Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать

Башкиров Григорий

Роман Григория Башкирова, в прошлом офицера милиции, написан в столь любимом, но ныне редком жанре классического детектива. Причем в лучших традициях классического «советского» детектива.

Вот что пишет об авторе и его романе его коллега по «убойному отделу», создатель «улиц разбитых фонарей», Андрей Кивинов:

«Я познакомился с Григорием Владимировичем Башкировым в 1988 году, в то чудное время, когда милиция была еще советской, продукты продавали по талонам, а убойный отдел был единственным на весь город. И каждое убийство, в отличие от сегодняшних дней, воспринималось, как резонансное. Но главное – слова «честь мундира» в большинстве своем не являлись чем-то сказочным.

Именно к этому большинству и относился Григорий, работавший в упомянутом 2-м убойном отделе. Я не любитель писать характеристики, это какой-то формальный подход. Поэтому скажу просто – Григорий – настоящий, порядочный мент, пришедший в органы с одной целью – ловить всяких уродов и помогать людям. Я уверен в этом, потому что мне доводилось видеть в его глазах детскую радость, когда очередной душегуб попадал за решетку. Он из тех романтиков, кто сутками не уходил с работы, кто гробил здоровье в прокуренных кабинетах и боевых командировках. Но ни разу не пожалел, что пришел на эту службу. И, уверен, что он до сих пор гордится своим прошлым».

Часть 1

Август 1979 года. Морской торговый порт

Красавец-сухогруз, мягко привалившись бортом к трехметровым толстым «сарделькам» кранцев, замер у причальной стенки. Швартовка судна прошла, как всегда, отлично. Экипаж действовал грамотно и быстро. Так работает хорошо отлаженный механизм. Иначе быть просто не могло. Несмотря на относительную молодость, Георгий Воронцов считался классным капитаном. «Моряк от бога» – иногда с плохо скрытой завистью отзывались о нем сослуживцы, такие же, как он, просоленные «морские волки». Некоторым из них недоставало того самого пресловутого везения, того счастливого случая, после которого можно оказаться на профессиональной вершине, откуда спокойно и снисходительно посматривать на озабоченных коллег, вечно копошащихся в различных служебных проблемах, возникающих, как правило, не без их косвенного участия.

С самого начала службы Воронцов, будучи еще четвертым помощником капитана на старой ржавой посудине, навсегда усвоил для себя, что самое важное на флоте – дисциплина. Будь то портовый буксир или многотонный танкер – без разницы. Никаких «мелочей» здесь быть «по определению» не должно. Это касалось и отдраенных до блеска поручней трапа, идеально чистого гальюна и прочно, намертво закрепленного груза. Иначе нельзя. Любая, самая незначительная недоработка в подготовке к плаванию могла в будущем привести к трагедии. Примеров, к сожалению, было предостаточно.

Георгий Иванович, свято чтя морские традиции и неуклонно придерживаясь своих принципов, лично подбирал экипаж. Беседовал с каждым матросом. И если у него закрадывалось хоть малейшее сомнение в сидящем напротив кандидате – не объясняя причины, сразу направлял обратно в отдел кадров. «Лучше выйти в море неполным экипажем, чем с одним разгильдяем, который погубит корабль» – всегда отвечал он раздраженным кадровикам.

Тем, кто впервые очутился на борту воронцовского судна, многое поначалу казалось просто диким после относительного «комфорта» других пароходов. Дисциплина была поставлена, как на военном корвете девятнадцатого века, исключая, разумеется, всякое рукоприкладство и аресты с нахождением в «канатном» ящике. Кто-то вспомнил и срочную флотскую службу. Но вскоре пришла привычка и к заведенным на судне капитаном порядкам, и к высоким, по сравнению с другими экипажами, заработкам. Всех все стало устраивать. Робкий ропот недовольства, который раздавался прежде, навсегда пропал. Наступило взаимное уважение и удовлетворенность нелегкой морской работой. Случилось то, чего добивался капитан – его экипаж стал монолитом. «Текучки» кадров не было – этот термин был просто забыт.

Размышления Воронцова прервал зашедший в рубку заместитель министра торгового флота Кузьмин.

– Ну что, привет, герой! – Приятели крепко обнялись. – Наслышан о ваших подвигах.

– Слушай, Коля, пошли ко мне. Не забыл еще, канцелярская крыса, где каюта капитана на судне находится?