2.1. Однажды я нашёл себя. Разумеется, я тут же убил гада, приговаривая: «Плохо прятался. Учись».

2.2. Однажды пустынным вечером я сидел на склоне холма и в свете разгорающихся звезд подводил жизненные итоги. Баланс получался неутешительный: расходы минимальны, прибыли кот наплакал — сплошной замороженный капитал. «Как же так?» — спросил я у пролетавшей мимо птицы; «Почему?» — приставал я к траве; «Что же делать?» — допытывался я у ветра… Тут из кустов показалась толстая красномордая луна и грубо сказала: «Нехрен тут бухгалтерию разводить. Пошел вон, не порть пейзаж!»

2.3. Однажды я встретил человека, которого мне захотелось поразить своим умом. Я припомнил свои самые мудрые и красивые мысли, самые забавные и поучительные случаи из своей жизни, самые… Внезапно я почувствовал боль: человек, которого я так хотел поразить своим умом, ударил меня по лицу. «Я тебе рассказываю свои самые мудрые и красивые мысли, самые забавные и поучительные случаи из своей жизни, а ты не слушаешь», — приговаривал человек, избивая меня.

2.4. Однажды я попытался научить камень летать. Раз за разом бросал я его высоко в небо. Но злые завистливые птицы, заметив в небе камень, тотчас кидались на него, чтобы даже ценой своей жизни прервать полет камня. Так продолжалось очень долго. Земля вокруг меня была усеяна мертвыми птицами, но еще целые стаи живых птиц кружили над головой. И я отчаялся. Извинился перед камнем, собрал убоину, отнес домой, зажарил и отлично поужинал.

2.5. Однажды я решил стать клоуном в цирке. Я вдруг понял, что это единственно приемлемый способ зарабатывать деньги. Но в отделе кадров мне сказали, что у них вакантны только ставки дрессированных собачек. Вы думаете, я отказался? Ничуть. Ведь работать дрессированной собачкой все же лучше, чем дрессированным тигром.

2.6. Однажды я был правителем Вольного Города. Среди множества моих законов был указ, под страхом смерти или изгнания запрещающий хлебопекам выпекать хлеб, виноделам — касаться лозы, а рыбакам — ловить рыбу. Я запретил певцам петь, поэтам — сочинять стихи, музыкантам — придумывать и исполнять музыку, сапожникам — тачать сапоги, портным — шить, военным — воевать, строителям — строить, атлетам — поднимать тяжести, бегунам — бегать, ученым — исследовать и анализировать, а педагогам — учить…

Через некоторое время я отменил свой указ, ибо в моем Вольном Городе не осталось больше рабов. Хотя население значительно уменьшилось…

2.7. Однажды я заблудился в чистом поле, а спросить дорогу было не у кого. Тщетно я метался из стороны в сторону. Но когда оглянулся, с удивлением увидел людей, идущих по моим следам. Я подождал их и спросил: «Зачем идете вы по моим следам?» И одни сказали: «Нам показалось, что ты ищешь что-то ценное, и хотели заставить тебя поделиться». Другие сказали: «Мы боялись, что это болото, ведь не зря ты не шел по прямой». Третьи высокомерно усмехнулись и ответили: «Мы шли своей дорогой, с чего ты решил, что мы идем по твоим следам?» Четвертые, тихо шептавшиеся между собой, вдруг сделали вид, что не знают друг друга и не расслышали вопроса. Они подняли воротники плащей, надвинули шляпы на глаза и незаметно смешались с толпой говоривших: «Все идут, и мы идем. А что? Мы как все». И был еще один кокетливый ответ: «А вы нам понравились, мужчина». Я немного подумал и сказал: «Ладно. Делайте что хотите. Только постройтесь в колонну по четыре, а то бредете толпой, как цыгане». А когда колонна образовалась, скомандовал: «Кру-у-гом! Шагом марш!»

2.8. Однажды я отправился за тридевять земель совершать подвиги. В сотоварищи я взял Сильного, Умного, Доброго, Честного и Справедливого. Мы шли очень долго. И пока мы были в пути, Сильный стал Слабым, Умный — Глупым, Добрый — Злым, а Честный — Лживым. Лишь Справедливый не изменился, а потому никаких подвигов нам совершить не удалось.

2.9. Однажды я встретил любовь. «Ты моя?» — робко спросил я ее. «Нет», — ответила любовь и прошла мимо. «Обманула, зараза!» — понял я через некоторое время. «А не задавай идиотских вопросов», — донеслось издалека.

2.10. Однажды я вышел на берег бурной реки. В растерянности оглядевшись, я увидел мост, чуть выше по течению. Однако вооруженный человек заступил мне дорогу. «Пропустите, пожалуйста, — попросил я. — Мне надо тот берег». — «Не могу, — ответил охранник. — Этот мост только для тех, кто возвращается». — «Но ведь люди идут в обоих направлениях!» — возмутился я. «А почему ты решил, что дороги начинаются только на этом берегу?» — усмехнулся охранник. «Как же мне попасть на ту сторону?» — «Ищи брод. Или вплавь». — «Я не умею плавать!» — «Ты же не пробовал». — «Пробовал!» — «Врешь. Если бы ты попробовал, то либо утонул, либо научился плавать».

2.11. Однажды я шел по прямой, как стрела, дороге. И скоро поравнялся с человеком, передвигавшимся странными зигзагами. «Я обхожу невидимых слонов», — объяснил человек. Я усмехнулся и громко закричал «Хей-хо!» и замахал руками. «Путь свободен, — сказал я человеку. — Я разогнал невидимых слонов». — «Вот как… — произнес человек, — да, действительно…» И он весело зашагал прочь, не выписывая боле кренделя.

Я, было, двинулся следом, но тут же уткнулся носом во что-то шершавое теплое и большое. На мое испуганное восклицание человек оглянулся. «Тебе повезло, — крикнул он. — Тебе попался глухой невидимый слон. Догоняй…»

2.12. Однажды я построил дом. И пригласил друзей на новоселье. Мы славно провели вечер. Перед тем, как расстаться, я, преисполнясь щедрости, предложил им взять что-нибудь в подарок. Один взял книгу, другой — букет засушенных цветов, третий — красивый кухонный стол, четвертый — часть крыши и флюгер… Друзья ушли. Я стоял на краю котлована и улыбался, вспоминая лучшее новоселье в своей жизни.

2.13. Однажды я ехал в поезде. И выйдя покурить в тамбур, встретил двух изрядно подвыпивших мужчин. Они вовсю похвалялись друг перед другом упущенными возможностями, нереализованными планами и несбывшимися мечтами. Я поперхнулся дымом и в страхе бежал: ведь еще мгновение, и я присоединился бы к их разговору.

2.14. Однажды я подошёл к зеркалу и не увидел своего отражения. Я вертелся так и сяк, корчил различные гримасы — всё бесполезно. Тогда в гневе я разбил зеркало, и в каждом осколке отразилось моё лицо.