— Подождете меня здесь?
Таксист кивнул, и Лео выбрался из машины, сразу попав под дождь. Пришлось опереться о крышу такси, чтобы не упасть.
Борясь с головокружением, Лео добрался до массивных дверей — единственного прохода в стенах здания. В темноте он долго искал дверной звонок. Наконец, нащупав цепочку, он потянул — изнутри послышался приглушенный звон. Дождь лил не переставая.
Минула целая вечность. Лео не выдержал и позвонил еще раз. Дождь усиливался. На вершине холма дул сильный ветер, и Лео пришлось опереться о стенку. Он позвонил снова, без особой надежды, мысленно решив собраться с силами и вернуться к такси, хотя понятия не имел, куда ехать дальше. Похоже, ждать смысла не было.
На полпути к машине он услышал, как за спиной скрипнула дверь. На улицу выглянул монах.
— Кто здесь? — спросил он.
— Третий орден… — ответил Лео, но его слова заглушил дождь. Он направился обратно к двери.
— Повтори громче, что ты сказал.
— Я член Третьего ордена.
Покачнувшись, Лео чуть не потерял сознание.
— Ты пьян? Как ты смеешь тревожить нас, нарушать наши молитвы?!
В уме вспыхнула мысль: герой непременно пройдет испытание, совершит подвиги, подобно Геркулесу… а бедный, слабый глупец едва сможет попросить приюта! Лео приказал себе забыть о слабости и произнес как можно убедительнее:
— Падре, я терциарий, член Третьего францисканского ордена. Ищу уединения, мира и молитвы. Прошу принять меня.
Дождь ручьями сбегал по его лицу.
Отец Терезио оценивающе посмотрел на Лео из-под капюшона, хотя ничего не видел в сгущающейся темноте. Наконец он спросил:
— У тебя есть багаж?
— В такси.
— Забирай его и следуй за мной.
— Спасибо, падре.
Лео остался стоять, опираясь о стену. Он жестом подозвал водителя, но тот лишь приспустил оконное стекло на несколько дюймов.
— Помогите, пожалуйста, с багажом… Я хорошо заплачу.
Отец Терезио отвел их в келью, где стояли кровать, шкаф, письменный стол и стул. С потолка свисала одинокая голая лампочка.
Лео проковылял к кровати и, сев, расплатился с водителем, стараясь не заснуть, пока монах щедро снабжал его инструкциями:
— Все службы проводятся в отведенной для этого церкви. Мы встаем в половине первого ночи на заутреню, на лауды и медитацию. Длится это полтора часа. Затем отдыхаем до восхода солнца и идем в церковь на приму. Вернувшись в молельню, мы служим мессу. После легкой трапезы до терции читаем духовные книги, в девять поем терцию, а за ней совершаем монастырскую мессу. Остаток утра и до ноны — это в одиннадцать — мы посвящаем учению и физическому труду. Ты встанешь к заутрене? Нет? Тогда я расскажу о других молитвах. В наших стенах терциарии не обязаны строго соблюдать распорядок, но молиться положено.
Силы Лео иссякли. Он обессиленно поник, молча глядя на монаха.
— Выглядишь ты очень устало, брат. Что ж, отдыхай, и да благословит тебя Господь.
Отец Терезио вышел. Оставшись один, Лео лег и моментально уснул.
Пробудился он поздно утром в сырой одежде. Большую часть молитв Лео пропустил, но видел, что план удался. Оставалось поскорее поправиться.
Он поднялся… и рухнул на каменный пол, потеряв сознание.
Монахи догадались, что брат-терциарий болен, и проявили к нему заботу.
Через несколько дней они узрели выздоровление Лео. Отец Терезио догадался, что гость не болен, а просто устал. Лео не был первым попросившим приют в монастыре в подобном состоянии: демон стресса может одолеть сильнейшего в этом суетном мире. Монахам вполне хватило узнать имя гостя: Леонардо, как он представился, — да получить невысказанную — но очевидную — благодарность.
Встав на ноги, Лео начал посещать мессы и прочие службы, чтобы создать впечатление, будто он пришел в монастырь ради духовного исцеления. Его сейчас наверняка ищут. Покидая отель, он выглядел как изможденный солдат после кровавой битвы. Консьерж записал его имя, номера паспортов и наверняка обратился в полицию.
Лежа на кровати в келье, Лео вспоминал то утро в деталях.
