Мик, валяясь на брюхе и помахивая в воздухе ногами, с ехидцей наблюдал, как безбожно мухлюет его компьютер.

Игра была простенькой: сбить вражеский кораблик, едва тот покажется из-за неприятельского берега. Что ещё прикажете делать в скверную погоду?!

С тех пор, как завершилось приключение черепашек в прошлом, минуло полгода. Черепашки порой даже жалели, что все позади. И даже Эйприл все реже вспоминала о смелости братцев.

Раф пыхтел, пытаясь спасти хоть что-то из разгромленной эскадры. На мониторе цветными фонтанчиками вспыхивали взрывы.

– Ещё один славно завершил боевой путь, – Мик старался глядеть в сторону: уж больно жалкий был у Рафаэля вид.

– Везёт тебе сегодня. – Раф вгрызся в апельсин. Брызнул сок, оставив на стекле монитора мутный след.

Мик протёр стекло, полюбовался на разгоревшееся морское сражение.

– Удачи всегда через раз – жди неприятностей! – предупредил Раф Мика.

Но подколки брата не могли вывести Мика из прекрасного расположения духа. Мик в жизни не признается, почему у Рафаэля разгромный счёт: Мик просто-напросто перепрограммировал компьютер – и вместо того, чтобы уничтожить суда неприятеля, коми перекрашивал кораблики Рафа в цвета Мика. Причём окрашивал всё, что подворачивалось.

В запале схватки Рафаэль не замечал, как картинка постепенно приобретает малиновый оттенок.

Когда Раф в очередной раз перехватил управление, воевать было нечем. Рафаэль надулся: так позорно он ещё ни разу не проигрывал. Ещё раз глянул на постыдное побоище: по заливу, обрамлённому для пущей устрашительности свирепыми мордами, сновали лишь кораблики Мика. Раф присмотрелся. В воде плавали зубастые акулы. Черепашке даже показалось, что одна из них повернулась в его сторону и ехидно подмигнула, показала розовый язык.

Мик колобком скатился со стула. Раф кинулся следом.

– Жулик! Мошенник! – орал Раф, пытаясь наддать Мику всеми четырьмя лапами.

Мик не успел сгруппироваться – и, оказавшись в мгновение ока вверх брюхом, бестолково колотил лапами воздух.

– Ты – злодейская душонка! – заверещал Мик. – Так нечестно!

Раф с минуту полюбовался на мучения братца.

– А подтасовывать результаты – честно? Мик умолк, пытаясь перевернуться самостоятельно.

Раф остался очень доволен. Жуликов нет смысла калечить, потом самому станет жалко. Вот проучить – неужели до Мика никогда не дойдёт, что нужно быть честным?!

– Слушайте. – Дон, упаковывая телевизор в коробку, на минуту остановился, – всякому терпению есть предел. Вы вообще собираетесь помогать?

Он готовился к переезду, подогреваемый злостью на городские власти, которые таки решились запустить заброшенную ветку метрополитена. А жить где?

Лео всунул голову между Миком и Рафом.

– Ребята! Пора отчаливать, потом доссоритесь! Втроём они с лёгкостью перевернули упирающегося Мика на спину. Тот отбивался:

– Где это видано: над людьми издеваться?!

– Тебе до человека – ещё расти да расти! – тряхнул брата за шиворот Раф.

– Да что, объясните, за спешка? – Мик пытался вырваться. – Новую квартиру собирались искать на будущей неделе!

– Это в выходные неделя была будущей, – мрачно пояснил Лео, – а с понедельника – уже настоящее!

– Дотянули, – нехотя буркнул Дон, – теперь придётся оккупировать квартиру Эйприл.

– А мы не помешаем? – иногда на Мика находила деликатность.

– Во-первых, иначе нас сгребут ковшом шагающего экскаватора, а, во-вторых, все равно выхода нет! Сплинтер уже там окопался, – Лео даже устал говорить так много.

* * *

Маленький красный автомобильчик Эйприл, похожий на ёлочное украшение, остановился между закусочной и парикмахерской. Характер у автомобильчика был своенравный, и Эйприл молилась, чтобы он завёлся с пол-оборота. Но пока ехать было некуда.

Время от времени парикмахер с любопытством поглядывал на взъерошенную причёску девушки в машине. Эйприл решительно сжимала губы – мастер, старый негр с курчавой бородкой и опрятным барашком на голове, смущённо отворачивался.

Эйприл отражалась в витрине парикмахерской: и почему это люди позволяют себе пялиться?

Эйприл крепилась что было сил: хотелось спать.

Сегодняшний день начинался скверно. Эйприл проснулась задолго до того, как включился звонок таймера. Серенький полумрак лежал в комнате. Глаза, словно между веками поставили распорки, глядели в мутно-белый потолок. Эйприл дотянулась до таймера, прихлопнула уже бесполезную кнопку звонка.

– Половина пятого! – интересно, чем люди занимаются в такую рань?!

В уголке шуршала сухариком мышь. Эйприл позвала мышонка. Она нарочно купила электронного зверька в магазине зооигрушек. Всё-таки, приятно, проснувшись среди ночи, знать – рядом живая душа. Эйприл усмехнулась, представив серый комочек, любопытный и вороватый.

Современные игрушки очень были похожи на настоящих зверушек. За мышонка Эйприл отдала недельный заработок, но приятели всегда обходятся недёшево. Правда, стыдно перед Миком – он в этом месяце останется без боксёрских перчаток.

Эйприл не всегда понимала своих приятелей. Готовы драться, соревноваться, устраивать кроссы по туннелям. Ни секунды покоя. Эйприл любила Сплинтера и черепашек-мутантов, но порой уставала от их неуёмной энергии.

Сплинтер, правда, отличался усидчивостью, но, Эйприл подозревала: за терпеливым сидением с книжкой таится обыкновеннейшая лень. Сплинтер и усом не шевельнёт, если это будет стоить усилий.

Эйприл села в постели, подоткнув под себя одеяло. Мысли по-прежнему бродили злые, взявшиеся невесть откуда. Зачем-то захотелось разбудить того, кто обосновался в кухне, причём без квартплаты. Эйприл сейчас не хотела думать, что сама предложила свой буфет, переместив посуду и кухонные полотенца в ящик из-под пылесоса.

Дальше – хуже. Эйприл захотелось запустить тапок в вечно голодного электронного мышонка.

Хруст стал жёстче. Самовосстанавливающийся сухарик словно оброс жестяной коркой.

Эйприл глянула в окно: виднелся кусочек неба. Девушка выбрала себе квартиру на последнем этаже новоотстроенного небоскрёба. Над ней была лишь оранжерея с причудливо изогнутыми хрупкими перильцами. Оранжерею обслуживал глуховатый робот-садовник.

Эйприл включила кофеварку, щедро сыпанув в воронку молотый кофе. Долила воды до отметки «максимум».

Через минуту ноздри защекотал горьковатый парок.

Пить кофе в любое время суток у Эйприл давно вошло в привычку.

Хруст проступил явственнее. На кухне завозились, но лишь плотнее захлопнулась дверца буфета.

Теперь хрустело сверху.

– Горе-мастера! – пнула табурет Эйприл. – С чего бы мыши ходить по вертикальным поверхностям?!

Самого мышонка видно не было. Эйприл в сердцах чуть не разбила чашку с кофе.

Мышонок умудрился выбраться из квартиры и устроился на лестничной клетке.

– Так, – Эйприл чувствовала, что злость комком застряла в горле, – теперь я ещё и мышей ловить должна!

Накинула лёгенький прозрачный халатик, едва прикрывавший бедра. Поясок куда-то задевался. Ещё и заело дверную цепочку. Эйприл рванула. Цепочка отскочила. Эйприл толкнула дверь. Этого быть не могло!

