Танковая колонна уже успела подойти к авиабазе и стала перед ее сетчатой оградой. Все орудия были развернуты в сторону летного поля, наводчики сидели в полной боевой готовности, ибо сказано: «Когда ходишь с неверными, держи оружие при себе». Десантники спрыгнули с брони, рассредоточились вдоль дороги, а командиры танков собрались у головной машины, ожидая, пока начальник колонны закончит разговор по сотовому телефону.
Очередной тяжелый «Гэлэкси», грузно опустившись на бетонку, покатился вперед. Замедлив движение, он начал отруливать на стоянку, следуя за джипом, на крыше которого мигал ярко-синий фонарь. Самолет остановился, опустилась задняя рампа, американские десантники стали цепочкой выходить на поле. На бетон медленно скатывался «Хаммер», а на подходе уже прорезали темноту огни следующего транспортника.
На горную степь опустилась темнота. На берегу ручья, у разрушенной каменной деревни смутно виднелся вертолет «Хьюз», несколько дней назад подбитый мусульманами. Сейчас рядом с ним стоял странный летательный аппарат — американский конвертоплан «Белл-Боинг» V22 «Оспри». Действующий как самолет и вертолет, предназначенный для заброски диверсионных подразделений, он прилетел сюда забрать мусульманского шейха. Вместе с шейхом, отцом мальчика, убитого Шинкаревым, разместилась вооруженная охрана. Закрутились два винта, расположенные на концах коротких крыльев; толстый остроносый аппарат медленно поднялся над степью. Когда он набрал высоту, бочкообразные моторы медленно опустились в горизонтальное положение, лопасти стали вертикальными, и геликоптер превратился в самолет. Он рванулся вперед и на скорости шестьсот километров в час помчался в сторону столицы.
***
На окраине столицы к фанерному бараку подкатил ярко размалеванный автобус. Постояв некоторое время, он отъехал, выбрасывая густой синий дым, переваливаясь, как утка, в глубоких грязных лужах. За рулем сидел невысокий крепкий китаец в пестрой рубашке, на голове — кепочка-бейсболка. Врубив приемник на полную громкость, он беспечно курил сигарету, лихо поворачивая руль одной рукой.
В окнах автобуса виднелись веселые китаянки в цветастых платьях. Они хихикали, стреляя глазками в прохожих. У их ног, в проходе и между сиденьями, лежали мужчины, одетые в темные огнезащитные комбинезоны «Номекс», поверх которых были бронежилеты. Все вооружены 9-миллиметровыми пистолетами-пулеметами «Хеклер унд Кох» М5, помповыми ружьями «Браунинг Хай Пауэр», светошумовыми и осколочными гранатами. На лицах — кислородные огнезащитные маски, на головах — ноктовизоры и глубокие каски. У некоторых еще и моток альпинистской веревки плюс страховочный пояс с карабином. Все это — стандартное снаряжение американского антитеррористического отряда «Дельта», правда, китайского производства.
Проехав окраину, автобус покатил по центральным улицам, въехал в Даунтаун и остановился в темном проезде, примерно в двухстах метрах от бронзового небоскреба, прикрывшись от его телекамер углом супермаркета. Получив деньги от водителя, «ночные бабочки» сошли с автобуса и исчезли в направлении ближайшего квартала красных фонарей.
Мужчины остались лежать, а водитель вышел на тротуар. Беспечно насвистывая, он двинулся в сторону небоскреба и обошел его по противоположным сторонам улиц, не приближаясь к выставленным вокруг здания часовым. Охрана была частью из местных солдат в «пятне», частью из фалунгуновцев в темных костюмах, с повязками на головах. Повязки были синие, с желтыми свастиками в красном круге. Перед входом в билдинг на высоких шестах висели три флага, ярко освещенные прожекторами. В темном ночном небе колыхалась фалунгуновская свастика, зеленое знамя Джихада и звездно-полосатое полотнище Соединенных Штатов Америки — международного гаранта мирной передачи власти.
К входу в билдинг с разных сторон подъезжали темные блестящие лимузины. Из одних выходили люди европейского типа в официальных костюмах и галстуках, из других — китайцы в традиционных шелковых костюмах. Прошли генерал Роджерс, полковник Паркер. Среди мужчин мелькали дамы, но их было немного. Прибыла Элизабет Холленфилд в элегантном сером костюме, с лицом строгим и отчужденным. На входе все получали нагрудные карточки с надписью «Emercom», то бишь ГКЧП — по таким карточкам охрана пропускала их к лифтам, на которых они поднимались на девятнадцатый этаж, к большому конференц-залу под номером D652.
