Ужина никакого не получилось.

Джеффри Керни вышел из душа и насухо вытерся, потом быстро натянул на себя светло-серые брюки и светло-голубую рубашку.

Засовывая в петельки ремень, все еще босой, он подошел к окну. Солнце садилось. Если он будет продолжать тратить все свое время, занимаясь любовью с Линдой Эффингем, то так ничего и не сделает.

Но надо было признаться, это прекрасное развлечение. К тому же он действительно походил на ленивого отпускника, что и требовалось.

«Попробуй объяснить это кому-нибудь наверху», — улыбаясь, подумал Керни. Он прикурил сигарету и начал искать пару серых носков. Нашел и принялся натягивать их.

Больше всего его нервировала мысль, что придется работать в тылу врага безоружным. Ему случалось действовать в подобных обстоятельствах в странах Восточного блока (хотя он никак не мог к этому привыкнуть), но в западной стране, если ты не преступник, можно было чувствовать себя более или менее в безопасности.

Правда, это больше не относилось к Соединенным Штатам.

Достать оружие в одном из тайников его «Форда» значило подвергнуть себя риску быть застреленным полицией на месте, но он не для этого приехал сюда.

Он пошел к шкафу, на ходу застегивая воротник и завязывая галстук.

Из шкафа Керни вытащил легкий голубой свитер. Он подошел к столику, взял бумажник с поддельными водительскими правами, поддельными кредитными карточками и так далее. Поддельный паспорт засунул в нагрудный карман куртки.

По крайней мере, деньги в бумажнике были не фальшивые.

— Носовой платок, — громко сказал Керни, возвращаясь обратно к шкафу и засовывая платок в карман вместе с ключами от машины, сигаретами, зажигалкой и ключом от номера.

Он вышел из номера и пошел по коридору, в последний раз затягиваясь сигаретой.

Остановился возле дверей Линды Эффингем, затушил сигарету в маленькой пепельнице на стене.

У него был ключ, но Керни все равно постучал.

Дверь приоткрылась от стука.

Линда была очаровательна.

Но в этом не было ничего удивительного, потому что она всегда была красива. Черные или почти черные волосы были распущены, а белое открытое платье подчеркивало отличный загар.

— Я готова.

Она улыбнулась и потянулась, чтобы поцеловать его в губы. Керни ответил на поцелуй. Если все начнется сначала, он опять не поужинает.

— Я только возьму шаль и сумочку.

— У нас еще есть пятнадцать минут. Мы можем выпить в баре, если хочешь.

— Отлично.

Линда снова появилась в дверях, держа в руках маленькую сумочку, а под мышкой свернутую шаль.

Она прошла мимо него, и он снова почувствовал запах ее духов.

«Расслабься», — прошептал он сам себе, закрывая дверь…

Бар в отеле «Сиамская Отмель» был элегантный. Оформление казалось лучше чем в министерских кабинетах или офисах крупных корпораций. Было темно, но не настолько, чтобы напрягать глаза и заработать головную боль, рассматривая собеседника.

В одном углу стоял очень большой и дорогой телевизор, настроенный на какую-то спортивную программу. Передавали сюжеты с последних зимних Олимпийских игр. Керни переводил взгляд с Линды Эффингем на слаломистов.

Линда потягивала джин с тоником, который заказал ей Керни, как настоящая леди. Керни, который предпочитал что-нибудь покрепче, пил виски.

Человек, который сидел у стойки, не потягивал из стакана, а просто глотал. Керни вяло подумал, что если парень будет разговаривать в том же тоне, то дождется ареста. Свобода слова пока еще не была запрещена каким-нибудь дурацким указом Романа Маковски, но Керни не сомневался, что подобный указ уже лежит у него на столе, дожидаясь своей очереди.

— …эти ублюдки делают с Конституцией. Каждый день вычеркивают по строчке. Жаль, что этого Романа Маковски не грохнули вместо настоящего президента.

Керни прикурил Линде Эффингем сигарету и, ни о чем не думая, положил «Зиппо» в карман. Мужчина у стойки, конечно, немного выпивший, говорил то, что другие думали. Очень многие предпочли бы, чтобы Роман Маковски, а не настоящий президент, не вышел из коматозного состояния. Если выборы когда-нибудь снова разрешат, у него немного шансов остаться на второй срок.

Бармен, прекрасно выглядевший негр, с хорошим баритоном, наклонился к разговорчивому посетителю и что-то прошептал ему на ухо. Керни не слышал да особенно и не прислушивался.

Однако Керни уловил ответ. Каждый в баре, а может даже и в холле «Сиамской Отмели», наверное, услышал его.

— Пусть Роман Маковски приедет сюда и поговорит с людьми. И они ему скажут, какая он задница.