На лестничную площадку рядом с квартирой Эйприл выходила ещё одна дверь – обитая железом – соседа девушка видела всего дважды: когда он, командуя роботами-грузчиками, заселялся и на следующее утро, когда в самый неподходящий момент у Эйприл кончились запасы пепси. Эйприл и сейчас поёжилась, припомнив скрежетание железных пластин и неприязненный взгляд старикана. Эйприл тогда поклялась, что лучше до конца своих дней будет пить воду из-под крана. Сейчас бы не помешал ледяной душ: на лестнице, чуть подсвеченный светом с нижнего этажа, юлил смерч. Впрочем, смерч – сильно сказано для вихрящегося потока воздуха. Полы халатика встрепенулись и вытянулись в сторону пыльной воронки.

– Кыш! Кыш отсюда! – замахала девушка руками. Воронка замерла.

Честно говоря, Эйприл была готова сбежать. Юркнуть в квартиру, защёлкнуть замок и спрятаться под одеяло. Но тут дверь, увлекаемая сквозняком, мягонько шлёпнула. Замок задорно щёлкнул. Девушка, сознавая бесполезность поисков ключа, ощупала халатик. Смерч насмешливо крутнулся. А потом двинул вверх по ступеням.

– Нет! – взвизгнула Эйприл: нервы и так были напряжены, словно серебряная струнка, которую пробуют на разрыв. Прижалась к холодной двери соседа.

И в тот же миг дверь отворилась. На пороге, в пижаме и с мертвенно-бледным лицом, стоял неприветливый сосед.

– Наконец-то! – даже радость в голосе соседа звучала утробно и глухо. – Проходи!

Эйприл не поверила:

– Это вы мне, мистер… – имя соседа выпорхнуло из головы.

Но тот глядел мимо Эйприл. Девушка оглянулась. Смерч сгустился, потом вытянулся длинным сизым шлейфом и заскользил в открытую дверь. Сосед смотрел незряче. Словно сомнамбул, попятился.

«Пьян?» Эйприл не могла позволить себе не вмешиваться в эту историю: уж очень чудовищное выражение было на лице соседа. Эйприл, ругая себя, на чём свет стоит, прошмыгнула следом за смерчем. На неё внимания никто не обратил: ни человек, ни вихрь. Наконец Эйприл припомнила, что странного соседа зовут мистер Р. Смит. Только сейчас поразило, что столь приметная личность, которую не пропустишь в толпе, носит самое серенькое, распространённое имя. Эйприл не могла не признать, что снова вляпалась в приключение. Ещё было время уйти: Р. Смит и его посетитель не реагировали. Но тогда она не узнает, с чего это смерчи разгуливают по квартирам! Эйприл была уверена, что планировкой квартира мало отличается от её собственной. Современные архитекторы не мудрствуют: ставят короба да набивают их электроникой. Дома, в результате, похожи, как сиамские близнецы.

Но бесподобный мистер Смит и своё жильё превратил в кошмар. Во-первых, поражало гулкое эхо, гулявшее по нескончаемой анфиладе комнат. Стрельчатые окна, украшенные витражами, походили на бойницы древних замков, какими их нарисовал бы талантливый, но не отягощённый эрудицией двенадцатилетний гений.

Свет, куда бы Эйприл ни скользнула взглядом, оказывался за спиной, словно источник света играл в прятки.

Эйприл чуть замешкалась, рассматривая коллекцию оружия: от первобытных каменных топориков до небольшого лазера, – и тут же чуть не потеряла из виду парочку.

Круглый зал, куда заторопилась Эйприл, с окнами, забранными железной решёткой, освещался пламенем камина. Причём окна располагались и па потолке, похожие на иллюминаторы. Эйприл огляделась. И тут же впилась зубами в собственную руку, сдерживая крик. Спину окатило холодным потом. Эйприл чувствовала, что сейчас её стошнит. На стене, прикреплённое кожаными ремнями, висело тело девушки лет восемнадцати. Эйприл пригляделась: муляж был похож на живого человека. Нелепая гипсовая кукла – и все-то! – Странные фантазии у мистера Р. Смита, прошипела Эйприл, рассматривая электронную игрушку, имитирующую человеческое тело, покалеченное и изуродованное.

Кукла, запрограммированная на чужое присутствие, застонала и оскалила мелкие острые зубки.

Эйприл, сдерживая отвращение, опрометью бросилась прочь. Сейчас ей уже не хотелось приключений – она готова была дать обет не высовывать носа, даже если рядом будет гореть: мистер Смит нуждался в консультации психиатра! И здоровенного полицейского!…

Время от времени в газетах и на телевидении возникала шумиха: электроника достигла того уровня, когда человек, не угрожая окружающим, мог воплотить в реальность самые грязные свои помыслы и желания. Достаточно заказать игрушку. Её могут сделать в виде нелюбимого начальника или склочной жены. Вначале новинку приняли: уровень преступности резко пополз вниз. Но потом игрушки пришлось запретить: имитация оказалась так сильна, что, вырвав глаз кукле или оторвав ей руку, человек привыкал к мысли: ближний – та же игрушка. Электронные монстры выпустили на свободу кровожадного джинна – человек быстро ли шалея остатков совести.

И вот в соседней квартире Эйприл встречает маньяка. Где гарантия, что однажды Смит не захочет посмотреть, как дёргается и мучается живой человек.

Эйприл метнулась, наверное, перепутав коридоры: она попала в зал, так же скупо освещённый.

Единственным украшением зала был примитивный алтарь в центре. Грубо сложенная из камней пирамида была залита спёкшейся красной краской. Венчал пирамиду светящий желтоватыми бликами человеческий череп. Эйприл догадалась: мистер Р. Смит не был сумасшедшим. Пирамида, залитая кровью, и череп – атрибуты секты сатанистов. Впрочем, сатанисты, по мнению девушки, все поголовно были помешанные.

В зале напротив мистера Р. Смита, присев на корточки, пристроился молодой человек. Лишь рост поражал: даже вот так, сидя, он был головой на уровне со стоящим Смитом.

– Четыре века, говоришь? – незнакомец вытащил из кармана кожаного комбинезона пачку сигарет.

Размяв сигарету в зубах, парень внезапно встряхнул кулаком и выбросил вперёд указательный палец. Тот зажёгся ярко-жёлтым пламенем.

Эйприл попятилась: огонь был настоящим.

Смит глядел с восторженностью барана:

– Ишь, и спичек не надо переводить!

Секта сатанистов в последние годы все смелее поднимала голову, игнорируя общественную мораль. Ходили смутные слухи о сваренных в молоке заживо козлятах, о диких оргиях в пригородах и заброшенных парках.

В слухи не верили. Но куклу Эйприл видела своими глазами. Даже захотелось ещё раз проверить, мучается ли кукла на стене садиста.

– Я рад, что вы пришли ко мне первому, – заискивал Смит.

Хищник растянул губы в улыбке: кажется, именно так у людей принято выражать добрые чувства?

Его явно принимали за кого-то другого. Но Хищник был рад, что, наконец, выбрался из средневековья.

От воспоминаний передёргивало. Хищник столько плутал по лабиринтам времени, побывав в разных столетиях и странах – он устал. И нигде не было ни минуты покоя: где бы ни появился Хищник, струилась кровь, горела в войнах земля. И угнетающая бессмысленность существования. Будь Хищник чуть откровеннее сам с собой, он бы признался, что попросту хочет куда-то приткнуться. Но люди – неугомонны. И Хищник занимался, чем умел: торговал оружием, переворачивая историю. И вздохнул с облегчением лишь тогда, когда в разгар очередной войны учуял призыв из двадцатого века. Столько зла, как двадцатый, не накопили все предыдущие века – и барьер времени треснул, вырывая Хищника из глубин прошлого. Зло – самая мощная сила, которой не противостоять. Хищник не сопротивлялся, когда призыв из будущего потянул его через время. Хищник скользил по лучу зла, как конькобежец по ледовой дорожке, не понимая окружающее и не стараясь понять. Хищник осознал себя живым существом, наделённым разумом, перед дверью этого недотёпы, который сейчас глядит, открыв рот.

