– Филиппов Антон Владимирович, – медленно проговорил круглолицый, пышущий здоровьем толстяк, словно пытаясь вспомнить какой-то момент в своей жизни, связанный с именем этого человека.

Оторвав взгляд от бизнес-плана, он посмотрел поверх очков в модной позолоченной оправе на стоящего перед ним молодого мужчину. Он не любил людей, подобных этому посетителю. Сильные, уверенные в себе, они были абсолютной противоположностью ему. С раннего детства он хотел стать вот таким же высоким красавцем с атлетической фигурой. Пусть не вышел рожей – рожа досталась от родителей. И не надо ему умных глаз и волевого подбородка, как у Филиппова. Дал бы бог вот такие же мощные плечи и сильные руки. Разве терпел бы он унижения в школе и институте? Никто и не посмел бы, имей он такие данные, бросить в его адрес что-то вроде «колобок», «толстый» или просто «чмо».

Антон спокойно выдержал взгляд чиновника. Он чувствовал исходившую от того неприязнь и получал от этого удовольствие.

Сидевший перед ним заместитель главы администрации Стретович Валентин Аркадьевич был моральным и физическим уродцем. Такие вот ущербные, постоянно испытывающие обиды люди ставят перед собой одну цель – любой ценой попасть во властные структуры. Занять хоть какую-то должность с одной лишь целью – самоутвердиться и унизить тех, кому совсем недавно завидовали.

Филиппов на протяжении нескольких месяцев обивал пороги разных учреждений, ругая себя за опрометчивое решение открыть собственное дело.

Курмачов стоял на дне ямы, вырытой им же самим на краю свалки в огромной куче смердящих отходов. Над нечистотами виднелась лишь его голова. Мокрый от слез, пота и собственных испражнений, он тихонько скулил.

Все происходящее сегодня с ним, после того как он вышел за пределы больницы, казалось страшным сном или видением сумасшедшего.

Возвращаясь с работы, он едва успел пройти половину пути до автобусной остановки, как обогнавшая его грузовая «Газель», тревожно скрипнув тормозами, перегородила ему дорогу. Шедшие от самой проходной следом за ним несколько приличного вида парней, которых он принял за обычных посетителей, неожиданно подскочив сзади, поволокли его в кузов. Пытаясь упираться и кричать, он лишь усугубил свое положение. Не обращая внимания на случайных и редких в этих местах прохожих, его, повалив на землю, мастерски обработав ногами, как тряпичную куклу, бросили на пол кузова.

Затем последовала встреча с Бобровым, который долго выпытывал у него подробности имевшего недавно место соития с Ольгой.

– Ты что же, сучонок, думаешь, – размахивал он перед носом Эдуарда Юрьевича цифровым диктофоном «SONY», – я свою бабу без присмотра оставляю?