К научному творчеству Энгельса следует подходить с исторических позиций, связывая каждый его шаг в науке с развитием революционного движения пролетариата, теоретическим оружием которого с самого своего возникновения служил марксизм.

Соответственно каждому историческому периоду в творчество Энгельса включалась новая тематика, отвечавшая новым условиям общественного развития, происходило обобщение новых данных всемирной истории и науки.

Вместе с тем и само творчество Энгельса развивалось диалектически.

В первый период, до революции 1848 г., в произведениях Энгельса, особенно написанных совместно с Марксом («Святое семейство», «Немецкая идеология»), ясно прослеживается постепенная выработка всего марксистского учения в целом. В названных сочинениях, а наиболее ярко и последовательно в «Манифесте Коммунистической партии», учение марксизма изложено в целом, сформулированы в их взаимной связи все его важнейшие стороны и принципы.

В период 1848 – 1871 гг. происходила разработка отдельных сторон марксистского учения, его углубление и детализация, особенно по проблемам экономического базиса капиталистического общества и законов его исторического развития, из которых как раз и вытекала, как следствие, неизбежность его крушения, неизбежность пролетарской революции. Одновременно вставала задача всемерного развития исторического материализма, т.е. материалистического понимания истории, с чем были связаны исследования в области всей общественно-исторической науки.

Мы говорили о том, что научное творчество Энгельса включает в себя такую необъятную по объему и необычайно сложную и трудную по содержанию задачу, как систематизация всего марксистского учения, а вместе с этим – и всего человеческого знания вообще, поскольку марксизм так или иначе затронул все основные области человеческой жизни и деятельности, в том числе и человеческого знания. Для того чтобы взяться за такую задачу и решить ее с таким успехом, как это удалось сделать Энгельсу, надо быть в полном смысле слова

энциклопедически

образованным ученым, хорошо ориентирующимся в самых различных областях науки и практики, способным схватывать главное и решающее в пределах каждой науки, и вместе с тем не уходить в отдельные изолированные отрасли знания, теряя при этом понимание их всеобщей связи, их внутреннего единства, в котором отражается единство самого мира, заключенное в его материальности.

Именно таким ученым-энциклопедистом, ученым интегрального типа, тонко владеющим марксистским диалектическим методом, который дает возможность видеть сложнейшие связи и переходы между различными науками, был Энгельс. Маркс всегда восторгался универсальными познаниями Энгельса при удивительной гибкости его ума, благодаря чему Энгельс так легко мог переходить от одного предмета к другому. «Он – настоящая энциклопедия», – говорил Маркс об Энгельсе

[2]

.

Энциклопедичность Энгельса при его мастерском умении не теряться в частностях и схватывать прежде всего общее, объединяющее различные отрасли знания в одно единое целое, проявилась особенно ярко и наглядно при решении двух важнейших проблем своего времени.

Первой проблемой было изложение всего марксистского учения в целом, всех его главных составных частей. Этому посвящен классический труд Энгельса «Анти-Дюринг», где дается позитивное изложение трех основных составных частей марксизма путем их противопоставления по каждому пункту вздорным и реакционным писаниям мелкобуржуазного идеолога Евгения Дюринга. Все три части даны в их логической последовательности, которая отражает самый объект познания. Каждая из них излагалась Энгельсом также и в историческом разрезе, начиная с предшественников марксизма в данной области знания и кончая взглядами самих Маркса и Энгельса. В итоге получилась подлинная энциклопедия всего марксистского учения.

Второй пункт, где проявился талант Энгельса как ученого-энциклопедиста, касался большой проблемы, известной под названием классификации наук. Эту проблему Энгельс решал двояко: и в более широком, общем плане, охватывая все теоретические науки, и в более узком, частном плане, занимаясь детальной классификацией естественных наук, включая сюда и математику. О втором плане мы скажем ниже. Сейчас же остановимся на общем плане, охватывающем все науки. Уже из самого определения диалектики, как учения о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления, следует, что вся предметная действительность, весь мир – материальный и духовный – подразделяется Энгельсом на три основные области: природу, общество и мышление. Соответственно этому все фундаментальные (как теперь говорят) науки также могут быть подразделены на три большие группы: естественные науки, изучающие природу и ее законы, социально-экономические (исторические) науки, изучающие общество и его законы, и философские науки, в том числе логика, изучающие мышление человека. В эти последние входит и сама диалектика. Тем самым философия охватывает собой не только одну из трех областей предметного мира (мышление), но и все три его области с точки зрения тех законов, которые присущи не отдельным его областям, а всем трем одновременно. Это означает, что философия касается природы, общества и мышления, но только со стороны того общего, что их объединяет все вместе.

Вопрос о связи между диалектикой и естествознанием занимает центральное место во всех трудах Энгельса, посвященных философским и естественнонаучным проблемам. Исходным пунктом в решении этого вопроса служила Энгельсу философия марксизма, одним из основателей которой он был наряду с Марксом.

Определение предмета научной философии Энгельс строит на основе единства (совпадения) теории познания материализма с диалектикой, что составляет самую сердцевину диалектического материализма, его суть. Принцип единства диалектики и материалистической теории познания служит отправным для решения любых философских вопросов в марксистском учении.

Подобно Марксу, Энгельс трактовал и применял диалектику только в ее неразрывной связи с философским материализмом, т.е. только как материалистическую диалектику, и, соответственно этому, материализм только как диалектический материализм. Энгельс показывал, что малейшее отступление от диалектического понимания процессов внешнего мира, равно как и процессов в нашем собственном мышлении, неминуемо приводит к уступкам идеализму и агностицизму.