Вдруг человек замолчал, повернулся к Керни и Линде Эффингем и улыбнулся.

— Простите меня, сэр, надеюсь, я не обидел вашу даму.

Керни посмотрел на Линду.

— Ты не обиделась, дорогая?

Она облизала свои хорошенькие губки и уставилась в бокал.

Керни посмотрел на мужчину.

— Я думаю, она переживет. Но, наверное, будет лучше, старина, если вы будете аккуратнее подбирать слова.

Это было единственное, что он мог сказать, не рискуя ввязаться в драку. Только драки с пьяным ему и не хватало. Пусть даже с таким приятным парнем, как этот.

Мужчина улыбнулся.

— Вы настоящий джентльмен, сэр.

— Спасибо, — кивнул Керни.

— Вы ведь не американец, правда?

Керни улыбнулся и кивнул.

— Я, как вы нас называете, брит, но мы, англичане, прекрасно знаем, какие у вас здесь в Штатах проблемы, и отлично вас понимаем.

— Черт, англичане всегда были нашими союзниками, во всех мировых войнах. Вы-то уж наверняка знаете, как они переживают за нас. Жаль, что ваша королева не может приказать Маковски пойти… Может, он бы ее послушался. Но на американцев ей наплевать.

— Конечно, я уверен, королева не сможет этого сказать. Вообще-то, наша монархия больше символ, чем политическая сила. По крайней мере, так считается.

— Ну, тогда ваш премьер-министр.

— Премьер-министр со мной еще не советовался, — улыбнулся Керни, прикуривая сигарету.

Мужчина засмеялся и плюхнулся на стул справа от Керни. Он протянул руку.

— Меня зовут Амос Уислер.

Керни пожал протянутую руку — у парня было крепкое, мужское пожатие — и представил свою даму, потом представился сам. У Линды покраснели щеки.

— Меня зовут Бартоломью Кейтридж. А это мисс Эффингем. Рад познакомиться с вами, мистер Уислер.

— Амос. Приятно познакомиться, мисс. Все зовут меня Амос.

— Друзья зовут меня Барт.

Джеффри Керни почувствовал, как Линда толкнула его локтем в бок. Он слегка повернулся и подмигнул ей.

— А что, Барт, у тебя есть братья Брет и Бо? — Амос Уислер засмеялся.

— Я тоже смотрел старые американские вестерны. Но боюсь, из меня вышел плохой игрок в покер, — соврал Керни.

Амос Уислер опять засмеялся. Керни вдруг понял, почему так много бездарных комиков добились успеха в Америке. Влейте в кого-нибудь нужное количество жидкости, и он будет смеяться над чем угодно.

— Что ж ты делаешь, если не играешь в покер, Барт?

Керни заставил себя улыбнуться.

— Я торгую искусством. Здесь, в Штатах, ищу себе что-нибудь новенькое для своих галерей.

— Искусством? Черт! Я сам люблю искусство. Я собираю все: от китайских кукол до Сальвадора Дали и обратно. Тебе бы надо прийти посмотреть. — Керни не знал, что сказать, поэтому не сказал ничего.

— Я живу милях в двух отсюда, если идти через центр Харрингтона. У меня все свалено в большом старом сундуке.

— Ну, может быть…

— Послушай, Барт, — Амос Уислер повернулся на своем табурете, — почему не сейчас?

Керни посмотрел на свой бокал.

— Конечно, я бы хотел, но дама и я приглашены на ужин.

Керни глянул на «Ролекс» на левом запястье.

— Кстати говоря…

Амос Уислер сказал почти шепотом:

— Искусство, как и красота, — это на любителя. Но если тебе не интересны мои картинки и все остальное, может, ты посмотришь на братьев Домбровски? Они очень хотят тебя увидеть.

Керни начал поворачиваться к нему.

— Мы можем пойти туда прямо сейчас, вместе, а девушка останется здесь и не пострадает, правильно? Она может прогуляться, пока мы съездим. А можешь начать изображать из себя крутого, и тогда эти четверо ребят за последним столиком — давай, посмотри на них…

Керни так и сделал. Двое мужчин и две женщины сидели за столиком, у женщин были большие сумочки, а мужчины были одеты в слишком свободные куртки. Мужчины подняли стаканы, будто здороваясь с Керни.

— Они начнут стрелять в тебя. Это так же точно, как то, что Бог сотворил яблоки. И тогда мисс Эффингем умрет.

Керни посмотрел на Линду Эффингем, потом на Амоса Уислера.

— Старина, ты тоже умрешь, я тебе обещаю. Если с ней что-то случится.

— Барт, — прошипела Линда рядом с ним.

