Императрица Анна Иоанновна после десяти лет царствования умерла осенью 1740 года, вскоре после жестокой расправы с группой кабинет-министра Волынского.

Карьерист и интриган герцог Иоганн Бирон окончательно пытался захватить власть в государстве, став регентом при малолетнем императоре Иване VI, но его ожидало противодействие других династических претендентов из дома Романовых. В этой борьбе незабвенный А.И. Ушаков принял сторону Бирона не лично, а уже как глава мощной Тайной канцелярии, представив России еще одну «новинку». Прежде, как верный слуга Отечества, глава тайного сыска не принимал участия в династических конфликтах и борьбе за российский престол именно в качестве главы спецслужбы.

При царе Алексее Михайловиче (правил в 1645—1676 гг.) руководители его Тайного приказа были не политическими фигурами, а рядовыми исполнителями воли царя. Граф Петр Андреевич Толстой в 1725—1727 годах после смерти Петра I участвовал в заговорах. Но больше он представлял в этих заговорах лично себя, то есть госчиновника Толстого, российского сенатора.

Андрей Иванович Ушаков же предоставил Бирону не только лично себя, как он сделал это вместе с тем же Толстым в 1727 году, когда проиграл партии Петра II. Он дал ему поддержку своей Тайной канцелярии, имевшей намного больше веса в обществе, чем канцелярия времен Петра Толстого. И это могущество Тайной, и страх, и окружающая ее тревожная таинственность — все это взросло из организованных спецслужбой Ушакова массовых репрессий при императрице Анне. Вполне возможно, спецслужба, окрепшая и утвердившаяся в своем могуществе, ощутила себя частью государственной машины и даже политической силой, способной вмешаться в борьбу за трон.

В первые дни раздела власти (осенью 1740 года) Ушаков лично беседовал с главными сановниками империи, склоняя их принять регентство Бирона, а за ним стояла мрачная сила его Тайной канцелярии. Но ведь Ушаков реально в тот момент действовал в рамках закона, поскольку на своем смертном ложе умирающая императрица Анна подписала указ о назначении регентом герцога Бирона, и это для искушенного в политике Ушакова было прямым приказом обеспечить такой переход власти. Так что хитроумный Ушаков мог бы оправдаться тем, что в политику в своем стиле он так и не вмешался, исполняя только прямые свои обязанности по обеспечению госбезопасности в стране...

И возразить по факту такой защиты было бы нечего.

Приведем здесь полностью такой интересный факт.

Часть российской элиты уже тогда «поставила» на другого претендента на трон, принца Антона Ульриха (отца малолетнего Ивана Антоновича), А.И. Ушаков немедленно начал действовать. Он лично по просьбе Бирона запугал сторонников принца организацией против них следствия, подобного делу казненного А. П. Волынского.

В конце октября 1740 года Бирон и Ушаков устроили принцу Антону Ульриху форменный допрос, предъявив ему показания некоторых арестованных сторонников.

Вот некоторые подробности. Принц Антон Ульрих был очень недоволен завещанием Анны, ведь ему хотелось переменить постановление о регентстве, но недоставало смелости и умения воспользоваться минутой. Он обращался за советом к Остерману, Кейзерлингу, но те сдерживали его. В то же время происходило брожение в гвардии, направленное против герцога Бирона. Заговор был открыт. И отчаянные головы, главари движения кабинет-секретарь Яковлев, офицер Пустошкин и другие были наказаны кнутом, а принц Антон Ульрих, который тоже оказался скомпрометированным, был приглашен в чрезвычайное собрание кабинет- министров, сенаторов и генералитета. Здесь 23 октября, в тот самый день, когда был дан указ о ежегодной выдаче родителям юного императора 200 тысяч рублей, «ему было строго внушено, что при малейшей попытке его к ниспровержению установленного строя с ним поступят, как со всяким другим подданным императора». Вслед за этим униженного принца заставили подписать просьбу об увольнении от занимаемых им должностей: подполковника Семеновского и полковника Кирасирского Брауншвейгского полков, и он был совершенно устранен от дел правления.

Конечно, эта поучительная история подзабыта. Однако заметим, что это один из немногих случаев, когда судьба возведения человека на первый пост в Русском государстве происходила при прямом давлении органа тайного сыска и личном участии в этом его руководителя.

