Владычица ночи: история Антуана

Якубова Алия

Еще одна история о королеве вампиров. Она рассказывает о том, как Менестрес встретилась с Антуаном, и о том как он стал вампиром, но не только…

 

Часть I

Французская осень медленно и очень неохотно вступала в свои права. Листва деревьев, росших вдоль дороги, лишь слегка подернулась желтизной, а трава по-прежнему сохраняла зелень и упругость.

По ночному небу пробегали редкие облака, от чего свет звезд и луны, пробивавшийся сквозь них, казался еще ярче. Царили тишина и покой, нарушаемые лишь шелестом листьев и редким вскриком ночной птицы.

И вдруг в эту тишину ворвался грохот и стук копыт. По пустынной дороге пронеслась большая карета, запряженная четверкой горячих вороных жеребцов. На ее двери красовался баронский герб. Управлял каретой статный мужчина лет двадцати восьми с огненным взглядом и длинными светлыми, практически белыми волосами, развевающимися на ветру. А в окошке всего лишь на краткий миг можно было увидеть красивое лицо молодой женщины в обрамлении длинных вьющихся волос цвета спелой пшеницы.

Карета стрелой промчалась по дороге, взметнув целый вихрь успевших опасть листьев, мимо покосившегося указателя, гласившего: "Тулуза – пять лье".

* * *

– Антуан! Клод тебя везде ищет! – молодая девушка лет восемнадцати с пышными светлыми, отдающими в рыжину волосами и серыми глазами вбежала в зал для фехтований.

Ее слова были обращены к стройному молодому человеку лет двадцати пяти с благородными чертами лица, обладателю широких плеч и длинных, немного вьющихся светлых волос, такого же рыжеватого оттенка, что и у девушки. И вообще, между ними угадывалось явное родственное сходство. Только глаза у него были не просто серые, а серо-зеленые.

Его противником был юноша чуть старше двадцати. В нем тоже угадывались общие черты с этими двумя. Только его волосы были каштановыми. Их непослушные пряди даже не доставали плеч, и, намокшие от пота, липли к лицу. Ростом он был на полголовы ниже Антуана.

Этих троих действительно соединяли кровные узы. Антуан, Рауль (так звали юношу), Валентина и Клод были детьми виконта Шарля де Сен ля Роша и его жены Мириам де Сен ля Рош. Это был древний род, к тому же виконту удалось сколотить приличное состояние на королевской службе. Но сейчас он был в отставке и жил с семьей в своем поместье в пригороде Тулузы.

Вместе со старшим сыном Клодом – вполне взрослым мужчиной двадцати восьми лет, с отцовскими чертами лица, серыми глазами и светлыми волосами, к тому же успевшим обзавестись своей семьей, виконт занимался виноделием, благо их земли давали отличный урожай винограда. Он пытался привлечь к семейному делу и своего второго сына – Антуана, но ничего не получалось, и он, в конце концов, махнул на это рукой, но не таков был Клод.

– Антуан, ты слышишь? Клод тебя ищет, – повторила Валентина.

– Да слышу, слышу! Чего ему от меня надо? – несколько раздраженно спросил Андрэ, откладывая шпагу и вытирая потное лицо.

– А я откуда знаю? – пожала плечами девушка. – Но лучше бы тебе пойти. Похоже, он чем-то очень недоволен.

– Он всегда недоволен, когда дело заходит о нашем брате, – усмехнулся Рауль.

Антуан смерил его суровым взглядом, а потом сказал:

– Ладно, пойду к нему. Но если он опять заведет старую песнь о чести и долге – я за себя не ручаюсь, – с этими словами он вышел из зала.

Брата он нашел в кабинете. Клод сидел за столом и что-то писал. Одетый в безупречный камзол, хотя и без особых изысков, он неодобрительным взглядом смерил вошедшего Антуана, на котором были лишь сапоги, простые кожаные штаны и просторная рубаха. К тому же от фехтования его волосы, перевязанные лентой, пришли в беспорядок, а щеки раскраснелись.

– Ты как крестьянин, честное слово! – буркнул Клод, снова уткнувшись в бумаги.

– Тебе-то что до этого? – так же без особого дружелюбия ответил Антуан, скрестив руки на груди.

Брат сокрушенно вздохнул, отложил перо и бумагу, и, взглянув на него, устало проговорил:

– Когда же ты возьмешься за ум? Вот, говорят, что ты опять устроил драку в таверне.

– Во-первых, это была не драка, а честная дуэль, а во-вторых, ну и что? – он явно не собирался раскаиваться в своем поступке.

– Даже если так, но ведь это уже седьмая дуэль за последний месяц! – Клод из последних сил пытался воззвать к совести брата.

– И что? Почему тебя-то это так волнует?

– Как ни крути, но ты мой брат, правда иногда ты заставляешь меня всерьез усомниться в нашем кровном родстве. Тебе уже двадцать пять, а ведешь себя хуже, чем Рауль, честное слово! Посмотри, все твои сверстники уже всерьез занялись своей судьбой, многие из них женились, имеют детей! А ты? Таверны, дуэли, многочисленные интрижки!

Антуан слушал брата, внутренне начиная закипая от злости. Да, во многом все, что говорил Клод, было так. Он вел довольно разгульный образ жизни. Чуть ли не единственной его страстью было фехтование, он слыл лучшим клинком Тулузы и окрестностей. К тому же его положение значительно облегчало то, что он второй сын. Клод, как старший, и главный наследник должен был вести дела отца, Рауль – заботиться о своей дальнейшей судьбе, так как ему, в отличие от старших братьев, не приходилось рассчитывать ни на наследство, ни на титул. Валентину ожидало замужество. Лишь Антуан мог рассчитывать и на деньги отца, и на титул, и поэтому не особо беспокоиться о своем будущем. Чем он и занимался.

На самом деле одна мысль о тихом семейном счастье наводила такую скуку и тоску, что хотелось бежать куда подальше. Такая же реакция была и на предложение родных поступить на королевскую службу. Для этого он был слишком горяч и своенравен.

– Антуан, ты вообще слышишь, о чем я говорю?

– Слышу, и уже не в первый раз, – буркнул Антуан. Это разговор велся не первый раз, и уже успел порядком ему наскучить. – Может, тебе хватит читать мне нотации? Для этого ты недостаточно меня старше. Да, ты мой брат, но не отец. Так что оставь меня в покое.

– Наш отец слишком мягкий человек. Его доброта позволяет тебе вытворять все, что захочешь! И ты этим беззастенчиво пользуешься! – Клод уже начал выходить из себя.

– Что ж, одного пай-мальчика в нашей семье, по-моему, вполне достаточно. А мне подобная жизнь хуже смерти. Так что кончай свои проповеди и оставь меня в покое!

– Мерзкий мальчишка!

– Да иди ты! – дальше следовало точное описание, куда именно. И, не дожидаясь реакции брата, Антуан ушел, хлопнув дверью.

– Мерзавец! – вырвалось у Клода, и брошенная им со злости книга ударилась о дверь, именно в то место, где секунду назад стоял брат.

Антуан был единственным членом семьи де Сен ля Рош, которому удавалось вывести из себя Клода. И пользовался он этой способностью чуть ил не каждый день. Такие перепалки стали уже обычным делом. Все успели к этому привыкнуть.

Антуан шел по коридору, довольный собой. Сегодняшний бой выигран. Но только он собрался подняться к себе в комнату, как его окликнул приятный женский голос:

– Антуан, сынок!

Он замер, как вкопанный, а потом нехотя обернулся, нацепив на лицо улыбку. На него снизу вверх смотрела миловидная хрупкая женщина, которой ни за что нельзя было дать ее сорок восемь лет. У нее были такие же серо-зеленые глаза, как и у Антуана, мягкие черты лица и длинные каштановые волосы, в которых замечалась седина, но она лишь придавала ей благородства.

– Да, матушка, – он старался быть как можно более вежливым, а про себя думал, что надо было быстрее подниматься к себе, может, пронесло бы.

– Слуги сказали, что ты вчера опять пришел очень поздно, – начала она, взяв сына под локоть.

– Так получилось, – он пожал плечами, лихорадочно соображая, что еще могла узнать его мать, и как бы ему побыстрее смыться.

– Я понимаю, сынок, ты уже стал совсем взрослым, – между тем продолжала она. – Но все эти слухи о твоих дуэлях очень тревожат меня. А вдруг с тобой что-то случиться? Ведь тебя могут убить!

– Матушка, вам не стоит беспокоиться об этом, – несколько холодно ответил Антуан.

– Понимаю, ты, конечно, можешь иметь свою собственную жизнь. Вы так быстро растете, что я порой об этом забываю, – она слабо улыбнулась.

Антуан улыбнулся в ответ, уже думая, что на этот раз ему повезло, и дело окончится малой кровью, но тут виконтесса как бы невзначай заметила:

– Кстати, скоро в доме графа де Нерве состоится бал. На нем соберется вся знать. Чета ля Шелей тоже будет там.

При упоминании об этом молодой человек сокрушенно вздохнул. Старая история. У этой семьи была дочь на выданье. Девушка девятнадцати лет. Элени, кажется. И все считали, что она замечательная партия для него, кроме него самого, разумеется.

– Мне-то что до них? – пробормотал Антуан, стараясь не смотреть в глаза матери.

– Я бы хотела, чтобы ты тоже присутствовал на этом балу, – женщина сказала это самым невинным тоном.

– Хорошо, я буду там, – еще раз вздохнул Антуан.

– Вот и отлично, – она лучезарно улыбнулась. – И еще, постарайся вести себя там хорошо.

– Буду сама вежливость и учтивость!

Одарив сына еще одной улыбкой, виконтесса гордо удалилась. Только этой хрупкой и мягкой женщине, которая никогда ни на кого не повысила голоса и со всеми соглашалась, временами удавалось совладать с неукротимым нравом Антуана. Он просто не мог ей отказать, и старался не огорчать, правда образа жизни не менял, но иногда соглашался идти на компромисс. Как, например, сегодня.

Но эта встреча окончательно разрушила его хорошее настроение. К себе он поднялся раздраженный, и потом не выходил до самого вечера. А с первыми сумерками, накинув простой жемчужно-серый камзол и подхватив шпагу, спустился в конюшню. Там он оседлал свою любимую кобылу и поскакал прочь из родительского дома, к ближайшей таверне в Тулузе.

* * *

На город медленно спускалась ночь, а вместе с ней один за другим гасли огни в окнах домов. Только в небольшом двухэтажном домике на одной из улиц ярко светились все окна, а возле него стояла та самая карета с баронским вензелем.

В этом доме, возле жарко пылающего камина в массивном кресле сидела красивая, идеально сложенная, высокая молодая женщина. Трудно было определить ее возраст, но он вряд ли превышал двадцать четыре года. У нее были бесконечно-длинные вьющиеся волосы цвета спелой пшеницы и нежная кожа, своим оттенком напоминавшая слоновую кость. Но больше всего поражали ее изумрудно-зеленые глаза, горевшие как два драгоценных камня каким-то таинственным огнем на ее тонком, прекрасном лице.

Сейчас она сидела и смотрела на огонь, блики которого играли на лице и ткани платья, и в своей неподвижности походила на статую. Было в ней что-то сверхъестественное, какая-то внутренняя сила. Оно и не удивительно, ведь эта молодая женщина была не совсем человеком. Она была вампиром, о чем ярче всего свидетельствовали небольшие, но острые клыки, которые сейчас были скрыты за коралловыми губами.

– Простите, госпожа Менестрес. Мне удалось снять только такое скромное жилище, – обратился к ней тот самый светловолосый мужчина, который правил каретой.

– Тебе не за что извиняться, Димьен, – ответила она, подняв правую руку, на которой красовался массивный перстень с крупным бриллиантом с алой полосой по центру, и изящным жестом убрав с лица непослушную прядь. – Ведь у тебя было так мало времени. К тому же дом очень уютен. Да и уезжаем мы скоро.

Во время этого разговора в комнату вошла еще одна женщина, не старше двадцати восьми с темно-рыжими коротко подстриженными волосами и приятным лицом. На ней было длинное платье цвета лаванды.

От нее и Димьена тоже веяло сверхъестественным, правда далеко не каждый смог бы это заметить. Равно как и Менестрес, они были вампирами. И даже рыжеволосой женщине, самой младшей из них, было уже более восьмисот лет, что же говорить об остальных.

– Я разобрала твои вещи, госпожа, – почтительно обратилась женщина к Менестрес. – Ведь ты, наверное, захочешь переодеть дорожное платье.

– Да, спасибо Танис. И вовсе не обязательно звать меня госпожой, когда мы одни.

На это она лишь звонко рассмеялась, а вслед за ней расхохотался и Димьен. Было очевидно, что этих троих, помимо всего прочего, связывают еще и дружеские чувства, проверенные годами.

Менестрес одним плавным, кошачьим движением поднялась с кресла и сказала:

– Действительно, пора переодеться. Я еще хочу поохотиться этой ночью.

– Приготовить карету? – спросил Димьен.

– Не нужно. Дай лошадям отдохнуть.

– Пойдете пешком?

– Я еще не решила. Но тебе не стоит беспокоится обо мне. Лучше тоже пойди утоли свою жажду. Путешествие нас всех немного утомило.

– Но мой долг охранять вас.

– Не все же время! Я прекрасно могу позаботиться о себе сама. К тому же, я не в состоянии представить себе силы, которая могла бы причинить мне вред, – улыбнулась Менестрес.

Это была чистая правда. Любой вампир обладал физической силой, стократно превосходящей силу человека, а также молниеносной скоростью и особыми ментальными способностями. Каждый вампир был наделен ими в разной мере, но у всех этот дар становился сильнее со временем, как усиливались и другие способности. Например, вырабатывался иммунитет к солнечному свету, появлялась способность летать и многое другое. Чем старше становился вампир, тем выше была его неуязвимость. Их можно было уничтожить только отрубив голову или при помощи огня, хотя последнее почти не действовало на того, кто прожил более тысячи лет. А на Менестрес вряд ли подействовало бы и первое. То, что у нее был телохранитель-вампир, скорее являлось данью ее положению, чем необходимостью. Поэтому Димьен сказал:

– Значит, госпожа желает сегодня остаться одна?

– Думаю, да, – кивнула Менестрес, одарив его лучезарной улыбкой, а потом удалилась в свою комнату вместе с Танис, чтобы переодеться.

В начале XVII века покрой практически всех женских платьев был таков, что переодеться в одиночку было практически невозможно даже вампиру. Это заняло бы чертову уйму времени, так как нужно было справиться с целым морем крючков и застежек.

– Какое платье выберешь? – Танис наконец-то перешла на "ты".

– Что-нибудь попроще. Не хочу особо выделаться на улице.

– Тогда, может быть вот это? – Танис достала довольно скромное платье цвета крепкого чая из тафты, с вышивкой и венецианскими кружевами.

– Да, пожалуй подойдет.

Переодевание заняло не так уж много времени, и все благодаря ловким, умелым рукам Танис, которые с неимоверной скоростью справлялись со всеми застежками. Закончив с платьем, она также помогла своей госпоже уложить ее шикарные волосы. Она заплела их в косы, которые уложила вокруг головы, как это было принято в те времена. Вскоре Менестрес была готова к выходу.

Посмотрев на себя в зеркало, она удовлетворенно улыбнулась, потом взяла из шкатулки расшитый кошель, набитый золотом, и прикрепила его к поясу, спрятав в складках платья. Сделав это, она сказала Танис:

– Ну, я пошла.

– Постой, возьми плащ, – и, не дожидаясь ее ответа, она сама накинула на плечи Менестрес серый плащ на атласной подкладке и с капюшоном. – Желаю хорошо провести время.

– Спасибо. Кстати, ты и сама можешь последовать моему примеру. Ведь ты голодна, а я не хочу, чтобы мои друзья голодали, – она особо подчеркнула слово "друзья", а потом мимолетной тенью покинула дом.

Ночь приняла ее в свои радушные объятья. Она была ее домом, здесь она чувствовала себя в своей стихии. И, в этой ночи, она, безусловно, была самым опасным существом, хоть и выглядела как сошедший с небес ангел.

Менестрес шла летящей походкой по темным улицам, и ничто не выдавало ее сверхъестественной сущности. К тому же она не собиралась обнаруживать свое присутствие перед местным вампирам, которых здесь было не более двадцати. В ее планы не входило встреча с ними. Хотя, в большинстве своем, они были молоды, и вряд ли бы узнали ее.

* * *

Антуан гнал лошадь во весь опор, пока дорога не привела его к дверям ставшей столь знакомой таверны. Стоило ему спешиться, как тотчас подскочил хозяин заведения и, поймав поводья, склонился в почтительном поклоне. Еще бы, ведь Антуан уже оставил здесь столько денег, что это составило бы, наверное, годовую выручку от таверны.

– Что пожелает господин? – упитанное лицо хозяина расплылось в подобострастной улыбке.

– Как обычно, Поль.

– Как пожелаете, – хозяин бросил поводья мальчишке-слуге. – Прошу, проходите.

Антуан вошел внутрь, и тотчас же был окутан жарким воздухом таверны, пропитанным запахами жареного мяса, вина и пота. Но он уже давно не обращал внимания на это, и уверенно шел вперед. Поль семенил впереди него, уже зная, куда тот направляется. Обычно молодой виконт занимал стол в дальнем углу таверны, в некотором отдалении от остальных посетителей. Но сегодня его любимое место было занято какими-то забулдыгами. Правда это продолжалось не долго, так как хозяин поспешно разогнал их, протер стол собственным фартуком и, сделав приглашающей жест, проговорил:

– Прошу, садитесь. Я сейчас принесу вам лучшего вина и ужин. Желаете еще что-нибудь?

– Нет, пока ничего.

– Как прикажете, – Поль услужливо поклонился и поспешно удалился за вином.

Вальяжно откинувшись на стуле, Антуан окинул взглядом таверну. Публика была вполне обычной. В противоположном углу пара купеческих сынков и прожженные солдаты короля играли в карты, а вокруг них ошивались две шлюхи (у них всегда был нюх на деньги). Еще одна девушка легкого поведения охаживала заезжего путника в парчовом камзоле. А напротив него выпивала шумная компания, члены которой то и дело лапали проходящих мимо девиц. Дальше сидели еще двое. Все как обычно.

Вернулся хозяин таверны и поставил перед Антуаном запотевший кувшин с вином, стакан и тарелку с ароматным, дымящимся жареным мясом ягненка. Молодой человек благодарно кивнул и бросил Полю две серебреные монеты. Тот ловко поймал их и, лучезарно улыбнувшись, удалился.

Антуан налил себе вина, но стоило ему сделать пару глотков, как перед его столом возникла та самая девица, что увивалась возле того одинокого путника. Встряхнув своими черными волосами, она облокотилась о стол, чтобы продемонстрировать свои пышные формы, и томно произнесла:

– Привет, Антуан. Не хочешь поразвлечься?

– Нет, Марго. Ты же знаешь, что я не любитель…

– А ты подумай получше! – она наклонилась еще сильнее, чтобы показать товар лицом, так сказать.

– Нет. Лучше найди себе более охочего до подобных развлечений, – равнодушно отозвался Антуан.

– Какой же ты противный, неприветливый, – девица надула губки и удалилась, призывно покачивая бедрами, в сторону гуляющий компании, где ее появление было встречено восторженными криками.

Антуан же придвинул к себе тарелку и приступил к еде. Но не успел он расправиться и с половиной своего ужина, как услышал знакомый голос:

– О, здравствуй, Антуан! Так и знал, что найду тебя здесь!

Перед ним стоял улыбчивый молодой человек лет двадцати трех, с копной непослушных, темно-русых, почти черных волос и озорными карими глазами на открытом лице. Его имя было Франсуа. Сын одного из арендаторов виконта. Они с Антуаном познакомились в этой самой таверне и стали приятелями. Правда Франсуа появлялся здесь гораздо реже, в отличие от своего приятеля ему не удавалось отлынивать от семейного дела.

– Здравствуй, – кивнул Антуан, жестом приглашая его садиться. Франсуа не заставил просить себя дважды.

Едва он сел, как тотчас появился хозяин таверны, и поставил второй стакан и новый кувшин с вином.

– Ну что, – начал Франсуа, вытянув ноги. – Побеседуем за жизнь?

– Давай лучше просто выпьем! Надоели мне эти разговоры!

Они залпом осушили стаканы, потом снова наполнили их и еще раз выпили. Только затем Франсуа снова спросил:

– Что, твой братец опять пытался спасти твою грешную душу?

– Так заметно? – Антуан уставился затуманенным взглядом на приятеля.

– Ну есть. Он опять за свое?

– Если бы только он. Все гораздо хуже!

– Как это? – вино опять наполнило стаканы.

– Я иду на бал к де Нерве, где мне предстоит весь вечер быть вежливым и учтивым с некой Элени ля Шель. Вся наша родня спит и видит ее моей супругой, – произнеся эти слова, Антуан презрительно сплюнул и одним глотком осушил свой стакан.

– Как же тебя заставили согласиться на такое? – заливаясь смехом, спросил Франсуа.

– Меня застали врасплох, – голос был мрачен, будто ему предстояло идти на похороны.

– Да ладно, не стоит так убиваться. Я слышал, что эта Элени довольно симпатична. Вполне вероятно, тебе удастся развлечься.

Но Антуан не слушал его. Все его внимание было обращено на только что вошедшего в таверну. Вернее вошедшую, так как под длинным серым плащом с капюшоном безошибочно угадывалась женская фигура. А черты лица, которые можно было мельком разглядеть под капюшоном, приковали к незнакомке взгляды всех присутствующих мужчин. Но она, казалось, не замечала их.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Антуан понял, что прекрасная посетительница смотрит прямо на него. О, Боже, что за прекрасные глаза! – пронеслось в его голове.

* * *

Менестрес шла по темным улицам, как хищник на охоте, выискивая того или ту, кто станет ее жертвой, напоит своей кровью. Но те, кто встречались ей по пути, почему-то не возбуждали ее аппетита. И она шла дальше.

Но вот ее внимание привлек веселый шум, доносящийся из стоявшей прямо перед ней таверны. Она остановилась, и ее острый нюх помимо прочих запахов уловил дразнящий аромат крови, бурлившей в разгоряченных вином молодых телах. Это было восхитительно. И Менестрес решила зайти. Конечно, в те времена в подобном заведении могла находиться лишь женщина определенной манеры поведения, а вовсе не благородная леди, но ее это не смущало. Она родилась задолго до христианской морали. К тому же она знала, что никто не сможет причинить ей вред. Поэтому вампирша, не задумываясь, вошла внутрь.

Конечно, стоило ей переступить порог, как десятки мужских глаз устремились на нее. Но это ничего не значило, так как Менестрес столкнулась взглядом с парой серо-зеленых глаз. Тут же по ее коже поползло ощущение силы. Мало кто из вампиров смог бы распознать и понять ее, но она как раз относилась к тем немногим. У этого, восхищенно взирающего на нее молодого человека была потрясающей силы аура. Можно было пересчитать по пальцам все те случаи, когда она сталкивалась с подобным.

Человек, обладающий подобной силой, сможет стать отличным вампиром, которому практически не будет равных. В нем были все зачатки со временем стать Черным Принцем – магистром над магистрами вампиров. А подобное встречается очень редко. Считается, что люди с такими задатками рождаются лишь раз в сто лет.

Но не только сила этого молодого человека заинтересовала Менестрес. Было в нем еще что-то, что воспламеняло в ее душе давно забытые чувства. Она рассматривала его совсем не как будущую жертву. В ее взгляде читалось нечто большее. Огонь, горевший в ее глазах, стал теплым и манящим.

Вампирша прекрасно знала, какое может произвести впечатление, в особенности на мужчин, и сейчас открыто этим пользовалась. Но, как выяснилось, слишком многие приняли это на свой счет, так как вскоре раздалось:

– Эй, красотка! Не хочешь присоединиться к нам?

Один из шумно гулявшей компании поднялся навстречу к ней. Но Менестрес лишь окатила его ледяным взглядом, и тот застыл, как вкопанный. Но вот поднялся другой мужчина, весьма подвыпивший надо отметить (тут вообще трезвых почти не было). Ему удалось схватить Менестрес за руку.

* * *

Когда Антуан увидел лицо прекрасной незнакомки, то и вовсе потерял голову. Взгляд обращенных на него изумрудно-зеленых глаз был так пленителен! Он в жизни не видел подобной красавицы. Даже в этой жалкой таверне она держалась с истинно королевским достоинством.

– Какая прелестница! – выдохнул рядом Франсуа.

Но Антуан лишь сурово посмотрел в его сторону. Подобное слово было недостойно этого ангелоподобного существа. Господи, как она прекрасна! Он даже на секунду прикрыл глаза, чтобы убедиться, что это не видение. Но нет, она была реальна, и не растаяла как сон.

Когда же он услышал те реплики, которые отпускала в ее адрес та пьяная компания, в его глазах взметнулось пламя неудержимого гнева. Да как они смеют! А когда один из них попытался схватить ее! Тут уж Антуан не выдержал, схватил шпагу и ринулся туда, к ней.

Парень так и не понял, что толком произошло, когда кулак молодого виконта обрушился ему на голову и отбросил прочь.

Увидев это, вся остальная компания, а их было человек пять, повскакивала на ноги, намереваясь отомстить обидчику их приятеля. Вино придало им храбрости, к тому же на их стороне было численное преимущество. Назревала крупная драга.

Антуана, казалось, нисколько не смущала подобная перспектива. Он повернулся к Менестрес, улыбнулся, отвесив элегантный поклон, на который только был способен, а потом, вынув шпагу из ножен, обратился к своим противникам.

В завязавшейся драке не было ни тени благородства. Обычный кабацкий мордобой. В качестве оружия здесь шло все: табуреты, бутылки, кувшины – в общем, то, что попадалось под руку, и шло в ход. Все это сопровождалось грохотом и руганью.

Антуану приходилось больше работать кулаками, чем шпагой. Компания решила взять его количеством, но так как все они были в подпитии, то частенько просто мешали друг другу. Антуан же раздавал удары направо и налево. Ему не в первой было участвовать в подобной заварушке.

* * *

Менестрес с неподдельным интересом наблюдала за разыгравшейся потасовкой, виновницей которой являлась она сама. Но этот факт ее нисколько не смущал. Все ее внимание было обращено на Антуана. Для нее не составило труда узнать его имя, прочитав это в его мыслях.

Этот молодой человек очаровывал ее. Его сила, его душа… Она определенно могла бы влюбиться в него. Ее тянуло к нему. И все же, не смотря на это, Менестрес ни на секунду не забывала, кто она на самом деле, и что она есть.

Лишь один раз вампирша позволила себе вмешаться в драку. Это произошло, когда один из головорезов достал нож и собрался нанести Антуану удар в спину. Заметив это, Менестрес схватила с ближайшего стола кувшин и обрушила его на голову гуляки. Тот лишь икнул и тихо осел на пол.

В этот момент сам Антуан расправился с последним из драчунов. И теперь они вдвоем стояли посреди разгрома местного масштаба. А вокруг них лежали и стонали те, кто и затеял эту драку. Если кто из них и мог встать на ноги, то он предпочитал этого не делать, не желая вновь нарваться на кулак молодого виконта.

Антуан, когда увидел, что прекрасная незнакомка сделала с тем, кто пытался вероломно напасть на него, одобряюще улыбнулся и сказал:

– Я хотел защитить вашу честь, сударыня, но, похоже, вы спасли мне жизнь.

– В таком случае, мы, наверное, квиты. Но все равно, спасибо вам, – Менестрес одарила его своей самой нежной улыбкой. Было видно, что ему нравилась роль благородного рыцаря. Что ж, тогда она будет его прекрасной принцессой из заколдованного замка, хотя бы на этот вечер. Да, давненько она не играла в подобные игры.

– О, миледи, простите за столь недостойный прием! – выждав, пока все не кончилось, хозяин таверны подбежал с извинениями.

Но Антуан смерил его гневным взглядом, затем с легким поклоном обратился к Менестрес:

– Если сударыня позволит, я могу проводить ее в гораздо более достойное заведение. Оно совсем недалеко отсюда.

Поль за его спиной заскрипел зубами от досады, а вампирша ответила:

– Что вы, я вовсе не против. Наверно, это сама судьба послала вас мне! Я ведь совсем не знаю этого города. Я здесь недавно, – она использовала неприкрытое кокетство, и ей доставляло удовольствие видеть, как Антуан тает от ее слов, и повергало в восторг то, что он видит в ней лишь красивую девушку, и все равно чисто и искренне восхищается ею.

Они вместе, рука об руку, вышли в ночь. Молодой виконт очень удивился, когда узнал, что его спутница пришла сюда пешком. Даже самая шикарная карета, по его мнению, была недостойна ее. Его удивление стало еще сильнее, когда она сама предложила продолжить путь вдвоем на его лошади, но он даже не подумал возражать.

Антуан коротко свистнул, и тут же подскочил мальчишка-слуга, ведя его лошадь. Он взял поводья, вскочил в седло и протянул руку, чтобы помочь взобраться спутнице. Она приняла его руку, но он почти не почувствовал ее веса. Просто не успел, так как она в мгновение ока оказалась сидящей перед ним. Антуан осторожно обхватил ее одной рукой (она показалась ему хрупкой, словно птичка), а другой тронул поводья, заставляя кобылу тронуться вперед.

Таверна, к которой они вскоре подъехали, действительно оказалась намного приличнее первой. И публика здесь была более достойная. Не смотря на поздний час, им быстро подали вина и горячий ужин.

Менестрес наслаждалась теплом от очага, запахом еды, хотя, конечно, лишь делала вид, что ела. Но самое большое удовольствие ей доставляло общество Антуана. Давно ее так не тянуло к смертному.

Конечно, вампирша была не монашенкой. За ее долгую жизнь у нее были десятки, если не сотни романов и увлечений. Она не раз влюблялась, как в вампиров, так и в людей, последние даже иногда обращались ею в первых. Но все эти отношения были непродолжительными (по вампирским меркам). Самые долгие продолжались сто тридцать пять лет, но и им настал конец. Каждый раз возникала та или иная причина для расставания. Иногда становилось просто скучно, иногда они просто до смерти надоедали друг другу. Бывало она не могла наблюдать, как ее избранники старели и умирали, или, когда они обращались в вампиров, их отношения перерастали просто в дружеские. Всякое было.

Но сейчас все как-то поражало своей новизной! Наполняло восторгом и чем-то еще, чему даже она сама, обладая весьма немалым опытом, не могла дать объяснения. Но это вряд ли было связано с его силой. Рядом с ним она чувствовала себя обычной женщиной, а не вампиром, прожившим сотни, тысячи лет. Это было бы странным, если бы не казалось таким естественным.

Что же до Антуана, то он был просто очарован Менестрес. Она сняла капюшон, и он наслаждался ее безукоризненно прекрасным лицом. Он и представить себе не мог, что в природе может существовать подобное совершенство.

Они сидели и разговаривали на сотню разных тем. К изумлению молодого виконта, его спутница оказалась еще и прекрасной, весьма образованной собеседницей. Иногда ее рассуждения даже ставили его в тупик, но уже следующая ее реплика заставляла Антуана забыть об этом.

Время текло абсолютно незаметно. Он так до конца и не понял, как так случилось, что они вдруг оказались в чистой и уютно комнате на втором этаже таверны, но не имел ничего против. Подобное продолжение их знакомства приводило его в восторг.

Преисполнившись решимости, Антуан осторожно обнял вампиршу, притянул к себе и поцеловал. На это она звонко рассмеялась и вернула ему поцелуй. Потом Менестрес быстрым движением распустила волосы, и они золотым облаком окутали ее плечи, вызвав восторженный вздох Антуана.

Его руки осторожно коснулись этих волос, стали ласкать плечи. И эти прикосновения разжигали в вампирше голод, но совсем иного рода, чем тот, что заставил ее выйти сегодня в ночь.

Покончив с первоначальной робостью, они кинулись в объятья друг друга. И то, что произошло потом, Антуан не мог представить себе даже в самых смелых мечтах. У него, конечно, были женщины, но ни с одной из них он не испытывал подобного. Та, которую он сейчас держал в своих объятьях, пылко и страстно отзывалась на малейшее его прикосновение, будто ей заранее были известны все его желания. А он старался ответить ей тем же.

Менестрес и сама удивлялась силе той страсти, что вспыхнула в ней. Она с головой окунулась в эту пучину страстей, но все же не забывала и о своей истинной сущности. Ей даже приходилось сдерживаться. Меньше всего вампирше хотелось случайно раздавить в объятьях своего любовника. И все равно она получила массу удовольствия.

Лишь когда небо на востоке стало сереть они, наконец, разомкнули объятья. По лицу Антуана расплывалась блаженная улыбка. Сколько раз за эту ночь он думал, что попал в рай, а сейчас сам ангел лежал рядом с ним.

– Ты великолепна, мой ангел, – нежно проговорил он, перебирая ее локоны.

На это Менестрес ответила тихим смехом. Ее любовный голод был утолен, но осталась жажда. Она ощущала пьянящий аромат его крови, текущей по венам. Она должна была попробовать ее вкус, чтобы развеять те немногие сомнения, что остались у нее. Убедиться, что она не ошиблась.

Менестрес поцелуем коснулась шеи Антуана, вызвав этим его шумный вздох. Он ничего не почувствовал, когда острые клыки пронзили его плоть. Когда же вампирша начала пить его кровь, его охватило чувство полной эйфории, перетекающий в волшебный сон.

Менестрес выпила совсем немного, но этого было вполне достаточно, чтобы развеять все сомнения. Он действительно был избранным, одним из тех немногих, кто, став вампиром, может достигнуть уровня Черного Принца. Она ощущала, что его ждет великая судьба, хотя, конечно, не могла точно сказать, какие события ожидают его в будущем. Этого никто бы не сделал.

Вампирша с теплотой и нежностью посмотрела на мирно спящего Антуана, потом осторожно поцеловала ранки на его шее, которые уже начали заживать. Она все пыталась понять, чем же ей так запал в душу этот молодой человек. Да, он был умен, но за свою долгую жизнь она сталкивалась с настоящими гениями, он был чертовски красив, но встречала она юношей и прекраснее. И все же… Он затронул самое ее сердце.

Менестрес гладила его по волосам, вспоминала его жаркие ласки и поцелуи, и в ее голове созревал план. Нет, их встреча не может закончится просто так. Конечно, она могла бы обратить его, сделать вампиром здесь и сейчас, но это не казалось ей хорошим решением, хотя всем сердцем тянуло поступить именно так.

Чтобы не допустить этого, Менестрес осторожно выскользнула из постели, быстро оделась и покинула комнату, бросив на Антуана прощальный пламенный взгляд. Ей не хотелось уходить, но и остаться было бы непоправимой ошибкой. Она могла бы не сдержаться.

Вампирша вышла из таверны, навстречу первым лучам утреннего солнца. Но это нисколько не пугало ее. Дневное светило давным-давно перестало быть опасным для нее. Менестрес улыбалась. Ее переполняла радость, хотя где-то в глубине души затаилась и грусть.

Когда она вернулась домой, Димьен и Танис уже ждали ее. Вампирше было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что ее друзья в ее отсутствие успели утолить жажду. Танис сидела в кресле и что-то читала, а Димьен стоял, небрежно облокотившись о мраморную каминную полку и наблюдал за игрой огня. Он мог так стоять как несколько минут, так и несколько часов, даже не шелохнувшись. На его лице была написана полная безмятежность. Но глаза его выдавали. По ним Менестрес поняла, что он был обеспокоен ее долгим отсутствием, хоть и не сказал ни слова. Ее верный телохранитель, нет, друг в самом лучшем смысле этого слова, практически брат. Они столько веков путешествовали вместе, что она просто представить себе не могла, что их дороги могут разойтись. Конечно, иногда Димьен или Танис совершали одиночные поездки по своим личным делам или по поручениям Менестрес, да и она сама порой отлучалась, но эти расставания, как правило, длились недолго. Вместе они чувствовали себя спокойно и уютно, как семья.

Но вампирша знала, что если кому-нибудь из них захочется навсегда покинуть их союз, она, как глава этого сообщества, не будет им препятствовать, как бы трудно не далось ей это расставание. Никогда она не воспользовалась бы своей силой, чтобы сохранить их союз в неизменности. Это среди вампиров встречалось не часть, и ее друзья ценили это, отвечая безграничной преданностью.

Менестрес села поближе к огню, когда Димьен, будто выйдя из оцепенения, проговорил:

– Я приобрел новую четверку лошадей, более выносливых. Теперь мы мигом домчимся до Парижа. Они быстры как ветер.

– Замечательно, – с улыбкой кивнула вампирша. – Но, думаю, нам придется задержаться в Тулузе еще на несколько дней.

Димьен несколько удивленно посмотрел на нее, Танис тоже отложила книгу, обращаясь в слух.

– У меня возникло здесь неотложное дело, – ответила на их невысказанный вопрос Менестрес. Дальнейших вопросов не последовало. Ее друзьям не нужен был подобный отчет, и она знала это. Поднявшись одним движением, вампирша попросила, – Танис, поможешь мне переодеться ко сну? Я хочу отдохнуть.

– Конечно, Менестрес. Иду.

Они поднялись в небольшую, но чистую и уютную спальню, единственное окно которой было плотно занавешено тяжелыми гардинами, так что в комнату не проникало ни единого лучика. Танис достала из дорожного сундука ночную рубашку для своей госпожи и, положив ее на кровать, стала помогать Менестрес раздеваться.

Расшнуровывая и так не слишком затянутый корсет (он и без этого раздражал Менестрес), Танис тихо проговорила:

– И кому так повезло этой ночью?

– О чем ты? – вампирша попыталась сделать вид, что не поняла вопроса.

– Твоя кожа все еще хранит его запах, – прошептала Танис, – Он… он не может принадлежать всего лишь жертве. Жертву ты бы так близко к себе не подпустила, – ее голос стал лукавым.

Эта тирада вызвала у Менестрес ехидную улыбку, и она, высвобождаясь из остатков одежды, проговорила:

– Я вижу, от тебя ничего не скроешь!

– Я начала подозревать, что что-то произошло с той самой минуты, как ты переступила порог. У тебя волосы были распущены. Теперь же не осталось никаких сомнений.

Все эти доводы заставили вампиршу разразиться веселым смехом. У нее было великолепное настроение. Сейчас она ощущала себя скорее просто женщиной, нежели древним и могущественным вампиром.

– Наверно, этот мужчина само совершенство, раз ему удалось зажечь твои глаза такой страстью и таким счастьем, – продолжала Танис.

– Само совершенство? – усмехнувшись, переспросила Менестрес. – Ну уж нет, избави меня Бог от совершенства! Что может быть скучнее?! Но в одном ты права, он был замечателен. Таких людей встречаешь очень редко. Давно я так не развлекалась.

– Не он ли причина внезапно возникшего дела, заставляющего нас задержаться здесь?

– Я больше не собираюсь с ним встречаться, – уклончиво ответила Менестрес. – Это может погубить его, – а про себя подумала: "Он пока не готов. Его силы только просыпаются. Если я сейчас встану на его пути, то это не приведет ни к чему хорошему".

– Так обрати его, – продолжала Танис. – Пусть станет одним из нас, твоим птенцом.

– Нет, хватит об этом, – ответила вампирша, залезая в уже приготовленную горячую ванну.

– Как пожелаешь, – пожала плечами Танис, беря в руки кувшин с водой. А с лица ее не сходила лукавая улыбка.

Больше они эту тему не затрагивали.

* * *

Солнце било прямо в глаза, и именно оно заставило Антуана проснуться. Обведя взглядом комнату, он далеко не сразу понял, где находится. К тому же выяснилось, что он раздет, а все его одежда валяется в беспорядке. С трудом отыскав рубашку, он натянул ее, и сел на кровать, обхватив голову руками и пытаясь восстановить события прошлой ночи. Они никак не хотели складываться в единое целое.

Он помнил, как выпивал вместе с Франсуа в таверне у Поля. Затем туда пришла девушка потрясающей красоты. Он помнил драку. А потом… потом он ушел вместе с той девушкой. Они пришли сюда, и все подсказывало ему, что они провели весьма бурную ночь.

Но Антуан, как ни силился, не мог вспомнить ее лица. Знал, что оно было прекрасно, но вспомнить не мог. Странно. Он выпил не так уж много, чтобы настолько потерять память. Вот черт!

Все еще пытаясь вспомнить лицо прекрасной незнакомки, Антуан начал одеваться, находя детали своего костюма в самых неожиданных местах. Он как раз натягивал сапоги, когда заметил, что на полу что-то блестит. Нагнувшись, он поднял тонкую шпильку с бриллиантовой головкой. Именно она послужила ключом к тайникам его памяти. Все, что происходило ночью, прояснилось, будто туман рассеялся. И главное, он вспомнил ее лицо, не очень отчетливо, но все де, от чего в его сердце разлилось тепло. Но вместе с этим возникло сразу множество вопросов.

Почему она ушла? Кто она? Антуан только сейчас понял, что даже не знает ее имени. Но он был готов перевернуть весь город, чтобы найти ее. Он должен встретиться с ней! Хотя бы еще один раз!

С этой мыслью он покинул комнату и спустился вниз. Нужно было отыскать хозяина таверны, может у него удастся что-нибудь узнать.

Хозяин оказался плотным, но очень невысоким человеком. Завидев Антуана, его лицо расплылось в приветливой улыбке. В следующую минуту выяснилась и ее причина – оказывается, молодой виконт прошлым вечером заплатил за комнату и ужин чуть ли не вдвое больше, чем требовалось. Сам он ничего такого не помнил. Но дальше начались еще большие странности. Хозяин таверны клялся и божился, что не помнит никакой девушки, и не видел, чтобы кто-то рано утром покидал его комнату. И, судя по всему, он не лгал.

Домой Антуан возвращался несколько удрученным. Ночь была великолепна, но слова хозяина таверны ставили его в тупик. Временами ему даже начинало казаться, уж не было ли все это лишь прекрасным сном. Нет, это невозможно!

Возвратившись в поместье, Антуан поднялся к себе в комнату и весь день не выходил из нее, раздумывая над тем, что же все-таки произошло. Но вечером его одиночество было нарушено. В дверь деликатно постучали.

Получив разрешение, правда в довольно резкой форме, в комнату вошел Рауль.

– Что тебе нужно? – сразу же спросил его Антуан.

– Я вижу, ты слегка не в духе, – сокрушенно вздохнул брат. – А мои слова оптимизма тебе не прибавят.

На это он лишь удивленно приподнял бровь, как бы спрашивая: "О чем это ты?"

На всякий случай встав в некотором отдалении, Рауль продолжил:

– Меня прислала наша матушка. Она просила напомнить тебе, что завтра состоится бал, на котором ты обещал ей быть.

Эти слова вызвали у Антуана горестный вздох. Он практически забыл об этом. Как же ему не хотелось туда идти! Но он обещал. Поэтому он еще раз вздохнул и сказал:

– Да помню я. Передай матери, что буду, как и обещал.

– Уф, ну хорошо, – у Рауля явно камень с души свалился. – А что ты такой мрачный? Сегодня, вот, вернулся только утром…

– Не твое дело. Тебе не понять.

– Не надо держать меня за ребенка! – нахмурился брат.

– Я уже давно не считаю тебя ребенком. Но есть вещи, которые тебе не понять, – примирительно ответил Антуан. Он знал, что Рауль не вспыльчив, но только не в тех случаях, когда затрагивается вопрос о его возрасте.

Вот и сейчас брат презрительно фыркнул и ушел.

* * *

Едва на город спустилась ночь, как Менестрес покинула дом. И опять в одиночестве. Плотно закутавшись в плащ, она мимолетной тенью проносилась по улицам. Но сегодня не жажда была тому причиной. Она искала. Искала одного старого вампира. Она знала, что он где-то здесь. В Тулузе или ее окрестностях.

Остановившись в каком-то безлюдном переулке, она замерла и прислушалась. Прислушалась к звукам, которые не имели ничего общего с теми, которые может различить человек. Менестрес внимала тем импульсам, которые исходили от вампиров. Она могла услышать их всех со всей Земли, но научилась отгораживаться от них, иначе можно было сойти с ума. Сейчас же ей нужен был только один голос. Вампирша сосредоточилась, мысленно перебирая тысячи невидимых нитей в поисках единственной нужной.

Вот она нащупала ее. Едва уловимый мысленный импульс. Тот, кого она искала, находился совсем недалеко отсюда. Где-то на северо-западе. Направляясь туда, Менестрес подумала: "Неужели он живет все там же?"

Вампирша оказалась в самой старой части города, на одной из улиц, где селились лишь самые бедные и отчаянные. Здесь было не продохнуть от запаха нечистот, к которому порой примешивался запах разложения – трупы с улиц убирали далеко не сразу, а то и вовсе забывали про них, на радость крысам, которые вырастали здесь до размеров кошки. Чтобы не касаться дорожной грязи, Менестрес не шла, а парила над землей. Но отвращения не было. За свою долгую жизнь она видела вещи и похуже, чем грязные бедные улицы.

А вот и дом, который был ей нужен – старое, полуобвалившееся строение с пустыми глазницами окон, стоявшее в стороне от остальных. Похоже, что давным-давно это была церковь. Сложно было даже представить, что здесь может кто-то жить. Но совершенно четко ощущался запах дыма.

Менестрес тихо вошла внутрь. Там царила кромешная тьма, но вампирша обладала прекрасным ночным зрением, так что могла отлично разглядеть царившие в доме разруху и запустение. Тишину нарушало лишь завывание ветра, врывавшегося сквозь выбитые окна. Даже крыс здесь не было.

Менестрес невольно поежилась и сильнее укуталась в плащ, но вот она заметила то, что искала – полуразрушенную лестницу, ведущую вниз, на которой играли бледные отблески света. Вампирша спустилась по ней и оказалась в маленькой комнатке, более всего напоминавшей подвал, большую часть которого занимал массивный каменный саркофаг, явно принесенный сюда извне. Здесь еще был небольшой камин, в котором едва теплился огонь, а возле него сидела какая-то сгорбленная фигура в грубой, потрепанной одежде.

