Хорхе и Елена безумно влюблены друг в друга, и это заставляет меня задуматься: будет ли у нас такая любовь с моим будущим мужем? Я думаю о Шелли. У нее никогда не будет мужа, не будет детей. Я знаю, что мои собственные дети полюбят ее так же сильно, как я; у нее не будет недостатка в любви. Но станет ли она сама глубоко переживать из-за того, что у нее никогда не будет собственной семьи и мужа? Я смотрю на Алекса и не могу представить себя в банде или что-то вроде этого. Это не для меня. Но этот парень, который олицетворяет все, против чего я выступаю, связан со мной, как никто другой. Это моя миссия — изменить его жизнь так, чтобы однажды про нас сказали «идеальная пара».
Когда музыка разливается в воздухе, я кладу руки на талию Алексу и склоняю голову ему на грудь. Он сдувает с моей шеи завитки и держит меня в объятиях, пока мы покачиваемся в такт музыке. Парень подходит к невесте с пятидолларовой купюрой.
— Это традиция, — объясняет Алекс. — Он платит, чтобы потанцевать с невестой. Это называется «танец процветания».
Я наблюдаю как завороженная, как парень прикалывает булавкой пятидолларовую купюру на платье невесты. Моя мать пришла бы в ужас. Парню, который танцует с невестой, что-то кричат, и все вокруг смеются.
— Что смешного?
— Они говорят, он прикрепил банкноту слишком близко к заднице.
Я изучаю пары на танцполе, стараюсь повторить их движения и поддаюсь музыке. Когда невеста заканчивает танцевать, я спрашиваю Алекса, собирается ли он поддержать традицию. Когда он говорит «да», я толкаю его вперед:
— Потанцуй с Еленой. Я собираюсь поговорить с твоей мамой.
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Да. Я видела ее, когда мы вошли, и не хочу игнорировать ее. Не беспокойся обо мне. Мне нужно сделать это.
Алекс достает десятидолларовую купюру из кошелька. Я не смотрела специально, но теперь кошелек пуст. Он собирается отдать все свои деньги невесте. Он может себе это позволить? Я знаю, что он работает в автомастерской, но деньги, которые он зарабатывает, вероятно, идут сразу в семью. Я делаю шаг назад, отпускаю руку.
— Я скоро вернусь.
У ряда столов, на которых женщины расставляют тарелки с едой, я подхожу к маме Алекса. Она одета в красное платье с запахом и выглядит моложе моей мамы. Люди думают, что моя мама красавица, но у миссис Фуэнтес неувядающая красота, как у настоящей кинозвезды. У нее большие карие глаза, длинные ресницы, достающие до бровей, и слегка загорелая безупречная кожа. Она раскладывает салфетки на столе, когда я подхожу и касаюсь ее плеча.
— Здравствуйте, миссис Фуэнтес, — приветствую я.
— Бриттани, верно? — спрашивает она.
Я киваю. Повторное знакомство, Бриттани. Перестань увиливать.
— Я хотела кое-что сказать вам, пока я здесь. И сейчас самое подходящее время, но я говорю бессвязно и не о том. Я просто нервничаю.
Женщина смотрит на меня как на сумасшедшую.
— Говори, — призывает она.
— Да, я знаю, что отношения у нас не заладились. И мне жаль, если я проявила к вам неуважение во время нашей последней встречи. Я просто хочу, чтобы вы знали, что, когда я пришла к вам в дом, я не собиралась целовать Алекса.
— Прости мое любопытство, а что ты собиралась делать?
— Простите?
— Каковы твои намерения в отношении Алекса?
— Я… я просто не уверена, что вы хотите от меня услышать. Если честно, мы хотим выяснить это, пока будем вместе.
Миссис Фуэнтес кладет руку мне на плечо.
— Господь знает, что я не самая лучшая мать в мире. Но я забочусь о своих сыновьях больше, чем о самой жизни, Бриттани. И я сделаю все, чтобы защитить их. Когда я вижу, как он смотрит на тебя, мне становится страшно. Я не могу видеть, как ему причиняют боль те, кто так важен для него.
Я слышу, как мама Алекса говорит о нем, и начинаю тосковать по своей матери, которая заботится и любит меня так же сильно. Я пытаюсь переварить слова миссис Фуэнтес, но это почти невозможно — они размером с мячик для гольфа и застревают в горле. Правда, в последнее время я не чувствую себя частью даже своей семьи. Я та, от кого мои родители все время ожидают правильных поступков и слов. Я играю свою роль так долго, чтобы мои родители могли сосредоточиться на Шелли, которая действительно нуждается в их внимании.
Иногда очень тяжело отчаянно изображать, будто ты — «нормальный» ребенок. Никто не говорил мне, что я не должна быть совершенной все время. Но вся моя жизнь наполнена бесконечным, огромным чувством вины. Вины за то, что я нормальный ребенок. Вины за то, что я должна убедиться, что Шелли любят так же сильно, как и меня. Вины за те опасения, что мои собственные дети могут быть такими же, как моя сестра. Вины за те неловкие моменты, когда люди смотрят на Шелли в общественных местах. И она никуда не денется. Как это возможно, если я чувствую ее с рождения? Для миссис Фуэнтес семья — это любовь и защита. Для меня семья — разделение вины и условная любовь.
— Миссис Фуэнтес, я не могу обещать, что не причиню Алексу боль. Но я не могу держаться подальше от него, даже если вы этого хотите. Я уже пробовала.
