По затишье длилось недолго. Утомительно однообразно тянутся часы в окопах. Для людей, замурованных в землянках и глубоких щелях траншей, видящих перед собой только узкую полоску глинистой земли и погребенных в ночной мгле, время идет невероятно медленно. Гусману казалось, что он на передовой уже целую вечность, а между тем с тех пор, как он сюда вернулся, прошло немногим более двух недель. На фронте как будто царила прежняя тишина. Капралы с неудовольствием встретили приказ не заходить в землянки во время дежурства. Они должны были непрерывно обходить посты и следить за тем, чтобы никто из часовых не заснул. То и дело наведывались сержанты и дежурные офицеры. Разговаривали с капралами, подолгу стояли у проволочных заграждений, внимательно прислушиваясь и вглядываясь в темноту.
Ту ночь Аугусто провел плохо. Ожидалась вражеская атака, и он знал, что она неминуема. После ужина сменились посты. Солдаты менялись каждые два часа, капралы — каждые четыре, Аугусто дежурил последним. Было около двенадцати, а он еще не ложился. Мучила духота. Казалось, будто стены землянки изрыгают удушливый жар. Остальные спокойно спали. Просыпались, только когда приходила смена. Разговаривали, смеялись. Выкуривали по сигарете. И снова засыпали. В полночь Аугусто попытался читать, но не мог сосредоточиться. Его вдруг охватила какая-то тревога. Почему-то беспокойно забилось сердце, В час погасили керосиновую лампу. Аугусто лег на пол. Долго ворочался о боку на бок, прежде чем уснуть.
В три утра его разбудили. Он сразу вскочил, во рту был неприятный привкус, немного подташнивало. Вышел из землянки.
— Что нового? — спросил Аугусто капрала.
— Да ничего. Только офицеры и сержанты житья не дают.
В половине четвертого сменились караулы. Пришел сержант. Немного поговорили.
— Как по-вашему, будут нас атаковать?
— Не сегодня-завтра. Уж больно долго длится это затишье. Так продолжаться не может. И чего ждут эти канальи?! — рассвирепел вдруг сержант. — Проиграли войну. Могли бы сразу сдаться и оставить нас в покое.
— Долго они не протянут. Но будет очень обидно, если тебя прихлопнут в последнюю минуту.
Сержант все говорил и говорил. Аугусто наскучило его слушать, и он вздохнул с облегчением, когда тот ушел.
В половине пятого Аугусто услышал крик часового! «Стой! Кто идет?» Обеспокоенный, он подошел к солдату и присел на корточки в стрелковой ячейке.
— Что случилось?
— Мне показалось, что кто-то идет.
Молча вглядывались в темноту. Ущербная луна почти не светила.
— Ничего не вижу.
— Наверно, померещилось.
— Какой-нибудь куст принял за человека. Хочешь закурить?
Скрутили сигарету, курили, прикрывая огонек шапкой.
— Как только они покажутся, бросай гранату — и назад, понятно?
— Ara!
В пять снова пришел сержант. Опять говорил о войне, о своей невесте, домашних делах. Все зевали.
В половине шестого Аугусто сменил караулы. Светало. Подул свежий ветерок. На востоке загорелся первый солнечный луч и постепенно залил светом весь горизонт. Звезды и тени мгновенно исчезли, точно на них набросили мешок. Ветер шевелил ветви деревьев и кустов. И они стряхивали с себя сумрак, словно черную пыль.
Раздался взрыв. Аугусто бросился к окопу, но никто из часовых не шелохнулся, не покинул своего поста. Послышалось еще десять или двенадцать взрывов. Один из часовых поднялся.
— Видишь что-нибудь?
— Нет.
Из землянок вышли сержант и лейтенант.
— Что случилось?
— Не знаю. Стреляют справа от нас, — сказал Аугусто.
С отчетливым свистом пронеслось несколько пуль. Выглянуло солнце. На равнине, зацепившись за кусты, лежал редеющий туман. Взрывы смолкли, но усилилась ружейная стрельба.
— Прикажите часовым отходить, — распорядился офицер.
