Англия, Франция, Россия и Италия объединились для войны с Германией и ее союзниками. Этого объединения могло и не быть, если бы во главе Германии стоял более способный правитель

section class="box-today"

Сюжеты

Уроки истории:

Чисто империалистическое самоубийство

От «священного единения» к «штурму власти»

/section section class="tags"

Теги

Война

Общество

История

Уроки истории

/section

Название Антанта вряд ли подходит блоку стран, объединившихся против Германской империи и ее Тройственного союза. Никакого «сердечного согласия» между членами Антанты не было и быть не могло. В четверке стран Россия—Великобритания—Франция—Италия очень трудно было найти пару, у которой во второй половине XIX века были бы нормальные отношения.

Основные противоречия, конечно, имелись по линии Франция—Великобритания и Россия—Великобритания. Лондон с Парижем прежде всего столкнулись в вопросе африканских колоний. Франция хотела получить доступ к бассейну Нила, для того чтобы соединить свои колониальные владения в Центральной и Западной Африке, тогда как британцы французов туда не пускали. Были ситуации, когда англо-французское противостояние в Африке могло перерасти в серьезнейшую войну на континенте. В свою очередь, между Россией и Великобританией десятилетиями разворачивалась «большая игра» — противостояние за восточные территории. Каждый шаг России по завоеванию новых земель в Средней Азии воспринимался британцами как усиление угрозы их владениям в Индии. Когда между территориями обеих империй остался лишь Афганистан, Лондон и Санкт-Петербург начали практически открыто готовиться к войне друг с другом.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Помимо этих двух основных линий противостояния были и другие. Так, несмотря на всю помощь французов в деле объединения Италии, Рим рассматривал Париж как врага и, возможно, поучаствовал бы в новом разгроме Франции Германией. Сложные отношения были у Франции с Россией: там не могли забыть участие французов в Крымской войне, из-за чего, в частности, позволили в свое время Бисмарку нарушить основополагающие правила «концерта держав» и разбить Францию.

Все эти противоречия отошли в сторону по одной лишь причине — излишне агрессивная политика Германии. Кайзер Вильгельм II верил в тотальное превосходство Рейха над всеми остальными державами и взял курс на проведение глобальной политики. Германия лелеяла идеи захвата Ближнего Востока с выходом на Индию, колонизации Южной Америки, создания «жизненного пространства» в Восточной Европе за счет отторжения у России Польши, Украины и Прибалтики. «Каждый из этих грандиозных планов кажется невыполнимым при современных международных условиях, — писал британский дипломат Эйр Кроу. — Однако похоже на то, что Германия носится со всеми ими сразу, сама нагромождая, таким образом, на своем пути препятствия и развязывая силы сопротивления встревоженного мира».

Пришлось слушать

Антанта началась со сближения между Францией и Россией. Страны решили оставить обиды по вполне прагматичным причинам. Санкт-Петербург осознал, что, поддавшись стремлению отомстить французам за Крым, своими руками создал себе огромную угрозу на западных границах. А в Париже поняли, что спасти их от очередного германского вторжения и дать шанс на возврат Эльзаса и Лотарингии может только мощная союзническая армия на восточных границах Рейха.

К возврату утраченных земель Франция начала готовиться сразу же после того, как оправилась от нанесенного Бисмарком военного поражения, однако французы чуть не совершили фальстарт. Неудачи в колониальной политике (поражения в Восточной Азии) привели к падению кабинета Жюля Ферри на парламентских выборах 1885 года, и к власти пришли радикальные реваншисты. Генерал Жорж Буланже получил пост министра обороны и начал энергично и открыто готовить армию к возврату Эльзаса и Лотарингии. Немцы, естественно, сразу же начали готовить контрмеры — Бисмарк был готов повторно разгромить французскую армию. Поскольку Австро-Венгрия уже была немецким союзником, а с Италией и Англией, конфликтовавшей с Францией в Египте, уже были достигнуты договоренности, канцлеру оставалось обеспечить лишь нейтралитет России (он панически боялся войны на два фронта). Однако в этот раз Россия проявила благоразумие и стратегическое видение: гарантии царского правительства получены не были и война была отменена.