Хищник даже не сразу поверил, что источник зла – этот плюгавенький двуногий. Ненависть коротышки оказалась сильнее зла всех войн и эпидемий, державших Хищника во временном капкане. Злоба этой семенящей мокрицы против человеческого рода оказалась мощнее и устойчивей, чем злоба раненой тигрицы, у которой отнимают тигрёнка. Слепое чувство гнева, единственное, которым жил мистер Р. Смит, оказалось даже способно пробить брешь во времени. И Хищник был ему благодарен. Несмотря ни на что, раса Хищников знает долг чести.

Мистер Смит, соорудивший в квартире алтарь дьяволу, с восторгом взирал на своего господина.

– Ты, наверное, – Хищник читал в глазах собеседника, – хочешь немедленно награду?

– Да! – исступлённо рванул на себя ворот пижамы Смит. Пуговицы затрещали и посыпались. Смит трясся мелкой дрожью, тянул руки к повелителю.

– Чего ж тебе дать? – Хищник забавлялся: редко встретишь живое существо, наделённое одной-единственной извилиной.

На Хищника часто смотрели с благоговением. Но всё-таки: не глупость ли вселенская, рассчитывать в этом мире на таких, как ты, достопочтенный Смит?

– Все? Ты дашь, что попрошу? – дрожа от нетерпения, прохрипел Смит.

Эйприл поморщилась: неприятно, когда кто-то унижается на твоих глазах.

– Хоть весь мир требуй, – легкомысленно махнул лапой Хищник, закуривая. За время блужданий среди землян Хищник пристрастился к табаку.

– Хочу! – Смит зажмурился. Набрал воздуха и выпалил: – Хочу быть тобой!

Эйприл нервно хихикнула: Смит предлагает себя поменять на другого! В принципе, возможность такая была: верные жены жертвовали своим сознанием, меняясь разумом с больным смертельно мужем. Матери отдавали остаток жизни детям. Но с чего бы парню, здоровому, как буйвол, меняться с дохляком Смитом?

– О'кей!

Эйприл поразил ответ. Правда, поклонники дьявола менялись и вовсе не тогда, когда хотели спасти жизнь другому, но причина рискнуть своим разумом всегда должна была быть достаточно серьёзна. Эксперименты все ещё продолжались – и велика опасность, что вместо черепной коробки меняющегося ты окажешься беспомощным безмозглым пациентом психиатрической лечебницы.

Эйприл попробовала представить себя на месте парня. Цель сатаниста – достигнуть бездны порока. Но неужели этот молодец в своих извращениях пошёл дальше маньяка-садиста?!

Эйприл терялась. Среди её знакомых бывали разные пороки, мало симпатичные люди. Но ни одного идиота!

Давно следовало выбираться и ч жуткой квартирки. Давно пора сдать сатанистов полиции – пусть разбираются. Но не пускало ощущение чего-то знакомого. В разыгрывающейся перед ней сцене все явственнее проступал второй план.

Лицо парня – словно резиновая маска, сквозь которую проглядывают черты другого. Кого?… Она никогда в жизни не видела этого человека с длинной гривой светлых волос, сплетённых в косицу. Но интонации, манера держаться, руки с непропорционально длинными пальцами… Эйприл с места не двинется, пока не вспомнит. За стеной памяти возникло что-то чудовищное, какие-то прошлые неприятности, связанные с незнакомцем. Казалось, не вспомни Эйприл, и сегодняшние события – лишь отголосок грядущего террора…

Взрыв смеха привлёк внимание Эйприл.

– Так ты хочешь стать мной? – потешался парень. – Ну, я стараюсь держать слово!

Эйприл зажала себе рот. Смит на глазах стал расти, вытягиваться, покрываться чешуёй. Хрустели, изменялись суставы. Лицо превращалось в морду. Глаза, вылезшие из орбит, сверкнули голубым электрическим разрядом.

Растягиваемые ткани, не выдерживая, рвались, брызгали кровью. Ступни, отделяясь от голени, повисли на растянутых сухожилиях. Вместо пальцев руки Смита украсили когти.

Эйприл колотило. Она сжала виски. Её шатало от ужаса.

– Прекрати! Немедленно останови это! – заорала Эйприл, выскакивая.

– О, чёрт, она! – буркнул парень и тут же исчез.

С минуту Эйприл приходила в себя. Тишина казалась также зловещей. Рискнула приоткрыть глаза, ожидая увидеть монстра на месте мистера Р. Смита. Монстра не было!

Смит, опираясь о спинку кресла, тяжело дышал. Лицо было бледно, а губы отливали синевой. Никаких метаморфоз с телом не произошло. Алтарь тоже улетучился. В комнате горел ночник. Работал, демонстрируя модели сезона, телевизор.

Эйприл, все ещё чувствуя пот на лице, обвела квартиру взглядом: ни парня, ни куклы в помине не было.

Смит зашевелил губами. Потянулся. Открыл глаза.

Эйприл непроизвольно запахнула халатик:

– У вас… – не станешь же рассказывать человеку, что творилось в его квартире минуту назад, – у вас всё в порядке?

Смит просыпался. Наконец, глянул осмысленно:

– А у вас?

– У меня? – растерялась Эйприл. – Да, кажется… у вас была открыта входная дверь… – Эйприл ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку: а с чего она вообще явилась в чужую квартиру? Не рассказывать же о смерчах, прогуливающихся по лестнице? И парнях, исчезающих в воздухе?

Смит, извиняясь, развёл руками:

– Простите за костюм – я редко принимаю гостей.

Что означало: «Вали-ка ты отсюда, милая!» Но вдруг мистер Р. Смит поменял решение:

– А впрочем, уснуть уже не удастся. Может, кофе?

– Пепси, – выпалила Эйприл машинально. Смит как будто не слушал её.

– Возьмите воду на кухне, – мягко попросил он. – А я пока включу кофеварку – и не представляете, какой у меня чудный кофе!

Эйприл на кухне оказалась безошибочно. Обычная обстановка! Как говорится, следствие зашло в тупик.

Обнаружила в холодильнике горький тоник. Пепси и следов не было. Видимо, у Смита иные вкусы.

В комнате, пока Эйприл искала содовую, кое-что изменилось. Горел яркий верхний свет, освещая жилище закоренелого холостяка. Смит сменил пижаму на костюм и даже нацепил галстук-бабочку. Правда, приятнее от этого не стал.

Эйприл терзалась: неужто у неё галлюцинации? Буйной фантазией она не страдала. Но обстановка квартиры утверждала обратное.

– Я причинил вам беспокойство? – Смит разлил кофе по чашкам. Выудил из-под телевизора упаковку сахара.

Косил выжидательно. Весь – приветливость и добродушие. Правда, у него не ахти так получалось: при трёхдневной щетине и воспалённых веках стараться быть галантным!…

– Вы часто оставляете дверь на ночь?

– Никогда, – сквозь любезную маску проглянул вампир.

– Но она была открыта! – запротестовала Эйприл. Юркнула мыслишка: не принимает ли её Смит за взломщицу?

