Фрост прихватил пару походных кольмановских обогревателей, вмещавших по шесть кварт масла каждый, и пустил один из них в ход, пытаясь хоть как-то согреть Элизабет и Кевина. Разводить костер наемник не решался.
Поклонником палаток и шалашей Генри Фрост не был отродясь, но предусмотрительно обзавелся спальными мешками, и попросту соорудил маленький навес у древесного ствола, светя себе потайным фонариком и сноровисто работая туристским топором.
— Как хорошо, правда? — прошептала Бесс. Наемник разогнулся, всмотрелся в бархатистую тьму, в тонкие лучики звезд, пробивавшиеся там и сям сквозь густую листву.
— Пожалуй. Так и жалеешь, что не родился примерно сотню лет назад, не сделался ковбоем или звероловом, не спал каждую ночь под открытым небом…
— М-м-м!.. — замурлыкала Бесс, вообразив подобное блаженство.
— Только иногда, — ехидно продолжил Фрост, — начинается обломный ливень. Или докучает мошкара. Или нападают полчища ползучих тварей. Не говоря уже о хищниках. Да и земля не каждый раз оказывается сухой.
— У тебя редкая способность отравлять удовольствие, — надулась Бесс.
— Просто практический склад ума. В отличие от некоторых. А звезды и впрямь великолепны. Особенно, если смотришь на них не в одиночку…
Фрост привлек подругу к себе, осторожно поцеловал.
— Как по-твоему, что будет дальше?
— Дальше мы почти наверняка столкнемся с кем-нибудь не слишком дружелюбным. Или нас разыщут. Но, честно говоря, теперь, когда я знаю, зачем террористам понадобился Кевин, буду спать неизмеримо спокойнее.
— Прости, не понимаю, — прошептала Бесс.
— Раскинь мозгами. Ты же сообразительней меня. Сложи все части головоломки воедино.
— Мерзавцы выкрали доктора Чильтона, чтобы тот выложил все необходимые сведения о бомбардировщике “Нетопырь”. Который эта публика твердо вознамерилась угнать. Поскольку машина по сей день остается в неприкосновенности, доктор, получается, оказался упрямее, чем рассчитывали. Возможно, выдержал пытки…
— Почти исключено. Если палачи пытают со знанием дела — героев не бывает. Россказни о легендарной стойкости — заведомая ложь, легенда, распространяемая людьми неосведомленными, либо тупыми, либо хитрыми…
— Хитрыми?..
— Надо ведь обеспечивать собственную солдатню образцами для подражания. Вот образцы и возникают из ничего. Я уверен в ином…
— ?!
— Пытки разминочные, предварительные, вероятнее всего, состоялись. А Чильтон как-то сумел, их вынести. Но когда захотели нажать — увидели, что может не выдержать сердце, лопнуть сосуд в мозгу, наступить невыносимый болевой шок, после которого доктор не соловьем разольется, а с ума спятит и сделается непригоден. Слабое здоровье в подобных случаях работает на пользу “подопечному”. Значит, допрос первой степени исключается. Ты следишь за моим рассуждением?
— Да! — почти вскричала Бесс. — И, стало быть…
— Нужно играть на отцовском страхе за сына. Стало быть, Кевин позарез необходим этой сволочи живым и здоровым. За жизнь мальчика не страшись, они сами станут беречь Кевина пуще глаза.
— Но зачем же мы забрались в такие дебри? Получается, сами приглашаем их похитить ребенка! — Всей душой уповаю на твою правоту.
— Что-о?
Элизабет буквально подпрыгнула.
— Эгей, успокойся! Поостынь чуток. Сейчас разъясню. Фрост помедлил и продолжил:
— Я, разумеется, не намерен отдавать им Кевина. Однако, пускай попытаются напасть. А я, в свой черед, попытаюсь заручиться пленным. Это единственный способ выяснить, куда упрятали Чильтона-старшего, где содержат его сейчас. Помимо того, за нами в Монреале остался рыжеволосый, без малого двухметровый трупик, обладавший государственным удостоверением. И мне еще отвечать за него. За Каннингэма, конечно, а не за черную книжку… Ответить будет несравненно проще, коль скоро притащим на аркане банду обезвреженных террористов, или прикатим на тележке гору их мертвых тел. Заодно доставим и пропавшее без вести светило из министерства обороны США.
