КАРТЕР
Мы пытаемся узнать, кто срезался. Я вижу, какое давление оказывается на студентов CPA. На всех, кроме меня. Это не значит, что очень уверен в себе, но с отказом встречался не раз. Не такое уж это и большое дело.
Но не для Софи.
Она сжимает мою руку, пока мы поднимаемся по лестнице.
— Я даже не знаю, смогу ли справиться с одним годом? Ты же знаешь, мне нужно здесь быть.
Она облокачивается на стену рядом с выходом. Я убираю прядь волос с её лица. С самых прослушиваний Софи не перестает нервничать. Я изучаю её и пытаюсь понять, что случилось с той супер уверенной второкурсницей, прямо позвавшей меня на свидание. В этом смысле, всё, что досталось мне, — это любопытные взгляды студентов. Половина из них ненавидела меня, потому что считали меня бездарностью и при проходе по коридору я бы декламировал печально известную фразу из моего фильма "Дети Кавальеров": "Как только вам понадобиться странник, дети Кавальеров всегда готовы". Другая половина презирала меня за то, что я получал каждую главную роль и всё внимание прессы.
Но Софи стала первым человеком, который подарил мне каплю доброты. Она относится ко мне, как к обычному парню. Она мирится с моим сумасшедшим расписанием, публичными мероприятиями и фанатами (которые не очень рады моей девушке). Также она была рядом со мной, когда я начал сомневаться в некоторых вещах.
Вероятно, все началось с вечера премьеры фильма "Предел" — я не играл в нем, а просто был приглашён украсить мероприятие. Конечно, оно не сравниться с Оскаром, но красная дорожка и длинная линия репортеров имеется, с которыми мы должны пообщаться, прежде чем непосредственно занять места в зале кинотеатра. (Большинство премьер вообще не связаны с фильмом; нужно просто появиться на красной дорожке или на автопати).
Вспышки мелькали так быстро, что я с трудом мог фокусироваться на папарацци, выкрикивающие моё имя снова и снова. Софи терпеливо ждала в сторонке, оставляя меня с пиар-агентом Шейлой Мари.
Софи и я встречались только два месяца, но от неё исходила только поддержка. По факту она заставила меня хотеть чаще посещать подобные мероприятия. Чувствую себя менее одиноко, когда есть с кем пойти, к тому же она не твоя мать.
— Картер! Сюда!
Я направился к маленькой репортёрше блондинке из развлекательной программы, широко улыбающейся.
— Рада видеть вас здесь, Картер! Тебе нравится переход от ребёнка-звезды к студенту средней школы? На каком ты курсе?
— Сейчас идёт первый семестр второго курса Средней школы Нью-Йорка художественного и актёрского мастерства. Это большой опыт, не говоря об удовольствии.
— Отлично. Расскажи нам, что ты думаешь о недавнем слухе из статьи в издании Guru о проклятии "Детей Кавалерьеров"?
Я беспомощно смотрю на неё. Не имею никакого понятия, о чем там говориться. Я чаще игнорирую такие таблоиды.
— Вы действительно пошли в школу, потому что исчерпали себя в этой роли?
Что?
— Я играл в "Наши жизни"…
— Да, но то мыльная опера.
— Интервью закончено. Ему нужно внутрь. — Шейла Мари быстро хватает меня за локоть.
— Что происходит? О чём она говорит?
— Я говорила им не затрагивать эту отвратительную статью.
— Что за статья? Что происходит?
— Твоя мама подумала, что тебе будет лучше, если не узнаешь о ней. Но вышла смехотворная статья, что шоу сделало детей популярными. И не всем повезло. Если честно, у тебя еще все хорошо, но они…
— Что там говорится?
У меня заболело в животе. Определенно это не первый раз, когда обо мне пишут в прессе нечто плохое. Если начинать, то мой первый бокс-офис получился неудачным — мне было одиннадцать и говорили, что карьере конец. Я стал "отравой для бокс-офиса", потому что комедия обо мне и говорящей собаке провалилась. Не я написал сценарий или срежиссировал фильм, но мое лицо красовалось на постерах, так что студия решила обвинить ребёнка.
Но на этот раз все по-другому. То был мой выбор. Я знал, что участие в мыльной опере не очень серьёзное дело, но это единственное, что смог придумать, чтобы совмещать работу и школу.
Шейла Мари провела пальцем по телефону, чтобы показать остальную часть статьи. Я стал читать о других актерах, с которыми работал, с которыми рос. Которых отчисляли из школы, арестовывали за езду в нетрезвом виде, за кражу или бегство. Конечно, тут не были упомянуты трое других парней, которые сейчас просто учатся в школе.
А затем речь зашла обо мне. Там был целый блок, который анализировал стремительный взлёт в одном параграфе и в еще десятке пересчитывал каждую маленькую роль, которую я когда-либо играл. Они принижают мой выбор пойти в CPA, называя его "безнадежным", моим "последним шансом спасти" себя.
Я не верил собственной прессе, когда они называли меня восходящей звездой, но куда хуже, когда они называют меня неудачником.
— Я собиралась звонить твоей маме. Мне жаль — мы должны были рассказать тебе.
