В отсутствие внешних драйверов качество управления регионом становится главным фактором минимизации рисков. Теперь только от профессионализма властей зависит, смогут ли они воспользоваться новыми шансами для развития — девальвацией рубля и санкциями

Как мы и предсказывали год назад (см. «Эксперт» №50 за 2013 год), впервые за всю историю наших наблюдений этот выпуск рейтинга зафиксировал рост среднестранового инвестиционного риска. Интегральный показатель увеличился на 1,3% против трехпроцентного сокращения годом ранее, причем процесс явно носит фронтальный характер, затрагивая все виды частных инвестиционных рисков (см. график 1).

Очевидно, что речь идет не о случайных флуктуациях, а о формировании новой тенденции, которая будет лишь усиливаться как минимум в ближайшие несколько лет. Ведь причиной заметного повышения рисков стал не спад или внешний шок (тот, который мы наблюдаем в настоящий момент), а торможение экономики в 2013 году. Например, индекс промышленного производства в прошлом году составил 100,4% против 103,6% в 2012-м, рост оборота розничной торговли замедлился на 2,4 процентного пункта, до 103,9%. Фактически сократился лишь объем инвестиций, но и здесь падение, составившее всего 0,2%, нельзя назвать фатальным.

Начинающийся кризис неизбежно будет усиливать риски привлечения инвестиций в регионы. Впрочем, негативный экономический фон открывает перед регионами и новые возможности. Резкая девальвация рубля снова превращает Россию в страну с достаточно низкими издержками производства и относительно емким рынком.

Наедине с кризисом

Государственные инвестиции в реализацию масштабных проектов и сырьевая рента, конвертируемая в конечном счете в рост потребительского спроса, в течение последнего десятилетия формировали фундамент экономического благополучия регионов. Однако ни одна из этих составляющих больше не является драйвером развития.

Эпоха государственных мегапроектов подошла к концу. Олимпийские стройки и связанные с ними многомиллиардные федеральные инвестиции вывели в этом выпуске рейтинга Краснодарский край на первое место по минимальному уровню интегрального риска. Однако удержать свои позиции в дальнейшем региону будет непросто. На смену притоку капиталовложений приходят заботы об управлении многочисленными спортивными объектами, сопряженные с немалыми расходами. Новых проектов сравнимого масштаба нет, а имеющиеся (например, проведение чемпионата мира по футболу в 2018 году), скорее всего, будут реализованы в более экономном варианте.

figure class="banner-right"

//var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); var rnd = 1; if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

То, что сырьевая рента больше не является драйвером развития экономики регионов, было видно и в прошлом году. Основные регионы нефтедобычи — Ханты-Мансийский автономный округ (ХМАО), Сахалинская область, Ненецкий АО — показывали отрицательную динамику производства и ухудшали свои позиции в рейтинге. Так, ХМАО по уровню интегрального риска по сравнению с прошлым годом просел на семь позиций, Сахалинская область на восемь, а Ненецкий автономный округ на 12 (см. таблицу 2). С резким падением цен на нефть и заявлениями о возможном снижении добычи в этом не осталось никаких сомнений. Еще в более тяжелом положении находятся регионы, экономика которых опирается на экспорториентированные отрасли, переживающие спад из-за слабой конъюнктуры мировых цен. В зоне особого риска металлурги. Так, снижение Вологодской области на 23 позиции в рейтинге по уровню инвестиционного риска в значительной мере объясняется неблагополучием главного налогоплательщика региона — «Северстали». Хотя именно кризис может поддержать эти отрасли: падение курса рубля обеспечит экспортерам рост номинальной выручки даже при сокращении валютных доходов.

Потребительский спрос долгое время оставался последним фактором, удерживающим региональные экономики от спада. Однако сегодня и этот ресурс практически исчерпан. В 2013 году динамика оборота розничной торговли еще сохраняла положительные значения, но только 18 регионов смогли отчитаться об ускорении темпов прироста ритейла. Данные за девять месяцев 2014 года говорят о том, что признаки скорого спада стали более очевидны. Число регионов, показывающих отрицательную динамику розничного товарооборота, увеличилось до 15, тогда как в прошлом году таких было только четыре (см. график 3). Прогнозируемая смена многолетней тенденции к росту реальных доходов населения их падением неизбежно приведет к стагнации в потребительском секторе.  