Фрост кашлянул.
— После этого канадцы просто обязаны сделаться мягкими и понимающими людьми. Но не прежде! Он помолчал и добавил:
— На закуску: единственный способ окончательно прекратить охоту на Кевина — устранить первопричину охоты. Сиречь, отца вызволить. Иначе…
— Угу, — негромко согласилась Бесс.
— Тебе, кажется, известно, с кем мы связались. Примерно такая же публика орудовала в Нугумбве, где мы впервые встретились. При достаточно гнусных обстоятельствах. Эти ребятки пощады не дают, а устали в преследовании не знают.
— Помню… Пожалуйста, не напоминай об этом… Голос Элизабет прозвучал хрипло и неуверенно. Затем, уже гораздо спокойнее, молодая женщина сказала:
— Зато я хорошо помню пещерку за водопадом… А ты?
Разумеется, Фрост помнил. Именно там они впервые стали близки.
— Ты бы изрядно удивилась, узнав, сколько всякой всячины у меня хранится в голове…
Он обнял Элизабет и решительно притянул женщину к себе.
— С ума сошел? Ведь мальчик проснется и…
— В таком возрасте спят как убитые…
Фрост осклабился:
— Достойно смеха. Мы даже не женаты, а ты боишься разбудить ребенка. О Боже!
Элизабет хихикнула. По-доброму, с несомненной нежностью.
— Фрост… Фрост! Проснись! Ты слышишь? Шепот звучал настойчиво и тревожно. Капитан распахнул глаз, приподнялся на правом локте, насторожился. Потом ухмыльнулся.
Он велел остановиться на ночлег перед заходом солнца, дабы избежать именно того, что сейчас вынужденно проделывали бредшие в темноте по незнакомому лесу люди. Не хотел чертыхаться, наступать на хрустящие сучья, скользить и падать, подыскивая удобное место для бивуака. И при этом даже не подозревать о близком присутствии чужаков.
Кевину Фрост преподнес всю затею как развлечение, игру в индейцев. Конечно, обмануть мальчика не удалось, однако Чильтон-младший сделался гораздо спокойнее прежнего.
Никаких замысловатых электронных сторожей, приспособлений, которыми обыкновенно снабжают уходящих в леса диверсантов, у Фроста не было. Поэтому наемник приобрел два обыкновенных дверных звонка, несколько электрических батареек, моток проволоки и… полдюжины мышеловок. Он соорудил довольно остроумную систему сигнализации подле ночлега. Всякий, кто цеплялся во мраке за провод, спускал сторожок мышеловки, та захлопывалась, замыкала контакт и заставляла звонки дребезжать как бешеные.
Любая попытка обезвредить это хитрое устройство неминуемо привела бы к тому же.
Примитивная защита, но весьма действенная и надежная.
Однако, было ясно: пришельцы явились по реке, высадились примерно в полумиле расстояния и там расположились лагерем. Ветер доносил голоса, даже обрывки слов можно было различить. Но только обрывки. А микрофонных усилителей у наемника тоже не замечалось.
— Я пойду, посмотрю, что за гости пожаловали, — шепнул капитан в ухо подруге. — Возьми пистолет-пулемет и держи под рукой. Постоянно.
Глаза Элизабет расширились, она спросила:
— Пистолет-пулемет? Ах, этот…
— Иного, кажется, нет. И два запасных магазина засунь в карманы. В общем и целом, девяносто шесть зарядов. Должно хватить.
— Угу, — безо всякого воодушевления произнесла Бесс.
— Кевина потихоньку разбуди и подыми. Укройтесь вон за той купой деревьев; и пали во все, что движется. При первом же выстреле я ринусь назад. Пароль: “Бирма”.
Фрост проворно отыскал и натянул свежие шерстяные носки, зашнуровал армейские ботинки, взвел курок и вновь опустил предохранитель хромированного браунинга. Тщательно приладил и пристегнул кобуру. Накинул парку.
