…Вадим Ладышев появился в жизни Кати Проскуриной очень вовремя. До этого у нее было все — крепкая семья, любимая работа, полный материальный достаток. И вдруг ничего не осталось, кроме разбитой машины, синяков да швов на лице, безысходности и нестерпимой боли в душе. Казалось, единственный выход — спрятаться, отрезать себя от внешнего мира.
Но Вадиму удается убедить Катю в обратном, вернуть к счастливой жизни и заставить снова поверить в любовь.
Миг счастья, миг печали, миг мудрости, миг любви…
Миг бесконечности. Для одних он — секунда, для других — вся оставшаяся жизнь…
Часть первая
1
…
Катя вышла на лесную опушку, замедлила шаг, осмотрелась и замерла, очарованная открывшимся пейзажем: вокруг высоченные ели, уходящие в небо, стена берез и осин, у самой земли — непролазные заросли кустарника. Пробиваясь сквозь пожелтевшую густую листву, лучи осеннего солнца то прерывались, то вновь слепили глаза, нежным шелковым покрывалом опускались на пожухлую траву и серебрились на ней тончайшими нитями паутины. Будто кто-то невидимый тщательно расчесал их огромным гребнем. Многоярусный лесной пейзаж пленял необычайной торжественной тишиной, убаюкивал, погружал в свое сладостно-немое спокойствие — ни шелеста, ни шороха, ни звука.
Неожиданно налетел резкий порыв ветра, за спиной раздался приглушенный треск. Катя обернулась и заметила крадущегося за кустами охотника: пятнистый камуфляж, опущенная до бровей такой же расцветки трикотажная шапочка. Вдруг он остановился, напряженно прислушался, быстро вскинул ружье и навел его в сторону женщины. Две черные дырочки уставились на нее бесстрастными холодными зрачками и, точно в анимационном фильме, вдруг стали увеличиваться в размерах. Выглянувшая из них пугающая бездна клетку за клеткой парализовала Катино тело, мысли, заблокировала дыхание. Одержав полную победу над жертвой, неведомая магическая сила заставила ее перевести взгляд ниже, на спусковую скобу, на медленно опускавшийся палец, прорезанное в перчатке отверстие, розоватый, аккуратно подпиленный ноготь…
«Это я! Не стреляйте!» — захотелось ей крикнуть, но смертельный ужас не позволил губам даже шевельнуться.
Вырвавшийся из горла хриплый, захлебнувшийся звук лишь на долю секунды опередил грохот выстрела…
2
…Синее море, бравшее начало от босых Катиных ног, простиралось до самого горизонта и сливалось там с насыщенно-голубым небом. Да так, что практически невозможно было заметить переход от одного к другому.
Утопая в теплом песке, Катя шла по берегу и готова была бесконечно любоваться этим видом. Вдруг вдали показалась белая точка, которая быстро увеличивалась в размерах.
«Лайнер… Такой большой, такой красивый, — рассмотрела она. — К берегу идет… Прямо на меня… — неожиданно осознала она и огляделась. — Но ведь здесь нет ни порта, ни причала… Куда же он? Неужели капитан не видит, куда ведет судно? Вот уже и музыка слышна, люди на палубах, радуются, машут мне руками… Господи, неужели они не понимают, что скоро разобьются? — в ужасе расширила она глаза, что было сил закричала: — Стойте! Остановитесь!!!»
Но ее никто не слышал. Меж тем корабль стремительно приближался, и вот уже прямо над ней нависла тень от палубы. В страхе Катя попятилась назад, развернулась, чтобы убежать прочь. Но ноги почему-то отказались слушаться и безнадежно увязли в песке… В этот момент содрогнулась земля…
3
…— Мама! Мамочка! Посмотри, какая рыбка плывет! Я хочу ее поймать!
Перепрыгивая с камня на камень, Катя бежала вдоль ручья и старалась не упустить из виду блестящий силуэт маленькой серебристой рыбки.
— Как хорошо, что ты жива, помоги мне ее поймать, пока ручеек не влился в реку! — прокричала она и призывно махнула стоявшей на берегу матери.
В полной уверенности, что мама бросилась ей на помощь, она, не оглядываясь, ступила босыми ногами в воду.
«Теплая какая!» — едва успела удивиться Катя, как вдруг заметила, что серебристую рыбку стремительно настигает большая темная тень.
4
…Ночные сновидения на этот раз слились в один сплошной кошмар. И снова на тему охоты: люди в камуфляжной форме, но почему-то с немецкими автоматами времен войны, непролазные джунгли вместо привычного смешанного леса, выстрелы, собачий лай… При этом четкое понимание, что охотятся на нее, а она пытается спрятаться, убежать… Но стоило ей оторваться от преследователей и облегченно вздохнуть, как прямо перед глазами возникал страшный оскал какого-то неведомого существа…
Молниеносные повороты кошмарного сюжета порою пугали настолько, что приходилось вставать, тащиться в ванную, ополаскивать под краном лицо. Не помогало: едва вновь касалась головой подушки, ночные видения моментально наполнялись все теми же странными, пугающими персонажами.
