В приложении к уже сказанному о пробуждении сверхчувственного через эрос добавим известное нам о том, что обычно называют "шабашем" и "черной мессой".

Средневековая демонология - область, безусловно достойная исследования. Однако ни теологи, в частности сами инквизиторы, относившие изучаемые проявления к чистому сатанизму, ни ученые, для которых все это или просто курьезные предрассудки, или истерико-психопатические симптомы, не дали полных ответов на поставленные этими явлениями вопросы. Психиатры и психоаналитики стремятся упразднить все мистико-теологическое вообще и путем экспериментов прийти к соответствующей терапии, избавляющей своих пациентов от демонических влияний и контактов. Но именно здесь в наибольшей степени проявляется узость так называемого "научного" или "позитивного" знания. Врачи часто избегают помогать людям действительно больным, но почему-то, когда дело доходит до "сверхчувственного", они поднимают настоящий гвалт. Начинается война с одной единственной целью - прекратить или вовсе "запретить" указанные проявления без всякого осознания их природы, их глубинной экзистенциальности проявлений. И, тем не менее, конструкции, изобретаемые ръч лечения болезней, "не работают", а отсылки к психопатическим исследованиям "провисают".

Во всем, что касается так называемого "шабаша", следует отделить множество предрассудков и предвзятостей от подлинных черт внутреннего опыта, повторяющихся и становящихся типичными. Прежде всего, пробуждение этого опыта связано с употреблением некоторых веществ, аналогичных приворотным зельям. Часто это те же самые афродизиаки, наркотические и психотропные вещества - в текстах упоминаются белладонна, опиум, аконит, четырехлистник, белена, листья тополя, некоторые сорта мака; часто для приготовления соответствующей смеси используются животные жиры, создающие сугубое действие. Результат двойной: с одной стороны глубокое забытье, в котором рождаются сияюще-странные видения, с другой - пробуждение силы пола и возведение ее до экстатико-визионерского уровня. Некоторые исследователи отмечают и ритуально-посвятительные элементы этой практики. В частности, в одном из текстов сказано: "Приготовляя смесь, не забудь призвать демонов ее состава и совершить магические церемонии, им угодные". Эти слова содержат свидетельство того, что не само по себе вещество служит носителем демонической силы, но тайно придаваемая ему человеком "направленность действия". Призвание демона как таковое является "стержнем" совершаемой операции. Не материя сама по себе, но именно символическая церемония дает силу, с которой участникам "шабаша" предстоит иметь дело. В этом, кстати, различие между обычным использованием афродизиаков и психотропных средств и собственно пробуждением опыта "шабаша". Еще характерный признак - коллективный, групповой характер как призывания демона, так и всей последующей практики.

Еще Иоганн Виерус в своей книге "Daemonomania" выражал сомнения в подлинности опыта Бодэна из-за того, что "сверхъестественный" опыт последнего (встречи с "дьяволом") был пережит в состоянии бреда или транса при неподвижном состоянии тела. Бодэн же утверждал, что бывал на "шабаше". Геррес рассказывал об опытах, проведенных в XIV веке одним из бенедиктинцев (по некоторым сведениям, самим Гассенди) над лицами, привязанными к своим постелям, - им давали снадобья, "ведущие на шабаш". Все они были погружены в глубокий сон, каталептический или летаргический - ни огонь, ни уколы не могли разбудить их. Информация, полученная в результате опыта, была такой: чтобы "попасть на шабаш", надо было не только употребить соответствующее зелье, но и произнести формулы - только тоща, погрузившись в сон, подопытный "отправлялся по назначению". Можно, конечно, дать самое простое объяснение - в состоянии бреда подопытному казалось, будто бы он попадает на эротическую оргию. Однако, если встать на "индийскую" точку зрения, то очевидно, что речь тут вдет об измененных состояниях и переходе на более "тонкий" план, а вовсе не только о бредовых фантасмагориях. Уже цитированный де Нино отделял составы, употребление которых просто вызывает опьяняющее, делириозное или бредовое состояние, от действительно "ведущих на шабаш", что никакого отношения к субъективным галлюцинациям не имеет. Напротив, налицо совершенно реальное пребывание человека сразу в двух местах. Подобное явление, вызванное, конечно, совершенно иными обстоятельствами, описано и в житиях христианских святых. "Двойное пребывание" в случае употребления наркотика часто бывает таким: человек неподвижно лежит в постели, но придя в сознание подробно, описывает места, которые посетил (см. у Герреса). Полностью исключить чисто "психическое" происхождение описываемого местностей, вроде того, что происходит у шизофреников, конечно нельзя, речь явно идет о явлениях sui generis. Нельзя также исключить, что в средние века еще сохранились остатки древних экстатических культов, кульминацией которых были половые акты, - они-то и составляли основу "шабаша". Известно, например, рогоносное божество Цернунос - его скульптурное изображение было обнаружено под фундаментом Собора Парижской Богоматери, который, таким образом, можно считать посвященным на самом деле именно этому божеству. Известно, что адепты этого божества во время своих церемоний переживали подлинный транс, "просветление", как они утверждали. Смерть они всегда встречали спокойно, уверенные в том, что наследуют вечную жизнь. Молодые женщины, принадлежащие к их числу и "приводимые в восхищение" Цернуносом, считали шабаши в его честь "высшей религией" и шли на казнь радостно, внешне напоминая первых христианок.

