Понемногу начало светать. В предутреннем сумраке уходили куда-то темные стволы, массы листьев растворялись во влажном воздухе. Болели мышцы, подступил голод. Съев кое-что из своего запаса, Шинкарев двинулся дальше, постепенно разогреваясь. Лес наполнился голосами птиц; яркий оранжевый свет заливал промытое дождем утро, отражался в тысячах капель на листьях, на траве, горел рыжим огнем в мокрой глине и дорожных лужах.
Впереди обнаружились признаки деревни — все верно, она была на схеме Андрея. Нос ощутил запах дыма, особенно приятный в холодно-терпком воздухе утреннего леса. Слышался рокот трактора, негромкое мычанье коров. Шинкарев вышел на опушку. В утреннем тумане, пронизанном лучами низкого солнца, за сухим желтым полем поднимался кудрявый розовый силуэт джунглей. По желтому полю двигались несколько фигур в широких соломенных шляпах. Пройдя рядом с полем, дорога снова нырнула под кроны деревьев. Последний поворот, и за вновь расступившимся лесом показались деревянные дома.
«Пожрать бы... Есть тут харчевня какая-нибудь, или что? Горячая лепешка, кусок жареной свинины, банка пива. Черт, да хоть молока бы кружку!»
Вдоль узких улиц стояли высокие глухие заборы: одни деревянные, другие из старого выщербленного кирпича. В центре деревни — базарная площадь, за ней — низкое здание с крестом и круглым окном над входом. По соседству с церковью — навес из пальмовых листьев на темных деревянных столбах, под ним такие же темные столы и скамейки. Из-под навеса тянулся дымок, доносился аппетитный запах, — трудно определить, чего именно.
Торговля еще не началась, но народ уже собирался: продавцы что-то раскладывали, покупатели беседовали друг с другом. Мужчины были одеты примерно как Андрей: в темные штаны и куртки, на головах — плоские соломенные шляпы. При появлении Шинкарева все посмотрели на него, разговоры стихли. С длинной палкой в руках, в остроносых кожаных туфлях и белой футболке, видимой из-под короткой распахнутой куртки, выглядел он действительно странно.
«Чего вылупились, макаки?»
Несколько человек приблизились, стали говорить что-то, показывая в ту сторону, откуда он пришел. Не понимая, он только улыбался и разводил руками, постепенно смещаясь к харчевне. Подошла какая-то женщина, одетая в длинное темное платье, и пристально вгляделась в одежду Андрея. Потрогав разрез на груди и потерев пальцами ткань со следами крови, она с криком схватила Шинкарева за рукав. Остальные, несколько замешкавшись, начали окружать их.
— Ноу, ноу, — говорил Андрей, отрицательно мотая головой и улыбаясь.
Он продолжал все также улыбаться, когда кто-то вцепился в его второй рукав, а сзади схватили за воротник. «Вот как! Ладно, придурки, не обижайтесь!»
— Ноу, ноу! — повторял он испуганным голосом, подаваясь вперед.
Чужие руки инстинктивно потянули обратно, тогда он резко двинул назад всем корпусом, врезав затылком в челюсть тому, кто удерживал его за воротник. Те, кто цеплялся за рукава, подались друг к другу — Шинкарев, заведя им руки за спину, треснул головами. Женщина рухнула сразу, мужчина зашатался в полуобмороке. Добавив ему локтем в область сердца (тот схватил воздух широко открытым ртом и свалился как подкошенный), Андрей перехватил двумя руками свою палку и заработал обеими концами — одному в пах, второму в морду, третьему — секущий удар по икрам, четвертому, противоположным концом, — рубящий по шее. Все это дополнялось ударами ног. Через полминуты на земле валялись человек шесть, но с разных сторон слышались крики, подбегали новые люди.
«Нет понятия «численный перевес», — вспомнились слова инструктора по рукопашному бою, — есть недостаток маневра».
Вырвавшись из окружения несколькими длинными скользящими шагами, синхронизированными с вращением корпуса и свистящим кружением шеста, Шинкарев переместился в сторону улицы, которая выводила из деревни. Там его снова перехватила толпа, через которую пробирался полицейский, на ходу вытаскивая пистолет. «Это хуже. Ну, ладно!»