– О, случайность! – отмахнулся Смит. – Знаете, вечером парило, было душно. Я поднимался на крышу подышать. Я люблю нашу крышу. Поднимаешься по винтовой лесенке, там ещё разболтанная защёлка…

Замок был с вечера в полном порядке – Эйприл сама его закрыла, покормив ненасытную голубиную армаду. Отметила ложь Смита, но смолчала. Пора было уходить, но терзало любопытство. Эйприл словно ненароком подошла к окну. Выглянула. Далеко внизу, по подступающей к дому аллее, перебирая сор и упавшие за ночь веточки и листья, медленно удалялся знакомый смерчик.

– Я вообще люблю тишину и одиночество, – заговаривал зубы Смит.

Но Эйприл уже не слушала.

– Потом доврете! – уже с порога Эйприл послала мистеру Р. Смиту воздушный поцелуй.

Лифт, как назло, открылся, едва рука Эйприл коснулась пластинки светоэлемента. Пришлось нажимать первый этаж. У Эйприл, честно говоря, была жива робкая надежда: вот спустится, а никаких вихрей и в помине нет.

Но он был. Жёлтый и шустрый. И даже немного подрос. Словно и впрямь дождавшись Эйприл, смерчик поюлил и двинул по тропинке, вытоптанной влюблёнными парочками. Эйприл редко забредала в эту часть парка, но знала: тропинка упирается в озерцо, заросшее осокой. И ещё там статуя с трещиной по всему телу.

Смерч подманивал, давал приблизиться. Убегал вперёд. Возвращался столбиком пыли, поднятой с дорожки.

– Иду-иду! – огрызнулась Эйприл. Видно, вихряк неплохо разбирался в психологии: за все сокровища в мире она от пего теперь не отстанет, уж слишком много скопилось вопросов.

А тут ещё и упрашивают! Невежливо отказать.

Полянка вокруг озерца серебрилась росой, крупной и холодной под утро. Эйприл тут же промочила тапки. Тело пробирала дрожь.

«Хорошее времяпрепровождение», – усмехнулась девушка. Так проще подавить страх.

Парк враждебно сомкнулся стволами. Кроны теряли прозрачность. Менялся цвет травы в свете холодного солнца.

– Опять! – разозлилась Эйприл. Она вновь, но уже не в роли безмолвного зрителя, а действующим лицом очутилась в знакомом зале с алтарём.

– Вот мы и встретились, – на месте вихря находилось нечто, напоминающее слюдяную пластину, если смотреть на неё через свет.

– Хищник? – Эйприл поняла, отчего интонации и жесты незнакомца казались такими знакомыми.

– Он самый! – Хищник сконцентрировался, придавая телу зримые формы.

– Мог бы не стараться, я тебя и так хорошо вижу, – Эйприл уселась на камень. – На меня твои штучки впечатления не произведут.

– Ну, у тебя и самомнение! А может, я для собственного удовольствия трансформируюсь, чтобы не потерять квалификацию?

– Словечек-то нахватался. Я думала, что у тебя одна радость: приносить несчастья другим! – осадила Эйприл.

Откуда, из какого мрака вынырнул Хищник, Эйприл не думала. Она и тогда, в древней Японии, глядя, как волны смыкаются вокруг пришельца предчувствовала: предстоит увидеться.

Волновало другое: а вдруг Хищников видимо-невидимо? Такую армию Эйприл не унять. Девушка решила с Хищником договориться. Здесь, у себя дома, в своём времени Хищник не казался ей ни грозным, ни могущественным. Даже жалко его: сидит, курит выжидательно.

– Вот что, – начала Эйприл, – во-первых, бросай курить!

– Ну, пигалица! – возмутился Хищник. – Я не за тем явился, чтобы меня всякие поучали!

– Зачем же тогда, уж не соскучился ли по трёпке? – Эйприл выдерживала игривый тон. Теперь, когда сатанист оказался всего-навсего космическим бузотёром, девушка успокоилась.

– А на охоту! – откликнулся Хищник, улыбнувшись краешком пасти. С клыков закапала белая пена.

Эйприл поморщилась:

– Как не эстетично!

– То ли ещё будет, – многозначительно пообещал Хищник.

– Эх, ты, – девушка одарила пришельца жалостливым взглядом, – это ведь тебе не суеверные японцы, из которых можно, припугнув или обморочив, верёвки вить. Их ты мог убедить, что мудр и могущественен. А тут, – Эйприл припомнила сводки происшествий и преступлений за прошлую неделю: волосы вставали дыбом, – тут времена попроще! А уж откушать, самое большее, удастся тебе лишь поросятники в ресторане, да и то: бросишь обглоданную косточку – за спиной, как мухомор, вырастает полицейский.

– Люблю поросят и жареных полицейских! – осклабился Хищник. Правда, немного смущало, что девушка не падает в обморок и не визжит. Но в своей-то силе Хищник был уверен, иначе как же тогда господство над миром?!

– Ну, значит, придётся перевоспитывать, – примерилась девушка к Хищнику.

Собралась. Сеансы гипноза в колледже Эйприл слушала вполуха, но кое-что помнила. Представила на Хищнике металлический шлем с шипами с внутренней стороны. Шлем тут же начал сжиматься, сдавливая голову. Хищник застонал и качнулся. Эйприл мысленно ещё плотнее вогнала шипы в толстую шкуру Хищника, ещё туже затянула стальное кольцо. Хищник рванул когтями собственную кожу. Бледно-зелёная слизь, заменяющая, по-видимому, хищникам кровь, заструилась по морде.

– Пощады! – заскулил Хищник.

Эйприл удовлетворённо хмыкнула. Сняла мыслью шлем с его головы. Тряхнула волосами, уперев взгляд в пришельца:

– Надеюсь, понравилось?

Очумелый Хищник, как корова, наткнувшись на электропроводку ограждения, мотал головой.

– Что… что это было? – И тут же сообразил. – Значит, люди тоже владеют гипнозом?… А почему же тогда…

Эйприл уже догадалась, что Хищника волнует:

– Да потому, мой ласковый, что нельзя использовать в древности способности, которым люди научатся лишь четыре века спустя! Ведь может так получиться, что и не научатся. Любое знание – результат долгих и упорных трудов, и аморально даром отдавать то, за что надо вначале заплатить! Мы, в нашем времени, пользуемся миражами, чтобы было не так скучно жить. Но и против хищников-паразитов, особенно зарвавшихся, действует отменно!

Хищник нахмурился: он считал способность гипнотизировать разумные существа своим главным преимуществом.

Щелчок оказался чувствительным. Хищник даже начал подумывать, не рано ли он обрадовался, что вернулся в цивилизованный мир.

– И многие… ну, как ты? – спросил пришелец, мысленно прикидывая, со сколькими он справится голыми лапами.

Если бы на телевидении сейчас вздумали проводить конкурс на лучшую улыбку, Эйприл достался бы главный приз.

– Все, радость моя! Всё человечество, разве что кроме самых ленивых!

– И тот тюфяк, принявший меня за дьявола? не поверил Хищник в таланты мистера Смита.

– Да ты, никак, шутишь? – поразилась Эйприл.

– Он ведь – недотёпа! – попытался пояснить свою мысль Хищник. – А гипноз раса Хищников изучала и разрабатывала его принципы веками.

Эйприл посмотрела на Хищника презрительно. Пришелец поёжился. Потерял контроль над гипноприбором – и по-прежнему зашелестела листва в парке. Небо розовело сквозь далёкие изломы новостроек на горизонте.

– Ведь именно сила убеждённости вытащила тебя из прошлого, – втолковывала Эйприл. – Ведь даже скипетра времени не понадобилось этом недотёпе, а ты судачишь о его жалком виде! Эйприл постучала по стволу дуба, потом по лбу монстра.

Эйприл злорадствовала: вид у Хищника был удручённый. Пусть помучается за прошлые прегрешения.

