Притащить меня в галерею было не лучшей идеей Бриттани. Когда Сьерра повела Бриттани показывать картину, я почувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Я брожу вокруг стола с едой и радуюсь, что мы уже пообедали. Я бы даже не назвал это едой. Например, суши, которое мне хочется разогреть в микроволновке, чтобы оно стало хоть чуточку съедобным. Или бутербродики размером с монету.

— У нас заканчивается васаби.

Я все еще пытаюсь определить, что лежит на столе, когда кто-то хлопает меня по спине. Я оборачиваюсь и вижу невысокого светловолосого белого парня. Он похож на Ослиную Морду, и мне сразу хочется его оттолкнуть.

— У нас заканчивается васаби, — повторяет он.

Если бы я знал, что, черт побери, значит васаби, я бы ему ответил. Я чувствую себя глупо.

— Ты не говоришь по-английски?

Я сжимаю кулаки. «Да, я говорю по-английски, тупица. Но в последний раз, когда я был на уроке английского, слова „васаби“ не было в чертовой контрольной». Я ничего не отвечаю на это, игнорирую парня и отхожу смотреть выставку. Я останавливаюсь перед картиной девушки с собакой, которые гуляют по чему-то, смутно напоминающему Землю.

— Вот ты где, — подходит ко мне Бриттани.

Дуг и Сьерра стоят за ней.

— Брит, это Перри Ландис. — Дуг показывает на того самого клона Колина. — Он художник.

— О боже мой, ваши работы просто потрясающие! — восхищается Бриттани.

Она произносит «о боже мой» как самая настоящая идиотка. Она шутит, что ли? Парень смотрит через плечо на картину.

— Что скажете по поводу этой? — спрашивает он Бриттани.

Та задумывается.

— Мне кажется, здесь запечатлена попытка постичь связь между человеком, животным и планетой Земля.

Я вас умоляю. Что за чушь! Перри кладет руку ей на талию, и я готов набить ему морду прямо посреди галереи.

— У вас очень глубокое видение искусства.

Очень глубокое, черт возьми. Он хочет залезть к ней под юбку… пока я не скажу, что этого никогда не будет.

— Алекс, что ты думаешь? — обращается Бриттани ко мне.

— Ну… — Я потираю подбородок, пока разглядываю картину. — Я думаю, что вся коллекция стоит доллар пятьдесят, максимум два.

Сьерра глядит на меня с ужасом и зажимает ладонью рот. Дуг давится напитком. А Бриттани? Я смотрю на свою вроде как девушку.

— Алекс, ты должен извиниться перед Перри, — выговаривает Бриттани.

Конечно, сразу после того, как он извинится за то, что спрашивал меня про васаби. Ни за что!

— Я ухожу. — Я разворачиваюсь и несусь к выходу из галереи. Me voy.

На улице я стреляю сигарету у официантки, у которой сейчас перекур. Сейчас я думаю только о взгляде Бриттани, когда она приказала мне извиниться. Я не выполняю ничьих приказов.

Черт, я не могу смотреть, как этот мудак художник обнимает мою девушку. Я уверен, что каждый парень на самом деле хочет ее облапить, хотя и будет утверждать, что просто задел ее. Я хочу прикасаться к ней и знать, что она хочет только меня. Я не позволю ей командовать мной, как щенком, и держаться со мной за руки, только когда мы наедине. Все должно было пойти по-другому.

— Я видела, как вы вышли из галереи. Только снобы ходят туда, — завязывает со мной разговор официантка, когда я возвращаю ей зажигалку.

Васаби. Теперь снобы. Я что, не знаю английский?

— Снобы?

— Высокомерные типы вроде белых воротничков.

— Да, ну я точно не из таких. Скорее я затесался в толпу снобов и оказался среди них белой вороной. — Я затягиваюсь и говорю спасибо никотину. Мне сразу стало спокойнее. У меня уже, наверное, ссохлись легкие, но есть и хорошие новости: я умру раньше, чем легкие мне откажут.

— Я белая ворона Мэнди. — Официантка протягивает мне руку и улыбается. У нее светло-русые волосы с фиолетовыми прядками. Она милая, но она не Бриттани.

Я пожимаю ей руку.

— Алекс.

Она разглядывает татуировки.

— У меня тоже есть две. Хочешь покажу?

