Он сделал ей два укола, используя шприц из аптечки, спрятанной в машине. Первый раз она сопротивлялась, вторую инъекцию приняла уже безропотно.

Следы от уколов были настолько незаметны, что их можно было разглядеть лишь в микроскоп. Ну, может, опытный врач тоже обнаружил бы их. Однако Борзой и Монтенегро не были хорошими врачами и, судя по всему, не располагали микроскопом.

Теперь он сидел на пляже, подставляя лицо соленому ветру и мелким брызгам воды.

Джеффри Керни смотрел на восток. Сейчас он находился настолько южнее Британских островов, что даже если бы вдруг каким-то чудом получил возможность видеть на большом расстоянии, то наверняка свернул бы себе шею, выворачивая ее влево.

Он подумал о женщине — его связной — которая говорила, что он обязан ликвидировать Линду Эффингем. И вспомнил, насколько сильно потрясла его сама эта мысль.

Больше всего его раздражало то, что связная, несомненно, была права.

Линда стала объектом, наиболее опасным для людей его профессии. Горящая желанием помочь дилетантка, страдающая вызванным алкоголем неконтролируемым словесным поносом. Однако он был действительно сильно привязан к ней, а сердцу трудно приказывать.

Проблема была в том, что он любил ее больше себя и любил свою работу.

— Черт бы все это побрал, — сказал Керни, но услышал его лишь ветер, да, может, еще пара чаек.

Он любил ее, и тут уже ничего не поделаешь.

Вот поэтому он сделал ей укол витамина В и слабого успокаивающего, а не всадил просто в вену пустой шприц, что неизбежно привело бы к смерти от закупорки сосудов.

Дело в том, что он предпочел бы закупорить свои сосуды, лишь бы не ее.

Он принял решение — непрофессиональное, даже нелогичное, но в одном Керни был уверен: он никогда не пожалеет о сделанном выборе.