Эскорт не сопровождал Бела Риоза в его передвижениях, и это было нарушением установленных двором правил для Командующего флотом, базировавшимся в далеко еще не безопасной звездной системе у самых границ владений Империи.

Бел Риоз был молод и энергичен, и именно из-за его энергии не подверженный эмоциям и расчетливый двор послал его почти на самый край Вселенной. К тому же Генералу нельзя было отказать в любознательности. Она подогревалась страшными и невероятными историями, которые передавались из уст в уста сотнями людей, но почти не были известны большинству. А любая перспектива военного предприятия будоражила Риоза. Перед таким сочетанием ничто не могло устоять.

Он выбрался из своего старого планетохода и подошел к двери выгоревшего на солнце особняка, который и был целью его приезда. Он подождал. Фотонный глаз, охранявший вход, казалось, работал, но Генералу пришлось войти, толкнув дверь рукой.

Бел Риоз улыбнулся старику:

В недоступной для посторонних комнате сидели четверо. Время от времени они поглядывали друг на друга, но потом снова опускали глаза на разделявший их стол. На нем стояли четыре бутылки и столько же стаканов, наполненных, но нетронутых.

Наконец сидевший ближе всех к двери положил руку на стол и стал медленно отстукивать пальцами неровный ритм. Потом сказал:

— Ну что, так и будем сидеть и думать? Какая разница, кто начнет первым?

— Ты и говори, — ответил толстяк напротив. — Это тебе надо больше всех волноваться.

Бел Риоз прекратил раздраженно мерять шагами комнату и с надеждой взглянул на вошедшего адъютанта:

— Никаких известий о «Сверхновой»?

— Никаких. Поисковая группа прочесала все окрестное пространство, но приборы ничего не обнаружили. Командующий Юм доложил, что Флот готов к немедленному массированному удару.

Генерал покачал головой:

— Нет, из-за патрульного корабля… Пока еще рано. Скажи ему — удвоить… Нет, подожди. Я напишу приказ. Зашифруй и передай плотным лучом.

Клеон II был властелином Вселенной. Он страдал неизвестным тяжелым недугом. Странно, но эти два взаимоисключающих факта были совместимы. И таких случаев в человеческой истории великое множество.

Клеону II не было никакого дела до этих случаев. Размышления над длинным перечнем подобных фактов ни на йоту не уменьшают собственных страданий. Его согревала лишь мысль, что его прадед был предводителем пиратов на планете величиной с песчинку, а он проводил время во Дворце удовольствий Амменетика Великого, будучи прямым наследником Властителей Галактики, простирающейся в необозримое прошлое. Усилиями его отца Стэннела VI были закрыты всевозможные пути для недовольства, Галактика процветала, и, как следствие, ни одно облако восстания в течение 25 лет правления не затмевало его сверкающую славу. Но все же положение вещей его беспокоило.

Император Галактики и Властелин Вселенной откинул голову на подушки, чтобы заставить боль отступить. От их невесомой мягкости боль постепенно утихла, и, найдя удобное положение, он отдохнул немного. Потом с трудом сел и угрюмо осмотрел стены огромной спальни. Плохая комната для того, чтобы побыть одному, очень большая. Все комнаты были слишком велики.

Но лучше быть одному во время приступов болезни, чем терпеть ряженых придворных, их притворное сочувствие, их назойливое всепоглощающее занудство. Лучше оставаться одному, чем видеть эти непроницаемые маски, за которыми проглядывает лицемерное ожидание его смерти и расчеты на возможного наследника престола.

От светящейся точки Сайвенны силы Империи осторожно направились во мрак неизвестности на Периферию. Гигантские корабли преодолевали огромные расстояния, разделявшие блуждающие звезды на краю Галактики, и ощущали на себе их движение по самым крайним границам влияния Фонда.

Изолированные в течение двух столетий варварские миры вновь почувствовали власть Имперских Лордов на своей земле. Они подтвердили свою вассальную зависимость лишь перед лицом опасности массированного огневого удара по своим главным городам.

На планетах были оставлены гарнизоны людей в имперской униформе с погонами, на которых были Космический Корабль и Солнце. Старики снова вспомнили забытые истории времен их предков, когда Вселенная была огромной, богатой и мирной, и всегда те же Космический Корабль и Солнце правили ею.

Гигантские корабли продолжали приближаться к передовым базам Фонда. И по мере того, как новые миры попадали в паутину завоевания, в центральную Штаб-квартиру Бела Риоза на обнаженных утесах темной блуждающей планеты поступали донесения.

Первое впечатление Бэйты от Гавена никак нельзя было назвать захватывающим. Муж указал ей на него — тусклая звезда, затерявшаяся в пустоте на краю Галактики. Она находилась за последним скудным скоплением звезд, где одиноко теплились слабые огоньки. И даже среди них выглядела бедно и неприметно.

Торан понимал, что для начала семейной жизни красный карлик не очень-то подходящее место, и смущенно улыбнулся:

— Я понимаю, Бэй, — это не самая лучшая замена, ведь так? Я имею в виду — из Фонда сюда.

— Ужасная перемена, Торан. Мне не надо было выходить за тебя замуж.

Капитан Хан Притчер не привык к окружившей его роскоши, но тем не менее, она произвела на него впечатление. Самоанализ, как нечто абстрактное, приводил его в уныние — как и любая философия или метафизика, не связанная напрямую с его работой. Это помогало.