Дрожа от ночного холода, Элизабет выбралась из спального мешка, протиснулась в тугие, облегающие джинсы, лязгая зубами, натянула лифчик. В три-четыре приема оделась полностью.
Их взгляды встретились. Фрост машинально поправил черную повязку, откинул со лба мешавшую прядь волос.
“Я люблю тебя”, — одними губами шепнула Бесс.
Фрост улыбнулся в ответ, и пустился прочь, старательно перешагивая и перепрыгивая собственные заградительные сооружения. Ветер не менялся, голоса доносились по-прежнему, а это значило: ночные гости не подозревают о присутствии посторонних. Наемник торопился сквозь еловое редколесье, держа левую ладонь козырьком, а правую — за отворотом куртки-Голоса раздавались уже почти рядом. Фросту почудилось, он разобрал слово “катер”, но уверенности в этом не было. Зато в боковом левом кармане был ремень со стальной пряжкой, используемый для более надежного крепления переносимых грузов. Наемник на минуту остановился, вынул брезентовую лямку, в два приема обзавелся вполне приемлемой затяжной петлей. Вернул самодельную гарроту в карман, возобновил продвижение — теперь уже с большой осторожностью.
На речном берегу деревья, как и следовало ждать, росли гораздо гуще. Появился подлесок, обыкновенно отсутствующий в борах. Фрост пригнулся, скользнул влево, под прикрытие плотной поросли. Ошибившись примерно вдвое, когда оценивал первоначальное расстояние до ночных звуков, он просто не решался рисковать сверх совершенно необходимого.
Сделав несколько осторожных, по-кошачьи мягких шагов, наемник замер.
Голоса умолкли.
Впереди Фроста, на еловом пеньке, расположился отдыхать человек. Его силуэт четко вырисовывался на фоне блещащей речной глади. Человек сидел небрежно, подперев подбородок руками, чересчур явно смахивая на подсадную утку.
Дюйм за дюймом, затаив дыхание, капитан двинулся к незнакомцу. Ярко — слишком ярко — сияли звезды. Фрост буквально принюхивался, точно охотящийся зверь, стремясь обнаружить второго человека, затаившегося поблизости и терпеливо ждущего.
Второй наличествовал безусловно — если только роденовский мыслитель на пеньке не был психопатом, склонным беседовать с собою самим.
Понемногу высвободив и приготовив удавку, наемник внезапно вздрогнул. Бесс! Кевин! Что, если “номер два” не устроился в засаде, а движется прямиком в лесную глубь? Что, если его, капитана Фроста, опять провели за нос, как последнего неопытного молокососа?
Ни малейшего толку рассуждать о подобных вещах уже не было. Фрост ощерился, поиграл желваками, потом стиснул зубы и начал подкрадываться. Наемник внимательно прислушивался к малейшим ночным звукам, а еще больше — к шестому чувству, которое должно было предупредить о появлении “флангового прикрытия”.
И чувство возникло.
Но Фрост уже распластался в прыжке, вознося изготовленную петлю, готовясь обезвредить незнакомца одним рывком.
Атакуемый тоже почуял неладное, начал поворачиваться. Фрост успел накинуть удавку, затянуть, а затем сделать рывок вверх и в сторону, чтобы немедля крутнуться на месте и бросить противника через себя, ломая шейные позвонки, сокрушая дыхательные пути и голосовые связки.
Правым коленом капитан ударил человека в крестец, немедленно переступил, оказавшись к незнакомцу спиной, при…
— Замри, ублюдок! ФБР!!!
Наемник замер, однако удавки не выпустил. За спиною Фроста раздавался отчаянный хрип и полузадушенный кашель.
— Брось веревку! — велел тот же голос.
— Черта с два, — огрызнулся Фрост. — Сейчас ты все едино стрелять не можешь; парень почти висит у меня на плече. Неудачно рухну — ему понадобится новая шея. Он — моя защита, надежда и опора, этот парень!
Покосившись, наемник увидел второго пришельца. Лет на десять, или еще старше Фроста. Под пятьдесят, пожалуй. Но высокий, худой, крепкий; с решительной челюстью, спокойными голубыми глазами. Высокий лоб, седеющие волосы.
