Что мы знаем о Швеции?
«Шведский стол», «шведская семья», «шведские спички», «шведская стенка»…
Известный писатель Ада Баскина увлекательно рассказывает об этой прекрасной и удивительной стране и – главное – о ее обитателях: об их характере и обычаях, об отношении к семье и браку, о сексе, любви и феминизме, о социально-экономическом и техническом прогрессе.
У шведов есть чему поучиться…
Для широкого круга читателей.
Вместо предисловия
Если честно, в эту скандинавскую страну я не рвалась. Во-первых, потому что она совсем близко: два часа лету – рукой подать. Во-вторых, потому что страна северная – значит, природа неяркая, роскошеством не поразит. В-третьих, со Швецией как-то мало связано шумных событий: оттуда, из-за ее границ, идет такое ровное спокойствие, не вызывающее острого любопытства.
Что я об этой стране знала? «Шведская семья», «шведский стол», ну еще что-то о «шведском дизайне». Характер? Нордический, конечно. Каким же ему быть у потомков викингов. А в политическом плане – что-то вроде «капитализма с социалистическим лицом». Вот, кажется, и все.
Поэтому, когда я получила приглашение прочитать лекции в Стокгольмском университете, а потом в университетах Гётеборга и Упсалы, я решила, что на сильные впечатления рассчитывать не стоит. И ошиблась. Все оказалось не так, многое было для меня внове. Я просто открыла для себя эту – такую близкую, но совершенно незнакомую мне – страну.
Природа? Яркая, могучая. Она окружала меня не только за городом, но и на улицах самых современных центров – с их высокими домами, плотными потоками людей и машин. Она врывалась в это цивилизованное пространство лесными массивами, озерами, островами. Впрочем, удивила меня даже не столько сама природа, сколько отношение к ней человека. Нигде больше не встречала я такой страстной любви, такой постоянной заботы… Словосочетание «мать-природа» здесь, пожалуй, не проходит. Точнее будет сказать «природа-дитя», то есть ребенок, которого холят, лелеют и берегут.
Нордический характер? Да, пожалуй, то есть мужественный, но – не брутальный. Мягкость, уступчивость, бесконфликтность – вот что характерно для шведов. А еще интеллигентность. Я угадывала ее по самым разным признакам: негромким голосам и сдержанным манерам, по неброской элегантности одежды и демократичной простоте дизайна. А также по отсутствию всякой демонстративности и по непоказной доброжелательности.
Характер
Без улыбки
Человек, с которым я накануне познакомилась в Стокгольме, профессор истории, попросил меня встретиться с ним сегодня. Телефона у меня пока нет, договорились, что я буду ему звонить из автомата. Набираю номер его мобильника.
– Здравствуйте, это говорит… – я называю свое имя.
В ответ слышу краткое:
– Здравствуйте… – и молчание.
Я в недоумении: вчера он казался таким заинтересованным в нашей встрече, а сегодня – такой холодный прием. Может быть, он не расслышал, как меня зовут?
Молчаливые люди
– Так тот мужчина, историк, он вам так и не улыбнулся ни разу? – спрашивает Оке Доун.
– Улыбнулся слегка, когда мы прощались.
– О-о, это очень по-шведски, – хохочет мой собеседник. – Считайте, что вам повезло: вы в первый же день встретили настоящего шведа. Поверьте мне.
Как же мне ему не поверить? Ведь Оке Доуна называют Главным этнологом Швеции. Всю свою жизнь он посвятил исследованию шведского характера. Провел десятки опросов, издал несколько книг. Об одной из них – «Шведская ментальность» – я узнала еще в Москве. И размечталась – вот бы с самим автором познакомиться.
А в Стокгольме стала расспрашивать у знакомых, как его можно разыскать. Имя его знали все, но лично – никто. Мне посоветовали посмотреть в Интернете, там должна быть какая-то информация. Я действительно нашла в портале Стокгольма это имя, сферу деятельности, электронный адрес и даже телефон. И что мне со всей это замечательной информацией делать? Не могу же я, незнакомый человек, практически с улицы, вот так просто ему позвонить. Но все-таки на всякий случай я набрала номер.
Уединение
– Я здесь уже двадцать пять лет, но так и не могу освоиться, почувствовать себя своей, – говорит мне Эйприл. – Когда еду в автобусе, такое впечатление, что еду одна, хотя вокруг полно пассажиров. Но никто ни с кем не разговаривает, даже короткими репликами обмениваются полушепотом. В ресторане, на какой-нибудь корпоративной вечеринке, я тоже не чувствую себя свободной. Я не могу себе позволить громко смеяться, как мне хотелось бы, эмоционально реагировать на какую-то новость. Не могу помогать себе жестами, даже просто всплеснуть руками. Когда я веду себя таким образом, то есть более раскованно, я вижу, как по молчаливому согласию все смотрят на меня… не то чтобы с осуждением, но с недоумением: я же должна знать, что так вести себя не принято.
Эйприл – американка. Она замужем за отличным парнем, удачливым предпринимателем Бо Карлстромом. У нее трое замечательных детей, она любит свою работу. И все-таки чего-то ей не хватает. Чего?
– Я не могу себе позволить быть самой собой, – коротко подытоживает она.
Профессор Хью Бич из Упсальского университета тоже американец. С Эйприл, которая живет в Гётеборге, он не знаком, но выражает свои впечатления почти теми же словами:
– Я в Швеции уже тридцать лет, но никак не могу привыкнуть к тому, что соседи по подъезду не общаются друг с другом. Поднимаюсь в лифте вместе с соседом, кланяюсь ему, он отвечает односложно. Стоит мне заговорить с ним, например, о погоде, он посмотрит с недоумением: если вы не знакомы, разговаривать не принято.
Спокойствие и согласие
В доме у молодых супругов Кристины (домашнее имя Кики) и Матиаса я с трудом веду разговор, никак не могу сосредоточиться на беседе. Все мое внимание поглощено еще одним членом семьи, трехмесячным Эббе. Он не просто трогателен, как любой кроха, он невероятно, неправдоподобно спокоен. Отец играет с ним, перебрасывает с руки на руку, потом передает матери, потом оба, забыв о нем на время, оставляют одного на диване. Он не издает ни звука. При этом глаза его все время оживленно оглядывают комнату, останавливаются в некоторой задумчивости на мне, он крутит головкой, болтает ручками. Словом, вполне живой ребенок. Я смотрю на него влюбленно, спрашиваю родителей:
– Он у вас всегда такой спокойный?
– Да, всегда, он настоящий швед, – гордо отвечает Кики. – Ведь для нас самое главное что? Не знаете? Спокойствие и согласие.
В этом я убеждалась не однажды. Я ни разу не видела ни одного явно раздраженного человека, не слышала ни одной ссоры. Известный тележурналист Пэр Енеруд, долго работавший в Москве, сказал мне:
– То, что русские решают перебранкой, взаимными упреками, раздраженным выяснением отношений, шведы устанавливают путем спокойных переговоров. Ссора, скандал – это все равно как появиться на людях без штанов. Это позор. Превалирующее намерение – избежать конфронтации, не дать вспыхнуть конфликту.
Рациональность
Мы едем в субботу из пригорода на вечеринку к друзьям моего приятеля в Стокгольм. Точно рассчитать время в пути трудно, поэтому выехали с запасом.
А вот и дом, куда мы приглашены к шести часам. Мой приятель (он сидит за рулем) останавливается у подъезда, отворачивает манжет куртки и смотрит на часы.
– Пять сорок семь, – говорит, затем снова включает передачу. – Поехали!
– Куда? – недоумеваю я.
– Куда-нибудь недалеко.
