Это был звонок из другой жизни. В большей степени Наташкиной, хотя и непосредственно на мой домашний номер телефона. Именно Натальин сын, продлив срок контракта, работал в Дании, женился в Дании и, хотя копил деньги на приобретение пятикомнатной квартиры в Москве, перспектива его возвращения на Родину была туманной. В основном из-за стоимости хором. На наш взгляд, две комнаты явно были лишними. Да хотя бы в свете постоянного роста коммунальных платежей, своеобразной гонки коммунальщиков за лидерство с целью закрепить за собой стабильное первое место, не позволив росту уровня благосостояния россиян обойти себя. А если рассматривать ситуацию с точки зрения стоимости квадратного метра жилья, нависала угроза «зависнуть» Лешику за границей на всю жизнь. Оставалось только надеяться, что он поумнеет и уменьшит амбиции, иначе обретет свою мечту не ранее, чем к пенсии. Кажется, для пенсионеров существуют какие-то льготы в части оплаты вывоза мусора. А для определения расхода горячей и холодной воды можно установить надежный счетчик, чтобы раз в месяц потрепать себе нервы сведением счетов с ее подателями.

Время от времени, в периоды, соответствующие моментам раздражения Наташки на весь мир, кроме датского, ну и, пожалуй, детского, она мысленно паковала чемоданы и летела в Копенгаген. Навсегда! Иногда на пару часов, а порой время ее «постоянного проживания» в Дании ограничивалось десятью минутами. Все зависело от конкретной причины, по которой Наталья собиралась наказать Родину своим отъездом. Как правило, отмене решения об «улете» предшествовал тщательный анализ отдельных деталей ее виртуальной датской жизни. Подруга начинала всерьез пугаться. Каждый раз получалось одно и то же: покинув страну, она наказывала больше себя, нежели тех отдельных зловредных личностей, которых слепая, но любвеобильная Родина-мать тоже считает своими родными детьми. В результате подруга, в основном в моем присутствии, категорически отказывалась доставлять им удовольствие своим постоянным отсутствием по месту регистрации и посылала недругов в гораздо худшие по сравнению с заграницей места. Этому имелось простое объяснение: не тот случай, когда «заграница нам поможет», там своих уродов хватает, а приблудных «мачеха» вышлет обратно, не задумываясь. Только так! Что же касается такого региона ссылки для избранных недоброжелателей, как чертог чертовой бабушки – он как-то надежнее. История еще не знает примеров, чтобы оттуда кто-нибудь когда-нибудь возвращался. Если только добирался туда. Бывали пункты назначения гораздо хуже. Тем не менее Наташке было приятно сознавать, что у нее для себя всегда имеется запасной вариант выхода. Вернее, вылета в Данию. Чего уж там! У многих людей бывают такие ситуации, когда хочется бежать на край света. Копенгаген поближе будет.

Лилиана Сергеевна Ряшковская, Наташкина сватья уже с шестимесячным испытательным сроком, напомнила о себе международным телефонным звонком. Именно ко мне, поскольку Наталья по месту регистрации не отзывалась. К сожалению, мы отнеслись к этому звонку легкомысленно, не расслышав в нем ничего угрожающего. Хотя именно он и породил очередные наши, мягко говоря, злоключения, прозвучав как раз в тот момент, когда Наташка, сидя со мной за столом с чашкой кофе, очередной раз собиралась на ПМЖ в Данию. Всплакнув, даже пообещала прислать мне на день рождения бандероль из Копенгагена. Подарок, который уже давно приобрела в Москве. Но, как говорится, плохая примета – поздравлять заранее.

Прошло уже полчаса, а подруга своего решения об отъезде не отменяла. Причина была более чем обоснованной. Горячо любимый муж очередной раз свихнулся – весенняя горячка. На все майские праздники тянул Наташку в гости к каким-то Тумаковым. На Волгу, где ловились небывалой величины лещи и прочая, по выражению Наташки, «костлявость». Ее решительный отказ сопровождать мужа и поощрять его хищнические инстинкты был встречен с пониманием: «Не хочешь, отдохни на даче».