Нащупав в темноте гостиничного номера выключатель, Лео зажег свет и потер руками глаза, ощутив на ладонях и на лице нечто липкое. Открыв глаза, Лео с огромнейшим облегчением понял: зрение осталось при нем, но он в испуге увидел свои окровавленные руки и лужу крови на столе.
Лео медленно и осторожно огляделся. Кровь заливала ковер, капала из-под ногтей, хлюпала в туфлях. К еще большему ужасу, Лео заметил, что кровь сочится из пор. Обессиленный, он опустился на пол и замер. В голове крутилась мысль: что сказал бы доктор Эландер? Реальность это или очередная фаза видения?
Вскоре Лео заключил, что это происходит в действительности и что он жив. Поднявшись, он неверными шагами направился в ванную. В зеркале отразилось бледное лицо, перемазанное кровью, струящейся из глаз и ноздрей. Лео включил душ. Ноги не держали, пришлось сесть на корточки в углу ванны под струями воды из распылителя. Дыхание сбилось. Лео периодически рвало. В водовороте сливного отверстия кровь смешивалась с водой.
Отмывшись, он ощутил, что боль стихла, только саднили пальцы на руках и на ногах, а кожа болела, будто Лео обгорел на пляже.
Итак, он не умер, но пережил то, что случается с новичками, пробующими прорицать.
Лео выбрался из ванны, сел на пол, прислонившись спиной к стене, стал рассматривать номер, ковер, пропитанный кровью…
В окно заглянули первые лучи утреннего солнца. Лео двигался медленно и понемногу, сосредотачиваясь на каждом движении. Отчаянно хотелось лечь на кровать и уснуть, но он понимал, что делать этого нельзя. Из шкафа Лео достал пластиковый мешок для прачечной, сложил в него пропитанную кровью одежду и туфли, с усилием оделся и взглянул на часы: восемь утра.
К нему постучались — вошел молодой монах с подносом.
— Брат Леонардо! Я принес еды. Это должно придать тебе сил. Надеюсь, скоро увидим тебя в часовне.
Лео благодарно принялся за фасолевый суп, продолжая вспоминать события недавнего прошлого, мысленно задерживаясь на каждом моменте. Судьба его миссии висела на волоске. Нужно быть очень осторожным, просчитывать каждый шаг.
В отеле ценой невероятных усилий он собрал чемодан, уложив туда пластиковую сумку, спрятал древний трактат в рюкзак, дотащился до стойки портье и заплатил по счету. Вышел в близлежащий бар и напился там молока, перемежая его чашечками эспрессо. Со скоростью улитки доплелся до ближайшего книжного магазина, указанного консьержем, и просмотрел там справочник для туристов со скромным бюджетом: «Итальянские монастыри, сдающие кельи туристам».
Покупать справочник Лео не стал. Если полиция опросит продавщицу, то она наверняка сообщит о книгах, купленных ранним утром. Полицейские получат зацепку. Лео, не зная, сколько продлится его ужасная слабость, переписал из справочника несколько подходящих адресов, добрался до вокзала и сел на поезд до Падуи.
На станции в Падуе он доплелся до кафе. Голова кружилась, с трудом удавалось просто держать глаза открытыми. Как ни хотелось уйти с вокзала поскорее, сил не хватало даже на то, чтобы встать из-за столика. Лео просидел в кафе несколько часов: пил кофе с молоком.
Накопив сил, он поймал такси и отправился в монастырь на Евганских холмах, полагая, что в монастыре документов не спросят.
«И вот я здесь, — думал Лео, относя пустую тарелку на кухню и поглаживая порядочно отросшую щетину. — Но что дальше? Где Орсина? Как ее спасти?»
Он мучительно чувствовал, что Орсина нуждается в нем и что только он может спасти ее. Да, Лео украл запретную книгу и вкусил плод со Второго Древа жизни, но прорицание окончилось неудачей: узнав о судьбе Анжелы, он не выяснил, где искать Орсину. Лео пробился через барьеры пространства и времени, но в сторону прошлого. Он запомнил все до последней мелочи, хотя видение и было похоже на сон. Правда ли это? Вдруг неприязнь к барону и фантазия нарисовали такую картину? А что, если у Лео случилась галлюцинация?
