Алан ногой захлопнул за собой дверь – каюта была маленькой, а на руках у него лежала Эбони. Наклонившись над кроватью, он хотел осторожно положить ее на покрывало, но именно тогда она начала сопротивляться.

– Пусти меня, животное. С меня хватит твоих хитростей и твоего лицемерия.

Он бросил ее на кровать, но это оказалось не очень удачным решением. Полотенце, которое и так уже сползло вниз, обнажив ее груди, распахнулось совсем.

– Прикройся, – рявкнул Алан и отвернулся, чтобы успокоиться.

Когда он повернулся опять, полотенце лежало поперек ее тела как будто перед сеансом массажа. Эбони задрала подбородок с вызывающим видом, но глаза... в глазах стояло такое отчаянье, что он с трудом вынес ее взгляд.

– Я жду, Алан, – резко сказала она. – Только на этот раз тебе придется найти объяснение получше.

– Что значит получше? – нахмурился он.

– Объясни мне, почему я должна верить, что тогда, в пятницу вечером, между тобой и Адрианой ничего не было, хотя за мою встречу с Гарри ты считаешь меня шлюхой. В конце концов ты любил Адриану достаточно сильно, если просил ее выйти за тебя замуж. Тогда как я... я отвергла предложение Гарри, потому что никогда не любила его!

Он тяжело вздохнул и скривился. Попался в собственную ловушку! У него никогда не возникало искушения разжечь ревность Эбони своей воображаемой любовью к Адриане. Это было бы жестоко и не имело смысла. Однако, того не желая, он добился именно такого эффекта.

Когда Алан двинулся к Эбони и сел рядом с ней на кровати, она вся сжалась от страха. Он взял ее за руку, и она как будто окаменела. Но он просто держал ее руку в своих руках и начал говорить тихим и спокойным тоном:

– Думаю, мне надо было сделать это раньше. Но, как говорят, лучше поздно, чем никогда.

Эбони удивилась, увидев, что на его губах появилась сожалеющая и трогательная улыбка.

– Я действительно просил Адриану выйти за меня, признаюсь в этом. Но не потому, что любил ее. Мы были хорошими друзьями, нас принесло в объятия друг друга, но никто из нас не был влюблен. Ни я, ни она. Просто два одиноких человека, потянувшихся друг к другу, как тебя потянуло к Стивенсону.

Эбони удивленно заморгала.

– Но... но если ты не любил ее, почему тогда просил выйти за тебя замуж?

– Действительно, почему? Тебе ничего не приходит на ум, дорогая?

Она отрицательно покачала головой.

– Я попросил Адриану выйти за меня замуж, чтобы защитить милую невинную девушку, которая, как я полагал, еще слишком юна для любви и при виде которой каждый раз мое сердце переворачивалось.

Сердце Эбони чуть не выпрыгнуло из груди. Так, значит, все-таки она была права. Значит, уже в то время она была нужна ему.

– Да, мне нужна была именно ты, Эбони, а не Адриана, я любил тебя, если даже в то время не мог в этом признаться самому себе. Может быть, если бы ты не была моей подопечной, я смог бы понять, что передо мной созревшая молодая женщина, которая так же способна дарить свою любовь, как и получать ее. Но тогда меня мучило чувство вины оттого, что я желаю невинную девушку, вверенную моим заботам. И я решил оградить тебя от своей плотской страсти, от дурного влияния.

В его тихом смехе послышалась давняя боль.

– Мне казалось, что жена может стать прекрасным противоядием против этих запретных желаний. Но иногда даже самые лучшие планы смертных не удаются. Когда Адриана вышла замуж за Брайса Маклина, я должен был изменить тактику, направленную на твое спасение, стал груб, жесток и причинял тебе боль. При встречах я каждый раз намеренно отталкивал тебя, хотя был почти вне себя от безысходности, но, как оказалось, такое поведение – наихудшее из того, что можно придумать...

Он с мрачным видом покачал головой. Сам того не ощущая, он крепко сжал ее руку, и Эбони осторожно освободила ее. Алан обеспокоенно взглянул на нее, но она улыбнулась и помахала рукой.

Эта ее милая любящая улыбка тронула его до глубины души. Боже, каким же он был подонком, когда верил всем тем гадостям, которые слышал. Он собрался с духом и продолжил признания.