Так, Энгельс решительно критиковал гегелевскую концепцию тождества бытия и мышления, развитую Гегелем на основе абсолютного идеализма. Внешний мир (природа и общество) у Гегеля выступал как «инобытие» абсолютного духа, как отпечаток самодвижения понятий. Этому идеалистическому извращению действительности Энгельс противопоставил материалистический взгляд на человеческие понятия, рассматривая их как отображение действительных предметов. «Диалектика сводилась этим, – писал Энгельс, – к науке об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления: два ряда законов, которые по сути дела тождественны, а по своему выражению различны лишь постольку, поскольку человеческая голова может применять их сознательно, между тем как в природе, – а до сих пор большей частью и в человеческой истории – они прокладывают себе путь бессознательно… Таким образом, диалектика понятий сама становилась лишь сознательным отражением диалектического движения действительного мира»

Здесь Энгельс четко и последовательно проводит принцип единства диалектики и теории познания материализма. Ставя вопрос о диалектическом движении, о поступательном развитии от низшего к высшему, т.е. вопрос, касающийся диалектики, диалектического метода, он прежде всего обращается к выяснению того, чтó движется, чтó развивается в действительности, и того, чтó представляет собой отражение, отпечаток этого реального, объективного процесса. Без выяснения этого невозможно понять коренной разницы между гегелевским и марксистским пониманием диалектики. На вопрос: чтó движется и развивается в объективном мире? – Энгельс отвечает: действительные вещи, а не понятия, не мысленные построения человеческой головы. Понятия тоже движутся, тоже развиваются, но лишь как отображения реальной объективной действительности.

Исторический подход ко всем явлениям общественной, в частности духовной, жизни, равно как и к явлениям природы, давал возможность Энгельсу понять, откуда и как возникли те своеобразные процессы, которые происходили в современном ему естествознании. Исторический взгляд на науку второй половины XIX века помогал Энгельсу выяснять особенности встававших в то время проблем как во всем естествознании в целом, так и в отдельных его отраслях, и вместе с тем особенности методологической постановки нерешенных, но требовавших своего решения задач. Такой подход позволял понять истоки и характер протекавшей в то время борьбы между материализмом и идеализмом в естествознании при условии, что в целом материализм господствовал тогда в сознании естествоиспытателей, а идеалистические и агностические поветрия возникали как кратковременные увлечения, не способные надолго закрепиться в науке.

Видя источник всех бед в том, что естествоиспытатели не знают диалектики и не владеют ею, Энгельс главное внимание направил на то, чтобы доказать ее абсолютную необходимость для естествознания и разработать конкретные способы ее изучения и овладения ею учеными. Он писал, что здесь действительно нет никакого другого выхода, никакой другой возможности добиться ясности, кроме возврата в той или иной форме от метафизического мышления к диалектическому. Речь шла о приведении способа мышления ученых в соответствие с объективным содержанием самих естественнонаучных открытий. Энгельс указывал путь для всего естествознания к переходу на новую, более высокую ступень, когда диалектический метод будет применяться последовательно и осознанно.

Такой возврат к диалектике может совершаться различным образом. «Он может проложить себе путь стихийно, просто благодаря напору самих естественнонаучных открытий, не умещающихся больше в старом метафизическом прокрустовом ложе. Но это, – предупреждал Энгельс, – длительный и трудный процесс, при котором приходится преодолевать бесконечное множество излишних трений. Процесс этот… может быть сильно сокращен, если представители теоретического естествознания захотят поближе познакомиться с диалектической философией в ее исторически данных формах. Среди этих форм особенно плодотворными для современного естествознания могут стать две»

Первая форма – это греческая философия, в многообразных школах которой в зародыше даны почти все позднейшие типы мировоззрений. Поэтому и естествоиспытатели, если они захотят проследить историю возникновения своих теперешних воззрений, должны обращаться к грекам. Вторая форма диалектики, особенно близкая именно немецким естествоиспытателям, это – классическая немецкая философия от Канта до Гегеля, в первую очередь Гегель, в произведениях которого «мы имеем обширный компендий диалектики, хотя и развитый из совершенно ложного исходного пункта»

Так Энгельс помогал современным ему ученым избавляться от сковывающих их мышление традиций метафизики и овладевать диалектикой.

Выдающуюся страницу в творческой биографии Энгельса составляет критика враждебных материализму концепций в науке. Мы ограничимся здесь только естествознанием.

Энгельс никогда не останавливался на поверхностной стороне дела и стремился довести свою критику до вскрытия гносеологических источников (или «корней», как говорил Ленин). Он всегда противопоставлял неправильному решению проблемы, которое давали идеалисты и агностики, механисты и метафизики, свое конструктивное решение, исходящее из принципов материалистической диалектики. Подобно Марксу, он был критиком-созидателем в полном смысле слова. Лучшим способом сокрушить своего философского противника и защитить от него материализм и диалектику он считал творческую разработку данного вопроса.

В качестве типичного образца идеалистических концепций в естествознании Энгельс подверг сокрушительной критике идею «первого толчка», т.е. допущение божественного творческого начала, якобы способного создавать те или иные вещи и процессы или системы вещей и процессов в природе. При критическом обсуждении подобных концепций «вопрос об отношении мышления к бытию, – как отмечал Энгельс, – …вопреки церкви принял более острую форму: создан ли мир богом или он существует от века?»

[30]

Энгельс показал, что к идее бога-творца идеалисты и метафизики прибегают в каждом случае, когда возникновение того или иного явления природы еще невозможно объяснить естественными причинами, исходя из принципа развития природы. Во всех таких случаях материалист, стоящий на позициях диалектики и применяющий принцип развития, ищет реальное продолжение оборванной пока еще генетической нити, которая связывает известные уже формы природы с другими, еще неизвестными нам, или с такими, чья связь с известными нам формами еще не открыта. Идеалист-метафизик поступает прямо противоположным образом. Он заявляет, будто единственной причиной, которой только и можно «объяснить» отсутствующее звено в наших знаниях, служит бог-творец, создающий якобы тот предмет или тот процесс, естественное происхождение которого еще не выяснено.