— Я сказал, брось веревку!
— Ага, — согласился Фрост. — А я слышал. А твой дружок, покуда мы ведем светскую беседу, понемножку оформляет визу в лучший мир, ибо уже едва-едва дышит. Спрячь револьвер и отступи. Тогда я ослаблю гарроту и выпущу парня.
Мнимый, или настоящий сотрудник ФБР сверкнул глазами, приподнял дуло. Раздался легкий щелчок опускаемого предохранителя. Мгновение-другое незнакомец колебался, точно взвешивая оружие на ладони, затем спрятал его под кожаную летную куртку.
— Умница, — сказал наемник.
Он сбросил полузадушенного неприятеля с плеча, и тот мешком рухнул наземь. Голубоглазый медленно приближался, то стискивая, то разжимая кулаки: точь-в-точь, ковбой-забияка из дешевого кинофильма пятидесятых годов, подумал Фрост.
— Ну, и кто ты таков, черт побери? — осведомился голубоглазый.
— Сперва сами представьтесь, — парировал Фрост. — Вы упомянули ФБР. Пожалуйте удостовереньице. И пошибче, очень прошу.
Правая рука наемника была глубоко засунута за отворот парки. Ни дать, ни взять, маньяк, возомнивший себя Наполеоном, подумал Фрост, и мысленно засмеялся.
Голубоглазый, казалось, немного расслабился и успокоился.
— Не вздумайте перенервничать, — сказал он с кривой ухмылкой. — Извлекаю удостоверение. Исключительно и единственно его…
Медленно, преувеличенно медленно, человек вытащил из бокового кармана черную книжицу.
— Теперь, для пущей надежности, осторожно бросаю вам. Приготовьтесь.
Фрост выбросил вперед левую ладонь и поймал чиновничий бумажник на лету.
При свете луны и звезд раскрыл и бегло осмотрел документ. Майкл О’Харa, агент по особым поручениям, осведомился:
— Вы, надо полагать, капитан Генри Фрост? Наемник, внештатный работник Охранной Службы Diablo? Угадал?
— М-м-м… Некоторые употребляют слово “наемник”, но я определяю себя как солдата, часто меняющего армии.
— Ладно, солдат, где ты оставил ребенка и женщину?
— А кто сей молодец? — вопросом на вопрос отозвался Фрост, указывая на полузадушенного, неподвижно лежащего человека.
— Проводник. Из местных. Итак, ребенок и женщина?..
— Кстати, еще двое ваших красавцев ехали за мною по пятам, и отстали только после весьма неприятного для обеих сторон разговора. Их и спрашивайте.
— Не знаю никаких красавцев. Я прибыл один, соответственно характеру полученной работы. И сотрудничаю только с Канадской Королевской Конной Полицией. С КККП. Ваши собеседники, как пить дать, были террористами.
Фрост принужденно засмеялся.
— Ну, не знаю. Книжечки предъявили не хуже вашей, дружище… Если не лучше.
— Да с книжечками-то все было в полном порядке, не изволь беспокоиться! — раздраженно откликнулся О’Харa. — Стервец, которого ты и твоя пассия ухлопали в гостинице, — Каннингэм — показал самое настоящее удостоверение КККП. Только вот беда, уволили его, сердешного, чуть ли не год назад. Понимаешь?
Фрост начал было отвечать, но застыл столбом, услыхав далекий, отчетливый крик. Точно такой же он уже слышал довольно давно. В Африке. Близ нугумбвийской границы.
Кричала Бесс.
Перемахнув через проволоку мышеловки, Фрост выдохнул:
— Осторожно!
— Понял! — столь же тихо отозвался О’Харa и, в свой черед, совершил прыжок — однако менее проворный и уверенный.
Дуло хромированного браунинга смотрело прямо. Туда, где еще недавно был покинутый Фростом бивуак. Признаков особо упорной или яростной схватки не замечалось. Лишь импровизированный навес обвалился, почти полностью накрыв спальные мешки.
