Я закрыл системку и почесал нос.

Мифический ранг — это, конечно, круто, но…

Херня. Честно, полная херня. Мало того, что какие-то невнятные способки, влияющие на всякие абстракции, так еще никаких плюшек! Из того, что реально можно заюзать — только «Буря Клинков», заставляющая всех вокруг устроить глобальный махач. И все! Это все, что она делает.

Я тяжело вздохнул и посмотрел на синее небо, видневшееся через листву обступивших тракт деревьев.

Любой человек хоть раз в жизни, но задумывается над одним страшноватым вопросом.

«Как я умру?»

А следом за ним приходят и еще два вопроса, являющиеся его логическим продолжением.

«Будет ли кто-то плакать, когда меня не станет?»

Первое лето я провела на берегу того ручья. Правда, пришлось отползти чуть в сторону, чтобы меня не затоптали или не съели приходящие на водопой животные. Я пустила корни под защитой какого-то колючего куста и, в общем-то, в спокойной меланхолии проводила свои дни и ночи.

Конечно, моим коротким корешкам было не сравниться с мощным корневищем куста, и он забирал львиную долю влаги и питательных веществ из почвы под нами, но… У меня был альтернативный источник питания.

Большую часть моего рациона в то время составляли насекомые — мухи, пчелы, жучки и прочие, которых привлекал сладковатый запах сока в моей чашке. Они сами падали туда и, не в силах выбраться из липкой субстанции, медленно переваривались, передавая мне свои питательные вещества.

Изредка, когда мимо пробегала какая-нибудь некрупная живность, вроде мыши или хомяка, я работала хлыстом. Тут была одна хитрость — нужно было попасть по голой коже или глазам, потому что мех пружинил удар и не давал нанести хлыстом царапину, через которую яд попадал в тело. А еще я не могла переваривать животных с помощью чаши — они были слишком большими, и в них было слишком много «твердых» частей: зубы, когти, кости, волосы… Но выход нашелся быстро. Я подтаскивала жгутиком тушку в свое убежище под куст, а потом пускала корни прямо в добычу, постепенно выпивая из нее все сладкие соки. Высохшие останки, в свою очередь, становились хорошей дополнительной приманкой для разных вкусных жучков.

Я удивленно посмотрел на сидящее в клетке нечто.

Это было что-то вроде зеленого манекена — фигура, судя по формам, девушки, состоящая из переплетения зеленоватых стеблей разной толщины с торчащими листиками. На месте глаз были черные круглые бусинки, а отверстий вроде рта-носа-ушей я не наблюдал вообще. Ростом эта штука была где-то метра полтора.

Нечто зашелестело и попробовало подняться на ноги, но не смогло удержать равновесия и тут же с деревянным стуком упало на землю. Полежав немного, оно, встав на четвереньки, подползло к дверце клетки. После этого, сев на деревянную задницу, неуверенно ткнуло корявым пальцем в навесной замок.

— Это, типа, такой намек отпустить тебя на волю? — выгнул я бровь.

Над лагерем висела ночь. Все спали. Я молча подкинул дровишек в огонь.

— Спать ложились всей толпой: самотык, хомяк, герой… — пробормотал я, обводя лагерь усталым взглядом. — Дурдом, блядь.

Цирк уехал, клоуны остались.

Нет, серьезно, если взглянуть трезвым взглядом, то мой отряд начинает превращаться в кунсткамеру. Ебанутая на оба полушария целительница-яндерка, плутовка-мазохистка с повадками лесбы-насильницы, вечно голодная кислотная хуйня… А теперь еще и эльфийка, но эта вроде бы нормальная, юное дарование в фехтовании и патологическом благородстве, неубиваемое биооружие в костюме актрисы Браззерс, да плюс теперь еще и ходячий салат с фигурой бодибилдерши.

Ох, моя бедная голова… Съебаться от них ото всех на пару дней, что ли? Посидеть где-нибудь на поляночке. У меня и скилл завалялся подходящий.