Вскочив в очередной раз в холодном поту. Катя почувствовала, что сил бороться с навязчивыми кошмарами не осталось, и обреченно направилась в душевую кабину. Простояв, а вернее, просидев под дождиком невесть сколько времени, она завернула мокрые волосы в полотенце, набросила махровый халат, села за туалетный столик, склонила голову на плечо и задумалась.
«В следующем году мне исполнится тридцать три… Молодежь, та же Стрельникова, уже давно за глаза теткой Катей кличет. А ведь для них я и вправду „тетка“. И дело не только в возрастной разнице: куда-то подевалось, почти иссякло желание перевернуть мир, с которым когда-то поступала на журфак. Что тут лукавить, тогда, конечно, хотелось сделать имя, стать известной. Однако не это все же являлось главной целью. Набраться жизненного опыта и писать книги — вот оно, заветное желание. Только затерялась эта мечта среди бесконечного множества интервью и репортажей, отступила на самый дальний план. И стихи получаются все реже. Еле успеваешь информировать людей о свершившихся фактах в скупых газетных строках. От каждодневной писанины в прямом смысле слова подташнивает, зрение падает. Со стороны посмотреть — известная личность, интересная работа, материальный достаток. Как говорится, все сложилось. А что сложилось? Неужто так и буду до пенсии в корреспондентках за всякими Сосновскими бегать? Нет, надо что-то менять… Скорее бы вернулся Виталик!»
Часть вторая
1
Подгоняемый недовольными взглядами служащих аэропорта, Ладышев взбежал по трапу самолета и протянул стюардессе корешок билета. Даже не взглянув на него, та показала рукой в салон и быстро закрыла дверь за опоздавшим пассажиром. Пробравшись к своему месту, Вадим попытался втолкнуть на багажную полку дорожный кейс, однако ничего не вышло: в «Ту-134» такая полка предназначалась лишь для мелкой ручной клади.
С досады оставив кейс в проходе, он аккуратно сложил верхнюю одежду, осторожно втиснулся на узкое сиденье (хорошо хоть крайнее место, а соседка — сухонькая пожилая женщина), застегнул ремень и привычным движением расправил образовавшиеся на джемпере складки. Он вообще был аккуратистом — привычка, воспитанная в детстве, когда он во всем старался походить на отца. А уж о педантизме профессора Ладышева в медицинском мире ходили не просто слухи — легенды!
Вадим перевел дух и тут же ощутил мелкое потряхивание, что означало: самолет порулил к взлетно-посадочной полосе. Экипаж приступил к выполнению обязательных предполетных процедур: в динамиках прохрипело стандартное приветствие, стюардессы вооружились искусственными улыбками и, активно жестикулируя, принялись объяснять правила безопасности в полете. Скользнув по ним усталым взглядом, он прикрыл глаза, восстанавливая дыхание, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул.
«Чертовы пробки! — принялся он ругать про себя виновных в своем опоздании. — Пятница, вечер… И куда может ехать народ, когда зима на носу, дачный сезон давно закончился, а на улице сплошная мерзость? Одно слово — Москва. Если только пятая часть этого мегаполиса одновременно сядет в машины и тронется с места — дальше десяти метров никто не проедет. В Минске пока полегче, хотя с каждым годом все больше машин… Хорошо, что успел, — открыв глаза, бросил он оценивающий взгляд на ближайшую к нему стюардессу, разочарованно вздохнул и посмотрел на часы: — Если завтра выедем в пять утра, к семи будем на месте. Михалыч обещал дождаться. Интересно, появится Колесников на охоте? В свете последних событий — вряд ли… Любопытно, однако, чем закончилась история с Полевыми? Один хлопнул дверью, другая напилась в драбадан. И в этом смысл брака? — скептически усмехнулся он. — Госпожа Колесникова тоже хороша: того и гляди наставит рога мужу. Внешне, возможно, Проскурина подружке и проигрывает, но цепляет другим: остроумна, рассудительна, сдержанна. Самоорганизация, умение принимать решения, широкий кругозор. Склонна к самопожертвованию, если того потребуют обстоятельства… И что ее может связывать с этими женщинами? Да-а-а… Женская дружба — непостижимая вещь…»
2
В пятницу вместо положенных девяти Вадим появился в офисе около десяти часов: домработница Галина Петровна еще на прошлой неделе отпросилась в поликлинику, а он об этом забыл, не настроил будильник в телефоне и элементарно проспал. Пришлось звонить новому директору «Интермедсервиса» Володе Красильникову, чтобы начинал планерку без него. Прежде такого никогда не случалось: если Ладышев не уезжал в командировку, то итоговое недельное совещание всегда проводил сам. Фактически он руководил не только представительством компании «Моденмедикал», но и компанией «Интермедсервис», учредителем которой и являлся.