Кумулятивный эффект от ликвидации внешних стимулов развития уже остро ощущается в регионах. Один из лидеров прошлых лет, Белгородская область, в этот раз просела в рейтинге по уровню рисков сразу на шесть позиций. В регионе выросли финансовые, экономические и управленческие риски. Доля убыточных предприятий достигла в 2013 году четверти всех организаций области (24,2%), в результате чего доля налога на прибыль сократилась с 24,6% в 2012 году до 18%. И это при том, что налог на прибыль наряду с НДФЛ составляет основу доходной части регионального бюджета.

В конце 2013 года мы уже писали (см. «Акцент на инфраструктуру», «Эксперт» № 50) подробно о патовой ситуации с региональными бюджетами на фоне стагнации экономики. За прошедший год негативные тенденции только усилились. При этом рассчитывать на значимую поддержку со стороны федерального центра регионам сейчас не приходится. Доля федеральных трансфертов в совокупных доходах регионов, по данным за девять месяцев 2014 года, сократилась до 18% (см. график 4). Больше всего в перспективе от этого могут пострадать те субъекты федерации, где доля собственных доходов в бюджете минимальна, в том числе республики Сибири и Северного Кавказа.

Что же касается истощения внешних источников пополнения доходной базы региональных бюджетов, то федеральная власть осознает значимость проблемы, но предложить эффективные пути ее решения пока не в состоянии. В этом году активно обсуждалась возможность введения налога с продаж, который уплачивался бы в региональный бюджет, но после широкого экспертного обсуждения от этой идеи было решено отказаться. Несмотря на отсутствие поддержки со стороны бизнеса, буквально на днях было одобрено предложение правительства Москвы взимать дополнительные сборы с малого и среднего бизнеса (закон вступит в силу с 1 июля 2015 года). Но эта мера затрагивает только города федерального значения и не окажет сколько-нибудь заметного влияния на другие регионы. Одним из немногих доступных ресурсов остаются налоги на недвижимость физических лиц и имущество компаний. В регионах уже прослеживается тенденция к изменению системы их уплаты исходя из кадастровой (обычно более высокой) стоимости объектов.

Жизнь взаймы

Не предлагая регионам альтернативы в компенсации выпадающих доходов бюджета, государство не позволяет администрациям проявлять большую гибкость в оптимизации расходов. Выполнение указов президента, предусматривающих опережающий рост зарплат отдельных категорий бюджетников (хотя и с небольшими «послаблениями» по сравнению с прошлым годом), требует от администраций все больших усилий. Число регионов, исполнивших свои бюджеты с дефицитом, за 2013 год выросло на 13% (до 77), при этом у 37 регионов бюджетный дефицит превысил предельное установленное значение — 15% собственных доходов. В третьем квартале 2014 года социальные обязательства достигли 64% всех расходов региональных бюджетов.

В сложившихся обстоятельствах для покрытия дефицита регионы вынуждены наращивать долг. На третий квартал 2014 года он составил 33,8% собственных доходов (см. график 5). Из его общего объема 38% — это краткосрочные кредиты банков с повышенными ставками, что негативно сказывается на величине финансовых рисков. На долю бюджетных кредитов приходится только 31%. Число регионов с долей госдолга более 50% в собственных доходах в третьем квартале увеличилось до 41 по сравнению с 34 за тот же период прошлого года.

Впрочем, даже используя в качестве источников финансирования развития региона достаточно дорогие кредитные ресурсы, можно добиться вполне ощутимых результатов. Так, в регионах с максимальным уровнем долга — Чукотском АО, Республике Мордовия и Белгородской области — основная часть привлеченных средств используется на софинансирование бизнес-проектов и модернизацию инфраструктуры. Это уже приносит свои плоды. В частности, в Мордовии в этом году (по данным за три квартала) доля налога на прибыль в собственных доходах выросла более чем вдвое (с 12,6 до 34,4%), а долг сократился. Основной фактор — приход в регион крупного игрока (Danone) и открытие новых производственных цепочек на старых предприятиях.

Другое дело, когда заемные средства просто «проедаются», направляясь преимущественно на финансирование роста зарплат бюджетников. В числе регионов, в последние три года повышающих долю социальных расходов в бюджете в ущерб инвестиционному развитию, традиционно сильная Свердловская область. Сегодня она лидер по уровню социальных расходов: по данным третьего квартала 2014 года, они достигают 75,3%, хотя еще два года назад были на уровне 68%. Доля же поступлений от налога на прибыль с 2012 года по третий квартал 2014-го упала с 27,3% в суммарных доходах до 22,1%. В результате более слабая Мордовия занимает более высокое, 28-е, место по уровню управленческого риска в нашем рейтинге, тогда как Свердловская область находится на 37-й позиции.

