Рассказывают также, о счастливый царь, что был в древние времена один купец, по имени Абд-ар-Рахман. И наделил его Аллах дочерью и сыном, и дочь он назвал Каукаб-ас-Сабах из-за её красоты и прелести, а сына он назвал Камар-аз-Заман из-за его великой красоты. И когда он увидел, какой одарил их Аллах красотой, прелестью, блеском и соразмерностью, он побоялся для них зла от глаз смотрящих и языков завистников, и козней коварных, и ухищрений развратников и скрывал их от людей в одном доме четырнадцать лет, так что никто их не видел, кроме их родителей и невольницы, которая им служила.

А их отец читал Коран, как ниспослал его Аллах, и мать их тоже читала Коран. И мать стала обучать свою дочь, а отец обучал сына, пока дети не запомнили Коран и не научились письму, счёту, наукам и вежеству от отца и матери, так что не нуждались в учителе.

И когда мальчик достиг возраста мужей, жена купца сказала: "До каких пор ты будешь скрывать твоего сына Камар-аз-Замана от людей? Что он - девочка или мальчик?" - "Мальчик", - ответил ей купец. И она молвила: "Раз он мальчик, почему ты не возьмёшь его с собой на рынок и не посадишь его в лавке, чтобы он знал людей, и люди знали его, и им стало бы известно, что он твой сын. Научи его покупать и продавать, может быть, с тобой что-нибудь случится, и люди будут знать, что он твой сын, когда он наложит руку на твоё наследство. Если же ты умрёшь теперь и он скажет людям: "Я сын купца Абд-ар-Рахмана", - ему не поверят и скажут: "Мы тебя не видели и не знаем, что у него есть сын". И твоё имущество возьмут власти, а твой сын будет лишён всего. И дочку я тоже хочу показать людям, - может быть, ктонибудь, ей равный, посватается к ней, и мы выдадим её замуж и порадуемся на неё". - "Это от страха людского глаза", - сказал купец..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот шестьдесят четвёртая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят четвёртая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда жена купца сказала ему эти слова, он ответил ей: "Это от страха людского глаза, так как я люблю моих детей, а любящий сильно ревнив, и отличился тот, кто сказал:

И жена его сказала ему: "Положись на Аллаха! Не будет беды с тем, кого хранит Аллах! Возьми его с собой сегодня в лавку". И она одела мальчика в платье из роскошнейших одежд, и он стал искушением для взирающих и огорчением для сердец влюблённых. И отец взял его с собой и отправился с ним на рынок. И всякий, кто видел мальчика, пленялся им, и подходил к нему, и целовал ему руку, и приветствовал его. А его отец ругал людей за то, что они шли за ним следом, чтобы поглядеть на его сына. И некоторые люди говорили: "Это" солнце взошло и засияло на рынке". А другие говорили: "Место восхода луны - в такой-то стороне". Другие же говорили: "Появился серп луны праздника над рабами Аллаха". И все они намекали на мальчика словами и желали ему блага, и его отца охватил стыд из-за слов людей, но он не мог никому из них запретить говорить и стал ругать мать Камар-аз-Замана и проклинать её, так как это она была причиной выхода мальчика.

И отец Камар-аз-Замана обернулся и увидел, что люди толпятся за ним и перед ним, когда он идёт. И наконец они дошли до лавки, и Абд-ар-Рахман отпер лавку, и сел, и посадил перед собой своего сына. И, посмотрев на людей, он увидел, что они запрудили дорогу, и всякий, кто проходил мимо, вперёд или назад, останавливался перед лавкой, и смотрел на это красивое лицо, и не мог от него оторваться. И все люди, мужчины и женщины, были согласны в этом и произносили слова сказавшего:

И когда купец Абд-ар-Рахман увидел, что люди толпятся вокруг его сына, и мужчины и женщины стоят рядами, уставившись на мальчика, он смутился до крайности и впал в недоумение, не зная, что делать. И не успел он опомниться, как подошёл к нему, со стороны рынка, дервиш из странников, на котором было облачение праведных рабов Аллаха, и приблизился к мальчику и начал произносить стихи и проливать обильные слезы. И, увидев, что Камар-аз-Заман сидит, подобный ветви ивы, растущей на куче шафрана, он пролил слезы из глаз и произнёс такие два стиха:

И затем дервиш стал не спеша подходить, поглаживая рукой свои седины. И толпа расступилась из почтения к нему, и когда он увидел мальчика, его ум и взор были ошеломлены, и к нему подошли слова сказавшего:

И дервиш подошёл к мальчику и подал ему стебель базилика. И отец мальчика положил руку в карман и, вынув несколько дирхемов, сказал: "Возьми свою долю, о дервиш, и уходи своей дорогой".

И дервиш взял у него дирхемы, и сел на скамью в лавке, перед мальчиком, и начал смотреть на него и плакать, испуская непрерывные вздохи, и слезы его были точно полноводные ручьи, и люди смотрели на него и порицали его, и одни говорили: "Все дервиши развратники". А другие говорили: "У этого дервиша от любви к мальчику в сердце пожар".

Что же касается до его отца, то, когда он увидел эти обстоятельства, он встал и сказал: "Выходи, о дитя моё, мы запрём лавку и уйдём домой. Не подобает нам в сегодняшний день покупать и продавать. Аллах великий пусть воздаст твоей матери за то, что она с нами сделала. Это она была причиной всего этого. О дервиш, - сказал он потом, - выходи, я запру лавку".

И дервиш вышел, и купец запер лавку, и взял своего сына, и пошёл. И дервиш следовал за ним, вместе с людьми, пока они не дошли до дому, и мальчик вошёл в дом, и купец обернулся к дервишу и спросил его: "Что ты хочешь, о дервиш, и почему это, я вижу, ты плачешь?" - "О господин, - сказал дервиш, - я хочу быть "твоим гостем сегодня вечером. Ведь гость - гость великого Аллаха". - "Добро пожаловать гостю Аллаха, - сказал купец, - входи, о дервиш..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот шестьдесят пятая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда дервиш сказал купцу, отцу Камар-аз-Замана: "Я гость Аллаха", купец ответил ему: "Добро пожаловать гостю Аллаха! Входи, о дервиш". А про себя купец сказал: "Если этот дервиш влюбился в мальчика и потребует от него мерзости, я обязательно убью его сегодня ночью и скрою его могилу, а если в нем нет разврата, то пусть гость съест свою долю".

И потом он ввёл дервиша и Камар-аз-Замана в одну комнату и сказал потихоньку Камар-аз-Заману: "О дитя моё, садись рядом с дервишем и подразни его и поиграй с ним, после того как я от вас выйду. И если он потребует от тебя дурного, я буду смотреть на вас из окна, которое выходит в эту комнату, и спущусь к нему и убью его".

И когда дервиш остался с мальчиком один в комнате и тот сел рядом с дервишем, дервиш стал смотреть на него, и вздыхать, и плакать. И когда мальчик заговаривал с ним, он отвечал ему мягко, а сам дрожал и оглядывался на мальчика, вздыхая и плача. И пришло время ужина, и дервиш стал есть, и глаза его были устремлены на мальчика и не переставали плакать. И когда прошла четверть ночи, и кончилась беседа, и пришло время спать, отец мальчика сказал: "О дитя моё, постарайся сам служить твоему дяде дервишу и не перечь ему", - и хотел выйти. Но дервиш сказал ему: "О господин мой, возьми своего сына с собой или спи с нами". - "Нет, - сказал купец, - вот мой сын - он будет спать с тобой. Может быть, твоя душа чего-нибудь захочет, и тогда мой сын исполнит твою нужду и будет тебе служить".

И он вышел, и оставил их, и сел в другой комнате, где было окно, выходившее в комнату тех двоих, и вот что было с купцом.

Что же касается мальчика, то он подошёл к дервишу и стал его распалять и предлагать ему себя. И дервиш рассердился и сказал: "Что это такое за слова, о дитя моё! Прибегаю к Аллаху от сатаны, битого камнями! О боже мой, это осуждается и неугодно тебе! Удались от меня, о дитя моё!" И дервиш поднялся со своего места и сел далеко от мальчика, но тот последовал за ним, и бросился ему на грудь и сказал: "Почему, о дервиш, ты лишаешь себя услады близости со мной, когда моё сердце тебя любит?" И гнев дервиша усилился, и он воскликнул: "Если ты не отступишься от меня, я позову твоего отца и расскажу ему о твоём деле". - "Мой отец, - сказал мальчик, - знает, что я такой, и невозможно, чтобы он помешал мне. Залечи же моё сердце! Почему ты от меня отказываешься? Разве я тебе не нравлюсь?" - "Клянусь Аллахом, о дитя моё, - сказал дервиш, - я не сделаю этого, даже если буду изранен острыми мечами!"

И он произнёс слова поэта:

И он заплакал и сказал мальчику: "Встань, открой мне дверь, и я уйду своей дорогой. Не буду я больше спать в этом месте!" И он поднялся на ноги, но мальчик уцепился за него и стал говорить: "Посмотри, как сияет моё лицо, как красны мои щеки и мягки мои члены и нежны мои губы".

И потом он обнажил ногу, приводящую в смущение вино и кравчего, и посмотрел на дервиша взором, обессиливающим волшебников и колдунов, и был он редкостно красив и мягок в своей изнеженности, как сказал о нем кто-то из сказавших:

И потом юноша показал ему свою грудь и сказал: "Посмотри на мои соски оеони прекраснее сосков девушки, а моя слюна слаще растительного сахара. Брось благочестие и воздержание и избавь рас от богомольности и набожности! Воспользуйся моей близостью и насладись моей красотой. Не бойся ничего совершенно - ты в безопасности от дурного. Оставь равнодушие - скверное это свойство?"

И он стал ему показывать и открывать то, что было скрыто из его прелестей, и ослаблять поводья его ума своими движениями, а дервиш отворачивал лицо и говорил: "Прибегаю к Аллаху! Стыдись, о дитя моё! Это дело запретное, и я не сделаю его даже во сне!" И мальчик стал настаивать, и дервиш вырвался от него и, обратившись к кыбле, начал молиться; и мальчик, увидев, что он молится, оставил его. И дервиш совершил молитву в два раката и произнёс возглас приветствия, и тогда мальчик хотел подойти к нему, но дервиш начал молиться второй раз и совершил молитву в два раката, и сделал это в третий раз, и в четвёртый, и в пятый. И мальчик сказал ему: "Что это за молитва! Разве ты хочешь взлететь к облакам? Ты погубил нам веселье, простояв всю ночь в михрабе".

И затем мальчик бросился к дервишу и начал целовать его меж глаз, и дервиш сказал ему: "О дитя моё, прогони от себя шайтана и соблюдай повиновение всемилостивому!" Но мальчик воскликнул: "Если ты не сделаешь того, что я хочу, я позову отца и скажу ему: дервиш хочет со мной сделать мерзость, - и он войдёт к тебе и побьёт тебя так, что сломает кости под твоим мясом".

А отец его при всем этом смотрел глазами и слушал ушами, и он уверился в том, что в дервише нет разврата, и сказал себе: "Если бы этот дервиш был развращён, он бы не стал терпеть всей этой тяготы".

А мальчик все пробовал соблазнять дервиша, и всякий раз, как тот хотел начать молитву, прерывал её, так что дервиш рассердился на мальчика до крайности и стал с ним груб и побил его. И мальчик заплакал, и его отец вошёл к нему, и вытер ему слезы, и, успокоив его, сказал дервишу: "О, брат мой, раз ты такой, чего же ты плакал и горевал, когда увидел моего сына? Есть ли для этого какая-нибудь причина?" - "Да", - сказал дервиш. И купец молвил: "Когда я увидел, что ты плачешь при виде мальчика, я подумал о тебе дурное и велел мальчику так делать, чтобы испытать тебя, и задумал, если я увижу, что ты требуешь от него мерзости, войти к тебе и убить тебя. Но когда я увидел, как ты поступил, я узнал, что ты до крайности праведен. Но, ради Аллаха, расскажи мне о причине твоего плача".

И дервиш вздохнул и сказал: "О господин мой, не береди успокоившиеся раны". И купец воскликнул: "Обязательно расскажи мне!"

И тогда дервиш молвил: "Знай, что я дервиш, блуждающий по землям и странам, чтобы извлечь назидание из творений создателя ночи и дня. И случилось мне войти в город Басру в день пятницы, на заре дня..."

И Шахразаду застало утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот шестьдесят шестая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что дервиш говорил купцу: "Знай, что я дервиш странствующий, и случилось мне войти в город Басру в день пятницы, на заре дня. И я увидел, что лавки отперты, и в них всякие товары, снедь и напитки, но они пусты, и нет в них мужчины, женщины, девочки или мальчика, и нет на площадях и рынках ни собак, ни кошек, и не слышно там шума и не видно человека, и удивился, и сказал: "Посмотреть бы, куда девались люди этого города с их кошками и собаками и что сделал с ними Аллах".

А я был голоден и взял горячего хлеба из пекарни хлебопёка, и, войдя в лавку масленика, намазал хлеб топлёным маслом и мёдом, и поел. А потом я вошёл в лавку с напитками и попил, чего хотел. И я увидел, что кофейня открыта, и вошёл туда, и увидел кофейники на огне, полные кофе, но и там никого не было. И я напился вдоволь и сказал: "Поистине, это удивительная вещь! Похоже, что к жителям этого города пришла смерть, и они все сейчас умерли, или они испугались чего-нибудь, что их постигло, и вбежали и не могли запереть своих лавок".