В небе послышался гул моторов, и на площадку для геликоптеров, устроенную на крыше небоскреба, медленно опустился конвертоплан «Оспри», снова ставший вертолетом. Вышел длиннобородый шейх в военной форме, с зеленой повязкой на белой чалме. Его охрана, вооруженная до зубов, быстро рассредоточилась по ключевым точкам здания, бесцеремонно потеснив фалунгуновцев и «макак». Шейх тоже прошел в конференц-зал.
Не было генерала Кьонга. Выразив письменно лояльность ГКЧП, он попросил извинения за свое отсутствие и сослался на ранение, полученное на приеме, где ему так и не удалось сделать никакого громкого заявления. Вместо себя генерал направил эскадрилью «Апачей», которые возьмут под охрану объединенную колонну американского десанта и мусульманских танков, в скором времени ожидаемую в столице.
Вертолеты уже были в воздухе — яркими зелеными точками они высветились на индикаторах американского самолета ДРЛО «Сентри». Американцы знали, зачем летит эскадрилья, и барражирующие F-16 не пытались ей препятствовать.
Бронзовый небоскреб почти опустел — люди были лишь на трех этажах: девятнадцатом, на котором расположен конференц-зал, двадцатом, где работает коммуникационный центр NSA, и восемнадцатом, в представительстве «Лорал». Таким образом, предстоящее событие было надежно защищено и сверху, и снизу. С целью наружной маскировки зажгли свет во всех помещениях, в которых имелись окна, и весь небоскреб поднимался в ночное небо огромным светящимся столбом.
***
Практически одновременно с автобусом, но с другой стороны улицы, к небоскребу подъехал черный блестящий лимузин. В отличие от прочих шикарных авто, остановился он не у входа, а за несколько сот метров, в густой тени от пристройки банка. На заднем сиденье ерзал пожилой холеный китаец в европейском костюме; на переднем спокойно сидел грек — смуглый брюнет с небольшими усиками. Он поглядел на часы — раз, другой, — затем набрал номер на сотовом. Этот звонок принял водитель автобуса, все еще беспечно, с сигареткой в губах прогуливавшийся вокруг небоскреба.
За несколько минут до этого в пестрый автобус, где лежала группа мужчин, попытался заглянуть полисмен, с целью выяснить, почему он стоит в неположенном месте. Вопрос, ответ, и коповский труп со свернутой шеей заброшен под автобус, вместе с его мотоциклом. Время от времени оттуда попискивала полицейская рация.
***
В маленькой скалистой бухте — полная темнота. Луны не было, шумело невидимое из бухты море. Чен, проснувшись, посмотрел на часы, затем выбрался на понтон, умылся. Вернувшись в самолет, распаковал мешки, лежащие на заднем сиденье, сбросил с себя измятый костюм и натянул черный комбинезон. Как положено пилоту, надел основной и запасной парашюты и, наконец, пристегнул на грудь темный прибор с объективом.
Еще раз сверившись с картой, китаец включил зажигание, некоторое время прогревал двигатель на малом газу, затем, двинув на себя рычаг подачи топлива, вывел машину из бухточки в море. Волны качали самолет, сбивая ход, но Чен все прибавлял газу. Подкидываемая волнами, осыпаемая облаками брызг, машина разогналась и, тяжело оторвавшись от воды, полетела почти над самыми верхушками волн. Спустя некоторое время самолет набрал высоту и направился в сторону столичных огней.
Над морем все так же, широкими галсами ходил самолет ДРЛО. Один из операторов увидел на мониторе новую отметку и доложил о ней командиру смены. Командир сверился с графиком полетов на этот час и отправил сообщение в штаб эскадры, разместившийся на линкоре «Миссури». В штабе приняли решение: объект уничтожить. Ставки слишком высоки, чтобы допускать появление в воздухе неизвестных самолетов.
С авианосца, тяжело ревя турбинами, поднялись два перехватчика «Грумман» F-14 «Томкэт», которые пошли на объект по лучу радара, посылаемому с «Сентри». Через несколько минут объект засекли их собственные радары, о чем пилоты сообщили на авианосец. Оттуда последовало приказание выйти на ударную позицию и открыть огонь.
В безлунной темноте, на фоне черного шумящего моря, развалины виллы выглядели особенно зловеще. От нагромождения обгорелых плит, досок, гнутых железных балок до сих пор тянуло гарью. Взрыв смел клумбы с розами, повалил и сжег кипарисы, разбросал «Сад пяти камней».
Тишина, стоявшая на заброшенном участке, неожиданно была нарушена шорохом осторожных шагов.
От ворот в сторону виллы, пригнувшись, прошла молодая женщина, одетая в легкую куртку и джинсы. Мягкие каштановые волосы завязаны в тугой узел, на лбу — уродливая черная маска.