«Нет, — сказал себе Лео, — все — правда». Он на самом деле едва не истек кровью. Запретная книга — это могущественное орудие, опасная вещь, особенно в руках барона. Выбора нет: нужно вернуться к упражнениям и заставить книгу раскрыть секреты. Не важно, как это скажется на здоровье Лео и на его разуме… А если он умрет?
Лео беспрестанно задавал себе этот вопрос. При необходимости он откроет книгу на той же странице и пройдет мучительное испытание заново. В случае его смерти Орсина окажется брошенной на милость похитителей; если же ее удастся спасти, то она попадет во власть дяди, в путы вынашиваемых им планов.
Лео прочел в газетах о похоронах Анжелы, посмотрел на фотографии скорбящего барона — дяди, опекуна и убийцы. Финансовый гений Найджела не сможет противостоять блестящему, но извращенному уму самовлюбленного монстра в борьбе за душу Орсины.
Стоит ли обращаться в полицию? Нет. Они не дадут ничего объяснить и сразу же арестуют Лео, нейтрализовав единственного возможного спасителя Орсины. Эммануил тем временем продолжит путь к своей цели. Кто поверит Лео? Какие у него доказательства? Он знает о смерти Анжелы от рук барона, потому что ему было видение? Полиция рассмеется ему в лицо, в лучшем случае — отправят к психиатру.
Зачем барон поступил столь жестоко? С какой целью он использовал Анжелу? Он добивался не магического экстаза, а чего-то большего. Почему именно Анжела? Они оба — делла Ривьера…
Как далось прорицание самому Лео? Чезаре делла Ривьера подчеркивал, что «бедные тщеславцы» для предсказаний нуждаются в «искусстве некромантии». Лео им не пользовался. Выходит, никакой он не «бедный тщеславец»? Как такое возможно?
В дверь постучались — вошел отец Джасинто из соседней кельи.
— Брат Леонардо, — сказал он, — я иду поработать в саду. Присоединишься ко мне? Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
— С радостью.
— Приближается зима, в открытом грунте остались только артишоки. Помоги мне прополоть крайние грядки, — попросил отец Джасинто.
Через полчаса монах предложил Лео прогуляться по саду, обнесенному монастырской стеной.
— Наша жизнь подчинена строгому режиму, особенно во время великих постов. Однако мы не постимся, ибо пост есть грех против всего, чем одарил нас Создатель в своей безграничной мудрости. Посмотри на это дерево.
Они стояли в нескольких шагах от тиса-патриарха с необычной кроной: в ней было много засохших ветвей, но вершину покрывал каскад зелени, густой и пышной, темно-зеленой сверху и лимонно-желтой снизу. На радость птицам, крону усеивали ярко-красные ягоды. Бесчисленные бури обезобразили дерево, оставив в коре трещины, покрытые огромными узлами и наростами. Массивным полый ствол багрового оттенка манил внутрь.
— Войдем? — предложил отец Джасинто. — Прекрасное убежище, не правда ли? Тис называют древом смерти, потому что все его части, кроме ягод, ядовиты. Это кладбищенское растение предпочитает северную сторону. Впрочем, я называю тис древом жизни. — Монах помолчал и добавил: — У нас есть немного времени до следующей молитвы… Так вот, изучая ботанику, я узнал, что тис, оказывается, практически бессмертен.
Лео недоуменно посмотрел на него.
— Да, — продолжил отец Джасинто, — если его не погубит буря или, что страшнее, бензопила, то дерево будет расти вечно. Оно отказывается умирать. За свой долгий век дерево иногда склоняет ветви к земле, они укореняются, прорастают и поднимаются на поверхность новыми стволами. Тис появился на Земле задолго до динозавров, около трехсот миллионов лет назад — палеонтологи нашли ископаемые останки и установили их возраст. Наверное, Создатель поместил это дерево на Земле как напоминание нам? Как второе древо жизни?
Лео забыл о своих мыслях и внимательно слушал.
Отец Джасинто пояснил:
— Да, нас изгнали из Райского сада, но Господь оставил нам деревья, фрукты, овощи и травы как напоминание. Грешно игнорировать Его дары… Идем подышим свежим воздухом, — улыбнулся он.
Монах и Лео не спеша дошли до огорода, вошли в парник. Лео инстинктивно расстегнул блейзер.