И когда я размышлял об этом деле, вдруг послышались звуки музыки, и я испугался, и сидел некоторое время, спрятавшись, и смотрел через отверстия и щели. И я увидел невольниц, подобных луне, которые шли по рынку пара за парой, без покрывал, а наоборот, с открытыми лицами, и было их сорок пар - восемьдесят невольниц. И я увидел девушку, ехавшую на коне, который не мог передвигать ноги - так много было на нем и на девушке золота, и серебра, и драгоценных камней. И эта девушка была с открытым лицом, без покрывала, и она была украшена самыми роскошными украшениями и одета в роскошнейшие одежды. На шее у неё были бусы из драгоценных камней, а на груди золотые ожерелья, и на её руках были запястья, сияющие, как звезды, а на ногах - золотые браслеты, украшенные дорогими металлами. И невольницы окружали её, а перед нею шла девушка, перевязанная великолепным мечом с изумрудной рукояткой и золотыми подвесками, украшенными драгоценностями.

И когда эта девушка достигла той части улицы, что была против меня, она натянула узду коня и сказала: "О девушки, я услышала какой-то шум внутри этой лавки. Обыщите её, чтобы в ней не сидел кто-нибудь спрятанный, кто хочет посмотреть на нас, когда мы с открытыми лицами".

И невольницы обыскали лавку, стоявшую перед кофейной, где я спрятался, и я испугался и увидел, что невольницы вывели какого-то человека и сказали девушке: "О госпожа, мы увидели там человека, и вот он перед тобой". И девушка сказала невольнице, у которой был меч: "Скинь ему голову". И невольница подошла к этому человеку, и отрубила ему голову, и оставила его валяться на земле, и они ушли. И я испугался, увидев это обстоятельство, но любовь к девушке привязалась к моему сердцу.

А через некоторое время появились люди, и всякий, у кого была лавка, вошёл в неё. И люди стали ходить по рынкам и собрались вокруг убитого, смотря на него. И я потихоньку вышел из своего укрытия, и никто меня не заметил, и любовь к девушке овладела моим сердцем. И я стал потихоньку распытывать, кто она, но никто не рассказал мне про неё. И после этого я вышел из Басры, и в сердце моем из-за любви к девушке была печаль. И когда я увидел этого твоего сына, я увидел, что он больше всех людей похож на ту девушку, и он взволновал во мне огонь любви и разжёг в моем сердце пламя страсти. И вот причина моего плача". И потом дервиш заплакал сильным плачем, больше которого нет, и сказал: "О господин мой, ради Аллаха, открой мне дверь, чтобы я ушёл своей дорогой". И купец открыл ему дверь, и он ушёл.

Вот что было с ним. Что же касается Камар-аз-Замана, то, когда он услышал слова дервиша, ему ум заняла любовь к этой девушке, и овладела им страсть, и взволновалась в нем любовь и увлечение. И когда наступило утро, он сказал своему отцу: "Все дети купцов путешествуют по странам, чтобы достичь желаемого, и нет среди них никого, кому бы отец не собрал товаров и кто бы не отправился с ними путешествовать и не получил бы прибыли. Почему, о батюшка, ты не соберёшь мне товаров, чтобы я поехал путешествовать и посмотрел, каково моё счастье?" - "О дитя моё, - ответил ему отец, - у купцов мало денег, и они посылают своих детей в путешествие ради прибыли и дохода, чтобы добыть мирские блага. Что же касается меня, то у меня много денег, и нет во мне жадности, так как же я отправлю тебя на чужбину? Я не могу расстаться с тобою ни на минуту, тем более что ты бесподобен по красоте, прелести и совершенству, и я боюсь за тебя". - "О батюшка, - сказал Камар-азЗаман, - невозможно, чтобы ты не собрал мне товаров и я бы не поехал с ними в путешествие - иначе я обману тебя и убегу хотя бы без денег и без товаров. И если ты хочешь успокоить моё сердце, то собери мне товаров, и я попутешествую и посмотрю на чужие страны.

И когда отец мальчика увидел, что тот привязался и мысли о путешествии, он рассказал об этом своей жене и сказал ей: "Твой сын хочет, чтобы я собрал ему товаров, и он отправился бы с ними в чужие страны, на чужбину, хотя на чужбине - горе". И жена ответила ему: "Какой тебе будет от этого вред? Таков обычай детей купцов, и все они похваляются путешествиями и прибылью". - "Большинство купцов, - молвил её муж, - бедняки, и они ищут преумножения денег, а что до меня, то у меня денег много". - "Увеличение добра не вредит, - отвечала его жена, - и если ты не согласишься на это, я соберу ему товаров из своих денег". - "Я боюсь для него чужбины, - сказал купец, - так как чужбина - Злая горесть". И жена его возразила: "Нет беды на чужбине, если там есть прибыль, а иначе наш сын уйдёт, и мы будет его искать, и не найдём, и опозоримся перед людьми".

И купец внял словам жены и собрал своему сыну товаров на девяносто тысяч динаров. И мать дала сыну кошель, в котором было сорок драгоценных камней, и наименьшая цена каждого из них была пятьсот динаров.

"О дитя моё, - сказала она, - береги эти драгоценные камни, - они помогут тебе". И Камар-аз-Заман взял все это и поехал в Басру..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот шестьдесят седьмая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман взял все это и поехал в Басру. Драгоценные камни он положил в кожаный пояс и обвязал его вокруг стана. И он ехал до тех пор, пока между ним и Басрой не остался один переход. И напали на него кочевники, и раздели его, и убили его людей и слуг. И Камар-азЗаман лёг между убитыми и вымазал себя кровью, и кочевники подумали, что он убит, и оставили его, и никто к нему не приблизился. И они взяли его деньги и ушли. И когда кочевники ушли своей дорогой, Камар-аз-Заман поднялся среди убитых и пошёл, и он не владел ничем, кроме драгоценных камней, которые были у него в поясе.

И Камар-аз-Заман шёл до тех пор, пока не вошёл в Басру. И случилось, что день его прихода была пятница, и город был пуст, как рассказывал дервиш.

И Камар-аз-Заман увидел, что рынки пусты и лавки отперты, но полны товаров. И он поел, и попил, и стал все рассматривать. И когда это было так, он вдруг услышал, что играет музыка, и спрятался в одной лавке, и пришли девушки. Камар-аз-Заман посмотрел на них, и вдруг увидел женщину, ехавшую на коне, и его охватила любовь и страсть, и овладело им такое увлечение и любовное безумие, что он еле устоял на ногах.

А через некоторое время появились люди, и рынки наполнились. И Камар-аз-Заман направился на рынок к одному торговцу драгоценными камнями. Он вынул один из тех сорока камней, который стоил тысячу динаров, и продал его этому человеку, и вернулся в своё помещение и провёл там ночь. А когда наступило утро, он переменил одежду и сходил в баню и вышел, подобный полной луне. И он продал четыре камня за четыре тысячи динаров, и стал гулять по улицам Басры, одетый в самую роскошную одежду, и отправился на рынок.

И увидел он на рынке одного цирюльника, и, подойдя к нему, побрил у него голову, и завязал с ним дружбу, и сказал: "О батюшка, я из чужих стран, вчера я вошёл в этот город, и увидел, что он пуст, и нет в нем никого - ни человека, ни джинна. И я увидел девушек, и среди них молодую женщину, ехавшую на коне, со свитой".

И он рассказал цирюльнику о том, что видел, и цирюльник сказал:

"О дитя моё, рассказывал ли ты ещё кому-нибудь об этом?" - "Нет", - отвечал Камар-аз-Заман. И цирюльник сказал: "О дитя моё, берегись говорить такие слова кому-нибудь, кроме меня, - люди не скрывают слов и тайн, а ты - маленький мальчик, и я боюсь, что твои слова станут переходить от одних к другим и достигнут тех, о ком они сказаны, и тебя убьют. Знай, о дитя моё, что то, что ты видел, не видел никто, и это неизвестно никому вне этого города, а что касается жителей Басры, то они умирают от этой горести. Каждую пятницу, на рассвете дня, они запирают собак и кошек и не дают им ходить по рынку. И все жители города входят в мечети и запирают за собой двери, и никто не может пройти по рынку и выглянуть из окна. И ни один человек не знает, в чем причина этой беды. Но сегодня ночью, о дитя моё, я спрошу мою жену о причине этого - она повитуха и вхожа в дом знатных и знает, что происходит в городе, - и, если захочет Аллах великий, ты придёшь ко мне завтра, и я тебе расскажу, что она мне скажет".

И Камар-аз-Заман вынул пригоршню золота и сказал: "О батюшка, возьми это золото и отдай своей жене - она стала моей матерью". И потом он вынул вторую пригоршню и сказал: "Возьми это себе". И цирюльник молвил: "О дитя моё, посиди на месте, а я пойду к моей жене и спрошу её и вернусь к тебе с правдивым рассказом".

И он оставил его в лавке, и пошёл к своей жене, и рассказал ей об этом юноше, и сказал: "Я хочу, чтобы ты рассказала мне истину о делах этого города, а я расскажу тому юноше-купцу - он очень хочет знать, почему люди и животные не допускаются на рынок по утрам в день пятницы. Я думаю, что он влюблён, а он щедр и великодушен, и когда мы ему расскажем, нам достанется от него великое благо".

И жена цирюльника отвечала: "Ступай приведи его и скажи: "Иди поговори с твоей матерью - моей женой! Она передаёт тебе привет и говорит: "Нужда исполнена!"

И цирюльник пошёл на рынок и увидел, что Камар-азЗаман сидит и ждёт его. Он рассказал ему обо всем и сказал: "О дитя моё, пойдём к твоей матери - моей жене. Она говорит тебе, что нужда исполнена".

И потом он взял его и шёл с ним, пока не вошёл к своей жене. И она сказала юноше: "Добро пожаловать!" И усадила его, и Камар-аз-Заман вынул сто динаров, и отдал их ей, и сказал: "О матушка, расскажи мне про эту женщину, кто она такая". - "О дитя моё, - ответила жена цирюльника, - знай, что к султану Басры прибыл драгоценный камень от царя Индии, и он захотел его просверлить. Он позвал всех ювелиров и сказал им: "Я хочу, чтобы вы просверлили мне этот камень. Тому, кто его просверлит, я позволю пожелать от меня, и что бы он ни пожелал, я ему дам, а если он сломает камень - я скину с него голову". И ювелиры испугались и сказали: "О царь времени, драгоценный камень быстро погибает, и редко случается, чтобы кто-нибудь просверлил его и не разбил. Не обременяй же нас тем, что нам не под силу. Наши руки не могут просверлить этого камня, но наш шейх опытнее нас". - "А кто ваш шейх?" - спросил царь. И ему сказали: "Мастер Убейд, он опытнее нас в этом ремесле. У него много денег и хорошее звание. Пошли за ним, приведи его к себе и прикажи ему просверлить тебе этот камень".

И царь послал за Убейдом и велел ему просверлить камень, заключив с ним упомянутое условие. И Убейд взял камень и просверлил его так, как хотелось царю. И царь сказал: "Пожелай от меня, о мастер". Но Убейд молвил: "О царь времени, дай мне отсрочку до завтра". А причиной этого было то, что он хотел посоветоваться со своей женой, которой была та самая женщина, что ты видел в пышном шествии. И он любил её сильной любовью, и от великой своей любви к ней ничего не делал, не посоветовавшись с нею, и поэтому просил дать ему отсрочку, пока он не посоветуется.

И когда Убейд пришёл к своей жене, он сказал: "Я просверлил царю драгоценный камень, и он обещал мне исполнить любое моё желание, и я отсрочил его назвать ему, пока не посоветуюсь с тобой. Чего же ты хочешь, чтобы я пожелал?" И жена его сказала: "У нас денег столько, что их не пожрут огни. Если ты меня любишь, пожелай от царя вот что. Пусть на улицах Басры кричат, чтобы жители города входили в мечети в день пятницы, за два часа до молитвы, и чтобы не оставалось в городе ни большого, ни малого, который бы не был в мечети или в доме, и пусть их запирают за воротами мечетей и домов, но лавки в городе оставляют открытыми, а я с моими невольницами буду проезжать по городу, и пусть никто не смотрит на меня из окна или из-за оконной решётки. И всякого, на кого я наткнусь, я убью".

И ювелир пошёл к царю и пожелал от него это желание, и царь даровал ему то, что он пожелал, и велел кричать среди жителей Басры..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот шестьдесят восьмая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда царь даровал ювелиру то, что он пожелал, люди сказали: "Мы боимся для товаров вреда от кошек и собак". И царь велел запирать их на время, пока люди не выйдут после соборной молитвы. И эта женщина стала выезжать каждую пятницу на улицы Басры, за два часа до молитвы. И никто не мог пройти по рынку и выглянуть из окна или из оконной решётки. И вот в чем причина всего этого. Я осведомила тебя о девушке, но желаешь ли ты, о дитя моё, узнать о её деле, или ты желаешь сблизиться с нею?" - "О матушка, - сказал Камар-аз-Заман, - я хочу с ней сблизиться". - "Расскажи мне, что у тебя есть из роскошных сокровищ", - сказала жена цирюльника. И Камар-аз-Заман молвил: "У меня есть дорогие камни четырех видов: одни - ценой в пятьсот динаров каждый, другие - по семьсот динаров, третьи - по восемьсот динаров и четвёртые - по тысяче динаров". - "А согласна ли твоя душа отдать четыре из них?" - спросила жена цирюльника. "Моя душа согласна отдать все", - ответил Камар-аз-Заман. И она молвила: "О дитя моё, я тебя не прогоняю, но поднимайся и вынь один камень ценой в пятьсот динаров. Спроси, где лавка мастера Убейда, шейха ювелиров, и пойди к нему - ты увидишь, что он сидит в своей лавке, одетый в роскошные одежды, и у него работают мастера. Пожелай ему мира, сядь возле лавки, вынь камень и скажи: "О мастер, возьми этот камень и оправь его для меня золотом в перстень, но не делай его большим, а сделай величиной с мискаль, не больше, и сработай его как следует". А потом дай ему двадцать динаров, и дай каждому из работников по динару, и посиди у него немного, и поговори с ним. Когда подойдёт к тебе нищий, дай ему динар и проявляй щедрость, чтобы ювелира охватила любовь к тебе. А потом пойди к себе и проспи ночь, а наутро возьми с собой сто динаров и отдай их твоему отцу - он бедный". - "Пусть будет так", - сказал Камар-аз-Заман.