— Всё нормально. Не то чтобы я ни слышал об этом раньше.
Я захожу в театр и улыбаюсь самой лучезарной улыбкой другим участникам. Нас проводили на места, и Софи предложила сесть в проходе, так что никто бы нас не мог побеспокоить. Шейла Мари вышла позвонить. Знаю, что она не контролирует прессу. Я не злюсь на неё. Странно, но больше злюсь на себя. Потому что некоторые статьи говорили правду. И могу представить, как другие студенты читают статью и верят каждому слову…
Может, я и бывший ребёнок-звезда и на моём счёту миллионы долларов, но также я продолжаю оставаться человеком.
— Картер… — Софи берёт меня за руку и наклоняется так, чтобы никто нас не услышал. — Понимаю, что это не то же самое, но я привыкла быть чем-то большим в Бруклине, до CPA. Фактически люди ходили за мной по коридорам и просили автограф на школьных мероприятиях. Все думали я стану большой звездой, впрочем, как и сама. Затем я поступила в CPA, больше никто не крутился в зале, когда я шла по коридору. Я была не особенной, а обычной. Поначалу к этому сложно было привыкнуть. Совсем не весело, когда о тебе говорят в прошедшем времени, но ты сияешь куда ярче, чем кто-либо может даже мечтать. Если честно, все самое лучшее еще впереди. Для нас обоих. Ты отлично со всем справляешься. Ты до сих пор играешь в кино, ты один из самых хороших парней, которых я когда-либо знала, хм, и ты отлично целуешься.
Она улыбается и дарит легкий поцелуй в щёку.
— В конце концов, я думаю, что еще не встречала никого более особенного и заслуживающего исполнения всех надежд.
Я смотрю на Софи. После каждого проходящего семестра, её уверенность подбадривала. Я все делаю, чтобы ей было комфортно; мы оба понимаем, что значит не быть большой звездой, которой когда-то был. Но со временем она стала одержима вниманием. Она стала не тем человеком, в которого я влюбился, который бы освещал всю комнату, просто войдя в неё. Вместо этого, она заходит в комнату и подводит итоги конкурса. Теперь все для неё кажется состязанием.
Я хочу, чтобы вернулась прежняя Софи.
— У меня нет сомнений, что ты оставишь след. — Я обнимаю её, чтобы ей было удобнее. Она крепче держится за меня.
— Это наш последний год. Мне нужно произвести впечатление или… Плюс ко всему, необходимо попасть не просто в список, нужно также заявить о себе.
Я не знаю, что сказать. Меня меньше всего волнует эта заявка. А вот для Софи это важно. Она вздыхает, берёт меня за руку и ведет вглубь здания.
— Это первый тест для определения главных претендентов на выпускное шоу. Всего десять шагов. Первый — большое дело, потому что он задаёт тон. Но затем шаги со второго по восьмой уже проще. Шаги со второго до последнего очень важны, но последний — это вишенка на торте".
Я киваю, как будто понимаю, о чём она говорит. Понимаю, что Софи нервничает по поводу своего будущего и мне хочется быть с ней рядом, выпускной год дал понять, что у меня есть свои проблемы. Я думал, что средняя школа даст понять, кем я являюсь. Но на самом деле, это всего лишь другая роль. И сейчас я играю роль всё-понимающего-парня.
К тому же, то, что у меня есть девушка в школе, заставляет чувствовать себя нормальным. Плюс ко всему, она очень красивая.
Не то чтобы мне не хочется играть роль молодого человека, но не стоит отрицать, что между нами в последнее время возникло напряжение. Она так одержима желанием быть большой звездой CPA, это мешает нашим отношениям. Когда Софи не переживает о прослушивании, то всегда на веселе и хочет куда-нибудь пойти и быть замеченной. То, что моя мама хотела бы, чтобы делал я — быть в газетах, онлайн-изданиях, ТВ. Полагаю, быть всегда в гуще событий. Хотя иногда прихожу к мысли, что это относится больше к ней.
— Ты слышал, что Зак читал монолог из "Ричарда III"?
Я тяжело вздыхаю. Знаю, Софи, и что наиболее важно, многие другие тоже, думаю, что моё поведение зависит от Закари Давида, еще одного ведущего студента в драматическом отделении, мы всегда соревнуемся из-за роли, но он единственный, кто рассматривает меня в качестве конкурента, а не наоборот. И видимо мое настоящее возмездие — это Шекспир. Он убивает меня. Я понимаю, почему восхищаются им, действительно понимаю. Но его строчки трудно запоминаются, особенно когда некоторые не имеют смысла. Неужели когда-то люди вообще так разговаривали?
И, конечно, на прослушивании Зак использовал произведение Шекспира. Зак однозначно отличный актёр, один из лучших, которых когда-либо я встречал. Я в курсе, что даже не вхожу в состав первой половины топ-листа класса, но я всегда получал главную роль. Что всех выводило из себя. И так и должно было быть. Я знаю, почему главные роли становились моими — потому что любой проект становился коммерчески успешным. Всё дело в деньгах, моё имя ассоциируется с девочками-тинейджерами и их мамами. А школа вроде CPA требует больших денег на костюмы, сцену, инструменты и т. д. И "Картер Харрисон" до сих пор продаёт билеты.