— Понятно, — произнес О’Харa. — Точнее, мне покуда мало что понятно. Ваш ход, маэстро.
Фрост буквально замер. За древесными стволами, где-то под лапами темных елей, раздавалось негромкое, прерывистое дыхание. Наемник ринулся на звук и обнаружил Элизабет.
Женщина лежала ничком. На шее, прямо под линией волос, виднелся порез, и тонкая струйка еще не успевшей запечься крови струилась на хвойную подстилку. Фрост прильнул ухом к ее телу, к ребрам. Бесс дышала неровно, и все же хрипов не замечалось. Капитан осторожно ощупал недвижное тело подруги. Ребра были целы, позвоночник и тазовые кости — тоже. Наемник издал глубочайший вздох облегчения и разогнулся.
Неподалеку валялся на земле темный предмет. Фрост узнал собственный KG—9. Выстрелить из него Элизабет, разумеется, не успела. Фрост опять наклонился, бережно перевернул подругу на спину, пристроил поудобнее.
— Женщина в порядке?
О’Хара, топтавшийся чуть поодаль, наконец, приблизился, удостоверившись, что в кустах не оставлено хитрой засады.
Фрост поднял голову.
— Кажется, да.
— Земля истоптана, мальчика не видно; Его, разумеется, уволокли к реке, погрузили в лодку, а сейчас удирают на веслах. Через милю-другую включат мотор — и поминай, как звали. Ну и телохранитель же вы, капитан!
— Заткнитесь! — огрызнулся Фрост.
— Слушайте, — сказал О’Харa. — Поскольку мы на эту сволочь не наткнулись, есть надежда, что похитители умчались по другой тропе и не разорили моего бивуака. Там остался радиопередатчик. Я сию минуту побегу и попрошу выслать вертолет. Лучше — два. Один погонится за мерзавцами, второй заберет вас и женщину в Монреаль. Достаточно порезвились, пора и честь знать.
— Провались, олух, — вяло сказал Фрост.
— Слушай, маэстро! Дело уже приняло по твоей вине самый нежелательный оборот. Если ты, ко всему прочему, станешь упираться на ослиный манер, будешь отвечать за судьбу Кевина Чильтона лично! Лично, уясни!
Фрост поднялся и поглядел в глаза федеральному агенту с расстояния нескольких дюймов.
— Если бы вы, клоуны цирковые, не сделали ребенка живцом на крючке, дело не приняло бы вообще никакого оборота, уясни!
— Что? О чем ты трезвонишь, человече? Каким живцом?
Фрост обмяк, неторопливо присел, и прислонился к толстому, пахнувшему смолой и осенью сосновому стволу.
— Так. По порядку. Ваши люди не преследовали меня от самого Буффало?
— Да нет же, говорю тебе!
— И твоя служба не уговорила старого Скартвелла выслать внука в Монреаль, как наживку для террористов?
— Напротив! Бюро всячески пыталось отговорить его от подобной глупости! Мы уверены были, что каша либо уже заварилась, либо вот-вот заварится! Но старик уперся, как носорог, и тогда мы, будучи не вправе браться за такие вещи, рекомендовали снестись со службой Diablo. Дикон ведь когда-то сам у нас работал… Черт, ну и дурака же сваляли!
— Одну минуту, — промолвил Фрост, покачивая головой.
— Ни единой! Нужно поскорее добраться до радио!
— Фрост… — раздался очень слабый, однако внятный голос.
Наемник подскочил, во мгновение ока очутился подле Бесс, положил ее голову себе на колени.
— Помоги подняться…
— Фрост, — вмешался О’Хара, — покажи ей мое удостоверение. Оно все еще у тебя в кармане. Потом возврати, пожалуйста.
Капитан оглянулся, осклабился, бросил агенту черную книжицу и сказал:
— Все в порядке, милая. Этот субъект и впрямь работает на Федеральное Бюро. Тебе лучше? Что случилось?
— Я… А-а-а… Господи, помилуй! Ждала, прислушивалась, Кевин сидел рядом… А где Кевин?
Бесс начала неуклюже вставать.
