Фросту выделили свободную комнату в офицерских казармах. Первым делом он принял душ и побрился, а когда вернулся, то обнаружил, что его багаж доставили с поезда прямо сюда.

Капитан принял лекарство, прописанное армейским врачом, и проспал следующие девять часов крепким здоровым сном. Когда Фрост проснулся, голова уже не болела и тошнота больше не тревожила его. Он чувствовал себя заново родившимся на свет.

Однако проблема Марлен Штауденбрук не давала ему покоя. Сидя на застеленной казенным одеялом кровати, он напряженно размышлял над ситуацией, в которую попал.

Во внимание можно было принять несколько вариантов. Первое: двойного агента в ЦРУ не существовало вообще. Марлен придумала это, чтобы он не приставал к ней с расспросами.

Второй: агент был, причем не двойной, а тройной — работал как на левых, так и на правых террористов. И теперь этот человек просто раздумывал, в чьи же руки отдать взбунтовавшуюся фройляйн Штауденбрук.

Третий: с самого начала все было задумано, как грандиозная мистификация. Марлен вовсе не была террористкой, которая хочет вырваться из Европы в Соединенные Штаты, а являлась таким же агентом, работающим по контракту, как и Фрост, и выполняла какое-то свое секретное задание. А капитан просто играл роль декорации, чтобы все выглядело более правдоподобно.

Но какое это могло быть задание? Удалось ли Марлен что-то сделать? Возможно ли, что она сама запланировала свое похищение ультраправыми террористами? И какую при этом преследовала цель? Да и вообще, была ли эта женщина настоящей Марлен Штауденбрук?

А если нет, если она не имела отношения к организации “борцов за свободу”, то, значит, все усилия Фроста были напрасны — он не сможет получить через нее информацию о судьбе Бесс, ибо она просто таковой не располагает. А ведь именно ради этого капитан и согласился сотрудничать с Центральным Разведывательным Управлением.

— Черт бы их всех побрал, — пробормотал он себе под нос и стукнул кулаком по колену.

Потом встал на ноги и прошелся по комнате. Фрост был голоден, и это его радовало. Значит, возвращаются нормальные ощущения. Армейский медик на всякий случай сделал ему укол от столбняка, и теперь можно было с уверенностью сказать, что инфекция в организм не попала. Только рука немного побаливала.

Фрост надел куртку и вышел в коридор. Там стоял грузный сержант в форме турецкой армии. Капитан не помнил толком, что с ним произошло накануне и где искать майора Караму.

— Здравствуйте, сержант. Вы говорите по-английски?

— Да, сэр, — с энтузиазмом ответил мужчина.

— Отлично. Где я могу найти майора Караму?

— Одну минуту, сэр. Я вызову дежурного.

Фрост пожал плечами. Дежурного так дежурного. Прошло некоторое время, и появился молодой офицер, который проводил капитана через казармы, потом по пыльному плацу и, наконец, подвел к небольшому серому зданию в дальнем конце военного городка.

— В лучших традициях, — пробормотал Фрост. Разведка всегда красит свои офисы в серый цвет. Неприметно, непритязательно, ни черное, ни белое. Очень удобно.

Он тут же подумал о Марлен Штауденбрук. А кем же была она? Или тоже только серой мелкой рыбешкой

Десять минут Фросту пришлось подождать в коридоре, а потом появился Карама, пригласил его войти в кабинет и отдал какой-то приказ по-турецки молодому офицеру, сопровождавшему капитана. Фрост пожал плечами, вошел в комнату и уселся на стул, стоявший возле большого стола, за которым разместился сам майор.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули, капитан Фрост? — поинтересовался турок.

— Да, неплохо, — кивнул капитан.

— Хочу сообщить, что я принял решение довериться вам и в дальнейшем быть с вами полностью откровенным

— А где Вероника?

— Мадемуазель вскоре присоединится к нам. Значит, это вас не удивляет?

— Что? То, что Вероника вскоре к нам присоединится?

— У меня сложилось такое впечатление, — сухо заметил Карама, — что вы намеренно пытаетесь разозлить меня.

— Ну, по-настоящему я еще не пытался, — ответил Фрост.

— И правильно делали. Это может быть опасно. Вы же понимаете, что я мог просто расстрелять вас, но вместо этого я облекаю вас своим доверием.