– Я старался ненавидеть тебя. Вслушивался в каждую скандальную историю, которую слышал о тебе. Эти истории откладывались в моем воспаленном мозгу, я преувеличивал их значение, пытался использовать для борьбы со все растущим желанием удовлетворить страсть, которую не мог преодолеть. Она безнравственна, говорил я себе. Развратна. Это соблазнительница, языческая богиня. Не моя вина в том, что я так желаю ее. Этого хотят все мужчины. И она хочет всех мужчин. Я когда угодно мог бы получить ее. Но как же можно желать то, что достается так дешево и легко? И я цеплялся за эту ложь, чтобы удержать себя от поступка, который страстно хотел совершить.

Эбони смотрела на него широко открытыми глазами, испуганная и вместе с тем пораженная.

– Может быть, если бы я спал с другими женщинами... Но я не хотел других женщин. Все эти годы мне нужна была только ты, но любые мои действия только делали тебя несчастной. Эбони, любовь моя, как отвратительно я с тобой обращался. – Его плечи опустились. – Боже мой...

– Перестань, Алан, – мягко сказала она, на этот раз взяв его руку в свои. – Забудь все это.

– Забыть что?

– Свою вину. Теперь мы нашли друг друга. Я люблю тебя, а ты любишь меня, и бессмысленно мучиться воспоминаниями о прошлом. Я тоже натворила много безумств. Вспомни, как я мучила тебя, давая понять, что у меня есть другие мужчины. И как бы я не сожалела теперь, изменить этого не могу. Мы оба были неправы и должны простить самих себя и друг друга. Должны найти совместное счастье. Мы этого заслуживаем.

Ее улыбка подействовала на Алана, как удар молнии, так много она для него значила. Она простила его, поняла его. Она все еще любила его.

И тут она совершила еще один поступок, от которого он чуть не заплакал. Отбросила одеяло, протянула к нему руки и просто сказала:

– Милый...

Следующие полчаса навсегда остались в памяти Алана, как пример почти идеальных любовных отношений. Не было ни проявлений дикой страсти, ни стонов, ни изысканно эротических игр. Ему достаточно было просто держать ее в объятьях, чуть дрожащими пальцами нежно ласкать ее тело и знать, что она принадлежит и будет принадлежать только ему.

– Я тебя обожаю, – прошептала она и поцеловала его. – А сейчас, дорогой, сделай мне нашего ребенка. Только не торопись...

Он рассмеялся, чувствуя, что опьянен желанием соединить свою жаждущую плоть с ее. Это было неподражаемое впечатление. Я сделаю это для нее, подумал он, начав медленно и ровно любить ее.

Шум ее участившегося дыхания вернул его на землю, и, увидев закрытые глаза и полуоткрытый рот, из которого раздавались стоны экстаза, он понял, что ничто еще не доставляло ему большего удовлетворения, чем эти звуки, свидетельствующие об испытываемом ею удовольствии. Но потом собственные ощущения перекрыли все мысли, и он полностью погрузился в нее, в ее любовь, полностью и без остатка...

Когда все было кончено, он долго держал ее в объятиях и обещал ей все, что она ни пожелает.

– Если хочешь, – шептал он, – я даже куплю нам новый дом, чтобы мы могли начать в нем новую жизнь. Я знаю, что мама иногда любит вмешиваться...

– Нет, ты не должен этого делать! – Эбони высвободилась из его объятий и с ужасом взглянула ему в глаза. – Она будет чувствовать себя покинутой! И бедные Боб с Биллом тоже. Разве ты не знаешь, Алан, как много ты для них значишь?

– По-моему, это слишком сильно сказано...

– Я не против того, чтобы жить с твоей матерью. Честное слово. Собственно говоря, даже хорошо, что кто-то сможет оставаться с ребенком. Мы будем проводить уикэнды вместе и... если честно, Алан, у меня... есть кое-какие планы. Насчет работы.

Теперь нахмурился Алан.

– Мне помнится, ты сказала, что будешь рада, если перестанешь быть моделью. О Боже, не собираешься ли ты стать актрисой?

– Конечно, нет. Я больше просто не могу видеть камеру. Или подиум. Я хочу вернуться в колледж и получить диплом детской воспитательницы. Конечно, тебе придется содержать меня все это время, Алан, но я верну тебе долг. Обязательно верну, когда начну работать. Я смогу...

