Ирина Осипова

В Мультимедиа Арт Музее показывают частную коллекцию одного из самых скандальных и дорогих художников современности

«Слон» Джеффа Кунса (2003), сделанный из хромированной стали, стоит в офисе Хёрста. «Он так же великолепен, как и мой бриллиантовый череп, но выглядит при этом так, будто его можно проткнуть булавкой», — говорит художник

Jeff Koons

Британский художник Дэмиен Хёрст — личность совершенно одиозная. Его инсталляции вызывают отвращение — и все же притягивают к себе и зрителей, и коллекционеров. Его критикуют, но не могут забыть или игнорировать. Его обвиняют в чрезмерном самопиаре, но продолжают выставлять и покупать. Обширная коллекция, которую Хёрст назвал Murderme — «Убейменя», включает работы его друзей и современников, признанных классиков XX века, старинные полотна с трехсотлетней историей и необычные артефакты и демонстрирует не столько другую грань Хёрста — художника и человека, сколько другое воплощение тех же идей и образов, что присущи его собственному творчеству. Двойственность восприятия сохраняется и здесь: в коллекции Хёрста легко найти и источники его вдохновения, и неизменную коммерческую составляющую.

yandex_partner_id = 123069; yandex_site_bg_color = 'FFFFFF'; yandex_stat_id = 3; yandex_ad_format = 'direct'; yandex_font_size = 0.9; yandex_direct_type = 'vertical'; yandex_direct_limit = 2; yandex_direct_title_font_size = 2; yandex_direct_header_bg_color = 'FEEAC7'; yandex_direct_title_color = '000000'; yandex_direct_url_color = '000000'; yandex_direct_text_color = '000000'; yandex_direct_hover_color = '0066FF'; yandex_direct_favicon = true; yandex_no_sitelinks = true; document.write(' sc'+'ript type="text/javascript" src="http://an.yandex.ru/system/context.js" /sc'+'ript ');

Выставка в Москве — третий большой показ коллекции, которой позволено немного погастролировать, пока ее владелец обустраивает музей для полноценного показа. Здание, претендующее на всю целиком небольшую улочку в районе Воксхолл на южном берегу Темзы, строит лондонское бюро «Карузо Сент-Джон», несколько лет назад реконструировавшее галерею Тейт; открытие намечено уже на следующий год. Еще одно пространство Хёрст планирует обустроить за пределами Лондона, в местечке Тоддингтон в графстве Глостершир.

Дэмиена Хёрста ждали в Москве на открытии выставки, но он не приехал

Художник-коллекционер — явление не редкое во все времена. Георг Базелиц, основавший в 1970-е годы движение «Новых диких», собирает графику эпохи маньеризма; Пабло Пикассо подпитывался первобытной силой африканской скульптуры; Гончарова и Ларионов искали вдохновение в лубочных картинках со всего света; Сай Твомбли скупал греческие и римские статуи, а Джефф Кунс тратит немалую часть доходов от продажи собственных произведений на деревянные изваяния средневековых Мадонн и святых.

Свою коллекцию Дэмиен Хёрст начал собирать еще во время учебы в лондонском художественном колледже Голдсмит, просто обмениваясь работами с друзьями. В 1988-м они организовали выставку Freeze, где многообещающую компанию заметил известный рекламщик и галерист Чарльз Саатчи. И дальше завертелось: Саатчи расширил группу, дал ей незамысловатое название Young British Artists, «Молодые британские художники», и за десять лет превратил их в настоящих звезд арт-сцены с заслуженной репутацией новаторов, провокаторов и скандалистов. (К слову, «Молодых британских художников», наконец, через четверть века после скандального успеха в Европе и Америке, стали показывать и в Москве: год назад в этих же залах Мультимедиа Арт Музея выставлялся Марк Куинн, а в конце 2014 года по случаю перекрестного года России и Великобритании в фонде «Екатерина» пройдет масштабная ретроспектива YBAs.) Славу, пусть и своеобразную, сопровождали продажи и рост цен. Вместе с ними росла и коллекция Дэмиена. Он стал покупать самые значительные и близкие ему по духу произведения «одногруппников». В одном из интервью Хёрст объяснял перемены примерно так: мол, я уже заработал немного денег, а друзья оставались без гроша и просили взаймы; давать друзьям в долг не хотелось — не факт, что вернут, лучше уж честно купить работы.

Постепенно Хёрст включал в свою коллекцию и художников более ранних периодов: Фрэнсиса Бэкона и Альберто Джакометти, которыми искренне восхищался; Пикассо, у которого он выбрал не слишком характерный для художника, но понятный самому Хёрсту натюрморт с черепом; Уорхола, у которого он больше всего любит серию «Смерть и катастрофы».