Выйдя на пляж, женщина подошла к крутой скале, замыкающей участок, и, хватаясь за известные ей выступы, осторожно двинулась траверсом — не поднимаясь и не опускаясь. По скале она передвигалась неумело, спасало лишь то, что маршрут был хорошо знаком. Обойдя часть скалы, вдающуюся в море, женщина вошла в узкий грот.
— Как у негра в заднице, — по-французски определила она ситуацию, надвигая на глаза черную маску.
В окулярах ноктовизора все выглядело зеленым и размытым, составленным из крупных мерцающих точек. Вдоль подземного канала женщина передвигалась по стене, цепляясь за ступеньки и «карманы» словно специально подобранные под ширину шага и размах рук. За поворотом подземный канал был перегорожен каменным завалом, по всей видимости, оставшимся после взрыва. Женщина повела рукой по стене, перекинула скрытый рычаг, и завал чуть опустился, оставив под самым потолком узкую щель.
— Voila! (Вот так-то! (фр.)) — довольно бросила женщина, когда пролезла сквозь щель и выбралась на причальную стенку. Поворот еще одного рычажка — и канал вновь оказался перегорожен непроходимым многотонным завалом.
Нырнув в один из проходов, женщина очутилась перед массивной железной дверью. Замок, очевидно, работал от автономного источника электропитания, потому что после набора кода дверь медленно ушла в стену. Войдя в помещение и сняв маску, женщина постояла неподвижно — требуется примерно пять минут, чтобы восстановилось зрение после прибора ночного видения. Затем она подошла к электрощиту и включила свет.
В помещении было тепло, сухо, слышалось ровное гудение кондиционера. У одной из стен разместился небольшой пульт с клавиатурой, у другой же стояло нечто, совершенно неожиданное в такой обстановке — деревянная черная с золотом карусельная лошадка.
Женщина затворила дверь, посмотрела на часы, затем села к пульту, включила питание и стала набирать на клавиатуре какой-то код, время от времени сверяясь с подробной картой местности. Закончив набор, она снова посмотрела на часы. Видимо, до контрольного времени осталось еще несколько минут, потому что она встала с мягкого рабочего кресла и подошла к лошадке. Положив руку на ее деревянные ушки, закрыла глаза и замерла, казалось, совершенно уйдя в себя.
***
В кабине гидросамолета слышалось периодическое попискивание — антирадар определил, что самолет засечен чужим лучом. Пилот, слегка нервничая, посмотрел на часы, но продолжал вести «Бонанзу» по направлению к Даунтауну. Под крыльями уже пошли городские кварталы, вдали показалось множество башен, разлинованных огоньками и окруженных матовых сиянием электричества. Легкий писк антирадара перешел в громкий зуммер — самолет был засечен двумя близкими мощными радарами. Даунтаун приближался, но медленно, черт подери, непоправимо медленно! Вдалеке уже показались светлые пятна турбины «Грумманов». Антирадар ударил пронзительными сигналами, достающими, кажется, до самой глубины мозга. Рано, дьявол, еще рано! Пятна турбин приближались, под одним из них вспыхнуло пламя и стало стремительно приближаться к гидроплану — пошла ракета «воздух-воздух».
— Да пропади вы все пропадом! — Из стиснутых зубов Чена вырвался полустон-полурык, и китаец вывалился из кабины в стремительный ночной воздух, бьющий его безжалостным черным ветром.
В свободном падении, плотно сжав кулаки, китаец широко развел руки и ноги. Между рукавами и штанинами его комбинезона натянулись прочные перепонки, как у летучей мыши, на которых, постепенно снижаясь, он стремительно скользил к близкому уже Даунтауну. Через несколько секунд после того, как китаец покинул самолет, ракета, выпущенная с «Груммана», взорвалась в пяти метрах перед «Бонанзой» разорвав гидроплан снопом тяжелых стальных осколков. Горящие остатки самолета, прочертив в ночном небе огненную дугу, рухнули на городскую набережную. Завизжали тормоза, послышался скрежет и лязг металла. От удара вспыхнула машина, за ней еще одна. К набережной стали стягиваться полицейские и пожарные машины, но они продвигались медленно, пробиваясь через образовавшиеся пробки.
— Говорит «Фокстрот-Игл», цель поражена, идем на базу, — доложил на линкор командир звена «Грумманов».
— Слышу вас, «Фокстрот-Игл», возвращайтесь на базу, — ответил ему офицер на авианосце. «Грумманы» пошли на плавный разворот, направляясь в сторону эскадры.
— «Фокстор-Игл», «Фокстрот-Игл!» — вдруг взорвался динамик, — «Фокстрот-Игл», новая цель! Немедленно уничтожить! Как поняли? Немедленно уничтожить!!!
— База, говорит «Фокстрот-Игл», вас поняли: цель уничтожить! — ответил ведущий, и перехватчики легли на новый боевой курс.
