Уже почти двести дней небольшая лодка, выдолбленная каменными теслами из ствола японской криптомерии, была игрушкой океанских волн. Сперва яростные валы тайфуна едва не разбили ее в щепки, а потом гладкие перекаты зыби спокойно, но беспощадно увлекали ее все далее на восток. Но двое мужчин и женщина, скорчившиеся в лодке, давно потеряли и счет дням, и чувство направления. Да и что можно было сделать единственным оставшимся веслом, даже если бы они и знали, в какой стороне земля? В тот осенний вечер, когда внезапный шторм понес лодку вдоль от скрывшихся за пеленой ливня зеленых берегов родного Кюсю, их в лодке было семеро. Четыре человека погибли от голода, холода и жажды в первые же недели вынужденного плавания. Эти трое сумели выжить в два первых самых страшных месяца — помогли молодость, здоровье и навыки людей, с малолетства привыкших жить у моря и дарами моря. В последующие дни им везло больше — время от времени удавалось собрать немного дождевой воды, поймать то рыбу, то птицу, к тому же уже выработалась какая-то привычка к жизни в утлой посудинке среди моря. На четвертый месяц стало совсем тепло, даже жарко. И все-таки силы постепенно покидали и этих трех.
А на рассвете случилось чудо, то чудо, о котором столько дней они тщетно молились морским божествам, которого ждали, безуспешно вглядываясь в однообразный горизонт. Земля была совсем близко — синяя полоса зубчатых гор, с пробивающимися из-за них первыми солнечными лучами, и белая полоса прибоя вдоль пустынного песчаного побережья. Течение несло их вдоль этого берега, на север, но тут пригодились последние силы и последнее весло.
Ленивый накат выбросил долбленку на низкий берег и, лизнув, подтолкнул и оставил лежать на песке. Люди лежали рядом, такие же неподвижные, как лодка, не в состоянии встать и идти, но всем телом ощущая под собой теплый и плотный песок — опору, землю, жизнь.
Разбросанные заросли странных, невиданных в Японии кустов тянулись вдоль берегов над отмелью — ни листьев, ни ветвей, только частокол бурых ребристых стволов, усаженных шипами. Вдруг из-за кустов вышла группа людей. На них не было ни оружия, ни одежды, но облик их был знаком и близок — те же прямые черные волосы, что и у соплеменников спасшихся, та же загорелая, как обожженная глина, кожа, те же чуть раскосые глаза, только носы немножко странной выпуклой формы. И нехитрые рыбацкие снасти, которые они несли, были хорошо знакомы прибывшим — лески из растительных волокон, крючки из перламутровых раковин, каменные грузила, плетеные сумки для сбора ракушек — все понятое, знакомое. Речь, правда, была непонятна, но смысл слов передавали взгляды добрых глаз — удивленные, сочувствующие, понимающие и дружеские. Было это пять тысяч лет назад.