— Эй, вы! Пошли! — позвал Аугусто и спрыгнул в траншею.
Часовые бежали пригнувшись. Аугусто наблюдал за ними через смотровую щель, оставленную между мешками с землей.
Когда солдаты вернулись, Аугусто распределил посты на день и отправился спать.
Но не успел он снять ремень, как со страшным воем пролетел снаряд. За ним, по небу, расцвеченному утренней зарей, понеслись другие. Свист перешел в неистовый грохот, от взрывов задрожала земля.
В землянке все проснулись и, возбужденно переговариваясь, торопливо надевали снаряжение. Аугусто схватил винтовку и выскочил наружу. За ним кинулись остальные.
— Что-нибудь видно? — спросил он у часового.
— Ни черта.
Аугусто расставил людей.
— Вот здесь ящик с гра…
Взрыв снаряда прервал его на полуслове.
— А, черт! Когда этот кончится, отправитесь за другим.
Из окопов слышались взволнованные голоса. Пришел сержант.
— Как дела, Гусман?
— Все в порядке, сержант.
— Если они появятся, веди огонь по своему усмотрению. Ясно? А если потребуются боеприпасы…
Все пригнулись. Снаряды летели один за другим.
— Стреляйте, ребятки! — закричал один из солдат. Другой рассмеялся.
Снаряды взрывались совсем рядом. В воздух взлетел мешок с землей.
— Этак они тут все изуродуют, — пошутил кто-то.
— Смотри, как бы тебя самого не изуродовало… Где-то поблизости послышались растерянные голоса и стоны.
— Санитар! Санитар!
— Тут одного ранило!
— Так вот, если потребуются боеприпасы, пошлешь, кого-нибудь за ними, — договорил наконец сержант и ушел.
— Послушай, капрал, примкнуть штыки? — спросил один из солдат.
— Да нет. Пока не надо. И не высовывай головы, пока идет обстрел.
Снова все пригнулись. Потом Аугусто поднялся и осторожно заглянул в смотровую щель. Вокруг все было окутано дымом и пылью. Проволочные заграждения едва можно было различить.
«Не успеешь и глазом моргнуть, как тебя прикончат», — подумал Аугусто, вздрогнув. Справа от них находилось пулеметное гнездо. Раздалась очередь. Через несколько секунд другая.
Один из новобранцев вскочил и стал стрелять. Сидевший рядом с ним солдат засмеялся.
— Эй, ты, не трать зря патронов! — крикнул новобранцу Аугусто. — Еще успеешь настреляться, когда они подойдут.
Новобранец опустился на корточки и начал переругиваться с солдатом, который над ним смеялся. Грохот снарядов сменился свистом пуль. Пули впивались в мешки с землей, в пол землянки, пролетали над головой.
— Да, наше дело дрянь, — сказал Аугусто сидевшему рядом с ним солдату-ветерану.
— Верно, дружище. Кажется, они крепко взялись за нас. Эй! Берегись!
Втянули головы в плечи.
— …Как только они подойдут к проволочному заграждению, хватай гранаты и бросай. Без паники. Ясно? Остальные пусть продолжают…
Снова пригнулись. Глухо взорвался снаряд.
— Вот сволочи!.. Остальные пусть продолжают стрелять.
Огонь усиливался. Сидели молча, прижавшись к стенке окопа, съежившись. Аугусто смотрел на усталые, побледневшие от пыли и страха лица. Ему тоже было страшно, однако он держал себя в руках. «Нужно, чтобы кто-нибудь вел наблюдение». Но приказа не отдал. Поднялся сам и направился к смотровой щели. Несколько минут внимательно наблюдал, затем толкнул ногой сидевшего рядом солдата.
— Давай ты!
Обстрел становился все яростнее. Пушки ухали, точно надувные мехи, захлебывались от надрывного кашля. Дальние издавали глухой звук, точно лопались пузыри, ближние — короткий и сухой. Над окопами сгустилось облако пыли и порохового дыма, от которого першило в горле.