Гносеологическим источником идеализма и теологии служит метафизика, а именно идея абсолютной неизменности, неспособности к развитию либо природы в целом, либо той или иной ее области. Так, характеризуя науку первой половины XVIII века, Энгельс отмечал ее отличительную особенность: «Для естествоиспытателей рассматриваемого нами периода он (мир. –

Экономическое учение марксизма разработано главным образом в трудах Маркса. Главным образом благодаря Марксу и его «Капиталу» сформировалась и получила всемирно-историческое признание пролетарская политическая экономия.

Но и Энгельс сыграл выдающуюся роль в формировании и развитии этой науки. Он автор гениальных «Набросков к критике политической экономии» – первой экономической работы, которая была написана с позиций социализма и рабочего класса и которую высоко ценил Маркс. Его перу принадлежит целый ряд других произведений, трактующих проблемы политической экономии. Достаточно назвать «Положение рабочего класса в Англии», «К жилищному вопросу», «Анти-Дюринг». Энгельс дал первую научную формулировку некоторым важным политико-экономическим идеям и положениям.

Широко известны заслуги Энгельса в подготовке различных изданий и пропаганде «Капитала» Маркса. Его работа по II и III томам «Капитала» столь разнообразна и значительна, что В.И. Ленин имел полное основание говорить об этих томах, как о труде двух авторов – Маркса и Энгельса.

После смерти Маркса, выполняя его волю, Энгельс из рукописей, еще не полностью готовых к печати, сделал, целиком в духе Маркса, стройные книги и выпустил оба тома в свет. Особенно сложной и по существу исключительно творческой была задача создания из отдельных отрывков и разных по характеру и времени исполнения рукописей, а иногда даже на основе только намеченных тем, таких глав, которые органически вошли бы в общую структуру сочинения. Энгельсом написаны новые примечания, многочисленные, часто довольно обширные и всегда наполненные глубочайшим содержанием вставки в авторский текст, особенно там, где требовались пояснения и иллюстрации с помощью новых материалов, которыми не располагал Маркс.

Невозможно переоценить научное значение тех предисловий, которыми снабдил Энгельс II и III тома. К III тому, кроме того, он написал специальное дополнение на 2 печатных листа о законе стоимости и норме прибыли.

Об исключительном даровании Энгельса-экономиста ярко свидетельствует тот большой вклад, который он внес в разработку предмета и метода политической экономии.

В этих важнейших вопросах буржуазная политическая экономия, включая классиков, оставила такое наследие, которое более всего нуждалось в преодолении или в критической переработке. Даже А. Смит и Д. Рикардо не смогли дать четкой и отвечающей подлинным задачам исследования формулировки предмета политической экономии. Их метод в основных своих положениях был также неприемлем.

Так, А. Смит целью своего главного труда считал «выяснение того, в чем состоял доход главной массы народа или какова была природа тех фондов, которые в различные века и у различных народов составляли их годовое потребление»

[81]

.

Завершитель классической школы Д. Рикардо главную задачу политической экономии видел в определении законов, которые управляют распределением всего продукта между владельцами земли, собственниками денег или капитала и рабочими, хотя по существу Рикардо занимался производством и в своей общей экономической теории в пределах буржуазного кругозора более или менее удачно изложил физиологию буржуазного общества.

Не давали никаких определений предмета или самые плоские определения его давали вульгарные экономисты типа Мак-Куллоха, Сениора и др. По их разумению, политическая экономия призвана находить объяснения того, из чего состоит богатство, с помощью каких средств оно производится, увеличивается, уменьшается и на основе каких законов оно распределяется

[82]

. Законы производства обычно упускались из виду, история изгонялась в область распределения.

Энгельс не только дал определение предмета политической экономии в широком смысле, но и занимался разработкой самого этого предмета. В своих экономических исследованиях и обобщениях, особенно в 80 – 90-е гг., он нередко исследовал докапиталистические отношения, показывал следы и рудименты прежних формаций на теле буржуазного организма.

Следует сказать, что буржуазная экономическая наука вообще игнорировала формы, предшествовавшие капиталистической эпохе. Изыскания, которые доказывали существование в прошлом иных формаций, чем капитализм, объективно могли наводить на мысль, что и капитализм когда-то возник и когда-то непременно должен исчезнуть. Такие выводы противоречили, естественно, классовым интересам буржуазии.

Первые серьезные исследования в этой области были осуществлены основоположниками марксизма. Энгельс указывал в «Анти-Дюринге», что почти исключительно работам Маркса мы обязаны «всем тем, что установлено до сих пор в области теоретического исследования добуржуазной экономики»

[110]

. Но и сам Энгельс внес в эту область знаний свою большую лепту.

Всеобщим признанием пользуется классическое произведение Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», в котором рассмотрены экономические отношения старого общества, покоящегося на родовых объединениях, и «нового» общества, «цивилизации», где уже имеет место эксплуатация угнетенных масс исключительно в интересах господствующего класса.

Как отмечал сам Энгельс в предисловии к первому изданию этого труда, Маркс имел намерение в специальной работе изложить результаты исследований американского историка древнего общества Льюиса Г. Моргана в связи с материалистическим пониманием истории. Но он не успел выполнить это намерение. Это сделал Энгельс, написав «Происхождение семьи, частной собственности и государства»

[111]

.

Смена феодализма отношениями наемного труда с социальной точки зрения означала смену одной формы эксплуатации другой ее формой. Провозгласив приверженность различным свободам, буржуазия на деле ввергла основную массу народа в новое экономическое рабство. Люди остались несвободны. Зато технические средства труда на капиталистической почве получили для своего развития небывалый простор. Громадное преимущество капитализма над феодализмом было доказано прежде всего на примере Англии.

Начиная со второй половины XVIII века в этой стране произошли существенные изменения в технике и технологии промышленного производства, были изобретены и внедрены в промышленность паровая машина и механический ткацкий станок, а также другие машины, машинный труд одержал победу над ручным трудом, в громадных размерах выросли производительность труда и объем промышленного производства, промышленность начала оказывать революционизирующее влияние на земледелие. Это был подлинный промышленный переворот.