Такаси Мураками «Во мне живут маленькие человечки», 2011

Courtesy Gagosian Gallery, New York 2013 Takashi Murakami / Kaikai Kiki Co., Ltd. All rights reserved. Photography credit: Danny Chau, Courtesy Gagosian Gallery, New York

В коллекции легко проследить два объединяющих мотива, которые совпадают с интересами Хёрста, — смерть и животные. Первая столь же пугающа, сколь и вечна. При помощи вторых легко интерпретировать человеческие пороки. Все вместе напоминает ренессансную традицию собирать коллекцию как кабинет редкостей, объединяющий науку и искусство.

Бренности бытия на выставке посвящен особый отдел. Темные шторы на входе отгораживают от лестничной суеты зал, где посетителя ждет небывалое многообразие черепов и скелетов, настоящих, откопанных археологами, написанных на холсте, отлитых в бронзе, сделанных из камня. Чтобы понять, насколько тема волнует самого Хёрста, достаточно вспомнить самую известную его работу «Во имя любви к Богу», представляющую собой платиновый череп, усыпанный несколькими тысячами чистейших бриллиантов общим весом более тысячи карат.

Ричард Принс «Медсестра-ураган», 2001

The Artist, Courtesy Sadie Coles Hq, London Photography: David Regan

Почти все работы на выставке снабжены личными комментариями Хёрста, и многие из них весьма любопытны. В частности, можно узнать, что мрачный «Мужчина в синем II» Фрэнсиса Бэкона висит у Хёрста в спальне над кроватью (интересно, что снится под этим выступающим из черноты искаженным профилем?), и когда Хёрст смотрит телевизор, то любит оглянуться и полюбоваться картиной, которой, по его мнению, присуща невероятная мощь. Неподалеку обитает «Бюст сидящего мужчины» Альберто Джакометти — о работе этого художника Хёрст долго мечтал, но не мог позволить себе что-то более крупное и дорогое. В скульптуре зебры Майкла Джу с содранными темными полосками, обнажающими нутро животного, видится Хёрсту приятное и успокаивающее пересечение науки и насилия. Подругу по колледжу Сару Лукас он ценит за умение создавать красивейшие, с его точки зрения, вещи из самых простых и дешевых материалов (из рваных колготок, например, как в выставленной «Заиньке»). Наконец, главная мысль вынесена в заголовок выставки — «Свобода не гениальность». Ее Хёрст тоже с удовольствием разъясняет: «Гениальность предполагает, что далеко не каждый может быть художником. Свобода же предполагает, что художником может быть любой. Я верю в свободу. А в гениальность не верю».

«Автопортрет» (1969) — одна из двух работ Фрэнсиса Бэкона, висящих в спальне Хёрста

The estate of Francis Bacon. All rights reserved. Dacs 2013 photography: Prudence Cuming Associate

Выставка коллекции Дэмиена Хёрста — еще и отличный путеводитель по рынку современного искусства. Когда бродишь по залам, так и кажется, что ты на ярмарке или в одной из первоклассных галерей, — здесь нет неизвестных или случайных имен и работ, капитализация собрания идеально просчитана. Сам Хёрст, конечно, это отрицает, хотя оброненная им как-то фраза «К черту деньги! Искусство — самая важная валюта» тоже звучит неоднозначно. Очевидно, именно вера в искусство (а не статистика стремительного роста цен на современные произведения) подсказала Хёрсту поучаствовать в покупке собственной работы, пресловутого бриллиантового черепа (в 2007 году его приобрел консорциум инвесторов за 100 млн долларов). И надоумила вложить деньги в картины Бэкона, который в ноябре этого года занял первое место в хит-параде самых дорогих художников, проданных на аукционном рынке: триптих «Три наброска к портрету Люсьена Фрейда» ушел на торгах Christie’s в Нью-Йорке за 142 млн долларов, установив новый рекорд и впервые поместив на верхней строчке произведение художника второй половины XX века (до этого самыми дорогими неизменно оказывались проверенные временем классики не моложе Пикассо).

Если все же отвлечься от материальной составляющей, выставка коллекции Хёрста больше всего похожа на масштабный арт-аттракцион. Вы посмеетесь «Пяти шуткам, нарисованным для смерти» Ричарда Принса, умилитесь натуралистичной скульптуре птицы додо, ради смеха добавите свою тень к теням скелетов Тома и Джерри, сфотографируетесь со «Слоном» Джеффа Кунса, отправите пару картинок в инстаграм, не забыв про эффектные черепа Мураками. И в общем, нет в этом ничего плохого. Искусство может и веселить, и развлекать, почему бы и нет. Но если не полениться и, пройдя все этажи, отданные Хёрсту, подняться еще и на два последних, где одновременно открылась выставка шестидесятника Игоря Шелковского, вдруг неожиданно, на резком контрасте между ними, поражаешься чистоте линий, ясности идей и строгой выверенности архитектурных композиций и чувствуешь себя так, словно из Музея мадам Тюссо вдруг переместился в залы старых мастеров Национальной галереи.