Заслышав появление Менестрес, она нехотя пошевелилась и обернулась. На вампиршу смотрело безукоризненное лицо греческого бога. Прекрасное, не смотря на грязь, спутанные волосы, в которых с трудом угадывался медно-рыжий цвет. Но глаза этого ангелоподобного существа были пусты и ничего не выражали, как у статуи.

Перед Менестрес предстало самое страшное и удручающее зрелище – вампир, которого сломало время. Он устал жить. Им владело лишь одно чувство – безразличие.

Он посмотрел прямо в глаза вампирше и глухо проговорил:

– Здравствуйте, госпожа.

– Здравствуй, Юлиус.

Она знала его, как знала и то, почему он стал таким. Это была весьма печальная история. Впрочем, почти у любого вампира проигравшего схватку со временем, она была не лучше.

Юлиус был очень древним вампиром. Его возраст насчитывал более трех тысяч лет, хотя выглядел он не старше тридцати. И он был силен. Любой вампир за столь долгий срок набирает очень много силы, а он был магистром, достигнув этого ранга еще в первые триста лет своей жизни.

Более тысячи лет он держал в своей власти вампиров Микен, потом много путешествовал, пока, около девятисот лет назад не встретил свою любовь – вампиршу Кадмею. Практически равную ему по силе. Это была красивая пара, будто две половинки, наконец, обрели друг друга. Они прожили вместе более шестисот лет, как говорится, душа в душу. И лучшим доказательством этого стало то, что у Кадмеи вот-вот должен был родиться ребенок. Ребенок Юлиуса. Истинный подарок судьбы, ибо вампир не может зачать от человека, как и человек от вампира. Это возможно лишь с себе подобным и требует искреннего обоюдного желания.

Долгожданный день родин приближался, когда разразилась страшная трагедия. Ее причиной были охотники на вампиров и другую нечисть. В те времена они пользовались тайным (а иногда и явным) покровительством церкви. Одна из таких групп и вычислила дом Юлиуса. На их счастье он был на приличном расстоянии от остальных. Они обложили его хворостом, облили все кругом маслом и подожгли, устроив грандиозный пожар. А сами заняли выжидательную позицию, готовясь убить любого, кому удастся вырваться из этого адского пламени.

Пожар застал Юлиуса в библиотеке. Он задержался, а Кадмея уже спустилась в подвал, ей приходилось спать там, так как в период беременности она вновь стала чувствительно к солнечному свету.

Едва почувствовав запах дыма, Юлиус кинулся вниз, к своей любимой, но весь первый этаж уже полыхал, огонь ворвался и в подвал. И все же, не смотря на это, вампир ринулся туда. Но было поздно. Ложе Кадмеи превратилось в костер, она сама тоже была охвачена пламенем.

Не обращая внимания на огонь, который уже добрался до него самого, Юлиус взял на руки тело любимой и направился к выходу. Из дома он вышел подобный горящему факелу, но ему было все равно, так как тело Кадмеи прямо на его руках обратилось в прах. Если бы она не носила их ребенка, то выжила бы, а теперь он потерял их обоих. Он со слезами на глазах смотрел, как ветер подхватил их прах.

А потом он увидел виновников пожара, вернее они сами обнаружили себя, намереваясь уничтожить вампира. Но они недооценили его силу и его ярость. При виде виновников своего горя, Юлиус просто обезумел. Он убил их. Убил их всех голыми руками.

Охваченный жаждой мести, Юлиус весь следующий век носился по Европе, уничтожая всех охотников, которых ему удавалось выследить. Это его поведение начало всерьез тревожить остальных вампиров, особенно его друзей, когда его кровавое безумие внезапно угасло.

Юлиус отдалился ото всех, даже самых близких друзей и своих птенцов. Он не жил, а существовал, предаваясь воспоминаниям прошлого. Остальные не трогали его, думая, что ему просто нужно пережить свое горе. Но время шло, и ничего не менялось, пока, через двести пятьдесят лет после смерти Кадмеи, Юлиус не решил войти в огонь. Но пламя, пожравшее его любовь, его самого отвергло. Весь ужас состоял в том, что он был слишком стар и силен, он стал практически неуязвим. Боль была адская. Все его тело страшно обгорело, но он остался жить, и это окончательно повергло его в уныние.

Через десять лет все ожоги зажили, от них не осталось и следа, также как и от тех, первых, но от этого ему было только хуже. Ничто не могло вернуть ему жажду жизни, она ушла навсегда вместе с его возлюбленной. Он жил, безразличный ко всему, прогоняя любого, кто нарушал его покой. Жил словно зомби: днем спал, ночью пялился на огонь в камине или просто сидел, лишь изредка выходя на охоту. Но двигали им скорее животные инстинкты, чем какие-либо чувства.

Из сильного магистра Юлиус превратился в бледную тень самого себя. Остальные вампиры даже стали забывать о его существовании. Но Менестрес не забывала. И сейчас она пришла к нему. Он был ей нужен в не меньшей степени, чем она ему.

– Я вижу, ты нисколько не изменился с момента нашей последней встречи, – печально проговорила вампирша.

– Как видите, госпожа, – ответил Юлиус, глядя куда-то в пустоту.

– Неужели за все эти годы, века тебе ни разу не хотелось вернуться в мир? Ведь он так поразительно быстро меняется, и это похоже на чудо! – Менестрес знала, что все ее доводы вряд ли возымеют действие, но попытаться стоило. Она всей душой хотела зажечь огонь жизни в его душе, но даже у нее были свои пределы.

– Мир для меня умер, как и я для него, – равнодушно ответил Юлиус. – Если вы пришли сюда, чтобы попытаться меня спасти, то, боюсь, вы зря потратили время.

– Я должна была убедиться, что ничто не может возродить тебя к жизни, прежде чем предлагать то, что собираюсь.

Юлиус посмотрел на Менестрес, и впервые в его глазах промелькнул интерес. Спустя несколько секунд он произнес:

– Неужели я чем-то мог заинтересовать вас, госпожа?

– Твое состояние никого не может оставить равнодушным, особенно меня, ведь я в ответе за всех вас. И я хочу дать тебе то, что ты пытаешься найти все это время, – покой.

– Покой? – усмешка промелькнула на его лице. – Ничто не может принести мне покой.

– А смерть?

– Она отвергает меня, хотя я трижды взывал к ее милосердию, – горько ответил Юлиус. – Я, не раздумывая, прыгнул бы в адскую бездну, только бы избавиться от моей проклятой жизни!

– Что ж, если ты так хочешь, я могу даровать тебе смерть.

– Вы действительно сделаете это, госпожа? – он смотрел на вампиршу с надеждой, и это было самое страшное. Он действительно жаждал смерти, всем сердцем призывал ее. Сломленный дух в бессмертной плоти.

– Да, – глухо ответила Менестрес. – Но мне нужна одна твоя услуга.

– Чем может услужить блистательной госпоже столь ничтожный вампир, как я? Я всего лишь живой труп!

– Ты все также силен и могущественен. Просто последние века ты только и делал, что занимался саморазрушением, – покачала головой вампирша.

– Так о какой услуге идет речь?

– Ты должен будешь обратить одного человека. Сделать его одним из нас.

При этих словах Юлиус не мог скрыть своего удивления. Он непонимающе уставился на Менестрес и проговорил:

– Обратить? Но, думаю, вы сами, госпожа, справитесь с этим гораздо лучше меня. Почему ваш выбор пал на мою скромную персону?

– В тебе есть сила, которая многим и не снилась. А этот человек особенный. Когда он станет вампиром, я дарую тебе то, что обещала.

– Значит, выходит, что я брошу этого новорожденного птенца на произвол судьбы?

– Ты оставишь ему краткие инструкции. Этого хватит. Он справится. Ты поймешь это, как только увидишь его. Ну так что, ты согласен?

– Вам достаточно лишь приказать…

– Нет. Это должна быть честная сделка.

– И вы… вы действительно можете даровать мне смерть?

– Да, – просто ответила Менестрес.

– Конечно, если кто и может это сделать, так только вы, – в голосе Юлиуса слышалось благоговение. – Я сделаю то, о чем вы просите. Как я могу найти того человека?

– Я сама покажу тебе его. Насколько я поняла, завтра в доме одного из здешних дворян состоится бал. Он будет там.

– Бал? – вампир поморщился. Он долгие, очень долгие годы избегал общества людей, и сейчас его не радовала перспектива оказаться сразу среди такого скопища народа.

– О, не волнуйся. Мы пробудем там очень недолго. Промелькнем в толпе как призраки. Я тоже не хочу, чтобы о моем присутствии узнали в городе. Я здесь инкогнито, к тому же скоро уезжаю.

– Что ж, хорошо. Я буду ждать вас завтра, – он будто только сейчас заметил как выглядит, и неуверенно произнес, – Похоже, мне придется привести себя в порядок, впервые за этот век.

Эта фраза вызвала у Менестрес улыбку, и она даже подумала, действительно ли он так сильно хочет умереть. Но стило ей взглянуть ему в глаза, как эта мысль растворилась словно дым. Они по-прежнему были пусты и безразличны. Ей вдруг стало очень тяжело находиться рядом с ним, но вампирша прекрасно владела своими эмоциями, поэтому ни словом, ни взглядом не выдала своих чувств. Удалилась она, только сердечно попрощавшись с Юлиусом.

* * *

Утро (относительное, так как солнце практически достигло полуденной отметки) Антуан встретил в хмурых раздумьях. Проснулся он давно, но вставать ему нисколько не хотелось. Он лежал и придумывал причину, по которой смог бы остаться дома и не ходить на этот чертов бал. Но, как на зло, ничего не приходило в голову. К тому же то и дело у него перед глазами вставал образ той прекрасной незнакомки, и он уже вообще ни о чем не мог думать. Наконец он сдался и покинул кровать.

Одевшись и позавтракав, Антуан, не зная чем себя занять, пошел бродить по дому. Его так и подмывало вскочить в седло и умчаться куда подальше, но он всерьез опасался, что этого ему уже не простят.

Он уныло шел по коридору, когда услышал странные вопли, доносящиеся из комнаты Валентины. Движимый любопытством, он постучал.

– Войдите, – уже по голосу было ясно, что сестра чем-то раздражена.

Антуан тихо вошел. Валентина стояла посреди комнаты в великолепном платье изумрудно-зеленой парчи, и ругалась на чем свет стоит, так как платье оказалось ей длинно. А вокруг бегали служанки, изо всех сил стараясь убедить девушку, что к вечеру они все исправят, и она будет самой прекрасной на балу. Все это Антуан слушал лишь краем уха, и не сводил глаз с платья. Его цвет напомнил ему глаза его ночной красавицы. Просто наваждение какое-то!

Из раздумий его вывел голос Валентины:

– Эй, что ты смотришь на меня так, будто у меня рога выросли? Или с платьем еще что-то не так?

– Нет-нет! С платьем все в порядке. Оно тебе очень идет! – поспешно ответил Антуан, возможно, даже слишком поспешно.

– Правда? – щеки Валентины залились довольным румянцем.

– Конечно! – он улыбнулся и поспешил уйти, пока еще что-нибудь не ляпнул или не сделал. Нет, надо держать себя в руках! Подумать только, одно мимолетное увлечение, и такие последствия! "Господи! Ты ведешь себя как безусый юнец!" – вздохнул Антуан, входя в зал для фехтований и доставая шпагу – самый верный способ успокоиться.

Здесь он пробыл несколько часов, старательно отгоняя любые мысли о предстоящем бале, да и о всем остальном. Это не плохо ему удавалось, пока не вошел слуга и не сообщил, что его камзол для сегодняшнего торжественного выхода готов. Антуан досадливо вогнал шпагу в ножны и вернулся к себе. Нужно было успеть хотя бы ополоснуться, а то вся его рубашка была мокрой от пота.

Вымывшись, он начал не спеша одеваться: свежая, белая как снег, рубашка с пеной кружев, узкие синие штаны, синий, с едва заметным зеленым отливом, камзол, расшитый серебром, с блестящими пуговицами, и высокие, начищенные до блеска сапоги. Наряд дополнил перстень с сапфиром и шпага. Без шпаги дворянин все равно, что голый. Свои волосы он тщательно расчесал и оставил распущенными. Знал, что отцу и Клоду это не слишком понравится, и не мог отказать себе в этом удовольствии.

Когда Антуан спустился вниз, отец, Рауль и Валентина уже были там. Все были одеты самым подобающим для дворян образом. Камзол отца был темно-синим, практически черным, с золотой вышивкой, а Рауля – бордовый, тоже расшитый серебреными нитями. Валентина была в том самом платье, в котором он видел ее утром.

Все они ждали только виконтессу. Отец сказал, что Клод, вместе со своей супругой, уже ждет их в своей карете.

Мириам де Сен ля Рош появилась с истинно королевским достоинством. Ее светло-лиловое платье не было ни слишком роскошным, ни вычурным, но в этом и не было нужды, так как никто не усомнился бы, что его обладательница – истинная леди.

Виконтесса лучезарно улыбнулась, и улыбка эта предназначалась никому иному, как Антуану. Ей доставляло удовольствие видеть его здесь, вместе со всей семьей. Она ласково дотронулась до его плеча, потом взяла под руку своего супруга, и все вместе они покинули дом.

Виконт, виконтесса и Валентина поехали в карете, а Антуан и Рауль вслед за ними верхом.

* * *

Менестрес встретилась с Юлиусом, как и договаривались. Но она сначала даже не узнала его. Настолько разительна была перемена! От лохмотьев не осталось и следа. Их сменил хоть и довольно простой, но новый камзол темно-фиолетового, практически черного цвета. На ногах были блестящие черные сапоги, и черный же плащ спускался с плеч, а длинные волосы были вымыты, тщательно расчесаны и заплетены в тугую косу. Все это так сильно отличалось от его прежнего облика, что вампирша не удержалась от комментария:

– Отлично выглядишь!

– Спасибо. Я же не могу позорить госпожи своим ужасным видом, – Юлиус улыбнулся, но до глаз улыбка так и не дошла.

"Да, ничто уже не вернет его к жизни!" – подумала Менестрес. Если раньше она и сомневалась, то теперь уже знала точно. Вслух же она сказала:

– Ладно, идем. Не будем откладывать дело в долгий ящик.

И они направились к дому графа де Нерве, скользя по улицам, словно две призрачные тени. Пешком, без всяких усилий они обгоняли спешащие кареты. А вот и нужный им дом. Там, как и следовало ожидать, было полно народу. Им не составило труда раствориться в толпе гостей. Хотя Менестрес и была одета довольно скромно, но даже в таком наряде она здесь казалась королевой. Те, кто замечал ее, невольно оборачивались еще раз, но вампирша была уже в другом месте.

Юлиусу такое скопление народа было явно не по душе, это было заметно даже по тому, каким взглядом он провожал тех, кто случайно толкнул его или просто вторгался в его личное пространство. Но вслух ничего не говорил. Не в его привычках было жаловаться. Тем более он просто не посмел бы пожаловаться той, что рядом с ним. Поэтому он шел рядом с ней, не отставая ни на шаг.

Они обошли почти весь зал, пока Менестрес жестом не остановила Юлиуса и не показала куда-то вперед со словами:

– Смотри, вот он!

Посмотрев туда, куда указывала вампирша, он увидел приятного молодого человека в синем камзоле, танцевавшего с миловидной девушкой с пышными черными волосами. Этот юноша действительно заслуживал внимания. Исходящая от него аура силы была просто потрясающая. Он не мало прожил на свете, но с подобным сталкивался всего раз или два.

– Вся эта сила и в самом деле исходит от него? – невольно переспросил Юлиус.

– Да.

– Поразительно!

– Именно. Это тот самый редкий случай, когда, обратившись в вампира, человек может достигнуть ранга Черного Принца, – пояснила Менестрес.

Хоть они и находились на приличном расстоянии, острое зрение позволяло им рассмотреть даже цвет пуговиц. Юлиус пристально разглядывал молодого человека, и в его глазах читался интерес. Наконец, он отвел взгляд и произнес:

– Теперь мне понятен ваш выбор, госпожа. Человек с подобной силой и волей не долго пробудет желторотым птенцом.

– Так мы заключаем сделку?

– Да. Для меня честь служить вам.

* * *

Едва Антуан вошел в дом графа де Нерве и поздоровался с хозяевами, как тотчас попал в плен цепких пальчиков Элени. Преданно взглянув на него своими ореховыми, просто-таки оленьими глазами, она защебетала:

– Антуан, я так рада, что ты пришел! Ведь ты так редко появляешься на подобных светских вечеринках! Пойдем танцевать!

С этими словами она потащила его к группе танцующих. Нет, Элени была милой девушкой и очень симпатичной. Но слишком уж серьезно она относилась к трепу о том, что они хорошая пара, и что было бы замечательно, если бы они поженились. У самого Антуана подобные разговоры вызвали лишь тоску и желание поскорее смыться. Но сегодня он обещал быть галантным.

Они танцевали, разговаривая о всякой ерунде. Антуан старался как мог. Наверное, среди гостей он был самым предупредительным кавалером. Элени просто сияла от счастья. Но на самом деле его мысли витали далеко отсюда. На землю его вернуло ощущение того, что за ним следят. Он просто физически ощущал чей-то взгляд. А когда он посмотрел туда, то не поверил своим глазам. В толпе гостей он вдруг увидел ту самую прекрасную незнакомку. Он был уверен, что это она, и она смотрела на него. Но когда Антуан взглянул туда снова, то ее уже не было. Он столкнулся взглядом с каким-то мужчиной, чьи волосы были заплетены в тугую косу, а взгляд был настолько пронзительным, что хотелось побыстрее отвернуться. И все же он был уверен, что ему не померещилось. Она была там!

Но Антуан не мог сломя голову броситься на ее поиски, это было бы, по меньшей мере, не вежливо по отношению к Элени. Он обещал быть галантным с ней, и слова своего не нарушит. Но весь вечер он старался высмотреть в толпе ее прекрасное лицо.

Лишь однажды Антуан ненадолго оставил Элени, чтобы перекинуться парой слов с Франсуа. Как ни странно, но он тоже оказался в числе приглашенных. Когда они остались наедине, он не удержался от реплики:

– И ты еще недоволен судьбой? Да эта Элени настоящая красавица! К тому же не сводит с тебя восхищенного взгляда!

– Перестань, Франсуа! – отмахнулся Антуан. – И без тебя тошно!

– Ну конечно, ей не сравниться с той прелестницей, с которой ты ушел тогда из таверны Поля, – как бы между прочим ответил Франсуа.

– Что? – молодой виконт подумал, что ему послышалось. – Ты видел меня с той девушкой?

– Конечно. На глаза я пока не жалуюсь. Ты даже не попрощался со мной тогда! Мне бы на тебя обидеться, но я видел эту красотку и отлично тебя понимаю. Повезло тебе, приятель!

Эта тирада вновь оживила воспоминания. А он уже начал опять сомневаться, было ли все это на самом деле.

– Судя по тому мечтательному выражению, что сейчас у тебя на лице, у вас с ней все прошло замечательно, – гнул свое Франсуа, явно намекая, что хочет знать все подробности.

– Она великолепна! Таких, как она больше нет! – выдохнул Антуан.

– И это все? – нетерпеливо расспрашивал Франсуа.

– Может, тебе все в картинках рассказать? – нахмурился молодой виконт.

– А весь во внимании!

– И не мечтай! Пойду лучше найду Элени. Я ее жертва на весь сегодняшний вечер.

С этими словами он растворился в толпе гостей, оставив Франсуа в полном разочаровании.

* * *

Менестрес с Юлиусом неспеша прогуливались по безлюдной аллее недалеко от дома графа де Нерве и обсуждали детали предстоящей сделки. Вампир согласно кивал головой и, наконец, спросил:

– Так когда я должен обратить его?

– Как можно быстрее. Лучше всего завтра. И в тот же день ты получишь то, чего хочешь.

– Хорошо.

– И еще, он ничего не должен знать о нашем уговоре. Вообще не упоминай моего имени.

– Как пожелает моя госпожа.

– Вот и договорились.

* * *

Вернувшись после бала, Антуан сорвал с себя камзол, будто тот жег ему кожу, и завалился спать. Счастливый от одной мысли, что все уже позади.

В качестве компенсации, как только наступил вечер, он отправился в таверну с одной единственной целью – напиться. Но едва он опустоши первый кувшин, как услышал за своей спиной:

– Так это и есть тот дворянский ублюдок, что так невежливо обошелся с вами?

Антуан нехотя отставил стакан и обернулся. Его взгляд уперся в четырех ухмыляющихся парней, в двоих из которых он с большим трудом узнал участников той кабацкой драки.

– Вы что-то хотели? – спросил молодой виконт ледяным голосом. У него было не настолько хорошее настроение, чтобы прощать такое.

– Да, мы хотели сказать, что ты мерзавец! – рявкнул тот, что был выше. – И мы проучим тебя!

Его кулак просвистел в сантиметре от лица Антуана. Тот тут же вскочил и, схватив кувшин, обрушил его на голову нападавшего. Тот ухнул, но остался стоять на ногах. К тому же остальные тоже не медлили и вмешались в драку. Удары сыпались со всех сторон. Антуан отчаянно отбивался, но на сей раз дела обстояли гораздо хуже – нападавшие были трезвыми и действовали куда более слажено.

Им удалось взять его в плотное кольцо, когда из-за самого дальнего стола встала фигура в темном. Эта был мужчина с заплетенными в косу медными волосами. Он подошел к дерущимся и сказал:

– По-моему, четверо против одного не слишком-то соответствует правилам чести.

– Это не ваше дело, сударь. Вам лучше не вмешиваться, – отмахнулся один из головорезов.

Но незнакомец не последовал этому совету, и одним точным ударом отбросил советчика в сторону. Тот рухнул на пол, и лежал себе там тихонечко, а незнакомец уже схватился со следующим. От этого вмешательства шансы Антуана быстро выровнялись, и, в конце-концов, он одержал победу, опять устроив в таверне небольшой погром, но это давным-давно перестало его смущать. Как говорится, не в первый раз.

Молодой виконт достал платок и вытер кровь с лица (некоторые удары все-таки попали в цель, и на правой щеке красовалась глубокая царапина, а с другой стороны, на скуле расплывался синяк). Потом он повернулся к незнакомцу и с благодарностью произнес:

– Спасибо, что помогли, иначе мне пришлось бы туго.

– Вполне возможно, – кивнул незнакомец.

Их взгляды встретились, и Антуану показалось, что он где-то уже видел эти пронзительные глаза, но никак не мог вспомнить где. Он бросил эту затею, и протянул ему руку со словами:

– Разрешите представиться: Антуан де Сен ля Рош.

– Юлиус, – ответил незнакомец, крепко пожав протянутую руку. Его рука оказалась холодной, хотя здесь было тепло, почти жарко.

– И все? – удивленно приподнял бровь молодой виконт.

– Да.

– В таком случае, можете звать меня просто Антуан.

– Договорились.

– Разрешите, в знак благодарности, угостить вас вином.

– Что ж, хорошо.

Они сели за стол. Антуан заказал вина. Хозяин таверны быстро принес кувшин, ни словом не обмолвившись об устроенном беспорядке – щедрая оплата на многое заставляет закрыть глаза.

– Вы не здешний? Я раньше вас не встречал, – начал молодой виконт, разливая вино.

– О нет, я живу в этом городе очень давно, – Юлиус улыбнулся одними губами. – Просто я редко бываю на людях.

– Значит, наша встреча тем более удачна, – с этими словами Антуан поднял стакан.

Они выпили, вернее Юлиус лишь сделал вид, что пьет. Его стакан остался таким же полным, но его новоявленный приятель ничего не заметил.

За выпивкой они вели неспешный разговор. Правда, по большей части говорил Антуан, а Юлиус слушал. Ему нравилось слышать речь, но по-настоящему он прислушивался к его мыслям. Он старался как можно лучше узнать своего собеседника.

Через некоторое время, когда молодой виконт был уже слегка пьян, Юлиус, как бы между прочим спросил:

– Скажи, как ты относишься к вечности?

– В смысле?

– Ну, ты хотел бы стать бессмертным? Остаться таким же молодым, как сейчас?

– Разве найдется на земле хоть один человек, который не захотел бы такого? – усмехнулся Антуан, снова наполняя стакан. – Испокон веков человек стремился к бессмертию.

– И ты тоже?

– Я такой же, как и все, – пожал он плечами. – А эта мысль весьма заманчива, именно она и подкрепляет нашу веру в Бога.

– А чем бы ты готов был пожертвовать ради подобного дара?

Антуан непонимающе уставился на него, а потом произнес:

– То есть? Что-то я не понимаю, куда ты клонишь. Или я просто уже слишком много выпил.

Он посмотрел в глаза Юлиусу, и просто утонул в них. Они затягивали, как две бездны. Антуан чувствовал, что проваливается в них, и в то же время не мог отвести глаз. Это было страшно, и в то же время завораживало.

Когда Антуан снова обрел возможность здраво мыслить, то оказалось, что он стоит на улице вместе с Юлиусом, возле какого-то полуразвалившегося дома.

– Что за черт? – выпалил молодой виконт, мгновенно протрезвев и хватаясь за шпагу.

– Не стоит хвататься за оружие. Мне бы не хотелось причинить тебе боль, – устало проговорил Юлиус.

– Я требую объяснений! Что все это значит? Как я здесь оказался? – Антуан не понимал, что происходит, и поэтому был очень разозлен.

– Пришел своими ногами, это же очевидно, – совершенно спокойно ответил Юлиус. – Пройдем внутрь, и я все тебе объясню, его рука легла на правое плечо молодого человека.

– Нет, я хочу знать, что происходит!

– Ты все узнаешь, – хватка стала крепче, и Антуан почувствовал, что этот человек без труда сможет раздавить его плечо. Ему вовсе не хотелось остаться калекой, поэтому он отпустил эфес шпаги и послушно пошел к дому, временами подталкиваемый Юлиусом.

Дом Антуану не понравился. Как оказалось, это когда-то была церковь, но, не смотря на сей факт, впечатление складывалось более чем гнетущее, будто все здесь было пропитано болью. Молодой виконт даже поежился, но твердая рука Юлиуса заставляла его идти дальше.

Освещение было более чем скудным. Антуан уже устал считать, сколько раз спотыкался, а пару раз чуть не грохнулся в темноту. Но та рука, что уверенно вела его вперед, так же уверенно удерживала его от падения. А через некоторое время его провожатый счел нужным предупредить:

– Осторожно. Впереди лестница. Спускайся по ней вниз.

Едва смолкли эти слова, как нога Антуана наткнулась на первую ступеньку. Он спускался вниз, а в голове его бешено вертелись мысли: "Что ему нужно от меня? Зачем он сюда меня заманил? На грабителя он, вроде, не похож… А что если он сумасшедший? Может, он задумал убийство?"

Только он успел об этом подумать, как Юлиус произнес:

– Смерть тебе не грозит. Я не причиню тебе вреда, не так, как ты думаешь.

От последних слов Антуан оступился и чуть не упал. Выдохнув, он резко обернулся и воскликнул:

– Черт подери, что все это значит??

– Ты был избран. На твое счастье или беду, но тебе будет даровано то, к чему, по твоим же словам, стремится все человечество, – произнеся эту тираду, Юлиус щелкнул пальцами, и тотчас же вспыхнули дрова в камине, наполнив светом небольшую комнату.

– Проклятье! – выругался Антуан, отскакивая от камина. – Какой бред!

С этими словами он выхватил шпагу и уже изготовился нанести удар, но Юлиус лишь взмахнул рукой, и какая-то неведомая сила выбила клинок из его рук, отбросив его в самый дальний угол.

– Что за чертовщина? – молодой виконт вытаращился на того, кто стоял перед ним. До него медленно доходило, что это не совсем человек.

– Это всего лишь простой трюк. Со временем ты будешь обладать куда большей силой.

– О чем ты? – Антуан испытывал двойственные чувства. Одна половина говорила уходи, беги отсюда пока не поздно, а другая нашептывала остаться, выяснить все до конца. Что-то интригующее было во всем этом.

– Ты храбр, у тебя сильная воля, – продолжал Юлиус с таким видом, будто они сидели в непринужденной обстановке за бутылкой вина и вели пространные разговоры. – За то недолго время, что я тебя знаю, ты успел мне понравиться. Из тебя выйдет отличный птенец, который сможет быстро встать на крыло. Конечно, в тебе слишком много бесшабашности и своеволия, но время сгладит эти недостатки.

– Я не понимаю, что ты хочешь от меня! – Антуан невольно сделала шаг назад, и уперся во что-то большое и каменное. Как оказалось – саркофаг.

– О нет, ты уже начал понимать, – возразил Юлиус. – Я читаю это в твоих мыслях. Посмотри на меня, и убедись в своих догадках.

Молодой виконт невольно поднял голову, и снова был захвачен его взглядом. Он затягивал, зачаровывал, но почему-то не пугал, хотя должен был бы.

– Вампир! – выдохнул Антуан, продолжая вглядываться в эти бездонные глаза.

– Да.

Совершенно внезапно Юлиус оказался рядом с ним. Он чувствовал его дыханье на своей коже, а вампир склонялся все ближе и ближе. Антуан попытался вырваться, оттолкнуть его, но с тем же успехом он мог бы бороться с каменной стеной. И было еще одно обстоятельство, о котором он просто не отдавал себе отчета: да, Антуан отбивался, но это, скорее всего, был чисто животный инстинкт. Какой-то частью своего сознания он знал, что должно произойти, и даже желал этого.

Вампир погрузил свои клыки в шею молодого человека. Как ни странно, но боли Антуан практически не почувствовал, даже наоборот, его стало наполнять чувство чистого экстаза. И вскоре ему было уже все равно, что сжимающее его существо пьет его кровь, а вместе с ней из его тела уходит и сама жизнь.

Осушив его практически до дна, Юлиус оторвался и прислонил Антуана к каменному саркофагу (больше было некуда). Потом он одним резким движением вспорол себе вену и приложил рану к побледневшим губам молодого человека. К его удивлению Антуан не стал отворачиваться и сопротивляться, как делали поначалу многие, а сразу же жадно припал к ране.

Он пил, пил и пил, пока ему не сделалось плохо. Антуан вздохнул и вытер губы рукавом. Собственное тело казалось ему невероятно тяжелым. Он не в силах был даже пошевелиться. А потом пришла боль, перед которой все остальное показалось ничтожным. Она как огонь расползалась от сердца к каждой вене, каждому мускулу, скручивая все тело. Сквозь эту боль, откуда-то издалека до него донесся голос Юлиуса:

– Не бойся, сынок. Это всего лишь боль. Она пройдет. Каждый из нас проходит через это. Моя кровь меняет тебя.

Это не слишком успокоило корчившегося на полу Антуана. Но через некоторое время боль и правда стала стихать, на смену ей пришло ощущение силы, которая обычному человеку и не снилась. Он попытался встать, но Юлиус остановил его:

– Не так быстро, птенец. Прислушайся к своим ощущениям. Моя кровь все еще работает над твоим телом.

– Что… ты со мной сделал? – выдохнул Антуан, подтягивая под себя ноги.

– Ты и сам знаешь ответ.

Молодой виконт посмотрел на свои руки. Сжал их в кулаки и снова разжал, и, наконец, проговорил:

– Я вампир?

– Верно. Оглянись вокруг, что ты видишь?

– Комнату, саркофаг с какой-то причудливой резьбой по камню, полуразрушенный камин, – перечислял Антуан, послушно обводя взглядом комнату. И только тут до него стало медленно доходить, что огонь в камине погас, и вокруг царит непроглядная тьма. Раньше бы он ничего этого не увидел, а теперь, будто светлым днем, может различить каждую деталь. С его губ сорвалось, – Поразительно!

– У тебя будет еще уйма времени, чтобы восторгаться своими новыми возможностями. Вставай. Пока не кончилась ночь, мне нужно научиться тебя охотиться.

Они вышли в ночь. Юлиус даже удивился, с какой легкостью его птенец осваивал уроки. Лишь раз Антуан замешкался – перед тем, как вонзить свои только что приобретенные клыки в жертву. Но жажда взяла верх.

Когда они возвращались назад, Юлиус заговорил:

– Ты еще юный и совсем неопытный вампир, Антуан. Поэтому слушай внимательно то, что я тебе скажу. Ты стал бессмертным, и не состаришься больше не на день. Но тебя все же можно убить, отрубив голову или огнем, а пока ты молод – еще и уничтожив сердце. Чем старше ты будешь становиться – тем неуязвимее.

Берегись солнца. В первые сто – двести лет оно может и не уничтожит тебя, но будет чертовски больно. Поэтому пока лучшая постель для тебя – это саркофаг, который ты видел в комнате.

Ты научился охотиться – это хорошо. Никогда не отказывайся от крови. Будешь голодать – сойдешь с ума. Станешь животным, убивающем все на своем пути.

И всегда помни наши законы.

– Законы? – с некоторым удивлением переспросил Антуан.

– Да. Их не так много, но наказание за их нарушение сурово.

Основной их смысл: запрет на убийство людей или других вампиров. Исключение: самооборона, иногда месть, а в последнем случае открытый вызов. А также запрет на обращение калек или детей. Дети-вампиры – самое ужасное зрелище. Почти все они очень быстро впадают в безумие.

– Чудовищно! – только и смог проговорить Антуан.

– Хорошо, что ты так думаешь. Это удержит тебя от необдуманных поступков, – кивнул Юлиус, входя в свое убежище. Но на пороге он на секунду замер, заметив за углом закутанную в плащ фигуру. Он все понял. На краткий миг его лицо озарилось чем-то сродни радости. Но это выражение быстро сменилось обычным безразличием.

Они вошли внутрь. Антуан поймал себя на мысли, что его больше не тревожит мрачность этого дома. Он даже стал привыкать к нему. А Юлиус продолжал говорить:

– Рано или поздно ты встретишься с остальными. Что бы ни случилось, помни – ни у кого из них нет власти над тобой. Ты свободен и принадлежишь себе. Это говорю тебе я – твой творец.

– Что это значит? Ты говоришь так, будто собрался умирать.

– Дай-то Бог. Ты все поймешь со временем. А сейчас спускайся вниз. Скоро рассвет. Мой саркофаг в твоем распоряжении.

– А ты?

– О, обо мне не беспокойся, мой новорожденный птенец. Ты станешь очень сильным.

Последняя фраза была сказана уже в спину Антуана, послушно спускавшегося вниз по лестнице. Лишь когда стих звук его шагов, Юлиус обернулся и тихо сказал куда-то в пустоту:

– Я сделал все, что вы хотели, госпожа.

– И все было сделано правильно, – донеслось из темноты, и голос был похож на шелест листьев. А вслед за голосом от стены отделилась тень и встала в нескольких шагах от вампира. – Так ты по-прежнему тверд в своем решении? Ты жаждешь смерти?

– Да, всем сердцем, – пылко ответил Юлиус.

– Что ж, так тому и быть, – голос был невероятно печален. – Да будет так.

В тот же миг под капюшоном холодным огнем засветились глаза, превратившиеся в два бездонных колодца. Налетел невидимый ветер, насквозь пропитанный огромной силой. Он трепал черный плащ вампирши и волосы Юлиуса. Сила витала вокруг них.

Менестрес, а это была именно она, выпростала из-под плаща руку и протянула ее в сторону Юлиуса. В тот же миг он ощутил, как у него в груди разливается тепло. Он опустил голову и увидел свое сердце, светящееся красным светом сквозь грудь. От него этот свет распространялся по всему телу.

Юлиус поднял голову, на его лице играла счастливая улыбка. Одними губами он прошептал:

– Кадмея, я иду к тебе!

В тот же миг он вспыхнул, как свеча, и в считанные секунды обратился в пепел.

* * *

Спустившись вниз, Антуан медленно приблизился к саркофагу. проводя руками по его резной поверхности, он старался привыкнуть к мысли, что ему придется здесь спать. Но вдруг на него нахлынуло какое-то странное ощущение. Чувство какой-то огромной силы, от которой у него заныли зубы. И в то же время она звала его. Будто какая-то часть его самого принадлежит этой силе. Он чувствовал себя ниточкой огромной паутины.

Влекомый любопытством, Антуан поднялся наверх. Он увидел Юлиуса, на губах которого играла блаженная улыбка, видел его пылающее сердце, и как тот вспыхнул, обратившись в пепел. В тот же миг внутри него самого будто что-то оборвалось. Пустота закралась в его душу.

Антуан не мог понять, кто или что могло сотворить подобное с его создателем. Ощущение силы стихло, и он успел заметить лишь какую-то тень, промелькнувшую в дверном проеме. Молодой виконт ринулся за ней, но стоило ему выскочить на улицу, как он тут же почувствовал жуткую боль и жжение в глазах и по всей коже.

Солнце лениво показалось из-за горизонта, и его еще слабые случи огнем жгли Антуана. Утро наступило и заставило его вернуться в спасительную тень дома. Но даже здесь он чувствовал, как все его тело наливается тяжестью, а глаза слипаются. Было только два выхода: остаться и уснуть прямо здесь, и тогда солнце рано или поздно достанет его, или спуститься в ту маленькую комнату и укрыться в саркофаге. После недолгих раздумий Антуан выбрал последнее. Как ни крути, а умирать он не хотел.

* * *

Вернувшись домой, Менестрес скинула плащ и устало опустилась в кресло. Жребий был брошен, назад пути не было. Она посмотрела на свои руки. Даже сама вампирша порой забывала, какая огромная в них скрывается сила. Сегодня она убила Юлиуса, но использовала при этом лишь сотую долю своих возможностей. Да, в этом мире осталось очень немного вампиров, которые помнили бы, что такое ее полная сила, и ее истинное лицо. Многие из ее народа вообще не знают ее лица, считают ее мифом. И практически любого из них она может обмануть, выдав себя за обычную смертную.

Все эти мысли роились в ее голове, когда в комнату тихо вошел Димьен и замер, не желая потревожить свою госпожу. Но она сама поманила его рукой со словами:

– Проходи, Димьен, не стой в дверях.

– Госпожа…

– Завтра, как только сядет солнце, мы уедем из этого города.

– Хорошо, все будет готово.

– Поедем дальше, в Париж. Я должна лично увидеть то, о чем мне рассказывали. И если ее отступничество действительно имеет такие последствия…

– Ее нужно остановить! – жарко воскликнул Димьен.

– Конечно. Я не допущу войны.

– Может, вызвать сестер?

– Нет. Если все так, как мы ожидаем, то это очень серьезно. Я лично должна положить этому конец! Сколько бы времени это не потребовало.

– Я понимаю, и позабочусь, чтобы ничто не задержало ваш отъезд.

– Спасибо.

– Не стоит. Вы знаете, что всегда можете положиться как на меня, так и на Танис.

– Знаю, – ласково улыбнулась Менестрес.

* * *

Антуан проснулся на своем странном ложе, едва погас последний луч солнца. Он не помнил, чтобы когда-либо прежде так спал. Сон был похож на маленькую смерть, но это было даже приятно. Проснулся же он с чувством сильной жажды. Никогда прежде она не была столь всеобъемлющей. Будто каждая клеточка требовала крови. Поэтому, отряхнув от пыли свой камзол, он вышел в ночь.

Надо было зайти домой, но прежде всего утолить жажду, и Антуал направился на поиски жертвы. Ею оказался одинокий прохожий. Вампиру огромных усилий стоило не забрать вместе с кровью и жизнь, но он справился. Покончив с этим, он пошел к таверне Поля. Именно там он оставил свою лошадь.

Он шел по улицам, и столь знакомый ранее город теперь был похож на шкатулку с драгоценностями. Словно слепой, который только что прозрел, Антуан с восхищением смотрел по сторонам. Все, казалось, было наполнено каким-то особым светом. Он и не подозревал, что у ночи существует столько цветов. Он еле сдерживался от желания потрогать, ощутить каждую попадающуюся на глаза вещь.

Собственные новые возможности приводили в восторг и даже немного пугали Антуана. Оказалось, что нет такой стены, на которую он не смог бы взобраться, и нет тяжести, которую он не смог бы поднять, а если ему взбрело бы в голову, он мог бы обогнать лучшего скакуна. Также выяснилось, что он слышит мысли людей, и даже испугался, когда они нахлынули на него все разом. Но стоило ему представить, что их нет, как все стихло. Потом Антуан понял, что может очаровывать людей, тем самым располагая их к себе. Небольшое усилие – и он мог убедить их в чем угодно. Это его очень забавляло.

Но вот и таверна. Его лошадь была в целости и сохранности, к тому же вычищена и накормлена. За это хозяин заслужил лишнюю монету.

Когда Антуан взял поводья, лошадь тревожно зафыркала, попятившись, будто не узнала его. Но стоило новоявленному вампиру посмотреть ей в глаза и ласково потрепать по холке, как она послушно встала, и не выказала ни малейшего недовольства, когда он вскочил в седло, и дальше слушалась его безприкасловно.

Антуан поскакал к родному поместью, перебирая в голове варианты причин, по которым он сможет спокойно не появляться днем дома. Конечно, его родня уже привыкла к его бесшабашному образу жизни, но не до такой же степени! Мать точно что-нибудь заподозрит, а о том, что скажут Клод и отец лучше вообще не думать.

Оставив лошадь на попечение конюха, Антуан попытался незаметно прокрасться в свою комнату, но стоило ему дойти до своей двери, как за его спиной раздался голос Рауля:

– О, Антуан! Наконец-то ты вернулся! Тут все уже с ума посходили, разыскивая себя! Где ты пропадал чуть ли не двое суток?

– Так уж и двое? – усмехнулся молодой виконт.

– Ну почти, – улыбнулся Рауль, но вдруг улыбка сползла с его лица, и он обеспокоено спросил, – Ты вообще себя хорошо чувствуешь? Что-то ты очень бледный. Перепил, что ли?

– Можно и так сказать, – хмыкнул Антуан. – Ладно, я хочу переодеться. Если что, я у себя.

С этими словами он поспешил скрыться за дверью своей комнаты, пока брат еще что-нибудь не спросил о его внешнем виде. Он ведь даже и не представлял, насколько разительна могла быть перемена.

У себя он первым делом как следует вымылся. Ему все это время казалось, что вся та грязь, которая была в его дневном убежище, пристала к нему. Потом с наслаждением надел чистое платье. За процессом одевания он даже не сразу понял, что спокойно смотрит на себя в зеркало. А ведь согласно мифам он, как вампир, не может видеть своего отражения, но с другой стороны, по тем же мифам, он должен и священных предметов не выносить, а он спал в бывшей церкви. Поэтому Антуан решил не забивать себе этим голову. Гораздо больше его интересовали те изменения, которые произошли с его внешностью.

К его радости, особо разительных перемен не было. Человек как человек, разве что чуть бледен, а глаза горят просто лихорадочным блеском. Больше ничего не выдавало его новой, сверхъестественной сущности. Антуан довольно улыбнулся своему отражению, и в зеркале мелькнули клыки. С прошлой ночи они еще немного увеличились и теперь приняли свою завершенную форму. Да, теперь надо думать, когда улыбаешься или смеешься, чтобы лишний раз не светить клыками и не шокировать народ!

С этими мыслями Антуан закончил приводить себя в порядок. Чтобы семья не заподозрила неладное, ему предстояло спуститься в столовую, к ужину, а он еще слишком мало знал о своих новых возможностях, и мог случайно выдать себя.

Вся семья уже сидела за столом, когда Антуан появился в столовой. Отец проводил его хмурым взглядом, Клод же высказал все свои претензии вслух:

– Ты соизволил появиться, братец? И где тебя носило? Опять шлялся по кабакам?

– Не твое дело, – ледяным тоном ответил Антуан. – И вообще, мне не пятнадцать лет, чтобы отчитываться о каждом своем шаге.

Клод аж заскрипел зубами, но, столкнувшись с неодобрительным взглядом матери, больше ничего не сказал. Все приступили к трапезе. Кроме Антуана, естественно. Ему приходилось делать вид.

Когда ужин уже подходил к концу, виконтесса как бы невзначай заметила:

– Элени ля Шель так восторженно отзывалась о тебе! Вы были такой красивой парой на балу! Думаю, нам стоит пригласить их к себе, чтобы вы поближе познакомились.

Антуан в бессилии воздел глаза к небу, глубоко вздохнул, и только затем проговорил:

– Я был с ней галантен только потому, что вы просили меня об этом, матушка, не более. Да, Элени замечательная девушка, но она меня совсем не интересует.

– Тебя интересуют только продажные девки! – буркнул Клод.

– Ах извините, ваша святость, – не сдержался новоявленный вампир, – Может, прикажете мне уйти в монастырь? Или напомнить некоторые эпизоды из твоей юности?

Валентина и Рауль прыснули со смеху, даже отец улыбнулся, а Клод покраснел. Дело в том, что юность у него была весьма бурная, и он до сих пор стыдился ее.

Больше, к огромному облегчению Антуана, никто не затрагивал тему его личной жизни. И все же ему было несколько странно находиться в их обществе. Он отлично знал каждого члена своей семьи, но сейчас он будто отстранился от них, утратил какую-то связь. А ведь теперь Антуан мог без усилий прочесть их мысли, понять все их чувства. Еще он слышал их сердца, слышал, как течет по венам их кровь, и ему приходилось силой воли отстраняться от этого, чтобы не сойти с ума.

Молодой виконт пробыл с семьей, пока все не разбрелись спать, а потом долго бродил по дому. Ему было интересно буквально все. Даже самые обыденные вещи виделись теперь в новом свете.