— Все будет в порядке, — сказал Керни, взяв ее руку.

— Вопрос в том, хочешь ли ты, чтобы она умерла. Ты и я влезли во все это, мы по разные стороны баррикад, и все такое, но мы влезли. Она здесь совсем ни при чем. Поэтому выбирай, — он опять заговорил громко: — Я уверен, тебе понравится, пойдем ко мне хоть ненадолго. И ты и твоя дама это не забудете.

Амос Уислер улыбнулся, но Керни его улыбка вовсе не понравилась.

— Ну хорошо, — сказал Керни тоже громко. — Думаю, будет интересно. А может, и полезно для дела. Но ты ведь, наверно, не продашь Дали? Сейчас тяжелые времена, я знаю, но на него всегда спрос.

Уислер подыграл ему.

— Ты прав. Смотря сколько ты дашь, Барт.

— Хорошо, — сказал Керни. — Тогда ты подожди здесь, а я отменю нашу встречу.

Керни поднялся с табурета. Он наклонился и поцеловал Линду.

— Я буду через минуту, дорогая.

Потом вышел из бара.

Керни глубоко вздохнул. Они бы все равно убили Линду, но, по крайней мере, был шанс, что так она останется жива.

Он пошел к столику администратора. Один из двух мужчин с последнего столика вышел из бара и наблюдал за ним, стоя возле телефона рядом с мужским туалетом.

— Здравствуйте, меня зовут Кейтридж. У меня заказан столик на двоих. Боюсь, мы не сможем прийти.

Он не стал ждать ответа, а пошел обратно через фойе. Мужчина из-за крайнего столика все еще стоял возле телефона. Керни подошел к мужскому туалету и вошел внутрь. Действовать нужно было быстро, а иначе ситуация в баре станет непредсказуемой, и Линда умрет.

Он зашел в кабинку, закрыл дверь, ногой сбил с унитаза круг и, пригнувшись, стал на сиденье. Открылась дверь в туалет. Ему повезло, дверь кабинки прилегала плотно, даже без защелки.

— Эй! Доктор Ригли, или как вас там зовут. Выходите сейчас же или она получит свое прямо там, вместе со всеми остальными в баре.

Керни не шевелился.

Он слышал, как распахнулась дверь в первую кабинку, потом во вторую.

Он был в третьей.

Когда кто-то пнул дверь в третью кабинку, Керни ударил по ней изнутри, как можно сильнее и быстрее, спрыгнул с унитаза и схватил человека из бара за плечи обеими руками. В руке у него был пистолет. Коленом Керни ударил в солнечное сплетение, потом еще и еще. Его правый кулак врезался мужчине в челюсть, за ним последовал локоть.

Левой рукой Керни уже держал руку с пистолетом. Он повернулся вокруг себя и схватил мужчину за запястье обеими руками, а каблуком левой ноги пнул его в колено. Потом Керни толкнул мужчину так, что тот ударился головой о стену.

Человек почти выпустил пистолет, Керни вырвал оружие у него из руки, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, ударил его ногой в живот.

Еще перед тем, как упасть, мужчина из бара потерял сознание, нос был сломан, а изо рта текла кровь вперемешку с содержимым желудка.

Связывать его не было времени, оставалось только убить. Керни так и сделал, сильно ударив парня рукоятью «Кольта» сорок пятого калибра в основание черепа.

Похлопав мужчину по карманам, Керни нашел две запасные обоймы и бумажник.

Керни засунул все это себе в карманы и вышел из туалета.

Какой-то человек хотел зайти, но Керни сказал:

— Там один парень в ужасном состоянии, он облевал все вокруг. На вашем месте я бы не заходил.

Он быстро пошел к двери фойе, прижимаясь к стене, чтоб его не заметили из бара.

Ночь была холодная, а на западе небо было окрашено в великолепный пурпурный цвет.

Выйдя из двери, Керни сразу бросился бежать, на ходу снимая «Кольт» с предохранителя. Один патрон уже был в патроннике, в обойме оставалось еще шесть.

Он добежал до служебной двери в бар. Когда Керни поселялся в отеле, то перво-наперво всегда проверял все входы и выходы, если позволяло время. На этот раз времени у него имелось достаточно.

Он дернул дверь, она не открывалась.

— Черт!

Керни отступил назад, секунду размышляя, что ему делать. Только в кино секретные агенты планируют каждое свое слово и движение. Он постучал в дверь и сказал с самым лучшим американским акцентом, на какой был способен:

— Цветы на свадьбу Смита! Эй, Мак!

Керни подождал. Через шестьдесят секунд, или меньше, мертвеца в туалете обнаружат, и Амос Уислер со своей бандой убьют или похитят Линду Эффингем.