Его работа в основном заключалась в том, что Военное Ведомство называет «разведкой» и «слежкой». И к сожалению, несмотря на назойливую телевизионную болтовню, «разведка», «шпионаж» и «слежка» являются по своему характеру грязной работой постоянного предательства и торговли убеждениями. Общество оправдывает ее, если она ведется в «интересах государства». Но философия, казалось, всегда приводила Капитана Притчера к убеждению, что по такому святому поводу общество в целом всегда быстрее успокаивается, чем совесть отдельного индивидуума. Он боялся философии.

А сейчас, в роскошной приемной Мэра, его мысли невольно снова обратились к себе.

Постоянно кто-нибудь опережал его в повышении — даже не обладавшие такими способностями, как он, — и казалось, именно это им и помогает. Он выдержал нескончаемый поток нареканий и дисциплинарных взысканий и пережил все с честью. И упрямо придерживался убеждения, что несоблюдение субординации во имя этого святого «интереса государства» еще будет когда-нибудь наказано.

Итак, он был здесь, в приемной Мэра, с пятью солдатами почетного караула и с предчувствием военного трибунала.

Если с расстояния в семь тысяч парсеков отголоски падения Калгана перед полчищами Мула вызвали интерес у старого торговца, то опасения упрямого Капитана и раздражение педантичного Мэра на самом Калгане не имели никаких последствий и никого не заинтересовали. Это наглядный пример всему человечеству: расстояния как во времени, так и в пространстве добавляют веса событиям. К сожалению, нет свидетельств тому, что этот урок был когда-нибудь выучен как следует.

Калган всегда был Калганом. Он единственный во всей той области Галактики, казалось, не знал, что Империя пала, что Стэннелы больше не правят, что величие ушло безвозвратно и что покоя больше не будет.

Калган был роскошным, несмотря на рушащуюся доктрину Человечества, он сумел сохранить свою целостность как производителя развлечений, покупателя золота и продавца отдыха.

Он сумел избежать самых страшных превратностей истории, когда победитель мог бы уничтожить или нанести серьезный ущерб миру, до краев набитому наличными деньгами, на которые можно было бы купить даже то, что не продавалось.

И все же Калган стал штаб-квартирой военного правителя, и его мягкость была подчинена запросам военного времени.

«Ангар» на Калгане был сооружением совершенно особенным, рожденным необходимостью помещать огромное число кораблей, прилетающих издалека, а также разместить всех прибывающих. Светлый ум, первым придумавший такой простой выход из положения, моментально стал миллионером. Его наследники — по крови или по финансам — естественно входили в число самых богатых на Калгане.

Ангар тянется на многие мили, и самого слова «ангар» явно недостаточно, чтобы полностью его описать. Изначально это гостиница для кораблей. Путешественник платит вперед, и кораблю выделяется место, с которого он может подняться в космос в любой момент. Сам же приезжий живет, как и всегда, на корабле. Обычные гостиничные услуги, такие как замена припасов и медицинское обслуживание — за отдельную плату; простое обслуживание самого корабля, специальные путешествия по Калгану — за номинальную плату, естественно.

В результате приезжий объединяет оплату парковки корабля и гостиничный счет в одно целое, для экономии. Владельцы с большой выгодой продают во временное пользование полезную площадь. Правительство собирает огромные налоги. Все развлекаются. Никто не проигрывает. Все просто!

Человек, проходящий по широким коридорам, соединяющим многочисленные крылья Ангара, в прошлом получил большие барыши за новизну и полезность системы, описанной выше. Подобные воспоминания были хороши на досуге и уж, конечно, не подходили для теперешнего момента.

Корабли выглядели неповоротливыми из-за своей длины и ширины, лежа длинными рядами каждый в своем углублении. Человек проходил их ряд за рядом. И если бы его предварительное изучение всей системы учета Ангара было не полным и не дало необходимой информации, исключавшей любые сомнения в индикации каждого крыла — а в каждом находились сотни кораблей, — то все его специальные знания не помогли бы ему найти один корабль из сотен.

Имелись объяснения тому факту, что такой элемент, как «чистая наука», был самой свободной формой жизни в Фонде. В Галактике, где господство и даже выживание Фонда все еще зависело от превосходства его технологии, даже несмотря на свободный доступ к физической энергии в течении последних полутора столетий, определенный иммунитет принадлежал Ученому. В нем нуждались, и он знал это.

Точно так же существовало объяснение тому факту, что Эблинг Мис — лишь те, что не знали его, добавляли все титулы к его имени — был самой свободной формой жизни в «чистой науке» Фонда. В мире, где науку уважали, он был Ученым — с большой буквы и всерьез. В нем нуждались, и он это знал.

И так случилось, что, когда другие преклоняли колено, он отказывался. И при этом громко добавлял, что в свое время его предки не преклоняли колено ни перед каким вонючим мэром. Во времена его предков мэра можно было легко избрать и так же легко свалить, и единственными людьми, которые унаследовали что-либо по праву рождения, были прирожденные идиоты.

И так случилось, что когда Эблинг Мис решил просить Индбура удостоить его аудиенции, он не ждал обычной церемонии подачи своей просьбы наверх и снисходительного ответа вниз, а, набросив на плечи самый поношенный из своих двух форменных пиджаков и нахлобучив набекрень странную, неописуемого фасона шляпу, закурив запрещенную сигару, прошел мимо двух невнятно мычащих стражей и направился во дворец Мэра.

Первые сведения о вторжении Его Превосходительство получил, когда из своего сада услышал постепенно приближающийся рев увещеваний и ответный, еще более громкий, рев непристойной брани.