***
У мужчин в автобусе вспотели ладони, громко стучали сердца. Водитель, вернувшись с прогулки и сев на пол, на ломаном английском говорил с одним из них, старшим группы, называя его на китайский манер: «Pax Имь».
Еще сильнее ерзал китаец в лимузине, он даже принял валидол. Брюнет же, внешне спокойный, все чаще поглядывал на часы; еще раз посмотрев на стрелку, он достал сотовый телефон, затем положил его на колени, снова поднял, набрал номер, дождался ответа и быстро произнес:
— Уходите. Под любым предлогом, быстро! — И сразу отключился.
В коммуникационном центре NSA, выполнившем перехват, поднялся легкий переполох. Вскочила со своего места и вышла в коридор худая светловолосая девушка. Жакет ее вечернего костюма слегка утолщался под левым плечом.
В конференц-зале небоскреба началось расширенное заседание ГКЧП. Чуть позже на нем должен был выступить Президент страны с заявлением о своей отставке. Мисс Холленфилд, сидящая недалеко от входа, услышала писк своего сотового, нажала кнопку ответа, выслушала, потом недоуменно поглядела на телефон. После секундного колебания она поднялась и вышла в коридор. Направляясь в сторону лифтового холла, Элизабет ощутила между лопаток твердое дуло пистолета.
— Элизабет Холленфилд, вы обвиняетесь в преступлении против Соединенных Штатов Америки! Следуйте за мной, — услышала она холодный голос Джейн. Спустившись на лифте, Джейн передала Элизабет двум охранникам. Те отвели ее в подвал и втолкнули в небольшое помещение за железной дверью, на которой стоял номер G15. Внутри было тепло, сухо; имелся кран с раковиной, в углу стоял биотуалет. Кроме Элизабет, в комнате находился пожилой полноватый азиат. Он бессмысленно улыбался, покачивая головой, на манер китайского болванчика.
***
Женщина в пещере, оторвавшись от лошадки и взглянув на часы, снова села к пульту. С левой стороны светилась большая красная кнопка. Руки женщины дрожали. Она потянулась было к кнопке, потом отвела руку. Снова потянулась, снова отвела. Затем подняла руку ко лбу и наложила на себя — с левого плеча на правое — широкое и твердое католическое знамение. Выкрикнула странным, как будто не своим голосом: «Dominus vobiscum!» (С нами Бог! (лат.)) — и с силой надавила на кнопку.
Под безлунным небом все так же чернели развалины виллы. Внезапно начали шевелиться сваленные друг на друга, бетонные плиты. Со скрежетом разъехались закопченные балки, покатились кирпичи, и, раздвигая оставшийся мусор, медленно поднялся массивный черный цилиндр. Тяжелая крышка, отброшенная взрывом пиропатронов, упала на землю. Из верхнего торца цилиндра появился оранжево-красный свет, переходящий в языки огня, и сквозь гудящее пламя, окруженное клубами расцвеченного дыма, медленно прошел остроносый силуэт ракеты.
Постояв секунду на шаре ревущего пламени, российская ракета средней дальности «Искандер-Э» (китайской сборки, и системой наведения американской фирмы «Лорал») ушла в небо, разворачиваясь на боевой курс. Секунду спустя в землю врезались ракеты «Мейверик», выпущенные с «Грумманов».
В столбах огня и дыма в воздух летела земля, куски бетона, обломки искореженной ракетной шахты.
Именно последние компоненты для сборки ракеты (а вовсе не результаты испытаний с китайского полигона Хичан) привозила таинственная подводная лодка. Ракету готовили на непредвиденный случай и, будь такая необходимость, поставили бы на нее ядерную боеголовку. Однако в этот раз установили нечто иное: обычную боеголовку и плазменный генератор, разработанный российским научным центром имени Келдыша. В полете ракету окутало облако ионизированного газа, поглощающего и искажающего луч радара. На индикаторах «Сентри» появилось несколько крохотных, едва заметных точек, которые при каждом обороте луча оказывались совсем в других местах. Цели для удара не было ни для «Грумманов», ни для противоракетной системы «Патриот»; и русский убийца мчался сквозь ночь, словно пылающая звезда, с грозным ревом выбрасывая из дюз реактивное пламя.
В это же самое время на склоне по ночному лесу пробиралась женщина. Она сгибалась под тяжестью какого-то странного предмета, своими очертаниями напоминающего деревянную лошадку с карусели.
***
Дежурный полицейского участка Даунтауна находился в недоумении — не отвечал на вызов один из патрульных. Рация долго молчала, потом незнакомый голос на ломаном английском посоветовал «ментам поганым» идти куда-то. Сообщение записали и отправили в Центральное управление на дешифровку, в район же на всякий случай выслали последнюю патрульную машину — все остальные были вызваны на набережную, куда неожиданно упал горящий самолет.
