ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. I том

Асприн Роберт

Роберт Линн Асприн

(1946–2008) — американский писатель-фантаст.

С чем же ассоциируется в первую очередь имя Роберта Асприна у каждого любителя фантастики? Конечно, со словом «ЮМОР»! Брызжущий, ироничный, озорной юмор! Но… всегда ли это ТАК? Думаете — ВСЕГДА?

Ошибаетесь!

Перед вами ПЕРВЫЙ том двухтомника Асприна — автора увлекательной фантастики — фантастики, что называется, «крепкой». Фантастики приключенческой — и антиутопичной, сюрреалистической — и жестко-динамичной.

Не верите?

Прочтите — и убедитесь сами!..

Содержание

:

ХОЛОДНЫЕ ФИНАНСОВЫЕ ВОЙНЫ

ТАМБУ

ЗЕРКАЛО — ДРУГ, ЗЕРКАЛО — ВРАГ

БОЕВАЯ ЭЛИТА ИМПЕРИИ

ОХОТНИЦА

ВОКЗАЛ ВРЕМЕНИ

:

— Разведчики времени

— Мошенники времени

— Потрошители времени

— Дом, который построил Джек

ЗАКЛИНАНИЕ ДЛЯ СПЕЦАГЕНТА

ЗА КОРОЛЯ И ОТЕЧЕСТВО

КОРПОРАЦИЯ БОГГИ

ИГРЫ ДРАКОНОВ

ШУТТОВСКАЯ РОТА

:

— Шуттовская рота

— Шуттовской рай

— Шуттовские деньги

— Дважды Шутт

ХОЛОДНЫЕ ФИНАНСОВЫЕ ВОЙНЫ

(роман)

Глава 1

Том Мозер слыл очень осторожным человеком. Да, его друзья были правы, и он не мог не признать этого: грезя наяву о героических подвигах и дерзновенных деяниях, он был исключительно осторожным человеком. А потому никто даже не удивился, когда он вдруг начал преуспевать, хотя многие изумлялись, узнав, что предусмотрительный Мозер оставил насиженное местечко в корпорации и занялся собственным бизнесом. Не будь успех гарантирован изначально, он бы с места не тронулся.

Но в глубине души Том Мозер остался мечтателем. Он грезил о риске и приключениях. Представлял себя секретным агентом. Шпионом. Поскольку же в реальной действительности у него не хватало для этого ни решимости, ни отваги, он утешался мыслью, что независим и имеет свой собственный бизнес. Ибо Мозер был брокером по купле и продаже информации, в том числе и секретной. Это согревало ему душу.

Рабочий день Мозера начинался в шесть утра — за целых два часа до появления в офисе самых ранних пташек из числа его служащих. Ему не было в тягость вставать так рано, поскольку офис был при доме. В сущности, Том мог проходить в свой кабинет прямо через кухню. Тем не менее он никогда не появлялся на работе в домашнем виде. Это было для него так же немыслимо, как, например, выйти из квартиры в нижнем белье. Офис — это, в его понимании, совершенно особый мир, мир бизнеса и грез, тогда как квартира — это всегда просто дом.

Переступив порог, разделявший эти два мира, любой человек чисто физически ощутил бы разницу. В квартире у Мозера было приятно тепло, семьдесят восемь градусов по Фаренгейту, в офисе же всего шестьдесят семь — свежее и бодрящее ощущение легкой прохлады создавало рабочее настроение. Жена Тома обставила квартиру в неброском и удобном раннеамериканском стиле, украсив ее лишь несколькими изящными и полезными в быту антикварными вещицами, но офис — офис поистине был предметом его гордости, его счастьем и воплощением грез.

Попав в офис Мозера, посетитель словно ступал на борт межпланетного корабля из безумно дорогого голливудского фильма. Будучи весьма экономным в обустройстве собственной квартиры, Мозер расточительно тратил деньги, когда дело касалось офиса. Электронные дисплеи с модемами для приема сообщений по телефонной сети, устройства для записи и хранения поступающей информации громоздились одно на другом по всем стенам от пола до потолка, так что места живого не оставалось. Самые немыслимые, невероятные электронные штуковины — но практически все они действительно требовались ему для работы, во всяком случае он так считал.

Глава 2

Тридцать семь — паршивый возраст для чиновника корпорации. Питер Хорнсби скривился, посмотрев из окна кабинета на оживленную улицу. Нет, пора устроить себе небольшой перерыв. За все сегодняшнее утро он так и не смог ни на чем сосредоточиться. Может, просто обычная утренняя хандра после уик-энда.

Вообще-то так называемое окно было просто электронным экраном, демонстрировавшим картинку, циклически повторяющуюся по программе от ЭВМ — своеобразное решение корпоративным миром вопроса борьбы за место под солнцем, в результате чего руководящий работник получал вот такое «окошко» вместе с правом выбора видеть то, что он пожелает. В минуты уныния и самокопания, как, например, сейчас, Питер сомневался в разумности своего выбора. Большинство руководящих работников любовались морским пейзажем или залитым утренним солнцем лугом. Он же был в числе тех немногих, кто предпочел «вид городской улицы с пятьдесят седьмого этажа», и, насколько ему было известно, являлся единственным обладателем «ночной электрической бури над городом».

