В восьмой том собрания сочинений вошли два романа «фэнтези». В первом из них — «Операция «Хаос» — оборотень Стив Матучек оказывается вынужден сражаться с силами ада за жизнь своей дочери. А в романе «Танцовщица из Атлантиды» трое мужчин из разных эпох оказываются перенесены в далекое прошлое, в эпоху минойской цивилизации, которой грозит гибель от извержения вулкана…
От издательства
В восьмой том собрания сочинений Пола Андерсона вошли два широко известных его романа в жанре «фэнтези» — «Операция «Хаос» и «Танцовщица из Атлантиды», написанные в 1971 году.
Первый из них, «Операция «Хаос», создавался как цикл рассказов и лишь позднее был переработан в роман. Проявляется это и в композиции — роман как бы распадается на слабо связанные между собой главы — ив легком, словно бы несерьезном тоне повествования. Герой «Операции «Хаос» не видит ничего необычного в том, что на работу он добирается на помеле, что силы стихий давно поставлены на службу промышленности и даже в военных действиях участвуют василиски, единороги, драконы и ифриты. Мир, в котором магия заменяет технологию, — не новость в фантастике. Этим приемом пользовался и Хайнлайн в «Магии, Инк.», и многие другие, но Андерсон придает достоверную жизненность литературной условности.
Однако и это юмористическое на первый взгляд произведение ставит весьма серьезные вопросы — о верности и чести, о противостоянии тому злу, которое Андерсон, следуя традиции, персонифицирует в облике Врага, искусителя и лжеца. Когда дочери Стива Матучека угрожает опасность, он не колеблясь отправляется за ней в ад, к самому Сатане — и с помощью друзей побеждает. И в этом контексте новый, глубокий смысл приобретает заключительная фраза романа о том, что «Враг лишен чувства юмора. А Господь любит посмеяться».
Во втором романе — «Танцовщица из Атлантиды» — писатель использует популярную теорию, связывающую миф о гибели Атлантиды со взрывом вулкана на острове Санторин близ Крита, погубившим так называемую минойскую цивилизацию, одновременно находя в истории древнего Крита параллели с мифом о Тесее. При аварии машины времени в прошлое затягивает трех человек из разных эпох и стран — Олега Васильевича из древнего Новгорода, гунна Улдина из донских степей и Данкена Рида, плывшего на пароходе по Тихому океану в тот миг, когда воронка времени захватила его. Втроем они должны подать знак спасателям времени — и не только уцелеть, когда расколется земля, поглотив страну минойцев-атлантов, но сохранить те ростки критской цивилизации, что через много веков станут основой цивилизации классической Греции.
Каждого из троих невольных путешественников меняет время, но больше всего — Данкена Рида, который находит в себе и новые, скрытые до того силы, и новую любовь.
ОПЕРАЦИЯ «ХАОС»
Перевод с английского
Т. Голубевой
Эй, там, привет!
Если вы существуете — привет!
Мы можем никогда не узнать, есть ли вы. Это всего лишь отчаянный эксперимент, проверка дикой гипотезы. Но это еще и наша обязанность.
Я сейчас лежу, наполовину погруженный в странный сон, едва осознавая окружающий мир. Именно мне предложили сделать попытку докричаться сквозь потоки времени и пространства — потому что случившееся со мной много лет назад оставило следы во мне, где-то в самой глуби; именно поэтому было решено, что мое мысленное послание имеет больше шансов добраться до вас, если оно вообще может дойти куда-либо.
Нельзя сказать, чтобы шансы эти были слишком уж хороши. Моя заурядная натура подавляет ту небольшую странную силу, ту ману, что таится внутри моей души. Да и в любом случае вполне может быть, что я передаю свои мысли — и скорее всего так оно и есть — просто в никуда.