За пару часов до рассвета Антуан снова покинул поместье, хоть ему и не слишком нравилась идея вернуться в свое пропыленное дневное убежище. Но, с другой стороны, оставаться было бы полным безумием. Если бы он жил один, то другое дело, а так… Он мог бы переждать день в погребе или подвале, но это непременно вызовет подозрения. А чтобы остаться в комнате, об этом не могло быть и речи – что увидят слуги, когда войдут? Еще, чего доброго, решат, что он умер. Так что вперед, к заброшенной церкви.

Лошадь он опять оставил в таверне у Поля – не в руины же ее вести, и продолжил путь пешком. От этого скорость его передвижения ничуть не уменьшилась, даже наоборот. До убежища он добрался задолго до рассвета.

Не зная, чем еще себя занять, он принялся тщательным образом изучать свое дневное пристанище. Ему хотелось хоть что-нибудь узнать о своем творце. Чем больше Антуан думал о Юлиусе, тем больше возникало вопросов. А его смерть просто ставила молодого виконта в тупик. Что это за мощная сила, которая уничтожила столь сильного вампира? И почему у Юлиуса было такое выражение лица, будто он жаждал этой самой смерти?

Антуан остановился и даже потер виски. От всех этих вопросов у него голова шла кругом. Кое-как отогнав подобные мысли, он продолжил исследование дома.

Ему попадались какие-то старые, просто древние книги – некоторые просто рассыпались у него в руках, а остальные Антуан убрал куда посуше – книги были вещью редкой и дорогой. Еще он нашел полуистлевшую одежду, какую-то рухлядь, по которой даже нельзя было определить, чем это было. Все это он кидал прямо в пылающий камин, жалея, что нет ни канделябров, ни свечей. Но не было ничего, что бы могло хоть что-то рассказать о Юлиусе.

Обозленный, Антуан побрел к саркофагу. По дороге, задумавшись, он споткнулся о какую-то глыбу и чуть не упал. В сердцах, он схватил ее, словно пушинку (хотя двое взрослых мужчин с трудом сдвинули бы ее с места) и откинул прочь.

К своему удивлению, он обнаружил под глыбой тайник, в котором лежал небольшой сундук. Антуан без труда сломал замок и открыл его. Внутри было не так уж много вещей: золотой перстень с выгравированным каким-то замысловатым знаком, еще несколько весьма древних и дорогих драгоценностей, пара полуистлевших писем на незнакомом Антуану языке. Какие-то безделушки, крупный кривой кинжал с ручкой из слоновой кости, и еще кусок обгоревшего холста. Он развернул его с величайшей осторожностью. С остатков холста на него смотрело прекрасное лицо молодой женщины с длинными каштановыми волосами, тонким лицом и пронзительным взглядом ореховых глаз.

Не известно почему, но Антуану было больно смотреть на это лицо. Он будто стоял возле чьей-то могилы. Он поспешно положил холст обратно, и закрыл сундук. Единственной вещью, которую он взял, был перстень, но не из-за его ценности, а просто как память о своем создателе. Все остальное он положил обратно в тайник, а потом направился к саркофагу. Солнце уже встало, он чувствовал это, и его тело наливалось тяжестью.

Так начался новый этап в жизни Антуана. Дни он проводил в саркофаге, в сладком сне, а ночами старался постичь свою новую сущность, и в то же время не выдать себя перед семьей. Он продолжал появляться в свете: званые ужины, балы. Ему нравилось общество людей, хотя и чувствовал некоторую отстраненность от них. А иногда он просто не понимал, как его принимают за обычного человека.

На одном из балов он впервые встретил другого вампира. Это был подтянутый сухопарый мужчина, виски которого уже тронула седина, с небольшими усами. Их разделяло приличное расстояние, но они заметили друг друга, словно стояли совсем рядом.

Их взгляды встретились, и Антуан почувствовал, будто чья-то невидимая рука коснулась его разума и той его части, которая теперь принадлежала в нем вампиру. Похоже, незнакомец пытался узнать кто он и какова его сила. Это вторжение не слишком понравилось Антуану, и он попытался выпихнуть из своего разума эту невидимую руку. Как ни странно, но это удалось ему очень легко.

Когда он снова встретился взглядом с вампиром, то на лице того читалось неприкрытое удивление и интерес. Он явно не ожидал подобного отпора. Потом что-то отвлекло Антуана, и он на краткий миг упустил вампира из виду, и тот исчез. Но уже в следующую секунду молодой виконт услышал за своей спиной:

– Кто вы?

– Я Антуан де Сен ля Рош.

Этот ответ, казалось, не удовлетворил вампира. Он пристально разглядывал его, и Антуан ясно услышал его невысказанные вопросы: "Ты стал одним из нас совсем недавно, кто твой творец? Почему я не могу определить предела твоих сил? Почему никто не слышал о тебе?"

– Почему я должен тебе отвечать? – в свою очередь спросил Антуан. – Кто ты такой?

Но ответа он так и не получил. Вампир словно испарился. Какое-то чувство подсказывало Антуану, что его больше нет в этом доме.

В последующие несколько ночей неожиданных встреч больше не было, и он даже почти забыл о том происшествии на балу. Но вот, в одну из ночей, когда Антуан как раз покинул свое дневное убежище, его коснулось ощущение чьей-то силы. Насколько он успел разобраться во всех этих ментальных фокусах, это означало, что где-то рядом вампир.

Антуан тут же замер и насторожился, пытаясь найти того, от которого исходила аура силы. Но улочка казалась абсолютно пустой. Он уже начал злиться, как вдруг, прямо перед ним выросла высокая, закутанная в плащ мужская фигура.

От неожиданности Антуан попятился, чуть не отскочил в сторону, чем вызвал тихий, бархатный смех обладателя плаща. Все еще смеясь, он откинул капюшон, и перед молодым виконтом предстал статный мужчина, выглядевший лет на тридцать. Длинные, прямые черные как смоль волосы, тонкий нос, широкие скулы, карие, почти черные глаза и мраморно-белая кожа. Просто классический вампир, к тому же в безукоризненном черном с серебром камзоле под плащом. Он всего его облика веяло неким фанфаронством, вперемешку с осознанием собственного величия. Отсмеявшись, он произнес:

– Так это и есть наш загадочный птенчик? – в его речи проскальзывал едва уловимый акцент.

– Кто вы такой? – довольно резко спросил Антуан. Ему совсем не понравилось такое обращение.

– Я – Стефано. Магистр этого города, – его слова прозвучали очень церемонного.

– Чего?

Данный вопрос вызвал на лице вампира искреннее изумление. Он еще раз пристально посмотрел на Антуана, а потом произнес:

– Ты действительно не знаешь, что это значит?

– Откуда я могу это знать? – довольно резко спросил Антуан.

На лице вампира снова отразилось удивление, и он проговорил:

– Разве тот, кто обратил тебя, ничего тебе не объяснил?

– За то недолгое время, что мы знали друг друга, он рассказал мне очень немногое.

– Как это, недолгое время? Вампир не должен бросать на произвол судьбы своего птенца, это может быть опасно для всех нас, и не допускается нашими законами, – холодно проговорил Стефано. – Кто твой создатель, Антуан?

Он отметил, что вампир назвал его по имени, но все же ответил:

– Он назвался Юлиусом.

Лицо Стефано стало абсолютно непроницаемым, и он сурово сказал:

– Не стоит мне врать, мальчишка!

– Я не лгу! – в Антуане уже начала закипать злость. – И вы спокойно можете прочесть это в моих мыслях.

Едва он это произнес, как тотчас же почувствовал, как какая-то сила прикоснулась к его разуму. Какое-то время он это терпел, но потом не выдержал и проговорил:

– Все, хватит! Выметайтесь!

Сила тут же исчезла. Антуан изгнал ее, будто захлопнув перед носом Стефано дверь. Он не ожидал этого, молодой виконт видел, как это отразилось на его лице. Но вампир моментально совладал с собой и сухо произнес:

– Не плохо, мальчик. Не плохо.

– Я вам не мальчик, – сурово ответил Антуан. В свои двадцать пять он уже успел отвыкнуть от подобного обращения.

На это вампир весело рассмеялся и сказал:

– Не важно, сколько тебе было, когда ты был человеком. Как вампир ты еще сущее дитя. Ты должен многому научиться. А, учитывая твой вспыльчивый нрав, тебе придется не легко.

Антуан лишь усмехнулся. Если честно, он не понимал толком, что от него хочет этот Стефано. А тот продолжал:

– Пока же, учитывая, что ты мало что знал, я прощаю тебя. Прощаю даже то, что ты охотился без моего разрешения в моем городе. И приглашаю посетить нашу скромную общину.

– То есть?

– Я познакомлю тебя с остальными. Идем, – он приглашающе протянул Антуану руку. И, видя его сомнения, добавил, – Тебе ничто не угрожает. Я официально даю тебе разрешение охотиться в этом городе. Но ты должен понять, что значит быть вампиром. Идем.

Молодой виконт все еще сомневался, но все же пошел. Ему стало интересно. К тому же он, действительно, мог узнать что-нибудь полезное, а впереди была целая ночь.

Стефано шел быстро и бесшумно, словно призрак, но Антуан без труда поспевал за ним. Они шли по улицам и улочкам, пока не оказались возле старого, увитого плющом дома, более похожего на крепость. Ему, наверняка, было пару веков, а может и больше. Но, не смотря на это, молодой виконт не ожидал, что убежище вампиров Тулузы окажется столь тривиальным.

Словно прочтя его мысли (а может так оно и было), Стефано казал:

– Это лучшая маскировка для нашего убежища. Жить с людьми бок о бок веками так, чтобы они ни о чем не догадались, – вот это настоящее искусство! И каждый из нас должен учиться владеть им. Ты очень умно поступил, когда выбрал дневное убежище далеко за пределами своего поместья.

– Откуда вы знаете об этом? – насторожился Антуан.

– Я магистр Тулузы. Знать все, что происходит в городе, мой долг, – мягко улыбнулся вампир, подведя его к дверям. Молодой виконт готов был поклясться, что те открылись еще до того, как он к ним прикоснулся.

Изнутри дом был довольно обычным. Единственной странностью было то, что очень старая мебель и другие вещи соседствовали с современными. Но подобное можно было встретить и в людских домах. Отец Антуана тоже хранил некоторые вещи, которые были приобретены чуть ли не его прадедом.

Молодой виконт уже решил было, что дом пуст когда перед ним будто из-под земли выросло юное создание, прекрасное, как сон. Восторженно распахнув свои бездонные голубые глаза и встряхнув русыми локонами, она певуче проговорила:

– Ты вернулся так рано, Стефано! – его имя она произнесла с таким же благоговением, с каким произносят "господин". – А кто этот недавно рожденный?

– От тебя ничего не скроешь, Алкеста, – улыбнулся вампир, и стало понятно, что их может связывать нечто гораздо большее и личное. – Это Антуан.

– Добро пожаловать в нашу общину, Антуан, – приветливо проговорила она. – Но чей ты сын во крови, и почему не он привел тебя к нам?

– Что, простите? – он почти ничего не понял из этой фразы.

– Антуан очень мало знает о нас, – пояснил Стефано. – Он говорит, что его творцом был Юлиус.

– Юлиус, ушедший от мира? – удивленно переспросила Алкеста.

– Да, – подтвердил молодой виконт.

Девушка-вампирша подошла к нему почти вплотную. Внимательно посмотрела ему в глаза и легким, быстрым движением провела по щеке, и только затем сказала:

– Ты не лжешь. Я чувствую в тебе кровь Юлиуса.

– Алкеста всегда отличалась способностью видеть самую суть вещей, – прокомментировал Стефано. – Это ее особый дар.

– Но если Юлиус твой творец, то… – продолжала вампирша, почти не обратив внимания на слова своего господина. – Неужели, ушедший от мира вернулся?

– Я не понимаю, о чем вы, – покачал головой Антуан.

– Всех нас интересует только один вопрос, – продолжил за Алкесту Стефано. – Где сейчас Юлиус? Почему ты ни разу не появлялся с ним?

– Он умер.

– Боюсь, ты не понимаешь, что говоришь. Столь древний и могущественный вампир, каким был Юлиус, не может взять и умереть. Он стал практически неуязвим, и считал это своим проклятьем, – покачал головой магистр города.

– Я видел собственными глазами, как он обратился в пепел, – глухо произнес Антуан. Перед его мысленным взором вновь встала эта картина, которая каждый раз заставляла его содрогнуться.

– Его слова истинны, – вновь подтвердила Алкеста, взгляд которой был устремлен куда-то в пустоту. – Я вижу то, что видел он.

– Я тоже вижу, – согласился с ней Стефано. – Значит, Юлиус нашел способ уйти. Что ж, это, в конце-концов, должно было случиться. Возможно, века саморазрушения сделали это возможным.

– Вполне вероятно, – кивнула вампирша. – Но тяжело осознавать, что подобная судьба постигла одного из сильнейших.

– Так вы знали Юлиуса? – спросил Антуан.

– Да, мой мальчик, – подтвердил Стефано. – Он был очень сильным вампиром. Почти тысячу лет он был магистром Микен, много путешествовал. У него была красавица жена Кадмея. Они прожили вместе около шестисот лет, но она погибла при весьма трагических обстоятельствах. Юлиус и сам тогда едва выжил. Но прежним уже не стал. Весь мир перестал иметь для него смысл. Поэтому нас всех так и удивило, что он обратил тебя, – все это он говорил, приобняв его за плечи и ведя по коридору.

– Обратил и тотчас же оставил, – заметила Алкеста. – Он хоть что-нибудь тебе сказал?

– Да. Он говорил, что ни у кого нет власти надо мной, что я свободен и принадлежу лишь себе, – проговорил Антуан.

– Весьма великодушно с его стороны, – усмехнулась вампирша.

– То есть? – не понял молодой виконт.

– Творец всегда имеет власть над своим птенцом, и эта власть заканчивается лишь со смертью одного из них. Юлиус мертв – а ты свободен. Никто из нас не может подчинить тебя себе. Пока ты на положении вампира-одиночки. Но, если захочешь, можешь попросить принять тебя в какой-либо из кланов. Тебе вряд ли откажут. А пока ты должен подчиняться лишь закону, ну и слушать меня как магистра города. И вообще, появляясь в любом городе, ты должен испросить разрешение на охоту у его магистра, иначе могут решить, что ты собираешься бросить вызов, – терпеливо объяснил Стефано. – Но у тебя еще будет время разобраться. А сейчас идем. Пока мы тут разговариваем, все уже собрались.

Алкеста, шедшая впереди, открыла двери, и они оказались в довольно просторном зале, который украшали искусно выполненные гобелены и картины знаменитых художников. Это бросалось в глаза в первую очередь, а потом уже Антуан увидел всю собравшуюся здесь компанию.

Их было около двадцати, даже меньше. Мужчины и женщины разного возраста, но не младше шестнадцати и не старше сорока пяти. Будто не существовало ни детства, ни старости. Вампиры. Анатуан просто знал это. Узнал, даже если бы ему не сказали. И все они сейчас смотрели на него. Смотрели с любопытством и оценивающе. Стараясь понять, какова его сила. Но стоило Стефано выйти вперед, как все взгляды тут же почтительно потупились. Он сам воспринял это как должное и сказал:

– Рад приветствовать вас всех. И хочу представить нового члена нашей общины – Антуана, птенца Юлиуса.

Среди вампиров раздался удивленный ропот. Магистр города поднял руку, призывая их к молчанию, и продолжил:

– Вы не ослышались. Именно Юлиус, ушедший от мира, создал нашего нового друга. Но его самого, к сожалению, нет больше среди нас. Он покончил с собой в огне.

По залу снова прокатились удивленные возгласы. Молодой виконт просто физически ощущал их готовые сорваться с губ вопросы: почему именно он стал избранником старого вампира? Почему он так силен? Кем он был для Юлиуса? От всего этого Антуан даже оторопел, но его выручил Стефано, сказав:

– Оставьте ваши вопросы и примите Антуана как равноправного члена нашего общества. Он нуждается в знании, и мы должны ему его дать, ведь у него нет учителя.

– Как пожелаешь, Стефано, – тотчас согласился один из вампиров, в котором молодой виконт узнал того, с кем встретился на балу. – Пусть Антуан присоединяется к нам.

– Правильно, Дарен, – кивнула рыжеволосая вампирша, обняв его. Потом повернулась к Антуану и, приветливо улыбнувшись, добавила, – Добро пожаловать, красавчик.

Через полчаса Антуан уже знал по именам всех собравшихся в зале. Здесь были три так называемые семьи – творец и его птенцы. Семья Даррена: его подруга Лилиан и двое его птенцов, семья Зары, которая за триста лет успела обратить четверых, и семья близнецов Кристиана, Кристины, и еще Амаля – все трое были созданы одним вампиром и держались вместе с тех самых пор. Все остальные вампиры в городе были птенцами Стефано, кроме трех одиночек. Одной из них была и Алкеста. Правая рука магистра города, его пара. Она обладала большой силой, ибо ее возраст составлял почти семьсот лет, но Антуан успел узнать, что она уже достигла своего предела. Сколько бы еще она ни прожила, магистром ей не стать.

В общем, все отнеслись к Антуану довольно дружелюбно. Но он чувствовал и их настороженность. Если честно, он не понимал, чем это вызвано. Ведь он ощущал их силу. Самому младшему из них было не меньше сотни лет, и их настораживает он, который не пробыл в новом облике и пары месяцев. Странно.

Когда, незадолго до рассвета, Анутан собрался уходить, Стефано сказал ему на прощанье:

– Отныне двери этого дома открыт для тебя. Обычно мы собираемся раз в неделю, но ты можешь приходить чаще. Если хочешь, можешь вообще переселиться к нам. Более безопасного места тебе не найти.

– Нет, спасибо конечно.

– Как знаешь. Но если передумаешь или тебе будет угрожать опасность – дай знать. Мы не оставляем своих, если это не наказание.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарил Антуан и удалился.

Возвращаясь в свое дневное убежище, он пытался обдумать все, что произошло сегодняшней ночью. Встреча с другими вампирами прояснила многие вопросы, но возникло еще больше новых. Например, что за сила скрыта в нем? Почему другие воспринимают его с такой настороженностью? И, в конце-концов, что такое вампиризм вообще, с чего все это началось?

Все эти вопросы роились у него в голове, и Антуан искренне надеялся, что Стефано сможет ответить ему на них. А если нет – что ж, у него впереди целая вечность или около того, чтобы найти ответы на свои вопросы самому.

Со следующей ночи Антуан не только праздно проводил время, но и начал учиться. Стефано, Алкеста, Дарен и другие терпеливо объясняли ему законы и обычаи. Сам магистр города обучал его как применять и держать в узде свои новые способности.

Главной темой в его образование была осторожность. Это слово молодой виконт слышал по нескольку раз за ночь. Основным принципом было не привлекать к себе внимания людей. Всех вампиров очень беспокоил тот факт, что инквизиция набирает все большую силу. Массовая охота на нечисть вселяла в них ужас, даже не смотря на тот факт, что девяносто процентов осужденных были невинными людьми, а вовсе не ведьмами, оборотнями или вампирами.

Иногда Антуана даже забавляли все эти страхи. У него самого голова была занята множеством других забот, чтобы всерьез беспокоиться о подобных вещах. Даже известие о том, что существуют группы людей, которые знают о существовании вампиров, и всеми силами стараются их уничтожить, так называемые охотники, не вселяли в него страха или тревоги. Остальные говорили, что он просто еще слишком молод и наивен.

Ночи шли за ночами. Антуан смело смотрел в будущее и не оглядывался назад. С той памятной ночи, когда он стал вампиром, он еще ни разу не пожалел об этом, хотя, с другой стороны, времени прошло не так уж и много.

А тем временем по городу стали бродить странные слухи. Первым о них Антуану рассказал его брат, Клод. Когда однажды молодой виконт возвратился в поместье, он уже ждал его, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Что произошло? – сразу же спросил Антуан.

– Нам нужно поговорить.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Не здесь, идем лучше в кабинет.

– Как скажешь, – он лишь пожал плечами и пошел вслед за братом. Антуан чувствовал, что Клода что-то беспокоит. Он даже попытался прочесть его мысли, но они сменяли друг друга так быстро, что он просто не успевал уловить их смысл.

Когда за ними закрылась дверь, Антуан уселся в кресло, вытянув ноги, и спросил:

– Ну и к чему такая официальность?

На это Клод досадливо покачал головой, а потом проговорил:

– Твоя безответственность не перестает меня удивлять!

– В чем еще я виноват? – спокойно спросил Антуан. Прям сама кротость и терпение.

– Не строй из себя невинную овцу! Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю!

– Честно, я понятия не имею! Но, думаю, ты сейчас мне расскажешь.

– Да, расскажу. Ты хоть знаешь, какие слухи ходят о тебе по всей Тулузе и ее окрестностям?

– Ну?

– Все только и говорят о том, что ты или безумен или на грани. Ты бродишь ночами по городу. Тебя постоянно видят в таких злачных уголках Тулузы, куда здравомыслящий человек никогда не пойдет. И это еще не все!

– Что за бред! – фыркнул Антуан.

– Может, я и согласился бы с тобой, но я не слепой, и тоже кое-что замечаю. Например, когда ты в последний раз ночевал дома? Ты приходишь лишь вечером, и то на несколько часов. Где ты пропадаешь целыми днями?

– Не твое дело! – хмуро ответил Антуан. На самом деле его очень встревожили слова брата, но он старался не подать виду.

– Нет, уже наше, – как ни странно, Клода не задели резкие слова. – Может, ты и не в курсе, но и отец, и мать очень обеспокоены всеми этими слухами, да и я тоже волнуюсь. Когда же ты поймешь, что я тебе не враг? Скажи, что с тобой происходит?

В глазах брата Антуан увидел искреннее участие и желание знать. Он впервые осознал, что Клод и вправду беспокоится о нем и желает помочь. Может несколько навязчиво и неуклюже, но все же им движет желание не только переделать, перевоспитать его. И это почему-то вызвало в душе вампира невыносимую тоску. Ему захотелось поскорее уйти отсюда.

– Может, ты завел себе тайную любовницу? – между тем продолжал Клод. – Скажи, и я найду чем успокоить родителей.

– Да нет у меня никакой тайной любовницы, и явной тоже! И я не заключил, и не собираюсь, брака с какой-нибудь простолюдинкой, если тебя это волнует. Могут у меня быть свои дела? Не век же мне болтаться по поместью! Только не предлагай мне снова заняться семейным делом, это исключено!

– И чем же ты занимаешься? – несколько насмешливо спросил Клод. – Ведь в последнее время даже перестали поступать жалобы, что ты с кем-то подрался или устроил дуэль!

На это Антуан усмехнулся и проговорил:

– Можешь считать, что я занялся своим образованием, так и передай родителям.

Бросив эту фразу, он встал и ушел, даже не оглянувшись, чувствуя, как недоумение брата сменяется возмущением. Уже на лестнице Антуан поймал себя на мысли, что ему все труднее даются эти визиты в родной дом. Меньше всего ему хотелось, чтобы его родные узнали о том, кем он стал на самом деле. Он даже подумал, не уехать ли ему из Тулузы куда-нибудь.

Погруженный в свои мысли, он чуть не сшиб с ног Рауля. Они бы вместе скатились с лестницы, если бы Антуан не схватил брата за плечи и не удержал.

– Да, если уж ты появляешься, тебя нельзя не заметить! – воскликнул Рауль. – Может, уже отпустишь меня?

Молодой виконт тотчас разжал руки. Юноша потер руками плечи и проговорил:

– Ну и хватка у тебя!

– Извини.

– Да ничего. Лучше расскажи, как у тебя дела. Мы ведь тебя почти не видим!

Антуан всего каких-то пятнадцать минут назад слышал те же самые слова от Клода, и тогда он ощутил лишь раздражение, а вот Раулю удалось заставить его почувствовать укол совести. Странно.

А сам младший брат смотрел на него с искренностью и невинностью, ожидая ответа. Его действительно беспокоило, что Антуан стал так мало времени проводить дома. Подобные чувства тронули сердце вампира, но его взволновало и нечто иное – аромат юной, горячей крови, которая текла в жилах брата. Ему даже пришлось невольно отступить на шаг и отвести взгляд. Потом он проговорил:

– Так получилось. У меня, действительно, возникли некоторые дела в городе, – задумавшись, Антуан вдруг добавил, – Возможно, мне даже придется уехать на некоторое время.

– Уехать? Куда? – тотчас насторожился Рауль.

– Я же сказал, возможно. Это только планы. Так что пока никому не говори. Сам знаешь, что начнется.

– Хорошо, – лицо юноши расплылось в улыбке. – Как скажешь.

– Вот и отлично. Ну ладно, я пошел. Еще поговорим.

Антуан потрепал брата по волосам и пошел к себе. Но весь остаток ночи у него не выходил из головы разговор с Клодом. Значит, о нем ходят слухи, и довольно нелицеприятные. Да, он как-то не учел, что в Тулузе и ее окрестностях он хорошо известен, и изменения в его поведении не останутся незамеченными.

Перспектива куда-нибудь уехать становилась все более заманчивой, и в последующие ночи эта мысль только окрепла. Антуану не хотелось, чтобы его родные пострадали из-за него. Но, прежде чем окончательно решить что-либо, он решил поговорить со Стефано.

Магистр города встретил его как всегда радушно. Была как раз та ночь, когда в доме, кроме него и Алкесты находились лишь двое его птенцов. Все остальные были либо на охоте, либо разбрелись по своим делам. Молодому виконту это было только на руку.

Антуану даже не пришлось объяснять, что он хочет поговорить. Стефано все понял без слов, и пригласил его следовать за собой. Они прошли в библиотеку. Магистр города занял свое любимое кожаное кресло, жестом пригласил Антуана садиться в соседнее, и проговорил:

– Я слушаю тебя, друг мой. Что за дело привело тебя ко мне?

– Я хочу посоветоваться с вами. Мне все сложнее появляться в своей семье, так как приходится тщательнейшим образом скрывать свою сущность, те перемены, которые произошли со мной. К тому же их очень беспокоят слухи, которые стали ходить обо мне, – и Антуан пересказал почти все, что услышал от Клода.

Стефано слушал его внимательно, откинувшись в своем кресле, а когда тот закончил, произнес:

– Да, это очень дурной признак. Но, с другой стороны, подобного можно было ожидать. Рано или поздно наши родные замечают, что мы уже не те, что были раньше. Мы сильны и могущественны, и не стареем ни на день, к тому же ведем преимущественно ночной образ жизни. Это нас выдает.

– Теперь я это понимаю, – согласно кивнул Антуан. – И подумываю о том, чтобы уехать куда-нибудь подальше, например, в Италию.

– Разумно. Отдались от семьи. Лучше свести ваше общение к минимуму. Скоро ты вообще не сможешь видеться с ними, ведь станет ясно, что ты не стареешь.

– Навсегда порвать с семьей… – вздохнул молодой виконт.

– Почему навсегда? Через век-другой ты можешь вернуться, как давно потерянный родственник. Многие из нас так делают. Но ты не можешь постоянно жить с ними, это выдаст и погубит тебя.

– Понимаю. Значит, вы советуете мне уехать?

– Я всей душой хочу, чтобы ты остался, стал одним из моих вассалов здесь, но так для тебя будет лучше. Поезжай. Это избавит тебя от многих проблем.

– Понятно, – задумчиво произнес Антуан, а чуть позже, будто окончательно решившись, добавил, – Хорошо, я завтра же займусь подготовкой к отъезду. Помниться мне, Италия – не плохая страна. Я бывал там еще ребенком, но все еще достаточно хорошо знаю итальянский.

– Вот и отлично, – Стефано дружески похлопал его по плечу. – Езжай во Флоренцию. Я хорошо знаю тамошнего магистра города. Вампиры радушно примут тебя.

– Они там тоже есть?

– Конечно, – вампир мягко улыбнулся. – Община Флоренции гораздо больше нашей. Их там более ста. К тому же их магистр происходит из клана Инферно – самого сильного клана.

– Клан Инферно? О таком я еще не слышал…

– О, не может быть ничего почетнее, чем происходить из этого клана! – воодушевленно заговорил Стефано. – Его еще называют королевским, ибо вампиры этого клана обращены самой Королевой.

– Королевой? – снова переспросил Антуан. Он еще не слышал ничего подобного.

– Именно. Она стоит во главе нас всех и, как гласят легенды, сила ее огромна.

– И как ее можно увидеть?

– О, она сама появляется там, где сочтет нужным. Ее пути неисповедимы. Мне самому ни разу не довелось ее видеть, но она есть. Все мы чувствуем это.

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее.

– Лучше тебе спросить об этом у Сантины, магистра Флоренции, когда встретишься с ней. Она знает больше меня.

– Обязательно спрошу, – это Антуан сказал скорее себе, чем кому-либо еще. Загадочная фигура королевы вампиров запала ему в самую душу. Он захотел узнать о ней все. И это стало еще одной причиной, ускоривший его отъезд.

В семье известие о его желании уехать восприняли с энтузиазмом, решив, что непутевый сын, наконец, решил взяться за ум. В том, что их посетили подобные догадки, отчасти был виноват и сам Антуан, так как неосторожно обронил, что собирается учиться в Италии.

Так или иначе, но он поучил официальное добро на отъезд, да еще и крупную денежную сумму в качестве подъемных. Когда молодой виконт разговаривал с отцом, то ясно читал в его мыслях радость от того, что его сын наконец-то одумался. Что ж, в какой-то степени он может и был прав.

Отъезд состоялся через две недели. Все немногочисленные вещи Антуана были погружены в карету, которая должна была доставить его в Марсель, а оттуда, на корабле, он уже доберется до Флоренции.

В свою последнюю ночь перед отъездом он встречался со Стефано, и тот подобнейшим образом рассказал Антуану как следует вести себя во время путешествия и какие предосторожности стоит предпринять. К тому же он вручил ему так называемое рекомендательное письмо, которое молодой виконт должен будет передать магистру Флоренции. Это избавит его от многих подозрений. Антуан искренне поблагодарил Стефано за помощь.

И вот настало время прощаться с семьей. Мать плакала, Валентина тоже хлюпала носом, но держалась. Отец обнял его и пожелал, чтобы Антуан вел себя достойно, а Клод добавил, чтобы он, наконец, забыл про глупости. С Раулем же они просто обнялись на прощанье, так и не найдя, что сказать друг другу, но во взгляде младшего брата ощущалась какая-то особая тоска, будто он чувствовал, что Антуан прощался с ними навсегда.

Поцеловав мать и сестру, молодой виконт сел в карету, и та тотчас тронулась в путь. Он лишь один раз высунулся из окна и огляделся назад, чтобы навсегда сохранить в памяти образ своей семьи, ведь вряд ли он еще увидится с ними. Его ожидала новая жизнь. При этой мысли он ощутил щемящую тоску. Но ничего не поделаешь. Назад дороги не было.

 

Часть II

В детстве Антуан однажды бывал во Флоренции с отцом, и у него сохранились воспоминания о ней, как о неком сказочном городе. И вот сейчас, въехав в нее после непродолжительного, но утомительного морского путешествия, он убедился, что его детские воспоминания не так уж далеки от истины.

Флоренция, столица великого герцогства Тосканского, один из богатейших городов Италии, поражала своей роскошью и красотой. Главным ее божеством, не смотря ни на что, оставалась торговля, которая, в основном, и обеспечивала все это богатство. Но оно граничило здесь с фантастическим количеством нищих, хотя Антуана подобный факт мало смущал.

Все сложилось удачно, и он прибыл во Флоренцию как раз с первыми сумерками. Так что он смог спокойно заняться поисками жилья, не опасаясь, что солнце застанет его врасплох. Разговаривая с людьми, Антуан с необычайной легкостью вспомнил итальянский. И вскоре создавалось впечатление, что он всю жизнь только на нем и говорил.

К полуночи молодому вампиру удалось снять симпатичный двухэтажный домик на окраине города. Все его окна закрывались крепкими дубовыми ставнями – этого он и хотел. А отдаленность его нового жилища избавит его от лишних любопытных глаз.

Путешествие истощило Антуана. Жажда огнем жгла все внутри. Сейчас он бы все отдал за глоток крови, но вместе с тем он прекрасно помнил наставления Стефано – не охотиться на чужой земле без разрешения. Что ж, придется потерпеть.

Чтоб хоть чем-то отвлечь себя от жажды, Антуан решил прогуляться по городу. Но вскоре понял, что это не самая лучшая идея. Шум крови, которая текла в венах встречавшихся на его пути прохожих, оглушала его, сводила с ума. И Антуан предпочел вернутся в свой новый дом, чтобы не поддаться искушению.

Сегодня он действительно уверовал в то, что Юлиус говорил ему правду: вампир и впрямь может впасть в безумие, если будет голодать слишком долго. Если честно, Антуана пугала перспектива стать потерявшей разум кровожадной тварью. Но каким-то шестым чувством он знал, что с ним ничего подобного не произойдет, если он воздержится еще одну ночь, и даже еще пару-тройку ночей.

Ночь давно перевалила за половину, и Антуан решил отложить визит к местной общине вампиров до завтра. Не смотря на все то, что говорил о них Стефано, он не знал, как они отнесутся к его появлению, и поэтому решил, что лишнее время не помешает.

Антуан проснулся в подвале снятого им дома, когда последние лучи еще не погасли, но они уже не жгли его кожу. Хотя, даже будь это иначе, он бы мог и не заметить, так как сейчас его жгло совсем иное – жажда. Мимолетно глянув на себя в зеркало, он увидел, что кожа его стала еще более бледной, словно простыня, а руки были холодны как лед, и ничто не могло их согреть. Но ничего, говорил он сам себе, это мелкие неудобства.

Для визита к местным вампирам он выбрал золотисто-коричневый камзол без особых изысков, который дополнял черный плащ и сапоги. Свои волосы он заплел в тугую косу, чтобы не мешались, а то мало ли что. Еще к поясу он прикрепил шпагу. Скорее по привычке. Ибо теперь в ней не было необходимости. Его собственные руки представляли куда более грозное оружие.

Накинув на лицо капюшон, чтобы не шокировать немногочисленных прохожих своим чересчур белым лицом, Антуан вышел на улицу. Стефано говорил, что дом общины располагается на северо-западе города, ближе к центру. Дом был велик и неприступен, но ему не следовало сразу соваться туда. Гораздо благоразумнее пойти в таверну "Красная Луна", что на другой стороне улицы.

Таверна оказалась весьма просторной и ухоженной, а все стены, будто подтверждая название, были выкрашены в ярко-алый цвет. Посетители были людьми, но не все обстояло так просто. Антуан понял это, как только посмотрел в сторону стойки. Тот, кто стоял за ней, человеком не был. С виду – ну вылитый цыган: черные, словно вороново крыло, вьющиеся мелким бесом волосы, смуглая кожа, даже серьга в ухе, и пылающие огнем карие глаза. Одет он был в черные кожаные штаны и просторную шелковую рубаху. Но ничто не могло скрыть от Антуана, что перед ним вампир. Тот тоже сразу понял, что в таверну вошел не человек.

Молодой виконт подошел к стойке, и их взгляды схлестнулись. Цыган-вампир попытался ворваться в его разум, узнать его силу, и сам оказался очень силен, не намного уступая Стефано, но за этой мощью скрывался груз годов, а не природная одаренность, как у магистра Тулузы. Но и в этот раз Антуану удалось защититься от вторжения. Это заставило вампира нахмуриться. Тут молодой виконт мысленного сказал фразу, которой его научил Стефано: "Я пришел с миром и почтением к новой земле".

Вампир тут же улыбнулся во весь рот, на краткий миг показав клыки, и протянул ему руку со словами:

– Рад встречи. Я – Янош.

– Антуан, – он уже успел уяснить, что в этом обществе людские фамилии и титулы ровным счетом ничего не значат.

– Не слышал. Недавно в нашем городе?

– Да, очень недавно.

– Понятно. Мы чувствовали твой приезд. Тебя ждут. Я провожу, – проговорив эту загадочную тираду, Янош обернулся и крикнул кому-то, – Марсела, встань за меня! Я должен показать комнаты нашему новому постояльцу.

Тут же из подсобного помещения выскочила молоденькая вампирша с гривой черных волос и заняла место Яноша за стойкой, а сам он сделал знак Антуану следовать за ним и направился вперед по единственному коридору.

Они прошли его до самого конца, уперлись в лестницу и спустились по ней вниз. Там их ждала одна-единственная дверь. Янош достал ключ и отпер ее. Она открыла проход куда-то в темноту. Вампир сказал:

– Идем, нам туда.

Он пропустил Антуана вперед, чтобы запереть за ним дверь, и тьма стала просто кромешной. Но и без света они прекрасно ориентировались. Шли по узкому туннелю, словно по хорошо освещенной улице. А в конце его их ожидала еще одна дверь. Ее Янош не открыл, а деликатно постучал.

Секунду спустя она отворилась, и почти весь свет загородила высоченная широкоплечая фигура вампира.

– Рихтер, это я. Со мной гость, – тут же заговорил сопровождающий Антуана.

– Хорошо, проходите.

Они вошли, дверь захлопнулась, и только тут молодой виконт получил возможность разглядеть Рихтера. Настоящий исполин! Великан со светлыми волосами и голубыми как лед глазами. В своем камзоле он смотрелся несколько нелепо, но его самого это, казалось, нисколько не беспокоило. Поймав на себе взгляд Антуана, он усмехнулся и пробасил:

– Мы ждали тебя. Сейчас доложу госпоже.

И он удалился с такой кошачьей грацией, какой никак нельзя было ожидать при его комплекции.

Не дожидаясь возвращения Рихтера, Янош повел молодого виконта дальше. Они поднялись по еще одной лестнице и оказались внутри просторного дома, обставленного со всей роскошью принятой во Флоренции. Стены, а иногда и потолок, украшала искусная роспись на самые разные сюжеты: вот пасущийся единорог, а рядом сцена охоты. Пол, там где не был устлан коврами, представлял собой дивную мозаику. Что же касается мебели, картин, ваз и других предметов обстановки, то они, казалось, были привезены со всех концов света.

Антуан внутренне готовил себя к чему угодно, но вот они остановились возле самых обычных дверей. И вовремя, так как именно в этот момент они распахнулись, и на пороге возник все тот же Рихтер.

– Проходи, госпожа ожидает тебя, – с этими словами он отошел в сторону, давая дорогу.

Антуан вошел, и звук его шагов утонул в мягчайшем ковре. Он увидел жарко пылающий камин, возле которого стоял диван, оббитый леопардовой шкурой. На нем в величественной позе сидела красивая женщина в ниспадающих светлых одеждах. Тонкое, с легкой надменностью, лицо обрамляли золотисто-каштановые волосы, которые пенным водопадом спускались гораздо ниже пояса. Именно такой была Сантина, магистр Флоренции.

Рядом с ней прямо на полу, облокотившись спиной о диван, сидел черноволосый юноша с лицом ангела. Ему, наверно, было чуть больше, чем сейчас Раулю, когда он стал вампиром, но это было давно. Молодой виконт чувствовал исходящую от него силу: двести лет, а может и все триста.

Еще в комнате находились два вампира примерно одного возраста, один из которых был совершенно лыс, вампирша с длинными русыми волосами и кротким взглядом, и девочка-подросток, которая тоже сидела на полу, прямо напротив камина.

Присутствие последней особенно смутило Антуана, так как он чувствовал, что она не вампир, но и не человек. У нее была какая-то странная… аура, за неимением лучшего слова. Но он решил не подавать виду.

Остановившись в нескольких шагах от магистра города, Антуан отвесил ей свой самый вежливый поклон. Это вызвало улыбку на лице Сантины. Приветственно кивнув, она сказала:

– Рада видеть новое лицо в своем городе! – в одних этих словах было столько силы, что, казалось, сам воздух завибрировал. Ее могущество было не шуточным. Оно коснулось Антуана подобно холодному ветру, и ему стоило больших трудов не отступить под его напором. На это Сантина рассмеялась, и от ее смеха разве что солнечные зайчики не запрыгали. – Я вижу, тебе известно мое имя. Но кто ты и откуда?

– Меня зовут Антуан. Я прибыл из Тулузы, и прошу вас, как магистра города, разрешить мне находиться и охотиться во Флоренции.

– Я дарую тебе свое разрешение, – будничным тоном проговорила Сантина, и уже более заинтересованно продолжила, – Я вижу, ты обращен совсем недавно. Неужели, еще один птенец Стефано?

– Нет, он не был моим творцом, но просил передать вам вот это письмо, – молодой виконт достал запечатанный сургучом конверт. В следующий миг он уже был в руках у вампирши: довольно простой трюк, но зрелищный.

Зашуршала бумага. Глаза Сантины пробегали по строкам с поразительной скоростью. И минуты не прошло, как она снова посмотрела на Антуана и сказала:

– Ты удивил меня, а это редко кому удается, особенно таким юным и неопытным. Твоим создателем был Юлиус. Поразительно! К тому же в тебе ощущается большая сила. Будь я сама не так опытна, то подумала бы, что тебе не менее сотни лет.

Она заговорила, а девочка-подросток внезапно поднялась с пола, подошла к Анутану, и обошла вокруг него, принюхиваясь, словно любопытный щенок. Потом отошла, резко вспрыгнула на диван и, положив голову Сантине на колени, проговорила:

– Он голоден. И забавно пахнет, как человек и не человек.

– Просто наш новый друг стал вампиром не так давно, и его тело все еще перестраивается, Ирия, – ответила вампирша, ласково погладив девочку по темно-каштановым, почти черным волосам.

На этот раз Антуан не смог скрыть удивления. В ней было что-то очень необычное. Она поймала его взгляд, лукаво улыбнулась и зарычала, честное слово зарычала. И он увидел, как ее зубы превратились во внушительные клыки. Такие он видел лишь один раз, и они принадлежали волку.

Внезапно его поразила невероятная догадка: Ирия была оборотнем. Антуан и не думал, что такое возможно.

– Да, это так, – раздался голос Сантины. – Наша девочка временами покрывается шерстью.

– И это здорово! – вставила Ирия. Судя по всему, она была любимицей магистра города.

– Не стоит подозревать, что я прочла твои мысли. Просто у тебя все на лице написано, – сказала вампирша. – Но, думаю, на сегодня нам лучше прервать разговор. Ты очень голоден, и сейчас тебе лучше всего пойти и поохотиться. Можешь прийти завтра, двери моего дома открыты для тебя. Уверена, у тебя ко мне найдется не мало вопросов. А теперь иди и утоли свой голод. Фернан, проводи его.

Сидевший у ее ног юноша вскочил, будто ожившая статуя, и направился к Антуану, который отвесил магистру города прощальный поклон, и они вместе покинули комнату.

Фернан вывел его совсем другим путем – через парадный вход дома. На пороге он остановился и сказал Антуану на прощанье:

– Отныне мы знаем тебя. Можешь приходить прямо в дом. Конечно, Янош тоже всегда может тебя проводить, но это не обязательно. Наша госпожа дала тебе это право.

Антуан согласно кивнул и ушел. Голод стал просто нестерпим.

Следующей ночью он воспользовался приглашением, и вновь пришел к Сантине. Дверь открыл Рихтер. Видно, он здесь вроде дворецкого. На сей раз он был одет менее претенциозно – просто в штаны и рубашку, которая должна была бы быть просторной, но на нем была натянута, как на барабане, словно одно лишнее движение с его стороны, и та треснет по швам. Он усмехнулся молодому вампиру и пробасил:

– А, это ты. Ну проходи, раз пришел. Сейчас доложу о тебе.

Он с усмешкой наблюдал, как Антуан протискивается мимо него. По всему было видно, что Рихтер испытывает гордость и удовольствие от осознания своих габаритов. Проходя, молодой виконт окатил его хмурым взглядом, на что Рихтер от всей души расхохотался. Этот смех стих лишь тогда, когда вампир скрылся за поворотом коридора.

Антуану не осталось ничего иного, как сесть в кресло и ждать. От нечего делать он принялся разглядывать окружающую обстановку. Ему положительно нравился этот дом. Он был уютен и напрочь лишен мрачности.

За этим делом (скорее бездельем) он и не заметил появление нового персонажа. Это была Ирия. Любопытная девочка осторожно приближалась к Антуану. Причем двигалась она так бесшумно, что он не догадался бы о ее присутствии, если бы не ощутил ее запах своим обострившемся обонянием.

Антуан приветливо улыбнулся ей, и она в мгновение ока оказалась возле него. Ирия беззастенчиво разглядывала его своими огромными серыми, с золотистым оттенком глазами.

– Ты не похож на остальных, – внезапно безапелляционно заявила она.

– Почему ты так решила? – продолжая улыбаться, спросил молодой вампир.

– Ты очень живой и сильный.

– Но разве Сантина не сильна? – спросил Антуан. Его очень удивило последнее слово, сказанное девочкой.

– О, она очень сильна! Но ваши силы разные.

– Как это?

– Разные и все, – пожала плечами Ирия.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую, – сказала она так, будто это все объясняло.

Тут они вынуждены были прекратить разговор, так как оба услышали приближение Рихтера.

Войдя, он удивленно посмотрел на девочку и произнес:

– Ирия? Я думал, что ты с Франческой.

– Мне стало с ней скучно, и я ушла.

На это вампир лишь сокрушенно вздохнул – видно подобное случалось уже не в первый раз. Потом перевел взгляд на Антуана и сказал:

– Госпожа примет тебя.

– Она опять заперлась в своем книгохранилище, – недовольно пробурчала Ирия.

Рихтер недовольно посмотрел на нее, а вслух проговорил:

– Сантина ожидает тебя в гостиной, я провожу.

– Я и сама могу проводить.

Вампир еще раз сокрушенно вздохнул, в его взгляде читалось: "Что за несносный ребенок!" Потом они все трое пошли в гостиную, где их ожидала магистр города.

Эта комната оказалась меньших размеров и какая-то менее официальная что ли, чем та, в которой молодого виконта принимали до этого. Сантина восседала в кресле с высокой резной спинкой, и в ее глазах отражался огонь, горевший в камине. Она мягко улыбнулась Антуану:

– Я знала, что ты придешь. Прошу, садись, – потом она перевела взгляд на его провожатого, – Рихтер, можешь идти. А что до вас, сударыня, – Сантина строго посмотрела на девочку. – Вы опять убежали от Франчески?