– Нас на рыбу променял! – вытирая глаза и нос моей новой салфеткой, подхваченной с холодильника, жаловалась подруга.

Ляна прилетела утром тридцатого апреля. Точно, как и обещала. С тремя огромными чемоданами и двумя набитыми под завязку сумищами, вместимости которых обзавидовались бы все «челноки». Удивительно, но при таком багаже ей удалось сохранить элегантность. Может быть, потому, что его тащили добровольные помощники? Скорее всего, из числа попутчиков, обремененных в поездке только кейсами. Многие сейчас так летают за границу. Утром – туда, вечером – обратно. Обыкновенная рабочая поездка. На плече у Наташкиной родственницы болталась только легкая спортивная сумка. Наташка тут же отметила, что перед нами пример того самого варианта, когда своя ноша не тянет. Лицо Лилианы сияло радостью встречи, молодостью и ухоженностью, фигура – продуманностью диеты. Наташка тут же выдавила сквозь зубы обещание никогда больше на вечерних посиделках меня не объедать. Я, в свою очередь, проявила великодушие и пообещала полгода давиться только седьмой водой на киселе, дабы не вводить подругу в искушение. Наташка удостоила меня кривой улыбкой, на благодарственные слова не сподобилась – начались приветственные речи, лобызания и восторженные «ахи».

Исчезновение Ляниного багажа мы заметили только тогда, когда Наташка со всей прямотой заявила про непродуманную переупакованность родственницы. Безумное количество чемоданов и сумок не согласуется с планами на отдых в течении каких-то нескольких дней. Наташкин обличающий перст ткнулся в совершенно свободное простанство пола.

– Зато теперь оно хорошо согласуется! – с фальшивым оптимизмом выдала я первые пришедшие на ум слова утешения.

– Блин! Быстро на выход! – заорала Наташка. – Ир, держи мою сумку и постарайся не бить ею никого по твердым частям тела, в ней мобильник. Догоним. С такими вещами далеко не убегут!..

Остановить Наташку на полном скаку – дохлый номер. Совсем не то, что остановить коня. Лично я от этого дела предпочитаю держаться в стороне. Если удается. В какой-то мере на сей раз удалось. В сторону я отлетела сразу же после того, как подруга протаранила мной группу кучкующейся молодежи. На лице Лилианы Сергеевны из Копенгагена, несмотря на организованное Наташкой цунами, никаких отрицательных эмоций не нарисовалось. Только легкая степень удивления.

– Похоже, с одной бедой в России вопрос постепенно решается. Вот что значит федеральная дорога! Автобан! Взлетно-посадочная полоса, а не Ново-Рижское шоссе. Придорожных деревень мало, не к кому в садик заглянуть, обругать садовый дизайн. И гаишники, как вымерли, – радовалась Наташка, кивая головой в такт мелодиям на волне «Авторадио».

– Едва ли с прошлой моей поездки что-нибудь радикально изменилось, – зевнула Ляна. – Я имею в виду обе российские беды. После Волоколамска дорога будет хуже.

– А при чем тут вторая беда? Хочешь сказать, что в России по-прежнему живут одни дураки? Ну так я тебя расстрою – основная масса уже выехала, обосновалась за границей и дурачит другие страны и континенты. Есть серьезные опасения, что находящиеся в своем уме иностранцы в скором времени рванут в Россию. Они-то и решат проблему наших дорог.

За Волоколамском трасса сузилась до размера однорядной. Один ряд в Ригу, второй – обратно. Скорость движения резко снизилась. Обгон большого количества фур с польскими и прибалтийскими номерами на «узкоколейке» был проблематичен.

– Ну, что я говорила! – с торжеством выдала Ляна.

