Ирина Осипова
Любовь к искусству нельзя навязать, но можно привить — Венская ярмарка современного искусства, купленная в прошлом году русским инвестором, рассчитывает не столько на звездный статус галерей и художников, сколько на увлеченность коллекционеров
Абстрактные скульптуры Эстер Штокер сделаны из смятой бумаги, залитой эпоксидкой (галерея Krobath)
Фото: Viennafair
Viennafair существует в австрийской столице почти десять лет, но лишь в прошлом году заявила о себе во всеуслышание. Тогда 70% акций купил бизнесмен Дмитрий Аксенов, что кардинально изменило политику ярмарки и стало первым прецедентом активного российского вмешательства в инфраструктуру европейского арт-рынка (покупка компанией Mercury британского аукционного дома Phillips не в счет — на составе торгов смена владельцев никак не отразилась).
Главные отличия Viennafair от других европейских ярмарок — фокусировка на Центральной и Восточной Европе, средний и нижний ценовой сегмент и максимальное внимание к коллекционерам: для них проводятся ужины в течение года, организована программа во время ярмарки с экскурсиями по венским музеям, визитами в закрытые частные собрания, походами в знаменитую Венскую оперу, специальными перформансами, встречами, дискуссиями — словом, полное погружение в арт-среду. Как результат — более трехсот зарегистрированных в коллекционерской VIP-программе гостей из России и несколько тысяч со всего мира и красные точки зарезервированных или проданных вещей в первый же день работы.
Цены на стендах колеблются от 150 до 150 тысяч евро. В нижнем ценовом сегменте, например, забавные работы арт-дуэта «ЕлиКука» у московской галереи «Риджина» — написанные на холсте и обоях композиции продаются погонными метрами. Верхний рубеж представлен нечасто попадающимися на стендах произведениями признанных звезд — скульптурой Тони Крэгга (154 тыс. евро, Knoll Galerie) и Яна Фабра (99 тыс. евро, Mario Mauroner), фотографией Юргена Теллера с обнаженными Шарлоттой Рэмплинг и Ракель Циммерман на фоне «Моны Лизы» в Лувре (58,5 тыс. евро, Christine König Galerie), небольшим холстом Эрика Булатова (65 тыс. евро, Pop/off/art).
Из 128 галерей-участниц Россию представляют 11 — столь масштабного десанта не было ни на одной европейской ярмарке. Плюс участники с Украины, из Казахстана и Прибалтики. По сути, Viennafair заменяет агонизирующую «Арт Москву»: и для галерей, и для коллекционеров это, безусловно, более интересное и выгодное предприятие — с европейским уровнем организации и новым кругом профессионального общения.
О том, зачем коллекционеры приезжают в Вену, как ярмарка может помочь государству и почему нужно изучать историю искусства, «Эксперту» рассказал основной акционер Viennafair Дмитрий Аксенов.
Дмитрий Аксенов
Фото: Viennafair
— Для вас Viennafair — это бизнес- проект или необычное хобби?
— Безусловно, это бизнес. Просто так сложилось, что ярмарка близка другим моим интересам — я поддерживаю различные культурные проекты (Дмитрий Аксенов входит в попечительские советы ГЦСИ и Института проблем современного искусства и в наблюдательный совет Московской биеннале современного искусства, возглавляет Клуб друзей музея Альбертина в Вене. — « Эксперт» ). Мой основной бизнес — это девелопмент — подразумевает интерес к архитектуре, дизайну и шире — к визуальному искусству вообще. Еще до приобретения ярмарки я начал знакомиться с художниками, коллекционировать произведения искусства. И когда полтора года назад появилась возможность инвестировать в инфраструктурную единицу, я согласился, потому что мне это показалось, во-первых, интересным с экономической точки зрения и, во-вторых, хорошим дополнением к прочей моей деятельности. Конечно, если сравнивать прибыль в девелоперской сфере и то, что в самой радужной перспективе может принести ярмарка, это несопоставимые вещи. Но дополнением к основному бизнесу она, я уверен, станет.
— Когда рассчитываете получить первую прибыль?
— Думаю, в течение двух лет мы добьемся операционной безубыточности. Чтобы ярмарка окупилась целиком, потребуется более долгий срок, до десяти лет. Другой вопрос, что, покупая Viennafair как финансовый актив, я не подозревал, насколько интересным и полезным окажется этот проект. Ярмарка стала мостом между Востоком и Западом, удобной площадкой для знакомства и сотрудничества. До прихода русских она была «герметичным» мероприятием для специалистов — даже венская публика не была вовлечена, не говоря уже о международном сообществе. Мы эту ситуацию полностью изменили.
— Сотрудничество, о котором вы говорите, актуально для коллекционеров или для галерей?
— Как оказалось, для всех — для политиков, чиновников, бизнесменов, коллекционеров, музеев.
— Чиновникам- то ярмарка чем может помочь?
