Стоим под стеклянной дверью. «Close». Ждем, когда приедет администратор, и откроет магазин спортивной одежды брендового американского производителя. На витрине надпись «Для людей, знающих свою цену».
Я уже полностью проснулся и отходной утренний туман не путает мою голову.
После открытия, переодеваемся в тесной раздевалке, надеваем футболки с логотипом фирмы производителя, флисовые кофты с логотипом, спортивные штаны с логотипом, носки с логотипом, кроссовки с логотипом, бейджики «Продавец-консультант» с логотипом. И принимаем смену, разбиваясь на группы товаров, сверяем их наличие в торговом зале, по простой формуле: принятый товар = принятый вчера утром другой сменой товар - сколько вчера продали за день товара + сколько вынесли со склада в зал - сколько забрали на склад из зала + сколько товара на манекенах - сколько товара забрали друзья директора (отдельные записи в специальной тетради) +(-) возвращенный (отложенный) на кассе товар по требованию клиента.
Сегодня мой торговый сектор – спортивная женская одежда, инвентарь и аксессуары. Я по памяти знаю каждый артикул товара, поэтому мне намного легче, чем другим – мне не надо искать бирку со штрих-кодом и постоянно сверяться с тетрадкой учета. Я пересчитываю и одновременно поправляю логотип к логотипу, стрелка к стрелочке, надпись к надписи: спортивные женские костюмы; штаны; майки; футболки; шорты; юбки; ветровки; штормовки; куртки; регланы; кофты; для тенниса; для бега; для фитнеса; для активного отдыха; носки; напульсники; скакалки; кистевые эспандеры; гантели; коврики для йоги; футбольные, волейбольные и баскетбольные мячи; рюкзаки; сумки для теннисных ракеток, для кроссовок, большие дорожные сумки, сумки для фляг с водой, с отделениями для мобильных телефонов и капюшонами от дождя; фляги; бейсболки; очки; полотенца; кошельки; брелки, шнурки, чехлы. Я первым заканчиваю прием товара – все сходится, ставлю подпись и сдаю тетрадку на кассу. Выхожу через черный вход в задний дворик. Сухой кашель зажигалки сплевывает горящим газом. Затягиваюсь. До открытия остаются считанные минуты. Я доволен. Сегодня рабочий день начинается без геморроя с логотипом фирмы.
Пустой темный торговый зал. Загорается подсветка ярких витрин с пейзажами далеких стран, выхватывая из темноты улыбки бегущих, летящих, изогнутых в растяжке, счастливых манекенов, рядом, их дети-манекены с открученными головами играются разноцветными мячами. По углам расставлены четыре недвижимых продавца-консультанта, готовых обслужить утренних клиентов.
– Вам помочь?
– Я всему буду рада, – отвечает она и улыбается мне.
– Я всему буду рада, – отвечает она и улыбается мне.