Эйприл ещё многое могла бы рассказать о тех переменах, что произошли за четыре века на Земле, но пожалела пришельца. Перемены не все, к сожалению, к лучшему.

– Расскажи, что же это у вас за время, – попросил Хищник, нависая над девушкой. Казалось, остро заточенные когти сейчас вопьются в неё. Но вдруг, отброшенный резким толчком, Хищник отлетел в сторону и, не удержавшись, растянулся в траве.

– Не надо хулиганить, малыш! – ласково попросила Эйприл, осматривая порванный Хищником рукав халатика. – Помни: против любой силы найдётся другая сила!

Эйприл сама себе была противна; она терпеть не могла себя за назидательный тон, но что поделать! С Хищником приходилось бороться его же примитивными средствами.

В кустарнике свистнули. Посвист братцев Эйприл и во сне бы узнала, но ответить на сигнал не успела. Плоский, как металлический диск, камень резанул верхушки розовых кустов и врезался в морду Хищника.

– Ну, гады! – прошипел Хищник, улепётывая. Лишь шуршание в листах отмечало путь пришельца.

– Постой! – Эйприл бежала, путаясь в некошеной траве. – Послушай! Это ошибка!

Но Хищник развил сумасшедшую скорость.

– Ты в порядке? – запыхавшийся Дон на полшага обогнал предусмотрительно отставшего Лео. Дону первому и досталось. Эйприл колотило от ярости на непрошеных защитников:

– Кто просил лезть, – чуть не плакала она от досады.

– Он тебя хотел сожрать, – убеждённо объяснил Дон. – А ты даже спасибо не сказала!

Нет, в этом мире добренькой быть невозможно!

– А, может, это я тебя хочу сожрать? – Эйприл даже топота Хищника уже не слышала.

Лео, кажется, сообразил, что с подлюгой они с братом в этот раз поторопились.

– У тебя всю ночь горел в комнате свет. А потом мы увидели, как ты сражаешься с монстром! – виноватым Дон себя не чувствовал.

Эйприл похлопала черепашку по плечу:

– Ну, прошлого не воротишь!

Только тут она почувствовала, что, если немедленно не выпьет горячего кофе и не заберётся в ванну, ей не оттаять. Пальцы на ногах превратились в сосульки. А набрякший росой халатик лип к ногам.

– Пока, шпионы! – Эйприл повернула к дому. Черепашки дождались, пока умолк лифт, переглянулись.

Свет из спальни в квартире Эйприл переместился в кухню.

– Все равно женщин без присмотра оставлять нельзя, – угрюмо процедил Дон.

– Но, видишь, что из этого получается! – Лео был удручён ссорой с Эйприл: она ведь даже не пожелала сказать: «До встречи!».

Из кустов тихо вышел хмурый Сплинтер.

– Говорил: не вмешивайтесь в личную жизнь! Говорил или нет?! – крыса-мутант сверкнул иголками зубов, норовя куснуть панцирь Дона.

– Но неубедительно говорил, – возразил наставнику Лео. – И сам ведь сторожить вызвался!

– Зато с ней ничего не случилось, – не унывал Дон.

У Дона в последнее время был комплекс – будто Эйприл на каждом шагу угрожают опасности. Именно он предложил караулить у дома девушки по ночам.

На все попытки братьев добиться вразумительных объяснений, Дон или отмалчивался или бурчал:

– Интуиция!

А когда допекали особенно, грозил:

– У меня дурные предчувствия!

– Накаркаешь! – пугались братья.

И вынуждены были подчиниться: по очереди сидели в засаде в кустах у дома, пока утром Эйприл не уезжала на работу.

Эйприл неладное заподозрила давно. Ещё в тот день, когда сластёна Мик проспал шоколадное суфле. Но думала, что причина – в ночных бдениях у телевизора.

Эйприл из-за занавески пригляделась, усмехаясь. И смешно, и досадно: рыцари-черепашки у дворца принцессы в небоскрёбе!

Парочка братцев и Сплинтер удалялись.

Эйприл всё-таки решила с братьями поговорить: не дело торчать ночами в парке, где черепашек может заметить случайный прохожий. Нравоучения читать – лить воду в решето. Эйприл решила помучить братцев иным методом: на телефонные звонки теперь отвечал автоответчик, напевая в ухо черепашкам песенку о милом Августине. Машину Эйприл перевела в гараж под домом – и на работу ездила по подземной магистрали, пользоваться которой не любила.

Эйприл целиком отдалась новой заботе. Хищник, как в воду, канул. На след навела случайно перехваченная радиоприёмником волна, на которой в эфир выходили сатанисты. Эйприл, только уловив фразу о пришествии сатаны, бросила в дорожную сумку зубную щётку и кое-какие мелочи. Раз Хищник не пристаёт к прохожим на улицах и не сидит, накачиваясь пивом, в какой-нибудь забегаловке, значит, его надо искать среди тех, кто, по разумению Хищника, сможет быть ему полезен. Мистер Р. Смит после безумной ночки с квартиры съехал – но долго ли Хищнику найти его единомышленников? Если сатанист сумел помочь, Хищник упорно будет искать того, кто сможет повторить трюк со временем.

Эйприл даже вздрогнула, представив, как Хищник является в посёлок секты сатанистов и объявляет, что он – пришелец из космоса и, мало того, вынужден шататься из одной эпохи в другую. Вой поднимется на всю Америку!

За Хищником начнётся такая охота – куда там африканскому сафари! За людей Эйприл не беспокоилась: человечество, повзрослев, настолько усовершенствовало оружие, что никаким хищникам не снилось. Но космический гость мог разбудить в людях дремлющую жажду крови. Сытое человечество не перегрызло само себе глотку по той простой причине, что не нашёлся достойный противник. Не нужно много времени, чтобы понять: игру в «крестики-нолики» не выигрывает никто. Но затравленный цивилизацией Хищник, огрызаясь, может вызвать катаклизмы. На смертельный поединок с космическим пиратом ринется большая часть мужского населения. Всем будут мерещиться хищники из Галактики. За пришельцем устроят гонку, и столько дров наломают!… «Убить космического пирата!» – да на это клюнут и дети, и дряхлые старцы.

Эйприл должна была спасти мир, а, заодно, и бедолагу Хищника. Как-никак, Эйприл несла ответственность за то, что упустила чудище. Колесила по городу, разыскивая сатанистов, где только возможно. Ела всякую дрянь в дешёвеньких закусочных: народ попроще скор на язык. Прислушивалась в разговорах в метро. Все, даже досужие вымыслы следовало проверить. Эйприл взяла отпуск за свой счёт. Даже представить, оказывается, трудно, сколько пришельцев, летающих тарелок и космических шпионов ежедневно видят ньюйоркцы. Благо, Эйприл надеялась, Хищник не переметнётся куда-нибудь в другую сторону света, желая найти Р. Смита.

Черепашки-мутанты, предоставленные сами себе, даже сердиться на неожиданные отлучки подруги перестали. Их больше мучило: зачем, куда исчезает Эйприл. Девушка, увлёкшись погоней за Хищником, заметку о возобновлении движения по старой ветке метро, пропустила. Черепашки же газет не читали принципиально. Лучше всех объяснил Мик:

– Раз там нет ничего про меня, то мне это и не нужно!

Братья поддержали.

Именно поэтому получилось, что черепашки спохватились лишь тогда, когда в подземелье спустились рабочие. Следом, громыхая и подвывая, хлынула техника.

Спасаться пришлось, в чём стояли. И бежать в единственное безопасное для черепашек место – в квартиру Эйприл.

