— Я до сих пор точно не знаю, как он это сделал, но, наверное, он нанес на спички фотоэмульсионный слой, а потом спроецировал текст, как при фотопечати. Хотя я читал об этом только в шпионских романах. Я уверен, что мистер Серилья оставил нам что-то у себя в доме, в тайнике, который обозначен на чертеже.
Лефлер и Блюменталь вошли в палатку и остановились около входа. Стил знаком показал, чтобы они заходили.
— Я надеюсь это найти.
— Как? — спросила Рози.
— Со стороны матери у меня есть двоюродная сестра. Ее дочь работает в Белом Доме.
Холден сидел молча, только слушая и наблюдая.
— Но что мы можем сделать? — настаивала Рози.
— Я еще не знаю. Но она работает в обслуге. А слуга — это все равно, что невидимка. Может быть…
— Когда мы узнаем точно, босс? — спросил Раннингдир, отрываясь от работы.
— Я не знаю, — признался Стил, — мы могли бы попробовать проникнуть в дом к мистеру Серилье. Он опечатан. Не хотелось бы срывать печать, но если нет другого выхода…
Наконец заговорил Дэвид Холден.
— Если мы не найдем ничего против Маковски, то у нас будет очень большая проблема. Ячейки «Патриотов» постоянно теряют людей по всей стране, как нам передают по сети. Даже связь через курьеров уже ненадежна, потому что мы теряем людей, и их некем заменить. Сейчас мы — единственная ячейка, которая хоть как-то может противостоять ФОСА.
Самый молодой из пяти бывших агентов ФБР, которых привел с собой Лютер Стил, сказал:
— Люди доверяют вам, профессор Холден.
— Людей слишком мало, Рэнди. Я не хочу сказать, что мы сдаемся, но, похоже, это чувствуют все в лагере. Одно подразделение «Патриотов» не может бороться и с ФОСА, и с президентскими «Ударными отрядами».
— ФОСА успокоился, — возразил Раннингдир. — Интересно, почему?
— Я специально изучал контртерроризм, — сказал Стил, — и в данных обстоятельствах ФОСА на короткое время должен прекратить насилие, в котором он обвиняет «Патриотов».
Холден чувствовал себя очень усталым.