Спасение Республики русскими открыло глаза французам и заставило их искать союза с Россией. Санкт-Петербург колебался, однако в начале 1890-х под влиянием отказа Германии продлить действие «договора о перестраховке» и англо-германского сближения Россия пошла на переговоры с Францией. В 1891 году французский флот побывал с визитом в Кронштадте, и произошло немыслимое: император Александр III с непокрытой головой прослушал «Марсельезу». Там же стороны заключили соглашение о сотрудничестве и консультациях между странами в случае, если бы одна из них оказалась жертвой нападения третьей стороны.

Французам этого было недостаточно — они требовали полноценной военной конвенции против Германии. Москва же не спешила: для нее основным врагом была Австро-Венгрия и Александр III хотел получить гарантии французского вмешательства в случае войны с Веной. В итоге французам пришлось уступить, и в августе 1892 года между Парижем и Санкт-Петербургом была подписана военная конвенция. В ней говорилось, что «если Франция подвергнется нападению Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия употребит все свои начальные силы для нападения на Германию. Если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии, поддержанной Германией, Франция употребит все свои начальные силы для нападения на Германию».

Стороны также договорились о проведении совместной ответной мобилизации на мобилизацию «сил Тройственного союза или одной из входящих в него держав», а также о выставлении определенного количества бойцов (Франция — 1,3 млн, Россия — от 700 до 800 тыс. человек). Срок действия соглашения указывался на весь период существования Тройственного союза. В августе 1899 года был заключен полноценный франко-российский союз с неограниченным сроком действия.

Итальянцев просто купили

Следующей задачей Франции было оторвать от Тройственного союза Италию. Не то чтобы французы опасались итальянской армии — ее боеспособность была достаточно невысокой. Однако в Париже не хотели в случае начала войны отвлекать часть сил с германского фронта на итальянский. «Наша политика должна заключаться в том, чтобы быть любезными с Италией, не задевая ее, но вместе с тем не предоставлять ей никаких займов до тех пор, пока она не убедится в бесплодности своего союза с Германией и Австро-Венгрией», — писал министр иностранных дел Третьей республики Александр Рибо.

Политика проводилась весьма результативно, хотя и не слишком любезно. С 1880-х годов Франция не только успешно вела таможенную войну против Италии, но и посредством своих банков обесценивала итальянские ценные бумаги. Итальянцы какое-то время держались, однако военно-политический провал в эфиопском конфликте 1895–1896 годов (Италия не просто проиграла войну африканской стране, но стала первой европейской державой того времени, которая выплатила контрибуцию африканцам) не оставил Риму особого выбора, кроме как пойти на переговоры с французами.

Прежде всего Риму и Парижу удалось поделить североафриканские территории, долгое время бывшие основным источником конфликта между странами. В 1896 году они закончили спор о Тунисе — Италия признала его частью французской колониальной системы. В 1900 году Рим отказался и от претензий на Марокко, в обмен на что получал полную свободу действий в Триполитании и французские кредиты для спасения экономики. Кроме того, в 1898 году подписанием экономического договора была завершена таможенная война между странами.

В итоге, несмотря на официальное продление Тройственного союза в 1902 году, Париж и Рим заключили в конце того же года соглашение о нейтралитете Италии как в случае ведения французами оборонительной войны, так и в случае «если Франция, вследствие прямого вызова, окажется вынужденной для защиты своей чести и безопасности принять на себя инициативу объявления войны против любой державы».

Подход к Италии нашла и Россия. После аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией, полностью проигнорировавшей позицию Рима и Санкт-Петербурга, последние в конце 1909 года заключили союз по сохранению дальнейшего статус-кво на Балканах. Помимо этого, Италия обязывалась «относиться благожелательно к интересам России в вопросе о проливах», а Россия обещала уважать интересы Италии в Триполитании и Киренаике.

