Когда он увидел ее почти обнаженной, с ним что-то начало твориться. Клеменс захотел ее. Но самое страшное было то, что он не просто захотел ее, а захотел ее сожрать. Не сказать, чтобы это чувство было слишком уж сильным, но при виде Ли рот Клеменса наполнился слюной, челюсти судорожно сжались и он вспомнил, как хрустят во руту кости. И это воспоминание породило в нем ужас и наслаждение одновременно.
Клеменс вылез из воды и развалился на горячем белом песке, вытянув морду. Если с утра не было заказов, значит, ему сегодня уже ничего не удастся заработать. Знать бы, где сейчас Ли, тогда можно было бы что-нибудь придумать. Хотя Клеменс совсем не был в этом уверен.
Погодка была потрясная. Впрочем, как всегда. Уж чего-чего, а погодка здесь никогда не подводила. В обзорный иллюминатор било солнце и в каюте было душновато. «Ли, как всегда, забыл включить вентиляцию», — вздохнул Клеменс и опустил ноги с постели. Он натянул выгоревшие зеленые штаны и, шлепая босыми ногами по полу, пошел к выходу.
Ли нежился под лучами солнца, разбросав исцарапанные загорелые ноги чуть ли не на весь трап. Бесцеремонно подвинув его, Клеменс сел рядом. Ли, не открывая глаз, почесал голую коленку и зевнул. Клеменс, свесив руки с трапа и сорвав горсть земляники, засунул ее в рот. Из-за планетарной опоры вышел Перкинс и, сипло мяукнув, взобрался на голубые шорты Ли.
— Где это наша хозяйка пропадает? Что-то ее сегодня не видно.
— Сейчас явится, — пробурчал Ли.