Ветеран поднялся и подошел к смотровой щели. Аугусто встал рядом с ним. Проволочного заграждения уже совсем не было видно. Густая, золотистая от солнца пыль повисла в воздухе. «Мы и не заметим, как нас окружат и уничтожат». Тыльной стороной руки прикрыл глаза. Сплюнул. Слюна была черная и вязкая от набившейся в рот земли.
— Видишь что-нибудь? — спросил Аугусто ветерана. Тот не ответил. Колени у него подогнулись, он ткнулся головой в мешок и тяжело рухнул на спину.
По телу Аугусто побежали мурашки. Он бросил винтовку и склонился над солдатом.
— Эй, вы, сюда! — позвал он дрожащим голосом. — Скорее!
К нему подскочили двое.
— Этот готов, капрал, — сказал один.
— Что? — стараясь перекричать грохот взрывов, переспросил Аугусто.
— Готов, — подтвердил другой.
Пуля попала в правый глаз и вышла через затылок. Еще дрожала нижняя губа. Левый глаз смотрел неподвижно, печально, отрешенно.
Появился младший лейтенант.
— Что случилось?
— Да вот убили его, лейтенант. — Голос Аугусто дрожал.
— Ну и что? По местам! Приготовить гранаты.
Лейтенант то и дело прикладывал платок к глубокой ране на щеке, откуда струйкой стекала кровь.
— Есть приготовить гранаты!
Они отошли от убитого, который лежал, прислонившись к стене окопа. Голова его безжизненно упала на плечо. Один глаз неподвижно застыл, вместо другого зияла фиолетовая дырочка, из которой фонтаном била кровь. Двое солдат о чем-то заспорили. Один из них уселся на бровку окопа.
— Ты что, спятил, а ну слезай, живо! Хочешь, чтобы тебя убили? — закричал на него Аугусто.
— А вот не слезу! Пусть этот болван не говорит, что я трус!
— Слезай немедленно, а то пристрелю!
Аугусто угрожающе поднял винтовку.
— Можете стрелять, я все равно не слезу!
Земля дрожала от непрерывных взрывов. Они захлестывали ее своими волнами и раскачивали, точно корабль во время бури. Пули сплошной крышей нависли над окопами. Некоторые из них с ужасающим визгом влетали в смотровые щели.
— Ты слышишь, что тебе говорят? Слезай немедленно, дурак!
Парень не отвечал.
— Ах, чтобы тебя… — пробормотал Аугусто в бешенстве: каждую секунду этого парня могли тяжело ранить или убить.
Появился сержант.
— Ты что здесь делаешь?
И с яростью набросился на солдата.
— А что он говорит, будто…
— Молчать! Тебе еще не раз представится случай быть убитым! — И он силой стянул парня вниз.
— Не имеете права! — запротестовал солдат, потирая ушибленную при падении ногу.
— Молчать! А то морду набью!
Когда сержант ушел, солдаты снова принялись ругаться.
— Не имеет права! — продолжал выкрикивать потерпевший. — А ты полные штаны наложил! Ну подожди, окончится эта заваруха, ты у меня узнаешь!
— Молчать, мать вашу! — заорал на них Аугусто. — Эй, ты, ступай сюда. Не смей к нему подходить…
Взрыв заглушил его голос.
— Иди сейчас же сюда!
Нервы у Аугусто не выдерживали, ему казалось, что он задыхается. «Больше не могу!» Вдруг он выпрямился и прислушался.
— Слышите?
— Что это?
— Танки! — крикнул один из новобранцев.
— Что ты смыслишь, болван, — отозвался другой. — Это самолеты. Верно, капрал?
Все кругом наполнилось глухим рокотом, который мгновенно сменился нарастающим гулом моторов. И тут же полил косой свинцовый дождь.
— Они обстреливают нас из пулеметов!
— По землянкам! — закричал Гусман.
Воздух дрожал от воя штурмовиков. Через несколько минут все стихло. Солдаты вернулись на свои места, но один из новобранцев отказывался идти.
— Идем, дружище! Нельзя так. Ты что, хочешь, чтобы тебя расстреляли?