***
Крыши небоскребов Даунтауна, мелькая в черном свистящем воздухе, проносились под сжатыми кулаками Чена. Меняя положение рук, ему удавалось как-то поворачивать, но для маневра уже не хватало высоты. Бронзовый небоскреб показался в створе улицы-реки, заполненной автомобилями. Чен дернул за кольцо на груди, за спиной раздался хлопок, и в воздухе раскрылось черное крыло параплана. Местный воздушный поток понес Чена среди высотных зданий. Натягивая стропы, китаец управлял парапланом. Облетев очередной небоскреб, он оказался перед нужной ему стеной, на которой ярко горели все окна.
Приблизившись к зданию, китаец включил прибор, закрепленный поверх запасного парашюта. Пульсирующая красная точка лазерной наводки поползла по переплетам стеклянной стены, выбирая нужное окно. Однако высота стремительно терялась — Чен не мог маневрировать в потоках воздуха, занятый наводкой на цель. Выгибаясь назад, он из последних сил пытался удержать красный глазок на нужном окне.
— Да где же она, сволочь?!
Он сыпал самыми грязными ругательствами, которые только знал, но издалека уже слышался нарастающий рев «Искандера», на последнем участке пути наводящегося по лазерному пятнышку. В темном небе появилось размытое светлое пятно; оно уплотнялось, превращаясь в огненный факел, который бил из ракетных дюз. В последнее мгновение китаец потерял цель, уведя наводку в ночное небо, но тяжелая остроносая ракета уже по инерции вошла в широкое стеклянное окно конференц-зала под номером D652.
Из бронзового параллелепипеда с грохотом вырвалось пламя, широкой полосой окаймив весь этаж, обрушив град битого стекла и покореженные металлические рамы. Из коммуникационного центра, расположенного выше этажом, вырвались ослепительные снопы электрических искр. Тяжелое оборудование падало сквозь разрушенные перекрытия, пробивало пол конференц-зала и валилось дальше, в офисы «Лорал», в которых также начался пожар. Здесь горело все, в том числе и белая папка, на первой странице которой улыбались друг другу легкомысленная американская француженка и бородатый русский курьер.
Сразу после взрыва люди, которые прятались в автобусе, бросились к небоскребу. Они расстреляли охрану, стоявшую у входа, внимание которой было отвлечено ударом ракеты. Одна часть группы нападавших забросала гранатами вестибюль и стала пробиваться на второй этаж; другая атаковала ворота, ведущие в подвал. В это время на улице послышался вой патрульной машины, яркая мигалка которой быстро приближалась к небоскребу.
— Ну неймется им, ментам поганым! — прорычал здоровенный светлобородый мужик, вскинув на плечо «Муху».
Резкий хлопок, свист, удар — и искореженная полыхающая машина, завалившись на бок, на полной скорости въехала в какую-то витрину.
Из темноты выскочил парашютист, одетый в темный комбинезон, перепонки которого были разрезаны ножом для удобства движения.
— Ключей нет, у Вонга были! — прокричал он сквозь грохот боя.
Требовалось ставить на ворота пластиковую взрывчатку, но к воротам не подойти — охрана небоскреба вела огонь со второго этажа, хотя первая часть группы уже зажала ее там.
— Черт, время уходит!
Радист Серега прыгнул в трактор, стоящий у стены. Разбив прикладом замок зажигания, он соединил проводки: мелькнули искры, взвыл стартер, тявкнул пускач, наконец заработал дизель. Трактор двинулся с места, но в это время искореженный кусок стены грохнулся на пристройку небоскреба и расплющил резервную цистерну с газом.
Волна яркого пламени стремительно заполнила свободное пространство. Все бросились кто куда; массивный желтый «Коматсу» с огненными кругами вместо колес покатился вниз по рампе и со скрежетом высадил ворота.
— Вперед!
Люди в черном бросились в подвал, расстреливая и забрасывая гранатами нескольких охранников, ведущих огонь с противоположной стороны. Рахим с Бородой подскочили к трактору и остановились — безжизненное тело Сергея, упав с сиденья, свесилось в открытую дверь.
— Потом, все потом! — крикнул Чен, подскочив к двери склада G15. — Майор, нужно открыть!
Рахим вскинул помповый «браунинг» — выстрел, еще один, потом удар прикладом, — и дверь повисла на одной петле. Рахим, Борода и Чен вошли в склад, в центре которого пожилой китаец улыбался все той же улыбкой болванчика. Борода грубо тряхнул его за шиворот:
— Да в нем дури по уши! Такой чего хошь подпишет...