Когда троица вновь прибывших присоединилась к брату и Сплинтеру, только тут черепашки обнаружили, что их подружка не была дома ни вчера, ни сегодня. Мик открыл банку персикового компота, накрытую салфеткой на столе. Поморщился:

– Судя по плесени, её уже дней пять нет! Стали вспоминать, когда Эйприл заглядывала в последний раз.

Получалось, на прошлой неделе.

– Я чувствовал, – Дон опустился в кресло.

Остальные молчали. Проштрафились – черепашки больше не дежурили под окнами Эйприл. И даже через Кейси, который с регулярностью маятника приносил им еду, не рисковали напоминать Эйприл о себе.

– Доигрались, – Сплинтер засуетился, как и любая крыса, попавшая в лабиринт.

Что могли сделать четыре черепашки и крыса? Ждать. Друзья-приятели приткнулись кто где и принялись ожидать развития событий.

Лишь когда в прихожей зажёгся свет, черепашки встрепенулись. И тут же сникли. Кейси, конечно, отличный парень, но сейчас братьям было нужно, чтобы открылась дверь, влетела с покупками Эйприл и с порога бухнула:

– Привет, злодеи!

И черепашки бы не обиделись.

– Что это вы в темноте? – Кейси прошёл в комнату, оставляя на молу следы рифлёных кроссовок. Бросился на неубранную постель. Подушка оказалась нагретой. Кейси избил её.

– Не вижу радости? – Кейси повернулся набок. Изучающе подсмеивался.

– Эйприл пропала, – первым отозвался Сплинтер.

Черепашки – ушки на макушке: ведь Кейси может что-то знать. Кейси резко сел.

– Как пропала?

– А мы-то надеялись у тебя узнать, – разочарованно выдохнул Дон.

Братья-черепашки выглядели удручёнными.

– Да с чего вы решили, что она пропала? – пытался добиться толку Кейси. – Она ещё час назад звонила: мол, по-прежнему торчу у этой дурацкой парикмахерской.

– Час назад?! – если бы черепашки репетировали весь год, так синхронно им бы не воскликнуть.

– Ну, конечно, – Кейси щёлкнул крышкой старинных часов.

– Да что она там делает? – Сплинтер был сама простота. Порой даже чересчур.

Черепашки замерли, выжидательно поглядывая на парня. Кейси открыл банку с пивом, сделал глоток.

– За Хищником охотится.

Черепашки попятились: только сумасшедшего Кейси для полноты счастья не хватало.

– Погодите, – Дон был сообразительнее остальных. – Значит, пока мы тут отлёживаем бока, Эйприл может угодить в пасть Хищнику?!

– Дошло-таки, – Кейси опять растянулся на кровати Эйприл, заложив руки за голову.

– Так чего мы тут высиживаем? – растерянно оглядел братьев Мик. – Бежать надо! Спасать Эйприл!

– Ага! – ввернул Сплинтер. – Один раз уже спасали!

– Да и где вы собираетесь её разыскивать, очень мне любопытно, – подал голос Кейси, позёвывая.

– А что же тогда? – Мик лихорадочно забегал по комнате, натыкаясь на углы и мебель.

– Эйприл всем велела дожидаться тут! Я сунулся за вами в метро, но никого не нашёл. Пришлось идти одному, а вы, оказывается, здесь, – пояснял Кейси, заразительно зевая. – Вот что, братцы, вы – как знаете, а только послушайтесь моего доброго совета: не вмешивайтесь. А я пока посплю!

Черепашки вряд ли послушались бы совета бездельника Кейси, но ослушаться приказа Эйприл не рискнули.

Оставалось ждать.

* * *

Эйприл развернула зеркальце к себе. Подправила карандашом контур губ. Изучила себя пристальней: теперь всякому бы показалось, что она улыбается.

Эйприл взяла за правило всякий раз не ситуацию подстраивать к себе, а самой подстраиваться к ситуации, событию, человеку.

Ей долго, и среди приятелей, и на работе не удавалось найти золотую серединку отношений: либо Эйприл открывалась, становясь мишенью для неприятностей, либо каждый так и норовил спросить:

– Эйприл! Девочка! У тебя болят зубы?

Улыбаться оказалось проще: раз у тебя хорошее настроение, никто не полезет со своими проблемами. Во-первых, побоятся испортить, а, во-вторых, если кому-то плохо, он к человеку, выглядящему легкомысленно, не станет приставать – все равно счастливый несчастного не поймёт. Эйприл временами ловила себя на мысли, что уж очень эгоистично относится к окружающим. Тогда ела поедом совесть. Но до первого щелчка по самолюбию. Иное дело черепашки-мутанты. Они были доверчивы, незлобивы и всегда готовы оставить тебя в покое. Эйприл терпеть не могла, когда лезут в душу, пусть и с желанием помочь.

Правда, порой, особенно вечерами, накатывала тоска. Одиночество не скрашивали ни кофе, ни сигарета. Тогда Эйприл выводила из гаража машину и мчалась по ночным пустынным дорогам.

Сердце обмирало, когда вдруг из темноты к шоссе, голосуя, двигалась чёткая в свете фар фигура. Эйприл тормозила. Обычно просили подвести. Эйприл, глядя снизу вверх, отрицательно качала головой.

– Извините, приятель! Нам не по дороге.

Пора бы уже было нарваться, но пока с рук сходило. Вот и сейчас с Хищником – это то же ночное шоссе, мокрое под дождём.

Ведь можно было попросить помощи у Кейси. Можно было рассказать полиции или, на худой конец, написать фантастический рассказ. Но девушке самой хотелось испытать, каково это – рисковать и ни на кого не надеяться.

Эйприл поправила купленный именно для таких случаев платиновый паричок. Волосы под ним горели, зато вид парик придавал беззаботный. Броская сумочка апельсинового цвета должна была внушить, что у Эйприл одна извилина.

Всякому, кто мельком остановил бы взгляд на скучающей в машине девице, пришло в голову одно: ждёт мужа или выслеживает не очень верного любовника.

Между тем, всем бы этим зевакам так скучать!

У Эйприл с самого утра во рту не было и маковой росинки. Пить хотелось. Да ещё несносная жара. Казалось, она давно приварилась к кожаному сиденью – и теперь отодрать можно будет лишь скребком. Те, за кем Эйприл так усердно следила, время от времени сменяли друг друга, исчезая в закусочной. Эйприл только облизывала губы, представляя пузырьки воздуха в холодном напитке. Впрочем, сошла бы и водопроводная вода, если на пару минут оставить кран открытым. Эйприл даже зажмурилась, так ясно все представилось. И чуть не пропустила! Машина, которую сторожила Эйприл, внезапно проглотила какого-то белобрысого мужичка. Из окна высунулась рука в белоснежном манжете.

Верзила-шофёр рванул с места. Эйприл даже развернуться ему не дала: самое главное правило шпионов – веди себя так, чтобы выглядело глупо или нелогично.

И, в самом деле, сколько машина впереди не сворачивала, сколько ни юлила по городским улицам, тем двоим и в голову не пришло, что красный автомобиль приклеился сзади, вовсе не случайно.

Наконец, город остался в отдалении. Тандем вырулил на просёлочную дорогу.

Как Эйприл и полагала, путь лежал в посёлок сатанистов.

Эйприл прибавила скорость. По бокам шоссе мелькали придорожные деревца и редкие коттеджи. Эйприл держалась серой развалюхи впереди, не отставая.

«Вот и не верь в счастливые случайности!» – подумала она. Девушке, наконец-то, повезло напасть на след Хищника. По крайней мере, Эйприл надеялась, что именно на его след.

Партнёров по опасной игре Эйприл вычислила быстро: уж очень не вязались алмазные запонки на манжетах рубашки с поношенным свитером в полоску-«ёлочку» и машина, на которую лишь музей позарится.