Это было сказочное утро! От золотых солнечных лучей, потоком льющихся в два высоких узких окна, невольно щурились глаза. Небо того же легкого голубого цвета, что и тканевые портьеры, курчавилось маленькими облачками. Точь-в-точь белые овечки на пасторали. Все это утреннее великолепие прекрасно вписывалось в общую обстановку комнаты. Белое с голубым, плюс позолота. Воображение дорисовывало картину за окном холмами, группами кудрявых деревьев…

На своей кровати под однобоким балдахином завозилась Наташка:

– Что? Труба зовет? Который час?

– Двенадцать, сударыня, – с удовольствием сказала я, подмигнув вечно бодрствующему на часах Купидону.

Возня на кровати усилилась и из-под одеяла высунулась Наташкина голова:

Ольга Леонтьевна Кречетникова занимала на втором этаже дома, именуемого флигелем, три небольшие комнаты со всеми удобствами, включая рабочий кабинет и маленькую кухню, где нас, собственно, и ждал поздний завтрак. Только нам не до него было. Лично я обдумывала, как бы потактичнее преподнести свое решение немедленно покинуть зону отдыха и вернуться домой. Надеялась, что Наталья задумалась о том же. Начала она издалека:

– Не все спокойно в вашем королевстве очень кривых зеркал, – сурово изрекла подруга, вращая кофейную чашку по кругу. – Но для начала хотелось бы знать, на каком мы здесь положении и какую сумму должны заплатить за сутки пребывания в этом развеселом месте. Затем, что здесь вообще творится? Блин, крыша едет от всех ваших Полин, Черных монахов, ясновидящих, самораспахивающихся штор и… вообще!

Ляна ахнула и всплеснула руками:

– У меня была надежда на то, что ты, моя дорогая, просто глухая тетеря. Но вот уж чего от тебя не ожидала, так это редкой бестолковости. Слава богу, сын не в тебя!

– Воистину слава, что и твоя дочь не в тебя уродилась!

Вступительная часть вечернего мероприятия удалась, поскольку была очень короткой. Ольга представила сотрудников своего коллектива, на которых в случае чего, можно было жаловаться за отдельные недочеты, с юмором поведала о «дворцовой тайне» и пожелала присутствующим хорошо отдохнуть. А вот маскарад не удался. И смерть Потапова не была тому виной. К восьми вечера все постарались выкинуть из памяти этот неприятный момент. До лучших времен. Вполне достаточно поразить воображение родных и близких своим рассказом по возвращении. Например, так: «Представляете?! В самый первый день кто-то из руководства пансионата ухитрился отбросить тапки. Несчастный случай! Ну какой после этого нормальный отдых?»

Дворцовый зал для танцев был полон. Наряды основной части дам сверкали если не великолепием, то роскошью. Либо крайней ограниченностью тканевого покрытия. В целом они варьировались от не совсем простых джинсов со стразами и фирменных маечек до эксклюзивных вечерних платьев. Кавалеров было намного меньше, но, главное, не все из них «под конвоем». Ольга не учла одного – никто из дам не желал прятать свои косметически красивые лица под маскарадными очками с бахромой, закрывающей почти всю физиономию. На остающейся открытой чужим глазам части, лбу, не написано, кто именно спрятан под маской – красавица или крокодил. Многие со всей очевидностью были знакомы еще там, откуда приехали. Мои надежды почерпнуть в этой толпе что-нибудь полезное рухнули. Представители одних группировок, сияя добродушием, в основном обсуждали представителей других и активно делились новостями чужой жизни. Вот где было непаханое поле для деятельности Мухатской! Увы, после тайного водворения ясновидящей во флигель мы оставили ее в Ольгиной спальне приходить в себя. Ляна немедленно отправилась к «своим девушкам». Не было отбоя от отдыхающих женщин, желавших показать себя во всей «природной» красоте, проступающей с помощью косметических масок и макияжа.