— Отставить! — скомандовал Рахим и по-военному четко обратился к пожилому китайцу: — Господин президент, антитеррористическая группа...
Тот продолжал бессмысленно улыбаться.
— Оставь его! — сказал Чен, набирая номер на «трубе».
***
В черном лимузине, который стоял недалеко от горящего здания, нервозность дошла до предела. Китаец непрерывно вытирал пот большим клетчатым платком, грек сидел неподвижно, откинувшись на спинку кресла, однако напряжение чувствовалось и в нем.
— Dance macabre (Пляска смерти (фр.)) — покачал он головой, глядя на пылающий небоскреб, от которого доносились звуки автоматных очередей. — А ведь нервные клетки не восстанавливаются. Вот в чем дело-то, господа...
Послышался сигнал телефона. Костас принял короткое сообщение, произнес:
— Ну, вот и все — «На Дерибасовской закрылася пивная». Вперед, господа!
Лимузин тронулся и, осторожно объехав здание, спустился в подвал. Там брюнет вышел из машины, вместе с Ченом усадил президента на заднее сиденье. После этого Костас повернулся к Чену и поднял палец: «Не забудь!» Затем сел на переднее кресло. Лимузин поднялся по рампе и на большой скорости умчался по улице.
Рахим остался у трактора, осторожно снимая с него тело Сергея. Борода, снова зайдя в комнату, подозрительно осмотрел все углы и под одной из полок обнаружил темноволосую женщину в строгом вечернем костюме, охватившую руками колени. Она подняла на него взгляд, в котором страх смешался с удивлением. Перед ней стоял здоровый светлобородый мужик в черном комбинезоне, в черной каске, с прибором ночного видения на лбу — Илья Муромец в космосе, персонаж советской фантастики, которую в свое время Элизабет Холленфилд изучала в Гарвардском университете.
— Ну, сучка, говорил тебе, что встретимся... — процедил Илья Муромец.
За шиворот он вытащил женщину в коридор и остановился, глядя на Рахима. В это время со стороны входа в подвал хлопнули пистолетные выстрелы. Пуля просвистела над головой Элизабет, еще две ударили Бороде в спину, разорвав комбинезон. В воротах стояла Джейн с пистолетом в руках. Борода рухнул, прикрывая собой Элизабет; Рахим, прыгнув за трактор, швырнул ручную гранату. Грохнул взрыв, свистнули осколки. Чен с Рахимом поднялись, Элизабет выбралась из-под грузного тела своего спасителя. Мертвая Джейн валялась у входа, лежало неподвижно.
— Готов, что ли? — Рахим указал на Бороду.
— Хрен те! — Борода сел на пол, потом поднялся, кряхтя. Завел руку за спину, ощупал вмятины на бронежилете.
— Спасая дам, герои гибнут, — продекламировал Чен.
— Щас! — размашистая оплеуха отбросила женщину на пару метров и впечатала спиной в бетонную стену подвала.
— А то чистенькая больно, — проворчал Борода, — подозрительно...
Мисс Холленфилд подняла голову — одна щека покраснела, распухла, глаз начал заплывать, слезы смешались с кровью из разбитого носа.
— Да, так лучше, — с видом знатока оценил Чен.
— Еще ляжку прострелить. — Борода вскинул автомат.
Элизабет, не говоря не слова, испуганно поджала ноги.
— И так сойдет. — Китаец пригнул к земле ствол.
— Я бью два раза. — Борода продемонстрировал окружающим кулачище, обтянутый черной кевларовой перчаткой. — Второй раз — по крышке гроба!
С улицы донесся сигнал подъехавшего автобуса. В ворота вошел Джекки, все так же с сигаретой в углу рта.
— Чен, пора ноги делать!
Чен на секунду задумался, пробормотав: «черт, наши материалы...», затем махнул рукой, подгоняя всех к выходу. Сам он увешал оставшимися гранатами топливный бак трактора. К чеке одной гранаты привязал тонкую проволоку и, разматывая ее, бегом догнал остальных. Прогремел взрыв, наружу вырвались языки пламени.
— Не нам, так никому!
Группа уселась в подъехавший автобус, загрузив убитых, помогая раненым. Потери большие — пострадало около половины людей. Сказалось отсутствие опыта городских операций, да и охрана дралась хорошо, особенно те, на чьих головах были ярко-зеленые повязки.
Тем не менее, дело сделано. Полил дождь, его косые струи мелькали в языках пламени, с шипеньем поднимался пар. Автобус скрылся в темном проезде, такси увезло молчавшую Элизабет, а к пылавшему небоскребу, вырвавшись из транспортного хаоса на набережной, мчались пожарные и полицейские машины.