Потому что Алекс вытаскивает меня из моей темноты. Я чувствую, как у меня на глаза наворачиваются слезы и катятся по щекам. Я расталкиваю толпу и ищу туалет.
Пако выходит из туалета, когда я проношусь мимо него.
— Ты, возможно, захочешь подождать, прежде чем… — Голос Пако исчезает, когда я закрываю дверь на замок.
Вытерев глаза, я смотрюсь в зеркало. Я в ужасном состоянии. Тушь растеклась и… ой, это бесполезно. Я соскальзываю вниз и сажусь на холодный кафельный пол. Теперь я понимаю, что Пако хотел мне сказать. Здесь плохо пахнет, э… просто воняет… до такой степени, что меня тошнит. Я зажимаю нос рукой, стараясь не обращать внимания на отвратительный запах, и думаю о словах миссис Фуэнтес.
Я сижу на полу в туалете, вытирая глаза туалетной бумагой, и делаю все возможное, чтобы зажать нос. Громкий стук прерывает мои рыдания.
— Бриттани, ты там? — слышу я голос Алекса через дверь.
— Нет.
— Пожалуйста, выходи.
— Нет.
— Тогда впусти меня.
— Нет.
— Я хочу научить тебя кое-чему по-испански.
— Что?
— No es gran cosa.
— Что это значит? — спрашиваю я, по-прежнему прижимая платок к лицу.
— Я скажу тебе, если ты дашь мне войти.
Я поворачиваю ручку до щелчка. Алекс ступает внутрь.
— Это означает «ничего страшного».
За ним закрывается дверь, он приседает рядом со мной, берет меня за руки и притягивает ближе к себе. Затем фыркает пару раз.
— Вот дерьмо. Здесь был Пако?
Я киваю. Он гладит меня по волосам и что-то шепчет по-испански.
— Что сказала мама?
Я прячу лицо в его груди.
— Она просто была честной, — бурчу я в его рубашку.
Громкий стук в дверь прерывает нас.
— Abre la puerta, soy Elena.
— Кто это?
— Невеста.
— Впусти меня! — командует Елена.
Алекс открывает дверь. Перед нами предстает видение в белых оборках и долларовых купюрах, прикрепленных к задней части ее платья, которые мешают ей зайти. Она пробирается к туалету и закрывает за собой дверь.
— Что здесь случилось? — Она тоже старается не дышать. — Здесь был Пако?
Мы с Алексом киваем.
— Что он такое ест, что на другом конце от него воняет гнилью? Черт, — говорит она, пока достает платок и затыкает им нос.
— Это была прекрасная церемония, — говорю я через ткань.
Это самая странная и нелепая ситуация, в которой я когда-либо оказывалась. Елена хватает меня за руку.
— Выходи на улицу и наслаждайся вечеринкой. Моя тетя может быть грубоватой, но она безобидная. Кроме того, я думаю, в глубине души ты ей нравишься.
— Я отвезу ее домой.
Алекс играет роль моего героя. Интересно, когда он устанет от нее?
— Нет, ты не повезешь ее домой, или я запру вас обоих в этой вонючей комнате.
Она говорит так, что, похоже, действительно это сделает. Снова раздается стук в дверь.
— Vete vete.
Я не знаю, что сказала Елена, но она точно говорила с удовольствием.
— Soy Jorge.
Я пожимаю плечами и жду разъяснений от Алекса.
— Жених, — дает он мне подсказку.
Хорхе прошмыгивает в комнату. Он не такой грубый, как остальные, потому что не обращает внимания на тот факт, что в комнате пахнет так, будто кто-то умер. Но он осторожно вдыхает несколько раз, и на его глазах выступают слезы.
— Пойдем, Елена. — Хорхе пытается неприметно зажать чем-то нос, но у него не получается. — Гости потеряли тебя.
— Разве ты не видишь, что я разговариваю с моим двоюродным братом и его девушкой?
— Да, но…
Елена поднимает одну руку, чтобы заткнуть его, второй она удерживает ткань над носом.
— Я говорю с братом и его девушкой, — заявляет она с нажимом. — И мы еще не закончили.
— Ты, — Елена указывает прямо на меня. — Пойдем со мной. Алекс, я хочу, чтобы вы с братьями спели.
— Елена, я не думаю, что… — качает головой Алекс.
Елена останавливается перед Алексом, заставляя замолчать даже его.
— Я не прошу тебя думать. Я попрошу тебя вместе со своими братьями спеть для меня и моего мужа.
Елена открывает дверь и тащит меня через весь дом на задний двор. Она отпускает меня, только когда забирает микрофон у вокалиста.
— Пако! — объявляет она громко. — Да, я обращаюсь к тебе. — Елена показывает на Пако, разговаривающего с кучей девушек. — В следующий раз, если захочешь сходить по-большому, сделай это в чужом доме.
Девушки хихикают и оставляют Пако в одиночестве. Хорхе бросается на сцену и пытается забрать оттуда жену. Бедный человек старается из-за всех сил, а все вокруг смеются и хлопают. Когда Елена наконец уходит со сцены, Алекс разговаривает с вокалистом группы, а остальные гости просят спеть его вместе с братьями. Пако садится рядом со мной.
— Прости насчет туалета. Я пытался предупредить тебя, — говорит он смущенно.
— Все нормально. Я думаю, что Елена и без того смутила тебя.
Я наклоняюсь к Пако и спрашиваю:
— Если серьезно, что ты думаешь о наших отношениях?
— Если серьезно, ты лучшее, что случалось с этим парнем.