Рабочий день отличается от другого, только последовательностью, в какой я предлагаю ассортимент магазина клиентам и порядком размеров, о наличии которых бегаю узнавать на склад. Два дня работаю – два отдыхаю. На зарплату я могу купить один не самый дорогой кроссовок из этого магазина. На две – пару. Один человек, который будет работать здесь каждый день с 9.00 до 22.00, сможет купить за месяц сразу два кроссовка. Шесть часов на сон, час на питание, два на дорогу, три минуты на онанизм – и 1 час 57 минут в сутки в промежутке с 23.00 по 7.00, в его распоряжении для бега трусцой в обуви с логотипом этой фирмы. Но зато в это время его ноги нельзя будет отличить от ног того, кто зарабатывает в десятки раз больше. Я всегда не переставал, восхищаться плодами технического прогресса. Человеку чтобы сделать себе обувь необходимо месяц работать по 13 часов в день. Я люблю свою работу. Ведь я не умею шить, мне, наверное, и года не хватило бы. Я люблю эти магазины-государства. Я завидую некоторым своим друзья, они зарабатывают больше, они могут позволить себе один кроссовок и еще коврик для занятия йогой из этого магазина. В отличие от меня, они могут практиковать асаны на одной ноге. Стоимость, наименование товара и величина окладов тут не важна. Я люблю эту планету, за саму возможность выражения того, что секунда одного все-равно-какого человека имеют разницу в денежном эквиваленте с одной секундой другого все-равно-какого человека. Время и чувства равноценные участники в товарном обмене на рынке, где все-что-можно-назвать можно купить и продать. Человеческие чувства вызываются с целью обмена или продажи. Я так и до сих пор отказываюсь понимать, почему одинаковое для всех время, проведенное на работе, по-разному оплачивается. Ведь для каждого эти прошедшие часы вычеркнуты из его единственной? и неповторимой? жизни, ведь каждый из них вносил вклад в общее дело, ведь каждая минута приближает к смерти. Я помню, меня учили, что все профессии нужны. Если считаете, что я профнепригоден или недобросовестен или бесполезен, просто увольте. Только придется уволить всех сразу. Я не ищу справедливости, но я чувствую себя обманутым. Моя жизнь, мое время, мои чувства – оказываются чей-то собственностью. Я появился в результате раздвинутых ног и эрекции без дисфункций, но еще до рождения, имея вместо души лишь ноль, я оказался перед всеми в долгу. В долгу перед обществом, частью которого являюсь я сам. В долгу перед родителями, частью которых являюсь я сам. В долгу перед всеми кого смогу полюбить, частью которых я стану. Но я – проститутка времени протестую лишь тогда, когда у меня отнимают деньги – эквивалент. Я презираю себя за это, но пока, я не вижу выхода. Это моя навязчивая идея. Я так предполагаю, что все дело в том, что я не знаю точного момента своей смерти. И пока я живу надеждами на лучшее будущее, вместо того, чтобы надежды жили в настоящем. Но без точного времени смерти я, наверное, никогда не сдвинусь с места. Иногда я сомневаюсь и боюсь, что все мое недовольство можно приглушить простым повышением заработной платы, тогда от моего лицемерия мне становится еще противней. Я мечтаю вернуть свою долг, вернуть свой ноль.
Некоторые из моих напарников в шутку называют клиентов – пациентами, с остро выраженными симптомами заболевания «что купить?». Но я не врач и это не больница, здесь магазин и я продаю болезнь.
Администратор в зале прерывает мои наивные размышления – последствие не оконченного высшего образования.
– Приготовьтесь, к нам едет директор.
От стеллажа к стеллажу поправляем: логотип к логотипу; стрелка к стрелочке; надпись к надписи. Я тоже очень люблю порядок.
Директор приезжает через пол часа, администратор сразу выбегает из своего офиса опять в торговый зал. Они о чем-то говорят и смеются. Затем он берет специальную тетрадку, в которой отмечается неоплаченный товар, взятый его друзьями, и, сделав короткие записи в своей электронной книжке, уезжает. Кажется, он даже и не посмотрел на нас.
Его друзья со свисающими отростками лишнего веса, что напоминают набитые карманы – это сущий напряг. Во-первых, их покупки не засчитывается в наш рейтинг; во-вторых, ведут себя неуважительно по отношению к нам; в-третьих, они всегда перемеряют весь магазин; в-четвертых, очень хочется оторвать руку манекена и разбить их рожи. Хотя четвертое относится почти ко всем клиентам нашего брендового магазина и ко мне в большей степени, оттого что я не понимаю природу своего страха, который сдерживает мое желание и только наполняет злостью.
Еще докучают девушки из модельного агентства – очень сложно для их вытянутых тел, зарабатывающих тем, что выполняют функцию вешалки, подобрать размер, да и все стеллажи всегда верх дном перевернут. На этих жирных друзей хоть что-то натянуть можно. На рост М берем XXL, и вся лишняя длина расходится на животе и жопе. Правда, на девушек приятней смотреть, но не приятно знать, что кем-то из них расплачивается директор модельного агентства с директором этого магазина за спортивную одежду и обувь.