— Кевина схватили террористы, мисс, — отозвался О’Хара.
— Что? Фрост, беги за ними! Я буду…
— Не беспокойся, малышка, — проскрежетал Фрост, изо всех сил пытаясь говорить помягче. — Мы найдем Кевина. И разыщем ублюдков, которые напали на вас.
— Он сидел совсем рядом! А потом… Потом… Элизабет осеклась и замялась:
— Потом зашелестела хвоя. Пытаюсь обернуться, держу твой KG—9 в правой руке, и вдруг… Вдруг точно скала обрушилась. Больше ничего не помню.
— Ничего страшного, — утешил подругу наемник.
— Но ты поручил Кевина моим заботам, и это я…
— Послушайте, мисс, — вмещался ирландец О’Хара. — Послушайте моего просвещенного мнения. Не поверите — ваш собственный приятель подтвердит каждое слово. Он тоже не новичок. Успей вы разрядить хотя бы один патрон — и мальчика не спасли бы, и сами наверняка погиб ли. Судя по следам, сюда явилось человек шесть… А теперь уж, увольте, я бегу к передатчику.
— Лучше идите вместе, — сказала Элизабет. — Мне уже лучше. Честное слово. Только непременно возвращайтесь.
Одно мгновение Фрост глядел на нее в упор, затем склонился, поцеловал молодую женщину, усадил, прислонив к сосновому стволу, снова вложил в руки Элизабет KG—9, предварительно удостоверившись, что в дуло не попала грязь.
— Если хоть кто-нибудь приблизится, не назвав пароль “Бирма”, бей и не раздумывай. Клади наповал. Понимаешь? А мы вернемся минут через десять.
Ирландец и Фрост помчались в обратном направлении, сквозь разделявший оба бивуака лес.
— Кстати, маэстро, держу пари, что в лодочке вашей сделан очень аккуратный и длинный порез от носа до кормы. Да еще и не один, а парочка — с обеих сторон. Беда с этими резиновыми лодками, трудно заклеивать, — пропыхтел О’Хара.
Фрост не ответил, но ускорил бег.
Человек, столь недавно подвергнутый наемником показательному удушению, вполне оправился и по-прежнему восседал на еловом пеньке — только позу роденовского мыслителя сменил. Теперь он сосредоточенно скреб рукою затылок. Вернее, растирал полученные — по-видимому, неопасные для жизни либо здоровья — повреждения.
— Ты в порядке, Карл? — заорал ирландец.
Человек молча и неторопливо кивнул.
Фрост окинул бивуак быстрым взглядом, а О’Хара лихорадочно извлек радиостанцию, щелкнул переключателем, обернулся. Шум статических разрядов показался Фросту оглушительным.
— Зебра-Контроль, Зебра-Контроль, Зебра-Контроль, это Зебра-Два, Зебра-Два. Прием.
Статические разряды, ровные и ничем не нарушаемые.
— Зебра-Контроль, вы слышите меня?
Касаемо Зебры-Контроль можно было только гадать, но капитан Генри Фрост слышал своего нового товарища отлично. Еще он отчетливо слышал щелкающие и шелестящие звуки статики.
— Кажется, ты следуешь примеру вопиющего в пустыне, — заметил наемник минуты четыре спустя.
— Да какого же?.. — заорал О’Хара в полный голос. — Я самолично проверил этот ящик, покуда Карл…
Ирландец обернулся к Фросту и закончил почти спокойным голосом:
— …выгребал из лодки остальные причиндалы!
— Ты шахматист? — осведомился капитан.
— Что-о?
— Существует понятие гамбита. Эффектной, откровенной, впечатляющей жертвы. В самом начале партии противнику отдают на съедение пешку либо фигуру. Ежели другой игрок настолько самоуверен или жаден, что принимает подарок — его позиция, как правило, становится неудобной. Или вовсе неприятной. Боюсь, нам предложили гамбит. А мы, не будучи ни дураками, ни зелеными новичками, вынуждены все же принять жертву…
В правой руке Фроста уже блестел хромированный браунинг. Предохранитель послушно перешел в боевое положение, повинуясь нажиму капитанского пальца. Гашетка, слушавшаяся другого пальца — не большого, а указательного, — дважды подалась назад. Коротко и безошибочно.