Хотя не думаю, что мои актёрские способности как-то влияют на репутацию школы.
Мы находим в аудитории свободные места и ждем свою судьбу. Можно даже услышать жужжание мухи, пока Д-р Паффорд поднимается на сцену, чтобы сделать то, ради чего мы все здесь собрались.
— Сейчас я оглашу порядок выступлений на понедельник. Если ваше имя не было названо, прошу выйти из аудитории и хорошо провести выходные. Первая, Сара Моффит поёт "Somewhere" из "Вестсайдской истории".
Cофи недовольно рычит при одном только упоминании имени Сары. Сара — её конкурентка.
— Следующий, теперь я буду объединять двух выступающих. Струнный квартет Коллинз, Ноффман, МакДоннел и Шеннон исполнят Вивальди, пока художник Тревор Парсонс рисует над их головами".
Тревор — замечательный артист. Я хожу на все его выставки. Мне нравится рисовать — больше, чем играть роль — и он вдохновляет меня. Хотя не считаю возможным когда-либо кому-нибудь показать рисунки. Мои арты — это единственная вещь, которую я ощущаю полностью моей.
— Софи Дженкинс исполнит оригинальную песню Аманды Джонс.
— Я — третья? Да вы шутите? — тихо произносит Софи.
Я обнаруживаю странным, что её первая реакция не была такой же, как у меня. Эта песня Эммы. Я пытаюсь поймать её взгляд через всю комнату, но она смотрит прямо перед собой, всё её лицо покраснело. Мне хорошо удаётся понимать людей (всегда удавалось) и тут ясно, что она готова расплакаться. В то время как Итан, Бен и Джек выглядят так, как будто обдумывают убийство.
Список выступающих продолжается, мы достигаем до последней тройки.
— Закари Давид выступит с "Ричардом III", следом Коннели, Комбс, МакУильямс и Куин исполнят оригинальную песню Итана Куина, а закончим мы с Картером Харрисоном.
По всей комнате слышны возгласы разногласия. После того, как мы выслушали дальнейшие инструкции по поводу выступлений, нас отпустили и я решил, что будет лучше просто уйти. Больше для блага Софи, чем для своего.
Вижу, как к нам подходит Джек. У него обычно всегда наготове дежурная улыбка, но не сегодня.
— Поздравляю, ребят. Просто здорово. Отлично. — Очевидно, что на самом деле он так не считает. Эй, Софи, я и не знал, что ты поешь не песню Эммы.
— Что? Конечно, я пою.
— Правда? Ты хоть удосужилась сказать об этом кому-то?
— О чём ты говоришь?
К нам подходит Эмма с Итаном и Беном. Мне интересно, осознаёт ли она, насколько классные у неё друзья.
— Ты слышала, кого назвали автором песни?
— Если честно, я была шокировано, что моё имя прозвучало третьим.
— Хей, ребят, всё в порядке. Просто ошибка.
Итан уставился на Софи. Бен выглядит так, как будто готовится предотвратить драку.
— Действительно, всё нормально. В понедельник я буду аккомпанировать ей, так что никаких сомнений не возникнет. Софи, может завтра придешь и мы прорепетируем?
— О чем вы ребят вообще говорите?
— Паффорд сказал, что песню написала Аманда.
— О, нет. Я не слышала. — Софи как будто вышла из транса. — Я была так расстроена, что оказалась не во второй половине. Мне жаль, Эмма. Я действительно не знала, что произошло, честно.
Софи обнимает Эмму. Похоже, с ними будет все в порядке. И так всегда.
— Не беспокойся об этом. Хей, мы выступаем сегодня в Kat Café, если вы захотите прийти.
Я видел выступления Teenage Kicks только на вечерах школы. Мне всегда хотелось увидеть их за её пределами.
— Правда? Отлично. Во сколько?
Все оборачиваются. Вероятно, шокированы, что я заговорил. Обычно я мало говорю. Я неплох, когда речь заготовлена заранее.
— В восемь. Мы пробуем нечто новое. Будет круто, если вы придёте.
— Посмотрим.
Посмотрим? Я понимаю, что Софи расстроена, но мне хочется пойти. Мне хочется повеселиться в этом году. Завести друзей. Мне 17 лет. Как раз сейчас я перестаю притворяться и понимаю, что уже пора это сделать.
После дискуссии с Софи о планах на вечер, я направился в телевизионную студию. Она хотела, чтобы я позвонил Шейле Мари и узнал, не найдётся ли для нас какого-нибудь мероприятия. Но я собираюсь на концерт. А Софи может делать, что хочет.
Я открываю сценарий на сегодняшний день и начинаю рисовать.
В комнату заходит мама с собственной копией сценария в руках.
— Картер, великолепные новости, дорогой! Я была на встрече с Тимоти, невероятные вещи происходят.
Я ненавижу, когда мама разговаривает с шоураннером. Она всегда пытается заполучить для меня больше драматических моментов и обычно это заканчивается тем, что я выгляжу большим мальчишкой.
— Твоей сюжетной линии нужно, чтобы Чейз разобрался с чувствами к Черити.