Энгельс первым среди экономистов оценил всю глубину и значение промышленного переворота в Англии. Он первым дал научное истолкование его разнообразных последствий.

Важнейшие социально-экономические проблемы промышленного переворота обстоятельно рассматриваются в книге Энгельса «Положение рабочего класса в Англии», написанной с сентября 1844 по март 1845 года. Здесь Энгельс первый применил и само понятие промышленной революции. Это крупное сочинение 24-летнего автора, еще раньше снискавшего себе славу выдающегося мыслителя

[129]

, навсегда вошло в историю мировой социалистической литературы как одна из ее замечательных жемчужин.

Труд Энгельса чрезвычайно высоко ценили Маркс и Ленин.

Исторические судьбы России, прошлое, настоящее и будущее этой крупнейшей мировой державы, положение русского и других народов России с их необычайно богатыми революционными и культурными традициями вызывали неизменный интерес у Энгельса. Он хорошо владел русским языком, был знаком с разнообразной русской литературой, изучал по первоисточникам социально-экономические отношения в России, поддерживал регулярные дружеские контакты со многими русскими. Особенно возрос интерес Энгельса к проблемам России, и в частности к данным о ее экономическом положении и развитии, после Крымской войны 1853 – 1856 годов.

Славное имя великого друга и соратника Маркса было известным и уважаемым в передовых кругах русского общества еще до зарождения массового социал-демократического движения в России.

Отношение Энгельса к России было не однозначным. Он справедливо отмечал, что «царская Российская империя является главным оплотом, резервной позицией и вместе с тем резервной армией европейской реакции»

[155]

. Отсюда резкая критика русских порядков, внешней и внутренней политики царского самодержавия, критика, которую иные нечистоплотные «исследователи» стараются представить доказательством неприятия Энгельсом всего русского, его яростного и непримиримого русофобства.

Всячески разоблачая деспотизм русского самодержавия, Энгельс в то же время верил в светлое будущее России; в начале 80-х годов он высказывал убеждение, что «Россия представляет собой передовой отряд революционного движения в Европе»

[156]

.

Известный русский революционер Г.А. Лопатин рассказывает, что в беседах с ним Энгельс называл Россию Францией XIX века. К этому выводу его приводила трезвая научная оценка внутреннего и международного положения России, особенно того факта, что экономическое положение огромной массы народа становится все более нестерпимым.

Материалистическое понимание истории (исторический материализм) Энгельс считал открытием Маркса – первым из его двух великих открытий (второе – теория прибавочной стоимости). Этот факт он подчеркивал неоднократно: и в «Анти-Дюринге», и в статье «Карл Маркс», и в речи на могиле Маркса, и в ряде других случаев

[194]

.

Но еще до того, как Маркс создал целостную концепцию материалистического понимания истории, Энгельс самостоятельно шел к аналогичному результату. Об этом писал Маркс в предисловии к «К критике политической экономии» и в ряде случаев говорил сам Энгельс.

На протяжении почти четырех десятилетий вместе с Марксом разрабатывал Энгельс эту материалистическую концепцию.

После смерти Маркса Энгельс в течение еще 12 лет продолжал развивать все стороны марксистской теории, в том числе и материалистическое понимание истории.

Каков же собственный вклад Энгельса в создание и разработку исторического материализма? В какой мере удалось ему самостоятельно прийти к материалистическому пониманию истории, что внес он в дальнейшее развитие этой концепции?

В 1888 г. в предисловии к английскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» Энгельс, изложив основную идею материалистического понимания истории и подчеркнув, что она «принадлежит Марксу», писал: «К этой мысли… оба мы постепенно приближались еще за несколько лет до 1845 года»

[195]

.

Как показывают факты, это свидетельство является совершенно точным.

Интерес Энгельса к общим законам развития человеческого общества, к общим закономерностям исторического процесса проявился сравнительно рано. Определенную роль сыграло, конечно, влияние гегелевской философии истории.

Как свидетельствуют письма Энгельса его школьным товарищам братьям Греберам за 1839 г., именно в это время 18-летний Энгельс близко познакомился с философией Гегеля и фактически примкнул к левому крылу гегелевской школы, к младогегельянцам. В начале следующего, 1840 г. он штудирует «Философию истории» Гегеля, и она производит на него огромное впечатление

[196]

. В это же время в статьях «Ретроградные знамения времени» и «Реквием для немецкой „Adelszeitung“» он развивает свое собственное понимание исторических идей Гегеля

[197]

.

В гегелевской философии истории Энгельса привлекли идеи диалектики, прогресса, свободы. Но в те годы он, разумеется, полностью разделял свойственное не только гегелевской, но и вообще всей предшествующей марксизму, философии – идеалистическое понимание истории.

Переход к материалистическому пониманию истории, даже в самом первоначальном его виде, произошел значительно позднее, года через три. Сам Энгельс связывает его со своим пребыванием в Англии и датирует первым манчестерским периодом своей жизни.

В апреле 1845 г. Энгельс приехал к Марксу в Брюссель. Как он впоследствии вспоминал, во время этой новой встречи Маркс изложил ему свое материалистическое понимание истории в почти сложившемся виде, и они решили сообща всесторонне разработать это новое мировоззрение. Это намерение было выполнено позднее в форме критики идеализма немецкой послегегелевской философии в рукописи «Немецкой идеологии». В процессе становления материалистического понимания истории эта работа представляет решающий этап. Здесь впервые материалистическое понимание истории было разработано как целостная концепция. Главная роль в создании этой концепции принадлежала Марксу.