– Но мне скучно! Сколько можно заниматься?!

– Чтобы прожить жизнь, тебе недостаточно быть просто оборотнем. Ты должна многое знать и уметь. К тому же очень не многим в наше время выпадает шанс получить хоть какое-то образование. Так что будь добра, вернись к своей наставнице.

– Ну ладно, – без особого энтузиазма согласилась Ирия, покидая комнату.

Сантина лишь покачала головой, провожая ее взглядом. Потом ее внимание вновь обратилось к Антуану. Убрав с лица непослушную прядь, она спросила:

– Так что же привело тебя, Антуан, в мой город?

– Мне необходимо было уехать, чтобы не вызвать подозрений у своей семьи, – молодой виконт еще не знал, насколько он может доверять этой вампирше, хотя понимал, что она может все прочесть в его мыслях.

– И Стефано порекомендовал приехать сюда?

– Да.

– Очень похоже на него, – усмехнулась Сантина. – В письме он весьма ясно дал понять, что ты остался сиротой, как мы говорим, сразу после обращения. Твой создатель предпочел огонь.

– Это так, – кивнул Антуан, и от вампирши не утаилась промелькнувшая в его взгляде тень.

– Было трудно, наверное. Но тебе это пошло только на пользу, – при этих словах молодой виконт удивленно вздернул брови, а Сантина продолжала, – Но ты еще слишком молод и неопытен, чтобы понять насколько сильно отличаешься от остальных.

– Так объясните мне!

– Это не так просто, как можно подумать. На самом деле никто из нас не знает до конца природу наших способностей. Слишком много индивидуальных особенностей и не только, – развела руками вампирша. – Но твоя сила похожа на сжатую пружину, которая разжимается с поразительной скоростью.

– Как это?

– За месяц ты набираешь столько силы, сколько средний вампир за год. Конечно, известно, что одни из нас, обратившись, становятся сильны, поднимаются до магистров, а другие об этом могут и не мечтать, но твой случай просто из ряда вон. Твои силы растут, и в то же время твоя человеческая суть, назовем это так, отступает очень медленно. Такое сочетание встречается крайне редко, обычно у тех, кто был рожден вампирами.

Антуан слушал магистра Флоренции, жадно впитывая каждое ее слово. Наконец, он решился спросить:

– Но почему некоторые относятся ко мне весьма настороженно?

– Именно из-за твоей силы, мой мальчик. Ты, как вампир, полный юнец, но уже сильнее многих. Это настораживает. Но не думаю, что это так уж сильно тебя беспокоит.

– Наверно, – согласился Антуан.

– Вот видишь. Поверь мне, это не будет самым большим разочарованием в твоей долгой, очень долгой жизни.

На это он лишь улыбнулся. Слова "вечная жизнь" для него еще ничего не значили. Он и свою человеческую жизнь еще не успел прожить.

– Но я вижу в твоих глазах невысказанный вопрос. Спрашивай, я постараюсь ответить, – милостиво разрешила Сантина.

Антуан смутился, но потом все же проговорил:

– Стефано говорил, что вы происходите из клана Инферно…

– Да, это так.

– Значит, он не шутил, когда говорил, что у нас есть королева?

– Если бы ты был дольше знаком со Стефано, то знал бы, что он не склонен к шуткам, особенно подобного рода. Он ни в чем не лгал тебе. Наша королева – самый могущественный вампир на Земле.

– И она была вашей… – робко начал Антуан.

– Создательницей? О, да! – лицо Сантины приобрело мечтательное выражение. – Я до сих пор с теплотой вспоминаю о тех временах, хотя прошло уже более тысячи лет.

При последних словах глаза молодого виконта изумленно расширились. Ему невозможно было представить столь долгий срок. Это было нечто абсолютно невероятное.

Столь бурное удивление вызвало у Сантины улыбку. Она произнесла:

– Да, я живу уже более тысячелетия. И во многом именно своей создательнице я обязана тем, что все эти годы во мне горит огонь жизни.

– Но почему очень немногие видели нашу королеву?

– Она не часто пользуется своим титулом. Но если случится кризис, она вмешается, будь уверен. Она наша защитница, и наш судья. Все жизненно важные решения принимаются ей и Советом.

– Советом?

– Именно. Девять сильнейших вампиров из разных кланов входят в него. Он нужен, ибо королева, при всем ее могуществе, не может быть везде сразу. И все мы подчиняемся их решению.

– Понятно.

– Я вижу, тебя сильно интересует наше прошлое.

– А как же иначе?

– Ну, очень многие из нас вполне устраивает настоящее. История их не интересует.

– Я не из таких.

– Я уже поняла. Но не берись сразу за все. Быстро сгоришь.

– Как это?

– Быстро разочаруешься в мире или, наоборот, он без остатка поглотит тебя. Такое бывает. А тебе придется особенно трудно, ведь у тебя нет наставника, который направил бы тебя.

– Но до сих пор я замечательно справлялся без наставника, – возразил Антуан, которого уже начали раздражать все эти предупреждения.

На это Сантина звонко рассмеялась и сказала:

– Ты еще слишком юн. Поговорим на эту тему, когда ты проживешь хотя бы первую сотню лет. А пока, если понадобиться помощь, обращайся. Мой непосредственный долг помогать вампирам в моих землях.

Это оказался далеко не последний разговор Антуана с магистром Флоренции. В его лице Сантина обрела благодарного слушателя, жадного до ее рассказов о былых временах, и не только.

Но через некоторое время перед Антуаном возникла еще одна проблема. Он понял, что ему надо на что-то жить, а деньги, привезенные им из дома, не бесконечны. Нужно было изыскивать средства к существованию, которое обещает быть очень долгим.

Молодой виконт видел несколько путей перед собой. Самым легким из них было брать деньги своих жертв – но для него этот путь был абсолютно неприемлем, его не так воспитывали, чтобы опуститься до такого. Другой вариант – азартные игры. Антуан знал, что с его новообретенными способностями его никому не обыграть, но это тоже не могло длиться вечно (во всяком случае в одном городе). И наконец, самый разумный путь – всерьез заняться коммерцией. Таким образом он пришел к тому, чего старательно избегал всю свою жизнь. Но делать было нечего. Молодой виконт дал себе слово, что больше не будет просить деньги у семьи.

Как ни странно, но у него обнаружился настоящий талант коммерсанта. Все дела, куда Антуан решился вложить деньги, приносили регулярную прибыль. Словно какое-то чутье подсказывало ему, куда следует делать вложения, а куда нет. И оно ни разу его не обманывало.

Всего за год ему удалось сколотить целое состояние, которое продолжало расти. Деловое чутье Антуана восхищало не только его людей-партнеров, но и остальных вампиров, многие из которых также вкладывали свой капитал. В конце-концов они стали частенько обращаться к нему за советом, и он не отказывал. Таким образом Антуан заработал себе большую популярность среди вампиров Флоренции, а вместе с этим и их уважение.

* * *

Прошло более трех лет с тех пор, как Антуан появился во Флоренции. Он жил все в том же доме на окраине города, с той лишь разницей, что больше не снимал его. Уже два года, как дом был его собственностью. Конечно, он мог позволить себе что-нибудь более шикарное, но его вполне устраивал этот. Антуан просто предпочел здесь все переделать по своему вкусу.

Особое внимание было уделено подвалу. Он установил укрепленную железом дверь с замысловатым замком, да к тому же еще и с массивным засовом изнутри. Именно здесь Антуан хранил свой просторный гроб (так как выяснилось, что, как и человек, он не спит весь день в одном положении). Это было его дневным убежищем, и он постарался сделать все возможное, чтобы оно было максимально безопасным.

Но иногда Антуан оставался в доме Сантины с остальными вампирами. Магистр города не раз предлагала вообще переехать в дом общины и, как некогда Стефано, намекала, что была бы рада видеть его в числе своих вассалов. Но Антуана не прельщало ни первое предложение, ни второе. Во всем этом чувствовалась какая-то недосказанность, хотя Сантина всегда была к нему исключительно доброжелательна, но все же.

За столь короткий срок он очаровал практически всех вампирш, и даже некоторых вампиров. Но все их чувства не находили ответа. Сердце Антуана оставалось холодным. Конечно, у него было не одно любовное приключение, но именно приключения, не более того.

Что же касается до отношений с семьей, то он был в курсе всех их дел, регулярно писал им, и деликатно сообщал, что никак не может вернуться. В конце-концов, они перестали настаивать, только в письмах матери иногда проскальзывала эта тема.

А одним вечером судьба преподнесла ему сюрприз.

Флоренция была в разгаре осени. Ветер гонял по улицам опавшие листья. В этот вечер Антуан сидел за своим письменным столом и разбирался с бумагами. Не задолго до этого посыльный как раз принес ему письма от его деловых партнеров. Они уже привыкли к тому, что застать его можно лишь с наступлением темноты.

Антуан прочел последнее письмо и решил, что в комнате стало слишком прохладно. Один взгляд – и в камине весело затрещало пламя. Совсем недавно освоенный им трюк.

Стоило ему подсесть к огню, как в дверь постучали. Антуан нехотя поплелся открывать. На улице успокаивающе барабанил осенний дождь. Дверь распахнулась, и из стены этого дождя выросла мужская фигура, тщательно укутанная в плащ, но, похоже, это его не слишком спасало.

Из-под надвинутой на самый лоб шляпы с мокрым и поникшим пером на Антуана уставились такие же, как у него самого серо-зеленые глаза.

– Рауль? – удивленно спросил он.

– Да, брат.

В порыве чувств они обнялись, и Антуан тут же сам промок, но не обратил на это никакого внимания. Он чуть ли не силой втащил брата в дом, приговаривая:

– Ты весь мокрый. Скидывай к чертям этот плащ и проходи к огню.

Рауль послушно снял плащ и шляпу, и Антуан смог получше разглядеть брата.

За последние годы он возмужал, вся детскость исчезла, оставшись лишь где-то в глубине глаз, когда он улыбался. Антуана он так и не перерос, да это и не важно. Зато волосы спускались теперь ниже плеч и еще сильнее завивались оттого, что были мокрыми.

Заметив последнее, молодой вампир поскорее подтолкнул брата к жаркому пламени камина. А тот и не сопротивлялся, охотно протянув заледеневшие руки к огню.

Только когда Рауль перестал стучать зубами, Антуан сказал:

– Рад видеть тебя. Но, если честно, твой визит стал для меня полной неожиданностью.

– Прости. Но если бы я послал письмо, то оно пришло бы в то же время, что и я.

– Тоже правильно, – согласился вампир. – Так как дела дома?

– По-разному. Да, Валентина вышла замуж!

– Знаю, недавно получил письмо от матери. За старшего брата Элени ля Шель, как я понял. Им все-таки удалось породниться с нами. Что ж, ладно. Я уже послал им подарок. Кстати, как там наша матушка?

– Ну… – замялся Рауль.

– Что-то случилось? – тут же насторожился Антуан. – Давай, выкладывай начистоту! Не темни мне!

– Ты сам знаешь, что она уже не молода. Она стала чаще болеть.

– Но почему я ничего не знал?

– Она не хочет тебя расстраивать. Говорит, что это обычный ход жизни, и не стоит придавать этому слишком большое значение. Ты же ее знаешь!

– Знаю, – улыбнулся Антуан, но улыбка вышла грустной.

– И еще она очень гордиться тобой, может, даже больше, чем отец. Ведь ты же, наконец, вернулся на путь истинный, когда они потеряли уже всякую надежду. И я вижу, что это, действительно, так. Один этот дом подтверждает, что твои дела идут в гору.

– Ну, надо же мне на что-то жить, – пожал плечами вампир. – А как ты? Тебя еще не женили?

– Почти, – горько усмехнулся Рауль. – Поэтому я и здесь. А еще потому, что сил моих больше нет оставаться маленьким мальчиком! Мне почти двадцать четыре, я взрослый мужчина!

– Не спорю, – Антуану стоило усилий подавить улыбку. – Ты и впрямь возмужал.

– Спасибо.

– Что ж, оставайся у меня.

– Я знал, что ты меня поймешь.

– Ну, ты же мой брат, – пожал плечами вампир.

На что Рауль возразил:

– Вообще-то Клод тоже наш брат, но…

Договаривать ему не пришлось. Оба дружно рассмеялись. Такая милая семейная шутка. Отсмеявшись, Антуан спросил:

– Но где же твои вещи?

– Все при мне. Пришлось путешествовать налегке, ведь я практически сбежал. Не думаю, что отец так же легко отпустил бы меня, как тебя, а матушка уж точно возражала бы.

– Ты хоть записку какую-нибудь им оставил?

– Оставил, оставил! Не маленький. Нет, ну у них есть Клод, почему бы не оставить меня в покое и предоставить самому решать свою судьбу?

Подобная гневная реплика вызвала у Антуана улыбку. Ведь всего каких-то несколько лет назад он и сам вопрошал о том же. Но от этих мыслей его отвлек невольно зевнувший Рауль, и вампир тотчас сказал:

– Прости, я совсем тебя заговорил. Ведь ты, наверно, очень устал с дороги.

– Да, ты прав, – согласился брат, снова зевнув.

– В таком случае, идем, я покажу тебе спальню.

Они поднялись на второй этаж. Антуан похвалил себя за то, что в свое время все же обставил комнату для гостей, хотя долго сомневался, стоит ли.

Показав Раулю, где что находится, он счел нужным сказать:

– Чувствуй себя здесь как дома. Отдыхай. Не беспокойся, если утром не застанешь меня дома. Сам понимаешь, дела. В любом случае, вечером я вернусь.

– Хорошо.

– Да, и можешь воспользоваться моим гардеробом. Ведь у нас теперь не такая уж большая разница в росте.

– Это так, – довольно подтвердил Рауль.

– Ну ладно, иди, отдыхай. У нас еще будет время поговорить. Доброй ночи.

– Доброй ночи.

Антуан вышел из комнаты. До рассвета оставалось еще часа два, а ему еще нужно было закончить кое-какие дела. В частности, позаботиться о еде для брата. Ведь в доме не было ни крошки хлеба, ни капли вина. Ему самому это было ненужно.

Дождь уже прекратился. Даже не накинув плаща, вампир вышел из дома и направился вниз по улице. Там, почти в самом конце, жила женщина, Лючия. Через день она убиралась в его доме. Те деньги, что платил ей Антуан, избавляли ее семью от голода и нужды.

Конечно, время для визита было не самое лучшее, но выбирать не приходилось. Он осторожно постучал в простую деревянную дверь.

Открылась она лишь спустя некоторое время, и в образовавшемся проеме возникло заспанное лицо дородной женщины лет сорока с растрепанными волосами. Узнав своего столь позднего визитера, она тут же потупила взгляд и пролепетала:

– Сеньор, это вы!

– Да, это я, Лючия. Прости, что побеспокоил тебя так поздно.

– Да ничего. Вы проходите в дом.

– Нет, не стоит. Я пришел попросить тебя о небольшом одолжении.

– Я слушаю вас.

– Ко мне приехал брат. Не могла бы ты помимо остальных обязанностей, готовить для него? Разумеется, за дополнительную плату.

– Конечно, сеньор. Можете не беспокоиться. Вам тоже готовить?

– Нет, не нужно. Я почти не бываю дома. Вот, думаю, этого хватит на первое время, – Антуан протянул женщине увесистый кошелек.

– О, этого слишком много, сеньор! – воскликнула та.

Но ее слова растворились в пустоте улицы. Антуан исчез, будто его и не было. Близился рассвет.

* * *

Когда Рауль проснулся, солнце уже вовсю светило в окно, возвещая, что день давным-давно наступил. Потянувшись, он нехотя выбрался из-под одеяла и направился к умывальнику.

Уже вытираясь, он вдруг заметил лежащий на столе туго набитый кошель и короткую записку от Антуана, гласившую, что он может распоряжаться этими деньгами, как сочтет нужным. Ничего не скажешь, приятный сюрприз. Но для начала следовало одеться.

Свою одежду Рауль, как ни старался, найти не смог. Пришлось надеть камзол брата. Разобравшись с внешним видом, он вышел из комнаты и спустился вниз. Его тут же опьянил доносящийся с кухни восхитительный запах еды, и он поспешил на него.

Рауль ожидал встретиться в столовой с братом, но вместо него столкнулся с какой-то женщиной. Заметив его, она широко улыбнулась и произнесла:

– О, вы, должно быть, и есть брат сеньора де Сен ля Роша?

– Да. Мое имя Рауль.

– А я Лючия. Служанка в этом доме. Прикажите подать завтрак?

– Да, – кивнул Рауль, а сам подумал, что, видно, брата и в правду нет дома. Что ж, он и без него найдет, чем заняться.

Как и обещал, Антуан появился с вечерними сумерками, ну чуть позже (ему надо было еще и поохотиться). Рауль ждал его. Стоило вампиру появиться, как он воскликнул:

– Я уж думал, что ты вообще не придешь!

– Прости, дела. Я же говорил.

– Помню-помню. Просто не понимаю, что вдруг заставило тебя так круто измениться?

– Ну сам пойми, не могу же я тянуть деньги из семи, ожидая, когда же на меня свалиться наследство, – конечно Антуан умолчал о том, что этого наследства просто не хватит на его долгую жизнь.

– И все равно, странно слышать от тебя такие слова, – покачал головой Рауль.

– Сам знаю, – рассмеялся вампир. – Ну ладно, идем. У нас на сегодня запланирована обширная культурная программа. Как раз поставили новую оперу.

Вечер они провели замечательно, и все же у Антуна то и дело замирало сердце при мысли о том, что брат может догадаться о том, кем он стал. Он просто не представлял, что делать в этом случае, и это очень его беспокоило. Но с другой стороны он был рад приезду Рауля. До этого Антуан не понимал, насколько был одинок. Один раз у него даже промелькнула шальная мысль, не обратить ли Рауля, сделав его, тем самым, своим вечным компаньоном. Но он тут же поспешил отогнать эту мысль прочь. Как он может сотворить подобное с собственным братом?

А время шло. Ночь сменялась днем, а день ночью. Антуан стал привыкать к обществу брата, и, возможно именно поэтому, далеко не сразу заметил, что тот стал вести себя с ним настороженно.

Конечно, поводов для подозрений у Рауля было немало. Он жил в доме брата уже второй месяц, но за все это время тот всегда целыми днями где-то пропадал, появляясь в доме лишь с наступлением темноты. Они никогда не ели вместе. Порой Антуан бывал просто мертвецки бледен, но силен как никогда. Рауль чувствовал, что все это начинает сводить его с ума.

Последний каплей стал случай, произошедший, когда они вдвоем возвращались домой после очередной бурно проведенной ночи. Рауль был слегка пьян, и все же прекрасно осознавал все происходящее. Их попытались ограбить. Обычное дело для того времени. Но стоило одному из бандитов приставить к горлу Рауля нож, как позади него, словно призрак, возник Антуан и отшвырнул его прочь с такой силой, что тот пролетел метров десять и, врезавшись в стену, потерял сознание. Остальные с воплями разбежались.

Когда Рауль встретился взглядом с братом, то невольно отшатнулся. На него смотрели абсолютно чужие, холодные глаза.

Весь остаток пути они проделали молча. Рауль пытался осознать, что же все-таки видел, а Антуан корил себя за неосторожность. И в очередной раз внутренний голос подстрекал рассказать все брату, снять с себя этот груз.

Когда они пришли домой, Рауля словно прорвало (возможно, на это повлияло количество выпитого им вина). Он разразился целой пламенной речью:

– Невероятно! Как ты это сделал? Ведь он был гораздо крупнее тебя! Как ты вообще так быстро появился за его спиной? Что происходит?

– О чем ты? – спросил Антуан, стараясь не смотреть брату в глаза.

– Ты прекрасно знаешь, о чем! – Рауль не на шутку распалился. – Я не слепой и не дурак! Я ни разу не видел тебя днем, не видел, чтобы ты ел или пил. К тому же за прошедшие годы ты ничуть не изменился. Вообще! Лишь временами ты бываешь так бледен, что мне становится за тебя страшно! Иногда ты словно другой человек, как, например, сегодня. Что с тобой происходит?

– Ничего, абсолютно, – пожал плечами вампир, хотя каждое слово брата отдавалось в его сердце болью. Никогда еще ему так не хотелось излить душу.

– Это не так! – Рауль даже вскочил с места. – Это неправда. Я же вижу, что это не правда! – воскликнул он, присев перед креслом Антуана и заглядывая ему прямо в глаза.

Вампиру невыносимо было видеть этот взгляд, и слова сами сорвались с его губ прежде, чем он осознал, что делает:

– Что ты хочешь узнать от меня, брат? – голос его был совершенно чужим. – Почему я не изменился? Почему не изменюсь, даже пройди тысяча лет? Почему не нуждаюсь ни в воде, ни в пище? Это ты хочешь узнать? Так все это правда!

– О чем ты? – не понимающе спросил Рауль.

– Я старался скрыть это от тебя, пытался притворяться, но ты слишком хорошо меня знал до того, как… как все это произошло.

– Что произошло?

– Ты прав, я изменился. Изменился так, что это стало основной причиной моего отъезда из дома. Я стал вампиром.

Как же легко он произнес эти слова, и тут же замер, ожидая, какова будет реакция. Антуан ожидал чего угодно от брата: выражения ужаса, отвращения или даже яростной охранительной молитвы. Но ничего подобного не последовало. Вернее было все сразу. Эмоции так и хлестали из лица Рауля: подозрение, испуг, религиозный страх, потом удивление и любопытство.

Он не отскочил, не отстранился, а наоборот, внимательно всмотрелся в его лицо и тихо произнес:

– Ты это серьезно?

– Да, – так же тихо ответил Антуан.

– Бог ты мой! – он так и сел на пятки. Потом долго молчал, не зная, что сказать и, наконец, спросил, избегая смотреть брату в глаза, – Значит, ты пьешь человеческую кровь?

– Да.

Рауль вскочил, сделал круг по комнате, и снова остановился перед Антуаном в полной растерянности. Сейчас, как никогда, он походил на маленького потерявшегося мальчика.

– У меня все это просто в голове не укладывается! – его голос при этих словах дрожал. – Когда, как это произошло?

– Больше трех лет назад, – ответил Антуан, даже не шелохнувшись в своем кресле (он уже не в первый раз замечал за собой, что может сидеть так очень долго). – Еще дома. Это не было моим сознательным выбором, но я ни о чем не жалею.

– Тебе нравится быть вампиром? – глаза Рауля округлились от удивления.

– Было бы несомненной ложью сказать, что нет. Не скрою, в моем новом состоянии есть немало преимуществ, – и Антуан рассказал брату краткую версию своей жизни за эти три года, и закончил свой рассказ словами, – Прости, что втянул тебя в это.

– Что ты такое говоришь! Да ведь это настоящее чудо!

– Ну, это уже преувеличение. Я мог бы дать много определений вампиризму, но чудо – это уже слишком.

Анутан попытался охладить пыл брата, и в то же время видел, каким восторгом загорелись глаза Рауля. Будто на него только что снизошло озарение. И его снова посетила мысль, которая давно не давала ему покоя: не сделать ли Рауля себе подобным. И то, что вампир слышал гулкое биение его сердца, течение его крови, лишь усиливало это желание. Он уже не раз задумывался над тем, не сама ли судьба прислала к нему брата, когда он совсем не ожидал этого.

Раздираемый сомнениями, правильно ли поступает, Антуан поднялся одним плавным движением и в следующий миг оказался рядом с Раулем, чем очень его испугал. Но испуг прошел, как только вампир положил руку ему на плечо и произнес:

– Может, сейчас не подходящее время, но не хочешь ли присоединиться ко мне? Одно твое слово, и мы навсегда будем вместе.

После этих слов в комнате воцарилось гробовое молчание. Казалось, у Антуана даже сердце остановилось в ожидании ответа.

– Ты приглашаешь меня в свой мир?

– Именно.

– Думаю, с моей стороны глупо было бы отказаться от столь щедрого предложения.

Стоит ли говорить, что следующую ночь Рауль встретил в совсем другом качестве. Он стал вампиром. Восторженным сыном ночи. И между ним и Антуаном отныне была нерушимая связь. Оба не просто чувствовали, а знали это. Правда последний иногда задумывался, не слишком ли поспешным было решение брата, но он старался отогнать эту мысль.

Антуану всегда было любопытно, каково оказаться по другую сторону, быть творцом. Теперь он знал, и это поражало. Но одна вещь его смущала. Во время обращения был момент, когда душа Рауля полностью открылась ему, и в ее глубине Антуан увидел что-то пугающее. Словно плавник акулы на миг показался из морской пучины. Потом он не раз задавал себе вопрос, что же это могло быть, но постепенно радость от того, что брат рядом с ним, такой же как он, оттеснила все остальное.

Занятый обучением Рауля его новым возможностям, Антуан забыл практически обо всем остальном, даже дела и другие вампиры города отошли на второй план. Но не прошло и двух недель, как последние сами напомнили о себе.

Братья шли по улице после удачной охоты, когда до слуха Антуана донесся тихий смех. Он резко обернулся, но улица была пуста.

– Что случилось? – тут же спросил Рауль.

Но брат так и не успел ответить. Смех раздался совсем рядом, и перед ними возникла Ирия. В своем воздушном платье нежного лавандового цвета и заплетенными в косу волосами она казалась здесь совершенно неуместной. Хотя ее это нисколько не беспокоило. Она одарила их озорной улыбкой и сказала:

– Выходит, это правда. Ты обзавелся птенцом.

– Это мой брат, Рауль.

– Брат? Не многие из нас обращают своих родственников, – Сантина выросла из темноты, будто скинула ее как плащ.

– Значит, я из их числа, – с поклоном ответил Антуан.

Рауль же так и застыл в немом восхищении. Это был первый вампир (кроме брата, конечно), увиденный им. А Сантина могла произвести впечатление, иначе ей было бы сложно удержать место магистра города.

– Теперь это очевидно, – кивнула Сантина, внимательно разглядывая Рауля. – Надо сказать, для первого раза у тебя все вышло великолепно. Прекрасный птенец, – она ласково провела рукой по его щеке, а Рауль даже не шелохнулся, стоял как зачарованный.

– Он прежде всего мой брат, а не птенец, – заметил Антуан, положив руку на его плечо.

– Но последнее может в итоге пересилить первое, – пространно заметила Сантина, и тотчас же добавила, – Мы все будем рады видеть вас обоих в нашей общине. Приходите.

– Спасибо, конечно мы придем, – меньше всего Антуану хотелось ссориться с местными вампирами.

– Вот и отлично, – и вампирша вместе с Ирией исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Пару секунд Антуан смотрел им вслед, а потом произнес:

– Рауль, отомри, пожалуйста. Ты меня пугаешь.

– Кто эта прекрасная женщина? Она ведь вампир? – наконец выдавил из себя брат.

– О, да! Это Сантина, магистр Флоренции.

– В жизни не видела такой красавицы! Все вампирши такие?

– Большинство, – улыбнулся Антуан. – Так что не советую так бурно реагировать, иначе повредишься в рассудке.

– Неужели так велико влияние вампирской крови?

– Честно говоря, не знаю. Может быть. Я мало кого из вампиров знал людьми. С тобой и с самим собой – всего двоих.

На это Рауль усмехнулся, оценив шутку.

Вампиры приняли брата Антуана как равного, что же до отношения к нему самому, то оно как-то изменилось. Антуан долго не мог понять, в чем дело, и, наконец, решился спросить у Сантины.

Вампирша ответила, что это само собой разумеющееся. Создав птенца, он тем самым подтвердил свой статус. Доказал, что может быть творцом, а значит переступил пору вампирского детства.

Все это Антуан внимательно выслушал, но для себя решил, что вероятно за этим кроется еще что-то. И это что-то ему придется выяснять самому. Но не сейчас.

Рауль довольно легко нашел с вампирами Флоренции общий язык. Еще человеком он всегда был душой общества, к тому же обладал природным обаянием. Но прежде чем пригласить его куда-либо, или даже перейти с ним в другой зал, любой вампир ставил Антуана в известность о своих намерениях. Это очень удивляло последнего, пока Сантина, как всегда, не прояснила ситуацию.

Для всех вампиров Рауль прежде всего его птенец. И иметь с новообращенным какие-либо отношения без ведома Антуана считалось бы вызовом ему. Когда сам Рауль узнал об этом, то очень развеселился. Им обоим казалось немыслимым, что остальные считают одного чуть ли не хозяином другого. Но со своим уставом в чужой монастырь не ходят. И они решили просто не обращать внимания.

Через год, когда Рауль более-менее освоился со своим новым состоянием, они и вовсе решили уехать. Отправились вдвоем в путешествие по Европе. Их даже не останавливало то, что приходилось всюду таскать с собой гроб. Они были горячи, молоды и жаждали приключений.

* * *

Антуан был счастлив. Он еще ни разу не пожалел о том, что обратил брата. Они были не разлей вода. Вместе объехали все крупные города Европы, правда нигде не задерживаясь на долго. Побывали даже в России, Пруссии и Скандинавии. А иногда, устав от городской суеты, отправлялись нехожеными тропами в такую глушь, где люди почти не встречались.

Как-то им даже пришлось провести целую зиму в замке, стоявшем посреди богом забытой горной деревни. До весны им было просто отсюда не выбраться из-за вьюг и буранов, даже при всех их возможностях. Хозяйкой замка была Сайен. Гордая красавица с белоснежной кожей, длинными, черными как ночь волосами и пронзительно-голубыми глазами. Ее можно было бы назвать хрупкой, если бы не эти глаза. Их взгляд излучал силу и волю.

Зима в этом медвежьем углу оказалась не такой уж скучной, как ожидалось сначала. Сайен была искренне рада обществу братьев. Охотно делила с ними кров и "стол", а с Раулем даже и постель. Были намеки и в сторону Антуана, но тот не хотел переступать дорогу брату. В общем все шло относительно хорошо, правда в самом конце зимы Антуан уже был готов идти лично расчищать дорогу, чтобы выбраться отсюда. Эта зима лишь подтвердила, что ни он, ни Рауль не созданы для сельской жизни. Им подавай городскую суету.

Они отправились на восток, обоим хотелось увидеть Стамбул и его экзотические красоты, и даже готовы были ради этого проделать морское путешествие.

Но не все было так безоблачно. Временами Антуан стал замечать за братом некоторые странности, которых никогда раньше не наблюдалось. Иногда, за игрой или разговором, Рауль впадал в азарт, забывая практически обо всем. Мог даже выдать себя. Другой его крайностью были моменты полной апатии, когда он превращался в абсолютно неподвижную статую, которую ничто не интересовало. И это было еще страшнее. В такие минуты Антуан радовался лишь тому, что подобные приступы случаются с братом крайне редко.

На десятом году путешествий, когда они как раз покинули Стамбул, их настигло печальное известие – скончалась их мать. Это надолго повергло братьев в уныние, и еще масла в огонь подлил тот факт, что они не могли присутствовать на ее похоронах. Появись они дома, и это выдало бы их с головой. Ведь прошло десять лет, а оба выглядели не старше двадцати шести, хотя Антуану было уже тридцать девять, а Раулю тридцать пять.

Но время лечит. Это верно как для людей, так и для вампиров. Щемящая тоска уступила место просто грустным воспоминаниям. На самом деле Антуан интуитивно готовил себя к чему-то подобному. Получая в дар вечную жизнь, невольно задумываешься о том, что твой удел – пережить всех дорогих тебе людей. А вот Рауль, похоже, об этом не думал, и столкновение с реальностью стало для него неожиданностью, а потому ему было больнее.

Каждый раз, видя в глазах брата печаль, Антуан задавал себе вопрос, нет ли в этом и его вины. Что если он слишком оберегает его? К тому же, ведь это именно он привел Рауля в этот мир, сделал его вампиром. Но когда горе брата притупилось, все вновь шло замечательно, и Антуан забывал о своих мрачных мыслях.

Он до конца понял, почему вампиры предпочитают жить общинами или семьями – в обществе себе подобных легче жить бок о бок с людьми, и видеть, как одно их поколение сменяется другим. Легче выстоять против главного врага – времени.

Осознав это, Антуан больше времени стал проводить в общинах и Рауля подталкивал к этому, так как ему это было нужнее. И, надо сказать, помогло. Брат снова потянулся к светской жизни. Иногда даже неделями пропадал где-то с новыми приятелями или подругами из вампиров. Но это не сильно беспокоило Антуана. Гораздо меньше, чем приступы азарта или меланхолии Рауля. К тому же и сам он даром времени не терял. Меньше всего ему хотелось вести жизнь затворника.

Но этому празднику жизни не суждено было долго длиться. Беда пришла неожиданно, и выбила почву из-под ног Антуана.

На шестнадцатом году своей кочевой жизни они, наконец, решили возвратиться во Флоренцию, которую считали отныне своим вторым домом. Обоих будто что-то тянуло туда. Да и утомили постоянные переезды с места на место.

Прошедшие годы не слишком изменили город и его жителей. Даже инквизиция не могла умерить их жажду роскоши, жажду жизни, хотя она имела большую поддержку среди простого люда. Инквизиция в Италии вообще не так свирепствовала, как в других странах, например в Германии, где осужденных в "ведовстве" были уже тысячи, если не десятки тысяч.

Дом Анутана остался в отличном состоянии. Хорошая уборка – и в нем снова можно было жить. Правда, пришлось притворяться сыновьями самих себя, но это мелкие неудобства.

Сантина по-прежнему являлась магистром города. Все знакомые им вампиры тоже были здесь, так сказать "в полном здравии", и были рады их возвращению. И Ирия как раньше, жила при Сантине. Только она повзрослела, хоть и не так сильно, как можно было ожидать. Выглядела она чуть старше двадцати, а ведь ей должно быть уже больше тридцати.

Вместе с возрастом увеличилась и ее сила. Лишь взглянув на Антуана, она сказала то, что он читал в мыслях Сантины и других сильных вампиров:

– О, Антуан, ты стал магистром!

Стоило прозвучать этим словам, как тотчас воцарилось гробовое молчание. Все вампиры устремили взоры на Сантину, ожидая, какова будет ее реакция. Та мимолетным движением коснулась плеча своей воспитанницы и произнесла:

– Ты права Ирия. Антуан, ты и вправду достиг ранга магистра, но еще удивительнее то, что твоя сила все еще увеличивается.

Это ее замечание вызвало у присутствующих вздох удивления. Считалось, что нельзя стать магистром, прожив вампиром всего восемнадцать лет. Для этого требуется более внушительных срок. Например, лет сто. Антуан просто физически ощущал напор силы – это все вампиры, присутствующие в зале, попытались узнать пределы его возможностей, убедиться, в самом ли деле он соответствует своему новому рангу. Антуан уже успел понять, что узнавать силу друг друга является обычным делом в вампирской среде, что-то вроде приветственных слов. Он лишь продемонстрировал, что может легко справиться с этим наплывом энергии, отгородиться от нее. Это удовлетворило любопытство вампиров, и они переключились на Рауля.

Но с ним они подобных трюков не проделывали. Видно, считали, что раз он вместе со своим творцом, то в этом нет необходимости. Хотя, с другой стороны, он гораздо лучше вписывается в понятие "обычный вампир" (если такое существует) чем сам Антуан. В этом плане ему было легче. К нему относились с меньшим подозрением.

Пока Рауль общался с остальными, Рихтер изъявил желание поговорить с Антуаном. Это так удивило последнего, что он, ни слова не говоря, последовал за ним, эдакой маленькой горой с клыками. Они перешли в другой зал, и только тогда Рихтер произнес:

– У тебя вышел хороший птенец.

– И ты привел меня сюда только чтобы сказать это? – усмехнулся Антуан.

– Нет, не за этим, – покачал головой вампир. – Ты стал магистром, но некоторые способности приходят только с опытом, а ты все еще слишком молод.

– К чему это ты? – он не ожидал от Рихтера такой мудреной речи. Ведь весь его облик кричал, что его главным достоянием является сила, а не ум.

– Внимательно приглядывай за своим птенцом. Согласен, он достаточно силен, как вампир. Через пару сотен лет он может стать магистром, как и ты. Но Рауль все еще тешит себя слишком многими иллюзиями. Он еще не принял то, кем стал. По сути Рауль остался человеком.

– И что? – Антуан решительно не понимал, к чему весь этот разговор.

– Рано или поздно вампир столкнется с человеком, и эта борьба может разорвать его душу, – задумчиво проговорил Рихтер, отвернувшись к окну.

– Но почему именно ты говоришь мне это? Почему, например, не Сантина?

– Госпожа могла просто не заметить, ведь она общается по большей части с тобой, а остальные могут посчитать, что ты в курсе. Вот я и говорю.

– Спасибо, конечно. Но не думаю, что все так серьезно.

– Как знаешь, – и Рихтер вышел. Тихо, словно тень.

А Антуан вернулся в зал, где оставил брата. Тот сидел в приятной компании трех вампирш и вампира, и что-то увлеченно рассказывал.

Застыв в дверях, он стал наблюдать за Раулем. Как ни приглядывался, но ничего необычного или настораживающего не заметил. Брат был весел, и сегодня явно в ударе. К тому же уже чуть ли не год с ним не случалось никаких приступов. Что такого увидел в нем Рихтер, чего не видит он сам, его брат и творец?

Антуан так и стоял в раздумьях, пока Рауль сам не окликнул его:

– Где ты ходишь? – упрекнул его брат.

– Прости, но у меня тоже могут быть дела, – пожал плечами Антуан.

Этот ответ, казалось, не удовлетворил Рауля, но вслух он ничего не сказал. Возможно потому, что его вниманием полностью завладела одна из вампирш. Через некоторое время Антуан решил их оставить, не желая мешать. К тому же кто-то уже просил его помочь с делами – за прошедшие годы его талант коммерсанта только совершенствовался, хотя он сам почти не прилагал к этому усилий.

И все же домой Антуан вернулся позже Рауля, правда предполагал, что будет скорее наоборот. Увидев брата, он сказал:

– О, ты уже пришел? Я думал, твоя новая пассия тебя так просто не отпустит.

– Да ладно! Вечно ты! – насупился Рауль и уставился на горящий в камине огонь.

– А что я? Я ничего! – Антуан поднял руки в примирительном жесте.

– Если бы! – усмехнулся брат, так и не повернувшись.

– В смысле?

– Да так, ничего, – отмахнулся Рауль, но жест не выглядел беззаботным, и это не утаилось от Антуана. Сразу же оставив все готовые сорваться с языка шутки, он подсел рядом и спросил:

– Что-то случилось?

– С чего ты взял? – еще больше нахмурился Рауль.

– Природная интуиция. Так что произошло? Что ты такой хмурый?

– Скажи, неужели остальные правы, и мы станем друг для друга всего лишь птенцом и создателем?

– Что ты вдруг вспомнил об этом? Мы же, вроде, давно решили, что это не наш случай. Ты – мой брат, это для меня прежде всего.

– Но сейчас это совсем не то, что раньше, когда мы жили в отцовском поместье, – упрямо возразил Рауль, а потом мечтательно добавил, – Как бы мне хотелось побывать дома!

– Ты же знаешь, что это невозможно, – мягко проговорил Антуан. – Это нас выдаст и может погубить. Как старший брат, я просто не могу позволить тебе так рисковать. Мы не должны забывать, кем мы стали. Мы вампиры.

– Ты заговорил, прям как настоящий магистр, – усмехнулся Рауль. – Может, мне звать тебя "господин"?

Тут уж Антуан не выдержал, вспылил. Резко вскочил, схватил брата за грудки, тем самым подняв его над полом, и выпалил:

– Думай, что говоришь! Еще раз такое брякнешь – я тебя стукну! Понял?!

– Да понял, понял! – закивал Рауль, стараясь выбраться из его железной хватки. – Прости.

– То-то же, – проговорил Антуан, разжав руки. – Сорок лет, уже взрослый мужчина, а временами как дите!

При напоминании о своем возрасте Рауль вздрогнул как от пощечины. Он осторожно поглядел в зеркало, и оттуда на него, как и пятнадцать лет назад смотрело лицо молодого мужчины, почти юноши. А ведь если бы он остался человеком, то половина жизни была бы уже позади. Странно, что он никогда не задумывался об этом, а стоило.

Очнуться от этих мыслей его заставил голос Антуана:

– Эй, да что с тобой в самом деле? Ты начинаешь меня беспокоить! Неужели опять эта твоя меланхолия?

– Нет, не думаю, – покачал головой Рауль.

– Хорошо, если так, – в голосе Антуана все еще звучали нотки подозрения.

– Что ты за меня так волнуешься? Я же не ребенок. Да и что со мной может случиться? Я же, в конце-концов, бессмертный!

– Бессмертный, но не неуязвимый. Ты все же можешь умереть от целого ряда причин. Я тебе говорил. Или ты уже забыл?

– Да помню! – выдохнул Рауль, закатив глаза, и стал перечислять, – Огонь, отсечение головы, а в ближайшие сто лет и солнечный свет.

– Вот именно.

– Так может мне забиться в свой гроб, а ты забьешь крышку, и еще закопаешь поглубже для пущей верности? – он уже начал распаляться.

– А что, интересная мысль, – проговорил Антуан, постукивая пальцем по подбородку в притворной задумчивости. – Это надо обмозговать. А пока просто будь осторожен.

– Издеваешься! – прошипел Рауль.

– Нет, я абсолютно серьезен! – а у самого лицо медленно расплывалось в улыбке.

– Ах так! Ах вот ты как! – Рауль схватил подушку с кресла и запустил ею в брата.

Тот ловко увернулся и ответил тем же. Завязалась веселая драка, совсем как в далекие дни детства. Будто и не были вампирами.

И все же в Рауле что-то изменилось. Он стал каким-то задумчивым и даже тихим, что ему вообще никогда не было свойственно. Антуан уже собирался серьезно поговорить с ним, когда брат сам пришел к нему с теми же намерениями. Но то, что он сказал, заставило Антуана опешить.

Не желая ходить вокруг да около, Рауль чуть ли не с порога заявил:

– Я собираюсь уехать.

– Чего? – Антуан удивленно поднял голову от бумаг, гадая, правильно ли он расслышал.

– Я пришел сказать, что собираюсь уехать.

– Хочешь, чтобы мы опять отправились в путешествие?

– Не мы, а я. Я еду один, – подчеркнул Рауль.

– Та-а-ак, – протянул вампир. – Садись и расскажи все подробно. А то я что-то ничего не понимаю! С чего вдруг? И почему один?

– Только не принимай это на свой счет. Пойми, просто мне самому очень нужно. Нужно… – он замолчал, подбирая подходящие слова, и глаза его наполнились печалью, – стать самостоятельным, разобраться, кто и что я есть сам по себе, без чьей-либо опеки, узнать в себе вампира.

Каждое слово брата острым осколком впивалось в сердце Антуана. Устремив взгляд в пустоту, он глухо проговорил:

– Прости. Возможно, мне не стоило так сильно опекать тебя.

– Нет, дело не в тебе! – жарко возразил Рауль, вскочив со стула и присев перед братом. – Просто мне нужно в себе разобраться, пока я не запутался.

Но за его словами скрывалось еще что-то, поэтому Антуан спросил:

– И куда же ты поедешь?

– Я хочу навестить Сайен, – проговорил он еле слышно.

– Сайен? Нашу герцогиню снегов?

– Да. Помнишь, она ведь так хотела, чтобы мы остались.

– Особенно ты, – невольно улыбнулся Антуан. – Но ведь ты сам говорил, что подобная жизнь не для тебя, что тебе нужен город.

– Говорил, ну и что? А теперь город мне кажется невыносимым, меня тянет в тот замок.

– Вот уж не думал, что эта вампирша так тебя очарует! А ведь прошло уже более пяти лет.

– Так ты отпустишь меня?

– Разве тебе нужно мое разрешение?

– Сам знаешь, что да.

– Ну не могу же я удерживать тебя при себе силой? – вздохнул Антуан. – Если это путешествие действительно поможет тебе в себе разобраться, то езжай. А если Сайен окажется твой судьбой – я буду только рад.

– Спасибо, брат! – в порыве чувств Рауль обнял его.

– Да ладно. Кстати, можешь рассчитывать на мою помощь при подготовке отъезда. Когда ты хочешь покинуть Флоренцию?

– Не позже, чем через неделю. Время дорого. Я должен добраться до Сайен до первого снега. Сам знаешь, что потом это будет практически невозможно.

– Знаю, – согласился Антуан, стараясь подавить в своем голосе печаль. Он и не думал, что они расстанутся так скоро. Внезапно у него созрела одна идея, и он сказал, – Прежде чем ты уедешь, нам надо встретиться с Сантиной и остальными.

– Зачем это?

– Я хочу дать тебе статус вампира-одиночки. Пусть все узнают, что хоть ты и мой птенец, ты принадлежишь сам себе, и ни у кого нет власти над тобой.

– Ты сделаешь это? – удивился Рауль, уже зная, что значат такие слова в вампирской среде.

– Именно. Тебе это может помочь в твоем путешествии в одиночку.

– Я знаю.

– Вот.

Конечно, Антуан сдержал слово, и объявил Сантине и еще четырем вампирам в ранге магистра, как того требовали обычаи, что отныне и навсегда Рауль свободен от чьей-либо воли, принадлежит только себе и является вампиром-одиночкой.

Данное заявление вызвало лишь некоторое удивление, так как подобное случалось не часто, но не более. Лишь Сантина сказала, отведя Антуана подальше ото всех:

– Мне кажется, ты поступил несколько опрометчиво.

– Почему?

Вампирша не ответила, лишь отвела взгляд. Но Антуан настойчиво повторил вопрос:

– Так почему?

– Рауль еще слишком молод, – нехотя проговорила Сантина. – Тебе нужно было воспользоваться своей властью, чтобы остановить его. Ведь он собирается уехать.

