«Черт меня дернул показывать свою смелость! Никогда не был храбрецом, а тут вдруг занесло! Подумаешь, посмеялись бы немного! Мне не привыкать! А теперь уж не вернешься, тогда точно засмеют!»

Так ругал себя Антон, вздрагивая от каждого шороха. Это был обычный мальчишка, среднего роста, со светлыми, слегка вьющимися волосами и умным взглядом серых глаз. Он неплохо учился и был нормально развит физически. Но вот одного качества ему по-настоящему не хватало. Смелости. Антон тщательно скрывал свой недостаток, но, к сожалению, это ему удавалось не всегда. Напугать Антона было легко, и он мог, например, запросто шарахнуться в сторону от какой-нибудь тени или подскочить на полметра, услышав резкий звук. Конечно, об этом быстро узнавали окружающие, и многие над ним подшучивали.

Антон пытался бороться с этим недостатком. Он, к примеру, мог, закаляя силу воли, посмотреть на ночь какой-нибудь фильм ужасов. Вот только потом долго не мог уснуть, а если и засыпал, то снилось такое… Иногда он заставлял себя прокатиться на каком-нибудь экстремальном аттракционе. Это получалось неплохо. Оттуда все равно никуда не сбежишь, а если станет совсем уж невмоготу, то можно и покричать. Все равно половина катающихся тоже надрывают глотки…

Этим вечером Антон пошел на день рождения к Сережке, своему однокласснику. Тот жил довольно далеко от него, да еще рядом с кладбищем. Живут же люди в таком неприятном соседстве! Антон заранее планировал, что назад постарается пойти с кем-нибудь вместе. Так он почувствовал бы себя гораздо увереннее. День рождения проходил в чисто мужской компании, совершенно обычно и умеренно весело. До тех пор, пока кто-то не вспомнил о том, какая сейчас дата.

– А ведь сегодня пятница, тринадцатое! – заметил один из гостей.

Когда голоса ребят стали затихать вдали, Антон едва удержался, чтобы не призвать их вернуться. Но его терзали сомнения, язык плохо слушался, и, пока он боролся с собой, время было упущено. «Ну и пусть! Если что, позову сторожа!» – подумал мальчик, но тут же сообразил, что сторожка, по-видимому, находится возле главного входа и сторож, скорее всего, глуховатый старик, вряд ли его услышит. Так что, если произойдет что-то чрезвычайное, к выходу придется пробираться самому. Антон про себя недобрым словом помянул того, кому пришла в голову мысль запереть калитку. Все-таки путь на волю был бы рядом. А так, пока выберешься…

Сделав шаг через калитку, Антон как будто погрузился в тишину. Все городские шумы почти исчезли, а голоса ребят за стеной звучали глухо, словно издалека. То ли стена была сооружена из какого-то звукопоглощающего материала, то ли ему так казалось из-за общей гнетущей и торжественной атмосферы. На кладбище, против ожиданий Антона, оказалось довольно светло. Дело в том, что, помимо пятницы, тринадцатого, в этот день было еще и полнолуние. Как раз в тот момент, когда Антон входил в калитку, которая как бы разделяла миры живых и мертвых, луна вышла из-за облака и с тех пор так и светила до самого утра, заливая все призрачным светом. Но открывающийся вид навевал такую тоску, что Антон скорее предпочел бы полную темень. Этот почти заброшенный участок кладбища густо зарос сорняками, которые порой почти скрывали могильные ограды. Над морем зарослей одиноко возвышались покосившиеся кресты и памятники. Антону они показались похожими на мачты севших на рифы и затонувших кораблей.

Чтобы хоть немного обрести уверенность, Антон решил что-нибудь сказать, прокашлялся, но эти звуки прозвучали так жалко на фоне океана гнетущей тишины, что он осекся, и слова застряли в горле. Мальчик уже простоял возле калитки достаточно долго, и ноги стали уставать. Но он все никак не решался сделать шаг в сторону от двери, ведущей в нормальный мир.

– Антон, ты еще здесь? – вдруг послышался голос из-за калитки. Сережке было страшно неловко от того, что втянул товарища в эту авантюру. Поэтому, когда гости разошлись, он решил вернуться к кладбищенской калитке. У него даже была мысль составить Антону компанию, но родители к этому времени уже вернулись домой, и он понимал, что в таком случае могут возникнуть большие проблемы.

– Здесь, куда я денусь! – сердито ответил Антон. Он был очень зол на Сергея, заварившего всю эту кашу.

Проснулся он от неприятного ощущения, что за ним кто-то наблюдает. С трудом разлепив веки, Антон сначала не понял, где он. Но события этого вечера и ночи быстро восстановились у него в голове. «А что, если те типы все-таки нашли меня?» – промелькнула в голове тревожная мысль. Он рывком сел, готовый при малейшей возможности бежать. И тут он наконец увидел того, кто на него смотрел. Рядом с памятником, почти сливаясь с ним, стояла высокая стройная фигура в черном. Незнакомец завернулся в плащ, а на глаза была надвинута большая черная шляпа. К тому же он стоял спиной к лунному свету, так что разглядеть его получше не представлялось возможным. Выделялись только ослепительно черные блестящие глаза. Они сияли холодным светом, но при этом в них чувствовалась незаурядная сила воли и большая работа мысли. От незнакомца так и веяло леденящей сыростью, и Антон подумал, что теперь-то точно знает, что означает выражение «могильный холод».