Ручное управление

Не секрет, что качество управления в период кризиса приобретает особое значение, оттесняя на второй план другие факторы, даже ресурсные. Беда в том, что в последние годы именно управленческий риск оставался самым высоким для российских регионов. Конечно, за последние пять лет ряду регионов удалось добиться заметных успехов в налаживании управления. Десятку лидеров по абсолютному снижению индекса управленческого риска возглавляет Чеченская Республика (см. график 6). Именно наведение порядка в управлении и ликвидация террористических угроз позволили ей в этом выпуске рейтинга подняться сразу на две позиции и покинуть квадрант 3D, объединяющий регионы с экстремальным уровнем инвестиционного риска. Однако пока такие регионы в явном меньшинстве.

О необходимости кардинального улучшения ситуации с управлением в регионах и создания приемлемого для инвесторов бизнес-климата последние три года говорилось много. И не только говорилось — делалось. Регионы внедряли стандарт Агентства стратегических инициатив (АСИ), писали требуемые стратегии. Казалось бы, и результат наконец появился. В этом году Россия поднялась с 92-го на 62-е место в рейтинге Doing Business. Вот только в реальности чувствуют себя более или менее уверенно лишь немногочисленные крупные инвесторы, с которыми региональные администрации работают эксклюзивно, в ручном режиме.

Один из таких крупных французских инвесторов поделился своим опытом взаимодействия с региональными властями: «У нас очень быстро были выстроены коммуникации с региональной и местной властью. Уже на первой неделе после покупки мы встречались с губернатором и министром промышленности, который был прикреплен к нашей компании, чтобы помочь в разрешении возникающих вопросов. И в течение двух недель встретились с мэром Самары. В целом решить какой-то вопрос, получить принципиальное согласие на уровне руководителей — это очень быстро. Но потом решение начинает тормозиться на более низких уровнях».

Средние и мелкие инвесторы таких привилегий лишены. А зря, ведь в сегодняшней ситуации шансы на появление новых масштабных инвестпроектов невелики. Зато комфортные условия для всех заинтересованных бизнес-структур, вне зависимости от объема их капиталовложений, могли бы дать вполне осязаемый результат.

Узкие места

Чтобы оценить реальную ситуацию во взаимодействии региональных властей и инвесторов, мы провели специальное исследование мнений представителей реального сектора (на нашу анкету ответили руководители почти 80 отечественных и зарубежных компаний, у 20 инвесторов и чиновников мы взяли углубленные интервью). Картина состояния инвестклимата в регионах получилась не самая радостная. Наиболее низкие оценки были получены как раз в отношении эффективности формальных нефинансовых мер поддержки, доступности подключения к электроэнергии и воде и скорости прохождения проектной и разрешительной документации (см. график 7).

Острое недовольство первыми двумя барьерами понятно — это застарелая и очень медленно решаемая проблема. «Что касается подключения, то с этим везде сложно. И сказать, что в каких-то регионах эта проблема решается легче, чем в других, я не могу. Здесь тоже проявляется очень мало гибкости. Потому что предприятия (естественные монополии. — “Эксперт” ), с которыми мы работаем, имеют много возможностей и полномочий, но очень консервативны в своих процедурах. Донести до них нашу точку зрения очень трудно», — рассказывает один из французских инвесторов, пожелавший остаться неназванным. Схожим, но еще более печальным опытом делится президент ОАО НПГ «Сады Придонья» Андрей Самохин : «У меня на столе последняя бумага, уже действующая, из правительства Волгоградской области — постановление тарифного комитета по регулированию на техприсоединение к сетям. У нас на сегодняшний день мощности электросетей выбраны, для следующего этапа развития нужно мощности увеличивать, хоть чуть-чуть нужно вложить. Сейчас за пять дополнительных мегаватт с нас хотят получить 401,5 миллиона рублей. Я говорю: в Центральном административном округе Москвы это стоит в пределах 55–60 миллионов рублей за мегаватт — наверное, есть особая расценка для “Садов Придонья”? Но мы не станем платить такие деньги, и завод по переработке яблок мощностью 50 тысяч тонн будем строить в Саратовской области».

Если проблемы, возникающие при техприсоединении, лежат преимущественно вне компетенции региональных властей, то снижение бюрократических барьеров в других сферах вполне возможно, было бы желание. Но его-то как раз зачастую и не хватает. «В Германии мне не нужно подписывать столько бумаг, решать столько административных проблем. Компании такого размера, как наша, в Германии не нужен юрист в штате», — говорит Оливье Наккаш , генеральный директор Groupe SEB.