Она выглядит настолько серьёзной, как будто говорит о реальных людях. Чейз — очевидно нереальный персонаж. По факту, он становится настолько далеким, что я больше не знаю, как его играть. Не то чтобы мне когда-либо нравилось его играть. Но иногда, кажется, что мама считает, что я и есть Чейз.
Мама начинает хлопать, чтобы привлечь моё внимание, потому что и так ясно, что меня мало заботят Чейз и Черити.
— Сегодня у тебя будет первая любовная сцена.
Здорово. Вероятно, мама уверена, что если у Черити и Чейза будет романтическая линия, то у меня будет больше экранного времени. По первоначальному соглашению, когда я поступал в CPA, продюсеры должны были отказаться от ряда сцен со мной, так что я мог не пропускать школу. Но в реальности этого не случилось.
Большинство родителей хотели бы, чтобы их дети сосредоточились на учёбе. Но я давно выучил, что моя мама не большинство.
Мама сидит рядом со мной на диване и её рука на моём колене.
— Дорогой, прости. Я совсем забыла. Как прошло твоё собрание первокурсников?
— Прошёл. Выступаю последним.
— Это же хорошо, да? Последним — это словно быть хедлайнером или я что-то путаю?
— Всё правильно. — Я вспоминаю, что говорила мне Софи.
— Оу, Картер. Прекрасно. Я так тобой горжусь. Я… Ты обедал?
Она роется в своей сумочке, чтобы достать протеиновый батончик. В последнее время вопрос моей диеты стал очень важным, с тех пор как продюсеры решили, что моему персонажу нужно появиться в кадре без рубашки. И не один раз. Потому что большинство 17-летних парней ходят дома в одежде цвета хаки и ни в чём другом. В одной сцене я снимаю рубашку, а затем открываю книгу. Мне этого не понять, но зрителям вероятно нравится. Жутко неловко.
Так что я на высоко-протеиновой диете, чтобы набрать форму. И мне еще предстоит поработать над ней. Просто еще один пункт в списке дел, которые мне не нравится делать.
Хотя Софи очень даже не против.
— Я понимаю, что происходит. Дорогой, твоя первая любовная сцена может быть стрессом, и ты знаешь Черити, то есть Бритни уже несколько лет. Она словно твоя сестра. Просто думай о той милой девушке Софи, всё будет отлично".
Она встаёт и уходит, даже не дождавшись ответа. Да и в любом случае он бы не имел значения. Всё уже решено.
Около кафе Kat выстроилась очередь, когда я приезжаю около половина восьмого в одиночестве. Осматривая людей в очереди, я не могу сказать, кто из школы, а кто нет. Я знал, что группа стала известна за пределами CPA, но не думал, что настолько.
— Картер? — я поворачиваюсь и вижу Хлою Нагано, девушку Джека. Даже за дверями школы в ней видно танцовщицу. Её волосы собраны в пучок и одета она в облегающую майку, леггинсы и свитер, завязанный вокруг талии. — Я только что ходила внутрь поздороваться с Джеком. Софи с тобой?
— Нет, я один.
— Оу. Я тоже одна. Хочешь присоединиться?
Я следую за Хлоей к заднему выходу в кафе. Группа втиснулась в такое небольшое помещение, которое, по-видимому, и есть гримерная. Эмма делает домашнее задание, Итан топчется на месте, а Бен и Джек спорят о какой-то группе, о которой я даже не слышал.
Они поднимают взгляд на меня, когда я вхожу в комнату.
— Вот моя девушка.
Джек поднимается поцеловать Хлою. А я неловко стою, размышляя, что они думают обо мне, особенно после произошедшего сегодня. Виновен за связь? Софи сказала, что действительно ошиблась, у Эммы нет с этим проблем, но эти парни… что ж, предельно очевидно, что им не нравится Софи.
— Хей, Картер! Софи с тобой? — Эмма тепло улыбается мне.
— Нет, у неё не получилось. Но я очень хочу увидеть ваше выступление.
— Что ж, я не хочу хвастаться…
— Да, он хочет.
— Ты получишь сегодня наслаждение. У нас есть целый час, что означает… три песни, о которых недавно проболтались.
Он указывает на Итана, прыгающего на месте.
— Сначала мы не могли выудить из него ни слова, а теперь он не затыкается.
— Один раз. Один раз я слишком разговорился.
Остальные три участника дружно закатили глаза при этом.
— Хорошо, один раз. Конечно, конечно. Скажи мне, Картер, тебя когда-нибудь интересовал вопрос происхождения слова "фанат"?
Я качаю головой.
— Что ж, если тебе интересно, то у Итана есть получасовое описание. Оно очень занимательно… если бы вы находились в психиатрической больнице.
— Мы всего лишь зашли поздороваться. Я хочу занять наш столик, до того как кто-нибудь другой это сделает. Удачи, ребят!
Я не знаю, что сказать, поэтому просто машу на прощание. Хлоя берет меня под руку, когда мы проходим через многолюдную комнату.