— Да, могли и расстрелять, — согласился капитан. — Но поскольку я являюсь единственным человеком, которому Марлен Штауденбрук — или кто она там есть на самом деле — готова до определенной степени верить, то не думаю, чтобы вы пошли на такой шаг. Я говорю о расстреле.

— А почему вы решили, что она все еще верит вам?

— Да хотя бы потому, что она знает: я ее терпеть не могу. Она знает, какие чувства я к ней испытываю…

Дверь открылась и в комнату вошла Вероника. Девушка выглядела посвежевшей и отдохнувшей. Ее волосы были вымыты и аккуратно расчесаны. Она была одета в серый строгий костюм и туфли на высоких каблуках. Зато очки в золотой оправе отсутствовали. Видимо, француженка решила, что может обойтись и без них.

Но она по-прежнему казалась не по годам развитой школьницей и никак не походила на человека, которым была в действительности — на специального агента французской разведки, работающего по заданию Интерпола.

Вероника улыбнулась Фросту.

— Как самочувствие, Хэнк?

— Нормально, — ответил капитан.

Девушка взяла свободный стул и тоже подсела к столу. Майор Карама внимательно посмотрел на нее и вновь обратился к Фросту.

— Значит, она верит вам, эта фройляйн Штауденбрук?

— Думаю, да, — ответил капитан и подмигнул Веронике. — Мы пытаемся разобраться, почему майор не расстрелял меня.

— Ну, не преувеличивай, — протянула девушка.

— И как вы собираетесь воспользоваться этим своим преимуществом? — не отставал Карама.

— Никак не собираюсь, — ответил Фрост. — Меня наняли, чтобы я выполнил определенную работу. ЦРУ и так окрысится на меня, когда узнает, что мое задание уже известно всей Европе. Я собираюсь выполнить то, что был должен, и вы мне в этом поможете.

— Почему вы так решили? — с вызовом спросил майор.

— Ну вы же не хотите, чтобы на вашей территории началась война между правыми и левыми террористами? Если я передам Марлен в ваши руки, то Турции придется вводить осадное положение. А если я увезу ее из страны, то у вас тут воцарится святое спокойствие — террористы немедленно забудут свои распри и бросятся следом за нами. Так что у вас нет выбора. Хотите избежать кровопролития — помогите мне.

— Сукин ты сын, — медленно произнес Карама. В его глазах горели огоньки ярости, а пальцы сами сжимались в кулаки. Он тяжело дышал.

— Ну, если хорошенько разобраться, то вовсе нет, — улыбнулся Фрост. — Насколько я знаю, моя мать была вполне порядочной женщиной. Правда, я мала с ней общался, но не сомневаюсь в ее пристойном поведении. А вы можете то же самое сказать о своих родителях?

Карама рывком поднялся со стула. Вероника резко повернулась к нему.

— Подождите, майор. И ты не дури, Хэнк, — обратилась она к Фросту. — Вы ведете себя, как дети. Стыдитесь! У нас остается меньше сорока восьми часов до срока, назначенного террористами.

— Да, это еще один вопрос, который стоит обсудить, — сказал Фрост.

— Что именно?

— Я говорю о ее похищении. Марлен — это очень крутая девчонка. Вспомни, как она вела себя в поезде. Я не думаю, что она позволила бы кому-то надеть себе мешок на голову, если бы сама этого не хотела.

— Какой мешок? — не поняла Вероника.

— Ну, дала бы себя похитить, — пояснил Фрост. — Мне кажется, что она, — зная, что ее скорее всего ожидают страшные пытки — просто застрелилась бы, чтобы не попасть в руки врагов. К тому же, я больше не верю во всего, что она мне наплела.

Он мило улыбнулся девушке.

— Вот тебе, крошка, я уже немного верю. Верю, что ты действительно французский агент, который следил за Марлен Штауденбрук. И что теперь у тебя и у турецкой разведки возникла серьезная проблема.

Капитан вздохнул и развел руками.

— Хотя, по правде говоря, не думаю, что кто-то вообще был со мной полностью откровенен. Включая и людей, которые меня наняли.

— Что ты хочешь этим сказать, Хэнк? — спросила Вероника.

