Этот старый каменный двухэтажный дом за чугунной оградой почти терялся среди разросшихся вековых деревьев. Осенью он сливался с кленовой листвой, летом утопал в зелени, а зимой укрывался снегом по самые брови. Огромные глаза-окна с одной стороны глядели на парк, спускавшийся к реке, а с другой пытались увидеть сквозь резную цепь листвы центральный проспект. В этот тихий парковый переулочек не проникали цвета и звуки суетливой жизни большого города. Дом жил своей отрешённой от мира жизнью вот уже почти сто лет. Его выстроил в начале века купец Воздвиженский согласно модным течениям зародившегося двадцатого века — с паровым отоплением и канализацией. Домовладелец заложил огромный парк, который, правда, стал несколько меньше, когда город начал активно расти. Парк мог бы и совсем погибнуть из-за чьего-нибудь смелого решения, но земли здесь были не совсем пригодные для современного строительства — это был пологий спуск к реке, которая все ещё любила по весне выходить из берегов. Поэтому весь этот укромный уголок города вместе с домом сохранил на себе отпечаток старины, пусть и не такой глубокой.

Правда, дом всё же претерпел со временем изменения. Из просторного обиталища купеческой семьи он превратился в четырех — квартирный дом офицерского состава штаба округа. Но тем не менее, квартиры остались достаточно большими и удобными. В одну из них в 1925 году въехал красный командир Илья Луганский с молодой женой и двухлетним сыном. Но безбедно и счастливо семья Луганских прожила недолго, в 1933 году Илья Луганский ослеп вследствие тяжёлого ранения головы, полученного ещё на фронтах гражданской войны. Как инвалид он был демобилизован и это спасло его от сталинских чисток в армии. Однако прожил он всё равно недолго и в 1939 году скончался от кровоизлияния в мозг.

Сыну Алёше исполнилось тогда 16 лет и свой дальнейший путь он представлял однозначно — военный врач. Обязательно военный, как отец и обязательно врач, потому что всю свою мальчишескую жизнь мечтал только о том, как станет врачом и вылечит отца. Вылечить отца он не успел, но мечта лечить людей осталась. Через год Алексей поступил в мединститут, сдав на отлично все вступительные экзамены, а 1941 год превратил его мечту в реальность. Со второго курса мединститута Алексей Луганский был призван военврачом в армию. И все четыре года в передвижном военном госпитале в ста метрах от полосы военных действий в невероятно тяжёлых условиях спасал от смерти раненых. Несколько раз в их госпиталь попадали снаряды, но операции продолжались при мерцании свечного огарочка. Старший лейтенант военврач Луганский неистово, с юношеским рвением и неюношеской ненавистью к войне и смерти боролся за каждую жизнь, делал всё, что мог, помня о судьбе своего отца, которому в годы гражданской войны не смогли помочь вовремя, и он был обречён на жизнь, полную боли и страдания.

После войны у Алексея был один путь — в Военно-медицинскую Академию. Он снова вернулся в свой дом на тихой улочке к одинокой маме. За время обучения он женился на любимой девушке Надюше, с которой его свела война и всё тот же военный госпиталь, где Надя служила медсестрой и часто ассистировала ему на операциях. После войны Надюша тоже закончила мединститут, и в 1950 году у них родился сын Антон. Но маме Алексея недолго пришлось радоваться внуку. Военврача Алексея Луганского ждали военные госпитали по всей огромной стране, а молодую семью — нелёгкий быт офицерских семей.

Геля вернулась из института как обычно, и к удивлению обнаружила дом непривычно пустым и затихшим. Не было дома Кирилла, который всегда возвращался раньше, гонимый домой голодом. Геля не обнаружила даже Дины, которая по обыкновению сидела в гостиной перед телевизором, сгорбившись и подтянув острые колени к плечам, как черная паучиха. Отец тоже почему-то не приехал пообедать. И мама ушла на свою работу раньше обычного.

В пустом доме Геля чувствовала себя крайне неуютно. И хотя комнаты были залиты ярким солнечным светом, казалось, что дом погружён в темноту, так что захотелось включить везде свет. Но Геля ограничилась телевизором в гостиной и магнитофоном у себя. Разогревать суп себе на обед было лень, и Геля сделала большой бутерброд с сыром и зеленью. Правда, хлеб оказался последним, и Геля ещё раз подумала о том, где это носит ненаглядного братца Кирку. Его можно было отправить в булочную. Не топать же самой, в конце концов!

Геля уселась с бутербродом в кресло перед телевизором и задумавшись, машинально начала переключать каналы. А думала она об одном — приедет ли сегодня Илья. Геля не видела его уже неделю, и ей становилось тоскливей день ото дня. Илья и Саша в последние дни много работали, готовились к какому-то преобразованию… Но если в результате этого они всегда будут работать так много, что Геля перестанет видеть Илью, для неё это будет катастрофой. Интересно, а Илья скучает по ней, ну хоть самую капельку, хоть чуть-чуть?…

Кирилл всё не шёл, и Геля грустно подумала, что за хлебом, видимо, придётся топать ей.