И, выйдя от неё, он пошёл на постоялый двор и взял камень ценой в пятьсот динаров, а потом направился на рынок драгоценных камней и спросил, где лавка мастера Убейда, шейха ювелиров. И ему показали его лавку, и, подойдя к ней, Камар-аз-Заман увидел, что шейх ювелиров - человек почтённый, и на нем роскошная одежда, и у него работают четыре мастера.

"Мир с вами", - сказал ему Камар-аз-Заман. И Убейд возвратил ему приветствие, и сказал: "Добро пожаловать!" - и посадил его. И Камар-аз-Заман сел и, вынув камень, сказал: "О, мастер, я хочу, чтобы ты оправил мне этот камень золотом в перстень, но сделай его величиной в мискаль, не больше, и оправь его хорошей оправой".

И он вынул двадцать динаров и сказал: "Возьми это за шлифовку, а плата за работу останется за мной". И он дал каждому мастеру по динару, и мастера полюбили его, и мастер Убейд тоже его полюбил. И Камар-аз-Заман сидел и беседовал с ним, и всякому нищему он давал динар, и все удивлялись его щедрости.

А у мастера Убейда были в доме инструменты, - такие же, что и в лавке. И у него был обычай, когда он хотел сделать что-нибудь диковинное, работать дома, чтобы мастера не научились его диковинной работе. А та женщина, его жена, сидела перед ним, и когда она была перед ювелиром и он смотрел на неё, он мог делать всякие диковинные вещи, которые годились только для царей.

И он сидел и делал этот перстень у себя дома с удивительным искусством. И когда его жена увидела камень, она сказала: "Что ты хочешь сделать с этим камнем?" - "Я хочу оправить его золотом в перстень, - сказал ювелир. - Ему цена пятьсот динаров". - "Для кого?" - спросила она. "Для одного юноши-купца, прекрасного обликом, - ответил Убейд. - Его глаза ранят, и его щеки горят огнём, у него рот, как печать Сулеймана, щеки, как анемоны, и губы красные, как коралл, а шея у него, как шея газели, и он белый, напоённый румянцем, изящный, тонкий и щедрый, и он сделал то-то и то-то".

И ювелир так описывал жене красоту и прелесть Камар-аз-Замана, так описывал ей его щедрость и совершенства, и столько говорил ей об его красотах и благородном нраве, что влюбил её в него (а нет большего сводника, чем тот, кто описывает своей жене человека и говорит об его красоте и прелести и крайней щедрости на деньги).

И когда жену ювелира переполнила страсть, она сказала: "А есть в нем какие-нибудь из моих красот". И ювелир ответил: "Все твои красоты. Они все в нем, и он сходен с тобой по облику, и, может быть, его возраст таков же, как твой возраст. И если бы я не боялся не уважить тебя, я бы сказал, что он лучше тебя в тысячу раз". И жена ювелира промолчала, но в её сердце запылал огонь любви к юноше. А ювелир не переставал разговаривать с нею, перечисляя его красоты, пока не кончил делать перстень. И потом он подал его своей жене, и та надела его, и он пришёлся по размеру её пальца. И тогда она сказала: "О господин мой, моё сердце полюбило этот перстень, и хочу, чтобы он был мой, я не сниму его с пальца". - "Потерпи, - сказал ей ювелир. - Его владелец щедр, и я постараюсь купить у него этот перстень. Если он мне продаст, я принесу его тебе. А если у него есть другой камень, я куплю его для тебя и оправлю как этот..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот шестьдесят девятая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что ювелир сказал своей жене: "Потерпи - его владелец щедр, и я постараюсь купить этот перстень у него, и если он мне его продаст, принесу его тебе. А если у него есть другой камень, я куплю его и оправлю для тебя, как этот".

Вот что было с ювелиром и его женой. Что же касается Камар-аз-Замана, то он переночевал у себя, а наутро взял сто динаров и, придя к старухе, жене цирюльника, сказал ей: "Возьми эти сто динаров". И она молвила: "Отдай их твоему отцу". И когда Камар-аз-Заман отдал деньги цирюльнику, она спросила: "Сделал ли ты, как я тебе сказала?" - "Да", - отвечал юноша. И она молвила: "Вставай теперь и отправляйся к шейху ювелиров. Когда он даст тебе перстень, надень его на конец пальца, потом быстро сними и скажи: "О мастер, ты ошибся - перстень вышел узкий!" И он спросит тебя: "О купец, сломать ли мне его и сделать пошире". И ты скажи: "Не нужно его ломать и делать второй раз. Возьми его и отдай невольнице из твоих невольниц". А потом вынь другой камень, цена которого будет семьсот динаров, и скажи: "Возьми этот камень и оправь его для меня, он лучше, чем тот". И дай ему тридцать динаров, а каждому мастеру дай по два динара и скажи ювелиру: "Эти динары - за чеканку, а плата за работу остаётся за мной". И потом возвратись в своё жилище и переночуй там, а утром приходи и принеси с собой двести динаров, и я довершу для тебя остальную хитрость".

И Камар-аз-Заман отправился к ювелиру, и тот приветствовал его и посадил возле лавки. И Камар-аз-Заман спросил его: "Исполнил ли ты заказ".

"Да", - ответил ювелир и подал ему перстень. И Камар-аз-Заман взял его и надел на конец пальца, а затем быстро снял и сказал: "Ошибся, о мастер!" И он бросил ему перстень и воскликнул: "Он тесен для моего пальца!" И ювелир спросил: "О купец, расширить мне его?" - "Нет, - отвечал Камараз-Заман, - но возьми его в подарок и надень его комунибудь из своих невольниц. Цена ему пустяковая, так как он стоит пятьсот динаров, и не нужно его оправлять второй раз".

И затем он вынул другой камень, ценой в семьсот динаров, и сказал: "Оправь этот". И дал ювелиру тридцать динаров, а каждому мастеру дал два динара, и ювелир сказал: "О господин, когда мы оправим перстень, мы возьмём за него плату". Но Камар-аз-Заман молвил: "Это за чеканку, а плата остаётся".

И он оставил ювелира и ушёл, и ювелир оторопел от великой щедрости Камар-аз-Замана, и мастера тоже. А потом ювелир отправился к своей жене и сказал ей: "О такая-то, мои глаза не видели никого щедрее этого юноши, а ты - твоё счастье хорошее, так как он отдал мне перстень даром и сказал: "Отдай его комунибудь из твоих невольниц". И он рассказал жене всю историю и затем сказал: "Я думаю, этот юноша не из сыновей купцов - он из сыновей царей или султанов".

И всякий раз, как ювелир хвалил Камар-аз-Замана, в его жене усиливалась любовь к нему, и страсть, и увлечение. И она надела перстень, а ювелир сделал Камар-азЗаману второй, немного шире, чем первый. И когда он кончил работу, его жена надела этот перстень и держала на пальце дальше первого и сказала: "О господин мой, посмотри, как красивы эти два перстня на моем пальце. Я хочу, чтобы оба перстня были мои". - "Потерпи, оесказал ювелир, - может быть, я куплю для тебя и второй". И затем он проспал ночь, а утром взял перстень и отправился в лавку.

Вот то, что было с ним. Что же касается Камар-аз-Замана, то он пошёл утром к старухе, жене цирюльника, и дал ей двести динаров. И старуха сказала: "Отправляйся к ювелиру, и когда он отдаст тебе перстень, надень его на палец, но затем быстро сними его и скажи: "Ты ошибся, о мастер, перстень вышел широкий. Когда мастеру, такому, как ты, приносит работу подобный мне, тот должен снять мерку. Если бы ты снял мерку с моего пальца, ты не ошибся". А потом вынь другой камень, цена которому тысяча динаров, и скажи ювелиру: "Возьми этот и оправь его, а тот перстень отдай невольнице из своих невольниц". И дай ему сорок динаров, а каждому мастеру дай по три динара и скажи: "Это за чеканку, а что до платы за работу, то она остаётся за мной". И посмотри, что он скажет. А потом приходи и принеси с собой триста динаров - отдай их твоему отцу, чтобы он помогал ими себе в жизни, он ведь человек бедный по состоянию". - "Слушаю и повинуюсь!" - отвечал Камар-аз-Заман.

И потом он отправился к ювелиру, и тот сказал ему: "Добро пожаловать!" И посадил его, и дал ему перстень. И Камар-аз-Заман надел перстень на палец, и быстро снял его, я сказал: "Надлежит такому мастеру, как ты, когда приносит ему подобный мне работу, снимать мерку. Если бы ты снял мерку с моего пальца, ты бы не ошибся. Но возьми перстень и отдай кому-нибудь из своих невольниц".

И затем он вынул камень ценой в тысячу динаров и сказал: "Возьми этот камень и оправь его для меня в перстень по мерке моего пальца". И ювелир воскликнул: "Ты прав, и истина с тобой!" И он снял мерку, и Камар-аз-Заман вынул сорок динаров и сказал ему: "Возьми это за чеканку, а плата за работу останется за мной". - "О господин, - сказал ювелир, - сколько раз мы брали с тебя плату! Твои милости к нам велики!" И Камар-аз-Заман ответил: "Не беда!" И он побеседовал с ним некоторое время, и всякий раз, как мимо проходил нищий, он подавал ему динар, а потом он оставил ювелира и ушёл.

Вот то, что было с ним. Что же касается ювелира, то он отправился домой и сказал своей жене: "Как щедр этот юноша-купец! Я не видел никого щедрее и красивее и нежнее речами". И он стал говорить своей жене о красотах и щедрости Камар-аз-Замана, далеко заходя в похвалах ему. И жена его сказала: "О необходительный! Если ты знаешь в нем эти качества и он дал тебе два драгоценных перстня, тебе следует его пригласив и сделать ему угощение и подружиться с ним. Когда он увидит от тебя дружбу и придёт в наше жилище, ты, может быть, получишь от него большее благо. А если ты не согласен сделать ему угощение, то пригласи его, и я сделаю ему угощение от себя". - "Разве ты считаешь, что я скупой, что говоришь такие слова?" - воскликнул ювелир. И жена его сказала: "Ты не скупой, но необходительный. Пригласи его сегодня вечером и не приходи без него, а если он будет отказываться, заклинай его разводом и настаивай". - "На голове и на глазах!" - сказал ювелир. И потом он оправил перстень и лёг спать, а наутро, в третий день, отправился в лавку и сел там.

Вот что было с ним. Что же касается Камар-аз-Замана, то он взял триста динаров, отправился к старухе и отдал их её мужу. И она сказала ему: "Может быть, ювелир тебя пригласит сегодня, и если он тебя пригласит и ты будешь у него ночевать, то, что бы с тобой ни случилось, расскажи мне утром и принеси с собой четыреста динаров и отдай их твоему отцу". И Камар-аз-Заман сказал: "Слушаю и повинуюсь!" (а всякий раз, как у него кончались деньги, он продавал часть камней) - и отправился к ювелиру, и тот поднялся к нему, и заключил его в объятия, и пожелал ему мира, и завязал с ним дружбу. И он вынул перстень, и Камар-аз-Заман увидел, что перстень - по его мерке, и сказал: "Да благословит тебя Аллах, о господин из мастеров! Оправа подходит, но камень не такой, как я хочу..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до девятисот семидесяти

Когда же настала ночь, дополняющая до девятисот семидесяти, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман сказал ювелиру: "Оправа подходит, но камень не такой, как я хочу, у меня есть лучшие. Возьми этот и отдай его кому-нибудь из своих невольниц".

И он вынул другой камень и сто динаров и сказал: "Возьми твою плату и не взыщи с нас, - мы тебя утомили". И ювелир сказал ему: "О купец, то, из-за чего мы утомлялись, ты нам отдал, и ты пожаловал нам многое. К моему сердцу привязалась любовь к тебе, и я не могу с тобой расстаться. Заклинаю тебя Аллахом, будь моим гостем сегодня вечером и залечи моё сердце". - "Это недурно, - сказал Камар-аз-Заман, - но я обязательно должен отправиться в хан, чтобы предупредить моих слуг и сказать им, что я не ночую в хане, чтобы они меня не ждали". - "А ты стоишь в каком хане?" - спросил ювелир. И Камар-аз-Заман сказал: "В таком-то хане". И ювелир воскликнул: "Я к тебе туда приду!" - "Это недурно", - сказал Камар-аз-Заман. И ювелир отправился в этот хан перед закатом, боясь гнева своей жены, если он придёт домой без гостя, и взял Камар-аз-Замана и привёл его к себе в дом. И они сели в комнате, которой нет подобной, а женщина увидела Камар-аз-Замана, когда он входил в дом, и пленилась им. И Камар-аз-Заман с ювелиром разговаривали, пока не принесли ужин, и они поели и попили, а потом им принесли кофе и напитки. И ювелир не переставал развлекать Камар-аз-Замана беседой до ночной молитвы. И они совершили обязательную молитву, и потом вошла к ним невольница, неся две чашки с питьём, и когда они выпили, их одолел сон, и они заснули. И тогда пришла та женщина и, увидев, что они спят, стала смотреть в лицо Камар-аз-Замана, и его красота ошеломила ей ум. И она воскликнула: "Как может спать тот, кто любит красавиц!"

И потом она повернула его навзничь и села ему на грудь, и от сильной ярости в страсти к нему она осыпала его щеки градом поцелуев, так что они оставили след на его щеках, и усилился румянец Камар-аз-Замана, и его щеки заблестели. И женщина припала к его губам и стала их сосать, и она до тех пор сосала ему губы, пока кровь не выступила у неё на губах. И при всем этом огонь в ней не погасал, и её жажда не утолялась. И она не переставала его целовать, и обнимать, сплетать ноги с ногами, пока не засияло чело утра и не заблистала сияющая заря, и потом она положила в карман Камар-аз-Замана четыре бабки, и оставила его, и ушла.