На самом деле не очень. У меня такое чувство, будто однажды она напилась и набила тату на груди… или попе.

— Алекс! — Бриттани ищет меня у выхода из галереи.

Я все еще курю и пытаюсь забыть, что она привезла меня сюда, как маленький грязный секрет. Я не хочу больше быть чертовым секретом. Моя псевдодевушка пересекает улицу. Ее дизайнерские туфли цокают по асфальту и напоминают мне, что она стоит выше. Она видит, как мы с Мэнди вместе курим.

— Мэнди собиралась показать мне свои татуировки. — Я хочу позлить Бриттани.

— Не сомневаюсь. Ты собирался показать ей свои? — Она смотрит на меня осуждающе.

— Я в этом не участвую, — говорит Мэнди. Она бросает сигарету и тушит ее носком кроссовки. — Удачи вам, ребята. Она вам очень понадобится.

Я делаю еще одну затяжку и хочу, чтобы Бриттани прекратила меня мучить.

— Возвращайся в галерею, querida. Я поеду на автобусе домой.

— Я думала, что мы проведем вместе отличный день, Алекс, в городе, где нас никто не знает. Разве ты не хочешь этого?

— Скажи, ты считаешь отличным, что маленький вонючий художник принял меня за официанта? Пусть лучше меня знают как бандита, чем как официанта-эмигранта.

— Ты даже не попробовал. Если ты расслабишься и расправишь плечи, то сможешь вписаться. Ты можешь быть одним из них.

— Там все пластмассовые. Даже ты. Просыпайтесь, мисс «ОБожемой»! Я не хочу быть одним из них. Понимаешь? Entiendes?

— Теперь все четко и ясно. К твоему сведению, я не из пластика. Ты можешь назвать это как угодно, а у нас это называется тактичность и вежливость.

— В твоем окружении, не моем. В моих кругах мы говорим так, как есть. И никогда больше не заставляй меня извиняться, будто ты моя мать. Я клянусь, Бриттани, если ты еще раз так сделаешь, мы расстанемся.

О боже! Ее глаза наполняются слезами. Она отворачивается, и я хочу придушить себя за то, что обидел ее. Я тушу сигарету.

— Прости. Я не хотел выглядеть как придурок. Но получилось именно так. Мне просто было неуютно там.

Она не смотрит на меня. Я дотрагиваюсь до ее спины и радуюсь, что она не отшатнулась. Я продолжаю:

— Бриттани, мне нравится тусоваться с тобой. Черт, когда я захожу в школу и вижу тебя в коридоре… Когда вижу эти золотистые волосы ангела, — говорю я, перебирая ее волосы. — Я понимаю, что смогу пережить этот день.

— Я не ангел.

— А для меня — да. Если ты простишь меня, я вернусь и извинюсь перед тем художником.

Она открывает глаза.

— Правда?

— Да. Я не хочу этого. Но я сделаю это… для тебя.

Ее рот изгибается в улыбке.

— Не делай этого. Я ценю, что ты готов сделать это для меня, но в одном ты прав: его картины — полный отстой.

— Вот вы где, ребята, — подходит к нам Сьерра. — Мы уже обыскались вас, голубки. Поехали лучше в домик.

Уже в доме Дуг хлопает в ладоши.

— Джакузи или кино? — спрашивает он.

Сьерра подходит к окну с видом на озеро.

— Я засну, если мы включим фильм.

Я сижу с Бриттани на диване в гостиной и перевариваю тот факт, что этот огромный особняк — второй дом Дуга. Он больше моего единственного дома, в котором я живу. А джакузи? Господи, у богатых есть все.

— У меня нет плавок, — говорю.

— Не волнуйся, — успокаивает меня Бриттани. — У Дуга наверняка есть еще одни для бассейна, он одолжит тебе.

Дуг роется в ящике в поисках запасных плавок.

— Здесь остались только две пары. — Дуг достает узкие плавки и протягивает мне. — Тебе подойдут эти, чувак?

— Они зажмут мне правое яичко. Давай ты их наденешь, а я возьму эти, — предлагаю я и забираю у Дуга боксеры. Я вдруг понимаю, что девушек нет. — Куда они пошли?

— Переодеваться. И пообсуждать нас, я уверен.