Я предложила Таисии сбегать в ее номер и принести другую одежду, но она категорически отказалась. Скорее всего, боялась рассекретить передо мной свои тайны. Пришлось втискивать ее в розовые пижамные штаны Ольги и старую безразмерную кофту. Ольга уверяла, что штаны трикотажные и тянутся только так! Они тут же на провидице и «растянулись», треснув по швам. Таисия Михайловна смотрелась до того нелепо, что смотреть на нее без смеха было великим испытанием. Сама она не проявляла никакого интереса к тому, как выглядит, – болела голова, а от услуг врача категорически отказалась. И вскоре уснула, пообещав проснуться в добром здравии. Тем временем вещи ее отправились в стирку. Примерно через полчаса после начала праздничного мероприятия – «вечера встречи» или «бала без маскарада», мы с Наташкой забежали за ожившей Таисией Михайловной и без особого труда проводили ее до закрепленного за ней номера, где с взаимным облегчением и расстались. На вопросы она отвечать не захотела, сославшись на больную голову. Вид у провидицы уже был вполне приличный. Она переоделась в свой собственный чистый прикид, больную голову венчала пиратская шляпа, маскарадные очки прикрывали непонятно откуда появившийся фингал под правым глазом. Дополняли маскарад плохо приклеенные длинные усы, за которые так и подмывало дернуть. Наташка считала появление фингала вполне обоснованным – побочным эффектом травмы. И на полном серьезе уверяла, что он провидице очень идет, делая одноглазый взгляд глубоким, таинственным и томным. Без всяких там косметических теней.

Наташку я потеряла сразу. Еще по дороге. На подходе к лестнице она вспомнила, что забыла выключить в комнате свет. Если бы я разахалась, подруга наверняка заявила бы, что Ольга не обеднеет. Но именно эти слова были сказаны мною, в связи с чем Наташка и унеслась выключать освещение, заявив: «Порядок есть порядок». Тормозить движение нарядных отдыхающих вниз – вверх я не могла, пришлось спускаться в общей цепочке.

В бальном зале пытался сеять профессиональное веселье одноразовый и непрофессиональный культмассовый работник. Ольга пригласила его на мероприятие. Ему не мешали, но и не слушали. В конце концов он привлек внимание небольшой кучки пожилых отдыхающих и, сыпя анекдотами, завел с ними разговор на моральные темы. Благодатная почва для людей старшего поколения. Массовику давно следовало переходить к «караоке», но его не отпускали.

На приглашение в гости к Рожковым надеяться не стоило. Но свою компанию мы им навязали – Лия же отметила, что нам все равно по пути. Наташка рекомендовала Святославу не торопиться и не делать резких движений и по этому поводу разъединила дела с внучкой. Молодость непонятлива – «и жить торопятся, и чувствовать спешат». Мне было велено показать образец профилактического вышагивания. Я с готовностью подхватила художника под руку. С «профилактическим вышагиванием» не получалось, я скорее ковыляла, нежели шла. Несколько раз подворачивались каблуки, и Рожков с риском для собственного здоровья проявлял себя в качестве твердой опоры. А вокруг завораживающе щелкали и заливались трелями соловьи.

После пары дежурных вопросов о творческих планах на будущее, которые, надо думать, набили художнику оскомину, он с радостью окунулся в прошлое. Не стоило большого труда подвести его к вопросу о картине с изображением несчастной Полины.

– У меня не возникает сомнений, что эта работа написана в первой половине XVIII века, – забыв про свой радикулит, рассказывал художник. – Что же касается автора… Если бы я был уверен, что Владимир Лукич Боровиковский в свое время имел возможность заглянуть в этот глухой уголок, счел бы портрет Полины делом его талантливейших рук. Но он до 1788 года проживал в Миргороде – на Украине. И только потом переехал в Петербург. Это не его полотно. К тому времени героиня портрета выглядела бы старушкой. Вы, вообще, знакомы с его работами?

Я была вынуждена признаться, что нет. Слава богу, в темноте не была заметна краска стыда.