Эйприл подозревала, что появление Хищника в Нью-Йорке кое-кого тут же заинтересует, ведь целому штату сотрудников зарплату платят в надежде, что хоть когда-нибудь отработают!

Дальше – проще. Эйприл позвонила в Институт аномальных явлений. И, скрываясь, сторожила у входа. А запонки углядела случайно, когда спутник водителя высунулся в окно машины.

– «Виктория»! – Эйприл оставалось лишь висеть у белобрысого на хвосте.

Эйприл здраво рассудила, что армии фэбээровцев под началом проныры из Института куда проще найти Хищника. А ей, главное, оказаться рядом в нужный момент.

Момент приближался.

Посёлок сатанистов разгоняли не раз, но он всякий раз восстанавливался. Посёлок представлял из себя постройки из пустых ящиков и коробок для мебели: их что развалить, что собрать – минутное дело.

В конце концов, власти махнули рукой, оставили сатанистов в покое.

Серенькая машина, громыхая колёсами, чуть не въехала в одну из построек. Машина затормозила.

Эйприл остановилась поодаль. Посёлок, позолоченный косыми солнечными лучами, был подозрительно тих.

Эйприл забаррикадировалась в машине – к ней, размахивая на бегу кулаками, мчал белобрысый.

Добежав, недомерок дёрнул дверцу. Та устояла.

– Вам что-то угодно? – Эйприл приступила ко второй части программы: теперь следовало избавиться от проводников.

– Вы! – мужчина полыхал от ярости. – Как вы тут очутились?

Эйприл свою ухмылку обозвала змеиной:

– Приехала, вот! – прошамкала девушка, подражая почтенной матроне. У нас, в конце концов, свободная страна: куда хочу, туда еду!

– А это вы видели?!

Эйприл глянула, куда показывал палец-сосиска. Честно: она этого не видела! Перед въездом в посёлок сатанистов красовался огромный, четыре на шесть, плакат: «Федеральные улики! Въезд запрещён!»

Эйприл наклонила голову к плечу, рассматривая белобрысого, если бы не красные щеки и ругань, он был бы даже чуточку симпатичен. По крайней мере, Эйприл всегда нравились люди, не скупящиеся на эмоции.

Мужчина дёргал дверцу машины. Замочек хрюкнул и сломался. Эйприл испугалась, что сейчас белобрысый ворвётся в салон. Но тот ограничился ненавидящим взглядом.

– Немедленно разворачивайтесь!

– Не могу, – Эйприл зевнула и демонстративно потянулась.

Прикурила, выставив в окно локоть. Недомерок оббежал машину и попытался втиснуться в щель:

– Послушайте, милая девушка, – незнакомец попробовал по-хорошему, но просительные интонации ему ещё репетировать и репетировать. Судя по всему, в своём департаменте коротышка привык приказывать. Но Эйприл к нему наниматься не собиралась.

– Я – вовсе не милая, – Эйприл порадовалась за себя: уголком глаз она видела себя в зеркальце бокового обзора – ну, само совершенство!

– Вы даже не представляете, во что пытаетесь вмешаться! – всплеснул руками белобрысый. – Мы всю ночь эвакуировали этих чёртовых сатанистов – и даже те оказались сообразительнее и покладистее вас! Короче: сваливай! – перешёл белобрысый на молодёжный жаргон, решив, что так до девицы дойдёт быстрее.

Водитель, не выбираясь из машины, лениво потягивал сок.

– Это вы не понимаете! – глянула Эйприл серьёзно. Честное слово, коротышка ей нравился. Карие Глаза незнакомца смотрели умно и чуть насмешливо – вызывало надежду, что глаза у субъекта, и в самом деле, – зеркало души.

Мелькнула мыслишка просветить белобрысого. Эйприл поколебалась. Решила идти ва-банк. Открыла машину, кивнула:

– Садитесь! И выключите диктофон! Недомерок послушно выбросил из кармана чёрненький прямоугольник зажигалки.

– Ну, в такой крохе всё равно не хватит магнитной ленты, чтобы записать все и по порядку! – усмехнулась Эйприл.

Наконец рассказ и пачка сигарет закончились. Белобрысый некоторое время переваривал услышанное молча. Эйприл даже показалось: сейчас подавится. Но – справился.

– Значит, пришелец, – протянул мужчина, что-то взвешивая. – Мы, впрочем, и предполагали, что слухи о таинственном двухметровом незнакомце, странное свечение по ночам, голоса, которые слышали сатанисты, – имеют космическое происхождение. Человечество так долго ждало гостей из глубины Галактики – и вот, теперь, судя по вашему рассказу, встреча состоялась!

Белобрысый, – бледный и взъерошенный, – расплылся в глупой улыбке.

Эйприл даже испугалась, не тронулся ли он умом.

– И я… я ждал этой встречи столько лет. Десятки часов у телескопа, бесконечное мотание из одной части света и другую. Уже даже те, кто верил вначале, отказались от ожидания, – словно сам себе, бормотал незнакомец. – Л я перил: мы – не одни во Вселенной… – он помолчал. – Грустно, что всё так получилось!

Мужчина, задевая брюшком приборную панель, выбрался из салона. Отошёл. Повернувшись, махнул Эйприл:

– Удачи! Найдёте – привет Хищнику от мистера Конора!

Эйприл стало жалко этого человека. Белобрысый вернулся. Посмотрел прямо:

– Вот моя визитная карточка. Если что… Эйприл едва удержалась, не сболтнула, что ещё несколько таких необходимых Конору пришельцев обитает в её кухонном буфете. Но удержалась, лишь согласно кивнув:

– Да, если что…

Положив руки на руль, следила, как отъехала машина мистера Конора. Представила, каково это: посвятить жизнь встрече, которой не суждено состояться. Стало страшно. Но Конор был профессионал. И мог сделать выбор, когда это стало необходимо. Эйприл повертела пластиковый овал визитки с крошечной фотографией в углу. Спрятала, дав себе слово обязательно позвонить.

А пока следовало приняться за Хищника. Машина Конора исчезла, даже пыль успела осесть. Эйприл швырнула от себя дверцу машины. Прочерчивая в песке следы, двинула к нагромождению коробок. Запрокинула голову и позвала:

– Хищник! Эй, Хищник! Выходи – всё равно тебе больше некуда деваться!

Где-то в глубине коробов зашуршало. Эйприл замерла. Но Хищник не высовывался.

– Послушай! – уговаривала девушка. – Ты ведь уже и сам понял, что тебе не под силу ни понять, ни переделать этот мир и людей. Тебе не справиться с тисками времени – и не уйти от одиночества. Ты попробовал за эти дни – видишь, на тебя тут же устроили облаву. И так будет всегда: ты нигде не будешь в покое!

Шуршание послышалось явственнее. Эйприл подобралась ближе. И отшатнулась – откуда-то сверху, изогнув спину, прыгнула худая облезлая кошка, зажавшая в пасти мышь. Зверёк, увидев постороннего, зашипел и смылся.

Эйприл ошеломлённо проводила кошку взглядом.

Больше никого в посёлке сатанистов не было.

– Ну, что ж, – попыталась не расплакаться Эйприл. – Дедуктивный метод подвёл. Но, вроде, существуют ещё какие-то, ведущие к успеху?

Свернув от посёлка, она выехала на шоссе, ведущее к городу. И тут же встала. Эйприл ругнулась: рано расчувствовалась над судьбой бедняги Конора. Белобрысый недомерок поджидал Эйприл, покуривая теперь уже свои сигареты!

И даже не смутился, шпион несчастный!

– Ну, – мистер Конор, как ни в чём не бывало, заглянул в салон. – Безрезультатно?

– Вы… Вы… – зашлась от возмущения девушка. – А не пошли бы вы?…

Конор дружелюбно коснулся плеча Эйприл.