А после этого она послала свою невольницу с чем-то вроде нюхательного табака, и невольница вложила его им в ноздри, но они чихнули и пришли в себя, и невольница сказала им: "Знайте, господа мои, что молитва обязательна. Поднимайтесь же на утреннюю молитву!"

И она принесла им таз и кувшин, и Камар-аз-Заман сказал: "О мастер, время пришло, и мы перешли предел сна". И ювелир сказал купцу: "О друг мой, сон в этой комнате тяжёлый. Всякий раз, как я в ней сплю, со мной случается такое дело". - "Твоя правда", - сказал Камар-азЗаман. И потом он принялся за омовенье, и когда вода коснулась его лица, у него начали гореть щеки и губы. "Чудеса! - молвил он. - Если воздух в комнате был тяжёлый и мы погрузились в сон, то почему у меня горят щеки и губы. О мастер, - сказал он потом, - щеки и губы у меня горят". И ювелир ответил: "Я думаю, что это от укусов комаров". - "Чудеса! - сказал Камар-аз-Заман. - А с тобой случается в этой комнате подобное?" - "Нет, - ответил ювелир, - но когда у меня бывает гость, такой, как ты, он утром жалуется на укусы комаров, и это бывает только, если гость, как ты, безбородый, а если он бородатый, то комары к нему не слетаются, и от комаров спасает меня только моя борода. Комары как будто не любят людей с бородами". - "Твоя правда", - сказал Камар-аз-Заман. А потом невольница принесла им завтрак, и они поели и вышли.

И Камар-аз-Заман отправился к старухе, и, увидав что, она сказала: "Я вижу следы счастья у тебя на лице. Расскажи мне, что ты видел". - "Я ничего не видел, - сказал Камар-аз-Заман, - я только поужинал с хозяином дома в комнате, и мы совершили вечернюю молитву, а потом легли спать и проснулись только утром". И старуха засмеялась и сказала: "Что это за следы у тебя на щеках и губах?" - "Комары в той комнате сделали со мной такие дела", - сказал Камар-аз-Заман. И старуха сказала: "Твоя правда! А случилось ли с хозяином дома то же самое, что случилось с тобой?" - "Нет, - сказал Камар-аз-Заман, - но он мне рассказывал, что комары в этой комнате не вредят людям с бородой и летают только над безбородыми, и всякий раз, как у него бывает гость безбородый, он жалуется утром на укусы комара, а если он бородатый, с ним ничего такого не случается". - "Твоя правда, - отвечала старуха. - А заметил ли ты что-нибудь, кроме этого?" - "Я нашёл у себя в кармане четыре бабки", - сказал Камар-аз-Заман. "Покажи их мне", - попросила старуха. И Камар-аз-Заман дал ей бабки, и она взяла их и сказала смеясь: "Это твоя возлюбленная положила их тебе в карман". - "Как так?" - удивился Камар-аз-Заман. И старуха сказала: "Она говорит тебе знаками: "Если бы ты был влюблён, ты не спал бы, ибо тот, кто любит, не спит, а ты ещё маленький, и тебе подходит играть в бабки. Что же побудило тебя Влюбляться в красавиц?" И она пришла к тебе ночью, и увидела, что ты спишь, и изранила тебе щеки поцелуями, и положила тебе этот знак. Но только ей не будет достаточно этого - напротив, она обязательно пришлёт к тебе своего мужа, и он пригласит тебя сегодня вечером, и когда ты пойдёшь с ним, не засыпай скоро. Захвати с собой пятьсот динаров и иди, а мне расскажи о том, что случится, и я доведу для тебя эту хитрость до конца". И Камар-аз-Заман сказал: "Слушаю и повинуюсь!" И пошёл в хан.

Вот то, что было с ним. Что же касается жены ювелира, то она спросила своего мужа: "Ушёл гость?" И он сказал: "Да, но только, о такая-то, комары беспокоили его сегодня ночью, и они искололи ему щеки и губы, и мне было перед ним стыдно". - "И такой уж обычай у комаров в нашей комнате, они любят только безбородых, - ответила его жена. - Но пригласи его на следующий вечер".

И ювелир отправился к Камар-аз-Заману в хан, где он жил, и пригласил его, и привёл в ту комнату, и они поели, и попили, и совершили вечернюю молитву.

И тогда вошла невольница и дала каждому из них чашку..."

И Шахразаду застигло утро, я она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот семьдесят первая ночь

Когда же настала девятьсот семьдесят первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что невольница вошла к ним и дала каждому из них чашку, и они выпили и заснули. И тогда пришла молодая женщина и сказала Камар-аз-Заману: "О негодяй, как ты спишь и утверждаешь, что ты влюблённый, ведь влюблённые не спят". И она села ему на грудь и не переставала осыпать его поцелуями, и кусать, и сосать ему губы, и играть с ним до утра. А потом она положила ему в карман нож. Под утро она послала свою невольницу, и та разбудила обоях, и щеки Камар-аз-Замана словно пылали огнём от сильного румянца, и губы у него были как коралл из-за сосанья и поцелуев.

И ювелир спросил его: "Может быть, тебя беспокоили комары?" И Камар-аз-Заман отвечал: "Нет". Теперь, узнав в чем загадка, он перестал жаловаться, - а посмотрев у себя в кармане, он нашёл нож, - и промолчал. И Камар-азЗаман позавтракал, и выпил кофе, и вышел от ювелира, и отправился в хан. И, взяв пятьсот динаров, пошёл к старухе, и рассказал ей о том, что видел, и сказал: "Я заснул против воли и утром не увидел ничего, кроме ножа у себя в кармане". - "Да защитит тебя от неё Аллах в следующую ночь! - воскликнула старуха. - Она говорит тебе: "Если ты заснёшь ещё раз, я тебя зарежу!" Ты будешь приглашён к ним на следующую ночь, и если ты заснёшь, она тебя зарежет". - "А что же мне делать?" - спросил Камар-аз-Заман. И старуха сказала: "Расскажи мне, что ты ешь и пьёшь перед сном". И Камар-аз-Заман сказал: "Мы ужинаем, как обычно ужинают, а потом, после ужина к нам приходит невольница и подаёт каждому из нас чашку. И когда я выпиваю свою чашку, я засыпаю и просыпаюсь только утром". - "Беда в этой чашке, - сказала старуха. - Возьми её у невольницы, но не пей, пока её не выпьет хозяин и не заснёт. Когда невольница даст тебе чашку, скажи ей: "Дай мне напиться воды". И она уйдёт, чтобы принести тебе кувшин, а ты вылей из чашки за подушку и представься спящим. А когда невольница вернётся с кувшином, она подумает, что ты заснул, после того как выпил чашку, и уйдёт от тебя, и через некоторое время тебе все станет ясно. Но берегись ослушаться моего приказания". - "Слушаю и повинуюсь!" - ответил Камараз-Заман и отправился в хан.

Вот то, что было с ним. Что же касается жены ювелира, то она сказала своему мужу: "Гостя угощают три вечера. Пригласи же в третий раз". И ювелир отправился к Камараз-Заману, и пригласил его, и привёл опять в ту комнату. И когда они поужинали и совершили вечернюю молитву, вдруг вошла та невольница и дала каждому из них чашку. И хозяин выпил и заснул, а что касается Камар-аз-Замана, то он не выпил, и невольница сказала ему: "Разве ты не будешь пить, о господин?" И он сказал ей: "Я чувствую жажду, подай кувшин". И невольница ушла, чтобы принести кувшин, и Камар-аз-Заман опрокинул чашку за подушку и лёг. И когда невольница возвратилась, она увидела, что он спит, и рассказала об этом своей госпоже. "Когда он выпил чашку, он заснул", - сказала она. И молодая женщина подумала: "Смерть для него лучше, чем жизнь".

И потом она взяла острый нож и вошла к нему, говоря: "Вот уж третий раз, как ты не замечаешь знака, о дурень! Теперь я распорю тебе живот". И Камар-аз-Заман, увидев, что она подходит к нему с ножом в руке, открыл глаза и поднялся, смеясь, и женщина сказала ему: "Ты понял этот знак не по своей догадливости, а по указанию хитрого. Расскажи мне, откуда у тебя это знание?" - "От одной старухи, и у меня с ней случилось то-то и то-то", - отвечал Камар-аз-Заман и рассказал ей в чем дело.

И женщина молвила: "Завтра уйди от нас и пойди к старухе и спроси её: "Остались ли у тебя ещё хитрости, сверх этого?" Если она тебе скажет: "Есть", скажи ей: "Старайся, чтобы я получил доступ к ней открыто". А если она скажет: "Нет у меня больше ничего, это последнее", - выкинь её из головы. А завтра вечером к тебе придёт мой муж и пригласит тебя; приходи с ним и расскажи мне все, и я буду знать остальной план". - "Это недурно", - сказал Камар-аз-Заман.

И он провёл с ней остаток ночи, прижимаясь и обнимаясь, и они употребляли, в согласии, буквы понижения, сближая связь со связующим, а муж её был точно тенвин, отброшенный при сочетании. И они делали это до утра, и потом женщина сказала: "Мне не хватит с тобой ни ночи, пи дня, ни месяца, ни года, и я хочу провести с тобой остаток жизни. Но потерпи, пока я не сделаю с моим мужем хитростей, которые смутят разных людей, и мы достигаем таким образом нашей цели. Я зароню в него сомнение, так что он разведётся со мной, и я выйду за тебя замуж и поеду с тобой в твою страну. И я перенесу к тебе все его деньги и сокровища и ухитрюсь разрушить его жилище и стереть его следы. Но только ты слушайся моих слов и повинуйся мне в том, что я тебе скажу, и не будь непослушен". - "Слушаю и повинуюсь! - сказал Камараз-Заман. - Нет во мне непослушания".

И женщина молвила: "Ступай в хан, и если мой муж придёт и пригласит тебя, скажи ему: "О брат мой, сын Адама тягостен, когда учащаются его посещения, они надоедают и щедрому и скупому. Как это я хожу к тебе каждый вечер, и мы с тобой спим в одной комнате, - ведь если ты не сердишься на меня, то, может быть, твоя жена на меня сердита, так как я не пускаю тебя к ней. Если ты желаешь общения со мной, то найми мне дом, рядом с твоим домом, и иногда ты будешь бодрствовать со мной до часа сна, и иногда я стану бодрствовать с тобой до часа сна, и потом я буду уходить в своё жилище, а ты пойдёшь в гарем. Это лучше, чем каждую ночь не пускать тебя в гарем". И после этого он придёт ко мне и спросит у меня совета, и я ему посоветую выселить нашего соседа. Дом, в котором он живёт, - наш дом, и этот сосед живёт по найму. И когда ты придёшь в этот дом, Аллах облегчит нам остальное. Ступай теперь и сделай так, как я тебе велела", - сказала она потом. И Камар-аз-Заман ответил: "Слушаю и повинуюсь!" И жена ювелира ушла, а он представился спящим. И через некоторое время пришла невольница и разбудила обоих, и ювелир, очнувшись, спросил: "О купец, может быть, комары беспокоили тебя?" - "Нет", - сказал Камар-аз-Заман. И ювелир молвил: "Должно быть, ты к ним привык".

И затем они позавтракали, и выпили кофе, и ушли по своим делам, и Камар-аз-Заман отправился к старухе и рассказал ей о том, что случилось..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот семьдесят вторая ночь

Когда же настала девятьсот семьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман, отправившись к старухе, рассказал ей о том, что случилось, и сказал: "Она говорила мне то-то и то-то, а я говорил ей то-то и то-то. Есть ли у тебя что-нибудь больше, чем этот план, чтобы привести меня к сближению с ней открыто?" - "О дитя моё, - сказала старуха, - мой план дошёл досюда, и здесь истощились мои хитрости".

И Камар-аз-Заман оставил её и отправился в хан. И наступило утро, а под вечер ювелир отправился к Камар-азЗаману и пригласил его, и Камар-аз-Заман сказал: "Мне невозможно идти с тобой". - "Почему это, - спросил ювелир, - я полюбил тебя и не могу больше с тобой расстаться? Заклинаю тебя Аллахом, пойдём со мной". - "Если ты хочешь долго быть со мной вместе и продлить дружбу между мной и тобой, найми мне дом рядом с твоим домом, - сказал Камар-аз-Заман, - и если захочешь, ты будешь бодрствовать у меня, и я буду бодрствовать у тебя, и перед сном каждый из нас уйдёт в свой дом и будет спать у себя". - "У меня есть дом рядом с моим домом, - сказал ювелир, - и он моя собственность. Пойдём ко мне сегодня вечером, а завтра я освобожу его для тебя".

И Камар-аз-Заман пошёл, и они поужинали и совершили вечернюю молитву, и муж женщины выпил чашку, где было снадобье, и заснул, а в чашке Камар-аз-Замана не было примеси, и он выпил её и не заснул. И жена ювелира пришла к нему и просидела, беседуя с ним, до утра, и её муж валялся, точно мёртвый, а потом он очнулся, как обычно, от сна и послал за своим жильцом и сказал ему: "О человек, освободи мне мой дом - он мне понадобился". - "На голове и на глазах!" - ответил жилец, освободил дом, и Камар-аз-Заман поселился в нем и перенёс в него все свои пожитки. И в этот вечер ювелир провёл время у Камар-аз-Замана, а потом он ушёл домой.