При анализе содержания «Немецкой идеологии» возникает специфическая трудность. Дело в том, что в отличие от первого совместного произведения Маркса и Энгельса – «Святого семейства», – где разделение труда было проведено очень просто, так что в оглавлении книги против названия каждой главы и каждого параграфа было указано, кто является автором, – в «Немецкой идеологии» такое разграничение оказалось невозможным, потому что эту рукопись Маркс и Энгельс создавали, сидя буквально за одним столом. Поэтому выделить собственный вклад Энгельса в осуществленную здесь разработку материалистического понимания истории крайне трудно.

Наиболее эффективный способ, с помощью которого можно попытаться как-то дифференцировать то, что внесли в общий труд Маркс и Энгельс, – это сопоставление содержания «Немецкой идеологии» с содержанием других, в особенности предшествующих произведений каждого из них. Такое сопоставление приводит к выводу, что подавляющее большинство всех сколько-нибудь существенных теоретических положений «Немецкой идеологии» исходит от Маркса. Факты, таким образом, очень точно подтверждают общую оценку Энгельсом роли Маркса в выработке нового мировоззрения. Другое дело, что со времени написания «Немецкой идеологии» разработанная здесь теория стала общим достоянием обоих авторов, значит, обогатились и воззрения самого Энгельса.

«Немецкая идеология» – подлинная энциклопедия раннего марксизма. Основное достижение этого великого труда – открытие диалектики производительных сил и производственных отношений. Здесь Маркс и Энгельс впервые по существу выяснили диалектику развития производительных сил и производственных отношений. Это важнейшее открытие было сформулировано здесь как диалектика производительных сил и формы общения.

Суть их диалектического взаимодействия сводится к следующему. Производительные силы определяют форму общения (общественные отношения). Развитие производительных сил приводит к тому, что прежняя форма общения перестает соответствовать более развитым производительным силам и превращается в их оковы. Это противоречие между производительными силами и формой общения, определяющее все исторические коллизии, разрешается путем социальной революции. На место прежней, ставшей оковами, формы общения становится новая, соответствующая более развитым производительным силам, форма общения. И так этот процесс повторяется в истории снова и снова. И каждый раз общество поднимается с одной ступени развития на другую, более высокую.

Период становления материалистического понимания истории по существу завершается в 1845 – 1846 гг. работой над «Немецкой идеологией». После этого начинается период развития в собственном смысле слова. Развитие сложившегося материалистического понимания истории проходит через ряд фаз. Первая из них охватывает время до начала революции 1848 года. Помимо работ Маркса («Нищета философии», «Морализирующая критика и критизирующая мораль», «Наемный труд и капитал»), главный интерес с точки зрения материалистического понимания истории представляют в это время две работы Энгельса: «Коммунисты и Карл Гейнцен» и «Принципы коммунизма». Эту фазу развития завершает «Манифест Коммунистической партии». Работа Энгельса над этими произведениями относится к последнему кварталу 1847 года.

В качестве одного из идеологических противников коммунизма осенью 1847 г. выступил мелкобуржуазный радикал К. Гейнцен. В полемике с ним Энгельс использовал ряд аргументов, заимствованных из материалистического понимания истории.

Так, в одном месте он ссылается на то, что «отношения собственности каждой эпохи являются необходимым результатом присущего этой эпохе способа производства и обмена». В другом месте он высмеивает так называемые «вечные истины» морали и говорит, что «эти вечные истины ни в коем случае не являются основой, а, наоборот, являются продуктом того общества, в котором они фигурируют»

[224]

. Впоследствии эта тема будет развита в «Манифесте Коммунистической партии» и особенно в «Анти-Дюринге», в специальной главе под названием «Мораль и право. Вечные истины»

[225]

.

Процесс выработки Марксом и Энгельсом программного документа Союза коммунистов прошел три стадии. Первую из них представляет недавно найденный первоначальный вариант, написанный рукой Энгельса, под названием «Проект Коммунистического символа веры» (он датирован: «Лондон, 9 июня 1847 г.»), вторую – «Принципы коммунизма» (конец октября 1847 г.) и, наконец, заключительную третью – «Манифест Коммунистической партии» (декабрь 1847 г. – январь 1848 г., опубликован в феврале 1848 г.). Сравнительный анализ этих трех стадий представляет огромный интерес, поскольку он позволяет выявить общую тенденцию развития, определить, в каком направлении происходили изменения программы возникающей коммунистической партии. Нас здесь интересует пока только один аспект: материалистическое понимание истории.

Как при разработке теории, в «Немецкой идеологии», так и при разработке программы партии, в «Принципах коммунизма» и особенно в «Манифесте Коммунистической партии», материалистическое понимание истории выступает в качестве теоретической предпосылки, основы, обоснования неизбежности пролетарской революции и перехода к коммунистическому обществу.

К 1848 г. процесс становления марксизма как целостного специфически нового мировоззрения и как мировоззрения определенной политической партии – партии пролетариата – в общем завершился. Европейская революция 1848 – 1849 гг. явилась первой исторической проверкой марксизма, в том числе и материалистического понимания истории. Революция подтвердила правильность и вместе с тем показала необходимость дальнейшего развития марксизма, развития прежде всего его экономической теории.

«При богатстве и разносторонности идейного содержания марксизма, – писал В.И. Ленин в статье „Наши упразднители“ (1911 г.), – ничего нет удивительного в том, что… различные исторические периоды выдвигают особенно вперед то одну, то другую сторону марксизма. В Германии до 1848 года особенно выдвигалось философское формирование марксизма, в 1848-ом году – политические идеи марксизма, в 50-ые и 60-ые годы – экономическое учение Маркса… От совокупности исторических условий зависит

преобладание интереса

к той или другой стороне»

[231]

.

В период до 1848 г., особенно в 1843 – 1846 гг. преобладало формирование философии марксизма и прежде всего материалистического понимания истории. В период революции 1848 – 1849 гг. на первый план выдвинулась разработка политического учения марксизма. Разработка материалистического понимания истории в это время не была непосредственной целью теоретической деятельности основоположников марксизма. Но само оно играло роль одной из главных теоретических и методологических основ дальнейшего развития марксизма.