— Сегодня будет интересно. Итан может быть немного обезбашенным. Забавно, они молили его об общении с аудиторией и теперь он не хочет затыкаться. Полагаю, всё зависит ото дня. Его поведение порой непредсказуемо, а сегодня их первый большой концерт, с тех пор как… — Хлоя сама себя останавливает и рассматривает флайер.
— Знаешь, сегодня пятница, так что можно себя побаловать. Хочется брауни, а тебе принести что-нибудь?
Я думаю о моей диете: протеин, протеин, больше протеина. Но если Хлоя, чья профессия больше зависит от веса, чем сценическое искусство, может себя баловать, то почему мне нельзя?
— Да, брауни звучит отлично. Но позволь это сделать мне.
Я сую ей двадцатку, когда она подзывает официанта, чтобы приобрести нам брауни, прежде чем сесть за наш столик. Помещение настолько компактно, а наш столик прямо напротив сцены. Да так, что я могу рукой практически достать до исполнителя. Хлоя хватает шоколадные пирожные и разрезает их на тонкие кусочки.
— Рада, что ты со мной. Обычно компанию мне составляет Келси, но это уже в прошлом.
Я приподнимаю брови, когда откусываю кусочек самого вкусного брауни, который когда-либо пробовал.
— Келси была подругой Итана. Они встречались несколько лет, но это были очень разрушительные отношения. Они гуляли, он писал потрясающие романтические песни. Но когда её не было на выступлениях, на него вешались фанатки, а все его песни о Келси. Он изменял, а потом писал песни о прощении. Она принимала его обратно и всё заново.
— Правда?
Я всегда считал Итана тихим парнем. Обычно он тусовался с группой, так что всегда казался парнем верным. Видимо нет.
— Да, это нелепо. Сходиться, изменять, ссориться, снова сходиться, повторное полоскание в уже пройденном и затем по новой. Было невыносимо находиться рядом с ним. Он всё время ныл о свой любви. Даже начал выпивать перед выступлениями. В конце концов, Эмма не выдержала и спустила всех собак.
— Эмма?
— Да, знаю. — Хлоя смеётся. — Эмма — наимилейшее создание. По словам Джека, от него она просто потеряла голову. Начала кричать, чтобы он прекратил быть таким… полагаю "самоуничтожающимся идиотом" или вроде того. Не помню её точных слов, но вся ситуация шокировала группу. В течение двух недель от Итана ничего не было слышно, а когда он вернулся, то сообщил, что порвал все отношения с Келси и больше не собирается пить. Но никто ему не поверил.
— По поводу выпивки или Келси? Она им не нравится?
— Нет, к выпивке это не имело отношение, но не то чтобы она им не нравилась. Наоборот. Я не думаю, что они на самом деле представляли, насколько он в неё влюблён. Особенно Эмма. Хотя самое странное, что Келси недолюбливала Эмму.
Мне в это трудно поверить. Разве можно найти нечто плохое в Эмме? Она очень милая… и вероятно слишком верная подруга.
— Эмма прилагала все усилия, но видимо Келси не устраивали отношения Итана и Эммы.
— А они когда-нибудь?
— Боже, нет. Эмма и Итан очень близки — по крайней мере, были. Итан обожает Эмму, а она всегда защищает его. Не думаю, что Келси поощряет это. Знаю, что Эмма считает Софи лучшей подругой, но на самом деле это Итан и ребята. Она просто ослеплена Софи. Без обид.
— Конечно.
Освещение гаснет и зал взрывается овациями и аплодисментами.
Джек садится за барабанную установку, пока Бен и Эмма подключают свои гитары. Итан резко выходит с поднятыми руками. Девочки начинают кричать.
Забавно, в школе Итан не производил такого эффекта. Конечно, все знают его, как одного из лучших студентов-музыкантов, но он не играет на публику и не требует внимания, как большинство топ-студентов в CPA. Похоже на сцене ему нравится привлекать внимание.
Группа начинает играть песню, которую я раньше никогда не слышал, одну из оригинальных композиций. Но люди вскочили со своих мест и пели каждое слово.
Так здорово увидеть их на сцене. Наблюдая, как они идут по улице или даже в тесной гримерке, вряд ли вы скажете, что они играют в одной группе. Джек — большой мишка Тедди с полной копной африканских кудрей. Бен — скромный голубоглазый парень с тёмно-русыми волосами, который рад побренчать на бас-гитаре. Итан — высокий (наверное, он почти 192 см ростом) и тощий, его чёрные волосы немного длинные и слегка вьющиеся; Эмма — c её яркими рыжими волосами, бледной веснушчатой кожей, одета во всё чёрное и покачивается в такт музыке, которую она исполняет на своей гитаре.
Но даже если они совершенно разные, но на сцене ребята полностью едины. Это не только их дружба, которой я очень завидую; а еще и страсть к тому, что сейчас они делают на сцене. Кристально ясно, что каждый из них любит музыку. Это их призвание. Это то, что им хочется делать.
После концерта Хлоя проводит меня за кулисы. Нам пришлось остановиться по пути ради фотографий. В течение всего концерта, я ощущал себя обычным студентом, пришедшим посмотреть на концерт своих друзей. Но когда зажегся свет, то увидел всех девушек, держащих наготове камеры и ждущих сфотографироваться. Я надеялся, "Картер Харрисон" мог взять один день выходной. И последнее, что мне хотелось бы, это перетянуть внимание на себя. Сегодня не мой вечер.