— Пусть лучше сразу убьют! Застрелите меня, капрал! Ой, мама!
Аугусто подхватил его и помог встать.
— Идем, идем, дружище. Мне так же страшно, как всем. Нужно держать себя в руках. Ты ведь мужчина, верно?
Новобранец послушно отправился на свое место. Солдат, стоявший рядом, дружески похлопал его по спине.
— У нас у всех поджилки трясутся, уверяю тебя.
Снова послышалось тяжелое, монотонное жужжание.
Оно стремительно нарастало, превращаясь в оглушительный грохот, заполняя собой все вокруг. Казалось, вот-вот оно рухнет вниз и накроет землю. Ждали молча, съежившись в комок. Посыпались бомбы, разверзнув воздух. Солдаты приникли к земле, тесно прильнув друг к другу; в висках стучало, сердце бешено колотилось, и казалось, вот-вот выскочит из груди. Земля дрожала, сотрясаясь от взрывов.
Затем на какое-то мгновение наступила тишина. Гул моторов удалялся. Умолкла артиллерия. Но сразу же усилился ружейный огонь.
Аугусто вскочил. «Сейчас пойдут в атаку». Облако пыли и порохового дыма все еще закрывало позиции.
— А что теперь будет? — спросил один из новобранцев. Ружейный огонь прекратился.
— Вот болван! Да ничего не будет! — воскликнул другой.
С воем пронеслась лавина снарядов, выпущенных батареями националистов.
— Это наши! — крикнул кто-то.
Очередь разрывных пуль прошила край окопа. Оглушенный Аугусто тряхнул головой. Еще очередь, еще; снова рокот моторов, за которым немедленно последовало несколько коротких взрывов. Мешок с землей ударил Аугусто по плечу и отбросил в сторону. Раздался жуткий, душераздирающий крик. Аугусто с трудом поднялся, откашливаясь и протирая глаза, засыпанные землей. Парень, которого он вытащил из землянки еще содрогался в агонии; грудь и лицо его были изрешечены осколками. Аугусто посмотрел в сторону врага и рядом с проволочным заграждением увидел три темных силуэта.
— Танки! — испуганно крикнул он.
— Танки! Танки! — эхом пронеслось по окопам. Послышались беспорядочные крики. Их заглушили резкие голоса офицеров и сержантов.
— Назад! Назад! Отходите!
— Отходите! Назад!
Солдаты испуганно кричали:
— Спасайся кто может!
— Отходите!
— Нас окружают!
Танки, почти со всех сторон окружившие высоту, прикрывали пехоту. Аугусто и четверо солдат из его отделения, оставшиеся в живых, выпрыгнули из окопа и бросились бежать.
— Эй, капрал, я забыл в вещевом мешке часы. — Новобранец хотел остановиться.
— Ну и надоел ты мне! — Аугусто грубо толкнул его.
— Кто-нибудь о них позаботится, дружище, — съязвил солдат, который все время над ним подтрунивал.
Лейтенант и Комас (третий офицер был убит) торопили солдат.
— Скорее! Скорее! Без паники.
— А ну пошевеливайтесь, ребята! Быстро и спокойно! — кричал сержант, не замечая, что одно противоречит другому.
Пригнувшись, солдаты бежали к проходу в проволочном заграждении. Танки преследовали их пулеметным огнем. Многие падали и со стоном катились по земле. Толкая друг друга, солдаты столпились у прохода. Какой-то солдат, подгоняемый страхом, пытался перепрыгнуть через заграждение, но зацепился за проволоку. Несколько пуль попало в него. Он в отчаянии рванулся и неподвижно повис вниз головой.
Бегом спустились по крутому склону, пересекли открытое место. Танковые пушки, пулеметные очереди, беглый ружейный огонь подстегивали их. Аугусто увидел солдата из своей роты, который сидел на земле, обливаясь кровью.
— Братцы, — стонал он, — братцы, помогите… Кто-то из солдат остановился,
— Можешь идти?
— Нет!
Поблизости виднелась небольшая скала. Солдат подтащил к ней раненого, пристроил его за укрытием и побежал дальше.