Антуан даже не стал удивляться тому, что она знает об этом. Уже привык, что магистр города всегда в курсе всех дел. Поэтому спросил совсем о другом:

– Каким образом я мог его остановить? Какой властью?

– Что бы ты ни говорил, но Рауль прежде всего твой птенец. А значит ты вправе запретить ему что бы то ни было, приказать что-либо сделать или наказать. И я советовала бы тебе воспользоваться этим своим правом.

– Поймите вы, не могу я удерживать его при себе силой. Я не хочу, чтобы мой родной брат меня возненавидел.

– Возможно, это не самый худший вариант, – задумчиво проговорила Сантина. – Хотя… он твой птенец, и ты можешь поступать как знаешь. Правда, очень не многие из нас так рано отпускают своих птенцов, ибо они укрепляют наше положение, наш статус.

– Я не желаю укреплять какой-то там статус таким образом, – отрезал Антуан.

– Ну что ж, это твой выбор, – обронила Сантина, удаляясь.

А он так и остался стоять. Нет, некоторые обычаи вампиров не вызывали у него восторга.

Последнюю неделю перед отъездом Рауля они с Антуаном были практически неразлучны: от самого пробуждения и до первых лучей утреннего солнца. За столь короткий срок Антуан старался рассказать брату все, что еще не успел. Хотя такого было не много. Спустя пятнадцать лет совместной жизни у них уже не осталось секретов друг от друга. Антуан сообщил брату все, что сам успел узнать о вампирах.

Но вот настал день (а точнее вечер) отъезда. Вещи были собраны, карета запряжена четверкой выносливых лошадей, а Рауль стоял на пороге в темно-вишневом камзоле, широкополой шляпе и дорожном плаще. Настало время прощаться.

– Ну, не забывай писать, – сказал Антуан.

– Конечно. Но ты сам знаешь, как оттуда доходят письма, особенно зимой.

– Знаю, и все же. Да, если тебе еще понадобятся деньги или возникнет любая иная проблема – ты только дай мне знать.

– Хорошо, – улыбнулся Рауль.

– Надеюсь, когда-нибудь ты все же соизволишь навестить меня.

– Конечно, мы еще встретимся. Ну, мне пора.

– Береги себя.

Братья обнялись, и Рауль вскочил на козлы. Взяв в руки поводья, он хлестнул лошадей, и карета загромыхала по улице. За ночь он успеет проделать не малый путь. Лишь раз Рауль оглянулся, и его губы прошептали: "Прощай".

Антуан стоял и смотрел вслед удаляющейся карете. Эта картина до боли напоминала отъезд его самого из родительского дома с точностью до наоборот. И это отнюдь не внушало оптимизма.

Он вернулся в дом, и его окружала какая-то давящая пустота. Антуан практически забыл те времена, когда жил здесь один, и вот теперь они возвратились вновь. И это его отнюдь не радовало.

Чтобы хоть как-то развеяться, он пошел на охоту, а потом отправился в дом общины. Он не только провел там всю ночь, но и остался на день, а потом еще на два. Стараясь восстановить свое несколько пошатнувшееся "Я". Ему недоставало Рауля. Но со временем он стал прежним. Ну почти.

* * *

Лето сменилось осенью, а вслед за ней пришла и зима. Письма от Рауля больше не приходили. В последнем он сообщал, что благополучно добрался до владений Сайен, и та радушно приняла его, даже более чем. И также предупреждал, что не знает, когда отправит следующее письмо – все зависит от погодных условий. Рауль еще приписал, что Антуан может о нем больше не беспокоиться, и просил извинить за все своего непутевого брата.

Больше писем не было. Оставалось ждать весны. Пока в той далекой стране не начнет таять снег, а насколько Антуан помнил, этого следовало ожидать не ранее апреля.

Во Флоренции даже зима не казалась унылой. Погода стояла не слишком холодная, и жизнь не замирала ни на минуту. К тому же приближался самый главный праздник года – рождество. Вампиры праздновали его с не меньшим энтузиазмом, чем люди. Ведь большинство из них принадлежали к христианской эре, хотя многие и не верили в Бога. Но разве это так уж важно? Праздник есть праздник. Мало кто из вампиров упустил возможность побывать на роскошных и шумных рождественских балах.

Антуан тоже был там, и радовался празднику вместе со всеми. Жизнь. Ему нравилось ощущать ее вкус. Одно это могло заставить его забыть о многих печалях. Конечно, он не забывал о Рауле, и часто задумывался, как он там в этом холодном, снежном краю, но в то же время эти мысли не мешали его собственной жизни. Он практически смирился с его отсутствием.

Антуан, как никогда, был уверен в себе. Считая, что повидал практически все, и вряд ли судьба может нанести удар, который способен сломить его, с которым он не справится. Если бы он только знал, как жестоко ошибается.

* * *

Зима медленно и неохотно уступала свои позиции весне. Но она уже ощущалась всюду. Весенние ветра прогоняли зимнюю хмурость. Стояла середина марта.

Гонимый голодом, Антуан тенью крался по городу, выискивая того, кто поделиться с ним своей кровью. И вот настоящий подарок судьбы – одинокая фигура статной женщины, шедшая прямо на него. В ее мыслях он без труда прочел, что она возвращается домой к давно опостылевшему мужу от любовника. Что ж, не такая уж редкая картина. Антуан уже знал, как будет действовать.

Больше не скрываясь, он шел прямо на встречу женщине. Остановившись в каких-то двух шагах, он отвесил свой самый галантный поклон и чарующе произнес:

– Сударыня, такой изысканной красавице как вы не безопасно идти в одиночестве по улице в столь позднее время. Разрешите вас проводить.

Женщина с испугом взглянула на Антуана, но тут же попала под его очарование и проговорила, подавая руку:

– Благодарю вас, сударь. Это очень любезно с вашей стороны.

На это вампир ответил ослепительной улыбкой, стараясь при этом не сверкнуть клыками. Он позволил себе ощутить аромат горячей крови этой женщины, и жажда тотчас развернулась в нем, словно змея, заполнила все его существо.

Антуан уже готов был вонзить клыки в нежную шею своей жертвы, как вдруг его будто окатили ледяной водой. Внезапно потемнело в глазах, стало трудно дышать. Он словно падал или тонул, а что-то внутри него натягивалось, пока не лопнуло, причиняя жуткую боль. Даже пришлось опереться о стену дома, чтобы не рухнуть.

– Сударь, что с вами? Вам плохо? – с трудом различил Антуан голос женщины.

– Нет-нет, все нормально, – ему и впрямь стало лучше. Странный приступ прошел так же внезапно, как и начался. Он не знал, что и думать. Возможно, дело было в неутоленной жажде?

– С вами точно все в порядке?

Женщина склонилась над ним, и Антуан мог разглядеть, как пульсирует жилка на ее шее. Это напомнило ему, зачем он, собственно, здесь. Жажда снова подняла голову, выглянула из его глаз.

– Да, все хорошо, – проговорил он, а в следующую секунду клыки пронзили плоть. Но женщина даже не вскрикнула, находясь полностью во власти его глаз. Наоборот, она с радостью отдавала свою кровь, будто это доставляло ей удовольствие. Хотя, скорее всего, так и было. Еще один побочный эффект питания вампиров.

И все же процесс насыщения в этот раз был каким-то смазанным, и не принес Антуану обычного удовлетворения. Внутри поселилось какое-то странное ощущение, и он терялся в догадках, в чем причина. И еще какая-то беспричинная тревога. Все это ему очень не нравилось.

Но к утру вроде все прошло, и Антуан спокойно лек на дневной отдых. Больше приступ не повторялся. Вскоре вампир вообще забыл о нем. Ну было и было.

Гораздо больше Антуана волновало то, что от Рауля все еще не было письма, а ведь время шло, уже апрель подходил к концу. Конечно, в тех краях снег начал таять не так давно, и письма могло не быть и в мае, но это ожидание выводило Антуана из себя.

И вот, в одну из ночей, когда Антуан, покинув свой гроб, переодевался, чтобы отправиться к Сантине и остальным, в дверь его дома робко постучали. Так и не надев камзола, в одной рубашке и узких штанах, он пошел открывать, гадая, кто бы это мог быть, ведь он не ждал никаких гостей.

Спустившись вниз, Антуан уже знал, что на пороге стоит вампир. От этого его любопытство лишь усилилось. Дети ночи редко ходят друг к другу в гости.

Он открыл дверь и увидел ту, которую уж никак не ожидал встретить не то что в этом городе, но и в этой стране. На пороге стояла Сайен. В простом темно-синем платье, закутанная в плащ, волосы распущены, а в руках массивная резная шкатулка. Но больше всего Антуана поразили ее глаза. Они были печальны, в них больше не было огня. От него остались лишь тусклые искорки.

– Сайен? – только и смог проговорить вампир.

– Да, Антуан, это я, – в ее голосе было не больше жизни, чем во взгляде. – Могу я войти в твой дом?

– Конечно, проходи.

Она вошла и остановилась возле камина. Было видно, что Сайен хочет протянуть руки к огню (хотя было более чем тепло), но боится выпустить свою драгоценную ношу. Словно в этой шкатулке для нее сосредоточился весь мир. Потом вампирша грациозно села в кресло и повернула свое красивое лицо к Антуану.

Закрыв дверь и сев напротив, он сказал:

– Вот уж не ожидал тебя увидеть! Позволь узнать, чем вызван этот визит? И где Рауль? – он ощутил какое-то нехорошее предчувствие. – Неужели он не пожелал встретиться с братом?

При упоминании этого имени Сайен вздрогнула, ее глаза чуть расширились, и в них заблестели слезы. Все это еще больше не понравилось Антуану, и он взмолился:

– Да скажи же, что произошло! Где Рауль?

– Здесь, – глухо ответила Сайен, потупив взор и проведя рукой по полированному дереву шкатулки.

– Что? – вскричал вампир, вскочив на ноги и в мгновение ока оказавшись возле нее. – Что ты такое говоришь?!

Стараясь не смотреть ему в глаза, Сайен поднялась и проговорила:

– Мне очень жаль, но твой брат погиб. Он вышел на солнце. Он был слишком молод, поэтому, когда я его нашла, от него остался лишь пепел.

– Нет-нет, этого не может быть! – закачал головой Антуан.

– Но это так. Поверь, я разделяю твою боль, поэтому и проделала столь долгий путь, чтобы лично сообщить о случившемся и передать тебе его прах.

Все это он слушал как в тумане. Было ощущение, что земля уходит из-под ног. Рухнув обратно в кресло, Антуан закрыл лицо руками и еле выдавил из себя:

– Почему? Почему он так поступил?

– Когда он приехал, то я была очень рада. Но к середине зимы Рауль стал сам не свой. Постоянно пребывал в состоянии задумчивой печали. Стал охотиться лишь тогда, когда жажда вконец истощала его. Иногда мне приходилось даже приводить ему жертв. Знаю, что многие из нас очень тяжело переживают расставание с человеческой сущностью, но чтобы так… Я из последних сил старалась раздуть огонь его жизни, но ничего не вышло. Он предпочел солнце, злое весеннее солнце, – обреченно закончила Сайен.

– Но какая сила заставила его пробыть на солнце целый день?

– Он не мог уйти. Какая бы не была боль, но с рассветом Рауль погрузился в сон, который должен был длиться до заката.

Из этой фразы Антуан уловил лишь одно слово – боль. Его брат не просто покончил с собой. Он погиб в адских муках. И одно это заставило вампира содрогнуться. Ему вспомнился его странный приступ. Теперь он знал, четко знал, что это было. В ту минуту он ощутил смерть брата.

Думая об этом, он далеко не сразу услышал слова Сайен:

– На следующую ночь я нашла два письма. Одно было адресовано мне, а другое тебе. Вот оно.

Антуан тупо уставился на протянутый ему сложенный листок бумаги. Наконец взял его в руки, которые предательски дрожали, и развернул. Сомнений не было, почерк принадлежал Раулю. От этой мысли он не сразу сумел сосредоточиться на тексте. Письмо же гласило:

"Антуан, дорогой мой брат!

Прости меня! Если ты читаешь эти строки, то уже знаешь о том, что я сделал. И наверняка спрашиваешь, почему…

Умоляю, не вини себя! Исполни эту мою последнюю просьбу. Просто твой щедрый дар вечной жизни оказался мне не по плечу. Я честно старался, но не мог принять в себе вампира. Я оказался слишком слаб. И жизнь стала мне не в радость.

Прости, что так и не решился повидаться с тобой, перед тем как совершить это. Не хватило воли. К тому же я боялся, что ты меня отговоришь. А тогда я навсегда перестану быть собой. Прости. Прости, что своим поступком заставил тебя страдать. Ты всегда был очень дорог мне.

Прощай.

Рауль"

По щеке Антуана прокатилась одинокая слеза. Его сердце разрывалось на куски от горя. Его брат, птенец и компаньон был мертв. С осознанием этого мир будто утратил все цвета.

Он даже вздрогнул, когда его плеча коснулась тонкая рука Сайен. Она обеспокоено смотрела на него и, наконец, нерешительно произнесла:

– В письме, адресованном мне, он говорил, что это целиком его вина. Он просто не смог смириться с тем, кем стал.

При этих словах Антуан сжал кулаки, но увидев, что лицо вампирши мокрое от слез, медленно, очень медленно разжал. В его глазах плескались боль и бессильная ярость. Насилу справившись со своими чувствами, он сказал:

– Спасибо тебе, Сайен, что лично сообщила мне это печальное известие.

– Я не могла иначе. Я бы пришла, даже если бы пришлось пешком пересечь весь континент. Я знаю, что он для тебя значил. Он был твоим братом и птенцом – а это две наикрепчайшие связи. Должно быть, тебе очень больно. У меня самой душа разрывается.

– Он был дорог тебе? – глухо спросил Антуан.

– Да, – кивнула Сайен, смахнув слезу. – Он заставил меня вспомнить, что и вампирам не чужда любовь. Но тебе сейчас не до этого. У тебя свое горе, и мое присутствие здесь не совсем уместно. Я пойду.

– Куда ты? – спросил Антуан, подняв голову и посмотрев на нее.

– Вернусь в свой заснеженный замок. Там стало так тихо теперь… Но здесь мне неуютно. Слишком много людей… Прощай.

С этими словами Сайен поставила перед ним шкатулку и тихо ушла, оставив вампира наедине со своим горем. А Антуан так и остался сидеть, закрыв лицо руками. Ему хотелось выть, но он сидел тихо и абсолютно неподвижно.

С рассветом он еле заставил себя спуститься в подвал и лечь в гроб. Шкатулку с прахом брата он взял с собой. Но сон его был очень беспокойным. Он впервые, с тех пор как стал вампиром, проснулся днем. Правда продолжал лежать в своем убежище, так как знал, что солнце еще не зашло.

Как только потух последний лучик дневного светила, Антуан стал собираться в путь. Этой же ночью он сел на корабль, идущий во Францию.

Антуан нарушал слово, когда-то данное самому себе. Он возвращался домой, в Тулузу. Стоя на палубе корабля и прижимая к груди шкатулку, он знал лишь одно – прах его брата должен быть похоронен в родной земле, на их родовом кладбище, и ему было плевать, какому риску он подвергает при этом себя самого. Это был его долг. Он не смог уберечь брата, воспрепятствовать его безумству, так хотя бы вернет его домой.

С такими мыслями Антуан ступил на земли Тулузы. Но даже осознание того, что после стольких лет он дома, не облегчило груз утраты, лежащий на его сердце.

День он провел в своем старом убежище, где все осталось таким же, как и почти девятнадцать лет назад. Но Антуану было все равно. Как только наступил вечер, он направился в поместье де Сен ля Рош.

Антуан шел по до боли знакомой дороге. Шел, как сомнамбула. Он совершенно не представлял, как войдет в свое родное поместье, что скажет родным и близким. Да, его лицо было тщательно скрыто капюшоном плаща, но это вряд ли спасет. И все же Антуан не собирался отступать, каким бы рискованным не было то, что он задумал.

Его рука уже потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, но он вовремя спохватился и постучал. Это больше не его дом, и не стоит об этом забывать.

Дверь открылась лишь спустя некоторое время, и на пороге возник молодой лакей, услужливо спросивший:

– Добрый вечер. Что вам угодно, сударь?

– Сообщил хозяевам, что прибыл Антуан де Сен ля Рош.

Лакей вытаращил глаза, но ничего не сказал, и убежал докладывать, даже не пригласив его войти. Но Антуану это было не важно, он сам вошел.

Вскоре к нему спустился Клод. Он изменился. Возле глаз и на лбу появились морщины, а в волосах была седина. Он теперь носил усы и стал грузнее. Еще бы, ведь Клоду сейчас было сорок семь лет.

Подойдя к Антуану, он с подозрением оглядел его с ног до головы, но в его глазах вампир видел затаенную радость. Наконец, Клод проговорил:

– Антуан, это действительно ты?

– Я, брат, – глухо ответил он, и его голос предательски дрожал.

– Господи, как я рад тебя видеть!

Клод хотел было обнять брата, откинуть с его лица капюшон, но тот поспешно отстранился со словами:

– Не нужно. Я не так давно перенес жестокую лихорадку. До сих пор не до конца оправился. Глаза болят от малейшего лучика света. Приходится скрывать их под капюшоном, – соврал Антуан, сказав первое, что пришло на ум. Голова совсем не работала, занятая абсолютно другими вещами.

– Конечно-конечно, – закивал Клод. Он поверил ему, вампир чувствовал это. – Надо сообщить отцу, что ты приехал. Он будет очень рад. Особенно сейчас, когда практически не встает.

– Он болен?

– Он просто стар, от этого все недуги. Я сейчас же скажу ему, что ты приехал!

Клод уже направился было к двери, но Антуан остановил его, сказав:

– Нет, ничего не говори ему. Я привез слишком дурные новости. Они могут его доконать.

– О чем ты?

– Рауль… Он мертв.

– Что?! – выдохнул Клод, так и осев в ближайшее кресло.

– Рауль погиб. Я счел своим долгом привести домой то, что от него осталось, – печально проговорил Антуан, сильнее прижав к себе шкатулку, куда заботливыми руками Сайен был собран прах его брата.

– Но как он умер? От чего?

– Болезнь, та же что задела меня. Она его погубила, – конечно он не мог рассказать, как все было на самом деле.

– О, Боже!

– Возьми, – Антуан протянул Клоду шкатулку. – Похорони его прах, как подобает, среди наших предков. Пусть его душа обретет покой.

– Конечно! О чем речь! Завтра же все будет сделано. Мы вместе займемся этим.

– Нет, мне пора уходить.

– Но почему? – воскликнул брат, но его слова утонули в тишине. Антуан ушел. Клод кинулся его догонять, но на улице никого не было.

* * *

Вечер. В кронах редких деревьев тихо шелестел ветер. По небу пробегали одинокие облака, постепенно застилая собой лик луны и россыпи звезд.

Священник закончил читать молитву над свежей могилой, и собравшиеся люди, одетые в траур, стали расходиться.

Когда ушли все, даже могильщики, от тени ближайшего дерева отделилась закутанная в черный плащ фигура и приблизилась к могиле. На ее надгробии было высечено:

"Рауль де Сен ля Рош. 1593-1633" .

Антуан стоял над могилой, и мысли в голову лезли одна хуже другой. Проведя рукой по холодному камню, он едва слышно проговорил:

– Прости меня, Рауль. Прости, брат. Не надо было мне уводить тебя за собой. Мой путь оказался тебе не по силам. И вина за то, что я сделал с тобой, вечно будет на мне. Прости.

Горечь и боль утраты тяжким грузом легли на его плечи, сдавили сердце, не отпуская ни на минуту. Но единственным внешним проявлением всего этого стала одинокая слеза, скатившаяся по щеке.

Антуан уже хотел было уйти, когда услышал чьи-то отдаленные шаги, приглушенные травой. Он застыл на месте, пока его не позвал столь знакомый голос Клода:

– Антуан? Я знал, что ты здесь появишься. Рано или поздно. Но почему тебя не было во время похорон? Ведь он все-таки твой брат!

– Я знаю. Не стоит мне об этом напоминать, – довольно резко ответил вампир. Хорошо капюшон скрывал лицо, иначе Клод бы увидел, как сверкнули его глаза.

– Хорошо, если так. А то я не раз задумывался о том, что все мы уже ничего не значим для тебя.

– Никогда не говори таких вещей! – сквозь зубы процедил Антуан, повернувшись к брату спиной.

– Как же иначе? Чуть ли не двадцать лет от тебя приходили лишь письма. Ты даже не приехал на похороны матери!

– Я не мог, – в голосе вампира было неподдельное горе, но это нисколько не смягчило Клода, который, похоже, решил высказать все, что накопилось на сердце за долгие годы.

– Даже если так, то почему ты не пришел сегодня? Ведь ты был в городе! Не верю я в какую-то мифическую болезнь!

С этими словами Клод тронул капюшон, желая видеть лицо брата. Тот дернулся, желая это предотвратить, но потревоженная ткань сама сползла.

Золотые волосы рассыпались по плечами Антуана, и он нехотя повернулся к брату.

Даже весьма скудного света луны хватило Клоду, чтобы разглядеть лицо Антуана, и увиденное повергло его в настоящий шок. Некоторое время он не мог вымолвить ни слова, с губ срывались лишь нечленораздельные звуки. С большим усилием он сложил их в слова:

– О, Боже мой! Господи, что ты с собой сделал? Как такое возможно? Ты не постарел ни на день!

– Да, это так, – нехотя согласился Антуан, так как отпираться было бессмысленно.

– Но почему?

– Тебе не нужно этого знать. Это знание лишь навредить тебе, – вампир сделал шаг назад, пытаясь скрыться в тени.

Но Клод не внял словам брата и двинулся к нему. Антуан сделал еще шаг назад, вытянул руку в предупреждающем жесте и проговорил:

– Стой, не приближайся. Я ухожу, ты больше не увидишь меня!

– Нет, постой!

Клод схватил его за руку, пытаясь остановить, но Антуан высвободился без малейших усилий и процедил:

– Уходи!

– Нет.

– Уходи! – более грозно проговорил вампир, сверкнув клыками.

Этого оказалось достаточно. Клод в ужасе отшатнулся, осеняя себя крестом и говоря:

– Господи! Господи! Это ужасно! Ты… ты дьявол!

– Это вряд ли, – грустно проговорил Антуан. – Но не совсем человек, это точно. Прощай. Более мы не увидимся.

Сказав это, он растворился во тьме, оставив Клода неистово молиться за спасение его души.

* * *

Антуан смутно помнил о том, как вернулся во Флоренцию. В его памяти осталось лишь то, что он не пользовался ни кораблем, ни лошадьми. Он просто шел и шел по бесчисленным дорогам и тропам, доверившись своей интуиции. А дни проводил, схоронившись в земле, вырывая себе подобие могилы.

Во Флоренцию Антуан ступил полнейшим оборванцем. Тенью прежнего себя. И самое страшное, что ему было все равно. Словно со смертью Рауля из его жизни исчез весь смысл. Антуан не переставал винить себя в его гибели.

Он забросил все дела и из дома выходил лишь изредка, чтобы утолить свою жажду. Все ночи слились для него в одну сплошную серую линию.

Такое поведение одного из сильнейших вампиров города не могло не встревожить остальных. Через некоторое время, когда стало ясно, что сам Антуан в общину не придет, вампиры, считавшие его своим другом, стали приходить к нему сами. Но не одному из них не удалось не только уговорить его прийти в общину, но и просто поговорить. Антуан отделывался лишь короткими сухими фразами, спеша выставить незваного гостя за дверь.

Это продолжалось до тех пор, пока в один из вечеров к нему не пришла Сантина. Как говорится, если гора не идет к Магомету…

Не дождавшись, пока откроют дверь, она вошла сама (благо для вампира любой замок не проблема). Антуана вампирша нашла сидящим в кресле и тупо уставившимся в одну точку. Камзол валялся радом, а рубашка на нем была измята. К тому же на ней виднелись капли крови.

Он, несомненно, слышал, что Сантина вошла в его дом, но никак не отреагировал. А она тихо села рядом и, после нескольких минут наблюдения за его неподвижностью, заговорила:

– Почему ты совсем забыл о нас, Антуан? – в ее голосе не было гнева или недовольства, лишь участие.

Вампир ничего не ответил, но его взгляд обратился к Сантине и стал осмысленным.

– Так что с тобой происходит? Да, я знаю, что тебя постигла страшная трагедия: погиб твой первый птенец и брат. Это жестокий удар, но ты силен, и я не поверю, что подобное способно сломить тебя.

– А может, как раз наоборот? – наконец проговорил Антуан безразличным тоном.

– Нет. Просто убежденность в собственной вине мешает тебе пережить это горе. Мне знакома подобная реакция, – терпеливо, словно ребенку, втолковывала Сантина. – Поэтому тебе надо перестать дичиться общества себе подобных. Оно пойдет только на пользу. Никто из нас не хочет, чтобы тебя постигла участь Юлиуса.

При упоминании этого имени перед глазами Антуана тотчас встала картина гибели его создателя, заставившая его содрогнуться. Нет, менее всего он жаждал такого конца.

– Уф, ну хоть какая-то реакция! – вздохнула Сантина. – А то ты начал серьезно меня беспокоить.

– Вот уж не думал, что моя скромная персона может вызвать столько беспокойств, – горько усмехнулся Антуан.

– Ты себя недооцениваешь, – вампирша сделала вид, что не заметила иронии. – Ты – магистр, хотя, похоже, еще не осознал, что это значит.

– И что же?

– А то, что не получиться исчезнуть, заставить забыть о себе. Тебя многие уважают, все отныне считаются с твоими словами. Правда, ты заставил прислушиваться к себе практически сразу же. Но, даже закрыв глаза на все это, не забывай, что у тебя есть друзья. Ты не один.

– Друзья… – задумчиво повторил Антуан. В его памяти возникли образы Рихтера, Фернана, Ирии и даже Яноша. Все они если и не были его друзьями в полном смысле этого слова, то считались добрыми приятелями. А Рихтер… ведь он пытался предупредить его о Рауле, а он не прислушался…

Печаль снова накатила на Антуана, но тяжесть на сердце вдруг перестала казаться такой невыносимой.

– Так ты перестанешь изображать отшельника и вернешься в наше общество? – напомнила о своем присутствии Сантина.

– Хорошо, приду.

Слова вырвались настолько неожиданно, что удивили обоих. Но Они шли от сердца, и Антуан не собирался отказываться от своих слов.

– Замечательно! – улыбнулась вампирша. – Все будут рады твоему возвращению. К тому же у нас гости.

– Гости?

– Да. Они будут рады познакомиться с тобой, – с этими словами Сантина покинула его дом.

Ее слова вызвали у Анутана легкий укол любопытства. А это уже было хорошим признаком.

Антуан сдержал слово и следующей ночью пришел в дом общины, хотя это стоило ему усилий. Он был из тех, кто предпочитает в одиночку переживать свое горе, и не терпит ничьего сочувствия. От него ему становилось лишь хуже.

Стоило ему войти, как в зале тотчас стихли все разговоры, и все взгляды устремились на него. В них было все: и радость, и удивление, и сочувствие, и любопытство. Но все это Антуан воспринял с полным безразличием.

Вот от одной из компаний отделился Фернан и направился к нему. Радостно улыбнувшись, он протянул ему руку со словами:

– Здравствуй, Антуан. Наконец-то ты покончил со своим затворничеством и пришел к нам. Рад тебя видеть.

– Я тоже, – он пожал протянутую руку.

– Как видишь, у нас сегодня небольшое собрание.

– И по какому поводу?

– Разве нам нужен повод? – усмехнулся вампир. – Время от времени мы просто собираемся, чтобы побыть среди своих. Ты же знаешь.

– Да, – согласно кивнул Антуан. – Просто чуть подзабыл.

– Ладно, идем к остальным. Узнаешь последние новости. А то многие опасаются, что ты отвык от общения.

– Ну, это несомненное преувеличение с их стороны.

– Вот и докажешь им это.

Вскоре Антуан был в центре всеобщего внимания. И, возможно, впервые ему было от этого несколько неуютно, но он просто не мог придумать, как отделаться от них.

Наконец, Антуан не выдержал и ретировался на балкон. Облокотившись о перила, он перевел дух. Но одиночество его было недолгим. Вскоре на тот же балкон протиснулся (иного слова не подберешь) Рихтер. Встав рядом с Антуаном, он спросил:

– Почему ты не с остальными? Фернан тебя искал.

– Не могу больше, – обреченно вздохнул вампир. – Слишком много общения за раз.

– Понятно.

– А ты почему здесь?

– Практически по той же причине. Да, рад, что ты снова с нами, а то о тебе ходили тревожные слухи. Но теперь это не важно.

– Наверно, – пожал плечами Антуан. – Кстати, я до сих пор не видел нашу главную вампиршу. Где Сантина? Я думал, именно она хотела видеть меня здесь.

– Это так. Но сперва она хотела дать тебе возможность пообщаться с остальными. Хочешь, я провожу тебя к Сантине?

– Ладно, идем, – уйти, не встретившись с хозяйкой дома, было бы просто невежливо.

Уже подходя к личным апартаментам магистра города, Рихтер как бы невзначай заметил:

– Правда, госпожа сейчас не одна. У нее гость, с которым она хочет тебя познакомить.

Антуан услышал эти слова лишь краем уха, так как заметил среди вампиров новое лицо, которое просто нельзя было пропустить. Это был высокий мужчина с длинными светлыми, практически белыми волосами. Но у него не было времени рассмотреть новичка получше, так как Рихтер уже открыл перед ним дверь, приглашая войти.

Антуан вошел, а его провожатый остался в коридоре. Как обычно.

Сантина устроилась в кресле прямо напротив двери, но вовсе не она завладела целиком и полностью его вниманием, а та, что сидела рядом, практически спиной к нему.

Это обстоятельство никак не помешало Антуану подметить ее почти божественную красоту. До бесконечности длинные золотые волосы, будто перенявшие цвет у самого солнца, мягкими локонами обрамляли тонкое лицо. Королевская осанка, идеальные формы. Ему показалось, что еще никогда он не видел подобного совершенства. Безусловно, она была вампиршей, весьма сильной. Он ощущал ее возраст – что-то около тысячи лет.

Антуан еще не видел ее лица, но уже был полностью очарован. Сантина видела все это и улыбалась про себя, а потом решила их познакомить:

– Антуан, позволь представить тебе мою… – она на секунду запнулась, – мою давнюю подругу, Менестрес.

Вампирша повернула к нему свое лицо, и это было лицо ангела с пронзительными изумрудно-зелеными глазами. Красивым, певучим голосом она проговорила:

– Рада знакомству, Антуан.

– Взаимно, – выдавил он из себя.

Антуан просто тонул в океане ее зеленых глаз. И вдруг в его мозгу будто что-то щелкнуло. Он вспомнил ее, и удивился, что его не осенило сразу же. Ведь однажды он уже видел эти чарующие глаза, поразившие его раз и навсегда. Да, это было давно, лет девятнадцать назад, но он помнил ту встречу как сейчас. Сомнений нет, это была она. Значит, ее зовут Менестрес. Великолепно.

– Так ты и есть тот вампир, чья сила растет не по дням, а по часам? – с улыбкой спросила вампирша.

– Ну, мне кажется, это преувеличение, – смутился Антуан. Он еще не знал, могут ли вампиры краснеть, но как никогда был близок к этому.

– Вряд ли. Я ощущаю твою силу, и она… потрясает. Очень не многим удается в столь короткий срок достигнуть ранга магистра.

– Мне очень лестно слышать это от вас.

Они премило проболтали почти до рассвета. И на это время тяжесть на душе Антуана ослабла. Ему стало легче. К тому же какое-то другое, новое чувство проникло в его сердце, согревая.

* * *

Новый дом Менестрес располагался в каких-то паре кварталов от дома общины. Небольшой, в два этажа, но шикарно обставленный. Ей нравилось, хотя она могла бы прекрасно обойтись без всего этого. Но, с другой стороны, к чему терпеть неудобства?

Менестрес вошла в дом, где вампиршу ждали ее бессменные спутники. От нее не утаилось легкое недоумение на лице Димьена. Конечно, ведь Менестрес отослала его, сообщив, что сегодня ей не нужно сопровождение. Но вслух он ничего не сказал. Способность не задавать лишних вопросов было его лучшим качеством.

В этот город Менестрес прибыла всего несколько дней назад и еще не знала, сколько пробудет во Флоренции. У нее были здесь некоторые дела, и не только. Именно дела заставили ее появиться среди здешних вампиров, но она скрыла от них свою подлинную суть, притворившись обычным вампиром в ранге магистра. И никто не узнал ее, хотя она пользовалась подлинным именем, кроме одного, вернее одной. Конечно, Сантина узнала ее. Да и как птенец может не узнать своего создателя? Но Менестрес была уверена, что она будет хранить молчание.

Сейчас же ее мысли были заняты совсем другим. Чтобы разобраться в них Менестрес поднялась к себе, сообщив, что желает побыть одна. У нее из головы не выходила сегодняшняя встреча. Антуан… Менее всего она ожидала встретить его здесь и сейчас. После такого и впрямь уверуешь в судьбу. Но этот юноша… нет, теперь уже молодой вампир. Он потрясал и зачаровывал. Поразительно, как быстро росла его сила! Он уже магистр. И было видно, как из магистра шаг за шагом поднимается Черный Принц.

Оправдывалось все то, что она разглядела в Антуане, когда тот еще был человеком. Но он уже не был так наивен, ему пришлось немало пережить. Менестрес видела в его глазах затаенную боль. Но Антуан не даст этой боли задушить себя, она знала это.

Воспоминания об их беседе пробудили в ней искры игривости. Менестрес хотелось рассмеяться, но она сдержалась. А потом пришло предчувствие. Предчувствие, что скоро что-то произойдет. Вампирша привыкла доверять своей интуиции, она ее никогда не подводила и была отлично развита.

Не желая больше сдерживаться, Менестрес раскинулась на кровати и тихо рассмеялась. На миг могущественная вампирша превратилась в обычную веселую молодую женщину. Возможно, это и было ее истинным лицом, но более вероятно – одна из граней ее "Я".

* * *

Эта внезапная встреча заново вдохнула в Антуана жизнь. Нет, боль утраты все еще жила в нем, но больше не заполняла все его существо. Стоило вампиру задуматься, как перед его глазами вставал образ Менестрес, прогоняя мрачные тучи

После той их первой встречи, Антуан не раз старался себя убедить, что во всем виновата его фантазия, такой красоты не может существовать в природе, он просто слишком идеализирует. Но сегодня он убедился, что это не так. Если и существуют на этой Земле богини, то Менестрес, несомненно, одна из них. Ведь она не просто красавица, это вампирша обладает острым и цепким умом. Еще он был почти уверен, что это она, та самая незнакомка из таверны.

Антуан был очарован ею. Такие чувства можно назвать любовью с первого взгляда. И он решил завоевать Менестрес. И его ничуть не смущал тот факт, что она старше его на несколько веков.

Для начала он стал все чаще и чаще бывать в общине, надеясь встретить ее там. И удача частенько улыбалась ему. А там он полагался на свое обаяние и светские манеры. Антуан был сама галантность, и дело не только в стремление завоевать, рядом с ней ему хотелось быть таким.

Скоро они с Менестрес были добрыми друзьями, и постепенно стали все больше времени проводить вдвоем. Но никто из них не упоминал о встрече, произошедшей в теперь уже столь далеком прошлом, поэтому в душе Антуана все еще оставались сомнения в правильности его догадок.

Потом были первые проводы и первый поцелуй – в общем сплошная романтика. Но эта романтика была разрушена в тот самый миг, когда однажды открылась дверь дома Менестрес. На пороге появился тот самый беловолосый вампир, которого он видел тогда лишь мельком. С первого взгляда было понятно, что он не просто зашел, а как минимум живет здесь.

Менестрес чмокнула Антуана и вошла в дом. Дверь закрылась. А он так и остался стоять в полном недоумении.

Пока Антуан шел домой, самые разные мрачные мысли так и кружили у него в голове: Кто этот вампир? Что не ее птенец, это понятно. Его сила и возраст поражали. Чертовски старый вампир. Он ощущал его возраст в районе трех тысяч шестисот лет. Он был старше всех, кого Антуан когда-либо видел. Но кто он для НЕЕ?

Вампир чувствовал, как его мечты рушатся, словно карточный домик. И тогда он ясно понял то, в чем не решался себе признаться – он любит эту вампиршу, и это не увлечение или страсть. Любит ее так, как еще никого не любил.

* * *

Когда закрылась дверь, Менестрес прислонилась к ней спиной и тихо рассмеялась, не в силах больше сдерживаться.

Димьен недоуменно наблюдал за этим, а потом все же спросил:

– Что произошло?

– Нет, ничего. Но ты видел его взгляд?! – вампирша веселилась от души.

– А что?

Вампирша снова прыснула со смеху, сквозь который проговорила:

– Он к тебе приревновал! Такого лица, какое было у Антуана, когда ты открыл дверь, я давно не видела!

Тут уж и губы Димьена дрогнули и растянулись в улыбке, он сказал:

– Да, эффект неожиданности был на лицо, прости за каламбур. Но, надеюсь, он не наделает глупостей.

– Думаю, не успеет. Не скрою, я поступила с ним несколько жестоко. Надо будет завтра ему все объяснить.

– Хорошо. А то мне не хотелось бы драться с ним.

– Он тебе нравится, – со стороны Менестрес это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Да, – просто ответил Димьен. – Он хороший парень, хоть и слишком молод, но это проходит. К тому же его сила выгодно выделяет его из всех остальных. Правда, похоже, сам он об это ничего не знает.

– Похоже, – согласилась вампирша.

– Над чем вы тут смеетесь? – раздался голос Танис. Она плавно, как облако, спускалась по лестнице.

– Да так, был повод, – пожала плечами Менестрес. – Если хочешь, расскажу, пока ты будешь помогать мне переодеваться.

– Конечно. Я уже все приготовила.

– Спасибо.

Они вдвоем поднялись в комнаты Менестрес, которые располагались на втором этаже дома в западном крыле. Если бы сюда попал один из жителей Флоренции, то очень бы удивился. Здесь со вкусом сочетались множество разных и диковинных вещей. Изящная итальянская мебель стояла бок о бок с турецкой софой, а на полу лежал персидский ковер ручной работы. В другой комнате возле камина растянулась огромная шкура настоящего белого медведя – большая редкость. Но все это лишь то, что сразу бросалось в глаза. Были и сотни других мелочей: китайские статуэтки стояли рядом с индийскими, на письменном столе рядом с недавно изданным томиком Шекспира лежал древний египетский свиток, ну и так далее.

Обе прошли в спальню, не замечая всего этого – оно и понятно. Они хранили молчание, пока Танис первой не нарушила его, сказав:

– Может, расскажешь, что произошло? Что уже которую ночь заставляет твои глаза светиться такой радостью, я бы даже сказала счастьем?

– Ну, тому есть причина, – с некоторой мечтательностью проговорила Менестрес.

– И как зовут эту причину? Он вампир или человек?

– Танис! – грозно прикрикнула вампирша, но глаза ее улыбались. Поэтому ее подруга нисколько не испугалась, а, состроив гримасу самой невинности, произнесла:

– Да? Так кто этот счастливец?

– Я вижу, ты не отстанешь. Ну ладно, его имя Антуан, он вампир.

– Постой, уж не тот ли самый, о котором здесь все говорят? Который стал магистром всего через девятнадцать лет после обращения? Вампир-одиночка, чуть не ушедший от мира?

– Да, это он. Ты хорошо информирована.

– Что ж, ты всегда отличалась отличным вкусом. Я его однажды видела мельком, и могу сказать, что он редкостный красавец. Вы будете отличной парой!

– Может и больше, – задумчиво проговорила Менестрес.

– Что, прости? – переспросила Танис. – Уж не хочешь ли ты сказать…

– Все возможно, – перебила ее вампирша. – Но так оно или нет, покажет время.

– Ты ему расскажешь о себе, о том, кто ты? – уже более серьезно спросила Танис, помогая подруге расправиться с многочисленными застежками платья.

– Не знаю еще, – покачала головой Менестрес, машинально заплетая свои волосы в косу. – Думаю, пока рано. Но если он тот избранный, то должен будет узнать и увидеть все до конца, да еще и принять все это. Нет, потом об этом буду думать. Сейчас есть куда более важные дела.

– Ты о главе клана Гаруда?

– Да, о ней. Подтверждается самое худшее. Ее клан растет слишком быстро и непредсказуемо. К тому же угрозами или посулами она начинает переманивать к себе сильных магистров.

– А что Совет?

– Совет? Ни он, ни я покамест не можем вмешаться. Пока все в рамках нашего закона, к тому же у нее место в Совете.

– Но ты…

– Нет. Не стану я вмешиваться, – твердо сказала Менестрес, забросив косу за спину.

– Хорошо, – тихо проговорила Танис, потупив взгляд, и явно чувствовалось недосказанное "госпожа". Но уже в следующий миг она улыбнулась открытой, доброй улыбкой и сказала, – Идем, а то вода в ванне остынет.

– Может, это и к лучшему. Мне нужно освежиться.

– Ну уж нет! Мыться холодной водой – это варварство. Простуда, конечно, тебе не грозит, но все же. В крайнем случае, Димьен принесет еще горячей воды.

– Ты решила сделать из него водоноса? – едва сдерживаясь от смеха, спросила Менестрес.

– Не переломиться, – фыркнула Танис, и обе разразились дружным смехом.

* * *

Не находя себе места от новообретенной любви и снедающих сомнений, Антуан все же пришел в дом общины следующей ночью. Он был не из тех, кто плывет по течению. Наоборот, он предпочитал выяснить все раз и навсегда, какой бы горькой не была правда.

Стоило ему войти, как он сразу же увидел Менестрес, и у него сердце упало. Она была с ним, с этим беловолосым вампиром. Возможно, впервые он не знал, как поступить. Так и стоял, как вкопанный.

Но вот Менестрес сама заметила его и махнула рукой, зовя к себе. Таким образом дилемма была решена. И Антуан направился к той, что в последние дни занимала все го мысли.

– Здравствуй, Антуан, – она поцеловала его. Подобное приветствие уже стало для них привычным. Но от нее не утаилась некоторая холодность с его стороны. Что ж, причина была ей более чем ясна. Отстранившись, Менестрес добавила, – Позволь представить тебе Димьена, моего старого друга и верного телохранителя.

При последней фразе брови Антуана удивленно поползли вверх. Не давая ему опомниться, она взяла его под руку и отвела в сторону, говоря:

– Не стоит так бурно реагировать.

– А я и не реагирую, – буркнул он.

– Никогда не пытайся обмануть вампира, – мягко улыбнулась Менестрес. – Любой из нас за версту почует ложь. Во всяком случае такую неприкрытую. В твоей душе я вижу сомнения, но они беспочвенны. Ты слышал, что я сказала. Димьен мне друг, практически брат, но не более.

Но Антуан все еще сомневался, хотя знал, что она говорит правду.

– Сколько же в тебе еще человеческого! – усмехнулась вампирша. – Между нами нет и не будет любовных отношений. Семью вампиров не всегда объединяет постель или кровные узы.

От этих слов он испытал облегчение, как бы эгоистично это не было с его стороны. Антуан не мог и не желал делить ее с кем бы то ни было, и дело было не только в воспитании, свойственном этому веку.

– Я не могу во всем и всегда принадлежать тебе, – с улыбкой шепнула ему на ухо Менестрес.

– Но я…

Не дав ему договорить, она приложила свой тонкий палец к его губам и проговорила:

– У тебя все на лице написано.

– Прости, – смущенно пробормотал Антуан. Ну почему в ее присутствии он чувствует себя неловким юнцом?

– Прощаю, – ответила она. И в качестве подтверждения этого последовал страстный поцелую, от которого у Антуана голова пошла кругом.

Но этой ночью одним поцелуем дело не кончилось. Он имел более чем приятное продолжение для обоих, уже в доме Антуана. Ему выпал шанс доказать свою любовь, и то, с какой страстью она ему отвечала, не раз заставляло его усомниться в реальности происходящего.

Они принадлежали друг другу до конца, во всяком случае, со стороны Антуана было именно так. Что же до Менестрес… она могла отлично себя контролировать даже в порыве самой жаркой страсти. Нет, ей безумно хотелось распахнуть всю себя ему навстречу. Но она не решилась, считая его еще слишком молодым. Ведь его сила была еще непостоянна.

Если в тот далекий раз она боялась причинить чисто физическую боль, раздавить в объятьях, то сейчас были опасения совсем иного рода – боязнь сжечь его разум силой своих ментальных способностей, если она рискнет снять все защитные барьеры. Нет, она не хотела так рисковать. Не сейчас.

И все же это не мешало им обоим быть полупьяными от счастья. Лишь незадолго до рассвета они неохотно разомкнули объятья.

– Ты божественна! – выдохнул Антуан, раскинувшись на кровати.

– Ну уж, – рассмеялась Менестрес.

– Нет, правда! – он перекатился на бок и оперся на локоть, так что их лица оказались напротив друг друга. – Я люблю тебя!

Эта короткая фраза заставила вампиршу пристальнее всмотреться в его глаза. Они были такими искренними и обожающими, что ей даже стало не по себе. Его слова шли от самого сердца. Менестрес читала их в его душе. И ей сделалось как-то легко и тепло. И дело тут было не только в чувствах. Антуан неосознанно использовал свою силу. Она нежным, искрящимся потоком коснулась ее, разбудив что-то внутри. Словно цветок распустился от теплого луча солнца.

Совсем как когда-то, она провела рукой по его волосам и проговорила:

– Я тоже тебя люблю.

Секунду он смотрел на нее, боясь поверить, что правильно расслышал. Потом его лицо стало расплываться в счастливой улыбке. Антуан облегченно выдохнул, будто задерживал дыханье, обнял Менестрес и осыпал ее лицо поцелуями, от чего она весело рассмеялась.