Британские проблемы

Между тем в Елисейском дворце опасались, что союз между Францией, Россией и Италией не справится с германо-австрийским блоком, к которому присоединилась еще и Турция. Ключевой тут становилась роль Великобритании, от выбора которой фактически зависел исход войны. Французы хотели убедить Лондон вступить во франко-российский блок, однако тут было две проблемы: натянутые отношения между Лондоном и Парижем, с одной стороны, и между Лондоном и Санкт-Петербургом — с другой.

Англо-французские противоречия прежде всего касались колониального вопроса. И обострились они именно в последней четверти XIX века. Находившиеся в середине века у власти либералы не были склонны проводить колониальную экспансию — они считали, что для Британии куда важнее быть доминирующей торговой державой. «Я склонен думать, что, за исключением Австралии, не существует ни единого владения Короны, которое, при подсчете расходов на военные нужды и протекцию, не оказалось убыточным для жителей этой страны», — говорил один из них, Джон Брайт. Все территориальные приобретения, которые делала Британская империя в это время, имели в основном цель обезопасить Суэцкий канал и путь в Индию.

Однако у консерваторов была иная точка зрения. «По моему мнению, ни один министр в правительстве этой страны не сможет выполнять свой долг, если не будет использовать любую возможность для возрождения, насколько это возможно, нашей колониальной империи», — говорил лидер Консервативной партии Бенджамен Дизраэли. Придя к власти в 1874 году, он развязал войну в Афганистане. При консерваторах Англия активно взялась и за покорение Черного континента, вступая в противоречия с другими странами Европы. «Когда я в 1880 году покинул министерство иностранных дел, никто и не думал об Африке. Когда я вернулся в министерство в 1885 году, европейские нации были практически на грани конфликта из-за различных частей Африки, которые они могли бы получить», — говорил в 1891 году премьер-министр Роберт Солсбери. И здесь британские интересы особо конфликтовали с французскими.

Пиком противостояния считается Фашодский кризис 1898 года. Тогда у местечка Фашоды в верховьях Нила в 1898 году встретились две экспедиции:  французская под командованием капитана Маршана и английская, которой руководил генерал Китченер. Французы поставили там свой флаг, однако британцы, только что подчинившие Судан, потребовали от французов убраться из долины Нила. В итоге Англия оказалась на грани войны с Францией, и Париж, трезво оценив печальные перспективы войны франко-русского союза одновременно с Англией и Тройственным союзом (все прекрасно понимали, что в Германии воспользуются англо-французской войной для еще одного разгрома республики), предпочел отступить. Маршан был отозван из долины Нила в обмен на обещания англичан начать переговоры о доступе Франции к верховьям реки, однако свое слово Лондон ожидаемо не выполнил. Но слишком портить отношения с французами англичане тоже не хотели, поэтому они передали Парижу часть Судана, что позволило соединить французские колонии в Северо-Западной и Центральной Африке. Но отношения продолжали быть натянутыми.

Британо-российские дела тоже шли неважно. Активное проникновение России на юг и восток, усиление позиций в Персии и Центральной Азии, а также намерение захватить Константинополь очень беспокоили британское правительство. В конце 1880-х российские войска вышли к афганским границам, и Британия начала угрожать России войной. Кроме того, она заключила антироссийский договор с Японией, который, по мнению англичан, мог бы воспрепятствовать захвату Россией Северного Китая.

Спасибо кайзеру

Казалось, что эти непримиримые противоречия не только не позволят Англии войти в коалицию с Парижем и Санкт-Петербургом, но и станут предлогом для выступления против франко-российского союза в мировой войне. Однако в какой-то момент Британия изменила отношение к обеим континентальным державам и оперативно урегулировала с ними все проблемы. Британцы посчитали, что куда более серьезная угроза для них исходит из Германии.

Победа над Францией и объединение Германской империи нарушило бы основополагающий принцип британской политики на континенте, подразумевающий недопущение создания державы-доминанта. По словам британского консерватора Бенджамена Дизраэли, после создания Германской империи «равновесие сил полностью разрушено; и страной, которая от этого больше всего пострадала и которая больше всех почувствует эту великую перемену, является Англия».