На следующий день его жена послала за искусным строителем и, призвав его, соблазнила его деньгами, и он сделал ей из её дома подземный ход, который вёл в дом Камар-аз-Замана, и устроил опускную дверь под землёй. И не успел Камар-аз-Заман опомниться, как женщина вошла к нему, неся с собой два мешка денег. "Откуда ты пришла?" - спросил он. И она показала ему подземный ход и сказала: "Возьми эти два мешка его денег", - и села. И она забавлялась и играла с ним до утра, а потом сказала: "Подожди, я схожу к нему и разбужу его, чтобы он ушёл в свою лавку, а потом приду к тебе". И Камар-аз-Заман сел и стал её ждать. А она пошла к своему мужу и разбудила его, и он встал, омылся, помолился и ушёл в лавку. И после его ухода она взяла четыре мешка, и пришла к Камар-аз-Заману подземным ходом, и сказала: "Возьми эти деньги". И посидела у него, а затем каждый из них ушёл своей дорогой, и женщина пошла к себе домой, а Камараз-Заман отправился на рынок. И когда, ко времени заката, он вернулся к себе домой, он увидел у себя десять мешков, и драгоценные камни, и другие вещи. А потом ювелир пришёл к Камар-аз-Заману, в его дом, и увёл его к себе, в ту комнату, и они вместе провели вечер. И невольница, по обычаю, вошла к ним и дала им напиться, и её господин заснул, а с Камар-аз-Заманом ничего не случилось, так как его чашка была безвредная, без примеси.

И женщина пришла к нему и сидела, играя с ним, а невольница носила вещи в дом Камар-аз-Замана через подземный ход, и они были в таком положении до утра. А затем невольница разбудила своего господина и напоила обоих кофе, и каждый из них ушёл своей дорогой.

И на третий день женщина показала Камар-аз-Заману нож, принадлежащий её мужу (а он был его работы и был сделан его рукой, и ювелир истратил на него пятьсот динаров, так что нельзя было найти ему равного по красоте работы, и люди так часто просили у ювелира этот нож, что он положил его в сундук, и его душа не соглашалась продать его никому), и сказала Камар-аз-Заману: "Возьми этот нож, положи его за пояс и пойди к моему мужу. Сядь с ним рядом, вынь нож из-за пояса и скажи: "О мастер, взгляни на этот нож, - я купил его сегодня. Расскажи мне, проиграл я на нем или выиграл". И мой муж узнает нож, но ему будет стыдно сказать тебе: "Это мой нож!" И если он тебя спросит, где ты его купил и за сколько ты его получил, скажи ему: "Я увидел двух левантинцев, которые дрались, и один из них спросил другого: "Где ты был?" И тот сказал: "Я был у моей подружки; всякий раз, как я с ней встречаюсь, она даёт мне денег, а сегодня она мне сказала: "Сейчас у меня руки коротки для денег, но возьми этот нож - это нож моего мужа". И я взял у неё нож и хочу его продать". И нож мне понравился, и когда я услышал, что он говорит это, я спросил его: "Ты продашь его мне?" И он сказал: "Покупай". И я взял у него нож за триста динаров. Узнать бы, дёшево это или дорого!" И посмотри, что он тебе скажет. А потом поговори с ним немного и уйди от него и приходи скорей ко мне - ты увидишь, что я сижу у входа в подземный ход и жду тебя, - И отдай мне нож".

"Слушаю и повинуюсь!" - сказал Камар-аз-Заман, и потом он взял нож, и, положив его за пояс, пошёл в лавку ювелира, и приветствовал его. И ювелир сказал ему: "Добро пожаловать!" И посадил его, и он увидел у него за поясом нож, и удивился, и сказал про себя: "Это мой нож, но кто же передал его этому купцу?" И он стал размышлять и говорил про себя: "Узнать бы, мой это нож или похожий на него!" И вдруг Камар-аз-Заман вынул нож и сказал: "О мастер, возьми этот нож, взгляни на него". И когда ювелир взял нож у него из рук, он узнал его, как нельзя лучше, но постыдился сказать: "Это мой нож..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот семьдесят третья ночь

Когда же настала девятьсот семьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что ювелир, взяв нож у Камар-азЗамана, узнал его, но постыдился сказать: "Это мой нож". И спросил: "Где ты его купил?" И Камар-аз-Заман рассказал ему то, что его научила рассказать женщина, и ювелир сказал: "Такой нож за эти деньги - дешёв, так как он стоит пятьсот динаров". И огонь загорелся у него в сердце, и руки его запутались и не могли делать его работу. И Камар-аз-Заман стал с ним разговаривать, но ювелир был погружён в море размышлений, и всякий раз, как юноша говорил ему пятьдесят слов, он отвечал одно слово, и сердце его было в мучении, а тело его было в волнении, и ум его смутился, и он стал таким, как сказал поэт:

И Камар-аз-Заман увидел, что состояние ювелира переменилось, и сказал ему: "Ты, может быть, сейчас занят". И поднялся, и быстро отправился домой, и он увидел, что женщина стоит у входа в подземный ход и ждёт его. И, увидев его, она спросила: "Сделал ты так, как я тебе велела?" И Камар-аз-Заман сказал: "Да". - "Что он тебе говорил?" - спросила она. И Камар-аз-Заман ответил: "Он сказал, что за такую цену нож дешёв, потому что он стоит пятьсот динаров, но его состояние изменилось, и я ушёл от него и не знаю, что с ним было после этого". - "Дай нож, - сказала она, - тебе от него ничего не будет". И взяла нож, и положила его на место, и села.

Вот то, что было с ней. Что же касается ювелира, то после ухода от него Камар-аз-Замана в его сердце запылал огонь, и увеличилось его беспокойство, и он сказал про себя: "Непременно схожу и проверю, где нож, и обрежу со мнение уверенностью".

И он пошёл, и пришёл домой, и вошёл к своей жене, пыхтя, точно дракон, и жена его спросила: "Что с тобой, о господин мой?" - "Где мой нож?" - воскликнул ювелир. И жена его ответила: "В сундуке". А затем она стала бить себя рукой в грудь и сказала: "О моя забота! Может быть, ты с кем-нибудь поссорился и пришёл искать нож, чтобы ударить его им". - "Подай нож, покажи мне его!" - сказал ювелир. И жена его воскликнула: "Раньше поклянись мне, что ты никого им не ударишь!" И ювелир поклялся ей, и она открыла сундук и вынула нож, и её муж принялся его вертеть, говоря: "Поистине, это вещь удиви тельная!" И затем он сказал ей: "Возьми его и положи на место". И жена его молвила: "Расскажи мне, в чем причина этого". И ювелир сказал: "Я увидел у нашего друга нож такой же, как этот". И рассказал ей всю историю. А потом он сказал: "Но когда я увидел нож в сундуке, я обрезал сомнение уверенностью". - "Ты, может быть, по думал обо мне дурное и решил, что я - подруга этого левантинца и отдала ему нож?" - сказала она. И ювелир молвил: "Да, я усомнился в этом деле, но когда я увидел нож, сомнение ушло из моего сердца". - "О человек, - сказала его жена, - не осталось в тебе добра". И ювелир принялся извиняться перед ней и наконец умилостивил её, и потом он вышел и пошёл в свою лавку.

А на следующий день женщина дала Камар-аз-Заману часы своего мужа (а он сделал их своей рукой, и ни у кого не было им подобных) и сказала ему: "Пойди к нему в лавку, сядь подле него и скажи: "Того, кого я видел вчера, я видел и сегодня, и у него в руках были часы. И он сказал мне: "Не купишь ли эти часы?" И я спросил: "Откуда у тебя эти часы?" И он сказал: "Я был у моей подружки, и она мне их дала". И я купил их за пятьдесят восемь динаров. Скажи мне, дёшевы они за эту цену или дороги". И посмотри, что он тебе скажет. А когда ты уйдёшь от него, приходи скорей ко мне и отдай мне часы".

И Камар-аз-Заман пошёл к ювелиру и сделал так, как сказала ему женщина, и ювелир, увидев часы, сказал: "Они стоят семьсот динаров". И в него вошло подозрение.

А юноша оставил его и, придя к женщине, отдал ей часы, и вдруг её муж вошёл, пыхтя, и спросил: "Где мои часы?" - "Вот они здесь", - сказала она. И ювелир воскликнул: "Подай их сюда!" И когда женщина принесла ему часы, он вскричал: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого, великого!" - "О человек, - сказала она, - ты не без новостей! Расскажи мне, какие у тебя новости". - "Что я скажу! - воскликнул ювелир. - Я не знаю, что думать в этих обстоятельствах!"

И затем он произнёс такие стихи:

"О женщина, - сказал он потом, - я видел у купца, нашего друга, сначала мой нож (а я узнал его потому, что его работа - изобретение моего ума, и подобного ему не найти), и он рассказал мне вещи, огорчающие сердце. И я пришёл сюда и увидел нож здесь. А второй раз я увидел у него часы, и работа их - тоже изобретение моего ума, и не найдётся подобных им в Басре. И наш друг опять рассказал мне вещи, огорчающие сердце, и я смутился в уме и не понимаю больше, что происходит". - "По твоим словам выходит, - сказала женщина, - что я - подруга этого купца и его милая и отдаю ему твои вещи, и ты допустил, что я тебя обманываю, и пришёл меня спросить.

И если бы ты не увидел ножа и часов у меня, ты бы уверился в моем обмане. Но только, о человек, раз ты предположил обо мне такие предположения, я не буду есть с тобой одну пищу и пить одну воду после этого, так как ты мне отвратителен отвращением запрещающим".

И ювелир принялся её уговаривать, и наконец умилостивил её, и вышел, и стал раскаиваться в том, что обратился к ним с такими словами, и потом он пошёл в лавку и сел там..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот семьдесят четвёртая ночь

Когда же настала девятьсот семьдесят четвёртая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что ювелир, выйдя от своей жены, стал раскаиваться в этих словах, и потом он ушёл в лавку и сидел в лавке с Камар-аз-Заманом, и его охватило сильное волнение и задумчивость, больше которой нет, и он и верил и не верил. А под вечер он пришёл домой один и не привёл с собой Камар-аз-Замана. Женщина спросила его: "Где купец?" - "У себя", - сказал он. И женщина молвила: "Разве остыла твоя дружба с ним?" - "Клянусь Аллахом, - ответил ювелир, - он стал мне противен после тото, что из-за него случилось". И жена его сказала ему: "Пойди приведи его ради меня".

И ювелир поднялся, и пришёл в дом Камар-аз-Замана, и увидел свои вещи, разложенные там, и узнал их, и огонь загорелся в его сердце, и он начал вздыхать.

"Почему это ты, я вижу, задумчив?" - спросил его Камар-аз-Заман. И ювелир постыдился сказать ему: "Мои вещи у тебя, кто к тебе их принёс?" Он только сказал: "Меня охватило беспокойство, но пойдём ко мне домой, мы там развлечёмся". - "Оставь меня в моем доме, - сказал Камар-аз-Заман, - я не пойду к тебе".

И ювелир стал заклинать его и увёл его к себе, а потом они поужинали и бодрствовали весь вечер. И Камар-аз-Заман разговаривал с ювелиром, но тот был погружён в море дум, и когда юноша-купец говорил сто слов, ювелир отвечал ему одним словом. И невольница вошла к ним, по обычаю, с двумя чашками, и когда они выпили, купец заснул, а юноша не заснул, так как в его чашке не было примеси. И женщина вошла к Камар-аз-Заману и сказала ему: "Как ты находишь этого рогатого, который опьянел в своей простоте и не знает козней женщин. Я обязательно его обману, чтобы он со мной развёлся. Завтра я приму облик невольницы и пойду за тобой в лавку, и ты ему скажешь: "О мастер, я зашёл сегодня в хан торговцев пленными и увидел эту невольницу и купил её за тысячу динаров. Посмотри её для меня, дешёвая она за эту цену или дорогая". И потом открой ему моё лицо и грудь и дай ему посмотреть на меня, а затем возьми меня и вернись со мной в твоё жилище, и я пройду домой через подземный ход и посмотрю, чем у нас с ним кончится дело".

И они провели ночь в радости, веселье и застольной беседе, и играли, веселились и наслаждались до утра. А после этого женщина ушла в своё помещение и прислала невольницу, и та разбудила своего господина и Камараз-Замана, и они поднялись, и, совершив утреннюю молитву, позавтракали, и выпили кофе, и ювелир пошёл к себе в лавку, а Камар-аз-Заман отправился домой.

И вдруг женщина вышла к нему из подземного хода в облике невольницы (а она раньше была невольницей), и Камар-аз-Заман отправился в лавку ювелира, а женщина пошла за ним, и он шёл, а она шла сзади, пока он не привёл её к лавке ювелира. И он пожелал её мужу мира, и сел, и сказал: "О мастер, я ходил сегодня в хан торговцев пленными, чтобы поглядеть, и увидел эту невольницу в руках посредника. Она мне понравилась, и я её купил за тысячу динаров. Я хочу, чтобы ты взглянул на неё и посмотрел, дешева она за эту цену или нет". И он открыл лицо женщины, и ювелир увидел, что это его жена (а она оделась в свои самые роскошные одежды и украсилась наилучшими украшениями, и насурьмила глаза, и выкрасила концы пальцев, так же, как украшалась перед ним в его доме), и узнал её наилучшим образом по лицу, одежде и украшениям, так как он делал их своей рукой. И он увидел на её пальце перстни, которые недавно сделал для Камар-аз-Замана. И для него стало со всех сторон ясно, что это его жена. "Как твоё имя, о невольница?" - спросил он. И она отвечала: "Халима". (А имя его жены было тоже Халима, и она назвала ему это самое имя.) И ювелир удивился этому и спросил Камар-аз-Замана: "За сколько ты её купил?" - "За тысячу динаров", - сказал Камар-аз-Заман. И ювелир молвил: "Ты получил её даром, так как тысяча динаров это меньше, чем стоимость её перстней, и её одежда и украшения достались тебе даром". - "Да обрадует тебя Аллах благом, - сказал Камараз-Заман. - Раз она тебе понравилась, я отведу её к себе домой". - "Делай как хочешь", - сказал ювелир. И Камар-аз-Заман взял её и пошёл домой, и она прошла через подземный ход и села в своём доме.

Вот что было с ней. Что же касается ювелира, то в его сердце загорелся огонь, и он сказал про себя: "Пойду посмотрю, где моя жена. Если она дома, значит, эта невольница на неё похожа (славен тот, на кого нет похожего!), а если моей жены нет дома, значит, это она, без сомнения".

