«Должно быть, все морские воды на земле соединяются между собой, а моря все равно разные. Дерево, растущее на одном берегу, обильно покрыто листвой, но на другом побережье оно может и не зазеленеть. А иной раз дерево, кажущееся засохшим, полным-полно вязкого, блестящего древесного сока. Оно живое. Но пересади его на другую почву, дерево и впрямь зачахнет…»
Разные бывают моря.
Вблизи города море иссиня-черное. Его отношения с сушей вполне ясны – суша взяла верх над морем. Здесь нет отлогого песчаного побережья, изломанная граница берега образована бетонированными складами, подъемными кранами с мощно разинутыми челюстями, темными громадами газгольдеров. Продираясь сквозь них, море пытается вгрызться в сушу, но эти усилия тщетны. Непрерывно принимая в себя выделения города, море, неподвижное, замерзшее, испускает зловоние. Трупный запах, мертвое море. Облик его не меняется от времени, изменяется только окраска. Оно бывает красным, оранжевым, серым… Цвет всегда мутный, застойный. Даже если море отражает свет луны, не следует обманываться: под тонкой, сверкающей серебром поверхностью – чернота.
Впадающие в залив каналы не приносят свежей воды. Они тоже мутные и тоже зловонные. Каналы – точно следы когтей моря, исступленно пытавшегося вторгнуться в сушу.
В моторной лодке – инвалид-рулевой, потерявший руку на войне, вдова, увешанная множеством украшений, и я, тогда еще подросток.
Металлическое суденышко с низко погруженной в воду кормой в лучах щедрого полуденного солнца выглядит уродливо, так, словно присело на корточки, но у меня прекрасное настроение, и выход в море нашей посудины мне кажется романтичным. Правда, это настроение длится недолго.