Мы заходим в маленькую комнату, которая по мере заполнения людьми, становится ещё меньше. Несколько девушек постарались попасть за кулисы ради внимания Итана. Остальные члены группы убирают свои инструменты. Хлоя тут же начинает искать Джека, а я снова стою, пытаясь выглядеть своим.
Эмма замечаете меня и подходит. Несколько девушек позади специально отталкивают её. Она как будто не осознаёт этого, а возможно просто привыкла.
— Эй, Картер, спасибо, что пришёл.
На секунду я не могу подобрать слова, но затем меня словно ударяет, что хочу спросить. А вообще, что хочется знать.
— Ты любишь то, что ты делаешь?
Если Эмма и была удивлена таким неожиданным вопросом, то не ничего не показала.
— Да. Конечно, выступления заставляют меня поволноваться, но не с этими ребятами.
— Вы были прекрасны. Правда. Мне понравились новые песни и каверы. Всё. Не могу поверить, что четыре человека способны создавать такой совершенный звук.
Понимаю, что звучит глупо, но Эмма в любом случае покраснела.
— Спасибо.
Не знаю, что происходит (может это из-за шоколада), но неожиданно почувствовал, что могу сказать ей что угодно. Как будто она понимает меня. Мне хочется кому-то открыться.
— Могу я угостить тебя кофе или чем-нибудь ещё? Мне хочется поговорить с тобой, если…
Не знаю, может у ребят были другие планы или они устали. Я вижу, как Итан изучает меня.
— Отличное шоу. — Он подходит к нам и обнимает Эмму.
— Спасибо. Я собираюсь собрать вещи и пойти прогуляться с Картером. Хочешь, чтобы я собрала на сцене провода, а ты мог бы вернуться к фан-клубу? — Эмма указывает подбородком на группу девушек, уставившихся на неё. Итан даже не повернулся, чтобы посмотреть на них.
— Нет, все в порядке. Я пойду с тобой.
Одна из девушек подошла поближе и потащила его за футболку.
— Эй, Итан. Я очень хочу показать тебе сделанные фотографии.
Могу точно сказать, что ему это было совершенно не интересно. Также почувствовал напряженность между ним и Эммой.
— Я могу помочь в сборке, передвижении вещей и всего такого.
Очень умно, Картер.
— Было бы отлично. Спасибо. — Эмма двигается к выходу из комнаты, а Итан отталкивает девушку и хватает Эмму за локоть.
— Дай мне пару минут, и я смогу помочь.
Эмма качает головой в знак отрицания.
— Уже поздно, и я хочу просто собраться и уйти. Знаешь, у некоторых из нас есть комендантский час. Не волнуйся об этом — мы сможем справиться с завалами. Поговорим позже.
Эмма поворачивается на своих каблуках и выходит за дверь. Я пошел вслед за ней по коридору к сцене.
Джек и Бен уже разбирали барабанную установку и усилители. Джек был не против моего участия в уборке. И мне понравилось это. То есть, я понимаю, что нахожусь здесь всего лишь как рабочая сила, но они заставили почувствовать меня частью команды.
Я был немного разочарован, когда последний усилитель упаковывали в фургон.
Итан выходит на улицу с двумя девушками позади себя.
— Круто, ты появился, когда мы закончили.
Итан стискивает зубы и игнорирует девушек, выстроившихся вдоль стены.
— Отлично парни, я ухожу. Хорошее шоу. — Эмма обнимает каждого из группы. Когда очередь дошла до Итана, он наклоняется и шепчет ей что-то в ухо. Она поворачивается с недовольной миной на лице.
Эмма ведет меня в место, неподалёку от ветки F. Она заказывает зелёный чай, а я вкусный мокко (если кутить, то по-крупному, верно?)
Я рассказываю и рассказываю ей о шоу, а Эмма терпеливо слушает, попивая свой чай. Комплименты так и сыплются из моих уст, а слово "потрясающе" было использовано двенадцать раз, так что необходимо сделать перерыв.
— Знаешь, Картер, всё нормально. Ты можешь поговорить со мной о Софи.
— ОСофи?
Она не занимала мои мысли весь вечер. Что вероятно должно мне показать, насколько хорошо обстоят дела между нами.
— Я предполагала, что об этом ты хочешь со мной поговорить.
Ну конечно, она так подумала. Глупая была идея.
— Нет, просто…
Она спускает очки пониже и наклоняется. Её светло-зелёные глаза сияют и могут сказать, что ей можно доверять. Софи постоянно говорит, что Эмма — хорошая подруга, и кристально ясно, что она всегда придёт на выручку своим друзьям.
— Вообще я хотел бы тобой поговорить о школе. Понимаю, что прозвучу странно, но я ждал нечто другого от школы.
Она понимающе кивает. Я вижу, что Эмма позволяет мне продолжить. К такому надо привыкнуть. Мама и Софи обычно говорят, а я слушаю. Но не сегодня. На этот раз собираюсь сказать всё то, о чём пытался прокричать несколько лет.
