Она умирала…
Тонкие проводки опутывали хрупкое изящное тело, красивые губы становились безжизненными, кожа рук высыхала, точно пергамент…
Микаэль отпрянул от стекла, отвернулся, закрыл лицо руками.
– Мы подарили ей восхитительные несколько лет жизни, – произнес начальник отдела разработок, Винсан Коник, за спиной у Вайса. – Молодой, красивой, насыщенной жизни…
Микаэль отнял руки от лица, устало потер переносицу, бросил короткий взгляд через стекло на умирающее тело прекрасной красавицы и отошел к окну.
Сегодня погода в Мюнхене выдалась неважная. Моросил мелкий дождь, все небо было затянуто низкими, серыми облаками. Радовал глаз только огромный Инглиш Гарден, что начинался сразу через аллею Генриха Манна, – парк был прекрасен в любую погоду.
Микаэль взглянул на Коника.
– Мы обещали ей несколько лет молодости и сдержали обещание, – улыбнулся Микаэль с оттенком грусти. С волевого лица президента самой крупной трансконтинентальной фармкорпорации ушла грусть, её место заняла решимость. – Нескольких лет мало! Мы не можем предлагать людям пройти такое количество операций, трансплантаций и курсов гармономодулирования только ради нескольких лет молодости! Нам нужны десятилетия, нет – столетия!
– Природа не терпит вмешательства, она всегда берет свое, – медленно ответил Винсан Коник и перевел взгляд на умирающее тело.
Красавица с идеальными, точеными чертами лица была удивительно хороша. Винсан лично руководил проектом, но сам до сих пор не верил, что девушке, опутанной проводками, на самом деле глубоко за восемьдесят.
Она пришла в их корпорацию, когда ей было почти семьдесят, и сказала, что хочет стать прежней, её не волнует количество операций и побочные эффекты. Она желает стать юной – и точка. Виновником столь безрассудной решимости оказался молодой любовник Хильды. А сама Хильда – владелицей крупнейшей сети отелей. Даже в свои шестьдесят с большим хвостиком Хильда выглядела потрясающе! Про таких говорят – роскошная женщина: светлые волосы умело уложены и им придан очаровательный золотистый оттенок, кожа все еще гладкая, ухоженная, пусть и после нескольких пластических операций, фигура спортивная, подтянутая, манеры королевские… Хильда тогда покорила весь персонал! Она умудрилась увлечь даже нелюдимого и замкнутого Микаэля своим напором энергии.
– Природа берет свое… – повторил Коник и принялся разливать по чашкам кофе. Микаэлю он, как всегда, сделал крепкий, черный, без сливок и сахара. Себе намешал прохладный латте со льдом и устроился в кресле напротив Вайса.
Владелец трансконтинентальной корпорации посмотрел на подчиненного. Тот ничего не знал о природе. Природа бывает слишком разной, у всех она своя. Но Коник всего лишь человек и не может этого знать.
– Я хочу, чтобы ты изменил природу…
Коник поперхнулся очередным глотком латте и, откашлявшись, виновато посмотрел на Вайса.
– Я понимаю, что мы заявляли сто пятьдесят-двести лет непрерывной молодости и здоровья… Но… пока успешными оказались лишь пара десятилетий… И… клетки не выдерживают, мозг отказывается функционировать…
– Мозг способен на большее, – твердо заявил Вайс. Такого упрямого выражения лица шефа Винсан боялся больше всего. И главное – не поспоришь! Сказал, как отрезал, точно изрек истину в последней инстанции. Вот так – и все тут!
– М-м-м… – попытался что-то парировать Коник, но передумал и опять отпил глоток кофе.
– Возможности мозга человека безграничны! Надо лишь научить его расширять свои возможности! Тренировать!
На самом деле Вайс знал, о чем говорит, более всех остальных. Он пришел в этот мир уже очень давно, так давно, что сам порой сбивался со счета лет, проведенных на Земле. Он пришел в этот мир не через чистое воплощение, а как простой ультимо, потерянный, отступник, странник, ищущий новые пути… Как приходят все ультимо на Землю – занимая чужое умирающее тело, которое уже покинула земная душа. Иного пути не дано.