— Здесь мы выращиваем все виды трав, — сказал отец Джасинто. — Эликсир, который поставил тебя на ноги, варится из них по секретному старинному, воистину волшебному рецепту. Согласись, все это — дары Божьи, и мы должны почитать их. Пророк Иезекииль говорил: «После падения нас отправили в мир реальности, но нам достались свидетельства того, каким был сад радостей земных. Наш долг — воссоздать его».
Солнце клонилось к закату, пришло время вечерни. Лео на молитву не пошел.
По пути в келью он повстречался с миланским банкиром, нашедшим приют в монастырских стенах. Кроме них, здесь больше не было мирских посетителей. Джанкарло — приятный седеющий мужчина в вельветовых брюках, сорочке и кашемировом свитере — обменялся несколькими фразами с Лео, поскольку разговоры в монастыре не приветствовались. Банкир «сгорел» от стресса, перенапрягся на работе. Джанкарло мог бы выйти в море на яхте, которую держал на приколе в Портофино, но общество коллег-финансистов ему претило. Он выбрал две недели в монастыре, где, к своему удивлению, не просто отдохнул, но и набрался сил.
— Ни сотовых, ни факсов, ни совещаний, ни переговоров, ни телевидения, ни радио, ни компьютеров — блаженство. А что привело сюда вас?
Лео сказал, что страдает от сильного стресса и нервного напряжения.
Единственная связь с внешним миром, против которой монахи не возражали, — это пресса. Каждое утро владелец газетного киоска в Абано-Терме привозил Джанкарло выпуски авторитетных финансовых изданий.
— У меня есть все выпуски за последнюю неделю. Захотите взглянуть — милости прошу.
Лео провел вечер, методично просматривая газеты, начав с самого раннего выпуска. Любопытство было вознаграждено: он узнал, что в деле Найджела наметилось продвижение. Адвокат Алеманни срочно потребовал у общественного магистрата вызвать для дачи показаний горничную из усадьбы Ривьера. Очевидно, мистер Макферсон, услышав о похищении жены, настоял на таком решении. Обвинитель уступил, поскольку в этом, согласно статье 194 Уголовного кодекса, отказывать нельзя. Однако и магистрат, и мировой судья поинтересовались: почему же мистер Макферсон не потребовал этого раньше?
Ответ был дан в суде, к вящей радости прессы, которая жадно глотала каждую новую подробность. Саманта явилась в суд в яркой, кричащей одежде; ее с пристрастием допросили инспектор Гедина и магистрат. Девушка откровенно призналась, что состоит в связи с синьором Макферсоном: они регулярно занимались сексом.
— Вы вступали с ним в контакт в ночь с четвертого на пятое августа? — спросил обвинитель.
— Да.
— Почему вы не сообщили об этом во время опроса в усадьбе? Думайте, что говорите, — вы скрыли от следствия важную информацию.
— Я… я не хотела, чтобы у синьора Макферсона были неприятности.
— Весьма благородно с вашей стороны. А сейчас вас это не волнует?
Эстафету допроса принял Гедина:
— Почему вы передумали?
В статье говорилось, что Саманта держалась своей версии и была рада поведать прессе обо всем, что рассказала на допросе. Ее слова не пришлось приукрашивать. По словам Саманты, синьор Макферсон был страстным и щедрым любовником. В роковую ночь он дождался, пока жена уснет, и тайком покинул супружеское ложе, чтобы прокрасться в комнату к Саманте. Он оставался с девушкой почти до самого рассвета, хоть она и просила его вернуться к супруге, иначе та все поймет. Однако синьор Макферсон не соглашался, он был такой… горячий!
На фото Саманта смотрелась великолепно: смуглая девушка сияла юной, слегка вульгарной красотой, которая неизменно привлекала донжуанов средних лет, вроде Найджела.
Признание Саманты обеспечило Найджелу алиби и усилило веру Лео в реальность и достоверность прорицания. Он знал, что Найджел не убивал Анжелу. Его освобождение казалось делом решенным.
Однако случилось непредвиденное. В более поздних выпусках газет говорилось, что Гедина и магистрат устроили Найджелу совместный допрос в присутствии судьи, которая удовлетворила просьбу магистрата не освобождать Найджела из-под стражи.
Возмущенный Алеманни подал в суд на магистрата, судью, на трибунал Больцано и даже на министра вместе с министерством юстиции за затянутое и, на его взгляд, незаконное, неконституционное задержание мистера Макферсона.