После начала революции Маркс и Энгельс смогли вернуться в Германию и здесь, в Кёльне, они стали издавать «Neue Rheinische Zeitung», – по определению Ленина, «лучший, непревзойденный орган революционного пролетариата»

[232]

. Материалистическая теория истории дала им ключ к пониманию происходящих событий. «В „Коммунистическом манифесте“, – указывал Энгельс, – эта теория была применена в общих чертах ко всей новой истории; в статьях в „Neue Rheinische Zeitung“ Маркс и я постоянно пользовались ею для объяснения текущих политических событий». «Революция бросила нашу партию на политическую арену и тем самым сделала для нее невозможным преследование чисто научных целей. Тем не менее основное воззрение

Анализ статей «Neue Rheinische Zeitung» показывает, что в период самой революции никаких существенных изменений в основах материалистического понимания истории не произошло. Материалистическая концепция вполне оправдала себя, в особенности теория классовой борьбы. Но революция дала богатый материал для размышлений. Она не привела, как можно было предполагать, к крушению буржуазного общества. Этот кардинальный факт требовал объяснения. Объективно это вело к дальнейшим исследованиям в двух направлениях: более глубокое изучение экономической основы общества и учет влияния надстроечных факторов.

Роль Фридриха Энгельса как великого пролетарского ученого не может быть по-настоящему оценена без учета того огромного вклада, который он внес в историческую науку. Речь идет не только об участии его в разработке самого методологического фундамента исторической науки – теории исторического материализма, но в данном случае о глубоком применении историко-материалистического метода к исследованию конкретных сторон исторического процесса, об Энгельсе как исследователе различных исторических явлений. Результаты этой научной деятельности Энгельса необычайно обогатили историческую науку, принесли неоспоримые доказательства правильности материалистического понимания истории, способствовали уточнению и усовершенствованию этого понимания.

Наследство Энгельса, относящееся к области исторической науки, весьма велико. Систематическое изучение его чрезвычайно важно для понимания прогресса этой науки в целом. Оно необходимо еще и потому, что значение творчества Энгельса как историка упорно замалчивается представителями буржуазной историографии

[432]

. Буржуазные, а также реформистские авторы нередко изображают Энгельса лишь популяризатором и пропагандистом, ничего якобы не сделавшим в исторической науке в исследовательском плане

[433]

.

Среди буржуазных ученых раздаются, разумеется, и более трезвые голоса. Рост влияния марксизма, повышающийся интерес к нему побуждают некоторых историков более объективно отнестись к историческим произведениям Энгельса. Так, автор предисловия к последнему американскому изданию работ Энгельса «Крестьянская война в Германии» и «Революция и контрреволюция в Германии» Леонард Кригер, хотя он и не разделяет материалистического понимания истории и стремится искусственно найти некие различия в подходе к историческому материалу у Маркса и у Энгельса, в целом отзывается о публикуемых произведениях как об образцах классической исторической литературы. В его глазах это – глубоко оригинальные, новаторские труды, не утратившие своего научного значения и по сей день

[434]

Однако общей тенденцией буржуазной и реформистской литературы все же продолжает оставаться умаление заслуг Энгельса и как теоретика, и как историка. Марксистская историография далеко не по всем линиям сумела еще в этом отношении противопоставить нигилистическому толкованию роли Энгельса выяснение его подлинного места в развитии исторической науки. Имеющиеся работы на тему «Энгельс-историк» в общем носят фрагментарный характер, освещая взгляды Энгельса на отдельные исторические проблемы. Даже в обобщающих трудах

Исключительное внимание, с которым Энгельс относился к исторической науке, объяснялось не только его личными склонностями, но прежде всего сознанием важности этой отрасли знания. Открытие Марксом материалистического понимания истории Энгельс считал величайшим достижением человеческой мысли. Однако, для того чтобы метод диалектического материализма утвердился в науке и стал подлинной теоретической базой пролетарского мировоззрения, необходимо было дать ему широкое и разностороннее обоснование, а также образцы его успешного применения в разных областях, в том числе и в области истории. По существу стояла задача переосмысливания в свете новой материалистической концепции всего исторического процесса, суммирования с новых позиций накопленных историками фактических данных и обобщения вновь добытого материала. Такого рода работа начата была Марксом и Энгельсом уже в «Немецкой идеологии».

Разумеется, охватить все стороны исторического процесса не могли даже такие гении, как Маркс и Энгельс. На первый план в их творчестве выдвигались в разное время те или иные узловые исторические проблемы, разработка которых была первоочередной с точки зрения стоявших тогда главных теоретических и практических задач рабочего движения. Но сама задача анализа хода всемирной истории, как таковой, под углом зрения материалистической концепции стояла постоянно и ими было сделано немало для ее решения.

Как уже отмечалось в этой книге, историзм органически присущ марксизму. К любому явлению природы и общественной жизни материалистическая диалектика требует подходить как к процессу, выяснять его происхождение, присущие ему внутренние противоречия, тенденции его развития. Поэтому занимался ли Маркс политической экономией, а Энгельс естествознанием или военным делом или каким-либо другим предметом, изучение его в историческом аспекте, исследование его генезиса и эволюции составляло всегда неотъемлемую часть анализа. В результате творчество Маркса и Энгельса в любой области приводило, как правило, и к обогащению исторической науки. Их произведения на экономические, философские, военные и другие темы часто одновременно являлись историческими трудами, не говоря уже о написанных ими специальных исторических работах.