Внизу им преградил дорогу капитан из другого батальона.
— Стойте! — закричал он. — Стойте! Они остановились.
— Окапывайтесь здесь.
Прибежали лейтенант и Комас. О чем-то поговорили с капитаном. Солдаты ничком бросились на землю за деревьями, которые тут росли. Потом сели.
Капитан ушел. Немного спустя появился командир батальона, в котором служил Аугусто. Поговорил с офицерами. Они были бледны и нервничали. Солдаты смотрели на них с безразличием, безучастно. Для подкрепления им подбросили взвод. И тотчас же раздался приказ:
— А ну, ребята! Приготовьсь!
Аугусто била дрожь.
Лейтенант сказал им несколько напутственных слов. Аугусто ничего не понял. Но как только услышал команду: «К бою готовьсь!» — автоматически вытащил из чехла штык и примкнул его. Руки дрожали. Когда раздалась команда: «Приготовить гранаты!» — отвязал две, висевшие у пояса, и сунул в карманы брюк.
Двинулись. Аугусто ощущал слабость в ногах. Ему казалось, что земля под ним мягкая и проваливается, точно тюфяк. Солнце стояло уже высоко. Светило в лицо, ослепляя своими яркими лучами. Аугусто почувствовал себя нестерпимо одиноким и всеми покинутым. «Меня убьют».
Прежде чем выйти на исходную позицию, остановились возле деревьев. Раненый парень, которого оставили за скалой, уже умер. Он лежал головой в луже собственной крови, словно захлебнулся ею. Лейтенант отдавал последние распоряжения и вдруг крикнул:
— Вперед, за мной, ребята!
Бросились бежать к высоте. Она утопала в белом облаке пыли, поднявшемся во время бомбардировки. Их встретил ружейный и пулеметный огонь.
Упал еще один солдат из его отделения. Аугусто, собрав все силы, бежал впереди своих ребят. Они не спускали с него глаз. «Вперед!» — кричал Аугусто, размахивая рукой. Вокруг свистели пули.
Добежали до подножия высоты и залегли. Гусман отдыхал, прижавшись потным лицом к земле. Всего несколько секунд. «Вперед»! — крикнул он и снова побежал. Опять залег. Вершина была уже близко. Он увидел проволочное заграждение и повисшего на нем солдата. Лейтенант с револьвером в руке поднялся во весь рост: «Вперед!» И вдруг отступил, закачался и упал на колени, прижав руку к груди. «Впе-ред!» Он рухнул на землю ничком. С оглушительным грохотом рвались гранаты. Земля ходила ходуном. Аугусто двигался в облаке пыли среди пронзительно завывавших осколков. Но вот раздались радостные возгласы. Они уже были у колючей проволоки. «За мной, ребята!» — громко крикнул Аугусто, и они ворвались в окопы. Враг поспешно бежал.
И тотчас же послышался рокот моторов. Шли танки. Остановить их было нечем. Прошло несколько минут, прежде чем младший лейтенант Комас приказал:
— Назад! Отходите!
Рубаха на груди младшего лейтенанта была разорвана и запачкана кровью.
— Назад! — крикнул он снова.
Кубарем скатились с высоты. Снова залегли в лощинке, укрывшись за деревьями.
Аугусто посмотрел на младшего лейтенанта. Комас был очень бледен. Его задело осколком гранаты. Санитар наложил ему на рану пластырь.
— А где лейтенант? — спросил Аугусто у сержанта.
— Его уже нет. Убили.
— Дадут нам немного передохнуть, а, капрал? — спросил Аугусто один из его солдат.
— Кто знает…
На высоте воцарилось молчание. А по всему фронту бушевал бой.
Аугусто почти не испытал волнения, когда был дан приказ приготовиться к новой атаке. «Идти развернутой цепью». Вот оно! Сейчас он пойдет навстречу своей смерти, теперь она неизбежна, и он никуда от нее не денется. Услышал голоса офицера и сержантов: «Вперед!» И тоже закричал: «Вперед!» Нервы снова сдали, страшила мысль о смерти, особенно пугали страдания. На этот раз высоту заняли быстрее, чем в первый раз. И так же стремительно оставили.