Глава 1
Либо нам отчаянно не повезло, либо их разведка работала куда лучше, чем нам казалось, — но в результате вылазки, предпринятой врагом, мы были отброшены назад, а наша погодная защита разметана подчистую. Сразу возникли проблемы с пополнением, и мы неделями не имели ни малейшей возможности передохнуть, а тем временем враг захватил контроль над погодой. Наш единственный специалист по выживанию, майор Джексон, делал все, чтобы с помощью оставшихся в его распоряжении элементалей защитить нас от молний; иначе, пожалуй, они могли бы произвести немалое опустошение в наших рядах. Да к тому же начался дождь.
Ничего не может быть более обескураживающего, чем холодный ливень, не прекращающийся неделю напролет. Земля превратилась в жидкое месиво; оно заползало в башмаки, облепляло их снаружи, и вы едва могли вытащить ноги из грязи… Форма превратилась в мокрую тряпку, прилипшую к покрытой мурашками коже, паек пропитывался влагой, винтовки требовали постоянного внимания, и капли дождя ежеминутно колотили по шлему, доводя до одурения. Нет, никогда не забыть тех бесконечных дней прополаскивания и отступлений; даже и десять лет спустя дождливая и ветреная погода способна будет ввергнуть вас в глубочайшую депрессию.
Думаю, единственным утешением нам тогда служила мысль, что во время дождя нас не могут атаковать с воздуха. Конечно, в те моменты, когда враг намеревался устроить воздушный налет, облачный покров снимался — но наши метлы взлетали и двигались куда быстрее, чем их ковры. Тем временем мы упорно тащились вперед — вся наша дивизия вместе со вспомогательными войсками; в частности, с нами шли укротители… гордость американской армии, превратившаяся в компанию мокрых и несчастных людей и драконов, плетущихся по Орегонским холмам.
Я неторопливо шел через лагерь. Вода стекала с палаток и булькала в окопах. Наши часовые, само собой, были одеты в плащи-невидимки, классические тарнкаппены, однако я отлично видел следы ног в грязи и слышал хлюпанье вытягиваемых из жижи ботинок и непрерывные однообразные ругательства.
Я миновал взлетно-посадочную полосу; воздушная группа разбила бивак рядом с нами, чтобы в случае необходимости оказать поддержку. Двое мужчин стояли на страже-возле разборного ангара, не слишком заботясь о том, чтобы сохранять невидимость. Их голубые форменные френчи выглядели такими же грязными и промокшими, как мой оливковый китель, но эти ребята все же были тщательно выбриты, а их знаки различия — крылатые метлы и шарики «глаз, отводящих зло», — блистали свежей полировкой. Часовые отсалютовали мне, и я небрежно поднял руку в ответ. Esprit de corps
Глава 2
Мы с капитаном Грэйлок пришли в палатку, которую я делил с еще двумя офицерами. Сквозь холодные косые струи дождя уже подбиралась темнота. До палатки мы дошли молча, тяжело шлепая по грязи. Мои товарищи по жилью были на дежурстве, так что мы могли поговорить наедине. Я зажег огонек святого Эльма и сел прямо на влажные доски, настланные на земле.
— Садитесь, — сказал я девушке, указывая на наш единственный складной стул.
Это была одушевленная вещица, которую мы купили в Сан-Франциско; стул был не слишком сообразителен, однако справлялся с тем, чтобы таскать наши вещевые мешки, и подходил, когда его звали. Он немного покряхтел, осваиваясь с незнакомым весом, и снова уснул.
Грэйлок достала пачку «Уингза» и вопросительно глянула на меня. Я благодарно кивнул, и сигарета порхнула к моим губам. Вообще-то в полевых условиях я предпочитаю «Лаки»: само-загорающийся табак удобен тогда, когда ваши спички могут отсыреть. Но когда я был штатским человеком — и мог себе это позволить, — я выбирал «Филип-Моррис», потому что крохотный эльф в красной курточке, сидящий в пачке, может заодно смешать вам коктейль.