И вот впервые нарушил собственные правила, что, с одной стороны, плохо, а с другой — вроде и хорошо. Пора. Пусть сотрудники учатся совещаться без шефа, пусть привыкают отчитываться Красильникову. А уж он с него спросит.
Как начальник Ладышев слыл человеком строгим, требовательным, неординарным и старательно поддерживал этот имидж. Чего стоили, к примеру, дни и время проведения пресловутых планерок: понедельник — два часа дня, пятница — девять утра. Совершенно нетипично и абсолютно нелогично! Но у Вадима на это было особое мнение.
«Понедельник хорош для обдумывания и подготовки важных дел. Вторник, среда и четверг — время действий и полной отдачи сил. Пятница — подведение итогов, анализ, разбор полетов, когда можно или рукоплескать удачному исходу дел, или же констатировать провал».
3
Покинув парковку «Мира фитнеса», в первом же разрешенном месте Ладышев развернулся и направился в сторону улицы Чкалова. Найдя нужный дом, он зарулил во двор, погасил свет фар, но так и не вышел из салона.
Не прекращавшийся почти сутки мокрый снег окончательно перешел в дождь. Остыв от первого порыва — во что бы то ни стало разыскать Проскурину, Вадим тупо смотрел сквозь продолжавшие работать дворники на светящиеся окна, где, по идее, должна была быть она, и пытался понять, что он здесь делает и ради чего столько сил и времени тратит на поиски этой женщины.
Никакому логическому анализу собственное поведение не поддавалось. Если смотреть правде в глаза, особой необходимости именно в ее услугах он не испытывал. Да за такие деньги, какие он собирался заплатить, очередь бы выстроилась из журналистов! Хотя, по большому счету, он нуждался не в них, а в хорошем экономисте-маркетологе. Чем же она его заинтересовала? А своим отказом еще и подстегнула!
Женщина как женщина. Внешне никак не соответствует типажу, с которым он предпочитал общаться в последние десять лет: кареглазые или зеленоглазые брюнетки с великолепной фигурой, длинными ногами, томным хрипловатым голосом. И еще: они ни в коем случае не должны были иметь никакого сходства с женщиной, чувство к которой когда-то слишком дорого ему обошлось… Однако же опять попался: круглолицая, полноватая, с едва заметной, почти детской грудью, с нежным бархатным голосом, большими серыми глазами цвета дождя, пухлыми губами, блондинка… Чем-то неуловимо напоминает Леру…
Почему он нарушил собственное табу и первым с ней заговорил? Что его сбило с пути? Охотничий азарт? Скука? И почему он так настойчиво пытается продолжить мимолетное знакомство? Что все-таки его в ней зацепило? Образованность, интеллигентность, скромность? Глупости. Все это сказки для простушек из сериала «Не родись красивой». Острота ума и языка? Да каждая вторая из его знакомых за словом в карман не полезет. Так отбреет, что мало не покажется!
4
…Несмотря на то что встала Катя как никогда рано, к офисному зданию на Воронянского пришлось почти бежать: опаздывала. Слишком много времени провела у зеркала, пытаясь закамуфлировать фиолетово-желтый синяк: тональника было то мало, то много. Приходилось раз за разом его смывать, снова снимать и надевать линзы, от которых успели отвыкнуть глаза и которые неприятно раздражали слизистую. Опаздывать было не в ее правилах, но знакомиться с новым коллективом все же лучше в приличном виде, без возбуждавших любопытство отметин на лице.
Поднявшись на нужный этаж, она остановилась у широкой двери с номером комнаты, указанной на визитке Ладышева, и решительно нажала кнопку звонка. Тут же раздался щелчок. Перешагнув символический порожек, она оказалась в просторном холле с единственной дверью прямо перед ней.
«Приемная», — красовалась на двери табличка.
Направо и налево вели коридоры, где также были двери, но осмотреться как следует Катя не успела: навстречу вышел подтянутый мужчина строгой наружности, поздоровался, проводил ее в крошечный кабинет и предложил заполнить анкету.
«Письменный стол, компьютер, два стула, одностворчатый шкаф в углу, календарь на стене… Более чем скромно, — пробегая глазами вопросы, украдкой оценила она обстановку. — Одно небольшое окошко под потолком, и то с решеткой. Камера, — пришла на ум ассоциация. — Хорошо хоть не комната пыток. Как здесь можно работать?»