Вообще по своему содержанию и всплывавшим в ходе церемоний архетипам "шабаш" очень напоминает разнообразные античные культы.

Если угодно, можно говорить о коллективном бессознательном, переходящем на тонкий план и в соответствующих ситуациях рождающем одни и те же сходные образы: это свидетельствует о том, что никакое вытеснение на индивидуальном уровне не способно их уничтожить, а следовательно, ни одна из "регулярных" традиций не имеет той внутренней силы, какую имели древние Мистерии. Наложение новой, христианской традиции исказило их первоначальный образ. В этих обстоятельствах древние воспоминания приобрели "антиномический", "сатанинский" аспекты. Сквозь призму нового культа более древний выглядит как демонический - так часто бывает в истории религий.

"Остаточные движения" подсознания очень легко представить как враждебные, демонические, даже сатанинские влияния. Фантасмагорический, пестрый мир "шабаша", разумеется, никак не соответствовал "добрым нравам", входившим составной частью в сценарии, разработанные Святейшей Инквизицией.

Наконец, следует упомянуть об образах животных - участников этих фантасмагорий. Их появление связано с очень глубокими "дочеловеческими" аспектами и возможностями бытия. Это может быть тождественно пробуждению тотемических черт, особенно ярко проявляющихся у "примитивных" народов, - появление своего рода "росписи" тотема, связанного с определенным этносом. Но может быть и свидетельством вырождения, складывания "антиформ". Однако и в том, и в другом случае все это очень напоминает дионисииское "освобождение" в античных посвятительных эротико-оргиастических ритуалах.

С. де Гуайта, основываясь на свидетельствах ряда авторов прошлых столетий - Буге, Н.Ремигиуса, Бодэна, Дель Рио, Бинсфельдиуса, Дона Кальмета и др. - описал основную структуру "шабаша" следующим образом. "Королева шабаша" - обнаженная молодая женщина необычайной красоты - появляется верхом на черном баране. Затем происходит посвящение одной из участниц, девственницы. Не кто иной, как козел, совершает над ней обряды, известные в тантре как nyasa - затем ее или "помазывают" некоторым веществом, или просто насилуют на жертвеннике. После этого начинается свальная оргия - все совокупляются со всеми - без различия родственных связей, пола, естества и т.д. Оргией руководит новопоставленная "жрица". Сам же козел, возвышаясь надо всеми, постепенно превращается в человекообразное существо - "духа земли", воплощение плодородия. Затем и это существо приобретает черты птицы - символа "освобождения" участников сборища. Так происходит "пробуждение демона свободы" (характерно, что в Риме одним из имен Диониса было Liber). Этот демон раздает участникам лепешки, пародируя Причастие. В конце "королева шабаша" произносит: "Молния Бога, порази нас, если осмелишься!" В XII веке в Славонии подобная формула произносилась еще более откровенно: "Сегодня мы объявляем, что Христос побежден". Объективная сторона совершающегося становится понятной, если мы добавим, что опыт телесно участвующих в шабаше совпадает с переживаниями тех, на ком проводились уже описанные опыты с зельями, эликсирами и ядами. Отметим, что на некоторых "шабашах" пробуждали и призывали Диану, на некоторых - самого Люцифера - именно в его "светоносную" мужеподобную фигуру превращался козел. В германском мире центральной фигурой была Vrowe Holda. Ее свойства амбивалентны - она одновременно нежна и страшна, милостива и всесокрушающа - именно ей в наибольшей степени свойственны черты женского архетипа вообще. Это та же самая Венера, место ее жительства - "Лысая гора" или "гора шабаша", время пробуждения - Вальпургиева ночь. С христианской точки зрения это место и время всего греховного и демонического.

Ясно видно также, что козел - не кто иной, как hircus sacer "священный козел" - символическое животное, черты которого вобрал в себя Пан-Дионис. В египетских культах именно с ним совокуплялись молодые женщины. Фигура обнаженной женщины - нагой богини - традиционна для средиземноморских стран.

Египетского происхождения, эта богиня встречается и в ритуалах некоторых сект у славян. Некоторые элементы общей структуры "шабаша" использовали гностики - так, известно, что Марк Гностик на специально приготовленном для этого "жертвеннике" дефлорировал молодых девушек, утверждая, что таким образом делает из них пророчиц. По свидетельству Плиния, в Риме ночные шабаши совершались на горе Атланте - там плясали до упаду, освобождая, таким образом, стихийные силы пола, а затем совокуплялись - опять-таки все со всеми, - посвящая это действо древним природным божествам. Основу "шабаша" составляют именно ритуалы, развязывающие на тонком плане силы, дремлющие при господстве дневного сознания. Вообще фактически получается так, что, по сути, не имеет значения, совершается ли "шабаш" с участием "реальных" лиц и предметов, или исключительно на тонком плане - ведь подлинно реально человек пребывает именно там.