Британия почувствовала еще большую угрозу после того, как молодой и динамичный Рейх взял курс на лишение Лондона мирового господства. В частности, в области мировой торговли. «Или мы экспортируем товары, или мы экспортируем людей. Мы не в состоянии жить дальше при таком прибавлении населения и без соответствующего роста промышленности», — заявил преемник Бисмарка на посту канцлера Лео фон Каприви. При нем Германия заключила экономические соглашения с Австро-Венгрией, Россией, Испанией, Италией, Бельгией и другими странами, а немецкие товары начали вытеснять английские даже непосредственно из английских колоний.

Британию также очень беспокоили планы кайзера по строительству мощнейшего военно-морского флота. Самым неприятным был тот факт, что Германия начала ускоренное строительство новых линейных кораблей — дредноутов. В 1906 году рейхстаг принял постановление, что все строящиеся линкоры Рейха должны быть именно этого типа, а в 1908 году на воду были спущены первые четыре дредноута. Попытки британцев договориться об ограничении объема строительства были отвергнуты — кайзер назвал их «наглостью, которая граничит с оскорблением германского народа и его императора». В обмен на приостановку постройки линкоров немцы требовали от Лондона разрыва соглашений о союзе с русскими и французами, на что Форин Оффис, конечно, ответил отказом. Британцы заявили, что будут просто строить по два новых корабля на каждый немецкий.

Наконец, Британия опасалась усиления немецкого присутствия в Турции и неприкрытого стремления кайзера выйти через Османскую империю к британским колониям на Ближнем Востоке и в Индии. Кроме того, англичане считали угрозой для себя проникновение Германии в Китай. В 1897 году Германия арендовала китайский порт Цзяочжоу, после чего фактически взяла под контроль весь Шаньдунский полуостров.

Вопреки британским традициям необходимый поворот во внешней политике был совершен не премьер-министром, а королем. Пришедший к власти в 1901 году Эдуард VII терпеть не мог ни Германию, ни своего племянника, кайзера Вильгельма. «Когда дядя говорил с племянником о политике, — писал канцлер Бюлов, — у меня было такое чувство, точно толстый и злой кот играет с маленькой мышкой». Король прекрасно понимал стратегическую опасность, исходящую от Рейха. «Могучее развитие германской промышленности, торговли и флота возбуждало в короле те же самые чувства, которые испытывает владелец большой старинной банковской фирмы, когда перед ним вырастает молодой, менее родовитый, несимпатичный ему и очень деятельный конкурент», — продолжал Бюлов.

Помирились

Именно король Эдуард VII был ярым поборником англо-французского сближения и приложил массу усилий для того, чтобы в апреле 1904 года был подписан англо-французский договор. В нем Лондон и Париж решили проблемы с колониями (Франция отдала Египет на откуп британцам, в обмен на что получала возможность завоевать Марокко, а также земли в Сенегале и Нигерии). Кроме того, в договоре страны разделили на сферы влияния Сиам.

Через какое-то время Лондон и Париж договорились, что английский флот будет охранять Атлантическое побережье Франции, а французский — английские коммуникации в Средиземном море. Это соглашение позволило британцам сократить свое присутствие в Средиземном море и на Дальнем Востоке — часть тамошних эскадр была переведена поближе к Великобритании, пополнив оборонительные силы метрополии почти на 160 кораблей.

Первой публичной демонстрацией англо-французской Антанты стал, по всей видимости, марокканский кризис. В начале 1905 года Париж, опираясь на соглашение с Англией, стал навязывать марокканскому султану французский протекторат. В ответ Вильгельм II лично поехал в Марокко и выступил против французских притязаний: он заявил, что Германия требует в Марокко свободной торговли и равенства своих прав с другими державами, а также уважения суверенитета султана. Под угрозой объявления войны Парижу Германия потребовала созыва международной конференции — германский посол в Риме говорил, что «если французские войска переступят границу Марокко, германские войска немедленно перейдут границу Франции». Министр иностранных дел Франции Теофиль Делькассе, надеющийся на помощь Англии, поначалу хотел отклонить германский ультиматум, однако французские элиты убеждали его, что у мощного английского флота «нет колес для защиты Парижа», а российская армия, которая могла бы создать немцам второй фронт, была занята войной с Японией.