Себя он уже не помнил, личность его куда-то делась — сейчас он был Терминатором, сметавшим всех на своем пути. При этом мысль работала холодно и четко, контролируя ход схватки. С толпой ему не справиться, в таких случаях профессионалы советуют брать заложника. Андрей быстро глянул туда-сюда. В толпу затесался мальчишка лет семи-восьми. «Вот ты-то мне и нужен».
Шинкарев рявкнул по-звериному прямо в лицо ближайшего мужчины, ударил его ногой в коленный сустав, одновременно резко ткнул палкой соседу в подбородок. Еще двух, ухватившихся за шест, отшвырнул вместе с ним. Пробившись к ребенку, Андрей схватил его одной рукой за воротник, другой за волосы и выдернул из толпы на свободное место. «Извини, пацан». Отмахнувшись от преследователей двумя высокими ударами ног, Андрей выхватил нож и приставил его к горлу мальчишки.
Толпа замерла. Сзади послышался сдавленный женский крик. Удерживая нож у мальчишечьего горла, Шинкарев медленно, спиной вперед двинулся к выходу из деревни. Полисмен начал целиться, тогда Андрей легонько чиркнул мальчишку по щеке — потекла кровь, смешиваясь со слезами. Тотчас какая-то женщина бросилась к полицейскому, отвела пистолет. Мальчик подвывал, штаны намокли — на землю упала капля, другая, потекла струйка, оставляя темный след на дороге.
Подойдя к лесу, Шинкарев оттолкнул мальчишку и прыгнул в заросли, тут же упал и перекатился в сторону ближайшего дерева. Он увидел, что толпа ринулась за ним, впереди всех бежал полицейский. Андрей достал свой пистолет, взял его двумя руками, прицелился и сделал два точных выстрела: первым вышиб мозги блюстителю порядка, вторым положил следующего спринтера.
Толпа вновь остановилась. Было видно, что люди еще готовы продолжать погоню. Кто-то забрал у полицейского пистолет и направил ствол в сторону леса. Несколько мужчин медленно двинулись вперед, одновременно расходясь в стороны. «Толпу надо парализовать ужасом, — снова вспомнился голос инструктора, — она отступает только перед крайней жестокостью одиночки, перед его решимостью идти до конца».
Андрей снова прицелился и всадил пулю в бедро матери, которая прижимала к себе мальчишку. Преследователи обернулись на ее крик, затем, подхватили упавшие тела и, выкрикивая проклятья, начали отступать в деревню.
Шинкарев, пригнувшись, быстро ушел в лес, стараясь не отклоняться от вероятного направления дороги. Ноги хлюпали в грязи, вода с деревьев попадала за воротник. Когда за деревьями открылась дорога, он решил передохнуть, выбрав относительно сухое место.
Схватка в деревне отняла много сил, руки-ноги дрожали, одежда стала грязной и насквозь мокрой. Преследования ждать не стоило, по крайней мере, в ближайшее время. А вот отдых был необходим. Подстелив мешок (прорезиненный полог остался в деревне), Андрей устроился в густом кустарнике, закрыл глаза и погрузился в полусон.
***
В просторном светлом кабинете Патриция Фергюсон беседовала с директором регионального представительства «Лорал». Она была в легком синем костюме и белой кружевной блузке; узкие очки в тонкой золотой оправе чуть приспущены на нос, из прически выбилась длинная каштановая прядь, покачиваясь перед ухом, то скрывая, то показывая жемчужную сережку.
— Уверены ли вы, мисс Фергюсон, что поступаете правильно, отказываясь от дальнейшей работы в нашей компании? — вежливо поинтересовался директор. — Как мне представляется, некоторые обстоятельства могли бы повлиять на ваше решение. Прошу понять меня правильно, мы вовсе не пытаемся на вас давить — более того, ценим вас как энергичного и эффективного сотрудника.
