту Поыятовского?
- Он был пьяный. Это ведь несомненный факт. Концентрация алкоголя в крови, как установили эксперты, была очень высокой. Человек, выпивший такую дозу, должен быть на грани отключения сознания. Мог просто не понимать, где находится, в каком направлении идет. Вы сами в своих показаниях утверждали, что у мужа не было врагов. Мы не видим никаких мотивов, чтобы допустить преступление. Ведь пичего не пропало. Вы знаете, что
документы покойного мы нашли в конторке мастерской. При таких ебстоятельствах эту смерть следует рассматривать скорее как несчастный случай, а не преступление.
- Повод для убийства есть. Я даже знаю, кто преступник.
- Кто же?
- «Друг», а Станислав Ковальский - соучастник.
- Рассматривал я дело и под этим углом. Ковальский отпадает. Это мелкий жулик, который не пойдет на «мокрое дело». И не потому, что убийство несовместимо с его
«моральным кодексом», а просто из-за трусости. И еще. Если бы Ковальский был сообщником «друга», то последний, несомненно, не послал бы такого письма в Воломин. И уж наверняка сам Ковальский не стал бы хвастаться этим письмом и не отдал бы его адвокату Рушинскому.
- Вы убедили меня. Ковальского я исключаю. Однако остается еще «друг». Вы ведь сказали, что он знал о смерти мужа уже в тот день, когда милиция обнаружила тело Влодека. Из письма явствует, что он был осведомлен и о содержании завещания.
- Рассуждения ваши правильны. Но только до известной степени. Не буду говорить о том, что не вижу выгоды для «друга» от того, что Ковальский сделался бы владельцем мастерской. Разве только одно: «друг» намеревался шантажировать этого наследника, угрожая раскрыть его тайну. Но все это кажется очень надуманным, и я отбрасываю эту гипотезу. Я готов поверить, что смерть вашего мужа - результат преступления и что «друг» - убийца. Однако это опять-таки не объясняет того факта, почему Влодзимеж Ярецкий включил в завещание столь бессмысленную клаузулу. Именно об эти несколько фраз все и
разбивается. Никакие самые логичные наши рассуждения не объясняют этого факта. И все же в этом завещании, в содержании его, должна скрываться какая-то логика. Только какая?
- Не знаю. Ничего не знаю. Не мучьте вы меня. Умоляю вас! - Казалось, Барбара Ярецкая вот-вот расплачется.
- Прошу вас извинить меня, но я должен задать вам еще несколько вопросов.
- Слушаю.- В голосе женщины звучала полная покорность судьбе.
- На допросе я спрашивал вас и о работниках вашей мастерской. Тогда вы сказали, что ручаетесь за них. Сможете ли вы подтвердить это и теперь, когда прочитали письмо «друга»? Примите во внимание, что только портной и ваши работники первыми узнали о несчастье с вашим мужем. Не скрывается ли этот таинственный «друг» на вашем предприятии?
- Нет, думаю, что нет. Все они работают со дня открытия мастерской, и всех их с Влодеком связывали сердечные отношения. Один из них - его товарищ по армии. Женщина, которая у нас работает,- вдова связного, погибшего в Варшавском восстании. Третий - тоже очень давний знакомый мужа. Все они довольно неплохо зарабатывают у нас. Во всяком случае, нигде в другом месте они столько бы не получали. Мужа они любили и уважали. Ко мне вначале относились с недоверием, но позднее и я заслужила их симпатию. Кроме того, у нас работают ученики. Молодые ребята. Вряд ли их можно заподозрить в столь изощренном преступлении. К тому же мы их приняли не так давно.
- Бывает и так: работаешь с человеком вместе много лет и думаешь, что знаешь его. А на поверку оказывается совсем другое.
- Для каждого из этих людей закрытие мастерской либо даже переход ее в другие руки был бы тяжким ударом. Тем более переход в руки такого типа, как Ковальский, который открыто заявил адвокату Рушинскому о своем намерении все продать. Когда нашим работникам стало известно завещание Влодека, они были страшно огорчены. Еще раз повторяю, я полностью ручаюсь за них.
- Второй мой вопрос может показаться вам несколько странным. Почему в мастерской вы пользуетесь такой старой пишущей машинкой?
Барбара Ярецкая улыбнулась.
- Сколько я воевала с Влодеком из-за этой машинки! Никак не могла заставить его расстаться с этой рухлядью. Муж был очень привязан к своей «старушке». Привез ее откуда-то с Запада. Шутил не раз, что этот «реинметалл» - его единственный военный трофей. На ее ремонт Влодек потратил столько, сколько бы с лихвой хватило на покупку новой. В конце концов я сдалась, тем более что мы редко ею пользуемся. Счета выписывались от руки под копирку, а на машинке печатались лишь кое-какие письма, заявки.
- Вы хорошо печатаете?
- Вы же, майор, хвастались, что знаете все мое прошлое. Значит, вам должно быть известно и то, что до замужества я одно время раоотала машинисткой, когда жила на Побережье.
- Извините. Я совсем забыл об этом. А муж умел печатать?
- Даже неплохо. Но только двумя пальцами.
- А дома у вас «консул»? Я слышал, что это плохая модель, на ней нельзя быстро печатать. Вы тоже так считаете? Хочу купить машинку для себя, один мой знакомый предлагает как раз «консул». Что вы думаете об этой марке?
Барбара Ярецкая с удивлением смотрела на своего собеседника.
- Ничего не могу сказать. У нас нет второй машинки. Ни в мастерской, ни дома. Откуда вы взяли, что у нас есть эта машинка? Я на «консуле» никогда в жизни не печатала.
- Видимо, я что-то перепутал,- пытался оправдаться майор.- Вы, кажется, в своих показаниях упоминали о какой-то машинке, которая находится у вас дома.
- Ничего такого я не говорила. Вы снова меня в чем-то подозреваете? Может, вы думаете, что «друг» - это я?
- Могу поклясться, что нет. Еще раз прошу простить меня за столь мучительный для вас разговор.- Сказав это, Лешек Калинович поцеловал ей руку.
- Уже поздно. Моя гостья, наверное, беспокоится обо мне,- сказала Ярецкая.
- Гостья?
- После смерти Влодека не могу оставаться в квартире одна. Все мне напоминает о муже, о нашей жизни… Вначале я поселила у себя Зигмунта. Но однажды, поднимаясь по лестнице, услышала, как одна соседка говорит: «Еще земля на могиле мужа не высохла, а она привела молодого парня». После этого я попросила дочку одной нашей клиентки пожить у меня некоторое время. Очень милая и спокойная девушка. Давайте, майор, возвращаться. Пора уже.
- Только прошу вас так быстро не ехать,- предостерег майор.