Иногда тело может оказаться младенцем, уже умершим в утробе матери, иногда юношей или девушкой, иногда зрелым человеком или стариком. И почти всегда ультимо могут преобразовать тело, сделать вновь сильным и молодым, исцелить смертельные травмы и неизлечимые на Земле болезни. Все это ультимо способны проделать с человеческим материалом, с земными клетками, исключительно с тем запасом возможностей, что заложены в тело землянина изначально.
Поэтому Микаэль совершенно точно знал, что человеческий мозг способен на большее. Только пока Коник и его команда не научились должным образом раскрывать весь потенциал серого вещества.
В смотровую без стука влетел Брандт – председатель совета директоров MWM Pharmaceuticals.
– Микаэль… – лицо Брандта приобрело сине-серый оттенок.
Вайс очень медленно перевел взгляд на запыхавшегося председателя – Микаэль категорически не любил, когда его отрывали от бесед с Коником без предупреждения.
– Мари… – выдохнул Брандт.
Теперь уже лицо Вайса резко побледнело, глава крупнейшей в мире фармкорпорации вскочил с кресла:
– Что с Мари?!
– Жива, – Бранд поспешно вытянул руки с растопыренными пальцами перед собой, пытаясь успокоить этим жестом Вайса. – Просто неудачно вошла в воду на тренировке… Все кости целы, но она сейчас без сознания…
В следующий миг Микаэля уже не было в комнате. Брандт и Коник переглянулись. Они уже давно привыкли: в случае необходимости шеф мог действовать настолько стремительно, что это едва поддавалось логике и пониманию.
– Точно Дракула… – пробубнил себе под нос Коник.
Бранд без сил повалился в кресло. Донести до шефа плохую новость председатель совета директоров возложил на себя исключительно из понимания, что кроме него, вряд ли кто осмелится прервать беседу Вайса с Коником, ну и, конечно, на правах старого приятеля. Другом Вайса Бранд себя называть не отваживался – у Микаэля друзей вообще не наблюдалось. Но вот тесно общаться, приятельствовать и порой вести неспешные беседы за чашкой кофе или хорошего скотча в особняке Вайса Брандту доводилось.
Большой, чуть пухловатый Брандт, с крупными и мясистыми чертами лица, принялся поглощать недопитый латте Коника.
– Все так плохо? – поинтересовался Коник и с тоской покосился на исчезающий в глотке Брандта латте со льдом.
Брандт отрицательно покачал головой.
– Говорю же, все кости целы. Просто у нее шок, – бросил председатель совета директоров и сделал последний большой глоток холодного кофе из стакана.
– Это был мой латте, – кисло заметил Винсан и пошел делать себе новый напиток. Предлагать еще один кофе Брандту он счел ниже своего достоинства.
Брандт продолжал задумчиво вертеть пустой стакан в пухленькой руке, затем перевел взгляд на начальника отдела разработок, потом покосился на погасшее окно смотровой.
– Там Хильда?
Коник недовольно передернул плечами. Обсуждать текущие рабочие темы он предпочитал исключительно с Вайсом.
– Все знают, что там Хильда, – буркнул Брандт и недовольно насупился. Несмотря на всю свою хитрость и изворотливость в сфере финансов и управления, с близкими Брандт позволял быть себе чуточку капризным ребенком.
Коник сжал губы в тонкую полоску и продолжил намешивать себе новую порцию латте со льдом.
– Ну ведь Хильда? – не унимался Брандт.
Еще на прошлой неделе он лично видел, как молодая и роскошная Хильда впорхнула в здание корпорации и направилась в медицинский отдел. А еще несколькими годами ранее председатель совета директоров очень хорошо рассмотрел прежнюю, возрастную Хильду. Не заметить такую представительницу противоположного пола, пусть даже и в возрасте, оказалось невозможно! Увязать вместе двух шикарных женщин и понять, что вторая Хильда вовсе не является внучкой первой Хильды, Брандт смог только после феноменального доклада Коника.
– Влюбился что ли? – неудачно пошутил Коник и нажал на кнопку, наглухо закрывающую смотровое окно.
– А технология омоложения действует на каждого? – не унимался Брандт с вопросами.
Коник задумался. Сам вопрос и дальнейшие пояснения специально для председателя совета директоров не выходили за рамки одобренного Вайсом доклада. Поэтому Винсан взял вновь приготовленный кофе, присел рядом, закинул ногу на ногу и принялся охотно и детально разъяснять Брандту всю сложность и тонкость процесса гормонального моделирования.