В итоге Делькассе подал в отставку, а Франция согласилась на конференцию, которая состоялась в начале 1906 года в испанском городе Альхесирасе. И там немцы с удивлением увидели, что все остальные державы, кроме лояльной Берлину Австро-Венгрии, встали на сторону Франции. В итоге конференция завершилась скорее в пользу Франции, однако протекторат над Марокко французы смогли установить лишь через пять лет — после второго марокканского кризиса, когда Париж воспользовался восстанием жителей страны и оккупировал ее. Новые угрозы войны со стороны Германии не подействовали, и Берлину пришлось согласиться на оккупацию французами Марокко, в обмен на что немцы получили часть французского Конго (получившего название Новый Камерун).

Через несколько лет после соглашения с Францией Англия урегулировала и отношения с русскими — после поражения в войне с Японией Россия перестала угрожать английским интересам на Дальнем Востоке. Единственная загвоздка состояла в том, что Лондон не хотел при подписании соглашения терять своего японского союзника, ведущего с Россией непростые переговоры о послевоенном устройстве дел на Дальнем Востоке. И когда в конце июля 1907 года Россия урегулировала свои противоречия с Японией (стороны подписали рыболовецкую конвенцию, а также поделили Маньчжурию — северная ее часть отошла в сферу влияния России, южная — Японии), уже в августе было подписано соглашение с Англией. Согласно ему Персию делили на три зоны: северную — русскую, юго-восточную — английскую и среднюю — нейтральную. Каждая сторона не могла покушаться на концессии в «чужой» зоне и должна была согласовывать свои действия в нейтральной. Соглашение также предусматривало право контроля над доходами персидского правительства в русской и английской зонах в случае проблем с платежами персидского правительства по займам русскому Учетно-ссудному банку или английскому Шахиншахскому банку. При этом российские власти могли установить контроль над доходами персидской казны, поступавшими из областей, отнесенных к русской зоне, а английские — к английской. Россия также отказывалась от претензий на Афганистан и обязалась вести с ним переговоры только через британцев. Тибет признавался нейтральной зоной, подконтрольной Пекину.

Решив все свои разногласия, страны Антанты взяли курс на сдерживание экспансии Германской империи и ее союзников. В результате этого противостояния мир несколько раз становился на грань полномасштабной войны, и лишь чудо либо чья-то неуверенность в своих силах отводили угрозу. Однако в августе 1914 года чудеса закончились, и оба блока вступили в Великую войну.

***

Ряд российских патриотов и некоторые историки говорят, что Февральская и особенно Октябрьская революция лишили Россию лавров победы в этой войне. Заключив Брестский мир, мы лишились права называться державой-победительницей и требовать военных трофеев. Среди них числились территории на Кавказе, части Германии и Австро-Венгрии, Константинополь, а также контроль за черноморскими проливами. Получив все это, Россия стала бы глобальной державой.

Однако на самом деле все не совсем так. Да, если бы Россия получила обещанное, ее потенциал резко вырос бы. Однако высока вероятность, что с ней бы поступили так, как с Германией: резкое увеличение мощи одной из великих держав означает блокирование против нее остальных. И в этой войне Россия бы проиграла, учитывая ее слабую экономику и вероятность ведения войны на два фронта (Япония оставалась союзником Британии). Контроль над проливами — идефикс царской России — в стратегическом плане значил немного, поскольку базы британского флота в Эгейском море позволяли бы вполне успешно блокировать российский флот в Черном море. Таким образом, не исключено, что Октябрьская революция спасла Россию от новой войны.