Так начался новый этап в жизни их обоих. Они чувствовали себя невероятно счастливыми. В обществе Антуана Менестрес могла забыть о том, кто она есть, забыть, что их разделяют века, тысячелетия. Она даже позволяла ему опекать себя, словно была обычной беспомощной женщиной, которой по законам этого века полагалось падать в обморок от любой чепухи и ждать своего рыцаря. На самом деле она была воином в не меньшей степени, чем он. Родилась она задолго до эпохи рыцарства, когда среди доблестных воинов были и мужчины, и женщины.

Антуан вошел не только в ее сердце, но и в ее дом, он даже стал частенько там оставаться на день. И Танис, и Димьен относились к нему очень доброжелательно. Что же касается последнего, то не прошло и месяца, как они стали чуть ли не друзьями, забыв все прошлое непонимание. Антуан прекрасно осознавал, что ему есть чему поучиться у старого друга ее возлюбленной. Прожить такую уйму лет и не сломаться – это нужен настоящий талант.

И все же он время от времени ловил на себе подозрительный взгляд Димьена. Не понимая, в чем причина, Антуан однажды не выдержал и спросил:

– Почему ты смотришь на меня так, будто я сделал что-то непростительное?

– Извини, – взгляд Димьена тотчас стал обычным, то есть абсолютно непроницаемым и ничего не выражающим. – Профессиональная привычка.

– В тебе чувствуется воин, – с уважением произнес Антуан.

– Я когда-то и был им, – усмехнулся он. – Римским солдатом.

Римский солдат. А ведь Римская Империя распалась чертову уйму лет назад! Видно, все это слишком явно отразилось на его лице, так как Димьен, подмигнув, спросил:

– Что, не вериться?

– Честно говоря, с трудом. Но я думал, что римляне всегда коротко стригли волосы.

– Ну, бывали и исключения, – было видно, что Антуан далеко не первый, кто задает ему подобный вопрос.

– Понятно.

– Ладно. Я уже слышу шаги твой возлюбленной. Не буду вам мешать, – с улыбкой сказал Димьен, и добавил, – Но если что с ней произойдет – голову оторву.

Голос его был шутливым, но Антуан знал, что он говорит серьезно. Димьен был телохранителем в полном смысле этого слова, даже больше.

Но вот появилась Менестрес, и для Антуана комната будто озарилась ласковым солнцем, заставляя забыть обо всем, кроме нее.

Они сидели на диване. Вернее Менестрес сидела, а Антуан полулежал, свесив ноги с подлокотника. Голова же его покоилась на ее коленях, и она перебирала пальцами его волосы. Царила полная идиллия.

Вдруг Антуан спросил:

– Скажи, а где ты родилась? Обо мне ты уже все знаешь, а я о тебе – почти ничего.

– Ну, это долгая история, – уклончиво ответила Менестрес.

– Я готов слушать тебя целую вечность!

– Ну хорошо. Я родилась во дворце, посреди древнего города, который стоял в долине, окруженной горами. К сожалению, ни города, ни моего дворца уже нет и в помине.

– Прости…

– Ничего. Я уже давно перестала переживать по этому поводу. Я с теплотой вспоминаю свое детство, когда меня окружали любящие родители.

Она говорила мечтательно, но ее глаза стали печальными. В них замерцало что-то подозрительно похожее на слезы. И это не утаилось от Антуана. Он взял ее руки в свои и сказал:

– Я вижу, наш разговор тебя огорчил. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Нет, все хорошо, – Менестрес улыбнулась, но до глаз дошла лишь слабая тень этой улыбки. У нее тоже были плохие воспоминания. Худшим из них была смерть ее родителей. Их убили на ее глазах, когда ей едва минуло восемнадцать. Потом Менестрес жестоко отомстила, но это не уменьшило ее боль, отголоски которой тревожили ее душу и по сей день.

Возможно, поэтому она и не решилась рассказать сейчас об этом своему возлюбленному. Из ныне живущих только Димьен знал об этой истории, да еще двое ее птенцов – близнецы Селена и Милена. А Антуан… она расскажет ему… но как-нибудь потом.

– Эй, что с тобой? – Антуан нежно провел рукой по ее щеке. – Ты будто где-то не здесь.

– Прости, я просто задумалась, – ответила Менестрес, поцелуем отметая все его остальные вопросы.

Поднявшись в спальню, они занялись куда более приятным делом, чем простые разговоры.

До рассвета оставались считанные минуты. Антуан нехотя поднялся с кровати, оставив свою возлюбленную со словами:

– Похоже, мне пора в свой гроб. Солнце вот-вот встанет, я уже чувствую его, – с этими словами он принялся искать свою одежду.

Подперев голову рукой, Менестрес любовалась, как перекатываются мышцы под его белой кожей. Наконец, она сказала:

– Если хочешь, можешь остаться здесь.

– То есть? – не понимающе уставился на нее Антуан. Одетая лишь в костюм Евы, с длинными распущенными волосами она походила на русалку или нимфу, и это не помогало здраво мыслить.

– Ведь ты давно засыпаешь лишь потому, что хочешь этого, а не потому, что солнце заставляет тебя уснуть. Даже бывает, что ты просыпаешься днем.

– Да, но я никому не говорил об этом. Как ты узнала? – он держал в руках рубашку, так и не надев ее.

– Когда ты оставался у меня, я чувствовала, если ты просыпался днем. Но в этом нет ничего плохого, так что не стоит смотреть на меня такими ошеломленным взглядом. Рано или поздно все через это проходят.

– Но что это значит?

– Это значит, что солнце отныне не может убить тебя. Да, его свет будет тебе малоприятен, как жужжание надоедливого насекомого. Первое время будет покалывать кожу, но сильных ожогов не будет, если, конечно, ты не станешь загорать.

– Значит… я могу выходить днем? – он не мог в это поверить. – Но Юлиус говорил, что это произойдет не раньше, чем через сто-двести лет.

– Обычно так и происходит. Но ты гораздо сильнее обыкновенного вампира, поэтому изменения в тебе идут быстрее. Надо сказать, такое происходит довольно редко.

– Мне говорили, – немного рассеяно проговорил Антуан. Он все еще пытался осмыслить сказанное. Ведь Менестрес была чуть ли не единственной, которая не просто сказала, что он отличается от остальных, но и объяснила, какие от этого могут быть последствия.

– Так ты останешься? – лукаво спросила вампирша, приподнявшись на локте.

– Да, – с улыбкой ответил, Антуан, возвращаясь в ее нежные объятья.

А рассвет неумолимо приближался. Антуан чувствовал его приближение всем телом. Он сел на кровати, напряженно всматриваясь в окно, занавешенное тяжелой шторой. Вампир просто не мог заставить себя встать и отдернуть ее.

Солнце лениво, будто нехотя, поднималось над городом. Вот сквозь штору пробилась полоска яркого белого света. Антуан неотрывно следил за ее движением. Он потер плечи, и это выдало его волнение. Тут же тонкие руки Менестрес обвили его шею, и ему стало легче.

По кровати полз солнечный зайчик. Антуан осторожно дотронулся до него и… и ничего не произошло. Его кожа не стала плавиться и не задымилась, даже жжения не было. Только тепло, как это бывало раньше, когда он был человеком.

Наконец, Антуан встал и одним резким движением отдернул штору. Хлынувший в окно яркий свет заставил его зажмурится. Это уже не было приятно. Его глаза слишком привыкли к ночи. Но, если надеть широкополую шляпу, то вполне можно будет терпеть.

Закутанная в простыню, Менестрес встала рядом с ним и проговорила:

– Я же сказала, что солнце больше не может причинить тебе вред.

– Да, не может, – ему было чудно видеть все при дневном свете, но всепоглощающего восторга по этому поводу он не испытывал. К тому же вспомнилась смерть Рауля. Ведь именно солнце погубило его. Поэтому Антуан немного рассеяно смотрел в окно, на пробуждающийся город.

– Не строит так пристально смотреть на солнечный свет, – упрекнула его Менестрес, отводя от кона. – С непривычки можешь ненадолго почти ослепнуть.

– Спасибо, что предупредила.

Он отошел в тень, и вампирша вновь задернула штору. Для этого ей было достаточно лишь взглянуть на нее.

Антуан смотрел на свою возлюбленную, весь наряд которой составляла лишь шелковая простыня сочного зеленого цвета, и мысли его заняты были отнюдь не солнечным светом, а только ей одной.

В этот день он заснул в кровати, как обычный смертный. И сон его почти не отличался от сна в гробу. Правда пробуждение было несколько тревожным и неуютным, а ведь рядом, в его объятьях лежала Менестрес! Когда он сказал ей об этом, вампирша, как всегда, мягко улыбнулась и сказала:

– Это вполне объяснимо. Все дело в привычке и чувстве защищенности. То, что ты можешь обходиться без гроба или иного подобного укрытия вовсе не означает, что ты должен перестать ими пользоваться. Ты ведь знаешь, я тоже предпочитаю свой саркофаг.

– Да, знаю, – кивнул Антуан.

В такие моменты он еще больше восхищался Менестрес. Она всегда охотно и подробно отвечала не его вопросы, не кичась своим знанием и не пытаясь нагнать тумана таинственности. А этим грешили многие вампиры, с которыми ему приходилось общаться. А с ней Антуану было легко. Он почти никогда не замечал, что Менестрес старше его чуть ли не на тысячелетие. И дело здесь не только в любви. Она была такой, какой была.

Надо сказать, отношения с Менестрес пошли Антуану только на пользу. За каких-то два месяца он изменился так сильно, что это стали замечать и другие вампиры города.

Перво-наперво он избавился от своей депрессии из-за смерти брата. Кровоточащая рана его сердца зажила, хоть и оставила ощутимый шрам. Но теперь в его глазах снова горел огонь. Антуан больше не был открытой книгой для каждого. Он всегда умел избавляться от вторжения в свой разум, а теперь научился быть абсолютно непроницаемым, скрывать чувства, надевая эдакую маску, сквозь которую очень мало кто из вампиров мог пробиться. Это был немаловажный принцип выживания.

Еще Антуан начал понимать и овладевать своей все еще растущей силой. Усилием воли он мог зажечь пламя, передвигать предметы и даже пустить кровь. Как магистр, он одним взглядом способен был усмирить более младшего по силе вампира, даже если тот впал в раж.

Всему этому его научила Менестерс, не давя ни единого урока. С ней все получалось само собой, будто так и должно было быть.

Помимо всего этого Антуана очень интересовала история вампиров. Но это была чуть ли не единственная тема, на которую Менестрес говорила неохотно. И он не понимал, в чем причина.

– Ну, должно же было все это с чего-то начаться! – в очередной раз восклицал он.

– Человечество тоже имеет свое начало, – пожала плечами Менестрес. – Но разве ты можешь сказать когда конкретно появился первый человек?

– Я не могу. Правда церковь говорит…

– Ой, вот только не надо вмешивать сюда христианского бога и его служителей! Да и любого другого бога тоже! Если всем им верить, то мы порождения самого дьявола.

– Не исключено, – буркнул Антуан.

– Это полная чушь! То, что мы питаемся кровью не делает нас исчадьями ада. Тогда надо проклясть и волков, и львов и всех остальных хищников. Кровь – источник нашей жизни. К тому же все эти священнослужители упорно забывают, что многие из нас раньше были людьми.

– Я думал все…

– Нет. Некоторые из нас были рождены вампирами. Вопреки расхожему мнению мы можем иметь детей, но только от себе подобных, и гораздо реже, чем хотелось бы.

– Дети-вампиры, – вырвалось у Антуана, и в его глазах стоял ужас.

– Не совсем. Они растут как обычные дети. Чтобы такой ребенок полностью стал вампиром он должен испить крови одного из нас и разделить с ним свою кровь. Если этого не произойдет, такое дитя проживет обычную человеческую жизнь, – объяснила Менестрес спокойным, ровным голосом. Она, конечно, могла бы сказать, что это как раз ее случай, что она рожденный вампир, но не стала. Лишь добавила, – Так что советую критически относиться к тому, что говориться в Библии, Коране или любой другой подобной книге. В конце-концов мы существуем гораздо дольше, чем все эти религии.

Антуан так и замер, пытаясь осмыслить услышанное. Прошло некоторое время, прежде чем он спросил:

– Значит, вампиры появились где-то около двух тысяч лет назад?

– Раньше, гораздо раньше, – Менестрес невольно рассмеялась. – Мы жили бок о бок с людьми, когда еще не были возведены стены Трои, когда Атлантида еще не погрузилась в пучину морскую.

– Но как появились первые из нас? Все, у кого я это спрашивал, не отвечали мне, – в голосе Антуана зазвучала обида.

– Они не отвечали, потому что не знают, – проговорила Менестрес, перебирая пальцами его волосы.

– А ты?

– А что я?

– Мне временами кажется, что ты знаешь все на свете.

– Так уж и все? – эти слова заставили ее рассмеяться.

– Ну близко к этому.

– Вот льстец! – она легонько щелкнула его по носу. – Но тяга к знаниям у тебя неподдельная! Тебе нужно побывать в хранилище.

– Хранилище?

– Да. Там собрана вся наша история, хотя и там попадаются немало мифов. Такие хранилища есть во всех крупных городах: здесь, во Флоренции, в Венеции, Риме, Вене, Лондоне, Москве, Каире, Париже и других городах. Самые крупные в Риме, Каире и Париже. Допуски в такие хранилища имеют лишь магистры с позволения магистра города. Есть еще хранилище Совета, но оно переезжает каждый век и найти, а тем более попасть туда непросто.

– А я могу попасть в хранилище, которое находится здесь? – с загоревшимися глазами спросил Антуан.

– Да. Уверена, Сантина тебе позволит. Но все записи ведутся на особом, нашем языке.

– У нас есть свой язык? – в голосе зазвучала еще большая заинтересованность.

– Именно так. Еще не появился древнеегипетский, а наш язык уже был мертв для людей. Сейчас его знают лишь вампиры, и это нам только на руку.

– А я могу его выучить?

– Конечно. Уверена, для тебя это не составит особого труда. Не пройдет и месяца, как ты сможешь свободно читать на нашем языке.

– Нет, ну почему все полезное я узнаю только от тебя? – восхитился Антуан.

– Просто остальные, сталкиваясь с твоей силой и видя в тебе прежде всего магистра, искренне полагают, что тебе все это известно. Ты и знал бы все это, если бы твой создатель так рано не покинул тебя.

Он посмотрел в ее искрящиеся глаза, и искренне верил, что в них кроятся ответы на все тайны мироздания. Возможно, отчасти так оно и было.

Антуан, действительно, довольно легко изучил древний язык вампиров, во всяком случае то, что касается его письменной части. С устной, вопреки обыкновению, было сложнее. В основном потому, что даже не все магистры знали этот язык. Некоторым это казалось абсолютно ненужным.

Конечно, Менестрес была не из таких. Узнав об этой его трудности, она стала давать своему возлюбленному личные уроки, что доставляло обоим массу удовольствий. Безусловно, Антуан также мог бы заниматься и с Димьеном, но стоит ли говорить о том, что он предпочел Менестрес.

Прошло уже более года. Антуан уже давно переехал к своей возлюбленной. Оба влюбленных были абсолютно счастливы, иногда им даже становилось от этого не по себе. У Антуана мелькала мысль – уж не сон ли все это.

Но ничто не длиться вечно. Он и не подозревал, что им предстоит расставание. А началось все с письма, которое доставил странноватого вида посыльный.

Менестрес не стала его сразу вскрывать. Узнав отправителя, она тотчас удалилась в свой кабинет, запретив кому бы то ни было, даже Антуану, беспокоить ее.

Где-то через полчаса она позвала к себе Димьена, и они с ним долго о чем-то разговаривали, пока Антуан мучался догадками. Когда они, наконец, вышли, то лицо Менестрес было серьезно, как никогда. Антуану даже показалось, что где-то в глубине ее глаз затаился гнев. Он никогда не видел ее такой.

Димьен вышел, даже не взглянув на него, и тоже был очень серьезен. А Менестрес дотронулась до плеча Антуана и сказала:

– Нам нужно поговорить.

– Хорошо. Что-то случилось?

Но вампирша не ответила, лишь поманила за собой. Они вышли на балкон, выходящий в сад. Она почему-то не захотела говорить в кабинете, а Антуан не решился спросить почему. Сейчас это не казалось ему таким уж важным.

Подставив лицо теплому ветру, Менестрес тихо сказала:

– Я должна уехать.

– Что ж, я готов последовать за тобой хоть на край света, хоть в адскую бездну!

Он попытался взять ее руки в свои, но она отстранилась, и произнесла:

– Нет, я уезжаю одна. Ты не можешь поехать со мной.

– Но почему? Что произошло?

– Я должна помочь одному своему птенцу. Прости. Поверь, мне тоже очень не легко расставаться с тобой, но я должна! – она резко повернулась к нему, и в ее глазах мелькнули слезы. – Я не думаю, что это надолго. Танис едет со мной, Димьен тоже. Но, если хочешь, он останется с тобой.

– Нет, не нужно. В конце-концов, он же твой телохранитель, не мой, – в голосе Антуана слышалась горечь, она просто кричала из его глаз.

Менестрес невыносимо было видеть это. Обняв его, она поспешно проговорила:

– Это ни в коей мере не значит, что я не доверяю тебе или считаю слишком слабым. Это совсем не так. Я люблю тебя, как никого никогда еще не любила. Но это мое дело! И я должна разобраться сама.

– Хорошо, – ничего не выражающим голосом обронил Антуан. – И все-таки я не понимаю, почему не могу поехать с тобой.

– Прошу, в этот раз просто поверь мне. Когда я вернусь, то все тебе расскажу.

– Обещаешь?

– Да, – Менестрес едва заметно улыбнулась. Эта словесная схватка была ею выиграна.

– И когда ты вернешься?

– Я вряд ли вернусь во Флоренцию.

– То есть? – непонимающе уставился на нее Антуан.

– Первым делом я направляюсь в Леон, потом в Орлеан, и, наконец, в Париж. Под Парижем я и предлагаю встретиться.

– Если это ускорит нашу встречу, я готов отправиться куда угодно! – воскликнул он, не задумываясь.

– Куда угодно не надо. Месяца через полтора, плюс-минус несколько дней, встретимся в замке Шемро. Он находится в двух лье к югу от Парижа. Небольшой такой замок.

– Я найду.

– Не сомневаюсь. Так вот, он принадлежит мне, но в нем сейчас живет одна премилая семья. Они знают о нас, так что можешь не таиться, скажешь, что ты мой друг.

– Хорошо. Но разве люди могут знать о нас?

– Могут. Иногда узнают случайно, иногда их посвящают сознательно. И у нас среди людей могут быть настоящие друзья.

– Приятно это слышать.

– Так вот, жди меня в замке. Я искренне надеюсь, что полутора месяцев мне хватит. Встретимся там. И еще, старайся поменьше бывать в Париже и общаться с местными вампирами. Будь осторожен.

– Почему?

– Там может быть небезопасно. До меня доходили слухи, что с их магистром города творится что-то странное, – уклончиво ответила Менестрес.

– Хорошо, я буду осторожен.

– Может, Димьен все же останется с тобой?

– Нет. Думаю, тебе его помощь понадобиться больше. Так когда ты отправляешься?

– Завтра вечером.

– Так скоро?

– Да, – кивнула вампирша, опустив глаза.

– Значит… у нас осталась всего одна ночь…

– Выходит так. Но она вся наша! – жарко проговорила Менестрес, обвив его шею своими руками.

Она не сказала ему об истинной причине своего столь поспешного отъезда. Если бы вампирша рассказала об этом, то пришлось бы говорить и обо всем остальном. Нет, лучше она обо всем расскажет, когда все утрясется.

Еще у Менестрес было предчувствие, что это дело мирно не разрешиться. Поэтому после Леона она и ехала в Орлеан. Там она встретится со своими птенцами Селеной и Меленой, которые помимо всего прочего, являлись исполнительницами воли Совета.

Но об этом у нее еще будет время подумать во время долгого путешествия. Сейчас же Менестрес предпочитала насладиться последними минутами в объятьях своего возлюбленного. Это была ее последняя слабость. Вампирша понимала, что дальше позволить себе этого не сможет. Завтра женщину в ней сменит суровый воин.

Следующим вечером Антуан наблюдал, как его возлюбленная со своей группой сопровождения покидает город. Они отправились верхом, взяв с собой лишь самое необходимое, которое везли две вьючные лошади. Все остальное было отправлено прямо в замок Шемро, куда через некоторое время должен был отправиться и сам Антуан.

Прежде чем окончательно скрыться из виду, Менестрес придержала своего горячего скакуна и помахала своему возлюбленному рукой. Потом ее фигура скрылась за горизонтом, вслед за остальными.

Антуан снова остался один. Ему было так непривычно возвращаться в свой пустой дом, ведь уже более полугода, как он жил с Менестрес. А теперь снова одиночество… но в этот раз в его душе не было такого отчаянья. Да, он уже скучал по своей возлюбленной, но они же встретятся. К тому же, в его распоряжении было все время мира.

* * *

Они скакали во весь опор, пока лошади не выдохлись. Пришлось сделать привал прямо посреди леса – не загонять же животных до смерти.

Димьен разводил огонь, Танис доставала из седельных сумок одеяла. Менестрес, привязав лошадей, села, прислонившись спиной к дереву. Задрав голову, она увидела сквозь ветви кусочек звездного неба. Близился рассвет. Казалось, вся природа замерла в его ожидании. Сколько же в ее жизни было подобных ночей, когда она сидела вот так, возле костра, а рядом с ней были ее верные спутники? Сейчас и не счесть… Такие ночи были и под небом Италии, и Франции, и древних миров Египта, Греции и Рима. Но чуть ли не впервые Менестрес ощущала смутную тоску. Ей хотелось, чтобы сейчас рядом был Антуан.

Ее настроение не могло утаиться от ее спутников. Танис подсела рядом и тихо сказала:

– Надо было взять его с собой.

– Предлагаешь ему все рассказать? – сухо спросила Менестрес, уставившись на пламя костра.

– Ты вроде так и так собиралась сделать это, – раздался голос Димьена. Он сидел прямо напротив вампирши. Между ними был лишь огонь.

– И сейчас собираюсь. Но не окунать же его прямо в гущу событий! Мы на грани битвы.

– Все же он не маленький ребенок, и не беспомощный. Иначе ты бы его не выбрала, – возразил Димьен.

– Ты прав, он не беспомощен. Как и ты, я чувствую в нем воина, обладателя сильной воли. Но не думаю, что он готов увидеть мое истинное я.

– Ха-ха. Ты хочешь его к этому подготовить? – рассмеялся вампир.

– Согласна, к такому сложно подготовить. Что ж, как только увидимся – все ему расскажу, – кивнула Менестрес, и добавила. – Примет – хорошо, нет – ладно. Буду считать это хорошим развлечением. Но долг превыше всего. Измениться я не могу. Сейчас надо разобраться с возникшей проблемой.

– Верно, – кивнула Танис.

– Чует мое сердце – затевается что-то мерзкое, – покачал головой Димьен.

– У меня тоже плохое предчувствие, – согласилась Менестрес. – Надеюсь, после встречи с сестрами у нас будет больше информации. Вполне вероятно, придется созывать Совет.

– Но ведь она… – возразила Танис.

– Естественно, без нее. Но если дойдет до этого, то значит дела совсем плохо. Не хотелось бы разворачивать полномасштабную битву. Она может вылиться во внешний мир. А это уже опасность для всех нас!

 

Часть III

До отъезда Антуану оставался почти месяц. Старясь хоть чем-то занять себя, он много времени проводил с другими вампирами или в хранилище.

Среди многочисленных историй жизни вампиров попадались и легенды, и очень странные тексты, смысл которых не всегда был ему ясен. Именно в одном из них Антуан нашел упоминание о королеве вампиров.

Там, конечно же, не было описания ее внешности, но говорилось, что королева обладает огромной силой. Ни один вампир не может сравниться с ней или противостоять. Она Мать всех и Судья всех. Также упоминалось, что одним из ее имен было "Молчаливая Гибель". Но уже в следующей строчке говорилось, что королева и Молчаливая Гибель не всегда одно и то же.

Надо сказать, этот текст весьма озадачил Антуана, и еще больше разжег его любопытство. Он перерыл все хранилище, но больше ничего не нашел. Только краткие замечания: королева была там-то, сделала то-то. Последнее подобное упоминание было датировано 1231 годом. И все. Антуана очень удивляло, что о такой значимой фигуре написано так мало. А с другой стороны – он ведь не был в других хранилищах.

В одну из таких ночей Антуан сидел, обложившись всевозможными книгами и свитками, погруженный в чтение. Через некоторое время он поймал себя на мысли, что стало как-то очень шумно. Что было весьма удивительно. Вампиры – тихий народ, не склонный к бурному проявлению эмоций.

Заинтригованный, Антуан решил выяснить, в чем дело. Сложив книги, он вышел из хранилища. Оказалось, все собрались в главном зале и что-то оживленно обсуждали. Здесь были все магистры города и не только. Он заметил много знакомых лиц. Одним из них был Фернан. Подойдя к нему, Антуан спросил:

– Что случилось?

– Ты не знаешь? – удивленно уставился на него вампир.

– Нет. Но, надеюсь, ты мне расскажешь.

– Сегодня мы получили известия от других общин. Среди наших твориться что-то непонятное.

Антуан еще никогда не видел его таким серьезным, он спросил:

– Что значит непонятное?

– Четверо вампиров в ранге магистров, все старше четырехсот лет, сгорели заживо! От солнца!

– Но я думал, что за столько лет у всех нас вырабатывается иммунитет к солнечному свету.

– Так и есть. Это непреложный факт. Даже самым слабым из нас через двести лет солнце не может навредить. А это сильнейшие из нас! Причем все ранее бывали на солнце без каких-либо последствий! А тут такое!

– Это произошло в один и тот же день?

– В том-то и дело, что нет! – Фернан казался более чем обеспокоенным. – Все это очень странно. Вампиры клана Гаруда всегда считались сильными.

Вдруг Фернан замолчал, так как в этот момент к ним подошла Сантина. Она приветственно кивнула Антуану и сказала:

– Я вижу, ты уже в курсе событий, так взволновавших все нас.

– Да, Фернан мне рассказал.

– Все это очень подозрительно, – покачала головой главная вампирша. – Пока не выясниться в чем причина данного происшествия, я отдала распоряжение всем вампирам не появляться на солнце без особой на то необходимости, и вообще воздерживаться от выхода куда-либо днем. Это и тебя касается.

– Я понимаю, и буду осторожен, – кивнул Антуан. – К тому же я скоро уезжаю.

– Уезжаешь? – настало время Сантине удивляться. – Вот уж не ожидала.

– Я должен встретиться с Менестрес.

– А-а, ну тогда понятно, – лукаво улыбнулась вампирша.

В такие моменты ему казалось, что все вампиры мира уже в курсе их отношений. Но ему было все равно. Антуан с нетерпением ожидал дня отъезда.

И вот он наступил. Едва стемнело Антуан вскочил в седло и погнал коня в сторону Парижа. Только желтые листья взметались из-под копыт. Наступала осень. Световой день неумолимо сокращался, и это было вампиру только на руку.

Так же, как и его возлюбленная, он отправился в путешествие налегке, взяв лишь самое необходимое. Забыв о предостережениях, Антуан скакал день и ночь, останавливаясь лишь тогда, когда отдых становила просто жизненно необходимым. То же самое было и с охотой. Он спешил, ему не терпелось увидеться с Менестрес.

И не было ничего удивительного в том, что Антуан достиг Парижа на полторы недели раньше срока. Но это его не расстраивало, наоборот, была крохотная надежда, что Менестрес тоже прибудет пораньше. Правда оставался точно такой же шанс, что она может приехать и позже. Но пока он старался не думать об этом.

Проведя день в одной из таверн, с первыми вечерними сумерками Антуан отправился на поиски замка Шемро. Это оказалось не таким легким делом. Ему даже пришлось два раза спрашивать дорогу у местных жителей. Так что к самому замку он подъехал практически в полночь.

Замок насчитывал четыре этажа и две башни. Также был флигель для слуг и конюшня. Шемро находила неподалеку от деревни, носившей такое же название, что, впрочем, не удивительно.

Вихрем промчавшись по единственной деревенской улице, через пять минут Антуан постучался в ворота замка. Он простоял возле них еще с четверть часа, прежде чем услышал шум шагов и запах горящего масла. Человек с фонарем. Он довольно долго возился с воротами. Наконец они со скрипом, будто нехотя, отворились, и Антуан увидел освещенное фонарем лицо мужчины. Он был еще не стар, хотя в черных волосах была седина. Лицо открытое, эдакий добрый дядюшка с аккуратной бородкой. Но сейчас он смотрел на Антуана с подозрением.

– Что вам нужно? – его голос не искрился гостеприимством, но вампир не ставил это в вину. Ведь ему могли вообще не открыть в столь поздний час.

– Мое имя Антуан. Я друг Менестрес.

– А, да-да! – лицо мужчины тотчас расплылось в улыбке. – Мы получили письмо, сообщавшее о вашем скором приезде. Но мы ждали вас неделей позже.

– Так получилось.

– Да-да, конечно. Проходите в дом. Вы, наверное, страшно устали с дороги. Хотя я знаю, вы практически неутомимы, – прозвучал тонкий намек, что ему известна истинная сущность Антуана. – Да, я же не представился – Лоран де Куд. Но вы можете называть меня просто Лоран.

Все это он говорил, ведя позднего гостя к дому. Антуан лишь согласно кивал.

– О вашей лошади можете не беспокоиться. О ней позаботятся, – продолжал Лоран.

– Но уже поздно, я мог бы сам… – попытался возразить вампир.

– Нет-нет. Что вы!

Минуту спустя показался заспанный конюх, принявший поводья из его рук. А Лоран подтолкнул Антуана к гостеприимно открытым дверям замка.

Он вошел и сразу же ощутил ласковое тепло. В замке подобного добиться не легко, но здешним обитателям это удалось. Как дорогого гостя, Антуана усадили в единственное кресло у догорающего камина, куда Лоран тотчас подкинул дров. Секундой позже он же будил слуг (пожилую пару) и велел им подготовить и протопить комнату гостя. Потом он вновь вернулся к вампиру и произнес:

– Надеюсь, вам удобно?

– Да, спасибо.

– Я сейчас разбужу жену и детей.

– Не нужно. Я и так доставил вам много беспокойств в столь поздний час. Уверяю, у нас еще будет время познакомиться.

– Конечно. Да, для вас есть письмо от госпожи Менестрес, – он поспешно достал желтоватый конверт и протянул его вампиру.

– Спасибо.

– Не за что. Теперь я оставлю вас. Как только будет готова ваша комната – вам сообщат.

– Хорошо

Едва Лоран удалился, как Антуан поспешно вскрыл письмо, сломав печать. Сомнений не было, оно было написано рукой Менесрес и по объему скорее походило на записку. Она писала:

"Здравствуй, Антуана, любимый!

Если ты читаешь эти строки, то, значит, благополучно добрался до замка Шемро. Я рада. Со своей стороны надеюсь, что тоже приеду туда в оговоренный срок. Но не исключено, что могу задержаться. Не сердись.

Семья, живущая в замке, – очень милые люди. Надеюсь, ты не будешь на них охотиться. Мне бы этого не хотелось. Все они мои друзья.

Не скучай. Постараюсь приехать как можно быстрее.

P.S.Напоминаю, старайся держаться подальше от местных вампиров. Будь благоразумен.

Менестрес"

Письмо было послано из Леона больше двух недель назад. Антуан искренне надеялся, что Менестрес уже на пути сюда. Еще раз пробежав глазами письмо, он аккуратно сложил его, потом протянул руки к огню. Но дело в том, что их холодность никак не была связана с погодными условиями. Просто вампир, спеша сюда, очень давно не охотился. Но жажда еще не стала нестерпимой, и Антуан решил подождать с ее утолением. Конечно, не могло быть и речи, чтобы воспользоваться для этого кем-либо из здешних обитателей. Он никогда не сделал бы этого даже без просьбы Менестрес. Лучше уж он отправится в деревню.

Тут как раз вернулся Лоран и сообщил, что комната для гостя готова. Провожая Антуана, он продолжал говорить о том, что вся его семья будет рада его визиту, что он здесь желанный гость и все в этом же духе. Вампир лишь согласно кивал, даже не особо вникая в смысл слов.

Отведенная ему комната оказалась весьма просторной с камином, в котором весело трещал огонь, и с единственным окном, которое было плотно закрыто и занавешено. Мебель в комнате была представлена тяжелой кроватью с пологом, секретером, комодом и парой стульев – обычная комната для гостей.

Показав, что где, Лоран сказал:

– Располагайтесь, отдыхайте. Доброй ночи.

– Вам тоже доброй ночи. Еще раз простите за беспокойство.

– Что вы, ничего страшного! Отдыхайте и не волнуйтесь, днем вас тоже никто не побеспокоит. Вот вам ключ, он от этой двери, – Лоран отдернул гобелен, за которым и впрямь была потайная дверь. – Там вы найдете все необходимое для дневного отдыха. Госпожа Менестрес особо распорядилась на этот счет.

– А сама она часто бывает здесь? – осторожно спросил Антуан.

– Раз в несколько лет. В последний раз она жила тут почти три года, но год назад уехала.

– Почему?

– Кто я такой, чтобы спрашивать? Она здесь хозяйка, а мы скорее арендаторы. Ну, спокойной ночи.

С этими словами он удалился. А Антуан первым делом воспользовался выданным ему ключом. За потайной дверью скрывалась еще одна крохотная комнатка без единого окна. Посреди нее, на небольшом возвышении стоял саркофаг, на крышке которого был вырезан античный воин. Простому смертному ни за что не удалось бы сдвинуть ее, но Антуан сделал это довольно легко. Внутри саркофага была если не постель, то что-то очень близкое к этому. Кто бы ни был создателем сего, он делал это явно не для мертвого тела, что очень обрадовало вампира. Спать на голом камне – даже для него не слишком комфортно.

Но для отдыха было еще слишком рано. У Антуана в запасе оставалось еще несколько часов до рассвета. И он все же решил отправиться на охоту. Завтра вечером жажда не будет способствовать теплому знакомству с семьей Лорана.

Не желая еще раз будить кого бы то ни было в этом доме, Антуан усилием воли открыл окно и покинул замок через него. Высота третьего этажа не являлась для него серьезным препятствием. Оказавшись на земле, вампир направился прямиком в деревню, мерцавшую в ночи огнями.

На его счастье в ней была таверна, даже две. А уж выманить оттуда того, кто станет его жертвой, было делом несложным. Но все равно Антуан действовал с величайшей осторожностью. Он понимал, что ему предстоит еще не раз посетить деревню. И его визиты не должны поднять панику.

Через пару часов он уже возвращался в замок. Сытый и довольный. Одолженное вместе с кровью тепло продержит его дня два, даже больше, прежде чем придется снова выйти на охоту.

Антуан вернулся так же тихо, как и ушел. Никто и не заметил его отсутствия. Сняв плащ, а вслед за ним и камзол, он умылся из заботливо оставленного кувшина и растянулся на кровати, прислушиваясь к звукам ночи.

Он знал, что во всей округе, вплоть до самого Парижа вампиров нет. Возможно, все местные предпочитают жить непосредственно в столице. Что ж, Антуану это было только на руку. Он всерьез собирался внять совету Менестрес и держаться от здешних вампиров подальше. Но будет не лишним, если и они ответят ему тем же.

* * *

Проснувшись следующим вечером, Антуан спустился вниз, в главный зал и столкнулся там с семейством Лорана в полном составе. У вампира создалось ощущение, что они специально его ждали. И это ощущение лишь усилилось, когда Лоран сказал:

– Добрый вечер, сударь. Надеюсь, вы хорошо отдохнули?

– Да, спасибо, – несколько рассеяно ответил Антуан.

– Разрешите представить вам мою семью. Моя жена Жаннет и мои дети: Бертиль и Жозе.

Супруга Лорана оказалась среднего роста, плотной женщиной с отдающими в рыжину волосами. Дочь, Бертиль, была на нее очень похожа, только ее волосы, как и у брата, были черными. Они были погодками. Девочке было около тринадцати, а мальчику двенадцать. Совсем еще дети, – подумал Антуан.

Все они с живым интересом изучали гостя. Но в их взглядах не было ни тени недоверия или настороженности. А ведь они знали, кем он является на самом деле. Подобное было для Антуана в новинку. Он просто не знал как себя вести.

Видя это его замешательство, Жаннет проговорила:

– Что же вы стоите? Проходите, садитесь поближе к огню. Чувствуйте себя как дома.

Как заботливая мать она сама проводила его к камину и усадила в кресло, спросив еще:

– Вам не холодно? Хотя, что я говорю! Вы же в гораздо меньшей степени страдаете от холода!

– Все равно, спасибо вам за заботу, – поблагодарил Антуан, поудобнее устраиваясь в кресле. – Но мне не хотелось бы причинять вам излишние неудобства.

– Право, какое неудобство! – всплеснула руками женщина. – Мы всегда рады гостям! Вот и госпожа Менестрес обещала скоро приехать.

– Но кто она для вас? – не сдержался от вопроса вампир.

– Она наш добрый друг, – серьезно ответила Жаннет.

– Кто знает, где бы мы сейчас были, если бы не она! – добавил Лоран.

По всему было видно, что эти люди очень преданны Менестрес, и их вовсе не заботит тот факт, что она вампир.

– К тому же, – вставила Жаннет, – госпожа является крестной нашей дочери. Это большая честь.

Антуан никогда не думал, что вампир может быть крестным. Хотя, почему бы и нет. Вед ни слово Божье, ни святая вода, ни предметы культа не имеют над ними власти. Он сам не раз имел возможность убедиться в этом.

Антуан весь вечер провел с этой семьей, и чем дальше, тем больше ему нравились эти люди. Он просто влюбился в них. Одна мысль о том, что ему нет нужды таиться, приводила его в восторг. Давно он так запросто не общался с людьми.

Это общение облегчило ему ожидание. Дни и ночи текли не так медленно. Антуан с радостью помогал Лорану в делах или возился с Жозе и Бертиль, которые слушали его, открыв рот. Ему было хорошо и беззаботно в замке Шемро. Единственное, что тянуло его в Париж, была мысль о том, что там находится одно из крупнейших хранилищ. Но пока Антуан успешно боролся с этим искушением. Он разумно решил, что у него еще будет время заняться этим после того, как он встретиться со своей возлюбленной. Ведь этот час неумолимо приближался.

Но через четыре дня после его приезда в замок произошла встреча, нарушившая все планы Антуана, смешавшая все карты.

Он как раз возвращался после очередной вылазки в деревню, когда почувствовал, что рядом вампир, и довольно старый. Где-то около тысячи двухсот лет. Антуан пришпорил коня, и вскоре увидел шедшего по дороге одинокого путника. Когда расстояние между ними сократилось шагов до трех-четырех, конь встал как вкопанный, наотрез отказываясь идти дальше. Путник поднял голову, и на Антуана из-под шляпы уставилось открытое лицо с кобальтовыми глазами и светло-русыми, прямыми волосами. На тонких губах играла улыбка. Сомнений не было, перед ним был вампир.

– Что все это значит? – грозно спросил Антуан, спешившись. Оказалось, что этот путник выше его.

– О, простите, если я обидел вас своей шуткой, – голос вампира был глубоким и очень приятным. Таким голосом только проповеди читать.

– Кто вы?

– Да, я же не представился! Рамир.

– Антуан.

– Значит, вы и есть тот самый вампир, который недавно прибыл к нам и избегает нашего общества? Я так и думал.

– В чем, собственно, дело? – Антуан не понимал, что от него хотят, и от этого был преисполнен самыми разными подозрениями.

– Появление столь сильного вампира не может остаться незамеченным, – улыбнулся Рамир, но было видно, что за этой простой фразой скрывается что-то еще. – Вы бывали в Париже?

– Только проездом.

– Ах, да! Вы же обитаете в замке Шемро. Видимо, вам это позволила хозяйка здешних земель.

– Хозяйка замка, – поправил Антуан.

– Она же хозяйка всех земель на два лье вокруг.

– Понятно, – как можно вежливее кивнул он.

– Так почему вы не бываете в Париже и избегаете нашего общества? – вампир был упорен.

– У меня много дел в замке, – уклончиво ответил Антуан.

– И все же я передаю вам официальное приглашение. Мы все будем рады видеть вас в своем кругу.

– Хорошо, я подумаю.

– Конечно. И знайте, двери нашего хранилища всегда открыты для вас, – небрежно обронил Рамир.

– Что? – сквозь маску непроницаемого дружелюбия на лице Антуана проступило искреннее изумление.

– Я весьма наслышан о вас и вашем интересе к нашей истории.

– Да, это так, – к чему отпираться, если он знал, что вампиры нутром чуют ложь.

– В таком случае вам интересно будет поговорить с кем-либо из хранителей.

– Хранителей?

– Да, тех, кто следит за нашими хрониками. К тому же, о тебе спрашивала наша сиятельная гостья.

– Кто?

– Как, вы не знаете? – в его глазах загорелось вполне искреннее изумление.

– О чем я должен знать? – вопросом на вопрос ответил Антуан.

– В нашем городе уже не первый год живет наша Мать, наша Королева.

Некоторое время Антуан стоял, не в силах проронить ни слова. Наконец он с трудом выдавил из себя:

– Это правда?

– Конечно. Ведь ты почувствовал бы ложь.

– Действительно, – несколько рассеяно проговорил он.

– Значит, ты придешь к нам? – перешел на "ты" Рамир.

– Да.

– Хорошо. Я зайду за тобой, чтобы проводить. Ты не найдешь дороги один. До завтра.

И Рамир ушел, как и все вампиры, будто растаяв в воздухе, оставив раздираемого любопытством Антуана посреди дороги.

Он довольно долго так стоял, потом тряхнул головой, вскочил в седло и поскакал к замку.

Из-за размышлений об этой странной встрече и словах старого вампира Антуан встал позже обычного. Когда ночь наступила уже во всех смыслах. Умываясь, он заметил в отражении зеркала что-то странное. Резко обернувшись, он увидел, что на подоконнике открытого окна в непринужденной позе сидит Рамир и наблюдает за ним. А ведь еще секунду назад окно было плотно закрыто.

– Как ты попал сюда? – задал не самый умный вопрос Антуан, но он первым пришел в голову.

– О, думаю, ответ очевиден, – улыбнулся Рамир, изящно спрыгивая на пол. Ему, наверное, было не больше двадцати семи, когда он стал вампиром. – Я же сказал, что приду, чтобы проводить тебя.

– Помню.

– Тогда одевайся, и идем.

Антуан не заставил просить себя дважды. Надев серо-зеленый, под цвет глаз, камзол, он заплел волосы во французскую косу, захватил широкополую шляпу с пером и сказал:

– Я готов.

-Тогда идем.

Вышли они тем же путем, которым вошел Рамир. Он двигался плавными, молниеносными движениями, практически неразличимыми для человеческого глаза. Чтобы не отстать, Антуан вынужден был поступать также. Вскоре он понял, что Рамир просто проверяет его, пытается узнать, какова его сила. Такие игры были ему знакомы. И он начал играть.

Вскоре Рамир остановился, обернувшись к Антуану. Он выглядел озадаченным, но всего лишь краткий миг, потом его лицо вновь стало непроницаемо-прекрасным. Затем Рамир предпринял попытку вторгнуться в его мысли, но наткнулся на непроницаемую глухую стену.

Антуан не выдержал и сказал:

– Мы и дальше будем играть в эти глупые игры или все-таки отправимся в Париж, к твоим вампирам?

– Великолепно! Ты и вправду так силен, как о тебе говорят! Госпожа будет довольна, – пробормотал Рамир.

– Так мы идем?

– Конечно! Нам негоже опаздывать. Ведь сама королева назначила тебе сегодня свою аудиенцию.

– Что? – теперь уже Антуан остановился в изумлении.

– Наша владычица желает видеть тебя.

– Но чем я заслужил такую честь?

– У королевы не спрашивают. Ей подчиняются, – уклончиво ответил Рамир. – Идем же.

Вампиры Парижа расположились в старом, если не сказать древнем доме, чуть ли не в самом центре города. Но, не смотря на свой почтенный возраст, здание оставалось шикарным и было в прекрасном состоянии. Но от него за версту веяло силой. Антуан даже удивился, как люди этого не замечают.

– Что там такое? – не сдержавшись, спросил он у Рамира.

– Могущество нашей королевы не миф. Идем.

Двери дома открылись перед ними, и они вошли внутрь, потом еще спустились по лестнице вниз. Антуан будто попал в древний мир: античные статуи соседствовали с древнеегипетской росписью и римской мозаикой. Современных вещей почти не было.

Попадавшиеся им на пути вампиры не сводили с Антуана глаз. Они будто знали, кто он. И еще у него создалось ощущение, словно все они часть одного организма, какого-то единого разума, который изучает его их глазами.

Вот Рамир остановился возле высоких дверей, на створках которых были вырезаны фазы луны. Он сам открыл их с таким видом, будто за этими дверьми скрываются все тайны мироздания. Хотя, в какой-то степени, может так оно и было.

За дверьми был зал, который справедливо можно назвать тронным. В конце его и в самом деле стоял резной трон. Здесь тоже были вампиры, но Антуан, идя по залу, не замечал их. Его взгляд был устремлен на ту, что восседала на троне.

Там и правда была, на что смотреть. На троне сидела статная, стройная как ива женщина. Ее черные как ночь волосы пенной волной спускались гораздо ниже талии, оттеняя смуглую, даже скорее золотистую кожу и горящие как два сапфира голубые глаза. Она обладала тонкими чертами лица с высокими скулами, прямым носом и угольными дугами бровей. А ее платье небесно-голубого шелка больше подошло бы для Древнего Египта или Шумера, чем для Франции XVII века. Оно имело глубокий разрез от бедра, а на плечах удерживалось заколкой с крупным рубином и бриллиантами. Такие же драгоценные камни обильно усеивали расшитое золотом подобие кушака или корсета, плотно охватывающего талию и бедра.

