Патрик
1973 год. Триумф фильма «Приключения раввина Якова». Отец вложил все силы в роль вспыльчивого человека, вовлеченного в невероятные приключения. Сцена в чане с жевательной резинкой снималась в разрушенной фабрике, при температуре не выше десяти градусов. Оставаясь промокшим до костей между дублями, он много раз погружался в зеленую жижу, состоявшую из смеси сладкого теста и пищевого красителя.
После трех дней этой пытки, оглохнув на левое ухо, он бросился к отоларингологу, который обнаружил зеленоватую пробку, прилипшую к барабанной перепонке. С помощью мини-брандспойта в виде огромного шприца он направил в ухо сильную струю воды.
— Позвольте дать вам совет, господин де Фюнес, — заключил он. — Перестаньте прочищать ухо ватой на спичке: этим вы только все усугубите и придется снова прибегать к подобной неприятной процедуре.
Пренебрегая этим советом, пациент продолжал прежние манипуляции. Но, едва обнаружив легкое снижение слуха, сам прибегал к струе воды из маленькой резиновой клизмы. Однажды вечером вместе с матерью Жерара Ури — Марселой мы решили отправиться в шикарный ресторан «Тайлеван». Отец пригласил на ужин также доктора Джиана, знаменитого рентгенолога, полную противоположность чопорности и высокомерию. Отец весьма ценил его как остроумного собеседника.
— Ну вот, я опять плохо слышу левым ухом! — воскликнул он в дверях. — Обождите минуту, я только его прочищу.
Перевернув все шкафчики в ванной, он не нашел свою чудесную клизму. Пришлось идти, не прибегнув к спасительной процедуре.
— Ну вот, я не услышу, что будет говорить Джиан.
Открыв нам дверь, Марсела Ури даже не успела нас расцеловать, как он воскликнул:
— Милая, у тебя не найдется клизмы?
Не понимая, о чем идет речь, она так и замерла на месте.
В общем, по дороге в ресторан говорили только об этом. Марсела тщетно старалась его успокоить:
— Послушай, Луи, ты же прекрасно все слышишь!
— Сейчас, может быть, но Джиан говорит так тихо. Придется сесть слева от него, чтобы слышать правым ухом.
Наш друг уже поджидал нас в ресторане. Узнав о случившейся катастрофе, он лишь рассеянно посочувствовал. Тогда отец подозвал вышколенного метрдотеля, вероятно ожидавшего, что гость закажет шампанское, и сказал ему:
— Вы можете послать курьера в дежурную аптеку и купить мне резиновую, предпочтительно детскую, клизму?
Достоинство подобных заведений заключается в том, что там ничему не удивляются. «Разумеется, господин де Фюнес», — был ответ.
Можно себе представить, сколько разговоров по этому поводу было на кухне! Четверть часа спустя, на удивление всем, грум принес на серебряном подносе маленькую розовую клизму. Широко улыбнувшись, отец тотчас отлучился ненадолго и по возвращении объявил, что ему гораздо лучше.
Оливье
Жизнь с отцом была полна приятных и непредсказуемых неожиданностей. Во всяком случае, ее не назвать ни банальной, ни скучной. Миф о комическом актере, который по выходе из театра забывает о юморе и надевает маску страдающего меланхолика, в нашем доме не признавался напрочь.
Луи де Фюнес в жизни был такой же смешной, как на экране, не прибегая, однако, к одним и тем же приемам, ибо в первую очередь был истинным профессионалом и совершенствовал свое мастерство всю жизнь.
Любопытство его зрителей остается неизменным.
«Как он находил свои трюки?» — спрашивают они.
«Правда ли, что он был очень нервным человеком?»
«Рассказывал ли он вам свои гэги до того, как их сыграть?»
«Говорят, он был очень строг на съемочной площадке».
«Был ли он строг с вами?»
И еще множество вопросов, на которые мы отвечаем в этой книге, — мы, простые свидетели его, отнюдь не банальной, жизни.