Известный автор передовиц из «Коррьере делла сера» взял интервью у общественного магистрата. Причина, по которой мистера Макферсона продолжают содержать под стражей, оказалась проста: во время предварительного расследования он солгал, а значит, и сейчас вводит следствие в заблуждение. Найджел умолчал о том, что выезжал на винодельни в компании жертвы, солгал о своих действиях в ночь убийства, а теперь хочет, чтобы мир поверил запоздалому признанию горничной. Заплатил ли мистер Макферсон ей за эту ложь? Ведь он с легкостью мог выложить сумму, способную изменить жизнь человека. Адвокат Алеманни мог передать Саманте предложение о вознаграждении и договориться с ней. В его послужном списке значилось множество побед, но к закону он зачастую относился бессовестно. Признание горничной расценивалось как инкриминирующее обстоятельство. Показания Саманты не могут считаться свидетельством за отсутствием доказательств. Это разумный довод в пользу сомнений. Ни инспектора, ни магистрата, ни судью слова горничной не убедили в невиновности мистера Макферсона.
Новости об Орсине были редки и безрадостны. Безуспешная попытка ее дяди организовать выкуп, несмотря на запрет полиции и замороженные счета, завоевала ему симпатию публики. Люди слали в газеты письма и е-мейлы, вопрошая, почему полиция не разрешит несчастному просто заплатить похитителям. Больше новостей об Орсине не появлялось, но Лео с облегчением узнал, что у барона больше не вымогали денег, угрожая членовредительством племянницы.
В новостях международного уровня появились раскаивающиеся осквернители христианских святынь. Признания градом сыпались отовсюду — ультраконсервативные активисты, среди которых не было ни одного мусульманина, заявляли о своей причастности к осквернению популярных мест паломничества. Словно сговорившись, они признавались, что хотели усилить напряженность обстановки и подстегнуть создание Священной лиги, свалив вину за теракты на мусульман.
Лео дивился этому феномену. Джанкарло был иного мнения: он собирался организовать «военный фонд» и нажиться на этом, потому что «войны — Божий дар бизнесу». Хорошие новости просочились сквозь стены монастыря и достигли монахов — те благодарили Бога и покровительницу монастыря Деву Марию, направивших заблудших овец на путь истинный.
«Долго это не продлится, — думал Лео. — Папа римский не упустит возможность использовать ситуацию с выгодой для себя и сыграет на христианской идее прощения. Джон и сенатор Роулендсон, должно быть, сильно недовольны. А прелат „Опус деи“ — особенно. Это серьезный удар по их плану».
По некой загадочной причине армии теней обернулись против заговорщиков. Ирония судьбы: осквернители стали героями новых надежд на мир между двумя цивилизациями. Повсюду разом прекратились антиисламские демонстрации. Кровожадные волки обернулись невинными агнцами.
Спустя несколько дней окрепший Джанкарло решил остаться еще на недельку.
Сентябрь выдался морозный. На вершинах Евганских холмов роняли листву каштаны. Как-то ночью Лео не мог уснуть и вышел прогуляться в сад. Было холодно, безоблачно и безлунно, но звезды светили ярко.
В детстве мать учила Лео ориентироваться по звездам.
— Найди Полярную звезду и представь, что она твой маяк. В стародавние времена моряки находили по ней путь.
Полярная звезда входила в созвездие Малой Медведицы, по-итальянски — Орсина. Одно из самых дорогих детских воспоминаний словно готовило Лео ко встрече с любовью.
Лео подавил вздох — не время для сожалений. Пора действовать.
Он вернулся в келью. Что делать дальше? Вспомнилось название другого созвездия — Лев. Геркулес по просьбе богини Юноны убил Немейского льва. А лев на латыни — Лео. Геркулес задушил зверя и поместил его на небо в виде созвездия. Лео вздрогнул: может быть, «Магический мир героев» требует, чтобы он стал не героем, но жертвой?..
Запоздалое озарение и опыт прорицания заставили его вновь раскрыть перепачканную кровью книгу. «Никакой магии», — сказал себе Лео. В последний раз это его чуть не убило. Впрочем, от трактата никуда не деться — спасти Орсину может лишь алхимик, сверхчеловек.
План действий не сформировался и на следующий день. Красивый и содержательный манускрипт вызывал физическое отвращение. Лео не мог изучать трактат, но время поджимало. Академические знания казались игрушками по сравнению с теми уровнями бытия, которые обещала запретная книга. Лео вспомнил старинное гадание Sortes Vergiliane, когда гадающий открывал наугад «Энеиду» Вергилия и находил ответ на вопрос в первой попавшейся строке.