Сделали еще две попытки. Аугусто совсем отупел. Сбегать с высоты, лежать в тени деревьев, снова идти в атаку. Все это было нелепо. Пыль, пот, кровь, усталость и эта удручающая жара. Они выскакивали из тени, натыкались на знойную стену и водопадом скатывались с высоты. Люди бежали, окруженные кольцом из пуль. Ничего не стоило их настичь съежившихся, дрожащих, запутавшихся в сетях из свинца и солнца.
Они готовились к третьей контратаке, когда появился новый офицер, недавно окончивший академию.
— Вы пришли как раз вовремя, — сказал ему Комас. — У нас почти не осталось командиров.
Офицер застенчиво улыбнулся. Он был совсем еще юный, в очках, с нежным румянцем, тщедушный. Не успел он со своим взводом пробежать и нескольких метров, как, раскинув руки, упал на спину. Никто не знал даже его имени.
Когда шли в последнюю атаку, их оставалась только горсточка. У подножия высоты упал еще один солдат из отделения Аугусто. Он опустился на колени. Справа от него остановился сержант, слева Комас; остановилось еще несколько человек. Аугусто посмотрел на сержанта и младшего лейтенанта. Они были в замешательстве. «Что делать?» Комас махнул рукой, и все кинулись обратно. Высота была сдана окончательно.
Самолеты противника шесть раз бомбили передний край и тыл, безнаказанно расстреливая людей из пулеметов. Штурмовики, чтобы не попасть под огонь зениток, спускались совсем низко и почти касались деревьев. Солдаты стреляли по ним из ружей. И смеялись. Смеялись люди, чудом оставшиеся в живых, — потери в роте Аугусто составили больше сорока процентов. Смеялись, словно это была забавная игра, те, кого в любую минуту могли убить.
Ночь прошла спокойно. Аугусто дежурил первым. Состояние было подавленное. Что ждет их утром? В полночь позвал другого капрала, а сам лег спать. И сразу погрузился в глубокий сон. Его разбудил грохот орудий. Светало. Аугусто даже не пошевелился. Артиллерийский обстрел в этом секторе не причинял особенного вреда.
Снова появились вражеские самолеты. Пять раз они налетали и каждый раз бомбили и обстреливали из пулеметов. Наконец показались истребители националистов.
Завязался бой. Все вскочили, следя за этим захватывающим зрелищем. Несколько самолетов, объятых дымом и пламенем, упали. Солдаты смеялись и кричали от радости, не думая о том, чьи это самолеты.
В полдень дивизия отошла на отдых. Потери в дивизии составляли тоже около сорока процентов. Больше всего пострадал батальон Аугусто. Выбыли из строя почти все командиры: четырнадцать офицеров. Большинство из них были убиты.
Рота расположилась в полукилометре от окопов, недалеко от них прямо под открытым небом — санчасть батальона. Аугусто пошел туда. Глухо жужжали мухи, стояла жара, приторно пахло кровью. Лежали мертвецы с остекленевшими глазами, стонали раненые. Санитарных машин не хватало, и, чтобы увезти трупы, воспользовались интендантской машиной.
Аугусто подошел, когда погрузку уже закончили. Взобравшись на колесо, заглянул в кузов. Увидел много знакомых лиц. Голосом, срывающимся от волнения, тихо перечислил убитых товарищей: «Гонсалес, Кальво, Слепой, Ортега, Лысый, Салинас, Пьянчуга, Перес…» — и спрыгнул вниз.
Кастильо сидел на корточках возле капитана Пуэйо. Капитан метался в агонии. Аугусто хотел сказать ему, что не помнит обиды. Хотел быть рядом с капитаном, проводить его в последний путь. Но не решился. Врач и священник метались как угорелые.
Аугусто медленно побрел прочь, сам не зная куда. Потом улегся в тени дерева. И так лежал с широко открытыми глазами, не двигаясь, пока не стемнело.