***
Выглянув из-за деревьев, Шинкарев увидел просторное поле с ангарами, окруженное забором из проволочной сетки. Недалеко стоял часовой. С темного неба свалился рев транспортника, мелькнули прожектора, по земле побежали лучи. Пользуясь шумом и мельтешением огней, блестящих в дождевых струях, Андрей успел приблизиться к часовому и упасть в траву шагах в трех от него.
Дождь перешел в ливень, струи хлестали по траве, по Андрею, стучали по каске часового. Шинкарев еще ближе подобрался к нему, замер, потом бросился сзади, схватил рукой за край каски и полоснул ножом по горлу.
«Не орет, когда так, по горлу-то...» — мелькнула тупая мысль, пока руки машинально оттаскивали тело на траву, стягивали одежду и каску. Все это Андрей надел прямо на свои мокрые тряпки. Одежда часового оказалась коротка и узка, да и черт с ней — военная форма даст хоть какую-то маскировку.
Забрав автомат убитого, Андрей перемахнул через ограждение и двинулся вперед, примерно определив нужную ему взлетно-посадочную полосу.
На аэродроме мелькали огни, отражаясь в лужах, испещренных колечками от дождевых капель. Маневрировали грузные самолеты; некоторые из них стояли, опустив задние люки. Высокие округлые борта и плоскости переходили из света в тень, на килях мигали сигнальные огни, окрашивая все в красный и зеленый. Между самолетами в разных направлениях проходили группы американских десантников с автоматами и тяжелыми рюкзаками, проезжали БТРы и «Хаммеры».
На Андрея пока никто не смотрел, и он без помех обошел несколько самолетов, продвигаясь к нужному ему ангару. Краем глаза заметил небольшой патрульный джип, объезжающий летное поле. Шинкарев нырнул в тень, отбрасываемую тяжелыми литыми колесами и трубчатыми опорами шасси. «Если заметят, что делать»? В крайнем случае, стрелять в упор, прыгать в джип и уходить с летного поля. А дальше что? Искать Чена? В такой ситуации Чен то, может, опаснее всех».
Тем временем на авиабазу въехал небольшой серебристый «Форд-транзит» с дипломатическими номерами. Персонал из посольства Кипра подкатил к своему «чартерному рейсу» — все нормально, документы в порядке, американские миротворческие силы не препятствуют вылету.
Среди пассажиров оказался смуглый брюнет с усиками, краем глаза оглядывавший аэродром. Не задерживаясь на откидном трапе, он спокойно вошел внутрь самолета.
За сетчатым забором стояла колонна танков, орудия их по-прежнему смотрели на пол. Экипажи и десант сгрудились у машин, прячась от дождя; все чего-то ждали. Внезапно ожил телефон командира колонны. Он выслушал сообщение и изменился в лице:
— Шайтан! Засада! Шейх погиб, ребята погибли!
— Проклятье! Да мы этих собак зубами рвать будем! — Командиры танков указывали на американцев на летном поле.
— Стой, стой, сейчас во всем разберемся! — кое-как успокоил подчиненных командир колонны. — Скоро все будет выяснено, и объединенными миротворческими силами американский десант и мусульманские танки двинутся на столицу. И поход этот надолго запомнится, клянусь Аллахом!
На летное поле отправились парламентеры во главе с командиром. Они перелезли через сетчатый забор и, размахивая белым флагом, направились к транспортникам.
Навстречу им двинулся американский полковник — один из офицеров, командующих высадкой. За ним шла группа бойцов «Дельта-форс», экипированных по спецпрограмме перспективной пехоты США. Одетые в скафандры, защищающие от пуль и осколков, снабженные мини-радарами и лазер-дальномерами, видящие сквозь тьму и дым благодаря инфракрасным ноктовизорам, солдаты выглядели диковинными полулюдьми-полуроботами. Изображение местности высвечивалось на бронестекле защитных шлемов; у каждого бойца имелся спутниковый приемник GPS, позволяющий солдату знать свое местоположение, где бы тот ни находился.
Пехотинцы держали в руках стрелковые комплексы, объединяющие пятимиллиметровый автомат, двадцатимиллиметровый карабин и подствольный гранатомет. Комплексный прицельный блок этих аппаратов имел радиосвязь с мини-компьютером, вмонтированном в защитный шлем.
Капли, отлетающие от фигур, пронизанные ярким галогеновым светом и цветной пульсацией сигнальных огней, образовали вокруг людей радужное сияние, и в этом сиянии мусульмане — бородатые боги темной войны — неторопливо приближались к солдатам самоуверенной технотронной цивилизации. Сейчас два отряда «мировых карателей» встретятся, уладят недоразумение и вместе двинутся вперед, в очередной раз показав человечеству его место.
Разве у кого-то хватит наглости их остановить?