И он вышел и бежал, пока не вошёл в дом, и увидел, что его жена сидит в той самой одежде и украшениях, в которых он её видел в лавке, и тогда он ударил рукой об руку и воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого, великого!"

"О человек, - сказала его жена, - случилась с тобой бесноватость или что с тобой такое? Не таковы твои привычки! С тобой обязательно должно быть какое-нибудь дело". - "Если ты хочешь, чтобы я тебе рассказал, - ответил ювелир, - то не огорчайся". - "Говори", - сказала женщина. И ювелир молвил: "Торговец, наш друг, купил невольницу, стан которой подобен твоему стану, и её рост такой же, как твой рост, и имя её такое же, как твоё имя, и одежда такая же, как твоя одежда. Она похожа на тебя во всех своих качествах, и на пальцах у неё перстни, подобные твоим перстням, и её украшения такие же, как твои украшения. Когда он показал мне её, я подумал, что это ты, и теперь я в смущении. О, если бы мы не видели этого купца и не дружили с ним, и он бы не приходил из своей страны, и мы бы его не знали! Он замутил мою жизнь после ясности и стал причиной суровости после верности и ввёл сомнение в моё сердце". - "Посмотри мне в лицо, - сказала его жена. - Может быть, это я была с ним, и купец - мой друг, и я переоделась в одежду невольницы и сговорилась с ним, что он покажет меня тебе, чтобы обмануть тебя?" - "Что это за слова? - сказал ювелир. - Я не думаю, что ты можешь делать такие вещи!"

А этот ювелир был несведущ в кознях женщин и в том, что они делают с мужчинами, и не знал таких слов поэта:

И слов другого:

И слов другого:

И жена его сказала ему: "Я буду сидеть дома, а ты пойди к нему сейчас и постучи в ворота и ухитрись быстро войти к нему. И если ты войдёшь и увидишь, что невольница у него, значит, эта невольница похожа на меня (славен тот, на кого нет похожего!), если же ты не увидишь у него невольницы, значит я - та невольница, которую ты с ним видел, и твоя дурная мысль обо мне подтвердится". - "Ты права", - сказал ювелир и оставил её и вышел. А она встала и, спустившись в подземный ход, села у Камар-азЗамана, и рассказала ему об этом, и сказала: "Отопри скорей ворота и покажи меня ему".

И когда они разговаривали, вдруг постучали в ворота, и Камар-аз-Заман спросил: "Кто у ворот?" И ювелир ответил: "Я, твой друг. Ты мне показывал на рынке невольницу, и я порадовался за тебя, но моя радость не была полной. Открой же ворота и покажи её мне". - "В этом нет дурного", - сказал Камар-аз-Заман и отпер ворота. И ювелир увидел, что его жена сидит у Камар-аз-Замана. И она поднялась и поцеловала ему и Камар-аз-Заману руку, и ювелир посмотрел на неё и поговорил немного с юношей, и он увидел, что невольница ничем не отличается от его жены.

"Аллах творит что хочет", - сказал он и вышел, и увеличилось в его сердце беспокойство, и он вернулся к себе домой и увидел, что его жена сидит дома, так как она прибежала раньше его через подземный ход..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот семьдесят пятая ночь

Когда же настала девятьсот семьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что женщина пришла раньше своего мужа через подземный ход, когда он вышел из ворот, и села у себя в доме. И когда её муж вошёл к ней, она спросила его: "Что ты видел?" - "Я видел её у её господина, и она похожа на тебя", - сказал ювелир. И женщина молвила: "Отправляйся к себе в лавку, и довольно тебе подозревать. Ты больше не будешь подозревать меня?" - "Не буду, - сказал ювелир. - Не взыщи с меня за то, что от меня было". - "Да простит тебе Аллах!" - сказала его жена, и затем ювелир повернул её направо и налево и ушёл к себе в лавку. А его жена прошла по подземному ходу к Камар-аз-Заману, неся с собой четыре мешка, и сказала ему: "Собирайся к поспешному отъезду и приготовься грузить деньги безотлагательно, пока я сделаю для тебя какие у меня есть хитрости ".

И Камар-аз-Заман вышел, и купил мулов, и погрузил тюки, и приготовил носилки, а потом он купил невольников и евнухов и вывел их всех из города. И когда все было готово, он пришёл к женщине, и сказал: "Я закончил свои дела". - "И я тоже, - сказала она. - Я перенесла остатки его денег и все его сокровища к тебе и не оставила ему ни малого, ни многого, чем бы он мог пользоваться, и все это от любви к тебе, возлюбленный моего сердца. Я выкуплю тебя тысячу раз моим мужем. Но тебе следует пойти к нему и попрощаться с ним и сказать: "Я хочу уехать через три дня и пришёл к тебе проститься. Сосчитай, сколько приходится с меня, чтобы я отдал тебе за дом, и ты освободишь меня от ответственности". И посмотри, что он скажет, и вернись ко мне, и расскажи - я уже обессилела, хитря с ним и стараясь его рассердить, чтобы он со мной развёлся, но вижу только, что он за меня цепляется. Нам не осталось ничего другого как отправиться в твою страну". - "О, как прекрасно, если оправдаются грёзы!" - сказал Камар-аз-Заман.

И затем он пошёл в лавку ювелира и, сев подле него, сказал: "О мастер, я уезжаю через три дня и пришёл только с тобой проститься. Я хочу, чтобы ты сосчитал, сколько приходится тебе с меня за дом, - я отдам тебе плату, и ты освободишь меня от ответственности". - "Что это за слова? - сказал ювелир. - Твоя милость лежит на мне, и, клянусь Аллахом, я ничего не возьму с тебя в уплату за дом, и сошли на нас благословение. Но твой отъезд заставит нас тосковать по тебе, и если бы это не было для меня запретно, я бы, право, тебе воспрепятствовал и не пустил бы тебя к твоей семье и родным".

И затем он простился с ним, и оба заплакали сильным плачем, сильнее которого нет, и ювелир тотчас же запер лавку и сказал про себя: "Мне следует проводить моего друга". И всякий раз как Камар-аз-Заман шёл, чтобы сделать какое-нибудь дело, ювелир шёл за ним. И, входя в дом Камар-аз-Замана, он видел там невольницу, которая стояла перед ними и прислуживала им, а возвратившись домой, он видел свою жену сидящей у себя. И ювелир не переставал видеть её в своём доме, когда входил в него, и видеть её в доме Камар-аз-Замана, когда входил туда, в течение трех дней.

А потом Халима сказала Камар-аз-Заману: "Я перенесла уже все, что у него есть из сокровищ, денег и ковров, и у него осталась только невольница, которая приносила вам питьё, я не могу с ней расстаться, так как она близка мне и дорога и хранит мои тайны, я хочу её побить и рассердиться на неё. И когда мой муж придёт, я ему скажу: "Я больше не согласна иметь эту невольницу и не буду жить с ней в одном доме. Возьми её и продай". И он возьмёт невольницу, чтобы продать её, и купи её ты, чтобы мы её взяли с собой". И Камар-аз-Заман сказал: "Это недурно".

И затем жена ювелира побила невольницу, и когда её муж вошёл к ней, он увидел, что невольница плачет, и спросил её о причине плача, и она сказала: "Моя госпожа побила меня".

И ювелир пошёл к жене и спросил: "Что сделала эта проклятая невольница, что ты её побила?" И его жена сказала: "О человек, я скажу тебе одно слово - я не могу больше видеть эту невольницу! Возьми её и продай или разведись со мной". - "Я её продам и не стану перечить твоему приказанию", - сказал ювелир. И затем он взял невольницу с собой, когда уходил в лавку, и прошёл с ней мимо Камар-аз-Замана, а его жена, после его ухода с невольницей, быстро побежала по подземному ходу к Камараз-Заману, и он посадил её в носилки, прежде чем старик ювелир дошёл до него. И когда он к нему пришёл, Камараз-Заман увидел у него невольницу и спросил: "Кто это такая?" И ювелир сказал: "Это моя невольница, которая поила нас напитком. Она ослушалась своей госпожи, и та рассердилась на неё и велела мне её продать". - "Раз госпожа её ненавидит, ей нельзя больше у неё жить, - сказал Камар-аз-Заман. - Но продай её мне, чтобы я чувствовал в ней твой запах, и я сделаю её служанкой для моей невольницы Халимы". - "Это недурно, - сказал ювелир, - возьми её". - "За сколько?" - спросил Камар-аз-Заман. И ювелир ответил: "Я не возьму с тебя ничего, так как ты оказал нам милость".

И Камар-аз-Заман принял от него невольницу и сказал женщине: "Поцелуй руку твоему господину". И она показалась ювелиру из носилок, и поцеловала его руку, и затем села в носилки, а ювелир смотрел на неё. И Камар-аз-Заман сказал ему: "Поручаю тебя Аллаху, о мастер Убейд, освободи меня от ответственности!" И ювелир молвил: "Да освободит тебя Аллах от ответственности и да доставит тебя благополучно к твоей семье!" И он простился с юношей и отправился в свою лавку, плача, и ему было тяжело расстаться с Камар-аз-Заманом, так как это был его друг, а друг имеет права. Но все-таки он был рад, что рассеются подозрения, которые охватили его из-за дел его жены, так как Камар-аз-Заман уехал, и не оправдалось то, что он подумал о своей жене.

Вот что было с ними. Что же касается Камар-аз-Замана, то женщина сказала ему: "Если ты хочешь безопасности, то поезжай с нами не по обычной дороге..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот семьдесят шестая ночь

Когда же настала девятьсот семьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Камар-аз-Заман выехал, женщина сказала ему: "Если ты хочешь безопасности, поезжай с нами не по обычной дороге". И Камар-азЗаман отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И затем он поехал по дороге иной, чем та, по которой ходили обычно люди, и до тех пор ехал из страны в страну, пока не достиг границ Египта. И тогда он написал письмо и послал его отцу со скороходом.

А его отец, купец Абд-ар-Рахман, сидел на рынке среди купцов, и в сердце его, из-за разлуки с сыном, было пламя огня, ибо с того времени, как Камар-аз-Заман уехал, к нему не приходило от него вестей. И когда это было так, вдруг подошёл скороход и спросил: "О господа, имя кого среди вас купец Абд-ар-Рахман?" И его спросили: "А чего ты от него хочешь?" И скороход сказал: "У меня письмо от его сына Камар-аз-Замана, и я расстался с ним в аль-Арише".

И Абд-ар-Рахман обрадовался и возвеселился, и купцы обрадовались за него и поздравили его с благополучием. А потом он взял письмо и прочитал его и увидел в нем: "От Камар-аз-Замана купцу Абд-ар-Рахману. После пожелания мира тебе и всем купцам скажу: если вы спросите про нас, то, Аллаху хвала и благодарение, мы продали, купили и нажили, и затем мы прибыли во здравии, безопасности и благополучии".

И тогда купец открыл ворота радости, и устроил пиры, и умножил угощения и приглашения, и велел принести музыкальные инструменты, и совершил от радости разные чудеса. И когда его сын достиг ас-Салихии, ему навстречу вышел его отец, и все купцы его встретили. И его отец обнял его, и прижал к своей груди, и так заплакал, что лишился чувств, а очнувшись, он сказал: "Благословен этот день, о дитя моё, раз свёл нас с тобой наблюдающий, властный".

И затем он произнёс слова поэта:

И затем он пролил, от сильной радости, слезы из глаз и произнёс такие два стиха:

И потом купцы подошли к Камар-аз-Заману и приветствовали его, и они увидели с ним много тюков, и евнухов, и носилки с широкой оградой, и взяли его, и привели домой. И когда жена ювелира вышла из носилок, отец Камар-аз-Замана увидел, что она искушение для тех, кто видит. И для неё открыли высокий дворец, подобный сокровищу, с которого сняты талисманы. И когда мать Камараз-Замана увидела её, она пленилась ею и подумала, что это царица из жён царей, и обрадовалась ей, и стала её расспрашивать. И Халима сказала: "Я жена твоего сына". И мать Камар-аз-Замана сказала: "Раз он на тебе женился, нам следует устроить тебе великолепную свадьбу, чтобы порадоваться на тебя и на сына".

Вот что было с нею. Что же касается купца Абд-арРахмана, то, после того как люди разошлись и все ушли своей дорогой, он встретился с сыном и сказал: "О дитя моё, что это будет у тебя за невольница и за сколько ты её купил?" - "О батюшка, - ответил Камар-аз-Заман, - Это не невольница, это та женщина, что была причиной моего отъезда из дома". - "А как так?" - спросил его отец. И юноша сказал: "Это та, кого описывал нам дервиш в ту ночь, когда он у нас ночевал. Мои мечты привязались к ней с того времени, и я захотел уехать только из-за неё. И по дороге меня раздели, и кочевники взяли мои деньги, и я вошёл в Басру один, и со мной случилось то-то и то-то".

И он стал рассказывать своему отцу все дело с начала до конца. И когда он кончил свой рассказ, Абд-ар-Рахман сказал: "О дитя моё, и после всего этого разве ты на ней женился?" - "Нет, - сказал Камар-аз-Заман, - но я обещал ей жениться". - "А ты хочешь жениться на ней?" - спросил Абд-ар-Рахман. И юноша ответил: "Если ты мне прикажешь, я это сделаю, а если нет, я на ней не женюсь". - "Если ты на ней женишься, - сказал ему отец, - я буду свободен от ответа за тебя в дольней и последней жизни и разгневаюсь на тебя сильным гневом. Как ты на ней женишься, когда она сделала такие дела со своим мужем? Раз она сделала их со своим мужем ради тебя, она сделает и с тобой то же ради другого - она обманщица, а обманщице нет доверия. Если ты меня не послушаешься, я буду на тебя гневен, а если ты услышишь мои слова, я поищу тебе девушку лучше её, чистую, непорочную, и женю тебя на ней, хотя бы мне пришлось истратить все мои деньги. И я устрою тебе свадьбу, подобно которой не бывало, и буду похваляться тобой и ею. И если люди скажут: "Такой-то женился на дочери такого-то" - это лучше, чем когда они скажут: "Он женился на невольнице без рода и племени".