– Ну что вы! Третий по степени мастерства и известности среди художников-портретистов восемнадцатого столетия. После Рокотова и Левицкого. А вот я просто уверен – вы видели его картины. Только не запомнили фамилии мастера. Я напомню: знаменитое полотно, на котором изображена Екатерина вторая на прогулке в Царском парке…

Я бы не сказала, что мы обрадовались смене декораций. Но и паники, как таковой, не испытали. Тот или та, кто вынашивал намерения нас перепугать, просчитался. День выдался насыщенным, восприятие притупилось, количество неприятностей уже не имело значения. Одной больше, одной меньше… Я даже попыталась отыскать в факте передислокации картины положительный момент:

– Надо же, как повезло! Отличный сервис! Не надо взламывать кладовую. Портрет с доставкой на дом. Мы ведь толком его не рассмотрели. Рожков обнаружил в лице Полины какую-то тайну. Интересно, какие впечатления возникнут у нас?

– Меня больше другое волнует – куда девать это произведение чужого искусства после подведения итогов наших впечатлений. Честно говоря, у меня нет желания оставлять ее в комнате на ночь. Смотри, она выглядит как живая. А у нас только две кровати. Мама дорогая! Язык мой – враг мой. Да и твой тоже. Честно говоря, мне не нравится на ночь смотреть этой картине в лицо. И уж тем более, сознавать, что она наблюдает за нами. А так спать хочется! – Наташка со вкусом зевнула и потрясла головой, отгоняя сон. – Знаешь, давай завернем Полину в большое полотенце и до утра спрячем в ванной. Думаю, просто выставлять ее в коридор нельзя. Как-никак антиквариат, наверное, больших денег стоит. И почему Ольга ее не продаст?

– Портрет Полины – вещественное доказательство правдивости легенды. – Я зевнула так, что чуть не вывихнула челюсть. – Этот запах… Корень валерианы, мята лимонная и еще что?

– Да не все ли равно… Просто травяной сбор для улучшения сна. Подержи стул, я сниму картину. Нет, давай-ка наоборот. Ты снимешь, а я тебя подстрахую. Только переоденься, весь вечер мотаешься в длинном платье…

– Какое счастье! – в третий раз прошептала Наташка, радуясь присутствию в доме хоть какого-никакого, а мужчины.

В принципе, я тоже смирилась с его присутствием, считая обмен директора антикварного магазина на старинную картину очень выгодным. Приступ отчаянной храбрости вынудил заглянуть в холодильник и порадоваться набору напитков и разных там прочих чипсов. Некоторые из напитков и без нашего непосредственного вмешательства пошли нам на пользу. Пока мы отсутствовали, антиквар не побрезговал водочкой, благодаря чему даже в невменяемом состоянии придал нашим взбудораженным нервам некое спокойствие и умиротворение. Все не одни ночуем. Усиленное снотворным, оно быстро погрузило нас в сон. Сквозь него мне слышались чьи-то слабые чертыхания, кажется, я отвечала тем же…

Под утро приснился замечательный сон. Толком не успев проснуться, я лежала и радостно улыбалась остаткам сновидения. А когда открыла глаза и увидела залитую солнечным светом комнату, подумала – как замечательно, что у меня есть возможность вот так неспешно встречать очередной новый день. Ежедневно погруженные в трясину рабочих и бытовых проблем, мы не замечаем того единственного, что нам отпущено жизнью бесплатно, просто в дар. Красоту окружающего мира. Где каждое мгновение бесценно, потому что изменчиво. Пройдет время, оглянешься назад и…

На этом мои философские рассуждения были прерваны – со стороны Наташкиной кровати раздался грохот… Сначала я не поняла его истинную причину. Ошалевшая со сна подруга сидела на кровати в пижаме и, протирая глаза, отказывалась им верить. А мне и верить-то было нечему. Между моей и Наташкиной кроватью была белая тумбочка с резными ножками и она точно ни откуда не падала. Подруга таращилась на «нечто» с другого борта своей койки…

Однажды в Таиланде мне удалось увидеть, как под музыку инструмента, похожего на свирель, из простого холщевого мешка выбиралась кобра. Раздув свой капюшон и жутковато покачиваясь из стороны в сторону, она неуклонно стремилась вверх. Примерно так же с нашим, повязанным на голову полотенцем выбирался из-под одеяла директор антикварного магазина. Мигом оценив обстановку, он ускорил подъем и, скромно потупившись, вернул Наташке одеяло:

Как чувствовала! Далеко не святая троица – Наташка, Ляна и Ольга заявились ко мне минут через сорок. Учитывая время на дорогу и сборы, Ольга прошла курс реабилитации нервной системы за очень короткое время. Период относительного одиночества я использовала с максимальной пользой.