Работа официальных институтов привлечения и поддержки инвесторов остается малоэффективной в большинстве регионов. Роль созданных, в том числе под влиянием стандартов АСИ, региональных инвестиционных агентств остается, по мнению опрошенных инвесторов, малозаметной. Проблем две: неясный статус таких институтов в региональных системах поддержки инвестиций и недостаточно высокий уровень квалификации работающих в них сотрудников.

Еще одна болевая точка — длительность и негибкость процедур согласования проектов промышленного строительства и получения разрешительной документации. Это особо важно для средних по размерам инвесторов. «Я работал раньше в Китае, и там ты можешь принять решение: “А давай-ка завод сделаем” — проходит два месяца, и уже закладывается первый камень. Четыре месяца спустя завод построен, — рассказывает французский предприниматель. — В итоге через пять месяцев мы уже можем продавать первую продукцию. В России же такой промежуток времени необходим только для утверждения проектной документации. Другой пример. Вот мы сделали проектную документацию на завод. Это заняло определенное время. А потом нам приходит в голову оптимизировать, поменять что-то в проекте, улучшить. Но существует очень мало процедур для внесения изменений в уже одобренный проект, поэтому, как правило, необходимо начинать все с начала. Если вдруг нам приходится менять проект, то это практически невозможно. А ведь мы позиционируемся как динамичная, инновационная компания, и это крайне трудно — бежать “инновационный кросс” в кандалах».

Конкурентоспособность поневоле

Для расшивки узких мест у регионов сегодня появилась куда более действенная мотивация, чем понукания федерального центра. В своих комментариях к прошлому рейтингу мы жаловались: емкий российский рынок притягивает иностранцев, да вот издержки уже кое-где превышают европейский уровень. Сегодня резкое обесценение национальной валюты радикально изменило картину.

Второй раз после 1998 года девальвация рубля дает новые стимулы для развития экономики страны, делая ее вполне конкурентоспособной с точки зрения издержек производства. Если год назад стоимость железнодорожных перевозок превышала среднеевропейский уровень, то сегодня российские тарифы выглядят намного предпочтительнее (см. график 8). Такая же или близкая ситуация складывается и по другим видам затрат. Что касается оплаты труда, то за пределами городов-миллионников она и раньше оставалась в целом приемлемой, а сейчас ее уровень примерно в четыре-пять раз ниже, чем в странах ЕС.

Но этим список возможностей, открываемых кризисом и экономическими санкциями, не исчерпывается. Анализируя перечень регионов, которые увеличивали свое производство в 2014 году, мы выявили понятные закономерности. Во-первых, растут регионы с развитым агропромышленным комплексом — Краснодарский край, Ростовская и Саратовская области, в том числе регионы с ориентаций на столичный рынок сбыта — Московская, Воронежская, Тамбовская области. Абсолютный прирост продукции в каждом из этих регионов составляет более 10 млрд рублей в сопоставимых ценах, а максимально достигает 59 млрд рублей (в Ростовской области). Ускорившееся развитие продовольственного производства подтверждается и данными Росстата на общестрановом уровне. Так, за январь–октябрь 2014 года увеличился выпуск мяса (на 12%), птицы (на 7,7%), сыра (на 11%). Сказались российские «контрсанкции» — продовольственное эмбарго. Предприятия, мощности которых были недозагружены, смогли быстро нарастить объемы производства с целью заполнения образовавшихся на рынке лакун. Кроме того, уже заявлено значительное количество новых инвестиционных проектов. В Тамбовской, Курской и Липецкой областях планируются новые вложения в свиноводство. Планы развития растениеводства (особенно садоводства) есть в Краснодарском и Ставропольском краях, Республике Татарстан, в ряде регионов ЦФО и республиках Северного Кавказа (подробнее см. «Эксперт» №47 за 2014 год).

Вторая группа регионов, которая генерирует рост, — это ненефтегазовые экспортеры, чьи компании выиграли за счет низкого курса рубля. Особенно выделяются регионы со значительной долей химических, нефтехимических и нефтеперерабатывающих производств. Заметный прирост производства дают Пермский край, Тульская, Воронежская, Омская области, Тюменская область (без ХМАО и ЯНАО), Республика Башкортостан. Не остались внакладе и трубники. Производство труб выросло за январь–октябрь 2014 года на 10,1%, что, с одной стороны, связано с фактическим прекращением поставок с Украины, а с другой — с запуском строительства новых трубопроводов с ориентацией на Китай («Сила Сибири»).