Какое-то время мы курили, прислушиваясь к шуму дождя.
Глава 3
Вы можете подумать, что это чистое безумие — посылать всего двух человек (один из которых — женщина) во вражеские расположения с заданием, подобным нашему. Тут бы следовало вызвать бригаду рейнджеров — по меньшей мере. Но в наши дни благодаря науке война очень изменилась — так же как промышленность, медицина, да и просто обычная наша жизнь. Но, конечно, предприятие наше было отчаянным — однако не из тех, в которых может дать результаты численное превосходство.
Видите ли, несмотря на то что практически любой человек может научиться незатейливой ворожбе, с помощью которой он управится с модернизированной метлой, или пылесосом, или револьверным станком — лишь немногие становятся истинными адептами. Тут недостаточно многолетней учебы и практики, тут нужен прирожденный талант. Это то же самое, что быть человекозверем, оборотнем: если у вас есть необходимые хромосомы, вы оборачиваетесь в родственное вам животное почти инстинктивно; а в противном случае вы можете трансформироваться лишь с помощью сил, направленных на вас извне.
Мои друзья-ученые объясняли мне, что Искусство магии чем-то сродни теории неопределенностей Кантора. При некоторых условиях часть равна целому, и так далее. Одна хорошая ведьма может справиться с делом — а большее число людей просто увеличит риск обнаружения; тем самым подвергнется опасности слишком ценный персонал. Поэтому Ванбруг был абсолютно прав, отправляя нас вдвоем.
Да, в армейских правилах заложен здравый смысл — беда лишь в том, что иногда вам приходится испытывать его действие на себе.
Мы с Вирджинией переоделись, повернувшись друг к другу спиной. Она надела брюки и походную куртку, а я — эластичный костюм, который не помешал бы мне, обернись я волком. Мы надели шлемы, обвешались оружием и взглянули друг на друга. Даже в мешковатом зеленом костюме девушка выглядела отлично.
Глава 4
Я плыл в нище и в никогда. Мое тело отделилось от меня — или я от него. Но как я мог думать о бесконечной и вечной тьме, и холоде, и пустоте, когда у меня не было чувств? Как мог я чувствовать отчаяние, если был лишь точкой в пространстве и времени?.. И даже меньше, чем точкой, а вокруг не было ничего — ничего, что можно любить, или ненавидеть, или бояться, или желать на пути неизвестно куда. Смерть была бы меньшим наказанием, потому что сейчас я был единственным, что вообще существовало.
И
от этого
я отчаялся.
Но через мгновение, или через квадрильон лет, или спустя и то и другое — я кое-что понял. Я был во власти Великого Солипсиста. Беспомощный и ничего не понимающий, я уловил его эгоизм — такой беспредельный, что он не оставлял даже маленького местечка для надежды. Я закружился в водовороте мыслей — таких непонятных, таких чужих, таких огромных для меня, что я словно окунулся в волны ледяного океана…
…
опасен, именно этот…он и те двое… каким-то образом он может стать смертельной опасностью… не сейчас
(презрительно),
когда рухнули их планы… нет, позже, когда они осуществят другое намерение, и эта война станет в сравнении с ним сущей мелочью… почему-то от них исходит волна опасности… если бы я мог рассмотреть будущее!., их нужно отвлечь, уничтожить, что-то сделать с ними, пока угроза не стала реальностью…но я не могу создать для них опасность… может быть, они будут убиты во время войны… если нет, я должен помнить о них — и попытаться позже… сейчас у меня слишком много дел, мне нужно помочь прорасти тем семенам, что я посеял в мире… птенец противника не пролетит над моими полями, их сторожат голодные вороны и коршуны…
(и — с бесконечной ненавистью)
да, ты попадешься в мои капканы, птенчик… и есть лишь Один, Кто сможет освободить тебя!
И так велика была сила злорадства в последних словах, что я внезапно освободился.