Во-первых, спрятала картину. Для сохранности завернув ее в два махровых полотенца, свое и дятловское, положила под матрас на аккуратную кучу собственных шмоток. Так портрету будет комфортнее. И положила в изголовье кровати, рассудив, что голова – самая легкая часть тела – произведению искусства не навредит. Но в надежности этого «сейфа» быстро разуверилась. Интуиция подсказывала, что за этим полотном гоняется не один человек. Специалист Рожков определенно прав – помимо художественной ценности, в картине имеется загадка. Я сунула картину в большой пластиковый пакет, выгребла все свои и Наташкины запасы лейкопластыря, предназначавшегося для столетней борьбы с намозоленными участками ног и другими ранами, а заодно решила принести в жертву два шарфа. Один мой, другой Наташкин – все по справедливости. Шарфы привязала к каркасным перекладинам кровати, осторожно уложила на них пакет и на всякий случай прикрепила пакет к внутренней стороне матраса. Правда, пришлось изрядно потрудиться. Было ужасно тяжело. С одной стороны, кровать вплотную подходила к стене, с другой – мешала тумбочка, сдвинуть которую я не смогла в силу ее неподъемности. Рококо базировалось на тяжеленном материале – ДСП. Пришлось разбирать кровать. Зато картина улеглась очень аккуратно.

Во-вторых, и да простит меня господин Дятлов, я, напялив на руки два тонких целлофановых пакета, успела обследовать его барсетку. Пистолет с готовностью вывалился из нее сам. Прямо на палас, заставив меня вздрогнуть от глухого стука своего падения. Антиквар прибыл в пансионат на отдых вооруженным. Возможно, это укоренившаяся привычка всегда и везде быть в полной боевой готовности. Профессия, так сказать, обязывает. В то, что с помощью пистолета он добывает исторические ценности, не верилось. Скорее всего, просто боялся нападения вымогателей, ибо для них он являлся не меньшей по значению ценностью. Справившись с испугом, я продолжила поиски того, что меня интересовало – какого-нибудь ключика к тайне. Визитки сразу отложила в сторону, массивную ручку, как мне показалось, с золотым пером, лежавшую в коробочке, – тоже. Над бумажником немного задумалась, но, решив, что «дело» уже сделано, бесстрашно его открыла. Деньги из принципа не пересчитывала, пластиковые карты вообще не вынимала. А на маленькие иконки Спасителя и Божьей Матери перекрестилась, попросив прощения за грех. Наверное, еще никто не осенял себя крестом рукой в целлофановом пакете. Особый интерес привлек маленький ежедневник, но записи в нем были такими непонятными, что я решила не морочить голову. Не долго думая, сгребла все, что вытащила, назад в барсетку – ничего интересного. При этом пистолет никак не желал укладываться с удобствами – так, чтобы барсетка закрылась. А в дверь уже ломились приятельницы. Рассудив, что моей кровати достаточно картины, пистолет сунула под матрас Наташке, в изножие, а барсетку закинула в шкаф – до лучшего, более свободного от посетительниц времени. Интересно, появится ли у подруги чувство защищенности от негативных обстоятельств? Как-никак, будет оружие под ногами.

Открыв дверь, не сразу поняла, чем вызвано настороженное любопытство троицы. Оказалось – полиэтиленовыми пакетами. Ляпнула в оправдание первое, что пришло в голову – руки замерзли. И в доказательство подула на них, делая вид, что пытаюсь согреть дыханием.

– Я думала, ты их кремом намазала, а пакеты для усиления эффективного воздействия, – хлопая ресницами, сказала Ляна. – Только время для этого не очень подходящее выбрала.