В небольшой раздевалке я натягиваю боксеры и думаю о жизни дома. Здесь, на Женевском озере, легко забыть обо всем. Здесь можно не беспокоиться о том, сможет ли тебя кто-то прикрыть. Когда я выхожу из раздевалки, Дуг затевает разговор:

— Ей пришлось много на что пойти, чтобы быть с тобой. Люди уже сплетничают.

— Слушай, Дугги. Я люблю эту девушку больше всего в моей жизни. Я не собираюсь отказываться от нее. Я начну переживать, что скажут обо мне остальные, когда умру.

Дуг улыбается и протягивает мне руку.

— Фуэнтес, думаю, сейчас у нас произошел настоящий мужской разговор. Хочешь обнимемся?

— Не в этой жизни, белый друг.

Дуг хлопает меня по спине, и мы идем в джакузи. По крайней мере, мы начинаем друг друга понимать. Но в любом случае обнимать его я не собираюсь.

— Очень сексуально, малыш. — Сьерра оценивающе смотрит на плавки Дуга.

Дуг ходит как пингвин, переваливаясь, и пытается устроиться поудобнее.

— Клянусь, я сниму их, как только сяду в воду. Они душат мои яички.

— Я тебя не слышу. — Бриттани закрывает уши ладонями. На ней желтое бикини, которое почти не оставляет простора для воображения. Она похожа на подсолнух, который озаряет солнечным светом всех, кто смотрит на нее.

Дуг и Сьерра забираются в ванну.

Я запрыгиваю в джакузи и сажусь рядом с Бриттани. Я никогда еще не был в джакузи и не в курсе правил. Мы будем сидеть и разговаривать или разобьемся на пары и начнем целоваться? Мне нравится второй вариант, но Бриттани нервничает. Особенно после того, как Дуг выбрасывает плавки из ванны. Я морщусь.

— Да ладно, чувак.

— Что? Я хочу еще иметь детей, Фуэнтес. Они мешают кровообращению.

Бриттани выходит из ванны и оборачивается полотенцем.

— Пойдем в дом, Алекс.

— Ребята, вы можете остаться здесь, — предлагает Сьерра. — Я заставлю его надеть плавки обратно.

— Не парься. Наслаждайтесь джакузи. Мы будем внутри, — отмахивается Бриттани.

Когда я выхожу из ванны, Бриттани протягивает мне еще одно полотенце. Я обнимаю ее, и мы идем в комнату.

— Ты в порядке?

— Абсолютно. Я думала, это ты расстроен.

— Мне хорошо. Но… — Я беру фигурку из стекла и изучаю ее. — Я вижу этот дом, эту жизнь… Я хочу быть с тобой, но смотрю вокруг и понимаю, что никогда не впишусь.

— Ты слишком много думаешь. — Она опускается на ковер и гладит пол. — Иди сюда и ляг на живот. Я умею делать шведский массаж. Это расслабит тебя.

— Ты не шведка, — усмехаюсь я.

— Да, ты тоже. Так что, если я сделаю что-то не так, ты никогда не почувствуешь разницы.

Я ложусь рядом с ней.

— Я думал, мы не будем торопиться.

— Разминать спину — вполне безобидное занятие.

Мои глаза бродят по ее телу, прикрытому лишь бикини.

— Я вас знаю. Я был близок с девушками, на которых было гораздо больше одежды.

Она шлепает меня по заднице.

— Веди себя хорошо.

Когда руки двигаются по моей спине, я издаю стон. Что это за пытка! Я пытаюсь контролировать себя, но у нее чертовски умелые руки, а у моего тела есть собственный разум.

— Ты слишком напряжен, — шепчет она мне на ухо.

Конечно, я напряжен. Ее руки блуждают по моему телу. Я издаю еще один стон. Через несколько минут дурманящего массажа Бриттани мы слышим громкие охи и стоны из джакузи. Дуг и Сьерра точно решили пропустить массаж спины.

— Ты думаешь, они?.. — спрашивает она.

— Или это, или Дуг очень религиозный парень (мы слышим крики «О боже!» каждые две секунды).

— Это заводит тебя? — Она тихонько дышит мне в ухо.

— Нет, но если ты продолжишь меня так массировать, можешь забыть про всю ерунду с медленными отношениями. — Я сажусь и смотрю на нее. — Единственное, чего я не могу понять: ты специально издеваешься надо мной или ты на самом деле невинна?