– Прекрати! – крикнул он, зажав виски руками.

Эбони недоуменно посмотрела на него, а он отнял руки от головы и крепко взял ее за плечи.

– Я больше никогда не хочу слышать о возврате долгов, – сурово сказал он. – Ни за что. Я богат и люблю тебя. Позволь мне, как говорится в венчальной клятве, разделить с тобой все, чем я владею. Позволь любить и лелеять тебя, как должен это делать слегка старомодный муж.

У Эбони защемило сердце.

– И я тоже хочу этого, Алан, – прошептала она. – Хочу, чтобы меня любили и лелеяли как в стародавние времена.

– Прекрасно. Тогда ложись и помолчи. Мне хочется приласкать свою будущую жену.

– Эбони, – шепнул Алан через некоторое время.

– Что?

– На самом деле знаешь, мне не хочется, чтобы ты становилась старомодной. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Нравится твоя повышенная чувственность, твоя...

Эбони подняла голову, чтобы взглянуть на него, но ее лицо закрывали волосы. Она села на него верхом и откинула за спину спутанные пряди с лица и плеч бессознательно кокетливым движением.

– Что значит «повышенная»?

Когда она наклонилась, чтобы легко поцеловать его в губы и ее твердые соски коснулись его груди, у Алана перехватило дыхание.

– Это плохо или хорошо? – наивно спросила она.

– Хорошо, – шепнул он.

– Но что это означает?

– Я тебе потом скажу, – прорычал он и, запустив пальцы обеих рук в ее волосы, притянул ее рот к своему.

Дейдра Кастэрс удобно расположилась на плетеном кресле, стоящем на остекленной веранде дома, и, просматривая воскресную газету, с удовольствием поглощала поздний завтрак, когда увидела, как Алан и Эбони, взявшись за руки, поднялись по ступенькам от пристани и прошли через террасу. Заходящее солнце стояло над их головами. На мгновение они остановились и, счастливо улыбнувшись друг другу, поцеловались.

Сердце Дейдры наполнилось радостью и удивлением. Она не могла бы выбрать для сына лучшей подруги. День, когда Эбони появилась в доме, был благословлен Богом. Будучи матерью, Дейдра очень боялась, что Алан никогда не женится и у нее никогда не будет внуков. Но сейчас один взгляд на них подтвердил ее подозрения в том, что пройдет немного времени – и эти пустые старинные комнаты наполнятся топотом маленьких ножек.

Внезапно она заметила, что Эбони слегка хромает. Вскочив, Дейдра поспешила навстречу и встретила их возле двери веранды.

– Эбони, дорогая, ты ушиблась? – спросила она первым делом.

– Немного порезала ногу, мама, – успокоил ее Алан. – Все в порядке, правда, дорогая?

– Значит, вы хорошо провели время?

– Прекрасно, – сказала Эбони, бросив на Алана лукавый взгляд.

Дейдра расцвела от удовольствия. Это прекрасное юное создание было для Алана как раз тем, что нужно. Если бы она снова не вошла в его жизнь, он мог бы превратиться в скучного и чопорного бизнесмена. Его заверения в том, что она бесстыдно соблазнила его в день своего двадцатиоднолетия, скорей всего были явным преувеличением. Дейдра подозревала, что в сексуальных отношениях Алан был в каком-то роде ханжой. А эта Адриана, с которой он связался, казалась немного холодной. Эбони была совсем другой. И вообще француженки известны своей чувственностью.

– Кстати, мама, – начал Алан, – начинай думать о помолвке. И не теряй времени. Мы с Эбони собираемся пожениться как можно скорее.

Теперь уже Дейдра не смогла сдержать своего удивления и смущения.

– Есть ли... э... какая-то причина для подобной спешки?

– Мы пока не уверены, но лучше подстраховаться, чем потом жалеть, правда?

– Конечно, конечно. Тогда как насчет следующей недели? Я все организую. – Она возбужденно всплеснула руками. – Как замечательно. Пойду скажу Бобу и Биллу. Они до смерти обрадуются. Потом позвоню Вики и...