Может быть, это символ заката его карьеры? Неужели все, что ему осталось, — это тешить себя иллюзией великолепия?

Усилием воли он отогнал неприятную мысль. Ну-ну, не надо раскисать. Ты еще жив, Питер. Ну да, тебя не слишком продвигают вверх последние несколько лет. Ну и что из того? Хоть и медленно, ты все равно ползешь по лестнице. Да. Просто не так уж много вакансий, на которые ты можешь рассчитывать. Конечно, ты немного расстроен из-за того, что они взяли этого Эда Буша два года назад, а не повысили тебя. Да, им была нужна свежая кровь, человек со стороны, для перемен, и даже ты не можешь не признать, что Эдди даст тебе сто очков вперед. Он же просто сгусток энергии. И что с того, что он на пару лет моложе тебя?

Питер вернулся к столу и, взяв какой-то листок бумаги, уставился на него невидящими глазами. Вся проблема в том, что в тридцать семь ты уже не можешь начать все заново в другом месте. Никто не возьмет к себе работника его ранга после тридцати пяти. Успешная карьера — это для молодых тигров, таких, как… скажем, Эдди. Так что, если ты хочешь чего-то добиться в жизни, то сиди здесь и не рыпайся.

Глава 3

Звуки автоматной стрельбы были отчетливо слышны в темной бразильской ночи. Майор Тидуэл, прижав локти к бокам, бесшумно полз вперед, стараясь держаться в тени. Только в трех местах тень была достаточно широка, чтобы укрыть его целиком. Тидуэл вытянул левую руку, нащупав небольшой, размером с кулак камень с зазубренными острыми краями. Это была вешка.

Тогда он отстегнул ремень трамплинной подушки, висевшей у него на плече, и положил ее на намеченное место. С тщательностью профессионала он несколько раз перепроверил, все ли сделано верно: передний край касается камня под углом сорок пять градусов к воображаемой линии, соединяющей камень с большим деревом слева. Потом он ощупал подушку

— нет ли на ней складок или бугров.

— Проверку произвел, — доложил он в ларингофон.

Только теперь Тидуэл позволил себе немного расслабиться. Он пытался разглядеть в темноте сканирующее устройство ограждения, но так ничего и не увидел. Он даже покачал головой с завистью и восхищением. Если бы не проверенные и перепроверенные данные разведки, нипочем не догадаться, что впереди есть какое-то «ограждение». Блокпосты замаскированы столь искусно, что, даже зная, где они находятся, обнаружить их невозможно. Ни одного предательского лучика света во мраке ночи. И все же Тидуэл точно знал, что прямо перед его носом действует чудо техники: инфракрасные излучатели безостановочно обшаривают землю, и если их луч коснется его, то тотчас же с полдюжины турельных пулеметов откроют шквальный огонь по всей десятиметровой полосе, с наивысшей плотностью в той ее точке, где в луч попало постороннее тело. Весьма хитроумная и сверхнадежная система защиты, однако всего пяти метров в высоту.

Глава 4

— Эй, Фред! Подожди минутку!

Фред Уиллард остановился, придерживая стеклянную дверь, и оглянулся. На тротуаре стоял Иван Крамиц и махал ему рукой. Изображая на лице подобие улыбки, Фред остановился. Какого черта нужно этому сукиному сыну?

Ивана он ненавидел страстно, всей душой, и знал, что тот отвечает ему взаимностью. Это было неудивительно: Фред и Иван — полные, стопроцентные антиподы, и внешне и внутренне, к тому же они ярые конкуренты, одинаково преуспевающие на одном и том же поприще и находящиеся на одной и той же ступени служебной лестницы. Иван приехал в Америку совсем недавно. Говорили, что он бежал из коммунистического блока во время русско-китайской войны, а Фред — Фред был коренным американцем, выходцем из самых обездоленных слоев общества, так сказать, потомственным бедняком. В манерах Ивана проявлялся лоск венгерского мастера фехтования, эдакая изысканность и оригинальность буквально во всем — воплощение изящества, элегантности, высокомерия. А грузный коротышка Фред, похожий на катящийся шарик, немедленно вызывал в памяти — и он сам отлично понимал это — хрестоматийный образ копа.

Краснорожего, раздувшегося от пива фараона. Если добавить еще и разницу в возрасте (Фреду было уже за пятьдесят, а Ивану едва за тридцать), а также то обстоятельство, что они работали в конкурирующих фирмах, — их взаимная нелюбовь обретала фатальный характер. Персонифицированный враг, воплощение того, что каждый из них люто ненавидел и против чего боролся.

Однако нельзя пренебречь возможностью перекинуться словечком-другим со вторым человеком в команде посредников Нефтяного концерна наедине, вне стен конференц-зала. Особенно когда сам ты — номер три в команде посредников Коммуникаций. Так что Фред подождал, пока Иван подойдет к нему своей неторопливо-небрежной походкой.