Помимо этого украшения на ее голове красовалась настоящая тиара, шею охватывало массивное ожерелье тоже из бриллиантов и рубинов, а на руках были золотые браслеты, гармонировавшие с ожерельем и серьгами.

Но даже будь она одета в самый простой наряд, она оставалась бы прекрасной и недоступной богиней. У Антуана не было ни малейших сомнений, что она и есть легендарная королева вампиров. Вампирша сверкала среди остальных как жемчужина в куче гороха. От нее просто нельзя было оторвать взгляд, словно она была внезапно ожившей заветной мечтой. И дело тут не только в ее красоте. Сила вампирши поражала ничуть не меньше. Мощь не веков, тысячелетий! Возраст той, что восседала на троне, составлял около шести тысяч лет. И сила этих лет была огромна, и ее давление должно было быть болезненным, но нет. Сила ласково обвивала Антуана, как нежные руки возлюбленной.

Рамир подошел к самому трону и, приклонив колено, почтительно проговорил:

– Королева Немезис, Ваше Величество, разрешите представить вам Антуана.

– Что ж, приятно познакомиться. Я весьма наслышана о тебе.

Ее голос был не менее обворожителен, чем внешний вид и проникал Антуану прямо в сердце. Не сводя с нее восхищенных глаз, он промолвил:

– Для меня большая честь быть представленным Вам.

– В таком случае, подойди и сядь рядом со мной, – она указала на место по правую руку от своего трона.

Антуан поклонился и занял указанное место. Королева одарила его улыбкой, которая в состоянии была растопить вековые льды. Он просто тонул в ее сапфировых глазах, даже не помышляя о том, чтобы сопротивляться. Ему казалось, что он и впрямь обрел мечту, богиню, что пустота в его сердце наконец-то заполнена. Немезис была ЕГО королевой, и все остальное отступало на второй план. Он готов был пасть перед ней ниц. Величайшим преступлением было бы вызвать ее малейшее неудовольствие. Может, дело в каких-то умелых чарах, но Антуану было все равно. Одним только взглядом королева обрела над ним власть, сделала его своим преданным вассалом, и для него это было счастьем.

Словно закрепляя свою победу, Немезис провела рукой по щеке очарованного вампира и проговорила:

– Расскажи о себе, мой друг. Я хочу знать о тебе все.

И Антуан заговорил. Он даже не заметил, что все вампиры, бывшие здесь ранее, ушли. Остался только он, королева и Рамир, который сидел чуть поодаль и довольно улыбался. Он видел, что угодил своей госпоже. И все же он избегал смотреть ей в глаза, которые утратили всю человечность. Зрачки и белки растворились в мерцающем голубом огне. И отражение этого огня светилось в глазах Антуана.

Он рассказал королеве о своей жизни, обращении, обо всем, даже не помышляя о том, чтобы утаить хоть малейшую деталь. Правда он не думал, что это может быть интересно. Но, судя по выражению ее лица, это было не так. Антуану казалось, что еще никогда его не слушали с таким вниманием. А редкие реплики Немезис выдавали острый ум и мудрость. Еще бы, ведь она была старше всех, кого он когда-либо видел.

Когда Антуан закончил свой рассказ, королева проговорила, изящно подперев подбородок рукой:

– Ты очень интересный собеседник. Я рада, что мне выпал случай познакомиться с тобой.

– Рад быть вам полезен, – восторженно ответил Антуан.

– Приближается рассвет, и мне не хотелось бы подвергать тебя излишней опасности, удерживая возле себя. Но, я надеюсь, завтра мы увидимся вновь.

– Как пожелает моя госпожа, – в его голосе звучала едва скрываемая радость.

– Тогда до завтра, – Немезис склонилась, и ее губы в легком поцелуе коснулись губ Антуана.

Это заставило его опешить. С трудом придя в себя, он пробормотал:

– До завтра, Ваше Величество, – и поспешно вышел из зала.

Когда он удалился, Рамир присел рядом с королевой и спросил:

– Почему вы не заставили его остаться, госпожа? Наверняка, он был бы не против.

– Не стоит торопиться. Его сердце только начинает биться для меня, – загадочно проговорила Немезис, встав с трона.

* * *

В Орлеан Менестрес и ее спутники добрались с некоторым опозданием. Из-за сильного ливня размыло дороги. Пришлось ждать.

Это ожидание выводило из себя, поэтому, как только стало возможно ехать, они чуть не загнали лошадей, торопясь в город. А найти нужный дом, притаившийся по соседству с собором, уже не составило труда. И вот Менестрес уже стучала в дверь.

Едва раздался первый стук, как дверь отворилась, и на пороге возникла черноволосая девушка лет двадцати – двадцати трех, среднего роста с удивительными фиалковыми глазами, которые ярко горели на смугловатом лице. От нее веяло силой, которая может исходить только от вампира.

– Здравствуй, Милена, – приветливо улыбнулась Менестрес. – А где твоя сестра?

– Менестрес! Наконец-то вы приехали! О, Димьен и Танис тоже здесь! – всплеснула руками девушка. Сразу видно, что она очень рада их появлению. – Проходите. Сели сейчас подойдет.

Они вошли в дом. Стоило им сесть, как из другой комнаты к ним вышла еще одна девушка. Она была точной копией Милены. Близнецы. Но, если всмотреться, между ними можно было найти и отличия. Черты лица Селены были чуть мягче, чем у сестры. Она была старше на полчаса. Менестрес знала, что и характеры у них отличаются. Милена более горячая, даже жесткая, иногда взбалмошная. Селена наоборот, спокойна и собрана. И все же сестры очень дружны, просто не разлей вода.

Сейчас, встав рядом с сестрой, Селена сказала:

– Я рада, что все вы благополучно добрались.

Менестрес окинула их взглядом любящего родителя с ног до головы, потом встала и, не сдержавшись, обняла сестер, проговорив:

– Милена, Селена, как же я рада вас видеть, мои дорогие! Жаль только, что наша встреча вызвана такими прискорбными обстоятельствами!

– Да, верно, – лица сестер тотчас стали серьезными.

– Наши опасении подтвердились?

– Да, – кивнула Милена.

– Даже хуже, – добавила Селена. – Мы узнали, что она, чтобы увеличить свою силу и способности, использует кровную связь клана.

– Что-то подобное я и подозревала, – сокрушенно покачала головой Менестрес.

– Неужели она пошла в этом до конца? – спросил Димьен, его руки невольно сжались в кулаки.

– Мы точно не знаем, – ответила Селена. – Мы не решились внедриться, ведь она знает нас в лицо, но, судя по тому, что нам удалось выяснить, да.

– Какие именно признаки указывают на это? – голос Менестрес был серьезен как никогда.

– Четверо ее вассалов в ранге магистра погибли, погибли от солнечного света. Еще один вспыхнул от огня как свечка. Он остался жив, но, насколько мы знаем, на него теперь страшно смотреть – все тело сплошные ожоги, даже хуже.

– Проклятье! – вырвалось у Менестрес. – Значит, она не просто тянет силу от своих птенцов и вассалов, но и наверняка будет использовать их как щит. Вы сообщили Совету?

– Нет, – покачала головой Милена. – Она – член совета, и ее могли предупредить.

– Вы правильно поступили. Но с Советом поговорить все же придется. Мне бы не хотелось, чтобы они вмешались в самый неподходящий момент.

– Но пока мы будем созывать Совет, мы упустим драгоценное время, – возразил Димьен.

– Экстренные ситуации требуют экстренных решений, – сурово проговорила Менестрес. – Мне нет нужды встречаться лично со всеми членами совета.

– Ты задумала установить с ними контакт прямо отсюда? – догадался Димьен.

– Именно. Милена, Селена, мне нужна комната с большим зеркалом и кувшин с водой.

– Хорошо, все будет, – сестры тотчас поднялись, чтобы выполнить ее поручения.

– Может, хоть чуть-чуть отдохнешь перед этим? – вступила в разговор Танис. – Мы же больше суток ехали без передышки. Ты, наверняка, устала.

– Не беспокойся, – она положила руку на плечо подруги. – Я гораздо выносливее, чем кажусь.

– Я знаю, и все же…

– Все будет хорошо.

– Комната готова, Менестрес, – сообщила Селена. – Все, что ты просила, тоже.

– Отлично. Тогда приступим.

У двери в комнату вампирша остановилась и сказала остальным:

– Чтобы вы не услышали – меня не беспокоить. Идите.

– Хорошо, – хором ответили сестры.

Танис только кивнула. Потом они ушли. Но Димьен остался, даже не сдвинувшись с места

– Мне пора приступать к делу, – напомнила Менестрес.

– Я видел, как ты делаешь это, и думаю, тебе может понадобиться моя помощь.

Он говорил настолько серьезно и решительно, что вампирша сдалась и сказала:

– Ладно. Но, что бы ты не видел и не слышал – ко мне не прикасаться, не говорить и лучше не двигаться.

– Будет исполнено. Считай, что меня нет.

Они вошли в комнату, плотно затворив за собой дверь. Димьен сел в самом дальнем углу на стул и стал совершенно неподвижен, словно статуя. Менестрес окинула взглядом комнату, и увиденное ей понравилось. Мебели практически не было, пол устилал пушистый ковер, еще валялось несколько подушек. Единственное окно было плотно зашторено. Сейчас была ночь, но и днем внутрь не проникнет ни лучика. Зеркало стояло практически в самом центре комнаты, а кувшин с водой невдалеке на столике.

Менестрес сняла туфли и села перед зеркалом прямо на пол. Распустив волосы, она сложила руки будто в молитве и закрыла глаза. Когда она их открыла, то из них ушло все человеческое, остался лишь зеленый свет. Она смотрела, но будто ничего вокруг не видела, а ее волосы развевал невидимый ветер. Медленно, очень медленно вампирша повернула левую руку ладонью вверх, подом одним резким движением взрезала себе запястье.

Тут же выступила кровь. Менестрес спокойно собрала ее в ладонь и плеснула на зеркало. Вопреки всем природным законам кровь застыла на его поверхности одной большой ровной каплей. От нее по зеркальной глади пошла рябь, будто это было не стекло, а вода.

Под тяжелым взглядом вампирши капля крови словно сжалась, а потом выпростала десять лучей. На поверхности зеркала, по которой пробегали какие-то тени, образовалось подобие десятиконечной звезды.

Смотря на нее, Менестрес вызвала в памяти образы членов Совета. Всех, кроме одной. Поэтому один луч истончился и больше походил на кривой кинжал. Конечно, можно было бы обойтись без всего этого антуража, если бы ей просто нужно было побеседовать с кем-либо из Совета, но в данных обстоятельствах, ей требовались они все. Вампирша физически ощущала, как ее сила отыскивает по всему миру тех, кто ей нужен, заставляет открыться ей навстречу.

Вскоре она услышала в своей голове девять голосов:

– Ты звала нас?

– Да. Вы меня слышите? – мысленно спросила Менестрес.

– Да. Мы слушаем тебя.

– Вы знаете, что происходит в клане Гаруда?

– Мы слышали о несчастье, произошедшем с четырьмя его членами.

– Вам известна причина?

– Глава клана сообщила нам, что это был трагический несчастный случай.

– Четыре раза подряд?

– Доводы главы клана были весьма убедительны, к тому же она член совета… – в их голосах слышалось сомнение.

– Поэтому я и обращаюсь к вам. Четыре вампира в ранге магистра погибают от солнца! Еще один за считанные секунды чуть не сгорел в огне. Все они принадлежат к клану Гаруда. Я считаю, это может означать только одно!

– Она пользуется кровной связью клана, чтобы увеличить свою силу! – ошеломленно закончил один из членов Совета.

– Именно.

– Но зачем ей это? – возроптали остальные. – Она и так занимает высшую ступень – она член Совета!

– Значит, она хочет взобраться еще выше. А если учесть, что она увеличивает свои силы, то скоро почти не останется вампира, которого она не смогла бы подчинить, сделать своим вассалом. И она уже этим пользуется, – мрачно обрисовала картину Менестрес.

– Но неужели она не понимает, какие последствия это будет иметь для всего нашего народа? Она стара и клан ее обширен. Если она будет продолжать, то опасность грозит очень многим. Мы станем слабее, чем мы есть! – возмущенные голоса перебивали один другого.

– Она не может не понимать всего этого, но, видимо, ее это мало волнует.

– Так нельзя! Ее нужно остановить! Она и раньше ходила на грани наших законов, пользуясь своим положением члена Совета, но это уже через чур. Она нарушает закон!

– Согласна с вами, – ответила Менестрес.

– Но она остается членом Совета. А члены Совета не могут убивать друг друга, – возразил один из голосов.

– Она преступила закон, а перед ним все равны. Наше дело – совершить правосудие! – вставил другой голос.

Разгорелась короткая словесная перепалка, которая перетекла в голосование, в результате которого Совет постановил уничтожить главу клана Гаруда. Другого ожидать было трудно. Вампиру невозможно обеспечить тюремное заключение.

– Мы пошлем сестер исполнить приговор.

– Они могут не справиться, – возразила Менестрес. – Я отправляюсь вместе с ними.

– Это твое право, – в один голос отозвались члены Совета.

– И еще. Вы должны поклясться, что ни один из вас не придет к ней на помощь, даже если она сама обратиться за ней. Любой, вставший у меня на пути, будет уничтожен!

После непродолжительного молчания они ответили:

– Хорошо, мы клянемся. В твоей власти карать. Да свершиться правосудие!

– Да свершиться правосудие, – повторила Менестрес.

Тут же в ее голове будто что-то щелкнуло. Она разорвала телепатическую связь, и сила, витавшая в комнате, схлынула, словно ушло какое-то тяготеющее чувство. По зеркалу больше не пробегали тени, оно стало обычным, а кровавая звезда вспыхнула огнем и исчезла, оставив ожег на зеркальной поверхности, которая секунду спустя разлетелась в дребезги. Одновременно с этим из груди Менестрес вырвался вздох. Оперевшись на руки, она склонила голову, и длинные волосы золотым занавесом скрыли лицо. Она чувствовала себя очень усталой.

Вампирша медленно подняла голову, убрав с лица волосы. Ее лоб был мокрым от пота, к которому примешивались капельки крови. Напряжение было слишком велико.

Только Менестрес собралась утереть пот, как ее лба коснулся тонкий шелк платка. Присев перед ней, Димьен аккуратно, даже нежно вытирал ей лоб. Столкнувшись с ее взглядом, он тихо проговорил:

– Прости, что нарушил слово и приблизился. Но ты показалась такой усталой. К тому же, вроде, все кончилось.

– Да, все кончилось, – слабо кивнула Менестрес, принимая платок из его рук и вытирая лицо. – Совет принял мои условия.

– Это хорошо.

Не дожидаясь просьбы, Димьен одним единственным жестом придвинул к вампирше кресло и протянул ей руку, желая помочь встать.

Менестрес приняла руку. Поднявшись, она подошла к кувшину с водой, умылась, и только потом опустилась в кресло. Подперев голову ладонью, она задумалась. Мысли витали в ее голове шумным вихрем. Нужно было торопиться. Предстояло так много сделать. Может, еще удастся уговорить, убедить. Но ей самой это казалось маловероятным. Следовало готовиться к худшему – полномасштабной битве. Опять…

В своих раздумьях вампирша настолько отстранилась от всего, что не сразу поняла, что Димьен обращается к ней. Присев рядом, он говорил:

– Тебе нужно отдохнуть, моя госпожа.

– Нет нужды называть меня госпожой, – привычно поправила Менестрес. – У нас нет времени отдыхать. Мы должны как можно скорее выехать в Париж.

– Но тебе нужно восстановиться после того, что здесь было, – возразил Димьен, что случалось очень редко. – Тебе нужна охота. Насколько я понял, нам предстоит битва. По меньшей мере неразумно вступать в нее обессиленными.

– Нет времени, – отмахнулась вампирша.

На это Димьен ничего не ответил. Одним быстрым движением закатал рукав своей рубашки, потом так же молниеносно и абсолютно бесстрастно взрезал себе запястье, и протянул руку Менестрес, произнеся:

– Пей.

Дразнящий аромат крови ударил ей в нос, тотчас пробудив жажду. Но Менестрес слишком долго была вампиром, чтобы поддаться ей. Она сказала:

– Не стоит. В этом нет необходимости.

– Пей! Я восстановлю силы очень быстро.

Посмотрев Димьену в глаза, она приняла этот величайший жест верности и преданности. Ее губы коснулись раны, и она начала пить. Кровь вампира не шла ни в какое сравнение с человеческой, все равно что сравнивать дорогое вино с родниковой водой. Поэтому Менестрес понадобилось лишь несколько глотков, чтобы полностью восстановить свои силы.

Закончив, она еще раз поблагодарила Димьена и вышла, чтобы сообщить сестрам и Танис, что они немедленно отправляются в Париж.

* * *

Королева Немезис не выходила у Антуана из головы. О чем бы он ни думал, все мысли рано или поздно сводились к ней. Ее образ так и стоял перед его глазами, и от этого у него внутри разливалось тепло.

И все же сердце Антуана принадлежало Менестрес, он любил ее всей душой. Но почему-то ее образ стал расплываться. Он поймал себя на мысли, что с трудом вспоминает ее лицо.

И на этом дело не закончилось. Когда Антуан лег спать, его стали преследовать странные сны. Ему снилась Менестрес, но она была совсем другой – жесткой и властной. В его сне снова проигрывалась сцена их прощанья. Но теперь он знал, что она не вернется, что она считает его лишь любовником, но не более, поэтому ничего и не рассказывала, и что Димьену она доверяет гораздо больше, чем ему.

Наконец, этот странный сон сменился другим. На этот раз Антуан перенесся в свою юность, в тот самый вечер в таверне, когда он встретил прекрасную незнакомку. Только теперь он вспомнил ее лицо. Это было лицо Немезис. Она улыбалась ему, а он был полностью очарован, и клялся ей в любви.

Когда Антуан проснулся, то облегченно вздохнул от того, что это были всего лишь сны, хотя и через чур реальные. И все же остался какой-то неприятный осадок, какие-то смутные сомнения метались в его душе, пока еще не выразившись ни во что конкретное.

Но Антуан предоставил подозрениям оставаться всего лишь подозрениями. Едва пробудившись и приведя себя в порядок, он помчался в Париж, его неудержимо тянуло вновь увидеться с королевой, поговорить с ней. Это было практически болезненное чувство.

Его охотно пропустили в дом. Никто не посмел встать на его пути или задержать, будто Антуан был здесь хозяином. В глазах многих он видел не только любопытство или настороженность, обычные в таких случаях, но и страх. И от этого Антуану становилось не по себе, ведь страх был даже в глазах магистров, которые казались равными ему по силе.

Только он собрался спросить у одного из магистров, в чем же дело, как практически нос к носу столкнулся с Рамиром. Странно, он совсем не почувствовал приближения вассала королевы. Сегодня тот выглядел гораздо менее официально: волосы распущены, а весь наряд составляли просторная рубашка сочного синего цвета и черные кожаные штаны, уходившие в сапоги до колен.

– О, Антуан! Ты уже пришел! – он жестом старого приятеля похлопал его по спине. – Королева будет рада видеть тебя! Идем. Она сейчас трапезничает, но велела проводить тебя к ней сразу же, как только ты здесь появишься.

– Но я ведь мог и не прийти сегодня, – пробормотал Антуан.

На это Рамир весело рассмеялся, словно он сказал полную глупость. Антуан почувствовал укол обиды и сухо спросил:

– В чем дело?

– Ни в чем, – тотчас улыбку будто стерли с лица Рамира, он уже серьезно добавил, – Идем же. Невежливо заставлять Ее Величество ждать.

На этот раз он повел Антуана не в тронный зал, а в зал, который располагался левее. Это оказалась столовая, полностью приспособленная под специфические нужды здешних обитателей. Никогда еще Антуану не доводилось бывать в столовой вампиров. А посмотреть здесь было на что! Картина, открывшаяся ему, обладала мрачной, даже ужасной красотой.

Стены украшали кроваво-алые гобелены, на которых были изображены различные сцены. Приглядевшись, Антуан понял, что некоторые персонажи являются вампирами, но это не было самой удивительной вещью. Почти весь зал занимал стол, накрытый белой, как горный снег, скатертью. Во главе стола восседала королева Немезис. Одета она была несколько проще, чем вчера, но, не смотря на это, показалась ему еще более прекрасной и величественной. Ей прислуживали юноша и девушка, сходство которых было таким сильным, что становилось очевидным, что они близнецы. И это их сходство лишь усиливалось похожими одеждами. Им обоим, судя по всему, едва минуло семнадцать, когда их обратили, и они походили на двух золотых эльфов. Антуан даже присмотрелся, не остроконечные ли у них уши.

Девушка приняла из рук королевы чеканный кубок и подошла к брату. Они оба стояли возле странной конструкции более всего напоминавшей огромное колесо на опоре. Только теперь Антуан понял, что к этой конструкции привязан, даже скорее прикован, человек. Практически обнаженный крепкий молодой мужчина. Причем прикован так, что исключалась малейшая возможность пошевелиться. Но он и не пытался вырваться. У него было такое выражение лица, будто все это ему нравится. И вскоре Антуан понял, почему. Мужчина был зачарован, за неимением лучшего слова, взглядами двух юных вампиров, которые зорко следили, чтобы он не вышел из этого блаженного состояния.

Вот юноша вновь захватил привязанного взглядом, и тот сразу как-то обмяк. Тотчас девушка с кубком подошла ближе, в ее руке сверкнул нож, и вот уже на руке мужчины возник глубокий порез, из которого закапала кровь. Девушка с невозмутимым видом подставила под рану кубок, собирая драгоценную жидкость. По ее сноровке было видно, что она занимается этим не в первый раз, впрочем, как и ее брат.

Когда кубок наполнился, она поставила его перед королевой. Та сделала несколько аккуратных глотков, потом обратила свой взгляд на Антуана и произнесла:

– Рада снова видеть тебя. Присаживайся рядом, раздели со мной мой ужин. Так, кажется, говорят смертные.

Не оставляя ему выбора, Рамир сам отодвинул стул по правую руку от королевы, приглашая его сесть. Как только Антуан занял место за столом, девушка, повинуясь знаку Немезис, тотчас поставила перед ним еще один кубок, доверху наполненный кровью.

Антуан уставился на него в замешательстве. Он не был голоден, к тому же привык добывать пищу другим способом, но отказаться – значит обидеть королеву. Поэтому он все же взял кубок и отпил. К его удивлению, кровь оставалась теплой, а ведь должна была бы уже остыть.

Не дожидаясь его вопроса, королева Немезис ответила:

– Это простой трюк. Но он значительно облегчает жизнь.

– Да, верно, – согласился Антуан. И все же подобный способ питания был ему не совсем по душе.

Королеве ничего не надо было объяснять. Один лишь ее взгляд, и вампиры-близнецы тут же отвязали свою жертву и унесли ее куда-то через боковую дверь.

Антуан чуть было не сказал "спасибо", но вместо этого произнес:

– Никогда не видел ничего подобного!

– Значит, тебе просто не доводилось бывать на наших торжествах. Так или иначе, но должно быть угощение. Это закон гостеприимства.

– Угощение? – ошеломленно переспросил Антуан. Воображение тут же нарисовало ему весьма нелицеприятную картину.

– Мы вампиры и пьем кровь людей – этого не изменить. К тому же некоторые из них добровольно делятся с нами своей кровью. И если бы мы не таились от людей, таких было бы еще больше.

– Да, если бы мы могли жить бок о бок с людьми – это было бы замечательно, – мечтательно проговорил Антуан.

– Когда-то так и было.

– Но ведь это невозможно!

– И тем не менее, давным-давно, более пяти тысяч лет назад, у нас было собственное королевство. Мы правили в нем, живя бок о бок с людьми и питаясь от них.

– Никогда не слышал ни о чем подобном!

– Это было так давно, что многие считают это легендой, – пожала плечами королева. – Нас осталось очень мало, тех, кто помнит.

– Но если люди когда-то знали о нас, то почему сейчас мы вынуждены таиться от них?

– Развитие человеческой цивилизации сделало невозможным существование нашего королевства, и мы покинули его, растворились в мире. И со временем о нашем королевстве люди стали забывать, да мы и сами начали считать это чуть ли не мифом. Даже записей о том времени осталось крайне мало.

– Да, я не встречал ни разу, – задумчиво проговорил Антуан.

– Вот видишь, – королева одарила его очаровательной улыбкой. – Но что мы все об истории. Есть множество куда более интересных тем. К тому же я хочу прогуляться. Составишь мне компанию?

– Как пожелает моя госпожа, – с улыбкой ответил Антуан, вставая и предлагая Немезис руку.

Королева взяла его под руку, и тут же будто теплое дыханье коснулось сердца вампира. Антуан даже почувствовал легкое головокружение. Но это было не лишено приятных ощущений. Он поймал себя на мысли, что стоит королеве прикоснуться к нему или даже просто посмотреть, как у него внутри тут же что-то откликается. Он уже был готов исполнить любую ее прихоть. Просто наваждение какое-то, правда, Антуан вряд ли отдавал себе в этом отчет.

Они шли по просторной галерее, превращенной чьей-то умелой рукой в настоящий зимний сад. Они были здесь только вдвоем. Во всяком случае Антуан не чувствовал присутствия ни вампиров, ни людей, и не знал, хорошо это или плохо. Хотя чего ему опасаться? Он просто знал, что королева Немезис никому не позволит причинить ему вред. И не исключено, что она сама внушила ему эту мысль.

Остановившись возле какого-то диковинного цветка, королева сказала:

– Ты так непохож на остальных. В тебе есть что-то, что даже меня ставит в тупик! Скажи, ты бы хотел служить мне?

– Разве все мы не преданные слуги Ваши? – вопросом на вопрос ответил Антуан.

– Я говорю не о том. Твое место не среди многих. Я предлагаю тебе стать моим вассалом. Мне служат и другие магистры, но ты сильнее почти их всех, и твоя сила возрастает. Мне нужен такой, как ты, – эти слова она произнесла, положив руки ему на плечи. – У королевской армии должен быть генерал.

– Армии?

– Это образное выражение, весьма точно передающее суть.

– А как же Рамир?

– Даже он не может уследить за всем. А в тебе скрыть большой потенциал.

Немезис говорила, а ее глаза вновь стали непроницаемой синевой, и эта синева отражалась во взоре Антуана, затягивая его. И это было не обычное завораживание взглядом, а нечто совсем иное. Не вторжение, а любящие объятья, которые просто немыслимо отвергнуть. И он не выдержал, и просто рухнул в них, рухнул в этот зовущий взгляд, абсолютно теряя разум.

Когда Антуан более-менее пришел в себя, то оказалось, что они с Немезис целуются, и поцелуй отнюдь не просто дружеский. Все еще было как в тумане, но он все же попытался отпрянуть, опасаясь, что нанес королеве смертельное оскорбление. Но она его не отпустила, возвращая в дурман своих объятий. И Антуан почувствовал, что вновь теряет голову.

Он не знал, сколько прошло времени: минута, десять, час… Как сквозь дымку, он с трудом расслышал голос Немезис:

– Ты сегодня останешься здесь? Предлагаю быть моим гостем.

– Да, – выдохнул вампир, не желая, чтобы прекращалось это блаженство.

– Ты станешь моим вассалом?

– Да… моя королева.

По лицу Немезис промелькнула тень торжества. Она подняла руку, и острым ногтем полоснула по своей нежной шее. Выступила кровь, которая тотчас приковала к себе взор Антуана. Королева положила другую руку ему на затылок и произнесла:

– Пей, мой вассал. Пусть кровь свяжет нас.

Не совсем понимая смысл слов, Антуан все же коснулся губами раны. С первым же глотком земля окончательно ушла у него из-под ног. Никогда еще ему не доводилось пить кровь столь древнего вампира. Она наполняла его невероятной силой. Этот нескончаемый поток зарождал в нем что-то новое, сметая прежнее "Я".

А в глазах Немезис горело торжество…

* * *

Неукротимым вихрем вереница всадников неслась к замку Шемро. И все же они достигли его на неделю позже, чем планировали. Как Менестрес не торопилась, но предпочла задержаться и приехать подготовленной, нежели вовремя, но дать застать себя врасплох. Цена могла быть слишком высока.

Но вот и замок. У Менестрес сладко защемило сердце от предвкушения долгожданной встречи. Не дожидаясь, пока здешние обитатели услышат об их прибытии. Она сама распахнула ворота и поспешила в замок, а вслед за ней и остальные.

И все же, еще не переступив порога, Менестрес уже знала, что сейчас Антуана здесь нет. Но, может, он отправился на охоту.

До рассвета оставалось еще часа три. Как ни старались вампиры не разбудить своим приездом Лорана и его семью, им это не удалось. Но, несмотря на это, состоялась радостная встреча старых друзей. Не осталось ни малейших сомнений, что их здесь ждали.

Когда первые восторги улеглись, Менестрес не могла не спросить об Антуане. Этот простой вопрос вызвал неожиданно странную реакцию. Лоран замолчал и поспешно отвел глаза.

– Что произошло? – у нее было плохое предчувствие. – Он приехал?

– Да, он приехал больше двух недель назад. Но…

– Что "но"?

– Вот уже неделю с лишним он не появляется в замке.

При этих словах взгляд Менестрес помрачнел. Она спросила:

– Ты уверен?

– Абсолютно. Приходить и уходить бесследно способны только призраки.

Она могла бы поспорить на этот счет, но не стала. Были куда более важные вопросы.

– А в замке или его окрестностях не появлялся никто из наших?

– Все уважают границы Ваших земель, – уклончиво ответил Лоран. – Так продолжается уже много лет.

– И все же? – недоговоренность Менестрес чувствовала за версту.

– Однажды вечером я, по-моему, видел вампира. Я не уверен, так как в следующий миг его уже не было.

– И как он выглядел?

– Не могу сказать точно. Было очень темно. По-моему высокий, худощавый, с длинными прямыми волосами, вроде бы русыми. Он полз по стене.

Вампирша стала перебирать в уме всех, кто бы это мог быть. Под подобное описание попадали многие. Но этот вампир должен обладать достаточной дерзостью, чтобы нарушить границу ее земель, а значит и силой, или просто феноменальной глупостью. Все это значительно сужало круг поисков, а если еще принять во внимание географический фактор… В общем у Менестрес осталась только одна более-менее подходящая кандидатура. Но если это действительно он, то все более чем странно.

– Так каков наш дальнейший план действий? – спросил Димьен, возвращая ее к реальности.

– Мне нужно выяснить, что с Антуаном. У меня плохое предчувствие.

– Уж не думаешь ли ты, что она… – начала Милена.

– Все может быть. Ладно, пока всем нам нужно отдохнуть. Скоро рассвет.

С этими словами она поднялась в свои комнаты. На самом деле у нее на уме был вовсе не отдых, а нечто иное. Она отыщет Антуана, где бы он ни был. Менестрес знала, что это в ее власти.

Распахнув окно, она оперлась о подоконник, подставив лицо ветру. Выдохнув, вампирша медленно, шаг за шагом стала снимать защитные барьеры, сдерживавшие ее силу. Нет, она не сняла их все, но и части было вполне достаточно. Менестрес превратилась в комок нервных окончаний, улавливающих все и вся. И она стала искать, искать Антуана.

Вампирша словно находилась в центре огромной паутины, от нее исходили мириады нитей, каждая из которых представляла вампира. И Менестрес перебирала эти невидимые никому кроме нее нити в поисках того единственного, кто был ей нужен.

Вот и он. Она мысленно устремилась к нему, призывая. Вампирша уже чувствовала его отклик, слышала его сердце, и вдруг связующая нить оборвалась, словно перед ней закрыли дверь. Менестрес знала, что это сделал не Антуан, а кто-то другой. Тут же в ее голове мелькнула догадка, и она ей очень не понравилась.

Она резко отпрянула от окна, и полоснула по нему рассерженным взглядом, и в тот же миг ставни с грохотом захлопнулись. В ней начал закипать гнев, но Менестрес подавила его, понимая, что он сейчас ничем не поможет.

А в следующую секунду в дверь осторожно постучали. Вампирша взмахнула рукой, и она отворилась, впуская тех, кто стоял за ней. В комнату осторожно вошли сестры. Они по-прежнему были одеты в дорожные мужские костюмы. Путешествовать в таком виде давно вошло у них в привычку – так гораздо легче носить при себе оружие, с которым они не расставались.

– Можно? – осторожно спросила Селена.

– Конечно, девочки мои, – Менестрес даже удалось улыбнуться.

– Что-то не так? – настороженно спросила Милена. – Тебе удалось разыскать его?

– Да. Но нашу связь прервали.

– Разве такое возможно? – сестры выглядели искренне удивленными.

– Только в одном случае – если вмешается магистр вампира.

– Но ведь он сам магистр!

– Значит, он признал над собой власть другого магистра.

– Стал вассалом? Но, судя по тому, что мы слышали, даже тогда над ним не обрели бы такой власти.

– Антуан еще не познал до конца своей силы. Думаю, ему и в голову не приходит воспротивиться, – грустно проговорила Менестрес. – О, я знаю, чьих рук это дело!

– Неужели она…

– Именно!

– Если так, то она будет использовать его как оружие против нас, – задумчиво проговорила Селена.

– Сомнений быть не может.

– Но чего она добивается?

– Того, чего до нее некоторые уже пытались добиться – занять мое место.

– Бросить тебе вызов? – хором выпалили сестры. – Но это же безумие!

– От нее я могу этого ожидать, – ответила Менестрес, вновь отворачиваясь к окну. – Из кровной связи клана можно черпать очень много сил, и пользоваться кланом как щитом. К тому же она, наверняка, ожидает, что я не смогу переступить через Антуана. При таком раскладе ее самоуверенность мне понятна.

– Значит, вызов…

– Да. Она или бросит мне его, или вынудить меня сделать это. Она давно уже мечтает о власти…

– Тварь! – выпалила Милена. – Прикажи, и мы принесем тебе ее голову!

– Нет. Это уже моя битва. Она хотела привлечь мое внимание, и ей это удалось! – глаза Менестрес гневно сверкнули. – Зря я ее пощадила тогда.

– Так вы знакомы? – Селена выглядела очень удивленной, Милена скрывала свои чувства чуть лучше.

– Да, – нехотя проговорила вампирша. – Она всего на триста лет младше меня, выросла на моих глазах и стала вампиром, вернее прошла обращение. Она из немногих рожденных вампиров. Когда-то я называла ее подругой. Но потом все изменилось. Оказалось, что от любви до ненависти и в самом деле один шаг. Она из тех немногих, кто выступал против того, чтобы мы уступали место человечеству.

– Теперь понятно, какая у нее сверхзадача, – буркнула Милена.

– Так каков наш план? – деловито спросила Селена.

– Готовимся к битве, – твердо ответила Менестрес. – Завтра вечером нанесем ей визит. Эффекта неожиданности уже не получится. Она знает, что я здесь.

– Тогда нам следует охранять замок.

– Нет. Рассвет почти наступил. Она не сможет действовать днем – это ее расплата за силу. Вторжения ждать не стоит, но и настороже быть не повредит.

– Понятно. Ну, мы пошли готовить оружие.

– Ступайте. Передайте Димьену, что выступаем завтра вечером. Пусть будет при полном параде. Да, и попросите Танис подняться ко мне.

– Хорошо. Все исполним в точности.

И сестры удалились. Менестрес проводила их взглядом. Девушки вызывали у нее чувство гордости и восхищения. Ее птенцы встали на крыло – истинные воительницы, в которых уже нельзя было узнать два испуганных, дрожащих создания, какими они попали к ней. Девочки, которым едва исполнилось двенадцать, но которые успели испытать целое море человеческой жестокости. Одну из них ждал костер, а другую – пожизненное заключение в монастыре. И все за то, что их мать сожгли как ведьму, хотя она была всего лишь знахаркой и повитухой. Им пришлось многое вытерпеть. Но они выросли и достойными людьми, и вампирами.

С такими мыслями Менестрес избавлялась от своего дорожного наряда, который ей порядком надоел. Порой современные платья выводили ее из себя. Тут как раз в комнату тихо вошла Танис. Сразу кинувшись ей помогать, она спросила:

– Ты меня звала?

– Да. Мне понадобиться твоя помощь.

– Уж вижу, – улыбнулась Танис.

– Дело не в этом. Завтра мы нанесем визит главе клана Гаруда. Тот редкий случай, когда я хочу, чтобы все были при параде.

– Понятно. Ты должна появиться соответственно статусу.

– Именно так.

– Какое платье желаешь надеть?

– То самое, сделанное по моему специальному заказу. Она хочет напомнить мне о прошлом, что ж – пусть.

– Хорошо, я все подготовлю. Насколько я помню, оно в отличном состоянии.

– Замечательно.

– Ты в нем будешь великолепна! Какие будут распоряжения насчет нарядов остальных?

– Мы должны произвести впечатление, но не стоит забывать, что нас ожидает битва.

– Ясно. Мы должны быть впечатляюще опасными.

– Ты всегда сразу улавливала саму суть.

– Ну так! – довольно улыбнулась Танис. – Ладно, пойду все готовить.

– Тебе помочь?

– Не нужно, я справлюсь. А вот тебе лучше отдохнуть перед завтрашними событиями. Ни о чем не беспокойся, все будет в полной готовности.

– Хорошо, спасибо.

– Ты же знаешь, что всегда можешь положиться на меня, – пожала плечами Танис, выходя из комнаты.

Менестрес улыбнулась ей вслед. Да, она знала, что чтобы ни случилось, она всегда может рассчитывать на Димьена и Танис, это была дружба, проверенная временем, даже скорее некое братство. Конечно, в не меньшей степени она могла положиться и на Милену с Селеной, и этот список можно было продолжить. Но с этими двумя она сроднилась настолько, что порой они казались ей частью ее организма. До них это место занимал Бамбур – ее верный телохранитель, знавший ее с рождения. Но он погиб… давно…

Вспоминая о прошлом, Менестрес машинально теребила перстень. Украшавший его камень как никогда походил на глаз. Он и носил название "Глаз дракона". Знак ее титула. В такие моменты, как сейчас, оно всегда напоминало вампирше, кто она есть, о ее долге, и поддерживало, словно живое существо.

В подобных ситуациях Менестрес бывала и раньше. За всю ее долгую жизнь ей бросали вызов не раз. Но впервые ей предстоит выступить против того, кого она по-настоящему полюбила. А в том, что будет именно так, она почти не сомневалась. Эта мерзавка позаботиться.

Ну что ж, будь, что будет.

* * *

Вечер следующего дня выдался на редкость хмурым, то и дело грозила разразиться настоящая гроза. Но Менестрес было все равно. Что-что, а погода сегодня помешать ей не могла.

С помощью Танис она как раз закончила одеваться, и уже накинула черный, с алой подбивкой плащ, скрывавший ее с головы до ног, когда раздался требовательный стук в дверь. Танис открыла, и на пороге возник Димьен. Что-то в его взгляде сразу насторожило Менестрес, она спросила:

– Что случилось?

– Я тут поймал одного вампира, ошивавшегося возле замка. Он сейчас под присмотром сестер. Взглянешь на него?

– Да, сейчас спущусь.

Вампирша накинула капюшон и последовала за ним.

Плененный оказался практически мальчишкой во всех смыслах. Ему вряд ли исполнилось больше восемнадцати, когда он стал вампиром, да и произошло это меньше полувека назад. Возможно, поэтому даже в окружении тех, кто многократно старше его, он держался весьма дерзко.

Подойдя к нему почти вплотную, Менестрес спросила:

– Кто ты, и что тебе нужно в моих землях?

– Мое имя Этьен. Я посланник, – гордо проговорил он. – Мне велено передать вам, что светлейшая госпожа желает вас видеть.

Менестрес вздернула бровь, потом проговорила:

– Чем же ты так рассердил свою госпожу, что она послала тебя ко мне?

– Почему? – удивленно воззрился на нее вампир.

– Потому что она вряд ли надеялась, что тебя отпустят живым и невредимым. Ты без разрешения нарушил границу земель, и весть твоя – оскорбление и вызов, – холодно ответил вместо Менестрес Димьен.

Этьен побелел, как полотно. Его глаза в ужасе забегали. Он судорожно сглотнул, и только со второй попытки проговорил:

– И… что теперь?

– А ты сам как думаешь? – усмехнулся Димьен, всерьез решивший испугать его до смерти.

Молодой вампир побледнел еще сильнее, хотя, казалось, это уже невозможно. Было такое впечатление, что он сейчас просто впадет в ступор. Но вместо этого Этьен сполз на пол и, пав в ноги Менестрес, взмолился:

– Госпожа, простите меня! Я всего лишь выполнял приказ!

Он попытался дотронуться до ее ноги, но вампирша отступила, не желая этого. Презрительно окинув его взглядом, Менестрес обратилась к Димьену:

– У нас нет времени. Выстави его за ворота, и пусть убирается на все четыре стороны!

– Спасибо! Спасибо!

Этьен твердил это слово нескончаемое число раз, пока Димьен не сгреб его в кучу и не вытолкал взашей.

Сестры с усмешкой наблюдали за этой сценой. Они обе уже переоделись и находились в полной боевой готовности. Это был тот редкий случай, когда их наряды были очень похожи: кожаные штаны со шнуровкой о бокам, шелковые просторные рубашки (у Милены темно-синяя, а у Селены темно-фиолетовая), поверх которых были надеты кожаные куртки без рукавов с такой же шнуровкой, как и на штанах. Завершали наряд высокие, до колен сапоги. Облик сестер еще дополняло оружие. За спиной у каждой были ножны с длинными мечами, на поясе по кинжалу, а на бедрах по два метательных ножа в форме полумесяца. Со всем этим сестры походили на двух ангелов смерти. Суровые и опасные.

Танис тоже переоделась. На ней как раз было платье, но такое, какое носили лет пятьсот назад: почти под горло, плотно охватывающее фигуру, с широкими рукавами и расширяющееся книзу. Расшитое золотом и жемчугом оно производило незабываемое впечатление.

Что же до Димьена, то на эту ночь его выбор тоже пал на кожу: куртка и узкие штаны, уходящие в сапоги. Его будто облили черной кожей, лишь кое-где из разрезов куртки просвечивала алая ткань. От всего этого его волосы, заплетенные в косу, выделялись еще сильнее, а синие глаза казались ярче. Димьен тоже взял меч, но его ножны были прикреплены к поясу.

Когда Менестрес увидела его в этом облике, то невольно снова вспомнила о Бамбуре, но поспешно отогнала эти мысли. Сегодня она должна быть предельно собранной. Именно такой она вышла из замка.

Вместе с Танис она села в уже ждавшую их карету, которой правил Димьен. Селена и Милена поехали вслед за ними верхом. Вся процессия направилась в Париж. Менестрес знала, что их уже ждут.

* * *

Немезис гордо восседала на своем троне, когда в тронный зал вошел Рамир. Преклонив перед ней колено, он проговорил:

– Этьен вернулся.

– Вернулся? Вот уж не ожидала.

– Мы тоже.

– Значит, она уже близко. Что ж, я на это и рассчитывала. Предупреди всех. И позови Антуана! Я хочу его видеть подле себя!

– Будет исполнено.

* * *

Подъехав к дому общины, Менестрес и не подумала постучать – в конце-концов они приехали не на аудиенцию. С ее позволения Димьен хлестнул по воротам своей волей, и те с треском распахнулись. Так что они въехали даже не замедлив хода. В дом вошли также. Этим самым Менестрес с порога заявляла, кто она есть.

Они шли по коридорам, и все попадавшиеся им на пути вампиры их пропускали, даже двери раскрывали. Но одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что все они подчинены воле своей госпожи. Именно ее Менестрес видела в их глазах.

Вот и зал Собраний. Двери его тоже не устояли против воли визитеров. Менестрес и ее сопровождающие вошли внутрь. В зале царило торжественное убранство: голубые, алые и золотые драпри соседствовали с гобеленами, на которых были изображены самые разные сюжеты. Из-за всего этого почти не было видно каменных стен. А от трона до самых дверей простиралась ковровая дорожка. Весь пафос хозяйки был налицо.

Среди собравшихся здесь Менестрес узнала многие знакомые лица. Магистры, сила которых была отнюдь не бравадой, которые вызывали трепет и уважение многих, теперь стали вассалами. Что же до остальных, то они принадлежали к клану Гаруда, а, следовательно, выбора у них особо не было.

Взгляд Менестрес, лицо и фигура которой все еще были скрыты плащом с капюшоном, скользнул по всем присутствующим вампирам и остановился на противоположном конце зала, где на возвышении стоял роскошный трон, достойный любого короля.

Сидевшую на нем она узнала сразу. Немезис. Она была одета в длинное парчовое платье такого же голубого цвета, как и ее глаза, с золотыми вставками. Его дополняли богатые украшения, обвивавшие шею и запястья, а голову украшал настоящий венец. Им она подчеркивала свое положение.

Но вовсе не это больше всего задело Менестрес, а то, что она увидела секундой позже. Рядом с троном, в серо-зеленом, расшитом золотом и серебром камзоле, опустившись на одно колено, стоял Антуан, приникнув губами к руке Немезис.

Менестрес ожидала нечто подобное, но ожидать и увидеть все собственными глазами оказалось двумя разными вещами. Горечь и боль полоснули по сердцу, но на лице ничего не отразилось. Она не могла сейчас позволить себе чувства.

Едва уловимый жест, и Антуан поднялся, встав по правую руку от Немезис. Ни один мускул не шевельнулся на его лице, а взгляд был абсолютно пустым, будто никого не было за этими серо-зелеными глазами. И все же он видел и осознавал все, что происходило вокруг, правда реагировал так, как этого хотела его госпожа. Вот в чем весь ужас. Менестрес нехотя перевела взгляд на ту, что на троне.