Мы показали, как и почему подобный опыт в сознании людей приобрел черты "дьявольщины". Отсюда становится понятным, какую роль сыграло для обретения "шабашем" этих черт теологическое осуждение сексуальности в христианстве. Важно понять, что речь здесь идет прежде всего о восстании демонически-бесформенного против положительно-определенной религии, о ломке как переходе, преодолении, шаге от условного к безусловному. Любая форма ограничивает - в теистических религиях в виде догматики, предписаний, запретов и т.д. Поэтому преодоление формы может приобретать черты контррелигии или просто религии наоборот. В этом контексте интересна одна деталь. Согласно описаниям "шабаша", выражением "символа веры" его участников является целование в зад, в obsculum sub cauda самого "божества", его изображения или же "представителя", иначе говоря, козла. Однако, согласно некоторым свидетельствам, это не обязательно. Есть и еще свидетельства совсем иного содержания: никакого непристойного целования не было - целовали обратное, второе, черное лицо, расположенное на месте затылка, может быть, маску. В таком случае речь идет о голове Януса. Символизм очевиден: если переднее, видимое лицо представляет внешние проявленные черты Бога, то обратное, черное лицо - "божественная бездна", бесформенная и одновременно превышающая всякую форму. Это то божество, к которому приложима тайная формула египетских мистерий: "Осирис есть черный бог". Развитая неоплатониками, эта формула нашла отражение и в ранней греческой патристике, в частности у Дионисия Ареопагита. Поэтому вполне возможно, что вместо упоминаемого непристойного колдовского ритуала имели место совсем иные формы восхваления бесформенного, превышающего всякую форму, и непроявленного божественного начала, "божественной бездны", "темного бога". Какими могли быть оперативные аспекты такого сатанизма, действительного или мнимого, сказать очень трудно - мы, однако, знаем о существовании большого количества "черных культов", среди которых говорят прежде всего о черных мессах.

О последних мы знаем очень мало, так как они очень редки, да и вообще их существование под вопросом. Предполагают, что в них практикуется дьявольское переворачивание католического ритуала. При этом все дошедшие до нас сведения - о кощунствах, гротесках и ужасах, подобных описанным в романтическом духе Гюисмансом. Цели - скорее магические, чем экстатические; в частности, таковы черные мессы, которые служила Екатерина Медичи. Многое напоминает черты Мистерии Афродиты - во всяком случае, переживаемое в "шабаше" на тонком плане прямо переносится на физический. "Мессу" помогает служить перед "алтарем" обнаженная женщина, которой в то же время она и посвящается. Ее основная ритуальная поза - руки, указывающие на ее пол, - как и у многих средиземноморских богинь. Детали самой "мессы" почти точно совпадают с "шабашем". Особенностью, но и самой ужасной, является принесение в жертву закалываемого младенца - в соответствии с древними кровавыми жертвами Великой Богине. Сама процедура структурно в точности повторяет евхаристическое приношение. Важная деталь: это обязательно должно совершаться только рукоположенным в Римской Церкви священником. В соответствии с католической доктриной только такое рукоположение дает силу на приношение Даров; ничто и никогда не может лишить священника этой силы. Совершающий описанные действия продолжает носить свой сан в соответствии с character indelibilis римско-католического рукоположения. Только оно дает силу на реальное перевоплощение не только неодушевленной гостии, но и приносимых в жертву живых существ. Осуществленная таким образом "мистерия" должна и участвующую женщину превратить в женский архетип, в трансцендентную женщину, в "богиню". Пробужденные. таким образом сверхчувственные силы затем используются в оперативных целях. При этом надо отметить, что создание особой техники богоборчества и противорелигии, основанной на использовании энергий бесформенно-нижней области, есть экстрема и в истории явление исключительное. Это и можно назвать сатанизмом в собственном, прямом смысле этого слова, отрицательно-уничижительном. Кроме католической традиции, антитетической по существу, таких явлений не встречается - половая магия не используется в целях переворачивания смыслов, не есть двигатель антиномизма как такового.

В заключение отметим, что опыт "шабаша" с использованием соответствующей оперативной техники, как и вообще жизнь на тонком плане, не сводимая к личным сновидческим фантазиям, почти невозможна для современного человека. В атмосфере всеобщей материализации жизни личность вообще закрыта от чего-либо кроме своего сугубо личного. Не считая отдельных, исключительных случаев, единственный возможный психический опыт (если, конечно, брать нормальных людей) - это тот, который легко подвергнуть пошлым интерпретациям в духе доктора Юнга.