— Эй!

Он забарабанил по двери кулаком, держа в правой «Кольт», снятый с предохранителя.

Дверь открылась.

— Послушай, парень, у меня здесь люди…

Это был черный бармен.

— Иди отсюда, — прошипел Керни, уткнув ему в грудь пистолет. Бармен отступил, а Керни схватился за ручку двери.

— Если захлопнуть, закроется?

— Да, сэр, но…

— Женщина, с которой я пришел, еще в баре?

— С этим парнем, который напился. А что…

— Веди себя тихо и все будет в порядке, — он прочитал имя бармена на ярлычке и добавил: — Херб. Вот тебе за выпивку и за сервис. — Керни сунул ему двадцатку из бумажника убитого.

Керни вошел внутрь и прищурился, пытаясь привыкнуть к слабому свету.

Он оказался в подсобке, где было почти так же темно, как и в баре. В центре комнаты с потолка на проводах свисала голая лампочка. Ящики с дорогими ликерами стояли вперемешку с дешевым пойлом.

Керни пересек комнату, глаза уже почти привыкли к полутьме. Он подошел к двери, которая вела в бар, сжав рукоять пистолета. Все нужно было делать очень быстро.

Когда он вошел, Амос Уислер стоял и тащил Линду Эффингем со стула, держа правую руку в боковом кармане пиджака.

Керни выстрелил, попав Уислеру в правый висок.

— Линда! На пол!

Линда упала.

Одна из женщин за столиком вытаскивала из сумочки пистолет. Керни прострелил ей правое предплечье и грудь, и она откинулась на спинку стула. Вторая женщина уже держала пистолет в руках. Она выстрелила. Бутылка рядом с Керни разлетелась, и он зажмурился, чтобы осколки не попали в глаза, потом прострелил ей шею.

Мужчина выскочил из-за столика и бежал к двери.

Он оглянулся, поднял пистолет, и Керни выстрелил два раза. Один раз в левое предплечье, надеясь попасть в легкое, а второй — в гортань. Даже падая назад, мужчина успел нажать на спуск и пуля разбила зеркало на потолке бара.

— Не повезло ему, — пробормотал Керни. — Бедняга.

Он вытащил из «Кольта» почти пустую обойму, заменил ее на новую, которую достал из кармана, и, перепрыгнув через стойку, бросился к Линде Эффингем.

— Возьми меня с собой. Кто б ты ни был, — прошептала она. От нервного потрясения голос у нее стал хриплым, она вся дрожала.

— Не могу же я тебя тут бросить, — улыбнулся Керни. — Будь рядом.

Он побежал через бар, только сейчас замечая, что остальные посетители вскрикивают и в ужасе перешептываются между собой.

Линда замешкалась, Керни схватил ее за руку и потащил за собой.

— Пойдем!

Они подбежали к двери в фоне.

К ним спешил охранник из службы охраны отеля.

— Проклятье, — пробормотал Керни и, схватив Линду, выставил ее перед собой, ткнув ей в висок пистолетом.

— Сделай испуганный вид.

— Это… Это…

— Стоять!

Охранник пригнулся, двумя руками держа пистолет. В ФБР эта стойка уже давно устарела.

Керни рявкнул:

— Подойди, и я размажу ее мозги по вашим замечательным обоям. Подумай, что скажет начальство. Необдуманные действия и все такое.

Охранник выпрямился, все еще направляя пистолет на Керни.

Керни медленно шел к двери, глядя то направо, то налево и ожидая, что какой-нибудь героический придурок бросится, чтобы остановить его.

Никто не сдвинулся с места, что сильно подорвало его веру в рыцарство и гуманизм.

Они вышли из фойе.

— Мне нужна моя машина. Я в ней кое-что забыл, — сказал Керни, опять таща Линду за собой.

— Но ведь ты бы не…

— Если бы ты думала, что я такой гадкий, ты бы не просилась пойти со мной, правда? — улыбнулся Керни.

Она прижалась к нему.

Машина стояла примерно в двухстах ярдах от отеля, на стоянке, но, к счастью, недалеко от выезда.

— Ходи на пятках, Линда. Это прекрасное упражнение для икр, хотя они у тебя и так красивые.

С одной стороны, дела шли не так уж хорошо, но, с другой, он правильно нашел базу ФОСА и братьев Домбровски. Если бы он мог разговорить одного из них, эта информация была бы самым большим подспорьем, чтобы найти Дмитрия Борзого.

Конечно, оставались кое-какие сложности, например, уехать со стоянки живым. И еще была Линда Эффингем.

С Линдой хуже всего было то, что он действительно любил ее.

— Проклятье!

— Что?

— Ничего. Иди, дорогая.