И это только Антон Ульрих отделался допросом у Бирона с Ушаковым, по этому же делу в те дни были арестованы и подвергнуты пыткам десятки противников регентства Бирона. На вопросы в ушаковском ведомстве, зачем они призывали выступить против власти Бирона, один из них, Максим Толстой, потомок «первого русского с холодной головой и горячим сердцем», отвечал: «Править должны такие генералы, как мой славный дед, а не такие, как Бирон».

Военный переворот фельдмаршала Б.Х. Миниха свергнет уже в ноябре 1740 года регента Бирона, просидевшего в своем регентстве всего 22 дня. И это никак не повлияло на судьбу Ушакова и его Тайной канцелярии. Он, не задумываясь, быстро перешел на сторону новой власти и вскоре уже лично допрашивал опального Бирона. Теперь у власти прочно и, как казалось, на долгие годы обустраивалась Брауншвейгская семья. Анна Леопольдовна фактически становилась правительницей России при своем малолетнем сыне Иване Антоновиче, отец мальчика-царя Антон Ульрих планировал стать главой российской армии, Бурхард Миних метил в кабинет-министры. В этой же колоде был и известный гений сыска Ушаков — в привычной роли главы спецслужбы. Он, конечно, не забывал, что главного из них, Антона Ульриха, всего месяц назад сам же пугал арестом и дыбой. Сменилась политическая власть в России, а Андрей Иванович Ушаков оставался на службе уже у новой власти. Но случилось так, что вскоре и эту непрочную власть Бра- уншвейгов сметет гвардейский переворот.

Следуя политической конъюнктуре, после гвардейского переворота 1741 года Ушаков немедленно присягнул новой императрице Елизавете Петровне, с чьими «заговорами» и тайными сторонниками так долго боролся при Анне Иоанновне. При этом он же вел следствие против «немецкого заговора» вчерашних аннинских ставленников и ближайшего окружения Брауншвейгов.

Андрей Иванович допрашивал уже арестованного вчерашнего союзника Б.Х. Миниха. В подвалах Тайной канцелярии теперь давали показания Ушакову арестованные деятели «немецкой партии» Бирон, Левенвольде, Остерман, Миних, Менгден и другие, с кем Ушаков еще год назад громил оппозиционную партию Волынского. Из этого списка преступников лишь один фельдмаршал Миних держался гордо и достойно, но данных о том, что его пытали, не встречается в документах.

Этих деятелей 1730-х годов также приговорили к смерти, но короновавшаяся новая императрица Елизавета, славная дочь Петра, проявила снисхождение к опальным «немцам», выслав их в ссылку. По разным углам империи вчерашних фаворитов развозила та же канцелярия Ушакова, которая несколько лет так рьяно служила их могуществу при царице Анне. К возку, увозившему вчерашнего союзника Бирона в далекий Пелым, генерал-майор Ушаков вышел лично с инструкциями бдительного надзора за ссыльным. Теперь же Ушаков, как несгибаемый при любых политических катаклизмах и режимах оловянный солдатик, готов был вместе со своей Тайной канцелярией служить делу политической безопасности при императрице Елизавете Петровне.

В целом остается неизвестным, знала ли просвещенная и добрая царица Елизавета Петровна о том, как ее верный слуга генерал Ушаков лично выбивал из «заговорщиков» показания на нее и что она думала об Ушакове как о человеке.

Но «слуга Отечества» сгодился и в ее царствование, хотя он и был уже в почтенном возрасте, но продолжал руководить Тайной канцелярией и при новой государыне до самой своей смерти в 1746 году. Гений и одновременно злодей, настоящий профессионал русского тайного сыска, служащий нескольким властям, в том числе и тем, с кем яростно боролся во время нахождения их в оппозиции. Эта личность — очень характерная и яркая для века восемнадцатого, безумного и мудрого.

Бывший солдат петровского гвардейского полка, в дальнейшем ставший генералом и графом, Андрей Иванович Ушаков представляет в российской истории новый тип главы тайного сыска. А конкретно — отчасти как отдельной и независимой политической фигуры в череде постоянных переворотов, но при этом готовой

переориентироваться на службу новой власти мгновенно по требованию момента.

Принято считать, что в эпоху Елизаветы российские нравы несколько смягчились. Эта императрица, как известно, на время вводила даже мораторий на исполнение смертных приговоров. Однако машина «Слово и дело» продолжала свою безжалостную «деятельность», а Тайная канцелярия по-прежнему искореняла крамолу в государстве своими привычными методами.