— Простой пример. Строится новое здание ГЦСИ. Важно правильно потратить бюджетные средства и получить на выходе передовую современную площадку. У ГЦСИ, кстати, так же, как у других музеев, есть представительства на ярмарке — это обычная европейская практика. А в нашу программу включены открытые дискуссии, посвященные музеям современного искусства в сегодняшнем культурном контексте, на которые мы приглашаем директоров музеев, кураторов, галеристов. Такие встречи на нейтральной территории позволяют узнать мнение мировых экспертов и получить необходимую информацию.
Одна из самых дорогих работ ярмарки — мраморная скульптура Яна Фабра «Реинкарнация мысли» (99 тыс. евро, галерея Mario Mauroner)
Фото: Viennafair
— Кого вы считаете конкурентами Viennafair?
— Нам нет смысла соперничать с грандами вроде Frieze и «Арт-Базеля», мы стараемся занять свою нишу. Безусловно, у коллекционеров есть альтернатива, и нам приходится убеждать их приехать к нам, хотя через неделю в Лондоне откроется Frieze, а через две — Fiac в Париже. Наша ниша — галереи и художники из Центральной и Восточной Европы. И если в прошлый раз многие приезжали из любопытства, то в этом году коллекционеры ехали целенаправленно, что отразилось и на продажах.
— У вас обширная и разноплановая программа для VIP- клиентов. Вы пытаетесь их развлекать?
— Мы хотим, чтобы это стало базовой потребностью — раз в год приехать в Вену на культурно-экономический праздник жизни. Хотим сделать ярмарку модным местом, ведь одно дело — просто ярмарка, другое — комплекс событий. Вена сама по себе очень привлекательна, и можно найти тысячу резонов, по которым сюда стоит ехать, но всегда нужен дополнительный стимул. Наша позиция: Viennafair — это интересно и полезно. Полезно, потому что вы можете купить произведение искусства. Интересно, потому что можете многое увидеть и узнать. Например, в прошлом году у нас была насыщенная программа, но, поскольку это был первый наш год в Вене, все получилось немного сумбурно. В этом году коллекционеры сами нам звонят и говорят: мы едем, музеи мы уже видели, а вот покажите нам какую-нибудь непубличную частную коллекцию. И мы начинаем договариваться. Что это — мы развлекаем людей? Нет, мы помогаем им развиваться и сами развиваемся.
— Такая программа существует только для российских коллекционеров?
— Нет конечно! Программа международная, сугубо русская история никому не интересна.
— Вы сами какое искусство собираете?
— Я — российское современное искусство, которому, на мой взгляд, уделяется недостаточно внимания со стороны российского бизнес-сообщества. У нас много интересных художников. Визуальное искусство с опережением отражает нашу действительность. Для меня современное искусство — это срез общества и представления общества о себе. Поэтому, если ты интересуешься всем происходящим вокруг и задумываешься о будущем — в масштабе индивидуума, нации или цивилизации, не знать историю искусства и особенно искусство современное — это недостаток. В какой-то момент я начал разбираться, почему оно именно такое. Пришлось серьезно погрузиться в историю вопроса. Но это очень хорошо структурировало мое мировосприятие в целом.
Видео Гора Чахала, инсталляция Олега и Ольги Татаринцевых, живопись Александра Сигутина и Влада Юрашко на стенде московско-берлинской галереи Pop/off/art
Фото: Viennafair
— Классику не покупаете?
— Это искусство про других людей, оно было актуальным в другое время. Мне не нужно номинального владения картинами, чтобы таким образом обеспечить свою значимость в своих или в чьих-то глазах. Я собираю то, что мне интересно. Но Шишкин мне тоже нравится, и Караваджо, и Тициан.
— Не могли бы вы назвать трех художников, чьи работы есть в вашей коллекции?
— Валерий Кошляков. Дмитрий Гутов — бронза из серии «Рисунки Рембрандта». «Автопортрет с закрытыми глазами» Юрия Альберта — белое полотно с описанием картин Ван Гога шрифтом Брайля.
— Не планируете организовать ярмарку в Москве?
— Планирую, но пока мы ищем адекватный времени и месту формат. Просто продублировать Viennafair в Москве не получится — у нас своя специфика.
— Специфика в отсутствие рынка и кол лекционеров?
— Дело не в этом. Все у нас есть, но требует структурирования и естественной эволюции. Люди должны естественным образом прийти к необходимости участия в арт-жизни. Если вы посмотрите на Турцию, десять лет назад там было с десяток галерей, а сейчас у стамбульской ярмарки больше сотни участников, и уровень интереса к национальному искусству у них на несколько порядков выше, чем у нас. Но у них капитализм раньше начался. И каждое последующее поколение все больше времени и внимания уделяет своему взаимодействию с обществом и культурой. А мы пока заняты обеспечением базовых потребностей. В пределах десяти лет, я уверен, мы тоже существенно продвинемся в этом направлении.
— Вы рассматриваете коллекционирование искусства как инвестицию?
— Хотелось бы, конечно, но, к сожалению, успешность этих инвестиций смогут оценить только мои внуки. Так что это не главный мотив.