«Значит, это все-таки случилось, – подумал мальчик, имея в виду, что его страхи материализовались. – Кто это? Призрак? Вампир? Или, может, сам дьявол?» Сейчас, напуганный донельзя, он готов был поверить во все, что угодно. Антон лихорадочно стал вспоминать всевозможные легенды о том, что надо делать, столкнувшись с нечистой силой. Вроде бы следовало прочитать какое-нибудь заклинание или молитву. Но ничего подобного он не знал. Что же оставалось? Кричать? Звать на помощь? Бежать? Последнее представлялось наиболее реальным. Антон попытался вскочить, но фигура в черном сделала властный жест рукой, и мальчик так и прирос к скамейке, с ужасом осознавая, что не в силах даже пошевелиться. Он хотел закричать в слабой надежде, что кто-то услышит и придет к нему на помощь, но не смог даже открыть рта.

– Сидите, не беспокойтесь! – раздался негромкий голос, и холодом повеяло еще сильнее. Он звучал почти по-человечески, но была в нем какая-то бесстрастность, словно у робота. – Раз уж пришли в гости, сидите. Располагайтесь как дома. – Речь была очень вежливой и какой-то старомодной, но в то же время звучала издевательски. – Ты знаешь, когда ходить в гости! – Внезапно незнакомец перешел на «ты». – Но, согласись, так быстро уходить при появлении хозяина невежливо.

– Ну что-то я заболтался! – продолжал человек в черном после солидной паузы. – Давно, знаешь ли, ни с кем не общался. – При этих словах у Антона мелькнула крамольная мысль, что не общался этот человек, если это, конечно, был человек, ни с кем последние сто лет. С тех пор, как умер. – А гостя надо угостить.

Как по волшебству (а может, просто он действовал так быстро, что Антон не смог уловить движений) в руке у него оказался большой кубок, судя по виду, серебряный, на котором сверкали алым цветом какие-то камни, наверное рубины. Артистичным движением незнакомец протянул кубок Антону. Мальчик при этом надеялся, что ему удастся хотя бы рассмотреть руки ночного пришельца и понять, принадлежат они обычному человеку или нет, но на них были надеты изящные черные перчатки. По форме же рука была тонкой, с длинными пальцами. Такая вполне могла бы принадлежать какому-нибудь пианисту. На одном из пальцев красовался серебряный перстень с таким же камнем, что и на кубке. На камне был вырезан символ, очень похожий на тот, к которому Антон совсем недавно так неосмотрительно прикоснулся.

– Я же говорил, что испугается и к маме побежит!

– Да нет, калитку-то никто не открывал!

– Значит, через главный ход вышел! Пошли, у сторожа спросим!

– Ага, спросишь у него. Узнает, что мы тут по ночам шастаем – накостыляет по шее, мало не покажется!

– Анто-о-он!

На левой стороне груди Антон обнаружил точную копию того замысловатого иероглифа, который красовался на черном памятнике прямо под надписью и к которому он имел неосторожность прикоснуться. Он видел этот узор всего однажды, да и то в призрачном лунном свете, но был абсолютно уверен, что иероглиф совпадает до мельчайших деталей. Антон был не слишком силен в анатомии, но предположил, что знак находится как раз напротив сердца, которое от волнения стало бешено колотиться. Дрожащей рукой мальчик дотронулся до зеркала в слабой надежде, что это на нем образовалась какая-то причудливая трещина или случайно заползший сюда паук вдруг надумал сплести здесь замысловатую паутину. Но поверхность зеркала была абсолютно гладкой, и Антон, решившись наконец опустить глаза на свое тело, увидел там ту же самую картину.

Узор был нанесен тонкими, не слишком заметными линиями, словно чертеж, сделанный твердым карандашом, но на фоне тела выделялся довольно отчетливо. Со стороны можно было бы подумать, что Антон просто чем-то испачкался, но он-то видел оригинал и сразу понял, что это точная копия. Если бы рисунок появился на руке, то это бы еще можно было понять. В конце концов, мало ли чем испачкан древний памятник! Но телом-то он к нему точно не прикасался! Если только… Пока он спал… Так, значит, человек в черном – реальность! И это и есть его сувенир!

Целых полчаса Антон яростно пытался оттереть загадочный иероглиф. Он, наверное, перепробовал все моющие средства, найденные им в ванной комнате, кроме разве что стирального порошка, но все было бесполезно. Грудь покраснела от всех этих попыток, но в узоре не стерлась ни одна черточка, а на красном фоне он выделялся даже более ярко и стал казаться каким-то зловещим.

Устав от бесплодных попыток, Антон в изнеможении улегся в ванну и задумался. Этот узор не был татуировкой; никаких следов уколов не наблюдалось. К тому же как можно сделать человеку татуировку так, чтобы он этого не заметил? Если только под общим наркозом… Значит, иероглиф нанесен какой-то особо устойчивой краской. Антон слышал, что бывают такие составы, которые не смываются по нескольку дней. И он от души надеялся, что имеет дело именно с подобной краской. Есть ли на свете вещества, которые не смываются вообще, мальчик не знал, и ему оставалось только уповать на то, что он с таким не столкнулся.

От размышлений его оторвал только голос отца, поинтересовавшегося, не утонул ли его сын ненароком в ванне. Пришлось вылезать, так и не придя ни к какому выводу. Весь день Антон был очень задумчив, гулять не выходил, телевизор не смотрел и даже, к удивлению родителей, не поиграл на компьютере, без чего последний год, с тех пор как в доме появился компьютер, не обходился ни один выходной. В довершение всего он несколько раз пропускал мимо ушей обращенные к нему вопросы, так что мама с папой к вечеру очень заволновались. Они спрашивали у Антона, не заболел ли он, и не верили его утверждениям, что он здоров. В принципе это было правдой: у него ничего не болело, и чувствовал он себя в общем-то неплохо. Но разве дело было только в этом?