И отец уговаривал сына не жениться и приводил изречения, рассказы, стихи, притчи и назидания. И Камар-азЗаман сказал: "О батюшка, если дело обстоит так, то нет у меня привязанностей к женитьбе на ней".

И когда Камар-аз-Заман произнёс эти слова, его отец поцеловал его меж глаз и сказал: "Ты действительно мой сын! Клянусь твоей жизнью, о дитя моё, я обязательно женю тебя на девушке, которой нет равной".

И затем купец Абд-ар-Рахман посадил жену Убейда, ювелира, и её невольницу в высокий дом, и запер их, и приставил к ним чёрную рабыню, которая приносила им пищу и питьё, и сказал Халиме: "Ты и твоя невольница останетесь заключёнными в этом доме, пока я не присмотрю кого-нибудь, кто вас купит, и не продам вас ему, а если ты ослушаешься, я убью тебя вместе с твоей невольницей, - ты обманщица, и нет в тебе добра". - "Делай то, что желаешь, - сказала женщина, - я заслуживаю всего, что ты со мной сделаешь". И купец запер их, и поручил их своим женщинам, и сказал: "Пусть не входит к ним и не говорит с ними никто, кроме чёрной рабыни, которая даёт им еду и питьё через окно".

И жена ювелира со своей невольницей сидела и плакала, раскаиваясь в том, что она сделала со своим мужем.

Вот то, что было с ней. Что же касается купца Абд-арРахмана, то он послал свах, чтобы они высватали девушку, родовитую и почтённую, для его сына, и они все время искали, и всякий раз, как видели девушку, они узнавали о другой, лучше её. И наконец они вошли в дом шейхааль-ислама, и увидели его дочь, которой не было равной в Египте (а она была красива, прелестна, стройна и соразмерна и была лучше жены Убейда, ювелира, в тысячу раз). И рассказали о ней Абд-ар-Рахману. И он отправился вместе с вельможами к её отцу, и к девушке посватались, и написали запись, и устроили великолепную свадьбу.

А затем Абд ар-Рахман затеял пиры и пригласил в первый день факояхов, я они устроили рождество честное, а на второй день он пригласил всех купцов, и стали бить в барабаны и свистеть во флейты, и он украсил улицу и квартал светильниками, и каждый день приходили всевозможные игроки и играли во всякие игры. И Абд-ар-Рахман ежедневно устраивал угощения для людей одного разряда, так что пригласил и учёных, и эмиров, и знаменосцев, и судей. И свадьба продолжалась непрерывно сорок дней, и всякий день купец сидел и встречал людей, а его сын сидел с ним рядом и смотрел на людей, которые ели за трапезой, и была эта свадьба, которой нет равной.

А в последний день он пригласил бедняков и нищих, близких и иноземных, и они приходили толпами и ели, и купец сидел, и его сын сидел рядом с ним.

И когда это было так, вдруг шейх Убейд, муж той женщины, вошёл среди бедняков, голый и усталый, и на лице его были следы путешествия. И Камар-аз-Заман, увидев Убейда, узнал его и сказал своему отцу: "Посмотри, о батюшка, на этого бедного человека, который вошёл в дверь". И Абд-ар-Рахман посмотрел на него и увидел, что он в поношенной одежде и на нем обрывки халата, стоящего два дирхема, и лицо у него жёлтое, и он покрыт пылью, и подобен отбившемуся паломнику, и стонет, как нуждающийся больной, и ходит шатаясь, и качается при ходьбе направо и налево, и оправдались на нем слова поэта:

И слова другого:

А как прекрасны слова поэта:

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот семьдесят седьмая ночь

Когда же настала девятьсот семьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что купец Абд-ар-Рахман, когда его сын сказал ему: "Посмотри на этого бедного человека", - спросил: "О, дитя моё, кто это?" И Камар-аз-Заман молвил: "Это мастер Убейд - ювелир, муж женщины, запертой у нас". - "Это тот, про которого ты мне рассказывал?" - спросил Абд-ар-Рахман. И Камар-аз-Заман сказал: "Да, и я отлично узнал его".

А причиной прихода ювелира было вот что. Простившись с Камар-аз-Заманом, он отправился в свою лавку, и пришла к нему небольшая работа, и он взял её и работал остаток дня. А к вечеру он запер лавку и пошёл домой и приложил руку к двери, и она открылась, и ювелир вошёл и не увидел ни своей жены, ни невольницы. И он увидел, что дом в самом плохом состоянии и к нему приложимы слова сказавшего:

И был он пчелиным ульем, будучи населён, Но пчелы ушли, и вот он больше не улей.

И кажется нам теперь, что не было в нем жильцов, Иль, может быть, унесла жильцов его гибель.

И когда ювелир увидел, что дом пуст, он обернулся направо и налево и затем стал кружить по дому, как бесноватый, но не нашёл никого. И он открыл дверь в свою кладовую и не нашёл в ней ничего - ни денег, ни сокровищ. И тогда он очнулся от опьянения, и пришёл в себя после бесчувствия, и понял, что это его жена оборачивала против него хитрости и обманула его. И ювелир заплакал из-за того, что случилось, но скрыл своё дело, чтобы не злорадствовал над ним никто из его врагов и не огорчился никто из его друзей. И он знал, что если откроет эту тайну, то постигнет его лишь позор и упрёки от людей.

И он сказал себе: "О такой-то, скрывай постигшее тебя умопомрачение и беду, и следует тебе поступать так, как сказал сказавший:

И если для тайны мужа грудь стала тесною, То грудь тех, кому открыл он тайну, ещё тесней".

И затем он запер свой дом, и отправился в лавку, и оставил смотреть за ней работника из своих работников, и сказал ему: "Юноша-купец, мой друг, пригласил меня поехать с ним в Египет для развлечения и поклялся, что не уедет, пока не возьмёт меня вместе с моей женой. А ты, о дитя моё, - мой поверенный в этой лавке, и если спросит тебя про меня царь, скажи ему: "Он отправился со своей женой к священному храму Аллаха".

И затем он продал некоторые свои вещи, и купил верблюдов, мулов и невольников, и купил себе рабыню, и, посадив её в носилки, выехал из Басры через десять дней. И его друзья простились с ним, и он поехал, и люди думали, что он взял свою жену и отправился в паломничество, и все обрадовались, так как Аллах спас их от заточения в мечетях и в домах каждую пятницу. И некоторые люди стали говорить: "Пусть Аллах не вернёт его в Басру в другой раз, чтобы нас не запирали в мечетях и в домах каждую пятницу, так как это обстоятельство доставило людям Басры великое горе". А некоторые говорили: "Думаю, что он не вернётся из путешествия по причине проклятий жителей Басры". А ещё некоторые говорили: "Если он вернётся, то вернётся в униженном положении".

И жители Басры обрадовались его отъезду великой радостью, после того как были в великой горести, и даже их кошки и собаки повеселели. И когда пришёл день пятницы, глашатай закричал в городе, по обычаю, чтобы все пошли в мечети за два часа до пятничной молитвы или спрятались в домах вместе с кошками и собаками. И грудь жителей Басры стеснилась, и они все собрались, и пошли в диван, и, став перед царём, сказали: "О царь времени, ювелир взял свою жену и поехал в паломничество к священному храму Аллаха, так что исчезла та причина, из-за которой нас запирали. Для чего же запирать нас теперь?" И царь молвил: "Как же этот обманщик уехал и не осведомил меня! Но когда он вернётся из путешествия, будет одно лишь благо! Ступайте в ваши лавки, продавайте и покупайте, - кончилось для вас это положение".

Вот что было с царём и жителями Басры. Что же касается мастера Убейда, ювелира, то он проехал десять переходов, и с ним случилось то же, что случилось с Камараз-Заманом перед въездом в Басру: на него вашим багдадские кочевники и раздели его я взяли то, что с нем было. И он притворился мёртвым, пока не освободился. А когда кочевники ушла, он встал и пошёл голый, пока не вошёл в какое-то селение. И Аллах смягчил к нему людей блага и они прикрыли его срамоту куском рваной одежды, и ювелир оросил и кормился этим, переходя из города в город, пока не достиг Каира-Охраняемого.

И его сжигал голод, и он ходил по рынку и просил. И человек из жителей Каира сказал ему: "О нищий, ступай в дом, где свадьба, ешь и пей - там сегодня стол для бедняков и чужеземцев". - "Я не знаю дороги в дом, где свадьба", - сказал ювелир. И человек молвил: "Иди за мной следом, я тебе его покажу", И ювелир следовал за этим человеком, пока тот не дошёл до дома, и тогда он сказал: "Вот он, дом, где свадьба. Входи и не бойся, у ворот радости нет преграды".

И когда ювелир вошёл, Камар-аз-Заман увидел его и узнал и сказал о нем своему отцу. И купец Абд-ар-Рахман сказал своему сыну: "О дитя моё, оставь его сейчас, может быть, он голодный. Дай ему есть, пока он не насытится и не успокоится его страх, а потом мы его позовём".

И они подождали, пока ювелир не наелся вдоволь и не вымыл руки я не выпил кофе и напиток с сахаром, смешанный с мускусом и амброй, и тогда он хотел выйти, а отец Камар-аз-Замана послал за ним, и посланный сказал ему: "Иди сюда, о чужеземец, поговори с купцом Абд-ар-Рахманом". - "Что это за купец?" - спросил ювелир. И посланный сказал: "Устроитель свадьбы". И ювелир вернулся назад, думая, что купец даст ему подарок. Но, подойдя к купцу, он увидел своего друга Камар-аз-Замана и исчез из мира от стыда перед ним. И Камар-аз-Заман встал перед ним на нота, я заключил его в объятия, и приветствовал его, и оба заплакали сильным плачем, и затем Камар-азЗаман посадил его рядом с собой, я отец его сказал: "О необходительный, не так встречают друзей! Пошли его сначала в баню и пришли ему одежду, для него подходящую, а после этого сядь с ним в побеседуй". И Камар-аз-Заман крикнул нескольких слуг, и приказал им отвести ювелира в баню, и послал ему платье из избранных одежд, стоящее тысячу динаров или больше этого. И ювелиру вымыли тело и одели его в это платье, и он стад подобен начальнику купцов.

А присутствующие спрашивали Камар-аз-Замана, когда Убейд ушёл в баню, и говорили: "Кто это и откуда ты его знаешь". И Камар-аз-Заман отвечал: "Это мой друг. Он поселил меня в своём доме, и я обязан ему милостями несчётными. Он оказал мне великое уважение, в он из людей счастья и господства, а по ремеслу он ювелир, которому нет равного. Царь Басры любит его большой любовью. Он занимает у него великое место, и его слово исполняется".

И Камар-аз-Заман начал усердствовать, восхваляя его, и говорил: "Он сделал мне то-то и то-то, и мне стыдно перед ним, и я не знаю, как воздать ему за уважение, которое он мне оказал". И он до тех пор расхваливал ювелира, пока его сан не стал великим для присутствующих и он не сделался почтённым в их глазах. И люди сказали: "Мы все сделаем то, что ему следует, и окажем ему уважение, но мы хотим знать, какова причина его прихода в Каир, и почему он ушёл из своей страны, и что сделал с ним Аллах, так что он оказался в таком положении".

И Камар-аз-Заман молвил: "О люди, не удивляйтесь. Сын Адама живёт под предопределением и судьбой, и пока он в этом мире, он не в безопасности от бедствий. Прав был тот, кто сказал такие стихи:

Как часто счастью конец от малых бед Ведь всех вещей превратностям причина есть" знайте, что я тоже вошёл в Басру ещё в худшем состоянии, чем он, испытывая более сильные мучения, так как этот человек вошёл в Каир со срамотой, прикрытой тряпкой, а что до меня, то я вошёл в его страну с обнажённой срамотой - рука сзади и рука спереди, и помог мне только Аллах и этот драгоценный человек. А причиной этого было то, что кочевники оголили меня и взяли моих верблюдов, мулов и тюки и убили моих слуг и людей. И я лёг среди убитых, и подумали, что я мёртвый, и ушли, и прошли мимо меня. И после этого я встал и шёл голый, пока не вошёл в Басру. И этот человек встретил меня, и одел, и поселил в своём доме, и подкрепил деньгами, и все, что я привёз с собой, - только от блага Аллаха и его блага. А когда я уехал, он дал мне всего много, и я вернулся в свою страну с залеченным сердцем и оставил его, когда он был в величии и счастье. Может быть, с ним случилась после этого превратность из превратностей времени, которая заставила его расстаться с близкими и родиной, и произошло с ним на дороге то же, что произошло со мной, и нет в этом удивительного. Но мне теперь следует воздать ему за благородные поступки, которые он со мной совершил, и поступить по слову сказавшего:

И когда они вели эти и подобные разговоры, вдруг подошёл к ним мастер Убейд, похожий на начальника купцов, и все поднялись на ноги, и приветствовали его, и посадили на почётное место. И Камар-аз-Заман сказал мастеру: "О друг мой, твой день благословен и счастлив! Не рассказывай мне ничего из того, что случилось со мною прежде тебя! Если кочевники тебя раздели и взяли у тебя деньги, то ведь деньги - выкуп за тело. Не огорчайся же.

Я вступил в твою страну голый, и ты одел меня и оказал мне уважение, и я обязан тебе многими милостями и вознагражу тебя..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот семьдесят восьмая ночь

Когда же настала девятьсот семьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый ночь царь, что Камар-аз-Заман говорил мастеру Убейду, ювелиру: "Я вошёл в твою страну голый, и ты одел меня. Я обязан тебе многими милостями и вознагражу тебя. Я сделаю с тобой то, что ты сделал со мною, - нет, больше этого, - успокой свою душу и прохлади глаза".