— Я ненавижу актёрство. — Вот. Сказал это. И в этот момент ощущаю, что шлюзы открыты. — Быть актёром — это даже не мой выбор. Я всегда им был, но мне не нравилось. Конечно, будучи ребенком, было прикольно притворяться кем-то другим. Я находил весёлым путешествия по всему миру и съемки в фильме "Дети Кавальеров", но затем всё вышло из-под контроля. Я сидел без дела, находился вечно под опекой, проводил четыре часа на съемках диалога из трёх реплик. По крайней мере, с мыльными операми дело шло быстрее, потому что должны были заполнить пять часов в неделю на ТВ. Но я несчастлив. Это не то, чего я хочу. Не знаю, чего хочу.
Я делаю паузу.
— Хотя, это ложь. Я люблю рисовать. Люблю искусство. Иногда по выходным я надеваю бейсболку и толстовку и провожу несколько часов в галереях Сохо. И это так глупо скрывать. Но скрываю от мамы, которая мечтает вернуть мне деньки былой славы. Я знаю, что она считает, что в искусстве нет будущего, как будто в актёрстве есть? Давай смотреть правде в глаза, я не настолько хорош. Конечно, ребёнком был очарователен, но сейчас у меня нет желания или страсти к взрослым ролям. Я получаю главные роли, потому что девушки покупают билеты. Большинству учителей я даже не нравлюсь. Не говоря уж о студентах. Не знаю. Даже не знаю, зачем я тебе всё это рассказываю, просто… вижу, как ты счастлива, выступая с парнями на сцене. Как будто ты делаешь ровно то, для чего была рождена. Понимаешь, насколько тебе повезло? Я даже не вижу тебя такой счастливой, когда выступаешь с Софи.
Знаю, что ударил по больному. И понимаю, что ей некомфортно.
— Прости, это не моё дело. Просто… я хочу быть счастливым. — Наконец я выдыхаю и делаю глоток мокко.
— Что бы сделало тебя счастливым? Прямо сейчас.
— Уход из мыльной оперы.
— Хорошо. — Она так говорит, как будто это легко. Но полагаю, так и есть. Деньги — не проблема. Технически, у меня нет необходимости работать.
— А затем?
— Хочу взять уроки искусства.
— Отлично. Тебе нужно уйти из мыльной оперы и пойти на уроки искусства.
Уйти из мыльной оперы и уроки искусства.
— Твоя мама представляет, что ты чувствуешь?
Я трясу головой. Это было её мечтой столько времени, не думаю, что она когда-либо размышляла, чего хочу я.
— Нет, я всё скрывал от неё. Не думаю, что она хорошо воспримет это.
— Но это твоя жизнь.
Верно, моя жизнь. Картер Харрисон. Не "Картер Харрисон" все-американский блондин (спасибо лимонному соку), голубоглазый, с сияющими белыми зубами (спасибо отбеливателю) актёр. Я — просто Картер. Сомневаюсь, что хочу рассказывать ей больше, но думаю, что уйти из мыльной оперы будет достаточно непросто. Так что я поговорю с мамой об этом и об уроках искусства.
Будет весело.
— Могу я посмотреть твои работы?
Даже то, что Эмма произнесла это незамысловато перевернуло мой мир сверх на голову. Это всегда меня пугало.
— Я никогда и никому не показывал мои работы. Может и глупо, но они личные.
— Я понимаю, о чём ты. — Эмма кивает. — Также себя чувствую со своими песнями. Но для меня это проще — только Софи поёт мои песни. Это и помогает мне, когда пишу слова. Я не оцениваю себя, интересуясь, найдут ли люди в песнях нечто тайное, ведь не я их исполняю. Софи своего рода мой бронежилет. Полагаю, у артистов нет такой роскоши.
Никогда об этом не думал в таком ключе. Эмма, которая обладает невероятной способностью поддерживать, так неуверенно чувствует себя по поводу песен. И я никогда не осознавал, насколько она нуждается в Софи. Моя точка зрения учитывала перспективу Софи, это Софи нужны были песни Эммы.
Видимо мы оба по-своему прячемся.
— Что ж, когда-нибудь я покажу их людям. А пока мне следует тебя предупредить, я не Тревор Парсонс.
— Тревор с чего-то начинал. Ты знаешь, с ним было бы круто пообщаться.
Я засмеялся. Эмма всё сделала таким простым. Но, наверное, так и есть. Куда сложнее сохранять искренность, когда говоришь что-то типа: "Чёрт, Чэрити, я не умею читать мысли, я просто парень, пытающийся донести до тебя свои чувства".
На следующее утро на пробежке в Центральном Парке я продолжал думать о нашем разговоре с Эммой. Бег помогает прояснить мысли и мне это нужно перед тем, что ждет меня дома. Я возвращаюсь в нашу квартиру в Западном Центральном Парке и нахожу маму на кухне, читающую сценарий.
— Дорогой, я сделала для тебя несколько яиц.
Я подхожу к столу, забираю яйца и наливаю стакан апельсинового сока.
— Никакого сока — слишком много сахара.
Я сажусь и ничего не говорю.
— Нервничаешь из-за школы в понедельник?