На губах Немезис играла злорадная усмешка. Чуть подавшись вперед, она торжествующе проговорила:

– Я знала, что ты придешь. Ты даже привела с собой своих птенчиков. А эти двое близнецов просто прелесть. Уж не подарок ли это мне? Они будут великолепно смотреться среди моих.

– И не надейся. Подобный дар встал бы тебе поперек горла, – голос Менестрес резал воздух подобно острому ножу.

– Как грубо! Я великодушна, и тоже могла бы сделать тебе подарок. Я вижу, тебе приглянулся мой новый вассал, мой будущий принц, – говоря это, она провела рукой по плечу Антуана. И один этот простой жест говорил о том, что между этими двумя было многое.

Но и теперь Менестрес сохраняла ледяное спокойствие. Она жила слишком долго, чтобы поддаться на такую явную провокацию. А Немезис не унималась:

– Но почему ты скрываешь от всех нас свое лицо? Неужели прошедшие века так сильно отразились на нем?

– Время не властно над нами! – гулко проговорила Менестрес.

В следующий миг плащ лежал черной лужей у ее ног. Причем никто не уловил момента, когда вампирша сняла его. Просто она была в нем, а потом раз – и без него. Тотчас по залу прокатился рокот изумления. Тут и впрямь было чему изумиться.

Алое, как кровь, шелковое платье охватывало стройный стан Менестрес и спускалось до самой земли. По бокам имелись разрезы практически до самой талии, перехваченной плотно прилегающим золотым поясом с россыпью рубинов и изумрудов. Спина до самой поясницы оставалась открытой. У шеи платье сдерживалось золотой нагрудной пластиной, более похожей на ожерелье, тоже украшенное рубинами и изумрудами, располагавшимися вокруг крупного изумруда, размером с кулак младенца. На запястье и предплечье у нее тоже были браслеты, украшенные теми же камнями. Волосы Менестрес оставила распущенными, и они мягким золотым водопадом окутывали ее фигуру, а ее лоб перехватывала изящная диадема. Вид у нее был не просто потрясающий, он был царственный, все вокруг будто померкло перед ней.

– Впечатляет, – натянуто улыбнулась Немезис. – Но неужели ты думаешь, что этого достаточно?

– Что ты хочешь? – пренебрежительно спросила Менестрес.

– Я хочу, чтобы ты склонилась предо мной, признала мое превосходство!

– Значит, ты и впрямь задумала занять мое место? – голос насквозь был пропитан иронией. – Ты забываешься! Может, ты и сидишь на троне, но королева я!

– Пока может быть. Но это легко исправить.

– Ты и впрямь глупа, если веришь в то, что говоришь, – сохраняя ледяное спокойствие, проговорила Менестрес. – Для того чтобы стать королевой вампиров мало сесть на трон и нацепить корону. Ты даже представить не можешь, что значит стать истинной королевой, и тебе этого никогда не добиться.

– Это мы еще посмотрим! – раздраженно фыркнула Немезис. Она всячески старалась сохранить невозмутимое лицо, но было видно, что она выходит из себя.

Остановившись шагах в десяти от трона, Менестрес продолжала:

– Немезис, ты член Совета. Для большинства это предел мечтаний. Ты глава клана, и это тоже не мало. Но понимаешь ли ты, что можешь лишиться всего этого? Смири свою гордыню, откажись от этого безумия, и я прощу тебя. Иначе ты будешь уничтожена!

– Уничтожена? – Немезис захохотала резким, неприятным смехом. – У тебя не хватит сил уничтожить меня теперь! Отныне я равна богам!

– Неужели ты думаешь, что я не знаю, что ты используешь силу клана, привязав его к себе? А ведь это нарушение наших законов!

– Я создам свои собственные законы!

– Но сила отыграется на тебе. Твои вампиры уже бояться солнца, они стали уязвимее, и их жажда возрастает. Ты хочешь привести их к вырождению?

– Не к вырождению, а к новой эре! Мы возродим наше королевство!

– Ты безумна! – покачала головой Менестрес. – Ты хочешь бросить мне вызов? Своей королеве? – последнее слово громом пронеслось по залу, даже стены завибрировали.

– Королеве? По-моему, ты слишком слаба, чтобы носить этот титул!

– И ты решила присвоить его себе?

– Да! Мы практически одного возраста, я знаю о тебе все и понимаю, что ничем не хуже тебя. Мы обе рождены вампирами, разница лишь в том, что ты появилась на свет в королевской семье. Когда-то ты была сильнее, то теперь я превосхожу тебя.

– Ты так уверена? Может, ты что-то недооцениваешь?

– Это ты всегда меня недооценивала! – яростно выпалила Немезис, вскочив с трона. – Ты всегда считала меня слабой девчонкой, недостойной тебя!

– Это не так, – печально возразила Менестрес. – И мне грустно осознавать, что за всем этим, – она обвела рукой зал, – стоит лишь желание отомстить. Я была о тебе лучшего мнения.

– Все! Хватит болтовни! Антуан, принеси мне ее голову!

От этих слов он вздрогнул и сделал шаг вперед, доставая меч. Менестрес знала, что он осознает все, что происходит, но его разум полностью подчинен Немезис, и она так легко его не отпустит.

С молниеносной скоростью Антуан ринулся с мечом в руках на ту, которую считал своей возлюбленной. Его движения были почти не видны, но только не ей. Менестрес просто отступила в сторону, и он, пролетев мимо, вынужден был остановиться. Их взгляды встретились, и на краткий миг в глазах Антуана появилось что-то от него прежнего. Мелькнули и исчезли нежность и боль. Потом он вновь поднял меч.

Не желая отвлекаться от главного противника – Немезис, Менестрес позвала:

– Димьен!

Ее верный телохранитель тут же оказался рядом в боевой стойке с обнаженным мечом. Но всего лишь одно слово его госпожи заставило его убрать меч обратно в ножны. Она одними губами произнесла:

– Останови, – а значит, не убей.

Антуан вновь ринулся в атаку, но Димьен оттачивал свое мастерство тысячелетиями. Светловолосой молнией пронесся он мимо вампира и невидимым даже для него движением выбил меч из его рук. Повинуясь воле Димьена, оружие отлетело далеко в сторону, и по самую рукоять воткнулось в каменную стену. Но Антуана это не смутило, и он вновь атаковал. Его кулак обрушился в грудь Димьену, но с таким же успехом он мог ударить в камень. В ответ тот отбросил Антуана мощным ударом в челюсть, и пока тот вставал, Димьен вырос за его спиной и схватил железной хваткой за шею, продев руки под подмышками вампира. Антуан лишился возможности даже дернуться, хотя он честно пытался вырваться. Но Димьену было под силу удержать даже бегущего слона. Антуану осталось лишь наблюдать за тем, что происходит вокруг. Его огненный взгляд был обращен к Менестрес.

Она подошла к нему, заглянув в такие знакомые глаза, взгляд которых стал теперь совсем чужим. Менестрес не могла не попытаться. Она провела рукой по щеке Антуана и попробовала достучаться до него прежнего, заставить бороться с чарами.

Медленно взор Антуана стал проясняться, в нем появилась осмысленность. Стоило ему увидеть Менестрес, как его лицо осветила счастливая улыбка. Но тут вмешалась Немезис:

– Он – мой!

Тотчас Антуан вздрогнул, как от удара. Его глаза вновь начала заполнять пустота, но на этот раз он боролся с ней, не желая сдаваться. И ему удавалось шаг за шагом отвоевывать свое сознание.

– Кровью своей призываю тебя! – продолжала натиск Немезис.

И эта фраза перевесила чашу весов в ее сторону. Антуан сник, снова став преданным вассалом, готовым на все ради своей госпожи.

– Видишь, отныне он безраздельно принадлежит мне! – торжествующе проговорила Немезис. – Он – мой вассал, и сделает все, что я прикажу. Мне приглянулся этот вампир. Возможно, я сделаю его своим принцем. Он будет рад.

– Думаешь? Но ведь это все лишь иллюзия, чары, – возразила Менестрес.

– Посмотри на моих вассалов – они все безоговорочно преданы мне! Вот на что способны мои чары!

– Я знаю твои способности. Ты не зря получила свое второе имя. Вечная Возлюбленная, ведь так? Ты могла заставить обожать себя любого. Но как ни крути, это всего лишь иллюзия, а не настоящие чувства.

– Ну и что? Все они, – она обвела рукой зал, – счастливы.

– Может быть. А ты? Себя не обманешь, ведь ты-то знаешь, что чувства, которые они к тебе питают – ложь! Ты сама внушила им их. Ты одинока среди них, одинока в своей мести.

– Замолчи! – взвизгнула Немезис. – Здесь и сейчас я бросаю тебе вызов! И в этот раз тебе не победить меня!

– Что ж, вызов принят, – кивнула Менестрес, и ее голос был преисполнен решимости.

Едва смолкло последнее это этих слов, как вспыхнула аура силы Немезис, будто зажгли лампу. Ее волосы взметнулись вверх от порыва невидимого ветра, глаза стали сплошной синевой без зрачков и белков, а кожа просто светилась от иномирной энергии. Сила, подобно сотне водных ручьев, заструилась по залу. Она касалась каждого вампира, присутствующего здесь, и не только, и связывала ее с ними. Лишь саму Менестрес, Димьена, сестер и Танис обтекала эта сила.

– Видишь, они все мои! – голос Немезис звучал необыкновенно гулко, не по-человечески.

– Надолго ли? – невозмутимо возразила Менестрес.

Она начала освобождать свою силу. Барьеры снимались один за другим. Вокруг Менестрес тоже поднялся ветер, трепавший волосы и одежду, а глаза стали сплошным изумрудно-зеленым светом. Этот свет наполнял ее всю. И это притом, что она так и не сняла последний барьер. Но и без этого воздух в зале просто гудел от напряжения. Разве что искры не пробегали.

Сила клубилась в теле Менестрес, прося дать ей выход, и она обратила свой горящий взгляд на троих магистров, стоявших возле торна, которых она знала раньше. Закружив их в вихре своей силы, она позвала:

– Джад! Велана! Шамиль!

Всем им было под тысячу лет, за это время вампир обретает большую силу, и сила Менестрес взывала к ней, она призывала, как только королева может призывать своих подданных.

Они тотчас обратили на нее свои взгляды. В их глазах был тот же налет пустоты, но, тем не менее, они откликнулись на ее зов. Потом даже сделали шаг в ее сторону.

Но Немезис не могла так просто на это смотреть. Она крикнула:

– Нет!

Тут же ее сила хлынула на них, усиливая связь. Она натянулась, как канат. Со стороны Немезис это было все равно, что дернуть за поводок. И вампиры вновь повернулись к ней, как верные псы. Она торжествующе посмотрела на Менестрес.

Та лишь снисходительно улыбнулась и вновь позвала магистров. Если бы не обстоятельства, эта игра ее бы очень позабавила. На этот раз вампиры откликнулись быстрее. Джад даже произнес:

– Ты звала нас, королева?

– Да как ты смеешь?! – задохнулась от возмущения Немезис.

– Это мое право. Право королевы! – голос Менестрес был тих, но он заглушал собой все. – Признайся, ты тоже слышишь мой зов, и он заставляет тебя откликнуться, прийти ко мне.

– Нет! Нет! – гнев исказил ее лицо, и вампирша ударила по Менестрес своей силой.

Но та поглотила ее всю. И все же эта сила чуть задела ее. На щеке появился порез, правда, он зажил еще до того, как первые капли крови коснулись пола. Но и это обрадовало Немезис. Она процедила:

– Ты плохо держишь удар.

– Думаешь? – Менестрес взмахнула рукой, и вампиршу отбросило назад.

– Салонные фокусы! – выдохнула та. – Не забывай – ты одна против всех. Мои верные воины, уничтожьте этих чужаков!

Тут же все вампиры в зале единой волной ринулись к Менестрес и ее сопровождающим, окружая их. Не дожидаясь распоряжений, Селена и Милена слаженным движением вынули мечи из ножен, готовые драться до последнего. Первый же напавший лишился головы. И сестры не собирались останавливаться. Танис тоже дралась с ними плечом к плечу, а Димьен оказывал посильную помощь, не забывая при этом сдерживать Антуана.

– Ты хочешь битвы? – сурово проговорила Менестрес.

– Она уже началась! – рассмеялась Немезис. – У тебя не хватит сил остановить ее! Конец положит лишь твоя смерть, но раньше умрут твои подданные.

Она вновь нанесла удар, намереваясь снова пустить своей противнице кровь, но Менестрес отразила его и ледяным тоном проговорила:

– Я так не думаю. Видимо, твое сердце уже не смягчить. Тогда не стоит и притворяться.

Гнев начал заполнять Менестрес, и она сняла последний сдерживающий барьер. Сила хлынула гудящим вихрем. От нее дрожали стены и ныли зубы. Под ее напором первые ряды нападавших вампиров покачнулись, многие даже рухнули на колени. Вампиров было много, а их всего пятеро. И даже при таком раскладе они могли бы перебить их всех. Но массовые убийства не входили в планы Менестрес, и она решилась на одну вещь.

Скрестив руки на груди, она прошептала:

– Стена безмолвия!

Сказав это, она резко развела руки в стороны, и волна силы вырвалась из нее, оттеснив прочь нападавших вампиров. Таким образом образовался большой ровный круг, внутри которого оказались сама Менестрес, Немезис, Танис, сестры и Антуан, которого все еще держал Димьен.

– Селена, Милена, Танис, – окликнула Менестрес, не оборачиваясь, – сдержите круг?

– Теперь? Можешь не сомневаться, – усмехнулась Милена, взмахнув мечом, который уже был запачкан чьей-то кровью.

– Даже так тебе не победить меня! – бросила Немезис.

Она обратилась к силе клана, наращивая свою. Вскоре вампирша просто светилась от переполнявшей ее энергии. На кончиках ее пальцев играли языки пламени. Немезис сформировала их в шар, который бросила в Менестрес.

Но она еще в полете остановила шар и отправила обратно, в ту, что послала его. Сгусток огня ударил ей под ноги и даже подпалил платье. Немезис рассержено топнула ногой, гася пламя. Она была в ярости. Собрав всю свою силу, вампирша ткнула ею в Менестрес, как мечом. Королева пошатнулась, на ее предплечьях возникли кровавые полосы, подобные ножевым ранам. И все же она не отступила.

В ответ Менестрес окатила ее ледяным взглядом, обрушив на Немезис всю свою силу и волю. Будто королева кинула в нее сноп молний. И на этот раз Немезис не устояла, она рухнула на колени, словно марионетка, у которой обрезали ниточки. По ее лбу протянулась глубокая царапина, кровь появилась в уголке рта. Из ее груди вырвался полувздох-полувсхлип, и тотчас же такой же вздох, только усиленный, вырвался из глоток всех вампиров в зале, даже Антуана.

Немезис попыталась восстановить свои силы за счет их, но на сей раз Менестрес не была настолько великодушна, и в очередной раз полоснула по ней своей силой. Вампиршу откинуло назад, изо рта брызнула кровь, заливая платье. Вампиры издали очередной крик боли. Многие повалились на пол, и некоторые уже не смогли подняться. У них тоже шла кровь, заливающая пол зала. Менестрес невольно бросила мимолетный взгляд на Антуана. Его глаза помутнели, он тяжело дышал, и тоненькая струйка крови текла у него из уголка рта.

– Вот видишь, – хрипло проговорила Немезис, пытаясь встать. – Если ты убьешь меня – они все погибнут! Все! И твой драгоценный любовник тоже! Ты готова пойти на такой риск?

И в подтверждение своих слов Немезис взглянула на Антуана, тотчас из его груди вырвался сдавленный стон, и он как-то сразу обмяк в крепкой хватке Димьена, но взгляд его оставался прикованным к той, которую он признал госпожой. Она отдавала ему свою боль.

Эта картина на краткий миг отвлекла Менестрес, и Немезис воспользовалась этим. Собрав всю свою силу, и ту силу, которую она почерпнула от клана и вассалов, вампирша метнула ее огненным шаром в свою противницу.

На этот раз удар достиг цели. Ударив в грудь Менестрес, шар обратился огненной сетью, вмиг опутавший ее. Она упала на одно колено, из горла вырвался тихий стон боли. А Немезис уже стояла на ногах и торжествующе смеялась:

– Я же говорила, что сильнее тебя! Теперь я стану королевой!

Менестрес пронизывала адская боль. В один момент Селена и Милена оказались рядом, готовые помочь. Но вампирша твердо проговорила:

– Нет! Это моя битва!

С этими словами она поднялась на ноги, потом голой рукой просто сорвала с себя сеть, будто она была бумажной, и уничтожающим взглядом окинула Немезис, проговорив:

– Неужели ты и вправду думаешь, что можешь сразить меня? Может, я и не намного старше тебя, но я истинная королева! По праву рождения. И то, что ты видишь, лишь один из моих обликов. Ты даже представления не имеешь о моей истинной силе!

– Твоя сила – ничто! – взвизгнула Немезис, вновь метнув огненный шар.

Но Менестрес остановила его одним взглядом в полуметре от себя, и метнула его обратно, сшибив Немезис с ног, но та быстро поднялась, просто полыхая от гнева:

– И это все? Тебе все равно не спасти их всех.

– Нет. Ты ошибаешься.

– Они умрут вместо со мной и твой Антуан тоже! Ничто не разрушит нашу связь, скрепленную кровью!

– Ты всегда недооценивала противников, – холодно произнесла Менестрес. – Помнишь ли ты, какое второе имя я ношу с момента коронации?

– Молчаливая Гибель. И что с того?

– Так меня называют в моем истинном облике! Сила, переданная мне Первейшей, освобождаю тебя!

Слова вампирши прогремели подобно грому и имели такой же ошеломляющий эффект. А потом Менестрес стала меняться. Глаза снова стали сплошным изумрудно-зеленым светом, а кожа святилась изнутри, как у святой. Вокруг нее вновь поднялся ветер, и из этого ветра перед ней возникло довольно необычное оружие, похожее на косу с загнутым вверх лезвием. Менестрес сжала ее в руках, и тотчас ее внутренний свет стал еще ярче. Какая-то сила заставила ее прогнуться. Волосы упали вампирше на лицо, и стало видно, что кожа на спине ходит волнами. Из нее, как из воды, стало показываться что-то черное. Оно все росло и росло, и вскоре стало ясно, что это крылья. Они расправились за ее спиной. Менестрес предстала в истинном образе королевы. Чернокрылый ангел с развевающимися волосами, сжимающая в руках косу Смерти. Молчаливая Гибель.

Взгляды всех, абсолютно всех в зале были прикованы к ней. И только Димьену удавалось сохранять относительное спокойствие. Он был единственным в этом зале, который видел ЭТО раньше, но даже его глаза слегка расширились в удивлении. Что же касается Танис и сестер, то они застыли в немом восхищении.

Совсем иной была реакция Немезис. Она побледнела, потом попятилась, приговаривая:

– О, Господи! Всемогущие боги! Нет, этого не может быть! Ведь это лишь миф!

– Как видишь, нет, – голос Менестрес был холоден и бесстрастен. – Все, что ты видишь, более чем реально, – проговорила она, шевельнув крыльями.

Немезис уже оправилась от первого шока, и начала собирать вокруг себя своих вампиров, намереваясь использовать их силу. Но Менестрес взмахнула рукой, и они остановились. Она же сказала:

– Довольно. Ты и так уже сильно злоупотребила тем, что являешься главой клана и членом Совета. Я положу этому конец, – Королева вытянула свое оружие и описала им широкую дугу со словами, – Волей своей разрываю связь, кровью скрепленную!

От косы отделилась волна пурпурного света. Она прокатилась по залу и устремилась дальше. Менестрес знала, что все вампиры, связанные с Немезис, ощутили ее, где бы они сейчас ни были. По залу прокатился вздох облегчения. Взгляды прояснились, стали осмысленными. До королевы донесся неуверенный голос Антуана:

– Менестрес… это ты?

Но он так и не услышал ответа. Немезис заявила:

– Я не отпущу его. Если ты меня убьешь, то ему тоже придется несладко. Посмотрим, переживет ли он мою гибель. Ты готова поставить на карату его жизнь? Жизнь своего возлюбленного, жизнь невинного?

– Ты столько раз преступала наш закон, Немезис, – голос королевы был холоден и суров. – И даже теперь не можешь с достоинством признать поражение. Приговор вынесен и будет приведен в исполнение. Иди ко мне.

– Нет-нет! – зашептала Немезис в страхе. – Ты не сможешь! Ведь ты считаешь, что идешь по пути добра!

– Я – Молчаливая Гибель. Добро или зло – я к ним не принадлежу. Я – призрак Смерти, от которого нельзя скрыть истину. Иди ко мне!

– Нет!

– Иди! – ее голос был непреклонен.

Королева протянула руку в зовущем жесте, и Немезис помимо своей воли встала на ноги. Она стояла, дрожа всем телом, обхватив себя руками. Потом медленно, очень медленно сделала шаг по направлению к чернокрылому ангелу. Шаг, потом еще один. Немезис не могла, хотела, но не могла ослушаться этого властного голоса. Он имел над ней странную власть.

Антуан забился в руках Димьена. Все еще зачарованный ее взглядом, он изо всех сил пытался вырваться, чтобы прийти ей на помощь. Ведь она звала его, умоляла помочь. Он бился, пытаясь освободиться, но Димьен держал его крепко, лишь ноги расставил пошире для устойчивости.

А Немезис подходила все ближе и ближе к королеве, влекомая как бабочка к огню. Но если тело ей не повиновалось, то разум оставался ясен. Менестрес не сочла нужным затуманивать его.

Когда их разделяло меньше трех шагов, Немезис позволено было остановиться. Она рухнула на колени. Это было жестоко и унизительно, но это был урок, урок остальным: никто не уйдет от наказания, если нарушит закон. Власть королевы непоколебима.

Немезис подняла голову и прошипела:

– Я заставлю его почувствовать каждый миг своей смерти!

Но Менестрес никак не отреагировала на эти слова. Подняв на нее свои прекрасные глаза, она сказала голосом, проникающим в самую душу:

– Встань.

Она послушно поднялась, но в ее глазах был вызов, даже теперь, и жгучая ненависть. Немезис по-своему истолковала неспешность королевы:

– О, я вижу, даже теперь ты колеблешься! Ты не можешь убить меня просто так, безоружную! К тому же боишься за своего любовника. Ведь он испытает адскую боль, моя смерть может затянуть и его!

– Излишняя самоуверенность причина всех твоих бед, – покачала головой Менестрес. – Что ж, да свершиться правосудие!

Она взмахнула косой Смерти, и та вонзилась Немезис в грудь, пройдя насквозь. Тут же раздался оглушительный вопль Антуана. У него тоже на груди появилась кровь, и он кричал и кричал, пока не потерял сознания.

Немезис с удивлением и ужасом уставилась на то, что торчало из ее груди. Такая рана не была бы для нее смертельной, если бы ее нанесли любым другим оружием. Но это коса Смерти, любая рана, нанесенная ею, смертельна. Немезис поняла это, едва ощутила ее в себе. Магическая сталь отравляла ее разрушительной силой, имя которой Смерть.

Расширенными глазами она посмотрела в лицо Менестрес. К своему удивлению она не увидела в ее взоре триумфа победы или ненависти, лишь едва уловимая грусть.

– Почему? – прохрипела Немезис. Ноги уже плохо держали ее. Она умирала.

– Я безжалостна к врагам, и ради своего народа убью любого. Таков мой долг. Но друзья всегда остаются в моем сердце.

– Друзья? Ты все еще называешь меня другом? Но я…

– Знаю… – Менестрес пришлось обнять ее одной рукой, чтобы поддержать. Ее крылья нависли над ними.

– Вряд ли ты сможешь меня простить… – прошептала Немезис.

– Ты прощена, – тихо проговорила Менестрес. Ее губы коснулись губ вампирши, и свободной рукой она выдернула косу из ее тела.

Немезис издала всхлип. Ее глаза стали закрываться, но все же она произнесла срывающимся голосом:

– Прекрасные крылья…

Ее рука коснулась черных перьев, плоть которой на глазах обращалась в золотую пыль. Королева взмахнула крыльями, и то, что раньше было Немезис, взметнулось золотым облаком. Она умерла, но миссия Менестрес еще не была окончена. Нужно было избавить вампиров Немезис от того, что с ними сотворила ее кровь. Она должна была провести обряд очищения.

Королева обвела глазами зал. Судя по всему никто особо не горевал о кончине своей госпожи. Оно и понятно, ведь все они были под ее чарами, которые теперь развеялись. На нее же они смотрели как на богиню, внимая каждому жесту и слову. Только Рамир был печален и стоял в стороне ото всех. Единственный, любивший ее без всяких чар? Может быть.

– Народ мой! – обратилась к вампирам Менестрес. – Правосудие свершилось.

– Но какова наша участь, королева? – раздался несмелый голос. Все вампиры знали, что при таких битвах либерализм довольно редкое явление.

– Я не собираюсь уничтожать клан Гаруда, но вам нужно выбрать нового главу, который займет место в Совете. К тому же вашему клану и всем тем, кто был вассалом Немезис, нанесен урон. Вы стали уязвимее.

– Я подозревал, что гибель наших от солнца не случайна, – подал голос Рамир.

– Да, это так, – согласно кивнула Менестрес.

– Тогда наш клан обречен.

– Нет. Я дарую вам очищение.

С этими словами она вытянула вперед руку ладонью вниз. Тотчас между полом и ладонью возник рой искр, который обратился в большую чашу на подставке в виде диковинного цветка. Она доходила вампирше до пояса. Менестрес взмахнула крыльями и, выдернув одно перо, бросила его в чашу. Потом прикоснулась к нему кончиком лезвия косы. В тот же миг раздался булькающий звук, и чаша на глазах заполнилась алой жидкостью.

– Пейте, дети мои. Вкусите первородной крови. Она вернет вам силу. Очистит. Этот источник не иссякнет пять лет. Никому не отказывайте в праве испить из него. Пусть все вампиры клана Гаруда узнают о нем.

– Мы исполним вашу волю, Ваше Величество, – эхом разнеслось по залу.

Она знала, что так и будет, но сейчас видела в их глазах лишь одно – жажду. Они неотрывно следили за чашей. Не стоит забывать, что сейчас они гораздо легче поддаются жору, чем раньше. Но пока они сдерживались, благоговея перед ее величием.

Менестрес сделала все, что могла. Не было смысла и дальше оставаться в этом облике. Она повела плечами, и крылья исчезли вместе с косой, глаза тоже стали обычными. Но вместе с этим на ее плечи навалилась жуткая усталость. Так всегда бывало. Поэтому ни жестом, ни взглядом она не выдала этого.

Первые вампиры подошли к чаше и сделали глоток ее содержимого, за ними потянулись и остальные. У Менестрес не было никакого желания наблюдать за тем, что будет дальше. Она подошла к своим. Антуан все еще был без сознания, обвиснув на руках Димьена, который сохранял полное спокойствие. Сестры стояли рядом. С их мечей капала кровь, а чуть расширенные глаза говорили о том, что истинный облик их королевы произвел на них впечатление. Что же касается Танис, то она сама подошла к ней. Достав из заляпанного кровью нападавших рукава абсолютно чистый платок, она протянула его Менестрес. Если вампиршу и удивило то, что здесь произошло, то она тщательно это скрывало.

– Здесь мы сделали все, что могли. Поехали домой, – в голосе королевы все же сквозили нотки усталости.

Они благополучно добрались до замка Шемро. Но Антуан так и не пришел в себя. И все же Менестрес знала, что с ним все будет хорошо. Просто то, что он пережил, повергло его в шок. Она велела Димьену перенести его в одну из специально оборудованных комнат в подвале замка, и добавила:

– Пригляди за ним. После пробуждения он может вести себя несколько неадекватно. Мне бы не хотелось, чтобы он что-нибудь с собой сотворил.

– Будь покойна, пригляжу.

– Ему понадобиться несколько дней, чтобы прийти в себя. Когда у него появятся вопросы, и он захочет говорить – приведи его ко мне.

– Будет исполнено, не беспокойся. Думаю, сейчас тебе лучше всего отдохнуть, – заботливо добавил Димьен. – Ночь выдалась бурной.

– Не беспокойся обо мне, иди.

Димьен легко взвалил на плечо бесчувственное тело Антуана, будто оно ничего не весило, и вышел.

Провожая их взглядом, Менестрес подумала, как отнесется Антуан к тому, что видел этой ночью. Сможет ли принять ее такой? Как воспримет ее истинный облик?

От всех этих вопросов у нее жутко разболелась голова, дала о себе знать слабость во всем теле. Нет, она просто не в силах думать об этом сейчас! Лучше и не пытаться. Единственное, на что ее хватило, так это на принятие ванны. Ей казалось, что на ее теле все еще находятся остатки праха, который раньше был Немезис, и ощущения от этого были не из приятных. Конечно, она вполне могла это вытерпеть, но зачем?

* * *

Пробуждение Антуана никак нельзя было назвать приятным. Таких ощущений он не помнил с тех пор, как был человеком: все тело ломило, ныла каждая косточка. И стало еще хуже, когда он начал вспоминать события прошлой ночи и то, что предшествовало им.

Далеко не сразу Антуан понял, что находится в помещении более всего напоминающее подвал, без единого окна, посреди которого стоял массивный саркофаг, в котором он, собственно, и спал. Но кто будет устилать пол подвала коврами, а стены украшать затейливой росписью? Правда дверь подвала была крепко заперта.

Это показалось Антуану вполне понятным. Принимая во внимание все то, что случилось до сегодняшней ночи, он заслужил гораздо большего, чем просто заключение. И вполне возможно, наказание еще ждет его впереди. Но он даже не подумал попытаться убежать.

Антуан сел на саркофаг, подтянув колени к подбородку и обхватив голову руками. Он пытался хоть как-то осмыслить произошедшее и прийти в себя, но получалось это с большим трудом. Чувство вины за содеянное сводило его с ума. Единственное, что вертелось в его голове, так это: "Как я мог такое натворить?"

Так он просидел всю ночь, и следующую, и еще одну. Иногда в его темницу, как он ее прозвал, приходил Димьен. Находя Антуана в таком состоянии, он качал головой, но ничего не говорил и уходил.

Сам Антуан практически не замечал его визитов, целиком погруженный в свои мысли. Ему казалось, что в нем что-то умирает, и это было невыносимо. Он готов был биться о стены, но вместо этого просто сидел, обхватив себя руками.

Но все проходит, притупилась и его боль, остались лишь душевные терзания. Правда неизвестно, что было хуже. И все же Антуан постепенно возвращался к жизни. Это заключение начало его угнетать, и к концу пятой ночи он готов был принять самое суровое наказание, лишь бы покончить с этой неизвестностью.

Когда на следующую ночь Димьен пришел снова, Антуан первым заговорил с ним:

– Почему меня держат здесь?

– Так распорядилась госпожа. Но я вижу тебе лучше.

– Не знаю, – хмуро ответил Антуан. Он хотел спросить, как долго будет длиться его заключение, но Димьен уже ушел.

Следующей ночью он пришел вновь. Но на сей раз в его руках была чистая одежда и кувшин с водой. Димьен положил все это на крышку саркофага – больше просто было некуда. Поймав вопросительный взгляд Антуана, он сказал:

– Умойся и переоденься.

– Зачем?

– Госпожа Менестрес желает тебя видеть. А выглядишь ты, прямо скажем, неважно.

Антуан впервые за это время оглядел себя и понял, что Димьен прав. Вид у него еще тот: камзол порван и испачкан, штаны тоже в грязи и крови. Волосы спутаны, да и лицо вряд ли блещет чистотой. Поэтому Антуан, не задавая больше вопросов, принялся умываться, потом послушно переоделся. Но от одной мысли, что Менестрес желает его видеть, у него все внутри замирало, а в голове сразу возникал целый рой вопросов. Когда он застегивал пуговицы камзола кофейного цвета, его руки предательски дрожали.

– Должно быть, ты сильно голоден, – сказал вдруг Димьен, и Антуану показалось, что в его голосе было участие. – Ты не охотился уже много ночей.

– Какая теперь разница? – его голос прозвучал несколько нервно.

– Ладно, идем. Не будем заставлять госпожу ждать, – сказал Димьен, и его твердая рука легла на плечо Антуана.

Их взгляды встретились, и Антуан увидел в глазах вампира затаенные искорки улыбки. Именно улыбки, а не усмешки. Рука Димьена подтолкнула его к двери, напоминая, что нужно идти.

Они вышли, потом поднялись вверх по лестнице. Антуану показалось, что в замке как-то непривычно тихо, но, может, это были только его личные ощущения. А Димьен вел его все дальше. Антуан знал, что апартаменты Менестрес находятся на третьем этаже, но он никогда в них не был. Они в ее отсутствие были плотно заперты, и ему и в голову не приходило туда войти. А вот сейчас он стоял перед этими самыми дверьми, и назад дороги не было. Словно в подтверждение этого Димьен открыл перед ним двери, приглашая войти.

Антуан медлил, потом, устыдившись собственной трусости, вошел. Его провожатый остался за дверью, и он не знал, хорошо это или плохо.

Она стояла возле окна. Довольно простое платье золотисто-зеленой тафты с открытой спиной, волосы распущены и мягкой золотой волной ниспадают по спине. Взгляд устремлен куда-то вдаль. Сейчас, как никогда, она казалась прекрасной смертной женщиной, будто и не была грозной богиней, черным ангелом, с разящим оружием.

Антуан так и стоял в дверях, не зная, что ему делать. Раньше бы он подошел, обнял, окликнул по имени, но теперь не думал, что после всего, что произошло, он имеет на это хоть какое-то право.

Менестрес сама повернулась к нему. Как ни странно, но в ее глазах он не увидел ни гнева, ни ненависти. Только налет грусти и что-то еще, для чего Антуан просто не мог подобрать слова, но от чего у него тревожно сжалось сердце. Он отвел взгляд и подумал, что уж лучше ее гнев, чем это.

– Почему ты не смотришь на меня? – голос Менестрес звучал ровно, успокаивающе.

– Я… я не могу, – тихо проговорил Антуан.

– Почему? – она удивленно приподняла бровь. – Разве я стала так отвратительна?

– Нет-нет! Что вы! – замотал головой вампир. Никогда еще разговор не давался ему с таким трудом. – Просто я… после того, что я…

– Во-первых, мне казалось, что мы давным-давно перешли на "ты", – напомнила Менестрес. – А во-вторых, зачем, ты думаешь, я тебя сюда пригласила?

Антуан упал перед ней на колено и несколько придушенным голосом произнес:

– Я предал тебя, даже хуже! И готов принять любое наказание!

В комнате повисло гнетущее молчанье. Антуан не решался поднять голову и посмотреть ей в глаза. Вдруг он почувствовал, что рука Менестрес коснулась его волос, и она сказала:

– Встань, Антуан, – он послушался, по-прежнему не поднимая головы. – Неужели ты подумал, что я хочу тебя покарать?

– Но у тебя есть все причины, чтобы гневаться на меня. Ведь я и Немезис…

– Я знаю. И знаю, что это был один из способов ее мести.

– Но ведь я мог…, должен был отвергнуть ее! – Антуан злился на самого себя.

– Если бы тебе было на пару сотен лет больше – может быть, и то не думаю. Ее не зря называли Вечной Возлюбленной. Против ее чар были бессильны практически все. Это был ее дар. В ней не было угрозы, наоборот, она обещала исполнение самой заветной мечты. Поэтому нет ничего удивительного, что ты поддался ее чарам. Так что не стоит себя винить.

Но это не слишком подбодрило Антуана. Он мрачно произнес:

– Значит, я слишком слаб.

– Если бы ты был слаб, то не пережил бы ее смерти. Она пыталась утащить тебя за собой, но ты не поддался.

При воспоминании об этом Антуан невольно поежился. Такого ужаса и боли, как тогда, он никогда не испытывал.

– Так значит, ты простила меня? – наконец спросил он.

Ответом ему был ТАКОЙ поцелуй, что все сомнения разом развеялись, а сердце радостно забилось. Но вот Менестрес отстранилась, и серьезно сказала:

– И все же нам нужно поговорить.

– Но, мне показалось, что мы все выяснили, – рассеянно проговорил Антуан. Его глаза светились радостью.

– Не совсем, – ответила вампирша, поворачиваясь к окну. – Я ведь тоже не все рассказывала тебе. Но пришло время раскрыть карты. И то, что ты видел той ночью…

– Мне не показалось?

– Нет. Все было на самом деле. Я Менестрес – королева вампиров, владычица ночи, и мое вторе имя Молчаливая Гибель.

Оправившись от первого шока, Антуан спросил:

– Но почему ты рассказываешь мне об этом сейчас?

– Ты бы вряд ли забыл то, что видел тогда. К тому же я больше не хочу, чтобы между нами были тайны или недомолвки.

– Королева… Но я сейчас не чувствую почти никакой силы…

– И возраст ощущается лишь в пределах тысячи лет, хотя мне почти шесть тысяч двести лет от роду, – улыбнулась Менестрес. – Да, это так. Мне приходится сдерживать свою силу, иначе вампирам трудно было бы выносить даже одно мое присутствие.

– Понятно, – голос Антуана звучал несколько рассеяно.

– Но я хочу, чтобы ты знал, каково мое истинное "я", чтобы не возникало недоразумений. Я не барышня XVII века, я родилась в те времена, когда рыцарства не было и в помине, а воинами были как мужчины, так и женщины. Я тоже воин, сама судьба вложила мне в руки меч, и я слишком долго была королевой. Если ты не сможешь смириться со всем этим, то лучше все выяснить сейчас.

Все это она говорила, глядя в окно, а в глазах блеснуло что-то подозрительно похожее на слезы. Но лицо сохраняло маску холодного спокойствия. Если он тот, кто она думает, то он примет ее, а если нет – что ж…

– Я всегда знал, что ты сильная женщина, не похожая ни на кого. Может, именно поэтому ты и покорила мое сердце. Странно лишь, что ты нашла во мне?

– Редкую волю и силу, и… – Менестрес не могла подобрать слов. – Но готов ли ты принять все это?

Вампирша повернула голову, и Антуан опять увидел глаза из одного изумрудно-зеленого света. Он ощутил прохладный ветер, и этот ветер исходил от нее. Сила стала наполнять комнату, и ему на миг показалось, что она здесь просто не поместиться. Антуан испугался, что от всей этой мощи у него кожа убежит с костей, но прикосновение силы Менестрес было ласковым, даже приятным, будто его обернули мягким пушистым одеялом. Он знал, что эта сила может быть разрушительной, перед которой не устоят даже города, мощь в ней не шуточная, но его она не пугала, а укачивала, как волны, нашептывая, рассказывая о себе.

Антуан хотел подойти ближе, но Менестрес отвернулась, убрав при этом со спины волосы. Он увидел, что по ее коже пробегает рябь, потом она раздалась в стороны, и из нее, как из водной глади, показались крылья. Они росли с невероятной скоростью, и через несколько мгновений достигли своего истинного размера. В комнате, возле окна стоял настоящий чернокрылый ангел.

По-прежнему не оборачиваясь, Менестрес тихо проговорила:

– Вот таков истинный облик королевы. Я показываю его очень редко. Пальцев на одной руке хватит, чтобы пересчитать, сколько раз это было за всю мою жизнь. Но я хочу, чтобы ты видел, знал все до конца, потому что ты значишь для меня очень много. Но если ты не можешь этого принять…

Она многозначительно пожала плечами. Жизнь приучила ее ко всяческим ударам, были моменты и хуже, и страшнее. И хоть сердце, казалось, готово было разорваться, внешне вампирша оставалась абсолютно спокойна.

Повисла гнетущая тишина. Она казалась даже осязаемой, и потому еще более тягостной. В этой тишине Антуан подошел к Менестрес, осторожно обнял ее за талию и, ткнувшись подбородком как раз между крыльями, проговорил:

– Куда же я от тебя денусь? Покажи мне того безумца, который откажется от такой красавицы? Я люблю тебя всем сердцем! Одна мысль, что ты больше не захочешь меня видеть, наполняет меня ужасом!

Эти слова наполнили душу Менестрес теплом и зажгли глаза счастьем. Она осторожно повернулась, стараясь не разорвать объятий и не задеть крыльями, и одарила своего возлюбленного поцелуем.

Когда они, наконец, смогли, нехотя, оторваться друг от друга, Антуан бережно провел рукой по трепещущим крыльям и проговорил:

– Это настоящее чудо!

– Может быть, – мягко улыбнулась Менестрес, увлекая его в спальню. Она не торопилась принимать свой обычный облик, так как нужно было закончить еще одно дело.

В спальне Антуан рывком скинул камзол, но внезапно почувствовал дурноту. Все-таки недельное голодание дало о себе знать, причем в самый неподходящий момент. Никогда еще он так не страдал от жажды, и проклинал себя за это.

Конечно, Менестрес прекрасно видела, что творится с ее возлюбленным. Она сказала:

– Нет ничего удивительного в том, что ты голоден. К тому же кровь Немезис все еще живет в тебе, и отнюдь не прибавляет сил, как это, возможно, было раньше. Но это можно исправить.

– Как?

– Подойди ко мне.

Он сделал шаг вперед, и Менестрес, не желая ждать, когда будет пройден оставшийся путь, сама приблизилась к нему. Обняв Антуана одной рукой, другую руку она подняла к своему горлу. Он не заметил никакого движения, увидел лишь, как на нежной коже образовалась глубокая кровоточащая царапина.

Притянув Антуана к себе, вампирша проговорила:

– Пей, пей мой любимый.

Антуан хотел было отказаться, но жажда и искушение были слишком велики, и он приник к ране. То, что он пил, не шло ни в какое сравнение с обычной кровью, будто ему в горло лился жидкий свет, на который откликалась каждая клеточка его тела. Но и это еще не все. В голове Антуана проносились различные образы. Он не сразу понял, что они из прошлого Менестрес. Он видел замки и дворцы, бескрайние пески и снега, битвы и пиршества, великие пирамиды и Бог знает, что еще. Он словно проносился сквозь время, через которое его вел успокаивающий голос его возлюбленной:

– Пей из чистейшего источника, пей пока не насытишься.

И Антуан пил, пил, пока в бессилии не рухнул на кровать. Никогда еще у него не было такого полного ощущения сытости. Ему даже показалось, что он захмелел.

Менестрес склонилась над ним. Она снова выглядела обычно. Крыльев не было и в помине. Антуан не сдержался и обнял ее, увлекая за собой на кровать. Та лишь весело рассмеялась.

И были объятья, и поцелуи, и жаркие ласки, и гораздо большее. Полное единение тел и душ. Они казались друг другу половинками одного целого. И Менестрес, захваченная водоворотом страсти, уже не в первый раз задумалась о том, что, вполне вероятно, что она, наконец, нашла своего принца, того, кто способен разделить с ней вечность. Но у нее еще будет время разобраться во всем этом. Сейчас она просто отдавалась на волю чувств.

Потом, когда они просто лежали в объятьях друг друга, Антуан осторожно спросил:

– Скажи, могу я задать тебе один вопрос?

– Конечно, спрашивай, – улыбнулась Менестрес, подпирая голову рукой и устремив на него свои изумрудно-зеленые, кошачьи глаза.

– Этот вопрос мучает меня со дня нашей первой встречи, – начал Антуан, старательно подбирая слова. – Давно, когда я еще был человеком, я… одним вечером встретил одну… прекрасную незнакомку…

– В таверне, – добавила Менестрес, чувствуя, что ее губы снова расплываются в улыбке.

– Да. Но я так и не узнал ее имени, и до сих пор не могу вспомнить ее лица, – вздохнул Антуан, потом осекся и спросил, – Так это, действительно, была…

– Я, – закончила за него вампирша. – С того самого вечера ты запал мне в сердце.

– Я подозревал, что так оно и есть, – облегченно вздохнул он.

– А я всегда знала, что из тебя выйдет отличный вампир.

– Но почему ты ушла? Ведь ты могла…

– Обратить тебя? Да, конечно. Но связь птенца и его творца особенна. Мне показалось это не самым лучшим выходом. К тому же Юлиус отлично справился, – улыбнулась Менестрес, ласково погладив его по щеке.

– Юлиус… – при упоминании этого имени, взгляд Антуана потемнел. – У меня перед глазами до сих пор стоит его смерть. Это… ужасно!

– Его смерть не самая страшная, поверь мне. К тому же он сам стремился к ней. Жизнь для него уже ничего не значила. И даже мне не под силу было этого изменить, – грустно проговорила Менестрес. – Единственное, что я могла сделать, так это удовлетворить его последнюю просьбу. Подарить ему смерть.

– Значит, это тоже была ты, – задумчиво произнес Антуан.

– Да. Другим это было не под силу. Во многом из-за меня ты, новорожденный вампир, осиротел в первую же ночь. Но ты справился. Давно я не встречала вампира с такой силой и жаждой жизни. И я надеюсь, ты простишь меня за то, что я фактически велела превратить тебя в вампира без твоего желания, лишив тебя выбора.

– Я не знаю, было бы лучше, если бы я был обращен кем-то другим, кто стал бы моим полноправным творцом, или вообще не стал бы вампиром, – серьезно сказал Антуан. – Я знаю лишь одно – мое сердце наполняется ужасом при мысли, что мы могли не встретиться, любовь моя.

Так между ними исчезла последняя тайна. Конечно, им еще есть, что узнать друг о друге, но все это уже не так значительно, ведь они вместе. Да, их поджидают различные испытания, и будут битвы, будет и горе, и радость, ведь жизнь состоит из черно-белых полос. Но сейчас ни Антуан, ни Менестрес не хотели об этом задумываться. Сейчас, в этот конкретный миг, они были счастливы.

КОНЕЦ

Ссылки