И Камар-аз-Заман принялся его успокаивать и не давал ему говорить, чтобы он не вспомнил свою жену и то, что она с ним сделала, и до тех пор наставлял его назиданиями, притчами, стихами, остроумными словами, рассказами и историями и развлекал его, пока ювелир не заметил, что Камар-аз-Заман указывает ему на сохранение тайны. И тогда он скрыл то, что чувствовал, и отвлёкся рассказами и редкими историями, которые слышал, и произнёс слова поэта:

А потом Камар-аз-Заман и его отец, купец Абд-ар-Рахман, взяли ювелира и ввели его в гарем и уединились с ним. И купец Абд-ар-Рахман сказал: "Мы мешали тебе говорить только потому, что боялись позора для тебя и для нас, но теперь мы одни. Расскажи же мне, что случилось у тебя с твоей женой и с моим сыном".

И ювелир рассказал ему всю историю, с начала до конца. И когда он окончил свой рассказ, Абд-ар-Рахман спросил его: "Грех из-за твоей жены или из-за моего сына?" - "Клянусь Аллахом, - ответил ювелир, - на твоём сыне нет греха, так как у мужчин есть охота до женщин, и женщинам следует не даваться мужчинам. Позор - на моей жене, которая меня обманула и сделала со мной эти дела..."

И купец поднялся и, уединившись со своим сыном, сказал ему: "О дитя моё, мы испытали его жену и узнали, что она обманщица. Теперь я хочу испытать его самого и узнать, обладает ли он честью и благородством, или он сводник собственной жены". - "А как так?" - спросил Камар-аз-Заман. И его отец ответил: "Я хочу побудить его примириться с женой, и если он согласится на примирение и простит её, я ударю его мечом и убью, а после этого я убью её вместе с её невольницей, так как нет блага в том, чтобы жили сводник и прелюбодейка. А если он почувствует к ней неприязнь, то я его женю на твоей сестре и дам ему больше тех денег, которые ты у него взял".

А затем он вернулся к ювелиру и сказал ему: "О мастер, общение с женщинами требует долготерпения, и тот, кто их любит, должен иметь просторную грудь, так как женщины сварливы с мужчинами и обижают их, ибо они превозносятся над ними красотой и прелестью и считают себя великими, а мужчин ничтожными, в особенности если они видят от своих мужей любовь - тогда они отвечают на неё высокомерием, чванством и дурными делами со всех сторон. И если муж сердится всякий раз, как видит от своей жены то, что ему неприятно, не будет у него с ней дружбы, и подходит к женщинам только тот, у кого широкий ум и кто много вынесет. Если же человек ничего не терпит от своей жены и не встречает её обиды прошением, не будет ему в общении с ней успеха. Ведь сказано о женщинах: "Если бы были они на небе, право, склонились бы перед ними шеи мужчин". Кто может и прощает, награда тому у Аллаха. А эта женщина - твоя жена и подруга, и её общение с тобой длится долго, и надлежит тебе её простить. Это один из признаков успеха в дружбе. Женщинам недостаёт ума и веры. И если твоя жена поступила дурно, то ведь она раскаялась и, если захочет Аллах, она не вернётся к тому, что делала раньше. По-моему, тебе следует помириться с нею, и я верну тебе больше денег, чем у тебя было. Если ты останешься со мной - добро пожаловать и тебе и ей, и будет вам только то, что вас радует; если же ты пожелаешь отправиться в свою страну, я дам тебе то, что тебя удовлетворит. Вот носилки готовы, посади туда свою жену и её невольницу и отправляйся в твою страну - между мужем и женой случается многое, и надлежит тебе облегчить дело и не идти по пути затруднения".

"О господин, - спросил ювелир, - а где моя жена?" И Абд-ар-Рахман сказал: "Вот она в этом доме. Поднимись к ней и поступай с ней хорошо, ради меня, и не огорчай её. Когда мой сын привёз её и захотел на ней жениться, я не допустил его к ней и посадил её в этот дом и запер, и в душе я сказал: "Может быть, её муж придёт, и я передам её ему, так как она прекрасна обликом, и такую, что подобна ей, невозможно мужу покинуть". И то, что я предполагал, произошло. Хвала же Аллаху великому за твою встречу с женой. Что же касается моего сына, то я просватал ему девушку и женил его на другой, и эти пиры и угощения - из-за его свадьбы, и сегодня вечером я ввёл его к жене. Вот ключ от дома, в котором твоя жена. Возьми его, открой дверь и войди к твоей жене и невольнице. Веселись с нею, и к вам будет приходить еда и питьё, и не выходи от неё, пока ты ею не насытишься".

"Да воздаст тебе Аллах за меня всяким благом, о господин", - сказал ювелир.

И затем Убейд взял ключ и пошёл, радостный, и купец подумал, что эти речи понравились ему и что он с ними согласился. И купец взял меч и пошёл сзади ювелира, тай что тот его не видел, и остановился, смотря, что будет между ним и его женой.

Вот что было с купцом Абд-ар-Рахманом. Что же касается ювелира, то он вошёл к своей жене и увидел, что она плачет сильным плачем из-за того, что Камар-аз-Заман женился на другой, и увидел, что невольница говорит ей; "Сколько я тебе советовала, о госпожа, и говорила: "От этого юноши не достанется тебе добра, оставь общение с ним". Но ты не слушала моих слов и ограбила все деньги твоего мужа и отдала их ему, а потом ты оставила твоё место и привязалась своей любовью к нему и приехала с ним в эту страну. Но и после этого он выбросил тебя из ума, и женился на другой, и сделал концом твоей привязанности к нему заточение".

И жена ювелира сказала: "Замолчи, о проклятая! Если он даже и женился на другой, я обязательно приду ему когда-нибудь на ум. Я не забуду о ночных беседах с ним и во всяком положении буду утешаться словами сказавшего:

Он обязательно вспомнит общение со мной и мою дружбу и спросит обо мне, и я не откажусь от его любви и не отойду от страсти к нему, хотя бы я умерла в тюрьме, - он ведь мой возлюбленный и лекарь. Я жажду, чтобы он вернулся ко мне и предался со мною веселью".

И когда её муж услышал, что она говорит такие слова, он вошёл к ней и сказал: "О обманщица, ты жаждешь его так же, как Иблис жаждал рая. В тебе были все пороки, а я этого и не ведал! Если бы я знал, что в тебе есть хоть один порок из этих пороков, я бы не держал тебя у себя ни одного часа. Но раз я убедился насчёт тебя в этом, мне надлежит тебя убить, хотя бы меня убили за тебя, о обманщица!"

И затем он схватил её обеими руками и произнёс такие два стиха:

Потом он схватил её за горло и сломал его. И невольница закричала: "Увы, моя госпожа!" И ювелир сказал ей: "О распутница, весь позор от тебя, так как ты знала, что в ней есть это свойство, и не рассказала мне". И затем он схватил невольницу и задушил её.

И все это происходило, а купец держал меч в руке и стоял за дверью, слыша ухом и видя глазами. А потом, когда Убейд, ювелир, задушил жену в доме купца, в нем умножились страхи, и он устрашился исхода этого дела и сказал про себя: "Когда купец узнает, что я их убил в его доме, он обязательно меня убьёт. Но я прошу Аллаха, чтобы он взял мой дух в вере". И он смутился в своём деле и не знал, как поступить.

И когда это было так, вдруг купец Абд-ар-Рахман вошёл к нему и сказал: "С тобой не будет беды! Ты заслуживаешь безопасности. Посмотри на этот меч у меня в руке: я задумал убить тебя, если ты помиришься с ней и простишь её, и убить невольницу. Но раз ты совершил эти поступки, то простор тебе и опять простор, и не будет тебе иного воздаянья, кроме того, что я женю тебя на моей дочери, сестре Камар-аз-Замана".

И затем он взял его, и вышел с ним, и велел привести обмывальщицу, и распространился слух, что Камар-аз-Заман, сын купца Абд-ар-Рахмана, привёз с собой двух невольниц из Басры, и они умерли. И люди стали соболезновать ему и говорили: "Да живёт твоя голова и да возместит тебе Аллах!" А потом женщин вымыли и завернули в саван и закопали, и никто не знал истины в этом деле.

Вот что было с Убейдом, ювелиром, и его женой и невольницей. Что же касается купца Абд-ар-Рахмана, то он призвал Шейх-аль-ислама и всех вельмож и сказал: "Шейх-аль-ислам, напиши запись моей дочери Каукабас-Сабах с мастером Убейдом, ювелиром, а приданое за неё уже пришло ко мне, полностью и до конца".

И шейх-аль-ислам написал запись, и купец напоил всех напитками, и свадьбу сделали общей и отнесли дочь шейх-аль-ислама, жену Камар-аз-Замана, и его сестру Каукаб-ас-Сабах, жену мастера Убейда, ювелира, в одних носилках в одну и ту же ночь, а вечером привели Камараз-Замана и мастера Убейда вместе. И Камар-аз-Замана ввели к дочери шейх-аль-ислама, а мастера Убейда ввели к дочери купца Абд-ар-Рахмана. И когда он вошёл к ней, он увидел, что она лучше его жены и прекраснее её в тысячу раз. И затем он уничтожил её девственность, а наутро пошёл с Камар-аз-Заманом в баню.

И он провёл у них некоторое время в радости и веселье, а затем затосковал по своей стране. И, войдя к купцу Абд-ар-Рахману, сказал ему: "О дядюшка, я стосковался по своей стране, и у меня есть в ней владения и поместья. Я оставил там одного из моих работников за себя поверенным, и у меня на уме поехать в мою страну, чтобы продать мои владения, а потом я вернусь к тебе. Позволишь ли ты мне отправиться в мою страну?" - "О дитя моё, - сказал ему купец, - я тебе уже позволил, и нет на тебе упрёка за эти слова - ведь любовь к родине принадлежит к вере, и кому нет блага в своей стране, тому нет блага и в чужой стране. Но, может быть, если ты поедешь без твоей жены и войдёшь в твою страну, тебе станет приятно там жить, и ты будешь колебаться между возвращением к жене и пребыванием в твоей стране. Правильное мнение будет, чтобы ты взял свою жену с собой, а потом, если захочешь вернуться к нам, возвращайся вместе с женой, и добро пожаловать тебе и ей. Мы ведь люди, не знающие развода, женщина у нас не выходит замуж дважды, и мы не порываем с человеком попусту". - "О дядюшка, - сказал ювелир, - я боюсь, что твоя дочь не согласится уехать со мной в мою страну". - "О дитя моё, - сказал купец, - у нас нет жён, которые прекословят своим мужьям, и мы не знаем жены, что сердится на мужа". - "Да благословит Аллах вас и ваших жён!" - сказал ювелир. А затем он вошёл к своей жене и сказал ей: "Я хочу поехать в мою страну. Что ты скажешь?" - "Мой отец, - ответила она, - властвовал надо мной, пока я была невинна, а когда я вышла замуж, вся власть перешла в руки моего мужа, и я не буду ему перечить". - "Да благословит Аллах тебя и твоего отца и да помилует Аллах утробу, которая тебя носила, и хребет, который тебя породил", - сказал ювелир.

И после этого он оборвал привязи и начал собираться в путь. Его тесть дал ему всего много, и они простились друг с другом, и затем ювелир взял свою жену, и поехал, и ехал до тех пор, пока не вступил в Басру. И вышли ему навстречу близкие и друзья (а они думали, что он был в аль-Хиджазе), И некоторые люди радовались его прибытию, а другие были огорчены его возвращением в Басру, и люди говорили друг другу: "Он станет нас стеснять каждую пятницу, по обычаю, и мы будем заперты в мечетях и домах, и он запрет даже наших кошек и собак".

Вот что было с ним. Что же касается царя Басры, то, узнав о прибытии ювелира, он разгневался на него и, послав за ним, призвал его к себе, и начал его бранить, и сказал: "Как это ты уезжаешь и не осведомляешь меня о своём отъезде? Разве я бы не смог дать тебе что-нибудь в помощь для паломничества к священному храму Аллаха?" И ювелир сказал ему: "Прощение, о господин! Клянусь Аллахом, я не совершил паломничества, но со мной случилось то-то и то-то".

И он рассказал ему, что случилось у него с его женой и с купцом Абд-ар-Рахманом каирским и как тот женил его на своей дочери, и наконец сказал: "И вот я привёз её в Басру". И тогда царь воскликнул: "Клянусь Аллахом, если бы я не боялся Аллаха великого, я бы, право, убил тебя и женился на этой родовитой женщине после тебя, хотя бы пришлось истратить на неё сокровищницы денег, так как она годится только для царей. Но Аллах сделал её твоим уделом и благословил тебя с нею. Заботься же о ней получше".

И затем царь оказал ювелиру милость, и тот ушёл от него и прожил со своей женой пять лет, а после этого он преставился к милости великого Аллаха. И царь посватался к его жене, но она не согласилась и сказала: "О царь, я не видела в моем племени женщины, которая вышла бы замуж после смерти своего мужа, и я не выйду замуж ни за кого после мужа и не выйду за тебя, хотя бы ты меня убил". И царь послал спросить се: "Хочешь ли ты отправиться в твою страну?" И она ответила: "Если ты сделаешь благо, будешь вознаграждён". И царь собрал ей все деньги ювелира и прибавил от себя сообразно своему сану. И затем он послал с ней везиря из своих везирей, известного благом и праведностью, и послал с ним пятьсот всадников. И этот везирь ехал с ней, пока не доставил её к отцу, и она жила, не выходя замуж, пока не умерла и не умерли они все.

И если эта женщина не согласилась сменить своего мужа после его смерти на султана, - как сравнить её с той, что сменила его при жизни на юношу неизвестного корня и рода, в особенности раз это было в разврате, а не путём установленного брака? Если кто думает, что все женщины одинаковы, то для болезни его бесноватости нет лекарства. Да будет же слава тому, кому принадлежит видимое и невидимое царство, он - живой, который не умирает.