Интересный, полный глубоких переживаний, рассказ православной писательницы Валерии Алфеевой о ее паломничествах в монастырь Святой Екатерины на Cинае, в лавру Саввы Освященного, к гробнице Авраама на Святой Земле и на остров Патмос.
Эйлат — залив аАаба — Санта-Катарина
Господи, благослови меня донести свет Твой с Синая.
Просвети изнутри слова мои, как пронизывает солнце зеленую веточку Неопалимой Купины, когда я вижу на просвет резную ткань листа в золотых прожилках, и световая кайма обводит его края. Тонкий ствол в шипах, резной трилистник на черешке слева, трилистник справа, кверху они всё мельче… Веточка неброско увенчана тремя листами, и средний из них поднят, как лепесток огня на подсвечнике.
На корне этого Тернового Куста утвержден престол часовни. На этом корне — неповторимый в литургической жизни случай — совершается Божественная литургия, как на мощах мучеников. И когда монахи поют: «Осанна в вышних!», за окном алтаря виден зеленый куст, горящий и не сгорающий в евхаристическом огне уже семнадцать веков.
Так вот она, неведомая Каменистая Аравия — третья Палестина…
Справа от дороги поднимается багровая гряда гор и вершинами разрезает небо. Слева разлита глубокая синева Красного моря, неподвижная и матовая. Торжественная, безмолвная монотонность есть в пустынном пространстве, окрашенном в два ровных цвета — багровый и синий — под чистой небесной голубизной.
Базилика преображения
Вначале четвертого по монастырскому двору проходит монах с колотушкой: ритмизированный деревянный стук бодро созывает к вечерне.
Древняя, времен императора Юстиниана базилика Преображения, выстроенная из тесаных светлых гранитных блоков, через четырнадцать веков оказалась заглубленной по отношению ко внешнему двору, и это скрывает ее истинные гигантские размеры.
Ко входу вниз ведут крутые ступени. А с площадки над ними удобно рассматривать западный фасад, фронтон под треугольным срезом крыши, и сквозную прорезь креста на фронтоне, обведенную крестообразным рельефом. Две маленькие пальмы под поперечной перекладиной креста напоминают детский рисунок: шесть ветвей плоско развернуты, две нижние поникли от тяжести фиников.
Под фронтоном золотисто-коричневая плоскость стены оживляется двумя арочными окнами, разделенными столбиком с капителью. И крест, и деревца с райскими плодами, проросшими под его сенью, и свободные размеры шероховатых камней — все напоминает архитектуру так любимых мною древних грузинских храмов со строгостью внешнего убранства и сокровенной внутренней красотой. В этой праздничной простоте запечатлелись ясность и сила веры раннего христианства.
Монах раскрыл дверь, деревянную, тяжелую, с резьбой в форме крестов, столь же древнюю, как стены, и я вступила в высокое пространство, подсвеченное разноцветными огоньками. Огромные узорные паникадила и множество серебряных, медных и хрустальных лампад спускаются с потолка на цепях — прежние паломники насчитывали их более пятидесяти. Позолоченные шары в середине каждого паникадила и с размахом вынесенные вокруг этих шаров подсвечники на изогнутых ветках, лампады — все светится бликами и отражениями огней, создавая мерцающий сквозящий свод. А потолок из ливанского кедра выкрашен в синий цвет и расцвечен звездами, среди которых с наивной доверчивостью сияют круглые лики солнца и луны.