«Почему бы не опробовать этот способ на запретной книге? — подумал Лео. — Посмотрим, что она скажет. Это начало, первый шаг на пути к тому, чтобы вновь открыть книгу».
Он уронил фолиант на пол, и тот открылся ближе к концу, на предпоследней главе «Мощь Пещеры Меркурия». Лео прочел:
Герой не только вкусит плоды бессмертия, но и прольет благодатный свет на своих потомков, ежели четыре Свидетеля останутся на его стороне.
На четырех свидетелей Лео обратил мало внимания, но комментарий Чезаре заставил призадуматься:
Знай же, что четыре свидетеля суть четыре гумора: кровь есть сок румяности героя, желтая желчь — это сок желчности, флегма — сок бесстрастия, хладнокровия, черная желчь — сок меланхолии. Пусть герой бережно извлечет их из своего тела в умеренных количествах и запечатает в раздельных сосудах, которые должно поместить на ara gentis, в укромном месте, защищенном символами четырех элементов и ликами предков рода Ривьера, куда войти может лишь старший сын.
Так вот для чего предназначена святыня в палаццо! Ara gentis, «родовой алтарь» по-латыни. Там, словно в гробнице египетского фараона, хранились останки героя, продолжающие влиять на судьбы потомков. Не важно, чем конкретно были четыре сока и как Чезаре извлек их. Лео продолжил чтение:
Пусть первенец найдет descensum arduum Averni, [54] ключи от врат которого ревностно хранит Меркурий, но пусть изучит сперва искусство pharmacopoeia. [55] Ему должно заботиться об ara gentis и следить, дабы четырем свидетелям не чинилось никакого вреда. Здесь будет место самого уединенного отдыха и постижения тайн. Пусть он приходит к алтарю и уходит широким путем, следя, чтобы ни одна свинья не проникла туда и не пожрала драгоценных жемчужин. Более того, Геба, с которой он делит ложе, не должна проведать о святилище. Корни Древа уходят в магическую землю, ограждая алтарь от вреда.
То, что в тексте говорилось о палаццо Ривьера, было ясно как день. Лео знать не хотел, какие тайны постигал там Эммануил — с племянницей или без. В комментариях говорилось: «Поскольку Юпитер выбрал себе в жены свою сестру Юнону, то в практиках более слабого свойства потребно родство крови. Ибо если нет сил содержать в себе своих перегонных кубов, работу следует разделить с soror mystica». С мистической сестрой?
Лео вздрогнул. Что, если, потеряв одну помощницу, старый монстр задумал использовать Орсину? По иронии судьбы, похищение спасло ее… Откуда эти мысли?!
Ясного ответа гадание не дало, однако точно указало на палаццо Ривьера. По словам Орсины, книга была тесно связана с дворцом. А если задать конкретный вопрос: «Где Орсина?»
Упавшая книга раскрылась на странице с уже знакомой криптограммой «menstruum», полученной из фразы: «MENsura STRUcturae Verae Magiae». «Мера построения истинной магии» или «Мера истинной магии построения».
Лео «измерил построение», рыская по комнатам, ища среди них тайную. Пещера Меркурия была у всех на виду, в нее мог войти кто и когда угодно. «А что касается изначального значения слова, — подумал Лео, — разве сам он не истекал кровью?»
Главу Чезаре завершал в присущей ему манере продавца тайн:
Когда менструальная кровь надежно укрыта в утробе и приготовлена Природой, дабы питать плод, герой, если нужно, найдет тайное и безопасное место путем должных вычислений. Coli umbras inaccessas.
Последнюю фразу перевести можно было по-разному: «поклоняться», «часто посещать», «взращивать или обитать в недоступных тенях». В контексте она звучала многообещающе, но при расшифровке предлагала лишь «Columbina» — от Coli umbras inaccessas. Бессмыслица. Где тут смысл? Каково значение слова? Разве что «подобный голубю» или «голубиного цвета». О чем это говорит?
Приуныв, Лео отложил книгу. Скоро ужин. Наверное, следует присоединиться к монахам на вечернем богослужении, медитации и молитве.
Организм наполнился силой, и Лео ощущал срочную необходимость действовать, смешанную с отчаянием. Может, молитвы помогут на время притупить мысли о безысходности?