— Черт его знает, — честно ответил Фрост. — Я думал над этим, когда проснулся. — Он взглянул на свои часы — было уже за полдень. — Я рассмотрел все варианты, которые пришли мне в голову. И если бы я был каким-нибудь детективом из книжки, то уже, наверное, ясно видел бы всю ситуацию и знал бы, как мне следует поступить. Но дело в том, что я не детектив. Я понятия не имею о дедукции, индукции или как там это называется. Все, что я знаю, так это то, что в нашей истории нет ни грамма логики, нет ни малейшего смысла. То есть, для меня нет. Возможно, кто-то другой прекрасно все понимает и идет к своей цели. Ну, пусть радуется. А я тем временем словно брожу ночью в темном лесу.

— Вы полагаете, что нас обвели вокруг пальца? — осторожно спросил Карама.

Фрост посмотрел на его лицо и увидел, что майор действительно сильно озабочен. Он грустно кивнул.

— Да, я полагаю, что нас всех подставили, как это называется на профессиональном жаргоне. Кто-то сделал из нас дураков и клоунов. А поскольку я принимал в этом деле участие раньше, чем вы, то именно я являюсь и главным дураком, и главным клоуном. И теперь единственный способ, который у меня остался, чтобы свести счеты и разобраться в ситуации, это вывезти девушку из Турции и притащить ее на встречу г представителем ЦРУ. И мне плевать, кто она такая — Марлен Штауденбрук или кто-то еще. У меня есть свое правило — если мне усиленно пытаются помешать что-то сделать, я прилагаю все старания, чтобы сделать именно это. И получаются неплохие результаты. Клянусь, кто-то ответит мне за эту нечестную игру. Но если я ошибаюсь, и с моим заданием все было в порядке — еще лучше. Все будут довольны и счастливы.

— А как вы собираетесь ее искать? — осведомился Карама. — Мои люди уже прочесали большой участок территории, но пока…

— Есть способ, — улыбнулся Фрост. — Я позаимствовал его из одного старого фильма. Я не собираюсь искать террористов, а позволю им найти меня. Это сэкономит нам время.

— Хэнк…

В голосе Вероники была тревога.

Фрост улыбнулся зеленоглазой девушке.

— Ты хочешь сказать, что это глупо, опасно и все такое? Я сам знаю. У тебя есть идея получше?

— Нет, — тихо ответила Вероника.

— Вот это честно, — усмехнулся капитан. — Впрочем, ты всегда любила говорить правду.

— А как вы заставите их искать вас, капитан Фрост? — спросил Карама с сомнением.

— Ну, есть у меня один план. По крайней мере, мне так кажется. Все зависит от того, насколько вы можете положиться на своих людей, майор.

— У меня нет в них ни малейших сомнений, — с вызовом ответил Карама.

— Отлично. Тогда пустите среди них слух, что я арестован, придумайте какую-нибудь причину. Я вам помогу. А затем вы прикажете перевезти меня отсюда в какое-то другое место, и позаботитесь, чтобы маршрут проходил по территории, на которой действуют люди Дашефика. Вы должны заставить их подумать, будто Марлен Штауденбрук сообщила мне нечто важное перед своим похищением. Уверен, они на это клюнут. Ну, а затем я совершу побег и когда буду пробираться через их владения, террористы меня найдут и захватят в плен. Не очень-то шикарный план, конечно, но лучшего я придумать не смог. Если кто-то из вас может предложить нечто более разумное и осуществимое, то милости прошу.

Карама хотел что-то сказать, но Вероника жестом попросила его замолчать. Фрост повернул голову и посмотрел на нее.

— У нас нет выхода, — медленно произнесла девушка. — Придется принять твой план, хоть это и верх безумия. Единственная поправка — мы осуществим его вместе.

— Нет, — решительно ответил Фрост.

— Моя задача — арестовать Марлен Штауденбрук. У каждого своя работа. Чья из них более важна — это мы сможем обсудить, когда будем выполнять твои план, Хэнк. Но я иду с. тобой. Без вариантов.

Фрост растерянно посмотрел на Караму. Турецкий офицер улыбнулся в усы.

— Очень интересно получается, — сказал он. — Марлен Штауденбрук верит вам, капитан, и это очень хорошо. А вот я вам не верю. Но зато я полностью доверяю мадемуазель Гутьерес. Вы меня понимаете?

Фрост почесал подбородок и перевел взгляд с майора на девушку, а потом вновь посмотрел на турка.

— Еще бы не понять, — грустно сказал он. — Или я буду играть по вашим правилам, или останусь на скамейке запасных, вы это хотели сказать, не так ли?

Вероника и Карама переглянулись и рассмеялись.