— Могу я узнать, о каких обстоятельствах идет речь? — На губах Крысы легкая улыбка, серо-голубые глаза с поволокой невинны и чисты.
— О многих. В том числе о собранных вот в этом досье. — Директор достал из сейфа тонкую белую папку, открыл первую страницу. Там было фото — Патриция с Андреем возле деревянной карусельной лошадки.
— Тут много чего есть, уверяю вас. Вы не хуже меня знаете, что, согласно инструкции, мы не имеем права копировать подобные досье или переводить в электронную форму. Так что оно в единственном экземпляре. Пока его видел только я. Если нам не удастся прийти к соглашению, — директор хлопнул ладонью по папке, — через пятнадцать минут материалы будут переданы в Си-Ай-Эй. В официальном порядке. Все, что нужно для этого, — спуститься на три этажа.
Патриция помолчала немного, на лице в нужном порядке сменили друг друга выражения страха, удрученности и глубокого раздумья по поводу услышанного. Наконец она нарушила молчание:
— Должна признаться, господин директор, ваши доводы звучат убедительно. Что от меня требуется?
— Передача имеющихся у вас материалов испытаний китайской ракетной техники. Всех. Надеюсь, я выразился ясно?
— Вполне. Послезавтра материалы будут у вас.
— Завтра, мисс Фергюсон, завтра!
— Да, господин директор. Завтра.
— Что ж, не смею вас более задерживать.
Патриция поднялась и направилась к двери. Директор посмотрел на стройные ноги на высоких каблуках, на аккуратный круглый зад, обтянутый короткой синей юбкой. Будь его воля, он поднял бы трубку, связался с полковником Паркером, и эта наглая девка живо отправилась бы в Отечество Храбрых и на Родину Свободных — в браслетиках, за казенный счет. Но трубка осталась лежать, как лежала.
Причина была простой. Прямо перед визитом Крысы на имя директора пришел факс, отправленный с какого-то местного номера. В факсе сообщалось, что супруга директора Мэри, проживающая в городе Даллас, штат Техас, в данный момент сидит на диване в их уютной гостиной, а к ее затылку приставлено дуло автомата Томпсона. Держит автомат узкоглазый «солдат триады», остальные — в необходимом количестве — распределились по дому. И продолжаться это будет еще два часа, в течение которых мисс Фергюсон должна беспрепятственно покинуть бронзовый небоскреб — без всяких попыток задержания и слежки.
Директор немедленно позвонил домой, в Штаты. Мужской голос ответил, что Мэри находится дома, но трубку взять не может. Голос был с явным китайским акцентом.
Поскольку все звонки шли по обычным линиям, срочного перехвата не делалось и тревога поднята не была.
Тем не менее, мисс Фергюсон покинула небоскреб не сразу. Поднявшись на один этаж, она заглянула в большой конференц-зал, на двери которого висела табличка «D652». По залу змеились шнуры; техники устанавливали микрофоны; в разных местах виднелось несколько телекамер. Когда Крыса подошла к лифту, из коммуникационного центра NSA, расположенного выше этажом, спустилась худенькая светловолосая девушка в очках. Патриция вошла с ней в один и тот же лифт. Где-то она видела эту девушку и даже помнила, что вроде бы ее имя Джейн. Но вот где? В вестибюле мисс Фергюсон внимательно осмотрела доску объявлений — ее использовали все организации, работающие в билдинге, потом с очаровательной французской улыбкой перекинулась парой слов с американцем из охраны.
Выйдя на улицу, она достала сотовый, набрала номер, сказав только одно слово. Что означало это слово, понял тот, кто принял звонок, а значило оно время суток: «двадцать ноль ноль». После звонка Крыса поймала такси и уехала из Даунтауна. Служба «Селлтрэк» перехватила разговор, но расшифровать не смогла. Место принимающего номера локализовать тоже не удалось — прием шел на сотовый и абонент перемещался где-то за пределами столицы.