— Я не дразню тебя.

Я изгибаю бровь, перевожу взгляд на ее руку, которая лежит высоко на моем бедре. Она резко убирает ее.

— Ладно, я не хотела класть руку сюда. Вернее, я хотела, но… Это просто… что я хочу сказать…

— Мне нравится, когда ты запинаешься. — Я тяну ее на ковер и показываю свою версию шведского массажа, пока нас не прерывают Сьерра и Дуг.

Спустя две недели я узнаю, что назначено заседание суда по моему делу о незаконном владении оружием. Я не говорю об этом Бриттани, потому что она будет тревожиться. Она, наверное, пойдет еще дальше и скажет, что государственный защитник хуже частного юриста. Но я не могу позволить себе дорогого адвоката. Я погружен в размышления о моей дальнейшей судьбе, и перед дверями школы в меня неожиданно кто-то врезается, так что я почти теряю равновесие.

— Какого черта? — возмущаюсь я.

— Прости, — нервно говорит парень.

Я понимаю, что парень не кто иной, как белый парень из тюрьмы.

— Подойди и ударь меня, выродок, — кричит Сэм.

Я делаю шаг вперед, становлюсь между ними.

— Сэм, что случилось?

— Этот недоумок занял мое место на парковке, — Сэм указывает на белого парня.

— Ну и что? Ты не нашел другого места?

Сэм стоит неподвижно, готовый надрать задницу белому парню. Сэм может это сделать с легкостью.

— Я нашел другое место.

— Тогда оставь парня в покое. Я его знаю. Он нормальный.

Сэм поднимает бровь.

— Ты знаешь этого парня?

— Слушай. — Я бросаю взгляд на белого парня и радуюсь, что он сменил коралловую рубашку на синюю. Он все равно похож на городского мажора, но, по крайней мере, я могу смотреть на него во время разговора. — Этот парень бывал в тюрьме чаще, чем я. Он может выглядеть как полный недоумок, ходить с прилизанными волосами и в старомодной рубашке, но на самом деле он тот еще засранец.

— Ты разыгрываешь меня, Алекс, — не верит мне Сэм.

Я отхожу в сторону и пожимаю плечами.

— Потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Белый парень шагает вперед, изо всех стараясь выглядеть крутым. Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться, и скрещиваю руки на груди, как будто жду начала драки. Мои приятели из банды тоже ждут, когда белый дрыщ завалит Сэма. Сэм переводит взгляд с Алекса на белого парня и обратно.

— Если ты прикололся надо мной, Алекс…

— Проверь его судимости. Угон авто — его специализация.

Сэм обдумывает следующий шаг. Белый парень решает не ждать. Он подходит ко мне, зажав руку в кулак.

— Алекс, если тебе что-то надобится, ты знаешь, кто прикроет твою спину.

Мы ударяем кулаками. Он исчезает через секунду, и я рад, что никто не заметил, как его кулак задрожал от страха. Я ловлю белого парня в раздевалке между первым и вторым уроком.

— Ты правда имел это в виду? Насчет помощи?

— После сегодняшнего утра я обязан тебе жизнью, — говорит белый парень. — Я не знаю, почему ты заступился за меня, но я испугался до смерти.

— Это правило номер один. Не позволяй им увидеть твой страх.

Белый парень фыркает. Он так смеется или страдает от запора?

— В следующий раз, когда мне будет угрожать кто-нибудь из банды, попробую так сделать. — Он протягивает руку. — Я Гарри Франкель.

Я пожимаю ее.

— Послушай, Гарри, — говорю. — Суд назначили на следующей неделе, но я не очень-то надеюсь на государственного защитника. Как думаешь, твоя мама может мне помочь?

Гарри улыбается.

— Думаю, да. Она хороший адвокат. Если это твое первое правонарушение, она, вероятно, сможет добиться условного срока.

— Я не могу себе позволить…

— Не волнуйся о деньгах, Алекс. Вот ее визитка. Я скажу, что ты мой друг, и она сделает это на безвозмездной основе.

Когда Гарри идет по коридору, я думаю о том, как самый неподходящий человек может вдруг оказаться твоим союзником. А блондинка может заставить тебя с нетерпением ждать будущего.