Все еще продолжая говорить, она вышла из комнаты, а Алан заключил Эбони в объятья и, не стесняясь, начал целовать. Она вырвалась; смеясь, несколько удивленная незнакомым поведением Алана. Казалось, ему даже не важно, что кто-то узнал, чем они занимались весь уикэнд.

Когда их поцелуй прервал телефонный звонок, Алан некоторое время с сомнением смотрел на телефон, но потом отпустил ее и неохотно снял трубку.

– Алан Кастэрс, – немного резко сказал он.

– Алан, это Вики.

– Вики! Рад тебя слышать. У меня есть для тебя новости. – Улыбнувшись Эбони, он привлек ее к себе так близко, что она могла слышать голос Вики.

– Новости? – переспросила она. – Ну что ж, надеюсь, они немного подождут, потому что у меня тоже есть новости и мне кажется, что лучше мне сказать первой.

– Только не говори, что опять ушла от Алистера, – со вздохом сказал Алан. – Или на этот раз он ушел от тебя?

– Ни то, ни другое. Понимаю, что после моих слов о замужестве и прочей муре это покажется немного неожиданным, но пару месяцев назад я, кажется, пролетела со своими таблетками и... как тебе сказать... в результате у меня будет ребенок, и Алистер настаивает, чтобы мы немедленно поженились. Я сказала, что в этом нет необходимости, но после того, как Алистер начал работать на тебя, он стал таким щепетильным по отношению ко мне. Грозится, что, если я не выйду за него, он острижет волосы и начнет слушать классическую музыку. Скажи, что бедной девушке делать?

Алан и Эбони, чтобы не рассмеяться, вынуждены были прикрыть рты. Алан сдержал смех и ответил:

– Прекрасные новости, Вики. Я очень рад. Думаю, мама очень удивится.

– Ты думаешь? А мне кажется, она расстроится. Ей ведь никогда не нравился Алистер, но, знаешь ли, он очень изменился.

– Я знаю и очень доволен его работой.

– Прнавда? Боже мой, может, он действительно изменился.

Алан посмотрел на Эбони, и его взгляд потеплел.

– Любовь все меняет, Вики, разве ты не знаешь этого?

– О Алан, такая романтика в твоих устах!

– Может быть, я тоже изменился, дорогая сестра. Может быть, я тоже влюблен.

– Ты, Алан? Никогда не поверю. Это на тебя не похоже. Кроме того, кто же эта дура, которая влюбилась в такого трудоголика, как ты?

Эбони взяла трубку.

– Это я, Вики.

– Эбони, это ты?

– Конечно.

– Но... но... но...

– Может быть, вам с Алистером лучше приехать сюда, Вики. Я уверена, что твоей матери наконец захочется переговорить с вами.

Эбони повесила трубку и, обвив Алана руками, привлекла его к себе.

– Кажется, звонил телефон? – сказала Дейдра, вновь появившись в комнате.

– Это была Вики, – сообщил Алан.

– Вики! Почему она не позвонила мне? Я хотела с ней поговорить.

– Не ворчи. Она едет сюда. У нее есть для тебя хорошие новости.

– У Вики хорошие новости? А вы скажете ей свои хорошие новости?

– Мы сказали.

– Ну и что?

– Она... удивилась.

Дейдра улыбнулась.

– Ну надо же. – Ее улыбка сменилась озабоченным выражением. – Интересно, что это за хорошие новости? Вы знаете?

– Знаем.

– И можете сказать мне?

– Сказать, Эбони? – Она кивнула. – Ты будешь бабушкой, мама.

– Что ж, я так и подумала, что дело обстоит именно так, но... Бог мой, ты имеешь в виду Вики? У Вики будет ребенок?

– Да, – широко улыбаясь, объявил Алан. – И Алистер настаивает, чтобы она вышла за него. Так что, думаю, мама, в ближайшем будущем нас, вероятно, ожидает двойная свадьба.

Казалось, что Дейдра вот-вот упадет в обморок, но она собралась с силами и со слезами на глазах посмотрела на них.

– Двойная свадьба, – с трудом выговорила она. – Кто бы мог поверить в это еще неделю назад? Я, должно быть, самый счастливый человек в мире.

– Нет, мама, – возразил Алан, и любящий взгляд синих глаз погрузился в сияющую глубину черных. – Эта честь, несомненно, принадлежит мне.