Я качаю головой. Нет, из-за этого не нервничаю. Но вот о разговоре, который собираюсь завести сейчас, вполне. Думаю "в ужасе" — это самое подходящее слово.
— Мне надо поговорить с тобой.
Она откладывает сценарий и снимает очки.
— На счет мыльной оперы. Я не хочу…
— Я знаю, милый, и мне так жаль, что продюсеры давят на тебя с новой линией с Чэрити. Во-первых, мне кажется, это помогло бы со школой, они ведь знают, что твои часы урезаны, и, полагаю, захотели дать немного больше времени, пока тебя не будет на площадке".
— Да не об этом. Я больше не хочу делать это.
— Я запуталась. Ты не хочешь играть историю с Чэрити или вообще шоу?
— Шоу.
— Оу. — Она опускает взгляд и кивает. — Окей, Картер. Но ты же понимаешь, что у тебя контракт.
Что происходит? Она спокойна. Это не то, чего я ожидал; она не так реагирует, когда…
Я пытаюсь вспомнить те разы, когда настаивал на своём и говорил, что не хочу идти на прослушивание или принимать роль. И не могу. Невозможно. Я…
— На сколько рассчитан контракт?
— До следующего сентября.
Следующий сентябрь? Еще целый год.
— Давай я поговорю с продюсерами, посмотрим, что мы сможем сделать. Что-нибудь придумаем, но прямо сейчас будет невозможно уйти.
Я качаю головой. Вот оно. Она не собирается…
Что? Я начинаю обдумывать все сценарии, когда я брался за роли, и это полностью было моё решение. Я единственный, кто поставил себя в такое положение. Я единственный, кто подумал, что мыльная опера станет хорошим балансом между школой и работой.
— Я рада, что ты рассказал мне, дорогой. Не знала, что ты так несчастлив в шоу, но в школе выглядел так многообещающе и, казалось, ты решил сконцентрироваться на выпускном годе.
Я в шоке и тихо ем яйца, пока пытаюсь понять, что происходит в её голове.
Мама даёт мне сценарий, который читала.
— Мне кажется, он действительно отличный; тебе стоит прочитать. Расскажи, что думаешь об этом. Может это твоя следующая работа? — Она целует меня в щёку и хлопает по спине, перед тем как уйти в гостиную.
Я в таком шоке, что даже не показал свои рисунки. Нет смысла этого делать, пока не узнаю точно, как будут обстоять дела с шоу.
Я мою посуду в изумлении. Затем автоматически хватаю сценарий и иду с ним в свою комнату. Вся голова занята мыслями о том, что будет со мной, когда я не буду играть, когда не будет возможности спрятаться за ролью.
Вопрос в следующем: Действительно ли я готов быть собой?
В понедельник пока остальные студенты разошлись по классам, избранные исполнители ждали за кулисами, пока Д-р Паффорд по обычаю запугивал первокурсников, напоминая им, что в своих городках они могли быть лучшими артистами/музыкантами/танцорами/художниками, но здесь они обыкновенные студенты. В старших классах у них будет четыре студийных класса. То есть они будут учиться на час дольше, чем в "нормальной" средней школе.
Эмма приветствует меня улыбкой. Я рассказал ей о разговоре с мамой, и она была очень рада. С другой стороны, Софи не могла поверить, что мне хотелось бы уйти из шоу.
И только после того, как Эмма обняла меня, я замечаю Тревора Парсонса позади неё.
— Картер, ты знаком с Тревором?
— Привет. Конечно, я знаю тебя.
Я пожимаю его руку и не могу вымолвить ни слова. В своей жизни повстречал множество знаменитостей, но в Треворе есть нечто такое, от чего совершенно теряешь дар речи.
— Я разговаривала с Тревором о возможности сделать какую-нибудь арт-работу для группы.
— Круто.
Круто? Это не то впечатление, которое я хотел произвести на человека, подобно Тревору.
— Надеюсь, ты не против, Картер, но я рассказала Тревору о твоём желании рисовать, может быть, он смог бы дать тебе несколько советов".
— Вполне могу. Мне нравится, как другие работают. Видеть всё, что сделано за пределами этих стен. Давай я дам тебе свой номер.
Это оказалось куда легче, чем думал. И это оправдывает всё, что до этого делало меня несчастным?
Эмма отходит и смотрит, как мы с Тревором обмениваемся информацией. Мне хочется подбежать к ней, подхватить и крепко обнять.
Но не время. Звучит сигнал, мы рассаживаемся по местам. Следующие тридцать минут или больше мы увидим выступления моих сверстников. Блистать — вот что они любят. Они лучшие студенты CPA.
А затем наступила моя очередь.
Я хочу обвинить мать за то положение, в котором оказался, но её реакция натолкнула меня на мысль, что может она не единственная, кто давил на меня всё это время.
Я никогда не жаловался, что я актёр, что хожу на прослушивания.
Всё это я сам.
Я ступаю на сцену, в голову приходят цитаты из фильма "Смерть коммивояжёра", а не из того, что собирался читать.
Я осматриваю аудиторию и слышу крик девушек. Они эхом проносятся внутри моей головы.
И осознаю, насколько нелепой ложью была вся моя жизнь.