***
Чен находился в скалистой бухточке. Далеко вверху, над кронами деревьев поднимались серые закругленные скалы, над ними стояло бледное голубое небо. Внизу простиралось нагромождение таких же серых валунов, поросших кактусами — плоскими зелеными овалами с длинными колючками. Прыгая по камням, словно кошка, китаец спустился к заливчику, плотно сжатому скалами. Внизу стояла коричневая вода, на ней покачивался небольшой красно-белый гидроплан.
Чен спрыгнул со скалы на понтон, отпер дверцу, устроился в пилотском кресле. Подвигал рычагом, проверяя ход рулей, затем посмотрел на часы. На пассажирском сиденье лежало несколько плотно упакованных мешков. На сотовый пришел звонок, Чен выслушал информацию, сам сделал пару звонков, после чего откинул голову, закрыл глаза и сразу уснул.
***
На окраине города, к фанерному бараку, в котором находилась группа «лиц славянской национальности», подъехал старый «Ниссан-патрол». За рулем сидел китаец Джекки. Из джипа он выгрузил несколько больших тюков; мужчины сразу втащили их внутрь барака. Оттуда послышалось шуршание плотной ткани, позвякивание металла, вперемешку с упоминаниями какой-то матери.
Все происходящее явно выбивалось из привычного ритма окраины, однако стучать в полицию тут охотников не было — быстро язык укоротят. На сотовый Джекки пришел звонок, он выслушал короткую фразу, непонятную всем, кроме него, затем сообщил одному из мужчин в сарае:
— Готовность на двадцать ноль-ноль. Я буду в девятнадцать тридцать. Ждите.
Джип уехал, мужчины остались, и окраина снова погрузилась в жаркую дремоту.
***
В горах, недалеко от столицы, у берега реки стояли танки. Перед ними выстроились бородатые люди в хаки, с зелеными повязками на головах. Мулла прочитал молитву, потом последовала команда, и экипажи забрались в машины, десант сел на броню, держась за поручни низких угловатых башен. К башням прикрепили зеленые знамена с белой арабской вязью и рисунком длинной кривой сабли. Взревели моторы, из выхлопных труб вылетел синий дым, танки двинулись вперед — на столицу.
***
На дальней авиабазе разместились боевые вертолеты — «Апачи» и «Сиу». На их пятнистых бортах белые эмблемы — оскаленные морды тигров. Такие же эмблемы, но серебряные, блестели на рукавах пилотов и авиатехников. Техники проверяли и заправляли машины, цепляли к закрылкам длинные ракеты «воздух — земля» и двадцатимиллиметровые мотор-пушки. Командиры эскадрилий в штабном модуле наносили боевые координаты на свои летные карты. В глазах у всех сверкала непривычная для здешней армии жесткость — кажется, они начали что-то понимать.
***
Тяжелые транспортники «Гэлэкси» шли в южном небе, прикрываемые истребителями F-16. Внутри сидели американские десантники, стояли закрепленные «Хаммеры» и БМП «Брэдли». Расчетное время посадки — девятнадцать тридцать. Все надеялись, что высадка пройдет мирно, но десантники были профессионалами и готовились ко всему.
На подлете к месту назначения широкими галсами ходил американский самолет ДРЛО «Боинг» Е-ЗА «Сентри». Над фюзеляжем вращался широкий черно-белый гриб радара, луч которого охватывал круг радиусом в четыреста километров. Внутри самолета, вдоль бортов, были расположены ряды круглых индикаторов, за которыми работали операторы. Пока все было спокойно; кроме своих патрульных истребителей и гражданских авиалайнеров, никаких посторонних объектов в воздухе не наблюдалось.
***
Господин Димитриадис получил звонок на сотовый, пребывая в баре посольства Кипра. Главный вопрос к тому времени был согласован — российский гражданин Андрей Николаевич Шинкарев может сегодня сесть на кипрский чартерный рейс, если, конечно, доберется до него живым. Выслушав сообщение по телефону, Костас оставил за столиком очаровательную даму — торгового атташе республики Кипр — и снова поднялся в кабинет посла. Беседовали они недолго. После ухода господина Димитриадиса посол Республики Кипр сделал звонок одному из министров местного правительства, не приглашенному в члены ГКЧП.