Обобщение исторического опыта освободительной борьбы трудящихся было важнейшим источником для разработки теории научного коммунизма, программы и тактики революционного пролетариата и его авангарда – пролетарской партии. «Мы же не высасываем тактику из пальца, а вырабатываем ее, исходя из меняющихся условий», – говорил Энгельс

Теоретические, политические и идеологические задачи, стоявшие перед Марксом и Энгельсом, требовали, таким образом, постоянного обращения к истории. Разработкой исторических проблем занимались оба основоположника марксизма. Если в творческом содружестве двух гениальных ученых, плодом которого явилось создание марксистской теории, ведущая роль в ряде областей (открытие материалистического понимания истории, создание пролетарской политической экономии) принадлежала, как неоднократно подчеркивал и сам Энгельс, Марксу, то как исследователь-историк Энгельс был равным партнером своего великого друга. По масштабам охвата исторических проблем, по глубине их интерпретации, по теоретическому уровню своих исторических работ он закономерно занимает место в одном ряду с Марксом как один из основателей и корифеев марксистской историографии.

В «Немецкой идеологии» Марксом и Энгельсом были заложены методологические основы научной периодизации всемирной истории. Базой этой периодизации послужило учение о прогрессивной смене общественных формаций («форм общения», употребляя тогдашнюю терминологию основоположников марксизма). В «Немецкой идеологии» были обрисованы и контуры общего хода исторического прогресса, ступенями которого явились первоначальная, первобытная стадия развития общества, отличавшаяся общей («племенной») собственностью и отсутствием классового деления, рабовладельческая стадия, феодализм и капитализм. Каждой стадии соответствовал определенный уровень развития разделения труда и определенная форма собственности, обусловливавшая господствующий тип общественных отношений. Высшей ступенью развития человеческого общества, доказывали авторы «Немецкой идеологии», должен стать коммунизм, к установлению которого с исторической неизбежностью ведет развитие производительных сил, непримиримый антагонизм их с существующими капиталистическими отношениями – антагонизм, находящий свое выражение в борьбе классов капиталистического общества, а свое разрешение только в коммунистической революции

[447]

.

Эта общая картина общественного развития служила самим ее авторам постоянным ориентиром для осмысливания отдельных сторон исторического процесса, членения его на определенные периоды, уяснения характера определенных эпох. Энгельс, в частности, целиком или частично исходил из нее в своих основных исторических исследованиях. В «Анти-Дюринге» он оперирует понятиями первобытное, рабовладельческое, феодальное и буржуазное общество как обозначениями основных этапов, через которые прошло в своем развитии человечество

[448]

. Коммунизм рассматривается как формация, идущая на смену капитализму, как будущее человечества. В работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельс, говоря о трех великих формах порабощения – рабстве, крепостничестве и наемном труде, – характерных «для трех великих эпох цивилизации», также по существу рассматривает всю историю с позиций пятичленного ее деления

Однако, считая такую периодизацию в целом правильной, отражающей в общих чертах действительный характер закономерного хода исторического развития и последовательность смены его главных ступеней, Маркс и Энгельс никогда не превращали ее в некую жесткую и непреложную схему, шаблон, который можно безоговорочно прикладывать к истории в любом случае, не считаясь со своеобразием исторического процесса у народов разных стран и континентов. Общая периодизация выражала как бы генеральное направление исторического процесса, само же конкретное осуществление его было у разных народов связано со значительными модификациями, отклонениями от общего пути, даже зигзагами.

В необходимости дальнейшего углубления этой общей периодизации убеждались и сами основоположники марксизма. В 1859 г. Маркс наряду с покоящимся на рабстве античным способом производства отметил особый тип производственных отношений – азиатский способ производства, господство которого составило целую эпоху в экономической истории человечества, наступившую после первобытных времен. В представлении Маркса, как это явствует из его работы «Критика политической экономии» (главная часть экономических рукописей 1857 – 1859 гг.), это была первая форма антагонистических отношений, выражавшихся в подчинении деспотической правящей верхушке, которая сосредоточила в своих руках управление ирригационными работами, полупервобытных, патриархально замкнутых сельских общин

Историческая эволюция многих народов, полагал Энгельс, происходила по ряду причин отнюдь не в строгом соответствии с общей периодизацией всемирной истории. Некоторые из них, в частности, по существу не знали рабовладельческой стадии развития. Так, отмечая наличие рабства у кельтов древней Ирландии, Энгельс своими исследованиями установил, что оно не оказало у них заметного влияния на общественный строй

Исключительные заслуги принадлежат Энгельсу как историку в области исследования истории первобытного общества. Следует при этом отметить вполне самостоятельный характер самого пути формирования взглядов Маркса и Энгельса на первобытную стадию истории человечества. Разумеется, эти взгляды складывались не в отрыве от общего прогресса науки в этой области. Маркс и Энгельс опирались на важнейшие открытия, сделанные археологами, геологами, этнографами, антропологами и другими учеными. Они в полной мере оценили значение трудов Буше де Перта, Ч. Лайеля (в частности, его книги «Геологические доказательства древности человека», вышедшей в 1863 г.), Ч. Дарвина («Происхождение видов», 1859, «Происхождение человека», 1871 г.), Г. Маурера, И.Я. Бахофена («Материнское право», 1861 г.), Л.Г. Моргана («Древнее общество», 1877 г.), М.М. Ковалевского и др.

[455]

На основе конкретного фактического материала, приведенного этими учеными, а также сделанных ими многих выводов воззрения Энгельса на первобытный строй приобрели ту зрелую форму, в которой они излагаются в его классическом труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Однако на формирование и развитие этих воззрений влияли и собственные исследования Энгельсом древних обычаев и общественных институтов разных народов, в частности, кельтов Ирландии и Уэльса, древних германцев и т.д.

Еще до появления работы Моргана у Маркса и Энгельса складывались представления об общественном устройстве первобытных народов, до некоторой степени предвосхитившие выводы американского ученого и эволюцию передовой научной мысли в этой области в целом. В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс рассматривали первобытное состояние как стадию, в которой общественные отношения покоились на совместной собственности племени, представляя собой своего рода племенной коммунизм. Подчеркивали они и первостепенное значение на этой ступени естественных родственных связей, скреплявших первобытные племенные или родовые коллективы (ясного представления о соотношении между родом и племенем в тогдашней науке не существовало). Правда, в понимании первобытных форм семьи они не отошли тогда еще от общераспространенного отождествления их с семьей более позднего времени.

