Роман Анатолия Аргунова рассказывает о жизни ученого и врача. Лежа на больничной койке, он вспоминает о прошлом — учебе, любви, дружбе, карьере, переосмысливает некоторые поступки и события. Книга во многом перекликается с судьбой автора. Жизнь студентов прослеживается с конца 60-х годов ХХ века и продолжается в настоящих поколениях — студентах XXI века. Века нанотехнологий, новых открытий во всех сферах человеческого бытия. Но студент — во все времена студент. Переживания и поступки героев, отраженные в этой книге, будут интересны и нынешнему поколению студентов и читателей.
«Работа врача в сельской местности — не прогулка по Невскому проспекту. Чуть что — вызов. То у бабушки давление поднялось, то у тракториста в период пахоты гастрит обострился, а то кто-то что-то такое выпил — рвота с поносом. И все по-срочному, без выходных и праздников. Хорошо, что в больнице был еще хирург да врач-педиатр, а то бы совсем атас. И, постепенно втянувшись в эту череду повседневных и не очень приятных дел, Женька, к тому времени Евгений Ефимович, привык ко всему относиться философски, мол, береженого Бог бережет, а кому суждено умереть, то никакая медицина не поможет…»
Глава 1. Жизнь без прикрас
Женька Вельяминов умер. Его студенческого друга не стало!
Эта весть обрушилась на Савву Николаевича, как тайфун «Иван» на берега Калифорнии. Все видели его зарождение, строили прогнозы, мол, пронесет стороной, только Кубе, как всегда, достанется. Она как волнорез для Америки — все стихии океана гасит, принимая основной удар на себя. Им бы, американцам, памятник кубинскому народу поставить за самоотверженность и героизм, а они его блокадой душат. Но Фидель еще жив, а с ним и несгибаемый дух кубинской революции. Viva Cuba!
Лозунг вспомнился Савве Николаевичу из его далеких теперь детства и юности, когда между огромной и мощной страной, супердержавой СССР, и Кубой существовали очень романтические отношения. Гигант в образе русского медведя и стройная смуглая девушка, танцующая румбу, олицетворяющая Кубу, стали символом дружбы навек. Но задули ветры холодной войны, усиливающиеся уже в обратную сторону от Кубы, на Восток, и волна перестройки захлестнула огромные просторы его страны, в один миг утащив в океан западной цивилизации союзные республики. Россия осталась одна-одинешенька на Востоке, а Куба — на Западе, разделенные не только Атлантическим океаном, но и идеологией. Россия стала вдруг строить капитализм, а Куба настойчиво, плача, выбиваясь из последних сил, продолжала бороться за мировую правду — коммунизм. Их команданте хоть и сильно сдал, но взор не потух, и миллионы молодых кубинцев подхватили из его слабеющих рук знамя свободы, чтобы никогда и никому не отдавать.
А его любимая Россия-матушка продолжала кувыркаться в поисках своего места в мировом рейтинге стран, скатываясь все ниже и ниже. Почему так? Этот вопрос не давал покоя Савве Николаевичу. Иногда просыпался посреди ночи и не мог понять, где он сейчас. Хотя четко знал, что лежит в кровати, в своем теплом и ухоженном доме, что рядом тихо посапывает жена. Все так. Но лунное пятно на стене спальни с какими-то лунными человечками, словно призрак, проникало в святая святых его мозга и не давало покоя. «Господи, где же я действительно нахожусь?» — каждый раз пытался спросить себя Савва Николаевич и не находил ответа. «Сюрреализм какой-то», — стучала в его висках мысль. Он отгонял ее прочь, пытался считать до ста, потом до тысячи, но так и не мог заснуть. Наконец, под утро, забывался зыбким сном, чтобы в назначенное время проснуться разбитым и подавленным. И так много лет подряд. Потом по привычке делал короткую зарядку с бегом и приседаниями и, отойдя от грустных мыслей, терзающих его душу, шел на работу. Там Савва Николаевич преображался: полный оптимизма, яркого остроумия, вежливый и тактичный. Таким он представал перед студентами и коллегами. Те завидовали. Все кругом рушится, все не так, а он словно радуется. Что за человек?!
Но Савву Николаевича мало что радовало. И совсем уж некстати пришла весть из Санкт-Петербурга. Позвонил декан факультета, на котором учился его внук Денис, и вежливо, но решительно сказал:
Глава 2. Откровения
После болезни Савва Николаевич редко стал ездить на дальние расстояния машиной — трясет, дороги такие, что не знаешь, доедешь до места назначения без приключений или нет. От дорожных происшествий не всегда даже супердорогая иномарка спасает. Часто случается, что навороченный джип, разогнавшись, попадает колесом в колдобину — и вот уже лежит верх тормашками на обочине, разбив еще несколько машин по пути. Ох уж эти русские дороги! Кто их только не критиковал, а вопрос с места никак не сдвигается. Правда, в последние годы какая-то надежда появилась: кое-что стали делать, но так медленно и некачественно, что словно ничего не изменилось… Да ладно с дорогами, когда-нибудь проложат новые и отремонтируют старые. А вот улучшить жизнь народа куда сложнее. Вроде бы все для этого в России есть: деньги, природные богатства, молодая команда правительства, энергичные современные менеджеры, а результат нулевой. Как струйки фонтана: льется, льется водичка, а воды по колено, даже искупаться толком невозможно. Так, брызнуть на лицо, помыть руки… Сложная эта штука под названием жизнь. Такие думы очередной раз посетили Савву Николаевича, когда он ехал к внуку в Питер.
После утомительной тряски на трассе они наконец медленно и плавно вплыли вместе с потоком машин в город.
— Как поедем, Савва Николаевич? — спросил шофер Володя.
— Как всегда, по кольцевой, там свернешь на Пискаревку и через Северный проспект к общежитию на Светлановский…
— Понятно!
