Старшина нашел у меня под подушкой Анатоля Франса. Под подушкой, вообще, не положено ничего держать. И если бы старшина нашел там сухарь или обмылок, даже письмо из дому, я получил бы наряд вне очереди, драил бы кафельный пол в коридоре после отбоя, когда все спят. Но Анатоль Франс совсем другое дело, Анатоль Франс открывает старшине необозримый и ничем не ограниченный простор для утверждения своего превосходства над всем окружающим миром.

Он пришел на занятия сияющий, как начищенный сапог, книгу нес торжественно перед грудью, как полковое знамя.

— Ну-ка, Анатоль Франс разбери и собери затвор, а мы засечем время.

За то время, пока я собирал тот проклятый затвор, можно было прочесть всего Анатоля Франса.

Но не понадобилось. В течение трех секунд ко мне навечно приклеилось прозвище — Анатоль Франс.