Продавцы-консультанты всех этих ведущих активный образ жизни друзей: толстых дядечек и длинных девочек знают в лицо, и всегда стараются ухитриться, не попасться к ним на глаза, чтобы кто-нибудь другой взял на себя их обслуживание.
– Эй, ты чего? – машет она своей тоненькой растопыренной ладошкой перед моими глазами. – Что-то потерял?
– Чтобы потерять, надо сначала найти, – мямлю я, пытаясь совладеть с теми эмоциями и желаниями, которые охватывают меня, с тех пор как она зашла в магазин. Тот непоколебимый окружающий мир, что я делил на «я» и «они» раскалывается. «Я всему буду рада, – отвечаешь ТЫ и улыбаешься мне».
Она пришла одна, почти к закрытию магазина. Никогда я с таким рвением и удовольствием не помогал клиенту, не наблюдал за его переодеванием, прости девочка, за твоим перевоплощением, никогда с такой радостью и скоростью не шнуровал кроссовки, никогда сам не переворачивал стеллажи в поисках оттенков подчеркивающих твой цвет глаз, губ, волос, кожи. Дышал твоим взглядом, твой аромат пульсировал в моих венах. Я стал охотником за твоей улыбкой. Все, думая, как мне донести до тебя тревожное волнение, звенящее во мне, но…
С каждой новой майкой, которую ты выбираешь, с каждой новой моей зарплатой, твоя стопка отсчитывает мои дни – вместо стрелок вещи. В сегодняшнем меню, мое время с 9.00 до 22. 00 (без выходных) подается в шикарном ресторане на тарелках с гарнирами и салатами. Посетители, пережевывая каждый час моей жизни, ведут деловые переговоры, глотают секунды, отвечают на телефонные вызовы, запивая белым вином, пищевод, желудок, кишечник, растягивается кольцо сфинктера. И воспоминания обо мне рассеиваются в отрыжке, анальном выдохе, в застывшем неоднородном мазке на туалетной бумаге, выписанного уверенной рукой совершающей тренированное движение.
Поэтому я помогаю тебе донести лишь отобранные вещи к кассе. Чувства при себе. Не буду же я оправдываться перед твоей красотой за свои дырявые карманы своим дырявым мировоззрение. Как всегда скажут: «Тебе бы только не работать».
– Спасибо за покупку, приходите еще, – попрощался я с тобой.
– Пока, – сказала ты и спросила кассира. – Я из модельного агентства, я у вас первый раз, вам должны были позвонить. Мне надо где-то расписаться?
«Close».
Я возвращаюсь к месту проживания.
У моей жены дорога домой отнимает около часа. Я же пешком дохожу за 10 минут. И в этом продолжает, улыбается моя удача – 50 лишних минут, жена, которая ни разу не уличила в измене, и я до сих пор думающий, что она мне верна. Хотя, предполагаю, что ее, и моя верность наш брак мало тревожит, она и я поженились, скорее в целях экономии времени, чтобы не тратить драгоценные часы на преодоление улиц отделяющих нас тогда друг от друга.
Первая брачная ночь. От шампанского и танцев у нее кружится голова, она устала, она хочет спать. Мне все равно, первые наши брачные ночи состоялись задолго до нашего знакомства. Но через пол часа она начинает блевать. Она устала, поэтому блюет, свесив голову с кровати. Я просыпаюсь от клокотания и едкого запаха. Смываю бродящие лишаи с холодного пола. Обмываю свои испачканные руки и ноги. Засыпаю. Просыпаюсь. Возле меня спящая жена и обручальное кольцо в хлопьях рвоты. Правда она потом умылась.
«Close».
Тем вечером возвращаюсь с работы дольше, чем мне привычно. Все размышляю, о той девочке незнакомке. Ради тебя я был готов навсегда уйти от жены или хотя бы изменить ей. Может ты все-таки не такая, и я напрасно о тебе так придумал? Я готов забыть твою цену.