Для уяснения структуры первобытного общества важную роль сыграло изучение Марксом и Энгельсом азиатской, в частности, индийской общины в 50-е годы. Мнение о принципиальном различии между семейными отношениями в первобытную эпоху и последующей моногамной, индивидуальной семьей у Маркса определилось уже в 1859 году. Энгельс высказался в этом же духе в 1870 г., еще до выхода в свет книги Моргана и, по-видимому, до знакомства с книгой Бахофена. Он писал в рукописи по истории Ирландии, что существовавшие у ирландских кельтов формы брака, допускавшие гораздо большую свободу половых отношений, чем при индивидуальной семье, «имели место у всех диких народов»

Важной вехой в развитии взглядов Энгельса на первобытное общество явились его занятия историей древних германцев в начале 80-х годов. Результаты этих исследований еще более укрепили Энгельса в тех выводах, которые были сделаны им независимо от Моргана и потом уточнены и конкретизированы на основании материалов его книги. Да и самый выход в свет моргановского «Древнего общества» не стал для Энгельса пределом в его дальнейших занятиях первобытной историей. Он продолжал изучать новую литературу, работы об австралийцах Файсона и Хауитта, труды Вестермарка, Жиро-Тёлона, Летурно, Банкрофта, Ковалевского и других ученых. На основании нового материала он внес по сравнению с данными Моргана значительные уточнения в 4-е издание «Происхождения семьи, частной собственности и государства»

Энгельс поддержал концепцию выдающегося американского этнографа как ученый, стоящий на самых передовых позициях в науке. Такой ученый всегда глубже других воспринимает наиболее прогрессивные явления в любой отрасли науки. Идеи Моргана оказались к тому же весьма близки к собственным взглядам Маркса и Энгельса. Критическое усвоение положений труда Моргана позволило конкретизировать и развить дальше эти взгляды, оплодотворить и общую материалистическую теорию исторического процесса. Научные заслуги Моргана, признанные Энгельсом, поэтому отнюдь не умаляют его собственного вклада в разработку первобытной истории. Интерпретация Энгельсом взглядов Моргана в свете исторического материализма и собственных результатов изучения истории, прежде всего на кельтских и германских материалах, – отнюдь не популяризация содержания книги Моргана, а некий качественно более высокий синтез достижений передовой этнографической науки и марксистского понимания исторического процесса, его отдельных стадий.

Одной из крупнейших заслуг Энгельса как историка явилось выяснение исторических причин разложения первобытнообщинного, родового строя и перехода к классовому обществу. Здесь самостоятельная роль Энгельса по сравнению с Морганом выступает особенно выпукло, Морган по существу ограничился констатацией смены эпохи «варварства» эпохой «цивилизации». Энгельс, подходя к проблеме как подлинный диалектик-материалист, подверг глубокому анализу процессы, приведшие к гибели родового строя и к рождению общества, расколотого на антагонистические классы. При этом генезис классового общества Энгельс прослеживал и в обобщенной форме, на основе выявления его наиболее типичных черт, и одновременно на конкретном историческом примере Древних Афин, Древнего Рима, кельтов и германцев. Само направление исследования свидетельствует, что и здесь Энгельс стоял на почве конкретно-исторического материала, что он считал обязательным изучать общие закономерности исторического процесса в их конкретных проявлениях и модификациях.

Общими чертами, присущими процессу классообразования, Энгельс считал рост производительности труда (отделение скотоводства от земледелия, выделение ремесла как самостоятельной отрасли и т.д.) и усиление имущественного неравенства внутри рода, между главами семейных общин, возникновение и развитие частной собственности, сосуществовавшей длительное время с общинным владением, появление в отношениях между людьми все усиливавшихся элементов господства и подчинения, которых не знал родовой строй. Эти имущественные и социальные перемены превратили родо-племенную организацию в анахронизм, не соответствующий новым условиям и потребностям. Раскол общества на враждебные классы вызвал необходимость в государстве – орудии господства эксплуататоров над эксплуатируемыми. Государственно-территориальная организация с обособившейся публичной властью вытеснила прежнюю родо-племенную структуру, приспособив к себе и подчинив ее сохранившиеся пережитки.

Этот общий процесс, подчеркивал Энгельс, отличался, однако, большим своеобразием в разных исторических условиях. Даже более или менее однотипные примеры Афин и Рима давали представление о разных вариантах этого процесса: в первом случае из разлагающегося родового общества возникла разновидность рабовладельческого демократического города-государства, во втором – на государстве лежал с самого начала отпечаток господства рабовладельческой патрицианской знати, растворившейся позднее в нобилитете – новом классе крупных землевладельцев и денежных магнатов

Классовое общество и в Древних Афинах, и в Древнем Риме при всех различиях имело одинаковую социальную основу: и там и здесь оно покоилось на рабстве. Рабство Энгельс считал первой формой эксплуатации, присущей античному миру

Энгельс допускал также наличие иных, как бы промежуточных форм подчинения и эксплуатации одной части общества другой, и иных, чем обращение в рабство части населения, путей классообразования, присущих, в частности, развитию восточных народов. Как уже говорилось, он отмечал, что процесс возникновения классов мог проходить по линии обособления наиболее важных общественных функций (надзор за ирригационными работами и т.д.) и превращения осуществляющих их должностных лиц в привилегированную верхушку, господствующую над обществом. Такой характер имело, по его мнению, происхождение классовой структуры восточных деспотий (Персии, Индии и т.д.), как об этом он писал в «Анти-Дюринге», возвращаясь по существу к мысли Маркса об азиатском способе производства