Первая пуля, заключенная в никелевую оболочку, вонзилась Карлу где-то между пупком и горлом — стрелять пришлось навскидку. Вторая, выпущенная чуть поспокойнее, поразила диверсанта в точности ниже ременной пряжки — жестокий, но шокирующий, калечащий выстрел, молниеносно делающий любого, сколь угодно сильного противника, безвредным.
Карл отлетел, опрокинулся, стукнулся затылком о тот самый пенек, на котором столь безмятежно восседал каких-то две минуты назад. Умер окончательно, ибо черепные кости — по природе своей крепкие, надежные и выносливые, — все-таки не любят слишком резких сотрясений и проломов при грубом ударе о совершенно чуждые людской анатомии предметы.
Фрост обернулся.
В руке ирландца уже блестел смит-и-вессон. Хромированный: ни дать, ни взять, фростовский браунинг. Но, в отличие от капитанского оружия, весьма крупнокалиберный. Примерно двадцать девятая модель. А калибр — никак не меньше сорок четвертого. Хорошая вещь…
— Ты хо… хочешь… Этот сучий выбл?..
— Хочу сказать: этот сучий выблядок — опытный, давно и основательно ученый профессионал. Был таковым… Прости за невольное оскорбление, О’Хара, но если бы ты прибежал сюда в одиночку, нам с Элизабет пришлось бы разоряться на венок. Твой венок, между прочим. Нужно чуть внимательнее смотреть за людьми, с которыми выпало работать.
— Не закатывай истерику!
— Разве я похож на истерическую личность?
— Прости. Разумеется, не похож. Но этих ублюдков на реке я достану самолично! Самолично!
— Прости, — эхом подхватил Фрост. — Но я прошу, настаиваю и требую одной легко исполнимой вещи.
— Какой?
— Эти ублюдки на реке подохнут. Но мы достанем их вдвоем. Ты — и я.
— А как насчет вот этого? — осведомился ирландец, показывая из-под кожаной куртки рукоять револьвера. Впрочем, ни единого угрожающего жеста О’Хара не сделал. То ли по соображениям благоразумия, то ли из возникавшей невольной приязни. — Получишь пару этих пуль — мало не покажется.
— Бога ради. Но при любом исходе стычки получишь пару этих, — осклабился Фрост, подобным же внушительным, но лишенным всякой враждебности жестом демонстрируя браунинг. Спрятать его после столь успешной стрельбы наемник попросту не успел.
— Обожаю честные соглашения, — хмыкнул О’Хара. — Думаешь, ты действительно справишься со мною в перестрелке?
— Уверенности нет, однако, надеюсь. Рассчитываю справиться.
— Капитан Фрост! Будьте благоразумны! Совместное путешествие исключается!
— Что ж, — тяжело вздохнул наемник, — тогда предлагаю следующее. Преклоняйте слух и внемлите.
— Внимаю. Только чему? — не без нотки подозрения в голосе осведомился О’Хара.
— Либо вы совершаете приятное путешествие в моем обществе — либо затеваете не слишком приятное странствие в компании Карла. Простите, — вежливо прибавил Фрост, — но само положение вещей не оставляет мне выбора. Вы — профессионал, и, надеюсь, поймете…
О’Хара застыл и задумался.
— О’кей, — вымолвил он под конец, и то ли задумался, то ли выдержал надлежащую паузу: — Согласен, и принимаю. Но, прости за нескромное напоминание… Ты меняешь армии, как перчатки, верно?
— Пожалуй, да.
— Армией, куда ты поступил служить нынче, командую я. Собственной персоной. Ты поступаешь как ведено, и когда ведено, и в точном соответствии с тем, что, и как ведено. Уговор?
О’Хара помедлил и намертво застегнул кобуру под левой мышкой, давая знать, что распоряжения окончены и подчиненному доверяют всецело.
Фрост улыбнулся:
— Справедливое требование. Но все едино дурацкое. Слушаюсь и повинуюсь, ваше высокопревосходительство?