Лежа за литым колесом «Гэлэкси», Андрей видел танковую колонну, видел парламентеров, выходящих из тени. Он прекрасно понимал, что происходит на летном поле, и у него было полное право не вмешиваться в происходящее. Найти самолет, передать коробку и улететь отсюда к чертовой матери. Только это он и должен сделать; он ведь курьер — разве не так?
Можно и так, конечно...
Андрей поднял автомат.
«Стреляние в цель, — писал Козьма Прутков, — укрепляет руку и причиняет верность глазу». Золотые слова, успел подумать русский курьер, пока, щурясь от дождя, совмещал мушку с прицелом. Он прошелся очередью по четверке исламистов, стараясь не попасть в янкесов. Двое бородачей, включая командира колонны, остались неподвижно лежать на бетоне, третий безуспешно пытался подняться, четвертый, держась за бедро и хромая, изо всех сил бежал к забору. В колонне раздался гневный рев воинов Аллаха; танковые орудия изрыгнули пламя; упругий грохот выстрелов покатился по полю; из башен со звоном вывалились дымящиеся гильзы. Снаряд ударил в гущу бойцов «Дельты»: в воздухе закувыркались руки и ноги в обрывках скафандров, осколки кибершлемов, искореженные стрелковые комплексы. Другой снаряд угодил в борт самолета — взлетели дюралевые обломки, из широкой рваной дыры повалил черный дым. Загорелся один из бронетранспортеров. Уцелевшие солдаты «Дельты», рассыпавшись в цепь, стреляли по танкам, некоторые застыли в ступоре.
«Game over», — успел подумать Андрей. — Развлекайтесь, ребята, но без меня». Он отполз от колеса, вскочил на ноги. Показалась эскадрилья боевых вертолетов. «Апачи», отправленные генералом Кьонгом, атаковали колонну танков. Вертолеты выпустили НУРСы, заработали 20-миллиметровые мотор-пушки «Вулкан». В сторону поля вертолеты не стреляли, не вели по ним огонь и американцы.
Мусульмане оказались стойкими и храбрыми воинами. Они отвечали очередями башенных пулеметов; между танков рассыпались стрелки с «Иглами» и «Стингерами», поднимая к небу зеленые трубы.
Рассыпая искры, темноту прочертили яркие хвосты ракет. Горели несколько танков, рухнул «Апач»; другой, задымив, потянул к лесу. Вертолеты ушли, но американские F-16, которые прикрывали высадку десанта, обрушили на танки лавину ракет «воздух- земля». В сплошной полосе разрывов сдетонировали боезапас и топливо в танках; в столбах огня переворачивались массивные корпуса, взлетали круглые башни, медленно кувыркалось зеленое знамя.
Но перед тем как умереть, заместитель погибшего командира колонны успел сделать звонок по мобильнику — в Лондон, в центр «Аль-Мухаджирун», — и рассказать про засаду, устроенную американцами. Из Лондона сразу же позвонили в Афганистан, где длиннобородый человек с глазами мученика принял решение примерно наказать подлых кяфиров.
Тем временем Андрей, выкладываясь на полную катушку, бежал к одному из ангаров. Оттуда, освещенный голубым светом прожекторов (один прожектор вдруг выпустил фонтан ослепительных искр и погас), выкатился небольшой реактивный «Лиэрджет». Снежно-белая гражданская машина странно выглядела среди грузных темных транспортников, взрывов и пламени. Гудя двумя турбинами «Гарретт», самолет начал разворачиваться для взлетного разгона, когда Андрей подбежал к нему и замахал руками.
Самолет не останавливался. Шинкарев, задыхаясь, забежал спереди и выпустил перед кабиной пилотов длинную очередь. Вспышки выстрелов заставили «Лиэрджет» сбросить скорость. Пилот в белой рубашке выглянул наружу; Андрей показал себе на грудь, потом — на входной люк. Летчик отрицательно помотал головой, тогда Шинкарев направил автоматный ствол в борт и демонстративно передернул затвор. Это был блеф — магазин уже опустел. Однако на медленном ходу люк откинулся, став трапом, на который Андрей из последних сил бросил непослушное тело.
Неподалеку раздался сильный взрыв, самолет качнуло. Чьи-то руки втянули беглеца внутрь, трап поднялся, люк закрылся, и все внешние звуки сразу заглохли. Гул турбин перешел в высокий вой, самолет начал разгон. Андрей понял, что он в одиночестве лежит в темном тамбуре на коврике — мягком, черт подери, сухом и теплом! — в то время как машина стремительно набирает скорость. Незаметно «Лиэрджет» оторвался от бетонки и круто ушел в ночное небо, обойдя на взлете транспортник и оставив внизу авиабазу, искрящуюся вспышками ночного боя.
Шинкарев закрыл глаза и погрузился в неглубокий, чуткий сон.