– Простите, но мне в голову пришла одна мысль – я не могу уехать, не высказав вам её.

«Ну, и сухарь-зануда!» – Эйприл придержала мысль при себе, уж больно смущённо выглядел Конор.

– Возможно, Хищник откликнется на ваши уговоры. Это, конечно, при условии, что вы его отыщете. Но что вы будете с ним делать дальше?!

– Зажарю с луком! – Эйприл не любила пустых рассусоливаний. С неё хватало нравоучений Сплинтера.

– Я хотел просто предложить… – замялся Конор. – На побережье в тихом месте у меня есть коттеджик. Вот ключ…

– Но я ведь не просила о помощи! – упрекнула Эйприл. – Зачем вы вмешиваетесь?

– Возможно, благодаря знаниям Хищника я смогу собрать машину времени? И тогда мы отправим его домой.

Эйприл отвернулась: знал бы этот мистер Конор, что машина времени, перенёсшая сюда Хищника, – мозги помешанного Р. Смита!

Пришлось и это выложить.

Оказывается, белобрысый всё-таки терял самообладание.

– Вот ужас-то! – ахнул Конор, усаживаясь прямо на дорогу. – Только представить: ну, и натворит дел пришелец, мотаясь по стране в поисках гипнотизёров и экстрасенсов! Сколько институтов и научных лабораторий разорит, требуя машину времени или хотя бы человека-машину!

– Именно поэтому и нужно Хищника найти, – мягко объяснила Эйприл. Ей почему-то казалось, что нарисованные Конором страсти Земле не грозят. В сущности, кто такой Хищник? Мелкий торговец. Причём заблудившийся во времени. Его единственная сила – умение убеждать. Но на людей двадцатого века убеждения не очень действуют – основа общества, в котором живёт Эйприл, – собственное «хочу – не хочу». И с этим не справиться Хищнику.

Эйприл усмехнулась, представив бродягу-хищника на дорогах Америки.

– Она ещё и смеётся! – вытаращился Конор.

– Ну, знаете ли, – поразилась девушка такой наглости. – Да если бы в парке… – от возмущения Эйприл чуть не проболталась, что Хищника спугнули её черепашки. Не хватало ещё, чтобы Конор заинтересовался её приятелями в метро!

«Запуталась ты, подруга», – мысленно укорила себя Эйприл: одни гости из космоса – дома в буфете, в подземелье метрополитена – черепашки-мутанты. О них тоже придётся заботиться Эйприл. И где-то шастающий Хищник.

– Ну, почему, почему его не было в посёлке сатанистов? – Эйприл так на это надеялась. – Там ведь, появись хоть в обнимку с крокодилом, никто не обратит внимания?

– И что же дальше?

Вот так выглядит чёрный юмор: белобрысый просит у Эйприл совета! Ещё один беспомощный и глядящий на Эйприл, как на икону. Девушка рассмеялась.

Конор морщился, но терпеливо переживал взрыв веселья: в любом случае, у него никаких идей не возникало. Девушка в обстановке ориентировалась явно лучше его.

* * *

– Есть хочу! – Мик, склонив голову, прислушался к урчащему животу.

– Всем хочется! – философски отозвался Сплинтер.

Кейси, невзирая на рёв магнитофона, беспробудно дрых. Девушка по-прежнему вестей о себе не подавала. Черепашки нервничали, но приходилось сидеть сиднем: вот что получается, если природа напутала, и твоя внешность, будь ты благородней Ланцелота, в обществе вызывает одну реакцию: тут же потребовать порцию черепахового супчика! Утешало одно: поговаривали, что черепахи живут по триста лет. Возможно, в будущем человечество изменится к лучшему и станет терпимей к ближнему, даже если это только черепаха.

Мик не выдержал пытки голодом первым.

– Хоть макароны в этом доме есть?! – сказал он, распахивая кухонный буфет.

– О, это вряд ли макароны!…

– Это ещё что? – высунул нос Сплинтер.

С кухонной полки на приятелей пялилась всякая мелюзга, сверкая четырьмя парами глаз. Раф схватил баллончик против насекомых:

– Братцы! Тараканы!…

– Сам – таракан! – отозвалось паукообразное существо. Раф успел повернуть струю в сторону. Черепашки оторопело переглянулись. Но высказаться по этому поводу не успели.

– Добрый вечер! – громыхнуло с порога. И в комнате, охваченный молниями, материализовался Хищник. Живой. Собственной персоной.

– Ну, почти все в сборе! – Кейси проснулся в самый подходящий момент.

Хищник мялся у порога:

– Понимаете, мне больше некуда пойти! А что я – Хищник и пришелец из космоса – в это просто не верят и норовят содрать скальп!

– Знакомо! – посочувствовали братья.

– Да ты проходи! – Кейси спустил ноги с кровати. – Садись!

Хищник с любопытством оглядывал собравшихся.

– Мы знакомы? – оглядел братьев.

– И ещё как! – огрызнулся Раф.

– Что было, то было, а напомнившему – глаз вон! – назидательно проворчал Сплинтер, любивший тишину. А тут явно попахивало драчкой.

– И где же ты ошивался всё это время? – полюбопытствовал Мик: Хищник выглядел здорово оголодалым.

Хищник пожал плечами:

– Да тут – на крыше жил.

– На крыше? – братья переглянулись. – И как там?

Черепашки обрадовались неспроста: раз их изгнали из подземного Эдема, то, может, они смогут устроить рай на крыше?

– Ничего. – Хищник помолчал. – Ничего хорошего – скучно.

– Да что же ты там делал? Хищник глянул дружелюбно:

– Думал. Думал о том, что не всегда в этом мире нужно что-то делать. Думал о том, что времена хищников и охотников, простеньких нравов прошли. Сейчас первыми стали другие, способные убивать, когда сыт, и голодать, когда предостаточно пищи. Мне не понять этих отношений – мне нет места среди этих существ.

– Паинька какой отыскался! – притворно умилился Лео. – Так ли ты пел у Наринаго?

Хищник досадливо поморщился:

– Вот я и говорю: другие времена. Меня иногда боялись, иногда предпочитали не связываться. Но никто и нигде не любил Хищника.

– Это за что же тебя любить? – ахнул Дон.

– Вот именно, вроде не за что… – понурился Хищник. – А Эйприл, ну, эта девушка, я ведь ей порядком насолил, но она говорила со мной, как с равным. Хотя я не был ей нужен.

И черепашки, которым тоже редко везло на добрых людей, догадались, о чём тоскует Хищник. Им стало жалко большого уродца, которому, также, как и мутантам, нет и не будет места среди людей.

– Бедненький, – добродушный Сплинтер всхлипнул, утирая морду лапой.

– Ну, ладно, можешь оставаться, – смущаясь, добавил Раф.

Братцы черепашки согласно кивнули:

– Оставайся!

– Вместе – ну, как-нибудь!

– Только, чур, не возникать без повода! – тут же высунулся Мик.

На него зашикали:

– Чья бы корова мычала!…

Во входной двери проскрежетал ключ. В прихожей зажёгся свет.

– Кто бы это мог быть? – услышала Эйприл. Сбросила на пол пакеты и коробки с пиццей. Скинула туфли.

Улыбнулась черепашкам. Кивнула Кейси. Задержала взгляд на Хищнике, но промолчала.

Черепашки смущённо толпились, не решаясь подойти ближе.

– Знакомьтесь: мистер Конор, мой новый приятель!

Друг Эйприл безоговорочно становился другом черепах.

«Слава Богу, – думала Эйприл, нарезая овощи, – что я не выбросила тот кошмарный раздвижной стол, что пылится на балконе. И если постелить две скатерти, одна нахлёстом на другую…»